История Полтавы

Труды Полтавской Ученой Архивной Комиссии. Выпуск 3

• 

Подробности

Просмотров: 56078

Публикуется по изданию: Труды Полтавской Ученой Архивной Комиссии. Издано под редакцией действительных членов комиссии: И. Ф. Павловского, А. Ф. Мальцева, Л. В. Падалки и В. А. Пархоменко. Выпуск третий. Полтава. Электрическая типография Г. И. Маркевича, Панский ряд. 1907.

Проект осуществлен совместно с Государственным архивом Полтавской области к 110-летию со дня основания Полтавской ученой архивной комиссии.

Сканирование и перевод в html-формат: Артем и Борис Тристановы.

О Г Л А В Л Е Н И Е.

— 3 —

Раскольничий "патриарх" в Полтаве.

На старом, заброшенном кладбище Полтавского Крестовоздвиженского монастыря, расположенном среди надворных построек, находится одинокая могила, покрытая большой каменной плитой с восьмиконечным крестом на ней. Могила эта привлекает к себе невольное внимание всякого случайного посетителя этой части монастырской усадьбы. Вырезанная на плите неискусною рукою и полустертая от времени могильная надпись гласить следующее: "под сим памятником погребено тело Семена Кузмина Ковилина. 13 июля 1859 году на 91-го году от роду".

При чтении этой надписи естественно возникает вопрос: когда и при каких обстоятельствах глава Федосеевщины — одной из многочисленных ветвей Русского раскола — нашел себе приют в чуждой ему по духу украинской обители и как жилось ему в монастырских стенах? Ответу на этот вопрос посвящается настоящий реферат; но предварительно мы охарактеризуем, хотя бы в немногих словах, личность самого Семена Кузьмина, его деятельность на пользу Преображенского кладбища в Москве до закрытия последнего.

Данные, находившиеся в нашем распоряжении, представляют Кузьмина, как личность далеко незаурядную не только по силе воли и твердости характера, но и по значительному умственному развитию. Влияние на ход дел Преображенского кладбища, какое проявлял Кузьмин при жизни И. А. Ковылина, полновластного распорядителя этими делами, показывает, что он был близким лицом последнего, его наперсником. Близость эта была несомненно, причиной того, что, по желанию федосеевцев, на могильной плите ему дана двойная фамилия Кузьмина-Ковылина, тогда как во всех «делах" и

— 4 —

литературных очерках, касающихся раскола, он известен под первой фамилией Кузьмина. Принимая во внимание, что год крещения Кузьмина совпадает с годом основания Преображенского кладбища и что крещен он будучи четырехлетним мальчиком (1772 г.), можно даже допустить, что он был близок Ковылину не по духу только, но и по плоти. На последнем, впрочем мы не настаиваем.

Семен Кузьмин принадлежал к числу "образованных воспитанников Ильи Алексеевича" и уже с малых лет готовился играть видную роль в истории Федосеевщины. По обыкновению всех Преображенских насельников, он был причислен к Московским цеховым и занимался в молодые годы мастерством шелковых изделий. Кузьмину пришлось исполнять серьезные поручения еще при жизни Ковылина, к полному довольству последнего и благ кладбища. Так он отправлен был с посланием в Гороховскую общину, Владимирской губернии, не признававшую авторитета Ковылина, с целью убедить ее членов присоединиться к кладбищу. В ряде бесед он выяснил гороховцам, что "братии должно быть под управлением единого пастыря, окормляющего все стадо христианства, да совокупными силами молятся христиане о спасении душ". Беседы эти, а равно грамота Ковылина достигли намеченного, что весьма успокоило преображенцев. Первая удачно-выполненная миссия была причиною того, что Кузьмину стали давать другие ответственные поручения, так что вся жизнь его, до выбора в старшие наставники кладбища (1836 г.) прошла в беспрерывных переездах с одного места на другое. Где только происходили нестроения среди федосеевцев, или нужно было поднять упавший дух общины, туда посылали Кузьмина. Как бывший уставщик кладбища и знаток старинных церковных напевов, он был отправлен на Кубань с певчим Федором Емельяновым для исправления в тамошних общинах чина молитвенного служения, научения правильному чтению и пению, и для устранения непотребных баб и девок от права венчания. Здесь же, на Кубани, он должен был разъяснить женившимся, что отпадающие замужеством своим от Федосеевского согласия подвергнутся вечному мучению, неискупному даже молитвами. На обратном пути Кузьмин посетил донских раскольников, успел посеять семена Федосеевщи-

— 5 —

ны в Воронежской губернии, откуда доставил кладбищу немало пожертвований. Возвратившись в Москву, он недолго отдыхает здесь: его посылают сперва в Тулу для примирения разделившихся на партии членов общины, а затем, под видом продавца масла, в Арзамас, Нижегородской губернии и в г. Юхнов, Смоленской губернии, где ему поручено было освободить содержавшегося в тюрьме Фодосеевца.

Как энергичный и умелый работник на пользу Преображенского кладбища, ревностный защитник его духовных и материальных. интересов, Семен Кузьмин имел право рассчитывать, что на него, именно, падет выбор в главные наставники. Когда же в 1824 г. это место было занято Алексеем Носковым, то, недовольный предпочтением оказанным другому, он, вместе с некоторыми своими приверженцами, оставил Москву и направился в Воронежскую губернию, где раньше посеянные им семена раскола дали обильный всход. Два года проведено было здесь Кузьминым в целях пропаганды Федосеевщины; из Воронежа он наезжал в губернии Орловскую, Пензенскую и другие, всюду совращая "в свою веру". Преображенцы, однако скоро поняли всю важность утраты в лице такого проповедника, каким был Кузьмин, и выписали, вернее пригласили вновь его к себе в Москву.

Из дальнейшей жизни Кузьмина до 1836 г. обращает на себя внимание его паломничество в Соловецкий монастырь, к сосланному туда Федосеевскому учителю Гнусину. На последнего, ярого фанатика и непримиримого врага православия, Кузьмин смотрел как на мученика за веру, жадно внимал его речам и наставлениям и дальнейшую свою жизнедеятельность посвятил проведению в сознание федосеевцев заветов Гнусина. Интересен один из этих заветов, разъясняющий, какой тактики держались даже более сильные духом вожди преображенцев по отношению к другим членам общины. "Общину составляют люди, поучал Гнусин, а овладеть ими надо им не противиться; терпи, если по возвращении найдешь их отпадение; потворяй, не тронь молодых, противящихся старикам. Чем чаще будешь отпускать их прегрешения, тем сильнее они привержены будут согласию и не пойдут в церковь, что им там делать, где дают

— 6 —

одну жену, да и ту не смей кинуть?" Дышавшая и доселе ненавистью к православию и правительству проповедь С. Кузьмина после его свидания с «мучеником" Гнусиным приняла еще более страстный и нетерпимый характер, он как бы сам ищет «мученичества". Преследование, ссылки раскольников стали наводить его на мысль о последних для христианства временах и эту мысль он старается привить своим многочисленным духовным детям, для чего из Соловецкого монастыря направляется в объезд Федосеевских общин, раскинутых по всей России. Миновав Москву, он держит путь на Дон и Кубань, в станицах которых смело проповедует, идя по стопам Гнусина, о пришествии антихриста: "антихрист правит царством, седьмой фиал льется на Россию, но не смущайтесь, братия, не обратитесь вспять, да не узрим ваших плещ, ратоборствуйте против искушений его. Примером вам может служить мученик за веру Гнусин, заточенный и стрегомый в Соловецком монастыре ".

Популярность, какою пользовался Кузьмин среди низших рядов Федосеевщины, уважение к его несомненным личным достоинствам среди высших, послужили причиною того, что по смерти А. Носкова выбор в старшие наставники Преображенского кладбища остановился на нем: с 1836 года он является главой всей Федосеевской общины. Почти 20 л. стоял Кузьмин на страже интересов преображенцев, переживая вместе с ними тревожное для раскола Николаевское время. Так как в эту пору Федосеевское согласие управлялось не одним лицом, как при Ковылине, а целым собором, состоящим из богатых Московских раскольников: Гучкова, Стрелкова, Егорова, Гаврилова, то деятельность самого Кузьмина не может быть охарактеризована с достаточной полнотой. Можно сказать только, что, не уступая первому главному наставнику кладбища по уму и, превосходя его своими познаниями, Кузьмин не был таким изворотливым и ловким, как Ковылин. Последний был, по словам своих почитателей, "в церкви патриарх, а в мире владыка мира"; первый же лишь стойким защитником Федосвевской старины, не способным ни на какие компромиссы и не умел, приспособляясь к начальствующим лицам Москвы, способствовать усилению своего согласия и умноже-

— 7 —

нию богатств кладбища. Правда, и время было не то: правительство решило прекратить недостойную и своекорыстную политику, какую вели по отношению к Преображенскому кладбищу и его богатым главарям Московские власти. Общие узаконения и частные распоряжения стали суживать все более и более деятельность раскольников вообще и Федосеевского согласия в частности, а настойчивые слухи о крайней распущенности нравов среди насельников кладбища и о тяжелом положений лиц, попавших на кладбище по неведению или вследствие обмана, вызвали ряд ревизий со стороны правительства. В качестве ревизоров сперва приставлены были заслуженные лица из военных, и в числе их неподкупный ревизор граф Строганов 1-й. Граф хотел было сперва путем убеждений воздействовать на главу Федосеевцев, вел беседы с Кузьминым о догматических началах согласия, расспрашивал, почему его последователи не молятся за Государя, не приобщаются св. Тайн, не имеют священников и о проч. Прийти к соглашению собеседникам было трудно, так как Кузьмин твердо стоял на своем.

После ревизии гр. Строганова (1847 г.) судьба преображенцев и их дела ясно определилась; в недалеком будущем должен был излиться, как возвещал Кузьмин, седьмой фиал, но не на Россию, а на дорогое проповеднику дело. Предвестниками грядущого разгрома Преображенского кладбища были распоряжения правительства о подчинении Преображенского "богаделенного дома" ведению Московского Попечительного Совета заведений человеколюбивого общества (в 1847 г.) и о закрытии крестильного дома и крещальни (в 1850 г.). Новые постройки и починки на кладбище могли допускаться лишь с разрешения военного генерал-губернатора; оказательство раскола и мнимое монашество уничтожались ^*).

II.

Решительный удар нанесен Преображенскому кладбищу 21 Декабря 1853 г., когда последовал ряд новых ограничений преображенцев в их внутренней организации с

^*) В. Кельсиев. Сборник правительственных сведений о раскольниках 1860 г. Вып. 1, стр. 1-74 стр. Рус. Вестник 1862 г. февраль, стр. 747-797. И. Нильский. О Преображенском Московском кладбище "Христ. чтение" 1863 г. 1 ч. 2.

— 8 —

окончательным подчинением кладбища ведению Императорского человеколюбивого общества. Семен Кузьмин, Гучков, Егоров, Стрелков и Гаврилов — кладбищенские попечители и бесконтрольные хозяева накопленных там богатств — были высланы из Москвы; значительная группа федосеевцев присоединились к единоверию, облегчая тем самым обращение мужского отделения Преображенского богаделенного дома в единоверческий монастырь, что случилось в 1866 г.

Кузьмина Семена, "обличенного в распространении зловредного учения, должно было, согласно Высочайшему указу, поместить в каком-либо монастыре под строжайший надзор настоятеля с тем, чтобы из уважения к преклонным его летам поступаем было с ним кротко и снисходительно, с прекращением однако же ему возможности сообщаться с прежними последователями его". Местом заключения Кузьмина духовное начальство назначило второклассный Крестовоздвиженский мужской монастырь Полтавской губернии, настоятелю которого предписано было принять Кузьмина по доставлении его в монастырь и, поступая с ним согласно указу, пересечь ему средства сообщаться с посторонними неизвестными лицами и расположить назидательными, при удобных случаях беседами к оставлению своих заблуждений. Об успешности бесед, а равно и об образе жизни Кузьмина, настоятель монастыря должен был сообщать местному епископу, а епископ Синоду по истечении каждого полугодия. Узник был доставлен в монастырь 29 Января 1854 г. и в приеме его выдана квитанция следующего рода: "назначенный по распоряжению начальства бывший главный настоятель Преображенского богадельного в Москве дома Семен Кузьмин, под надзор в Полтавский Крестовоздвиженский монастырь, доставлен в оный чрез жандармского унтер-офицера Василия Рышкова и принят двадцать девятого Января тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года. Вместе с тем получены принадлежащие Кузьмину тысяча рублей серебром денег". С этого дня и до своей смерти С. Кузьмин принадлежит всецело Полтаве, или вернее Полтавскому Крестовоздвиженскому монастырю. Обстоятельства, при которых Кузьмин был поставлен в Полтаву, распоряжение епископа настоятелю монастыря архимандриту Феофи-

— 9 —

лу "иметь в особом значении указ, относящийся к его личности", — все это не могло не окружить в глазах монастырской братии и жителей Полтавы бывшего наставника Преображенского кладбища таинственностью, придать ему особое значение. Кузьмина в Полтаве возвели даже в "раскольнические патриархи". Под таким, именно, титулом он был известен и обитателям монастыря и жителям Полтавы. Бывшие воспитанники Полтавского духовного училища, находившегося в ту пору при монастыри, ныне почтенные старцы, и доселе помнят невысокую фигуру "патриарха", прогуливавшегося по монастырскому двору в старообрядческом одеянии "ковылинского образца с кожаными четками (вервицею в руках).

Надеждам духовных властей на оставление Кузьминым его религиозных заблуждений, проводником которых он был в течение своей жизни, не суждено было, конечно, осуществиться. Да и могло ли столь упорному защитнику бракоборной ереси, поклоннику, "страждущего соловецкого мученика" Гнусина прийти на мысль поступиться хотя частью своих убеждений на закате дней?

Для него они были драгоценным сокровищем, которое он наследовал от первого наставника и основателя Преображенского кладбища Ковылина; сохранить это сокровище, а если возможно, то приумножить — вот его долг, а не расточить или отдать другим. Проповедник, некогда призывавший своих сторонников "не обращаться вспять, не показывать своих плещ", должен был дать в своем лице пример верности долгу и учению. Семен Кузьмин так и поступил, до конца дней своих оставшись верным дорогим для него заблуждениям, вполне сознавая, что его прежняя энергичная жизнедеятельность навсегда сменилась тягостным положением узника и поднадзорника. В качестве последнего его трактуют и Полтавские власти духовные и светские, сносясь между собою по тому или иному вопросу, касающемуся Кузьмина; но в Москви, где лучше знали степень нравственного влияния его на Преображенцев, все еще считали павшего главаря кладбища опасным лицом, следили издалека за ним, всячески стараясь о том, чтобы окончательно порвалась его связь с прежними "братьями и сестрами".

— 10 —

За сильным "патриархом" следят на первых порах как духовная, так и светская власть, последняя даже, кажется, ревностнее. В ряде отношений полтавская полиция спрашивает настоятеля монастыря архимандрита Феофила "о последствиях наблюдения за раскольником Казьминым".

В своих ответах настоятель сообщает, что Семен Кузьмин с самого представления его в монастырь помещен, по назначению Просвещеннейшего, в особой келии, соседней с келией монастырского казначея, где находится под собственным его и казначея вниманием. Он совершает свое молитвенное правило один в келии, сообразно собственному своему образу верования и по своим книгам. Таинств же Православной церкви, равно и прочих его священных установлений и обрядов вовсе не признает, и в православные церкви на богослужения, как прежде никогда не ходил, так и ныне не ходит, отзываясь слабостью своего здоровья по преклонности лет. Также и в общую братскую трапезу ходить отказывается, почему пища для него приносится из братской трапезы в его келью. Вообще, по мнению архим. Феофила, Кузьмин не подавал надежды к обращению когда-нибудь на путь истины и на присоединение к членам Православной Христовой церкви. Вел же он себя скромно и благоприлично. Посторонние лица, неизвестные настоятелю монастыря в сущности их звания и вероисповедания, к нему не допускались". Не допускалась к Кузьмину без перлюстрации даже частная переписка. Из находящегося при монастырском "деле" о Кузьмине отношения Черниговского, Полтавского и Харьковского Генерал-Губернатора Кокошкина, от 15 апр. 1854 г., на имя настоятеля монастыря видно, что центральным органом почтового ведомства дано было предписание Полтавскому полицеймейстеру представлять всю корреспонденцию на имя Кузьмина в управление Генерал-губернатора, находившееся в Харькове. Одно из писем было представлено в управление и оттуда, как не заключавшее в себе ничего противоправительственного, направлено в Полтавский монастырь с просьбою передать его по принадлежности, но без малейшей огласки о получении такового от генерал-адъютанта Кокошкина.

После принятых относительно Кузьмина мер, имевших

— 11 —

своею целью "пресечь" ему возможность общения с прежними последователями, опекунам 86-летнего старца казалось можно было бы успокоиться. На деле видим иное. Начальству духовному пришлось пережить не мало тревожных дней из-за действительных и мнимых попыток Кузьмина поддерживать свое прежнее влияние на преображенцев и на всю вообще Федосеевскую общину. Дряхлый лев все еще казался опасным; открыты, по всей вероятности, были следы его влияния на Московских поклонников, его призывы стоять твердо в вере, и в результате новое "совершенно-секретное" приказание правящего архиерея Нафанаила архим. Феофилу, поставляющее "в непременную обязанность строжайше блюсти за образом жизни и действиями Кузьмина, не дозволяя в точном смысле слова никому решительно иметь с ним сообщения, равно и передачи к нему, ни от него кому и чего бы то ни было без его ведома и обо всем, могущем случиться не медля представлять епископу". Со стороны монастырского начальства последовал, очевидно, ответ, что оно не может своими силами пресечь общение Кузьмина с посторонними лицами в ярмарочное время, когда в Полтаву наезжало много купцов-раскольников. Тогда к Кузьмину приставлено было два рядовых солдата — Иван Григораш и Леонтий Чигарев. Карауль этот, впрочем, снимался по распоряжению начальника губернии всякий раз, когда оканчивалась Ильинская ярмарка и в усиленной охране не оказывалось больше надобности.

Не смотря, однако, на бдительную охрану Кузьмина со стороны солдат и особой сторожи из штатных монастырских служителей, не только в Ильинскую ярмарку, но и во всякое другое время его посещали почитатели из местных и московских жителей. Можно думать, что монастырское начальство смотрело на это снисходительно, а "особая сторожа" извлекала из этих посещений некоторую выгоду, пока слух о свободном общении Кузьмина с посторонними лицами не достиг Москвы и оттуда не последовало запроса. Полтавским властям пришлось отписываться и изворачиваться. Характерно поведение в этом случае настоятеля монастыря архим. Феофила, который сперва хотел было свалить вину за посещение Кузьмина посторонними лицами на недос-

— 12 —

таток бдительности со стороны приставленной военной стражи. По словам о. Феофила, беспаспортной Московской раскольницы Мотрены Матвеевой, о посещении которую Кузьмина запрашивал начальник губернии, ни он сам, никто из братии никогда не видел в монастыре, ни по какому случаю она не могла быть допущена к раскольнику Кузьмину, разве в Ильинскую ярмарку 1854 г., когда по распоряжению гражданского начальства, Кузьмин поручен был бдительному смотрению двух жандармов. Иное представление по данному делу дает ответ о. настоятеля на запрос Московского митрополита Филарета. Последний, видно, зорко следил за тем, чтобы разоренное им гнездо Федосеевцев не проявило вновь прежней жизнедеятельности по указаниям сосланных главарей — Кузьмина и других, и потому был заинтересован в неослабном наблюдении за последними; небезопасным казалось ему и общение сильных между собою. Потому-то, когда митрополиту Филарету стало известно, что в 1854 г., по просьбе Московской купчихи Авдотьи Тимофеевой, купеческий сын Василий Санин ездил в Полтаву проведать Кузьмина и передать ему поручение от имени сосланного в Пензу Константина Егорова, и исполнил свою миссию с успехом, посещая сам Кузьмина и посылая ему чрез бывшую у него в услужении девицу Елену Куликову и чрез присланную из Москвы в Полтаву для услуг старому узнику старуху Мотрону, то митрополит сделал в Октябре 1855 г. запрос Полтавской духовной консистории, на каком основании архимандрит Полтавского монастыря и эконом допускали подобные свидания. Дать удовлетворительный ответ на отношение московского владыки было делом не легким, потребовавшим от Полтавских духовных властей значительной работы. С процессом этой работы знакомит нас два сохранившихся при монастырском деле о Кузьмине проекта ответа на запрос из Москвы. В первой редакции ответа, не подвергшейся еще цензуре, фамилия явившегося в 1854 г. к Кузьмину неизвестного человека названа: то был помянутый в запросе Василий Санин. Ясно, однако, скоро стало, что такою откровенностью монастырские власти выдают себя, как соучастников в нарушении данных им сверху приказов о недопущении никого стороннего к Кузьмину, и потому [во] второй редакции ответа человек этот наз-

— 13 —

ван работником содержавшего вблизи монастыря мельницу русского человека православного исповедания, исполнявшего всегда долг говенья в обители. "Владельцу мельницы, а равно и его работникам приходилось часто проходить чрез монастырскую усадьбу в город, почему о. настоятелем позволено было тому работнику видеться с Кузьминым, но не более двух или трех раз и то в его присутствии на самое короткое время и даже в настоятельской кельи, причем, кроме обыкновенных разговоров, ничего другого между ними не было; в одно из таких свиданий работник принес и отдал Кузьмину в склянке деревянное масло для лампады". Только впоследствии о. настоятель узнал, что приходивший к Кузьмину работник мельника есть мещанин Санин — раскольник, по распоряжению полиции взятый под стражу, но кем и как это обнаружено и почему мельник держал раскольника и сколько времени, ни ему, ни братии совершенно неизвестно было. Полным неведением отзывался о. настоятель и касательно того, чтобы, старуха, по имени Матрона, или кто либо другой приносили пищу Кузьмину и имели с ним свидание. Не отрицает он, однако, возможности свиданий Кузьмина с раскольниками, приходившими в монастырь под видом богомольцев, и в ту пору, когда монашествующие лица находились в церкви, а Кузьмин, как никогда ее не посещающий, выходил на погост церковный, хотя никто никогда не заметил ни одного такого случая. Последнее замечание о. настоятеля дает основание заключить, что на свидания Кузьмина с посторонними лицами смотрели в монастыре снисходительно, допускали к нему Санина и других, зная, что они раскольники и, быть может, извлекали даже из таких посещений для себя выгоды. Если в часы богослужений узника оставляли без всякого надзора, то он не только мог принимать к себе посетителей, но и совершать для них свои службы, так как монастырские обитатели проводили в храме значительную часть суток. Только последним обстоятельством можно объяснить, что Кузьмин, живя в Полтавском монастыре мог пропагандировать не без успеха свои раскольничьи убеждения, что видно из обвинения его в крещении крестьянина князя Долгорукова Димитрия Димитриева. Будучи арестован, Димитриев "обговорил" Кузьмина в том, что последний крестил его по раскольническому обряду, по поводу чего и возникла переписка

— 14 —

между духовною и гражданскою властью, не приведшая к определенному результату.

Порывы к проявлению прежней кипучей деятельности, желанье все еще служить делу раскола падают на первые годы заточения Кузьмина в монастыре; девяностолетнему старцу скоро не по силам стала борьба с обстоятельствами и временем, пришлось уступить, смириться и замкнувшись в себя, зажить внутреннею жизнью. В "деле" о Кузьмине нет ничего особого, интересного, начиная с 1855 г. и по 1658 г.; встречаются лишь обычные полугодичные рапорты о нем монастырских властей, неизменно заканчивающиеся словами, что Кузьмин "ведет себя во всем безукоризненно, кроме верования".

Скончался Семен Кузьмин, 13 июля 1859 г. от упадка сил. Сообщая об этом епархиальному епископу, настоятель монастыря замечает, что "к крайнему прискорбию христианскому, он, Кузьмин, до конца своей жизни остался непреклонным в упорном заблуждении относительно понятий о православной вере и, не смотря на делаемые ему постоянно увещания и убеждения, сошел в могилу с замоторевшими раскольническими предубеждениями". Тело скончавшегося Кузьмина было предано земле на общем монастырском кладбище, в сопровождении всей братии, при пении трисвятого.

При "деле" сохранились сведения о том, как распорядились монастырские власти оставшимся после почившего имуществом; сведение эти ценны не только для более ясного представления о том, какова была внешняя обстановка последних дней жизни лица, ворочавшего некогда громадными капиталами Преображенского кладбища, но и для характеристики действий властей при составлении описи имущества. С внешней стороны "опись имущества, оставшемуся по смерти бывшего настоятеля на Преображенском кладбище" составлена правильно. При ее составлении присутствовал полицейский чиновник; наименование вещей записаны под 15 №№, но мы имеем основание предположить, что не все из имущества вошло в опись, а самое малоценное. В описи названы следующие предметы: медная небольшая икона с изображением распятие Спасителя, Апостолов и всех (?) свя-

— 15 —

тых, кожаные четки, один полушубок, немного проношенный, из простых овчин, покрытый синею найкою, один кафтан из серого сукна, старый, подбит голубым коленкором, три рубахи новые, простого холста, трое порток, один холостяный утиральник, две небольших головных подушки, один настольник салфетный, один дорожный кожаный чемодан с замком, одна шапка старая из серых смушков, одни перчатки козьего пуху и денег 7 р. 60 коп. Вещи были оценены присяжным оценщиком в 9 р. 69 коп., всего, следовательно, осталось по смерти Кузьмина имущества на 17 р. 29 к. Так как монастырь израсходовал на его погребение 25 р., то консистория разрешила обратить вещи и деньги в собственность монастыря, недостающую же до 25 р. сумму принять в счет общих монастырских расходов.

При чтении описи имущества Кузьмина невольно обращает на себя внимание обстоятельство, что среди оставшихся вещей не оказалось ни одной книги, а между тем из сообщений о. настоятеля известно, что Кузьмин совершал молитвенное правило один в кельи и по своим книгам. Несомненно, что любая из этих книг представляла собою большую материальную стоимость, чем все остальное имущество, названное в описи и этого не могло не знать монастырское начальство. Не было ли с этими книгами намеренно поступлено так, как поступил о. настоятель с тою денежною суммою, какую привез с собою Кузьмин? В описи эта сумма (1000 р.), в получении которой была выдана росписка, не вошла, и сделано это потому будто бы, что Кузьмин дал словесное завещание, чтобы она поступила в пользу монастыря за свыше пятилетнее упокоение и призрение его, так как кормовых денег за содержание его в течение всего времени монастырь ни от кого не получал и не просил. В просьбе на имя епархиального епископа о. настоятель высказал намерение на эти деньги позолотить купола монастырской соборной церкви, крайне потемневшие от времени. Намерение было одобрено и по выполнении его настоятель монастыря получил от епархиальной власти благодарность за ревность и благолепие обители. Такова судьба не вошедшей в опись денежной суммы, принадлежавшей покойному Кузьмину. Последнему, несомненно, никогда не могло даже на мысль прийти, что за его счет будет произведен ремонт храма,

— 16 —

принадлежавшая тем лицам, с которыми он вел ожесточенную борьбу всю свою жизнь.

В библиотеке монастырской нами не найдено ни одной из старообрядческих книг.

Кузьмин Семен был, по всей вероятности, первым и последним поднадзорным из раскольников в Полтавском Крестовоздвиженском монастыре. Духовное начальство вскоре сознало все неудобство помещения опасных распространителей раскола в первом попавшемся монастыре. Побеги одних из этих расколоучителей, вредное влияние на окружающую духовную и светскую среду других, побудило правительство отдавать опасных, на его взгляд, вероучителей "в собственно так называемые арестантские отделения, какие имелись при монастырях Соловецком и Спасо-Евфимиевом Суздальском. Для эпитимийцев же из духовных и светских лиц каждой из епархий предложено было указать епархиальным начальствам по одному мужескому и одному женскому монастырю, которые не привлекают значительного числа богомольцев хранящеюся в них святынею, каковы нетленные мощи угодников Божьих и чудотворные иконы, и находятся не вблизи городов, торговых селений, ярмарок, базаров (Указ Св. Синода от 16 июля 1860 г. за № 488). В Полтавкой епархии удобнейшими для устройства в них заключения признаны; из монастырей мужеских — Густинский, в Прилукском уезде, из женских — Великобудищский, Зеньковского уезда, по отдаленности их от городов, ярмарок, базаров, а равно по располагающему к уединенно местоположению (указ П. Д. Консистории от 23 июля 1860 г., за № 9649).

Епископ Феодосий.

— 17 —

Ильинская ярмарка в период ее существования
в г. Ромнах.

(Посвящается проф. Ивану Васильевичу Лучицкому).

"Dzisiejsze Rammy jarmarkami sfawne".
(Пшездзецкий, в 40-х годах).

Как известно, знаменитая некогда Ильинская ярмарка до 1852 года находилась в Ромнах, а с этого года переведена в Полтаву. Ромнам принадлежит период ее роста и процветания. В последнее пред переводом десятилетие обороты Ильинской ярмарки в Ромнах, по тогдашней приблизительной статистике, простирались средним числом до 10 миллионов рублей привоза и до 6 мил. сбыта. По силе и значению это была первая ярмарка во всем южном крат, и третья в империи. После перевода ярмарки в Полтаву, в ее развитии скоро наступает перелом, за которым пошло постепенное, но непрерывное падение.

Перевод Ильинской ярмарки был чисто насильственный, он не обусловливался никакими нуждами местной торговли и имел целью — поднять благосостояние Полтавы. Но прежде чем цель эта была достигнута, Ромны потерпели весьма чувствительный ущерб. Здесь с Ильинской ярмаркой, важной самой по себе, связывались другие большие ярмарки, что придавало городу особый, ярмарочный характер. Перевод Ильинской, казалось, лишал опоры другие роменские ярмарки и таким образом разорял город. Жители Ромна сильно заволновались. Протестам и жалобам по начальству не было конца. Загорелась страстная газетная полемика, упорная, вспыхивавшая еще лет десять спустя после перевода ярмарки. Чрезмерные страхи роменцев потом не оправдались. Второстепенные роменские ярмарки продолжали существовать

— 18 —

и даже несколько усилились, и волнение улеглось мало-помалу. Тем не менее чувство негодования и горечи долго еще проявлялось во всех рассказах и воспоминаниях роменских обывателей и затихло лишь в новом их поколении. В настоящее время в Ромнах, при разговоре об Ильинской ярмарке, можно только довольно часто слышать выражение убеждения в том, что перевод ярмарки в Полтаву был ошибкой, что ярмарка, оставаясь в Ромнах, не погибла бы так скоро, как в Полтаве. При этом часто приводятся ссылки на глубокую древность Ильинской ярмарки в Ромне. Последнее обстоятельство находит себе, между прочими, объяснение в том, что, при смутности исторических представлений вообще, роменские обыватели до сих пор доверчиво относятся к старым полемическим газетным статьям, оттиски которых у них еще и теперь ходят по рукам. Какого рода исторические сведение сообщаются в этих статьях, можно судить по лежащему перед нами оттиску статьи "Об Ильинской ярмарке" роменского уроженца Т. Балюры, помещенной в 1863 году в "Москов. Ведомостях". На первой же странице этой брошюры говорится: "Еще во времена Андрея Боголюбского роменские ярмарки служили центром торговли между княжествами северными и южными. Иоанн III, заключая торговый договор с крымским ханом Менгли-Гиреем, тоже упоминает о Ромне, как о средоточии торговли между государствами: Русским, Крымским и Польским".

Интересно теперь, чрез полстолетия с того времени, как Ромен лишился своей Ильинской ярмарки, собрать уцелевшие сведения о ней. В настоящей статье мы и хотели бы представить первый посильный опыт этого. Но мы здесь же должны предупредить читателей, что не имеем претензий трактовать предмет с точки зрения экономической истории целого края; нам доступно лишь сделать обзор развития Ильинской ярмарки с точки зрение истории г. Ромна. В виду этого мы просим извинения читателей за некоторые, приводимые ниже, подробности, которые и могут быть оправданы только этой точкой зрения.

I.

Возникновение в Ромне Ильинской ярмарки не так древне, как это кажется с первого взгляда. Мы полагаем,

— 19 —

что она появилась здесь, сначала в качестве местной, т. е. так называемой черной и мелочной ярмарки, приблизительно в последней четверти XVII столетия.

Город Ромен, расположенный первоначально на высоком выступе правого берега Сулы, у впадения в нее р. Ромна, быть может представляет собою одно из древнейших поселений южной Руси. Нет ничего невероятного во мнении новейшего исследователя древней истории этого края, что он, как славянское поселение, уже существовал в то время, когда св. Владимир пришел к убеждению, что "не добро есть мало городов (в смысле укреплений) около Киева", и когда он, вследствие этого, "нача ставити городы (укрепления) по Десне, и по Устрьи, по Трубешеви, и по Суле, и по Стугне; и нача нарубати мужи лутши от Словен, и от Кривич, и от Чюдий, и от Вятичь, и от сих насели и грады; бе бо рать от Печенег, и бе воюяся с ними и одоляя им". (Ипат. л., под 988 годом).

Однако от до-монгольского периода мы имеем единственное упоминание о Ромне в Лаврент. списке, в Поучении Владимира Мономаха: "и к Выреви бяху пришли Аепа и Боняк, хотиша взяти и, ко Ромну идох со Олгомь и з детьми на ня, и они очитивше бижаша" (под 1096 г.). Да и то приведенные слова летописи можно понимать в том смысле, что здесь упоминается не город, а река Ромен. Впрочем, местоположение г. Ромна больше всего говорит в пользу его древнего происхождения. Мы не будем касаться здесь вопроса о тождестве или нетождестве Ромна с летописным, неизвестным ныне по местоположению, городом Римом или Римовом, так как для предмета этой статьи он безразличен. Из книжных поисков летописного Римова, произведенных Карамзиным, Арцыбашевым, Погодиным, Максимовичем, Барсовым, Голубовским, Багалеем, Ляскоронским, поиски последнего (Ист. Пер. земли стр. 186-189) наиболее удачны, хотя не могут пока решить вопроса окончательно.

Что было с городом после монгольского нашествия, вплоть до конца XVI столетия, пока все еще покрыто мраком неизвестности ²⁾. Можно только с большой долей вероятности

¹⁾ В. Г. Ляскоронского. См. его "Историю Переяслав. земли с древнейших времен до полов. XIII стол." Киев, 1897 г., стр. 179-184.

²⁾ Правда, вопрос о новой, после нашествия монголов, колонизации ле-

— 20 —

предполагать, что в XVI веке он уже существовал. Ромен стоит уже в перечне городов Воскресенской летописи. Хотя перечень этот ни к какому году в ней не приурочен, но он помещен уже в таком списке летописи, который сам по себе относится к концу ХVI в. (П. С. Л., т. VII, VII и 240) ¹⁾.

Когда варшавский сейм 1590 г. утвердил владение землями по р. Суле за кн. Александром Вишневецким, то выражение постановления сейма, что право дается "na pustynia rzeki sule ... z iey przyleglosciami" ²⁾, по отношению к нашему городу нельзя понимать в буквальном смысле. Город Ромен (неизвестно, в каком вид) существовал уже тогда. Подтверждение этого, кроме свидетельства Воскресенской летописи, мы находим еще в следующем. В жалобе вдовы Михаила Вишневецкого, кн. Раины Вишневецкой, на Юрия Мих. Вишневецкого за отнятие местностей, упоминаются городки: Ситовичи, Лохвица, Старое и Новое Руменское. Жалоба относится ко времени 1616-1618 гг. ³⁾ Что такое здесь это Старое и Новое Руменское, дает некоторое разъяснение документ, приводимый Максимовичем в его "Бубновской сотне" (Собр. соч. I, 759) и называемый им "записью", к сожалению — без указания, где эта запись находится. "Року 1700, месяца февраля 21. Я Денис Деркач, сотни Бубновской товарищ и житель Бубновский, чиню ведомо сим моим письмом, явно и ясно, иже-м не с примусом, але за порадою всего товариства, так тиж и посполитых людей, смею построити млинок на вольном месцу на Ореховце, и никому ни в чем непенный, и перешкоди никому нема; иж пыталем старожитных людей, чи не пенное месце оное? Те-

вого берега Днепра, в пределах нынешних Полтавской и южной части Чернигов. губерний, после трудов гг. Антоновича, Владимирского-Буданова, Яблоновского и Лазаревского, в значительной степени подвинулся вперед; тем не менее, впредь до открытие новых данных, в нем остается еще много пробелов.

¹⁾ Что перечень не есть только суммировка городов, внесенных компилятором в свой труд из летописей Несторовой, Киевской и Суздальской, следовательно из до-монгольского периода, доказывается помещением в нем таких городов, которых нет в этих летописях, напр. хоть бы по Суле: Снепород (в Ипат. сп. только река), Чемосов, Утешков, Синець (нынешн. Сенча, от которого прилагат. в народн. язык "синецький"), Кляпец, Ковыла, Вороно, Сал, Песьи кости, Хотен.

²⁾ Vol. leg. изд. 1859 г., II., 317 (по статье А. М. Лазаревского: "Лубенщина" в Киев. Ст. 1896 г., I, 116-117).

³⁾ Статья А. М. Лазаревскаго: "Лубенщина" в Киев. Ст. 1896 г., I, 122. О жалобе — ссылка на "Zrodla dziejowe", XXI, 315.

— 21 —

ди все нижеписанные люде поведали: Павло Норец, Андрей Белько, Ванько Елищенко, Хилко Власенко и Гаврило Хижняк, що то месце вольное: иж бывал, прави, на том месцу млинок еще до Кумейского року перед кильконадцять годов, як город Ромен исходил, и ниякийсь человек Роменский постановил был на том месту млинок, на вольном; а гди стал Ромен оседати вдруге, и той человек покинул той млинок и на свои грунта до Ромна вернулся, и до сих часов тое месце пусто зоставало..." То обстоятельство, что Ромны упоминаются, с чрезвычайно точным обозначением их местоположения, в "Большом Чертеже" ¹⁾, показывает, что они хорошо уже были известны московским людям в самом начале ХVII века, если не раньше; а такая известность не приобретается скоро. Итак, надо пологать, что Ромен уже существовал в XVI веке.

Приведем здесь и другие свидетельства, относящиеся к начальной истории нашего города.

При перечислении на московском соборе 1634 года городов которые "взяли государевы люди взятьем" у поляков, фигурирует и "Ромон" ²⁾, очевидно — как город, заслуживающий упоминания.

Не смотря на нелестный отзыв о "роменцах" в 1638 году коронного польного гетьмана Николая Потоцкого, что "несправедливо" и далее "непристойно" допускать в казаки этих "несчастных овчарей" ("leda owczarze") и что будто бы сами казацкие полковники добивались прежде, "aby zaden z Rumencow nie byl popisany" ³⁾, — мы имеем однако неопровержимое доказательство того, что в Ромне в 1635 году уже были казаки и была церковь. На одном из евангелий, хранящихся в роменском соборе, есть надпись, что книгу "отмени раба Божия Марья Омеляновна з мужем своим Демьяном Щербыною, казаком войска его королевской милосты запорожского и нада на церков пренасвентшои Богородицы в Ромене в року ".

Далее, уже к 1644 году относится известный эпизод об отнятии Ромна людьми кн. Иеремии Вишневецкого у управ-

¹⁾ "А выше Глинска 20 Верст пала в Сулу речка Роман, на устье град Роман". Изд. Спасского М. 1846 г., стр. 94.

²⁾ Собр. гос. гр. и догов. III, 344.

³⁾ Дневник Окольского. Краков. изд. 1858 г., стр. 184 Здесь слова: "Kumno", "Kumency" — очевидная опечатка, или неправильное чтение рукописи.

— 22 —

ляющего Казановского, рассказанный в "Pamietnikach" канцлера Альбрехта Радзивила (Познан. изд. 1839 г., II, 155-156, 157, 158, 164) и подтверждаемый напечатанной в "Архиве Ю. 3. Р. (ч. II, т. 1 288-292) инструкцией об этом деле, данной волынскими дворянами послам, отправляемым на варшавский сейм вальный 1645 года.

Скоро в след за этим наступила эпоха Хмельницкого. Ромны, в числе других городов Вишневецкого, отняты были у их владельца и образовали роменскую казацкую сотню, сначала в составе Миргородского, потом Лубенского полка. ^(*)

Мы подобрали здесь все те известия, какие нам были доступны, о времени появления Ромна на исторической сцене, чтобы установить, от каких времен возможно ожидать в нем возникновения ярмарки.

Если город, судя по всему вышеприведенному, был значительным поселением уже в начале XVII века, ^(*) то не к этому ли времени и приурочивается происхождение в нем ярмарочной торговли? Может быть. Такое мнение было... Но его легче опровергнуть, чем подтвердить.

Арандаренко в своих "Записках о Полтав. губ.", составленных в 1846 году, говорить о Ромне: "Этот пункт, как приближенный к границам Великой России еще до присоединения к ней Малороссии, был издавна местом торговли." (III, 341). Составители новейшего "Сборника по хоз. статистике Полтав. губ.", перефразируя эти слова Арандаренка, выражаются определенее: Еще в начале XVII века, находясь на границе между Московским и Польским государствами, г. Ромен был главным торговым пунктом для тогдашней Малороссии, сосредоточивавшим польскую, московскую и татарскую торговлю" (Полтава, 1893 г., ХП, 15). Авторы приведенных фраз основывают свои заявления очевидно только на соображении о пограничном положении города. Но они выпускают из виду политические отношение того времени. Не говоря уже о "татарской торговле", и "московской" в Ромнах того времени не могло быть. Сношения

^*) См. "Реестра войска Запор. после Зборов, догов." напечат. Бодянским в Чтениях Моск. Общ. Ист. и Др. 1874 г., III, 271-273. К Лубенскому полку Роменская сотня принадлежала до самого введения наместничеств.

^*) Опускаем реестр Пшездзецкого, по которому в Ромне того времени числилось 6000 господарей, так как сомневаемся, вслед за А. М. Лазаревским, в его достоверности.

— 23 —

ограничивались ближайшими пограничными местами и были чаще враждебные, чем дружеские; напр.: пришли из-за московской границы люди, неизвестно — откуда, и "воровским обычаем" побрали пять коней "над речкою Хмыловом" и ушли в Путивль; или: королевские подданные Яцко Сенкович и Лазарь повели было несколько лошадей в Курск на продажу, некий Володимир Черепов с ратными людьми напал на них и отнял 7 лошадей. Это относится к 1638 году ⁽¹⁾. Иеремия Вишневецкий в письме к путивльскому воеводе кн. Юрию Долгорукому от 23 янв. 1648 г. пишет о выдаче ему беглых крестьян его, переселившихся за московскую границу в Недрыгайловскую волость; "сошлю я теды вборзе пана Яна Беседовского, старосту моего руменского, и пана Криштофа Овножацького, Хоружого чернетовского, слуг моих, чтобы они подданных моих власных, от мене збеглых, познавали и за позволеньем его царского величества оных з животинами и з маетками всих спровадили" ⁽²⁾. Значит, границы оберегались. Пограничные московские воеводы постоянно пикировались с пограничными польскими урядниками об искажении царского титула и часто воспрещали всякие пограничные сношения. А тут наступило время Хмельницкого. До ярмарок ли было тогда Малороссии? За Хмельницким последовало время Выговского. Ромны были как раз театром военных действий до Конотопского сражения ⁽³⁾, а после него Выговский с ханом на обратном пути и вовсе разорил и сжег те города, которые были против него: Константинов, Ромен, Глинск, Лохвицу и другие (1659 г.) ⁽⁴⁾. Не в лучшем положении были Ромны в последующее затем время, в 60-х годах того же столетия, — при Брюховецком и Дорошенке с Многогрешным. Мы не можем здесь останавливаться на том, как Ромны переходили из рук в руки и терпели от каждой воюющей стороны, при чем роковым для них являлось именно их пограничное положение. Вполне достоверных свидетельств об этом не мало можно найти хотя бы в Актах Ю. и 3. России (тт. VII, VIII и IX).

Итак первые три четверти XVII века были решитель-

¹⁾ Акты Ю. и 3. Р. XIII, 14-15.

²⁾ А. Ю. и 3. Р. XIII, 113.

³⁾ ibid. IV, 200-240.

⁴⁾ ibid. IV, 244; VII, 299.

— 24 —

но неблагоприятны для развития торговли в нашем городе. В подтверждение этого мы можем сослаться и на прямое свидетельство. В приложениях к XI тому истории Соловьева помещена выписка из дел малороссийских, хранящихся в московском Глав. Арх. М. Ин. Д. за 1665 год (№ 68). В этой выписке есть "Роспись, в которые времена в малороссийских городах ярмонки бывают." В росписи перечисляются ярмарки в следующих городах: в Киеве, Переяславе, Баришевке, Баришполе, Золотоноше, Чернигове, Мглине, Погаре, Почепе, Конотопе, Коропе, Прилуке, Ичне, Варве, Чернухах, в Красном, Сребном, Пирятине, Лубнах, Миргороде и Нежине. Ромен не упомянут. При чрезвычайной скудости бытовых сведений в памятниках того времени, это известие имеет для нас большую цену. Подозревать тут случайный пропуск мы не можем; за это ручается нам имя покойного историка ¹⁾.

Далее, в имеющихся у нас сведениях о роменской Ильинской ярмарки пробел на целых 60 лет. Пробел оканчивается известиями, что ярмарка уже существует. Известия эти мы находим в дневнике Марковича, который доведен пока печатанием (в прилож. к "Киев. Ст.") до конца 1734 г.

Выпишем здесь все те немногие сообщения дневника, которые относятся к Ильинской ярмарке, чтобы судить о величине и значении ее в это время.

В 1723 и 24 г.г. автор дневника был наказным лубенским полковником вместо отца, отправленного в Дербентский поход. 15 июля 1724 года он отмечает: "Верещаце Петру судами ярмарковыми казалем заведовать". 15 июля он выезжает в Глухов, откуда ярмаркой не интересуется и ничего о ней не пишет. В мае месяце 1725 года автор сам отправился в Сулацкий поход, где пробыл до весны 1727 года. В июне и августе этого года он был в Глухове, откуда давал поручение 15 июля Якову Дуброве в Ромнах "о продаже вовни, тютюну и проч. и о покупке юхт, тясом, тютюну, родзенков, киндяков 10". 27 июля ему привезли в Глухов покупки Дубровы: "юхт 2, кагве пол 2 фунта, родзенок под пуда, паперу пол рази, киндяков зелених 5, тютюну тур. око, имбрик вел. на чай, медний". Июль следующего года автор прожил в Москве. В июле и августе 1729 года Маркович был в Глухове, с Ромном имел посто-

¹⁾ Позже, мы лично в Московском Архиве М. Ин. Д. проверили выписку Соловьева из дела № 68. Она оказалось вполне точной.

— 25 —

янные сношения, но о ярмарке не пишет ничего. 20 июля 1730 года запись: "жена 10 р. на ярмарковое покупки взяла". Это было в Глухове. Судя по тому, что Маркович, приехав потом 11 августа в Ромен, застал там жену с детьми, можно полагать, что "ярмарковое покупки" имелось в виду сделать в Ромнах на Ильинской. В 1731 году автор был в Ромне 30 и 31 июля, но о ярмарке не упоминает. 15 июля 1732 года отмечено в дневнике, в Глухове: "жена моя з детьми поехала в Ромен." 30 июля и сам автор приехал в Ромен; 1 августа он с женою уезжает в Лубны; о ярмарке ни слова. В 1733 году к ярмарке относятся следующие записи. 19 июля Маркович прибыл из Глухова в Ромен и пробыл там до обеда 23. 21 июля он отмечает: "Вежевскому для покупок ярмарковых дал я 10 руб." — 22-го: "сей день тут продновалисмо, купили сутой парчи золотой локоть за 6 р., а у Юриевого шафара Павла взяли локоть красной парчи за 3 рубля, да локоть блакитной за 12 зол., да 14 локоть канавацу без чвертки по 65 к., штабного железа 3 пуда по 19 коп., пол пуда свинцу за 1 руб., да полторы тысячи чабаков за 12 зол., полуедвабной материи у жидов локоть 33 по 11 а., оливи по 8 к. фунт, мигдалов по 12 а". — Наконец в 1734 году, 20 июля, отмечено мимоходом, что бракового "лошака нельзя было продать в Ромне за множеством коней", и 29 июля — что автор получил от брата Марка уведомление о продажи в Ромне 18 пуд. "вовни бранки старой" по 1 руб. за пуд и "простой старой", 300 рун, по 7 к. за руно.

По этим записям можно сделать некоторые заключения: 1) срок ярмарки — около недели, приблизительно от 20 до 27 июля (15 автор делает только распоряжение и дает поручение, 30-го уже не интересуется ярмаркой и, находясь в Ромнах, не упоминает о ней); торгуют на ярмарке жиды, приехав из за границы, из Польши, и противозаконно продают товар в розницу ⁽¹⁾, что свидетельствует уже о некоторой привычке их к месту и людям; торгуют и великороссы (железом, которого и цена считается на алтыны); ⁽²⁾ торгуют также и южные люди (турки или татары, или

¹⁾ Указом 1727 года евреям запрещалось еще жить в Малой России и торговать в розницу. Последнее разрешено им только указом 1734 года (Перв. П. С. 3., VIII, 5324 и IX, 6614).

²⁾ О привозе железа из Тулы в 60-х годах XVIII в. см. ниже в выдержке из Румянцевской описи.

— 26 —

молдаване, так как запорожцы в это время еще в изгнании), продавая турецкий тютюн на око и, может быть, кофе и изюм; 3) роменцы еще не совсем приспособились извлекать из ярмарки доход за наем помещений, так как Маркович, великий стяжатель, имевший дома в Ромнах и аккуратно вносящий в дневник получаемые по имениям доходы, ничего не пишет о доходах ярмарочных.

Итак ярмарка в конце 20-х и начале 30-х годов ХVIII стол. привлекала уже заграничных торговцев. На сколько же далеко назад надо отнести ее зарождение? Мы упомянули в самом начале, что предполагаем ее возникновение в последней четверти XVII в. В самом деле, только в гетманство Самойловича и Мазепы роменский край несколько успокоился от смут и в нем начали завязываться более частые сношение с пограничьем московским, тем более, что в это время в значительной степени заселилась и Слободская Украина. При спокойном состоянии края ярмарка в Ромнах за 50 лет может быть развилась бы и более того, как мы видим это при Марковиче, но тут необходимо вспомнить о погроме, испытанном Малороссией при нашествии Карла XII, в 1708-1709 годах. Этот погром сильно пошатнул сложившийся экономический строй Малой России. Требовалось несколько лет на то лишь, чтобы восстановить в крае правильное течение обычной жизни — обстроиться на старых пепелищах, да обзавестись необходимым инвентарем. Что же касается Ромна, то он сугубо потерпел — и от шведов, и от русских. Оставляя в стороне слишком красноречивое, но и довольно пристрастное описание роменского погрома в "Истории Русов" ^(*), нельзя однако не признать, что город сильно пострадал. Этого не отрицает даже гр. Головкин в письме к гетм. Скоропадскому от 5 янв. 1709 г. "И что изволишь напоминать, пишет он, о учиненном грабежи от войск Е. Ц. В. в Ромнах жителям, сие грабление, правда, учинилось от некоторых своевольных, которые напред приходу в тот город генерала Галларта приехали, но потом те своевольники все как офицеры, так

^*) Изд. Бодянского, стр. 213. Впрочем, и описание роменского погрома в Истории Русов имеет некоторое право на достоверность, в виду близкого соседства с Ромнами предполагаемого автора Истории — одного из Полетик. Родовое имение Полетик с. Коровинцы — верстах в 20 от Ромна.

— 27 —

и рядовые, по розыску изобретены. И что пограблено у них сыскано, то посланный для того нарочно от Е. Ц. В. двора майор Бартенев с полковниками и аудитором отдают ныне в Ромнах по прежнему тем, у кого что взято. А помянутых грабителей, как офицеров, так и рядовых, велено им казнить в Ромнах смертью во страх другим. И тако видя сию казнь тем грабителям, прочие чаю уже не отважатся никогда дерзать чинить таких своевольств и грабительств" ⁽¹⁾. Начавшееся развитие в Ромнах Ильинской ярмарки наверно было событиями 1708 и 1709 годов несколько приостановлено.

После В. Северной войны левобережная Малороссия перестала быть театром военных действий. Совершавшаяся в ней затем постепенно, в течение XVIII века, перемена социального строя не мешала развитию торговли. Торговля по условиям времени принимала ярмарочный характер. И тут то Ромны, чем далее, тем больше начинают опережать другие города. Ярмарочная торговля в них беспрерывно растет. Ильинская ярмарка мало-помалу приобретает значение оптовой и международной. Вместе с нею увеличиваются и другие ярмарки, особенно Вознесенская и Михайловская.

В Румянцевской описи, следовательно в конце 60-х годов XVIII века, говорилось: "В Ромне бывает в году четыре ярмарки: о Сырной неделе, о Вознесении Господнем, на Илию пророка и на Архистратига Михаила, 8 ноября; ярмарки продолжаются: Вознесенская и Ильинская по четыре и по пять недель, а Маслянская и Михайловская по три и более недель. Купечество на ярмарки приезжает из Польши, из великороссийских и малороссийских городов, до ста и более человек. Привозят из Польши сукна (сетовые и простые), позументы, сетки серебренные и золотые, шелковые разные парчи, бархаты, люстрины и другие нежные материи; а из России — канфы, выбойки, китайки, разное коренье, сахар, оловянную посуду, пушной товар, шелковые материи и мониста; железо и разную посуду привозят из Тулы; из полков Стародубского, Черниговского и Нежинского привозят горелки и деревянную посуду; из Сечи Запорожской — вино, бакалею, рыбу и соль; из донских станиц привозят соль и приводять лошадей" ²⁾.

¹⁾ Судьенко. Материалы для отеч. ист. II 100-101.

²⁾ Из сгоревших в Полтаве связок. Сообщено А. М. Лазаревским, которому как за это сообщение, так и за указание других источников приносим здесь искреннюю благодарность.

— 28 —

Отзыв о роменских ярмарках у Шафонского, в его "Топографическом описании Черниговского наместничества", составленном в 1786 году, еще значительнее: "Роменские ярмарки, особливо Вознесенская и Ильинская, во всей Малой России первейшими почитаются. Вознесенская и Ильинская продолжаются по две и до трех недель, и на оные съезжаются многие помещики, все малороссийские и многие великороссийские купцы из Москвы, Тулы, Калуги, Орла, Волхова, Воронежа, Курска, Харькова, Стародуба, Киева, из Белоруссии, армяне из Астрахани, турки и татаре, и навозят всякие красные лучшие товары, яко-то: сукна, шелковые, бумажные, сребренную посуду, золотые и алмазные вещи. Нежинские греки привозят много шелковых италианских и турецких разных товаров. Особливо в ярмарку Вознесенскую главный косной торг бывает. В сию и Ильинскую изо всех заводов и из донских станиц наводять табунами великое число лошадей, а из околичных мест рогатого скота; в сие время можно лучших лошадей цугами купить. Словом, в Ромне купцы большие по торгу отправляют дела, продавая и меняя товары и переписывая векселя" (Стр. 575).

С 1790-х годов за Ильинской ярмаркой, вместе с ее вспомогательными, особенно Вознесенской, можно следить уже по документам архива Роменской городской думы. Правда, статистика не велась тогда, оборотов ярмарок не подсчитывали; но ярмарки, особенно Ильинская, дают почти весь годовой доход городу; с ярмарками связаны суммы винных откупов, количество и откупная цена "гербергов" и далее "трактиров" и "рестораций"; плата за помещение товаров и людей на ярмарках составляет главный доход обывателей; ярмарками обусловлен штат полиции и других присутственных мест; перенос Ильинской ярмарки из середины города на окраину его, влечет за собою радикальную перепланировку города, что поглощает внимание местных властей и обывателей на целые десятки лет. Что же мы видим из документов думского архива? Ярмарки, с Ильинской во главе, непрерывно растут. Для констатирования роста их в конце XVIII века, из суммы всех этих обстоятельств достаточно, нам кажется, указать на следующие: Цена винного откупа в городе за последнее десятилетие XVIII в. поднялась с 1450 р. в год (1790 г.) до 6505 р.

— 29 —

(1803 г.) ¹⁾. При Шафонском, в 1786 году, во всем Ромне было 346 торговых деревянных лавок к амбаров (стр. 571); по описи 1803 года, всех торговых помещений на одних лишь ярмарках — 365, не считая лавок или амбаров в других частях города, которые не относились к ярмаркам ²⁾. Не оставляет, наконец, никакого сомнения в росте ярмарок уже то обстоятельство, что старинное место для них в городе — у соборной церкви — становится решительно негодным по тесноте. Еще в 1792 году 55 иногородних купцов обратились в Роменскую думу с прошеньем — перевести Ильинскую и Вознесенскую ярмарки за город, в виду тесноты и опасности от пожара. Дума представила прошение губернатору, но дело не получило тогда движения ³⁾. Однако все увеличивавшаяся теснота была настолько ощутительна, что назначенный в 1802 году малороссийским генерал-губернатором кн. Куракин в тот же год исхлопотал Высочайшее разрешение перенести ярмарки за город, на более обширное место.

Этот перенос Ильинской ярмарки за город, в начале прошлого столетия, составил эпоху в ее развитии, а потому дальнейшая история ярмарки, начиная с размещения ее на новом месте, составит предмет следующих глав. Теперь же, констатировав по возможности рост Роменской ярмарочной торговли в течение ХVIII века, остановимся на выяснении причин этого роста и на описании старой ярмарки.

Главнейшая причина — географическое положение Ромна. Когда с конца XVII века прекратились враждебные столкновения Малой России с Великой, где-нибудь на пограничье между двумя племенами, должна была необходимо возникнуть взаимная торговля ⁴⁾. Великорусское племя, как более подвижное, пошло к малорусскому на встречу, в его землю. Идти далеко на юг не было надобности, так как, установив пункт торговли в южной части Малороссии, пришлось бы заставить самих же малороссов северных полков обращаться далеко вспять, притом — из мест, гуще населенных, в край с редким населением. Самим великороссам ехать

¹⁾ Дела архива Роменской гор. думы, по описи №№ 7, 11, 79, 92 и 114.

²⁾ Опись № 116, 1803 года, в арх. Ром. гор. думы.

³⁾ Дело № 99, 1792 года.

⁴⁾ Нам кажется несомненным, что большая Роменская ярмарочная торговля первоначально возникла на почве малорусско-великорусских отношений. Другие народы примкнули к этой торговле позднее.

— 30 —

далеко на юг было бы тяжело и убыточно, да и бесцельно. Не надо при этом выпускать из виду, что юг Малороссии не только в конце ХVII-го, но и в первой половини XVIII века не был еще вполне безопасен в военном отношении. Избирать в Малороссии пункт для торговли где-нибудь на пограничьи, но севернее Ромна, напр. в Нежинском или Стародубском полках было невыгодно великороссам, так как места эти не были столь богаты местными произведениями, а с начала XVIII века они покрылись притом, в северной своей части, великорусскими раскольничьими колониями, которые сами искали во вне исхода для своей торговой предприимчивости. Для Польши вся пограничная малороссийско-великороссийская черта была на одинаковом, приблизительно, расстоянии. Возникновение ярмарок на малорусской территории предпочтительно пред пограничной великорусской, обусловливалось еще присутствием в Малороссии евреев. Высланные было указом императрицы Екатерины I из Украины в 1727 году, они были уже в следующем 1728 г. верховным тайным советом, по прошению Даниила Апостола, допущены к участию в оптовой торговле на украинских ярмарках. Императрица Анна Иоанновна в 1734 году разрешила им здесь и розничную продажу ¹⁾. Хотя вслед затем Елизавета Петровна приказала опять выслать всех евреев из Малороссии и это запрещение тяготело над ними вплоть до 1794 года ²⁾, тем не менее евреи, как видно из других указов Императрицы Елизаветы, никогда все из Малороссии не уезжали ³⁾. Продолжали они держаться там и в царствование Екатерины II. Присутствие же евреев всегда оживляло ярмарочную торговлю. Оно даже впоследствии давало перевес Ильинской Роменский ярмарке пред Крещенской Харьковской, лежавшей за чертой еврейской оседлости.

Одною из причин превосходства Ромна над другими малорусскими городами, в отношении ярмарок, была также рано развившаяся здесь культура табаку. Насаждение этой культуры в Роменской округе приписывали князьям Вишневецким и относили появление ее к началу XVII века ⁴⁾. Так ли это, мы не имеем пока средств проверить. Что

¹⁾ Перв. П. С. З. VII, 5063; VIII, 5324; IX, 6614.

²⁾ Перв. П. С. З. XI, 8673; ХХШ, 17, 224.

³⁾ Там же XI, 8840; ХI, 8867.

⁴⁾ Арандаренко. Зап. о Полтав. губ., Ш, 333.

— 31 —

тютюн в Малороссии успешно привился в течете XVII века, это доказывают несколько запрещений ввоза его отсюда в Московское государство при царе Алексее Михайловиче и далее, до 1697 года, когда Петр I разрешил ввоз его в Москву за известную пошлину. Несколько позднее царь Петр стал уже заботиться об улучшении табаководства в Малороссии. Он хотел привить здесь культуру американских табаков. Что именно Ромны при нем, да и раньше, конечно, выдавались по табаководству пред другими малороссийскими городами, доказывает следующее письмо кн. Дм. Голицына к гетьману Скоропадскому от 14 августа 1718 г.: "По именному Его Величества указу велено в Украине разводить табак и к тому место осмотреть в Ромнах и в Гадяче, и для того кабинета Его Величества прислан иноземец табачный мастер Жан-Андрей Жизо. И писал я к плац-майору Кологривову: велено ему с тем мастером ехать к вашему превосходительству и просить, дабы изволили приказать дать ему указ и послать с ним для показания таких мест какую от себя персону. И когда он Вашему Превосходительству явится, прошу изволите против сего по означенному Е. В. указу приказать исполнить и о том нас уведомить" ¹⁾. Тут названы Ромны и Гадяч. Но Гадяч далеко уступал Ромнам в табаководстве. Это видно из того, что в то же самое время, а именно в 1722 и 23 годах, из 37.884 пудов малороссийского табаку, оплаченного пошлиной, приходилось на полки:

Хотя в Лубенский полк кроме Ромна входило все течение Сулы, но южное Посулье тут не играло никакой роли ни тогда, ни впоследствии. Эта роспись интересна в том отношении, что определяет положение Ромна по табаководству не только в сравнении с Гадячем, но и со всеми другими украинскими городами. В царствование Екатерины II, "д. с. с. Тепловым, по поручению императрицы, была составлена ин-

¹⁾ Судьенко, Матер. II, 93.

²⁾ Щербачев. Обзор табаководства в России, вып. II и Ш, стр. 2-3.

— 32 —

струкция для разведения этих (американских) табаков и устроена малороссийская контора в г. Ромнах, а в каждом малороссийском полку были назначены плантаторы, на обязанности которых лежал учет плантаций и обучение плантаторов собиранию и сохранению табака. Контора малороссийская имела склады, где собирался скупленный у плантаторов табак... Плантаторам семена раздавались конторой даром и торговля табаком была свободна от всяких пошлин" ¹⁾. Это было в начале царствования Императрицы Екатерины. Лет через 20 после этого Шафонский так описывает торговлю табаком в Ромнах:

"Главный торг и промысел города состоит в табаке виргинском, амасфорском и простом. Промышленники, в Ромне живущие, скупают оный осенью, в торговые дни у крестьян, и продают или меняют на шелковый, пушной и бумажный товар великороссийским и белорусским купцам, а сии по первой санной дороге отвозят оный в Сибирь на Ирбитскую ярмарку, в Белоруссию, Ригу, Курляндию, Москву, Петербург и в Таврику, ценою по примеру на 50 тысяч. Другие привозят из Дону и от Днепра вялую рыбу, из Таврики соль, из Нежина и Киева виноградное волоское, а из Новгородской-Северской губернии горячее вино, и оные в своем городе и по ярмаркам развозят. Осенью, во время табачного торгу, великороссийские промышленники привозят рогожи и верёвки, которые покупающим табак для увязки продают". (Стр. 574). С тех пор и дальше, даже к концу Ильинской, торговля табаком в Ромнах, как увидим, имела значительное влияние на дела ярмарки.

Что касается топографических преимуществ Ромна пред другими украинскими городами, то они, в смысле фактора, привлекшего сюда международную торговлю, мало заслуживают внимания.

Возвратимся к положению Ильинской ярмарки в конце прошлого и начале нынешнего столетия, в последние годы перед переводом ее на новую площадь. Она слыла уже "весьма знатной, на которую особливое бывает стечение купечества с разных мест и наипаче привозятся туда в немалом количестве иностранные товары" ²⁾. В описи 1803 г.

¹⁾ Щербачев, стр. 4-5.

²⁾ Отзыв губернатора Андрея Милорадовича в 1793 году. Дело № 116.

— 33 —

упоминается на ярмарке 8 торговых рядов: красный (со 108 лавками), пушной (24 лавки), полотенный (47 лавок), армянский (58 лавок), греческий (15 лавок), соляной и рыбный (20 лавок), гончарский (12 лавок) и 9 лавок "с спорками". Кроме этих отдельных рядов под ярмарочную торговлю занимаемы были у жителей коморы, амбары и погреба при домах; упоминаются даже "лавки внутри дома", т. е. среди двора; строились, где только возможно было, балаганы, "подташки", шалаши.

И все это помещалось на весьма небольшом пространстве вокруг собора и по соседним улицам, т. е. почти не далее того пространства, которое в настоящее время занимаемо торгом в базарные дни. Пространство это тогда огорожено было валом и рвом и составляло "мисто" — город в тесном смысле, или, как говорять теперь, центр города. Пространство за валом (который шел почти вдоль всего южного края нынешней В.-Роменской улицы) к северу называлось "замистьем", а к югу, вниз к Суле, и теперь зовется "пригородком". Из улиц одна называлась Мостовой и шла, как видно по частичным планам разных тогдашних усадеб, приблизительно по направлению нынешней Духовской улицы, по ней шел от собора красный ряд и загибался налево к Никольской церкви, направо — к Монастырищу. Как шли другие ряды — по архивным документам нельзя составить себе представления. По улиц тогдашних не надо представлять себе в нынешнем виде: они были, по нынешнему, переулками и переплетались между собой весьма замысловато ¹⁾. Собственно на площади, возле соборной церкви, кроме ярмарочных строений, были еще следующие постоянные постройки: колодец, который кн. Куракин велел в 1802 г. починить ²⁾, двор Роменского сотенного правления и "казачий курень, составлявший городской караул, в котором содержались и арестанты", "важница" соборной церкви, "калашницкая цеховая ятка", "частных людей гончарные коморки", "олейные казенные городские коморки" и "мясницкие лавки частных людей" ³⁾. После этого легко себе представить, как боялось пожара торгующее купечество и почему торопился с

¹⁾ См. план, прилож. к делу № 486, 1821 года.

²⁾ Глубины был 9 саж.; воду доставали колесом. См. дело № 252, 1802-1834 г.г.

³⁾ Дело № 298, 1808 г.

— 34 —

переводом ярмарки князь Куракин, побывав в Ромне 14 июня 1802 года.

Но и в этой тесноте не только торговали, но и веселились и развлекались представлениями.

Приведем здесь то место из "Путешествия в Малороссию" кн. Шаликова, где он описывает свое пребывание в Ромне во время Ильинской в 1802 году, т. е. в предпоследний год ярмарки на старом ее месте.

"В тихом, пустынном городе, который сделался по чародейным оборотам случая моим жилищем ¹⁾, все и всякий раз ожидают с некоторым нетерпением Ильина дня, времени, когда бывает здесь одна из лучших ярморок в империи: пожилые люди для нужд хозяйственных, молодые для веселья, другие для дохода. — Я также ожидал сей славной ярмарки нетерпеливо, и даю волю включить меня в средний класс из ожидающих ее.

"Напоследок, к общей радости, она наступила. Какая перемена! Мертвая тишина, унылая пустыня превратилась в необыкновенный шум, в превеликое многолюдство. — Явились всякого рода экипажи, всякой нации лица; возникли разнообразные строения; окрестные поля покрылись простым народом, шатрами, шалашами, лошадьми и проч. и проч. Живость промышленности уподоблялась движению армии во время сражения!

"Сколько мыслей родится при сем зрелище!... Сии люди кидаются, можно сказать, туда и сюда беспрестанно; выкладываются и укладываются всю свою жизнь; ищут быстрым взором имеющих нужду в вещах их; говорят затверженными словами одно да одно без умолку; божатся часто против истины; не имеют покоя — зачем? — чтобы иметь деньги — сию удивительную пружину сердца человеческого — сей волшебный талисман подлунного мира!... Но когда страдальцы сии насладятся плодом мук своих?... Бог знает!

"Не ко мне принадлежит рассуждать о коммерции и тому подобном; буду говорить совсем о другом.

"С утра до вечера разгуливал я по ярмарке один

¹⁾ Ниже автор объясняет, что имел в Ромнах тяжбу со своим опекуном, желавшим отнять у него наследство. Князь жил в Ромнах у какого-то "почтенного мужа," любившего и сочинявшего стихи. Благодаря заступничеству этого почтенного мужа, он выиграл в суде тяжбу. Опекун же, проиграв дело, внезапно умер (стр. 95-114).

— 35 —

или с обществом своим. — В каждое новое лицо — разумеется, женское — вглядывался с любопытством, и каждое казалось мне прекрасным: от чего это?... От жажды видеть нимф здешних, которых я так мало видел и которые в самом деле вообще прекрасны. Природа с особливою щедростью расточает здесь дары свои: не ее вины, есть ли иногда не пользуются ими!

"Из приезжих красавиц я на некоторых заметил платье нынешнего вкуса: это редкость здесь; а что еще реже в женском мире, здешние нимфы не очень перенимают моду в одежде: кокетство их с этой стороны весьма покойно — жаль!... Готическое платье как то затмевает наружные прелести. Нельзя сказать впрочем, чтобы суетность их совсем не имела работы: желание нравиться есть стихия всех женщин во вселенной, просвещенных и диких... Итак для чего же не стараться, чтобы спины не казались горбатыми, формы не теряли красот своих? К тому же часто такие попечения отвлекают красавицу от других попечений...

"Кто из самого шумного города переехал в самый нешумный, и живет в нем давно, тому, натурально, очень весело ходить, не взирая на жар ¹⁾, ни на что, целый день в толпах народа; смотреть на то, на другое, а всего более... "на красавиц?" Конечно. И когда наглядишься на них, налюбуешься ими?... Жаль только, что славная ярмарка терпит ужасную тесноту: она занимает самое сжатое место города — одно, которое занять может; негде купцам выложить товаров, негде ходить торгующим: важная невыгода! За то недостаточным людям, отдающим дома, погреба и лавки свои в наем (единственный доход их) невыгода сия доставляет большую выгоду. — Интересы людей разные, так как и вкусы их...

"Но ярмарка будет в следующий же год вне города и все получит другой вид: там выстроится обширный, великолепный гостиный двор, обсадится кругом березками, липами, и люди, занимаясь делами, будут гулять по бульвару... Завидую!"

Далее рассказывается, как автор встретился на ярмарке с очаровательной незнакомкой, одетой "по последнему

¹⁾ "В июле месяце здесь обыкновенно страшные жары; в полдень невозможно почти быть на воздухе — так солнце раскалит его!" Прим. автора.

— 36 —

костюму". Общий знакомый представил автора "светской женщине". Это было "подле книжной лавки". Затем автор бывал у своей новой знакомой по вечерам, при чем иногда компания мужчин и дам отправлялась при лунном свете гулять по улицам, "за неимением еще бульвара".

"Как ярмарке быть без спектакля? Есть и на здешней. Гуляя по рядам, увидите вдруг чрезвычайное волнение в народе, услышите громкой топот лошадей, пронзительный бой барабанов, и — явится глазам вашим взвод амазонок как можно разрумяненных, как можно распещренных; вместо стрел и копий, летят из рук их во все стороны афиши, которые говорят: в семь часов вечера будут пантомимы, игры гимнастические и балансеры. — "Очень хорошо; надобно посмотреть", говорил я сам себе всякой раз, и всякой раз не имел к тому довольно охоты, однако ж видел, и вот каким образом.

