История Полтавы

Валуевский циркуляр 1863 г.

• 

Подробности

Просмотров: 59816

Валуєвський циркуляр 1863 - таємне розпорядження російського уряду від 20.7.1863 про заборону друкування книг українською мовою. Автором В.Ц. був міністр внутрішніх справ Російської імперії П. Валуєв, відомий своєю заявою, що "ніякої окремої малоросійської мови не було, немає і бути не може". Циркуляр забороняв друкувати українською мовою шкільні підручники, науково-популярні та релігійні видання. Фактично припинилося друкування і української художньої літератури. Наступним кроком російської влади, який ще більше посилював національне гноблення і русифікацію українського народу, став Емський акт 1876.

Джерело:

І. З. Підкова, Р. М. Шуст. Довідник з історії України. У 3-х т. (http://history.franko.lviv.ua)

 

Валуєвський циркуляр 1863 – розпорядження міністра внутр. справ Рос. імперії П. Валуєва про заборону друкування укр. мовою наук., навч. та реліг. книг. Виданий 30(18) лип. 1863, в. ц. дозволяв публікувати "тільки такі твори цією мовою, які належали до галузі красного письменства", але цензура використовувала циркуляр як привід для всіляких обмежень укр. слова. Укр. мова розглядалась як штучна, "створювана… деякими малоросами і особливо поляками…". Процитоване в циркулярі твердження голови Київської археографічної комісії М.Юзефовича та його однодумців, що "ніякої окремої малоруської мови не було, немає й бути не може", а "наріччя.., яке вживається простолюдом, є та ж російська мова, тільки зіпсована впливом на неї Польщі", стало офіц. поглядом на мовні й нац. проблеми українців у Рос. імперії.

Причиною видання в. ц., як зазначалося в тогочасних офіційних джерелах, було загострення питання про укр. мову й літ. через "обставини чисто політичні", поширення серед українців "сепаратистських задумів". Одним із приводів для утисків укр. слова став несанкціонований Синодом пер. П.Морачевським укр. мовою Нового Завіту (див. Біблії переклади українською мовою).

Впровадження в. ц. супроводжувалося закриттям в Україні недільних шкіл та адм. висланням окремих укр. громад. і культ. діячів (О. Кониського, П. Чубинського, П. Єфименка та ін.).

Продовженням такої політики царського уряду став Емський акт 1876.

Літ.: Чайковський А.С., Щербак М.Г. За законом і над законом. З історії адміністративних органів і поліцейсько-жандармської системи в Україні (XIX – початок XX ст.). К., 1996.

М. М. Климчук.

Джерело:

e-Енциклопедія історії України

 

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ СССР
фонд №775 Опись №1 Дело №188 1863

Дело Центрального управления
По цензурному ведомству (с 1863-65 гг.)

МИНИСТЕРСТВО
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
Киевский Цензурный Комитет
27 июня 1863 года №342
Киев

ГОСПОДИНУ МИНИСТРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

В Киевский Цензурный Комитет поступила рукопись под заглавием «Притчи Господа нашего Иисуса Христа на украинский мови росказани». Рассматривавший эту рукопись цензор Лазов возвратил ее без одобрения к печати потому, во-первых, что в Петербурге, как видно из газет, ожидается в непродолжительном времени выход полного Евангелия, переведенного на малороссийский язык Морачевским, и потому едва ли может быть допущен другой перевод частей Евангелия, и, во-вторых, что она по содержанию подлежит духовной цензуре. Из предисловия к сей рукописи видно, что она преимущественно предназначается для учащихся, между тем как самое обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского наречия нигде не допущено. Самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решено, но даже самое возбуждение сего вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши, что общерусский язык также понятен для здешнего народа, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для него некоторыми малороссами и в особенности поляками так называемый Украинский язык. Лица того кружка, который усиливается, доказывают противное, большинство самих малороссиян упрекает в каких то сепаративных замыслах, враждебных России и гибельных для Малороссии. Посему цензор Лазов в донесении своем по поводу названной выше рукописи присовокупляет, что, зная все это, разделяя убеждения большинства малороссиян и видя постоянное умножение малороссийских изданий, особенно предназначаемых для народного обучения, равно как и всякий цензор, обращающий строгое внимание на цель подобных изданий, как того требует Устав о цензуре, не может спокойно разрешать печатание их, тревожимый опасением, не делается ли он чрез то невольным участником в распространении того противозаконного движения, на существование которого указывают сами же малороссы. Положение цензора при рассмотрении подобных рукописей и книг тем более затруднительно, что в них только цель и предосудительна, самое же содержание обыкновенно не заключает в себе ничего непозволительного по Уставу о цензуре. Посему г. Лазов просит Цензурный Комитет об исходатайствовании разрешения начальства, как поступить с рукописями и книгами, порождаемыми стремлением обособить малороссийский язык и доставить здешнему народу возможность обходиться без употребления общерусского языка.

Соглашаясь вполне со всем вышеизложенным, считаю необходимым присовокупить, что в проходящих через Киевский Цензурный Комитет сочинениях нередко высказываются, хотя и не совсем ясно, какие-то затеи обособления малороссийской народности.

Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимание правительства, что оно совпадает с политическими замыслами поляков и едва ли не им обязано своим происхождением. На эту мысль невольно наводит между прочим одно место в польской брошуре, находящейся в моем рассмотрении по иностранной цензуре, под названием: «Recze ze sie pojednamy. Slovo do Braci Polakov w sprawie polsko ruskej» («Ручаюсь, что соединимся. Слово к братьям полякам в тяжбе польско-русской»). В ней автор, поговорив о мнимой ненависти малороссиян к москалям и о том, что эта ненависть сближает и соединяет их с поляками, продолжает: «Малороссияне говорят и пишут свои сочинения на малороссийском языке, а поляки радуются тому и поддерживают литературу, дабы этим самым убедить свет и москалей, что Русь не есть Москва». И из дел Комитета видно, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков.

Обо всем вышеизложенном имею честь представить Вашему Высокопревосходительству на тот конец, не изволите ли признать нужным принять какие-либо меры против обнаруживающегося стремления некоторых малороссов, а совместно с ними и поляков, отчуждать здешний народ от общерусских языка и народности.

Председательствующий Новицкий.

О книгах, издаваемых для народа на
малороссийском наречии

Высочайше повелено исполнить.
С.-Петербург, 18 июля 1863

Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличившихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностию.

В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись под предлогом распространения грамотности и просвещения за издание книг для первоначального чтения: букварей, грамматик, географий и т.п. В числе подобных деятелей находились прежде члены Харьковского тайного общества, а в недавнее время множество лиц, о преступных действиях которых производилось дело в Комиссии, учрежденной под председательством Статс-Секретаря Князя Голицына. В С.-Петербурге даже собираются пожертвования бывшим Профессором Костомаровым для издания дешевых книг на южно-русском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский Цензурный Комитет. Немалое число таких же книг представляется и в Киевский Цензурный Комитет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства. Обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малорусского языка нигде не допущено. Самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши, что общерусский язык также понятен для малороссов, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для него некоторыми малороссами и в особенности поляками так называемый украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказывать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных России и гибельных для Малороссии. Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим с цензуры, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков. Наконец и Киевский Генерал-Губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурою перевода на малороссийский язык Нового Завета.

Система общественного образования у нас основана преимущественно на условии правительственной инициативы: частная же или общественная инициатива допускается лишь на столько, на сколько она может содействовать видам правительства, и для того, чтобы подобная частная или общественная деятельность достигала этой цели и действительно служила к пользам народа, правительство учреждает за нею необходимый надзор. Бывшие отступления от этого правила, как, например устройство воскресных школ по инициативе частной, общественной, без надзора со стороны правительства, приводили к последствиям весьма неблагоприятным как для правительства, так и для самого народа.

Таким образом, возбужденный ныне цензурою вопрос об издании книг на малороссийском языке для народа представляется, при теперешних обстоятельствах, особенно важным, и к разрешению его сказывается необходимым приступить с крайнею осторожностью.

В этих видах Министр Внутренних Дел предполагает вопрос об издании упомянутых книг для народа подвергнуть совокупному обсуждению с Министром Народного Просвещения, Обер-Прокурором Св. Синода и Шефом Жандармов, до получения же от них заключений и до рассмотрения настоящего дела в установленном порядке Министр сделал распоряжение по Цензурному ведомству, чтобы позволялись к печати только произведения на малороссийском языке, принадлежащие к области изящной литературы; пропуском же книг на том языке религиозного содержания, учебных и вообще назначенных для первоначального чтения народа, приостановится до разрешения настоящего вопроса.

О вышеизложенном Министр Внутренних Дел долгом считает всеподданейше довести до Высочайшего Императорского Величества сведения.

Статс-Секретарь Валуев.

СПРАВКА.

Обучение грамоте на местном наречии было обсуждаемо во всех краях России по поводу разосланного в 1861 году в учебные округа проекта устава общеобразовательных учебных заведений. Мнения разделились: одни, соглашаясь с тем, что в прогимназиях и гимназиях преподавание должно идти на русском языке, считали необходимым в училищах народных преподавание на языке местном, во 1-х, для устранения разъединения в семье, чрез которые едва ли с успехом могло распространяться в массе народа образование, а во 2-х, для ясного понимания учащимися преподавания. Развитие учеников может быть достигнуто только при допущении народного языка и, напротив, может много задерживаться совершенным исключением его из преподавания.

Другие утверждают, что, во 1-х, в западных губерниях русский язык для всех понятен. Литовцы мало употребляют белорусское наречие, а дети их не отстают в успехах от других учеников.

Во 2-х. обучение на местном наречии, например литовцев, невозможно по недостатку преподавателей. В 3-х, первоначальное образование на местных языках совершенно разобщает [нерозбірливо] мнения национальности с остальным народонаселением, равно как лишает способов и средств к дальнейшему образованию и влечет за собою многих других неудобств.

Все эти мнения были подробно рассмотрены в (?) ученом комитете, согласились с мнением большинства, во 1-х, чтобы обучение в народных училищах совершалось вначале на местном наречии, чтобы в тех краях, где в употреблении другой язык, родной язык преподавался наравне с русским и чтобы все преподавание совершалось преимущественно на этом языке.

