История Полтавы

Иван Петрович Котляревский

• 

Подробности

Просмотров: 3942

Николай Петров. Иван Петрович Котляревский.

Подається за виданням: Николай Петров. Иван Петрович Котляревский // Петров Н. И. Очерки истории украинской литературы XIX столетия. К., Типогр. И. и А. Давыденко, 1884. IV, 457, XV с. Стр. 1-36.

Джерело: Електронна бібліотека "Чтиво".

Переведення в html-формат: Борис Тристанов.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 1

ВВЕДЕНИЕ.

Украинская литература до сих пор не получила полного права гражданства в нашем отечестве и периодически подвергалась враждебным нападкам со стороны известных литературных партий и даже правительственным запрещениям. Вследствие этого в разное время являлись — с одной стороны тенденциозность во взглядах на украинскую литературу, с другой — раздражительность и вместе какая-то боязливость украинских писателей, часто печатающих свои произведения за границей, или скрывающих свои подлинные фамилии за псевдонимами. Оба эти явления одинаково препятствуют серьезному изучению украинской литературы. Исследователь постоянно встречается с самыми противоположными и притом неустойчивыми взглядами на историю украинской литературы, затемняющими сущность дела. Тогда как одни, и именно недоброжелатели украинской литературы, относятся к ней пренебрежительно, обзывают ее хохлацкой, хохломанской и хлопоманской литературой и не считают достойной серьезного изучения, — другие, преимущественно из украинцев, замечают в ней особую свежесть, девственность и оригинальность, ставать ее несравненно выше северно-русской искусственной литературы и дают ей почетное место между литературами других славянских племен и других народов. В том и другом лагере не достает спокойного изучения историко-литературных фактов и даже надлежащей полноты этих фактов, необходимой для правильного уразумения украинской литературы.

Между тем, историческое изучение украинской литературы нынешнего века, и только оно одно, может развязать гордиев узел запутанных отношений между обеими отраслями русской литературы, которые силятся, по временам, разрубить насильственным образом. Историческое изучение украинской литературы показало бы истинное происхождение ее и характер, исследовало бы ту почву, на которой она прозябает, и определило бы, насколько устойчива и питательна эта

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 2

почва, и потому имеет ли свою будущность украинская литература, или не имеет ее.

В виду тенденциозности существующих взглядов на украинскую литературу и важности объективного изучения ее, мы решаемся сделать опыт такого изложения украинской литературы нынешнего века, в котором менее всего было бы априорных взглядов и поболее фактических данных, служащих к уяснению вопроса об украинской литературе. С этой целью мы постараемся ввести в наши очерки украинской литературы не только важнейших, но и второстепенных писателей украинских, изложить содержание доступных нам, более замечательных в каком-либо отношении сочинений, сопоставить важнейшие критические отзывы об этих сочинениях, иногда совершенно противоположные между собой, и привести их к одному знаменателю. При всем том, мы далеки от претензий на совершенную полноту историко-литературных фактов и на спокойную объективность представления их, которую может нарушить, помимо воли и сознания автора, иноплеменное происхождение его.

Главными источниками для изучения новейшей украинской литературы должны служить самые произведения ее и отчасти критические отзывы о них. Но при этом неизлишне будет принять во внимание и те немногочисленные указатели, обзоры украинской литературы и взгляды на нее, какие известны в нашей литературе, чтобы иметь, по крайней мере, исходную точку для установления общего взгляда на историю новейшей украинской литературы и периоды ее развития.

Прежде всего, в состав историографии украинской литературы входят справочные указатели по истории новейшей украинской литературы у Кеппена (Словарь харьковских писателей), архиеп. Филарета Черниговского, Межова, Геннади и Ильницкого (в "южнорусском отделе" каталога книг и периодических изданий его библиотеки в Киеве). Выше их стоит "Покажчик новоі украінськоі літератури" М. Комарова, 1883 г., составляющий необходимое пособие для каждого специалиста и любителя Но эти обзоры сами по себе не дают цельного представления о ходе и направлении украинской литературы и только с большей или меньшей полнотой указывают отдельные литературные явления. Будучи необходимы для специалистов, эти указатели неинтересны для читающей публики.

Интереснее их частные обзоры или одного какого-нибудь отдела украинской литературы, или одного периода в ее историческом развитии. Таковы: "Взгляд на памятники украинской народной словесности" Из. И. Срезневского в "Ученых записках московского университета" за 1834 год; "Лицей князя Безбородко", 1859 года, где изложены биографий и перечислены труды литераторов из бывших

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 3

преподавателей и воспитанников лицея ¹⁾; "Указатель источников для изучения малороссийского края", А. Лазаревского, 1858 года; "Украинская старина" Гр. Данилевского, 1869 г., в которой заключаются биографические сведения о Сковороде, Каразине и Квитке-Основьяненко; "Критический обзор украинской драматической литературы" М.К., в львовской "Русалке" за 1866 год; "Малороссия в ее словесности" Прыжова, 1869 года ²⁾; "Харьковский Университет и Д. И. Каченовский, — культурный очерк и воспоминания из 40-х годов", М. Де-Пуле, в "Вестнике Европы" за 1874 год, где есть воспоминания о П. П. Гулаке-Артемовском, А. Метлинском, Н. Костомарове, Я. Щоголеве и др.; "Передне слово про галицко-русске письменство", М. Драгоманова, к изданию повестей Федьковича, 1876 г.; "Русинская литература" в III томе "Истории всемирной литературы" В. Зотова, 1881 г. ³⁾.

Есть, наконец, и цельные обзоры украинской литературы нынешнего века. Из них доступны для нас были следующие обзоры: "Малороссийские повести, рассказываемые Грыцьком Основьяненком", Г. Мастака (Бодянского, по другим — Венелина), с кратким очерком предшествовавшей украинской литературы, в "Ученых Записках Московского Университета", за октябрь, 1834 г.; "Обзор сочинений, написанных на малороссийском языке", Иеремии Галки (Н. И. Костомарова), в "Молодике" за 1844 год; "Обозрение собранных и напечатанных этнографических, или народо-описательных сведений и материалов относительно здешнего и вообще южнорусского края", А. Метлинского, при его известии об издании "Южного Русского Сборника", 1848 г., в харьковских губернских ведомостях и особой брошюрой; "Литературные заметки по поводу сочинения Г. Данилевского об Основьяненке", Скубента Чупрыны (студента А. А. Котляревского), в 41 № литературного отдела Московских Ведомостей за 1856 год "Взгляд на происхождение речи люда козацко-русского и его украин", Н. Гатцука, в его "Ужинке рідного поля", 1857 г.; эпилог к исторической повести г. Кулиша "Чорна Рада", 1857 г. 4); "Взгляд

¹⁾ Второе издание — в 1881 году.

²⁾ Об этом сочинении см. критическую статью М. Драгоманова в "Вестнике Европы", за июль, 1870 г.

³⁾ Кроме того, известны еще следующие очерки некоторых отделов и периодов украинской литературы: "Очерки украинской драматической литературы: Котляревский, Гоголь-отец, Кухаренко", К. Маруси, в "Русской Сцене", 1865 года, № 6 и 7; "Харьковская письменная и словесная старина", в прибавл. к харьковским губернским ведомостям за 1867 год.

⁴⁾ По поводу этой повести и эпилога к ней отрицательный взгляд на украинскую литературу высказан в "Библиотеке для Чтения", 1857, т. 146.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 4

на малорусскую словесность по случаю выхода в свет книги "Народні оповідання Марка Вовчка", того же Кулиша, в XI томе "Русского Вестника" за 1857 год; "Взгляд на украинскую словесность" в предисловии к альманаху "Хата" Кулиша, 1860 г. ¹⁾; "Обзор украинской словесности" того же Кулиша, в журнале "Основа", за 1861 год; "Краткий очерк истории украинской литературы" П. Петраченко, в его "Истории русской литературы" 1861 года ²⁾; "Малороссы" в "Обзоре истории славянских литератур", Пыпина и Спасовича, 1865 года; "Украинофильские движения в юго-западной России", в С.-Петербургских Ведомостях за 1867 год ³⁾; "Малорусская литература", Н. И. Костомарова, в "Поэзии славян" Гербеля, 1871 года; "Литература россійска, великорусска, украиньска и галицка" в галиційской "Правде" за 1874 год ⁴⁾; "Южноруссы", в 1-м томе второго издания "Истории славянских литератур", Пыпина и Спасовича, 1879 года ⁵⁾.

Но и эти более или менее цельнне обзоры украинской литературы нынешнего века далеко не все отличаются полнотой и обстоятельностью. Первые по времени обзоры украинской литературы, полные для своего времени, не приходятся по мерке современной украинской литературы, выросшей из этих обзоров. Некоторые позднейшие обозрения украинской литературы составлены самыми видными ее деятелями, напр. Н. И. Костомаровым и Кулишом, которые, по весьма понятной причине, умалчивали о самих себе и своих литературных трудах и потому не доводили истории украинской литературы до конца. Не могли владеть полнотой литературных фактов и севернорусские писатели, решавшиеся обозревать историю украинской литературы; в большей или меньшей мере они зависели от малороссов. К этому присоединилось еше различие вкусов и направле-

¹⁾ О "Хате" см. рецензию в "Светоче", 1860 г., кн. IV.

²⁾ Критическая статья о нем — в "Основе", за март, 1862 г.

³⁾ Перепечатана в "Киевлянине" за тот же год с примечаниями редакции.

⁴⁾ Критическая статья — в "Русском Вестнике", за март, 1875 г.

⁵⁾ Критич. статья А. Будиловича в "Журн. Мин. Народ. Просв.", за июнь, 1879 года. Кроме перечисленных, известны еще следующие обзоры украинской литературы: 1) Биограф. сведения о духовных и светских писателях, уроженцах здешнего края (Малороссы), в полтав. губерн. ведом., за 1846-1847 гг.; 2) "Указание библіографических сведений о замечательных людях Малороссии", Гр. Милорадовича, в черниг. губерн. ведом., за 1855, 1856 и 1859 гг.; 3) "Биографии достопамятных малороссиян", там же, за 1860 г., и 4) "Малорусская литература" в Одесском Вестнике за 1861 г. О заграничных обзорах Онышкевича, Франка, Кошового и др. см. в "Покажчике" М. Комарова, 1883 г.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 5

ний обозревателей украинской литературы, которые обращали преимущественное внимание только на такие литературные факты, которые подтверждали их теоретические взгляды, и затем игнорировали и опускали все другие факты. Относительно большей или меньшей полноты литературных фактов и направления обзоров украинской литературы, в историографии этой литературы можно различить три группы. К первой относятся обозрения украинской литературы в национально-романтическом духе, до 1857 года; вторую группу составляют обзоры с оттенком украинского славянофильства, с 1857 г. до начала 1870-х годов; к третьей группе принадлежат новейшие обзоры украинской литературы смешанного характера.

