История Полтавы

Труды Полтавской Ученой Архивной Комиссии. Выпуск 7

• 

Подробности

Просмотров: 53101

Публикуется по изданию: Труды Полтавской Ученой Архивной Комиссии. Издано под редакцией действительных членов комиссии: И. Ф. Павловского, А. Ф. Мальцева, Л. В. Падалки и В. А. Пархоменко. Выпуск седьмой. Полтава. Электрическая типография Г. И. Маркевича, Бульвар Котляревского. 1910.

Проект осуществлен совместно с Государственным архивом Полтавской области к 110-летию со дня основания Полтавской ученой архивной комиссии.

Сканирование и перевод в html-формат: Артем и Борис Тристановы.

О Г Л А В Л Е Н И Е.

— 1 —

Главные темы религиозного песенного творчества украинского
народа в христианский период.

Религиозные песни украинского народа зародились еще в те незапамятные, доисторические времена, когда, дикие дети природы, наши предки были еще язычниками, и мы говорим о так называемых "обрядовых" или "мифических" песнях русского народа, основа которых одинакова как на Севере, так и на Юге широкой Руси. Не останавливаясь на этих произведениях языческой старины, мы прямо перейдем к рассмотрению тех религиозных песен украинского народа, которые отразили на себе уже христианские взгляды.

Однако мы напрасно бы искали в древности народных произведений, отражающих на себе чистые христианские взгляды. Глубина христианской религии, не воспринятая вполне народной массой даже доныне, тем более не могла быть воспринята ею в X век. Русский народ, с его нарезвившейся еще языческой религией, с его богами, почти еще не отделившимися от земли, почти не переставшими быть простыми олицетворениями непонятных сил природы — русский народ, естественно, не мог принять новую религию в ее чистоте, даже более — не представлял себе и необходимость этого. Недаром памятники древности говорят о распре, часто кровавой, которая вспыхнула между народом, не легко отказывавшимся от своих старых богов, и его просветителями. Так, когда в 1071 году в Новгороде явился волхв, и против него выступил князь Глеб с епископом, то, говорит летопись, "князь Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье все идоша за волхва, и бысть мятеж велик межи ими" (Лейбович. Сводная летопись. 151-152 СПБ. 1875). Не надо говорить о всем известном крещении Новгородцев, но и крещение Киевлян не было сознательным, а потому не было и добровольным, хотя и обошлось без "мятежа". С наивным простодушием известное "Слово о законе и благодати" митроп. Иллариона (XI в.) заявляет: "не бысть ни единого же противящаяся благочестному его (т. е. князя .Владимира) повелению, да еще кто и не любовию, но страхом повелевшего крещахуся, понеже бе благоверие его с властью сопряжено" (А. Пономарев. Памятники древнерус. церк.-учит. литерат. СПБ. 1894. ч. 1, стр. 71).

Для того, чтобы при таких условиях христианство приблизилось к народному сознанию, необходимо было, чтобы христианство прежде, чем поднять народ до себя, само опустилось до него, чтобы нашлась посредствующая ступень между недоразвившимся темным язычеством и высо-

— 2 —

чайшею из религий. Необходимо было заполнить эту пропасть, ибо скачков история не знает, и такая ступень нашлась: ею были многочисленные апокрифические сказания, вместе с христианством явившиеся на Русь. Построенные на ветхо- и ново-заветных сказаниях, на житиях святых, с огромной примесью фантастического вымысла, народных преданий, поверий и суеверий, эти произведения, как нельзя лучше, подходили к уровню умственного развития наших предков, были для них ближе и понятнее чистого христианства. Благодаря постоянным сношениям с Византией, с Болгарией (где X век является золотым веком в развитии апокрифических сказаний), благодаря путешествиям на Афон, в святую землю, благодаря переводам Палеи и разных греческих Хроник, — апокрифы широкой струей вливались в русло духовной жизни русского народа. Представляя собой смесь христианских элементов с языческими, разукрашивая христианские сказания языческим вымыслом, апокрифы были восприняты народным сознанием и не замедлили оказать свое влияние на народное творчество. Под этим влиянием как переделываются прежние языческие религиозные песни, принимая христианскую окраску, так появляются и новые, являющиеся на первых порах также также памятниками народного двоеверия, смешения христианства с язычеством в народном сознании.

