История Полтавы

Инок Полтавского монастыря, паломник XVIII в., и его литературные труды

• 

Подробности

Просмотров: 6301

Иван Павловский. Инок Полтавского монастыря, паломник XVIII в., и его литературные труды.

Публикуется по изданию: Инок Полтавского монастыря, паломник XVIII в., и его литературные труды. // Полтавские епархиальные ведомости. Часть неофициальная. – 1912. – № 22-23. – С. 1505-1515.

Перевод в html-формат и адаптация к современному языку - Борис Тристанов.

— 1505 —

Инок Полтавского монастыря, паломник XVIII в.
и его литературные труды.

В XVIII в. было издано не мало путешествий по святым местам Востока. Наиболее видным среди них был Василий Григорьевич Барский, путешествие которого обнимает период с 1723 по 1746 год. Еще известны путешествия иеромонаха Саровской пустыни Мелетия, с 1766-1776 года, с. Плещеево, посетившего Святую землю в 1772 году. К ним в настоящее время надо прибавить, доселе неизвестного паломника, Архимандрита Леонтия, обнимавшего период с 1763 г. по 1803 год. Этот паломник открыт недавно настоятелем Кронштадтского собора протоиереем А. П. Половым, издавшем о нем в прошлом году, свой труд под заглавием: "Младший Григорович, новооткрытый паломник по св. местам XVIII в. На основании этого труда, изложим биографию этого паломника.

Архимандрит Леонтий родился в с. Мачехах, в 1726 году. "Праотец мой, говорит он, пан Ян Зеленский, от куда был родом, если не из самой Варшавы? Да еще сказывают, что он же пан Зеленский был и Рейментарем, не знаю, какого то регменту, а то верно на Украйне. Вот, почему мы жалуем род Ляха паче Евера, из которого, ворскливой памяти, был наш наставник, да и любя его почитаем паче всех языков.... но что я щирый Поляк по матушке, тому служат доказательством те мои сукно голубого цвету с вилютами, в коих я пришел к Вам в монастырь.

Дед его по матери был Яновский, "Мой дед, говорит архимандрит, — царство небесное, Влас Яновский был полковничий сын, он как жил з молоду того я не знаю, а то верно, что он же при старости своей живал то у одного, то у другого своего зятя, за неимением собственного дому... Тогда родной, не еще будущей моей матушки Дарье Власьевне, по ея же словам, было от роду 20 лет, когда будущий мой отец — Степан Яценко, тридцати лет будучи, женился на ней. Виновника моей жизни, по сочетании законным образом, промешкав 20 лет бездетным, пустили меня на свет 1729 году Октября 18, сказуют в сре-

— 1506 —

ду, что было прогностиком настоящего моего постничества, наименовав меня при крещении "Лукой" фамилией своего отца, архимандрит никогда не подписывался, а чаще всего фамилией прадеда Зеленский ^*).

Детство свое будущий паломник провел в Пушкаревке в 4 верстах от Полтавы, где поселились его родители. Здесь он научился и грамоте у пана Яна Орловского, но вскоре он должен был, по настоянию родителей, оставить обучение и приняться за портняжное ремесло. Он еще любил заниматься вырезанием по дереву. Живя в Пушкаревке, он познакомился с жившей в семье в тамошней женской обители, монахиней Евпраксией, имевшей на него влияние. Эта монахиня снабжала его книгами религиозного содержания. Имела еще на него влияние и другая монахиня, Фекла Дмитриевна. Несомненно, что под их влиянием у него явилось решение поступить в Полтавский Крестовоздвиженский монастырь, в чем он убедил и своих родителей сделать тоже самое. Вот как он описывает свое поступление в монастырь: "Помните, пожилую пару, якая сочеталась законным браком до того, как я привел ее с собою в Полтавский монастырь и коей обязан жизнью ваш покорный слуга и брат Лука Степанович. Они все трое стоят перед толстоплотным игуменом Феофаном Желтовецким, в оскурой своей аудиенс-камере, седящим, за неимением ни стула, ни конапе. На толстоубрастой лаве, где ему все предстоящие кланяются в ноги и руки целуя, получают монашеское благословение, при том Лука Степанович т. е. я, заступив место Женовеской республики действительного адвоката, по полтавски цицеронит и сам не зная своего дела просит толстого пастыря не тоньших овец, дабы он по долгу своему благоволит милостиво Богам соединенную тройцу разделить на две неравныя части.