К первой группе обозревателей украинской литературы относятся: И. Мастак, Иеремия Галка (Н. Н. Костомаров), А. Метлинский, Гатцук и Чупрына (А. А. Котляревский). Их обзоры дорожат всяким, даже маловажным явлением в области украинской литературы, тогда еще очень бедной, и отличаются известной долей панегиризма. Все они писаны в период пресловутого когда-то слияния классицизма и романтизма в принципе народности и рассматривают произведения украинской литературы с художественно-национальной точки зрения. Разница между ними в этом отношении незначительная. Мастак, по поводу выхода в свет первого тома малороссийских повестей Основьяненка, обращает преимущественное внимание на прозаические украинские сочинения и с похвалой отзывается о "Дворянских выборах" и "Шельменке" Квитки-Основяненка, которым мы не встрчаем похвал у позднейших украинских писателей. Он снисходительно говорит даже об опере-водевиле "Козак-Стихотворец" Шаховского, осужденном малороссами при первом появлении его на свет. Иеремия Галка в своем "Обзоре сочинений, писанных на малорусском языке", одинаково говорит как о прозаических, так и поэтических украинских произведениях, но с гораздо большей разборчивостью и эстетическим чутьем: он преимущественно стоит на художественной точке зрения. А. Метлинский перечисляет литературные произведения и этнографические издания с самой краткой характеристикой их, но в своем перечне упоминает о таких изданиях, о которых не говорится в других обзорах украинской литературы. Между прочим, у него упоминаются: 1) "Маруся", повесть в стихах, неизвестного. Одесса 1834. 2) "Явтух Горемыка", опера. Таганрог. 1846. 3) "Мотыль", стихотворения Меха. Львов. 1841. Н. Гатцук в своем перечне украинских писателей помещает даже польско-украинского писателя Чайковского. Но ни Мастак, ни Иеремия Галка, а тем более Метлинский и Гатцук, не имели в виду дать в своих обзорах сравнительную оценку каждому из украинских писателей и указать им

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 6

место в прогрессивном развитии украинской литературы. Выполнить эту задачу задумал г. Чупрына (А. А. Котляревский). Небогатая с фактической стороны, его заметка по поводу сочинения Г. Данилевского об Основьяненке пытается уловить оттенки между однородными, по-видимому, писателями украинскими и показать ход прогрессивного развития украинской литературы, в связи ее с общерусской.

Вторую группу обозревателей украинской литературы, с оттенком украинского славянофильства, составляют Кулиш и его последователи и некто Волынец. У них уже ясно обозначаются два периода в развитии украинской литературы, и некоторые литературные авторитеты теряют теперь свое прежнее значение. Эта группа открывается г. Кулишом, который начал с отрицания авторитета Гоголя и мало-помалу дошел до отрицания других прежних авторитетов украинской литературы. В эпилоге к своей исторической повести "Чорна Рада", 1857 года, Кулиш старался выставить несостоятельность прежних опытов исторических романов и особенно украинских повестей Н. В. Гоголя. "Судя строго, — говорит здесь Кулиш, малороссийские повести Гоголя мало заключают этнографической и исторической истины. Гоголь не в состоянии был исследовать родное племя. Он брался за историю, за исторический роман в Вальтер-Скоттовском вкусе и кончил все это "Тарасом Бульбою", в котором обнаружил крайнюю недостаточность сведений о малороссийской старине и необыкновенный дар пророчества в прошедшем". "Во время Гоголя, — продолжает Кулиш, — не было возможности знать Малороссию больше, нежели он знал. Мало того: не возникло даже и задачи изучить ее с тех сторон, с каких мы, преемники Гоголя в самопознании, стремимся уяснить себе ее прошедшую и настоящую жизнь". Повесть Кулиша, с эпилогом к ней, вызвала несколько критических статей в тогдашних журналах, и между прочим статьи М. А. Максимовича и некоего Е. К. в "Библиотеке для Чтения". Отвечая последнему в "Русском Вестнике", г. Кулиш невыгодно отозвался о многих прежних и современных ему украинских писателях. Имена Квитки-Основьяненка, Шевченка и Марка Вовчка он ставит на первом плане, а на втором — имена Котляревского, Гулака-Артемовского, Гребенки. За ними следует довольно длинный ряд отдельных книг и сборников на малороссийском языке; но все они, за немногими исключениями, составляют больше предмет библиографии, нежели критики. "Теперь нам нечего делать, — говорит Кулиш, — с сочинениями Иська Материнки (Бодянского), Иеремии Галки, Амвросия Могилы (Метлинского), хотя в них и можно, порывшись, найти 5-6 стихов, близких к поэзии, а иногда верную черту народных нравов или предание отжившей старины. Еще менее зай-

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 7

мут нас произведения Кирила Тополи, который в первой своей пьесе "Чары" обещал что-то похожее на талант, но в следующих затем обнаружил решительную бездарность, — тупые басни г. Льва Боровиковского, унизительные для Малороссии вирши г. Морачевского под заглавием "До чумака", стихи г. Забилы, напоминающие язык, которым говорят в Малороссии цыгане, и сочинения г. Шишацкого-Иллича, собирателя песен и преданий, который возжелал славы поэта и, вместо пегаса, оседлал осла. Пустился он в догонку за Шевченком, подражая ему до нестерпимости, и кончил тем, что передразнил его в своих поэмах и лирических стихотворениях самым обидным образом. Остается упомянуть еще, как о замечательных по отсутствию какого-либо дарования, сочинениях братьев Карпенков [Григорий и Степан], между которыми трудно решить, кто кого превосходит бездарностью и каким-то цинизмом пошлости. В "Южном Русском Сборнике" Метлинского, 1848 г., напечатано много стихов гг. Петренка и Александрова; но эти стихи не лучше тех, какими г. Максимович передразнил древнего певца Игорева. Десятилетие от 1847 до 1857 года было самое бесплодное в малороссийской словесности. Исключение составляют разве басни Глебова и поэма покойного Макаровского "Наталя". Те же мысли Кулиш развивал в предисловии к альманаху "Хата", 1860 года, и в "Обзоре украинской словесности" в журнале "Основа" за 1861 год. В последнем, унизив еще более Котляревского, Гулака-Артемовского и особенно украинские повести Н. В. Гоголя, Кулиш начал историю украинской литературы собственно с Квитки-Основьяненка. Но этот обзор, предпринятый, по-видимому, в видах полемики с М. А. Максимовичем, остановился на бранчивом разборе украинских повестей Гоголя и не продолжался в следующем году существования журнала "Основы", может быть потому, что далее пришлось бы г. Кулишу говорить о самом себе. Во всяком случае, его беглые и незаконченные обзоры украинской литературы ясно разграничили два периода в развитии этой литературы: прежний, отживший свою пору, и новый, представителями которого являются Квитка-Основьяненко, Шевченко и Марко-Вовчок.

Ближайшими последователями Кулиша в историографии украинской литературы были Петраченко и Пыпин. Первый из них исключительно следовал взглядам Кулиша и в свой "краткий исторический очерк украинской литературы" включил только рекомендован-

¹⁾ "Взгляд на малороссийскую словесность, по случаю выхода в свет книги "Народні Оповідання Марка Вовчка", в Русском Вестнике, 1857 года, т. XII.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 8

ных Кулишом писателей второго периода — Квитку, Шевченка и Марка-Вовчка, присоединив к ним и самого Кулиша. Что же касается г. Пыпина, то в первом издании его "Очерка истории славянских литератур", 1865 года, хотя он и пользовался разнообразными источниками, но тоже в значительной мере подчинился влиянию взглядов Кулиша. Вслед за последним, г. Пыпин делит новейшую украинскую литературу на два периода: предуготовительный, с недостатком элементов народности, до Квитки-Основяненка, и период собственно народной украинской литературы с Квитки до позднейшего времени К первому отнесены писатели XVIII века — Климентий Зиновиев и Сковорода, и XIX века — И. П. Котляревский и П. П. Гулак-Артемовский. Второй период открывается Квиткой-Основяненком, около которого группируются второстепенные писатели — Боровиковский, Гребенка, Бодянский, Тополя и Метлинский, продолжается в деятельности Иеремии Галки, Кулиша и Шевченка и завершается повестями Марка-Вовчка. "Это было продолжением приема Основяненка, — говорить г. Пыпин, — но продолжением гораздо более непосредственным и настолько более совершенным, насколько разнятся два литературные поколения".