"Одним вечером был я у новой моей знакомки, там стали говорить об этом спектакле; хозяйка предложила гостям своим ехать в спектакль, и все согласились. Два или три экипажа наполнились нашим обществом; приезжаем, нас вводят в сарай, который весь уже занят был зрителями; с трудом находим места для себя; мефитической воздух задушал нас — и представление начнется еще не скоро!... Нет содержателя; что делать?... Надобно было отыскать его, и между тем покурить в сарае. Я взял на себя этот труд — и не без удачи: через минуту разнесся запах стираксы и явился содержатель: слава Бугу!... Прошло еще минуты две — и вылетел из-за простыни забавник Пальяс; не много погодя, вышли актеры, натянулись канаты и началась потеха. Первая всех до смерти перепугала: очевидно беременная женщина (балансерка) брякнулась с веревки в самое то время, когда сделала усилие, чтобы летать на ней: к счастью безвредно; вспрыгнула на веревку опять и продолжала свое дело. После нее другие женщины ломались и выгибались ужасным образом; Пальяс смешил зрителей чрезвычайно; мы также много смеялись — только другому.

"Я очень, очень редко бываю в сих спектаклях, и всегда думаю с Мерсье: должно ли терпеть сих несчастных прыгунов по веревке, которые употребя все время свое на экзерциции, столь же удивительные, сколь и бесполезные, под-

— 37 —

вергают публично жизнь свою опасности, и приучают тысячу зрителей почитать смерть человека за сущую безделку; которых неблагопристойные движения оскорбляют взор и сердце; которые могут ожесточить душу, юную и еще необразованную, привычкою находить удовольствие подле бедствия, и думать, что род человеческий может служить нам забавою?"

"Спектакль наш заключился пантомимою, которая принесла мне гораздо более удовольствия. Карикатура совершенно ярмарочная. Не меньше забавлял меня, и все наше общество, антрепренер труппы сей: с гордостью творца удовольствий публики, он сидел на сцени, ровной с партером, подле выпачканной простыни, т. е. завесы, и курил табак... "Курил табак?" Так точно и очень хорошо делал, ибо очищал им воздух. — Поверите ли, что сей печальный антрепренер есть весьма богатый помещик?.. О вкусах спорить не должно.

"Из спектакля, или лучше сказать из сарая, мы возвратились к милой знакомке моей. За ужином смеялись от разных вспоминаний о том, что видели и что слышали, а особливо об одной женщине, которая забавлялась и мучилась: ибо всякой раз, когда дети (в числе балансеров есть обыкновенно дети) ломались или прыгали по веревке, она без памяти кричала. — Кто принуждал ее к этому? Таковы люди!" ¹⁾

II.

Кн. Алексей Борисович Куракин был назначен малороссийским ген.-губернатором 4 февраля 1802 года. Обозревая вверенный ему край, он 14 июня того же года был в Ромнах и должно быть немедленно донес государю о замеченной тесноте помещения Ильинской ярмарки, так как уже 17 июля того же 1802 года на его имя последовал высочайший указ. Император Александр I писал: "Князь Алексей Борисович! Два донесения ваши по прибытии во вверенные вам губернии я получил и с удовольствием из них вижу попечение ваше о устроении разных частей порученного вам управлений. На первое из них — о переводе в городе Ромнах лавок на плошадь в пред-

¹⁾ Другое путешествие в Малороссию, изд. кн. П. Шаликовым. Москва, 1804. Стр. 87-95.

— 38 —

местии — утверждаю ваше предположение, находя впрочем, что хозяевам домов, дабы от перевода сего они не потерпели, можно дать несколько и более пространства для перестроения лавок на площади, нежели сколько против домов своих они занимали" ¹⁾. К ноябрю месяцу, по приказанию кн. Куракина, был заготовлен в Полтаве план нового помещения ярмарки. 14 ноября полтавское губ. правление прислало план роменской городской думе, с указом, в котором говорилось, чтоб местный землемер (кол. ас. Ив. Колобов) "в натуре" обозначил, где будут отведены места под лавки частным лицам и где думе; при отводе мест частным лицам, согласно Высочайшему повелению, принималось за правило, чтобы "каждый мог получить не только то самое расстояние, какое он в городе под лавками имеет, но для вознаграждения убытка и с некоторым по линии пребавлением". "Действительное в натуре разбитие ярмарковой площади" землемер окончил 16 января 1803 года.

Между тем, в связи с новым помещением ярмарки, был поднять кн. Куракиным вопрос и о новом распланировании города. Был приготовлен новый план города "с новым прожектом" и представлен государю. Государь 10 апреля 1803 года план "опробовал и подписал". Тогда губ. правление прислало его 8 мая Роменскому уездному землемеру Колобову "для разбития нового плана всему городу и постановку знаков оного в натуре" ²⁾.

Куракинский план Ромна — это тот план, по которому город расположен в настоящее время. Кн. Куракину нынешний город обязан своими широкими улицами, с тротуарами в виде бульваров, своими обширными площадями.

Гостиный двор выносился за тогдашний город, в северное его предместье, у которого сходились дороги из Прилуки, Нежина и Конотопа. Гостиный двор, в виде прямоугольника должен был расположиться среди площади в 37 десятин, охватывая собою пространство в 15 десятин. Четырехугольник имел в длину около 238 саж. и в ширину около 154 саж. и вытянут был прямо по направлению с запада на восток. Каждая сторона его должна была состоять из ряда лавок, вплотную примыкавших друг к

¹⁾ Перв. П. С. З. XXVII, 20, 333. Другое донесение Куракина касалось истребления саранчи.

²⁾ Дело № 260, 1802 — 1803 года.

— 39 —

другу и обращенных лицевой стороной внутрь гостиного двора. Каждая лавка имела в ширину, по линии ряда, 7 арш., а в глубину 18 арш. с "подташьем" (навесом), обращенным к лицевой стороне. По углам гостинодворского четырехугольника должны были находиться банши, занимавшие каждая двойное, сравнительно с лавками, пространство. У угольных башен были и узкие въезды в гостиный двор. Но кроме этих въездов было четверо широких ворот, по одним на середине каждой стороны лавочного прямоугольника. С обеих сторон каждых ворот было тоже по башне, такой же величины, как угольные. Так как длинные стороны гостиного двора шли с востока на запад, а короткий с севера на юг, то и четверо ворот были обращены на восток, запад, север и юг. Словом, точно так, как и в нынешнем роменском каменном гостином дворе. Вся разница в расположении старого гостиного двора с нынешнем заключалось в том, что "подташья" первого, заменявшие коридор последнего, были с внутренней стороны двора.

В 1803 году ворота и башни еще не имели особых названий, как видно по бумаге в городскую думу самого землемера Колобова, разбивавшего план нового гостиного двора на месте ¹⁾. Но в 1804 году кн. Куракин, в своем предписании думе, дает уже башням и воротам особые названия: северные ворота называются Роменскими, и башни по обеими их сторонам — первой и второй Роменской; южные — Полтавскими (с первой и второй Полтавскими башнями), западные — Московскими (первая и вторая Московская башни) и восточный — Монастырскими (первая и вторая Монастырские башни); затем башня угольная северо-восточная называется Шленской, северозападная — Медной, югозападная — Панской и юговосточная — Овошенной. И так воротами и угольными въездами гостиный двор делился на 8 линий; в четырех из них было по 25 нумеров лавок, в четырех же других по 45; всего 280 лавок, да 12 башен, равных вместе 24 лавкам, или всего на всего 304 лавки.

Кроме этого, как тогда называли, "большого" гостиного двора, лавочные места которого должны были принадлежать многим различным по положению собственникам, под

¹⁾ Дело 260, 1802-3 гг.

— 40 —

ярмарку отводилось еще место для "малого" гостиного двора, долженствовавшего принадлежать исключительно городу и быть в заведывании думы. Малый гостиный двор помещался северное большого, параллельно к нему. Рядом с малым гостиным двором в собственность думы отводилось еще место дли 10 "гуртовых дворов" (вероятно для оптовых продаж), из которых каждый занимал пространство в 1780 кв. саж.

Наконец под помещение скота и черной ярмарки отводилась новая, "Конная", площадь в 34 с лишним десятины, в конце проектированной Московской улицы.

В 1803 году ярмарка, надо полагать, помещалась еще на старом месте, так как в этом году к переносу ее шли только всесторонние приготовления. Была составлена опись лавкам, предназначенным к переносу. Роменский повет. маршал, Полетика, взял на себя труд удовлетворить каждого лавко-владельца на новом месте ¹⁾, что ему и удалось (по крайней мере, на первое время), так как 19 августа 1803 года кн. Куракин дал предписание полтав. губ. правлению выдать каждому владельцу новой собственности узаконенную данную. В мае 1804 г. Куракин предписал думе приступить к засыпке валов и выравнению гостинодворской и конной площадей и двух главнейших из проектированных улиц, Московской и Полтавской. Таким образом к июлю 1804 года новое место для ярмарки было готово, хотя на нем не было еще никаких построек.

К открытию Ильинской на новом месте в Ромны прибыл сам Куракин ²⁾. Ознакомившись подробно со всеми сделанными приготовлениями, он созвал к себе на совещание все съехавшееся на ярмарку купечество. Здесь, под личным руководством ген.-губернатора, были выработаны обстоятельные правила, касавшиеся благоустройства торговли на новом месте и будущего ее развития.

¹⁾ Лавковладельцами были местные дворяне (Адрианопольский, Билимы, Безпальчев, Воротиляк, Водарский, Ласкевичи, Лукьяновичи, Манджосы, Марковичи, Навроцкий, Полетики и др.), купцы (Андрусяченки, Бондарцов, Кислый, Левченко, Лесковский, Можневский, Овсеенко. Петровский, Пушкаревы, Санин), мещане (Дейнека, Кашпуровский, Сторчак), соборная церковь и городская дума (См. упом. "Опись" 1803 г., в арх. ром. гор. думы).

²⁾ Приезжая в Ромны, Куракин останавливался в купленном думою от помещика Воротиляка доме, где помещалось "народное училище".

— 41 —

1. Были размещены по гостиному двору ряды: заграничный, пушной, юфтовый, шляпный, шорный, железный и медный, панский галантерейный, серебряный, книжный, суконный, москательный, московский гуртовой, овощный, еврейский. Ряды эти шли, начиная от Шленской (угольной сев.-восточной) башни к западу, и далее, вокруг гостиного двора.

2. Если кому-нибудь из торговцев не достанет лавки в соответственном его торговле ряду, то может он построить против своего ряда балаган внутри гостиного двора. Торговцам заграничного ряда позволялось строить складочные балаганы и позади лавок, вне гостиного двора.

3. Так как застраивать гостиный двор лавками предположено было по плану, начиная с одного пункта и идя постепенно кругом, то на первое время была потребность по крайней мере в прочных балаганах для каждого ряда. Купечество просило ген.-губернатора, чтобы он склонил лавковладельцев назначить определенные цены на места, сроком не короче, как на пять лет, с тем, что сами купцы тогда построят себе балаганы, "с некоторою прочностью". Решено было предложить хозяевам по 40 р. в год за лавку в заграничном, пушном, московском гуртовом, овощном, москательном и еврейском рядах, по 35 р. в железном и медном, шорном, юхтовом, шляпном и суконном и по 30 р. в панском галантерейном, серебряном и книжном рядах.

4. Перекупать и перепродавать места и лавки запрещалось под страхом "надлежащего взыскания за таковой по коммерции поступок". Торгующие просили также о запрещении им самим распоряжаться при размещении балаганов, находя необходимым чтоб положение лавок было "единообразно ДЛЯ всех".

5. Для рассуждения о торговых делах купечество просило построить внутри гостиного двора особое здание под названием биржи.

Сообщая думе, в предложении от 26 июля 1804 года, эти постановления, кн. Куракин предписывает ей наблюдать, чтобы дополнительные балаганы строились внутри гостиного двора параллельно рядом и не иначе, как при условии, что предварительно будут заняты все лавочные места данного ряда в гостином дворе, чтобы хозяева лавочных мест отнюдь не потерпели убытка. За балаганы же плата

— 42 —

(соответствующая тому ряду, в дополнение которого они построены) должна идти в доход города. Город же получает и плату за помещение внутри гостиного двора "крамарок и тому подобных торговцев". "Подташья" дозволяется пристраивать к самым рядам, и плата за них должна идти хозяину лавочного места, к которому "подташье" пристраивается.

"За сделанным с купечеством (писал далее в своем предложении думе кн. Куракин) о размещении рядов положением, остаются к помещению суздальский торг и торг азиатского народа; сии оба ряда и те, которые не окончены для размещения в большом гостином дворе, дума должна принять на места, для ее гостиного и гуртовых дворов назначенные; в условии же о найме сих мест должна она иметь ту осторожность, чтоб цена оным была соразмерная цене лавкам большого гостиного двора... Трактиры, каретный ряд, повозки, лошади с обозами пришедшие, и работники, для развозу товаров приезжающие, должны получать места по устроении дворов по обе стороны, до малого гостиного двора, особенно для сего назначаемый и впредь под именем постоялых дворов к построению определенные".

Одновременно с предложением думе (26 июля 1804 г.) ген.-губернатор написал два письма к Роменскому маршалу Полетике. В первом из них он, руководствуясь обязательнейшим принятием на себя (Полетикою) в прошлом год труда — уравнять каждого из владельцев удовлетворением за потерянные ими чрез вывод ярмарки выгоды, обращается к нему "с убедительнейшею просьбою о соглашении хозяев лавок на выполнение желания купечества" — назначить определенные цены за лавочные места, а именно те, которые приведены нами выше. Во втором письме Куракин пишет: "М. государь мой Павел Андреевич. При настоящем устроении ярмарковых торгов в городе Ромне, по неудобности производить строение гостиного двора по частям владеемых хозяевами лавок, нахожу я гораздо сообразнейшим начать оное с одного пункта и продолжать с ряду до окончания; и для того, дабы предложить в сем случае потребный успех я считаю за удобное, чтобы составить из числа владельцев лавочных мест, здешней думы и купечества особый комитет, оному поручить таковое построение гостиного двора, и определить начальным для оно-

— 43 —

го пунктом от Шленской башни к Роменским воротам и так далее вокруг весь гостиной двор. Купечество по предложению моему ныне уже назначает со всякой платимой цены за каждую лавку, сверх платежа за нее вообще полагаемой, взносить в каждой год по 10 процентов. По уважению же, что сие составляет всегдашнею владельцев лавок собственность, предлагаю ко взносу от их по 25 процентов, которой само купечество за каждого владельца будет платить. Таковое предложение, заключая в себе, кажется мне, общую пользу, убеждает меня просить вашего, милостивый государь мой, в сем деле обязательного вспомоществования на соглашение всех в нем участвующих к приведению оного к желаемому действию. В ожидании на сие благосклонного извещения вашего, пребуду с истинным почтением к вам на всегда... кн. Алексий Куракин" ¹⁾.

После этого кн. Куракин уехал из Ромна. По отъезде он не переставал заботиться об устройстве Ильинской на новом месте. 30 сентября того же 1804 года он прислал думе приказ, в котором назначил цены: за гуртовые дворы — от 150 до 200 р., за места для крамарок внутри большого гостиного двора — от 40 до 50 р., за коморки на конной площади — от 20 до 25 р.; в этом же приказе он предписывал думе отдавать процентный сбор с башен и лавок большого гостиного двора в строительный комитет, о котором он писал Полетике, а плату с лавок малого гостиного двора, с гуртовых дворов, "крамор и балаганов, как собственность города, — "собирать в доход городской для построения принадлежностей думы по ярмонковому торгу", т. е. "на постройку тех самых гуртовых дворов, лавок, и на приобретение для ярмарки обывательских собственностей" ²⁾.

В конце того же года Куракин дал инструкцию думе и о помещении на ярмарки "азиатов". Еще раньше решено было поместить их в думском или малом гостином двори. Дума просила ген.-губернатора назначить им меньшие цены, "ибо цены, определенной другим торговщикам, сии азиаты платить не согласятся, потому что за существование яр-

¹⁾ Все данные о переводе Ильинской ярмарки за город и об устройстве ее на новом мест мы заимствуем из дела архива Ромен. гор. думы, № 298 1804-1838 гг., на 509 листах.

²) Указ губ. правление от 14 февр. 1805 г. (Дело 298).

— 44 —

монки внутри города, они за каморки не платили более, как от 3 до 8 и 10 рублей". Тогда предположено было выстроить им лавки "длиною и шириною в 6 аршин, вышиною в 4 аршина, потолок с очерету под глину, крыша соломенная без глины; каждая лавка с одними дверьми и одною лядою; все "лавки форостянные". Всех таких лавок предполагалось построить им 40, за 2000 руб. ¹⁾. В малом же гостином дворе отводилось место и "суздалам которые не смешиваются с торговцами мануфактурными товарами и московскими бумажными изделиями. Это были представители владимирских и ярославских кустарей, составлявшие "полотенный ряд в прежнем ярмарочном помещении.

Ген.-губернатор входил во все мелочи по устройству нового гостиного двора. Все запросы и недоразумения думы, полиции, ярмарочного комитета разрешались им самим ²⁾.

Выраженное купечеством желание иметь внутри гостиного двора здание "под названием биржи" было осуществлено Куракиным в размерах, превосходивших ожидания. Князь решил построить внутри гостиного двора т. н. "контрактовый" дом, в котором не только купечество могло бы "производить во время ярмарки коммерческие свои условия и сделки, "но и могло находить все "выгоды" съезжающееся на ярмарку "благородное общество". Дом был готов уже к концу 1807 года. Это было деревянное здание, на дубовых стоянах; стены были забраны стоймя из дубовых бревен, цоколь обтянут шелевкою. Над залою срублен был из сосновых бревен "бельетаж". Дом был оштукатурен. Перед залом снаружи возвышалось 6 дубовых колонн с алебастровыми капителями и балюстрадой в промежутках. Крыша предполагалась деревянная, выкрашенная,

¹⁾ Дело № 298.

²⁾ В деле думского архива о переводе ярмарки (д. № 298) больше "предложений" от самого ген.-губернатора, чем от губ. правления, а от гражд. губернатора за первые годы нет ни одной бумаги. Напр. на запросы думы и полицеймейстера Редкина Куракин отвечает: 1) о еврейском ряде — можно ли поместиться в одном нумере нескольким торговцам? — можно, если они обеспечат что все нумера будут заняты; 2) можно ли устроить особый балаган для мелко торгующих галантерейщиков? — можно, и пусть они сами выберут удобное для себя место; 3) можно ли позволить торговать пуховыми шляпами в панском, или Московском рядах? — можно; 4) для овощей можно занять одну башню и выкопать погреба для хранения; 5) о трактирах — что можно им помещаться где угодно, лишь бы трактирщики платили, кроме хозяев мест, 10% наемной платы думе; 6) временные кухни можно допустить и на самой гостинодворской площади, пока будет выстроено хоть два постоялых двора.

— 45 —

с железными жолобами и трубами, но потом заменена была соломенной, пропитанной глиной. Для входа были крыльца. Дом был о 7 комнатах: большая зала в два света посередине, две гостиных с "одевальными" комнатами по бокам и буфетная с "принадлежащей к оной комнатой" позади ¹⁾. Как только дом был готов, сам Куракин рекомендовал думе и арендатора для него (губ. рег. Петра Балясного), который и нанял дом за 300 руб. в год, обязываясь снабдить его "мебелями" и "все надобное исправить".

Одновременно с контрактовым домом внутри гостиного двора построено было здание для ярмарочного помещения полиции, о котором Вас. Гр. Полетика пишет в 1807 году: сделано уже для временной городской полиции прекрасно с нежженого кирпича здание, которое от колон, расположенных на четырех пред входами в оное крыльцах, кажется все в колонаде, с куполом, на котором утвержден шпиц, и на нем виден городской герб" ²⁾. Кроме этих двух зданий, "в семетрию з контрактовым домом" было построено здание для помещение мер и весов и "особо 6 кладовых" ³⁾.

"Вскоре по переводе ярмарок на площадь гостиного двора, богомольное русское купечество, не начинавшее без молитвы никакого дела, сейчас устроило на свой счет в углах гостиного двора.... две часовни: одну во имя Вознесения Господня (в Юго-Восточном углу), другую во имя св. пророка Илии (в северозападном); здесь пред началом и концом каждой ярмарки служились молебствия... А один купец, Токарев, устроил в 1803 году в соборе на хорах придел во имя пр. Илии, в память бывшей долгое время около собора Ильинской ярмарки" ⁴⁾.

Администрация ярмарки состояла из полиции, городской думы (под наблюдением стряпчего) и двух комитетов. Кроме того для высшего надзора за ярмаркой ежегодно приезжали губернатор или вице-губернатор и не редко — генерал-губернатор. Штат полиции в 1804 году был Высочайше

¹⁾ Постройка контр. дома с пристройками обошлась в 15.606 р. 66 к. (Дело ярмароч. комитета, без номера, 1805-1817 гг. и "Книга" № 741. 1820 года).

²⁾ Описание Ромна и его повета, сост. Вас. Гр. Полетикою в 1807 году рукопись. Здание ярмарочной полиции в 12,943 р. 95 к. ("Книга № 739, 1820 г.),

³⁾ Здание для мер и весов и кладовые по смете должны были стоить 5508 р. 50 к. (Дело ярмарочн. комит., без номера, 1805-1817 гг.).

⁴⁾ "Воспоминание ромен. старожила об Ильинской ярмарке" Киев. Стар. 1893 г. VII, 51-52.

— 46 —

утвержден в числе одного полицеймейстера и трех квартальных надзирателей ¹⁾, к которым иногда прикомандировывались на время Ильинской ярмарки чины Полтавской полиции ²⁾. Из комитетов один был учрежден, согласно приведенному выше письму кн. Куракина к Полетике, в конце 1804 года и имел целью сбор денег, в указанном Куракиным размере, на постройку со временем каменного гостиного двора; он состоял из представителей лавковладельцев, думы и купечества ³⁾. Другой был учрежден Куракиным в 1805 году, под председательством поветового маршала, и имел целью наблюдать "получили ли все те владельцы места, которые имели таковые во время нахождения ярмарки внутри города, и нет ли таковых, которые имеют оные непринадлежаще" ⁴⁾.

Таким образом кн. Алексей Борисович Куракин, ко времени оставления им края (в начали 1808 года) успел пустить в ход на новом месте сложную машину ярмарочной торговли, расширив притом и обновив ее сообразно требованиям времени.

Преемник его по должности малороссийского ген.-губернатора кн. Як. Ив. Лобанов-Ростовский (1808-1816) не находил нужным изменять в чем-нибудь заведенный порядок, хотя за 10 лет состав и направление ярмарочной торговли настолько изменились, что следовало несколько исправить торговый распорядок.

Принявший от кн. Лобанова управление краем, с званием малорос. военного губернатора, кн. Ник. Гр. Репнин (1816-1835) в первую же Ильинскую приехал в Ромны. Осмотрев большой гостиный двор, он нашел, что некоторые ряды переполнены настолько, что добавочными балаганами загромождена площадь, другие же почти пустуют; построение гостиного двора по плану, с постепенным движением вокруг, не приводилось в исполнение; временная же застройка лавочных мест, никем не регулируемая, приняла нежелательные фор-

¹⁾ Перв. П. С. З., ХХVIII. 21.564 и "Книга Штатов", т. XLIV, ч. 2.

²⁾ Напр. в 1809 г. губернатор Казачковский командировал в Ромен на Ильинскую, в помощь местной полиции, квартального Леонтьева (Дело 298).

³⁾ Первый состав его был следующий: кол. ас. Федор Ласкевич, тит. сов. Петр Навроцкий, тит. сов. Ив. Лукьянович. губ. секр. Ст. Адрианопольский, гор. голова Ст. Бер, куп. Ст. Пушкарев и куп. Матвей Подгорный (Дело 298)

⁴⁾ Первый личный состав его нам неизвестен.

— 47 —

мы: в еврейском ряду были "безобразные построения", а в московском образцовые. Кн. Репнин, по примеру Куракина, созвал в общее собрание купцов и лавковладельцев. Здесь было констатировано, что переполнены ряды панский и железный, в юфтовом же, суконном заграничном, и еврейском многие места совсем незастроенные и стоят впусте; торговцы бумажными московскими мануфактурами поместились в думском ряду, назначенном специально для суздальцев; прибыль лавковладельцев крайне неравномерна, отчего и взносы на постройку будущего каменного гостиного двора делаются не по правилам. Собрание, под председательством самого военного губернатора, решило: постройки добавочных балаганов не допускать более, торговцев же из них перевести в незанятые нумера других рядов, для чего и самые ряды, по числу нумеров, распределить так, что бы все места в большом гостином двор, были заняты; для заполнения большого гостиного двора поместить в нем также и торговцев московскими бумажными мануфактурами, образовав из них особый бумажный ряд. Так как при отнятии у купцов возможности избегать помещения в лавках гостиного двора, хозяева лавочных мест могут несоразмерно повышать цены на лавки, то для устранения "монополии" лавковладельцев следует назначить на лавочные места определенные цены, по крайней мере на пять лет; сообразно этим ценам следует точно определить и взносы хозяев и нанимателей лавок на постройку будущего каменного гостиного двора. Кроме того, так как городская дума много потеряет от запрещения строить на ее земле балаганы и от вывода из принадлежащего ей малого гостиного двора бумажных торговцев, то установить в пользу города особый двухпроцентный сбор с наемной цены всех лавок; сбор этот должны вносить торговцы, наниматели лавок. При постройке временных лавок должны быть приняты за образец лавки Московского ряда и не могут быть допускаемы "безобразные построения" в роде тех, какие находятся в еврейском ряду. Цены на лавки Репниным назначены были уже несравненно выше Куракинских. Вот "табель" цен и взносов, назначенных кн. Репниным.

— 48 —

Назначенные на пять лет, с 1817 года, цены эти были подтверждаемы и далее на разные сроки разными ген.-губернаторами вплоть до 1847 года ¹⁾.

Запрещение кн. Репнина строить балаганы могло держаться, разумеется, до тех пор, пока объем ярмарки дозволял это. Мы не знаем, с какого времени торговля на Ильинской ярмарке перестала помещаться в 304 нумерах лавок большого и в нескольких десятках лавок малого гостиных дворов, но известно, по показанию современника, что в 40-х годах балаганов пристраивалось от 120 до 178 ²⁾. Не надо выпускать из виду, что это только для крупной торговли, не могшей поместиться в гостиных дворах.

Из более важных в формальном отношении распоря-

¹⁾ Только в 1840 году ген.-губернатор кн. Ник. Андр. Долгоруков внес некоторые поправки в суммы процентных взносов в общественный капитал. Так как по указу 1839 года счетной единицей объявлен был рубль серебряный (причем официально установлена была стоимость его в 3 р. 50 к. ассигнациями), то кн. Долгоруков определил процентные взносы в рублях серебром, причем 25% владельческих были соединены с 10% нанимательскими в один взнос, фактически всегда платимый нанимателями в общей сумме наемной платы. Был определен общий взнос по 21 рублю серебр. в линиях московской, овощной, москательной, еврейской, заграничной, бумажной, пушной, железной и панской, и по 15 р. сер. — в линиях суконной и башмачной. Этот же платеж, в размер 15 р. сер., был теперь впервые введен и в Суздальском ряду, помещавшемся в малом гостином дворе.

²⁾ "Некоторые сведения о роменской ярмарке", рукопись 1845 года.

— 49 —

жений относительно ярмарки замечательно установление министром внутренних дел определенного срока для Ильинской в 1841 году. До того времени Торговыми Уставами (ст. 2160) был назначен срок (с 20 июля по 10 августа) лишь для торговли шерстью на Ильинской ярмарке в Ромнах. Теперь же, по представлению ген.-губернатора кн. Долгорукова, министром был определен, согласно установившейся практике, общий срок для ярмарки — с 10 июля по 2 августа ¹⁾.

Отметим затем еще несколько подробностей, чтобы покончить с домашними, так сказать, распорядками ярмарки.

Выстроенный при кн. Куракине для армянского ряда "форостяные" лавченки скоро пришли в негодность и стали заменяться балаганами. Городская дума не позаботилась во время об удобном помещения "азиатов", и их места стали захватывать частные лица. Пример подал городской голова Степан Бер, который в течение нескольких лет (до 1821 г.) построил самовольно на городской земли 22 балагана, да 20 построили другие лица. Хозяева балаганов стали возвышать на них непомерно цену, чем и вызвали вмешательство властей. Губернское правление предписало полиции в 1823 году балаганы частных лиц в армянском ряду сломать и предоставить самим торговцам строить себе помещение пред каждой ярмаркой, уплатив известную сумму за место в городской доход. Со стороны роменских обывателей были потом попытки пристроиться к армянскому ряду под видом собственной торговли армянскими товарами, с тем чтобы взять на себя несколько мест и перепродавать их армянам, но по жалобам последних такие попытки были устраняемы ²⁾.

Из Куракинских ярмарочных комитетов один, а именно учрежденный в 1805 году "для уравнительной раздачи лавочных мест", понуждаемый кн. Репниным, закон-

¹⁾ Втор. Полн. Собр. Зак. Р. И., XVI, 14,497.

²) В 1832 году в думу жаловался нахичеванский мещанин Калуст Берберов, что ромен. куп. Вас. Фалеев для виду только поместился в полнумере армянского ряда, а взял на себя полтора нумера и остаток, 7-аршинный балаган, нанимает жалобщику за 110 руб. на одну Ильинскую ярмарку. Берберов просил у думы билета на место для собственной постройки. Дума выдала билет лишь после оригинального протеста городского секретаря, который в письменном протесте, по долгу присяги, указывал думи, что она нарушает узаконение, выдавая билеты на места в армянском ряду Роменским жителям и отказывая в этом армянам (Дело № 503, 1821-38 гг.).

— 50 —

чил свою деятельность к 1831 году. Другой, для сбора процентных взносов на постройку каменного гостиного двора, существовал до 1845 года, когда был закрыт ген.-губернатором кн. Долгоруковым и заменен новым, о чем будет сказано ниже. Вообще после кн. Репнина, при следовавших за ним малороссийских ген.-губернаторах (графах Гурьеве, Левашове, Строганове и генерале Кокошкине), помещение Ильинской ярмарки не изменялось и ее домашние порядки подвергались лишь мелким поправкам. Исключение составлял только предшественник Кокошкина, кн. Долгоруков, об административной деятельности которого по отношению к ярмарке будет сказано в последней главе.

III.

Перенесение кн. Куракиным ярмарки на простор, на новое место, благодетельно повлияло на ее развитие. Об этом свидетельствуют современники. Так, напр., тогдашний Роменский поветовый маршал, известный образованностью, Вас. Гр. Полетика, в своем описании Ромна 1807 года особенно останавливается на Ильинской ярмарки и отмечает успех в ее развитии после переноса. "Особливо на Ильинскую ярмарку пишет он, съезжается много великороссийских и иностранных — в том числе жидов, армян, татар, и турок — купцов с разными товарами". Сделав затем длинный перечень товаров, он прибавляет: "на какую ж сумму продается ими всего сего, и на всех роменских ярмарках, неизвестно. Но очень приметно уже то, что по перенесении лавок из тесного и опасного от пожара места внутри города, где оные доселе были, по назначению малороссийского генерал-губернатора князя Алексея Борисовича Куракина, на новую за городом, отведенную для гостиного двора, площадь и по умножении числа сих лавок, торговля из году в год увеличивается, и тем дальновидность сего деятельного начальника начинает уже торговле и городу Ромну приносить существенную пользу" ¹⁾.

Судить о развитии ярмарки по итогам ее оборотов нет возможности. В имеющейся у нас рукописи 1845 года ("Некоторые сведения о Ромен. ярмарке") говорится, что

¹⁾ Описание Ромна и его уезда, составл. Вас. Гр. Полетикою в 1807 г. Рукопись.

— 51 —

"до 1818 года не собиралось сведений". Это подтверждают и вышеприведенные слова В. Г. Полетика. С 1818 года в нашей рукописи даются цифры общего привоза ярмарки за 1818, 1824, 1829, 1839 и 1840-1845 годы включительно. Что цифры взяты неизвестным автором рукописи из офицальных источников, доказывается тем, что за последние годы они в точности совпадают с данными, приводимыми Аксаковым в его известном "Исследовании о торговле на украинских ярмарках". Если мы продолжим данные нашей рукописи цифрами из сочинения Аксакова, то доведем итоги привоза ярмарки до последнего года ее роменского существования. Вот эти цифры:

В 1818 году привезено всех товаров на Ильинскую на 3,714,285 р. сер. До 1824 года привоз постепенно падал и дошел в 1824 г. 1,987,428 р. сер. До 1829 года привоз постепенно возвышался и достиг в 1829 г. 3,653,428 р. сер. До 1839 года привоз продолжает расти и доходит в 1839 г. до 7,045,714 р. сер.

Если верить этим цифрам, то Ильинская ярмарка в Ромнах возрастала в своих оборотах до 1844 года; с этого времени обороты ярмарки колеблются и как будто

¹⁾ До 1845 года включительно цифры взяты из упомянутой рукописи "Некотор. свед. о ром. ярм.", от 1844 года включительно и до конца — из "Исследования" И. С. Аксакова; так что за 2 года (1844 и 1845) цифры обоих источников совпадают.

— 52 —

наклоны к падению. Но дело в том, что официальные цифры того времени крайне не надежны. И. С. Аксаков, объехавший по поручению Географ. Общества все ярмарочные города Малороссии (1853-54 гг.) и изучавший способ ведения ярмарочной статистики на месте, весьма невысокого мнения об этом предмете. "Нельзя не пожалеть о том, говорить он, что ведомости, доставляемые полициями или ярмарочными комитетами об оборотах каждой ярмарки в Министерство Вн. Д., составляются так небрежно и исполнены таких грубых ошибок. В каждом ярмарочном пункте пишут их на свой лад и образец и от того почти невозможно им сделать общего свода: в иной ведомости показываются отдельно сукна, шелковые и шерстяные материи; в другой все эти три товара соединены в одну категорию, в третьей вовсе не упомянут иной крупный товар, а означены мелкие товары, привоз которых не достигает цифры и одной тысячи руб. сер. В иной год, по забывчивости, или, лучше сказать, по весьма естественному равнодушию квартального надзирателя, вовсе пропущены некоторые товары, тогда как они были на ярмарке, да и в ведомостях прежних лет показывались. Или же в нынешнем году вдруг придет ему в голову поправить ошибки прежних лет и включить товары действительно привозимые, но в прежних ведомостях пропущенные. Квартальный надзиратель забыл или вспомнил, а статистики ломают себе голову и выводят заключение, что "возникло требование на товар, которого прежде не привозилось", или — "в торговле замечается упадок" и т. п. ошибочные выводы ¹⁾. В одном из своих писем того времени, говоря о трудности собирания сведений у купцов, Аксаков выражается еще прямее: "Потребовать сведений официальною властью — значит испортить все дело, не узнать ничего, удовольствоваться тем вздором, который умышленно будет показан, и напугать торговцев! Я, впрочем — прибавляет он — к официальной власти и не прибегаю; делаю свои расспросы, не обнаруживая своего звания, или же знакомлюсь, при пособии разных рекомендаций, с важнейшими купцами, которым и объясняю цель своих исследований и которые уже и преподают мне общее понятие о движении торговли по своей части" ²⁾. При-

¹⁾ Аксаков. Исследование. стр. 48.

²⁾ Ив. Сер. Аксаков в его письмах, III, 28. Письма из Курска о Коренной ярмарке.

— 53 —

бавим к этому, что по воспоминаниям роменских старожилов, в Ромнах не всегда даже собирал сведения сам квартальный, а посылались иногда полицейские писцы, которые обходили торговцев и записывали то, что скажут им приказчики. В конце сороковых годов роменской полиции уже было известно желание ген.-губернатора перевести Ильинскую в Полтаву. Не потому ли и обороты ее стали уменьшаться? Так или иначе, но падение официальных цифр оборотов Ильинской в последние годы ее роменского существования противоречат всем другим данным. Можно смело сказать, что ярмарка росла в Ромнах до самого ее насильственного удаления оттуда.

В развитии всех вообще украинских ярмарок, в том числе и Ильинской, Аксаков придает огромное значение запретительному тарифу 1822 года. "Никакая правительственная мера в России, говорить он в своем Исследовании", не произвела такого переворота в быту промышленном, как этот знаменитый тариф. Московская, Владимирская, Костромская губернии образовали целый мануфактурный округ; целое народонаселение получило иное, фабричное направление; сотни тысяч рук пришли в движение, сотни фабрик выбрасывали ежедневно массы произведений, требовавших сбыта. Украина и Новороссийский край представлялись готовым обширным рынком; на него устремились взоры промышленников, и вся прежняя система украинских ярмарок замешалась; значение ярмарочных пунктов перестановилось. Города и ярмарки, некогда сильные торговлею иностранными товарами, значительно упали (Курск, Нежин, Коренная, Всеядная) а, напротив того, быстро усилились те ярмарки, которые и прежде были важны для сбыта русских товаров, те пункты, которые были ближе к новому рынку и отдаленнее от соперничества иностранных товаров и контрабанды". — "Первостатейными ярмарками стали зимняя Крещенская и летняя Ильинская. Чтобы разом поставить читателя на настоящую точку зрения относительно важности украинских ярмарок, скажем во 1-х, что сбыт на этих ярмарках русских мануфактурных произведений простирается на сумму до 22 миллионов руб. сер., составляя около трети общей стоимости производства всех русских мануфактур и превышая вдвое сбыт красных товаров на Нижегородской ярмар-

— 54 —

ке; во 2-х, что на главных украинских ярмарках открывается до 200 лавок, производящих оптовую торговлю мануфактурными товарами, и что из числа этих 200 №№ до 150 приходится на долю самих производителей-фабрикантов, предлагающих товар из первых рук, без посредничества купцов" ¹⁾.

Нам кажется, что если исследователь вообще и преувеличивает несколько значение тарифа 1822 года, то по отношению к Ильинской ярмарки он прав. Местные данные, которыми мы располагаем, подтверждают его выводы. Приведенные выше цифры привоза Ильинской ярмарки показывают, что с 1824 года в течение 5 лет обороты ее почти удвоились и продолжали быстро рости в следующее затем десятилетия ²⁾.

Далее, исследователь относит Ильинскую к тем ярмаркам, которые и прежде славились сбытом русских товаров, а после 1822 года усилили еще более свои обороты в этом направлении. Архивными данными Роменской городской думы мы можем подтвердить, что как до 1822 года, так и после него большую часть ярмарочных торговцев высылали великорусские города.

Вот из каких городов торговцы посещали Роменские ярмарки в промежуток времени между 1809 и 1820 годами; кроме городов соседних Черниговской, Харьковской, Курской губерний купцы были с одной стороны из Москвы, Серпухова, Богородска, Шуи, Ростова, Суздаля, Гавриловского посада (Суздал. у.), Переяславля Залесского, Юрьева Польского, Александрова (Влад. г.), Нерехты, Ярославля, Углича, Нижнего Новгорода и Арзамаса; (это как раз те места, которые, по мнению Аксакова, образовали впоследствии мануфактурный округ); с другой стороны купцы приезжали из городов: Одессы, Дубоссар, Кишинева, Елисаветграда, Перекопа, Симферополя, Старого Крыма, Бахчисарая, Карасубазара, Мариуполя, Ростова (на Дону), Черкасска, Таганрога, Нахичевани и Кизляра; с запада — из Киева, Бердичева, Белой церкви, Богуслава, Константинова, Дубна и Брод ³⁾. За численный же перевес и преобладание великорусских купцов

¹⁾ Аксаков. Исследование, стр. 13-14.

²⁾ При всей неточности и малой достоверности цифр в данном случае они на стольно резко и настойчиво возрастают, что это очевидно было отражением факта расширения ярмарочной торговли.

³⁾ Выборка из дела 298, 1804-1838 г.г. на 509 листах.

— 55 —

в Роменской ярмарочной торговле этого времени говорят следующие обстоятельства: еще в 1792 году из 55 купцов, подписавшихся под прошением о выводе Ильинской ярмарки за город, 40 душ было великороссов ¹⁾; при кн. Куракине в новом гостином дворе появляются Московский и Суздальский ряды, Московские ворота и башни, в новом плане города — Московская улица; в 1817 году кн. Репнин указывает на лавки Московского ряда, как на образцовые.

В Ильинскую 1834 года личный состав торговцев большого и малого гостиных дворов был следующий:

в панском ряду — 8 купцов московск., 1 тверск., 1 осташковский, 2 курских, 3 рыльских, 1 белгородский, 3 харьских, 1 сумской, 2 нежинских, 2 кременчугских, 1 прилуцкий, 2 роменских;

в московском — 18 московских, 1 подольский (моск. губ.), 2 богородских, 1 николаевский, и покровский, 2 курских, 2 калуж., 1 тульский, 1 крестьян. неизвестно откуда, 1 гжатский, 3 харьков., 1 сумской;

в овощном — 6 москов., 2 харьков., 2 сумск., 1 тул. купчиха, 1 калуж., 4 черкас. казака;

в еврейском — 5 бердич. куп.-евреев, 2 житомир. куп. евр., 1 белоцерк. куп.-евр., 4 рыльских куп.-русских, 1 ромен. куп.-рус, 1 полтав. куп.-евр., 1 елисаветгр. куп.-евр., 1 "таганской фабрики", 1 "головинский"(?);

в заграничном — 28 москов., 2 харьк., 1 богород., 1 Серпухов., 1 курск., 1 юрьев., 1 нарвский, 1 симферопольский;

в пушном — 4 курск., 1 москов., 1 харьк., 1 ярославский;

в шорном, юфтовом, москательном и башмачном — 8 курск., 4 болхов., 2 калуж., 1 тул., 1 москов., 1 воронеж., 1 павловский (нижегор. г.) крестьянин;

в железном — 2 арзамас, 1 нижегород., 2 тул., 1 моск., 1 воронеж., 1 нежин., 1 кременч., 2 гадяцких, 1 роменский;

в каретном — 6 курск. (2 купца, 2 мещан., 2 ямщика), 1 сумск., 1 житомир., 1 нежин., 1 добрянский (черниг. г.), 1 кр. экономии гр. Строганова, 1 кр. ген.-м. Бринкина, 1 мещ. Ващенко (неизв. откуда), 1 дворянин, 1 ротмистр;

в суздальском — 5 владимир., 4 моск., 6 шуйск., 3

¹⁾ Дело № 99, 1792 г.

— 56 —

юрьев., 1 серпухов., 1 костром., 1 ростов., 1 купчиха Переяславля Зал., 1 суздал., 1 нерехт., 1 кишинев., 2 полоцк., 3 крест. (неизв. откуда);

в армянском — 5 нахичев. (1 куп. и 4 мещ.), 2 ромен., 1 мещ. из стар. Крыма;

в каменнопосудном — 3 москов., 5 нежин., 2 сумск., 1 хар., 1 орлов., 1 ромен., 1 "муральский мещанин", 1 крест. (неизв. отк.):

в кожевенном — 1 бахмут., 1 нахичеван., 8 неизв. откуда ¹⁾.

Этот перечень повторяет перечни прежних годов, пополняя их отдельными городами тех же местностей, но не прибавляя новых районов. Видно, что великорусский мануфактурный округ к этому времени еще более усилил свое влияние на роменскую ярмарочную торговлю. Из 245 душ торговцев, заключающихся в этом списке, 153 великороссийских. Факт преобладания великороссов в оптовой торговле на роменских ярмарках таким образом и в этом периоде очевиден. Чтобы показать, что этот факт остается в силе до самого конца пребывания в Ромнах Ильинской ярмарки, разберем племенной состав ее деятелей, в связи с предметами их торговли.

В старые годы довольно видную роль на роменских ярмарках играли греки, особенно нежинские. Во времена Шафонского, нежинские греки привозили в Ромны итальянские шелковые изделия и разные турецкие товары. Во время существования ярмарки внутри города был особый "греческий" ряд; но при переносе на новое место ряд этот был упразднен и греки распределились по разным торговым отделам. Они потом как то стушевываются. В думских роменских документах они встречаются потом преимущественно в роли содержателей ренсковых погребов и торговцев фруктами.

Евреи (киевские, бердичевские, житомирские, бродские) были представителями варшавских и заграничных изделий, впоследствии часто — контрабандных. Присутствие их на ярмарке было важно не как поставщиков товаров, а как посредников. И. С. Аксаков довольно метко характеризует их деятельность на украинских ярмарках в начале 50-х годов. "На тех ярмарках, говорит он, где евреи поль-

¹⁾ Из дела 298 (извлечение из реестра, сколько с кого взыскано денег в городской доход).

— 57 —

зуются свободным правом купли и продажи, они придают торговле какое-то особенное, лихорадочное оживление, бегают, суетятся, снуют, сопровождая каждое слово быстрыми телодвижениями; везде раздается их шибкий гортанный говор, везде, на каждом шагу, останавливают они посетителя с предложением товаров".... "Торговля евреев тем еще замечательна, что около каждого еврейского оптового купца толпится сотня мелких, бедных евреев, которые берут товар из оптовой лавки и продають его в раздроб"... "С великорусскими купцами они в больших ладах и пользуются от них ласковым названием жидков. Купцы не считают их слишком опасными для себя соперниками. В самом деле странно, что между русскими евреями мало основательных, как говорят купцы фундаментальных торговцев, вероятно от излишней поспешности и алчности" ¹⁾.

Армяне всегда занимали исключительное и неважное положение на ярмарке. Это были торговцы кавказскими тканями, персидскими коврами, металлическими изделиями горцев, винами.

Казанские татары (т. н. "бухарцы") являлись в Ромны в небольшом числе только с собственными товарами, преимущественно с дорогими халатами, для мелкого же, разносного торга они приезжали неохотно, так как в районе еврейской оседлости их ремеслом занимались евреи.

Из Крыма являлись караимы с фруктами, винами и табаком.

Поляки, в качестве продавцов, как то не встречаются на роменских ярмарках в 30-х и 40-х годах; их изделия поставлялись евреями. Закупали же они в Ромне шпанскую шерсть, табак, меха, лошадей.

Если прибавим сюда русских инородцев — молдаван, крымских татар, киргиз, цыган — которые играли вообще неважную роль в ярмарочной торговле, то останутся три русских племени: белоруссы, малоруссы и великоруссы.

Первые были преимущественно покупщики и вывозили с Ильинской в губернии: Могилевскую, Минскую, Витебскую — для местных ярмарок — табак, мануфактурные, галантерейные, бакалейные, рыбные товары и виноградные вина. Белорусов соседнего черниговского, могилевского и минского По-

¹⁾ Исследование, стр. 36.

— 58 —

лесья привозили дёготь, деревянную посуду и другие деревянный изделие, да грибы ¹⁾.

Остаются главные деятели ярмарки — малоруссы и великоруссы. Первые на столько уступали последним в торговых способностях, что это бросалось в глаза посторонним наблюдателям украинских ярмарок. Немец Коль, посетивший Харьковскую Крещенскую ярмарку в 1840 году и составивший любопытное описание ее, говорит между прочим: "Главная роль во всех отношениях, как в смысле производителей, так и посредников, принадлежит великоруссам. Значительно более половины товаров выходит из их больших фабрик и значительно более половины оптовых торговцев ярмарки принадлежит их племени. Они обладают столь положительным торговым гением, что превосходят все другие народы (России) и так хорошо знают свое обширное отечество, что никто не может равняться с ними в этом отношении. Они берутся за все товары без исключения и нельзя назвать ни одного предмета, сбытом которого они бы занимались по преимуществу. — Малороссы, их братья, на оборот, могут приниматься в расчет менее всех других. Они сами не поставляют даже немногих собственных своих фабрикатов, своих ковров, войлоков, прекрасных овчин и проч. Они даже все более и более выпускают из рук и передают великороссам небольшую промежуточную (т. е. розничную) торговлю между оптовыми торговцами ярмарки и отдельными небольшими рынками" ²⁾.

Положим, Коль не совсем прав относительно малоруссов, по крайней мере, если иметь в виду роменскую Ильинскую ярмарку. В 1834 году из гостинодворских торговцев было 42, относящихся к городам малороссийским. Если допустить, что из них сколько-нибудь было и великороссов, осевших на Украине, то все-таки малоруссы несомненно участвуют в ярмарочной оптовой и розничной продаже. Из самих роменцев и из их соседей, особенно из жителей местечек Смелого (ромен. у.) и Рашевки (гадяц. у.) выработались ловкие, искусные прасолы, скупавшие помелочам хозяйственные продукты — холст, пряжу, мед, воск, сало, щетину, пух, кожи, овчины, мерлушки, табак и проч. —

¹⁾ О предметах торговли разных народностей мы заимствовали сведения, кроме указанных письменных источников, еще из рассказов нескольких роменских старожилов.

²⁾ I. G. Kohl. Rcisen im Inneren vou Russland und Polen II Th. 1841 S 247.

— 59 —

и продававшие эти предметы большими партиями оптовым торговцам. В м. Смелом и в миргородском уезде возникла, благодаря роменским ярмаркам, специальная промышленность — приготовление рядовины для мешков. В каком огромном количестве она стекалась на Ильинскую, увидим ниже. Известно далее, сколько крымской соли и донской рыбы доставлялось в Малороссию чумаками. Склады соли принадлежали многим купцам-малороссам, и солью шла большая торговля на ярмарках. Из всего этого видно, что и малороссы не выпускали из своих рук местной торговли, а некоторые были даже хорошими посредниками в сбыте на ярмарке произведений из чужих краев.

Тем не менее, однако, относительно великоруссов немецкий путешественник прав: большая половина торговли, притом теми товарами, которые выдвигали Ильинскую и другие украинские ярмарки на степень оптовых и всероссийских, принадлежала великоруссам. Достаточно сказать, что большая часть мануфактурных изделий в самом широком смысле, почти все металлические, чай, меха, доставлялись из Великороссии. Не забудем, что в те времена все железо шло с северо-востока. "Во всей южной России, говорит Коль, к югу от Тулы, между Карпатами, Уралом и Кавказом, нет ни единого места, где бы можно было добыть какой бы то ни было металл. Это величайшее, лишенное металла, пространство в Европе — страна в четыре или пять раз больше Германий, где нельзя добыть железа столько, чтобы выковать один гвоздь" ¹⁾. И на украинские ярмарки, по показанию того же Коля, привозится железа столько, что оно занимает второе место по ценности после московских мануфактур ²⁾.

Но не одни указанные выше предметы были доставляемы на ярмарку великоруссами: заводские и табунные лошади из Воронежской губ., Донской и Уральской областей, рыба и рыбные продукты с Дона, Волги и Урала, кизлярские и донские вина и многие другие товары были их специальностью. В Ромен на Ильинскую являлась масса т. н. щетинников и коробочников из великорусских слобод северных уездов Черниговской губ., которые закупали огромное количество галантерейного и красного крестьянского товара у оптовых торговцев и рассыпались с ним по Малороссии, юго-запад-

¹⁾ Kohl II, 239

²⁾ Ibid., 242.

— 60 —

ным губерниям, Новороссии и Бессарабии. Эти слобожане были весьма важными покупщиками на Ильинской ярмарке.

Итак роменская Ильинская ярмарка, начавшись на почве торговых сношений малоруссов с великоруссами, с некоторой наступательной ролью со стороны последних, и окончила свое существование в Ромнах, оставаясь верна первоначальному характеру; только перевес в торговле к концу еще более склонился на сторону великоруссов, как племени, более способного к торговой деятельности.

В отношении преобладания великоруссов роменская Ильинская не составляла исключения из других украинских ярмарок, по крайней мере в первой половине нынешнего столетия. Покойный Аксаков в своем "Исследовании", на основании личного объезда всех ярмарочных пунктов и изучения дела на месте (в 1853-54 гг.), пришел к заключению, что всей торговлей на украинских ярмарках двигают великоруссы ¹⁾.

Участие одного и того же главного фактора в нескольких пунктах южнорусской ярмарочной торговли не могло быть одновременно и повело к тому, что самые ярмарки сроками своими приспособились к передвижной способности этого фактора. На пространстве Малороссии и Слободской Украины образовалась ярмарочная замкнутая цепь, каждое звено которой последовательно посещалось великорусским подвижным торгом. Каждая посещаемая великоруссами украинская ярмарка привлекала к себе в большей или меньшей степени и других обычных ярмарочных деятелей и выдвигалась таким образом на степень оптовой ярмарки, дающей материал для целой сети ярмарок местных, мелочных. К концу первой половины истекающего столетия, по исследованию Аксакова, образовалось десять таких ярмарок на юге России: 3 в Харькове (крещенская, успенская и покровская), 3 в Ромне (Ильинская, Вознесенская и маслянская), 1 в Кролевце (крестовоздвиженская), 1 в Сумах (введенская), 1 в Курске (коренная, в 9-ю пятницу после пасхи) и 1 в Елисаветграде (георгиевская). Не все из этих ярмарок имели одинаковое значение и в одинаковой степени привлекали торговцев. На некоторые ярмарки привозились новые товары с мест их производства, на другие шли остатки от предыдущих ярмарок. Каждая оптовая ярмарка сопро-

¹⁾ Аксаков. Исследование, введение.

— 61 —

вождалась ярмаркой мелочной. Но мелочной торг не ценился крупными торговцами; покупщики-потребители были для них только "публикой", а настоящими покупателями считались торговцы, съезжавшиеся с разных сторон на ярмарку делать запасы для собственной торговли. В нашу задачу не входит описывать годовой ярмарочный круг на юге России: точно также нас слишком далеко завело бы описание разных категорий продавцов и покупателей и продаваемых товаров. Все подобные сведения можно найти в классическом труде Аксакова. Для нас интересно отметить, какое место в этом кругу занимала Ильинская ярмарка. И. С. Аксаков полагал, что второе после Харьковской Крещенской; нам же кажется, что первое. Статистическим данным того времени нельзя верить; в Харькове притом была более искусная статистика, чем в Ромнах.

Перевес Ильинской над Крещенской давали следующие обстоятельства: присутствие евреев, черниговских слобожан и белоруссов, присутствие некоторых особых местных и, так сказать, сезонных товаров, как то: шерсти и табаку; наконец — летнее время. Евреи привозили довольно много заграничных товаров и сами покупали в Ромнах на наличные деньги. "Где евреи, говорили купцы, там и наличная монета" (Аксаков, 101). Черниговские слобожане закупали товары именно на Ильинской, так как пускались в свои странствование, подобно владимирским офеням, сейчас же по уборке хлеба. Белоруссам в Харьков ездить было далее, чем в Ромны. Торговля шерстью на Ильинской была весьма значительна и привлекала заграничных покупщиков. Что же касается табаку, то он привлекал, в виде обратной клади, великорусских извозчиков из самых отдаленных мест. Выгода извозчикам и великороссийским оптовым торговцам была обоюдная: извозчики имели верную обратную кладь — табак; торговцы, опираясь на это обстоятельство, платили извозчикам дешевле за доставку товаров в Ромны. Простой табак шел не только в Великороссию, но даже в Сибирь. Летнее время давало свои преимущества Ильинской: огромные табуны лошадей паслись в окрестностях города; это был дешевый корм, позволивший с выгодой торговать недорогими табунными лошадьми. Летнее время давало возможность располагаться ярмарки не толь-

— 62 —

ко в городе, но и в окрестностях; оно же прибавляло оживление мелочному торгу.

Отводя Ильинской ярмарке второе место после Крещенской, Аксаков, впрочем, имеет в виду первые годы ее нового, Полтавского существования. В Полтаве же она, вопреки восхвалениям властей, в первые годы не могла подняться сразу на высоту, на которой стояла в Ромнах. Об этом единогласно свидетельствуют старожилы.

Итак, смотря по тому, выше или ниже была Ильинская по сравнению с Крещенской, она занимала, по официальным тогдашним данным, третье или четвертое место в империи, после Нижегородской и Ирбитской (Аксаков, 116).

Приведем теперь описание Роменский Ильинской ярмарки 1846 года, когда она была в апогее своего развития. Описание это принадлежит тогдашнему управляющему государственными имуществами Полтавской губ. Н. Арандаренку, серьезному и компетентному наблюдателю ¹⁾.

"В настоящее время Ромен довольно обширный город, обстроен хотя небольшими, но удобными для помещения временно пребывающей здесь многочисленной массы народа домами, амбарами, сараями, лавками, магазинами и другими угодьями для жилья и склада. Его широкие улицы и пространные площади дают простор народному движению и установке продуктов. Все это представляет совершенное удобство для столь богатой торговли, каковую производит Ильинская ярмарка. А городские постройки из дешевого материала, сподручного хозяевам, по дешевизне наемной цены доступны нанимателям. Окрестности города повсюду орошены речками, притоками, озерами и прудами, прорезывающими обширные пастбища, на коих, по усвоенному здесь временем обычаю, безденежно, или же за умеренную плату, в продолжении ярмарки пасется большое количество чумацкого скота и приводимых для продажи лошадей и овец. Окружающие город села, по р. Суле, Засулье, Герасимовка, Плавинище, Оксютинцы; Процовка по р. Ромну; Коржи, Лозовая на притоке, Евлаши, Редькины хутора, в расстоянии от одной до трех верст от города не только служат ему пособием в помещениях для приезжающих, но жители этих мест, занимаясь огородни-

¹⁾ Ему же принадлежит, между прочим, статья: "О торговле шерстью на Ильинской роменской ярмарке" Журн. Мин. Гос. Им. 1842 г., т. VI, отд. Ш.

— 63 —

чеством и приготовлением пищи для простого народа, снабжают ярмарку огородными овощами и продовольствием. Эти предметы между жителями окрестностей Ромна составили особую промышленность: поселянин, разводя в своем огороде овощи, сбывает их на ярмарке и этим выручает на содержание себя и своего семейства; или же приготовляет и продает обед и ужин. Ежедневно несколько тысяч женщин приходят на ярмарку с огородными овощами, с борщом, кашей, варениками и с жаркою бараниной. Простой народ, получая всегда свежую и вкусную пищу за дешевую цену, не заботится о приготовлении себе обеда и ужина. Каждый может иметь это в своем таборе, или у своей телеги, от разносящих стряпух. За 10 или за 15 коп. сер. человек здесь имеет сытный обед и ужин. Роменский уезд и сопредельные с ним: гадячский, прилукский, лохвицкий, конотопский, борзенский, лебединский, сумской и путивльский снабжают ярмарку сеном и овсом в огромных размерах. Десятки тысяч возов сена и десятки тысяч четвертей овса поглощаются ярмаркой и никогда не случается ни недостатка в этих продуктах, ни слишком высокой на них цены. Замечательно видеть прилив и отлив на сенной площади: вот обширная на несколько десятин площадь тесно уставлена возами сена; через час — сено раскуплено и площадь опустела; еще час времени — тянутся огромные воловые возы длинными транспортами и площадь снова загромождена для снабжения потребителей. По полицейским сведениям о прибывающих в город на ярмарку на несколько дней, в общей сложности число животных, получающих продовольствие, простирается до 140 тысяч голов, не включая сюда тех, кои размещаются в загородных селах, деревнях и хуторах. Число же приезжего народа, постоянно в городе на ярмарки пребывающего, по тем же сведениям, простирается свыше 120 тысяч душ обоего пола, не включая тех, кои приезжают на короткое время и не занимают квартир и тех, кои расквартировуются в окрестностях Ромна.

"Тысячи извозчиков на волах и лошадях из роменского и окружающих его уездов во всякое время удовлетворяют потребностям Ильинской ярмарки. В 1846 году, имея по службе поручение двинуть значительную массу хлеба из Полтавской губернии в Псковскую, по случаю бывшего там в то

— 64 —

время неурожая, обратился я на Ильинскую ярмарку для найма извозчиков, и желая знать, какое число их прибыло в город для извоза, спросил о сем градскую полицию. По ее сведениям, в тот день было в городе предъявивших свои письменные виды 22 тысячи чумаков и извозчиков.

"Все это в народе усвоилось в протечение продолжительного времени, возрастая постепенно, по мере развития торговли и возрастания ярмарки, бывшей в первобытности небольшим базаром, потом торгом, перешедшим в ярмарку, которые, по местному удобству, расширяясь ежегодно, в продолжении двух веков привлекла к себе торговлю в обширнейших размерах и приобрела европейскую известность.

"Ильинская ярмарка в торговом отношении, объемля обширное пространство в губерниях: Полтавской, Черниговской, Могилевской, Витебской, Смоленской, Курской, Харьковской и Киевской, дает движение в продолжении марта, апреля, мая, июня, июля и августа месяцев до 1100 большим и малым ярмаркам в городах, местечках, селах и деревнях, кои, производя торговлю продуктами, для Ильинской ярмарки закупаемыми и получаемыми на ней товарами, почти всегда за наличные деньги, дают начальное движение и завязку торговле на этой огромной ярмарке. Здесь оптовый торг движет громадными массами изделия; бумажные, полотняные, шелковые, шерстяные, сукна русских фабрик, меха, простонародные галантерейные вещи, виноградные вина, производимые Доном и Крымом, кожевенные и железные товары, сахар, производимый заводами малороссийскими Харьковской, Киевской и Подольской губерний; разного рода бакалейные товары, аптекарские специи, шерсть испанскую ¹⁾ и простую, кожи, овчины, пеньку, лен, табак малороссийского произведения, селитру, рыбу, соль — произведения Дона и Крыма. Предметы раздробительного торга составляют: холст, пенька, лен, мед, воск, сало, масло коровье и конопляное, сырые кожи: лошадиные, рогатого скота, овечьи, заячьи, волчьи, лисьи, выдр, норок, беличьи; перья, пух, щетина. Все это собирается перекупщиками в большие массы или партии, и либо здесь же перепродается оптом, или вывозится в другие места. Лошади, рогатый скот, овцы, разного рода хлеб, доски, дрань

¹⁾ "В 1846 году на Ильинской ярмарке в Ромнах было в продаже мериносовой шерсти до 100,000 пудов." Записки о Полтав. губ. II, 362.

— 65 —

и разные крестьянские изделия также составляют обширный торг. Краснорядцы разнообразят движение торговли различными товарами и изделиями русских и иностранных фабрик и мануфактур, к удовлетворению обширных требований жизненной потребности, вкуса и роскоши многочисленной публики, одушевляющей ярмарку. Ценность всех вообще товаров и произведений, привозимых на Ильинскую ярмарку, простиралась в 1844 году до 13 мил. руб. сер., в 1845 году до 11 мил., а в 1846 до 12 мил.; во время ярмарки продано: в 1844 году более нежели на 9 мил. руб., в 1845 году на 5 мил. и в 1846 более нежели на 8 мил. руб. сер.

"Для помещения купеческих товаров во время ярмарки в Ромне бывает до 1 тыс. лавок и лавочек и до 80 погребов. Лавки здесь деревянные, многие крыты железом, расположены безопасно и с большим удобством для кратковременного лишь склада и торговли ¹⁾.

"В продолжении ярмарки обыкновенно открываются для сбора публики: 26 трактиров и рестораций, 60 питейных домов и выставок. Для публичных зрелищ 2 театра и 4 карусели ²⁾, для сбора дворянства и купечества контрактовый дом.

"Иностранные купцы закупают в Ромне шпанскую шерсть, меха и лошадей. Купцы западного края, польские, бессарабские, новороссийского края, крымские, грузинские и астраханские закупают: пеньку, холст, меха, сукна, бумажные и холщевые изделия русских фабрик. Кожи, овчины и овечьи ножки идут для великороссийских кожевенных и клеевых заводов. Купцы, торгующие постоянно и временно на ярмарках в городах, местечках, селах и деревнях Полтавской, Черниговской, Могилевской, Витебской, Смоленской, Курской, Харьковской и Киевской губерний, закупают на Ильинской ярмарке: сукна, бумажные, шелковые и холщовые изделия, юфту, опойки, сафьян, чай, сахар, деревянное масло, балык, икру, разного рода бакалейные товары, разного рода галантерейные вещи для простого народа и образованного класса; виноградные вина, меха, железо и разного рода железные и других металлов изделия, словом, все

¹⁾ "Помещение для ярмарки великолепное, она вся в сборе, вся видна, и в тоже время площадь так обширна, что как бы ни было многолюдно стечение народа, тесноты не бывает". Аксаков, Исследование, стр. 100.

²⁾ "Где совершают свои представления фигляры, волтижоры, показываются зверинцы и проч." Прим. автора.

— 66 —

потребное для хозяйства, жизни и более или менее развившейся роскоши. Табак отправляется в Ригу, Москву, Новороссийский край и в западные губернии.

"На ярмарку привозятся из чужих краев, преимущественно евреями бердичевскими и из Галиции: шелковые товары, бронза, галантерейные вещи, голландский холст, иглы, карды для суконных фабрик. Также пригоняют сюда из Саксонии и Силезии племенных овец.

"Лошади заводские и табунные в большом числе покупаются здесь ремонтерами для войск и торговцами для распродажи в других местах.

"Для испытания качества лошадей, во время Ильинской ярмарки существуют рысистый бег для упряжных, скачки для верховых и возка тяжестей для ломовых.

"При взгляде на движение торговли в Ромнах и на те разнообразные каналы, которыми ее материальные силы стекаются и разливаются, влияние Ильинской ярмарки на цивилизацию объемлемого ею круга в губерниях: Могилевской, Витебской, Смоленской и Киевской происходит непосредственно в коммерческом отношении, а в губерниях: Полтавской, Черниговской, Курской и Харьковской, для их уездов: Роменского, Гадячского, Лохвицкого, Прилукского, Борзенского, Нежинского, Конотопского, Кролевецкого, Путивльского, Лебединского, Сумского и Ахтырского, Ильинская ярмарка служит рынком, на котором они сбывают произведения своего малого хозяйства. В этом краю вообще имения не в состоянии двигать свои произведения большими массами. Они извлекают доходы из небольших отраслей разнообразного своего хозяйства и для сбыта его произведений имеют сподручною Ильинскую ярмарку. Сюда помещик или хозяин приводит: своих лошадей, скот, овец; привозит: свой холст, нитки, воск, мед, сало, ветчину, табак, перья, пух, кожи, овчины, пеньку, лен, разного рода домашние изделия, разного рода хлеб, и все сбывает по установившимся или открытым ценам. Без этой же ярмарки этот край не имея сподручных себе других рынков, при необразованности еще нашей местной торговли, где всякий перекупщик старается скрыть от производителя настоящую ценность товара или продукта, был бы в величайшем затруднении сбывать свои произведения и выручать доходы от мелкого своего хозяйства. В отдаленные места неудобно отправлять сбор

— 67 —

разнообразных продуктов, в мелких частях. Любопытно видеть, какие массы рядовины собирает Ильинская ярмарка мелочной покупкой. Одно м. Смелое Роменского же уезда продает до 900 тыс. аршин этого изделия; Миргородский уезд до 1 мил. аршин продает в Ромне. Сборка табаку в этой ярмарке также значительная. С некоторого времени наши хозяева стали заботиться ранним возделыванием этого произведения, дабы продать его на Ильинской ярмарке, где цена более определительна, нежели при продаже дома. Желательно, чтобы эти предметы более усилились в здешней торговле. Они составляют сельское произведение здешних мест, и проистекают прямо от земледелия.

"Евреи западного края, стекаясь на Ильинскую ярмарку в большом числе для оптовой и мелочной торговли по всем предметам, завлекаемые между прочим и удобством помещения в приобыкших к сему хуторах, деревнях и селах, окружающих Ромен, в движении торговли и промышленности составляют класс особенно полезный" ¹⁾.

В сороковых годах ярмарочная торговля в Ромнах достигла такой притягательной силы, что стоило роменцам исхлопотать лишь небольшое удлинение срока одной из своих мелочных ярмарок, и через это разом убиты были

¹⁾ Записки о Полтав. губ., составл. в 1846 году. ч. III, стр. 343-350. Упоминаемые Арандаренком два театра принадлежали частным лицам: один кол. сов. Полетике, другой купцу Терновцу. Полетика выстроил театр на своей земле, в северо-западном углу гостинодворской площади, скоро после перевода туда ярмарки. Этот театр действовал исправно до 1835 года. В этом году содержатель труппы актеров, дворянин Млотковский, испросил у гражданского губернатора Могилевского позволение построить для представлений, вследствие неисправности театра Полетики, балаган. Но вместо балагана, он условился с куп. И. Ст. Терновцом построить деревянное здание для театра. Терновец выстроил здание за 8000 р. асс, на городской земле, позади малого гостиного двора, за армянским и каменнопосудным рядами. Он хотел сбыть театр городу и по этому случаю в 1837 году возникла переписка городской думы с гражданским губернатором, входившим с представлением и к ген. губ. гр. Строганову. Ген.-губернатор покупки не разрешил, а дозволил городу взимать с Терновца по 300 р. в год за место под театром, с правом для Терновца давать в здании "оптические и механические представления" днем без огня, но отнюдь не вечерние "сценические", во избежание могущего быть пожара по близости "шуйских" (суздальских) рядов. В 1843 году Полетикинский театр занимала труппа некоего Зелинского, а в Терноцовском ген.-губ. кн. Долгоруков разрешил давать представления труппе харьковских актеров. С тех пор театральные представления давались в обоих театрах 6 лет. В 1848 году иногородное купечество обратилось к полтав. губернатору с просьбой воспретить сценические представление в театре Терновца, вследствие опасности, грозящей их товарам от пожара. Губернатор, по сношении с ген.-губернатором, нашедшим просьбу купцов основательной, запретил в 1849 году в театре Терновца сценические представление, а в 1851 году губ. правлением приказано было Терновцу через полицию вовсе убрать здание с городской земли. (Дело арх. ром. гор. думы № 1935, 1851 г.).

— 68 —

две смежных по времени оптовые ярмарки других малороссийских городов. Мы говорим об учреждении в 1844 году новой оптовой ярмарки в Ромнах — Маслянской. До этого года в нашем городе, при Ильинской, существовала еще другая оптовая ярмарка, гораздо менее значительная, Вознесенская. Она упоминается уже, как видели читатели, у Шафонского в конце прошлого века, как одна "из первейших ярмарок во всей Малой России". Уступая по оборотам Ильинской ¹⁾, она тем не менее все время входила в годовой круг украинских оптовых ярмарок. Для Ильинской она играла роль вспомогательной ярмарки и важна была по сбыту сахарного песка, садовых ножей и других нужных для лета товаров ²⁾. Две остальные роменские ярмарки, Маслянская и Михайловская (8 ноября), были местными черными и мелочными ярмарками. Ближайшими по времени к маслянице были две значительные оптовые ярмарки: Всеедная в Нежине и Сборная (в первое воскресенье великого поста) в Сумах. "Не находя особенной выгоды раздроблять силу торговли на две ярмарки, которые обе были только вспомогательными, московские купцы, вынужденные иметь в г. Ромне постоянные склады для Вознесенской и Ильинской ярмарок, признали за лучшее сократить разъезды и перевозку товаров, учреждением вместо двух ярмарок — одной, в Ромне, как центральном пункте между Сумами и Нежиным. Жители города Ромна просили начальство только продлить срок Маслянской ярмарки вместо трех на 10 дней. Разрешение было дано в 1844 году. В 1845 году и Нежин и Сумы почуяли опасность, стали хлопотать об уничтожении нового соперника, но успели исходатайствовать от М. В. Д. распоряжение, которым срок Маслянской сокращался на 1 неделю и назначен не подвижный а определенный, именно с 17 по 24 февраля. Но эта мера не помогла: Нежинская и Сборная сумская ярмарки были окончательно убиты и в 1848 году совершенно прекратитились" ³⁾. С тех пор Маслянская ярмарка в Ромнах заняла такое же место, как и Вознесенская, даже превысила

¹⁾ По 10-летней сложности, от 1845 по 1854 год включительно, на Вознесенскую было привезено товаров на 3,058,598 р. и продавалось на 1,183,267 р. ежегодно (Аксаков, 102).

²⁾ Аксаков, стр. 101.

³⁾ Аксаков, стр. 97-98.

— 69 —

ее по оборотам ¹⁾. Важна она была в особенности мягкой рухлядью, т. е. сырым шкуровым товаром, привозимым слобожанами, рашевцами, евреями и разными прасолами, а также торгом косами ²⁾.