Игумен со всею своею доблестью удивляется только странному начинанию, не делая ж себе затруднения, отказывает просящим от него милостивого разделения, сказав громко: "откуда пришло вам этакое разорение?", благо, что не сказав: "сумазбродство:". Лука Степано-

¹⁾ Архимандрит ошибается указывая на 1729 г., как год, когда он родился. Сохранилась ставленная грамота, данная киевским митрополитом Арсением Могилянским, где на обратной стороне указан 1726 год.

— 1507 —

вич, помощию Сотенного Правления риторики, застав игумена под стол, надрывается опрокинуть справедливое, особливо об нем, рассуждение, в чем и оставались победителем, остается в Полтавском, так же как и его матушка в Пушкаревском монастыре, на всегдашнее пребывание в монашеском чине, а его отец, будучи не промах, возвращается в дом, откуда и не приходит к скоронабожному своему чаду в монастырь. Принятый в монастырь, Лука Степанович был отдан под начало старцу. Приснопамятный наш отец восприемный, вспоминает он, при всем том, что неблаж о мне благоволил, однако не позабыл насмолить нового суда, признаться, душеполезными поучениями, но коими он того же дня ввечеру, простерши слово до полуночи, набил мне голову драгоценными одобрениями черноризничества столь богато, что не оставалося в 19-ти летнем моем сердечишке ни полместечка, незакрашеннаго чернилом и удобнаго к восприятию от рассудительнейших людей светлейшего, здоровейшего и душеполезнейшего совета". В монастыре требовалось строгое послушание, чему соответствовала и обстановка в монастыре. Вот как он ее описывает: "я не имел ни телогрейки, ни постели, кроме голой лавки, четырех кирпичин и пятой лествицы (книги), не упоминаю о богатых моих волосах, служивших в деле монашеской моей жизни возглавием первые 4 года; при всем том, что я ж не употреблял ни пищи, ни пития, позволительного в Греции и употребляемого в Российских монастырях живущими с прямым толком старцами, отчего я терпел многих родов болезни жестокие в самое цветущее время с 19 до 31 года".

В монастыре он занимался портняжным делом и садоводством. Обладая хорошим высоким тенором, он исполнял в церкви обязанности канонарха. Через три года, по поступлении в монастырь Лука Степанович Яценко был пострижен в рясофорные монахи с именем Леонида, а через некоторое время перед рукоположением во иеродьякона в 1750 году, как мантийный монах стал называться Леонтием ¹⁾. Будучи в этом сане, он, как обладавши хорошим, высоким

¹⁾ Под духовным завещанием он подписался тремя именами: светское Лука Степанович, рясофорное Леонид, монтийское Леонтий.

— 1508 —

тенором, был архидьяконом. В этом сане он пробыл девять лет и за это время ездил два раза за сборами в Запорожскую Сечь, описание которой и оставил в своих трудах. В 1755 г. ездил в Троице-Сергиеву Лавру. В конце десятого года пребывания своего в сане дьякона, он был посвящен в иеромонахи. Был в монастыре ризничим, а затем и Наместником. В 1763 году, в Мае месяце Лука Степанович оставил крестовоздвиженский монастырь и отправился, согласно данному обету, на Восток поклониться св. местам. Он побывал на Афоне, Синае и Иерусалиме. В 1766 г. он остановился в Константинополе и здесь, в русском посольстве, за болезнью служившего там иеромонаха Пахомия, был приглашен исполнять пастырские обязанности. Но без разрешения его ближайшего начальства, он не решился вступить в отправление этих обязанностей и поэтому обратился к митрополиту Киевскому Арсению за разрешением остаться в русском посольстве в Константинополе. В довольно длинном прошении к митрополиту, он описывает свой отъезд из Полтавы на Восток. "С прибытия моего в Крестовоздвиженский монастырь на монашество, возимел я нижайший, по смертной нужде, обещание пойтить в Иерусалим на поклонение Гробу Жизнодавца Христа избавившего меня от смерти: и хотя я, по силе моей, старался всеусердно желая исполнить мой долг, однакож он лежал на мне по 1763 год, которого Мая 1-го числа, к щастию постоянного моего желания, явилось в побег из нашего монастыря два брата, иеродиакон Арсений, да монах Нектарий. Собранная братия сожалея порядочной жизни беглецов, определила меня погнаться за ними; в следствие того, Его Высокопреподобие отец игумен Антоний Почека, снабдил меня таким пашспортом, что я могл ехать куда хочу". "Далее, он сообщает Киевскому митрополиту, что возвращаясь на родину, он остановился в Константинополе, где, за болезнью иеромонаха Пахомия, ему было предложено остаться при посольстве. Митрополит Киевский через кафедрального писаря Иякова, ему разрешил. "Живите ж на том месте цело, здраво и долгоденственно" писил ему писарь Ияков. В Константинополе иеромо-