Но ни у Кулиша, ни у его ближайших последователей не указаны ясно отличительные черты двух намеченных ими периодов в развитии украинской литературы. Попытку указать специальный, отличительный характер обоих этих периодов представляют статьи Волынца, под заглавием "Украинофильские движения в Юго-Западной России", которые направлены были против ходячего в русском и польском обществах мнения, будто украинская литература возникла под влиянием польской и представляет из себя ее видоизменение или слабое отражение. Автор старается доказать, что украинское направление возникло не под влиянием польским. "Украинское направление, говорит Волынец, — явилось более 50-ти лет назад, и притом в Харькове и Полтаве, где со времен Мазепы польского влияния не было заметно. Стремление к изучению прошлого и народности Украины и желание выражать украинскую жизнь на украинском языке явилось еще в конце прошлого века, потом развилось вслед за открытием в Харькове университета и попало в такт общему в первой четверти XIX века обращению к народности". Представителями этого направления украинской литературы являются — Котляревский, Гулак-Артемовский и Квитка. К ним нужно причислить Боровиковского, Гребенку, Иська Материнку и др. Все эти писатели — уроженцы левого берега Украины. На правом берегу родился только Шевченко. Начавшееся в Харькове, литературное движение перешло на правый берег Днепра только в сороковых го-

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 9

дах. "В течении сороковых годов оно поддерживалось в Киеве левобережными украинцами, преимущественно переселившимися из Харькова (М. Максимович, начавший писать в Москве, Н. Костомаров и А. Метлинский, — сначала харьковские, а потом киевские профессора). Оно усилилось, когда в Петербурге стали выходить произведения Шевченка. Выражалось это направление преимущественно в стихотворной форме, как и тогдашнее славянофильство. Сказав, затем, о судьбе кирилло-мефодиевского кружка, образовавшегося в Киеве в 1847 году, и о важнейших его представителях, главная цель коих была археологическая, с примесью мистического оттенка, Волынец продолжает: "на несколько лет было приостановлено печатание на малорусском языке; но скоро явился сборник песен А. Метлинского, а затем и литературные произведения его же и других. С 1856-1857 гг., в числе других направлений, с новой силой поднялось славянофильство. К нему примкнуло и украинское направление. Из дневника Шевченка видно, как покровительствовали ему Хомяков, Аксаков, Кириевский, и "Русская Беседа" радовалась появлению проповедей о. Гречулевича. В Русской же Беседе появилась первая статья, которая пыталась доказать законность и необходимость украинского движения в литературе, — "Эпилог к Черной Раде" г. Кулиша. Впрочем, украинское движение не имело крайностей славянофильства, а потому к нему относились сочувственно и западники. Русский Вестник печатал переводы повестей Марка-Вовчка и даже "Майора" г. Кулиша, рассказ, в основе которого лежит крайняя мысль о необходимости образованным классам соединиться с народной жизнью даже в самых мелочных бытовых чертах". Все это подготовляло собою появление журнала "Основы", украинского органа. Этот журнал любил доказывать возможность всесторонней малорусской литературы. Практические цели украинофильства, каким оно является в "Основе", были следующие: 1) "изучение историческое, этнографическое и экономическое юга России; 2) художественное изображение малорусского народного быта на малорусском же языке и 3) издание на этом же языке книг для элементарного образования". Эти цели считала законными и газета "День". — Со времени перенесения центра деятельности на правый берег Днепра, украинофильское движение приходит в столкновение с польскими тенденциями, и в борьбе с ними вырабатывается тип народолюбцев из среды самих же поляков, которые окрестили они названием "хлопоманства". Представителями этого типа являются Ф. Рыльский и В. Антонович, тоже примыкавшие своей деятельностью к "Основе". Поляки всячески старались очернить этих хлопоманов и скомпрометировать их пред обществом

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 10

и русским правительством, и, может быть, они своими происками содействовали приостановлению журнала "Основы" и вообще украинской литературы.

Из предыдущего можно видеть, что точка зрения у Волынца на украинскую литературу — географическая и этнографическая. Украинская литература, по взгляду автора, имеет различные стадии своего развития, смотря по тому, на левом или на правом берегу Днепра она процветает, и входит ли в соприкосновение с русским славянофильством, или же противодействует польским национальным тенденциям. Отсюда в истории украинской литературы у него можно различить три периода: 1) полтавско-харьковский до 1847 года; 2) киевский с 1847 года, после перерыва продолжавшийся в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов и примыкавший к московскому славянофильству, и 3) период хлопоманства, только что народившегося в борьбе с полонизмом н насильственно прекратившегося с прекращением "Основы". — Перепечатав эти статьи из С.-Петербургских Ведомостей, газета Киевлянин большей частью соглашается с их автором; но первый из намеченных им периодов украинской литературы характеризует как чисто литературное и вместе научное направление, враждебное полонизму, а второй, с 1844 года, как социально-политическое направление, развившееся параллельно с польскими притязаниями и одинаково враждебное как полякам, так и русским.

Третья группа историков украинской литературы является тогда, когда освобождение русских крестьян от крепостной зависимости стало уже существующим фактом и сообщило демократический характер как русской, так особенно украинской литературе. Теперь с особенной заботливостью стали думать о народном украинском языке, в отличие от литературного русского языка, как искусственного и ненародного. Еще в "Основе" высказывалась мысль, что церковно-славянский и литературный языки — ненародные, и что малороссы имеют право на употребление своего народного языка, тем более, что и лучшие северно-русские писатели в своих произведениях стараются все более и более приблизиться к народной речи. Но попытка провести этот взгляд по всей украинской литературе впервые сделана была Н. И. Костомаровым в издании Гербеля "Поэзия славян". Здесь он строго отличает церковно-славянский и общелитературный язык русский от народного украинского и следит собственно развитие последнего в разных памятниках украинской литературы. Смотря с этой точки зрения на украинскую литературу, он выбросил из ее истории несколько прежних авторитетов, им же самим признанных в прежнее время, другим при-

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 11

дал более яркие краски и всю украинскую литературу нынешнего века представил продуктом пробудившегося у славян стремления к самобытному развитию. Поэтому все писатели украинские в новом обзоре г. Костомарова весьма похожи один на другого и все одинаково служат одной и той же задаче развития украинских самобытных начал, без всякой почти исторической смены понятий и мыслей. По всей вероятности, близкое и деятельное участие г. Костомарова в украинской литературе помешало ему указать в ней более частные, характерные оттенки и сделать вполне законченный обзор украинской литературы.

Дальнейшее развитие взгляда г. Костомарова на историю украинской литературы представляют статьи Украинца, помещенные в галицийской "Правде" за 1874 год под заглавием — "Литература россійска, великорусска, украинська и галицка". Первая представляется здесь родовой, а последние три — видовыми, подчиненными литературами. Что касается собственно украинской литературы, то в ней, по мнению автора, отражались все те моменты и направления, которые по временам господствовали в общерусской литературе, как-то: сентиментализм, романтизм, национализм (славянофильство) и демократизм. Так, "Энеида" Котляревского есть реакция псевдоклассицизму, гораздо более сильная, нежели "Душенька" Богдановича; "Наталка Полтавка" Котляревского есть выражение сентиментализма, подобно "Бедной Лизе" Карамзина; театральные произведения Гоголя-отца и Котляревского для домашних театров Трощинского и Куракина суть подражание интермедиям XVIII века; произведения Сковороды — это отражение масонского мистицизма; харьковский университет есть источник украинского славянофильства. Из него вышли: Бодянский (никогда не бывший в харьковском университете), Григорович, Метлинский, Костомаров; он же будто бы имел влияние и на Срезневского. Это все, по мнению автора, украинофилы, как и Бантыш-Каменский, автор "Истории Малороссии", и Гоголь. Они же и представители романтизма, потому что собирали и издавали народные песни вместе с Максимовичем и Шевченком. Но погром 1847 года (ссылка Костомарова, Кулиша, Шевченка) уничтожил эти отрадные начинания и был причиной того, что малороссийская письменность почти замолкла до шестидесятых годов, до появления журнала "Основы". "Основа", однако же, не поняла своего призвания: она впала в слишком исключительный национализм, говорила более про старину Малороссии, нежели про ее настоящее, оплакивала эту старину, думала только отмежеваться от общерусского, а не следовала за новым реально-социальным направлением общерусским, оттого встретила всеобщее равнодушие. Оттого и прочие произведения этого периода

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 12

отличаются слабостью, повторением избитых мотивов о родине, об ее ворогах, о славе казацкой, о воле, без указания, — какой она должна быть, — о несчастной доле Украины ¹⁾. Последний период украинской литературы и должен быть, по идее автора, с реально-социальным направлением.

Последний из очерков украинской литературы принадлежит г. Пыпину во втором издании "Истории славянских литератур", 1879 года, вновь переработанном и дополненном. Хотя г. Пыпин и не имел внутренних побуждений увлекаться национальными украинскими интересами, но, обращаясь за источниками и пособиями к украинским писателям, особенно новейшим, он невольно подчинился их взглядам и, по справедливому замечанию критики, в своем обзоре украинской литературы изменил своему основному взгляду на историю славянских литератур. В таком виде обзор украинской литературы г. Пыпина может быть отчислен к третьей группе историографии украинской литературы и служить ее завершением. В новом издании своем г. Пыпин следует более Костомарову и его отзывами умеряет резкие выходки Кулиша против некоторых украинских писателей. По-видимому, он пользовался и устными советами г. Костомарова и потому особенное внимание обратил на эпоху украинофильства, рассматривая ее глазами Костомарова. В новом своем обзоре украинской литературы г. Пыпин удерживает прежнее свое деление украинской литературы на периоды, но в этих периодах указывает частнейшие оттенки литературных направлений и в этом отношении сближается с автором статей: "Литература российская, великорусская, украинская и галицийская". Первый период украинской литературы идет у Пыпина до конца тридцатых годов и обнимает собою Котляревского, Гулака-Артемовского, Гоголя-отца и даже Квитку с его последователями. Но тогда как у первых из этих писателей замечается комически-карикатурное изображение малорусской жизни или преувеличенная сентиментальность, — Квитка-Основяненко искренно любил свой народ и сочувственно рисовал его этнографический быт и нравственные черты и стал ступенью от первых начинателей малорусской литературы к новому направлению ее с конца тридцатых годов, в духе славянского возрождения. В тридцатых и сороковых годах в малорусской литературе обнаруживаются все особенности славянского возрождения: во-первых, усиленная литературная деятельность, усердное стихотворство и повест-

¹⁾ "Русский Вестник", за февраль, 1875 г. "Современное украинофильство", стр. 831 и сл.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 13

вование на народном языке, — отчасти повторение народных мотивов, отчасти стремление передавать на народном языке литературные идеи высшего порядка; во-вторых, усиленный интерес к этнографическим изучениям; в-третьих, столь же сильный интерес к преданиям исторической жизни своего народа, и здесь именно к тем, которые принадлежали специально новой южнорусской формации, к преданиям времени казачества и борьбы за национальную свободу. К писателям этого времени относятся — Боровиковский, Гребенка, Бодянский, Тополя, Метлинский, Писаревский, Петренко, Корсун, Щоголев, и др. Малоруской этнографией и историей занимались князь Цертелев, псевдо-Конисский, Метлинский, Бодянский, Срезневский, Максимович и др. К концу тридцатых годов является триада замечательных талантов — Костомарова, Кулиша и Шевченка, деятельность которых, с перерывом в сороковых годах, составляет крупнейшее явление последних десятилетий. Это было настоящее начало так называемого новейшего украинофильства, представителей которого интересовали — мысль о славянстве, мысль о просвещении народа, мысль о защите малорусских народных элементов от господства польского элемента. Такова была общественно-политическая подкладка литературная движения, возникшего в сороковых годах. После промежутка десятилетнего молчания, те же идеи возобновились и нашли, более или менее, выражение в "Основе" и других трудах ее главных деятелей. При освобождении крестьян, всем разумным людям была ясна мысль о необходимости работать для народа, его просвещения, для поднятия его положения. Новое поколение, как обыкновенно бывает, приняло идеи старого украинства с жаром, еще не охлажденным опытами, вело их из отвлеченной области в практическую жизнь, отдавало им искренний энтузиазм и вызвало в неразвитом большинстве обвинения, создавшие тягостную атмосферу, материальную и нравственную. Издание "Основы" вызвало к деятельности многих, более или менее даровитых писателей, которые занялись изображением народного южнорусского быта, отчасти продолжая прежнюю нить малорусской литературы (с Основьяненка), отчасти в связи с русской реалистической школой. К более замечательным украинским писателям новейшего времени у Пыпина отнесены: Марко-Вовчок, А. П. Стороженко, Л. И. Глебов, А. Нечуй-вітер, Ст. Руданский, М. Т. Номис (Симонов), А. Конисский, Ф. Г. Кухаренко, Д. Олелькович (псевдоним), Ст. Нос, Д. Л. Мордовцев, Н. Гатцук, Ив. Левицкий (Нечуй) и М. Старицкий ¹⁾.