В главе II о нормальных народных училищах, в примечании 2 к § 12 сказано:

«В тех местностях, где родной язык не есть язык великороссийский, преподавание совершается вначале на местном наречии, но, по мере успехов учащихся в русском языке, должно постепенно переходить к одному языку; там же, где родной язык — не русский, в число учебных предметов должен входить и родной местный язык».

В объяснительной записке к проекту Положения о народных училищах выражена та мысль, что в Малороссии и Белоруссии по недостаточному пониманию учащимися языка Великороссийского важно начинать ученье в народных училищах на местном наречии и затем уже переходить постепенно к собственно русскому языку. Делать это нужно и во видах развития, и во видах привлечения к школе.

«Не будет ли учение на языках малопонятных, сказано в объяснительной записке, часто механическим заучиванием малоизвестных слов и выражений, не развивающих, притупляющих детей и внушающих им отвращение от школы, что было бы особенно вредно по причинам политическим в тех местностях, где народные школы являются представителем русского влияния. В уставе 1804 г. полагалось преподавание, кроме русской грамматики, и грамматики местного языка, которое было (?) отмечено по уставу 1828 года. Вышеозначенная теория не может и не должна иметь применения к тем местностям, где господствует язык великороссийский в различных его наречиях, [нерозб1рливо] в Белоруссии и Малороссии. В настоящее время проект о народных училищах подвергся новой перемене. Останется ли в новом уставе преподавание в Малороссии и Белоруссии на местном наречии с постепенным переходом к изучению русского языка, неизвестно.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ СССР
Фонд № 775 Опись №1 Ед.хр. № 205 1863

Дело Центрального управления
по цензурному ведомству (с 1863-65 гг.)

По письму Г[осподина]. Костомарова
о Малороссийских книгах
Началось 24 июля 1863 г.
Кончилось 29 июля 1863
4 листа:

Ваше Высокопревосходительство
Петр Александрович!

Принимаю смелость просить Вас покорнейше благосклонно прочесть эти строчки. Вот в чем дело, Ваше Высокопревосходительство. В 136 № «Московских ведомостей» явилась статья, направленная против издания книг научного содержания на южнорусском языке, предпринятого мною. В ней бросается на это дело тень подозрения, проводится мысль о солидарности его с польскими замыслами. Публицист прямо выразился, что сбор пожертвований на такое дело гораздо хуже сбора в пользу польского мятежа. Такие выходки требовали с моей стороны возражений и объяснений, но статья моя, посланная в газету «Голос», не пропущена цензурою. Между тем цензор Лебедев, которому я представил две малороссийские рукописи для цензирования, объявил, что, не находя в них, по содержанию, ничего, противного цензурным узаконениям, он не может в настоящее время одобрить их к напечатанию, потому что они писаны по-малороссийски.

Из этого можно заключить, что правительство оказывает доверие к тем, которые думают, будто бы издание книг научного содержания на южнорусском языке состоит в солидарности с идеею сепаратизма и стремлениями оторвать Южную Русь от Русского государства.

Но в таком случае да позволено же будет и противной стороне высказаться и так же свободно защищать себя, как свободно на нее нападают.

Напечатанный в «Дне» вызов к объяснению двусмысленных и оскорбительных выражений побудил публициста в 24 № воскресных прибавлений объявить, что он не подозревает меня в прямом соумышлении с поляками. Тот же публицист, утверждая, будто малороссийское наречие есть неорганическая примесь польских слов и форм к русскому языку и не имеет ничего самобытного, будто народ в нем не нуждается, не дорожит им и охотно усваивает русский книжный язык, легко понимаемый, и будто, наконец, пишущие и издающие малороссийские книги хлопочут о создании искусственного языка, который хотят навязать одиннадцати миллионам, преследуя при том цели, которые окажутся вредными, — высказывает, однако, мнение, чтоб я и другие, думающие со мною одинаково, выражали свои мнения свободно. Между тем, в настоящее время я лишен возможности опровергать моих противников по этому вопросу, потому что судьба статьи, посланной в «Голос», дает мне повод полагать, что и другие мои статьи в пользу издания книг научного содержания на южнорусском языке не будут допускаться к напечатанию. Сверх того, запрещение на печатание книг научного содержания на том только основано, что они написаны по-малороссийски, ставит меня в невозможность защищать дело, против которого вооружается уже не мнение частных лиц, а сила правительства.

Audiator et aetera pas! В цензурных постановлениях существует правило, что обличенный в чем бы то ни было каким-либо повременным изданием имеет право печатать свое оправдание в том же издании. Я обращаюсь к Вашему Высокопревосходительству с покорнейшею просьбою применить то правило ко мне и дозволить мне напечатать оправдание моего дела в «Московских ведомостях», обязав редакцию принять мою статью, а вместе с тем дозволить печатать малороссийские книги научного содержания, если они не будут противны, по содержанию, существующим цензурным правилам, ибо нет такого постановления, которое бы лишало возможности невинную по мыслям книгу явиться в печати единственно потому, что она написана на том или ином языке или наречии. Умоляю Ваше Высокопревосходительство отстранять от вопроса об издании книг научного содержания на малорусском языке бездоказательные и крайне оскорбительные для всех, имеющих честь принадлежать к малорусскому племени, подозрения в солидарности с какими-либо вредными замыслами святого дела народного образования;

пусть тот вопрос станет на чисто учено-литературно-педагогическую почву и будет дозволено свободный обмен доказательств pro et contra: тогда само собою окажется, в чем истина и в чем заблуждение.