— 1509 —

наху Леонтию понравилось жить, он здесь и остался до своей кончины. В России был два раза и то по необходимости, когда посольство должно было выехать по случаю войн с Турцией при Екатерине II. Перед объявлением первой турецкой войны (1768-1774 г.г.) иеромонах Леонтий с посольством был заключен в Семибашенный замок. Во второй свой приезд иеромонах Леонтий побывал в Петербурге, что было в 1788 г. Тогда же он был возведен в сан архимандрита и ему был Высочайше пожалован крест, бриллиантами украшенный. Надо, впрочем, добавить, что еще в 1767 г. патриарх Иерусалимский и всея Палестины Авраамий возвел его в сан архимандрита Апостольского Иерусалимского престола. Деятельность архимандрита при посольстве не была трудной, она состояла в совершении богослужения по праздничным дням. Имея много свободного времени, архимандрит Леонтий занялся изучением языков, что вызывалось и необходимостью. Находясь в посольстве ему приходилось сталкиваться со многими интеллигентными людьми, иностранцами и он как человек даровитый и наблюдательный не мог не понять, что на чужой стороне, при сношениях с разными иностранцами, трудно ограничиться одним своим языком и он начинает изучать языки французский, итальянский, греческий и турецкий. В этих занятиях он успел настолько, что мог читать в подлиннике сочинения Вольтера, итальянских писателей. Знал он эти языки не только теоретически, но и практически. Оставшиеся после него бумаги служат свидетельством знания им этих языков. После него остался перевод с греческого соч. Максима Пелопоннеса: Изобличение душевредных новостей, Римскими папами введенных в церковь западную". Этот перевод им сделан в 1800 г., за подписью: "перевел Малороссиянин, Иерусалимский архимандрит Леонтий Зеленский". Знанием этих языков широко пользовался архимандрит. Он вел полемику о различии вероисповеданий и после него остались большие тетради полемического содержания.

Последние двадцать лет жизни своей, он всецело посвятил себя литературной деятельности. В 80-х го-

— 1510 —

дах XVIII в. появилось в печати "описание путешествия Василия Григорьевича Барского". Под влиянием чтения этого автора, у архимандрита Леонтия явилась мысль собрать свои "лоскутки", как он говорил, т. е. заметки о своем путешествии. И в результате явилось 13 томов его писания путешествия по св. местам. Архимандрит Леонтий никогда не отличался хорошим здоровьем, хотя и прожил до глубокой старости. Болезни, недомогания были отчасти причиной его путешествия на Восток. "Я еще в юности, пишет он, возложил на (ко всему гибкие) рамена свои казавшееся иго (монашеское) святомудрими ублажаемое, потому, может быть, я и носил его через 17 лет никак не согнувшись; в начале ж 18-го, к крайнему моему удивлению, приметил я уже в пожилом моем здоровье чувствительную перемину, кая преходя день ото дня в чувствительнейшую сделалась наконец 19-го года токмо несносною, что... от того Полтавская моя жизнь жила уже вовсе не для меня, то не взирая ни начто, решился заблаговременно, переворотя ее на изнанку, убавить ей ходу, в чем и удалось было так, как хотелось (т. е. отправиться на Восток). В 1786 году, архимандрит Леонтий подал прошение об увольнении его на покой по старости и болезни. Но по чему то увольнение последовало только 23 Марта 1799 года. Ему назначена была пенсия в 400 ефимков в год и предоставлено ему право жить, где пожелает. Но он не пожелал оставить Константинополь, с которым он свыкся. Его очень звал в полтавский монастырь его друг, о. Мартиниан. "Возлюбленнейший господине мой, Христом Богом молю вас, писал он архимандриту, пожалуйте, скажите мне, где Вы хощете конец имети жития своего; хотел бы я: Вам и отцу Моркеллу и мне, по Бозе елико поживши во едином месте, богоугодно жизнь кончати. Кое Богу благодарение воздал бы я, еще бы ныне видети сподобился господина моего отца Леонтия... Дай Бог произити оному в дело. Монастырь наш беден в снобдении, ни мощей святых, ни иконы чудотворной и ни откуда ничего, движимое и недвижимое добро... все разграбиша вавилоняне, самим себе и поделились, а ми остались, как тии воли при порожних яслях.