Прекрасным образцом песни двоеверного характера может служить галицийская песня о жалобе солнца:

"Ей скаржилось свитло сонейко,
Свитло сонейко милому Богу:
Не буду, Боже, рано сходжати,
Рано сходжати, свит освичати;
Бо зли газдове (хозяева) понаставали;
В неделю рано дрова рубали,
А ми до личка триски прискали".

В следующей строфе солнце жалуется на хозяек, которые

"В пятойку рано хусти зваряли,
А ми на лице золу виливали".

Наконец, следует жалоба на девушек, которые

"В неделю рано коси чесали,
А ми до личка волосся метали".

На каждую жалобу солнце слышит ответ:

"Свити, сонейко, як есь светило;
Буду я знати, як їх карати
На тамтим свити, на страшним суди".

(Сумцов. Очерки истории южно-рус. апокрифич. сказаний и песен. Киев 1888, стр. 12-13).

Здесь мы имеем ясно выраженный языческий элемент в виде олицетворения солнца, оскорбленного людьми, его недавними поклонниками. Самое бросание в лице солнца разных предметов является не

— 3 —

чем иным, как древней формой жертвоприношения солнцу (Сумцов. Оч. ист. 14). В то же время здесь налицо и элемент христианский: солнце, являющееся еще могущественной личностью, подчинено Богу и жалуется Ему на людей, оскорбляющих "неделю". Кроме того, и самая тема песни — жалоба солнца на грешников — заимствована из апокрифа "Видение апостола Павла".

Почитание недели, на нарушение которой жалуется в только что указанной песне солнце, было воспринято нашими предками очень рано, на что указывает и языческое представление древними русскими недели в виде живого существа. В древне-русской письменности существовало даже особое поучение по этому поводу: "Слово истолковано мудростью от святых апостол и пророк и отець о твари и о дни, рекомом недели, яко не подобает крестьяном кланятися недели, ни целовати ее, зане тварь есть" (Срезневский. Др. пам. рус. яз. и письм. Ивест. Акад. Наук, т. X, 697-703). И в украинских народных легендах до сих пор встречается изображение недели в виде прекрасной женщины ("така хороша, як сонечко святее, червона та ясна" — Сумцов. Ист. апокриф. 119), наказывающей тех, кто прядет в воскресенье. Это почитание недели находило себе опору также и в распространенном в старину апокрифе "Эпистолия о неделе", где в уста Господа влагаются слова: "ныне глаголю вам: чтите святую неделю, среду и пяток; теми тремя днями земля стоит" (Порфирьев. История русской словесности. Казань. 1904. т. I, 291). И до сих пор в некоторых колядках и псалмах о грешной душе и о Страшном Суде говорится о непочитании недели, как о страшном грехе, влекущем за собой адские муки. Так в одной колядке Христос приказывает апостолам Петру и Павлу:

"Беріть ключі пекельні,
Пускайте душі спасениі,
Тілько тоі не пускайте,
Що в неділю рано їла,
А в пьятницю пісень піла,
А в суботу не вмивалась,
Отцю й неньці не укоралась".

(Ящуржинский. Колядки религ.-апокрифич. содержания. Киевская Старина. 1895, II, 215. См. также Демуцькый. Лира и ийи мотивы. Кыйив. 1903. стр. 1 и Сумцов Истор. апокриф. 132). Любопытную параллель этой колядке представляют слова одного причитанья дочери над умершей матерью: "Чи я свое шастья в неділю проснідала, чи я щастья в пьятницю проспівала?" (Буслаев. Историч. очерки русской народной словесности и искусства. СПБ. 1861 т. I, стр. 51).

Подобно неделе, олицетворена также и пятница, день, также пользующийся особенным уважением в Украине. Еще составитель Духовного Регламента обратил свое внимание, что среди вымыслов, "которые человека в недобрую практику или дело ведут и образ ко спасению

— 4 —

лестный предлагают", есть и обычай, не делать в пяток и празднованием проводить, и сказуют", продолжает Регламент, "что пятница гневается на празднующих и с великим на оных же угрожением наступает". По свидетельству того же Духовного Регламента, еще в XVII веке в Стародубском полку водили "женку простовласую под именем пятницы, а водят в ходе церковном, и при церкви честь оной отдает народ с дары и со упованием некие пользы" (Дух. Регл. Москва. 1776, листы 12-13 об.). Обычай водить женщину, олицетворяя в ней божество или, во всяком случае, существо высшее, несомненно, языческий. Легенды о пятнице изображают ее, как и неделю, в виде женщины, иногда с распущенными волосами, наказывающей прях за неуважение к ней (Легенды о пятнице см. в брош. В. Милорадовича: "Малорусские народные поверья и рассказы о пятнице" — Киев 1902. Как поймать пятницу и научиться хорошо прясть — М. Щ. Детский эдем до грехопадения. Киевск. Стар. 1895, I, 127-128).