Примите уверение в искренности чувств глубочайшего уважения и совершенной преданности, с которыми честь имею пребыть.

Вашего Высокопревосходительства покорнейший слуга
Николай Костомаров.

Июля 23. 1863
С.-Петербург
Васильевский Остров
IX линия
Дом Карманова

 

Резолюция: «Пригласить господина Костомарова к. Министру в воскресенье в 1 час по полудню 30 июля...»

«Министр Внутренних Дел имеет честь покорнейше просить Николая Ивановича Костомарова пожаловать к нему на дачу в воскресенье 28 сего июля в час по полудни».

25 июля 1863 г.
Его Высокоб-дию Н.И.Костомарову

Справка: «Г.Костомарову лично объявлено г. Министром, как следует ему поступать в подобных обстоятельствах».

Июля 29 дня 1863 г. Секретарь [Подпись]

Спб. Ц. К. СЕКРЕТНО
№394
18 июля 1863г.

Г. Министру Народного Просвещения

Давно идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличившихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью.

В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер, вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне эти приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издания книг для первоначального чтения: букварей, грамматик, географий и т.п. В числе подобных деятелей находились прежде члены Харьковского тайного общества, а в недавнее время множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в комиссии, учрежденной под председательством Статс-Секретаря князя Голицына.

Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими стремлениями поляков и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков. Наконец и Киевский Генерал-Губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурою перевода на малороссийский язык Нового Завета.

Принимая во внимание, с одной стороны, настоящее тревожное положение общества, вызванное политическими событиями, а с другой стороны, имея в виду, что вопрос об обучении грамотности на местных наречиях не получил еще окончательного разрешения в законодательном порядке, я признаю необходимым впредь до соглашения лично с Вашим Превосходительством, Обер-Прокурором Святейшего Синода и Шефом Жандармов относительно печатания книг на малороссийском языке сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуск же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначенных для первоначального чтения народа я предложил Цензурным Комитетам приостановить. О распоряжении этом я повергал на Высочайшее Государя Императора Воззрение, и Его Величеству благоугодно было удостоить оное монаршего одобрения.

Сообщая Вашему Превосходительству о вышеизложенном, имею честь покорнейше просить Вас, Милостивый Государь, почтить меня заключением о пользе и необходимости дозволения к печатанию книг на малороссийском (языке — зачеркнуто. — В.Я.) наречии, предназначенных для обучения простонародья.

К сему неизменным считаю присовокупить, что по вопросу этому, подлежащему обсуждению в установленном порядке, я ныне же вошел в сношение с Генерал-Адъютантом Князем Долгоруковым и Обер-Прокурором Святейшего Синода.

Министр Внутренних Дел Статс-Секретарь Валуев.

 

Рукою Министра Внутренних Дел написано:

Неизменным считаю присовокупить, что Киевский Цензурный Комитет вошел ко мне с представлением, в котором указывает на необходимость принятия мер против систематического наплыва изданий на малороссийском наречии.

такого же содержания:

№ 395 Г. Главному Начальнику III Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии.
№ 396 Г.Обер-Прокурору Святейшего Синода.
№ 397 Киевскому Цензурному Комитету

Спб.Ц.К. СЕКРЕТНО
18 июля 1863 г.

Вследствие представления от 27 минувшего июня за № 342 предлагаю Киевскому Цензурному Комитету сделать распоряжение, чтобы в печати дозволялись только такие произведения на малороссийском языке, которые принадлежат к области изящной литературы, пропускание же книг на этом языке как религиозного содержания, так учебных и вообще назначенных для первоначального чтения народа, приостановиться до разрешения возбужденного по этому предмету вопроса в установленном порядке, о чем Комитет будет своевременно поставлен в известность.

(Подписан)

Министр Внутренних Дел Статс-Секретарь Валуев.

 

СЕКРЕТНО

№ 398 Московскому Цензурному Комитету (о том же)

Предлагаю Московскому Цензурному Комитету сделать распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на малороссийском языке, которые принадлежат к области изящной литературы, пропуск же книг на том языке как религиозного содержания, так учебных и вообще назначенных для первоначального чтения народа приостановиться до разрешения возбуждения по этому предмету вопроса в установленном порядке, о чем Комитет будет своевременно поставлен в известность.

(Подписан)

Министр Внутренних Дел Статс-Секретарь Валуев.

 

№ 399 Виленскому Цензурному Комитету (о том же)

№ 400 Рижскому Цензурному Комитету (о том же)

№ 401 Одесскому Цензурному Комитету (о том же)

№ 402 Петербургскому Цензурному Комитету (о том же)

№ 403 Г. Отдельному Цензору в Дерпте Статскому Советнику Де-Лекреа

№ 404 Г. Отдельному Цензору в Казани Статскому Советнику Готвальду

МИНИСТЕРСТВО НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ
20 июля 1863 г.
Ответ на № 394
по С.-Петербургскому Цензурному Комитету

ГОСПОДИНУ МИНИСТРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Ваше Превосходительство, спрашивая мое мнение о пользе и необходимости дозволения к печатанию книг на малороссийском наречии, предназначенных для обучения простонародья, изволите сообщать, что Киевский Цензурный Комитет указывает на необходимость принятия мер против систематического наплыва изданий на малороссийском наречии и что Киевский Генерал-Губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурою перевода на малороссийский язык Нового Завета.