¹⁾ Со взглядами Онышкевича, Франка и Кошового на украинскую литературу мы, к сожалению, не могли познакомиться.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 14

Большая часть этих обзоров и в настоящее время может иметь значение при оценке отдельных явлений украинской литературы и уяснении прагматической связи их между собой. Но для установления общего взгляда на историю украинской литературы особенно важное значение имеют обзоры Костомарова и Пыпина во второй редакции, а также Волынца и Украинца. Первые двое представляют всю новейшую украинскую литературу продуктом пробудившегося у славян стремления к самобытному развитию, а Волынец и Украинец ограничивают эту мысль Костомарова и Пыпина воздействием на украинскую литературу соседних литератур польской и русской. Действительно, нельзя не согласиться, что украинцы воспитали свои идеи и направления в духе славянского возрождения под непосредственным влиянием литератур польской и русской, отрицательным ли то, или положительным. Волынец в своих статьях — "Украинофильские движения в юго-западной России" старается доказать только отрицательное воздействие полонизма на украинскую литературу со времени перенесения ее с левого на правый берег Днепра и столкновения с польскими стремлениями, в сороковых годах нынешнего столетия. Но нет сомнения, что польское влияние воздействовало на украинскую литературу гораздо раньше этого времени, и притом не только отрицательным, но и положительным образом. Необходимо иметь в виду, что стародавний враждебные отношения между Украиной и Польшей составляют существенную часть содержания украинской народной литературы. Эти стародавние отношения живо припоминались украинцами при каждой новой попытке поляков к восстановлению своей народности, так что все эпохи наибольшего возбуждения украинской литературы нынешнего века совпадают с эпохами такого же возбуждения польских тенденций, предшествуя польским движениям, или непосредственно следуя за ними. Так напр., в конце двадцатых и в начале тридцатых годов явился целий ряд исторических романов из жизни Малороссии, с целью опровергнуть поляков. которые называли казаков просто разбойниками. В то же время Исько Материнка издает украинские сказки, "щоб який враг нетруженый нашею батькивщиною не пожывывся", а М. А. Максимович разъясняет в своем "Киевлянине" исторические отношения киевской земли к полякам. К концу сороковых годов, пред новым польским движением, учреждается в Киеве правительственная комиссия для разбора древних актов, с целью доказать, что этот край — русский, а не польский, а вслед за комиссиею образуется в Киеве и кирилло-мефодиевский кружок с панславистскими и украинофильскими стремлениями, враждебными полонизму. К концу пятидесятых и в начале шестидесятых годов, перед последним

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 15

польским повстанием, снова и с большей силой возникает украинофильство и в журнале "Основа" с замечательной прозорливостью начинает громить польскую интригу, еще тогда не обнаружившуюся с достаточною ясностью. — Таким образом, значительную долю участия в развитии новейшей украинской литературы имела и борьба ее с польскими тенденциями, наложившая на нее особенный характер. Борющиеся нередко пользовались орудием врага и волей-неволей ассимилировались с ним в некоторых отношениях, стоя на одной с ним точке зрения. П. П. Гулак-Артемовский во вступительной лекции своей к преподаванию польского языка в харьковском университете говорил, между прочим, что "язык польский есть столь новый и столь обильный для российской словесности источник, которого выразительность и сходство с нашим российским языком никакими другими языками заменена быть не может", и что "отечественной нашей литературе ...польский язык с прочими единобратными может содействовать более, нежели какой-либо иностранный" ¹⁾. Эти слова украинского писателя вполне применимы к украинской новейшей литературе, в которой мы видим целый ряд переводов и переделок с польского и подражаний польским образцам. Южнорусские интерлюдии XVIII века, послужившие исходным пунктом для развития новейшей украинской литературы, по всей вероятности, возникли под влиянием польских образцов. В нынешнем веке Гулак-Артемовский и Л. Боровиковский переводят на украинский язык поэмы и баллады Мицкевича; А. Метлинский переводить стихи Ветвицкого, Суходольского, Одынца и др.; Афанасьев-Чужбинский издает "Галерею польских писателей"; в "Скарбе" 1859 г. помещен перевод повести Крашевского. Даже у самого Шевченка и в журнале "Основа" мы находим несколько переводов из польских писателей — Мицкевича, Ленартовича, Немцевича, Антония Совы и др. — Но, при всем том, это польское влияние на украинскую литературу значительно перевешивалось влиянием на нее русской литературы, вследствие племенного родства и политического соединения Малороссии с Россией. Поэтому, справедливо замечает Украинец, что в украинской письменности отражались все те мотивы и направления, которые по временам господствовали в общерусской литературе, как-то: сентиментализм, романтизм, национализм (славянофильство) и демократизм. Вообще же отношение южноруссов и их литературы к России и Польше можно характеризовать следующими словами Н. И. Костомарова: "Южнорусское племя справедливо должно было усту-

¹⁾ Речь эта — в "Украинском Вестнике", за февраль, 1819 г.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 16

пить племени великорусскому, примкнуть к нему, когда задачей общей русской истории было составление государства... Совсем другое отношение южнорусской народности к польской. Если южнорусский народ дальше от польского, чем от великорусского, по составу языка, то за то гораздо ближе к нему по народным свойствам и основам народного характера... Но за то, при такой близости, есть бездна, разделяющая эти два народа: поляки и южноруссы — это как бы две близкие ветви, развившиеся совершенно противно: одни воспитали в себе и утвердили начала панства, другие — мужицтва" ¹⁾.

Таким образом, точка зрения на новейшую украинскую литературу должна обнимать двоякие отношения ее к Польше и России, и притом как положительные, так и отрицательные, но под преобладающим влиянием российской литературы. С этой точки зрения в истории новейшей украинской литературы можно различать следующие моменты ее развития:

I. Период украинского псевдоклассицизма и пародированных поэм и од, комических опер и т. п., открывающейся И. П. Котляревским.

II. Период сентиментальной украинской литературы, главным представителем которой является Квитка-Основьяненко.

III. Период романтико-художественной литературы, развившейся под обоюдным влиянием русских и польских поэтов-художников: Пушкина, Мицкевича и др. Сюда относятся А. Метлинский, М. Н. Петренко, В. Забелла, А. С. Афанасьев-Чужбинский и др.

IV. Период национальной литературы, которая понималась как соединение классицизма и романтизма в принципе народности, а в действительности была отражением темных славянофильских стремлений. Сюда относятся прежде всего собиратели украинских народных произведений и исторических материалов, как напр. Максимович, Бодянский и др. В литературном отношении это направление выразилось в исторических романах и драмах из украинской жизни и особенно в украинских повестях Н. В. Гоголя и его подражателей ²⁾.

V. Период украинского славянофильства, с конца 40-х годов и до начала 60-х, имеющий связи с русским славянофильством и

¹⁾ "Основа", за март, 1861 г.: "Две русские народности". См. монографии г. Костомарова.

²⁾ Первые четыре периода и шестой изложены были автором в "Историческом Вестнике" за 1880, 1881, 1882 и 1883 годы. Теперь они предлагаются здесь в исправленном и дополненном виде; пятый же период появляется в печати в первый раз.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 17

враждебный полонизму. Главными представителями его были — Костомаров, Кулиш и Шевченко.

VI. Период новейшего украинофильства, с 60-х годов и до позднейшего времени. Среди разнообразия мотивов и направлений этого периода, в нем мало по малу пробивается демократическое направление, которое встало в оппозицию польскому шляхетству и имело связи с русской реалистической школой.

Впрочем, намечая эти периоды в развитии украинской литературы, мы должны оговориться, что по ним нельзя строго распределить всех украинских писателей. При быстрой смене литературных понятий и вкусов, объясняемой подражательностью украинской литературы, часто один и тот же украинский писатель пробовал себя в разных родах и направлениях литературы, так что его деятельность может быть раздроблена между несколькими периодами. Поэтому, желая сохранить цельное представление о всей литературной деятельности известного писателя и вместе с тем указать в нем родовые черты известного периода, мы будем делать сначала общий обзор известного периода украинской литературы, а потом — обзор деятельности каждого отдельного писателя, отчисляя его к известному периоду по преобладающему характеру его произведений.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 18

I.

Псевдоклассическая украинская литература нынешнего
века и реакция псевдоклассицизму.

Начало украинской литературы нынешнего века коренится в предшествующих столетиях. Украинскую литературу некоторые возводят к древнейшим временам существования российского государства и видят отражение ее на "Слове о полку Игореве", волынской летописи, актах и грамотах, начиная с XIV века, судебнике великого князя Казимира (1468 г.). Литовском Статуте, библии Франциска Скорины (1517-1519 гг.), литовской метрике и т. п. ¹⁾. Мы со своей стороны прибавим к этим памятникам "Четью" 1489 года, писанную в Каменце поповичем Березкой, с явными признаками слагавшегося уже тогда западнорусского наречия ²⁾. Еще определеннее выступает южнорусское наречие со второй половины XVI века частью в целом ряде письменных и печатных памятников, каковы например пересопницкое евангелие 1556-1561 гг., евангелие на славянском и малороссийском языках, напечатанное в типографии Тяпинского около 1580 г., четвероевангелие в южнорусском переводе Нехорошевского около того же времени, находящееся в библиотеке Киево-Златоверхо-Михайловского монастыря, и др., частью в казацких думах, идущих непрерывно до самого конца XVIII века. Были даже опыты соединения обоих этих течений украинской литературы, устной и письменной, в малороссийском вертепе, который в известных теперь редакциях восходит своим началом к половине XVII века и, несмотря на школьное происхождение свое, воспринимает в себя эле-

¹⁾ "История славянских литератур", Пыпина и Спасовича, т. 1, 1879 года.