Роменские ярмарки, особенно Ильинская, имели не только экономическое, но и образовательное значение в крае. Не надо забывать, что в прежние времена и книжная торговля, особенно в провинции, имела ярмарочную форму. В Ромне она играла значительную роль. Сюда в XVIII веке посылались издания Киевской лавры, имевшей в городе собственное подворье ³⁾, издания черниговской Ильинской типографии ⁴⁾. Князь Шаликов, посетивший Ильинскую ярмарку, как сказано выше, перед самым переводом ее за город, заводит знакомство "со светской женщиной" "подле книжной лавки". Должно быть книжная лавка была не одна на ярмарке, если кн. Куракин отводит "для книжных лавок" целый ряд в новом гостином дворе. Для более позднего времени нет надобности подбирать подобные свидетельства о книжной торговле на Ильинской: она не могла не быть значительной при огромном съезде местного дворянства, да и не мало еще можно слышать воспоминаний об этом от старых людей не одного города Ромна. Кроме книжной торговли, Ильинская была знаменита, как источник мод, к которому стекались представители и представительницы высшего общества целого южного края.

Съехавшееся в Ромны дворянство не спешило уезжать в свои поместья. Наняв квартиру на все время ярмарки, окруженное крепостной дворней с месячными запасами деревенской провизии, дворянское семейство проводило время в городе самым приятным образом, несмотря на пыль и духоту, свирепствующие в Ромнах в это время года. Дамы, одетые "по последнему костюму", и мужчины, облеченные во фраки и мундиры, съезжались на вечера в контрактовый

¹⁾ По 9-летней сложности, с 1846 по 1854 год включительно, ежегодно привозилось товаров на Маслянскую на 3,903,490 р. и продавалось на 1,553,447 р. Приводя эти официальные цифры, Аксаков считает их ниже действительности и полагает привоз Маслянской ярмарки до 7,000,000 руб., а сбыт до 4,000.000 р.; точно также и привоз Вознесенской он считает в 6,000,000 р. и сбыт в 3,000,000 р. (Исследов. 102, 113 и 114).

²⁾ Аксаков, стр. 101.

³⁾ См. дела гор. думы №№ 91, 102, 113.

⁴⁾ "Троицкой Ильинской Черниговской обители книгопродавец Никита Зогий следует в ярмарки в Ромен и Харьков городи для продажи книг... трое лошадейним возом и с человеком..." (Киев. Стар. 1889 г., IV, 200).

— 70 —

дом и ездили на обеды друг к другу. Вечера проводились также в театрах или за картами. Днем к услугам мужчин была огромная конная площадь и ренсковые погреба, часто заменявшие в те времена рестораны, а к услугам дам — галантерейные и модные магазины ¹⁾. Вообще ярмарка доставляла приехавшим такую массу зрелищ, встреч, развлечений, что время летело незаметно. В течение месяца накоплялось столько впечатлений, что запас их расходовался потом круглый год и расходился между остававшимися дома обитателями весей и хуторов целого края.

Любопытные черты нравов роменского высшего ярмарочного общества отмечает Перовский (Погорельский) в своей "Монастырке". Роман этот вышел в свет в 1830-33 годах, а автор его, Алексей Алексеевич Перовский, воспитанник гр. Алексея Кирилловича Разумовского, был в Ромнах на Ильинской ярмарки со своим воспитателем в 1819 году ²⁾. Ярмарочная обстановка и бытовые черты списаны автором с натуры.

Вот приезжает на ярмарку помещичье семейство Дюндика, бывшего уездного предводителя. Останавливается оно в доме бедных родственников, чтоб не платить за квартиру. "Дом этот был деревянный, как все почти дома в Ромнах, и находился на обсаженной деревьями, Полтавской улице. Двор тесно застроен был флигелями и небольшими домиками, которые все занимались приезжими, между тем как хозяин, с женой и старшей дочерью, помещался в чулане, получавшем свет со двора из открытых дверей. Двое младших детей хозяина вместе с челядью, проводили целый день на дворе или за воротами; ночью же или во время дождя детей брали в сени бывшие перед чуланом, а челядь искала себе приюта, где хотела. Во время ярмарки в Ромнах бывает общее переселение всех жителей; большая часть хозяев отдают в наймы дома свои приезжим, сами же переселяются в какой-нибудь уголок, где проживают кое-как в продолжение целой ярмарки. Даже те из них, которым состояние позволяет не отдавать в наймы домов своих, мало ими в это время пользуются, ибо к ним наезжает столько родственников, друзей

¹⁾ В ренсковых погребах завтракали. Напр., в конце сороковых годов московский погреб француза Дюлу привлекал к себе самое избранное общество.

²⁾ Это видно из фамильных бумаг Перовского, как говорит В. П Горленко в своей статье о Перовском, в "Киев. Стар." 1888 г., IV, 112.

— 71 —

и гостей, что самим бывает тесно в собственных домах ¹⁾. Герой романа, гвардейский офицер Блистовский, приехал в Ромны покупать лошадей и на конной площади знакомится с Дюндиком, который, очевидно, частенько проводил здесь время. "На нем был зеленый, довольно поношенный, сафьянный картуз, светлосерый нанковый сертук и такие же панталоны. "Дюндик с первой же встречи приглашает Блистовского к себе обедать, видя в нем выгодного жениха для своих дочерей. Супруга Дюндика, Марфа Петровна, встречает гостя разряженная, "хотя вообще наряд ее не соответствовал ни времени года, ни обеденной поре"; "пунцовая тока на темных волосах очень была ей к лицу, хотя белые на ней перья сделались почти серыми от роменской пыли" ²⁾. Герой романа, с семейством новых своих знакомых, посещал собрания в контрактовом доме. "Собрания в Ромнах во время ярмарки бывают каждый вечер, в довольно пространном дом, выстроенном на ярмарочной или, по тамошнему, ярмарковой площади. Там собирается дворянство, платя за вход умеренную цену; одни играют в коммерческие игры, другие проводят время в танцах, а охотники до ужинов там ужинают более или менее хорошо, смотря по искусству повара, который на то время откупает право угощать посетителей. Собрания сии бывают иногда весьма многолюдны, иногда же так пусты, что подрядчик разоряется от малого числа гостей. Замечательно притом, что последнее случается не от того, чтобы приезжие в иной год менее имели охоты ездить в собрание, нежели в другой. Нет! добрых жителей Малороссии равно как и вообще провинций наших, нельзя винить в недостатке собеседливости, и большая часть барынь и барышень, имеющих привычку приезжать на ярмарку, вздыхают по Роменским собраниям, как дети вздыхают по игрушкам, ибо тут представляется им почти единственный случай потанцевать, повеселится и показаться в свете. Тут же нередко кладутся первые основания супружеских союзов, и это также

¹⁾ Сочинение Антония Погорельского. Изд. Смирдина. III, I, 1853 г., стран. 119-120. Приезжие помещичьи семейства устраивались иногда даже в амбарах, коморах и проч. Для этого, как передают старики, привозились из деревни — кому было не далеко — ковры, зеркала, мебель. Сарай обращался в уютную палатку, вполне приспособленную для отдыха и ночлега.

²⁾ Пыль эта была так густа, что кучера с козел не видели своих форейторов. Помещики, не смотря на жару, предпочитали ездить по городу в дорожных тяжелых каретах, чтоб укрыться от пыли (из расск. старожилов).

— 72 —

для многих не последним служит побуждением к посещению собраний. Но при всем том, в Ромнах существует, или по крайней мере в то время существовал, странный предрассудок, что никто не хотел приезжать первый на бал, считая это как бы унизительным: многие, приехав в собрание и видя, что никого еще нет, спешили домой, скрепясь сердцем. Итак, в Ромнах, не смотря на пламенное желание всех, могли быть собрание в двух только случаях: если судьба благоприятствовала публике таким образом, что несколько карет съезжалось случайно в одно время, или же, если какое-нибудь семейство, проехав на перед, так сказать жертвовало собою и оставалось ожидать других" ¹⁾. На этих собраниях приезжие франты проделывали иногда довольно грубые проказы. "Повертевшись немного в толпе веселящихся, Владимир (Блистовский) уже намерен был идти домой, как вдруг услышал в ближней комнате необычайный шум и крик. Он бросился туда и увидел, что все общество находилось в смятении. Дамы, с видом сожаления и участия, окружали молодую девушку, сидевшую в креслах, и бледную как полотно, между тем как мужчины суетились по комнате и весьма горячо разговаривали с полицейскими чиновниками. Владимир с трудом мог добиться толку; он узнал наконец причину сего смятения, поразившую его удивлением. — "Вам, конечно, небезызветно," сказал ему один из гостей — "что в прошлом году все иностранные газеты наполнены были рассказами о появившихся в Париже шалунах, которые находили в том удовольствие, чтобы пугать женщин, укалывая их острыми иглами и прожигая их наряды и платья какою-то едкою кислотою. На такие подвиги сыскались охотники и у нас! Еще в прошлом году один подражатель французских проказников перепортил здесь множество дамских уборов и перепугал до полусмерти многих дам. Несмотря на все старания, не могли его открыть, и прошлогодняя ярмарка кончилась тем, что не удалось найти ни малейших к тому следов. Мы надеялись, что на этот раз ярмарка пройдет спокойнее, ибо в первые дни неслышно было ничего; но вот сегодня опять начались эти проказы, и притом так неосторожно, что у бедной девушки не только испорчено платье, но и сожжено тело сквозь рукав!". Герою романа удалось в од-

¹⁾ Соч. Ант. Погорельского 1, 111, 122, 132-133.

— 73 —

но из следующих собраний схватить проказника на месте преступления. "Блистовский так крепко схватил его за руку, что не допустил выронить из оной шприц и, не смотря на все сопротивления, держал его до тех пор, пока подоспел полицмейстер." "Шалуном" оказался молодой человек Прыжков (по настоящему Прыжко), "родом из малороссиян", но воспитанный в Петербурге и усвоивший там худшие стороны столичной цивилизации; "все приемы являли в нем франта второго или третьего разбора, одного из тех, кои в Петербурге отличаются на всех публичных гуляньях, толкая людей безгласных и нахально заглядывая под шляпку каждой женщины, не имеющей мужчин-провожатых ¹⁾.

Герой романа, оставив не исполнившимися надежды на него семейства Дюндика, уехал из Ромна.

IV.

Ильинская ярмарка, с ее вспомогательными, была, говоря без преувеличения, кормилицей города Ромна.

Ярмарочные доходы города можно рассматривать по двум категориям: доходы общественно-городские и доходы частных лиц.

Об общественно-городских доходах есть официальные сведения, но не совсем удовлетворительные. По документам архива городской думы, которые начинаются с 1784 года, видно, что в прошлом столетии общественно-городские доходы составляли весьма незначительные суммы. Так, в 1786 году за ярмарочные места собрано всего 36 р. 61 к., при общем годовом приходи в 1683 р. 87 к., значительную часть которого составил винный откуп, давший 1450 р. В 1791 году приход с мест, застроенных городскими лавками и шалашами, составлял всего 54 р. 80 к., в 1794 году — 157 р. 50 к., (при годовом приходе в 3035 р. 37 к., в число которых входит винного откупа 2565 р.); наконец в 1798 году — 125 р. (весь годовой приход 4627 р., в том числе винный откуп 4400 р.) ²⁾. Такая незначительность городских общественных доходов от ярмарок в прошлом веке объясняется тем, что все почти ярмарочные помещения на старом месте были частновладельческие. С переносом

¹⁾ Соч. Ант. Погор. |, 153-155, 156.

²⁾ Дела арх. гор. думы, №№ 7, 87, 138, 185.

— 74 —

ярмарок на новое место, город получил гораздо большую долю ярмарочных доходов. Ему принадлежали, как выше было сказано, башенные места в большом гостином дворе, что равнялось 24 нумерам лавок ¹⁾, малый гостиный двор, контрактовый дом, конная площадь и площадь большого гостиного двора. Кроме того с 1818 года, по предписанию кн. Репнина, в пользу города взималось 2% с наемной цены всех частновладельческих лавок. Разумеется, с ярмарками тесно связана была и стоимость других городских оброчных статей, напр. кузниц, городских весов, гербергов (впоследствии трактиров и рестораций), пустопорожних мест внутри города, городского места под театром Терновца и проч., в особенности же винного откупа.

В 1837 году ген.-губ. гр. Строганов потребовал от роменской город. думы сведений, сколько город получил дохода с Ильинской ярмарки за 30 лет вместе и за каждый год отдельно, и куда эти деньги употреблены? Так как вопрос был поставлен лишь относительно одной Ильинской, то дума ответом была поставлена в большое затруднение. За прежние годы не было точных данных. За более близкие годы нельзя было отграничить доходов Ильинской от доходов остальных ярмарок, так как некоторые ярмарочные статьи сдавались на откуп на целый год. Тем не менее надо было отвечать. И вот, "во исполнение указа" дума составила "ведомость" городских доходов от Ильинской ярмарки за 33 года, с 1804 по 1836 год включительно. Разумеется, "ведомость" эта мало достоверна. Судя по ней, доходы города от Ильинской, начавшись в 1804 году с 1623 рублей, в 1814 году достигают 2235 р. 50 к., в 1917 [1817] — 3294 р. 50 к., 1018 [1818] — 4695 р. и затем стоят на 4 с лишним тысячах до самого 1837 года (в 1836 г. — 4670 р. 60 к.,) переходя за 5 т. один раз, в 1833 г. (5090 р.). Всего за 33 года дума получила 109,885 р. 75 к. Относительно того, куда деньги были употреблены, дума отвечала чрез губ. правление, что "значащаяся по ведомости сумма употреблена в расход в значащихся в ведомости годах, по распоряжению оного губернского правления, на разные городские надобности и высылку в оное губернское правление, и из оной

¹⁾ В настоящее время городу принадлежит в гостином двор всего 16 нумеров лавок, расположенных на местах предполагавшихся башен. Значит, город утратил 8 нумеров. Когда и как они очутились в частных руках — неизвестно, но уже в 50-х годах, по словам Аксакова, город владел лишь 16 нумерами.

— 75 —

суммы на лицо при думе, или на приращении процентами где-либо по настоящее время ничего не имеется" ¹⁾.

Если самая ведомость и мало заслуживает доверия, то ответ думы на второй вопрос вполне справедлив: действительно, старинная дума была так ограничена в своей деятельности надзором губернских властей, что всякий копеечный расход требовал переписки и разрешения губ. правления; все, что заносилось в "дела" и зашнурованные книги, становилось достоянием внегородской власти. Город не мог делать сбережений, так как не мог свободно располагать своими доходами.

Сколько же однако город получал с ярмарок, по переносе их на новое место? Ответить на этот вопрос крайне затруднительно. Для этого нужно свести из разных архивных документов по годам данные, разбросанные по многим "делам" и "книгам". Мы можем пока сделать это лишь за 8 лет, с 1815 по 1822 год включительно ²⁾.

¹⁾ Дело № 298.

²⁾ В приводимой ниже таблице под цифрой I помещены откупные цены за городские ярмарочные места "внутри и вокруг гостиного двора и на конной площади" находящиеся (о них смот. дело бум. арх. № 406 и "книги" №№ 708 и 838); под цифрой II — "приход денег из мест, на вере думе состоящих и принадлежащих в гостином дворе и на конной площади"; сюда входили башенные места в большом гостином дворе и все места малого гостиного двора, заключавшего в себе ряды: суздальский, армянский, каменнопосудный, стекольный и каретный (данные см. в "книгах" под №№ 427, 453, 493, 516, 561, 593, 627, 676, 746, 785 и 843); под цифрой III — откупная цена гербергов (см. "дела" под №№ 401, 434 и 479); под цифрой IV — откупные цены на собственную и харчевую торговлю и продажу хлебного кваса (см. кн. №№ 553, 587, 619, 659, 710); под цифрой V — откупная цена контрактового дома (см. дела №№ 298, 386, 434, 479); наконец под цифрой VI — откупная цена за городские весы (см. дело № 434).

— 76 —

В эту таблицу не включен нами винный откуп, между тем, как он давал городу наибольший доход. По издании императрицей Екатериной II Городового Положения, отдача на откуп розничной продажи питей была предоставлена городам. В нашем городе она отдавалась по следующим ценам: ¹⁾

Все эти деньги до 1815 года шли сполна в городские доходы ²⁾. "С начала 1815 года доход сей за питейные продажи обращен к поступлению в казну, в роменское поветовое казначейство, но из сего дохода ежегодно назначается полтавским губ. правлением к отпуску из оного казначейства в роменскую город. думу на разные по оной расходы и предполагаемые надобности." В 1815 году винный откуп в Ромнах был сдан полтав. каз. палатой уже по 41,500 р. в год, и на нужды города было назначено губ. правлением на 1817 год 18788р. 54 к. ³⁾ К сожалению, на четырехлетие 1815-1819 гг. прекращаются наши документальные данные по откупам, но нет сомнения, что в последующее время цена винного откупа в Ромнах не понизилась, так как она была в очевидной зависимости от процветания роменских ярмарок; а последние усиливались, как мы видели выше, в продолжение всей первой половины истекающего столетия. Если мы, основываясь на цифре 1817 года, прибавим к итогам ярмарочных доходов города откупной суммы в пользу него по 15,000 р. в год, относя излишки на пополнение первых лет, то получим приблизительную годовую цифру общественно-городских доходов Ромна от ярмарок в 30,000 р. ⁴⁾ Значит, за 48

¹⁾ Дела №№ 7, 11, 79, 92, 114, 172, 246, 330.

²⁾ В архиве думы нет "дела" о сдаче винного откупа на четырехлетие с 1811 по 1815 год.

³⁾ Дело № 298.

⁴⁾ Для сравнения приведем бюджет города в 50-х годах, непосредственно по переводе ярмарки в Полтаву, и в настоящее время, "Общий свод доходов", говорит Терещенко в Стат. опис. г. Ромна" (составл. в 1859 г.,

— 77 —

лет существования Ильинской ярмарки на новом месте чрез руки роменской думы прошло около полутора миллиона рублей.

Старожилы роменцы вспоминают о временах Ильинской ярмарки, как о золотой поре. Все сословия и состояния жителей пользовались ее выгодами. Чиновники получали "безгрешные" доходы, сообразно своему положению. "Пред началом ярмарки, говорит один из роменских старожилов в своем "Воспоминании об Ильинской ярмарки," городская полиция командировала квартальных надзирателей или просто писцов на заставы — отбирать и записывать в книгу паспорта от всех идущих и едущих в город иногородных торговцев и покупателей. От этой только записки паспортов командированный писец или квартальный, за какие-нибудь 8-10 дней наживал вчетверо больше своего годового жалованья, не считая того, что он обязан уделить высшим чинам полиции, от которых зависела его командировка. И нельзя сказать, чтоб этот сбор сопровождался насилиями и вымогательствами; это просто был твердо установившийся обычай. Были даже такие щедрые купцы, что за записку паспорта кидали писцу по червонцу"... "Неудивительно, что квартальные надзиратели, получая жалованья по 120 р. асс. в год, не ходили пешком, как теперь помощники пристава, а ездили на паре собственных рысаков и строили в городе дома, а за городом имели хутора с крестьянами"... "По приезде в город, каждый торговец считал непременной обязанностью явиться на дом к городскому голове и городничему, который у нас до 50-х годов называется полицмейстером; являлись, не имея к ним никакой просьбы и надобности, а так, с поклоном и, по русскому обычаю, с хлебом-солью; кроме хлеба-соли, каждый приносил начатки своего труда: лучший кусок сукна, холста, материи, одним словом — всех возможных товаров, а кто преподносил и денежные подарки. И это делали самые солидные и степенные московские богачи, фабриканты и торговцы, которые торговали с чистой совестью и никаких тысяч не взяли бы за осквернение своей чести. Они просто

см. жур. М. Вн. Д. 1861 г. июнь), по пятилетней сложности (1853-1858 г.), по счетам общей городской казны, доходов 8,039 р. 69 ¾ к., расходов 7,676 р. 75 ¼ к. Городских капиталов всего 103,053 р. 42 ½ к.". В 1896 году, по сообщению городской управы, приход города составлял 60,956 р. 91 к., расход 64.448 р. 20 к. Капитала нет, напротив — город. долг равняется 43,113 р. 90 к.

— 78 —

исстари привыкли делать подарки начальствующим в каждом городе, в котором производили торговые обороты" ¹⁾.

О членах думы и других лицах, исправляющих городские должности, автор "Воспоминания" говорит: "сколько в старые годы собиралось во время Ильинской ярмарки за места на ярмарочных площадях денег в городской доход, и счета им, кажется, никто не знает. Это поистине было золотое время и роменским жителям, и думе; золото и серебро так-таки и текло рекой в полном смысле этого слова: бумажных денег ведь тогда было очень мало. Так как в те времена не было никакого правильного контроля над членами думы и назначаемыми от нее на каждую ярмарку сборщиками поземельных денег с площадей, то все служившие отводчиками мест и сборщиками ярмарочных денег наживали себе порядочное состояние. Нечего вспоминать про очень старые годы, когда члены думы, магистрата, бывшего при нем словесного суда, все чины полиции и и всякого рода сборщики понаживали себе очень доходные дворы, лавки и порядочные капитальцы. Я начну только с двадцатых и тридцатых годов, от которых есть еще живые свидетели. Есть еще некоторые старики, которые сами были сборщиками денег на ярмарочных площадях, и передают, как они по несколько раз в день носили в думу мешками золото и серебро и ссыпали его, как полову, без всякого счета; после уже голова и члены считали и записывали в приходные книги, сколько им Бог положить на душу". ²⁾

"О размерах заработков тех роменцев, которые имели дворы вблизи ярмарочной площади, можно судить по сле-

¹⁾ Ив. А. Курилов. Воспомин. стар. об Ильинской ярм, Киев. Стар. 1893 VI, 55-56.

²⁾ Там же, стр. 54-56. Относительно мешков золота и серебра в воспоминание стариков надо внести некоторую поправку. На основании манифеста 9 апр. 1812 года, получившего действие только с 1817 года, предписано было принимать в казну все подати и сборы только государственными ассигнациями и медной монетой. Вновь разрешен был прием в казну золота и серебра 11 декабря 1830 года. Потому-то в инструкциях от думы сборщикам городских ярмарочных денег каждый раз, в период 1817-1830 г.г., подтверждалось это. Напр. в инструкции 1825 года говорится: "по окончании же такового сбора, составя против врученного им самовернейший реестр, с пояснением в нем, с какого торговца и сколько именно получено ими процентных или же местовых денег, и утвердя тот реестр своими подписями, обязаны они доставить его в сию думу вместе с деньгами, при чем должны они при сборе тех денег получать от торговцев деньги медной монетою и ассигнациями, а "отнюдь не золотою и серебряною монетами". Разумеется, "самовернейший реестр не исключал возможности вносить в него, "сколько им Бог положит на душу". (Из дела № 298).

— 79 —

дующему: некоторые домовладельцы помещали у себя от 50 до 80 душ купеческих приказчиков и рабочих, за содержание которых хозяин их платил по рублю в день с человека; это собственно за харчи, а квартира оплачивалась отдельно; Ильинская же ярмарка продолжалась месяц и больше. Нечего и говорить о тех случаях, когда подвыпивший приказчик или сам купец накуролесит; тогда гости таровато заглаживали свои грехи". "По окончании ярмарки хозяева обыкновенно получали подарки: дарили также горничных, поваров, дворников" ¹⁾. Все это разжигало аппетиты роменских жителей до того, что они совсем забывали меру. "По рассказам купцов (между прочим известного П. П. Гладкова), говорит И. С. Аксаков, они брали деньги даже с крестьян за то, чтобы пустить их в сарай во время дождя" ²⁾.

По нынешним рассказам жителей, многие из них за наем домов на время одной Ильинской выручили более, чем за целый год за те же дома в настоящее время. Самые дома строились из очень легкого материала, с рассчетом только на летнюю жизнь в них. Для собственного житья хозяева имели небольшие теплые помещения.

Особенно высоко поднялась наемная плата за квартиры и лавки с учреждением Маслянской оптовой ярмарки ³⁾.

"Громадное стечение народа на Ильинской ярмарке приносило большие выгоды не только обывателям, владевшим лавками и дворами вблизи ярмарочных площадей, но зарабатывали от него и все бедные жители предместий города и ближайших селений и хуторов. Одни из них пекли хлеб и варили разные простые кушанья, которые выносили по несколько раз в день на конную площадь и продавали; другие, более способные к торговле, строили на площади ташевки, делали квас, сбитень, солили огурцы и продавали разные огородные овощи. Городские ремесленники, портные и сапожники, строили также на время ярмарки балаганы, где занимались починкой и шитьем новых сапог и платья, отчего имели также хороший заработок" ⁴⁾. Даже в первые

¹⁾ Там же, стр. 56-57.

²⁾ Аксаков. Исследование, стр. 100.

³⁾ Аксаков, стр. 99.

⁴⁾ "Воспоминание сторожила" стр. 53-54. — Легко нажитые деньги не шли однако впрок роменцам. Рассказывают, что по окончании Ильинской в городе начиналось между простым народом повальное пьянство. Многие в течение нескольких дней спускали все свои заработки.

— 80 —

годы по переводе Ильинской в Полтаву беднейшие из роменцев отправлялись туда в июле месяце на подобные промыслы. "Женщины и девушки роменские ездили и нанимались по дворам, в которых квартировали купцы и их приказчики, за горничных и кухарок и учили полтавских хозяек печь хлеб и варить кушанья ярмарочным людям, а некоторые из них самостоятельно на конной площади занимались печением хлеба и приготовлением обедов для простонародья; этим они зарабатывали каждую ярмарку порядочные деньжонки" ¹⁾.

Можно приблизительно высчитать, сколько получили за ярмарки лавковладельцы гостиного двора. Мы будем иметь в виду таксу, установленную кн. Репниным в 1817 году, так как она действовала, как выше было сказано, почти до конца ярмарки. В отзыве губернатора Ознобишина, приводимом нами в приложениях и относящемся к 1847 году, говорится, что лавковладельцы увеличили свои требования к купцам до чрезвычайности; следовательно, скорее был перебор, чем недобор, сравнительно с таксой. По таксе кн. Репнина наивысшая плата за лавку 300 р. в год, наинизшая — 150 р., наивысшая за незастроенное место — 75 р., наинизшая — 50 р. Положим среднюю плату за лавку 200 р. и за незастроенное место 65 р. Всех нумеров владельческих лавок было 280, из них незастроенных к 1845 году было всего 6 мест ²⁾. Посчитаем незастроенных лавок во весь период ярмарки на новом месте — 30, имея в в виду большое их количество в первые годы. Тогда годовой доход лавковладельцев определится в 51,950 рублей. Для последних двух десятилетий существования в Ромнах Ильинской ярмарки эта цифра, по всей вероятности, ниже действительности, на что существуют некоторый указания ³⁾. Такса притом не исключала возможности и частных сделок.

¹⁾ Воспоминание старожила, стр. 64.

²⁾ "Некоторые свед. о Ромен. ярмарке", рукопись 1845 года.

³⁾ 21 июля 1827 года поветовый стряпчий Пилипенко писал думе, что торговцы, занимающие башни в московском и панском рядах, отдают уже от себя другим торговцам подташки "к дороге состоящие", на что они не имеют права, ибо подташки находятся на городской земле; а берут они за эти подташки очень дорого; именно подташек у башни московского ряда они сдают за 400 руб., подташек у башни панского ряда — за 100 р. Стряпчий предлагает думе взять подташки в свое заведывание и не брать за них так дорого, а брать "сообразно начальственным распоряжениям" (из дела № 298). В 40-х годах ген.-губер. кн. Долгоруков делал внушение лавковладельцам

— 81 —

Мы упомянули выше, что учрежденный кн. Куракиным в 1804 году ярмарочный комитета, для сбора процентных денег на постройку каменного гостиного двора существовал до 1845 года. В этом году он был преобразован, о чем мы скажем ниже, но сбор денег не прекращался все время. Собрано было с наросшими процентами: К 1813-му году — 21,302 р. 83 ¼ к.

Несмотря на собранную столь значительную сумму, роменцы так и не собрались приступить к постройке каменного гостиного двора, пока ушла от них и самая ярмарка.

V.

В Ромнах составилось убеждение, что перевод Ильинской ярмарки в Полтаву — исключительно дело ген.-губернатора Кокошкина и что дело это подготовлено было им поспешно, в один или два года. Тут, конечно, многое позабыто. Из ген.-губернаторов больше всех сделал для перевода ярмарки предшественник генерала Кокошкина, кн. Долгоруков, и действовал он в этом направлении довольно долго, во все время своего управления краем (1840-1847).

Что главное руководство в этом деле принадлежит ему, доказывается последовательностью действий по этому вопросу нескольких, сменившихся при нем, гражданских губернаторов: Аверкиева, Селецкого, Ознобишина, которые иногда и оговариваются в своих бумагах, что действуют по приказанию г. генерал-губернатора. Когда кн. Долгорукова сменил в должности ген.-губернатора генерал Кокошкин, дело находилось в таком положении, что новый начальник края должен был уже стать за, или против перевода яр-

соблюдать умеренность. Аксаков тоже замечает, что в 40-х годах роменцы "неумеренно" возвышали плату за помещения (Исслед., 100).

¹⁾ Такая скудость данных о количестве собранных денег по годам объясняется следующими словами указа Полтавского губ. правления от 7 августа 1863 года: "существовавший с 1804 по 1845 год комитет из владельцев лавок в гостином дворе, хотя и имел книги, выдаваемые председателем оного, предводителем дворянства, на записку сбора суммы на устройство каменного гостиного двора, но оные не были представляемы куда-либо на ревизию, и ныне таковых книг в делах комитета и городской думы не оказалось". См. прилож., в отделе "материалов", — № XV.

— 82 —

марки. Кокошкин стал за перевод, и вопрос получил окончательное решение.

Какие причины вызывали перевод ярмарки из Ромна? Трудно теперь выяснить дело, как следует. Официальные документы не дают указаний на главные мотивы действий тогдашнего начальства, а вся та обстановка, среди которой возникали, сталкивались, заменялись одно другим многоразличные настроения действующих лиц, исчезла пока для нас. Разве появятся когда-нибудь мемуары наблюдательного и беспристрасного человека, притом стоявшего в курсе дела, и они может быть откроют настоящие причины.

В кипе лежащих пред нами бумаг — копий прошений роменских обывателей, жалоб их, "мнений" купцов, докладных записок губернатора и проч. — заключается десятилетняя история пререканий роменцев с начальством из-за своей ярмарки. В этой цепи пререканий можно усмотреть два явления: 1) правоту начальства и неправоту роменцев, что касается разных злоупотреблений со стороны последних ярмарочными порядками, и 2) неправоту начальства и правоту роменцев, когда дело касается перевода из Ромна самой ярмарки. Все аргументы начальства в пользу перевода основывались на двух положениях: что ярмарка в Ромнах начала упадать и что Полтава есть наиболее удобный пункт для ее поднятия. Но факт упадка ярмарки был безусловно неверен и тогда же довольно успешно опровергнут, а выбор пункта для возрождения ярмарки уже с самого начала представлялся весьма сомнительным. Между тем, после первой неудачи (в 1843 г.), вопрос о переводе ярмарки был поднять местным начальством другой раз, и ярмарку всетаки получила именно Полтава. Видно, что дело о переводе покоилось не на аргументах за, и против перевода, а на чем-то другом. Нам кажется, что на начальствующих лицах. Роменцы "раздражили начальство", — только не то начальство, при котором была переведена ярмарка, и не теми действиями, о которых говорят в Ромнах.

Возвышая беспощадно цены на все ярмарочные помещения и деспотически распоряжаясь на ярмарке, жители Ромна, в особенности лавковладельцы гостиного двора, не терпели ничьего вмешательства в ярмарочные дела. Они смотрели на ярмарку, как на нечто органически сросшееся с городом и составляющее их неотъемлемую собственность. Роменцы не

— 83 —

чаяли конца своим доходам. О постройке каменного гостиного двора они не заботились, относили это предприятие в неопределенное будущее. Между тем неудобства и дороговизна помещения вызывали все большие и большие жалобы приезжего торгового люда. За жалобами торговцев следовали воздействия начальства. Но на каждое распоряжение или даже предложение губернского начальства, вызванное беспристрастными попечениями последнего о ярмарочной торговле вообще, но клонившееся к материальному ущербу роменцев, они отвечали отказом, жалобами высшему начальству, иногда по нескольку раз об одном и том же, не всегда заботясь даже о сдержанности в выражениях. Нельзя не видеть, что поведение жителей Ромна относительно губернских властей было вызывающим. Понятно поэтому, что раз пущенная кем-то в обороте мысль об отнятии вовсе у Ромна ярмарки нашла в губернской администрации, а вслед за нею и в штате ген.-губернаторском, подготовленную почву. Какой город должен наследовать Ромну в этом случае? Разумеется, тот, который считается столицей края, где живет все высшее начальство, могущее охранить интересы торговли, и где сосредоточена вся местная интеллигенция, которая в состоянии оценить значение ярмарки. Встреченные ген.-губернатором кн. Долгоруковым затруднения в осуществлении плана перевода ярмарки, а тем более постигшая его неудача, должны были сильно задеть его самолюбие, так как подрывали престиж его власти в самом подчиненном ему крае. В таких случаях редко встречаются примеры самообуздания, когда человек, во имя гражданских целей, отказывается от дальнейшего настояния на выполнении своих желаний. Кн. Долгоруков, очевидно, не принадлежал к этим редким людям. Деятельность его по отношению к роменским лавковладельцам после 1843 года представляет ряд репрессий. Нечего и говорить, как должны были работать в желательном для ген.-губернатора направлении все подчиненные ему чиновники. За время управления краем князя Долгорукова они настолько проникались известным направлением в отношениях своего начальника к жителям Ромна, — направлением, небезвыгодным притом для них самих, что постарались дать это направление и действиям нового ген.-губернатора. Сами же роменцы, своею заносчивостью, как увидим ниже, помогли им в этом.

— 84 —

Изложим кратко десятилетнюю борьбу роменцев с властями за Ильинскую ярмарку ¹⁾.

Дело началось с того, что высшее начальство обратило внимание на жалобы торговцев о непомерном возвышении цен хозяевами на лавочные места. В 1841 году кн. Долгоруков предписал губернатору созвать в Ромне во время Ильинской присутствие из местного предводителя, полициймейстера, градского головы и депутатов, как от лавковладельцев, так и от приезжего купечества, для рассуждения об улучшении ярмарочной торговли; этому присутствию представлено было, между прочим, и предложение, обсуждавшееся еще на предыдущей Ильинской, — составить новую табель лавочных цен. Лавковладельцы решительно восстали против этого и тогда же подали письменное заявление, в котором говорили, что они повторяют свое прошлогоднее "мнение", что учреждение таксы на наем лавок они считают нарушением своих прав собственности ²⁾.

Тогда губернатор Аверкиев в конце того же 1841 года, вероятно по желанию ген.-губернатора, сделал ему представление о перевод ярмарки в Полтаву. Основания для перевода выставлялись следующие.

1) Ярмарка в Ромнах, по сведениям, стала упадать.

2) Ее можно поднять только в Полтаве, устроив там прочные и обширные помещения для ярмарки.

3) До Полтавы ближе доставка "стромких и тяжелых" товаров с юга России.

4) В Полтаве для торговли будут особые выгоды от съезда дворянства на выборы и от приезда обывателей в губернские присутственные места и для помещения детей в учебные заведения.

5) Непроданные на Ильинской ярмарке товары везутся на Успенскую в Харьков. Полтава ближе к Харькову, чем Ромны, на 100 верст с лишним.

6) В Полтаву ближе ездить будет на ярмарку из Одессы, Николаева, Таганрога, Донских станиц, Кременчука, Харькова и проч.

¹⁾ Копии документов, на которых основывается дальнейший рассказ и которые помешены в приложениях, найдены нами в бумагах роменского поч. гражд. Е. А. Бабакова, которому приносим здесь искреннюю благодарность.

²⁾ См. приложение № IV, в "материалах" к статье.

— 85 —

Князь Долгоруков предписал губернатору отобрать мнение по этому вопросу на следующей Ильинской у купечества. Аверкиев через роменского полицеймейстера полковника Шиланского обратился к купцам, которые и подали Шиланскому 30 июля 1842 года письменный отзыв для представления ген.-губернатору. Под отзывом подписалось 83 человека приезжего купечества ¹⁾. Купцы просили оставить ярмарку в Ромне и возражали следующим образом:

1) Ярмарка в Ромне не падает, а возвышается.

2) От съезда дворян и других лиц может быть небольшая польза только местным мелочным торговцам, а не оптовым ярмарочным купцам.

3) Из Ильинской товары никогда не идут в Харьков на Успенскую ярмарку, а идут в Кролевец на Кресто-Воздвиженскую; в Харькове же ждут купцов товары, привезенные заблаговременно.

4) С южными городами идет торговля в Харькове на Успенской и Крещенской ярмарках. В Ромны они сами привозять свои товары, а не покупают здесь; но их товары незначительны: это бутылочные вина, да нечиненные кожи и овчины.

5) На Ильинской идет значительная торговля с западным краем и с Польшей, откуда покупщикам ближе в Ромны, чем в Полтаву.

6) Ромен — центральный пункт между ярмарками: Нежинской, Сумской, Коренной, Харьковскими и Кролевецкой; в Ромне у купцов центральный склад товаров.

7) Местоположение Ромна удобно для торговли.

8) От перевода ярмарки в Полтаву нарушится равновесие между оптовыми ярмарками; товары не будут поспевать на другие ярмарки вовремя; капиталы не поспеют на Нижегородскую ярмарку и может произойти "стеснение в знаменитой ее торговле".

Несмотря на основательные возражения купечества, кн. Долгоруков 6 октября того же 1842 года представил министру внутр. дел о переводе ярмарки. Но роменцы не дремали. Узнав лишь о желании ген.-губернатора перевести ярмарку, они еще 6 марта 1842 года обратились с просьбой

¹⁾ См. прилож. № VI, в отделе "материалов".

— 86 —

к министру внутр. дел об оставлении ярмарки в Ромнах. В просьбе своей роменцы повторяют аргументы купцов, с присоединением указаний на древность торговли в Ромнах, на то, что предки их, "по предложению благодетельного кн. Куракина" пожертвовали своими садами, левадами, огородами для нового гостиного двора, что на постройку каменных лавок собрано уже капитала до 700,000 руб., и с лирической частью о том, что из сердец их хотят вырвать благодарную память об Императоре Александре I и "благодетельном" князе Куракине и что городу грозит разорение и даже участь — обратиться "в пустыню". Они, впрочем, основательно прибавляли, что торговли насиловать нельзя, что "Полтава также с незапамятных времен имеет у себя 4 ярмарки, но ни одна из них доныне не возвышается".

Просьба жителей Ромна осталась без ответа. Тогда они, по их словам, "вторично утруждали г. министра внутр. дел просьбою" 14 августа того же 1848 [1842] года, с приложением и мнения купцов, "но и на сию не имели никакого разрешения". Это побудило их в январе 1843 года обратиться с прошением к шефу жандармов графу Бенкендорфу, как к ближайшему лицу к Государю Императору и умолять его заступиться за них ¹⁾. Действительно ли гр. Бенкендорф заступился за Ромен, или сам министр внутр. дел не стал на сторону ген.-губернатора, только в скорости, 9 Февраля 1843 года, он прислал кн. Долгорукову следующий ответ: "на представление вашего сиятельства, от 6 Октября 1842 г., по сношению моему с г. министром финансов, сим честь имею ответствовать, что по представлению вашему я нахожусь в невозможности ходатайствовать у Государя Императора о переводе Ильинской ярмарки из Ромна в Полтаву, по несоответственной местности края, равно и могущим произойти от того транзитной торговле, а вместе с тем и казне убыткам. Извещая вас о сем, прошу оставить эту ярмарку на прежнем положении и наблюдать на будущее время все на сей предмет существующие законы ²⁾.

На этот раз ярмарка, казалось, была спасена.

Между тем лавковладельцы, "действуя, как выражался впоследствии губернатор Ознобишин, вопреки указаний

¹⁾ См. прилож. № VII, в "материалах" к статье.

²⁾ Брошюра Т. Балюры, оттиск из "Московских ведомостей" 1863 года, стр. 4.

— 87 —

в утвержденных главным начальством края таксах, увеличивали до чрезвычайности требования свои с торговцев, занимавших у них лавки." Поэтому продолжались жалобы. Исправляющий должность губернатора Селецкий попробовал было составить новую таксу, но кн. Долгоруков не утвердил ее, предписав губернатору 10 Ноября 1844 года ограничиться пока одним внушением владельцам лавок — не возвышать цен за наем, "предваряя их, что если и за сим они не умерят своих требований, то будут постановлены положительные и более ограниченный правила" ¹⁾.

Тем временем кн. Долгоруков обратил внимание на учрежденный еще кн. Куракиным в 1804 году комитет для сбора денег на постройку каменного гостиного двора. Комитет этот, о составе которого мы говорили выше, не желал никому давать отчета в своей деятельности и собранных суммах. Ген.-губернатор, воспользовавшись изданным 27 июля 1843 года, Высочайше утвержденным положением комитета министров об учреждении особых ярмарочных комитетов, цель которых состояла в изыскании и извлечении для городов доходов от ярмарок, — уничтожил, с разрешения министра вн. дел Куракинский комитет и заменил его в 1845 году новым, составленным из городничего, уездного судьи, городского старосты и словесного судьи. У прежнего комитета отнято было заведывание собранной суммой (к тому времени около 200,000 руб. сер.) и передано новому комитету. Назначенный в 1845 году новый гражданский губернатор Ознобишин дополнил, с утверждения ген.-губернатора состав комитета городским головой, гласными думы, стряпчим и уездным землемером; вместо уездного и словесного судей он предложил лавковладельцам выбрать в комитет от себя депутата. Но владельцы, подав жалобу в сенат, что они отстранены от своей собственности (лавок) и от капитала, выбирать депутата отказались. Сенат, потребовав справку от Полтав. губ. правления, ответившего, что капитал есть собственность всего города, жалобу лавковладельцев оставил без последствий.

Новый ярмарочный комитет должен был продолжать и сбор денег на постройку каменного гостиного двора; отчетностью он подчинен был казенной палате.

¹⁾ "Некотор. сведение о ром. ярмарке. рукоп. 1845 г.

— 88 —

Тут губернатор обратил внимание на то, кто такие эти лавковладельцы, тормозящие всю ярмарочную торговлю из личных своих видов? откуда и по каким правам достались им лавки? Вникнув в дело, он нашел, что кн. Куракин еще в 1803 году предписал роменской думе выдать узаконенные данные всем лицам, получившим места в новом гостином дворе взамен их лавок на старой площади. Когда он потребовал у думы об этом сведений, оказалось, что выдано было думой только 50 данных на 111 №№ лавок; остальными 173 лавками гостиного двора частные лица владеют без данных. Правда, кн. Куракиным был учрежден в 1805 г. комитет для поверки правильности приобретения лавочных мест в новом гостином двор, но комитет этот просуществовал до 1831 года и ничего не разъяснил ¹⁾. Губернатор справедливо заподозрил его в умышленном затягивании дела. Тогда он в двух представлениях своих кн. Долгорукову (от 23 Октября 1845 г. и 7 Янв. 1846 г.) подробно изложил основания, по которым полагал возобновить комитет для поверки прав на владение лавками нынешних хозяев их. Кн. Долгоруков сделал отзыв об этом министру внут. дел, который и согласился 24 июля 1846 года на учреждение комитета. Комитет был составлен под председательством вице-губернатора, из полтавского уездного предводителя, губернского прокурора, полтавского городского головы и двух депутатов от владельцев лавок. Министр внутр. дел оговорил, что оспариваемые лавочные места не могут быть отобраны у владельцев по одним определениям комитета, но предъявляемые владельцами документы должны быть в сомнительных случаях представляемы "на рассмотрение подлежащего судебного места". Лавковладельцы отказались от участия и в этом комитет, и подали министру вн. дел жалобу на действия губернатора по учреждению обоих комитетов. Министр жалобу оставил без последствий, а ген.-губернатор приказал (28 Сентября 1846 г.) открыть действие комитета и без участия депутатов от лавковладельцев.

¹⁾ Об учреждении этого комитета и об его закрытии кн. Репниным у нас было упомянуто во II главе. Временем учреждения его ставится в позднейших прошениях роменцев 1806 год неправильно; по документам, заключающимся в деле думского архива № 298, видно, что он учрежден был в 1805 году.

— 89 —

Это было последнее распоряжение кн. Долгорукова по этим делам. 11 Апреля 1847 года он оставил должность.

Тогда лавковладельцы подали одно за другим два прошения министру внутренних дел (26 Мая 1847 г. и в июне 1847 г.), одно об ускорении постройки каменного гостиного двора, считая собранную сумму достаточной и отказываясь делать дальнейшие взносы, другое — с жалобой на губернатора Ознобишина, что он желает нарушить волю Императора Александра I, предполагая строить новый гостиный двор не четырехугольником, как Высочайше будто бы было решено, а застроить площадь корпусами лавок. Разумеется, никакого подобного Высочайшего решения не было ¹⁾. На последние две жалобы министр ответил, что вопрос о постройке нового гостиного двора находится на рассмотрении главного управления путей сообщения и публичных зданий и потому предпринимать теперь какое бы то ни было решение преждевременно ²⁾.

Между тем летом 1847 года был назначен чернигов., полтав, и харьков. ген.-губернатором генерал-лейтенант Кокошкин. В сентябре месяце он приехал в Ромны и был встречен лавковладельцами с жалобой на губернатора Ознобишина. В жалобе этой, написанной на 30 страницах, лавковладельцы широковещательно, с повторениями, излагали ген.-губернатору притеснения, которые они терпят от всех гражданских властей, в особенности от губернатора ³⁾. "Господин гражданский губернатор Ознобишин, перебив на место отправления своей должности, вместо ожидаемого от него попечение о благосостоянии нашем, как от начальника, долженствующего, по наставлению №№ статей, быть нашим защитником и оберегателем прав наших; но напротив того, употребил всю власть на то, чтоб непременно лишить нас и других вотчинников лавок и собранного с оных капитала; сначала предпринял к тому средства утеснительные..." и проч. Вообще жалобщики не скупились на обидные выражения. Ознобишин обвинялся и в том, будто он стращал чрез присланного архитектора лавковладельцев, что отнимет у них собранный капитал, и в том, что подсылал того же архитек-

¹⁾ Надо заметить, что роменцы любили приписывать Высочайшей воле выгодные для них решения властей. Напр., они придавали Высочайшую санкцию даже учреждению Куракинского комитета для сбора денег.

²⁾ См. прилож. № VIII.

³⁾ См. прилож. № VIII.

— 90 —

тора склонять купцов к согласию на предлагаемый им план нового гостиного двора. Ему приписывалось и учреждение новых ярмарочных комитетов, и заторможение постройки каменного гостиного двора: "избирая к утеснению средства", губернатор сам приезжал на Ильинскую в Ромны "и собирал к себе иногородних купцов для какого то неизвестного нам потрактования о гостином дворе" и проч., чем "поселил в душах наших общую тревогу, страх и опасение"... На самом деле, "общую тревогу, страх и опасение" возбуждал у лавковладельцев новоучрежденный комитет для поверки их прав на лавки. Лавковладельцы доказывали в жалобе, что теперь они и не в состоянии представить никаких документов на права собственности, что со времени отвода их отцам и дедам лавочных мест прошло более 4 земских давностей, что ко многим из нынешних владельцев лавки перешли из третьих и четвертых рук, по наследству, по покупкам, за долги и проч. Они умоляли нового ген.-губернатора заступиться за них, защитить их собственность, на которую губернатор делает "покушение". Кокошкин потребовал от губернатора объяснения. Ознобишин, снесшись с председателем комитета, дал весьма сдержанный, точный и фактически обоснованный ответ, опровергая каждый пункт жалобы ¹⁾. В конце он прибавил, что "просьба владельцев в общих видах обнаруживает желание и стремление их удержать за собой право распоряжения всей ярмаркой", между тем как ярмарка помещается в их лавках далеко не вся и не все время, пока происходить. Ответ Ознобишина помечен 4 ноября 1847 года.

Прочитав жалобу и ответ на нее, нельзя не придти к заключенно, что Кокошкин не мог стать на сторону лавковладельцев. Последние своей жалобой вероятно повредили себе в глазах ген.-губернатора, а еще более мог повредить им Ознобишин устными беседами с Кокошкиным. Что ген.-губернатор не принял стороны лавковладельцев, видно из того, что он не воспрепятствовал губернатору перенести дело о правах собственности частных лиц на лавки в сенат ²⁾, и вслед затем он уже энергично хлопочет о переводе Ильинской ярмарки из Ромна в Полтаву.

¹⁾ См. "материалы" № X.

²⁾ Губернатор хотел отнять лавки у некоторых частных лиц и отдать городу. Только в 1852 году сенат решил это дело в пользу частных лиц.

— 91 —

Не знаем после этого, какое значение придавать ходячему в Ромнах рассказу о том, что ген.-губернатору, в бытность его в Ромнах на Ильинской, не угодил роменский городской голова И. С. Терновец. Несомненно только, что этот эпизод, если он и был, упал на подготовленную почву; он должен был подбавить личной горечи к отношениям города к начальству, и без того неприятным. Генерал Кокошкин, судя по расправе его с харьковским городским головой купцом Рудаковым, был человек нрава крутого и энергичного. Он не остановился на половине дороги и добился того, что Ромны лишились своей ярмарки.

О дальнейшей борьбе жителей города за Ильинскую у нас нет под руками подробных сведений. Интересно отметить, что в думском роменском архиве весь вопрос о переводе ярмарки почти не оставил следа. Из частных рук к нам попало тоже весьма немногое. Между прочим, мы имеем копию прошения, с которым обратилось к министру внутр. дел гр. Перовскому иногороднее купечество 8 марта 1850 года ¹⁾. Купцы просили об оставлении ярмарки в Ромне, повторяя аргументы, приведенные в отзыве 1842 года, но прибавляли и несколько новых. Так указывали на весьма важное обстоятельство дешевой попутной доставки в Ромны фабричных московских и других товаров из внутренней России, посредством извозчиков, идущих в Ромен за табаком (специальный товар, которого не имела Полтава); ссылались на неудачную попытку правительства перевести Онуфриевскую ярмарку из Бердичева в Киев, откуда ярмарка по Высочайшей воле должна была опять возвратиться в Бердичев, и проч.; купцы просили министра прислать на место особого чиновника, который бы лично удостоверился в удобствах и неудобствах расположения ярмарки в обоих городах. В октябре того же года жители Ромна обращались со всеподданнейшим прошением об оставлении ярмарки к Государю Императору. И. С. Аксаков, бывший в Ромнах сейчас же вслед за переводом ярмарки, говорит, что в отстаивании ее принимал живое участие и уезд; подано было несколько прошений, жалоб, протестов, ездили в Петербург депутаты. Но ничто не помогло.

¹⁾ См. "материалы", № XI.

— 92 —

Как бы в насмешку над роменцами ген.-губернатор приказал сделать распоряжение "о вызове желающих из обывателей г. Ромна принять участие в постройке гостиного двора в г. Полтави для Ильинской ярмарки, предназначенной к переводу из Ромна." Собранные 30 апреля 1851 года в городскую думу для выслушания предписания губернатора об этом, роменские купцы и мещане ответили, что 14 апреля их уже призывали для той же цели в полицию, но что они дали тогда следующий ответ: "как от жителей г. Ромна прошлого 1850 года в октябре месяце послано Его Величеству всемилостивейшему Государю Императору всеподданнейшее прошение о не переводе из Ромна в Полтаву Ильинской ярмарки и об устройстве в г. Ромне на собранный здесь, владельцами лавочных места принадлежащий, капитал каменного гостиного двора, и на то прошение не объявлено никакого Высочайшего разрешения, то они, купцы и мещане, не в праве объявлять от себя желание или нежелание на постройку в г. Полтаве гостиного двора"; "каковой отзыв, прибавляли собравшиеся, они и теперь утверждают" ¹⁾.

Напрасно роменцы в 1851 году ждали Высочайшего разрешения в благоприятном для себя смысли. Государь еще 6 июля 1850 года утвердил решение комитета министров о переводе ярмарки. Когда же ген.-губернатор 14 января 1852 г. донес Государю, что в Полтаве все готово к помещению Ильинской ярмарки, Император Николай повелел приступить к переводу ее с 20 июля того же 1852 года, не ожидая планов на постройку в Полтаве каменного гостиного двора.

Так Ромен лишился Ильинской ярмарки. "Нежин и Сумы говорили, замечает Аксаков, что это Ромну поделом за его проделку с их ярмарками. Купцы говорили, что не поедут.... Однако же поехали". И не только поехали, а еще вручили в Полтаве ген.-губернатору и присланному из Петербурга чиновнику благодарственные адреса за перевод ярмарки ²⁾. Если генералу Кокошкину удалось одержать верх над противниками в Петербурге и добиться для своего

¹⁾ Дело думского архива № 1896-й, 1851 года, чуть ли не единственное касающееся перевода ярмарки.

²⁾ Исследование, стр. 98. Балюра: "Об. Ильин. ярм.", оттиск из "Москов, вед." 1863 г., стр. 6.

— 93 —

предприятия Высочайшей санкции ¹⁾, то кто и что могло поставить препятствие его воли во вверенном ему крае? Были приняты все меры, чтобы ярмарка удалась на новом месте. И ярмарка настолько "удалась", что даже обманула такого наблюдателя, как Аксаков.

Сам Кокошкин в 1852 году доносил государю следующее:

"Высочайшая воля Вашего Императорского Величества, воспоследовавшая на всеподданнейший доклад мой 14 января сего года, исполнена: Ильинская ярмарка 20 июля открыта в Полтаве торжественным молебствием, при многочисленном стечении иногороднего и местного купечества, дворянства южного края и нескольких тысяч народа, более из губерний северных и юго-западных. Ярмарочный гостиный двор в центре города, ко дню открытия составился из 5 каменных корпусов, в коих 134 лавки, из 11 корпусов деревянных, под железными крышами, вновь выстроенных, вмещающих 168 лавок, и 214 балаганов, — всего 510 нумеров. Все эти лавки наполнены были российскими и иностранными товарами.

"Конно-шерстяная площадь, разделенная на кварталы, на пространстве 90 десятин, у берега реки Ворсклы, наполнялась лошадьми заводскими и степными, шерстью разных сортов, коей было 110 т. пуд., кожами, овчинами, холстом, рыбою, солью, смолою, дегтем, маслом, скипидаром, табаком и прочими российскими грубыми фабричными изделиями и продуктами.

Все сии товары были привезены на полтавскую Ильинскую ярмарку с запада и юга, на 12 т. подводах, суммою до 14 мил. руб. сер.

¹⁾ Роменцы рассказывают, что за Ромен стоял сам наследник цесаревич. Вот записанный нами рассказ об этом 80-летнего старика, Л. С. Т-ца. "Роменцы ходатайствовали в Петербурге, пустили в ход все связи окружных помещиков и добились того, что перевод ярмарки был отложен до окончания постройки шоссе от Харькова до Полтавы. На стороне роменцев был сам наследник Александр Николаевич. Тогда Кокошкин, бывший в то время в Петербурге, упал перед Государем Николаем Павловичем на колени и сказал: "Ваше Величество! мне нельзя возвращаться во вверенные мне губернии, потому что выезжая, я обещал перевести ярмарку в этом же году (в 1852)". Государь сказал: "встань, старик, поезжай в свои губернии, ярмарка будет переведена". Наследник цесаревич видел Кокошкина, выходящего из кабинета государя, и сам вошел туда. Когда он узнал, о чем просил Кокошкин, то стал просить государя за Ромен. Но государь сказал "оставь старика! Стоит ли из за этого волноваться?" Таким образом перевод был решен в тот же год.

— 94 —

"Иногороднее российское и иностранное купечество, изумленное неожиданным появлением на пустопорожных площадях Полтавы обширного, безопасного и красивого ярмарочного гостиного двора, устройством и удобностью оного во всех отношениях для торговли, немедленно наняло все лавки, а площади, прилегающие к сему гостиному двору, застроило балаганами.

"Торговля шла быстро, в особенности оптовая, и продано товаров на сумму за 9 мил. руб. сер.

"При сравнении сей ярмарки с ярмаркою, бывшей в Ромнах в 1851 году, оказывается, что в Полтаву было привезено товаров более на сумму 4,300,000 руб. и продано в Полтаве более на сумму 3,500,000 руб. сер.

"Таковые счастливые результаты коммерческих оборотов столь значительных капиталов вполне убедили иногороднее купечество, торгующее на юго-западных ярмарках, что Полтава есть самый выгодный пункт для их торговли, в удостоверение чего они представили мне письменные адресы, в коих, воссылая теплые молитвы о здравии и благоденствии В. И. В., просят меня повергнуть пред В. В. благоговейную их признательность за всемилостивейшее указание им столь выгодного пункта для большого развития торговли с юго-западной частью России, в городе столь достославном, где они нашли, с полной безопасностью, все удобства размещения огромных масс товаров, которые были доставлены не только торговавшими всегда на Ильинской ярмарке, но и многими торговыми домами, не бывавшими никогда в Ромнах, — обстоятельство, убеждающее, что в круг торговой деятельности Полтавской ярмарки вступили и новые промышленники из губерний, которые, по отдаленности от Ромна, не принимали прежде участия в торговле на роменских ярмарках.

"Сознание больших выгод для сельской промышленности и овцеводства от перевода Ильинской ярмарки в Полтаву изъявило также письменно дворянство Екатеринославской губернии и из 15 уездов Полтавской губернии — дворянство 12 уездов" ¹⁾.

Аксаков, тоже обманываясь на счет успеха перевода ярмарки, оценил по достоинству меры, принятые при этом.

¹⁾ Всеподдан. докладная записка Черн., Полт, и Харьк. ген.-губернатора от 14 Сент. 1852 года. В полном виде — см. "материал" № XII.

— 95 —

"К успеху ярмарки служила много уверенность купечества, что эта ярмарка в особенности покровительствуема местным начальством, которое изыскивало все возможные способы, чтобы доставить торговле простор и удобство. Были приняты все меры к обеспечению дешевого продовольствия и устранению излишней дороговизны на квартиры от небывалого в городе стечения народа. Заботливость местного высшего начальства доходила до того, что, желая присвоить полтавской ярмарке общий характер возникновения ярмарок, какую-нибудь религиозную причину народного сборища, — оно вспомнило про чудотворный образ в с. Горбаневке, в 5 верстах от Полтавы, и распорядилось об установлении ежегодного крестного хода для перенесения иконы из Горбаневки в Полтаву на все время Ильинской ярмарки. Малороссия не в такой степени любит церковные процессии, как Великая Русь: крестные ходы в ней редки, и не смотря на все усилия начальства, не смотря на утвержденный церемониал с конными жандармами и гарнизонными солдатами, ему не удалось сообщить крестному ходу той торжественности, того искреннего религиозного характера, которым запечатлены все подобные, сами собою создавшиеся, явления религиозной жизни народа на Великой Руси" ¹⁾.

"Тем не менее ярмарка удалась блистательно" ²⁾. На Ромны перевод ярмарки в первое время подействовал самым подавляющим образом. Дело в том, что одновременно с вопросом о переводе ярмарки ставился вопрос и о переводе ярмарочного капитала, которого, как мы выше видели, собралось к этому времени 266,000 р. сер. Ген.-губернатор находил, что так как капитал взносился на будущие ярмарочные потребности, то он и должен соп-

¹⁾ Исследов., стр. 115. В письме к родителям Аксаков резко осуждает эту меру: "Ничего не может быть возмутительнее, как это употребление к своим услугам религии: отыскал Кокошкин где-то, верст за 5, какую-то явленную икону и приказал носить ее каждый год 10 июля в Полтаву, чтобы крестным ходом начинать ярмарку. Народ поддается на эту удочку; а если пустить в ход несколько нелепейших рассказов в роде тех, которые ходят об Ахтырке и коренной — и наконец так несправедливый и деспотический поступок Кокошкина еще более увенчается успехом". И. С. Аксаков в его письмах. Т. III. стр. 39.

²⁾ В том же письме (из Ромна от 4 июля 1854 г.) Аксаков говорит: "Благодаря стараниям Кокошкина, ярмарка, переведенная им Ромна, не смотря на все противодействие купцов и роменских жителей, утвердилась в Полтав совершенно. Теперь это третья ярмарка. Еще на первой купцы, по его желанию, поднесли ему благодарственный адрес, купцы иногороднее, от него независящие! Все до одного его ругают и все, по русскому обыкновению, трусят и подличают". Там же, стр. 39.

— 96 —

ровождать ярмарку в ее будущее местопребывание. В этом смысле он и сделал представление министру вн. дел. Но комитет министров, куда внесено было министерством вн. д. представление ген.-губернатора, нашел, что несправедливо лишать Ромны всего капитала, а следует разделить его на две неравные части, пропорционально взносам двух сторон: владельцев лавок и купцов-нанимателей. С самого 1804 года первые взносили по 25% наемной цены, вторые 10%. По приблизительному расчету на долю первых приходилось 160 тысяч, на долю вторых 106 тысяч. Комитет министров и решил 106 тысяч рублей купеческих перевести в Полтаву на устройство каменного гостиного двора. Положение комитета министров было Высочайше утверждено 15 мая 1851 года, т. е. как раз к переводу ярмарки.

В таком подавленном, крайнем положении города, не растерялись владельцы лавок роменского гостиного двора, искушенные в письменной борьбе с начальством. Они решились еще раз попытаться отстоять лавочный капитал и принесли на постановление комитета министров всеподданнейшую жалобу Государю Императору, "изъясняя, что вопрос о правах собственности на этот капитал подлежит судебному рассмотрению и что оный решен комитетом министров в то время, как относящиеся к делу документы находились в рассмотрении правительствующего сената; они ходатайствовали о пересмотре дела в сенате судебным порядком. Государь повелел комитету министров вновь пересмотреть дело, и 31 августа 1851 г. утвердил новое положение комитета, по которому повелевалось правит. сенату дать делу о Роменском ярмарочном капитал надлежащее направление, "не стесняясь положением комитета г.г. министров 15 мая 1851 года" (т. е. прежним утверждением государя). Сенат препроводил дело на заключение министра вн. дел, который и представил о нем в сенат свои соображения. Министр находил, что справедлив в всего было бы употребить весь собранный капитал на его первоначальное назначение, т. е. на постройку каменного гостиного двора в г. Ромнах для двух оставшихся в нем ярмарок, так как капитал не принадлежит ни городу (ибо во взносах участвовало много частных лавковладельцев), ни частным лицам (ибо во взносах принимал участие и город, да и невозможно было бы указать, кому из частных лиц какая именно сумма при-

— 97 —

надлежит), ни Ильинской ярмарке исключительно, ибо процентный сбор считался с годовой наемной цены лавок, а в городе были еще и Вознесенская и Маслянская ярмарки. Сенат согласился с заключением министра и 9 апреля 1855 года определил: "Весь без исключения капитал, собранный с лавок роменского гостиного двора, употребить согласно первоначальному его назначению на постройку гостиного двора в г. Ромне, сообразно с нуждами и потребностями двух роменских ярмарок, Вознесенской и Маслянской, с тем, чтобы как частным лицам, так Роменскому собору и самому г. Ромну предоставлено было в полную собственность то количество лавок в новом, предполагаемом к постройке гостином дворе, сколько они имеют в настоящее время в старом" ¹⁾.

Таким образом капитал остался за городом.

Мы сказали выше, что перевод Ильинской подействовал на Ромны подавляющим образом. Действительно, в первое время по потере ярмарки город был в унынии. В первый год после перевода, если верить тогдашним записям, население города уменьшилось более чем на шестую долю, с 6031 души в 1851 г. упало до 4907 душ в 1852 г. А. Терещенко, приводящий эти цифры в своем статист. описании Ромна за 1859 год, замечает: "город до перевода Ильинской ярмарки в Полтаву освещался, а с того времени освещение прекращено". Жители, по словам Аксакова посетившего город в 1854 году, выражали сожаление, что не спохватились раньше и не построили во время каменного гостиного двора. Теперь главный доход, от ярмарочной торговли, прекратился, местная же торговля в городе незначительна: всего 65 лавок, да и те "все производят самую мелочную торговлю" ²⁾. Кто особенно пострадал, так это простой люд, городской и пригородный сельский. Никогда уже, после 1851 года, не было в Ромнах такого стечения народа, как это бывало во время Ильинской: в каждую Ильинскую город и ближайшие села должны были помещать и продовольствовать у себя около 40,000 человек и огромное количество скота. Теперь эту деятельность жителей, направленную на заготовление запасов и на способы продовольствование ярмарки, приходилось сократить в несколько раз: стечение народа на Маслянскую и Вознесен-

¹⁾ См. прилож. № XIII, в отделе "материалов".

²⁾ Исслед., стр. 100-101.

— 98 —

скую ярмарки никогда не достигло более, чем 10 тысяч душ ¹⁾. Да и времена года, в которые собирались эти ярмарки, были менее благоприятны для подобных заработков, чем сроки Ильинской. Немудрено, что Роменские мещане и ремесленники не могли сразу расстаться с привычной летней ярмарочной деятельностью и многие годы ходили к Ильинской в Полтаву на заработки. Множество легких летних построек в городе, за которые брались во время Ильинской большие деньги, оказались лишними; домовладельцам нужно было приспособлять их к другим целям. Весьма чувствительные потери понесли от утраты Ильинской окружные помещичьи хозяйства, сбывавшие на ярмарке по выгодным ценам разные хозяйственные продукты для гостиниц и ресторанов и прасольские товары — непосредственно купцам ²⁾.

Что касается лавковладельцев, то интересы их пострадали меньше других, так как скоро стало обнаруживаться, что оптовая ярмарочная торговля, с которой интересы эти были связаны, не поддалась переводу.

Довольно скоро после 1852 года начала выясняться реакция против насильственного перевода ярмарки. "Страх и опасение" Роменцев, что город их обратится в "пустыню," стали мало по малу проходить, когда они в первые же годы заметили, что вспомогательные их ярмарки — Вознесенская и Маслянская — не только не пали от ухода Ильинской, но даже стали усиливаться и приобретать самостоятельное значение. Пользуясь благоприятным для обиженного Ромна настроением начальства, жители города в 1855 году исхлопотали продление срока Маслянской ярмарки с одной недели до одного месяца (вместо 17 — 24 Февраля — от 10 Февраля до 10 Марта) ³⁾.

¹⁾ Терещенко. Стат. опис. Ромна в 1859 г. Журнал Мин. Вн. Дел за 1861 г. июнь.

²⁾ Понятно поэтому, что Роменское простонародье, по рассказам жителей, долго бранило городского голову Терновца за его строптивость по отношению к ген.-губернатору. Терновец был представителем лавковладельцев, погубивших, в глазах народа, ярмарку.

Понятно также, что под "письменным изъявлением сознания больших выгод" от перевода ярмарки, поднесенным Кокошкину дворянами, не подписалось дворянство трех ближайших к Ромну уездов.

³⁾ Государь Император, по положению комитета министров, во 2 день сего Августа (1855) Высочайше повелеть соизволил: вместо существующего ныне срока с 17 по 24 Февраля назначить для Маслянской ярмарки (в г. Ромнах Полтав. г.) более продолжительный срок, именно с 10 Февраля по 10 Марта. "Вып. П. С. З., XXX, № 29, 556."

— 99 —

В 1858 году привоз на Роменские Маслянскую и Вознесенскую ярмарки определялся в 9,997,946 р., хотя, очевидно, посредством несколько более щедрой статистики, чем та, которая действовала прежде на Ильинской ярмарке. Терещенко, приводящей эту цифру в своем описании Ромна, говорит далее: "Не смотря на перевод Ильинской ярмарки в Полтаву, торгующее сословие производит в Ромне до сих пор свои сделки и продает товары оптом, как в устроенном ими складочном пункте. Отсюда расходятся привозные изделия по всем рынкам малороссийским, начиная от косы земледельческой до предметов роскоши и прихотей. Это замечательное обстоятельство служит доказательством в каком выгодном торговом положении находится г. Ромен, объясняет причины развития в нем Ильинской ярмарки до таких значительных размеров, что она стала в ряду первоклассных наших торговых пунктов, показывает, что Ильинская ярмарка достигла бы в Ромне еще большего значения и сделала бы этот город для южной России тем, чем является Нижний Новгород для прочих губ. России".

Само купечество обращалось в 1857 году к министру внутр. дел с прошением об учреждении в Ромнах Александровской (30 Августа) ярмарки. Не получив ответа, оно послало другое прошение о том, чтобы позволено было принимать оставленную в Ромнах, в виде местной, черной ярмарки (Св. З. изд. 1857 г. т. XI, ч. 2, ст. 2842) Ильинскую — за оптовую, "на таком основании, как оная существовала" не трогая Ильинской Полтавской. Купцы старались доказать, что возрожденная в Ромнах Ильинская "ни в каком случаи не сделает конкуренции ярмарке, переведенной в Полтаву, потому что Полтавская будет служить рынком для губерний южной, а роменская для губерний западной полосы России;" если в одном большом каком-нибудь городе могут в один и тот же день происходить базары в разных местах, не подрывая один другого и доставляя удобства всем частям города, "то кольми паче могут приносить обоюдную общую пользу эти две ярмарки, служащие к обогащению двух обширных краев южной и западной полосы России" ¹⁾. Разумеется, министр не мог удовлетворить просьбы купцов, потому что это убило бы Ильинскую ярмарку в Полтаве.

¹⁾ См. "материал" № XIV.

— 100 —

Ободряемые такой устойчивостью ярмарочной торговли в Ромне и находясь, отчасти, под влиянием страха из-за распространившихся было слухов о намерении начальства отнять у города и Маслянскую ярмарку, лавковладельцы начали усиленно хлопотать о постройки каменного гостиного двора. 4 Августа 1858 года Высочайше был утвержден проект постройки 300 нумеров каменных лавок на месте обветшавших деревянных. Лавки предполагалось сделать с мезонинами, и они должны были обойтись в 663,924 р. 40 к. Но так как собранного капитала с наросшими процентами оказалось всего 360,000 р., то решено было мезонины отбросить и произвести другие возможные сокращения в плане, чтобы не выйти из размеров имеющейся суммы. Архитекторский помощник Нольде, по поручению Полтавского вице-губернатора, сделал требуемые сокращения в плане и составил смету постройки в 347,799 руб. Вследствие того, что новый четырехугольник лавок гостиного двора по плану был больше старого и должен был выступать своими линиями наружу, возник вопрос об отчуждении под лавки добавочного количества городской земли: пока происходила оценка земли и переписка по этому поводу и по поводу способа постройки, дело затянулось. Лавковладельцы уже в 1863 году обращались к министру вн. дел с просьбой ускорить давно решенную постройку. Министр в июле месяце того же года прислал предписание Полтавскому губернатору оставить "бесполезную переписку" и "неотлагательно сделать распоряжение об удовлетворении ходатайства владельцев лавок Роменского гостиного двора" ¹⁾. Тогда дело пошло быстрее и в Декабре месяце 1863 года постройка была сдана с торгов Полтавскому 1-й гильдии купцу Андрею Рейхельту, под наблюдением помощника архитектора Ниценка. Рейхельт и окончил постройку нового гостиного двора в 1865 году ²⁾.

Что же можно сказать теперь, через 45 лет после перевода Ильинской ярмарки из Ромна в Полтаву: удачен ли был этот перевод?

Если иметь в виду самую ярмарку, а не благосостояние города Полтавы, то можно не колеблясь сказать, что не-

¹⁾ См. материал, № XV.

²⁾ Тогда же были выкопаны по углам внутренней площади и четыре колодца.

— 101 —

удачен. Ярмарка в Полтаве погибла преждевременно, между тем, как в Ромнах она бы существовала до сего времени. Теперь каждый год мы встречаем в газетах по нескольку заметок об Ильинской ярмарке, в роде следующей: "Хар. Вед." сообщают, что купцы, отважившиеся было приехать на ярмарку, давно разъехались, убедившись окончательно, что от ярмарки осталось только одно название" ¹⁾. С другой стороны в Ромнах нередко можно услышать о том, что на Маслянскую или на другую какую-либо ярмарку приехали покупщики из таких мест, откуда прежде не ездили ²⁾. Чтобы убедиться в справедливости газетных сообщений относительно Полтавы и в справедливости рассказов относительно Ромна, сделаем сравнительный обзор нынешней торговли этих двух городов.

В Ромне в настоящее время бывает 4 ярмарки: Маслянская, Вознесенская, Рождество-Богородицкая и Михайловская; из них две первые несколько важнее последних, хотя вообще нет резкой разницы в оборотах всех ярмарок. В Полтаве — одна Ильинская. По сведениям, доставляемым полицией в губ. стат. комитета, привоз на 4 Роменские ярмарки в последние годы выразился в следующих цифрах:

Привоз на Ильинская в Полтаву в те же годы составлял:

¹⁾ "Киевлянин" 1896 года, 12 Августа.