Вследствие сего имею честь уведомить, что сущность сочинения, мысли, изложенные в оном, и вообще учение, которое оно распространяет, а отнюдь не язык или наречие, на котором написано, составляют основание к запрещению или дозволению той или другой книги, и что старание литераторов обработать грамматически каждый язык или наречие и для сего писать на нем и печатать весьма полезно в видах народного просвещения и заслуживает полного уважения. Посему Министерство Народного Просвещения обязано поощрять и содействовать подобному старанию. Затем, если старание это употребляется некоторыми лицами как личина, прикрывающая преступные замыслы, и если книги, писанные на малороссийском языке, употребляются как орудие вредной антирелигиозной или политической пропаганды, то цензура обязана запрещать подобные книги, но запрещать их за мысли, в них изложенные, а не за язык, на котором писаны, и если таковых сочинений представляется в Киевский Цензурный Комитет значительное число, то Комитет сей мог бы просить о временном усилении личного состава цензоров. Требование же Комитета, чтобы приняты были меры против систематического наплыва изданий на малороссийском языке, я нахожу совершенно неосновательным. Что же касается до мнения Киевского Генерал-Губернатора, что опасно и вредно выпустить в свет малороссийский перевод Нового Завета, рассматриваемый духовною цензурою, то из уважения к Г. Генерал-Адъютанту Анненкову я объясняю себе подобный отзыв какою-то непонятною канцелярскою ошибкою. Духовное ведомство имеет священную обязанность распространять Новый Завет между всеми разноплеменными жителями Империи на всех языках и наречиях, и истинным праздником нашей церкви был бы тот день, когда мы могли бы сказать, что в каждом доме, избе, хате и юрте находится экземпляр Евангелия на языке, понятном обитателям. Министерство Народного Просвещения с своей стороны всемерно старается о распространении в своих училищах и чрез них в народе книг духовного содержания, печатает их в числе десятков тысяч экземпляров, и в ряду этих книг Новый Завет на местном наречии должен бы занимать первое место. Посему малороссийский перевод Евангелия, исправленный духовною цензурою, составит одно из прекраснейших дел, которыми ознаменовано нынешнее царствование, и Министерство Народного Просвещения должно желать этому делу скорейшего и полного успеха.

В заключение считаю долгом сказать, что лет за 15 пред сим я находился в Финляндии в то самое время, когда приняты были строгие цензурные меры против книг, которые печатались для народа на финском языке и разных наречиях онаго, причем было дозволено издавать на этом языке только книги духовного или агрономического содержания. Я был тогда свидетелем негодования, которое возбудила эта мера в лицах, самых преданных правительству, которые оплакивали оную как политическую ошибку. Враги правительства радовались этому распоряжению, ибо оно приносило большой вред самому правительству.

Министр Народного Просвещения Головнин.

ПЕТЕРБУРГ
21 июля 1863 г.
№ 2962

ГОСПОДИНУ МИНИСТРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Вследствие отношения за № 395 имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что по доводам, изложенным в сем отношении, которые я признаю заслуживающими полного внимания, я в предполагаемом печатании книг на малороссийском языке, предназначенных для обучения простонародья, не нахожу ни пользы, ни необходимости.

Генерал-Адъютант Князь Долгоруков.

ВЕДОМСТВО ПРАВОСЛАВНОГО ИСПОВЕДАНИЯ

Канцелярия Обер-Прокурора
Святейшего Синода
отделение 1
24 декабря 1864 г.
№ 7811

Милостивый государь Петр Александрович!

В отношении от 18 июля минувшего года за № 396, сообщая мне о последовавших в Министерстве Внутренних Дел распоряжениях по вопросу об издании на Малорусском наречии духовных, учебных и вообще для первоначального чтения назначаемых книг и в то же время уведомляя меня о том, что упомянутые распоряжения уже удостоены Высочайшего одобрения Его Императорского Величества, Ваше Превосходительство выразили желание узнать мое мнение о пользе и необходимости дозволения к печатанию книг означенного содержания на Малорусском наречии.

Хотя этот вопрос, имеющий для нашего отечества большую важность, в правительственном смысле уже решен определительно изъявленною Высочайшею волею, и потому дальнейшие рассуждения о нем могли бы представиться, по крайней мере на эту минуту, лишенными практической цели, но, уступая словесно повторенному мне Вами желанию, я с полною готовностью имею честь сообщить Вам мои доводы против причудливой литературной затеи, по обстоятельствам удостаиваемой чести быть предметом правительственного обсуждения.

Можно верить тому, что в числе лиц, усиливающихся создать особую Малорусскую литературу и ввести в народные школы Южного края преподавание на Малорусском наречии, есть и такие, которые совершенно чужды какой бы то ни было политической цели и руководятся единственно чувством излишне разгоряченного местного патриотизма, преувеличивающего в их глазах ценность и средства их родного наречия. Но вполне несомненно и то, что в том же предприятии принимают живое участие такие малорусские патриоты, которые не ограничиваются мыслию создать свою особую литературу, но простирают виды и на политическую отдельность Малой России от нашего общего отечества. Как бы ни были жалки и несбыточны эти мечты, но оставлять их без внимания было бы крайнею неосмотрительностью, особенно в нынешних обстоятельствах, когда, как известно, предводители польского дела и всемирного восстания так недавно стремились, а может быть, еще и стремятся со своей стороны всеми силами возбудить в наших южных и юго-западных соотечественниках память о днях казацкой воли и ненависть к их государственному союзу с прочими частями Русского народа.