²⁾ См. о ней "Русский Филологический Вестник", 1881 года, кн. 4, стр. 54; но здесь ошибочно выставлен 1397 год вместо 1489.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 19

мент казацких дум и народных песен и преданий ¹⁾. Но эти опыты долго оставались в тени и заглушались общим направлением книжной южнорусской литературы XVII и XVIII вв., частью следовавшей латино-польским образцам, частью подчинявшейся влиянию русской литературы, пока, наконец, с 30-х годов XVIII в. не явилось вновь целого ряда попыток дать в книжной литературе права гражданства украинской речи и украинским народным преданиям. Мы преимущественно имеем здесь в виду комические малорусские интерлюдии к школьным драматическим пьесам Митрофана Довгалевского, Танского, Георгия Конисского и др., у которых малорусский народный язык является почти на той же степени развития, на которой он находится и в настоящее время ²⁾. В век Екатерины II южнорусские интерлюдии стушевываются и почти забываются. Южнорусская литература совершенно подчиняется общерусской, в которой господствовал тогда псевдоклассицизм, смягчаемый просветительными идеями XVIII века. Молодые люди из малороссов, как например Рубан, Капнист, Богданович, Гнедич и другие, пишут в общерусском направлении. По-видимому, южнорусская литература не имела уже будущности. А между тем в самой общерусской литературе того времени был такой пункт, который послужил потом точкой отправления для новейшей украинской литературы. Это были гуманные просветительные идеи XVIII века, под влиянием которых русские писатели мало-помалу стали отвыкать от изображения знаменитых героев и знаменитых подвигов и спускаться в низменные сферы человеческой жизнедеятельности. В литературе повороте этот выразился в наибольшем развитии комедии со времен Сумарокова и в пародированных поэмах в простонародном духе, например у Осипова и Котельницкого. Этому литературному движению не остались чужды и писатели из украинцев. Богданович перевел в шутливом духе Психею Лафонтена, назвав ее "Душенькой", и, по выражению г. Галахова, представил ее как бы комической пародией мифа, в котором нет ничего комического, Психеей, вывороченной наизнанку, и тем подорвал значение псевдоклассического торжественного эпоса. Другой тогдашний писатель из украинцев Капнист, написавший в 1783 году скорбную оду на закрепощение малороссиян

¹⁾ "Киевская Старина", за декабрь 1882 г.: "Старинный южнорусский театр и в частности вертеп".

²⁾ Об интерлюдиях см. исследование автора: "Киевская искусственная литература XVIII века, преимущественно драматическая", Киев, 1881 года.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 20

за помещиками ¹⁾, в своей комедии "Ябеда" изображает чиновный мир такими красками, сквозь которые нельзя не видеть в комедии отражения малорусской действительности с ее чиновничеством, взятками и кляузами, получившей художественное выражение в "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем", и в "Ревизоре" Гоголя. Отсюда уже недалек был переход в изображению малорусской действительности на малорусском языке. В 1777 году Григорий Калиновский издает в С.-Петербурге "Описание свадебных украинских простонародных обрядов" и проч. В 1794 году некто Лобысевич, бывший воспитанник киевской академии, прося у архиепископа Георгия Конисского интерлюдий к его трагедии о воскресении мертвых, сочиненных или самим Конисским, или славным природным стихотворцем Танским, во вкусе площадном, во вкусе Плавтовом, писал о них следующее: "как во всяком покрое платьев, так во всяком наречии языков есть своя красота; а к тому, когда и дым отечества сладок, то сия воня благоухания мыслей отечественных есть наисладчайшая. Для чести нации, матери нашей, всегда у себя природой и ученостью великих людей имевшей, столько светов выпустившей для любимого нашего отечества, для знающих под корой просторечия находить драгоценности мыслей, прошу Вашего Преосвященства велико одолжить меня — интерлюдии Танского то, или ваши, приказав списать, по почте мне в С.-Петербург доставить, да даст величие отечеству своему наш Плавт, наш Мольер, ежели что не боле" ¹⁾. Но сам Георгий Конисский, по-видимому, иначе смотрел на эти интерлюдии, не считал их достойными ставить на ряду с тогдашними лоскированными псевдоклассическими произведениями и не допустил их к обнародованию. Их площадный, грубый тон и силлабическое стихосложение не могли мириться с изысканностью и внешним лоском тогдашних псевдоклассических произведений русских. Чтобы поставить малорусскую речь на высоте тогдашней литературы, для этого нужно было подчинить ее литературным приемам и формам господствующей русской литературы. А это мы и находим в сочинениях Ив. Петр. Котляревского и его ближайших последователей. Котляревский первый ввел в украинскую речь тоническое стихосложение вместо сил-

¹⁾ См. эту оду в журнале "Основа", за март, 1861 г.

²⁾ Археологический сборник документов, относящихся в истории северо-западной Руси, т. II, стр. 147. Самые интерлюдии Г. Конисского или Танского напечатаны в сборнике "Древняя к Новая Россия", за ноябрь, 1878 года.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 21

лабического, господствовавшее здесь до А. Метлинского. Вместе с тем он подчинил украинскую словесность формам господствующей русской литературы и написал свою "Энеиду" по образцу пародированной Энеиды Осипова и Котельницкого и комедию "Москаль-Чаривник" по образцу таких же русских комедий Фонвизина, Капниста, Аблесимова, Крылова, кн. Шаховского и др. Содержание или, по крайней мере, общий колорит этих произведений Котляревского и речь их остались малорусскими, как и в интерлюдиях XVIII века, но они получили более приличную форму и отделку, и малорусская речь впервые получила право гражданства в русской литературе. Недаром с Котляревского некоторые и начинали украинскую литературу. Вслед за ним появляются и другие украинские писатели, и притом писавшие в тех же родах словесности, к каким относятся и сочинения И. П. Котляревского. Сюда относятся: во-первых, пародированные переложения на украинскую речь классических поэм и од, как напр. "Горпинида" П. П. Белецкого-Носенка, Горациевы или Гараськины оды П. П. Гулака-Артемовского, "Жабомышодракивка" К. Д. Думитрашкова и отчасти "Патрет" Квитки-Основьяненка; во-вторых, комедии и оперы Гоголя-отца, Я. Кухаренка и др. Но как сам И. П. Котляревский, так и его ближайшие преемники и последователи не остановились на одних шутливых пародиях и смешливых комедиях и операх из простонародного быта, но, вслед за русской и отчасти польской литературой, пошли далее, к изображению положительных свойств украинской жизни, внутренних чувств украинца и его возвышенных идеалов. Котляревский пишет "Наталку-Полтавку" и собирает пословицы и песни украинские; Григорий Кошиц-Квитницкий печатает в "Вестнике Европы" за 1807 год "оду, сочиненную на малороссийском наречии по случаю временного ополчения" (№ 9); П. П. Гулак-Артемовский переводит или переделывает басни и сатиры польского писателя Красицкого в псевдоклассическом духе; П. П. Белецкий-Носенко пишет исторический роман и драматический рассказ в собирает этнографические и лингвистические материалы; П. П. Гулак-Артемовский и К. Д. Думитрашков, переворачивая на украинскую речь Горация и Жабомышодракивку непосредственно с классических оригиналов, свободнее своих предшественников относились к своим источникам и удачнее применяли их к быту и обстановке малороссиян и от этих пародированных переложений перешли к переводам на украинскую речь некоторых романтических художественных произведений. На этом пути одни переходят уже в следующие периоды развития украинской литературы.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 22

Иван Петрович Котляревский *).

Иван Петрович Котляревский (1769—1838 г.) родился в Полтаве 29 августа. 1763 года. Родители его, хотя принадлежали к дворянскому роду, но были весьма недостаточного состояния. После домашней дьячковской науки, его отдали учиться в полтавскую семинарию, где он сошелся и подружился с известным переводчиком Илиады Гомера, Николаем Ивановичем Гнедичем. Еще на семинарской скамье он писал стихи и за искусство подбирать рифмы прозван был рифмачом. По выходе Котляревского из семинарии, ему предлагали вступить в духовное звание, но он избрал поприще светское. Сначала Котляревский находился в нескольких помещичьих домах при детях учителем и, как страстный любитель родного языка, народных обычаев и преданий, собирал этнографические сведения и писал украинские стихи. Нередко он ходил переодетым на народные гулянья, игры и вечерницы и здесь-то изучал народную жизнь, которую потом представил с комической стороны в "Энеиде". Хорошие познания в польском и французском языках, уменье владеть пером и светлый ум, казалось, могли бы скоро доставить ему успех в службе; но, без покровителей, он попал лишь в штат бывшей новороссийской канцелярии и дослужился здесь до губернского регистратора. В 1796 году он оставил гражданскую службу и поступил в военную; участвовал в кампании против турок в 1806—8 гг. и в 1808 году вышел в отставку с чином капитана и с мундиром. Не имея средств к жизни, он отправился в С-Петербург, долго здесь терпел нужду и таскался по передним сильных мира, пока наконец не удалось ему, благодаря протекции одного значительного лица, в июне 1810 года, получить должность надзирателя полтавского дома воспитания детей бедных дворян, в котором воспитывалось тогда от 200 до 250 детей.