²⁾ Напр. из Кременчука и Елисаветграда — по проведений туда железнодорожного пути.

³⁾ По отдельным роменоким ярмаркам цифры распределялись следующим образом:

(Адрес-Календ. и Справочн. книга Полтав. губ. за 1895 г., стр. 69 и за 1897 г. стр. 55).

— 102 —

По этим цифрам нынешняя Роменская ярмарочная торговля превосходит Полтавскую приблизительно в три раза. Но цифры эти не только гадательны в смысле оценки оборотов каждой отдельной фирмы, а они прямо вводят читателей в заблуждение, смешивая в себе обороты постоянной местной торговли с оборотами приезжей ярмарочной, так как местные торговые фирмы продолжают свои дела и в ярмарочные сроки. Вот почему, при существовании якобы полуторамиллионных оборотов Ильинской ярмарки в Полтаве, заметки газетных корреспондентов о призрачности ярмарки остаются вполне справедливы.

По условиям времени, прежняя оптовая ярмарочная торговля теперь или вовсе уничтожается, или превращается в складочную. Розничная же торговля в каждом городе, не лишенном путей сообщения, с каждым годом все более и более становится в уровень местных потребностей. Те самые причины, которые прежде живили оптовые ярмарки, в настоящее время дают силу, хотя и в меньшей степени, складочной торговле. Посмотрим, как стоят Ромны и Полтава в этом отношении. Мы приведем данные о местной торговле по сведениям, доставляемым в полтавскую казенную палату гг. податными инспекторами ¹⁾.

Заметим прежде, что по однодневной переписи 28 января 1897 г. в Ромнах 15,213 душ обоего пола, в Полтаве — 53,060 душ.

Если мы оставим в стороне те торговые предприятия, годовые обороты которых менее 50,000 р., как не имеющие, за редкими исключениями, признаков оптового торга, и возьмем лишь те, годовой оборот которых составляет 50,000 р. и больше в каждом, то в Ромнах таких торговых предприятий будет 25, с итогом в 4,082,000 р., в Полтаве — 37, с итогом в 3,196,000 р.; если же возьмем из них те торговые предприятия, оборот которых не менее 100,000 р., то в Ромнах и Полтаве их будет по 11, но итог оборотов роменских составит 3,227,000 р., полтавских — 1,666,000 р. В числе торговых предприятий г. Полтавы, годовые обороты которых простираются от 50 до 100 т. р., есть несколько таких, самые названия которых показывают, что торговля в них местная, розничная

¹⁾ Данные взяты за 1896 год. За сообщение сведений по г. Ромну приносим благодарность роменскому податному инспектору Я. М. Данилову.

— 103 —

напр. гастрономический магазин (50 т. р. в год), модногалантерейные, готовой обуви, ренсковый погреб и несколько мануфактурных; в Ромнах, кроме двух мануфактурных магазинов, нет в этом числе таких, которые носят на себе признаки исключительно розничной торговли. Наоборот, в Ромнах одних оптовых мануфактурных складов 7, с итогом оборотов их в 2,015,000 р., в Полтаве таких складов лишь 2, с незначительным итогом в 300,000 р.

Из этого видно, что Полтава, с ее 50-тысячным населением, едва ли возвышается над уровнем местной городской, или, пожалуй, — уездной торговли, так как те немногочисленные склады, какие существуют в ней (по нашим сведениям, это — 2 мануфактурных, 1 чайный, 1 земледельческих орудий, 2 или 3 бакалейных, 1 сахару, 1 пива, 1 керосина), если принять во внимание не высокие их обороты (от 50 т. до 300 т. р.), могут поддерживать лишь небольшое число городских и уездных розничных лавок.

Другое дело в Ромнах. Город, с населением в 3 ½ раза меньше Полтавы, имеет 7 мануфактурных складов, которые оборотами своими в 7 раз превышают подобные же склады полтавские; 2 более крупных бакалейных торговли Ромна (на 775 тыс. р.) равняются своими оборотами 6 таким же полтавским (на 790 т. р.). Очевидно, торговля Ромна рассчитана не на один уезд. Действительно, город и по сей день привлекает в свои склады покупателей не только из соседних уездов Полтавской, Харьковской, Курской и Черниговской губернии, но из уездных городов Киевской губернии, что было бы не понятно, если бы в Ромны не ездили оптовые покупатели даже из самого Киева.

Уничтожение Ильинской ярмарки в Полтаве нельзя приписывать исключительно развитию путей и средств сообщения. Этот фактор, подтачивающий вообще ярмарочную торговлю, действует с одинаковой силой и на Ромны; однако здесь он не оказался таким губительным. Уничтожение полтавской ярмарки надо приписать географическому положению города, близости его к таким центрам, как Харьков и Кременчук, которые разделили между собою полтавскую торговлю. У Ромна нет таких соседей: находясь в 242 верстах от Харькова, в 200 в. от Кременчука, в 297 от Киева, в 216 от Чернигова и в 350 от Курска, Ро-

— 104 —

мен составляет центр огромного района, мало снабженного культурными произведениями. Совокупность исторических условий, о которых говорилось выше, сделала его складочным пунктом этих произведений для означенного района. В силу такого своего значения для края, Ромен раньше других городов получил железнодорожное сообщение с более крупными центрами, производящими культурные изделия. Ясно, что он до тех пор будет выполнять роль передаточного пункта для всех городков и местечек своего района, пока каждый и каждое из них постепенно не станет в лучшее сообщение с центрами-производителями, чем Ромен. Когда и как это будет, не беремся предсказывать.

Увеличение постоянной роменской торговли приезжими купцами, в сроки, назначенные для ныне существующих в городе ярмарок, причем оживляется вся торговая деятельность города, дает основание думать, что и Ильинская, оставайся она в Ромнах, была бы деятельна до сих пор. Она бы поделилась, может быть, своими оборотами с другими роменскими ярмарками, но находясь в числе их, в силу торговых традиций поддерживала бы на большей высоте общий уровень роменской торговли.

Городу Ромну Ильинская ярмарка оставила в наследство огромный, в 304 нумера, каменный гостиный двор, построенный, как выше сказано, после перевода ярмарки, но на ее капитал. Лавки идут в виде сплошных одноэтажных корпусов, образующих огромный четырехугольник, посреди которого стоит большая пяти купольная Александровская церковь, оконченная постройкой и освященная в 1891 году. Церковь тоже построена главным образом на остаточные от гостиного двора суммы ярмарочного капитала ¹⁾.

¹⁾ Хотя постройка Александровской церкви приурочена была нынешними роменскими жителями к событию мученической кончины Императора Александра II, однако решение построить церковь принадлежит более раннему времени. Еще в 1862 году, в одном из своих собраний в городской думе лавковладельцы постановили построить среди гостинодворской площади каменную трехпрестольную церковь, со средним престолом в честь Ангела Императора Александра II — св. Александра Невского, и с боковыми — в честь пророка Илии и в честь всех святых. "Как издавна все православные торговцы и жители города всех сословий (исключая евреев) единодушно желают, чтобы в центре гостиного ярмаркового двора была устроена приличная во славу благодеющего нам Господа каменная церковь, но нет на это положительных средств, то мы, владельцы лавок, желая скорее достигнуть такового священного исполнения долга христианского, согласны с общего нашего владельческого, для выстройки нам каменных лавок собранного, капитала отчислить 30 тысяч рублей серебром и приступить в одно же время с постройкою лавок и к устройству в

— 105 —

Александровская церковь много придает красы гостинодворской площади и служить приходским храмом для северной, новой части города, лишенной церквей.

Существование такого огромного числа лавок в одном месте придало особый характер и местной городской торговле: она вся сосредоточена в гостином дворе, город же в других частях лишен больших магазинов и имеет лишь мелочные и черные лавочки, да базары, собирающиеся в старинном месте, близ собора. Постоянной городской торговлей и складами занято ныне немного более половины гостиного двора. Другая половина занимается отчасти ярмарочной торговлей, отчасти под разные местные надобности: под ссыпку зерна для паровых мельниц, под склады военного ведомства и проч. Года четыре тому назад сгорело 20 нумеров лавок, и так как это произошло в северной, мало занимаемой части гостиного двора, то владельцы сгоревших лавок не находять для себя выгодным отстраивать их, и обгоревшие стены портят общий вид площади и гостиного двора. Площадь пока ничем не застроена, и желательно, чтобы город благоразумно ею распорядился: не помещал бы на ней построек, удовлетворяющих эфемерным нуждам или вызываемых случайными проектами отдельных лиц, а, составил бы общий план такого или иного пользования ею.

Город получил еще наследство от Ильинской ярмарки и в виде результатов влияния ее на нравы жителей, но об этом говорить пока преждевременно.

Ромны, 20 октября 1897 года.

Ф. Николайчик.

центре площади трехпрестольного храма, именно: один престол в память ныне царствующего Императора нашего Александра II — во имя угодника Господня Александра Невского; второй во имя пророка Илии и третий престол во имя всех святых угодников Божьих. Долженствующие же на сии 30 т. руб. сер. до употребления их на постройку сказанной церкви получаться проценты определяем отчислять на устройство и вышеупомянутой на христианском кладбище церкви, быв вполне уверены, что эта жертва наша вознаградится нам процентами на капитал, который мы просили губернского начальства, до надобности в оном перевесть в Харьковскую контору государственного коммерческого банка, на изъясненных в прошении нашем условиях". Постановление лавковладельцев 26 февраля 1862 года.

— 107 —

I.
Мнение депутатов от приезжего ярмарочного купечества о постройке нового, каменного гостиного двора. С черновой, на которой подписи сделаны другой рукой, очевидно — иногда из депутатов. Относится к 1828 году.

Мнение господ купцов, торгующих в городе Ромне во время Ильинской ярмарки.

Чтобы перестроить деревянные, ныне существующие в городе Ромне в гостином ярмарковом дворе лавки и сделать оные каменными, то желание торговцев состоит в том, чтобы те каменные лавки построены были по образцу таковых, построенных в Нижнем городе для Макарьевской, существующей тамо ярмарки: а) в полтора этажа, из коих первый должен быть вышиною в 5 или в 5 ½ аршин, а второй полуэтаж вышиною в 3 аршина, и сверх того кровля; в) лавки должны быть разделены так, чтобы между каждыми двумя номерами был один каменный простенок, и сие необходимо потому, что иному торговцу нужна лавка большая, а другому, в том же ряду торгующему купцу, нужна меньшая лавка, — то в таком разе можно будет между каждыми двумя номерами сделать разделение деревянными дощатыми простенками; с) вместо теперь имеющей фигуру четвероугольной площади необходимо нужно сделать лавки, в четырех кварталах заключающаеся, чрез что ни один владелец не будет лишен своих лавок и доходов; d) при лавках необходимо нужно иметь две галереи, из коих одна передняя должна иметь ширины 5 аршин, а другая задняя для складки товаров в четыре аршина, лавки же глубиною или продольною стороною должны быть в 14, а шириною, как уже и на плане назначено, в светлости 7 аршин; е) для торгующих винами необходимо нужно сделать под лавками каменные погреба, кои должны быть чрез всю длину лавки, а разделение между погребами также, как и между лавками, а вход в оные сделать с задней галереи; f) чтобы многие незанимаемые теперь лавочные места не оставались без за-

— 108 —

нятия, чрез что многие владельцы лишаются дохода, необходимо нужно перевести теперь существующий временный за гостиным двором Суздальский ряд в линию вновь устрояемого гостиного двора. — Депутат, московской 2-й гильдии купец Петр Матвеев; депутат, харьковский купец Иван Иванов ...; депутат, нежинский купец Григорий Федоров Макаров; депутат, рыльской купец Павлин Иванов Аристархов.

II.
Депутаты от лавковладельцев и приезжих купцов, в собрании 27 июля 1829 г. под председательством Полтавского гражданского губернатора, делают постановление ходатайствовать пред военным губернатором об попрошении Высочайшего утверждения плана и фасада нового гостиного двора, с тем, чтоб постройку его начать с весны следующего 1830 года. Вид предполагаемого гостиного двора и способ его постройки (с копии, без подписей депутатов).

1829 года, июля 27 дня. По случаю предпринимаемой благодетельной цели правительства об устроении в городе Ромне каменного гостиного двора, для безопасности разных торговцев, приезжающих на существующие здесь ярмарки, и особо Ильинскую, по значительности торговли и привоза товаров, так и самого города, — мы, по требованию начальства, быв избраны депутатами от прибывшей на настоящую Ильинскую ярмарку торговцев и от вотчинников, имеющих в г. Ромнах в гостином дворе лавки, в присутствии их, в собрании сего числа, бывшем под председательством господина Полтавского гражданского губернатора, сделав посуждение на счет построения здешнего гостиного двора, соображаясь пользам и выгодам торговцев и хозяев лавок, со спокойствием сопряженным, и согласно мнению от некоторых из нас депутатов, изложенному в поданной еще в прошлом 1828 году августа 5 дня его сиятельству г-ну малороссийскому военному губернатору просьб, полагаем и ныне следующее:

1-е. Для построения в городе Ромне гостиного двора, просим покорнейше начальство исходатайствовать план и фасад, с таким предположением, чтобы ряды были устроены квадратом, так же как оные теперь существуют только с некоторым уменьшением, площади, и чтобы лавки были полутора этажные с колоннами и галереями с обеих наружных сторон и с постройкой колодцев.

— 109 —

2-е. Как учиненное г. военным губернатором 27 июля 1817 года распоряжение о разделении в гостином дворе для занятия торговцами мест, о сборе по таксам, при том изданным, платежа к усилию суммы для постройки гостиного двора, равно городу и вотчинникам за занятие собственных их мест, есть общеполезное, — то до начатия и окончания предполагаемой постройки гостиного двора просим оставить оное в своей силе и действии, со строгим подтверждением по полиции и думе о непременном исполнении тех распоряжений во всей точности.

3-е. За поступлением уже до ныне в сбор с ярмарочных мест суммы в количестве до 250 тысяч рублей, согласуясь с благодетельным для всех торговцев попечением Его Сиятельства о поспешнейшем начатии постройки гостиного двора, мы просим начальничьего его распоряжения, чтобы сия постройка, по плану и фасаду, какие будут утверждены, начата была с весною будущего 1830 года, для чего обязать подписками владельцев всех мест в гостином ряду, чтобы они таковую каменную постройку лавок, сообразно плану и фасаду, позволили от себя непременно в течении трех лет со времени дозволения оной и объявления; есть ли же кто из сих окажется к тому несостоятельным и в протечении годичного времени не начнет постройки, то затем вместо несостоятельных начать постройку лавок за раз, а за уклонившихся от исполнения сего предположения, по истечении трехгодичного срока, на счет суммы, в сборе имеющейся, с тем, что по окончании выстройки лавок, тогда уже владельцы мест должны получать себе в доход одни только поземельные деньги, какие уравнительно комитет и начальство определят; а лавочные имеют поступать для усилия суммы, необходимой гостиному двору.

4-е. К удалению также встречаемых ныне торговцами разных затруднений, дозволить платимую по таксе вотчинам (sic) и комитету сумму взносить прямо в городскую думу, которая и рассчитывалась бы, с кем только следует, сама, торговцам выдавала билеты на свободное занятие лавок по номерам, в билетах означенных. Есть ли же кто из торговцев по окончании ярмарки денег на следующее время не взнесет, то дума, не передавая занимаемых им лавок другому, дает сроку настоящему сидельцу по 12 июля будущего года; а буде в сей срок сиделец сей

— 110 —

лавки не явится, денег не заплатит и билета не получит, тогда дума имеет право отдать сию лавку другому.

5-е. Чтобы увеличить скорее сбор необходимой на устроение гостиного двора суммы, торговцам Суздальского ряда, остающимся до сего свободными от всякого платежа в комитет на сей предмет, с будущего уже 1830 года взносить деньги наравне с прочими и для комитета, счетом справедливых уважений, что по встройке гостиного двора займут и они готовые номера лавок, как и другие; и наконец.

6-е. Когда предположение правительства об устроении в г. Ромне гостиного двора будет удостоено Высочайшего утверждения, для поспешнейшего начатия сего общеполезного и необходимого к спокойствию и благосостоянию торговли предмета признаем нужным учреждение в Ромнах строительного комитета по выбору членов оного с утверждения начальства, которые, наблюдая за постройкой лавок и точным исполнением постановлений, а вместо несостоятельных или же уклонившихся от сего произведя сам постройку лавок, на счет имеющихся сумм со всяким сбережением оных, давал бы отчетность губернскому начальству и в нужных случаях испрашивал бы от оного разрешения.

III.
Прошение купцов на Высочайшее имя о постройке каменного гостиного двора, 1831 года. Просят, в виду беспрерывной опасности от пожара, ссылаясь на пожар 1827 года у купца Андрусяченка, возле гостиного двора. Говорят, что собрано лавочного капитала свыше 300 тысяч рублей, но просят в добавление к ним разрешить заем из государственного заемного банка на 26 лет, с погашением будущими поступлениями того же лавочного капитала. (С копии, без подписей).

Всеавгустейший Император, всемилостивейший Государь! С давних времен существует Полтавской губернии в уездном городе Ромне Ильинская ярмарка, на которой производится торговля на многие миллионы рублей. Сперва находилась она внутри города, а после того, 1802 года, бывшим малороссийским генерал-губернатором князем Куракиным переведена на особую площадь, составляющую гостиный двор и заключающую в себе двести восемьдесят лавочных мест, которые все почти застроены деревянными лавками,

— 111 —

с коих по распоряжению местного начальства собирается ежегодно, с занимаемых торговцами лавок, в учрежденный для того комитет, значительная сумма, на тот предмет, чтобы из тех собранных денег выстроить каменные лавки, каковой суммы собрано уже более трех сот тысяч рублей, находящихся на процентах в казенных местах.

А как такая значительная сумма на устроение каменных лавок собрана, то мы, видя частые в Ромне, а особливо во время ярморок случающиеся пожары, и просили господина малороссийского военного губернатора и кавалера князя Николая Григорьевича Репнина о дозволении устроить из той собранной суммы каменные лавки, которые гораздо безопаснее от пожара, от коего многие из купечества могут понести значительный убыток и даже сущее разорение. По которому прошении нашему, хотя господин малороссийский военный губернатор и предполагал начать постройку каменных в город Ромне, на гостиной ярмонковой площади лавок, для чего и план 1829 года был составлен; но таковое предположение не исполнилось, а мы между тем, производя торговлю в деревянных лавках, находимся всякой раз в опасности от пожара.

В каковых обстоятельствах осмеливаемся припасть к освященным стопам Вашего Императорского Величества и яко отца своих верноподанных умоляем: повелите, Всемилостивейший Государь, из собранной уже роменским лавочным комитетом суммы начать постройку каменных лавок, каковым всемилостивейшим отеческим благоуважением просьбы нашей отвратится опасность, коей подвергаются в деревянных лавках товары; украсится город, и самые владельцы мест могут получить величайшую пользу.

Соображая с здешними местными обстоятельствами и ценами на материалы, можно каждую лавку, заключающую в себе меры в длину 14-ть, а в ширину 7 ¼ аршин, выстроить в 5000 рублей, постройку коих можно рассрочить на четыре года; а чтобы владельцы не лишались своих доходов до устройства каменных лавок, то дозволить купечеству производить торговлю в балаганах, кои в течении того четырехлетнего времена могут быть устрояемы на ярманковой, весьма достаточной для того площади.

Но как при устроении так значительного количества каменных лавок необходимо нужно иметь деятельный и

— 112 —

аккуратный присмотр, то всеподданнейше Вашего Императорского Величества просим всемилостивейшее повелеть учредить комитет о устроении в городе Ромне каменных в гостином дворе лавок, для чего могут быть избраны роменские полицмейстер, стряпчий и несколько владельцев из помещиков и купечества, людей известных своей честностью, коим и вверить сумму, необходимую для постройки тех лавок, а для присмотра за прочностью и порядком необходимо нужно определить благонадежного архитектора. Комитет сей должен давать ежегодно господину малороссийскому военному губернатору отчет о приходах и расходах, никакому и малейшему сомнению не подлежащий.

Поелику же собранной ныне суммы на устроение в городе Ромне на ярмарковой в гостином дворе площади каменных лавок недостаточно будет, то осмеливаемся всеподданнейше Вашего Императорского Величества просить о дозволении отпускать в течении четырех лет необходимую по смете сумму из государственного заемного банка сроком на двадцать шесть лет с тем, что те лавочные владельческие и городу принадлежащие места могут служить обеспечением и по мере сбора в комитет на устроение лавок собираемой суммы таковой заимообразный долг будет уплачен без отягощения владельцев.

Кроме того повелите, Всемилостивейший Государь, чтобы приезжающим на роменскую Ильинскую ярмарку купцам дозволено было излишние, но для продажи необходимые и в лавках поместиться никак немогущие товары складывать внутри гостиного двора, каждому при своей лавке, а не за лавками на улице, чего мы сей 1831-й год местною полициею лишены были.

Как отца Отечества, убедительнейше просим, и как Всемилостивейшего Государя, умоляем не отрынуть сей нашей верноподданнической просьбы, по той причине, что мы, занимая каменные лавки, можем быть безопасны от пожара, каковой, случившийся в 1827 году возле гостиного двора у купца Андрусяченка и брата его, привел было нас в ужас. Одно только бдительное распоряжение бывшего тогда во время ярмарки коменданта князя Ивана Прозоровского и усердие граждан и купечества спасло нас от невозвратной потери.

Будучи все преданы с верноподданническим усердием Вашему Императорскому Величеству, мы не имеем другого

— 113 —

надежнейшего средства, как пасть пред престолом нашего Всемилостивейшего Государя и умолять о покровительстве, коего удостоиваются все сыны России; а потому пребываем с благоговением Вашего Императорского Величества верноподданнейшие... (подписей в копии нет).

IV.
Мнение депутатов от лавковладельцев, составленное в Ильинскую 1841 года о том, что новой таксы на наем лавок нельзя устанавливать, что необходимо перевести торговцев московскими мануфактурами из суздальского ряда в гостиный двор для заполнения его пустующих лавок, что можно дозволить торговцам строить при лавках балаганы единственно для складки товаров и что не следует облагать городским налогом мелочных торговцев, торгующих со шкафиков. (С черновой, без подписей).

Настоящего июля 22 числа, по распоряжению Чернигов., Полтав. и Харьков. генерал-губернатора кн. Долгорукова открыто в городе Ромне присутствие под председательством прибывшего сюда его превосходительства г-на полтав. гражд. губернатора, состоящее из предводителя дворянства сего уезда, исправляющих должность ромен. полицеймейстера и градского главы, да депутатов из владельцев лавок гостиного двора от дворян и купечества, а также и приехавших на ярмарку торговцев. В присутствии сего заседания его превосходительство предложил на посуждение владельцев лавок и торгующего купечества: 1-е, должно ли изменить существующий до сего времени наем владельцами своих лавок торговцам и учредить на то новую табель; 2-е, какими средствами отвратить вкравшееся ныне то зло, что много владельческих лавок остаются в Ильинскую ярмарку незанятыми и не приносят чрез то дохода ни им, ни городу; 3-е, дозволить ли приезжающим на ярмарку торговцам устраивать позади их лавок балаганы для облегчения их торговли.

На сии вопросы нижеподписавшиеся депутаты от владельцов лавок мнением полагают:

1-е. Об этих предметах и о прочем было уже в Ильинскую ярмарку прошлого 1840 года в городе Ромне совещание между вотчинниками лавок и торгующим купечеством, по распоряжению губернского начальства, под председательством советника полтав. губ. правления Люнтанского?, коему подано было 25 июля того года от нас мнение,

— 114 —

с подробным объяснением того, что могло бы быть полезным как владельцам лавок, так равно торговцам и городу; но что по нему учинено правительством!., нам не объявлено. На каковом мнении нашем основываясь, мы и ныне полагаем, что учреждение таксы на наем владельцами своих лавок торгующим купцам будет несогласно с правами каждого с нас: ибо отнять волю у владельца распоряжать самому собственностью по желанию его, есть действие, противное уже как закону гражданскому, так и отдаленное от сущей справедливости, почему учреждение оной ни в каком случае допустить не следует, тем более, что наем лавок каждого вотчинника торговцу есть добровольный, непринужденный, и выгодный обоим; следственно, что делается полюбовно, то должно быть свято и неизменно.

2-е. Средство, чрез которое лавки владельцев в гостином дворе будут всегда во время ярмарки заняты торговцами, есть следующее: во первых, разместить торговцев в мнениях гостиного двора по роду их торговли так: евреев с еврейской линии перевесть в панскую линию, сахарников и войска Донского казаков, торгующих винами, и юхотников — в линию, никем не занимаемую суконную, шорников в линию железную, а на место их перевесть из суздальского ряду торговцев, московскими мануфактурными товарами торгующих, поместившихся там в совершенную противность порядка, оставив в том ряду одних только настоящих суздалов, и то количество лавок, сколько им назначено по предписанию бывшего ген.-губернатора кн. Куракина, впредь до выстройки каменного гостиного двора; во вторых, строжайше запретить приезжающим купцам производить торговлю своими товарами в дворах, где они нанимают для себя квартиры, и повелеть им торговать в лавках гостиного двора, в назначенных по роду их товаров линиях. Сими средствами не только все лавки владельческие будут заняты торговцами без малейшего ущерба и помешательства их торговой системы, но и доход городу значительно увеличится, и комитет лавочный будет иметь в сборе большую сумму денег для предполагаемого устройства каменных лавок гостиного двора.

3-е. Касательно устройства торговцами позади их лавок балаганов для складки и расташовки их товаров, а отнюдь не для торговли, то таковые иметь при лавках необходимо

— 115 —

им должно дозволить, ибо сие послужит им величайшею помощью предохранить товары их как от пыли, так и от дождя, причем учинить распоряжение, чтобы за устройство ими таковых балаганов откупщик городских площадей не простирал бы на них своей власти и не вымогал бы с них платы в пользу свою, так как гостиный двор и вокруг оного пространство земли на пять 3-аршинных сажень в состав площадей городских входить не должен, а служащий единственно для выгод торговцев, на коих те балаганы ими устраиваются.

4-е. В заседании нынешнего присутствия его превосходительство г-н гражданский губернатор изволил изъяснить, что он, проходя рядами лавок, заметил в панской линии, что в некоторых местах оной напротив лавок к галереям или подташьям их приделаны небольшие пристройки, в роде шкафиков, в коих мелочники производят торговлю своими товарцами, принося пользу не городу, а тому торговцу, против лавки которого они устроены, о коих имея с ними и торговцами посуждение, подал мысль, чтобы с тех шкафиков собирать и городу доход. В сем предмете мы полагаем, что сих мелких торгашей должно оставить свободными от взимания с них денег в городский доход, потому, во-первых, что они, имея у себя товаров на самую незначительную сумму, состоящих из самых мелких вещей, как-то: булавок, ниток, иголок, прутков, гребешков, пуговок, зеркалец, перчаток, чулок и тому подобных мелочей, и приехав на ярмарку, едва оканчивают свою торговлю тем, что в состоянии заплатить за шкафик дозволившему поместиться в нем торговцу лавки; во-вторых, существование сих мелких торговцев при розничных лавках в панском ряду даже необходимо: ибо покупатель в лавке материй и сукон тут же для себя находит в этих мелочников весь нужный к ним прибор и остается доволен; да даже и помещение их не безобразит, а еще более дает вид линии, да притом от этого, кроме выгоды, никому никакого зла нет, и устройство сих шкафиков зависит собственно от воли торговцев в лавках, против тех шкафиков помещающихся; если же сих бедных торговцев обложить еще и платежом в пользу города, то они могут лишиться способа пропитать себя; а при средствах, которые бы не стесняли их, они легко могут в несколь-

— 116 —

ко годов развить свою торговлю до того, что в состоянии будут нанять для себя лавки уже в линии, и число торговцев, так сказать уже капитальных, возрастет и более, ярмарка процветет и усилится, следственно тогда и доход городу будет интереснее; а это опытом доказано, что с усилием торговли не только города, но и целые государства богатеют и народ благоденствует.

5-е. Наконец, заключаем свою мысль тем, чтобы касательно устройства каменных лавок, предварительно начатия их составлен быль план и фасад оным, предъявлен вотчинникам и торговцам на рассмотрение, для чего составить присутствие под председательством чиновника губернского присутственного места, или же и самого начальника губернии, и затем, как обе стороны признают для себя выгоднее и одобрять общим голосом тот план и фасад, тогда приступить и к постройке лавок; до того же мы признаем необходимым устроить в четырех углах гостиного двора по одному колодцу.

24 июля 1841 года.

 

V.
Циркуляр министра внутренних дел статс-секретаря Блудова губернаторам о невозможности произвольного перевода ярмарок из одного места в другое. 1837 года. (С копии).

Господину гражданскому губернатору.
(Циркулярно).

Во вверенное мне министерство нередко поступают представления от гг. начальников губерний о переводе в города ярмарок из ближайших селений, в коих они издавна производятся, но представляют, по мнению городских жителей, разные неудобства, как-то: недостаток места, торговых помещений и проч.

Отклоняя постоянно подобные распоряжения в частных моих отзывах на представления сего рода, я считаю неизлишним сообщить ныне всем гг. начальникам губерний к соображению и руководству принятые на то уважения. 1. Пе-

— 117 —

реводы ярмарок, где бы оные ни производились, без особенных чрезвычайных причин никогда не допускаются, ибо торговле нельзя давать направление и изменять торговые пункты по произволу; от сего могут произойти замешательства и затруднения для торговцев и покупателей; и по нашим узаконениям надлежит предоставлять торговле полную свободу. 2. По силе постановлений, всякий город имеет полное право на учреждение в нем, с разрешения начальства, своих ярмарок, с назначением только таких сроков, которые с одной стороны были бы удобны по местным обстоятельствам, с другой же — не делали подрыва прочим ярмаркам, прежде учрежденным и укоренившимся временем и привычкою. Если с учреждением ярмарки в городе, для ярмарочной торговли представится там более удобств и выгод против сельских ярмарок, то торговля сама собой перейдет в сей город, без перевода ярмарки и без нарушения чрез то прав сторонней собственности.

Подписал: министр внутренних дел статс-секретарь Д. Блудов. Скрепил директор Лекс. Верно, начальник отделение А. Бороздин.

 

VI.
"Объяснение" ярмарочного купечества, поданного чрез полицеймейстера Шиланского, ген.-губернатору кн. Долгорукову. В нем купцы доказывают вред от перевода Ильинской ярмарки в Полтаву. Подано 30 июля 1842 года. (С копии, без подписей).

Господину Роменскому полицеймейстеру, полковнику и
кавалеру Антону Мартыновичу Шиланскому.

Его превосходительство, господин Полтавский гражданский губернатор ^*), предписанием от 27 настоящего июля за № 160, вашему высокоблагородию данным, предписать изволил истребовать от нас мнение касательно предположение о пе-

^*) Аверкиев.

— 118 —

реводе с Ромна в Полтаву Ильинской ярмарки и таковое доставить его сиятельству господину Чернигов., Полтав. и Харьковскому ген.-губернатору князю Долгорукову. Вследствие сего предписания требует, ваше высоблагородие от нас такового мнения, во исполнение чего излагаем следующее.

В предъявленном вашим высокоблагородием нам предписании его превосходительства написано:

"Ильинская ярмарка, существующая с давнего времени в Ромне, начала, как по сведениям известно, упадать в оборотах своих.

"Правительство, обращая на сие внимание, предполагает перевести сию ярмарку в губернский город Полтаву, как для усиления ее, так и для того, дабы с устройством в сем городе необходимых для распространения круга торговли помещений положить прочные основания к незыблемому состоянию означенной ярмарки.

"Убеждением к сему служат удостоверение, что переводя в Полтаву Ильинскую ярмарку, может быть в сем городе производство и усиление торговых оборотов в большей мере, чем в Ромне, потому что до Полтавы сокращается путь в доставлении стромких и тяжелых товаров из южного края России и следственно в большем количестве может быть доставка оных на ярмарку, а также и от большого стечения народа в г. Полтаву и значительного приезда дворянства по надобностям, как в местах губернских и к главному губернскому начальству, так и по случаю утверждения учебных заведений: кадетского корпуса и института благородных девиц, и производства дворянских выборов, — может служить усилением торговли. Что остающиеся в Ромни товары непроданными на Ильинской ярмарке обыкновенно отправляются на Успенскую ярмарку в Харьков, то и в сем случае представляются для торговцев выгоды при извозе товаров из Полтавы в Харьков, от сокращения пути слишком на 100 верст.

"Обстоятельства сии служат главным основанием удобств и выгод Ильинской ярмарки с учреждением ее в Полтаве, а значительное стечение народа удостоверяет в распространении круга торговли и усиления ярмарки от сближения расстояний к Полтави с известным торговыми городами: Одессою, Николаевым, Таганрогом, местами Донских станиц, Кременчугом, Харьковом и другими".

— 119 —

На таково его превосходительства заключение мы и лично объясняли и ныне подтверждаем, что Ильинская ярмарка в Ромне не упадает в оборотах своих, а ежегодно возвышается и что выводимые обстоятельства и причины, к выгодам нашим и развитою торговли клонящиесь, — если ярмарку Ильинскую перевесть в Полтаву — не имеют ни малейшего повода (не только главного основания), чтобы совершить сие предположение: ибо они не принесут нашей оптовой торговле мануфактурных и других изделий совершенно никакой пользы; потому, во-первых, что от учебных заведений полтавских и от дворянства, съезжающагось туда по надобностям в губернских местах, а не для торговли, а также и от дворянских выборов, которые бывают в Полтаве в урочное только время, и то в сентябре месяце, а не в июле, — может быть небольшая польза одним только местным мелочным торговцам, а не нам и многим, гуртовую продажу производящим. Во-вторых, непроданные от Ильинской в Ромне ярмарки товары никогда не отправляются в Харьков на Успенскую ярмарку, а идут они прямо отсюда в Кролевецкую Воздвиженскую; в Харькове же в Успенскую ждут нас товары, отправляемые нами с других торговых пунктов, заблаговременно и за выгодный извоз; следственно расстояние Полтавы хотя и ближе к Харькову, но оно для нас в оборотах торговых совершенно бесполезно. В-третьих, с Одессою, Николаевым, Таганрогом, Кременчугом и Донскими станицами производится большею частью небольшая торговля в Харькове в Успенскую и Крещенскую ярмарки, ибо те города сами на Ильинскую ярмарку в Ромен привозят свои товары для продажи, а не для покупки, следственно они сами ищут сбыта оных; да притом с Таганрога и Донской станицы привозятся одни только бутылочные вина, да нечиненные кожи скотские и овчины — товар черной не составляющей предмета важности торговли.

Из вышеописанного ясно видно, что причины, в предписании его превосходительства предложенные, нимало не могут служить для нас убеждением о изъявлении согласия на перемешение с Ромна Ильинской ярмарки в Полтаву, как в существе своем бесполезные нашим торговым выгодам. Выгоды же существования ее в Ромне для нас чрезвычайно полезны, потому что пункт этот связывает Нежинскую, Сумскую, Коренную, Харьковскую и Кролевецкую ярмарки, в кои мы отправляем отсюда заблаговременно

— 120 —

и за выгодный извоз свои товары, имеем здесь, как в месте центральном, постоянную складку оным; и здесь, в Ромне, местность для ярмарки Ильинской так выгодна и безопасна для нас, какой мы нигде не видим. А значительная здесь оптовая торговля и сбыт наших товаров производится больше со всеми западными губерниями и Польшею, чему служить близкое расстояние оных к Ромну. — Если же перевесть Ильинскую ярмарку в Полтаву, то выйдет общее расстройство и потрясение торговых выгод наших: ибо чрез сие мы не можем поспевать со своими товарами ни в одну из тех ярмарок в назначенное время, следственно лишимся и торговли; дела наши в расчетах и платежах потеряют издавна заведенный порядок, главное же, что с Полтавы не поспеют наши капиталы в Нижегородскую ярмарку и торговые дела наши совершенно расстроятся, и самая Нижегородская ярмарка, не получа в назначенное время огромного наличного капитала нашего, может потерпеть стеснение в знаменитой ее торговле. Вот последствия, могущие быть от передвижения торгового пункта с Ромна в Полтаву.

Объяснив все сие, как лично его превосходительству, так и ныне, просим его сиятельства обратить внимание на пользу государственной торговли и не подвергать нас вреду и расстройству в наших торговых делах, что может неминуемо случиться чрез изменение пункта Ильинской ярмарки; оставить ее на прежнем месте и тем успокоить нас, для пользы государственной торговли, которой но нашим узаконениям должно давать полную свободу. 1842 года, июля 30 дня.

Мнение сие подписали купцы: 1-й гильдии — 14, 2-й — 30, 3-й — 39.

 

VII.
Прошение роменцев к шефу жандармов гр. Бенкендорфу об оставлении Ильинской ярмарки в Ромне, написанное в январе 1843 года. Просители указывают, что они уже два раза з течение 1842 года обращались с просьбой о том же к министру внутренних дел, но не получили удовлетворения. (С копии).

Его Сиятельству
Господину генералу от кавалерии, генерал-адъютанту,
шефу жандармов и кавалеру, графу
Александру Христофоровичу Бенкендорфу.

В начале прошлого 1842 года дошло до сведения нашего, что полтавский гражданский губернатор Аверкиев, без

— 121 —

ведома нашего и торгующего купечества, сделал в 1841 году представление о переводе Ильинской ярмарки с Ромна в Полтаву. Мы, не зная причин, на коих он мог основать сию мысль, но одно уже предположение его в сем предмете, грозящее нам сущим разорением и потрясением государственной торговли, заставило нас обратиться с просьбою к г. министру внутренних дел, которая и послана его высокопревосходительству 6-го марта того 1842 года.

В том прошении объяснили мы, что Ильинская ярмарка, а с нею и Вознесенская, существуют в Ромне с незапамятных времен, а усиливаться начали, как предание говорит, со времени одержания победы императором Петром I над Карлом XII, королем шведским, в особенности первая возвысилась до того, что получила место в числе главных и знаменитых в империи Российской; что возвышению и усилению сей ярмарки способствовали чрезвычайные местные удобства города Ромна и выгодное его положение с другими городами, славящились подобными же ярмарками, как то: Курском, Харьковом, Сумами, Лубнами, Кролевцом и Нежином; ибо Ромен, окружась сими городами и стоя в близком между ними расстоянии, как бы в центре, связал и подкрепил своею Ильинскою ярмаркою значительную торговую промышленность и тех городов; что эта центральная связь приносит необыкновенные выгоды торговцам, ибо Ромен служит им постоянною складкою их товаров, отправляемых отсюда заблаговременно и за дешевый извоз во все ярмарки; что Ильинская ярмарка до 1802 года теснилась внутри города, а благодетельный князь Куракин, начальствовавший тогда над малороссийским краем, видя быстрое ее распространение и постигая связь ее с другими и пользу от нее государственной торговле, дал ей новый вид: согласил предков наших пожертвовать для помещения ее собственными их садами, огородами, левадами и другими угодьями и по Высочайшему утверждению плана его блаженной памяти государем Александром I, расположил ее на чрезвычайнейшей площаде — жертве предков наших, город чрез планировку увеличился и получил свой вид, жители за отшедшие под план их дворы, сады, огороды, лавки и проч. вознаграждены от правительства лавочными местами в новом гостином дворе, что и послужило к скорому устроению деревянных лавок для торгующих

— 122 —

купцов; что с согласия владельцев сих учрежден благодетельным Куракиным денежный сбор с каждой лавки на тот предмет, чтобы со временем тот капитал владельческий употребить на выстройку в Ромне каменного гостиного двора, для чего учрежден и существует здесь лавочный комитет и уже собрано таковой суммы с процентом до 700,000 рублей, которые хранятся в полтавском приказе общественного призрения, что время, народные выгоды и удобный для торговли пункт города Ромна сами собой образовали в нем столь значительную Ильинскую ярмарку, торговля распространилась во все концы государства, в особенности же с Польшею и западными губерниями; что ярмарка сия одна только и поддерживает состояние жителей города Ромна, уезда и целого края, обогащает соседние губернии Курскую, Черниговскую и Орловскую сбытом всех произведений ихней промышленности: что она, по связи своей в области государственной торговли, ворочает огромною наличного суммою от покупателей западных губерний и евреев и служит представительницею знаменитейшей в России Нижегородской ярмарки, где русские мануфактуристы и фабриканты возвышаются, ибо эта сумма переходит туда и на такую же выносит еще и товаров отдаваемых в кредит; что она год от году в течении столетий возвышается торговлею, чему служит выгодный пункт города Ромна и требует необходимого ее здесь существования; что она в Полтаве не может утвердиться потому, что купцы не повезуть туда своих товаров, чтобы не утерять сбыта их в Коренной, Кролевецкой, Харьковской, Сумской, Нежиской и других ярмарках и оптовой торговли с западными губерниями, чему служит доказательством то, что Полтава также с незапамятных времен имеет у себя четыре ярмарки, но ни одна из них, по невыгодному для государственной торговли пункту, до ныне не возвышается; что торговая промышленность требует совершеннейших выгод к ее распространению, что пердвижение столь полезного государству торгового пункта с Ромна в Полтаву произведет разрыв выгодных сообщений поясненных ярмарок, единственно зависящих от Ильинской, как центрального звена торговли — уничтожится Ильинская, за нею упадет Вознесенская, а там ослабятся и прочие, — дела купеческие совершенно расстроятся, словом сказать — выйдет общее потрясение векового порядка и торговых выгод государственной торговли; что циркулярным предписанием, бывшим министром внутренних дел статс-сек-

— 123 —

ретарем Блудовым 24 декабря 1837 года за 1211-м начальникам губерний сделанным, воспрещенно входить с представлениями о переводе ярмарок с одного места в другое, — в коем сказано: "что переводы ярмарок, где бы они ни производились, без особых чрезвычайных причин никогда не допускаются, ибо торговле нельзя давать направлений и изменять торговые пункты по произволению, от сего могут произойти замешательства и затруднения для торговцев и покупателей, и по нашим узаконениям надлежит предоставить торговле полную свободу"; наконец, что чрез перевод Ильинской ярмарки в Полтаву мы прийдем в совершенную бедность, лишимся нашей собственности наследственной, наделенной предкам нашим за наши же усадьбы, сады и прочее, отшедшие под планировку города, жертва наша на выстройку в Ромне каменного гостиного двора, собираемая несколько десятков лет, пойдет Бог знает на какую потребность, город опустеет и понесет разорение, и все это произойдет от одного перемещения Ильинской ярмарки в Полтаву.

На сию просьбу нашу, мы, не имея счастия получить от господина министра внутренних дел разрешения, а между тем г. гражданский губернатор, прибыв в июле месяце прошлого года, во время самой ярмарки, в Ромен для обревизования присутственных мест, убеждал и склонял разными обещаниями иногородних купцов, чтобы они согласились дать мнение о переводе Ильинской ярмарки с Ромна в Полтаву; но как купцы против того остались непреклонны, то г. губернатор, выезжая с Ромна 28 июля в Полтаву, оставил Роменскому полицеймейстеру два предписания за № 160 и 168-м, коими возложил на его обязанность отобрать от иногородних купцов мнение на бумаге, на щет предположения его о переводе в Полтаву Ильинской ярмарки. Купцы, повинуясь требованию полицеймейстера, и дали таковое 3-го числа июля, которое в верной копии при сем прилагаем.

После сего происшествия мы вторично утруждали господина министра внутренних дел просьбою 14-го августа прошлого года, при коей приложили и мнение купцов; но и на сию, не имея никакого разрешения, остаемся в тревоге, страхе и беспокойстве, что если предположение губернатора Аверкиева исполнится, то постигнет всех нас и потомков наших и целого края неминуемое бедствие, а государственной торговле нанесет вред и расстройство.

— 124 —

Сиятельнейший Граф! Из этого краткого исторического обзора Ильинской ярмарки, утверждения, возвышения и существования ее в Ромне, вполне удостоверительно, что она должна быть на своем месте: ибо в течении столетий приносит пользу государственной торговле, питает и обогащает весь западный край России, связывает и возвышает шесть значительных ярмарок, выше сего прописанных, стоя между ними в центре; составляет единственное наше богатство и пропитание; для нее предки наши пожертвовали собственными угодьями, а мы капиталом до 700,000 рублей чтобы иметь каменный гостиный двор; да и самые деревянные лавки, ныне нами и другими владельцами устроенные, стоют больших тысяч издержек, на них употребленных; и всего этого мы должны лишиться и остаться в вечном несчастии без вины, и не для пользы государства, по одному лишь предположению одного лица забыть драгоценную память вечно достойной и блаженной памяти государя Александра I и благодетельного князя Куракина, которую, так сказать, вырывают из нашего сердца; вечно оплакивать наше злополучие, передавая его в потомство.

Ваше сиятельство! Спокойствие благодетельно ныне царствующего Государя для нас драгоценно, мы не осмеливаемся нарушать его нашим молением об отвращении гибели, готовой пасть на главы наши; но вы, граф, как ближайший сановник Монарха нашего, подпора трудов его, защитник угнетенных, истинный благодетель человечества, вы можете отвратить столь пагубное для нас предположение, и даже вредное государству, что видно из самого мнения купцов, при сем прилагаемого; к вам возносим молящий глас наш и испрашиваем и единственный милости, благодеяния и содействия — оставить на месте Ильинскую ярмарку, утвердить ее вечно в Ромне, положа ей основание тем, чтобы на собранный капитал наш разрешено было приступить к началу выстройки каменного гостиного двора.

Сиятельнейший граф! внемлите слезам нашим и простите дерзновению нашему, что мы прибегаем под защиту и покров особы Вашей; сему руководствуют нас несчастие, о коем мы и подумать не смели, быв уверены, что память государя Александра I будет сиять в сердцах наших из рода в род вечно. Осчастливьте, ваше сиятельство, ско-

— 125 —

рым разрешением сей просьбы нашей, на радость целого края, и пролейте в души наши отрадную струю благодеяния вашего, которое всяк из нас с чистою молитвою понесет в могилу, как памятник вечной благодарности. — 1843 года, января - дня.

На подлинном тако: помещик майор Владимер Кисилевский, помещик коллежский советник Григорий Редкин, надворный советник Юдзевич, помещик штабс-капитан Фаустин Перрет, надворный советник Василий Пясецкий, помещик капитан Василий Балясный, штабс-ротмистр Михаил Вергун, штабс-капитан и кавалер Андрей Белогруд, титулярный советник Степан Радченко, коллежский асессор Мойсей Павленков, коллежский регистратор Федор Шкларевич, губернский секретарь Белогруд, корнет Михаил Гусаков, штабс-капитан и кавалер Яков Швидковский, титулярный советник Григорий Прядка, губернский секретарь Устим Кислов, титулярный советник Иван Вондарцов, коллежский регистратор Николай Радченко, коллежский регистратор Иван Загурский, коллежский регистратор Иосиф Сененко, коллежский регистратор Иван Михайловский, штабс-ротмистр Василий Мачинский, титулярный советник Флор Зеленский, подпоручик Василий Рымарев, поручик Григорий Яновский, коллежский секретарь Иларион Тандетников.

Роменские купцы: 2-й гильдии Кириак Нестеренко, 3-й гильдии Филип Бардаков, Онисим Цибульский, Иван Кузнецов, Василий Фалеев, Иосиф Литвиненко, Федор Запорожченко, Данило Павленко, Андрей Терновец, Иван Посников, Василий Титаренко, Порфирий Зенченко, Иван Пиньков, вдовствующая купчиха Татьяна Сенчукова, а за ее неграмотную по ее веленно руку приложил сын ее Константин Сенчуков, Данило Зенченко, Иван Ващенко, Максим Татаринов, Иван Андрусяченко, Павел Петровский, Андрей Шумко, Максим Лютый, Иван Сребняков, Тимофей Приходько, Дмитрий Могилат, Иван Терновец.

Роменские мещане: Иван Дешковский, Антон Склягин, Емилиян Шумко, Фома Хлебников, Лука Семенчиков, Петр Вербец, Фома Воскобойник, Симон Яремченко, Варлаамм Черниш, Корнилий Штанченко, Семен Литвиненко, Антон Олейник, Димитрий Каневский, Яков Бирнут, Фе-

— 126 —

дос Скидан, Федор Гах, Василий Малашевский, Григорий Зайцов, Афанасий Григоровский, Андрей Прохоренко, Петр Ильченко, Артем Потетев, Василий Немченко, Прокофий Носенков, Федот Ильченко, Федот Величко, Иван Омельченко, Евстафий Момот, Захарий Ганчин, Яков Момот.

 

VIII.
Прошение лавковладвльцев к новоназначенному генерал-губернатору, генералу Кокошкину, с жалобой на полтавского губернатора Ознобишина за учреждение им в Полтаве особого комитета, имевшого целью проверить права жалобщиков на владение лавками в роменском гостином дворе. Просители сгруппировали здесь все аргументы в пользу неприкосновенности их прав на лавки и даже на лавочный капитал; они упоминают о своих прежних жалобах министру внутр. дел, оставленных последним без удовлетворения. Написано 28 сентября 1847 года. (С копии).

Его Высокопревосходительству

Господину черниговскому, полтавскому и харьковскому
генерал-губернатору и кавалеру Сергию Александровичу Кокошкину.

1.

Существующая с незапамятных времен в Ромне Ильинская ярмарка располагалась внутри дворов, в домах, амбарах и прочих строениях владельческих. В то время начальствовал над малороссийским краем человеколюбивый и благодетельный генерал-губернатор сенатор князь Алексей Борисович Куракин. Сей начальник, видя быстрое распространение в Ромне Ильинской ярмарки и постигнув связь ее с другими торговыми городами, а в месте с тем заметив и тесноту помещения для оной, обозревая богатое местоположение разного сословия обывательских вокруг сего города левад, садов, огородов и других угодий, создал в уме своем план вывести Ильинскую ярмарку из тесности города и расположить ее на предполагаемом им

— 127 —

месте. Не медля нимало, мысль свою князь объявил обывателям и торговцам; предложил первым, чтобы они пожертвовали своими садами, огородами, левадами, выгонами и прочими угодьями для удобнейшего и просторного помещения на них столь быстро возвышающейся Ильинской ярмарки, город распланировать по образцу других, и в новом ярмарковом гостином дворе всякий владелец получает в вечность столько лавочных мест, сколько кто имел тогда вокруг и внутри своих дворов торговых помещений и сколько чией земли отойдет под план города; затем, услышав от всех лестное для него, благодарное согласие, как истинный соревнователь общественному благу, вошел о своем предположении со всеподданнейшим представлением к высочайшей власти, с приложением при оном плана, как новому гостиному ярмарковому двору, так и самому городу.

2.

Блаженной памяти государь император Александр I, данным на имя князя Куракина 17 июня 1802 года высочайшим рескриптом предположение его и план утвердить изволил; на основании сего рескрипта князь Куракин предложил полтавскому губернскому правлению 2 ноября того года объявить всем, имеющим в городе Ромне лавки, что на новом месте предоставляется каждому получить во вечное и потомственное владение не только то самое количество торговых помещений, какое в городе было, но для вознаграждения убытков — и с некоторым по линии прибавлением. Затем князь Куракин предписал исправлявшему в то время должность маршала дворянства хоренжому Павлу Полетике, чтобы он учинил самую верную опись всем торговым помещениям, в старом городе бывшим для вывода их на новую площадь; по совершении чего Полетикою с 25-ю лицами вотчинников, приглашены были в собрание 1803 года июня 17 все вотчинники, в присутствии князя Куракина, и расположили, где, в какой линии новогостиного двора, снятого на план, получить во вечность каждому из них следуемое количество лавочных мест согласно описи, хоренжим Полетикою учиненной и вотчинниками тогда подтвержденной. После сего выведена ярмарка в новый гостиный двор, в коем каждый владелец и получил мес-

— 128 —

то за место, как значится по плану, тогдашним поветовым землемером Колобовым по сему предмету составленному; причем князь Куракин, с согласия владельцев лавок нового гостиного двора, учредил ежегодный денежный сбор с цены лавки, нанимаемой владельцами торговцу, весьма для владельцев неотяготительный, а совершенно полезный, на тот предмет, чтобы со временем тот владельческий капитал употребить на выстройку же в Ромне каменных лавок, для чего учрежден особый владельческий комитет и со времени устройства гостиного двора собрана уже с владельческих лавок сумма, с процентами — полагаем — более миллиона, которые находятся в полтавском приказе общественного призрения. За сим началась планировка города, и всяк из жителей, за отшедшие под улицы и базарную площадь их собственности, вознаграждался или лавками в новом гостином дворе, или дворовыми местами, или же денежною платою. Вместе с сим распоряжением вмененно в обязанность градской думе и 26 июля 1804 года предписано ей выдать каждому на спокойное владение собственностью узаконенную данную и планы. Наконец князь Куракин в 1806 году учредил в городи Ромне другой комитет, на обязанность коего возложил объяснить, все ли лица за отшедшие их собственности получили следуемое вознаграждение лавочными местами, дворами, или деньгами, и нет ли таких, кои воспользовались излишне и ненадлежаще? Комитет сей, исполняя свою обязанность, в окончании оной затруднялся обстоятельством, в рассуждении несоразмерно якобы отданных лавочных мест губернскому секретарю Игнатьеву за его землю и градскому главе Беру за труды и старание по должности, представлял об этом затруднении поступившему на место князя Куракина бывшему военному губернатору князю Репнину, который в предписании от 5 июня 1820 гола за № 3560 заметил комитету, что обстоятельства те вовсе не должны затруднять его, ибо прописанные владельцы не самовольно присвоили себе лавочные места, следственно и лишать оных было бы несправедливо, а тем более никто не в праве приступить к отмене распоряжений прежнего начальства, ибо на сем только основывается беспечность каждого в праве собственности; и как дело комитета есть объяснить, все ли те, кому должно, получили места и нет ли таковых, кои присвоили их без права

— 129 —

или излишне против следуемого, то по исполнении сего его сиятельство и предписал комитету окончить свою обязанность в самом скорейшем времени; в следствие сего комитет, учиненным в 27 день октября 1829 года определением, выводя все обстоятельства сего предмета и не находя, чтобы кто-либо из владельцев лавок получил оные ненадлежаще или присвоил их самоправно, заключил представить о сем на благорассмотрение господина военного губернатора князя Репнина и просить о закрытии сего комитета, как окончившего в деле том обязанность свою; а 19 февраля 1830 года учинил и представление. В разрешение сего полтавское губернское правление, во исполнение предложения князя Репнина, указом от 26 августа 1831 года за № 17994, в комитет последовавшим, предписало оному комитету объявить заключение свое поименованным в донесении его лицам по порядку и затем оный, яко окончивший должность свою закрыть, а дело отослать для хранение в городскую думу, что комитет и исполнил и губернскому правлению 21 октября 1831 года за № 6, отрапортовал.

3.

По закрытии сего комитета поступающим от разных лиц прошениям в полтавское губернское правление о вознаграждении их лавками в гостином дворе, за отшедшие собственности, получили таковые во вечность уже от оного правления.

4.

И как мы все, и прочие вотчинники, владея спокойно собственными своими лавками гостиного двора более сорока лет, иные по наследству, другие по приобретению от прежних владельцев по законным крепостям, взносили ежегодно, по требованию комитета, и деньги на предмет выстройки себе каменных лавок, и утверждаясь правилами собственности нашей, 4-мя законными давностями земскими утвержденной, не имея в течение почти полувекового времени, ни от кого не сбора, ни иска, ни доноса о владеемых нами лавках, пользовались ими и выжидали того благоприятного времени, когда соберется уже нашей суммы столько,

— 130 —

что можно начать постройку каменных лавок, и только что достигли сего блага, как вновь назначенный в полтавской губернии господин гражданский губернатор Ознобишин, прибыв на место отправления своей должности, вместо ожидаемого от него попечения о благосостоянии нашем, как от начальника, долженствующего, по наставлению 292 и 293-й статьи 2 тома издания 1842 года, быть нашим защитником и оберегателем прав наших, но напротив того, употребил всю власть на то, чтобы непременно лишать нас и других вотчинников помянутых лавок и собранного с оных капитала; сначала предпринял к тому средства утеснительные, т. е. учрежденный с Высочайшего разрешения и князем Куракиным из согласия вотчинников лавок лавочный комитет о сборе с наших лавок денег на предмет выстройки нам каменных (лавок), из вотчинников же состоявший и существовавший более сорока лет, по неизвестным нам причинам и без согласие нашего, уничтожил, а сбор денег с наших собственных лавок на вышеизъясненный предмет повелел производить учрежденному в Ромне комитету, под именем ярмаркового, на основании положения комитета министров, 27 июня 1843 года Высочайше утвержденного, составленному из полицеймейстера, градского главы, стряпчего, землемера, т. е. из лиц, совершенно ему подвластных; вот этим приступом и удалил уже нас вовсе от собственного нашего капитала.

5.

А потом далее, избирая к утеснению средства, г. гражданский губернатор, приехавши в Ромен на Ильинскую ярмарку прошлого года для обревизования присутственных мест, собирал к себе иногородных купцов для какого-то неизвестно нам потрактования о гостином дворе и решительно при том объявил им, что будто сумма, жертвуемая нами и собираемая более 40 лет на выстройку каменных лавок, уже не нам принадлежит и что оная ни в каком случае не употребится на тот предмет, а лавки будут строится от казны, и что наконец он докажет, что лавки у нас отберут, — поселил в душах наших общую тревогу, страх и опасение, что может быть успеет, как начальник губернии, без всякой вины и причины нашей, отнять у многих из

— 131 —

нас последнее средство к пропитанию. В след же затем учредил в г. Полтаве особый комитет из вице-губернатора, полтавского предводителя дворянства, депутата дворянского собрания. губернского прокурора, полтавского главы и поручил оному ввойти в разбирательство прав наших на владение лавками, под тем предлогом, что будто сказанный, выше учрежденный было в Ромне князем Куракином комитет о уравнительной раздаче вотчинникам лавок, за отшедшие под план города собственности их, не окончил своей обязанности. Напоследок, в прошлые ярмарки, Маслянскую и Вознесенскую, присылал в Ромен губернского архитектора, который по приказанию его превосходительства, мимо ведома нашего и прочих владельцев лавок, как коренных хозяев оных, предъявил купцам, а более приказчикам, составленный им план и фасад лавкам и убеждал их изъявить согласие строить по оному лавки, не на тех владельческих местах, на коих таковые Высочайше конфирмованными планами назначены, а на площадь и внутри гостиного двора корпусами; одним словом, во всех своих предположениях и действиях отчуждил нас и всех владельцев лавок от предмета, до нашей собственности касающегося.

6.

Об уничтожении его превосходительством учрежденного в Ромне князем Куракином комитета о сборе с владельческих лавок денег на предмет выстройки каменных лавок, существующего более 40 лет, а также и об учреждении в Полтаве без прямой необходимости комитета о разборе наших прав на лавки, сорокалетнею давностью утвержденных, мы в августе месяц прошлого 1846 года принесли жалобу господину министру внутренних дел; посему, объяснив подробно все приписанное и историю о наших лавках, спокойно нами владиемых более 40 лет не насильно и бесправно, а с ведома и распоряжения Высочайшей воли и местного правительства, равно о принадлежности нам денег, в течение того времени собираемых, определенных нами по предложению господина Куракина на выстройку себе каменных лавок, передали его высокопревосходительству наш страх и опасение, породившееся в сердцах наших от

— 132 —

объявленных господином гражданским губернатором угроз, что капитал, собираемый с наших лавок, есть уже не наш и на предмет выстройки нам лавок ни в каком случаи не употребится и что и самые лавки от нас отберут, просили его высокопревосходительства господина министра внутренних дел сжалиться над нашим положением и защитить как от делаемых уже нам утеснений, и от приготовляемых несчастий, — уничтоженный без согласия нашего комитет о сборе с наших лавок денег восстановить, а вновь учрежденный в Полтаве отменить, как вовсе ненужный и приготовленный для рассмотрения дела, которое правительством рассмотрено и окончено и наконец покрыто 40-летнею давностью, о капитале, в течении почти полувека собираемом с наших лавок, объявить, что он есть принадлежность наша, и тем удалить от нас страх и общую тревогу, господином гражданским губернатором рассеянную, и напоследок — положить конец обстоятельствам сего предмета, коему дан ненастоящий толк и косвенное направление. На сию жалобу нашу последовало от господина полтавского гражданского губернатора 19 мая сего года за № 3320 в роменскую городскую полицию предписание, коим велено объявить нам, что как описанное нами распоряжение его, г. гражданского губернатора, делается с целью привести в лучшее устройство Ильинскую в Ромне ярмарку и доставить более удобства к развитию торговли, то господин министр признал жалобу нашу не подлежащею удовлетворению.

7.

Затем, чтобы обратить внимание господина министра на столь важную статью нашей собственности, каковая есть милионный капитал, с наших лавок собираемый, как выше сказано, более 40 лет для выстройки нам каменных в гостином дворе на линиях, на Высочайше утвержденном плане назначенных, в посланном нами того же мая 26 числа прошении к нему, господину министру, изъяснили, что как сказанной нами суммы, на тот предмет собираемой и в кредитных установлениях хранящейся, мы полагаем достаточно уже для выстройки нам каменных лавок, следственно и имеется уже верное средство начать постройку оных, то посему мы и не желаем далее продолжать взноса

— 133 —

на сей предмет денег, почему и просили его высокопревосходительство учинить распоряжение — составить в городе Ромне из владельцев лавок особый комитет, в который мы изберем из промежду себя благонадежных и опытных депутатов со всех сословий, и поручить им устройство оных лавок по фасаду, имеющему быть от нас представленному на утверждение куда следует, а план оным уже указан Высочайше конфирмованными планами блаженной памяти императором Александром I и ныне царствующим императором в 10 день декабря 1843 года, для чего также просили его высокопревосходительство ускорить как о учреждении оного комитета, так и о высылке в оный и собранных на сей предмет денег наших, хранящихся в кредитных установлениях, на распоряжение того комитета; ибо мы, и прочие владельцы лавок, заботясь о скорейшем доставлении сего блага, к выгодам нашим и торгующего купечества клонящегося, равно и способствующего к украшению города, учреждаем и заводы для выделки кирпича и приготовляем прочие к тому потребные материалы; а в случае из собственности нашей — собранного капитала нашего — не доставало для окончания постройки лавок, то мы добавим и еще оного, каждый из своей собственности; и таким благодетельным, полезным и справедливым удовлетворением просьбы нашей его высокопревосходительство увековечит память в Бозе почивающего императора Александра I и благодетельного князя Куракина, положивших начало столь благотворной цели и пламенно желавших исполнения оной.

8.

Наконец в отношении того, (что) господин гражданский губернатор намеривает застроить столь редкую в Ромне гостиного двора внутреннею площадь лавками, т. е. не на линиях, по Высочайше конфирмованным планам назначенных, а корпусами, как сказано в 5-м пункте сего прошения, для чего присылал в Ромен и губернского архитектора, — мы в июне сего же года входили его высокопревосходительству господину министру внутренних дел с прошением, в котором изъясняли, что справедливость и закон убеждают нас, что воля государя должна быть священна и неизменна, почему согласно высочайше утвержденно-

— 134 —

му плану площадь роменского гостиного двора не должна ни в каком случае застраиваться корпусами, а лавки должны быть на местах, по плану указанных, чего никто изменить не в праве, а посему и просили господина министра, в случае представления губернатора о утверждении такого предположения его, то таковое отвратить, ибо оно противно Высочайшей воли.

9.

На сии последние прошения наши последовали от господина министра разрешения следующего содержание, что как проект на постройку гостиного двора в г. Ромнах находится в рассмотрении главного управления путей сообщения и публичных зданий, то его высокопревосходительство в настоящее время признает неудобным сделать какое-либо распоряжение к удовлетворению изъясненного домогательства просителей и что предмет тот будет принят при окончательном разрешении постройки гостиного двора.

10.

Затем, описав по самой сущей правде право 40-летнего спокойного владения нашими собственными лавками и не имея в столь правом деле от начальствующего губернией ни только никакой защиты, но напротив того, еще утесняемы без малейшей вины нашей, как выше доложено, так что и жалобы наши не уважаются министром, почему и полагаем, не вошел ли он к господину министру с представлением, в коем господин полтавский гражданский губернатор, дабы удобнее достигнуть исполнения своих намерений, вошел с господином министром в переписку и без всякой побудительной причины представил ему на утверждение мнение свое, чтобы лишить нас и прав собственности, и капитала, собираемого на предмет выстройки нам каменных лавок, и быть может выставил права владения нашего в городе — какого то будто бы временного владения, дав им превратный смысл и подверг их разбирательству учрежденному по предположению его в Полтаве комитету, такому месту, которое по закону не имеет никакого права, ибо он составляет в отношении нас лицо ищущее, и уч-

— 135 —

режденное под тем предлогом губернатора, что будто закрытый уже в 1829 году военным губернатором князем Репниным комитет не окончил своего (дела), тогда как оный совершенно уже за князя Репнина с 1829 года обязанность свою окончил и закрыт, что доказано нами в конце 2 пункта сего прошения, мы же, претерпевая вышеобъясненное утеснение и оставаясь от высшего начальства без защиты, не дерзали прибегнуть к милосердно и справедливости Монарха, коего спокойствие для нас драгоценно, с чистым упованием на Бога прибыли (sic) в терпении и совершенной покорности его святейшей воле. Промыслом Божьим, не оставляющим невинно скорбящих и утесненных, в особе Вашего Высокопревосходительства указал нам хранителя и покровителя! Движимые чувством совершенной уверенности, что ваше высокопревосходительство приймете нас под покров законов; простите нашему дерзновению, что мы всмеливаемся на первых порах обеспокоить внимание ваше и просим заступничества в нуждах наших! тяжка для нас самих сия крайность тем более, что мы встречаем своего начальника хотя и с радостью, но несчастны тем, что не успев ознакомиться, заставляемся уже необходимостью утруждать просьбами; не оскорбитесь ваше высокопревосходительство такою встречею! Верно так угодно Провидению, что мы в тяжкой доле обрели справедливую защиту в особе вашего высокопревосходительства, как невинно страждущие жертвы, и потому, припадая к стопам вашим, просим, будьте нашею опорою и спасите от несчастия, приготовляющего нам господином гражданским губернатором касательно выше доложенного предположения его, ибо они для нас стеснительные и с законами не сообразные.

11.

В доказательство же того изъясняем следующее. Первое, распоряжение князя Куракина касательно вывода Ильинской ярмарки из внутри старого города Ромна на теперешнюю площадь и планировка города, равно раздачи лавочных мест, не на условиях, а на вечность, за отшедшие на план собственности жителей совершены с утверждения Высочайшей воли, ко благу общему владельцев лавок, торговцев и жителей; следственно нет ни приличия, ни закона разрушать

— 136 —

сие благо, приносящее пользу в течение полувекового почти времени, что подтверждается. Второе, учрежденного же господином Куракиным в Ромне с согласия владельцев лавок комитета, составленного из владельцев же их, на предмет сбора денег, определенных владельцами для выстройки себе каменных лавок на лавочных местах своих, и существующего до начала действий г. гражданского губернатора более 40 лет, не предстояло его превосходительству ни причины, ни прямой необходимости уничтожать его без согласия нашего и прочих владельцев и без всякой нам отчетности в капитале, из нашей собственности собранной, ибо комитет тот заведовал не казенною, а частною нашею собственностью. Третье, за уничтожением сего комитета, другому, учрежденному в Ромне под именем ярмаркового, вменен его превосходительством в обязанность собирать ежегодно во время ярмарок из владельческих лавок деньги, определенные владельцами на выстройку себе каменных, — вовсе неправильно потому, что тот ярмарковый комитет учрежден на основании положения комитета министров, в 27 день июля 1843 года Высочайше утвержденного; и как в сем положении ясно изложен смысл распоряжения правительства и определено учреждение ярмарочных комитетов в городах для того единственно, дабы они занимались подстроением временных, на одни только ярмарки, балаганов на городских местах и тем бы извлекали с оных построек пользу к умножению городских доходов, независимо от поземельного сбора, составляться такие комитеты должны из полицеймейстера, уездного судьи, городского старосты и словесного судьи; но чтобы тем положением было узаконено и вменено в обязанность подобных комитетов заведовать и частною собственностью и для того иметь членами в нем лиц, владеющих в городах имениями, то такого права тем комитетам не предоставлено; следственно, к нарушению правил того Высочайше утвержденного положения г. полтавским гражданским губернатором приступить не в праве и подчинять оному нашей собственности не имел законного основания, что изъясненно нами и в объяснении, 7 июня сего в ярмарочный комитет поданном; равным образом сделано отступление от сего же положений в том, что вместо уездного судьи, городского старосты и словесного судьи посажены в тот ярмарковый

— 137 —

комитет чиновники; уездный стряпчий, градский глава и землемер. Четвертое. Из учиненной в 1803 году, по предписанию князя Куракина, хоренжим Политикою описи уездным землемером Колобовым плана ясно видно, кто за отошедшие места и лавки получил в нынешнем ярмарковом гостином дворе лавочные места в вечность, а из предписания Куракина, 26 июля 1804 года роменской городской думе данного, во 2-м пункте сего прошения нами прописанного, доказывается, что оным и вменен в обязанность той думы выдать таковому каждому владельцу на вечное владение полученными лавочными местами узаконенные данные и планы, следственно с того время всякий владелец, получивши лавочные места, представил и доказательства на свою собственность отшедшую под план города и потому введен в опись и получил таковое в нынешнем гостином дворе; есть ли же дума во свое время не исполнила того предписания и не выдала кому либо из владельцев, получивших таковые лавочные места, данных и планов, то в том состоит виновницею сама; а может быть выданы таковые данные, но как таковая выдача данных производилась не в одно время, а в течении несколько годов, то быть может и переписка об этом по думи затерялась, так как дела оной прежних годов, переходя от одного секретаря к другому, не издавались по описи ими, почему и не из чего извлечь удовлетворительного сведения; лица же, коим следовала выдача данных, измерли, оставив свои лавочные места в наследие детям и приемникам, владеющим оными более 40 лет, следовательно как владение таковыми лавками настоящими владельцами покрыто давностями, то за силою 157 статьи 15 т. и не предстояло г. полтавскому гражданскому губернатору прямой необходимости требовать ныне посредством учрежденного в Полтаве комитета от некоторых владельцев документов на принадлежность им тех мест, которые были внутри города до перевода еще ярмарки на настоящую площадь и отошли под планировку города и за оные получили в замен лавочные места, в нынешнем гостином дворе им отведенные. Принимая в соображение тогдашнюю благую цель правительства, совершившуюся за 45 лита назад, т. е. цель — расположить быстро возвышающуюся Ильинскую в Ромне ярмарку на просторе; несомненное удостоверение тогдашнего начальства в натуре,

— 138 —

чьи именно собственности отошли тогда под план города, в опись и план введенные, а затем и распоряжение об отдаче в замен каждому такому владельцу во вечность лавочных мест в нынешнем гостином дворе законно и правильно; учреждение комитета о сборе с владельцев новых лавочных мест на предмет выстройки им на оных каменных лавок; постоянный взнос владельцами с того времени до ныне капитала на сей предмет и твердое полувековое владение ими своими собственностями без всякого чьего либо в том помешательства; наконец равносильные права такового владение как тех, коим дума выдала данные, так и тех, коим — как полагают — не выдала оных по неизвестным причинам, ибо как те, и другие лица суть члены одного и того же (общества?) и также лишась, своей собственности, при распланировке города вознаграждены правительством в замен их другими собственностями, т. е. лавочными местами в нынешнем гостином дворе, не насильно и безправно, а правильно и законно, следственно ни по чьему предположению и ни по какому закону не должны лишаться оной, потому что оградились правами законного своего владения 4 давностями; одним словом, все сии законные и сильные права владение лавочными местами нами и прочимы владельцами отстраняют уже навсегда всякого рода притязания к нашей собственности, как и 157 статьею 15 тома воспрещено возобновлять дела, покрытые десятилетними данностям. После законного и правильного правительством наделения нас и прочих владельцев во вечность лавочными местами в нынешнем гостином дворе за отшедшие их собственности под план города, многие из них, и даже безошибочно можно сказать — почты все, измерли в течение полувекового времени, оставив сказанные свои лавочные места в наследие своим детям и законным приемникам, в промежутке же того времени те первоначальные владельцы, а по ных — и наследники, выпустили свои лавочные места продажею в сторонние руки по законным актам, в присутственных местах совершенным, так что почти большая часть из нас владеет таковыми местами по праву покупки из четвертых и пятых даже рук, следственно такие приобретатели вовсе не имеют средств доставить полтавскому комитету доказательств на право владения местами, до перевода ярмарки внутри города

— 139 —

бывшими и до планировки города во владении первоначальных их владельцев состоящими и под план отшедшими, и даже не имеют способов доискаться не только того, кто в то время был первый оных владелец, получивший в нынешнем гостином дворе лавочные места, перешедшие нынешним владельцам, как выше сказано, по наследству и покупки из 4-х и 5-х рук, но даже и самого того места, в натуре бывшего и преобразовавшегося планировкою города да при том, имея в руках своих купчие акты, избавляются уже по закону от подобного неудобного затруднения и невозможного разыскания. Другие же из нас, получившие от предков или родителей такие места, тоже находятся в подобном неудобно-исполнительном состоянии, но ограждаясь правом спокойного оными владения чрез несколько десятилетних давностей, не должны быть превликаемы к таковому незаконному требованию комитета, ибо их предки и родители в то время представляли от себя доказательства, на коих правительство основывая свои распоряжение, и вознаградило их за отшедшие места лавочными местами, по наследству их детям и приемникам дошедшие, быв твердо уварены, что если бы не следовало давать первым такой замены, то правительство не дало бы оной даром и без всякого на то права. Далее, владельцы таких же лавочных мест были такие, что впавши по разным обстоятельствам в долги, не имея чем разделяться с своими кредиторами, правительство подвергло те лавочные места публичной продаже с аукционного торга в полтавском губернском правлении; следственно, если бы таковые места не составляли собственности тех владельцев, то губернское правление и не приступило бы к продаже их с аукционного торга, как добра чуждого. Пятое. Когда кто интересуется получить от другого имение или тому подобное, по правам ему следуемое, то должен по закону предъявить свои правильные требования в надлежащем присутственном месте, и этот процес именуется тяжбою, начинается с низшей инстанцией судебного места и восходит по апелляции до высшего, по предписанным в законе правилам, и в этом процессе или тяжбе должен быть истец и ответчик. Судебное место, рассматривая право каждого из тяжущихся, давая все способы к оправданию, есть ли на право иска не потеряны сроки и давности, делает свое решение на законном основании; непра-

— 140 —

вильно привлеченный к тяжбе и потерпавший от оной убыток и обиду, по окончании дела в праве требовать себе от несправедливого истца вознаграждения. Следуя сему законному постановлению, и г. полтавский гражданский губернатор должен бы от имени лица, объявившего к нам претензию свою за лавочные места, начать к каждому из нас тяжбу в низшей инстанции судебного места, как велит закон, призвать к ответу и оправдаться; тогда бы всякий представил на суд свои оправдания, и в случае несправедливого нападения, знал бы, с кого требовать вознаграждения убытков. Но г. полтавский гражданский губернатор, предположив коснуться к уничтожению прав наших на владение лавочными местами, не только отступил от вышеизъясненного законного порядка, не только не призвал нас к ответу в судебное место, но напротив того, без ведома нашего, без объяснений и оправданий, не смотря на бесспорное и спокойное право владения нашего, утвержденное полувековым почти временем, не признавая, и распоряжений правительства, по Высочайшему утверждению окончательно исполненного, завел переписку об этом предмете такими косвенными путями, как будто не он тому причиною и не по его предположению произошла тревога и опасение между нами и прочими владельцами лишиться нашей же собственности без всякой вины и причины, отстранил нас вовсе от нашей же собственности, уничтожил без ведома нашего комитет, из вотчинников состоящий, учрежденный генерал-губернатором князем Куракиным и существующий в Ромне более 40 лет, на предмет сбора с наших лавок денег для выстройки нам же каменных на местах наших, Высочайше утвержденными планами назначенных, и исходатайствовал у министра внутренних дел дозволения учредить в г. Полтаве комитет для разбора прав наших на владение лавочными местами, от правительства назначенными и отданными, под тем предлогом, что будто бы прежний уравнительный комитет не окончил своей обязанности, тогда как противное тому доказано нами в 2 пункте сего прошения; выставляет, что будто капитал, взносимый владельцами на выстройку нам же каменных лавок, есть не владельческий, а будто принадлежащий городу; предположило внутреннюю площадь гостиного двора застроить лавками не в том виде как Высочайшим планом назначено палале-

— 141 —

ограмом, а корпусами, и проект об этом представил министру, а от сего передал в управление путей сообщения и публичных зданий; поставил нас в крайность утруждать г. министра просьбами, так точно, как выше описано и которые министром оставлены без удовлетворения, и мы лишились справедливого законного заступничества.