Таким образом, дело о литературной самодеятельности малорусского наречия тесно связывается с польским вопросом и явно ему благоприятствует, порождая выгодную для поляков мысль о мнимой племенной разности северных и южных областей России и чрез то разъединяя их в стремлениях и чувствах. Вашему Превосходительству известно, что в Царстве Польском была захвачена напечатанная на малорусском наречии книга под заглавием: «Науки церковные на все праздники в роце для жителей сельских», излагающая учение Римской церкви и предназначавшаяся, как видно из заглавия, для всеобщего употребления в малорусском простонародье. Значение этого факта и других, ему подобных, очевидно, и если поляки употребляют малорусское наречие для своих целей, то задача Русского Правительства по отношению к нему совершенно ясна: она состоит только в том, чтобы изобрести наиболее верные и приличные средства для противодействия тому, что враги наши измышляют нам во вред.

Но, прекращая речь о намерениях прямых врагов России, необходимым считаю прибавить, что даже и те малорусские патриоты, в действиях которых я соглашаюсь видеть одно увлечение, чистое от всякой преступной политической примеси, действуют, хотя и не сознательно, заодно с врагами России и не могут быть оправданы на строгом суде. Они положительно виновны в недостатке тех живых и чутких чувств заботливой любви к нашему общему отечеству, которые должны были бы сообщить им в настоящих обстоятельствах особую осторожность и прозорливость и обличить пред ними опасные стороны их деятельности. В тревожные минуты народной жизни всякий человек, а в особенности общественный деятель, обязан углубляться в свои намерения и, не удовлетворяясь их кажущеюся невинностью, строго проверять их общим судом. И потому самый невинный в политическом отношении малорусский патриот в настоящем деле все-таки не свободен от весьма тяжких обвинений. Ни один из них не может сказать в свое извинение, чтобы ему было неизвестно горячее сочувствие поляков к их делу: ибо это сочувствие было слишком громко оглашено. И потому их прямая обязанность была — хотя бы из того только, чтобы не очутиться как-либо в союзе с поляками, — немедленно оставить свое предприятие, если бы оно и вызывалось какою-либо существенною народною нуждою.

А между тем оказывается, что оно есть произведение чистой прихоти и пристрастия. Внимательное рассмотрение дела приводит к положительному убеждению в следующих истинах:

что общий русский язык, на котором доселе обучались и обучаются малорусские дети, доступен им в той же степени, как и детям великорусским;

что малорусского книжного языка, за права которого восстали местные патриоты, еще нет и что его следует еще создать;

что, даже предположив возможным его быстрое создание, нельзя еще иметь уверенности в том, чтобы этот новосозданный язык был для малорусских детей понятнее общего русского языка; что можно ожидать даже совершенно противного: ибо в этом новом языке по необходимости появилось бы множество спорных и условных речений и оборотов, никому, кроме их изобретателей, не понятных;

что малорусское наречие в различных полосах Южного и Юго-Западного края имеет весьма важные диалектические отмены, при существовании которых предполагаемый новый язык, если бы оказался годным для одной полосы, мог бы явиться негодным для другой;

что малорусский народ весьма охотно, даже с любовию, учится по книгам русским и церковнославянским и в помысле не имеет искать для себя какого-либо еще особого языка, что, следовательно, намерения местных патриотов возникли вовсе не из потребностей народа, а устремлены на то, чтобы породить и искусственно развить в нем еще незнакомые ему желания, из удовлетворения которых и для него самого, и для всей России ничего, кроме вреда, произойти не может. Есть даже признаки, что народ смотрит враждебно на непрошенные заботы о нем местных патриотов и обижается на замену образованного русского языка малорусским наречием. «Недавно, — говорит профессор Киевского университета Гогоцкий, — в одной сельской школе помещик, чтобы испытать желание учеников и их родителей, начал давать иногда в своей школе малорусские книги вместо русских. Что же вышло? Из восемнадцати учеников шестнадцать перестали ходить в школу»;

что, осуждая малорусский народ на обучение по книгам, писанным на малорусском наречии, мы лишили бы его весьма существенных умственных и нравственных выгод, заградив ему путь к весьма богатой, сравнительно говоря, русской литературе и заключив его в тесный круг скудной литературы малорусской, произведения которой легко пересчитать по пальцам. Так поступить, конечно, следовало бы, если бы у нас на уме был против Малороссии заговор, имеющий целью удержать ее навсегда в невежестве;

что образованный русский язык, возделанный общими усилиями и трудами великоруссов и малоруссов, есть общее достояние всех русских областей нашего отечества и что отлучать от него малорусских детей значило бы весьма чувствительно оскорбить память тех замечательных малорусских деятелей нашей литературы, которым наш общий язык многим обязан и которые, трудясь над его обработкой, думали, что труды их не пропадут и для их родины, и никогда не помышляли делить и разлучать то, что по природе своей должно сливаться в одно неразрывное целое.