1) Главные источники: 1) "Молодик", 1844 г.; 2) "Обзор украинской словесности", Кулиша, в "Основе", за январь, 1861 г.; 3) "Иван Петрович Котляревский", А. В. Терещенка, там-же, февраль, 1861 г.; 4) "Поэзия славян" Гербеля, 1871 г.; 5) предисловие к собранию сочинений Котляревского, Сергея П. Катранова. Киев, 1875 г.; 6) "История славянских литератур", Пыпина и Спасовича, 2 изд., т. I, 1879 г., стр. 357-8, 7) "Столетний юбилей И. П. Котляревского" С. Стеблина-Каменского, в 98 № Харьков. губерн. ведом. за 1869 год; 8) "Киевская Старина", за май 1883 г. Другие источники и пособия указаны в "Покажчике" М. Комарова, 1883 г.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 23

Котляревский весьма заботился об улучшении дома детей бедных дворян. По потребностям времени, в нововведениях Котляревского преобладали военные порядки: дети были одеты по форме; в число предметов преподавания, кроме курса уездного училища и гимназии, вошли также военные упражнения, ситуация, черчение и танцование. 5 октября, 1817 гола, по истечении семи лет со вступления его в должность надзирателя, он был награжден, за улучшение дома воспитания бедных дворян, чином майора, бриллиантовым перстнем и по смерть пенсионом в 500 рублей ассигнациями.

Малороссийский генерал-губернатор князь Я. Н. Лобанов-Ростовский, любивший изящные искусства, содействовал к образованию в Полтаве театра любителей, и директором его является И. П. Котляревский. Играли преимущественно комедии Княжнина. Часто и Котляревский являлся на сцене в ролях бывших тогда в славе комедий и опер. Он отлично играл в "Сбитеньщике" и "Кутерьме, или без обеду домой не еду". Кроме того, между бумагами Котляревского найдена комедия И. А. Крылова "Триумф", переписанная рукой самого Котляревского и, вероятно, назначавшаяся для полтавского театра. В 1817 году на полтавском театре поставлена была опера князя Шаховского "Казак стихотворец", повидимому, заимствованная из малорусского быта; но при втором объявлении о постановке этой оперы многие полтавцы отзывались о ней так: "чего итты в киатр? Хиба слухать, як за наши гроши да нас же будуть и лаять?" 1). Может быть, неуспех этой оперы, имевшей претензию на изображение украинского быта, и побудил Котляревского написать свою "Наталку-Полтавку", которая и явилась на сцене в 1819 году, благодаря содействию бывшего малороссийского военного губернатора князя Н. Г. Репнина. Через несколько времени на полтавском театре показался водевиль Котляревского "Москаль-Чаривник". Обе пьесы приняты были с громким одобрением и похвалою, но напечатаны были только в 1837 и 1841 годах.

25 августа, 1827 года, Котляревский был назначен попечителем полтавского богоугодного заведения. Под старость Иван Петрович стал хворать и сделался раздражителен. Он, как вообще люди старого времени, был требователен, а под конец своей службы, говорят, считал за обязанность наказать пойманного им воспитанника, которого товарищи поставили сторожить приезд надзирателя. Усилившееся расстройство здоровья принудило его, наконец, просить об увольнении от службы. Котляревский был уволен 31 января,

1) "Украинский Вестник", за декабрь, 1817 г. стр. 369.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 24

1835 года, и, по положению комитета министров, ему назначено, независимо от пенсии, еще по 600 руб. в год. Он умер 29 октября 1838 года, на 70 году жизни. Женат он не был и еще до кончины отпустил на волю своих людей, состоявших из двух семейств, а движимое и недвижимое имущество роздал родным и приятелям. Он погребен на общем городском кладбище, расположенном по кобелякской дороге. Могила его находится рядом с могилой переводчика Илиады, Н. И. Гнедича.

Кроме "Энеиды", "Наталки-Полтавки" и "Москаля-Чаривника", Иван Петрович занимался собиранием малороссийских песен и некоторые из них помещал в современных ему периодических изданиях. Некоторые из лично знавших поэта рассказывают, что им нераз приходилось слышать читанные и переведенные Котляревским басни Лафонтена. П. Ефименко сообщает, что из 120 малорусских пословиц, помещенных в издании И. Снегирева "Русские в своих пословицах", 1831 г., часть перепечатана из грамматики Павловского, 1818 г., а другая часть доставлена Котляревским, автором "Энеиды" 1). Известны также следующие произведения и записки его, не напечатанные в свое время: ода малороссийскому губернатору князю А. Б. Куракину, 1806 года 2), "Журнал военных действий 2-го корпуса, 1806 года", в трех тетрадях, составленный по поручению барона Мейендорфа; "Размышления о расположении, с каким должно приступать в чтению и размышлению о св. евангелии Луки", — перевод с французского, сделанный по поручению княгини В. А. Репниной, бывшей попечительницы полтавского института благородных девиц; "Собрание анекдотов"; "Заметки о некоторых народных обычаях", и проч.

Слава И. П. Котляревского, как украинского писателя, основывалась и основывается на трех важнейших его произведениях — "Энеиде", "Наталке-Полтавке" и "Москале-Чаривнике", хотя в недавнее время и старались несколько уменьшить эту славу. Нечего и говорить, что современники Котляревского приняли его произведения с энтузиазмом 3). Полное уважение к Котляревскому, как к писателю, сохранилось и в следующем поколении. В 1841 году

1) Основа, октябрь, 1862 г., стр. 40.

2) Изд. в Основе, за январь, 1861 г.

3) Об этом отчасти свидетельствует количество изданий его сочинений. "Энеида" в первый раз издана в трех частях в 1798 г.; в четырех частях в 1808 и 1809 гг. и в шести частях в 1842 году. Об издании "Наталки-Полтавки" и "Москаля-Чаривника" мы уже упоминали. Полное собрание сочинений издавалось в 1872, 1875 и 1876 гг. В 1883 г. вышло новое издание "Наталки-Полтавки".

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 25

Т. Г. Шевченко в стихах "На вичну память Котляревскому" писал следующее:

Недавно, недавно у нас на Вкраіні
Старый Котляревский отак щебетал,
Замовк неборака, сиротами кинув
И гори в море, де перше співав,
Де ватагу пройдисвіта (Энея)
Водив за собою.
Все осталось, все сумуе,
Як руіни Троі...
Все сумуе — тілько слава
Сонцем засіяла, —
Не вмре кобзарь, бо на віки
Его привітала.
Будеш, батьку, пановати,
Поки живуть люде:
Поки сонце з неба сяе,
Тебе не забудуть 1).

Но после Шевченка малорусские критики разошлись в своих мнениях о Котляревском: одни порицают его за насмешливое, карикатурное, или же сентиментальное изображение малорусской действительности и, давая произведениям его лишь историческое значение, считают их анахронизмом для настоящего времени; другие, наоборот, возвышают его на степень истинного поэта и видят в его произведениях неувядаемую прелесть. Приведем важнейшие отзывы о Котляревском гг. Костомарова, Кулиша и Катранова.

В 1844 году, в "Обзоре сочинений, написанных на малороссийском языке", г. Костомаров писал о Котляревском следующее: "во время упадка классицизма и вторжения в европейские литературы романтических идей, вкус общества портился в принял самое странное направление: не смели расстаться с верою в заветные предрассудки, не смели принять форм нового рода, казавшихся еще дикими, — смеялись над тем и другим: плодом такой нерешительности явился особенный род сочинений — пародий. Писатель брал предметы классические, одевал их в романтическую одежду и таким нескладным нарядом смешил публику. Такова "Энеида" Котляревского. "Энеида", как пародия, потеряла для нас свою цену, но та же

1) "Ластовка", Гребенки, 1841 г., стр. 309-320. Малорусский текст мы везде будем приводить с тем правописанием, с каким он находится в язданиях, которыми мы пользовались.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 26

самая "Энеида", как верная картина малороссийского быта, как первое сочинение на малороссийском языке, в глазах наших — драгоценное творение: мы видим в ней такие достоинства, которые были скрыты от современных читателей "Энеида", рассматриваемая с этой точки зрения, имеет для нас три неотъемлемые достоинства. Во-первых, мы видим в ней верную картину малороссийской жизни. Автор знал хорошо Малороссию, жил в ней и с нею, пользовался всем, что было у него перед глазами. Характеры его богов и героев — истинно малороссийские в малейших его приемах. Во-вторых, она драгоценна для нас по неподражаемому юмору, с которым автор изображает пороки и смешную сторону своего народа. Стоит только вспомнить описание ада, — все грешники носят на себе черты малороссийские и даже осуждены на муки, которые только придут в голову малороссиянину. В третьих, язык его правильный, блестящий, народный в высочайшей степени, останется самым лучшим памятником. И надобно сознаться, что едва ли у кого он достигает такой игривости и непринужденности, хотя чуждый малороссийскому языку четырехстопный ямб, в который он заковал свою пародию, очень мешал его легкости. Что касается до тривиальностей, соблазнительных сцен и некоторых отвратительных описаний, которых, к сожалению, много у Котляревского, то они суть плод ложного понятия о смешном; тогда думали, что все отвратительное может забавлять". — "Не ограничиваясь "Энеидой", — говорит г. Костомаров в другом своем обзоре 1871 г., — Котляревский написал еще две драматические пьесы: "Наталку-Полтавку" и "Москаля-Чаривника". Обе эти пьесы долго игрались на сцене в Малороссии, а последняя в столицах, где она и до сих пор остается единственным малорусским драматическим произведением, не сходящим со сцены. И правду сказать: эта небольшая пьеса, сюжет которой заимствован из народной сказки, не встретила у нас до сих пор ничего такого, что бы стало выше ее по достоинству, в качестве простонародной комедии. "Наталка" очень любима в Малороссии; песни из нее распространились до того, что сделались почти народными".

Г. Кулиш произнес над И. П. Котляревским и его произведениями строгий суд. Особенно ему не нравится перелицованная "Энеида" Котляревского. "Его воспитание, — говорит Кулиш, — совпало с эпохой протеста против деспотического классицизма, — протеста, выразившегося в европейских литературах осмеянием богов и героев. По преданию, он еще в семинарии начал перелицовывать "Энеиду" Виргилия на карикатурно-украинский язык. Кому он подражал и был ли ему известен тогда Скаррон или Баумгартен, это

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 27

занимает нас мало. Мы только знаем, что, поступая в военную службу, Котляревский прославился своей пародией не на шутку. Уже самая мысль написать пародию на языке своего народа показывает отсутствие уважения к этому языку. Но Котляревский заплатил дань своему веку, будучи не в силах стать выше его понятий. Троянский герой, в виде украинского бродяги, смешил товарищей Котляревского до слез, и рукопись его начала ходить по рукам. Помещики украинские расхохотались над "Энеидою" не хуже офицеров; расхохотались над нею и их лакеи, уже непохожие на тех, от кого они отрознены дворовою жизнию и с кого списаны Котляревским карикатурные портреты. Одни простолюдины не смеялись: им было не до "Энеиды"... Тот век был вообще последнею пробою нашей народности, которая упала мало по малу до бессознательного состояния; но ничто не подвергло ее столь опасному испытанию, как пародия Котляревского... Сам Котляревский, как человек с талантом, не мог быть совершенно слеп к сокровищам народной поэзии и заговорил впоследствии другим языком о том народе, который ему, как семинаристу, как домашнему учителю в помещичьих семействах и армейскому офицеру, представлялся только с карикатурной своей стороны. Когда сличите первые три книги "Энеиды" с остальными, вы увидите, что грубый, но искренний комизм изменяет автору более и более и наконец переходит в насильственную карикатуру". Это объясняется тем, "что, войдя в жизнь народа посредством смехотворного исчисления ее принадлежностей, автор смутно почуял беззаконие своего смеха и под конец смеялся уже без искренности".