В столь несчастном положении мы другого не обретаем способа, как упасть пред стопами вашего высокопревосходительства, умолять чувствительное сердце ваше принять нас под покров и защиту справедливости; и закон оправдывает нашу невинность; в горе нашем необходимо только человеколюбивое внимание вашего высокопревосходительства, как начальника справедливого; с надеждою на Бога и с полною уверенностью на справедливость вашего высокопревосходительства, мы прибегаем к вам, как к заступнику нашей собственности; и молим вас: войдите к рассмотрение предмета, о коем осмелились утруждать, и тогда удостоверитесь, что мы обречены столь злосчастному положению без всякой вины и причины; наконец, по удостоверении, что мы правы, не оставьте ваше высокопревосходительство принять сторону нашей невинности, и все предположения, г. гражданским губернатором предпринятые, прекратить, как во всех отношениях не сообразные с законами, долженствующие по закону им самим (быть) отвращаемы для спокойствия и блага общего; касательно проекта, составленного мимо ведома нашего и прочих владельцев, о постройке каменных лавок на наш капитал и представленного в управление путей сообщения и публичных зданий, не оставьте ускорить зделать сношение с сим управлением, что проект тот не сообразен с Высочайше утвержденным планом Роменского гостиного двора, а потому необходим для исправления, а вместе с тем оному управлению, и г. министру внутренних дел пояснить, что капитале, собираемый с владельческих лавок на предмет выстройки каменных лавок не есть городу или городскому обществу принадлежащей, а собственно владельцам лавок, на тот предмет жертвуемым и более 40 лет взносимым, и что права владельцев лавочных месте не подлежать уже никакому новому разбирательству (тем более комитету, не имеющему на то по закону никакого права), ибо таково их владение есть законное и с ведома Высочайшей воли и местного правительства со-

— 142 —

вершившееся и более 40 лет бесспорно продолжающееся. Сим благодетельным, справедливым начальничьим распоряжением ваше высокопревосходительство увековечьте память Вашу в сердцах наших и потомства нашего, как неоцененное чувство истинной любви и благородной признательности, а между тем уничтожите навсегда и незаконные притязания к нашей собственности. Умоляем, ваше высокопревосходительство, ускорьте приступом к столь доброму делу, облегчите душевное наше страдание отрадным извещением, что вы принимаете участие в нашем положении и доставите справедливую защиту. — Сентября 28 дня 1847 года.

Подлинное подписали: подполковник Степан Игнатьев, губернский секретарь Устым Кислов, корнет Михайло Гусаков, коллежский регистратор Иван Михайловский, дворянка Евдокия Рымарева, титулярный советник Иларион Тандетников, роменский 2 гильдии купец Павел Иванов Аристархов, по доверенности жена Пелагия Аристархова, нежинский 2 гильдии купеческий брат почетный потомственный гражданин Иосиф Чернов, роменский 2 гильдии купец Иван Терновец, роменский 3 гильдии купец Максим Татаринов, роменский мещанин Никифор Астахов, дьячковская жена Елена Базилевская, роменский купеческий сын Осий Посников, роменская мещанка Стефанида Можневская, вдова купеческая жена Анна Варадинова, соборной церкви староста купец Димитрий Могилат, роменский 3 гильдии купец Петр Смолянов, роменский мещанин Евмений Андрусяченко, вдова мещанка Марья Ильченкова, курский 3 гильдии купец Матвей Матвеев Лавров, роменский 3 гильдии купец Иван Пинков, роменский 2 гильдии купец Петр Матвеев, роменский 3 гильдии купец Иван Соколов, роменский 2 гильдии купец Кириак Нестеренко, роменский купеческий сын Василий Семенчинов, коротоякская мещанка Настасия Кольцова из дворян вдова купеческая жена Татьяна Вер, а вместо ее неграмотной по ее просьбе руку приложил подполковник Степан Игнатьев, роменский купеческий сын Василий Соколов.

 

— 143 —

IX.
Дополнительное (к поданному 28 сентября 1847 г.) прошение лавковладельцев к ген.-губернатору Кокошкину, с указанием статей законов о давностях и с упоминанием о том, что просители посылают ген.-губернатору чрез одного из своих членов копии указов губернского правления и других актов, на которые ссылались в предыдущем своем прошении. Написано 13 ноября 1847 года. (С копии, неисправно сделанной)

Его Высокопревосходительству
Господину черниговскому, полтавскому и харьковскому
генерал-губернатору

В истекшем сентября месяце настоящего года мы прибегнули к вашему высокопревосходительству с покорнейшею просьбою о защите прав нашей собственности, то есть лавок в роменском гостином дворе, владеемых нами почти пять десятилетних давностей бесспорно, с ведома и утверждения начальства и Высочайшей воли. В прошении том, изложив подробно историю образования гостиного двора в восьмисотых годах (за) генерал-губернатора князя Куракина и совершившуюся в то же время планировку города Ромна, отход при том владельческой собственности под площади и улицы и наконец получение за оную в нынешнем гостином двор лавочных мест, а иным — дворов и денежных вознаграждений, между прочим сослались на определение 27 октября 1829 года, учиненное бывшим в Ромне комитетом о уравнении лавочными местами владельцев, удостоверяющее, что никто из лиц, получивших в нынешнем гостином дворе лавочные места, не владеет ими не надлежаще, равно и на указ полтавского губернского правления 26 августа 1831 года за № 17993-м, в тот комитет последовавший, предписывающий (в исполнение предложения военного губернатора князя Репнина) объявить оное заключение комитета поименованным в донесении его лицам и затем закрыть оный на всегда, как окончивший уже свою обязанность; учиня ссылку на документы, не при-

— 144 —

ложили с них копий; дабы уже отстранить заботу о истребовании оных, мы прилагаем их в справочных копиях с нас — Татаринову, на благоусмотрение вашего высокопревосходительства и просим покорнейше осчастливить нас вашим заступничеством в ограждении прав нашей собственности. В дополнение же сего изъяснения, что право владения нашего утверждается десятилетними давностями на основании 2232 статьи тома 10-го, издание 1842 года, а 157 статьи 15 тома воспрещено возобновлять дела, покрытые десятилетними давностями. Сверх того, о тех из нас, кои имеют лавки по приобретению, — тома 10-го 756-й статьи узаконения: "по истечении двух лет, если никто для спора об акте не явился, или явился но доказательств к опровержению его не представил в присутственное место, коему акт был предъявлен, купленное имущество оставляется за приобретателем", — бесспорно подтверждено о дозволении права владения, равно и предоставлено право продажи лавочных мест; в примечании же к 1078 статье 10 тома сказано: "тем из дворян, владеющих лавками в гостином дворе города Ромна (полтавской губернии), коим те лавочные места достались от предков их, получивших от самого правительства за отшедшие на городские надобности собственности их, дозволено владеть сими лавками, с соблюдением правил, изложенных в уставе торговом". А в уставе торговом тома 11-го в 311-й статье постановлено: "тем из дворян владеющих лавками в гостином дворе города Ромна (полтавской губернии), коим те лавочные места достались от их предков, получивших от самого правительства за отшедшие на городские надобности собственности их, дозволено владение ими на прежнем основании, существовавшем во время предоставления лавочных мест при распоряжении правительства, т. е. без записки в гильдии, с тем однакож, что если они пожелают продать их, то могут совершить таковую продажу не иначе, как купцам, мещанам и посадским, коим право покупки лавок в гостином дворе предоставлено статьей 310-ю, т. е. купцам, мещанам и посадским". Все сии основания законов 60 статьи 1-го тома не подлежат изменению. Следовательно, лавочные места, находящиеся в нашем и прочих лиц спокойном владении, по наследству или по приобретению более четырех десятилетних давностей от времени раздачи оных прави-

— 145 —

тельством, а от закрытия комитета, уравняющего за отошедшие собственности таковую раздачу, более полторы земских давностей, не подлежать никакому от кого либо притязанию, а должны (по силе законов о правах собственности) оставаться в таковом нашем спокойном владении на вечные времена; а посему и комитет, учрежденный в г. Полтаве, за силою вышеприведенных законов о давностях и двухгодичном сроке, не имел права входить в разбор дела о розданных правительством лавочных местах роменского гостиного двора, как совершенно оконченного и покрытого многими давностями, 1847 года, ноября 13, (сего же числа послано чрез почту).

 

X.
Объяснения полтавского губернатора Ознобишина, данные ген.-губернатору Кокошкину в ответ на жалобу лавковладельцев роменского гостиного двора, написанную 28 сентября 1847 года. (С копии).

Ноября 4-го,1847. № 14,339 *).

По предписанию Вашего Превосходительства от 10 минувшего октября № 3764, я предлагал комитету, учреж-

денному в г. Полтаве для приведения в положительную ясность дела о лавочных местах в роменском гостином ряду доставить заключение по жалобе владельцев сказанных мест, принесенной вашему превосходительству на несправедливые и стеснительные будто бы для них распоряжения начальства в отношении учреждения помянутого комитета и предполагаемой постройки гостиного двора.

Изложенные комитетом по этой жалобе сведения, до оного касающиеся, заключающияся в отзыве ко мне председателя, здешнего г. вице-губернатора, за № 11, имею честь представить при сем в копии на усмотрение вашего превосходительства. Обращаясь за сим к изложению требуемого вами мнения по просьбе вдадельцев лавок, я считаю долгом представить таковое, по содержанию этой просьбы, в следующем:

1. Владельцы лавок жалуются на учреждение комитета для приведения в ясность дела о лавочных местах в Ромнах, объясняя между тем, что учрежденный бывшим ге-

^*) Вверху помета: получено 5 ноября 1847 года. Харьков.

— 146 —

генерал-губернатором князем Куракиным в 1806 году комитет для разбора прав на владение лавками окончить свои занятия в 1829 году и по распоряжению начальства закрыть. Комитет этот возобновлен не мною, но по распоряжению высшего правительства, последовавшему по разрешению г. министра внутренних дел, основанному на отзыве к нему предместника вашего превосходительства, покойного князя Долгорукова. Подробности оснований, по которым необходимо было приступить к возобновлению сказанного комитета, изложены в представлениях моих к князю Долгорукову от 23 октября 1845 г. № 15830-й и 7 января 1846 года № 170-й, в повторение которых и в пояснение некоторых обстоятельств против жалобы владельцев лавок, имею честь доложить Вашему Превосходительству:

Сами жалобщики в просьбе своей объясняют, что князь Куракин, в последствие сделанного им распоряжения о предоставлении лицам, имеющим право на получение лавочных мест в гостином дворе, предписал ^*), чтобы каждому на эту собственность была выдана узаконенная данная; следовательно, каждый, кто должен был принять в собственность места на площади, мог и обязан был испросить себе документы на оные, которых на этом основании, как из представленного мною при донесении к князю Долгорукову, составленного из дел роменской городской думы, сведения значится, было выдано только 50 на 111 нумеров лавок, на прочие же 173 лавки, находящиеся ныне в распоряжении частных лиц, не было выдано данных, и потому они, не получившие таковых актов укрепления в собственность, не введенные на основании 751 и 757 ст. X т. Св. Зак. Гражд. (издание 1842 г.) во владение оными и не вступившие в права собственности по силе 768 ст., не могут почитаться законными владельцами. В помянутой просьбе своей жалобщики объясняют, что если градская дума кому-либо не выдала таковых документов, то в том она же должна быть обвинена, но из обстоятельства этого дела следует правильнее заключить, что градская дума исполнила сделанное ей назначение выдачею данных тем, которые просили о том и которым они следовали; что те, которым не подлежали лавочные места, не могли ходатайствовать о том в думе, ина-

^*) Предложение его об этом губернскому правлению от 19 августа 1803 года в делах канцелярии генерал-губернатора. Примеч. подлинника.

— 147 —

че вероятно не упустили бы, на основании распоряжения князя Куракина, представить свои права и получить документы на укрепление оных, и что поэтому, не будучи в возможности достигнуть того, заняли места произвольно. Для удостоверения в этом случае впоследствии, по распоряжению князя же Куракина, учрежден был в Ромнах в 1806 году комитет, на обязанность которого, как и сами владельцы лавок упоминают, было возложено "рассмотреть и объяснить, все ли те, кому должно было, получили места для постройки лавок в гостином дворе, и нет ли таких, которые воспользовались излишне и ненадлежаще?" Вместо должного тогда же исполнения, комитет медлил этим делом 23 года, вероятно с целью продлить неправильное частное владение и предоставить лицам воспользоваться оными, передать лавки другим, что и обнаружилось на самом деле; многие лавки перешли в распоряжение чрез несколько рук по купчим крепостям, записям и другим формальным сделкам. Наконец, по определению, 27 октября 1829 года состоявшемуся, комитет заключил: "розданные разным лицам места для постройки лавок оставить без перемены по имеющимся в комитет документам тех лиц", каковые в 1831 году и передал в градскую думу. В первый год прибытия моего в г. Ромны, желая положительнее ознакомиться и сблизить к осуществлению давно предположенный предмет постройки каменного гостиного двора, так необходимого по значительности роменских ярмарок, я счел нужным между другими, собираемыми относительно сего сведениями, обратить внимание на подлинность документов, принятых комитетом в основание при разрешении вышеприведенного, возложенного на оный разбора. Удостоверяясь в незаконности многих из этих актов, составляющих частные свидетельства и другие сделки, я поручил составить о существе оных опись и впоследствии, при донесении к кн. Долгорукову от 7 января 1846 № 170, представил перечневую ведомость таковым, названным комитетом документами, из которой оказалось: а) что доставленный от 20 лиц суть купчие крепости, уступочные записи и другие бумаги, составленные в прежнее время, на дворы, места и лавки, бывшие до перевода ярмарки на нынешнюю площадь гостиного двора; в) что второе отделение поступивших в комитет от 35 лиц бумаг, состоит из взаим-

— 148 —

ных друг другу свидетельств частных лиц, объявлений и разных партикулярных сделок, о бывших будто бы у них собственностях внутри города, занимавшихся ярмарочною торговлею; с) что из представленных от 22 лиц купчих крепостей оказывается приобретение лавок в нынешнем гостином дворе одним у другого после перевода ярмарки на эту площадь. Находя, что первые из сих документов подлежат тщательному пересмотру о законности и правильной принадлежности их лицам, получившим места в гостином дворе, что вторые, как частные свидетельства и сделки, не представляют никаких правильных доказательств., и что наконец третьи акты, свидетельствующие о приобретениях, сделанных в нынешнем гостином дворе, не есть факты того, что лица, продавшие лавки, получили оные справедливо и что они точно им следовали, я предполагал, что сказанный, бывший в Ромнах комитет несправедливо и неосновательно сделал в 1829 году определение об оставлении по означенным, названным им документами во владении частных лиц находящихся у них лавок гостиного двора, неупомянув даже, кому они принадлежат, и что этим он не только не окончил и не исполнил возложенной на него обязанности, но скрыл дело о неправильном владении многими лицами городскою собственностью. По доведении князем Долгоруковым этого обстоятельства до сведения г. министра внутр. дел, разрешено его высокопревосходительством ^*) возобновить сказанный комитет, открыв его в Полтаве под председательством вице-губернатора из полтавского уездного предводителя, депутата дворянства, губернского прокурора, полтавского градского головы и двух депутатов от владельцев лавок. Причем г. министр внутр. дел присовокупил, что отобрание лавочных мест, состоящих в частном пользовании, если представлены будут документы, не может быть сделано по одним определениям комитета, но по общему закону следует, предъявленные от владельцев о правах документы передать на рассмотрение подлежащего судебного места.

Из сего видно, что открытие в Полтаве комитета есть собственно желание правительства — поверить действия того учреждения, которое было назначено еще в 1806 году, но

^*) Предложение генерал-губернатору от 24 июня 1846 года № 1572. Прим. подлинника.

— 149 —

которое, как выше оказывается, не исполнило в точности возложенной на него обязанности, и потому сочло необходимым привести в положительную ясность этого дела, следовательно владельцы лавок, имеющие неотъемлемое право на собственность, напрасно предаются, как выражают они в просьбе, опасению в отнятии у них этой собственности, тем более, что документы, ими предъявленные, о правах их предназначено передать рассмотрению судебного места, в котором правильность оных еще более может быть укреплена силою закона. Напротив того, владельцы лавок во первых отказались по требованию правительства от назначения в комитет из среды своей депутатов, действия которого, по разрешению предместника Вашего от 28 сентября 1846 года № 3929, велено произвести и без них, а во вторых жалобами своими, наполняемыми дерзкими отзывами, сомнениями на справедливость действий начальства и опасениями на лишение собственности подают явное сомнение в нетвердости их прав владения многими местами, быть может произвольно занятыми и по прошествии нескольких лет составившими их значительный доход. Результаты комитета о разборе этого дела, по окончании оного, им уже приготовляемые, я вслед засим буду иметь честь представить на усмотрение вашего превосходительства.

2. О безотчетном существовании комитета, бывшего в Ромнах для сбора значительной суммы на устройство каменного гостиного двора, который оставил дела свои в крайнем беспорядке, об уничтожении оного предместником вашего превосходительства и о поручении этого сбора со всею правильною отчетливостью ярмарочному комитету я имел честь донести на усмотрение ваше 21 минувшего октября, № 13548. Владельцы лавок в жалобе своей упоминают, что упраздненный комитета был учрежден кн. Куракиным с Высочайшего разрешения; по делам здешнего губернского управления сведения этого не оказывается и показание их ничем не подтверждается.

3. Они жалуются также на неправильное учреждение ярмарочного комитета по положению комитета гг. министров, Высочайше утвержденному 27 июля 1843 года, но комитет этот учрежден до моего еще вступления, по разрешению князя Долгорукова 10 ноября 1844 г. № 4051. В 1845 году я нашел его составленным из городничего, уездного судьи,

— 150 —

городового старосты и словесного судьи. Но принимая во внимание, что цель учреждения ярмарочного комитета относится в особенности к правильному и более порядочному размещению ярмарочной торговли, а также к правильному получению сбора со всех предметов в пользу города, я признавал справедливым, что действие ярмарочного комитета не должны быть без участия градского главы и гильдейских гласных думы. Подобно тому, как статьи ярмарочных доходов составляют большею частью незастроенные места, то для правильнейшего определения пространства их уездный землемер должен быть также членом комитета. Для наблюдения же за исполнением предначертанных правил, предписанных в законах постановлений и вообще за правильностью делопроизводства, в комитете должен присутствовать уездный стряпчий. Таким образом я предполагал, и предместник вашего превосходительства в составленной мною комитету инструкции утвердил, под председательством городничего членами того комитета — градского главу, гласных думы, стряпчего и землемера, а вместо уездного и словесного судей — депутата от владельцев лавок, от избрания которого они впоследствии также отказались. Владельцы лавок напрасно жалуются, что учреждением ярмарочного комитета они удалены от известности о сборе суммы на устройство гостиного двора; депутат, которого предоставлено было им избрать и от назначения коего они отказались, мог бы свидетельствовать пред ними успехи по этому предмету. Впрочем, они очень хорошо знают, что существующий теперь ярмарочный комитет, обязанный отчетностью и подчиненный ревизией контролю палаты, не может не исполнять без упущений возложенной на него обязанности и что по действиям его гораздо выше сбор суммы как в городской доход, так и на устройство гостиного двора. Сравнительный отчет об этом представлен мною Вам при донесении 28 октября.

4. Владельцы лавок жалуются на отчуждение их от капитала, собранного на устройство гостиного двора. Предмет этот еще не разрешен, но в представлении моем покойному кн. Долгорукову 23 октября 1845 года я предоставлял соображение свои, что капитал этот ни в каком случаи не может почитаться собственностью или принадлежностью владельцев лавок, во 1-х потому, что во взносе

— 151 —

оного они нисколько не участвовали, а производился платеж сбора собственно от торговцев, за себя и за владельцев, который сии последние назначили на них в определении своем, 13 декабря 1804 года состоявшемся; при том же, действуя вопреки указаний в утвержденных главным начальством края таксах и увеличивая до чрезвычайности требования свои с торговцев, занимавших у них лавки, они такими усиленными доходами чрезмерно уже вознаградили себя за оные; во 2-х, что как сказанный сбор производится собственно с тех лавок, которые были занимаемы во время ярмарок, то поэтому те владельцы, которых вовсе не были нанимаемы места, не могут иметь одинакового права на притязание к означенному капиталу, и потому, сколько кому могло бы принадлежать, никто из них не знает и определить невозможно; в 3-х, что как лавочные места переходили по продаже от одного лица к другому, то настоящие владельцы ни в каком случае не должны воспользоваться тем, что поступило или собрано до их еще права на собственность лавок; в 4-х, что при покупке лавок они не приобретали с тем вместе и поступившего с них в помянутый капитал сбора, о чем не упоминается нигде в купчих их крепостях, иначе же они должны были по количеству такового капитала внести узаконенные пошлины. Основываясь на правильности сих соображений, я полагаю, что сказанный капитал, собранный по определенным начальством источникам к составлению оного, не может быть обращен ни в чью собственность, но как поступивший собственно от торговцев, должен составлять принадлежность гостиного двора, собранную распоряжением и заботливостью начальства для выгод и пользы торговцев в будущем.

5. За совещание с торговцами относительно расположения постройки гостиного двора владельцы лавок также жалуются, но я полагаю, что сведения касательно потребности в помещениях, удобств для расположения торговли и вообще выгод в размещении оной ближе и правильнее следовало получить от первых, нежели от владеющих ныне лавками, обращающих единственное только внимание на увеличение своих доходов и большею частью не производящих сами собою никакой торговли, каковые данные я и считал обязанным передать губернскому архитектору, которому по-

— 152 —

ручено составление проекта постройки и который по окончании оного по поручению моему отправлялся в Ромны не для убеждения торговцев, как выражаются жалобщики, к согласию на сказанный проект постройки, но для предъявления им оного и для исправления, в чем оказалось бы нужным, по их замечаниям, дабы таковою постройкою обеспечить и удовлетворить потребностям ярмарочной торговли.

6. Между тем владельцы лавок объясняют, что постройкою гостиного двора, по желанию торговцев, корпусами, изменится Высочайше конфирмованный план; но при этом должно заметить, что на постройку каменного гостиного двора не было еще Высочайше утвержденного проекта; что по плану г. Ромна, конфирмованному Государем Императором, назначена только площадь, на которой показаны существующие ныне лавки, во время ярмарки занимаемые, и что как предполагаемая постройка каменного гостиного двора должна последовать не иначе, как по Высочайшему разрешению и утверждению проекта плана, на сей предмет составляемого, то застроение сказанной площади должно быть сообразно тому проектному назначению.

7. Наконец, в жалобе своей владельцы лавок пишут, что претензии за лавочные места я должен был начать к каждому из них формальною тяжбою и призвать к ответу; но постановления, в 404 и 405 ст. 2-го т. изложенные, налагают на меня прямую обязанность тщательным надзором и надлежащими, в случае нужды, распоряжениями охранять неприкосновенность городской собственности, стараясь всеми зависящими законными мерами предупреждать или прекращать самовольное кем-либо завладение, без особо данного на то установленным порядком дозволения; следовательно, жалоба владельцев лавок на распоряжение о разобрании их прав на лавочные места, из которых многие не подтверждаются законностью документов, оказывается совершенно неправильною.

В общих видах просьба владельцев лавок обнаруживает желание и стремление их удержать за собою право распоряжения ярмаркою, в отношении размещения торговли в потребных для того помещениях, в безответственном сборе сумм за оные и вообще в действиях по этому предмету посредством носившего прежде названия комитета, без участия и влияние на таковые действия ни местного начальства, ни контроля.

— 153 —

Но как ярмарки в г. Ромнах, начинающиеся прежде на конной площади, принадлежащей городу, переходят потом на площадь гостиного двора, где кроме владельческих лавок есть городские лавочные места и где кроме того площадь эта занимается постройкою временных помещений, следовательно размещение торговли и вообще доставление удобств для оной, по знатности ярмарок столь необходимых, должно непременно относиться к непременной заботливости и распорядительности местного начальства, чтобы поддержать и возвысить благосостояние ярмарок для пользы края, — то из сего очевидно, что изъясненное домогательство и стремление владельцев лавок не только может быть вредно, но даже предосудительно.

Вместе с сим считаю долгом присовокупить, что с подобными просьбами они обращались в министерство внутр. дел, которые, по соображении с производством дела, признаны неосновательными и не подлежащими удовлетворению. Просьбу их, принесенную вашему превосходительству, имею честь представить.

 

XI.
Прошение ярмарочных купцов к министру внутренних дел графу Перовскому об оставлении Ильинской ярмарки в Ромне. Купцы ссылаются, между прочим, на неудавшуюся попытку правительства перевести Онуфриевскую ярмарку из Бердичева в Киев. Написано 8 марта (во время Маслянской ярмарки) 1850 года. (С копии).

Его Сиятельству
Господину министру внутренних дел, действительному тайному
советнику и кавалеру графу Льву Алексеевичу Перовскому.

 

Еще в прошлом 1841 году полтавское главное начальство предположило было перевести из города Ромна в город Полтаву Ильинскую ярмарку, о чем и сделало пред-

— 154 —

ставление вашему сиятельству, а затем от бывшего полтавского гражданского губернатора Аверкиева последовало к нам чрез роменского полициймейстера Шиланского требование мнения нашего относительно перевода оной; вследствие чего мы, в числе 85 душ торговцев, представили таковое 1842 года июля 30 дня с подробным изъяснением в оном всех могущих встретиться чрез то для нас неудобств, невыгод и невозвратимых убытков по торговле и коммерческим делам нашим, единственно причиною перевода ярмарки постигнуть нас могущих, и просили не стеснять нас таковым обидным и бесполезным для нас предположением. И мы оставались в совершенной уверенности, что ваше сиятельство, имея попечение о благосостоянии торговцев для благоденствия отечества, оставили предположение здешнего губернского начальства на счет перевода из г. Ромна в г. Полтаву Ильинской ярмарки; но ныне к сведению нашему дошло, что таковой перевод ярмарки должен совершиться непременно. Это сведение, для нас торговцев убийственное, привело нас в уныние и заставило нас принять смелость прибегнуть под сень покровительства вашего сиятельства и представить на милостивое начальничье ваше усмотрение и благоуважение, какие чрез перевод ярмарки могут последовать неприятные и разорительные для нас последствия. А именно:

1. Не упоминая о том, что Ильинская ярмарка утвердилась в г. Ромне сама собою с незапамятных времен, — но по причине оказавшихся здесь по местному положению г. Ромна чрезвычайных удобств и выгод для торговцев и промышленников, мало по малу возвышаясь, достигла наконец до самого цветущего состояния и, находясь в центральном пункте между ярмарками: Коренною, Харьковскою, Сумскою, Кролевецкою и другими, приносит нам чрезвычайную пользу тем, что мы имеем капитально устроенные балаганы, производим в оных постоянно складку товаров, часть которых остается от ярмарки до ярмарки, а при надобности отправляем отсюда заблаговременно и за дешевый извоз во все другие ярмарки, равно и из других городов в Ромен, что делается с великою для нас выгодою, потому что извозчики, с давних времен отправляющиеся в г. Ромен для поднятие и доставления оттоль в г. Москву и другие дальние губернии табаку, чтобы не ехать в Ромен впусте даром,

— 155 —

забирают наши товары и везут туда за выгодную плату с пуда, чрез что приобретают уже себе за поднятие табаку значительные выгоды; привозка же товаров наших в город Полтаву чрез нарочито для того нанятых извозчиков будет для нас до высочайшей степени обременительна и сопряжена с немалозначительными убытками, ибо извозчики с Москвы и других мест, где существуют фабрики, не повезут наших товаров в Полтаву за выгодную для нас цену, потому что их не привлекает туда цель обратного табачного извоза, по неимению там сего произведения, а обратятся в Ромен за табаком по заведенному веками порядку; следовательно, мы уже не только лишимся выгоды в доставлении в Полтаву наших товаров, какую извлекали при отправке в Ромен, но даже не будем иметь средств к доставке в Полтаву товаров и за самую убыточную за извоз плату, равно и оттуда в другие ярмарки. Притом же время, в которое производится торговля, и расстояние между ярмарками других городов так соразмерили наши торговые соотношения, что мы в каждую из них поспеваем с своими товарами в известные нам сроки свободно, без излишней поспешности; а различные наши покупатели, пользующиеся от нас в кредит товарами и сбывающие их в бесчисленных мелких ярмарках по разным городам, местечкам и селениям западных губернии, бываемых в промежутке времени между главными ярмарками, успевают по распродаже их в Ромен, как для расчетов их с нами, так равно и для покупки вновь у нас товаров, чем доставляют нам способ вести свободную и нестеснительную торговлю с фабрикантами, что зависит единственно от центрального торгового пункта Ильинской в городе Ромне ярмарки, а чрез то и польза для нас очевидна. По невыгодному же пункту Полтавы в отношении связи торговли с вышеупомянутыми ярмарками, западным краем и Польшею, мы не только не в состоянии будем заготовлять и отправлять заблаговременно потребного количества товаров для тех ярмарок, но по дальнему расстоянию от них Полтавы, мы не можем поспевать в свое время ни в одну из них и для торговли, а тем более наши различные покупатели, не успев по сей же причине распродать в мелких ярмарках взятых у нас в кредит товаров, прийдут в замешательство и невольно окажутся неисправными платель-

— 156 —

щиками и тем остановить ход нашей торговли, а мы понесем убытки, разорение, расстроимся в делах наших, и наконец такое же понесет расстройство и вся фабрикация наша.

2. Мы имеем в городе Ромне с разными лицами разного рода сделки и контракты, на несколько лет заключенные. Если же Ильинская ярмарка будет переведена из Ромна в Полтаву, всяк из нас по неволе должен будет нарушить оные невыполнением в точности, а чрез то невинно будем вовлечены в неприятности, тяжбы и самое разорение; притом по многим векселям назначен платеж в городе Ромне в Ильинскую ярмарку, а за переводом оной в Полтаву, мы лишены будем возможности получить следуемое по оным удовлетворение в определенные сроки, а чрез то также будем вовлечены в убытки, ибо должники могут приносить в оправдание изговорки, что они в город Ромен являлись, но по переводе ярмарки не имели возможности удовлетворить нас и с тем возвратились по домам своим. Из всего вышеобъясненного ваше сиятельство благоусмотреть изволите, какие могут произойти последствия от перевода ярмарки из чрезвычайно выгодного торгового пункта, с Ромна в Полтаву; а по сему нет причины, ни повода лишать нас такого блага, которое утвердилось само собой веками и приносит государственной торговле существенную пользу, с каждым годом возвышающуюся.

Один опыт перевода Онофриевской ярмарки из Бердичева в город Киев может послужить для нас уроком, ибо при всем настоянии и содействии правительства, хотя Онофриевская ярмарка и была переведена из города Бердичева в город Киев, но там оная не утвердилась и опять по Высочайшей воле переведена в Бердичев, торговцы же чрез то потерпели значительные и ничем не возвратимые убытки. Да и кто бы из нас не содействовал цели начальства, если бы оная соответствовала общим государственным и нашим пользам!

3. Хотя же, как к сведению нашему доходит, некоторые из купечества и изъявляют согласие на перевод Ильинской ярмарки с Ромна в Полтаву, то сии торговцы суть мелкие торгаши, коих товар может вместиться на 3-х, и не более как 4-х, извозчичьих фурах, тогда как у каждого из нас едва ли можно поднять товар на 150 и более подводах. Да и то они склонились на сие не почему иному,

— 157 —

как по убеждению начальства, а не по собственному произволу; каковое предположение их едва ли когда усовершиться может. Ваше сиятельство! не благоугодно ли вам будет поручить какому-либо особому чиновнику удостовериться, какой из тех городов более способен, по местному своему положению, для помещения Ильинской ярмарки: Полтава, или Ромен, и могут ли иметь торговцы выгоды свои в безводном и неудобном для производства столь обширной торговли городе Полтаве? И хотя цель правительства, как мы замечаем, есть та, чтобы улучшить губернский город, но улучшение это послужит к разорению нашему и унижению города Ромна, который впоследствии времени быть может превратиться в мрачную пустыню. По воле в Бозе почивающего государя императора Александра I, распоряжением благодетельного князя Куракина, образовалась с 1802 года в г. Ромне беспримерно просторная площадь и на ней гостиный ярмарковый двор, составляющий частную собственность; для выстройки же в нем каменных лавок как вотчинники, так и мы, торговцы, по соглашению князя Куракина, согласились жертвовать ежегодно положенную сумму денег, которая жертва доныне продолжается и собрана уже миллионная сумма денег, в коей мы и прочие торговцы имеем третью долю, а вотчинники две; и как сия жертва делалась и делается нами единственно для выстройки в г. Ромне каменных лавок, а не для других каких-либо потребностей и не для других городов, то и это обстоятельство мы передаем на милостивое благоусмотрение вашего сиятельства и всенижайше просим не нарушать пункта Ильинской ярмарки и не стеснять нас как в торговых оборотах, так и в самой собственности нашей жертвуемой нами для выстройки в городе Ромне в гостином ярмарковом дворе каменных лавок, которые дозволить нам по Высочайше утвержденному плану выстроить, и тогда по усмотрению начальства определить таксу для взимания с лавок в пользу казны акциза. Изъяснив необходимость существования в городе Ромне Ильинской ярмарки и пользу, приносимую ею государственной торговле, равно расстройство и потрясение коммерческих оборотов наших и всей фабрикации, приемлем смелость утруждать особу Вашего Сиятельства всепокорнешею просьбою, что в случае последует представление вашему сиятельству о переводе Ильинской ярмарки из города Ромна в Полтаву,

— 158 —

оставить таково представление без всяких последствий и тем успокоить и избавить нас от могущих произойти нам от того неизбежных убытков и разорений, и затем не оставте осчастливить нас скорым посему предмету благотворительным разрешением и уведомлением.

Марта 8 дня 1850 года. Город Ромен.

 

XII.
Всеподданнейшая докладная записка ген.-губернатора Кокошкина императору Николаю I об Ильинской ярмарке, после первого ее пребывания в Полтаве. (С печатной современной копии).

Всеподданнейшая докладная записка Черниговского
Полтавского и Харьковского генерал-губернатора.
14 сентября 1852 года. Чугуев.

Высочайшая воля Вашего Императорского Величества, воспоследовавшая на всеподданнейший доклад мой 14 января сего года, исполнена: Ильинская ярмарка 20 июля открыта в Полтаве торжественным молебствием, при многочисленном стечении иногородного и местного купечества, дворянства южного края и нескольких тысяч народа, более из губерний северных и Юго-Западных. Ярмарочный гостиный двор в центре города, ко дню открытия, составился из 5-ти каменных корпусов, в коих 134 лавки, из 11-ти корпусов деревянных под железными крышами, вновь выстроенных, вмещающих 168 лавок и 214 балаганов, — всего 516 нумеров. Все эти лавки наполнены были российскими и иностранными товарами.

Конно-шерстяная площадь, разделенная на кварталы, на пространстве 90 десятин, у берега р. Ворсклы, наполнялась лошадьми заводскими и степными, шерстью разных сортов коей было 110 т. пуд., кожами, овчинами, холстом, рыбою, солью, смолою, дегтем, маслом, скипидаром, табаком и прочими российскими, грубыми фабричными изделиями и продуктами.

Все сии товары были привезены на Полтавскую Ильинскую ярмарку с Запада и Юга, на 12 т. подводах, суммою до 14 м. руб. сереб.

Иногороднее российское и иностранное купечество, изумленное неожиданным появлением на пустопорожных площадях Полтавы обширного, безопасного и красивого ярмароч-

— 159 —

ного гостиного двора, устройством и удобностью оного, во всех отношениях, для торговли, немедленно наняло все лавки, а площади, прилегающие к сему гостиному двору, застроило балаганами.

Торговля шла быстро, в особенности оптовая, и продано товаров на сумму за 9 м. руб. сереб.

При сравнении сей ярмарки с ярмаркою бывшею в Ромнах в 1851 году оказывается, что в Полтаву было привезено товаров более на сумму 4,300,000 руб. и продано в Полтаве более на сумму 3,500,000 руб. сереб.

Таковые счастливые результаты коммерческих оборотов столь значительных капиталов вполне убедили иногороднее купечество, торгующее на юго-западных ярмарках, что Полтава есть самый выгодный пункт для их торговли, в удостоверение чего они представили мне письменные адресы, в коих, воссылая теплые молитвы о здравии и благоденствии Вашего Императорского Величества, просят меня повергнуть пред Вашим Величеством благоговейную их признательность за всемилостивейшее указание им столь выгодного пункта для большого развитие торговли с юго-западной частью России, в городе, столь достославном, где они нашли с полною безопасностью, все удобства размещения огромных масс товаров, которые были доставлены не только торговавшими всегда на Ильинской ярмарке, но и многими торговыми домами, не бывавшими никогда в Ромнах, — обстоятельство, убеждающее, что в круг торговой деятельности Полтавской ярмарки вступили и новые промышленники из губерний, которые, по отдаленности от Ромна, не принимали прежде участия в торговле на Роменских ярмарках.

Сознание больших выгод для сельской промышленности и овцеводства от перевода Ильинской ярмарки в Полтаву, изъявило также письменно дворянство Екетеринославской губернии и из 15 уездов Полтавской губернии — дворянство 12 уездов.

Ильинская ярмарка, за наем лавок в ярмарочном гостином дворе, за отвод мест под постройку балаганов на городских площадях, за поземельный сбор с кварталов на конно-шерстяной и прочих площадях и за открытые, по случаю ярмарки, гостиницы, ресторации и трактиры, принесла доходу 52,116 руб. сер., из коих поступило в пользу города 6,816 руб., в пользу владельцев каменных лавок

— 160 —

20,100 руб. и в пользу хозяев временных лавок 25,200 рублей. Кроме сего, жители г. Полтавы, за наем квартир для приезжих и отдачу домов под гостиницы, ресторации, модные магазины и проч., получили значительные выгоды.

По сведениям же, представленным мне управляющим полтавскою палатою государственных имуществ, подведомственные оной крестьяне семи ближайших к г. Полтаве округов получили от постоялых дворов своих, находящихся на тракте, за перевозку товаров, работы в устроенных для ярмарки помещениях и продажу своих произведений, более 70 т. руб. сереб.

При сем имею счастие доложить Вашему Императорскому Величеству, что при устройстве Ильинской ярмарки в г. Полтаве обращено было особенное внимание на соблюдение выгод города и на увеличение его доходов, имея при том в виду общую безопасность и доставление полного удобства в размещении товаров, привезенных на огромные суммы, как на ярмарочных площадях в центре города, так и на конноярмарочной площади по берегу р. Ворсклы.

Полтавское купечество, по приглашению моему, предоставило 134 №№ принадлежащих оному каменных лавок в распоряжение ярмарочного комитета на 8 лет, для отдачи их в наем иногороднему купечеству, с тем, чтобы плата, какая ярмарочным комитетом назначена будет, выдана была владельцам из общего дивиденда, по окончании ярмарки.

То же купечество и некоторые из дворян выстроили 168 №№ деревянных лавок, на ярмарочных площадях, по данному фасаду, под железные крыши, с платою за каждый № по 15 руб. сереб. каждогодно в пользу города, и передали оные в распоряжение того же комитета, на тех же условиях и с тем, что по истечении 8 лет лавки эти, на постройку коих употреблено ими 118 т. руб. сереб., поступают на всегда в собственность г. Полтавы.

Полтавский ярмарочный комитет, в заключение действий своих, донес мне, что большая часть из означенных временных лавок иногородним купечеством у строителей куплена, а остальные все заняты на будущую в 1853 году Ильинскую ярмарку; при чем, по недостатку лавок, многие желающие нанять таковые не могли быть удовлетворены.

Обстоятельство сие, предвещающее значительный съезд иногороднего купечества и на будущую в 1853 году Ильинскую ярмарку, вызвала желающих выстроить на вышеизло-

— 161 —

женных условиях по общему плану гостиного двора и указанному фасаду еще один корпус временных лавок, в 24 нумера, по Александровской улице, который к следующей весне и будет совершенно окончен со всею внутреннею ОТДЕЛКОЮ.

Копию заверил: правитель канцелярии Танский.

 

XIII.
Решение сената о роменском ярмарочном капитале (266 тысяч руб. сер.), который ген.-губернатор Кокошкин хоте.л перевести в Полтаву вместе с Ильинской ярмаркой и употребить там на постройку гостиного двора.

Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из полтавского губ. правления роменской городской думе. — По указу Е. И. В. губ. правление слушали указ прательст. сената по Высочайшему повелению от 9 минувшего апреля за № 1203, в губ. правлении полученный 22-го числа, что по выслушании записки из частного дела, подвергнутого пересмотру прав. сената по Высоч. повелению, последовавшему по положенно комитета г.г. министров, вследствие всеподданнейшей жалобы владельцев лавок роменского ярмарочного гостиного двора, о суммах, собранных ими для возведения в Ромне каменного здание во место принадлежащих им, просителям, деревянных лавок, — правит. сенат нашел из дела сего: в 1802 году Ильинская ярмарка г. Ромна полтав. губ., располагавшаяся до того времени внутри города, была выведена по Высоч. повелению в предместье оного; вследствие сего в предместьи были построены деревянные лавки. В 1804 году бывший малороссийский ген. губернатор князь Куракин исходатайствовал Высоч. утвержденный план г. Ромну и гостиного двора и предложил владельцам лавок установить ежегодный сбор для возведение нового гостиного двора. Владельцы лавок общественным приговором положили взымать по 35 % с наемной за каждую лавку платы, для сбора коей был учрежден из владельцев лавок особый комитет. В 1845 году бывший начальник губернии поручил сбор сей комитету, учрежденному с разрешения министерства внутр. дел под именем ярмарочного; при чем дана была с утверждения же министерства внутр. дел инструкция для доставления большего удобства производившейся на трех роменских ярмарках:

— 162 —

Ильинской, Вознесенской и Маслянской торговли и для руководства как иногородним торговцам, так и самим владельцам лавок. На учреждение ярмарочного комитета и дачу означенной инструкции владельцы лавок г. Ромна жаловались правит. сенату, объявляя между прочим, что чрез учреждение ярмарочного комитета они лишены возможности располагать их собственностью — собираемым для постройки гостиного двора капиталом. Полтавское губ. правление в объяснительном против этой жалобы рапорте донесло прав. сенату так же между прочим, что собираемый в городе Ромне капитал для постройки гостиного двора есть собственность городская, а не частных лиц. Таким образом в деле о ярмарочном комитете и о помянутой инструкции возбужден второстепенный вопрос о ярмарочном капитале. Черниговский, полтавский и харьковский ген.-губернатор, с которым министерство внутр. дел входило в сношение по этому делу, отозвался так же и об этом капитале, полагая, что оный есть собственность ни частных владельцев, ни г. Ромна, а самой Ильинской ярмарки, предположенной тогда к переводу в г. Полтаву. Между гем ген. губернатор, озабочиваясь об установлении Ильинской ярмарки в Полтаве, вошел в министерство внутр. дел с предложением о постройки на этот капитал гостиного двора в этом городе; но комитет министров, в который внесено было министерством вн. д. это предположение, нашел, что из 266 тысяч руб. сер., собранных для возведения гостиного двора в г. Ромни, 160 т. руб. сер., внесенные самими владельцами лавок, составляют неотъемлемую собственность города, а остальные 106 тысяч, внесенные по приблизительному расчету ген.-губернатора иногородними торговцами, могут быть употреблены на гостиный двор в г. Полтаве. Положение это Высоч. утверждено 15 мая 1851 года. Владельцы лавок, получив сведение об этом Высоч. утвержденном положении комитета министров, принесли Государю Императору всеподданнейшую жалобу, изъясняя, что вопрос о правах собственности на этот капитал подлежит судебному рассмотрению и что оный решен комитетом министров в то время, как относящиеся к делу документы находились в рассмотрении правит. сената, а потому всеподданнейше ходатайствовали о пересмотри дела об этом капитале в правит. сенате судебным порядком. — Жалоба эта

— 163 —

была по Высоч. повелению, вместе с подлинным определением правит. сената, приведенным в исполнение 30 июня 1852 года о правах владельцев роменского гостиного двора на лавочные в том дворе места и о прочем. рассмотрено в комитете г.г. министров, по положению коего, Высоч. утвержденному 31 августа 1854 года, повелено правит. сенату дать делу о капитале, собранном на постройку гостиного двора, надлежащее направление, не стесняясь выше приведенным положением комитета г.г. министров 15 мая 1851 года. — Г. министр внутр. дел, к коему дело это препровождено было из правит. сената на заключение, находит, что согласно изъясненной Высочайшей воле, существенный вопрос в настоящем деле есть законное его направление; из вышеозначенных обстоятельств видно: что о капитале, собранном для постройки гостиного двора в г. Ромне, не было возбуждено установленным судебным порядком иска, а лишь высказаны полтав. губ. правлением и чернигов., полтав. и харьков. ген.-губернатором мнение, кому должен принадлежать этот капитал; посему подвергать настоящее дело, т. е. собственно мнения местного губернского начальства и ген.-губернатора судебному рассмотрению низшей и средней инстанции, без предъявленного законным порядком иска, было бы с одной стороны не соответственно ни с учреждением губ. правления (229 пунк. прилож. к 648 ст. Св. Зак. Граж. т. 11 по 17-му продол.), ни с званием главного начальника края; с другой же стороны рассмотрение дела сего в низшей и средней инстанциях имело бы следствием остановку в постройке гостиного двора на неопределенное время, ко вреду местной торговли, и вовлекло бы владельцев лавок города Ромна, предъявивших права на этот капитал, в неизбежные и невозвратимые расходы; почему, принимая в соображение, что иск, возбужденный в пользу г. Ромна бывшим начальником полтавской губернии на земли под частными лавками роменского гостиного двора и не рассмотренный ни в какой инстанции, решен одним правит. сенатом (указ 1852 г. июня 30), по причине несомненной принадлежности этих земель частным лицам, господин министр внутр. дел полагает, оставив ходатайство владельцев лавок в г. Ромне о пересмотре сего дела, т. е. собственно мнений полтав. губ. правления и г. чернигов., полтав. и харьков. ген.-губернатора без послед-

— 164 —

ствий, приступить ныне же, по вышеизложенным причинам, к решению вопроса: какое употребление дать этому капиталу? Из актов, имеющихся в деле, видно: 1-е) что по предложению г. бывшего ген.-губернатора кн. Куракина 1804 года владельцы лавок г. Ромна положили взимать для постройки в этом городе нового гостиного двора по 35% наемной за каждую лавку платы, что 25% из этих денег платили сами владельцы лавок, а 10% наниматели оных иногородние торговцы; 2-е) что в 1840 году бывший черниг., полтав. и Харьков. ген.-губернатор кн. Долгорукий предписал взимать ⅔ этого сбора с владельцев лавок, а ⅓ с нанимателей оных; 3-е) что вышеприведенный расчет главного начальника края о внесенных владельцами лавок 160 т. р. сер. и иногородним купечеством 106 т. р. сер. — есть приблизительный, и что более верного расчета сделать невозможно, как утверждает и сам ген.-губернатор в отношении 19 мая 1851 г. за 3275, где сказано: "сбор с роменского гостиного двора назначен был производить с торговцев собственно за те лавки, кои были занимаемы во время Ильинской ярмарки; но как не во всякую ярмарку во всех помещениям была торговля, то поэтому при домогательстве владельцев о принадлежности им означенного капитала, они сами не могут указать, кому именно и сколько следует; такового расчисления этого капитала и наросших за 46 лет процентов тем более невозможно произвести, что в общую массу капитала, обращающегося ныне в приказе общ. призрения, поступил и сбор с тех торговцев, которые занимали в каждую ярмарку лавки устроенные ими самими на городской земле"; 4-е) что 1804 года, когда установлен этот сбор, до 1845 года, (когда) был учрежден помянутый ярмарочный комитет в г. Ромне, деньги для постройки гостиного двора в этом городи собирались самыми владельцами лавок, без всякого участия со стороны городского и губернского начальства и что комитет сей, отсылая собираемые суммы в местный приказ общ. призрения не давал казенной палате отчета в оных, как в частной собственности; 5-е) что в пользу городских доходов взимался и взимается особый сбор с лавок в г. Ромне; 6-е) что согласно удостоверению ярмарочного комитета, учрежденного в 1845 г. губ. начальством в г. Ромне, деньги, которые платили в этот сбор наниматели лавок, входили в ра-

— 165 —

счет наемной за лавку платы, так, что плата этих последних денег, хотя и производилась иногородним купечеством, но собственно не за них самих, а за владельцев лавок; 7-е) что ни в одном из документов, коими установлен этот сбор, не сказано, в чью пользу должен быть возведен новый гостиный двор; 8-е) что сбор сей взимался не только с частных лавок, но с принадлежащих городу и местному собору. — При таких положительных данных нет никакого основания предполагать, чтобы сбор этот предназначался собственно для одной только Ильинской ярмарки, так как в г. Ромне существует сверх этой ярмарки еще две — Маслянская и Вознесенская, в продолжении коих торговля производится на этой же ярмарочной площади и в тех же лавках, где помещалась переведенная ныне из Ромна в Полтаву Ильинская ярмарка; невозможно также предположить, чтобы владельцы лавок г. Ромна согласились на сбор с оных денег для постройки нового гостин. двора, который бы поступал в городскую собственность и лишал их доходов со старых лавок: этому последнему обстоятельству явно противоречит, независимо от участия городского и губернского начальства с 1804 по 1845 год взимание этого сбора комитетом, члены коего избирались самими владельцами лавок и не давали отчета в собранных деньгах ни городской думе, ни губернскому правлению, ни казенной палате, чего ни в каком бы случае не было допущено, если бы при установлении этого сбора оный предназначался в пользу городской казны в то время, когда особенный в пользу городских доходов сбор, взимаемый также с каждой лавки городскою думою, подвергался ревизии казенной палаты. Но рассматривая имеющиеся в деле документы об установлении сбора для постройки гостиного двора в городе Ромне, нельзя не убедиться, что оный не может быть обращен в безотчетную собственность владельцев лавок, так как он установлен не столько в пользу сих владельцев, сколько в видах содействия производящейся на роменских ярмарках торговле. Посему министр внутрен. дел в рапорте его правит. сенату от 16 октября 1854 г. за № 052-м изложил мнение его, ниже сего в заключении правит. сената прописанное. Сообразив обстоятельства как настоящего производства, так и бывшего уже в рассмотрении правит. сената частного дела о правах владельцев лавок роменского яр-

— 166 —

марочного гостиного двора на состоящие в том дворе лавки и прочее, правит. сенат находит: что по точным словам 2179 ст. т. X. Св. Зак. в каждом тяжебном или исковом деле должен быть истец и ответчик; в настоящем деле, если владельцев лавок роменского гостин. двора признать ответчиками, то истцами против их являются полтавское губ. правление и чернигов., полтав. и харьк. ген.-губернатор, представившие высшему начальству предложения свои употребить часть из собранного с лавок роменского гостин. двора капитала на постройку гостиного же двора в г. Полтаве; посему подвергать дело о правах владельцев на упомянутый капитал рассмотрению в первых двух инстанциях судебным апелляционным порядком не представляется никакого основания: это могло бы быть допущено разве только тогда, когда бы кто-либо из иногородних торговцев, приезжавших в разное время в г. Ромен для ярмарочной торговли, предъявил к кому-либо из владельцев лавок какую-либо претензию за те именно деньги, которые когда-либо были уплачены им за наем во время ярмарки в г. Ромне лавок; но и в таком случае подобная претензия могла бы быть подвергнута судебному рассмотрению только относительно того из владельцев лавок, до которого она могла относиться, как долженствующего ответствовать в полученных им от истца за наем лавок деньгах, а не к массе целого сословия владельцев лавок Роменского ярмароч. гостин. двора. Но как подобного случая в настоящем деле вовсе не содержится, то из сего само собою ясно следует, что о принадлежности владельцам лавок ромен. гост. двора собранного с оных капитала не было и нет по сей день в виду ни от кого никакого спора; предположение же полтав. губ. правления и ген.-губернатора относительно употребления части помянутого капитала на постройку гостин. двора в г. Полтаве ни в каком случае не заключает в себе спора, а есть только мнение, принятие или утверждение коего зависит от высшего начальства в административном или исполнительном, а не судебном и апелляционном порядке. Правит. сенат разрешил уже по определению 11 марта и 27 мая 1852 года подобное настоящему и помянутое выше частное дело по жалобам тех же владельцев лавок ромен. ярмароч. гостин. двора на полтав. губ. начальство, подвергшее судебному раз-

— 167 —

бору права и документы их на лавки, состоящие в ромен. гостин. дворе; определение это приведено окончательно в исполнение 30 июня 1852 года посылкою, куда следовало, указов. Затем помянутое определение рассматривалось сначала в комитете прошений, а потом по Высочайшему Государя Императора повелению в комитете гг. министров и осталось по сей день неизменным во всей его силе. Принятие ныне, при рассмотрении настоящего дела (о собранном с помянутых выше лавок капитале) каких либо других для окончания этого дела мер было бы явным противоречием приведенному выше определению правит. сената 1852 года, никем не обжалованному и Высочайшею волею Государя Императора не отмененному. По сим основаниям правит. сенат. согласно заключению г. министра внутр. дел, определяет: Весь без исключения капитал, собранный с лавок ромен. гостин. двора, употребить согласно первоначальному его назначению — на постройку гостиного двора в г. Ромне, сообразно с нуждами и потребностями двух роменских ярмарок, Вознесенской и Маслянской, с тем, чтобы как частным лицам, так Роменскому собору и самому г. Ромну предоставлено было в полную собственность то количество лавок в новом, предполагаемом к постройке гостином дворе, сколько они имеют в настоящее время в старом. — Обо всем этом к надлежащему исполнению и для объявления просителям — владельцам лавок в ромен. гостин. дворе — со взысканием с них по равной части гербовых пошлин за бумагу 76 листов, употребленную в сенате, в сие правление послать указ, причем, дав знать губ. правлению, что на точном основании 2 пункта 101 ст. т. V Св., Уст. о пошлинах, 2805 и 3764 ст. пун. 5 т. X Св. Зак. Гр., староста роменской соборной церкви, подписавший вместе с другими разрешаемую ныне правит. сенатом всеподданнейшую Государю Императору жалобу, от платежа гербовых пошлин за бумагу должен быть освобожден. Приказали: с прописанием настоящего указа правит. сената дать знать об оном указами роменским городской думе для ведение и полиции для объявления кому следует, со взысканием гербовых пошлин и отсылкою оных в казну, с тем, чтобы полиция, по исполнении сего донесла губ. правлению немедленно. — 1855 года, мая 31 дня. Подлинный подписали: советник Соколов, секретарь Жарков, столоначальник Любарский.

 

— 168 —

XIV.
Прошение фабрикантов и купцов к министру внутр. д. об учреждении в Ромнах новой, Александровской ярмарки, или о превращении оставленной городу черной Ильинской — в оптовую, на прежнем основании, но без уничтожения Ильинской ярмарки в Полтаве. (С копии, без даты; но прошение относится к концу 50-х годов и важно по упоминанию в нем о прежних купеческих прошениях).

Его Высокопревосходительству

Господину Министру Внутренних Дел.

С переводом Ильинской ярмарки из города Ромна в г. Полтаву, мы лишились торгового пункта в Ромне, привносящего нам существенные выгоды от западной полосы России, и потому в 1852 году в числе 176 лиц просили Вашего Высокопревосходительства о учреждении в Ромне Богородицкой ярмарки; но, получив отказ, многие с нас и другие ярмарочные торговцы утруждали Вашего Высокопревосходительства новою просьбою от 1-го марта 1857 года о учреждении там же Александровской ярмарки, на которую еще не получили разрешения. Убеждаясь же в необходимости иметь в Ромне в такое время торговый пункт со сказанным краем, приемлем смелость прибегнуть опять к Вашему Высокопревосходительству с сею покорнейшею просьбою, не оставьте оказать нам начальничье благотворение разрешением в Ромне Александровской ярмарки, или распоряжением о приведении в исполнение закона, в 2842-й статье XI тома, части 2-й издания 1857 года изображенной, дозволить нам принимать существующую в Ромне, назначенную этою статьей Ильинскую, на таком основании, как оная существовала, ярмарку, которая ни в каком случае не сделает конкуренции ярмарке, переведенной в Полтаву, потому что полтавская будет служить рынком для губерний южной, а роменская для губерний западной полосы России, чем обе принесут великую, верную и существенную пользу для производительностей обеих краев народа, а торговле двойную

— 169 —

выгоду, которой по всем узаконениям следует предоставить полную свободу. Неоспоримым доказательством сему служит то, что во многих значительных городах, для общей пользы и выгоды граждан и для привозящих со всех окружных поселений для продажи разных жизненных потребностей, учреждены в одном и том же городе и в один и тот же день в разных пунктах базары, но оные один другому не только не делают никакого подрыва, а напротив того, принося удобства и выгоды жителям всех частей города, доставляют таковые и для сподручных каждой части города, народонаселений, но и привозящим на те базары свои производительности, верным сбытом их без застоя, то кольми паче могут приносить обоюдную общую пользу эти две ярмарки, служащие к обогащению двух обширных краев, южной и западной полосы России, и к значительному развитию государственной торговли.

Город Ромен есть центральный пункт между всеми ярмарочными городами и привлекателен для торговцев как по выгоднейшему в оный, чем в другие города извозу товаров, — с Москвы и других великороссийских городов, имеющих фабричные изделия — так и потому, что в нем учреждена обширная на сорока десятинах для ярмарочного гостиного двора очень удобопоместительная, просторая и безопасная площадь, на которой во место имеющихся деревянных уже предположено строить каменные лавки, для чего собранный, не малозначительный капитал имеется в готовности; а при том не в дальнем расстоянии от лавок есть и другая таковая же, называемая конноярмарковою, обширная площадь, для черных товаров и разных экономических продуктов и изделий весьма удобная и полезная; ибо таковая торговля имеет свои связи и с мануфактурною и другого рода товарами ярмарочною торговлею.

От приведения в исполнение сказанного закона, или учреждение в Ромне Александровской ярмарки, имея в виду несомненные, огромные и верные выгоды во всех отношениях для народонаселения объясненных краев государства, и удобства в двойном развитии в оных торговли, предоставлением свободы ехать на ярмарки продавцам и покупателям, куда кто с них за выгоднее для себя признает, мы вполне уповаем, что Ваше Высокопревосходительство окажете в этом предмет, истинно общеполезном, справед-

— 170 —

ливое удовлетворение, чем осуществится и попечительная воля монарха нашего, изъясненная Вашим Высокопревосходительством в общем циркуляре, данном в 1856 году от 10 апреля за № 66 начальникам губернии, по предмету изыскания и указания средств, служащих к обогащению народа всех краев России.

 

XV.
Указ Полтавского губ. правления в Роменскую гор. думу, полагающий ход дела о постройке ныне существующего в Ромнах каменного гостиного двора (С копии).

Указ Е. И. В. Самодержца Всероссийского из полтав. губ. правления — роменской городской думе (№ 6960)

По указу Е. И. В. губернское правление слушали предписание г. министра внутр. дел, 11 июля полученное, что предложение об устройстве в г. Ромнах нового гостиного двора, возникшее еще в 1804 году, по настоящее время не приведено в исполнение, тогда как существуют все данные, чтобы привести это дело к желаемому окончанию: необходимый на означенную постройку капитал в количестве 360 т. руб. уже собран владельцами ныне существующих лавок, план на эту постройку удостоен Высочайшего утверждения и наконец определение самого способа производства работ не может встретить никакого затруднения, так как новый гостиный двор, устраиваемый на средства частных лиц, по силе указа правит. сената, последовавшего в 1855 году, должен составить собственность лиц, владеющих лавками в существующем гостином дворе, и следовательно производство предлагаемой постройки, должно быть представлено непосредственному усмотрению означенных лиц; между тем полтавское губернское начальство по настоящее время ограничивается бесполезною перепискою и соображениями о том, должно ли допустить существование особого комитета для постройки помянутого гостиного двора из лиц, непосредственно заинтересованных в деле, или произвести эту постройку на общем основании, с торгов. Ныне владельцы лавок старого гостиного двора обратились в министерство вн. дел с прошением, в котором, объясняя невозможность продолжать торговлю в этом дворе, прихо-

— 171 —

дящем в разрушение, ходатайствуют о поручении постройки нового гостиного двора особому комитету из лиц избранных в состав оного, два года тому назад, владельцами лавок. Принимая во внимание, что новый гостиный двор устраивается в г. Ромнах исключительно на средства частных лиц и должен составить частную собственность, вследствие чего определение способа постройки оного должно зависеть исключительно от лиц, непосредственно заинтересованных в деле, без прямого участия губ. начальства, которое обязано лишь иметь наблюдение, чтобы постройка эта произведена была соответственно Высочайше утвержденным плану и фасаду, г. министр внутр. дел просит г. начальника губернии неотлагательно сделать распоряжение об удовлетворении настоящего ходатайства владельцев лавок Роменского гостиного двора и о последующем сообщить министерству.

И по справке приказали: существовавшая с давних времен Ильинская ярмарка в г. Ромнах в 1802 году по распоряжению бывшего ген.-губернатора князя Куракина с Высоч. разрешение, при распланировании г. Ромна, выведена была из центра города в предместье оного на просторное место, принадлежащее разным владельцам, на коем и образовался ярмарочный гостиный двор, и в оном владельцы разных сословий, получив в вечную собственность лавочные места, застроили их деревянными лавками. В 1804 году кн. Куракин предложил владельцам лавок установить ежегодный сбор денег из получаемой платы за наем лавок для возведения со временем нового каменного гостиного двора; вследствие чего владельцы, по постановлению 13 декабря 1804 года, определили производить сбор из доходов каждой лавки по 10% самим купечеством и по 25% владельцами лавок. В июле 1817 г. малороссийский военный губернатор кн. Репнин, приняв во внимание, что сбор суммы, получаемый от хозяев лавок и купечества, их занимающего, незначительный, и нельзя надеяться когда-либо достигнуть до прямой цели — постройки гостиного двора, увеличил цену найма лавок по достоинству линий и подтвердил, чтобы взнос в общую сумму производим был владельцами по 25% с той непременно суммы, какую взимать будут владельцы за наем мест и лавок. Существовавший с 1804 по 1845 год комитет из владельцев лавок в гостином дворе, хотя

— 172 —

и имел книги, выдаваемые председателем оного, предводителем дворянства, на записку сбора суммы на устройство каменного гостиного двора, но оные не были представляемы куда-либо на ревизию и ныне таковых книг в делах комитета и городской думы не оказалось: со введением же в начале 1846 года ярмарочного комитета согласно указу правит. сената от 9 сентября 1843 года возложена уже на сей комитет обязанность и особо существовавшего комитета для сбора поступающих с лавочных мест на постройку гостиного двора денег, с тем, чтобы отчетность по сбору их передаваема была на ревизию казенной палаты, и вследствие сего ярмарочный комитет ведет свои счеты с 1846 года и представляет оные на ревизию; самый же сбор денег на постройку каменных лавок производился до 1852 года, т. е. до времени перевода Ильинской ярмарки из г. Ромна в Полтаву. С переводом сей ярмарки, ген.-губернатор здешнего края и гражданский губернатор Ознобишин ходатайствовали у правительства о переводе из города Ромна в Полту составленного капитала на постройку гостиного двора, для той же надобности, но по всеподданнейшей жалобе на это владельцев лавок в Ромнах государю императору, высочайше повелено правит. сенату постановит законное решение, и сенат, согласно заключению министра внутр. дел, постановил решение следующего содержания: "весь без исключения капитал, собранный с лавок роменского гостиного двора, употребить согласно первоначальному его назначению, на постройку в г. Ромне каменного гостиного двора, сообразно с нуждами и потребностями двух роменских ярмарок, Вознесенской и Маслянской, с тем, чтобы как частным лицам, так Роменскому собору и самому городу Ромну предоставлено было в полную собственность то количество лавок в новом, предполагаемом к постройке, гостином дворе, сколько они имеют в настоящее время в старом". Об этом последовал из сената указ губ. правлению от 9 апреля 1855 года за № 1203. На основании этого постановления владельцы существующих в роменском гостином дворе деревянных лавок, как жители г. Ромна, так и иногородние, а с ними вместе и все купечество, торгующее в этих лавках во время существующих в Ромни ярмарок, Вознесенской и Маслянской, ходатайствовали об устройстве в этом городе нового каменно-

— 173 —

его гостиного двора, и вследствие происходившей переписки Высочайше утвержден 4 августа 1858 года проект, по которому составленные сметы на постройку 300 номеров каменных лавок полтавская губернская строительная и дорожная комиссия представляла в главное управление путей сообщения и публичных зданий и присовокупила, что для возведения этого, хотя общественного и частного здания, необходимо учреждение особого комитета из владельцев прежних лавок, который будет сам распоряжаться хозяйственным образом, или признает за лучше отдать с подряда одному лицу, но во всяком случае, соблюдать значительную выгоду. В сих видах, и чтобы по получении разрешения от г. управляющего немедленно было преступлено к распоряжению о постройке лавок, г. начальник губернии просил предводителя дворянства роменского уезда распоряжения об избрании из среды владельцев прежних лавок в члены комитета об устройстве гостиного двора в г. Ромнах и изъявить свое согласие быть председателем того комитета. На что предводитель дворянства, соглашаясь принять на себя звание председателя особого временного Комитета для устройства каменного гостиного двора, сообщил о своем соображении по сему предмету, чтобы выбор в члены произвести из одних наличных местных владельцев лавок, а иногородним предоставить право, буде они того пожелают, при первом съезде в г. Ромны избрать из среды себя одного в члены, и чтобы число членов по выбору ограничить тремя, кроме. председателя и канцелярии комитета. Поэтому г. начальник губернии предлагал Роменскому градскому главе истребовать от всех без исключения владельцев лавок в гостином двори письменные отзывы об избрании из среды своей членов комитета, так как некоторые не имеют возможности явиться в г. Ромны для бытности и совещания при общем избрании членов этого комитета; во исполнение чего городской голова представил отзывы 41 владельца лавок, в том числе городской думы и причта соборной церкви, о лицах, избранных ими в члены строительного комитета. Засим и по утверждении главным управлением путей сообщения и публичных зданий сметы на постройку каменных лавок в Ромнах суммою в 663,924 р. 40 коп. сер., строительная и дорожная комиссия ту смету и всю переписку по этому предмету передала в гу-

— 174 —

бернское правление. После сего г. полтавский вице-губернатор, во исполнение предложения г. начальника губернии, приглашали в г. Ромны, чрез посредство тамошнего городского головы и городничего, владельцев лавок роменского гостиного двора и предъявил им собранные его превосходительством сведения о капитале на возведение нового гостиного двора, совещался с ними о мерах и способах к приведению в исполнение Высочайше утвержденного плана на сию постройку. По внимательном и подробном обсуждении сего дела, единогласно всеми признано: возвести гостиный двор на месте, показанном по Высочайше утвержденному плану; но как собранного капитала (360 т. руб.) недостаточно для выстройки гостиного двора согласно тому же плану, то в этой крайности также единогласно предположено произвести постройку без мезонинов и с другими сокращениями в расходе, какие окажутся возможными при составлении нового плана. Г. вице-губернатор, поручив архитекторскому помощнику Нольде составить по сим узаконениям новый план и смету, предлагал думе доставить к нему справочные цены на рабочих и материалы; по требованию помощника Нольде, вместе с сим принимая в соображение, что постройка гостиного двора по Высочайше утвержденному плану определена не на прежнем месте, где существуют ныне деревянные лавки, а с некоторым отступлением к городским постройкам, а чрез это увеличивается количество земли и изменяется местность, отходящая под постройку, его пр-ство г. вице-губернатор обязывал также думу распорядиться приглашением городского общества и, предъявив оному настоящее предположение, предъявить, согласно ли оно на замен городской земли на ту, которая находится ныне под лавками, и на уступку некоторой излишней части в собственность владельцев лавок, какая действительно потребуется для устройства лавок, с тем, чтобы предварительно сего произвести оценку той и другой земли на законном основании; по отзыву же общества составя приговор, представить оный для дальнейшего распоряжения; каковой приговор дума представила 7 июня 1861 года с оценочною описью и присовокупила, что уступка и самая оценка сделаны правильно и с выгодою для города. Все это г. вице-губернатор 16 июня 1861 г. представил г. начальнику губернии. Общество купцов и мещан г. Ромна приговором, 6 июня 1861 года составленным,

— 175 —

изъяснило, что оно, приняв во внимание обстоятельство, по которому не может быть исполнен план по постройке каменных лавок в г. Ромнах, и дабы споспешествовать к возведению нового каменного гостиного двора к общей граждан г. Ромна пользе, оно на замен городской земли на ту, которая находится ныне под лавками и на уступку некоторой, действительно потребляющейся под устройство лавок излишней части в собственность владельцев лавок совершенно и с охотой согласно, с тем впрочем, чтобы за излишнюю часть, против земли владельческой, из городской земли было заплачено городу по оценке присяжных оценщиков, предъявленной обществу, посаженные деньги за каждую квадратную сажень земли, отходящей в вечность владельцам. По составленной того 6 июня оценке, городская в гостином дворе земля, не приносящая городу почти никакого доходу, оценена за каждую квадр. сажень по 3 руб. сер. Наконец губ. дорожная и строительная комиссия, при отношении 9 марта 1863 года препроводила в губ. правление для надлежащего распоряжения переданное в оную г. начальником губернии сообщение к его пр-ству товарища главноуправляющего путями сообщение и публичными зданиями, со сметою, рассмотренною и поправленною в главном управлении на постройку по Высочайше утвержденному проекту гостиного двора в г. Ромне, по коей исчислено 347,799 руб. Губ. правление, не видя из отобранных городским головою отзывов единодушного желание всех владельцев учреждать ярмарочный комитет и предоставлять ему распоряжение по устройству лавок и принимая в соображение, что при постройке лавок в г. Полтаве, учрежденный по этому предмету комитет не принял на себя оной, а признал более удобной произвести эту постройку с торгов, которая и отдана подрядчику, по журналу, 13 истекшего мая состоявшемуся, полагало, не утверждая в г. Ромнах строительного комитета, для отклонения всяких недоразумений и жалоб, тем более, что и владельцы лавочных мест большею частью жительствуют в разных местах, постройку эту произвести на общем законном основании о городских общественных постройках; о чем 21 мая (№ 4768) представило г. министру внутр. дел. Ныне (11 июля) получено предписание от 26 июня его высокопр-ства, что предположение об устройстве в г. Ромнах нового гостиного двора, возникшее еще в 1804 году, по

— 176 —

настоящее время не приведено в исполнение, тогда как существуют уже все данные, чтобы привести это дело к желаемому окончанию; необходимый на означенную постройку капитал, в количестве 360 т. руб. сер. уже собран.... ¹⁾

Рассмотрев все это, губ. правление находит, что по Высочайше утвержденному проекту и плану местности на постройку каменного гостиного двора в г. Ромне, постройка эта определена не на прежнем месте, где существуют ныне деревянные лавки, а с некоторым изменением, т. е. отступлением к обывательским кварталам, а чрез это увеличивается количество земли и изменяется местность, отходящая под постройку, но в каком количестве отойдет городская земля, по переписке не видно. Между тем купеческое общество г. Ромна по приговору своему, 6 июня составленному, уступает часть городской земли, которая потребуется под каменные лавки, с платою в пользу города, по оценке присяжных оценщиков, за каждую квадр. сажень одновременно по 3 руб. сер. Посему правление определяет: 1-е, о настоящем предписании г. министра вн. дел. дать знать роменской городской думе указом для надлежащего с ее стороны распоряжения к точному и непременному исполнению предписания его высокопр-ства, препроводив в оную думу проект и смету на постройку каменного гостиного двора, равно для соображение при распоряжениях — и отзывы владельцев лавочных мест об избранных ими лицах в особый комитет для постройки нового гостиного двора; 2-е, так как при устройстве в г. Ромнах нового гостиного двора неизбежно должна будет поступить в частную собственность и городская земля, по случаю расширения линий лавок, каковую землю общество г. Ромна соглашается уступить в вечность владельцам нынешних лавочных мест с платежом единовременно по 3 руб. сер. за каждую квадр. сажень; земли этой, по примерному исчислению с планом, потребуется до 400 кв. сажень, а на основании 1053 ст. Св. Зак. т. X, ч. 1-й продажа недвижимых имуществ городских выше 1000 руб. разрешается министром, то представить о сем г. министру вн. д. и просить разрешения на уступку сей земли, согласно приговору общества; 3-е, предписать думе в посылаемом указе, чтобы она ныне же привела в известность чрез уездного землемера, сколько при

¹⁾ Повторяется предписание министра вн. д., приведенное в начале.