— 1511 —

Однак, хотя и во всем скудость терпимо, но слава Богу, свободившему нас от Созонта, как бы подробну, писати, что он нам делал, то ни на десяти листах не молено бы вместити. О Господи, даждь нам, по измене архиерейства, власть добрую или архимандрита или игумена, а говорят так непременно будет. Господи, гряди к нам милостию Твоею и помилуй и спаси нас".

Архимандрит Леонтий не внял этому дружескому приглашению своего старого друга окончить жизнь в Полтавской обители, а порешил остаться в Константинополе, с которым слишком свыкся, да и теплый климат, при его болезненности и старости, мог принудить его это сделать. Здесь, в Константинополе он и скончался в 1807 году, имея от роду около 80 лет. Он оставил духовное завещание, не подписанное им так как он не владел правой рукой, а была только приложена его печать. Оно написано очень не разборчиво по гречески и переписано по итальянски. Он завещал Богородицкой церкви в Перу 2 тыс. пиастров, дочери его кума Франциска Мумци — 600, духовной дочери Ирине 500 пиастров, курьеру — 300 р. Всю движимость свою завещал продать и роздать бедным и сиротам по усмотрению барона Гюбша, датского посланника под охраной которого по случаю войны России с Турцией, находились русские подданные. Когда после Бухарестского договора (12 мая 1812 г.) прибыл уже русский посол, граф Италинский, то открылось, что многие Греки, бывшие при болезни и кончине архимандрита, в течение некоторого времени скрывали его кончину и потому своевременно имущество почившего не было взято под охрану и не мало было расхищено. Переписка об имуществе почившего архимандрита тянулась очень долго, до конца 30-х годов. Обратимся теперь к его литературным трудам. Самый главный труд его — описание путешествия по святым местам. Этот труд архимандрит озаглавил: "младший Григорович" или по первым словам рукописи "портрет младшего Григоровича". Он состоит, как мы сказали, из 13 томов, из которых сохранилось только 10. Девять из них хранятся в библиотеке бывшего Азиатского Департамента Министерства Иностранных дел, а 13-й последний в

— 1512 —

архиве того же министерства, в Москве. Первые девять томов переписаны на хорошей бумаге собственноручно самим архимандритом. По объему этот труд большой, три только тома заключают в себе 300 с небольшим страниц, остальные более 400 стр., при чем на каждой странице от 30 до 40 строк. В начале своего труда, архимандрит Леонтий пользуется употребительной в XVIII веке литературной формой изложения — в виде писем, которые он адресует своему другу, о. Мартиниану, иноку Полтавского Крестовоздвиженского монастыря. И в первых томах он и делит свое изложение на письма: первое письмо, второе etc.

При каждом томе есть оглавление. Собственно описание путешествия по св. местам, помещено в первых трех томах. В первом он описывает свой отъезд на Восток, краткую остановку в Константинополе, десятимесячное пребывание на Афоне, путешествие через Египет в Синай. Во втором томе он описывает путешествие по св. Земле. В третьем томе описывает возвращение иеромонаха Леонтия из св. Земли через Афон в Константинополь. Следующие тома содержат описание пребывания Леонтия в Константинополе, как настоятеля посольской церкви и двухкратное его путешествие в Россию по случаю войн с Турцией при Екатерине II. Последний 13-й том очень разнообразен по своему содержанию. Начинается он описанием "чистосердечного исповедания пред Богом грешного", рассуждением и одобрением "холостой жизни, сиречь монашеского звания", изъявлением благодарности В. П. Кочубею за назначение ему "не бедного содержания" (т. е. пенсии) и т. д.