Весьма вероятно, что это почитание Пятницы имеет связь с общеевропейской мифологией. Пятница у Римлян была посвящена Венере, а у Немцев — богине плодородия — Фрее, которая, по словам Буслаева, почиталась и у Славян под именем Прии. В литовских преданьях встречаем мифическое существо — Лауму, которая совершенно одинаково с Пятницей украинских легенд, занимается пряжей и тканьем и в четверг ночью является в избе, наказывая женщин за неубранную пряжу (Буслаев. Историч, оч. I, 247-248, 337). В христианские времена олицетворение и почитание пятницы находило себе поддержку, кроме указанной уже "Эпистолии о неделе", в давно и широко известном на Руси апокрифе "Хождение Богородицы по мукам". В этом последнем Святая Дева, приглашая все небесные силы молиться с Нею за умерших, зовет к себе пророков, патриархов апостолов и мучеников и, наконец, восклицает: "Где Святая Неделя и Святая Петка — мирская похвала?" (Буслаев. Историч, оч. I, 495). Может быть, еще интереснее весьма древнее (по мысли Галахова — XII века) "Слово св. отца Пахомия о среде и пятке", которое не только называет пост в среду и пятницу "тайной спасения", но и олицетворяет эти дни в виде двух ангелов, которые на том свите встретят и проведут в рай души их почитателей (Галахов. Истор. рус. слов. СПБ. 1363 т. I стр. 148, Порфирьев. Истор. рус. слов. I, 289-290). Духовный стих о пятнице тоже олицетворяет ее:

"Ой пустельник по пущам трудився,
Не владів ні рукою ні ногою.
Во сні ёму Пятница увиділась..."

Пятница приказывает пустыннику идти в мир и заказать всем женщинам:

"Що й у пьятницю плаття не золіте,
А в суботу пилом не пилите,

— 5 —

Стало быть мички не микайте,
Сажі не трусіте,
У воскресний же день до церков ходіте."

(Записки Юго-Зап. отд. Имп. Рус. Географич. Общ. I, приложение, 32-33. Думы О. Вересая). Далее в некоторых вариантах следуют наставления общего характера:

"Молітеся Богу со слезами,
Низкиї поклони склоняйте,
Божиї молитви сотворяйте,
А брат брата почитайте,
Сестра сестри не понижайте,
Отець — мати дітей не кляните..."

(Сумцов. Историч, апокриф. 124-125) В одном из вариантов этого стиха, вместо субботы, повелевается чтить среду:

"Щоб у середу плаття не золили..."

(Сборник Историч.-фил. Общ. при инстит. кн. Безбородко, в Нежин. т. V. Киев. 1904. стр. 202). Интересно заключение стиха в варианте Вересая:

"А кто сей штих перепише,
А кто сей штих перепоєть,
От ёго душі царствіе вечнеє уготованеє."

В одной волынской колядке Пятница награждает своих почитательниц: она

"В комори йде замикані,
Одчиня скрині малёвані:
У одну кладе тонке прядево,
У другу кладе біле полотно,
У третю кладе добреє сукно.
Свята Пьятниця дари давала,
Бо господиня мудрая була:
Що у пьятницю кужель не пряла,
Свіч не сукала, хустя не прала,
Хустя не прала, в золу не клала."

(О. Пчилка. Украинские колядки. Киевск. Стар. 1903, IV, 143).