— 177 —

исполнении Высочайше утвержденного плана на постройку гостиного двора действительно будет отходить городской земли, и об оказавшемся донесла губ. правлению; 4-е, уведомить полтавскую губ. строит. комиссию к распоряжению ее о наблюдении, чтобы постройка гостиного двора в Ромне была произведена соответственно Высочайше утвержденным плану и фасаду и 5-е, о разрешении сем донести г. министру вн. д. от лица начальника губернии. — Августа 7 дня 1863 года. Подлинный подписали: за советника Павловский, секретарь Жарков, столоначальник Яцута.

 

— 178 —

 

— 179 —

По поводу двух документов конца XVIII и начала XIX в.
о вознаграждении приходского духовенства за требоисправление.

А.Ф. Мальцева

Прилукский землевладелец Петр Викторович Новицкий вручил мне для передачи в Полтавскую Архивную Комиссию два документа — рукописные условия прихожан с. Нехаевки (теперь называющего "Нехайки") Пирятинского уезда на доходы приходским священникам, которые обеспечивались за всякого рода требоисправление.

Первый документ представляется в двух экземплярах: в подлиннике с распискою кандидата на священство и в копии его; писан в Сентябре 1782 года. Подписей прихожан, как в подлиннике, так и в копии не существует. Этим условием прихожане Покровской церкви с. Нехаевки, казачьего и посполитого звания жители, в случае получения у них места священника Яковом Григорьевым Христиановичем, обязывались уплачивать ему условленные платежи за всякое требоисправление в указанных размерах, а Яков Христианович с своей стороны обязывался довольствоваться установленными размерами вознаграждения за требоисправление и вымогательства не чинить. Кроме размеров платы за разного рода требы в условии указаны еще и другие источники доходов священника, а именно: — "роковщина" или отсыпное зерно от хлебопашцев, заменяющееся деньгами от безземельных, свечи от приходящих на исповедь в четыредесятницу, пользование лесом в указанном урочище и сенокосом в другом урочище.

Другой документ представляет также условие прихожан того же села Нехаевки, общества помещичьего и казачьего звания людей, на доходы священнику при приходской Покров-

— 180 —

ской того села церкви Даниилу Яковлеву Христиановичу. Условие составлено 29 Октября 1814 года и подписано прихожанами и их уполномоченными. Священник Даниил Яковлев Христианович — сын Якова Христиановича, с которым было заключено первое условие в 1782 году. В начале договора приводится причина составления его: — указывается, что такого рода условия прихожан со священниками всегда взаимно устанавливаются, что по сие время священник о. Даниил оставался на положении покойного отца своего, но "таковое положение доходов, по причине отдаленного времени, в которое тот договор был заключен, ни мало не соответствует с теперешним возвышением цен на все вещи".

"Уважая сие, пишут прихожане, мы делаем во всем прибавку". В конце условия о размерах платы за требоисправление также, как в первом документе, указаны другие источники доходов священника, а именно: — "роковщина" с хлебопашцев с заменой ее у безземельных деньгами, "руга в лесе" в урочище обирка и в сенокосе в урочище лужава.

Для облегчения сравнения вознаграждения за требоисправление и "роковщины", по тому и другому условию, здесь приводится список требоисправлений с оценкою их в конце таблицы:

— 181 —

При сравнении вознаграждения за труд священника от прихожан в 1782-м году с вознаграждением в 1814-м году мы видим действительную "прибавку" во 2-м договоре и кроме того дополнительные виды "треб", которые в первом договоре не указываются.

"Прибавка" вознаграждения по второму договору является очень существенной. По требам, указанным в первом договоре, она составляет в большинстве случаев увеличение вдвое, а по некоторым даже гораздо более того. Во втором договоре причина прибавки объясняется "возвышением цен на все вещи" в сравнении с временем, когда заключался первый договор. В этот период времени, прошедший между первым и вторым договором на расстоянии 32-х лет, в Малороссии совершились такие событие и перемены, которые не могли не повлиять на экономическую жизнь населения и на состояние цен на разного рода жизненные продукты.

В 1783-м г. в Малороссии окончательно введено крепостное право. Кроме того, это время было временем страшных народных бедствий от неурожаев и эпидемий.

Величайшая неправильность погоды, в виде полного извращения ее, с дождливыми зимами и сырыми летними месяцами в конце 18-го и в первые годы 19-го в., вызвала сильнейшие недороды и голод. Отечественная война в начале 19-го в. вместе с разразившейся в это время страшной эпидемией тифа, а также эпидемиями болотно-миазматических лихорадок и инфлюэнцы, породили в народе страш-

— 182 —

ную смертность. Здоровый мужской элемент защищал отечество, а женщины умирали от эпидемий в таком огромном количестве, что 12-й и 13-й годы 19-го столетия дали перевес смертных случаев над рождениями. Мужское население в эти годы уменьшилось на 4,7 %, а женское вдвое более против этого. Вследствие указанных бедствий действительно цены на все жизненные припасы и вещи во всей Малороссии поднялись до неимоверной высоты. С 1812-го по 1816-й год 1 рубль ассигнации ценился в 43 ½ копейки на серебро, каковая котировка совершалась во всех правительственных казначействах. Кстати сказать, в дальнейшие годы 1 рубль ассигнации упал еще более в цене: с 17-го по 39-й год он принимался уже в 27 ½ коп. серебра.

Помимо увеличения платы за ранее существовавшие требоисправления, в условии 1814 года приведены новые формы церковных треб, не указываемые в условии 1782-го года. Здесь мы встречаем: чтение Евангелия над больным, чтение Евангелия над умершим, малое освящение воды, "трисвятое", "за граматку", молебен с акафистом, освящение иконы, водоосвящение с крестным ходом. В свого очередь из старых треб, существовавших в 1782-м году, по новому условно отсутствуют: а) "заздоровный обед", бывший в обычае в сущности "чин о панагии", совершавшийся в 40-ый день и через год после смерти родственников, и б) вписание в субботник. Последнее, по всей вероятности, заменено подачей "граматки" на каждый случай в отдельности.

В виду интереса сведений, приводимых в условиях конца 18-го и начала 19-го в., в бытовом отношении и особенно для сравнения положения обеспечения сельского духовенства тех времен с настоящим временем, я обратился с просьбой к настоятелю ц. с. Нехайки (бывшего с. Нехаевки) сообщить сведения о теперешних нормах вознаграждения священника за требы в этом селе.

Отец настоятель любезно сообщил мне следующее: Договора с прихожанами о нормах платы за требоисправление в настоящее время не существует. Получается то, что дают добровольно.

1. За погребение взрослых бывали случаи платы от 5-ти

— 183 —

рублей, 2 рублей, 1 р. 50 коп. и даже до 15 коп. на весь причт. Но было много случаев и бесплатных похорон.

2. За погребение младенцев плата не превышала 50-ти коп. на весь причт.

3. За панихиду великую (малая не совершается) — 15 коп.

4. За освящение дома — от 1 р. и выше по усердию.

5. Сорокоуст годичный от 3-х рублей.

6. За молитву родильницы ("вводины") — 10 к.

7. За крещение младенца — 15 к.

8. За исповедь в великом посту 1-2 коп.

9. За венчание от 2-х до 10-ти рублей.

10. За молебен с акафистом от 30 до 60 коп.

11. Освящение хлебов с крестных ходом за 5 ½ верст было 1 раз и получено 3 руб.

Многие требы, бывшие в обычае прежде, в настоящее время не практикуются; так "заздоровный обед" совсем не отправляется, "трисвятое" даже неизвестно, вписывание в субботник не практикуется, "частковые" или "граматки" не развиты (подают не более 5-ти человек от 1 до 10 к.). Евангелие над больными совершается очень редко и уплачивается за это по 3 коп.; над умершими Евангелие читается бесплатно. Освящение воды с акафистом при теперешнем настоятеле ни разу не было; точно также не было водосвятие с крестным ходом. Роковщины не дают, а при хождении с молитвою получается священником около 15 п. овса (при 322 дворах). Лесов и сенокосов нет, но существует ружная земля. Всех доходов священник получает в год около 300 р. и от земли около 100 руб. (без псаломщика).

Из этих данных усматривается, что в период времени, протекший с 1814-го года, т. е. за 91-н год, вознаграждение священника за приходское требоисправление в сущности поднялось очень мало. Увеличилась плата за требы, случающиеся редко, обычные же требы оплачиваются почти в тех же размерах. А кроме того, многие обычные требы, бывшие прежде, в настоящее время вышли из употребления.

— 184 —

Жизнь пастыря, вследствие этого, стала теперь обеспеченной менее, особенно если принять в расчет состояние культуры в настоящее время и цены на жизненые потребности.

Помимо всего сказанного, первый из приведенных документов — условие прихожан с Яковом Григорьевым Христиановичем, еще не получившим сана священства, в 1782-м году, — интересен в том смысле, что он указывает на существовавшее в то время право выбора священника прихожанами. Это право существовало в Малороссии изстари. Его особенно полно использовали Западно-Русские церковные братства и передали во всей силе Малороссии, где оно существовало до конца 18-го века.

А. Ф. Мальцев.

— 185 —

ПОЛТАВСКАЯ ГИМНАЗИЯ
с 1808 по 1831 год.

(Очерки по архивным данным)

ГЛАВА I.

В древней России школа должна была служить главным образом целям религиозно-нравственным; на пастырей церкви падала забота о просвещении народа. Наиболее просвещенным классом в древней России было духовенство. О степени даже развития грамотности в среде других сословий (купцов, посадских — жителей городов, крестьян) можно говорить лишь гадательно. Некоторые ученые наши полагают, что большинство училищ московских XV-XVII в. в. были простыми школами грамоты. В них учили азбуке, читались часослов, псалтырь, апостол. Полагают, что правильно поставленной начальной школы не было; в больших центрах, как Москва, Новгород, в богатых монастырях, может быть, были попытки основать правильную начальную школу.

В общем образование поставлено было слабо. Иностранцы, бывавшие в России, поражались невежеством русских. Вместо усвоения знаний, шедших в Россию с Запада, люди московские, знакомые с книгой, проклинали науки; занятия науками считали за ересь. Все это вместе взятое развивало в русском народе косность, суеверие, — приведшие в XVII в. к расколу, т. е. к обособленно части русского православного населения от православной веры и церкви. Характер русской школы резко меняется со времени императора Петра I. Задачей школы служило подготовление нужных для службы людей-моряков, чиновников, военных. Впрочем, в последние годы жизни у императора Петра I зарождалась мысль о школе общеобразовательной, которая давала бы общее знание;

— 186 —

был выработан план Академий Наук. Академия эта была открыта уже после смерти Петра (в 1726 г.); при ней был учрежден университет и гимназия. Читать лекции приглашены были из Германии ученые профессора; слушатели были русские, но их оказывалось так мало, что и слушателей частью должны были выписать из Германии. Учеников в гимназию приходилось набирать из детей мастеровых, солдат. Когда для дворянских детей учрежден был сухопутный шляхетский корпус, слушателей в университет, состоявший при Академии, набирались из воспитанников славяно-греко-латинской Академии, основанной в самом конце ХVII в.

В середине XVIII в. центром образования становится Москва. В ней основан был университет (в 1755 г.) и при нем две гимназии для дворянских детей и для разночинцев. В гимназии строго были отделены дети дворян, от детей "подлого" звания: дети "подлого" звания учились преимущественно искусствам (музыка, пение, живопись, знания технические), дети дворян главным образом изучали науки, иностранные языки и поступали в университет.

Для крестьян не считалось нужным иметь какие-либо школы. Созванные в комиссию для составления проекта нового уложения (1767 г.) чины ее заявили, что "училищ для крестьян совсем иметь не надлежит, потому что земледельцам других наук, состоянию их не принадлежащих совсем иметь не следует, кроме российской грамоты, которую могут они иметь и без учреждения для них училищ, "как и доныне оной было". В некоторых местностях, особенно в Малороссии, народ сам старался создавать себе школы. Учителями в них были дьячки (церковные причетники). Не имея никакой оседлости, дьячки эти жили в домах при церквах и за умеренную плату деньгами или хлебом обучали детей грамоти. Ревизия 1782 года, прикреплявшая каждого к определенному местожительству и роду занятий, способствовала падению и этих школ. Императрица Екатерина думала устроить начальное образование при посредстве местных губернских органов управления. Созданы были Приказы общественного призрения и им предписано было в городах и многолюдных селах заводить школы для обучения письму, арифметике, катехизису; за обучение полагалась известная плата, хотя бедные освобождались от нее.

— 187 —

Впрочем, в начале царствования императрица Екатерина обращала внимание не столько на учение, сколько на воспитание, на развитие в народе добронравия. Средством для этого должны были служить закрытые школы. Дети удалялись от влияние окружающей среды, от жизни; сношения с семьей почти прерывались; свидания с родителями устраивались при свидетелях.

Для воспитание женщин при Смольном монастыре устроено было закрытое заведение. Оставив несбыточный план перевоспитания русского общества, императрица во вторую половину царствования главное внимание обратила на образование. Она воспользовалась новой системой школы, вводимой в Австрии. Православный серб Федор Иванович Янкович-де-Мериево, знавший русский язык, по рекомендации императора Иосифа II приглашен был в Россию насадить новую школу. Янкович выработал план учебных заведений. Комиссия, учрежденная в 1782 году под председательством т. с. П. В. Завадовского (потом первого министра просвещения), приняла этот план. Училища разделялись на малые, средние и главные. Когда подготовлено было в главном училище около 100 учителей и составлены необходимые учебники, последовало высочайшее повеление открыть главные народные училища в 25 городах. Комиссия однако выработала новый устав народных училищ, по которому училища разделялись только на два разряда — главные и малые. Главные училища открывались в губернских городах, а малые в городах уездных. В главном училище для желающих поступить в гимназию проходился латинский язык. В малых училищах учили чтению, письму, арифметике; катехизис, священная история, русская грамматика, чтение книг о должностях человека и гражданина дополняли программу. Главные училища имели 4 класса. В них проходили, катехизис, священную историю, арифметику, русскую грамматику, историю, географию, геометрию, механику, физику, естественную историю и архитектуру. Высшее наблюдение за училищами в каждой губернии возлагалось на губернатора и генерал-губернатора, а материальные заботы о их благосостоянии падали на приказы общественного призрения. Они изыскивали средства, устраивали помещения, содержали учи-

— 188 —

телей, покупали книги. Заведывание учебной частью в губернии поручалось директору училищ ¹⁾.

В г. Полтаве главное народное училище по уставу 1786 года открыто было 15 октября 1799 года. Помещалось оно в деревянном доме, близ церкви Воскресения, приобретенном приказом общественного призрения, и состояло из 4-х классов. Учителями в нем были в 1803-1806 году: математического класса Ив. Никит. Зозулин, происходивший из купеческого звания. Он получал жалованья — 400 р. в год. Исторического класса Яков Ильич Холминов — 400 р., 2-го класса Павел Федорович Тиссаревский — 200 р., 1-го класса и рисования Алексей Иванович Федоров — 300 р. Немецкого и латинского языка Паратич, французского Дюпюи ²⁾. С 1799-1803 во главе училища стоял смотритель; с 1803-1805 был определен директор училищ, которым состоял Никита Васильевич Дрозд-Бонячевский. По выходе его в отставку, до 1806 года до назначения И. Д. Огнева (13 ноября 1806 г.) во главе дирекции находился учитель математики И. Н. Зозулин. По таблице статистических сведений об учебных заведениях по 1829 г. в нем было учеников:

Относительно происхождения учеников в указанной таблице говорится, что две трети их ежегодно состояло из дворян и чиновников, остальные из купцов, мещан и других сословий.

¹⁾ Шумигорский. Истор. В. 1904 г. 10. Соболевский. Образование в Московской Руси. Мякотин. Очерки по истории русской культуры. Павловский И. Ф. Приходские школы в старой Малороссии. Мякотин. Протопоп Аввакум (предисловие). Историч. обзор деятельности М. Н. Пр. Шмид. История средних учебных заведений в России.

²⁾ Таблица статист. свед. об учебн. зав. Полт. губ. по 1829 г. № 1113, за 1831 г. № 1039, Архив Губ. Прав. г. Полт. дело № 164; арх. П. Г. дело № 3, 1806 г. время открытия указ. 7 декабря.

³⁾ По другим сведениям — 81 мужского и 5 женского. Архив Полт. Губ. Прав. дело за 1803 г. № 164, стр. 45.

— 189 —

На содержание главного училища в г. Полтаве отпускалось сумм сначала из Черниговского Приказа общественного призрения, а после открытия Полтавской губернии в 1802 году из Полтавского ежегодно по 1960 р. Кроме того, на наем квартир служащим в училище ежегодно отпускалось из Полтавской строительной экспедиции по 540 р.

С 1807 г. из Полтавского поветового казначейства по распоряжению Министерства Народного Просвещения на содержание училища отпускалось 1250 р. Из некоторых данных журналов комитета Полтавского главного училища, сохранившихся начиная с 1806 года, можно заключить, что служащие в нем имели недостаток в средствах даже на наем писца и канцелярские расходы; в 1806 году учитель французского языка за недостатком учебных книг не мог вести преподавание ¹⁾.

В день открытия Полтавской гимназии 2-го февраля 1808 года главное училище преобразовано было в поветовое (уездное) двухклассное училище, на основании высочайше утвержденного устава 5 ноября 1804 г., причем 1-й класс разделялся на два отделения высшее и низшее.

Помещалось оно некоторое время в казенном каменном флигеле, принадлежавшем к дому, выстроенном для малороссийского почтамта, но почтамт оставлен был в Чернигове, дом же тот, занимаемый полтавской губернской почтовой конторой, в 1822 году, Высочайше подарен был для помещения Полтавской гимназии. После преобразования гимназии в 1831 году по уставу 1828 года в семиклассную поветовое училище переведено было в отдельный от гимназии доме ²⁾. На содержание училища отпускалось от казны: смотрителю 300 р., двум учителям по 250 р., законоучителю 75 р., за рисование 75 р., на содержание дома, служителей и т. п. 300 р., всего 1250 р. в год ³⁾.

¹⁾ Арх. Полт. Г. дело № 3, 1806 г. Таблица статистич. свед. об учебн завед. Полт. губ. по 1829 г. № 1113.

²⁾ Что Полт. повет. училище еще в 1831 г. помещалось в каменном флигеле, прин. П. Г. см. Вед. об учебн. зав. П. Г. за первую ½ 1831 г. № 1039. Арх. Полт. Г. 1829, № 1113 донесение в учебн. комит. X. У. 24 н. 1831 г. № 1548. 1822 г. №№ 6218 и 6079 об уступке гимназии казенного дома.

³⁾ Арх. Полт. Губ. Пр. дело № 206, стр. 11-12 Сборн. пост. по М. Н. П. стр. 35-36, I т.

— 190 —

Целью учреждения уездных училищ было: 1) приготовить юношество для гимназий, если родители пожелают дать детям своим лучшее воспитание, 2) открыть детям различного состояния необходимые познания, "сообразные их состоянию и промышленности." При 28 часах в неделю в уездном училище преподавались следующие предметы: Закон Божий и священная история, должности человека и гражданина, русская грамматика, а где в употреблении другой язык — грамматика местного языка, чистописание, правописание, правила слога, всеобщая география и начальные правила математической географии, география русского государства, всеобщая история, русская история, арифметика, начальные правила геометрии, начальные правила физики и естественной истории, начальные правила технологии, рисование. Учителя уездного училища определялись университетом округа (по отношению к полтавскому — Харьковским). Учебное время, как и в гимназиях, продолжалось от 1 августа предыдущего года по 1 июня следующего; июль месяц полагался для отдыха; в воскресные и табельные дни учения не бывало ¹⁾.

Во вновь открытое поветовое или уездное училище поступило 130 воспитанников ²⁾.

Первым смотрителем Полтавского поветового училища назначен был учитель 2-го класса математики И. Н. Зозулин. Учитель истории и географии главного училища Холминов назначен был смотрителем Кобелякского поветового училища. Место учителя 1-го класса занимал временно учитель латинского языка в Полтавской гимназии Тиссаревский; приготовительного класса Федоров ³⁾.

Лучшие ученики по окончании 2-го класса Полтавского и других поветовых училищ губернии, по выдержании экзамена, принимались в первый класс Полтавской гимназии. В сентябре 1808 года поступило их 17; в августе 1809 г. — 19; в 1810-1811 учебном году из Полтавского поветового училища из числа 35 учеников второго класса переведено в 1-й класс Полтавской гимназии в сентябре тоже 19 и из Кобелякского училища со второго класса — 8

¹⁾ Сборн. пост. по Мин. Н. Пр. т. I, Устав 1804 г. Историч. обзор деят. М. Н. Пр. 1802 г. - 1902 г. 64-65.

²⁾ Периодич. сочин. об успех. нар. просвещ. 1808 г. № 21.

³⁾ Арх. П. Г. 1809 №№ 255, 1025 и др. Периодич. сочин. 1808 г. № 21.

— 191 —

учеников; в 1825 году из разных поветовых училищ поступило 23 ученика ¹⁾. На протяжении до 1830 г. находится единственный в своем роде пример возвращения ученика из гимназии за дурное поведение обратно в уездное училище.

В экзаменной ведомости 1819 года подписанной "учитель Ф. Целлариус" сделано примечание: "ученик 1-го класса Григорий Сапицкий перемещен за дурное поведение в классе в уездное училище" ²⁾.

Привожу список учеников Полтавского поветового училища в числе первых поступивших в августе 1809 года в "Полтавскую Губернскую гимназию".

Анабалов Иван, Воробьевский Павел, Ге Николай, Данильченко Яков, Дещенко Евлампий, Диторов Дмитрий, Емоз Деомид, Кричевский Иван, Кричевский Павел, Кричевский Степан, Куликов Алексей, Мазуровский Виктор, Найдюнов Александр, Наумов Михайло, Одинец Николай, Селимовский Яков, Хилецкий Павел, Щербинский Платон, Фраполи Николай.

За исключением Наумова, сына купца и Фраполи — итальянца, остальные все были дети дворян ³⁾.

В 1810 году правление Харьковского университета предписало, чтобы в свидетельствах увольняемых учеников было означаемо кончил ли ученик гимназию, уездное, или другое какое либо училище, или его не кончил, так как в силу Высочайше утвержденных правил народного просвещения 24 января 1803 года, спустя пять лет после учреждения округа, никто не мог быть определен к гражданской должности, требующей юридических и других познаний, если не окончит учение в общественном или частном училище ⁴⁾.

Другим распоряжением, исходившим от Главного Правления Училищ, запрещена была выдача аттестатов и вообще каких либо свидетельств ученикам, не окончив-

¹⁾ Арх. Полтав. Г. ведомости 1808 и 1809 г.г. 1810 г. № 265, историческая записка 1825 г. № 141-й.

²⁾ Арх. Полт. Г. 1819 г. № 65, дело о совершении экзамена в П. Г.

³⁾ Ведомость об успехах учеников за 1-ю половину 1809 года за № 84.

⁴⁾ Арх. П. г. 1810 г. № 237 Сборн. постан. т. I, стр. 510, предварительные правила народн. посвящения § 24, ibid, стр. 17.

— 192 —

шим курса наук, причем указывалось на то, что выдача аттестатов таким ученикам должна послужить им поводом к произвольному оставлению гимназии, что имело бы вредное влияние на училища ¹⁾.

Распоряжения эти однако не достигали цели, так как нельзя было удержать учеников в гимназии до окончания в ней курса. В отношении Полтавской гимназии из года в год наблюдается такого рода явление, что чем выше класс, тем меньше в нем учеников. Весьма небольшая часть учеников уездных училищ, поступавших в нее, проходили в ней курс предметов до конца; многие уходили из нее едва успев переступить порог. В 1810 году Полтавская гимназия имела три класса и 54 ученика; из них 9 ушли для поступления в кадетские корпуса ²⁾. В 1812-1813 учебном году число учеников в гимназии увеличилось до 113, в ней было полных 4 класса, но окончило полный курс с аттестатом только 9 учеников, 20 поступили в кадетские корпуса, а 11 выбыли неизвестно куда ³⁾.

В 1813-1814 учебном году из 77 учеников, выбывших в гимназии в течение года, с аттестатом 4-х классов окончило 7-8, а выбыло до окончания курса 15 учеников ⁴⁾.

По сословиям ученики в указанном 1813-1814 г. распределялись так: дворян было 30, детей обер-офицеров 21, купцов 2, мещан 1.

В 1814-1815 году из 64 учеников, окончило курс с аттестатом 4 классов 8 учеников и выбыло 6 ⁵⁾.

В 1822-1823 году из 104-105 учеников окончило курс с аттестатом 17 учеников, а выбыло до окончания 14 ⁶⁾.

В 1823-1824 году из числа 106 учеников 4 класса гимназии окончило 9-ть учеников ⁷⁾.

В 1824-1825 году из 97 учеников окончили курс с аттестатом 9, а выбыло в дома родителей 16 учеников ⁸⁾.

¹⁾ Арх. П. Г. 1810 г. № 437.

²⁾ Арх. П. Г. 1810 г. Ведом. об учебн. завед. П. губ. № 252.

³⁾ Ведомость о сост. П. Г. за 1813 г. № 99.

⁴⁾ Ведом. учителей 1813-1814 г. и Ведом. о сост. П. Г. за 1814 г. № 127.

⁵⁾ Ведом. об учебн. зав. Полт. губ. 1815 г. донес. уч. кои. X. У. 1815 г. № 310.

⁶⁾ Истор. записка об учил. П. дирекции за 1823 г.

⁷⁾ Ведом. об уч. зав. Полт. губ. 1824 г. № 153.

⁸⁾ Истор. зап. П. Г. за 1825 г. № 141.

— 193 —

В 1821 году ученик 4 класса гимназии Кохановский Дмитрий писал в своем прошении, что он был болен и не мог продолжать учение, по выздоровлении же возымел желание поступить в военную службу. Об учениках Савиных Директор гимназии И. Дм. Огнев писал коллежскому регистратору, окулисту, Савину, что "сын его Николай и племянник Виктор при необыкновенной лености в науках и невнимании в наставлениях учителей — имеют большой навык к шалостям, к искоренению которых не имеется никаких средств". Дойдя до второго класса, Виктор Савин поступил на службу в Полтавское Губернское Правление ¹⁾.

В 1828 году один из учеников гимназии Зощенко Григорий самовольно бежал и скрылся неизвестно куда.

Некоторые ученики гимназии, из окончивших уездные училища, уволившись, вступали на путь преступлений. Григорий Заливанченко, уволенный из гимназии своею матерью, отпущенною на волю вдовой, для поступления в военную службу, имея на руках аттестата Константиноградского поветового училища, занялся воровством.

За покражу разных вещей, денег, за перемену своей фамилии — он содержался в остроге г. Константинограда. Директор гимназии И. Дм. Огнев характеризовал его полиции как ленивого, нерадивого, редко посещавшего класс ²⁾.

Другой ученик Каменский Петр, сын коллежского регистратора, жителя м. Решетиловки, Полтавской губернии, поступивший в Полтавскую гимназию в 1823 году и самовольно оставивший ее в следующем году, разыскивался комиссией военного бессарабского суда по делу над каким-то казачьим урядником ³⁾.

В виду такого рода фактов, очевидно в то время довольно распространенных, училищный комитета Харьковского университета издал распоряжение, в котором указывалось, что ученики, надлежащим образом окончившие уездные училища, по вступлении в гимназию не с надлежащим прилежанием и поведением продолжают в ней учение между прочим и потому, что при вступлении на службу могут

¹⁾ Арх. И. Г. 1821 прош. Кохановского. 1828 г. кол. рег. Савину № 748 и 1831 г. № 1562.

²⁾ 1828 года дело № 120.

³⁾ Арх. П. Г. 1830 г. № 414.

— 194 —

представлять только аттестаты, выданные уездными училищами; в виду этого предписывалось не возвращать ученикам аттестатов, выданных из уездных училищ, представляемых при поступлении в гимназию, а только в выдаемых аттестатах или свидетельствах прописывать их содержание. Распоряжение это было объявлено ученикам Полтавской гимназии по классам ¹⁾.

Наряду с фактами оставления Полтавской гимназии учениками до окончания ее, можно отметить, правда единичные, случаи желание продолжать учиться у людей, состоявших уже на службе. Максим Онищенков, выбыв в 1808 году из Полтавской гимназии до окончания курса, определился в Полтавское Губернское Правление. Получив оттуда аттестат для продолжения в гимназии наук, он просил вновь принять его в число учеников гимназии и был принят ²⁾.

В 1810 году губернский регистратор Симон Писаренко-Нестеренко, кончивший Полтавское главное училище, в поданном прошении указывал на желание учиться иностранным языкам — французскому, немецкому и латинскому и также просил принять его в число учеников Полтавской гимназии ³⁾.

Причины столь частой смены учеников в Полтавской гимназии носят общий характер, свойственный той эпохе, когда ни чиновники, ни горожане не видели никакой пользы в образовании своих детей. Чиновникам и дворянам гимназический курс учения казался слишком продолжительным. Кроме того, устав 1804 года открывал доступ в гимназии для лиц всех сословий и дворяне-помещики могли опасаться, что дети их заразятся не свойственными им привычками и пороками от детей низших сословий. За тем, Высочайший рескрипт от 14 марта 1807 года предоставлял льготы "благородному юношеству" при вступлении его на военную службу; косвенно он также мог повлиять на то, чтобы почетной военной карьере предпочесть продолжительное учение в гимназии ⁴⁾.

¹⁾ 1830 г. Из учил. ком. X. У., 30 мая, № 1906.

²⁾ Арх. Н. г. 1809 г. Дело № 24.

³⁾ 1810 г. Дело № 15.

⁴⁾ Сборн. посталовл. т. I, стр. 411. Шмид, История средних учебных заведений в России по ж. М. Н. П. 1877 г. кн. 3, стр. 71-72. Историч. обзор деятельности М. Н. Пр. стр. 132.

— 195 —

С 1778 по 1810 год в Полтаве находился еще женский пансион, который содержал немец Менеж или Менгес; ученицы все были из дворян; контингент их состоял ежегодно от 10-15, при двух учителях. В нем изучались языки — русский, французский, немецкий, география, арифметика, история и рисование. Пансионы в то время пользовались большим доверием общества. Устав 1804 года каждому, обладавшему соответственным образовательным цензом, предоставлял заводить частный пансион; разрешение на открытие зависело от университета; но ближайший надзор вверялся местному директору гимназии. Ограничительные меры против иезуитов и вообще иностранцев-учителей и содержателей пансионов начались позже.

ГЛАВА II.

Комиссия народных училищ 1782 года не успела создать стройной системы управления; не имела определенного бюджета. Главные и малые училища и возникшие раньше высшие и средние учебные заведения не имели ничего общего.

Император Александр I по вступлении на престол задался вопросом "преобразования России на началах законности"; он видел в просвещении могучее орудие в руках правительства.

"Неофициальный комитет", составленный из близких к государю друзей детства, выработал план учреждения министерств: 8 сентября 1802 года последовал указ об учреждении 8 министерств. Они являлись важными, центральными органами распорядительными и исполнительными ¹⁾.

В круг деятельности Министерства Народного Просвещения входило просвещение народа, воспитание юношества и распространение наук. Ему подчинялись высшие ученые учреждения — академии, университеты, разные другие училища; типографии, библиотеки, музеи; принадлежала цензура книг и периодических изданий. Помощник министра назывался товарищ министра. Первым министром народного просвещений назначен был граф П. В. Завадовский (1802-1810), его товарищем М. Н. Муравьев ²⁾.

¹⁾ Романовский, Госуд. учрежд. др. и новой России; Митоков очерк по истор. р. культуры ч. II. Ист. обзор деят. М. Н. Пр. 1802-1902 г.

²⁾ П. В. Завадовский упом. уже раньше: был председат. комиссии 1782 г.; по происхожд.

— 196 —

При министерстве образована была комиссия училищ, переименованная вскоре (в нач. 1803 г.) в Главное Правление Училищ, — так назывался совет министра. Комиссия эта выработала "предварительные правила народного просвещения", высочайше утвержденные 24 января 1803 г., излагавшие главные основания новой учебной системы па широких общеобразовательных началах. Учебные заведение разделены были на 4 разряда: 1) училища приходские, 2) уездные, 3) губернские или гимназии, 4) университеты. В учебном отношении Россия разделена была на 6 округов: Московский, Виленский, Дерптский, Харьковский, С.-Петербургский и Казанский. Попечитель округа являлся представителем своего округа в Петербурге в звании члена Главного Правления Училищ.

Учебные планы располагались так, что низшее училище служило подготовительной ступенью к высшему до самого университета и от него зависело. Университет с попечителем во главе представлял учебный и административный центр округа; ему подчинены были гимназии. Директору гимназии подчинялись уездные училища, смотрители последних наблюдали за училищами приходскими. Содержание училищ обеспечивалось средствами казны, Приказами общественного призрение, доходами городских обществ (т. е. городских дум) и "патриотическими приношениями и пожертвованиями всех благонамеренных граждан".

Главное Правление Училищ составило примерную смету сумм казны на учебное дело в 1,319,450 р.; на имеющаеся открытые 42 гимназии — 236 т. р.; на 45 уездных училищ 563,450 р. ¹⁾. Вскоре "предварительные правила" 1803 г. более подробно разработанные в форме уставов, учебных планов-университетов, гимназий, уездных училищ — получили Высшую санкцию. 5 ноября 1804 года Высочайше утвержден был устав учебных заведений, подведомых университетам.

В 1802 году, 9-го марта, Полтава была объявлена губернским городом. Почти одновременно с этим (с 4 фев.) пост генерал-губернатора малороссийских губерний Полтав-

малоросс сын майора см. Шмид. Истор. средн. учебн. зав. в России Ж. М. Н. Пр. 1877.1 — прилож., стр. 15-16 сравн. Ист. Обз. деят. М. Н. Пр. стр. 37-38.

¹⁾ Сборник постановлений по Мин. Народ. Просвещ, т. 1, стр. 35-36. Истор. Обзор деят. М. Н. Пр. 1802-1902 г.

— 197 —

ской и Черниговской занял князь Алексей Борисович Куракин. Фамилия эта принадлежала к знатнейшим; она находилась в родстве с русским царствующим домом. Один из князей Куракиных женат был на родной сестре царицы Евдокии — Парасковье Федоровне Лопухиной. 38 лет от роду князь Алексей Борисович назначен был при имп. Павле I генерал-прокурором ¹⁾.

Ставши генерал-губернатором и знакомый с видами правительства на образование, князь Куракин сделал представление государю Александру I об употреблении городских доходов городов Полтавской губернии на богоугодные заведения. В последовавшем именном указе (20 июня 1803 г.) князю Куракину поручалось, между прочим, учредить в каждом уездном городе уездное училище, "в Полтави гимназию на общем положений и в зависимости от главного училищ правления и дом воспитание бедных, кои будут обучаться в гимназии". Первые три года содержания гимназии должно быть от казны, а в последующее время имело быть обращено на городские доходы ²⁾.

Годом раньше кн. Куракин назначил генерального судью В. В. Капниста на должность директора училищ Малороссийской Полтавской губернии. Он рассчитывал назначением столь просвещенного лица, как Капнист, улучшить положение училищ; кроме того, при недостатке сумм, Приказ общественного Призрения сохранял в свою пользу жалованье директора училищ ³⁾. Н. Н. Новосильцеву С-Петербургскому попечителю, временно управлявшему и Харьковским учебным округом, кн. Куракин писал, что он долгом своим считает выполнить предначертание Главного Правления Училищ по учебной части. Он имел в виду приступить прежде всего к постройке гимназии. "Ничтожество строений по городам Полтавской губернии, ветхость, теснота домов, где помещаются теперь училища" — доносил князь Куракин — "не допускали возможности пристроить даже временно в них училища" ⁴⁾. Князь Кура-

¹⁾ Павловский И. Ф. Полтава в начале. XIX в. Ж. М. Н. П. 1839 г. май, отд. V — Князь Долгоруков, путешествие в Киев и Одессу 1810 г., стр. 60 (примеч. Бодянского).

²⁾ Сборн. пост. по Мин. Народ. Просвещ, т. 1. стр. 68-69.

³⁾ Архив Полт. Губ. Правл. по описи дело № 136.

⁴⁾ К Новосильцеву Н. И. 1804 г. 27 янв. № 196 Дело Арх. Полт. Губ. Правл. В. Е. Бучневич в соч. "Записки о Полтаве", изд. 2-е, стр. 300. В. В. Капниста называет первым директором П. гимназии. Назначение Капниста дир. училищ П. г. произошло в

— 198 —

кин представил планы для училищных зданий в Главное Правление. Н. II. Новосильцев также указывал министру на тесноту и ветхость домов Полтавской губернии. Для выполнения плана открытие училищ — было одно средство: воспользоваться деятельностью князя Куракина, поручить ему это дело ¹⁾. На постройку зданий уездных училищ и гимназий, а также на содержание наличного штата из городских доходов отпускалось 18,750 р. ²⁾. Сумма не большая. И вот князь Куракин делает предположение построить каменные дома для гимназии и некоторых уездных училищ Полтавской губернии из нежженного кирпича; для большей экономии предполагалось в одном дворе расположить гимназию, поветовое (уездное) училище и дом воспитание бедных (дворян) ³⁾. Он готов был строить здания из леса, пожертвованного государем на богоугодные заведения, но не решался, вследствие дороговизны провоза и спрашивал о том мнение Новосильцева. К министру народного просвещений гр. Завадовскому кн. Куракин писал, что он рассчитывал при исполнении своих планов на счет расширения образования в Полтавской губернии на содействие, материальную помощь дворянства, но не получил желаемого в том успеха ⁴⁾. Новосильцев согласился с планами Куракина на счет постройки деревянных домов для училищ и прочного здания для гимназии и производство их просил взять в полное свое распоряжение ⁵⁾.

Князь Куракин заготовление материала для постройки каменного здания гимназии и самую постройку возложил на полтавского городничего Михайла Максимовича Значко-Яворского. В его распоряжение поступала сумма из городских доходов, ассигнованная на учебную часть в Полтавской губернии. На постройку и содержание гимназии и уездных училищ отпускалось всего 18750 р. Собственно же на гимназию, начиная с 1803 года, от Приказа общественного призре-

1802 г., временные же правила об устройстве училищ (т. е. гимназий и др.) утв. 24 янв.

1803 г. Указ на имя кн. Куракина об учрежд. гимн. в Полт. издан 20 июня 1803 г., дир. же училищ П. г. с 1803 — ½ 1805 г. состоял Н. В. Дрозд-Бонячевский.

¹⁾ Из копии предст. М. Н. Пр. от 17 февр. 1804 г. Дело по описи № 196, Ар. П. Г. Правления.

²⁾ Арх. П. Г. Пр. дело по описи № 206 и 249.

³⁾ О доме для воспитания бедных дворян речь будет ниже.

⁴⁾ Гр. Завадовскому 1804 г. № 1025, дело по описи № 196.

⁵⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. 1804 г. демо № 196, от 12 апр. № 61.

— 199 —

ния отпускалось: в 1802 г. 9285 р. 70 к., в 1804 г. и 1805 г. 9503 р., в 1906 и 1907 г. 4003 р. и 1808 г. 6702 р. 30 к., всего 43 т. руб. Начиная с 1803 г. отпускаемая сумма в первые три года обращена в строительную. К 18750 на 1805 год делалась прибавка в 4090 р. 60 к. Суммы этой для постройки здания гимназии и содержания ее, также и поветовых училищ оказывалось не достаточно. Князь Куракин ходатайствовал перед министром народного просвещения Завадовским, чтобы гимназия и училища содержались на счет сумм государственного казначейства, по Высочайше утвержденному штату, а суммы из городских доходов поступали исключительно на возведение для них построек.

Император Александр I утвердил ходатайство князя Куракина ¹⁾.

Значко-Яворскому вручен был план расположения построек гимназических, одобренный министерством; городскому архитектору поручено было Высочайше одобренный план фасада зданий гимназии разработать в деталях, составить смету. Место для гимназии и зданий, относящихся к ней, должно было обнять целый квартал; понадобилось приобрести, между прочим, усадьбу надворного советника Дротоевского, лежавшую близ сада гр. Разумовского и занимавшую более двух десятин пространства. Дротоевскому предложено было уступить свою усадьбу, взяв себе такое же количество земли в другом месте по собственному выбору, или же продать. Дротоевский соглашался ²⁾, предлагал самому князю определить стоимость его усадьбы. "Для меня" — писал он — "будет восхитительным утешением, что ваше сиятельство на том месте, где я намеревался поселить своего сына, воздвигнете благотворительною рукою своею храм музам и поселите там просвещение".

Усадьба была приобретена за 500 р. Значко-Яворский, приступая к делу, с разрешения Куракина окружил себя целым штатом помощников: тут комиссионер с жалованьем 200 р., бухгалтер тоже 200 р., смотритель 100 р.; на канцелярские расходы испросил он 60 р., а всего 560 р.

¹⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. по описи дело 249. Гр. Заводовскому 28 февр. 1805 г. № 833. Ответ его Куракину 28 апр. 1805 г. № 241.

²⁾ Дротоевский жил в Житомире. Письмо его кн. Куракину 1804 г. 31 марта. Арх. Полт. Губ. Правл. по описи дело № 206.

— 200 —

В мае следующего 1805 г. кн. Куракин писал Значко-Яворскому, что по новому плану г. Полтавы гимназия должна быть построена на круглой площади; место назначенное для построек ее он предлагал уступить для приходской церкви. У кн. Куракина по его шутливому выражению "дабы с учреждением гимназии Полтава от Чернигова не отстала" ¹⁾ родилась мысль для временного помещения Полтавской гимназии прибрести два дома Тишевского на Александровской улице. Куракин предлагал Тишевскому уступить свои дома за 8 тысяч рублей. Находившийся в долгах, Тишевский рад был продать их и разорвать контракт с казенной палатой, занимавшей большой дом, и дворянской комиссией, занимавшей часть флигеля ²⁾. По распоряжению князя Куракина, городская дума приобрела эти дома. Министр гр. Завадовский, проездом через Полтаву, лично осматривал размещение дома. Кн. Куракину он писал: "без усердного вашего содействия учебные заведения в малороссийском крае не могли бы получить столь скорых и очевидных успехов в своем образовании" ³⁾.

В 1806 году кн. Куракин также осматривал дом Тишевского, предназначенный для временного помещения Полтавской гимназии; найдя печи, оконные рамы и двери обветшалыми, он приказал их исправить ⁴⁾.

В том же году в распоряжение заступавшего место директора училищ И. Н. Зозулина из государственного казначейства на Полтавскую гимназию отпущено было 2146 р., на жалование директору 800 р.; потом в феврале еще 2704 р. ⁵⁾. Харьковский попечитель округа гр. Северин Осипович Потоцкий торопил Харьковский университет приискать для Полтавской гимназии учителей, заготовить учебные книги, инструменты. Харьковский университет извещал кн. Куракина, что министр исхлопотал отпуск полной штатной суммы для Полтавской гимназии, кроме ассигнуемой 2146 р., и просил поскорее приготовить дом для помещения гимназии ⁶⁾.

¹⁾ Намек на открытие гимназии в Чернигове в 1804 г., поместившейся в генерал-губернаторском доме.

²⁾ Казенная палата платила 1000 р., а дворянск. комиссия 350 р. в год. Письмо Тишевского 1805 г. 26 мая. Арх. Полт. Г. Пр. № дела по описи 206.

³⁾ Арх. Полт. Г. Пр. 1805 г. 14 дек., № дела по описи 206.

⁴⁾ Арх. Полт. гимн. В комит. X. Ун. 1806, Дело № 16, лист 81.

⁵⁾ Арх. Полт. гимн. 1806 г. Дело № 8.

⁶⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. 1806 г. 20 янв. № 38, по описи № 206.

— 201 —

Оказалось, что дом Тишевского, занятый полтавской казенной палатой, мог быть освобожден не раньше января будущего 1807 года ¹⁾.

В ноябре (13) 1806 г. назначен был директор училищ Полтавской губернии Иван Дмитриевич Огнев. Гр. Завадовский и гр. С. О. Потоцкий оба писали о нем кн. Куракину; как человеку новому в крае, они просили оказать ему свое содействие и покровительство ²⁾.

В мае 1807 года экспедитор Значко-Яворский доносил Полтавскому гражданскому губернатору: "купленный для временного помещения гимназии деревянный дом исправляется и уже многое сделано". На обстановку гимназии отпускалась ничтожная сумма — 130 р. Директор Огнев просил об отпуске по крайней мере 1200 р. на устройство кабинетов,

¹⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. 1806 г. 30 марта № 1068, по описи дело № 206.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 8 дек. 1806 г. дело № 14. Арх. Губ. Правл. по описи № 206.

— 202 —

приобретение моделей, машин. Кн. Куракин написал: "можно, но не все вдруг"! Флигель предназначался для квартир учителей; он имел соломенную крышу, дававшую течь; он покрыт был потом деревом (дранью). Наступил 1808 год. Кн. Куракин получил высшее назначение ¹⁾. Директор Огнев писал ему, что гимназия еще не открыта: не прибыли учителя, не готова классная мебель. "В феврале или марте должно сие сделаться непременно" ²⁾.

ГЛАВА III.

Полтавская гимназия на основании Высочайше утвержденного Устава гимназий 5 ноября 1804 года торжественно открыта была попечителем Харьковского учебного округа, которому была подведома, графом Северином Осиповичем Потоцким 2 февраля 1808 года в составе двух классов. В первый класс поступили 18, во 2-й 12 учеников ³⁾.

По случаю открытия гимназии в г. Полтаву съехалось много помещиков дворян. Из местечка Решетиловки, Полтавской губернии, доставлен был оркестр музыкантов в 37 человек и хор певчих. После торжества открытия — почетным гостям предложено было угощение.

Первым директором гимназии назначен был еще в 1806 году Иван Дмитриевич Огнев. Учителями определены были: математики и физики Филипп Иванович Ефремов, истории, географии и статистики Алексей Семенович Рожественский, философии и словесности Павел Сочава, латинского языка Павел Федорович Тиссаревский и французского и немецкого языков Самуил Егорович Вельцын. Последний

¹⁾ Назначен был Министерством [Министром] Внутренних Дел в 1807 г.

²⁾ Арх. Губ. Правл. по описи дело № 206, 10 янв. 1808 г.

³⁾ Периодич. сочин. об успехах нар. просвещ. 1808 г. № 21 стр. 383-384 (указ. около 30 уч.). Комплект учеников изменялся: в конце сентября в 1 классе было 29, во 2 кл. 19, всего 48; в течение месяца выбыло 3, так что осталось 45, а к концу 1808-9 уч. года их было 31. Ведомость Полтавской гимназии за 1808 год, особенно № 70. Сословный состав впервые поступивших в Полтавскую гимназию учеников. В 1 классе 13 дворян, 1 разночинец, 2 дети купцов, 1 сын мещанина и 1 казенного поселянина. Во 2 классе 9 дворян, 2 дети купцов, 1 казенного поселянина. Список учеников приложен в конце. На музыкантов и певчих израсходовано 155 р. 45 к., на "закуску" 50 р. Арх. Полт. гимн. расходная ведомость за 1808 год, февраль.

Труды Полт, архивн. комиссии Вып. II, стр. 133.

Речь Вельцына напеч. в Периодическом сочинении № 21, стр. 464-479.

— 203 —

на торжестве открытия гимназии на французском языке произнес речь о возникновении и задачах наук и искусств. [Sur l'origine et lis differens buts des sciences et des beaux arts, prononce a loccasion de louverture du Gymnase de la ville du Gouvernement de Pultava, S. Weltzien, maitre de langues francoise et allemande].

Рассмотрим в общих чертах устав 5 ноября 1804 года, которым Полтавская гимназия руководилась до 1831 года. Предварительные Правила народного просвещения предписывали введение в каждом губернском городе гимназии; начальник гимназии директор избирался университетом Округа (относит. Полтавской г. — Харьковским) и по представлению попечителя утверждался министром народного просвещения. Директор непосредственно завиcел от университета; он наблюдал за точным исполнением постановлений и правил устава; он представлял в университет на утверждение учителей. Учреждением гимназии преследовалась двоякая цель: приготовление юношей к университету и преподавание наук тем, кто не имея намерение продолжать учение в университет, пожелал прибрести сведения, необходимые для благовоспитаннаго человека. Курс учения в гимназии должен был соответствовать этой двойной цели. Начиналось оно с тех предметов, которые заканчивались в уездных училищах и продолжалось 4 года, будучи распределено на 4 класса 1-й, 2-й, 3-й и 4. На прохождение курса полагалось в каждом классе 30 часов в неделю; учение происходило два раза в день — до полудня и после полудня. Курс гимназии обнимал следующие предметы: языки латинский, немецкий, французский, дополнительный курс географии и истории, статистику общую и русского государства, философию, изящные науки и политическую экономно, математику чистую и прикладную, опытную физику и естественную историю, с "приноровлением оной к начальным основаниям сельского и лесного хозяйства", технологию, рисование. На каждую гимназию полагалось 8 штатных учителей. Учителя наук назывались старшими и состояли на службе в 9 классе, учителя языков младшими и состояли в 10 классе; учитель рисования в 12. Гимназия могла содержать учителей танцев, музыки, гимнастики. По уставу в гимназии приготовлялись учителя для низших школ — уездных, приходских и других. В гимназию принимались всякого звания ученики, прошедшие

— 204 —

курс уездных или других училищ, даже с домашней подготовкой. Прием в гимназию был один раз в год по окончании экзаменов. Как и в уездных училищах, учение продолжалось от 1 августа предыдущего по 1 июня следующего года; июль месяц назначался для каникул (отдыха). Для наблюдения за чистотой в классах и для других хозяйственных надобностей в гимназию определялись служители ¹⁾.

Излагая обязанности учителя гимназии, устав 1804 года напоминает о том, что учитель не вправе требовать от учеников платы за учение, не должен пренебрегать детьми бедных родителей, не должен вносить ничего постороннего, до учебных предметов не относящегося; он должен более заботиться об образовании и изощрении рассудка, чем о наполнении и упражнении памяти. Учитель занимал для учеников место родителей, почему должен проявлять кротость, ласковость, терпение. Совместно с родителями учитель должен стараться о наилучшем воспитании детей.

Все предметы в гимназии должны проходиться по книгам, изданным Главным Правлением Училищ.

В каждой гимназии должна быть библиотека, собрание географических карт, собрание предметов естественных из всех трех царств природы, собрате чертежей и моделей машин, собрание разных геометрических тел и орудий, собрание предметов физических; все это должно находиться в заведывании учителя известного предмета. Еще предварительные правила указывали на награды учителям и пенсии в соответствии с числом лет службы (§§ 22 и 23) ²⁾. Уставом налагались и другие частные обязанности на учителя гимназии: составление записок учебных заведений, исто-

¹⁾ Служители в гимназию в то время прикомандировывались из низших военных чинов, т. и. инвалиды. Гимназия на свой счет их обмундировывала, выдавала на провиант деньги. Так, в 1830 г. в ноябре на обмундирование 3 служителей выдано 10 р. 74 к. и тогда же на провизию им на 6 месяцев 48 р. 42 к. За самовольные отлучки "от должности" их препровождали в полицию и там (телесно) наказывали; только с разрешения директора гимназии они могли отлучаться для свидания с родными, вступать в брак. В случае болезни они отправлялись в больницы Приказа общ. призрения; за них платилось 60 к. в сутки и 10 к. на лекарства; на погребение отпускалось 3 р. 50 к. Арх. Полт. г. 1828 г. 17 ноября № 1532; 1831 г. № 4004, протокол освидетельствования сумм за 1830 г. и друг.

²⁾ Сборник постановлений по Министерству Народного Просвещения т. 1-й, Устав 1804 г. стр. 302-314. Историч. обзор деятельности Министерства Народного Просвещения 1802 г.-1902 г.

— 205 —

рических, метеорологических, топографических и статистических записок о губерниях и т. п.

Ученики Полтавской гимназии помещались в пансионе, устроенном при гимназии и в доме воспитания бедных дворян, частью на частных квартирах. Еще до открытия гимназии 16 октября 1807 года директор училищ Полтавской губернии И. Д. Огнев оповестил дворян Полтавской губернии, что "будучи побуждаем пользою в воспитании благородного юношества, он учредил при Полтавской гимназии пансион". Принимались в него дети дворян всякого возраста, "способного к" учению, т. е. от 7-15 лет, с платою 250 р. в год. Дети проходили курс учения в гимназии, или поветовом училище, смотря по возрасту и подготовке. Наставниками пансионеров назначались учителя, известные добрым поведением и знаниями. Но главное наблюдение за пансионом имел сам директор. И. Д. Огнев приводил и мотивы учреждения пансиона. "Дети пробыв в учебных классах 3 часа по утру и 3 часа по полудни, прочее время, т. е. 18 часов в сутки, проводят дома, или в квартирах. Если над кем-нибудь из них есть хороший надзор, то домашнее поведение и время употребляет благоразумным образом, успевает в науках, утверждается в благонравии, образует с желанным успехом и ум и сердце. В Полтаве, благодаря человеколюбивым намерениям малороссийского генерал-губернатора кн. А. Б. Куракина, учрежден дом воспитание бедных. В то самое время, когда для воспитания детей бедного состояния открыты столь хорошие способы, дети благородных родителей теряют время на квартирах без надлежащего надзора, вследствие чего могло случиться так, что пробыв несколько лет в Полтаве они могли остаться напоследок и без знаний, приличных дворянину, и без свойственных ему навыков". Попечитель Харьковского округа гр. С. О. Потоцкий, прибыв в Полтаву для открытия гимназии, одобрил намерение директора Огнева и предложил находившемуся тогда в городе дворянству купить дом для пансиона. Семен Михайлович Кочубей изъявил желание принять на себя труд пригласить частным образом дворян Полтавской губернии для составления суммы 6000 р. Бывшие на лицо дворяне и чиновники сначала изъявили согласие участвовать в пожертвовании, но вскоре почему-то отказались и все это предприятие расстроилось.

— 206 —

"Гимназический пансион" помещался в доме, принадлежавшем надворному советнику Значко-Яворскому ¹⁾. Нуждаясь в деньгах, Значко-Яворский предлагал директору Огневу продать дом за 4200 р. и торопил его выдачей всех денег. Не испросив предварительно согласия училищного комитета Харьковского университета, Огнев выдал ему в виде задатка 2000 р. из гимназической остаточной суммы, чем вызвал неудовольствие комитета.

Для осмотра дома Харьковский университет командировал адъюнкта архитектора Васильева, признавшего дом пригодным для пансиона. По распоряжению училищного комитета Харьковского университета дом Значко-Яворского для помещения пансиона приобретен был за 4200 р. на счет суммы, ассигнованной из городских доходов "на училищные строения". Пансион официально был утвержден 29 февраля 1808 года, но уже при открытии гимназии, 2 февраля, в нем находилось 14-ть пансионеров ²⁾. Инспектором пансиона назначен был учитель математики полтавской гимназии Ф. И. Ефремов, а смотрителем пансиона и вместе заведывающим хозяйственной частью состоял смотритель Полтавского уездного училища И. Н. Зозулин.

В 1809 году в гимназическом пансионе жили, между прочим, дети помещиков дворян:

Александрович Филипп, Александрович Феоктист, Булюбаш Николай, Бутович Захарий, Высоцкий Лев, (содержался надворн. советн. Марченко). Кодинец Димитрий, Кодинец Феодор, Козяковский Иван, Мазарский Егор, Родзянко Александр, Руновский Владимир, Сахновский Осип, Хильчевский Феодор.

На первых порах в пансионе не было ни необходимых принадлежностей, ни служителей ³⁾. Самое помещение пансиона оказалось тесным и могло вмещать только 14 пан-

¹⁾ Это тот самый М. М. Значко-Яворский, который заведывал постройкой каменного дома для П. г. План места и фасад дома и флигелей сохранились в Архиве Полт. Губ. Правл. дело № 382. Дом Значко-Яворского имел 8 окон на улицу; он деревянный, одноэтажный; имел на деревянных столбиках крыльцо и высокую типичную с перехватом крышу; см. 207 стр.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1807-1808 дело № 30 о пансионе при Полт. гимн. О времени открытия — Ведом. об учебн. зав. Полт. губ. за 1810 г. Бумага в учил. сов. X. У. 1808 г. 29 мая, 1808 г. № 159; 1808 г. № 130 (донес. гепер. губ. Лобанову-Ростовскому). 1808 г. № 203 (от учен. комит. X. У. о задатке в 2000 р.). Арх. Полт. Губ. Правл. дело по описи № 382.

³⁾ Арх. Полт. г. 1809 г. № 6, 144; 1808 г. № 110. Ведомость о приходе и расходе сумм по П. г. и пансиону, январь 1809 г. № 87.

— 207 —

сионеров, между тем к маю число их дошло до 17 ¹⁾, в октябре до 21 ²⁾, а в 1809 году их было уже 25 ³⁾. Не располагая средствами для расширения дома, директор Огнев снова обратился к дворянству с просьбою о поддержке пансиона, объявил, что в гимназическом пансионе заведен "класс для танцевального искусства" и что со временем будет учрежден "музыкальный класс", "дабы в воспитании благородного юношества не было ни малейшего недостатка"....

Жалобу на тесноту помещения пансиона директор Огнев принес и генерал-губернатору кн. Лобанову-Ростовскому, при чем указывал, что многим желавшим отдать в пансион своих детей было отказано. Он предлагал устроить новый корпус, в том же дворе, или приобрести соседний ДОМ ⁴⁾.

Для надзора за воспитанниками в пансионе жило три учителя, несшие дежурство чрез день. Обязанность дежурного надзирателя состояла в том, чтобы весь день не отлучаться из пансиона, наблюдать, чтобы дети не резвились, а учили бы свои уроки; чтобы в самых играх наблюдали благопристойность. Надзирателю полагалась особая комната

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1808 г. № 111, донес. попечителя Харьковск. Округа.

²⁾ Видом, о числе учеников и пансионеров дворян за октябрь 1808 г.

³⁾ Ведомость об учебных завед. Полт. губ. за 1809 г. № 90. ⁴⁾ 1810 г. № 232, 18 июля.

— 208 —

в доме пансиона с услугой, отоплением и освещением; стол имел он вместе с пансионерами; жалованья полагалось в год от 200-500 р. ассигнациями.

Французскому языку обучал пансионеров учитель Полт. г. Бюте, музыке Козьма Сизов, дворовый человек надворного советника Милорадовича, получавший 10 р. в месяц ¹).

Кушанья пансионерам приготовлялись из свежих продуктов, сообразно времени года; обед состоял из 4-5, а ужин из 3-4 блюд. Каждый день два раза пансионерам давался сбитень, варенный из хорошего меда с лавровым листом и молоком, или вместо него на завтрак давался белый хлеб с коровьим маслом. Для стола отпускалось "судацкаго" (т. е. крымского) вина 4 ведра в месяц. На содержание 25 пансионеров и 3 учителей отпускалось 3000 р. в год. Между тем плата за пансионеров поступала не аккуратно. В 1809 г. за январь-март 9 пансионеров не уплатили 749 р. 97 к. ²⁾ В то же время сильно поднялись цены на разные продукты: фунт сахару до 2 р., фунт чаю стоил 4 р. Расходы, не смотря на известную экономию, были так велики, что не оставалось почти ничего на уплату жалованья учителям и другим служащим в пансионе, на ремонт и т. п. 21 декабря 1814 года директор Огнев письменно заявил инспектору пансиона Ефремову, что "по причине возвысившихся цен на все жизненные продукты, гимназический пансион с 1-го января 1815 г. существовать уже не будет"; об этом он должен был при отпуске пансионеров на рождественские святки известить их родителей и содержателей. — После закрытия пансиона в главном корпусе занял квартиру директор Огнев ³⁾, а во флигеле поместился учитель Ефремов ⁴⁾.

Перехожу к описанию дома воспитания бедных дворян, учрежденного в Полтаве по проекту кн. Куракина. Правила, составленные для него, представлены были кн. Куракиным в министерство народного просвещения и им одобрены в

¹⁾ Ведомость по гимназическому пансиону 1809 г. № 87 письмо директора Огнева Михалевскому 1810 г. № 417 (в письме указ. 25 панс. и 3000 р. расхода).

²⁾ Ведомость по пансиону 1809 г. № 87, стр. 6. Пансионеры имели в пансионе своих слуг (из деревень); на содержание слуг присылалось в год на каждого около ^¾ ржаной муки, 6 четвериков круп или пшена, ½ пуда свиного соленого сала. (Дело № 30).

³⁾ Директор Огнев первый раз женат был на дочери майора Руновского и жил в его доме, (Отношение в Учил. Комит. Харьк. Унив. 1816 г. без номера).

⁴⁾ 1815 г. 6 марта №№ 2883 и 531, отношение Огнева X. У. 2 апр. № 36.

— 209 —

начале 1805 года. Общие же начала для учреждения домов воспитания бедных Высочайше утверждены были еще в 1803 г. ¹⁾

Прежде всего, в 1802 г., кн. Куракин поднял вопрос об учреждении в Полтаве дворянского училища. По его поручению губернский маршал (предводитель дворянства) В. И. Черныш собирал маршалов уездных и ему они поручили приглашать дворян Полтавской г. "на складку" для собрания нужной суммы для устройства училища для дворян. Была ассигнована сумма взносов от каждой крестьянской души по 15 копеек Роменским и до 50 коп. Полтавским, Гадячским и Константиноградским дворянством. По поручению кн. Куракина, упоминаемый уже В. В. Капнист составил "краткое начертание правил для заведения дворянского училища". Кн. Куракину Капнист писал, что "в крае мало великопоместных дворян, что множество родов, известных заслугами предков, превратностью судьбы пришло в весьма бедное состояние; для восстановления значения этих захудалых родов единственное средство воспитание". Дворянское училище устраивалось по проекту Капниста для 200 дворянских детей; из них 50 из самых беднейших дворян получали даром образование, пищу, одежду; остальные 150 подразделялись на разряды, сообразно количеству душ крестьян, каким владел помещик ²⁾.

Училище должно было иметь целый штат учителей наук, языков, артиллерии, архитектуры, рисования, танцев, берейтора, капельмейстера инструментальной и учителя вокальной музыки ³⁾. По проекту, во главе училища должен был стоять директор. На одну учебную часть дворянство должно было ассигновать 28,450 р. Для надзора за учебною и хозяйственною частью — по проекту — учреждался особый комитет из дворян. Этому комитету из дворян желающий определить сына в училище должен был представлять свидетельство о дворянстве и самое дитя и комитет уже решал принять его, или не принять. Увольнение ученика из училища также не могло последовать без утверждения коми-

¹⁾ Сборник постановл. по Мин. Нар. Пр. т. 1, стр. 68 и сборник распоряжений по Мин. Нар. Пр. т. 1, стр. 41-49 правила для дома воспитания бедных.

²⁾ Возраст для большинства поступающих определялся в 7 лет, право пребывания в училище 4 трехлетия.

³⁾ При училище на подобие кадетских корпусов устраивалась рота военных экзерциций, в которую зачислялись лучшие из учеников.

— 210 —

тета из дворян. Окончившие училище по этому проекту должны были награждаться обер-офицерскими военной и статской службы чинами.

Уездные маршалы (предводители дворянства) и наличные дворяне, съехавшись в Полтаву, одобрили этот проект учреждения дворянского училища и просили князя Куракина ходатайствовать о разрешении открыть его. Но дворяне Лубенского и Хорольского уездов не согласились с проектом Капниста. И кн. Куракин предводителю дворян Хорольского уезда Родзянко в письме выражал сожаление, что дворянство не пожелало способствовать такому общеполезному делу, как устройство дворянского училища ¹⁾. В виду такого разногласия во взглядах, губернский маршал предложил обратиться к правительству с ходатайством о выдаче заимообразно на устроение дворянского училища 600 т. р. без процентов на 20 лет, но против этого выступил с речью в дворянском собрании В. В. Капнист, составитель краткого начертания правил для дворянского училища, и предложение губернского маршала было отвергнуто ²⁾. Не встретив полного сочувствия дворян в стремлении основать дворянское училище, князь Куракин внес от себя проект правил для дома воспитания бедных в министерство народного просвещения, которое и одобрило их ³⁾. По этому проекту дом воспитания бедных учреждался для вспомоществования неимущим, которые не в силах были сами давать воспитание и образование своим детям. Средства для учреждения дома воспитания бедных внесены были частью дворянством, частью отлагались из городских доходов, на что князь Куракин испросил Высочайшее утверждение ⁴⁾. Учреждение это в хозяйственном отношении зависело от приказа общественного призрения, который определял надзирателя и двух его помощников, а в учебном — от директора местной гимназии, которому вменялось в обязанность посещать дом воспитания бедных. Комплект воспитанников определялся в 50. Могли быть принимаемы и пансионеры с платою по 100 р.

¹⁾ Арх. Полт. губ. Пр. № 136 (О заведении в Полтаве дворянского училища).

²⁾ Речь В. В. Капниста произнесена 5 января 1805 г. в Полтавском Дворянском собрании см. Киевск. стар. 1886 г. 12, стр. 717-722.

³⁾ Архив Полт. губ. пр. дело по описи № 196 и Сборник распоряж. по мин. народн. пр. и. 1, 1802 г. — 1834, стр. 41-49.

⁴⁾ Дело по описи № 196. Дворянство на учрежд. дома воспитания бедных внесло 15 т. руб., из городских доходов поступило 4,500 р.

— 211 —

в год. Возраст для приема определялся от 8-12 лет. Пансионеры, какого бы состояния они ни были, должны были неразлучно находиться с остальными воспитанниками. Образование воспитанники этого дома получали или в уездном училище, или в гимназии; учиться они ходили под присмотром одного из помощников надзирателя; внеучебное время они также находились под их постоянным надзором. Надзирателю дома и его помощникам вменялось в обязанность постоянное пребывание совместно с воспитанниками. Н. Н. Новосильцев, попечитель Петербургского округа, управляющий временно и Харьковским округом, предполагал дом воспитания бедных дворян поместить в самой гимназии и в ней ввести курсы уездных и приходских училищ. Но министр граф Завадовский с этим не согласился: "воспитанники дома воспитания бедных" — писал он Новосильцеву — "должны скорее приближаться к уездным и приходским училищам, чем к гимназии, так как и учение должно начинать с низших классов" ¹⁾. Дом для воспитания бедных дворян в Полтаве торжественно был освящен и открыт 27 июня 1804 года ²⁾. Еще до утверждения правил князь Куракин назначил директором дома воспитания советника полтавской казенной палаты Лобанова. По представлению кн. Куракина он получил высочайший подарок — бриллиантовый перстень ³⁾. Точно также приказ общественного призрения принял малолетних детей сирот: вдовы Карнетской, вдовы Долгой сыновей Василия и Николая и сыновей умершего дворянина Денюковского Ивана и Якова. Они были поручены приказом директору народных училищ Дрозду-Бонячевскому и упомянутому Лобанову. На их содержание приказ отпустил 50 р. ⁴⁾. Во время открытия дома воспитания, 27 июня, в нем было уже 32 принятых воспитанника ⁵⁾. Вскоре Лобанов и директор училищ вошли с представлением к генерал-губернатору о снабжении воспитанников дома книгами и другими вещами ⁶⁾.

¹⁾ Арх. Полт. губ. правл. № 196, письмо от 9 марта 1804 г.