"Будучи созданием своего века и общества и не обладая способностями гениальными, Котляревский был не в силах возвыситься над современниками так, чтобы творениями свежими в энергическими пересоздать общественный вкус и общественные понятия. Его песня "Виют вітри", вероятно, не единственная сочиненная им песня, недалеко ушла внутренним содержанием от русских романсов его земляка Капниста, и только язык ее и голос провели ее, через барышень и их прислугу, в городской и подгородный народ полтавский, а потом распространили и по другим местам на Украине. Но самая эта популярность ее свидетельствует, как далека была публика Котляревского от понимания песен народных, которые бесконечно изящнее по форме и глубже по содержанию этого произведения грамотного стихотворца. Будучи впоследствии частым гостем-анекдотистом у малороссийского военного губернатора, князя Репнина, Котляревский написал для его домашнего театра две пьесы: "Наталку-Полтавку" и "Москаля-Чаривника". Обе они говорят много

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 28

в пользу его природного таланта, но очень мало в пользу его литературного вкуса. Автор знаменитой пародии, рассмешившей всю Украину, умел отыскать в украинской простонародной жизни трогательное рядом с комическим и до известной степени сообщить некоторым из своих действующих лиц художественную индивидуальность; но его герои и героини часто выражаются языком Добронравовых, Правдолюбиных, и терпимы до сих пор на сцене, в исправленном виде, больше за свои костюмы и напевы. Но вслушайтесь, что они поют рядом с куплетами из народных песен... В их песнях, сочиненных Котляревским, столько же народного духа и вкуса, как и в самих монологах. Все-таки в этих пьесах Котляревский шагнул далее, чем в "Энеиде", к верному изображению украинского народа и обнаружил уважение к его простым человеческим чувствам. Природное чутье сценических условий в авторе и несколько удачных черт простонародных нравов с комической стороны поставили "Наталку-Полтавку" и "Москаля-Чаривника" выше многих, если не всех, пьес тогдашнего театра. Но, освободясь от легкомысленного смеха над народом, Котляревский впал тут в другую крайность, в аффектацию и сентиментальность, от которых в то время не был свободен ни один русский писатель".

Вот сущность отзыва г. Кулиша о произведениях И. П. Котляревского! В противоположность ему, г. Катранов дает произведениям Котляревского весьма важное значение даже и для настоящего времени. "Кто, — говорит он, — из малороссов не раз пленялся этим умным и веселым, исполненным наблюдательной остроты и в то же время глубокого и светлого понимания народной жизни стихом "Энеиды"? А "Наталка-Полтавка", эта художественная по постановке и изложению пьеса, от начала до конца изобилующая своими дивными и пленительными, за сердце хватающими ариями? Есть ли подобное, — говорим только подобное, — что-нибудь ей в нашей украинской литературе? Все, что есть и что было, обветшало и, уступив времени, сошло со сцены... А "Наталка" и до сих пор не сходит со сцен не только наших провинциальных театров, но даже и в столицах она имеет полный успех. Мы уже не говорим о том неподражаемом комизме, который, например, на каждом шагу проглядывает в "Москале-Чаривнике", имеющем в репертуаре почти каждого театра значение одного из лучших дивертисментов... А почему? Потому, что все, писанное незабвенным Иваном Петровичем, взято из жизни, схвачено с натуры, да еще, нужно прибавить, с неподражаемым, чисто талантливым искусством. Не дорог ли становится после этого нам, малороссам, Иван Петрович Котляревский,

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 29

и не возвышают ли его произведения на степень истинного поэта, и притом поэта двигателя"?

Чтобы найтись среди разноречивых отзывов о Котляревском самих земляков его и установить правильную точку зрения на его произведения, обратим внимание на предшествовавшие литературные элементы, служившие пробным камнем для поэтического таланта Котляревского, и на отношение его к современной малорусской жизни.

В своей "Энеиде" Котляревский далеко не первый стал пародировать малорусскую народную жизнь на родном наречии: он только первый облагородил прежнее карикатурное изображение простонародной жизни и сообщил ему лучшую техническую постройку и более частый и правильный язык. Мы уже упоминали о комических интермедиях или интерлюдиях к школьным драматическим пьесам XVIII века Эти интерлюдии, по всей вероятности, имели в виду воспроизведение комических малорусских сказок, но утрировали до крайности народный комизм и допускали иногда такие плоские и грязные шутки, которые не могут быть пропущены в современной печати: сокращение пасхальных интерлюдий Митрофана Довгалевского, 1737 г., не могло быть напечатано по неприличию содержания их 1). Если прибавить к этому неуклюжую силлабическую форму интерлюдий и других южнорусских стихотворений XVIII века, то для нас будет весьма понятно, что комические интерлюдии, не смотря на свой народный язык, не могли выдержать конкуренции с лоскированной, благоприличной русской литературой времен Екатерины II и постепенно вытеснялись этой литературой. В таком положении застал Котляревский отечественную литературу на юге России. Следуя за ходом обстоятельств, он должен был или увлечься языком и формами севернорусской литературы, отказавшись от украинского наречия, или же удержать последнее вместе с силлабическим стихосложением и схоластическими формами и навсегда застынуть в круге понятий и форм схоластики. К чести Котляревского, он не остановился ни на том, ни на другом, и сделал смелую попытку соединить малорусскую речь и содержание с современными формами господствующей русской литературы и таким образом дать этой речи и содержанию большую подвижность и возможность дальнейшего развития. Он удержал в своих произведениях малорусскую речь XVIII века, но очистил ее от слишком грубого содержания и макаронизмов и подчинил требованиям и формам современной русской лите-

1) Извлечение из рождественских интерлюдий Довгалевского издано в "Трудах киев. дух. акад.", за февраль 1865 г.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 30

ратуры. Достаточно сличить интерлюдии Довгалевского и Г. Конисского или Танского с "Энеидой" Котляревского, чтобы видеть неизмеримое преимущество последней пред интерлюдиями в отношении сдержанности и приличия. Из "Энеиды" изгнаны и прежние макаронизмы речи и являются лишь в виде насмешки над уснащенною латинскими фразами речью южнорусских школьников XVIII века. Такова, например, рацея старшего из Энеевых послов пред царем Латином:

Энеус ностер магнус панус
И славный Троянорум князь,
Шмыгляв по морю як цыганус,
Ад те, о рекс! прыслав нунк нас...

Вместе с тем, прежнее силлабическое стихосложение заменяется новым тоническим, по образцу севернорусской литературы. Мы имеем основание полагать, что самая идея перелицованной "Энеиды" не принадлежит Котляревскому и заимствована у "Энеиды, вывороченной на изнанку", Осипова и Котельницкого, 1791-1807 гг. Но "у Котляревского, — по словам одного малорусского критика, — везде живые картины народного быта; напротив, Осипов и Котельницкий хотят представить мир великорусский, но только сочиняют грубо прозаически, тускло и многословно". Следовательно, в этом отношении Котляревский превзошел своих современников и учителей.

Конечно, первые шаги Котляревского на новом для него и для всех малороссов поприще не всегда были удачны: так и должно быть по естественному порядку вещей, и все нарекания на Котляревского имеют свою долю оснований. Но чем дальше шел он по новому пути, тем более сближался с народом и изучал его действительную жизнь. Уже в ранних частях своей "Энеиды" Котляревский высказывал глубокое сочувствие к бедному классу народа. Таково его описание праведных в третьей части "Энеиды", которое приводим здесь по первому изданию, с соблюдением его правописания:

Не думай, щоб були чыновны, —
Сивилла сей дала ответь:
Або що грошей скрини повны,
Або в яких товстый живит.
Не ти се, що в цветных жупанах,
В кармазинах, або в сапьянях.
Не ти ж, что с книгами в руках;
Не рыцари, не росбишаки;
Не ти се, що кричать ипаки,
Не ти, що в золотых шапках.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 31

Се бидни нищи, навижены,
Що дурнями счисляли их, —
Старци, хромы, слепорожденны,
З якых був людьский глум и смих;
Се, що с порожними сумками
Жили голодны пид тынами,
Собак дражнили по дворах;
Се ти, яких выпровожали
В потылицю и по плечах.

С дальнейшим развитием поэта, жизненная струя его поэзии должна была получить еще большее развитие Так и было на самом деле. В последних частях "Энеиды" г. Кулиш отметил одно место, рекомендующее патриотические чувства Котляревского. Это место следующее:

Так, вичной памяти, бувало,
У нас в Гетьманщини колись,
Так просто вийско шиковало,
Не звавши: стий, не шевелись!
Так славнии полки козацьки:
Лубенский, Гадяцкий, Полтавський,
В шапках, було, як мак цвитуть...
Як грянуть, сотнями ударять,
Перед себе списи наставлять,
То мов метлою все метуть.

Еще более жизненного народного элемента замечается в драматических пьесах Котляревского — "Наталке-Полтавке" и "Москале-Чаривнике", хотя и в этих произведениях нужно отличать отрицательные типы от положительных. Как и в "Энеиде", Котляревский осмеивает здесь отживающих свой век представителей рутины и схоластики XVIII в. и, в противоположность им, указывает на свежую, здоровую жизнь и речь простолюдина, изображаемого в сентиментальном вкусе карамзинской школы. Представителями старой рутины являются: в "Наталке-Полтавке" — Выборный и Возный, а в "Москале-Чаривнике" — судовый паныч Финтик. Им противопоставляются: в "Наталке-Полтавке" — Микола, Петро и сама Наталка, а в "Москале-Чаривнике", пожалуй, Тетяна и Михайло Чупрун.