Апокрифические сказания о двенадцати пятницах, известные и на Востоке и на Западе христианского мира, очень давно распространены и на Украине. В сказаниях этих все важнейшие события Священной истории приурочены к пятнице: грехопадение Адама, гибель Содома и Гоморры, переход евреев через Чермное море и т. д. (Буслаев. Историч. оч. I, 503-504). Упоминание об этим апокрифах, как весьма древних и распространенных, встречаем в старинных списках отреченных книг (Буслаев I, 485), а обычай почитать 12 пятниц обратил на себя внимание составителя Духовного Регламента, где в

— 6 —

числе "вымыслов" встречаем и обычай "поститися некіих именных дванадесять пятниц, а то для многих телесных и духовных приобретений" (л. 13). На основе этих сказаний создались духовные стихи, общие и для Севера и для Юга России. В них перечисляются 12 пятниц (хотя и не везде одинаково: о двух основных редакциях см. у Сумцова — Ист. апокриф. 127-130) с перечислением особенных наград за соблюдение каждой из них. Пятницы эти начинаются "после сирнои недели же й на Хведора" и оканчиваются "проти святого крещения, Бога явления". Несоблюдение этих пятниц, кроме лишения наград, связано еще с наказанием в потомсте: ребенок, зачатый в одну из них, "хоть вор, хоть злодей, хоть разбойник буде, помиждо нами, христиане, злий начальник буде" (Сб. И. Ф. Общ. Неж. V, 207-208; Записки Ю.-З. отд. Геогр. Общ. II, 115-119).

Наряду с олицетворением дней недели, в религиозных украинских песнях встречаются и олицетворения праздников. Так в колядках — Рождество вместе со Св. Василием и Иоанном Предтечей, память которых празднуется в кругу рождественских святок, представляется личностью:

"Да виросло дерево, тонке та высоке,
А на тому древу да намалёвано,
А намалевано а три святители:
Шо первый святитель — Святе Рожество,
Другий святителе — тоже Святий Василий,
А третий святитель — то же Иван Хреститель".

(Сумцов Ист, апокриф. 66). В других колядках эти "три святителя" изображаются гостями хозяина:

"Пане хозяину, славный пахарю",

обращаются колядники:

Застилай столи, клади пироги;
Будуть у тебе славниі гості"...

Эти гости — "святее Рожество", "святе Василле" и "Иван Хреститель". Что здесь мы имеем дело не с простым поэтическим образом, а именно с наивным олицетворением, на это указывают дальнейшие стихи колядки, в которых говорится, как "святее Рожество службу служило", а "святее Василле свічи світило" (Тринченко. Этнографич. материалы т. III. Чернигов 1899. стр. 4). Олицетворение того же Рождества, только чрезвычайно оригинальное и совсем уже далекое от христианских образов, встречаем в следующей колядке:

"А всі святі ослоном сіли,
Тілько нема святого Різдва".

Христос посылает за ним апостола Петра, но

"Не выйшов Петро як пів дороги,
Здибало Петра чудо чудное,
Чудо чуднее, вогнем страшное!"

— 7 —

Испуганный апостол возвращается, и Христос говорит ему:

"Ой не есть то, Петре, ніяке чудо,
А то есть святе Різдво;
Було его взяти, Петре, на руки,
Сюди принести, на стіл покласти,
Зрадовали би ся всі святиі,
Що перед ними Різдво сіло".

(О. Пчилка. Укр. кол. К. Ст. 1903. IV. 150-151). Это "чудо чуднее", да еще "страшное вогнем", является безусловно более языческим образом, чем христианским.

Теперь перейдем к песням о Богоматери и Христе.

В колядках и щедривках, говорящих о Богоматери, встречаем чрезвычайно поэтические сравнения Святой Девы с розой, мальвой, лилией. Здесь народ опирался, с одной стороны, на церковные песнопения, называющие Богоматерь "криком благоуханным" (сравнение, широко использованное схоластическими проповедниками Южной Руси), с другой стороны — на апокриф о создании первой жены Адама из цветов. Так как эта жена была для Адама слишком нежным существом, то вместо нее, была создана Ева, приведшая Адама к грехопадению, а Деве из цветов было суждено стать Богоматерью, источником спасения. Поэтому в колядке поется:

"Рожденная мати, Небеська Цариця,
Радуйся, Пречиста, прекрасна Цариця!
Діва обрадованная Христа породила
I за Евою, за Адамом слідкома ходила...
Ти красна Панна, з високого маку,
Не дай же нам загинуть з великого страху".

(Сумцов. Ист. апокриф. 61). Может быть, отголосок того же мотива находим и в колядке:

"Ішла Мария на крутую гору,
А на тій горі церковка стоить,

А в тій церковці три гроба стіить". (Иногда эта церковь стоит на капле крови Христа: "Де кровця тала, там церков стоить"). В этих гробах лежат "Син Божий", "Иван Хреститель" (или "Святий Миколай") и "Діва Марія".