²⁾ Открытию дома воспит. бедн. дворян предшествовали закладка памятника в память Полтавской победы на Круглой Александровской площади в виде высокой колонны, — которая и до ныне стоит, Арх. Полт. губ. пр. № 222.

³⁾ Архив Полт. губ. правл. Дело по описи № 222.

⁴⁾ Арх. Полт. губ. пр. по описи дело № 206.

⁵⁾ ibid, по описи дело № 222.

⁶⁾ ibid, от 30 июня № 6263. — Дрозд-Бонячевский директор. народн. учил. был не

— 212 —

После того как открыта была Полтавская гимназия, известная часть учеников дома воспитания, получивших предварительную подготовку, поступили в нее. 26 марта 1808 года учитель философии и словесности Сочава довел до сведения директора гимназии И. Дм. Огнева, что ученики, жившие в доме воспитания бедных, не бывали в классе на его лекции за неимением сапог; другие по той же причине приходили в половине урока, например Хомовской, Добромильский, Поранси-Шмит ¹⁾.

Приказ общественного призрения не ассигновывал своевременно денег на покупку учебных книг, так что из книжного магазина, бывшего при Полтавской гимназии, учебники выдавились в долг. В 1810 году их выдано было воспитанникам дома воспитания на сумму 626 р. 75 к. ²⁾

В числе учившихся в Полтавской гимназии в 1809 году воспитанников дома воспитания бедных — Василий Фон Шлихтин и Иларион Трощинский содержались на средства д. т. с. Димитрия Прокофьевича Трощинского ³⁾. В документах архива гимназии встречается указание на то, что в доме воспитания содержались пансионеры и на средства Полтавской гимназии. Так, в 1822-1827 г. гимназия платила по 200 р. ежегодно за пансионеров Зощенка Григория и Огнева Германа. С 1820 года встречаются указания на казенных или казеннокоштных воспитанников, кроме пансионеров. Эта категория воспитанников получала образование на счет правительства; они готовились для занятия мест учителей уездныx и приходских училищ. В 1828 году во всех 4 классах Полтавской гимназии казенных воспитанников было 21 и кроме того 7 пансионеров; в 1830 году казенных было 19 и 2 пансионера. Из числа 5 воспитанников, поступивших в дом воспитание в 1831 году, Лещенко Андрей, 10 л., не был принят в гимназии в первый класс. Надзирателю дома воспитания бедных майору И. П. Котляревскому было сообщено, что Лещенко не умеет надлежащим образом читать, писать и не знает первых четырех правил арифметики ⁴⁾.

долго; из донесения приказа обществ. призр. от 28 сент. 1805 г. № 1283 видно, что учитель математики Полтавского главн. училища И. Н. Зозулин правил тогда должность директора народных училищ.

¹⁾ Рапорт учит. Сочавы 1808 г. 26 марта.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1810 г. № 44.

³⁾ Арх. Полт. гимн. 1810 г. № 16. Трощинский извест. владел. с. Ки6енец, находящихся недалеко от г. Миргорода, был потом министром. юстиции.

⁴⁾ Арх. Полт. гимн. 1829 г. № 1317; 1830 г. № 1141; 1831 г. № 1350.

— 213 —

В 1810 году явилась необходимость произвести разные переделки в деревянном здании гимназии; все четыре класса ее переведены были в октябре месяце в дом воспитания бедных. Но вскоре и там понадобилось произвести ремонт, вследствие чего возник вопрос о найме помещения для классов гимназии. По распоряжению губернской администрации полиция отвела для временного помещения гимназии казенный каменный дом, предназначенный для городского трактира.

На высочайше утвержденном плане г. Полтавы 1805 года 26 декабря, находящемся в полтавском губернском правлении в строительном отделении, дом городского трактира обозначен на нынешней Круглой площади там, где теперь помещается здание присутственных места. Дом оказался теплым и настолько обширным, что в нем разместились все четыре класса. Неудобство однако заключалось в том, что дом тот отдален был от гимназического пансиона и дома воспитания бедных. Воспитанники его в непогоду даже вовсе не являлись в класс. Надзиратель дома воспитания — доносил в училищный комитет Харьковского университета директор Огневе — капитан Котляревский лично заявил ему, директору, что вследствие дальности расстояния, он, Котляревский, не может дозволить ученикам ходить в такое время в класс, не подвергая здоровье их опасности. А так как воспитанники дома воспитания составляли главный контингент учащихся в гимназии, то классы пустели и учителям приходилось работать с 2-3 учениками ¹⁾.

В 1814 году последовало распоряжение министра народного просвещения, чтобы ученики, жившие в полтавском доме воспитания бедных и выказавшие отличные успехи и способности отсылаемы были в Харьковский университет для зачисления в число казенных стипендиатов ²⁾. Дальнейшая судьба дома воспитания бедных дворян была такова: В 1835 году ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ I проездом через г. Полтаву посетил и дом воспитания бедных дворян, при чем выразил желание, чтобы директор училищ Полтавской губернии имел надзор за воспитанниками не только в клас-

¹⁾ Упоминаемый И. П. Котляревский + в 1838 г. Полтаве, известный малоруский писатель, автор Энеиды. Архив Полт. гимн. 1810 г. 21 окт. № 353 (донес. генер. губернатору Лобанову-Ростовскому; 1810 же г. № 5707 (из городской полиции) и от 11 ноября № 373 (донесение в училищный комитета Харьковск. унив.).

²⁾ 1814 г. Архив Полт. гимн. № 446 и Сборник постановлений т. 1 стр. 762.

— 214 —

сах, но и вне их, и при том по всем отраслям управления дома. Составлена была полтавским губернатором инструкция для директора училищ Полтавской губернии, которая и утверждена была министром народного просвещения ¹⁾. В силу этой инструкции, директор училищ обязан был надсматривать за порядком в доме воспитания бедных дворян. Надзиратель дома сообщал директору словесно о своих распоряжениях. В качестве ревизора, директор должен был следить, чтобы воспитанники были помещены удобно, одеты опрятно, получали свежую и здоровую пищу, вели себя прилично и т. п.

Директор училищ мог во всякое время посещать дом, сообщать надзирателю о всяких замеченных им упущениях, а в случае неисправления беспорядков доводил до сведения губернатора. Прием частных пансионеров в дом делался не иначе, как с ведома и согласия директора училищ; он должен был обращать внимание на поведение желающего поступить в пансионеры, его способность продолжать учение в гимназии. Увольнение воспитанников в отпуск, телесное наказание, исключение за неспособность или дурное поведение из дома делались с ведома и согласия директора училищ ²⁾.

В 1838 году дворянство Полтавской губернии в чрезвычайном собрании своем 16 апреля установило сбор по 2 копейки ассигнациями ( ⁴/7 к. серебр.) с души на содержание в имеющемся открыться при Полтавской гимназии благородном пансионе 15 пансионеров. Постановление это было Высочайше утверждено 22 апреля 1841 года, дом призрения бедных дворян упразднен, а воспитанники его переведены в благородный пансион при Полтавской гимназии ³⁾.

О частных ученических квартирах нет никакого указания в делах Полтавской гимназии за этот период, но что они были — видно из автобиографии С. Л. Геевского. Он сообщает, что отец в первый год пребывание его в гимназии нанял ему квартиру у отставного воина Говорухина, состоящую из двух комнат, за 120 р. в год ассигнациями. С. Л. жил с родным братом Андреем, учеником уездного училища, и двумя двоюродными братьями, служив-

¹⁾ 21 ноября 1835 г.

²⁾ Ж. Мин. Народ. Просвещ. 1835 г. кн. 12, стр. 29.

³⁾ Ж. Мин. Нар. Просвещ. 1841 г. июль стр. 148.

— 215 —

шими в казенной палате. При них были собственная кухарка и мальчик для услуг лет 12. Провизия им частью доставлялась из дому, частью покупалась. Вместо чаю они пили сбитень два раза в день. Ни кухарка ни лакей их не могли отличить "грош от пятака", поэтому они по очереди ходили на рынок скупать продукты, мясо. Обед их состоял из борща или супа, жаркого, по праздникам прибавлялись пироги, вареники; на ужин готовили кулиши или галушки с салом ¹⁾.

Держали у себя на квартире учеников и некоторые учителя Полтавской гимназии, например Ефремов, Бутков, Крупье ²⁾.

ГЛАВА IV.

Прежде чем перейти к описанию учебно-воспитательной стороны в Полтавской гимназии, считаю не лишним сказать несколько слов о самом помещений ее. Уже говорилось раньше, что Полтавская гимназия помещалась в деревянном доме, купленном у врача Тишевского на Александровской улице, до 1822 года. Вскоре же после открытия гимназии директор ее И. Д. Огнев писал князю А. В. Куракину, с осени 1807 года уже министру внутренних дел, что "в том доме, который ныне для оной (т. е. гимназии) оправлен может она помещаться с великою нуждою; по причине его тесноты и ветхости" ³⁾. А в 1810 году директор Огнев доносил малороссийскому генерал-губернатору князю Лобанову-Ростовскому, что дом занимаемый гимназией так ветх, что ему грозит обрушение. Зимою в нем бывало настолько холодно, что помещение нельзя было обогреть двойною топкою печей; поэтому в зимнее время вести в нем учебные занятия можно было с большим трудом. Коридоры между классами были холодны. Когда открыт был

¹⁾ Киевск. стар. 1893 г. кн. 10. стр. 101, 107.

²⁾ В 1827 г. у Буткова стоял на квартире сын вдовы поручика Огиевский; мать его пожертвовала на гимназию 10 р. В 1829 г. у Крупье находился на квартире и у него подготовлялся сын штабс-капитана Кононовича, который пожертвовал на гимназию 10 р. банковыми ассигнациям. О квартиросодержательстве Ефремова сообщает С. Л. Геевский. Киевск. Старина 1893 г. кн. 10, стр. 109.

³⁾ Архив Полт. Губ. Правл. дело по описи № 206, 1808 г.

— 216 —

4 класс, для помещения учеников не доставало скамей; не было столов (амвонов) для учителей; в здании не было стенных часов ¹⁾.

К 8 часам утра ученики собирались в здание гимназии; в 8 часов бил звонок. Туда к тому времени являлись учителя и водворяли порядок среди учеников ²⁾. Затем в известном порядке ученики отправлялись в зал, где законоучитель читал отрывок из Евангелия, а потом введена была и общая молитва пред учением ³⁾.

Затем следовали уроки. Каждый урок продолжался 2 часа. По уставу 1804 года по понедельникам, вторникам, четвергам и пятницам занятия велись от 8-12 часов дня, а по средам и субботам от 8-11 часов; по полу-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1810 г. №№ 232, 138, 239, 353. Ведомость об учебных заведениях Полтавск. губ. 1822 г. № 131 (здесь прямое находится указание, что с 13 декабря 1822 г. Полт. гимн. стала помещаться в высочайше подаренном ей каменном доме). Еще в 1809 году директор Огнев писал профессору Харьковского университета Шумплянскому о необходимости иметь в здании гимназии стенные часы, прося его походатайствовать о том пред Полтавским губернатором. Через 15 лет директор Огнев снова писал о необходимости иметь степные часы малороссийскому генерал-губернатору. Тогда Полтавская строительная экспедиция прислала наконец стенные часы, но без мастера для установки их; не была отпущена сумма для найма часовщика для их починок. Директор Огнев снова обратился к генерал-губорнатору об ассигновании для приведение в порядок часов и их починок по 30 руб. в год. Характерен ответ генерал-губернатора: он находил, что заводить часы мог кто-либо из учителей гимназии, "ибо действие сие не сопряжено ни с нарочитою потерею времени, ни с тягостию", в случае же порчи, должно было представлять о ремонте часов особо, почему и требуемая в ежегодную ассигновку сумма признана излишней. Арх. П. Г. 1809 г. № 394 (на имя проф. Шумлянского); 1824 г. № 385, 3 окт. (на имя малороссийского генерал-губернатора); 1825 г. № 235 — тоже; 1825 г. № 4280, 7 июля (от Малорос. Военного Губернатора).

²⁾ Автобиография С. Л. Геевского Киевск. Старина 1893 г. 10, стр. 102. Арх. П. Г. 1814 г. № 830 6 июня (о приходе учителей ¼ часа раньше начала уроков).

³⁾ Сборн. распоряж. по Мин. Нар. Пр. 1819 г. стр. 346; сохранился рапорт учителя гимназии Рождественского 1825 г. 16 дек., в нем указывается, чго во время чтения евангелия многие воспитанники отсутствовали; из 3 кл. было 2 ученика, Терещенко и Боровиковский, а из 4 класса ни одного ученика не было. В 1824 году распоряжением Министра Дух. Дел и Народного Просвещения были введены молитвы пред учением и после учения. Молитва пред учением:

Преблагий Господи! нисполи к нам благодать Духа Твоего Святого, царствующего смысл и укрепляющего душевные наши силы, дабы, внимание преподаваемому нам учению, возрастмы Тебе, нашему Создателю, во славу, Государю же нашему, родителям и Государству всему на пользу.

Молитва после ученья: Благодарим Тебе Создателю! Яко сподобил еси благодати Твоея, воеже внимати учению. Благослави Государя нашего, начальников, родителей и учителей, ведущих нас к познанию блага, и подаждь нам силы и крепость ко продолжению учения сего Арх. Полт. г. 1824 г. № 1052 (из учен. комит. Харьк. унив.)

— 217 —

дни же по понедельникам, вторникам, четвергам и пятницам от 2-4 часов; время от часу до трех по средам и субботам назначено было для занятия рисованием и гимнастикой.

В 1814 году училищный комитет Харьковского университета предписал завести книги для записи учеников.

Производивший ревизию Полтавской гимназии в августе 1830 года профессор Харьковского университета Артемовский Гулак снова указывал на пользу заведения в гимназии по классам "книги" для ежедневной отметки против имени каждого ученика его поведения и знания задаваемых уроков ¹⁾.

Лучшие по успехам ученики в каждом классе назначались аудиторами. Хотя в делах Полтавской гимназии на них никакого указания мною не найдено, но о них говорит С. Л. Геевский, учившийся в Полтавской гимназии от 1825 по 1829 год. Обязанность аудиторов заключалась в том, чтобы до прихода в класс учителя спросить урок у порученных их контролю учеников и в графе списка поставить им соответственную отметку ²⁾.

К сожалению, в архиве Полтавской гимназии за время с 1808-1831 год не сохранилось никакого указания на то, в каком порядке располагались предметы по дням недели, как распределяем был учебный материал в течение года, равно не сохранилось никаких отчетов по Полтавской гимназии визитаторов ³⁾, по которым можно было бы судить о характере преподавания и самой постановке учебного дела в этот период существования Полтавской гимназии. Придется ограничиться кое какими отрывочными данными.

С начала, со времени открытия Полтавской гимназии, чувствовался заметно недостаток учебных книг и разных пособий; на это жаловались учителя истории, географии, статистики и рисования. Первый заявлял, что он не может вести преподавания по недостатку учебников, а рисования учитель за неимением никаких рисунков ⁴⁾.

¹⁾ 1814 г. № 841, 1830 г. (засед. педаг. совета 8 окт.) От 1831 г. уцелел отрывок классного дневника от 5 окт. по 20 июня; на большом листе ½ арш. длины и почти ¾ арш. ширины серой бумаги написаны предметы в таком порядке: Закон Божий, российская грамматика, география, история, латинский, немецкий, чистописание, черчение и рисование без обозначения класса и названия дней: сверху журнала вертикально написаны фамилии учеников, а внизу вряд поставлены отметки.

²⁾ Киевск. старина 1893 г. 10 кн. стр. 103, 109.

³⁾ Визитатор инспектор, ревизор. Настольн. словарь Толля т. I стр. 466.

⁴⁾ 1808 г. В училищ, комит. Харьк. унив. (без нумера).

— 218 —

В 1808 году по распоряжению училищного комитета Харьковского университета ученикам Полтавской гимназии были розданы "таблицы", вероятно нечто в роде конспектов, о том, чему они должны учиться в течение года.

Еще в 1807 году училищный комитет Харьковского университета обратил внимание на усиление преподавания латинского языка, в виду того, что лекции в университете большею частью читались на этом языке; ученикам Полтавской гимназии ставилось на вид, что без достаточной подготовки, без знания латинского языка, никто из них не будет принят в студенты Харьковского университета ¹⁾.

Между тем оказывалось, что ученики 3-го, предпоследнего класса Полтавской гимназии не в силах были переводить сочинений Цицерона, и учитель латинского языка Квятковский просил директора гимназии Огнева отложить на время перевод этого автора ²⁾. Затем, ученики уездных училищ поступали в гимназию с таким слабым знанием русской грамматики, что учитель словесности Бутков многим из них ставил нули ³⁾.

Министерство обратило особенное внимание на неудовлетворительность методы преподавания в гимназиях: учителя старались, чтобы ученик выучивал от слова до слова наизусть, вместо того, чтоб требовать передать содержание мысли своими собственными словами; диктовали ученикам и обременяли их перепискою курсов, "произвольно" самими составляемых.

Предписывая ввести составленные по поручению Главного Правления Училищ Якобом руководства философских наук в гимназиях, каковы: логика, всеобщая грамматика, начертание эстетики и теория словесных наук, а также математические сочинения академика Фуса, министерство разрешало преподавание наук лишь по руководствам, одобренным им ⁴⁾.

¹⁾ Архив Полт. гимн. 1809 г. № 439, 29 мая; и от 2 окт. № 1077.

²⁾ 1814 г. 6 мая — рапорт учителя латинского языка Квятковского.

³⁾ 1830 г. Протокол педагог. сов. 8 окт. Впрочем, незнание правил русской орфографии присуще тогда было и многим учителям уездных училищ; училищ. ком. Харьков. унив. предписывал, чтобы при определении на службу от кандидата требовали основательно знания правил отечественного языка (1830 г. № 3019, 29 авг., из училищ, комит. Харьк. унив.)

⁴⁾ 1814 г. №№ 454, 501 и 267 (о введении сочинения Якоба и Фуса, — Сборник распор. по Минист. Народ. Просвещ. т. I стр. 175; Шмид по жур. Мин. Нар. Просв. 1877 г. кн. 4, стр. 104-105.

— 220 —

После получения такого рода распоряжения, учителя Полтавской гимназии естественной истории и коммерческих наук Спаский и философии и словесности Сочава, в поданных директору Огневу донесениях, просили указать им, как они могут преподавать науки за неименим книг Блюменбаха, Функе, по риторике, логике, психологии, нравственной философии, политической экономии и т. п. Рукописные курсы существовали и потом: С. Л. Геевский указывает, что в его время был рукописный курс русской истории и статистики, составленный учителем Рожественским ¹⁾.

С другой стороны случалось, что в книжном магазине, находившемся при Полтавской гимназии, оказывались нераспроданными речи Цицерона De officiis, разные христоматии в стихах; следовало распоряжение директора ученикам 3 и 4 классов купить те книги, а учителю латинского языка заняться с учениками переводом их ²⁾.

Вследствие недостатка в учебных пособиях, высылаемых обыкновенно от Главного Правления Училищ из С.-Петербурга, или из книжного магазина при Харьковском университете, их приходилось покупать иногда у случайных проезжих продавцов. Заведывавший одно время книжным магазином при Полтавской гимназии учитель словесности Бутков приобрел таким способом 85 экземпляров пространных катехизисов по 50 к. каждый ³⁾. Книги вообще в то время стоили дорого.

С. Л. Геевский рассказывает, что отец специально на покупку учебных книг оставил ему 15 р. Обыкновенно, новички старались приобретать подержанные книги от учеников гимназии, перешедших в высшие классы; так поступил сам Геевский ⁴⁾.

Курс математики по распоряжению училищного комитета Харьковского университета по всем четырем классам распределен был таким образом: в первом классе оканчивалась арифметика и алгебра, во втором геометрия и пло-

¹⁾ 1814 г. 29 апр. — рапорты учит. Спаского и Сочавы. Киевск. Стар. 1893 г. 12 кн., стр. 437. Шмид по жур. Мин. Нар. Пр. 1877 г. кн. 8, стр. 198.

²⁾ 1824 г. № 816, 30 Сент. — предложение учит. латинск. яз. Сорочинскому, при чем указывается, что не распроданы речи Цицерона 10 экземпл., De officus 15 экземп., Хрестоматия в 2 частях — 8 экземпляров.

³⁾ Арх. Полт. гимн. 1831 г. № 2308, 22 дек. донесение учит. Буткова директ. Огневу.

⁴⁾ Киевск. Стар. 1893 г. кн. 10, стр. 102.

— 220 —

ская тригонометрия; в третьем общая физика и из прикладной математики — механика; в четвертом оптика и астрономия ¹⁾.

Впрочем, в распоряжениях училищного комитета на счет преподавания математики заметно некоторое колебание. Когда в 1830 году последовало со стороны комитета распоряжение о том, что учителя математики должны обращать главное внимание на знание учениками арифметики, а не заниматься с ними дифференциальными и интегральными вычислениями, то учителя математики Полтавской гимназии в оправдание свое сослались на распоряжение того же училищного комитета от 1814 года. Для лучшего способа делать математические вычисления, училищный комитет рекомендовал способ генерал-майора Свободского посредством подвижных косточек или счетов. По проекту профессора Байкова при университете вводился особый класс для преподавания математики по методу г.-м. Свободского; только прошедшие этот класс могли быть учителями математики ²⁾.

Устав 1804 года с его весьма обширным кругом наук с 1819 года заменен был значительно упрощенными учебными планами. Из числа наук, раньше проходимых в гимназиях, были исключены: начальный курс философии и изящных наук, основание политической экономии, начальные основы наук, относящихся до торговли и основания технологий. В новый план 1819 года вошли: чтение из Св. Писания, языки: латинский, немецкий, французский, а для желающих и греческий, дополнительный курс географии и истории, в которую включалась мифология и древности, статистика общая и частная русского государства, логика и риторика, курс чистой математики, а из прикладной статистика и начала механики, курс опытной физики и естественной истории, а также рисование ³⁾.

Несмотря, однако, на сокращение программы, не заметно увеличение числа учеников в высших классах Полтавской

¹⁾ Сборник распоряж. по Мин. Нар. Пр. т. I, 1809 г. стр. 168-170.

²⁾ 1830 г. №№ 1068 и 1210, заседание Педагог. сов. 1830 г. 16 апреля (заявление учителей). Еще в 1815 г. году учитель математики Полтавского поветового училища Ф. Фатеев изъявил желание без всякого вознаграждения учить воспитанников Полтав. гимн, артиллерии и фортификации; училищный комитет Харьковского унив. разрешил, но чтобы эти науки в Полтавской гимн. приходились ни из чего не видно. Архив Полт. гимн. 1815 г. Дело № 69.

³⁾ Сбор. распоряж. т. I, стр. 387-389; Историч. обзор деят. Мин. Народ. Просвещ. стр. 131-133; Шмид журн. Мин. Нар. Пр. 1877 г. кн. 5, стр. 129-133.

— 221 —

гимназии; с 1819 года число учеников 4 класса к 1822-23 учебному году подымается до 17, а затем цифра их понижается до 8 учеников в 1830-31 учебном году ¹⁾.

Тем не менее, училищный комитет Харьковского университета в своих распоряжениях касательно учеников гимназии и пансионеров неустанно напоминал, что если они не будут успевать во всех науках и языках, а будут заниматься исключительно теми только предметами, которые относятся к факультету, избранному для продолжения изучения наук в университете; что если окажутся ученики с односторонними познаниями, то они не будут приняты в университет; самые успехи учеников в аттестатах и свидетельствах предписывалось "отмечать по всей справедливости" ²⁾.

В рассматриваемый период успехи учеников Полтавской гимназии определялись шарами, т. е. количеством баллов по каждой науке отдельно. В педагогических заседаниях из-за числа шаров для каждой науки происходили иногда настолько серьезные несогласия, что училищный комитет должен был издать особые правила. Правил этих, однако, в архиве Полтавской гимназии не оказалось. Самая оценка шарами представлялась не вполне ясной уже в то время ³⁾. В основу оценки успехов учеников я кладу сведения о переводах их из класса в класс, хотя эти сведения далеко не полны.

¹⁾ Ведом. об учебн. завед. Полт. губ. за первую половину 1831 г. № 1039.

²⁾ 1830 г. № 1068 заслушано в засед. педагог. сов. 16 апр. 1830 г.

³⁾ Архив Полт. гимн. 1819 г. № 1063 и 1824 г. № 1133.

— 222 —

Сохранилась шаровая (или бальная) ведомость 1826 г. "для означения успехов учеников при экзамене по замеча-

¹⁾ Из историч. записки за 1823 г.

²⁾ В течение года выбыло в дома родителей 16.

³⁾ Ведомость об учебных заведениях в Полт. губ. за 1815 г. донес Попеч. Харьк. Округа № 310, записка об учениках 1817 г. № 47; ведомости учителей за 1824 г. № 153; за 1825 г. № 157; истор. зап. Полт. г. 1825 г. № 141;

— 223 —

ниям экзаменатора". Из ведомости этой видно по каким предметами в указанном году производилось ученикам испытание и какие получили они шары (или баллы, отметки). Ученики первого класса держали экзамен по 9-ти предметам: алгебре, арифметике, всемирной истории, всеобщему землеописанию, логике, русской грамматике, языкам латинскому, немецкому и французскому. Полный шар (или балл) по всем предметам 4; число всех шаров 36. Из числа 32 учеников 1 класса один получил 35 шаров (3,44), один 28 (3,37), один 26 (2,35), один 23 (2,32) ¹⁾, остальные от 19 — 5 шаров или баллов в общей сложности, в том числе три ученика показаны больными.

Ученики 2 класса держали экзамен по 8 предметам: геометрии, всемирной истории, всеобщему землеописанию, риторике, логике, языкам: латинскому, немецкому и французскому.

Полный шар по каждому предмету 4; так что число всех шаров составляло 32. Из 22 учеников 2-го класса держало экзамен 20. Из них один получил полный шар из всех предметове — 32; 5 учеников получили от 28-22 шаров; 13 учеников от 19-3 шаров и один — Михаил Галаницкий — всего только один шар в общем выводе из всех 8 предметов.

Ученики 3 класса держали экзамен по 10 предметам. Полный шар (или балл) по каждому предмету в отдельности 4; число всех шаров 40. Предметы: Закон Божий, тригонометрия, конические сечения, естественная история, российская история, российская география, риторика, языки: латинский, немецкий и французский.

Из 17 учеников этого класса приступили к экзамену 14. Высший шар 37 получил на испытании Алексей Марков, а самый малый 11 Авксентий Кирьяков ²⁾.

Ученики 4 класса держали экзамен по 11 предметам: Закону Божию, дифференциальному и интегральному вычисле-

ведом. учит. за 1826; ведом. об учебн. завед. Полт. губ. 1829 г. № 1242; ведомость о состоянии гимназии за 1831 г. (без нумера).

¹⁾ Стефан Геевский, получивший по алгебри 2, и не державший почему-то экзамен с несколькими товарищами по немецкому и французскому языкам. Написал автобиографию, изд. профессором Харьковск. унив. Багалеем; на нее я не раз ссылаюсь в своем очерке.

²⁾ В 1827 г. выбыл из Полтавской гимназии по слабости здоровья; поступил из Полтавского поветового училища, дворянин.

— 224 —

ниям, механике, статистике российского государства, физике, естественной истории, риторике, поэзии, латинскому, французскому и немецкому языкам.

Полный шар по каждому предмету отдельно 4; следовательно сумма всех шаров составит 44. Из 12 учеников, приступивших к экзамену, три прервали его, получив по нескольку плохих шаров и обозначены в ведомости больными. Наибольшее число шаров 38 получил Помпей Свирский, а наименьшее 17 (1,28) Пимен Демидович.

О том, как относились к учению ученики можно судить отчасти потому, как относились они к самому посещению уроков. По ведомостям учителей Полтавской гимназии, дошедших до нас, за месяцы: август, сентябрь, октябрь и ноябрь 1828 года мы получаем на этот счет такого рода сведения:

¹⁾ Ведомость относится только к ученикам 3 и 4 классов.

— 225 —

Кроме того, из дошедшей ведомости учителя истории, географии и статистики за май месяц того же 1828 года видно, что 75 учеников всех 4 классов вместе пропустили 161 урок (более 20 уроков каждый).

Из таблицы этой видно, что пропуски уроков учениками Полтавской гимназии прогрессивно увеличивались к октябрю месяцу, в ноябре же цифра их значительно понижается. В данном случае едва ли здесь имела место простая манкировка уроками со стороны учеников; скорее всего она находилась в связи с чисто стихийными явлениями, к каким принадлежала, между прочим, полтавская грязь ¹⁾.

С. Л. Геевский, учившийся в Полтавской гимназии от 1825 по 1829 г., в автобиографии своей рассказывает, что осенью, по причине страшной грязи, учеников гимназии отпускали пока не подмерзнет, пока не теряя сапог можно будет ходить в гимназию; такие экстраординарные каникулы продолжались по 5-6 недель. За отсутствием книг "мы" — пишет Геевский — "играли в карты по шести и семи часов в своего козыря, в короля, в мельника и иногда в жгута" ²⁾.

Оказывается, что уже в то время ставился на очередь вопрос об удовлетворении умственных интересов воспитанников Полтавской гимназии; для старших учеников 3-го и 4-го класса была составлена особая библиотека в помещении гимназии, лучшие из них получали право приходить после уроков два раза в гимназию и там читать книги ³⁾. По словам С. Л. Геевского, ученики Полтавской гимназии в то время читали сочинения Булгарина, Пушкина, Жуковского, Батюшкова; рукописная комедия Грибоедова "Горе от ума" и другие сочинения очень много занимали их. Случалось, что и учитель словесности давал некоторые объяснения и делал замечания. "Мы читали много" — пишет С. Л. Геевский — "читали с удовольствием, даже с наслаждением, а потому не мудрено, что умственные способности наши развивались весь-

¹⁾ О Полтавской грязи см. м. пр. Павловский И. Ф. Полтава в начале XIX в. стр. 67. О Полтаве сложилась даже историческая поговорка: "Сидит на горе, как пава (павлин), а в грязи как жаба." Отечеств. Семенова, т. V, стр. 476.

²⁾ Киевская Старина 1893 г. кн. X стр. 106.

³⁾ Арх. П. Г. 1809 г. № 482, 5 июня из Учен. ком. Хар. Ун. о дозволении ученикам пользоваться 2 раза в неделю библиотекой. — 1828 г. дело № 18 — директор Огнев предписывал учит. Карпенку принять от переведенного в Екатеринослав г. учит. Черкасова библиотеку, сост. для чтения учеников 3-го и 4-го кл.

— 226 —

ма порядочно и у нас проявлялись ученики, которые писали весьма порядочно и прозой и стихами". Тот же С. Л. Геевский сообщает, что в его время был обычай при переходе в третий класс дарить в библиотеку гимназии какие-нибудь книги. Кто не дал книги, тот не имел права брать книг из библиотеки. О себе С. Л. Геевский сообщает, что он внес в библиотеку Полтавской гимназии две части повестей кн. Шаликова ¹⁾.

Любопытен тот факт, что в то отдаленное от нас время ученики Полтавской гимназии наряду с директором и учителями могли участвовать в подписке на серьезный научный журнал. В 1815 году профессор Харьковского университета Каменский, задумав издавать журнал, написал директору гимназии Огневу частное письмо, в котором изложил и самую программу будущего журнала: политические происшествия, произведения словесности, физические и химические сведения, относящиеся до экономии (т. е. хозяйства), фабрик и заводов, сведения, касающиеся успехов просвещения в Харьковском округе; сочинение, присланные любителями наук. В числе подписчиков на журнал профессора Каменского наряду с директором Огневым, учителями гимназии Ефремовым, Ростовцевым и Спаским встречаем и подписи двух учеников: 3-го класса Михаила Ильенка и 4-го класса Ив. Корицкаго ²⁾.

Не менее любопытно и то, что в списках учеников за 1821-1825 учебный год в первом классе оказываются вольнослушателями: Хилецкий Александр и Макарский Павел ³⁾.

От того времени до нас дошли "Правила для чтения", в которых излагаются руководящая мысли о том, как должно пользоваться книгами, как их следует читать. Правила подразделены на десять пунктов. Привожу их в связном порядке в подробном извлечении.

Первый пункт говорить, что чтение необходимо должно быть сопряжено с какою-нибудь избранною целью полезною для ума и приятною для сердца. Относительно приемов чтения дается совет читать не спеша, раз-

¹⁾ Киевская Стар. 1893 года кн. 12, стр. 430.

²⁾ Арх. П. Г. 1815 г. № 82, 26 февраля — ответ директора Огнева профессору Каменскому.

³⁾ Ведомости учителей 1821-1822 г.

— 227 —

суждать по поводу прочитанного; книги для чтения должно выбирать сообразно со своими понятиями и способностями, наблюдая некоторую постепенность в переходе от рассуждений или предметов простых к высшим. В выборе книги, не полагаясь на собственный вкус и знание, рекомендуется следовать советам просвещенных людей. Избрав книгу для чтения следует стараться не прерывать чтения чтением других книг, имеющих иное содержание, а стараться вполне понять автора, вникать в ход его мыслей и состав целого сочинения. При чтении о предметах высоких следует более важные и трудные места выписывать, стараться узнать настоящий их смысл, или спрашивать о них разъяснения у людей более сведущих и опытных. После прочтения книги нужно стараться составить в уме точное и ясное понятие о содержании, для чего рекомендуется заводить о ней разговор с друзьями, разбирать с ними красоты и недостатки сочинения, через что вырабатывается правильность суждения и изощряется вкус. Для усовершенствования в одном каком-либо роде знаний рекомендуется читать всех лучших и важнейшиx писателей отечественных и иностранных. Одобряется прием выучивания на память лучших мест из поэтов и особенно нравственных, так как стихи, "выученные в малолетстве, никогда на забываются, и что это было в системе воспитания у греков и у самых древних народов" ¹⁾.

Тем не менее наиболее важные проступки учеников Полтавской гимназии в этот первый период ее деятельности имеют в основе своей нежелание учиться. В ведомости учителя латинского языка Квятковского об учениках 2 класса за июнь месяц 1814 года касательно будущего знам. математика Михаила Васильевича Остроградского имеется такого рода запись: "ученик Остроградский, переводимый из класса в класс без знания латинского языка и сей год не был в классе и никогда не знал уроков латинских". Относительно занятий учеников 2-го класса по французскому и немецкому языкам против имени Михайло Остроградский написано "неходит", а относительно учеников Баранова, Мельникова и Еленчина замечено, что они не имеют ни книг, ни тетрадей.

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1822 г. дело № 89. Правила для чтение № 1322.

— 228 —

Затем, в ведомости упомянутого уже учителя латинского языка Квятковского за август 1814 г. сделана такого рода заметка: "ученики Остроградский и Еленчин, не учившиеся по латыни, а Лялин и Баранов, слабо учившиеся во 2 классе и переведенные в 3-й, препятствуют к продолжению успехов сего класса ¹⁾. Особенно же дурными наклонностями выделялись казеннокоштные воспитанники дома воспитания бедных дворян. Приведу некоторые более выдающиеся проступки учеников. В 1814 году в феврале директор Полтавской гимназии И. Д. Огнев довел до сведения заведывающего домом воспитания бедных дворян надзирателя И. П. Котляревского, что "воспитанники Башкатов, Дмитриев, Каневский, Кованько, Конивецкий, Еникуров, Лощинский, Твердохлебов по части исторических предметов не хотят заниматься учением; а Пироцкий, когда учитель начинает ему выговаривать за неисправность, с усмешкою отвечает, что его уроков он учить не желает"... В 1825 году группа около 15 учеников дома воспитания бедных дворян, встретив 20 мая около 8 часов вечера письмоводителя гимназии Радиона Витавского в воротах гимназического двора, окружила его; воспитанник Запорожский, выйдя из группы подошел со сжатыми кулаками и начал кричать "какое вы имеете право говорить моим начальникам, что видели меня ходящего по городу и в городском саду", при чем делал угрозы Витавскому... С. Л. Геевский в своей автобиографии, описывая проступки учеников Полтавской гимназии, называет их шалостями, сравнительно с тем, что делали воспитанники казеннокоштные в доме воспитания бедных дворян ²⁾. По заявлению директору гимназии И. Д. Огневу учителя латинского языка Тиссаревского ученик Ив. Дедюховский на его замечание говорил: "я нарочно не хочу учиться, ей Богу никогда не буду!". При этом Дедюховский начинал спорить на уроке, подымал шум ³⁾. В 1815 году учитель французского и немецкого языков Целлариус доносил директору Огневу,

¹⁾ М. В. Остроградский р. 1801 г.; ум. 1861 г. Полтавский кружок любителей физико-математических наук 12 сентября 1901 года праздновал столетие дня рождения знаменитого математика, уроженца Полтавской губернии. См. брошюру "М. В. Остроградский" с биографией, сост. П. Трипольским, Полтава, 1902 г. Историч. Вестник. 1901 г. XII. 15 окт. 1906 г. помощником Попечителя К. У. О. П. А. Адриановым открыта мраморная доска в актовом зале П. Г. в память Остроградского.

²⁾ 1825 г. 21 мая Рапорт письмоводителя Витавскаго; Киев. Стар. 1893 г. XII, стр. 432-434.

³⁾ В 1809 г. Рапорт Тассаревского.

— 229 —

что ученики 4-го класса Волковицкий, оба Павловские, Хилецкий никогда не бывают в классе; Значко-Яворский очень редко и то без тетради, равно как и ученики 3-го класса Волков, Горюн, Жуковский. Ученики 2-го класса Николай Щербаков, Конивецкий, Тимченко, оба Ефимьевы, Тарасов, Тукалевский, Кучеренко, Юркевич, Глоба — не только не учили уроков немецкого языка, но и так дурно вели себя на уроке, что учитель Целлариусь некоторых из них вынужден был удалить совсем из класса.

И. Д. Огнев.

Тот же учитель новых языков Целлариусь доносил в том же 1815 году, что на его уроке ученики первого класса Долинский, Агалевцев и Семенов уселись на одной скамье и один из них бросил в печь шерсть с целью произвести угар; когда шерсть сгорела, все трое начали кричать: "ах, ах, голова, голова наша болит", причем произвели

— 230 —

такой шум ногами, что учитель сам себя не мог слышать. Для восстановления спокойствия в классе Целлариус должен был всех трех учеников удалить из класса ¹⁾.

Директор Полтавской гимназии И. Д. Огнев был против такой меры наказания, практикуемой довольно часто учителями, как удаление учеников из класса. В начале еще 1814 г. последовало его распоряжение учителям Полтавской гимназии, в котором между прочим говорилось: "От некоторых родителей и родственников я слышу справедливые жалобы, что дети их, будучи изгоняемы из классов, лишаются пользы от преподаваемого учения. Если не остановить их жалоб должным удовлетворением, то они могут дойти и до высшего начальства, и последствия из этого должны быть для всякого очевидны. По сим довольным причинам я долгом себе поставляю предписать г.г. учителям, дабы упомянутого наказания ученикам ни под каким видом чинимо не было. Если же случится такой шалун из учеников, который разными способами будет делать шум во время преподавание учения и сооблазняя к смеху своих товарищей отвлекать их внимание от слушания лекций, — такового тотчас при записке в сопровождении сторожа представлять ко мне, как и делает иногда г. учитель латинского языка Квятковский. Не могу также умолчать здесь и о том, что г. учитель Кнейпер, не удерживая быстрых порывов своей запальчивости, производит иногда в классе такой неприличный крик и шум, что им препятствует даже преподавать учение в других классах, как случилось в недавнем времени, именно 20 сего января в первом классе. Ибо кротость и важный вид учителя возбуждают в учениках почтение и послушание к учителю, а противные сим качества возбуждают ненависть и смех" ²⁾.

¹⁾ Арх. Полт. гимн. Рапорты Целлариуса 21 марта и 22 ноября 1815 года Шмид приводит указание на след. постепенность в наказаниях учеников, и назнач. учил. комитетом Харьк. унив. 1) выговор учителя, 2) стояние у порога, 3 и 4) сажение на заднюю скамью на день и неделю, 5) выговор директора, 7 и 8, извещение родителей и оглашение виновного во всех классах, 10) перевод в низший класс, 11) исключение и оглашение. Журнал Мин. Нар. Пр. 1877 г. кн. 8, стр. 205-206.

²⁾ 1814 г. 31 января. От директора училищ Полтавск. губ. всем г.г. учителям, Полтавской губернской гимназии.

— 231 —

Причина как слабой дисциплины на уроках, так равно и безразличного отношения учеников к тому, что происходило в классе, лежала не в одних учениках, но во многом зависела от самих учителей Полтавской гимназии того времени. Учителя по целым месяцам не ходили на уроки вследствие болезни ¹⁾, или являлись на них, будучи в нетрезвом виде, как например учитель латинского языка Сорочинский. В высшей степени талантливый преподаватель Каруновский (с 1808 по 1809) являясь в нетрезвом виде в гимназию — буянил ²⁾. Учитель немецкого языка Кнейпер, как мы видели, забывался до того, что выйдя из себя, подымал шум и крик, чем мешал вести преподавание в других классах.

Учитель математики Ефремов нажил себе прекрасное состояние содержанием пансионеров. Будучи не женатым, он занимался сам ведением хозяйства; ежедневно сам ездил на базар, отвозил купленное домой и потом уже появлялся в гимназии часов в одиннадцать, когда не только первый, но и второй урок проходил до половины.

Имея в селении Малые Будища верстах в пяти от Полтавы хутор, он почти каждый день ездил туда и пропускал по той причине послеобеденные уроки ³⁾.

Сменивший директора Огнева кн. Цертелев тотчас же лишил Ефремова права преподавания в старших классах гимназии ⁴⁾. Учителя новых языков, старый уже со-

¹⁾ В 1808 г. учит. нов. языков Вельцын болен два месяца; преподавание приостановилось; родители стали выражать неудовольствие (№ 92 1808 года донесение попечителю Потоцкому). В 1815 г. учитель философии Ростовцев не ходил на уроки целый месяц август. (Ведом. о пропущ. учит. урок. 1815 года) В 1820 г. болел целый месяц учитель Ефремов. Ученики 4 кл. приходили к нему заниматься на дом, а сами вели потом занятия в низших классах (Ведомость о пропущ. преподав. урок. за февр. 1820 г. № 296). Учитель естеств. истории и физики Спаский болел желтяницей от декабря 1822 г по май 1823 г. (1822 г. № 1172, 1823.г. дело № 8.) Назначенный в ноябре 1823 г. учитель словесности и философии Карпенков в сент. был освидетельствован врачебной управой, как неспособный дальше нести службу. (Из историч. записки об училищ. Полт. дирекции за 1823 т.) Учитель латинского языка Соричинский вел не воздержную жизнь, за что и был уволен, имея всего 35 лет. 1823 г. дело № 30, Киевск. старина 1893 г. X, стр., 110.

²⁾ 1809 г. № дела 57 (О худых поступках учит. Каруновского).

³⁾ Киевск. стар. 1893 г. X. стр. 109. В с. М. Будища Ефремов имел 60 д. земли, деревянный дом и 6 душ крестьян, кроме того имел дом в Полтаве. Послужной список 1814 и 1831 г.

⁴⁾ Гимназия Полтавская в сентябре 1831 г. была преобразована по уставу 1828 г. в 7-ми классную.

— 232 —

всем Целлариус и сравнительно еще молодой учитель французского языка Альфонс Крупье, после ревизии Полтавской гимназии, произведенной профессором Харьковского университета Артемовским-Гулаком, получили от Совета этого университета замечание за слабое преподавание своих предметов ¹⁾.

По рассказу С. Л. Геевского, директор гимназии И. Д. Огнев жил от гимназии далеко, имел обширный круг знакомых и в гимназию являлся раз десять в год; его примеру следовали учителя. Когда директор появлялся в гимназии, тогда приходили и учителя в класс; но пробыв в них около получаса, они остальное время проводили в канцелярии. Ученики же в то время дрались, — класс выходил на класс, играли в жмурки. Из учителей конца рассматриваемого периода, т. е. с 1825-1829 год, С. Л. Геевский добром вспоминает лишь учителя словесности И. Г. Буткова и П. И. Иваницкого, учителя естественной истории.

Уроки естественной истории назначаемы были от 8-10 часов утра. Ученики же имели право приходить к 9 часам. До того времени они отправлялись в поля и сады для собирания трав и цветов; чаще всего ученики ходили в сад гр. Разумовской. Собранные травы и цветы раскладывались в систематическом порядке; являлся Иваницкий и сообщал ученикам о тычинках, листьях, стволах, корнях, питаний и т. п. ²⁾ Поставлено было также очень хорошо рисование, и лучшие рисунки учеников даже вставлены были в нарочито заказанные рамы ³⁾. — Мы уже видели в какое затруднительное положение ставились учителя Полтавской гимназии вследствие недостатка учебных пособий. Главное Правление Училищ не позаботилось об издании учебников по новым языкам и лексиконов. Бывшая в употреблении сначала всеобщая грамматика проф. Якоба признана потом Учебным Комитетом сочинением "праздноуметвенным и бесплодным"; курс математики Осиповского отличался слишком большим объемом.

По имеющимся данным, преподавание в первый период существования Полтавской гимназии велось по следующим руководствам: естественная история по Блюменбаху, техноло-

¹⁾ 1831 г. № 1410 (из Учил. комитета Хар. унив.).

²⁾ Киевск. Стар. 1893 г. XII стр. 431-432.

³⁾ Арх. Полт. гимн. 1830 г. № 4226, заслуш. в педагогическ. совете 31 дек. №№ 4227 (благодарность учителю рисования от Учил. ком. Харьк. Ун.).

— 233 —

гия по соч. Функе, наука о торговле — по руководству к коммерческой науке, изданной в пользу высших классов гимназий, состоящих в округе Московского университета; философские науки — по запискам профессоров петербургского педагогического института; логика — соч. Лоди; политическая экономия по запискам, составленным на основании соч. Балугианского; опыт риторики Рижского; всеобщая грамматика и эстетика — по запискам, составленным по сочин. Мартынова; всеобщая география, всеобщая история, русская история и русская география, теория статистики — по руководствам, изданным для училищ Главным Правлением Училищ.

Статистика Русского государства проф. Зябловского; древняя география по запискам, составленным на основании соч. Остервальда; арифметика, алгебра, геометрия, тригонометрия — по соч. Осиповского; механика — по запискам профессора петербургского педагогического института Рязанова; физика — по книге, изданной для гимназий Главным Правлением Училищ, латинская грамматика — по книге изданной Харьковским университетом; познание о древностях — по запискам, составленным самим учителем Квятковским, которые диктовались ученикам; немецкая грамматика также диктовалась учителем Кнейпером; для переводов с немецкого языка на русский употреблялись сочинение Виланда, Гердера, Гете, Шиллера и других; с русского на немецкий язык — сочинения Карамзина; французская грамматика также диктовалась ученикам тем же учителем Кнейпером ¹⁾.

В 1814 году на учителей гимназии было распространено распоряжение министра народного просвещения гр. Разумовского, направленное прежде против одних только иностранных учителей и содержателей пансионов, в силу чего они обязаны были платить также 5% сбор за содержание пансионеров.

На запрос директора гимназии И. Д. Огнева, учителя Рожественский и Квятковский отвечали прямо, что ни живущих, ни приходящих учеников у них нет и частных уроков они не преподают. Учитель же математики Ефремов писал: "пансионеров живущих за плату не имеет и уроков приходящим не дает, а для повторения и пояснения в случае недоумения кого-нибудь из гимназистов в классе к нему приходят многие, но без всякого условия, а поль-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1814 г. № 290 донесение училищн. комитету Харьк. Ун.

— 234 —

зуюсь за то токмо благорасположением публики, приверженностью учеников и личною благодарностью родителей". Учитель французского и немецкого языков Кнейпер частным образом занимался с 8 учениками с платой по 100 руб. в год, из них было 2 гимназиста, четыре ученика поветового училища и два нигде не учились. Учитель рисования Сплитстессер занимался с шестью учениками полтавского поветового училища, с платою по 50 р. в год. Из представления директора Огнева в департамент министерства народного просвещения видно, что частные уроки имели и смотрители и учителя уездных училищ. От дирекции училищ Полтавской губернии получено было 5% сбора за частные уроки в 1814 году 93 рубля ¹⁾.

Учение в Полтавской гимназии продолжалось на оснований устава 1804 года до 1 июня. Июнь же месяц предназначался для производства переводных экзаменов из всех предметов курса и об окончании четырех классов гимназии. Предварительные полные экзамены производились учителями гимназии в присутствии директора гимназии, или заступающего его место. В 1815 году Училищный Комитет Харьковского университета издал распоряжение ²⁾, чтобы экзамены производились не одним директором, но учителем экзаменатором и третьим лицом, выбранным из среды учителей. Все они трое должны оценивать успехи ученика, в случае неравенства шаров (баллов), брался во внимание средний из них... Если ученик со средними успехами в году оказался бы слабым в одном каком либо предмете (познании), то такого не переводя в высший класс, но и не оставляя окончательно отложить решение жребия его до окончания вакационного времени, по окончании которого он должен подвергнуться вторичному испытанию и тогда уже даже за посредственные успехи должен быть удостоен повышения". Училищный комитет не раз напоминал, чтобы местные начальники "при частных и публичных испытаниях"

¹⁾ Сборник распоряж. т. I стр. 231-232; Арх. Полт. гимн. 1814 г. № 281 28 февр. о 5% сборе; 14 авг. № 620 (представл. в Департ. Народн. Просвещ. собр. денег). Учитель рисования Сплитстессер вместе с женою и тещею Фраполи содержали "благородный пансион" для девочек; в нем училось 10 дворянок и 2 дочери купцов; плата назначена была от 150-300 р. в год. При пансионе сост. 3 учит. и 1 надзират. (донесение Попечителю Харьковск. Округа 1829 г. № 260).

²⁾ 1815 г. № 618 от 5 июня.

— 235 —

не запрещали учителям других предметов и посетителям предлагать вопросы испытуемым ученикам ¹⁾.

На переводных экзаменах в Полтавской гимназии в 1814 году на ряду с учителями гимназии принимали участие надзиратель дома воспитания бедных дворян И. П. Котляревский и помощник его Сангредо.

На переводных экзаменах в 1814 году произошло довольно неприятного свойства столкновение между учителем латинского языка Квятковским и правящим должность директора Полтавской гимназии, учителем математики Ефремовым, обстоятельно описанное им директору гимназии И. Д. Огневу по возвращении его ²⁾.

Благодаря этому обстоятельству можно составить некоторое понятие о том, как производились экзамены в то время в Полтавской гимназии. Привожу описание, сделанное Ефремовым в сокращенном виде, но дословно: "Экзамен начат с общего учителей согласия 1 числа июня в первом классе гимназии по предметам, преподаваемым г. учителем Квятковским. Первый и второй день испытываемы были ученики в грамматическом разборе латинского языка и между тем вспрашиваемы учителем из грамматики по моему назначению, испрашиваемы также из мифологии и древностей без всякого между нами разногласия, а на третий день, когда оставалось выслушать токмо трех учеников, пришедшие в класс, предложил г. учителю Квятковскому дабы оканчивать испытание тем же порядком. На что получил грубый от него отзыв, якобы и все ученики еще неэкзаменованы. При чем требовал он с запальчивостью, дабы каждого опять спрашивать всю грамматику со всеми примечаниями по порядку, крича при том, якобы не выполнен устав учебных заведений и между тем держа в руках устав махал оным неучтивым образом... Не прошло и пяти минут после того, как пришли г.г. учителя Спаский и Рожественский, надзиратель дома воспитания бедных г. Котляревский и помощник его Сангредо. Мы все вошли в класс, тогда я не давая и заметить прочим о случившемся пред сим, предложил опять оканчивать испытание трех остальных учеников,

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1821 г. № 38.

²⁾ Директору Огневу от правящего должность директора училищ учителя Ефремова 1814 г., июнь (без дня и нумера).

— 236 —

коих и начали мы вспрашивать, а г. учитель Квятковский между тем вычислял неудовольствие свои от неприлежания их происходившие, сердился и шумел, то на тех то на других учеников, потом на учителей... Я окончив испытание сих трех учеников за необходимое почел вышед в залу собрания позвать из класса г. Квятковского, дабы узнать от него без учеников и посторонних истинную причину неудовольствий, что приводит его в такую запальчивость, но на первый мой о том вопрос столько услышал грубостей, в беспорядочном смысле на меня изверженных, что и описать не могу". Переменив систему экзамена "начали испытывать по частям математики и физики... По окончании физики испытывали учеников в истории, географии и статистике, после в естественной истории и технологии, за сим во французском и немецком языках, а напоследок, дабы кончить все, надлежало продолжать прежде начатое испытание и в латинском языке во 2-м, 3-м и 4-м классах". Примирения с Квятковским не последовало. "При встречах с каждым из нас" — писал Ефремов — "делал он из себя смешные фигуры, как бы нездоровый в разуме"... Уже без Квятковского "сии три класса — 2, 3 и 4 экзаменованы в латинском языке мною обще с прочими учителями гимназии. Но и тут остановлены мы были г. Квятковским в третьем классе, который став на дверях кричал, что не впустит в класс, почему и принуждены были ожидать его выхода"...

После окончания предварительных полных испытаний составлялись списки учеников, назначенных к переводу в высшие классы и выпущенных с аттестатами и отсылались к полтавскому губернатору.

Вместе с тем следовало приглашение губернатора на публичный экзамен, который в иные годы в Полтавской гимназии производился утром, в другие после полудня в зале дворянского собрания, на что каждый раз предварительно испрашивалось разрешение маршала дворянства. Полтавская городская полиция извещалась о дне и часе предстоящего публичного экзамена; ей предлагалось оповестить всех живущих в г. Полтаве, не пожелает ли кто-либо присутствовать на экзамене. Директор училищ Полтавской губернии и вместе Полтавской гимназии со своей стороны также считал долгом известить "почтеннейшую" публику о време-

— 237 —

мени и часе, когда имели быть публичные испытание обучаюющегося юношества в Полтавской губернской гимназии. Приглашение, "почтить личным своим присутствием" публичный экзамен посылаемы были маршалу дворянства Полтавской губернии, архимадриту полтавского Крестовоздвиженского монастыря, в канцелярию малороссийского военного губернатора, членам губернского правления, в казенную палату, в генеральный суд, в приказ общественного призрения, в дворянское депутатское собрание, в полтавский совестный суд, во врачебную управу, в духовное правление, командиру полтавского внутреннего гарнизонного батальона.

Публичный экзамен в описываемый период существования Полтавской гимназии производился совместно большею частью ученикам гимназии и поветового или уездного училища. Письменные отрывочные сведения о публичных экзаменах в архиве Полтавской гимназии мною найдены лишь за 1810, 1815, 1819, 1823, 1825 и 1830 годы. В 1831 году испытание в июне вовсе не были произведены вследствие сильно действовавшей в то время в Полтави холеры ¹⁾.

Привожу дословно сохранившийся план публичного экзамена, бывшего 30 июня 1819 года.

1) Учитель поветового училища Савинский произносит речи о пользе знанич отечественной истории. 2) Затем провозглашаются имена учеников Полтавского поветового училища, отличившихся добрым поведением и успехами в науках и за то удостоенных по предварительному полному испытанию к переходу в следующие высшие классы. 3) Потом следует экзамен из чтения и письма из пространного катехизиса и краткой священной истории, российской грамматики, российской истории и географии. 4) Произносит речь учитель гимназии Спаский о пользе геогнозии. 5) Провозглашаются имена гимназистов, удостоенных к переходу в

¹⁾ Архив Полт. гимн. 1810 г. Дело № 29 (образец приглашения директором публики на публичный экзамен) 1830 г. №№ 910-929 (в Полтавскую городскую позицию); № 930 (отношение Полтавскому губернатору); ведомость о состоянии Полт. гимназии за 1831 г. (без нумера); 1831 г. № 1103 1-го сентября указание на холеру. Назначенный вместо И. Д. Огнева, директор Полт. гимназии кн. Цертелев доносил в училищный комитет Харьковского университета, что по прибытии в Полтаву с 10 августа по 25 ежедневно, включая праздники и воскресные дни, он производил испытания учащимся в гимназии и поветовом училище. О холере в Малороссии в 1830-31 г. Русск. Старина 1885 г. 8, ст. Д. Д. Ахшарумова.

— 238 —

высшие классы и выпущаемых из гимназии с аттестатами. 6) Из статистики российского государства, из математики, тригонометрии, а сверх того кому что угодно из посетителей из естественного права ¹⁾, делаются переводы с иностранных языков и читаются стихи и речи, сочиненные учениками гимназии. 7) Показываются рисунки. 8) Раздаются награды ученикам. 9) В заключение всего произносится от ученика гимназии благодарственная речь к посетителям ²⁾.

Публичный экзамен, произведенный в 11 часов утра 30 июня 1810 года, отличался особенной торжественностью. На нем присутствовали малороссийский генерал-губернатор кн. Яков Иванович Лобанов-Ростовский, случившиеся в то время в Полтаве граф Илия Андреевич Безбородко и тайный советник Судиенко ³⁾, вице-губернатор Бояринов с чиновниками присутственных мест, архимандрит полтавского Крестовоздвиженского монастыря Феодосией с почетным духовенством и множество частных особ, как из дворянства, так и граждан. Экзамен открыт был речью, произнесенной учителем истории, географии и статистики Рождественским о том, какое имеет влияние образование человека на ум и сердце и исполнение его обязанностей. Потом экзаменованы были ученики, назначенные к переходу в высшие классы из истории, географии, математики, логики, нравственной философии и словесности. Затем произнесена была речь учителем французского и немецкого языков Велецыным о причинах всеобщего употребления французского языка; после произнесения речи, следовало испытание по по языкам французскому, немецкому, латинскому, а также из опытной физики. В заключение сказана была к собранию краткая благодарственная речь учеником 3 класса Соколовским, составленная им самим. По окончании испытания отличнейшие ученики награждены были книгами, которые вручал генерал-губернатор; затем публика рассма-

¹⁾ Подразумевается — производится экзамен.

²⁾ Арх. Полт. гимназии дело № 65 о совершении экзаменов в Полт. гимназ. в 1819 г. самого описания публичного экзамена в 1819 г., равно как и в 1830 г. не сохранилось.

³⁾ Граф Илия Андр. Безбородко родной брат известн. государств. деятеля А. А. Безбородко; крупный помещик Хорольского уезда Полт. губ. (Арх. Пол. губ. правл. по описи дело № 136). и. О. Судиенко, член почтового Управления, заведовал имениями гр. А. А. Безбородко (Павловский И. Ф. Полтава в начале XIX в. стр. 50).

— 239 —

тривала рисунки учеников и образцы практической геометрии.

На последующих публичных экзаменах были некоторые отступления. Перед началом экзамена в 1815 г. ученик IV кл. Семенов приветствовал собрание речью. Учитель Ростовцев произнес речь "о чудесах исторических и заблуждениях, ими причиняемых". В присутствии публики производились опыты и объяснялись ученикам; учитель латинского языка Квятковский предлагал ученикам вопросы из мифологии и древностей; директор гимназии И. Д. Огнев громко произносил имена учеников, отличившихся и удостоенных перевода в высшие классы, а также окончивших курс гимназии. В 1823 году на публичном испытании учеников учитель словесности Карпенков произнес речь на русском языке "о причинах способствующих развитию талантов и распространению просвещения"; ученики 4 класса гимназии при публике вели разговоры на немецком и французском языках, читали свои сочинения, написанные прозой и стихами; благодарственная речь к публике произнесена была учеником 4 класса Савичем на немецком языке. В 1825 году публичный экзамен начался приветственной речью ученика поветового (уездного) училища. Далее произведен был экзамен ученикам поветового училища сначала по Закону Божию, а затем и по другим предметам. Перед испытанием учеников гимназии произнесена была речь учителем математики Ефремовым о пользе математики ¹⁾.

Публичные испытания такого рода с соблюдением известной торжественности, помимо гимназии, производимы были в тогдашнее время и в других учебных заведениях Полтавской губернии ²⁾.

Нет сомнения, что подобная система открытых, публичных испытаний, на которые публика являлась, как на какое-нибудь театральное зрелище, имела свои слабые стороны, вследствие чего уже в то время она подверглась довольно суровой критике ³⁾.

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1810 г. Дело № 29; 1815 г. № 310; 1823 г. из Историч. записки училищ Полтавск. губ.; 1825 г. из уцелевшего отрывка донесения училищн. комитета Харьк. Унив. в феврале 1826 г. № 141. Повет, поветовый заменены словом уезд, уездный в 1832 г. № 432.

²⁾ Из историч. Зап. училищ Полтавской дирекции за 1823.

³⁾ Шмид по Ж. Мин. Нар. Пр. 1877 г. кн. 8, стр. 207-209.

— 240 —

ГЛАВА V.

По штатам, установленным по уставу 5 ноября 1804 г., на содержание Полтавской гимназии из государственного казначейства отпускались 5650 р. Директору гимназии 800 р., четырем учителям наук каждому по 550 руб., 3 учителям языков по 400 р., учителю рисования 300 р., на библиотеку 250 р., на содержание дома, служителей и проч. 900 р. К ним надо присоединить 3070 р., ассигнуемых Полтавской городской думой на квартиры, дрова, свечи и "другие надобности", директору гимназии и учителям. Сумма эта поступала по третям года в размере 1023 р. 33 к., да и то не всегда аккуратно и не в одинаковом размере. Так, в 1809 и последующих годах она отпускалась Полтавской строительной экспедицией по третям года в сумме. 598 р. 33 ¼ к. ¹⁾. Между тем учителя гимназии, по замечанию директора И. Д. Огнева, сделанному им в отношении в Полтавскую Городскую думу в 1831 году, в тех деньгах крайне нуждались ¹⁾.

Директором Полтавской гимназии в этот первый период ее деятельности был Иван Дмитриевич Огнев. Происходя из духовного звания, он получил образование в Белгородской семинарии (Курской губ.), по окончании которой в 1800 году назначен был в Рыльское духовное начальное училище магистром, т. е. учителем. По переезде в Петербург он поступил на службу в Высочайше утвержденную комиссию об училищах, а после преобразования комиссии в Главное Правление Училищ назначен был столоначальником по учебной части и более двух лет заведовал изданием "Периодического сочинения об успехах народного просвещения". По представлению попечителя Харьковского округа, И. Дм. утвержден был директором училищ Полтавской губернии, о чем уже упоминалось раньше, 13 ноября 1806 года.

В 1826 году И. Дмитр. награжден был орденом Св. Владимира 4-й степени, вместе с тем получив потомственное дворянство; как потомственный дворянин, он внесен был в родословную дворянскую книгу по Полтавской губер-

¹⁾ 1827 г. № 303 и 1809 г. №№ 102, 200 и др. 1831 г. № 1432 в Полт. гор. думу. 1830 г. Сборн. распоряж. т. I стр. 745 (относительно времени выдачи квартирных денег).

— 241 —

нии. Кроме Полтавской гимназии И. Дм. подчинены были 15 поветовых или уездных училищ Полтавской губернии, а также и все бывшие училища г. Полтавы — приходское училище немецких фабрикантов, школа чистописцев и садоводства и друг. ¹⁾. Заведывание стольким количеством училищ, конечно, отрывало иногда на более или менее продолжительное время внимание директора Огнева от Полтавской гимназии. Количество всякого рода бумаг по дирекции уже к концу 1814 года возросло до такой степени, что небыло никакой человеческой возможности — писал Ив. Дм. Огнев училищному комитету Харьковского округа — следить за точным исполнением разных предписаний и обрабатывать на них ответы, имея лишь одного письмоводителя ²⁾. Кроме того, самые поездки на долгих по губернии сопряжены были со всякого рода приключениями. В 1814 году Ив. Дм. во время поездки по губернии доехав до г. Ромен заболел, а когда отправился в дальнейший путь, то был застигнуть в октябре сильной вьюгой в Золотоноше и Кременчуге ³⁾. В другой раз его понесли лошади, он получил сильные ушибы головы и левого бока, вследствие чего проболел целых два месяца ⁴⁾.

Однако в первые годы своего директорства Ив. Дм. Огнев, как можно судить по заметкам учителей в ведомостях, аккуратно посещал уроки учителей и следил, как за успехами учеников и их ответами, так и за ведением преподавания учителями. В ведомостях учителей за 1810 г. мною насчитано 117 посещений директором Огневым уроков учителей французского и немецкого языков, естественной истории, философии и словесности, математики, истории, географии и статистики. В ведомости учителя математики Ф. И. Ефремова, например, за указанный год в графе "примечание" написано его рукой: "Г. директор И. Д. Огнев

¹⁾ О школе чистописцев в Полтаве см. труды Полт. уч. Арх. ком. вып. 1-й, стр. 95.

²⁾ 1814 г. № 784 в училищный комитет Харьковск. Округа.

³⁾ 30 октября, № 761 в училищный комитет.

⁴⁾ 1823 г. дело № 44 донесение Ефремова в училищный комитет и самого Огнева. Уездные училища Полтавской губернии с указанием времени основания: Кременчугское (1806 г.), Роменское (1808 г.), Прилукское (1812 г.), Кобелякское (1808 г.), Хорольское (1813 г.), Миргородское (1813 г.), Лохвицкое, Лубенское и Пирятинское в 1814 г., Гадячское и Зеньковское 1815 г., Константиноградское и Переяславское в 1816 г., Золотоношское в 1819 г. Арх. Полт. гимн. счетн. вед. 1829 г. таблицы статистич. сведений по 1829 № 1113; Дело Губ. Правл. №№ 164 и 206. (1813 г.).

— 242 —

посещал уроки математики в 3 классе 2 и 8 августа; во 2 классе в августе 2, 6, 11, 13, 15, 19, 23, 26, 28, 30; в октябре посещал ежедневно". Таким образом сообщение С. Л. Геевского о том, что директор Огнев раз десять в год являлся в Полтавскую гимназию может быть относимо разве лишь в 1825-1829 годам, т. е. к концу управления его гимназией ¹⁾. Преобразовывая Полтавскую гимназию в 1831 году из четырехклассной в семиклассную министерство не нашло удобным оставлять И. Д. Огнева во главе гимназии.

Он назначен был сначала симбирским вице-губернатором, а потом управлял казанской казенной палатой. По выходе в отставку И. Дм. поселился в г. Ромнах, Полтавской губ. Отличаясь крепким здоровьем, он осенью 1851 г. простудился и скончался 13 января 1852 г., 75 лет от роду ²⁾.

По уставу учебных заведений 5 ноября 1804 года учителя наук назывались старшими и состояли в 9 классе государственной службы, учителя языков младшими и состояли в десятом, а учителя рисования в двенадцатом классе (§ 9 устава). Но уже в 1811 году учителя латинского языка были уравнены в правах со старшими учителями ³⁾. Затем, в 1814 году, последовало разъяснение такого рода, что учителя, состоящие в гимназии сверх штата, должны считаться наравне со штатными в отношении прав государственной службы ⁴⁾. Тогда же, по поводу спора, возникшего в Черниговской гимназии при подписании аттестатов между старшими учителями и законоучителем, последовало распоряжение министра народного просвещение гр. Разумовского, чтобы в выдаваемых аттестатах ученикам гимназии учителя Закона Божия подписывались выше прочих учителей ⁵), хотя в отношении получаемого содержания (75 р. в год) они не были уравнены с прочими учителями.

¹⁾ Киевск. старина 1893 г. кн. 10, стр. 108-109.

²⁾ Полтавские губ. ведомости 1852 г. № 5 некролог И. Д. Огнева. В некрологе по недоразумению сказано, что он имел ученую степень магистра. По сообщению внука И. Дм. И. Гр. Огнева дед его, отличаясь бережливостью, скупал. участки земли возле Полтавы и таким образом приобрел порядочное имение. Поместье внука И. Гр. Огнева до сих пор носит имя "Огневки".

³⁾ Сборн. пост. т. I стр. 663.

⁴⁾ 1814 г. Сборн. пост. т. I, стр. 758 и Арх. гимн. №№ 1611 и 10249. ⁵⁾ Арх. гимназии 1814 г. № 1766 и сборн. распор, т. I стр. 258.

— 243 —

Из ведомостей Полтавской гимназии за 1808 и 1809 годы видно, что директор и учителя гимназии получали содержание тогда в таком размере:

Кроме того, из строительной экспедиции выдавалось на наем квартиры, дрова, свечи и другие "надобности" в треть года директору 100 р. и шести учителям по 50 р. ¹⁾, а по другой ведомости старшим учителям из годового оклада 150 р., т. е. 15 р. в месяц. Старшие учителя наук получали годовой оклад содержания 550 р., младшие языков, кроме латинского после 1811 г., от 400-300 р.

Причина, почему Вельцын, по штату младший учитель, получал более старших учителей наук объясняется отчасти трудностью приискание в то время учителей новых языков. В 1805 году, когда еще стоял на очереди вопрос об открытии гимназии в Полтаве, попечитель Харьковского округа граф Потоцкий писал князю А. В. Куракину, что "в назначении учителей иностранных языков он встречает не малое затруднение, так как они не соглашаются вступать в звание учителя с жалованьем, положенным по штату и требуют сверх того прибавки на квартиру, дрова, между тем как в малороссийских губерниях на это не отпускается средств. Это — по мнению гр. Потоцкаго — могло послужить не малым препятствием к приисканию достойных наставников" ²⁾. Этого, однако, не случилось, так как часть городских доходов г. Полтавы, как мы видели, и после утверждения штатов 1804 г. и обращения их на "строение училищ" все же отпускалось в виде прибавки на дрова, свечи, наем квартир для учителей. Недостаточность штатов сознавало и само министерство.

В записке, поданной в комитет министров 1 февраля 1819 г., министр духовных дел и народного просве-

¹⁾ 1808 и 1809 г. №№ 102, 321, 200.

²⁾ Арх. Полт. Губ. Пр. Дело № 206; письмо от 18 дек. 1805 г. № 171.

— 244 —

щения князь Голицын указывал, что при составлении в 1804 году училищных штатов сумма на училища от казны назначена весьма скудно в том предположении, что она будет дополнена от городских обществ ¹⁾.

В то время из жалованья учителей делались вычеты при производстве в следующий чин, на госпиталь по одной копейки с рубля, на сенатскую типографию, на содержание городской полиции; наравне с иностранными содержателями пансионов учителя в 1814 г. обложены были 5% сбором из суммы, выручаемой за содержание пансионеров; за отпуск свыше 29 дней также производился вычет из жалованья. 5% сбор с учителей комитетом министров отменен в 1816 г.; вычеты же за отпуски свыше 29 дней остались, при чем вычитаемые деньги сначала отсылались в казначейство и причислялись к общим государственным доходам, а с 1831 года разрешено обращать их в хозяйственные учебных заведений ²⁾. Дома директоров и учителей гимназии освобождались, начиная с 1809 года, от постоя, "чтобы лица эти могли спокойно заниматься предметами своей должности" ³⁾. Участие же учителей в сборах на содержание городской полиции сената мотивировал в 1830 году тем, что "всякое в городе учебное заведение, увеличивая число граждан, необходимо увеличивает и расходы на содержание полиции, тем более, что города в России обременены повинностями, а средствами скудны ⁴⁾.

В 1815 году Совет Харьковского университета вошел в министерство с ходатайством о прибавке жалованья учителям и составлении новых штатов. В делах архива Полтавской гимназии нет указаний на то, по чьей инициативе самое ходатайство возникало; равно как неизвестны и его мотивы. Сохранился лишь самый ответ министра народного просвещения графа Алексея Кирилловича Разумовского, следующего содержания: "на представление Совета № 73 даю знать, что в настоящее время нельзя помышлять о составлении новых для училищ штатов с назначением прибавки

¹⁾ Сборн. пост. т. 1 стр. 1146.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1810 г. № 829 (о вычетах за отпуски); 1830 г. № 804 (Высоч. указ сенату 30 дек. 1829 г.); Сборн. пост. т. II стр. 363-365. Арх. Полт. гимн. 1814 г. о 5% сборе №№ 281, 620 и Сборн. пост. т. 1 стр. 817 (об отмене 5% сбора).

³⁾ Сборн. пост. т. 1 стр. 487 (об освобожд. домов директ. и учит. от постоя) ⁴⁾ Арх. Полт. гимн. 1830 г. № 556 (с приложением указа сената).