Из всего, досель изложенного, Ваше Превосходительство, изволите усмотреть, что мой взгляд на то дело, подобно Вашему, совершенно не сходен с воззрением Г. Министра Народного Просвещения, которому — как это видно из отношения его к Вам от 20 июля 1863 г. № 7329 — попытки к обособлению малорусского наречия представляются заслуживающими всякого уважения и по мнению которого Министерство Народного Просвещения обязано даже их поощрять и им содействовать.

Доводы, приводимые Г. Министром Народного Просвещения в пользу его мнения, я не могу признать убедительными. Он находит, что основанием для запрещения или дозволения той или другой книги должно служить только ее содержание, а не язык или наречие, на котором она писана.

Вообще это правда; но обстоятельства могут иногда побудить к исключению из того общего правила. На правительстве лежит ответственность за спокойствие и целость отечества, и потому оно положительно обязано против всякого явления, — какого бы рода оно ни было — угрожающего нарушением спокойствия и целости, принимать все необходимые меры. Если же будет дознано, что какой-либо язык или наречие (как в настоящем случае малорусское) из простого средства для выражения мысли обращают в орудие политических целей и делают условным знаком вредного направления, то Правительству остается взвесить: есть ли, кроме цензурного запрещения, какие-либо другие верные, достаточные и при том более удобные средства для отвращения зла, и тогда только, если их нет, прибегнуть к запрещению, которое при всех его неудобствах, если вызвано действительною необходимостью, будет, во всяком случае, рациональнее и нравственнее поощрения и содействия.

Впрочем, я с своей стороны охотно склоняюсь к тому убеждению, что как для самого дела, так и для Правительства было бы несравненно лучше, если бы украинофильские попытки возможно было уничтожить силою общественного мнения, без прямого участия власти: такая победа была бы полнее, торжественнее и прочнее. Остается знать: возможно ли? Соображая при том все немаловажные и многочисленные неудобства, сопряженные с запрещением, и полагаясь на здравомыслие — отрезвляющейся частию литературы — общества, да и самого малорусского народа, я был бы почти готов остановиться на мысли предоставить этому делу свободу, если бы мне не было известно, что существует мысль о необходимости его поощрять и ему содействовать. Эта мысль, едва ли до некоторой степени не осуществленная, по моему мнению, более всего побуждает думать о запрещении, ибо правительственное покровительство может оживить украинофильские тенденции и развить их до таких размеров, при которых одно общественное противодействие окажется уже недостаточно сильным.

Правительственная инициатива у нас еще могущественнее, сильнее и действеннее, чем думают некоторые. Неблагонамеренные попытки отдельных личностей ничтожны. Но они ничтожны лишь в том случае, когда люди, иначе понимающие, будут им противодействовать. Настоящая опасность явится тогда, когда этим личностям удастся вызвать какие-нибудь правительственные меры, способствующие их целям (поощряющие и содействующие), и тем получить возможность проводить те цели путем административным, уже не встречая противодействия.

Сказанное Г. Министром Народного Просвещения о наблюдениях, сделанных им за 15 лет в Финляндии, достойно внимания; можно пожалеть лишь о том, что оно не имеет никакого приложения к предмету настоящего рассуждения. В Финляндии, судя по словам Статс-Секретаря Головнина, ставились преграды неотъемлемым правам народности, в настоящем же случае изыскиваются средства против вредной прихоти непрошенных рачителей народного блага, прихоти, отвергаемой самим народом и грозящей в будущем общему спокойствию: одно от другого можно отличить без большого напряжения мысли.

В заключение считаю нужным сказать свое мнение и о малорусском переводе Нового Завета.

Генерал-Адъютант Анненков признает обнародование этого перевода положительно вредным, и хотя Г.Министр Народного Просвещения только из уважения к Киевскому Генерал-Губернатору не находит для такого отзыва другого объяснения, кроме непонятной канцелярской ошибки, но, мне кажется, очень не трудно было бы объяснить его и иначе. Генерал-Адъютант Анненков мог опасаться, что появление малорусского перевода Нового Завета придаст особую силу и авторитет украинофильскому движению. Все другие издания на малорусском наречии могут быть делом частных лиц, и если бы правительство решилось дать им полную свободу, то тем выразило бы только свою терпимость и свойственную силе уверенность победить зло, не прибегая к тяжким мерам, но отнюдь еще не показало бы своего к ним сочувствия. Издание же Св. Писания в пределах России на каком бы то ни было языке принадлежит исключительно Святейшему Синоду; следовательно, обнародование малорусского текста Нового Завета делается возможным лишь в том случае, если Святейший Синод примет его на себя. Но, решившись на то, Святейший Синод оказал бы замыслам малорусских патриотов необыкновенное поощрение и содействие, которое он для себя как для высшей духовной власти признает совершенно неприличным.

По поводу сего перевода Статс-Секретарь Головнин счел нужным напомнить Духовному ведомству о его священной обязанности распространять Новый Завет между всеми разноплеменными жителями Империи на всех языках и наречиях и затем присовокупляет, что истинным праздником нашей церкви был тот день, когда мы могли бы сказать, что в каждом доме, избе, хате и юрте находится экземпляр Евангелия на языке, понятном обитателям.