Содержание его труда смешанное, попутно он касается многих вопросов, не относящихся к описанию его путешествия. Так, описывая в 3 томе "пир сечевого начальника" он ведет богословскую полемику о лютеранстве. Сам автор это сознает и свой труд сравнивает с ярмаркой. "Она (т. е. книга) в изобилии разноцветных материй не уступит Роменской ярмарке, где продается все и недорого". В другом месте, в письме к своему другу, отцу Мартиниану он пишет: "Извини

— 1513 —

меня, о. Мартиниан, в обыкновенном моем многословии о маленьких и самых простых деях и вещах, уважил мой рассудок и намерение. Сего в рассуждении, суди всяк, думая про всячину, как тебе угодно; а я между тем почитаю всегда лучшим описание простых лишь бы точно бывших происшествий, нежели набить дюжины полторы томов сладко надутым Вергилием, либо велеречивым Цицероном" — Несомненно, архимандрит Леонтий начал писать свои воспоминания под влиянием вышедшего в то время труда Григорович-Барского. Во многих местах своего труда он упоминает: "старший мой брат Василий Григорович", "старший мой брат Григорович", "мой старший брат Василий Плака". О труде Григоровича-Барского он говорит: "его история достойна всякого вероятия, что многонабожные его мысли пристанут к монаху плотнее моих правдоглаголаний и что, наконец, осторожное его подражание церковных дееписателей заслуживает у справедливости достойное его труда уважение". Но он ставит ему на вид его славянскую речь. "Однакож, пишет он, одна его церковная славянщизна (коей половины нонешней, особливо молодой, свет совершенно не поймет) вовсе не нравится настоящим сочинителям". Но упрекая его в этом, сам автор "Младшего Григоровича" в своем труде не достиг чистоты русского языка. У него очень много встречается малороссийских и польских слов, да и одни и те же слова пишет он различно.

Архимандрит Леонтий резко отличается от многих других паломников, описывавших свое путешествие по святым местам. Все эти паломники проникнуты церковно-благочестивым направлением, они с восторгом и нередко со слезами радости и умиления описывают места страданий, смерти Спасителя. И это можно отнести ко всем паломникам, начиная с Даниила и до половины XIX столетия. Архимандрит Леонтий критически относится к некоторым упущениям в греческой службе, вышучивает некоторые явления в жизни греческого духовенства, иронизирует над жизнью Востока. Эти черты возможно объяснить его склонностью от природы к юмору и шутке, а быть может, они

— 1514 —

явились следствием знакомства его с просветительной литературой XVIII века. А с этой литературой он был знаком, он мог легко доставать сочинения Вольтера, Руссо и др. энциклопедистов, вращаясь в кругу интеллигентных лиц посольства. Но он не всегда подчинялся их воззрениям; он критически к ним относился. В своем сочинении "Почта Духов" он своеобразно и остроумно критикует Вольтера Лютера.

Таков главный труд почившего архимандрита Леонтия; этот труд и имеет значение. Остальные, оставшиеся после него труды, менее важны. В Московском Архиве Министерства Иностранных дел хранится связка, из 338 листов. Здесь частные письма о почитании Святых в отличие от латин, о пургатории и других разностях Латинской веры, которую архимандрит называет паповерием. Далее тетради: об Аврааме (г. 3), "Прокляти уклоняющиеся от заповедей Твоих, Господи (г. 4), Заповедь о запрещении смотреть на жену, о сребре; разбор мнений Руссо о неповрежденном человечестве" и др.

Другая рукопись на 99 листах, озаглавлена: "Нравоучительная исповедь Правоверного Христианина и истиннокающегося во гресех своих". Это сочинение не представляет по своему содержанию, ничего особенного. Это размышление о множестве духовно-нравственных вопросов, как то о внутреннем искушении, "всякия кончины видех конец", "вера без дел мертва есть" и т. п. Но во всех этих работах, не имеющих между собою, никакой связи, видна любовь и начитанность в Слове Божием и творениях св. Отцев.

Такова биография и литературные труды почившего архимандрита Леонтия. Несомненно это был даровитый человек. Без всякого образования, без школы, своим личным трудом особенно для того времени, он достиг многого, он сделался образованным человеком, знавшим несколько языков не только теоретически, но и практически. Из его трудов наиболее интересным является труд, озаглавленный "младший Григорович". В нем он описывает и Запорожскую Сечь. Но это описание не представляет что либо цельное и заслуживающего внимания. Известные труды по Запорожью Скальковского,

— 1515 —

кн. Мещерского, Коржа и др. далеко выше сообщений о Запорожье Архимандрита Леонтия.

И. Ф. Павловский.