— 245 —

жалованья учителям. Университету известно, что по недостаточному отпуску суммы, надлежит даже из положенной на университет по штату сумму на нынешний год убавить 19,200 р., тем менее находим возможности делать какие-либо в штатах прибавки; желая однако ж хотя несколько облегчить состояние учителей, предлагаю собрать сведения о тех, кои без помощи обойтись не могут и оную заслуживают; также вместе с тем указать из каких остаточных сумм, при училище имеющихся, хотя бы сумму одного училища надлежит взять в пособие учителям другого училища, можно сделать единовременную выдачу и кому сколько из учителей. Составя таковую ведомость представить мне для исходатайствования училищным чиновникам упомянутой единовременной награды к поправлению их состояния".

Министр предписывал, чтобы директор гимназии составил списки о достойных училищных чиновниках и представил их в училищный комитет Харьковского университета. Директор училищ Полтавской губернии И. Д. Огнев в училищный комитет Харьковского университета донес, "что по нынешней дороговизне жизненного содержания, нет ни одного чиновника, который бы не нуждался в помощи от правительства, хотя оную почти все они заслуживают. Но как нельзя всех удовлетворить тем по неимению денежных сумм, то испрашиваю сим единовременной выдачи следующим чиновникам Полтавской гимназии: старшим учителям Рожественскому, Спаскому, Квятковскому, Ефремову и Ростовцеву по 300 р., младшим: Целлариусу 250 р. и Сплитстессеру 150 р. и письмоводителю директора училищ Ивченку также 150 р. из экомомической суммы Полтавской гимназии" ¹⁾.

С целью улучшить материальное положение учителей гимназии, назначенный вместо гр. Разумовского министром народного просвещения князь Голицын исходатайствовал высочайшее соизволение в 1817 году, чтобы учителя гимназии могли вести преподавание в разных учебных заведениях; мотивировалось это тем, что преподающий по окончании лекций совершенно свободен и что нет оснований не дозволить ему тогда переносить свои общеполезные и часто

¹⁾ 1815 г. № 1041 (Из учил. комит. Харьк. Унив. с прилож. копий предлож. министра гр. Разумовского) и № 549 (донес. директора Огнева в учил. комитет Харьковского университета).

— 246 —

необходимые знания в другое учебное заведение ¹⁾. Училищный комитет Харьковского Университета, однако, находил эту меру неудобной на том основании, что каждый учитель должен известное время употреблять для приготовления к преподаванию ²).

Для поднятия престижа учителей в глазах общества им запрещалось без разрешения местного начальства вступить в брак в виду того, что "через несообразную с честью женитьбу они теряли уважение от жителей города и доверие родителей учеников" ³⁾.

Утешением для жен малообеспеченных материально учителей могло служить то, что в случае смерти их мужей до срока, назначенного по уставу для получения пенсий, они могли надеяться на получение единовременного пособие в 300 р.

В 1824 году учителя Полтавской гимназии обязаны были подпиской не принадлежать к масонским ложам, или другим тайным обществам ⁴⁾. В случае удаления со службы за дурное поведение, вследствие указа от 22 авг. 1826 г. о приеме офицеров выключенных со службы после исправления первым офицерским чином, в виду приравнения первого офицерского чина в 14 классу или коллежского регистратора, учителя вновь могли быть приняты на службу этим чином ⁵⁾.

В 1808 году учителя Полтавской гимназии, по распоряжению училищного комитета Харьковского университета, привлечены были к подробному описанию библиотеки, оставшейся после смерти коллежского асессора П. Богдановича ⁶⁾. Сначала опись сделана была по требованию полтавского губернского правления, по всей вероятности, учителями Полтавской гимназии, но краткая, училищный комитет ею не удовлетворился и потребовал составления новой, с подразделением ее на следующие четыре графы: 1) должно быть прописано заглавие

¹⁾ Сборн. пост. т. I, 875-878 .

²⁾ Шмид по Журн. Мин. Нар. Пр. 1877 г. кн. 6, стр. 165.

³⁾ Арх. Пол. гимн. 1830 г. № 1639 из училищн. ком. Харьковск. унив.

⁴⁾ 1824 г. № 1814, 1830 г. № 4137 из учил. комит. Харьк. унив. и сборн. пост. т. 1 ст. 617.

⁵⁾ 1831 г. № 233.

⁶⁾ П. Богданович писатель и переводчик конца XVIII в., урож. Полтавы. В 1796 г. он "яко беспокойный и упорного нрава человек, не повинующийся властям" был выслан в Полтаву к отцу. Энциклопед. словарь Брокгауза и Ефрона т. IV стр. 159; Чт. ист. и Древн. 1863 I стр. 211.

— 247 —

каждой книги на том языке, на каком она написана, где напечатана и в котором году, 2) должно быть обозначено число томов, 3) формат книги и 4) в каком переплете — кожаном, или бумажном. Директор гимназии И. Д. Огнев поручил составление описи учителям гимназии. По документам архива Полтавской гимназии нельзя установить, почему училищный комитет Харьковского университета так заинтересован был книгами, оставшимися после Богдановича; неизвестно также и самое количество книг. Эпизод этот интересен потому, что он неожиданно привел на первых же порах деятельности учителей гимназии к столкновению с полтавской полицией. 30 мая Полтавская полиция официально донесла директору Огневу, что учителя Полтавской гимназии производили "опись" книгам медленно, небрежно, вследствие чего книги портились, гнили. По просьбе учителей, директор Огнев посетил те места, где сложены были книги Богдановича. Оказалось, что часть книг была сложена в каком то погребе под колокольней соборной церкви, в ней насыпано было несколько четвертей не растворенной извести; воздух там был так ядовит и сыр, что даже "реестры" книг отсырели, а чернила на бумаге растворились. Другая часть книг свалена была в комнате под губернским правлением; и там воздух был настолько сырой и гнилой, что деревянные вещи, бывшие в ней, покрылись плесенью. Несмотря на все это директор Огнев требовал, чтобы учителя продолжали "опись" книгам, оставшимся после Богдановича. Несомненно, что учителя Полтавской гимназии должны были заниматься описанием книг Богдановича даром, безвозмездно; те же чиновники полицейские, как видно из документов, на обязанности которых было присутствовать при описи книг, нарочито не являлись в условное время, заставляя, таким образом, учителей только попусту ходить и терять время ¹⁾.

В 1824 году при Харьковском университете издавался "Украинский Журнал". Чтобы придать ему больше разнообразия, учителя Полтавской гимназии приглашены были к составлению топографических и статистических описаний сел, городов, даже целых местностей ²⁾.

¹⁾ От директора гимназии г.г. учителям Полт. губ. гимназии 1808 г. №№ 98 и 141.

²⁾ Арх. Полт. гим. 1824 г. № 1958.

— 248 —

Кроме того, некоторые учителя, как, естественной истории Иваницкий, русского языка и словесности Бутков, истории Боровиковский и немецкого Рогалла приглашены были занять уроки в Полтавском институте благородных девиц. Учитель рисования Сплитстессер за труды по институту даже получил высочайший подарок — брилиантовый перстень ¹⁾.

Дальше мы увидим, что ускорение преобразование Полтавской гимназии из четырех в семиклассную по уставу 1828 г. связывалось с недостатком знающих, образованных учителей в Полтавском институте, которых без особого труда можно было заимствовать, в случае преобразования Полтавской гимназии, из более многочисленного преподавательского состава.

На учителях Полтавской гимназии лежала также обязанность водить в церковь учеников в праздничные и воскресные дни. Еще в 1807 году училищный комитет Харьковского университета предписал, чтобы ученики в каждое воскресенье, в праздники и табельные дни заблаговременно собирались "в училище". Там учителя должны были дать им наставления в правилах богопочитания, поведения, опрятности и т. п.

Затем в сопровождении их ученики отправлялись в храм для слушания литургии. Учителя без различия исповедания по очереди исполняли эту обязанность. Домовой церкви в Полтавской гимназии тогда не было, она считалась в приходе церкви Сретения Господня; впрочем, вероятно в виду большого удобства, ученики исповедовались и приобщались Св. Таин и в Покровской церкви богоугодного заведения; так было в 1831 году ²⁾.

Не прошло еще года после открытия Полтавской гимназии, между тем в стенах ее начали разыгрываться сцены борьбы и столкновений между директором ее И. Д. Огневым и учителями. Начались эти столкновения в 1809 году с учителем естественной истории Ф. Ф. Каруновским. Вскоре по прибытии в Полтаву Каруновский вступил в неприязненные отношение к директору Огневу; его он изобличал в неправде, считал виновником неустройств в Полтавской

¹⁾ 1831 г. № 22 от совета института; 1832 г. дело № 2 формулярные списки; отчет о состоянии Полт. гимназии за 1831-1832 академии, г. стр. 65.

²⁾ Арх. Полтавской гимназии 1809 г. дело № 30; ведомость о состоянии Полтавской гимназии за 1831 г. (без №-ра), 1831 г. № 678.

— 249 —

гимназии, обвинял также в том, что директор не ревизовал со старшими учителями денежных сумм, принадлежащих гимназии, как это требовалось уставом, не созывал на педагогические собрания учителей и т. п. Директор Огнев в свою очередь доносил училищному комитету Харьковского университета, что учитель Каруновский потерял границы всякой благопристойности и здравого рассудка и служит ныне одним только посрамлением своему званию "Дух буянства", по словам Огнева, "поддерживался в нем излишним употреблением горячих напитков". Однажды директор в стенах гимназии один на один стал упрекать Карановского в том, что он, являясь на уроки, употребляет "горячие напитки". Обиженный, Каруновский набросился было на директора Огнева; конфликт, однако, прервал вошедший служитель.

Некоторые учителя сослуживцы Каруновского подали в свою очередь прошение на имя директора Огнева; в нем они просили "принять начальнические меры к отвращению зла, в противном случае грозили беспокоить высшее начальство о перемащении их в другие гимназии". Прошение это также было послано в училищный комитет Харьковского университета. Училищный комитет должен был назначить визитатором профессора Шумлянского для расследования этого дела. По его донесению, для восстановления спокойствия в Полтавской гимназии иного средства не было как перевести Каруновского, о чем и сам он хлопотал, в другую гимназию; он и был перемещен в Новгород-Северскую гимназию тоже старшим учителем и с тем же содержанием.

Из документов видно, что Каруновский происходил из дворян Полтавской губернии. Образование получил он в Переяславской семинарии и Педагогическом институте. По окончании его, ему предстояла поездка за границу, чтобы потом занять место адъюнкта. Просьбы старухи матери, потерявшей пять сыновей, убитыми на войне, и трех дочерей — были причиной, почему Каруновский согласился принять предложение быть учителем в Полтавской гимназии. Он имел небольшое поместье в Лубенском уезде в с. Чирковке и 40 душ крестьян. Находясь в Полтавской гимназии, Каруновский продолжал интересоваться наукой, написал сочинение по минералогии, вел заметки о реках, песках, лесах, плодородии почвы в Полтавской губернии.

— 250 —

После перевода Каруновского Полтавская гимназия некоторое время оставалось без преподавателя естественной истории ¹⁾.

Вообще в этот ранний период Полтавской гимназии учителя сменялись довольно часто: в продолжении 23 лет их сменилось около двадцати, считая в том числе и о. законоучителей.

Считаю не лишним при случае указать на то, что о некоторых преподавателях нет никаких данных в архиве Полтавской гимназии ни о времени их назначения, ни ухода из нее; отчества даже некоторых из них не могут быть восстановлены, не говоря уже об образовании, происхождении и т. п.

Первым законоучителем Полтавской гимназии был протоиерей Димитрий Стефановский, настоятель Сретенской церкви, назначенный в эту должность епископом Полтавским и Переяславским Феофаном. За уроки во 2 и 3 класс законоучитель тогда получал 75 р. в год ²⁾. Второй законоучитель протоиерей Стефан Фидровский умер в 1813 г.

С разрешения училищного комитета Харьковского университета директор Полтавской гимназии Огнев отнесся к Полтавскому епископу Анатолию о назначении преемника ему. Имелся в виду переведенный из Лубен протоиерей Самойлович; но он отказался, ссылаясь на невозможность совместить свои обязанности по духовному ведомству с должностью законоучителя. Тогда обратились к священнику Сретенской церкви о. Слатинскому. В письме к нему директор Огнев так излагал обязанности законоучителя: "учитель Закона Божия преподает однажды в неделю в четвертом классе два часа сокращение богословие, которое должно быть изложено или написано на латинском язык, а объяснено на российском, при переводе с латинского. Сверх сего, в каждый воскресный день от 8-9 часов утра законоучитель читает объяснение Евангелия всем ученикам гимназии и поветового училища. Жалованья учителю Закона Божие положено 75 р. в год". Священник Статинский, однако, отказался, ссылаясь на недостаток сил и неимение опыта. Директор Огнев обратился тогда к священнику Рождество-Богородицкой

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1809 г. Дело № 57 о переводе учителя Каруновского

²⁾ 1808 г. №№ 205, 394 и друг.

— 251 —

церкви о. Дмитрию Ширмовскому, который наконец, согласился быть законоучителем гимназии. В 1814 году в сентябре было послано о нем представление в училищный комитет Харьковского университета; но комитета медлил почему то ответом до 1815 года. ¹⁾

Четвертый и последний законоучитель Полтавской гимназии в рассматриваемый период священник Иоанн Сребницкий также получил образование в Полтавской духовной семинарии. Был священником соборной церкви и вместе проповедником; Епископом Полтавским Георгием назначен законоучителем в 1829 году. В м. Беликах, Кобелякского уезда, имел усадьбу и 30 десятин пахотной и сенокосной земли ²⁾.

Старейшие учителя Полтавской гимназии истории, географии и статистики Алексей Семенович Рожественский, математики и физики Филипп Иванович Ефремов, философии и словесности Павел Сочава и естественной истории Михаил Исаакиевич Спаский вышли из духовного звания; первые трое получили высшее образование в петербургском педагогическом институте; Спаский в Харьковском университете, где состоял казеннокоштным стипендиатом. Рожественский в 1831 году перемещен был в слободско-украинскую (Харьковскую) гимназии. Он сначала заведовал некоторое время существовавшим при Полтавской гимназии книжным магазином; после перемещения на него сделан был начет в 199 р. 54 к., который Рожественский пополнил. Павел Сочава был в Полтавской гимназии учителем не долго: на службе он заболел чахоткой, от которой и умер в октябре 1814 г. Директор Огнев в донесении Харьковскому университету выражал сожаление по поводу смерти Сочавы ³⁾.

Спаский, учитель естественной истории, заступавший место Каруновского, пробыл учителем в Полтавской гимназии около 14 лет; с конца 1822 года Спаский начал серьезно хворать ⁴⁾; оправившись несколько от болезни (желтяница), Спаский в мае 1823 года снова занялся преподаванием. Умер он 34 лет скоропостижно в декабре 1824 года. После него остались жена и шестеро малолетних детей без

¹⁾ 1813, 1814 и 1815 г.г. Дело о болезни и кончине законоучителя Ст. Фидровского.

²⁾ Послужной список о. И. Сребницкого за 1831 и 1832 г.г.

³⁾ 1814 г. 30 окт. № 761 в учил. комитет Харьк. унив.

⁴⁾ 1822 г. донесение в учил. комитет Харьк. унив.

— 252 —

всяких средств. А. С. Рожественский израсходовал собственные 100 р. на погребение Спаского ¹⁾.

Учителя новых языков, первые с основания Полтавской гимназии, — Самуил Егорович Вельцын и Варфоломей Бюте были лица широко образованные, особенно Вельцын. Уроженец г. Риги, он изучал сначала медицину в Петербурге в хирургическом институте, потом за границей в университетах Иенском, Геттингенском и Вюрцбургском; путешествовал по Швейцарии и Италии. С 1797 года поселившись в Париже, занимался естественными науками, химией, новыми языками, а также переводами с английского и немецкого языков. Там он завел школу для детей. Вернувшись в Россию, он преподавал французский язык в одном из училищ Петербурга, потом был учителем новых языков в Вологодской гимназии. На открытии Полтавской гимназии, как указывалось уже в своем месте, он сказал речь. Бюте учился в первом кадетском корпусе и в Екатерининском институте в Петербурге. Из письма покровительствовавшего Бюте И. И. Мартынова видно, что Бюте имел степень бакалавра Парижского университета ²⁾. Он был смотрителем гимназического пансиона и преподавал французский язык во 2-м классе гимназии. В 1809 году Бюте переведен был в Харьковскую гимназию. Попечитель гр. Потоцкий писал: "усматривая из поступков и письменных отзывов (каких не указано) учителя французского языка Бюте, что дальнейшее пребывание его в гимназии и пансионе не полезно и согласно желанию Бюте он предложил ему перейти в Харьковскую гимназию" ³⁾.

Учитель рисования Димитрий Михайлович Сплитстессер был иностранец (прусак) по происхождению. Образование получил в Харьковском университете. Наряду с другими учителями после ревизии Полтавской гимназии пр. Артемовскаго-Гулака в 1830 году получил благодарность за хорошую постановку рисования. В Полтаве Сплитстессер не дурно устроился: приобрел дом, женился, вместе с женой и тещей завел пансион для девочек.

¹⁾ Рапорт Рожественского директору Огневу 16 января 1825 г. и 1825 г. № 400; 1825 г. № 51 в учил. комитет о возвращении 100 р. Рожественскому.

²⁾ 1808 г. СПБ. № 409 письмо Мартынова. И. И. Мартынов известный переводчик греческих классиков, правитель дел в Мин. Нар. Пр. Историческ. обзор деятельн. Мин. Нар. Пр. стр. 40.

³⁾ 1809 г. № 265.

— 253 —

Новый учитель иностранных языков Феодор Кнейпер получил образование в немецких университетах и имел степень доктора философии. В ведомости о состоянии Полтавской гимназии за 1810 год в графе поведение и прилежание написано: "не рекомендуется". В августе 1814 распоряжением училищного комитета Харьковского университета Кнейпер был уволен от должности учителя Полтавской гимназии; самый аттестат вручен был ему через полицию ¹⁾. Учитель латинского языка, мифологии и древностей Станислав Венедиктович Квятковский, поляк по происхождению, не имел аттестата об окончании какого-либо высшего учебного заведения. О странных выходках его на переводных испытаниях в 1814 г. указывалось уже. В 1820 году он переведен был учителем в Воронежскую гимназию. Известие о переводе так сильно повлияло на Квятковского, что он серьезно заболел в своем холодном домике, купленном им в 1814 г. за 650 р. ассигнациями. Квятковский оказался в таком бедственном состоянии, что не имел средств выехать в Воронеж. По его просьбе, на лечение ему было выдано 13 р. 27 к. Умер Квятковский в богоугодном заведении; перед кончиной он перешел в православие. Имущество его и книги для пополнения казенных сумм, издержанных на погребение и неудовлетворение некоторых претензий частных лиц, — продано было полицией с публичных торгов за 150 р. 67 к. ²⁾

О преемнике Сочавы учителе философии и словесности Петре Черкасове (1814-1823 г.) известно лишь то, что он переведен был учителем в Екатеринославскую гимназию в 1823 г. ³⁾.

Его заместитель казеннокоштный студент Харьковского университета (1823-1824) Василий Яковлевич Карпенков вскоре заболел. По освидетельствовании его врачебной управой (Карпенков страдал отдышкой и кровохарканием), он признан был больным. Карпенков, кроме того, страдал иппохондрией ⁴⁾.

Преподаватель философских и политических наук Яков Павлович Ростовцев (1814-1820) происходил из мещан; учился в Харьковском университете, но аттеста-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1814 г. №№ 744 и 3943.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1826 г. №№ 134, 476. Ведом. о Полт. гимн. за 1813 г. № 99.

³⁾ Из записки об училищах Полт. губ. за 1823 г. и № 18 дело о перев. Черкасова.

⁴⁾ 1823 № 8 о болезни и освид. учителя Карпенкова.

— 254 —

та об окончании его почему-то не получил. В 1820 году переведенный в Киевскую гимназию, Ростовцев подал в училищный комитет Харьковского университета прошение об оставлении его в Полтавской гимназии, но в этом ему было отказано ¹⁾.

На его место переведен был из Киевской гимназии Иосиф Сишрович. Он считался не надежного поведения и о нем училищный комитет Харьковского университета требовал доставлять сведение каждую треть года. Сигирович сначала хотел было подать в отставку, так ему не хотелось ехать из Киева в Полтаву. Назначенный учителем Полтавской гимназии в январе, он только в мае 1820 г. явился в Полтаву. Сигирович представил аттестат от военно-сиротского отделения Киевской гимназии, в котором говорилось, что Сигирович в благодарность за данное ему правительством воспитание в педагогическом петербургском институте без всякой платы в течении двух лет обучал воспитанников истории и географии, при чем усердием и даром ясного изложения довел учеников до желаемой степени познания, а кротостью обращения поселил к себе привязанность и почтение. Аттестат подписан был попечителем военно-сиротского отделение генерал-майором Орловым. Когда и почему Сигирович оставил Полтавскую гимназию, нет никаких указаний в документах ²⁾.

Вместо умершого в 1820 году Квятковского учителем латинского языка назначен был Гавриил Максимович Сорочинский (1820-1827), происходивший из дворян. Образование он получил в Киевской духовной академии и Московском университете. По занятии в 1812 году французами Москвы, перешел в Харьковский университет, который и окончил со степенью кандидата. Сорочинский страдал алкоголизмом. Изданный еще в 1814 году циркуляр мин. нар. пр. гр. Разумовского против пьянства учителей ³⁾, очевидно, мало интересовал Сорочинского. С. Л. Геевский, бывший ученик Сорочинского, в своей автобиографии довольно картинно описывает домашнюю обстановку его. Сорочинский отлич-

¹⁾ Ведомость о состоянии Полт. гимназии за 1814 г. № 127; 1820 г. №№ 26, 282 о переводе в Киев Ростовцева.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1820 г. 29 февр. и мая рапорты Сигировича; № 560 донесение о прибытии Сигировича.

³⁾ Сборн. распоряж. по мин. Нар. Пр. т. 1 стр. 232.

— 255 —

но знал свой предмет. Часто одна фраза служила ему "прицепкой" проговорить целый час и вызвать из гробницы и катакомб Виргилиев, Горациев, Ювеналов, Тибулов, тем не менее ученики не только ничего не понимали, но и незнали склонений и спряжений ¹⁾. Частые пропуски Сорочинским уроков в 1823 году повели к тому, что его стал самолично навещать в квартире директор Огнев; руки у Сорочинского тряслись; он мог писать только придерживая одну руку другой. Однажды, директор Огнев с полицейским чиновником и поветовым штаб лекарем явились в квартиру Сорочинского для освидетельствования в 11 часов утра и нашли его еще спящим. Но и такая мера не исправила Сорочинского, равно как и ревизия Полтавской гимназии профессора Камлишинского, обнаружившая полное назнание учениками латинского языка. В 1827 году училищный комитет Харьковского университета уволил Сорочинского от службы ²⁾.

Учитель новых языков Ф. И. Целлариус, заместитель Кнейпера, происходил из австрийских дворян; кончил нейштадтский кадетский корпус; участвовал в походе 1792 года против французов и дослужился чина штаб-ротмистра. По прибитии в Россию, жил некоторое время в г. Кременчуге (Полт, губ.); в 1813 г. держал экзамен при Полтавской гимназии на право преподавать новые языки.

Кнейпер, производивший ему экзамен, писал о его результате директору Огневу, что "Целлариус не только знает основания языков французского и немецкого, но и их красоту и силу". На звание учителя гимназии Целлариус выдержал экзамен при Харьковском университете. С 1826 года, в виду разделения немецкого и французского языков, он преподавал один только немецкий язык. Целлариус имел большую семью и материальное положение его было не завидно. В 1827 году полтавский мещанин Иван Носов подал на него жалобу за неуплату долга (более 170 р.). В 1831 году летом в Полтаве свирепствовала холера. О. И. назначен был генерал-губернатором помощником попечителя второй части "для пресечения эпидемии". Самоотверженно посещая больных холерой, как в частных домах, так и в больнице, О. И. заразился сам и проболев около 12

¹⁾ Киевская Старина 1893 г. 10. стр. 110.

²⁾ 1823 г. Дело № 30 м 1827 г. №№ 624 и 1758.

— 256 —

часов умер (18 июля 1831 г.). Семья Целлариуса осталась без всяких средств ¹⁾.

На вакантное место учителя словесности после того, как Карпенков должен был оставить службу по болезни, назначен был Иван Григорьевич Бутков. Он происходил из войсковых обывателей, учился сначала в Острогожском училище, потом в Воронежской гимназии, два раза прошел курс в Харьковском университете и по окончании его в 1823 году назначен был учителем истории в Полтавское уездное училище, откуда через год перемещен учителем словесности в Полтавскую гимназию. Заведовал ученической библиотекой и книжным магазином при Полтавской гимназии. По сообщению его ученика С. Л. Геевского, это был прекрасный преподаватель. Кроме гимназии он имел уроки русского языка и словесности в Полтавском институте благородных девиц. Бутков не раз получал благодарность от училищного комитета Харьковского университета за хорошую постановку преподавания ²⁾.

После скоропостижно скончавшегося М. И. Спаского, учителем естественных наук и физики назначен был Павел Иванович Иваницкий, перемещенный из Орловской гимназии. Сын протоиерея, он прошел курс Белгородской духовной семинарии, Харьковского коллегиума и университета. Владел 20 душами крестьян и 150 десятин. земли в Харьковской губернии. Прекрасно знал свой предмет. Уже указывалось с каким восторгом отзывался о нем ученик его С. Л. Геевский. После преобразования Полтавской гимназии в 1831 году из четырех в семиклассную по уставу 1828 года Иваницкий назначен был инспектором и получил знак отличия за беспорочную службу ³⁾.

В 1826 году назначен был особый преподаватель французского языка Альфонс Осипович Крупье. Он происхо-

¹⁾ 1831 г. От Полтавского губернатора о + Целлариуса; № 1285 того же года донесение в Уч. комитет Харьк. унив. Ф. И. Целлариус должен был получить наследство, оставшееся после родственника Фр. Беккера, жившого в гер. Нассауском. Потомки Ф. И. не получили этого наследства до сих пор. 1831 г. № 2201 (о вызове Целлариуса для вручения наследства).

²⁾ Истор. записка по Полт. дирекций за 1824 г. послужн. списки за 1829 г. и 1831 г. 1830 г. № 4227 из учил. ком. Харьк. унив. по поводу ревизии пр. Артемовского.

³⁾ 1825 г. № 122 о перемещении из Орл. г. Иваницкого. Историч. записки о Полт. г. за 1831 г. послужн. список за 1831 г. № 1568 о награжд. знак. отличия.

— 257 —

дил из военнопленных французов и записан был в мещане гор. Дерпта. Учился в каком-то лицее, но курса не окончил. Переведенный из Псковской гимназии, Крупье в своем прошении писал, что осенние непогоды и крайне бедное состояние не дозволили ему взять с собой ни вещей, ни семейства; жена и дети не имели средств доехать до Полтавы. С разрешения министра, Крупье было выдано пособие в 200 р. ¹⁾

Об учителях латинского языка П. Ф. Тиссаревском и Алексее Барташевиче нет никаких данных; в документах упоминаются лишь имена; последнего — Барташевича — даже отчество неизвестно. Об учителях: латинского языка Иване Ивановиче Вислоцком, истории и географии Иване Ивановиче Боровиковском, математики Якове Афанасьевиче Березницком и немецкого языка Андрее Ивановиче Рогалла — речь будет впереди, так деятельность их всецело относится к Полтавской гимназии, преобразованной по уставу 1828 г., 27 сентября 1831 г., из четырех в семиклассную.

ГЛАВА VI.

В рассматриваемый период Полтавскую гимназию не раз посещали попечители Харьковского учебного округа и специально назначаемые визитаторы или ревизоры из профессоров университета, от которого непосредственно зависела тогда Полтавская гимназия, но данные об этих посещениях весьма скудны, отрывочны и часто случайны. Так, в 1809 году для расследования дела учителя Каруновского училищный комитет Харьковского университета назначил визитатором профессора Шумлянского ²⁾.

В 1810 году, в октябре, Полтавскую гимназию посетил и ее осматривал, а также посещал уроки учителей попечитель граф Северин Осипович Потоцкий ³⁾. Несколько более известно о посещении Полтавской гимназии в 1818 году преемником его, попечителем Захарием Яковлевичем Карнеевым (1817-1822 г.) Он "с удовольствием видел весьма похвальные успехи некоторых учеников". По его распо-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. Послужной список Крупье 1831 г.; а также 1826 г. 11-го ноября прошение Крупье; 1826 г. №№ 1016 и 622 разр. выдать 200 р.

²⁾ Арх. Полт. гимназии 1809 г. № 1312.

³⁾ Ведомости учителей 1810 г.

— 258 —

ряжению награждены были книгами и похвальными листами ученики 4-го класса: Трощинский Иларион и Шкларевич Александр; 3 класса Барановский Виктор и Яковлев Иван: 2 класса Кирилов Виктор, книгами награждены были ученики 1 класса: Дементьев Николай, Жданович Кассиань и Гайдуков Василий.

Трощинский получил в награду речи Цицерона, Шкларевич российскую грамматику Могилевского, Барановский и Яковлев тоже речи Цицерона, Дементьев, Жданович и Гайдукове — De officus. Книги и похвальные листы розданы были директором Ив. Дмитр. Огневым в торжественном собрании ¹⁾. В 1823 году Полтавскую гимназию посетил новый попечитель Харьковского округа Егор Васильевич Карнеев (1822-1830). При нем ученики в каждом классе спрашиваемы были по предметам, которые преподавались (а по каким не указано) ²⁾.

В 1825 году, в июне, в качестве визитатора (ревизора) Полтавскую гимназию осматривал профессор Харьковского университета Василий Сергеевич Камлишинский. Директор Огнев обратил внимание визитатора на учителя латинского языка Сорочинского, который "от пьянственной жизни" потерял здоровье, а ученики его обнаружили крайне слабые успехи в латинском языке ³⁾. В 1830 году по поручению Совета Харьковского университета Полтавскую гимназию ревизовал профессор Артемовский-Гулак. За усердное исполнение обязанностей от имени училищного комитета Харьковского университета объявлена была тогда благодарность директору гимназии Огневу и учителям Ефремову, Барташевичу, Буткову, Иваницкому и Сплитстессеру ⁴⁾.

Особенно строгую ревизию Полтавской гимназии произвел в 1831 году тот же профессор Артемовский-Гулак. Потребовав ведомости учителей с отметками об успехах учеников и относительно пройденного по каждому предмету, он, соображаясь с теми данными, произвел ученикам своего рода экзамен. При чем оказалось, что отметки, поставленные учителями в ведомостях, совершенно почти совпадали с ответами, данными учениками. Только по француз-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1818 г. Цело № 47 листы 26 и 27.

²⁾ Из историч, записки Полтавск. дирекций за 1823 г.

³⁾ Арх. Полт. гимн. 1827 г. № 624. Дело об увольн. учителя Сорочинского.

⁴⁾ 1830 г. № 4227.

— 259 —

скому и немецкому языкам ответы учеников разнились с отметками, поставленными в ведомостях.

Это поставлено было в вину учителям новых языков, немецкого — Целлариусу и французского — Крупье; от имени Совета Харьковского университета им объявлено было после ревизии замечание "за слабое старание в преподавании своих предметов" ¹⁾.

Около 1-го марта 1808 года начал функционировать при Полтавской гимназии книжный магазин. Цель его учреждения состояла в том, чтобы снабжать книгами учеников гимназии, а также книжные магазины, существовавшие при поветовых училищах Полтавской губернии. Заведывание книжным магазином при гимназии возлагалось обыкновенно на одного из учителей. Так, им последовательно в рассматриваемый период существования Полтавской гимназии заведывали Рожественский, Целлариус, Бутков. Магазин снабжался книгами от Главного Правления Училищ и из книжного магазина Харьковского университета.

Впоследствии министерство народного просвещения издало правила, в силу которых книги от департамента министерства непосредственно могли выписывать только губернские дирекции, а не уездные училища. Обыкновенно департамент министерства просвещения делал только первое издание учебной книги, которую рассылал в учебные заведения, а потом университет, при котором имелась типография, отпечатывал требуемое количество экземпляров каждой книги для своего округа. За пересылку книг департамент взимал 3%, при этом он не брал на себя доставку глобусов, а равно вещей и пособий подверженных ломке ²⁾. Доставка книг в то время, при отсутствии удобных путей сообщения, совершалась крайне медленно. В 1809 году Главное Правление Училищ выдало билет на имя крестьянина Поликарпа Аникина, который от подрядчика Лысова должен был доставить книги на имя директора училищ Полтавской губернии. Билет выдан был 15 февраля, а книги крестьянином Аникиным доставлены в Полтаву 22 апреля. Пересылаемые через Аникина книги и разные учебные пособия уложены

¹⁾ 1831 г. № 1410 из училищн. комитета Харьковск. университета.

²⁾ Арх. Полт. гимназии 1814 г. № 161 на имя смотрителя Полт. Уездного Учил. 1831 г. № 347.

— 260 —

были в 19 ящиках и весили 87 пудов 10 фунтов; самая доставка до Полтавы дирекции обошлась 68 р. 12 ½ к. (около 80 к. пуд).

В 1811 году директор Огнев писал в Главное Правление Училищ, что в доставленных через подрядчика Лысова книгах не оказалось третьего тома Библии, а вместо него, под той же подписью прислан второй том, в сочинениях Лапласа вместо четвертого и пятого томов оказались тома второй и третий; во всемирном атласе не оказалось карты Швеции, Норвегии и Даний ¹⁾. В 1814 году директор Огнев писал бухгалтеру Харьковского университета Хвостову, что недоимка Полтавской гимназии за присланные от университета книги составляют 1582 р. ²⁾. Долг не мог быть уплачен по той причини, как объяснял директор, что вырученные деньги за проданные книги ушли в уплату за переплет книг, присланных из Главного Правления Училищ.

К 1 января 1825 года в книжном магазини числилось книг на сумму 2755 р. 59 к., между тем как долг за книги составлял всего 765 р. Правление Харьковского университета, обыкновенно, требовало, чтобы наперед составляема была смета о том, на какую сумму должно полтавской дирекции выслать книг и учебных пособий перед началом учебного года ³⁾. О том, что учебные книги приобретались иногда и у случайных заезжих продавцов, мною указано уже было. В 1831 году приход по книжному магазину достиг 6823 р. 46 к., а расход 3295 р. 71 к. ⁴⁾.

Из списка, составленного заведывавшим книжным магазином учителем Бутковым видно, что в 1831 году в магазине находилось 739 экземпляров разных книг, на сумму 1010 р. 90 к. В том же 1831 г. за книги, присланные из департамента министерства, в Правление Харьковского университета выслано было 1800 р., а за книги, присланные от самого университета — 200 р., при чем долга к 1 января 1831 г. оставалось: за департаментские книги 37 р., а за университетские 4 р. 74 ½ к. ⁵⁾.

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1809 г. № 28 и 1811 г. № 298.

²⁾ 1814 г. № 289.

³⁾ 1824 г. № 979.

⁴⁾ О приходе и расходе денежн. сумм на 1831 г.

⁵⁾ 1831 г. № 733.

— 261 —

В среднем, надо полагать, продажа книг из книжного магазина при Полтавской гимназии простиралась на сумму до 1000 р. в год ¹⁾.

Расплата за приобретенные книги велась на ассигнации — 5, 50 и 100 рублевого достоинства.

Денежные суммы Полтавской гимназии разделялись на штатные и не штатные. Первые отпускались из полтавского поветового (уездного) казначейства, сверхштатные из городской думы или Приказа общественного призрения. Приращение сумм происходило на счет остатков от расходов, произведенных в течение года ²⁾. Суммы, принадлежащие гимназии, равно и государственные бумаги государственного заемного банка, в которые обращалась часть сумм, хранились в кладовой поветового казначейства в гимназическом сундуке ³⁾. По проекту, выработанному князем Куракиным, на содержание Полтавской гимназии из городских доходов должно было быть отделяемо 5500 р. Но когда в 1804 году утверждены были устав и штаты гимназий, то штатная сумма стала отпускаться из казначейства, суммы же, ассигнуемые на содержание гимназии из городских доходов, или Приказов общественного призрение получали другое назначение, — именно предназначались на строение училищ и другие нужды учебных заведений ⁴⁾.

В самом начале возникло недоразумение на счет того, какая сумма была отпущена на Полтавскую гимназию из полтавского казначейства. В 1807 году по сведениям, бывшим в распоряжении полтавской казенной палаты, всех сумм было отпущено 8883 р. 33 ⅓ коп., которые слагались из 5383 р. и добавочных к ним 3500 р. Между тем, бывший директор училищ Полтавской губернии Дрозд Бонячевский в донесении своем училищному комитету Харьковского университета умолчал о получении им добавочных 3500 р. На это обратила внимание экспедиция для ревизии государственных счетов и полтавской дирекции последовал

¹⁾ Рапорты Буткова: в 1829 г. продано книг на 1043 р. 98 к., в 1838 г. на 1156 р. 79 к. в 1831 г. на 872 р. 76 к. за более ранние годы трудно сделать подсчет, вследствие крайней отрывочности и даже по отсутствию данных.

²⁾ Из историч. записки о Полт. гимн. за 1831 г.

³⁾ Засед. Педагогич. Совета 1831 г. 4 февр.

⁴⁾ Выписка из представл. в Училищн. комитет Харьк. унив. 1808 г. от 18 февр.

— 262 —

запрос. Директор Огнев ответил, что правившим должность директора училищ Полтавской губернии Зозулиным и им получено на содержание гимназии 5650 р. Что же касалось 3500 р. "то ни из каких книг дирекции полтавской не видно, чтобы они были приняты" ¹⁾.

По уставу 1804 года заведывание суммами, принадлежащими гимназии, поручалось сначала исключительно директору, который в конце полугода, равно и по истечении года, счета о приходе и расходе сумм отсылал в университета ²⁾. В виду того, что в некоторых гимназиях в суммах оказались недочеты, последовало распоряжение Главного Правление Училищ 1) чтобы директора, приняв училищные суммы, следующие на содержание и выручаемые продажею учебных книг, немедленно вносили их в училище для хранения в назначенном для того сундуке. 2) В гимназии четыре старших учителя, не входя в распоряжение сумм, обязаны были хранить их вместе с директорами за своими печатями и ежемесячно свидетельствовать приход и расход. 3) Означенные четыре учителя утверждали совместно с директором своею подписью годовые отчеты, а также подписывали донесение в Главное Правление Училищ о присылке учебных книг и пособий ³⁾.

Директор мог по собственному усмотрению произвести издержки только по статьям, указанным в штате училища, в других случаях он обязан был испрашивать разрешение высшего начальства. При ревизии сумм производился осмотр разных учебных пособий, книг, дров, также ремонт домов и вообще всего имущества училища; свидетельствовавшие всякий раз должны были изготовлять журнал, который за своею подписью представляли высшему начальству на его усмотрение ⁴⁾.

Такого рода ревизии или освидетельствование сумм директором совместно с учителями давали повод к недорузумениям, служили причиной возникновения взаимных неудовольствий, что не ускользнуло от внимания окружного начальства. На это обратил внимание во время ревизии Харьковского учебного округа попечитель его З. Я. Карнеев. В 1818 году училищный комитет Харьковского университета

¹⁾ 1810 г. Арх. Полт. гимн. №№ 374 и 770.

²⁾ Устав 1804 г. § 169.

³⁾ 1807 г. Сборы, распоряж. по Мин. Нар. Пр. том 1, 145-147.

⁴⁾ 1808 г. Сборник распоряж. т. 1, 162.

— 263 —

от имени попечителя округа издал такого рода правила: директор непременно должен был давать на рассмотрение старшим учителям приходные и расходные книги; но учителя не могли входить "в разбор и суждение" о сделанном расходе, так как право на то предоставлено было училищному комитету и высшему начальству; учителя лишь по книгам могли узнавать сколько должно быть гимназических сумм в наличности и в билетах; учителя ни в каком случае не могли уклонятся от освидетельствования сумм, равно и от подписи ведомостей и журналов; учителя должны были обозначать, что по сличении приходных и расходных книг показанный остаток оказался верным.

При подписке самих ведомостей учителя должны были указывать и на сомнение, если оно у них возникало; в случае неподписания ведомости кем-либо из старших учителей за болезнью, директор должен был представлять рапорт с ведомостью за подписью старших учителей, что такой-то действительно болен и при освидетельствовании сумм присутствовать не мог ¹⁾.

В 1816 году директор гимназии И. Д. Огнев и старшие учителя Полтавской гимназии ревизуя суммы, принадлежавшие гимназии, заметили вырезку из шнурованной книги трех листов и вклейку вместо них других; оказалось, что то сделано было письмоводителем Белавиным. Но так как он не имел у себя на руках никаких денежных сумм, то училищный комитет Харьковского университета сделал заключение, что Белавин произвел вырезку по неосторожности и дело о проступки его по службе направил в полтавскую палату уголовного суда. Дело о Белавине окончилось только в 1820 году удалением его из гимназии ²⁾.

Его заместитель Коробка через шесть месяцев после поступления на службу самовольно взял свой формуляр и другие дела и скрылся.

Мотивом для бегства послужила ничтожность получаемого содержания (200 руб. в год) и невозможность существования с семьей ³⁾.

В 1831 году бежал в г. Кобеляки письмоводитель Генбачев, бросив в беспорядке дела. По просьбе директо-

¹⁾ Арх. Полтав. гимн. 1818 г. дело № 47. "О пререканиях между директором и учителями по поводу освидетельствования казенных денежных сумм".

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1816 г. Дело № 81 и 1820 г. № 1383.

³⁾ 1820 г. № 1157.

— 264 —

ра Полтавской гимназии князя Цертелева полтавский губернатор предписал без всяких отговорок, под полицейским надзором препроводить в Полтаву Генбачева. Но Кобелякский земский суд уведомил, что Генбачев серьезно болен. В рапорте своем Генбачев объяснял свое бегство невозможностью справиться со множеством вступающих в полтавскую дирекцию дел ¹).

Когда в ведомости за декабрь 1828 года по ошибке не показана была сумма 27 р. 91 к., выданная письмоводителю Витавскому, то училищный комитет Харьковского университета нашел, что ошибку нельзя исправить, так как ведомость "пошла по начальству", а потому 27 р. 91 к. должны быть пополнены на счет виновного.

В 1829 году последовало распоряжение министра народного просвещение о том, чтобы к 15 ноября каждого года ему присылался краткий годовой отчет о денежных суммах для представлений государю ²⁾.

Полтавская гимназия начала фукционировать с крайне незначительными средствами. К 1 марта 1808 года в кассе гимназической находилось 5459 р. 93 к. ³⁾ А к концу следующего, 1809 года, средства гимназии падают до 3191 р. 27 к. ⁴⁾ С 1810 года, однако, заметен постоянный прирост сумм. В течение этого года израсходовано было более семи тысяч рублей (по подсчету 7667 р. 24 к.), и все таки к концу года получился остаток сумм в количестве около пяти тысяч рублей (4710 р. с копейками) ⁵⁾.

В то время свободные суммы в размере более 500 рублей отсылаемы были или в государственный заемный банк, или в Приказ общественного призрение для приращения процентов. В 1817 году отослано было в государственный заемный банк 3000 рублей для приращения процентов; в 1820 году 8500 р., в 1821 году 2500 р., в 1823 г. 1000 р., в 1824 и 1825 годах по 500 р., в 1826 году 700 р., в 1827 г. 900 р., в 1828 и 1831 г. по 600 р. В 1822 году в полтавском Приказе общественного призрение хранилось 11 тысяч рублей, отданных с тою же

¹⁾ 1831 г. № 10141 и 1832 г. № 1614.

²⁾ Арх. Полт. гимн. 1829 г. №№ 1455, 2162, 3659.

³⁾ В училищный комитет Харьк. унив. 1808 г. № 94.

⁴⁾ Из донес. проф. Шумлянскому, 1809 г. без нумера.

⁵⁾ Ведомость о свидетельствованы сумм за 1810 г.

— 265 —

целью ¹⁾. К концу рассматриваемого периода сумм, принадлежавших Полтавской гимназии, находилось в билетах государственного заемного банка 18300 р. К 1 января 1832 года Полтавская гимназия располагала всего 24100 р. ²⁾

Кроме указанных денежных сумм, отпускаемых от казны и из городских доходов, Полтавская гимназия располагала еще суммами, жертвуемыми частными лицами.

Издавая предварительные правила относительно просвещения в 1803 году, правительство рассчитывало на патриотические приношения и пожертвования граждан при устройстве училище ³⁾. В 1810 году министр народного просвещения предписал представлять ему о важных пожертвованиях немедленно, а о малых по прошествии каждой трети года для того, чтобы доводить до сведения Его Величества о всяких пожертвованиях ⁴⁾.

С течением времени министерство просвещения сознало, что отпускаемые от казны суммы недостаточны для содержания училищ. Чтобы привлечь частных лиц к пожертвованиям на пользу просвещения, министр вошел с докладом в комитет министров "о наградах для благотворителей училищ", в котором предлагал печатать обо всех благотворителях в ведомостях обеих столиц, с обозначением их пожертвований; в училищах должны быть заведены прошнурованные книги в лучшем сафьянном переплете с золотым обрезом для вписывания всех вообще благотворителей и их пожертвований. Кто жертвовал деньгами или вещами не менее как на 1000 р., то таких министр предлагал называть почетными благотворителями и на доске, сделанной под черный мрамор, выставлять в училищной зале, написав имя, отчество и чин благотворителя. Кто жертвовал 3000 р. и более, кроме указанных почестей, портрет благотворителя должен быть выставлен в училищном зале; если пожертвование превышало 5000 р., то министр испрашивал высочайший рескрипт на имя жертвователя ⁵⁾.

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1817 г. дело № 46 1820 г. ведомость о приходе и расходе за январь, 1822 г. дело № 35, 1823 г. № 382, 1825 г. ведомость о суммах на % в заемн. банке.

²⁾ Ведомости о освидетельствовании сумм за 1831 г. и ведомость о сост. учебных заведений за майскую треть 1836 г. № 78.

³⁾ § 48 предварит. правил в сборн. постановл. т. 1, стр. 21.

⁴⁾ Сборн. распоряж. т. 1, стр. 172.

⁵⁾ Сборн. постановл. т. 1-й, 1816 г., стр. 781-785; Шмидт по Ж. М. Н. Пр. кн. 4, стр. 100.

— 266 —

В Полтавской гимназии пожертвование деньгами поступали от родителей обыкновенно при определении ими детей в нее и были незначительны по размерам — от 5 до 25 р. ассигнациями. Двадцать пять рублей пожертвовал в 1827 г. хорольский помещик Ф. Хильчевский. Управлявший делами гимназии за отсутствием директора Огнева учитель математики Ефремов в 1828 году от родителей при определении их детей собрал 58 рублей ассигнациями.

В 1827 году сумма частных пожертвований простиралась до 119 рубл.; в 1829; году до 692 р.; в 1830 году пожертвовано было 7 рублей, в 1831 году 59 рублей. Делая приблизительный подсчет пожертвованиям частных лиц — находим, что за первый 23 летний период существования Полтавская гимназия имела весьма небольшой прилив пожертвований — всего около 2 тысяч рублей.

Устав 1804 года "педагогические советования" учителей гимназии с директором отнес к "частным обязанностям учителей". Совещания эти должны были происходить раз в месяц, но они не носили характера постоянных учреждений, им не дано было ни определенных обязанностей, ни прав. В силу этого директор являлся единоличным хозяином в управлении гимназией ¹⁾. Уцелевшие протоколы заседаний педагогических Советов Полтавской гимназии отличаются бедностью содержание и отсутствием данных, которые могли бы пролить свет на внутренний строй гимназии, а также хотя бы отчасти познакомить нас со взглядами педагогического персонала на учебную и воспитательную сторону дела в этот первый период существования Полтавской гимназии. Письменные записи заседаний Совета Полт. гимн. дошли до нас не за все это время, а лишь с 1822 года.

Выписываю дословно первый из сохранившихся протоколов Совета от 8 января 1822 года. "Директор училищ Полтавской губернии Огнев и учителя гимназии Ефремов, Рожественский, Спаский, Сигирович, Сорочинский, Целлариус и греческого языка Савинский ²⁾ имели педагическое собрание, в котором по неимению предметов к рассуждению предложено г. директором к окончанию прочесть наставление главных народных училищ учителям иностранных языков

¹⁾ Устав 1804 г. ст. 49. Историч. обзор деят. Мин. Нар. Пр. стр. 64.

²⁾ В документах за это время нет более указания на преподавание греческого языка в П. Г. В 1824 г. Савинский переведен учителем французского языка в Таганрог 1824 г. № 18.

— 267 —

от 6-го пункта. По прочтении статей и по справке с письменными гимназическими делами определено записать в сей протокол, что к январю месяцу в пользу гимназии никаких пожертвований не было".

Наряду с вопросами учебного характера, например, об экзаменах публичных и произнесения на них учителями речей, приличных случаю, на педагогических Советах рассматривался приход и расход, свидетельствовались остатки денежных сумм и вещей, заслушивались отчеты смотрителей уездных училищ, отчеты заведывавшего книжным складом при гимназии, распоряжение Попечителя округа "о покупке дров для дирекции своевременно и единовременно в дешевое время".

Иногда учителя делали замечание относительно поведения и успехов учеников. Но в чем заключались подобные замечания — не указывается. Всего насчитано мною за рассматриваемый период существования Полтавской гимназии, начиная с 1822 года, с какого времени сохранились о них записи, 36 заседаний педагогического совета. Самые заседания Советов происходили в определенный день в начале каждого месяца, — именно в среду.

Параграфом 31-м устава 1804 года предписывалось, чтобы в каждой гимназии была библиотека из известнейших авторов и научных сочинений иностранных и русских, собрание географических карт и глобусов, предметов естественной природы всех трех царств, особенно местной, собрание чертежей, моделей машин, геометрических тел, геодезических орудий, астролябий, компасов, также физических приборов (орудий). Каждое из этих собраний вверялось надзору учителя известной науки. Что касается библиотеки при Полтавской гимназии, то уже к 1 января 1810 г. в ней числилось 643 тома книг. В физико-математическом кабинете тогда же было 88 предметов; относящихся к минералогии 1173, 75 предметов по ботанике, 14 ландкарт и 6 глобусов. К началу 1811 года в библиотеке было уже 662 тома разных названий книг; в 1815 году 804 тома; 1818 — 991 том; в 1820 году 1034 тома; к началу 1831 года 1192 тома, в течение года поступило от департамента министерства народного просвещения и Харьковского университета 30 томов разных сочинений, т. е. всего 1212 томов. Впрочем, есть и другие данные, которые стоят в явном противоречии с приведенными выше цифрами.

— 268 —

Так, в ведомостях о проверке сумм за 1826 год в библиотеке Полтавской гимназии указывается 1248 томов книг, в 1829 году 1271 том и т. д. Я взял меньшие, средние цифры, считая их более верными, при том заимствованные из документов, представляемых в Харьковский учебный округ ¹⁾.

Пополнялась гимназическая библиотека выпиской сочинений, рекомендованных министерством, хотя был и Высочайший дар и частные лица жертвовали книги и деньги, специально на приумножение библиотеки. В 1824 году император АЛЕКСАНДР I подарил в библиотеку Полтавской гимназии журнал изящных наук в шести частях. Несколько раньше — в 1814 году — аптекарь Зесс пожертвовал 24 книги на голландском и немецком языках, относящихся к химии, естественной истории, к медицине, в том числе том библии на голландском языке и книги исторические ²⁾. В 1825 году помещик Манько и купец Пантелеев вместе пожертвовали на библиотеку 95 рублей ³⁾.

Полтавской гимназией в то время выписывались: Отечественные Записки, Русский Инвалид, Вестник Европы, Журнал российского библейского общества на русском и немецком языках, Сын Отечества, Московские Ведомости, Дух Журналов, Литературная Газета издаваемая Дельвигом. Высылка последней, впрочем, прекращена была почему-то на 64 нумере.

По распоряжению министерства, выписывались весьма дорогие по цене издания Экономического общества, которые оно издало за 50 лет в 71 томе и стоившие 150 рублей. По получении трудов, директор Огнев извещал общество, что они присланы в "измятом виде" ⁴⁾. Уделяя на выписку книг ежегодно из своего скромного бюджета от 50 до 100 р. гимназия отказывалась от выписки Русского Инвалида ⁵⁾, от составленного поручиком Башкатовым "Геогра-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1810 г. донесение в канц. учил. комит. Харьк. унив. № 175, 1811 г. ведомость о свидет. сумм; ведом. 1815, 1817, 1820, 1830 и 1831, ведомость о состоянии гимназии (без нумера).

²⁾ 1814 г. Дело № 96.

³⁾ 1825 г. № 96

⁴⁾ Арх. Полт. г. 1824 г. № 1718, 1827 г. № 1252, 1828 г. № 428.

⁵⁾ Русский Инвалид или Военные ведомости, судя по сохранившемуся объявл. С.-Петербургского почтамта экспедиции на 1835 г., стоил 42 р. в год, а в полгода 23 р. 50 к. 1834 г. Дело № 130.

— 269 —

фического лексикона", а на вторичное напоминание училищного комитета о выписке их директор Огнев писал, что "эти книги" он предполагает выписать на счет суммы, положенной в виду преобразования гимназии на приумножение библиотеки ¹⁾.

В 1822 году заведены были шнуровые книги для записывания поступающих в библиотеку книг и разных пособий в кабинеты. Таким способом имелось в виду устранить упущения по "экономической части" в гимназиях, замеченный профессором Кронебергом во время визитации им гимназий Курской, Орловской и Воронежской ²⁾.

В 1829 году из гимназической библиотеки отосланы были дубликаты разных сочинений в Александровский финляндский университет ³⁾. Книги в гимназической библиотеке расположены были также, как и книги в библиотеке Харьковского университета, сообразно присланной таблице на латинском языке, составленной ректором университета ⁴⁾. В 1831 году по требованию ревизовавшего Полтавскую гимназию профессора Артемовского-Гулака составлен был систематический каталог книг гимназической библиотеки и отослан в училищный комитет Харьковского университета.

Полтавская гимназия в описываемое время имела также минералогический и физический кабинеты, заключавшие коллекции по ботанике и зоологии и небольшое собрание моделей разных машин.

Минералогический кабинет Полтавской гимназии подарил в 1808 году граф Виктор Павлович Кочубей. Кабинет заключал в себе будто бы 1578 разных предметов.

Несколько позже, в 1809 году, д. с. с. Семен Михайлович Кочубей подарил коллекцию ископаемых; от учителя Спаского и других лиц в разное время поступило 211 предметов. Составляя каталог предметам минералогического кабинета в 1827 году учитель естественной истории и физики П. И. Иваницкий заметил исчезновение нескольких лучших экземпляров ископаемых, например, благородного кварца, топазовых кристаллов и т. п. Более точное представление о составе минералогического и естествен-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1831 г. № 2461.

²⁾ 1822 г. № 1923.

³⁾ 1829 г. № 30.

⁴⁾ 1824 г. № 153.

— 270 —

ного кабинета Полтавской гимназии можно составить по подробному описанию его, сделанному для представления Кеппену, служившему делопроизводителем в министерстве просвещения ¹⁾. Из описания этого видно, что гр. В. П. Кочубей подарил 560 штуфов; из Главного Правления Училищ прислано 401 штуф; д. с. с. С. М. Кочубей подарил 613 штуфов; в разное время от разных лиц поступило в кабинет 1785 штуфов ²⁾.

Все эти предметы относились главным образом к природе Сибири. По ботанике в кабинете находилось собрание 749 растений, произраставших в окрестностях Полтавы; по зоологии — головной череп человека, обыкновенного оленя с рогами, коллекция черепах, раковинок, улиток и разного рода насекомых в количестве 557. К тому надо присоединить еще коллекцию, перевезенную из Лубенского уездного училища в 1825 году, с согласия почетного смотрителя Голованева, подарившего ее собственно тамошнему училищу, но там она лежала без всякого применения. Состав этот коллекции по документам, однако, не может быть восстановлен по неимению никаких данных. Затем, тем же Голованевым, по всей вероятности, прислано было в дар Полтавской гимназии 16 "слоновых костей", выкопанных в селе Гонцах, лубенского уезда ³⁾. От всех этих коллекций в Полтавской гимназии в настоящее время ничего не сохранилось.

Располагая столькими пособиями для изучения естественных наук, Полтавская гимназия отказалась от предложения приобрести травник или гербарий у академика Петрова, заключивший 25 тысяч экземпляров засушенных растений русских и иностранных, расположенных по системе Линнея

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1831 г. № 100; 1808 г. № 133 и отрывок ведомости за 1817 Исторический обзор деятельн. Мин. Нар. Пр. стр. 177; Арх. Полт. гимн. 1827 г. № 963 Труды Полтавской Архивной Комиссии, вып. 1, стр 71.

²⁾ Штуф кусок, ручная глыба руды, или иного ископаемого. См. Словарь живого великор. языка Даля.

³⁾ Арх. Полт. гимн. 1823 г. ,№ 24; 1825 г. письмо Голованеву и ,№241; 1830 г. № 6-й. В 1839 г. при добывании песка на кирпичных заводах Приказа в Полтаве найдены были необыкновенной величины три кости мамонта; они походили на кости, найденные в Лубенском уезде, хранившиеся в естественном кабинете П. г. По доведении губернатором о находке до М. В. Д., по Высочайшему повелению для исследования местности и найденных костей Харьковский унив. командировал проф. Калиниченка. 1839 г. Дело № 80.

— 271 —

и оцененных составителем в 6500 р., т. е. по 25 к. за экземпляр ¹⁾.

В 1814 году помещик Курской губернии щигровского уезда Потулов продавал недорого собрание моделей разных машин. Узнав о том, директор Огнев просил разрешения училищного комитета купить их, причем выразил желание съездить и лично осмотреть те модели на собственный "кошт" ²⁾. Приобретены ли были те модели из документов не видно.

В том же году уплачено было 130 рублей за модели машин механику при Харьковском университете Кельну. Затем, у губернского секретаря Потребкина куплена была для физического кабинета ручная панорама, состоявшая из плоского зеркала и большого обоюдовыпуклого стекла с 12 печатными видами и медный маленький столовый кубик с находящимся на верху шлема холодильником. Приобретен был также за 185 рублей гальванически столб с электрофором, сработанный "приспешником" физического кабинета Харьковского университета Питрою ³⁾. Физический и естественно-минералогический кабинеты сначала не имели шкафов и помещались в одной комнате; там было настолько тесно, что, по словам учителя Иваницкого, ни расположить предметы, ни производить физические опыты не представлялось никакой возможности ⁴⁾. В виду таких неудобств, директор Огнев счел нужным просить разрешения малороссийского военного губернатора занять для кабинета три комнаты в нижнем этаже каменного двухэтажного дома, в котором с декабря 1822 года помещалась Полтавская гимназия. Каменные здания Полтавской гимназии, большей частью, были покрыты железом, но более половины их занимал призреваемый Приказом дом воспитания бедных.

Одной из главных причин, ускорившей переход Полтавской гимназии в каменный двухэтажный дом была страшная буря, которая, сопровождаемая градом и ливнем, разразилась 19 июля 1822 года над Полтавой. Ветхое деревянное здание гимназии было окончательно потрясено бурей: крыша была сдвинута, дымовые трубы сломаны; во флигеле, за-

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1829 г. № 658.

²⁾ 1814 г. №№ 8 и 58.

³⁾ 1828 г. 10 дек. и 1829 г. № 1734; 1831 г. № 1222.

⁴⁾ 1826 г. рапорт П. И. Иваницкого.

— 272 —

нятом служителями, буря обрушила часть стены и сорвала крышу; в доме, в котором жил директор Огнев, крыша также была сорвана, дымовые трубы сброшены на потолки, выбиты почти все стекла в окнах, вырваны оконные рамы и т. п.

Архитектор совместно с полицией осмотрел полуразрушенное деревянное здание гимназии, кое что было подправлено, однако ясно видно было, что дальше в подобном доме гимназия помещаться не могла. Таким образом Полтавская гимназия очутилась в каменном доме, занятом полтавской почтовой конторой. Странным кажется то обстоятельство, что два корпуса, специально приспособленные для помещенийя гимназии, на постройку которых затрачено было 50 тыс. рублей, были заняты полтавской почтовой конторой, взамен тех, в которых поместилась Полтавская гимназия ¹⁾.

1905 г., Полтава.

Вл. Л. Василевский.

¹⁾ Арх. Полт. гимн. 1822 г. ,№ 703; ведом. об учил. Полт, дирекций № 131 1822 г. 1826 г. №№ 1027, 1029, ведом. об учил. Полт. губ. 1831-1832 г. № 112; 1834 г. № 13514, Дело № 126.

— 273 —

Где похоронены шведские воины после битвы
27 июня 1709 года?

Этот вопрос был возбужден шведскими офицерами, приезжавшими в 1901 г. в г. Полтаву, для определения места постановки памятника павшим их собратьям в этом бою. На этот вопрос они получили указание на местность, носящую название "Побиванка". Они были на этой местности и, как говорят, остановились выбором ее для означенной цели. Затем в Швеции явилось мнение, что удобнее поставить памятник в своем государстве и при том памятник всем воинам, павшим в боях на чужбине, а не тем только, что пали в полтавском бою. Это мнение получило господствующее значение и такой памятник ныне уже воздвигнут.

Но вопрос все-таки остается интересным хотя бы для историка. Как бы в ответ на интересовавший шведских офицеров вопрос, в № 27 "Русского Инвалида" за 1903 г., я поместил статью, в которой указываю, что не в курганах, ныне существующих надо искать могил шведских воинов, что могилы их сравняло время и плуг земледельца, так как эти могилы рылись не глубоко, засыпались только вынутой землей, все делалось наскоро, чтобы очистить поле пред укрепленным лагерем от трупов в жаркие июньские дни. И, как известно, не смотря на поспешность работы, поле все-таки не было убрано к 13 июля, когда трупный запах был так силен, что царь во избежание заразных болезней, перенес в этот день лагерь в м. Решетиловку. Что за двухсотлетний почти период времени эти могильные насыпи должны были исчезнуть, убеждает нас то, что даже от передовых редутов и укреплений лагеря не осталось следа, не смотря на то, что все они занимали огромную площадь и тянулись на протяжении нескольких верст: при этом все они имели профиль временных укреплений; значить высота бруствера их была 7 фут, они имели рвы и легкие гласисы впереди.

От Ред. Помещаем эту заметку, как первую попытку выяснить вопрос о месте погребения павших шведов, разрешение которого нуждается еще в тщательных раскопках.

— 274 —

В 1853 г. Император Николай I, посетив полтавское поле битвы, нашел слабые следы одного из укреплений лагеря и пожелал, чтобы это укрепление было реставрировано. Кадеты Петровского Полтавского кадетского корпуса изъявили желание сделать эту реставрацию и в течении шести недель летних периодов 1853 и 1854 годов, они под руководством своего офицера — сапера подпоручика Коллерта эту работу исполнили. Это укрепление сохраняется неприкосновенным и поныне конечно благодаря тому только, что находится в черте лагерной местности, принадлежащей корпусу, а потому и не распахиваемой. Конечно, если бы не было такого благоприятного стечения обстоятельств, мы в настоящее время не имели-бы никакого видимого признака не только могил, но даже огромного укрепленного лагеря.

Вскоре после того, как появилась эта статья в "Русском Инвалиде", а именно 10 апреля того же года, рабочие колонии душевно-больных (колония расположена на местности, входящей в район поля сражения), роя пограничную канаву, отделяющую владение колонии от земель с. Тахтаулова, попали на могильник на глубине пол аршина на ровной ничем не выделяющейся местности. Этот могильник в глубину в 1 ¾ арш. и в длину 4 арш., был наполнен человеческими костями. В нем было найдено 85 довольно хорошо сохранившихся черепов, много рассыпавшихся, с огромной массой костей прочих частей тела. Что этот могильник принял в себя воинов, павших в бою, видно из того, что многие черепа и кости носят на себе следы ударов и порезов холодного оружие и пулевых прострелов. Что здесь похоронены шведские воины можно придти к такому заключению из следующих соображений.

Сражение под Полтавой окончилось отступлением шведов в Будищанский лес. Не имея возможности в бурном натиске русских задержаться в нем, воспользоваться им, как естественной защитой, усиленной еще ровиками и валами (сохранившимися до ныне благодаря тому, что рука земледельца не трогала их в лесу) шведы обратились в бегство и, преследуемые, теряли в направлении отступления наибольшее количество жертв. Могила — курган русских воинов воздвигнута на месте наибольшего кровопролития и наибольших потерь в людях, именно на левом фланге нашей армии последнего периода боя; точно также и могилы шведов

— 275 —

должны быть в направлении наибольшего количества павших, то есть в направлении отступления. К этому приводит простое соображение: хоронить там, где трупы лежат гуще, где меньше нужно тратить времени и труда на переноску их. А указанный могильник лежит именно в таком направлений. Он лежит на окраине будищанского леса. Затем он удовлетворяет требованию царя, чтобы могилы шведов были не ближе двух верст от могилы русских. Наконец, отсутствие на могильнике внешних признаков могилы — насыпи или кургана, показывает, что хоронили эту массу людей не торжественно, а торопливо. И действительно шведских воинов похоронили в четырех братских могильниках с молитвенным напутствием пленных пасторов. Найденный могильник есть один из четырех таких могильников.

Лица, производившие рытье пограничной канавы, разрыли весь могильник, и так как часть его приходилась на канаву, то они вынули из этой части все костяки, перенесли их за вал во внутрь и здесь насыпали новую могилу, выложив ее дерном. Видевших эти костяки поразило то обстоятельство, что между ними не было видно ни суконных, ни медных вещей и чего либо из принадлежностей военной формы. Но надо помнить, что сражение происходило в жаркую пору лета, когда люди работают не иначе, как в самых легких костюмах, почему же воинам нужно было сражаться в суконной одежде? Если же сражение происходило в суконной одежде то уже по дороговизне ее нельзя допустить, чтобы в ней и хоронили умерших. Забравшись так далеко от своих складов и шведам и русским нужно было быть очень экономными во всех отношениях, касающихся снабжения армии предметами обмундирования. Мы, живые свидетели бывшей войны, знали из газет, какую нужду часто терпят обе противные армии в одежде и обуви. Отсутствие в описываемом могильнике признаков одежды и обуви всего лучше показывает, что это могильник не простых обывателей в мире опочивших, а воинов шведских. В кургане русских воинов мы встречаемся с тем же явлением. Во время работ по постановке на кургане гранитного памятника и ныне, во время ремонта памятника, приходилось разрывать курган до костяков, и, как тогда, так и теперь не найдено никаких предметов обмундирования. Очевидно, что и русские воины, погребавшиеся в

— 276 —

торжественной обстановке, в присутствии царя, — хоронились не в форменной одежде. Не в форменной одежде, а прикрывая простыней, — хоронят и ныне. Единственным предметом, найденным в могильники оказался подбор сапога. Толстая слоистая подошва подбитая железными гвоздями со шляпками, выступающими из подошвы и высокий каблук по описанию напоминает сапог военных именно той эпохи. К сожалению этот подбор пропал.

Вот соображение, которые указывают, что этот могильник один из тех четырех, которые были вырыты по повелению царя и хранят в себе тела шведских воинов, и, что эти могильники должны находиться на поле битвы и, ничем не выделяясь от окружающей местности, а потому и отыскиваемы могут быть только случайно. В окрестных же курганах искать их нет оснований.

Так меня очень смущал найденный мною курган на земле тоже принадлежащей колонии душевно-больных. Он находится на границе владений колонии с с. Ивонченцы, около пруда, в центре тыла последней позиции шведов. Следы протекавшей здесь речки сохранились и доныне. Здесь соединялись все удобства для устройства перевязочного пункта, а нахождение здесь же кургана, имеющего форму христианской могилы, только в увеличенном размере, наводило меня на мысль, что этот курган — есть братская могила шведов. Нынешним летом я обратился к содействию доктора К. М. Гааха, заведующего колонией душевно-больных и в присутствии его мы разрезали этот курган и вдоль и поперек. Углубившись до 1 ½ арш. ниже горизонта и встретив там материковую землю без всяких признаков могильника, мы прекратили дальнейшие поиски. Выяснилось, что это наносная земля и содержит перегной болотной земли, насыпанной, вероятно, при очистке пруда.

Совсем другой вид имеет Побиванка. Побиванкой называется небольшая деревня, около с. Тахтаулово, лежащая при большой дороге, ведущей в г. Зеньков, проехав из Полтавы поле битвы. Она появилась здесь незадолго до освобождения крестьян, когда помещица Тарновская перевела сюда несколько крестьянских дворов. Деревенька получила название Побиванка по местности впереди ее лежащей по другую сторону дороги и носящей это название издавна. На местности, носящей это название имеются остатки трех курганов;

— 277 —

местные жители характерно определяют их названием "горбы". На трехверстной карте генерального штаба эти курганы нанесены; значит в шестидесятых годах прошлого столетие, когда эти карты составлялись, курганы были настолько высоки, что признавались с военной точки зрение предметами важными для нанесения на карту. Ныне же, если бы производилась военная съемка, эти курганы не привлекли бы внимание съемщика; он пожалуй их и не заметил бы. За эти пятьдесят лет плуг земледельца почти сравнял их с горизонтом. Так как, про эти курганы сложилась легенда, что они хранят в себе кости шведских воинов, павших в бою 27 июня 1709 г., то, при отсутствии исторических указаний о том, где именно похоронены шведы, эта легенда поддерживалась беспрепятственно и, как сказано выше, могла бы послужить основанием для постановки на этом месте памятника. А между тем имелись соображения прямо указавшие, что здесь не могло быть братской могилы. Одно из таких соображение указано мною в начале статьи — это, что не в курганах надо искать могилы шведов, но затем главное, что курганы эти лежат на полверсты в северном направлении от правого фланга нашей армии последнего периода боя, когда она стояла фронтом к западу т. е. к Будищанскому лесу, пред которым выстроилась в этот период шведская армия. Там, где стоят эти курганы сражения не было, следовательно и убитых шведов в значительном количестве не могло быть. Какой смысл был бы устраивать на этом месте братскую могилу шведов, когда наибольшее количество убитых лежало в западном направлении, т. е. на пути противоположном их наступлению.

Конечно всеми такого рода доводами установить факт: были ли шведские воины похоронены на курганах Побиванки — невозможно. Нужно было разрыть эти курганы и узнать их содержание. Летом 1904 года я испросил разрешения владелицы этой земли и 23 июля, когда пшеница была уже убрана, приступил к работе. Кадеты, жившие в лагере, изъявили желание принять участие в этой работе. Мы начали с большого кургана. Мы разрезали его в направлений с севера на юг, провели борозду в аршин слишком шириной и рылись сначала с горизонта, а затем углубились еще аршина на три, когда показалась матерая земля. Углубляясь в наносной земле, мы не нашли никаких признаков

— 278 —

костей. Попались несколько кусочков от глиняных горшков. В другом кургане, едва выдающемся от горизонта, на небольшой глубине, показалась дубовая балка, лежавшая в направлении с севера на юг и на столько сгнившая, что лопата едва чувствовала удар по ней. Заметив, мы осторожно обнажили ее, но поднять оказалось невозможно; она рассыпалась на кусочки. Один из таких кусочков хранится у меня. По цвету, он отличается от земли более светлым отливом. Под нею, на аршин ниже найдены были грудка древесных углей и не много золы около них. Костей никаких не нашли до глубины матерой земли. Очевидно, что оба эти курганы не были могильниками не только шведских но и каких бы то ни было воинов. Это были и не могильники; скорее можно предположить, что это были сторожевые курганы понад Ворсклой рекой, долина которой и забережье видны отсюда верст на тридцать и что второй курган имел в себе землянку для жилья.

По крутому берегу р. Ворсклы таких курганов довольно много и они расположены невдалеке друг от друга. Так уже у с. Яковцы, на расстоянии трех верст от описываемых, лежит курган на земле земской школы. Его, для разграничения от земли села, пришлось разрезать и при этом тоже не нашли ничего, что давало бы возможность предположить в нем могильник. Некоторые из этих курганов носят названия, напр. курган стоящий верст на пять далее к северу от Побиванки, носит название Петрова могила. — Он хорошо сохранился и доныне, не смотря на постоянные подрывы его плугом земледельца.

А. Липеровский.

О Г Л А В Л Е Н И Е.