Святейший Синод постоянно занят мыслию дать всем народам, заселяющим Россию, Св. Писание на их родном языке, и если ему предстоят еще на этом поприще великие и долголетние труды, тем не менее он может с утешением взглянуть и на то, что им доселе уже сделано и делается [1]. Особенную же радость внушает ему убеждение, что для каждой великорусской избы и малорусской хаты он может предложить Новый Завет на языке, совершенно понятном для их обитателей. В сознании исполненного долга он может совершенно спокойно не дозволить издания Нового Завета на малорусском наречии, которое послужило бы не для удовлетворения действительной духовной потребности народа.

Примите, Ваше Превосходительство, уверение в совершенном моем почтении и преданности.

(Подпись)

[1] Иностранцы отдают нам в том отношении полную справедливость. Вот что недавно было сказано о сем в одном американском журнале: «В России священное писание издается в различных видах и по разным ценам, но все издания весьма приличны и дешевы; за 12 сентов можно купить красивый экземпляр Нового Завета, который и печатью, и качеством бумаги далеко превосходит все, что доселе было издаваемо Британскими и Американскими Библейскими Обществами». The Church journal. Neu Jork, June 22, 1864.

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Петербургский Цензурный Комитет
С-Петербург
Марта 1865

По встреченному Цензурою затруднению в пропуске к печати поступивших в большом количестве книг на малороссийском наречии и в виду распространившихся тенденций действовать посредством малороссийского наречия на непросвещенную массу с целью политическою, — в июле месяце 1863 г. последовало, по представлению Вашего Высокопревосходительства, Высочайшее повеление: подвергнуть общий вопрос о пользе изданий книг для народа на малороссийском наречии совокупному обсуждению Министра Внутренних Дел с Министром Народного Просвещения, Обер-Прокурором Святейшего Синода и Шефом Жандармов.

Вместе с тем высочайше поведено было сделать распоряжение по Цензурному ведомству о дозволении к печати, впредь до разрешения вышеозначенного вопроса, лишь тех произведений на малороссийском языке, которые принадлежат к области изящной литературы, пропуском же прочих книг на том же языке: религиозного содержания, учебных и вообще предназначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться, до разрешения упомянутого вопроса.

Во исполнение таковой Высочайшей воли соображения Министерства Внутренних Дел по сему предмету сообщены были на заключение вышеозначенных Министерств и Управлений. Из полученных отзывов оказывается, что Обер-Прокурор Св. Синода и Шеф Жандармов вполне разделяют мнения Вашего Высокопревосходительства о том, что в печатании книг на малороссийском языке, предназначенных для народа, не представляется ни пользы, ни необходимости. Напротив того. Министр Народного Просвещения находит разрешение печатания подобных книг не только полезным, но и совершенно необходимым.

В виду такого разномыслия представлялось бы необходимым означенный вопрос подвергнуть дальнейшему обсуждению в законодательном порядке.

На случай, если Вашему Высокопревосходительству угодно будет одобрить настоящее предположение, при сем представляется проект отношения к Главноуправляющему II Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.

Турунов.

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

ПРОЕКТ

Петербургский Цензурный Комитет
С.-Петербург
Марта 1865 г.

Милостивый Государь Князь Сергей Николаевич!

По встреченному цензурою затруднению в пропуске к печати поступивших в большом количестве книг на малороссийском наречии и в виду распространившихся тенденций действовать посредством малороссийского наречия на непросвещенную массу с целью политическою, в июле месяце 1863 г. последовало, по представлению моему, Высочайшеее повеление: подвергнуть общий вопрос о пользе издания книг для народа на малороссийском наречии совокупному обсуждению Министерства Внутренних Дел с Министерством Народного Просвещения, Обер-Прокурором Святейшего Синода и Шефом Жандармов.

Вместе с тем Высочайше повелено было сделать распоряжение по Цензурному ведомству о дозволении к печати, впредь до разрешения вышеозначенного вопроса, лишь тех произведений на малороссийсокм языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуск же прочих книг на том языке: религиозного содержания, учебных и вообще предназначенных для первоначального чтения народа, приостановить до разрешения упомянутого вопроса.

Во исполнение таковой Высочайшей воли соображения Министерства Внутренних Дел по сему предмету сообщены были на заключение вышеозначенных Министерств и Управлений. Из полученных отзывов оказывается, что Обер-Прокурор Святейшего Синода и Шеф Жандармов вполне разделяют мнение мое о том, что печатание книг на малороссийском языке, предназначаемых для народа, не представляет ни пользы, ни необходимости. Напротив того. Министр Народного Просвещения находит разрешение печатания подобных книг не только полезным, но и совершенно необходимым.

В виду такого разномыслия, я полагаю, что означенный вопрос подлежит дальнейшему обсуждению в законодательном порядке.

Вследствие сего считаю долгом сообщить при сем на зависящее распоряжение Вашего Сиятельства как вышеозначенное мнение мое.

3 апреля 1865

Статс-Секретарь Валуев.

Публікація Василя ЯРЕМЕНКА
та Оксани СЛІПУШКО

Джерело:

Хронологія мовних подій в Україні: зовнішня історія української мови