Ход оперы "Наталка-Полтавка" следующий. Наталка-Полтавка любит Петра, бедного парубка, который обещал жениться на ней и отправился на чужую сторону зарабатывать деньги на свадьбу и обзаведение хозяйством. В его отсутствие Наталка однажды идет за водой и в раздумье поет песню: "Виют витри". На обратном пути к ней пристает Возный и объясняется ей в любви канцеляр-

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 32

ским языком, которого Наталка не понимает. Возный задумывает жениться на Наталке, встречается с Выборным и уговаривает его идти, в качестве свата, к Терпилихе, матери Наталки. В антрактах Возный и Выборный поют песни Сковороды, переносящие нас в XVIII век, а именно: "Всякому городу нрав и права" и "Ой, доля людская — доля есть слепая". Между тем, у бедной вдовы Терпилихи происходит объяснение с дочерью, которой она жалуется на свою крайнюю нужду и даже попрекает ее неизменной любовью к бедному Петру, который, притом, может быть, и не воротится с чужой стороны. Наталка дает матери слово выйти замуж за первого попавшегося жениха, но сама тайно грустит. В это время является Выборный сватать Наталку за Возного и получает ее согласие. Но скоро возвращается Петр с чужой стороны, и дело принимает другой оборот. Возный получает отказ и настолько примиряется с своей судьбой, что сам даже содействует устроению брака Наталки с Петром. Пьеса оканчивается похвалой миролюбию полтавцев.

Некоторые места в этой опере запечатлены жизненною правдой. Такова особенно, по нашему мнению, сцена объяснения Терпилихи со своей дочерью Наталкой. Самые песни молодых людей — Наталки, Петра и Миколы (играющего в пьесе невидную роль), не смотря на сентиментальный оттенок, по-видимому, представляют из себя переделку народных малорусских песен или вольное подражание им. Таковы, например, песня Наталки "Віют вітри", напоминающая своим содержанием чумацкую песню "Забіліли сніги, заболіло тіло", и песня Миколы "Гомин, гомин по диброви", тоже напоминающая собою одну чумацкую песню" 1).

Не менее, если не более, находим народного элемента и в водевиле Котляревского "Москаль-Чаривник", не смотря на то, что г. Кулиш не очень одобрительно отзывается об этом произведении Котляревского. Ход водевиля следующий. Тетяна, в отсутствие своего мужа, чумака 2) Чупруна, принимает у себя судового паныча Финтика, который объясняется Тетяне в любви и поет ей силлабический романс: "Не прельщай меня, драгая"! Этот романс, в полном виде, мы нашли в рукописи, писанной около 1760 года, и следовательно он, по намерению автора, рекомендует Финтика, как последователя отсталой школьной версификация XVIII века. Тетяна с Финтиком собираются вечерять; но им помешал подпивший немного солдат, поставленный на квартиру к Тетяне. Притворившись спя-

1) "Чумацкие песни", И. Рудченка, Киев, 1874 г., №№ 32 и 41.

2) Чумаками назывались украинцы, ездившие за солью и рыбой в Крым и на Дон.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 33

щим, он подслушивает, как Тетяна рассказывала Финтику, где припрятала она приготовленное для него угощение — пряженую колбасу, печеную курку и пляшку запеканой. Между тем возвращается муж Тетяны, Михайло Чупрун, от которого Финтик прячется под припечок. Чупрун спрашивает у жены поесть чего нибудь; но получает отказ. Тогда проснувшийся яко-бы солдат, выдавая себя перед Чупруном за чародея, находит припрятанное для Финтика угощение, подчует себя и Чупруна и выгоняет самого Финтика, заставив его принять на себя роль чорта. Водевиль заключается следующим нравоучением: "поэтому, правда, что шутка, кстати сделанная, больше делает иногда польаы, чем строгие наставления".

Г. Кулиш, сравнивая "Москаля-Чаривника" с пьесой Гоголя-отца "Простак", имеющей почти тоже самое содержание, не совсем выгодно отзывается о первом: "У Котляревского, — говорит он, — хозяин хаты — зажиточный мужик, а роль ловеласа играет судовый паныч. По-видимому, в этом нет ничего, что бы можно было поставить в упрек авторству Котляревского; а между тем из этого выбора лиц видно, что Котляревский далеко не так симпатично относится к народу, как отец Гоголя. Молодая женщина, принимающая у себя, в отсутствие мужа, жалкого канцеляриста, у него — женщина, не возбуждающая к себ никакого участия, и даже более того... С другой стороны, чумак, возвратившийся с дороги, играет у Котляревского роль простака вовсе неуместно. Чумаки в нашем простонародье — самые развитые люди. Не так-то легко провести их солдату-постояльцу! Не таковы они в домашнем быту на деле, как Чупрун Котляревского в комедии" 1).

Не входя в сравнение комедий Гоголя-отца "Простак" с "Москалем-Чаривником" Котляревского, заметим только, что обе эти комедии заимствованы из украинских народных преданий и разрабатывают их с некоторыми вариациями. Нарушение супружеской верности женами чумаков есть обычный мотив чумацких песен. Так, в одной из них, записанной в полтавской же губерний, говорится следующее:

Святий Боже, сватий крипкий,
Святый безсмертний!
Полюбила чумаченька —
Треба з жалю вмерти.
Не сама ж я полюбила,
Полюбила мати,

1) Основа, февраль, 1862.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 34

Що звелила за чумаченька
Рушники отдати.
Не литував чумаченько,
Нейде й зимовати, —
Прийде ничка осинняя,
Ни з ким розмовляти.
Обизвався дячок з Нащох;
— Ось де я гулящий!
— Прийди, дяче, вечеряти,
То будеш найкращий.

Дьяк, конечно, воспользовался приглашением; но, на его беду, в тоже время —

Прийшов чумак з Крыму.
— "Ой здорова, моя мила!
Чи все гаразд дома?"
— "Ой все гаразд, ой все гаразд,
Тильки одно ни на-що:
Виглядае вражий дячок
Із-запичка часто..."

Последние шесть стихов представляют юмористическую переделку слов из исторической песни о Саве Чалом.

Чумак очень "засмутився", но особенного вида о присутствии дьячка не подал, чтобы тот "не догадався". Выходит чумак на двор будто бы выпрягать волов, но вместо того —

Як ухопить чумаченько
Од воза бичину, —
Побив — побив, помолотив
Та дякови спину,

приговаривая, чтобы тот не ходил "до чужих жинок". Дьяк, вырвавшись после побоев, заявляет:

Далась мини бида знати,
Аж у третий хати,
Через тини тикаючи,
Що й слиду не знати.

Очевидно, интрига водевиля "Москаль-Чаривник" в сущности та же, что и в чумацкой песне, сейчас приведенной, с тою незначительною разницею, что вместо дьяка является у Котляревского "судовый панич", помазанный, однако, одним и тем же маслом; следовательно, водевиль Котляревского в этом отношении имеет бытовую народную почву.

Г. Кулишу кажется несообразным с действительностью малорусской жизни, чтобы пройдоха москаль (солдат) одурил бывалого и

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 35

умного чумака, каким должен быть, по мысли Кулиша, Чупрун в "Москале-Чаривнике". Но малорусская поэзия не слушает резонов г. Кулиша и нередко представляет москаля обманщиком, а чумака обманутым. Достаточно указать на малорусскую сказку "Москаль-рыбалка", в которой рассказывается о солдатах, как один из них, чтобы одурить проезжавших с рыбою чумаков, стал ловить рыбу долотом и привлек к себе их внимание, а другой, собравши душ пять товарищей, позабирал из возов у чумаков всю рыбу 1).

Впрочем, как ни строго судил Кулиш произведения Котляревского, но и он признавал большое значение их для современного и последующих поколений малороссов. "Своей пародией и двумя театральными пьесами, — говорит Кулиш, — Котляревский напомнил украинцам, что у них есть родной язык не для того только, чтобы выбранить неисправного мужика... "Энеида" Котляревского приохотила к народному языку даже тех грамотных во всех слоях общества, кто или мало знал, или чуждался его: доказательством тому — что эта пародия, будучи печатаема в весьма ограниченном числе экземпляров, расходилась в Малороссии в огромном множестве списков и попадалась и у селян, и у горожан, и у полупанков, и у панов. "Наталка-Полтавка" и "Москаль-Чаривник", верные действительности, в продолжении нескольких десятков лет, и даже в наше время, возбуждали смех и слезы зрителей не только в провинциальных, но и в столичных театрах. Даже и его песня "Виють витри" имеет свое историческое значение: отчужденным от народа панночкам времен Котляревского не стыдно было спеть ее за фортепиано: то была не мужицкая песня, да и чувства в ней выражены так деликатно, как и в романсах Капниста. А эта песня могла провести за собой не одну народную песню в тогдашнее общество. По крайней мере, то несомненно, что другие сочинения Котляревского дали законность появлению украинской простонародной речи на бумаге и произвели подражания. В конце "Грамматики малороссийского наречия" Павловского, 1817 года, помещены были малорусские стихи, под заглавием "Вакула Чмир", составленные в духи "Энеиды".

Но влияние произведений Котляревского на последующую украинскую литературу не ограничивалось этими мелочами и, в большей или меньшей мере, непосредственно или посредственно, отразилось почти на всех важнейших представителях украинской литературы до конца пятидесятых годов. Ближайшими последователями или преем-

1) "Народные южнорусские сказки", И. Рудченка, вып. 2, № 40.

Петров Н. Иван Петрович Котляревский — 36

никами литературной деятельности Котляревского были — П. П. Белецкий-Носенко, П. П. Гулак-Артемовский, К. Д. Думитрашков, В. А. Гоголь, Я. Г. Кухаренко и др. Первые трое составляли пародированные поэмы и оды в духе "Энеиды" Котляревского, а последние двое писали комедии в комические оперы, похожие на "Наталку-Полтавку" и особенно на "Москаля-Чаривника". Те и другие, впрочем, не были слепыми подражателями Котляревского, подчинялись и другим литературным влияниям, и некоторые из них пошли далее Котляревского в понимании и изображении народной жизни, как это и должно быть по естественному порядку вещей, и в свою очередь подготовляли почву для литературной деятельности последующих поколений.