"Над Іисусом Христом ангелы поють,
Над Іваном Хрестытелем свічі палають,
Над Дівою Маріею рожа зацвіла.
З тіеі рожи да вилетів птах,
Да полетів птах да по-під небесами"...

(Вар.:

"Святиі небеса растворилися,
Усі святиі поклонилися")

Не есть то птах, а есть то Син Божій
Есть то Син Божій Іисус Христос".

— 8 —

(Вар.:

"Що Ти на сей світ людей намножив)".

(Сумцов. Ист. апокриф. 88; Лисенко. Збірка пісень, пристосованних для учнів. Киів 1908. стр. 20; Ящуржинский. Колядки. К. Стар. 1895, II, 213-214; В. Милорадович. Житье-бытье Лубенского крестьянина. К. Стар. 1902, VI, 431). Три гроба, упоминаемые здесь, являются народным развитием апокрифов о трех крестных древах, так как крест и гроб тесно связаны между собою в народном представлении. Это гораздо заметнее в великорусских стихах об этом "Хождении Св. Девы", которые перед рассказом о трех гробах говорят о трех деревах, стоящих на излюбленной стихами "Сиен-горе" (Безсонов. Калики перехожие. IV, 238 и д. М. 1863).

Апокриф "Сон Пресвятой Богородицы" о страданиях и крестной смерти Спасителя вылился также в форме песни, в которой Христос говорит Богоматери о предстоящих Ему страданиях, воскресении, втором пришествии и обещает Ей вечное прославление в Своем имени.

"Хто цей сон, Мати, перейме",

заканчивается песня,

"Той ізбавлен буде от вічноі муки;
Хто цей стих Божий перепомне,
Достоін небесного царствія".

(Сумцов. Ист. апокриф. 77-78). Последние стихи песни придают ей как бы заговорное значение, так как ее носят на шее в ладонке, что сближает ее с так называемыми "ложными молитвами", широко распространенными в народе. Более пространное обещание всяких благ знающему этот стих находим в варианте, приведенном у Гринченка. Там Христос говорит апостолам Петру и Павлу:

"Берить хрест у руці,
Ходіте по світу,
Заказуйте старому й малому,
Слипому й кривому:
Хто буде цю молитву знати,
Той не буде в морі потопати,
Не буде в огні погоряти,
Не буде звір ёго поідати,
Не буде гад ёго засисаты,
Буде от господа милостивого ласку маты".

(Гринченко. Матер. III, 150-151). Даже за одну переписку этого стиха иногда обещается награда:

"Ой хто ж бо цей сон перепише,
Предостоин він буде в царство небесне".

(Сб. Ист. Ф. Общ. Ниж. V, 220).

Наконец, упомянутый уже апокриф "Хождение Богоматери по мукам", изображающей заступничество Св. Девы за грешных отразился в очень распространенной щедривке "Ой сів Христос та вечеряти", где Богородица просит Христа:

— 9 —

"Ой дай, Сину, золотиі ключі,
Одімкнути рай и пекло,
Випустити грішні души"...

Иногда Богоматерь просит Христа пустить душу в рай, дать ей место "хоч з краю" (Сумцов. Ист. апокриф. 132).

Что же касается песенных образов Христа, то надо заметить, что как Самого Спасителя, так и различные обстоятельства Его земной жизни народ любит представлять в родственной себе, понятной для себя обстановке. Так, например, воспевая в своих колядках рождество Христа, народ ставит над яслями волов, согревающих Его своим дыханием (Сумцов. Ист. апокр. 68), потом рассказывает, как Богоматерь Его

"В біленкі пелюшечки сповивала,
А з девятого шовку сповивачі сукала,
А з серебра-злата приголовочок прикладала".

(Сумцов. 70), или

"Там пречиста в пелюшечки сповивала,
А сповивши в василечки вложила".

(О. Пчилка. К. Стар. 1903. IV. 149) Спит Христос в "колисці", устроенной на двух яворах:

"На явороньках суть ретежоньки,
На ретежоньках колисанонька,
В колисаноньце Божее Дитя,
Колисала го Божая Мати".

(Головацкий. Народные песни Галицкой и Угорской Руси. IV, 22).

Одежда, которую шьет Богоматерь Своему Сыну, изображается чертами, напоминающими былинное изображение богатых нарядов:

"Коло комира місяць та зоря,
Коло пазушки золоті ланцюжки,
Коло рукавців разні пташечки,
Коло пелени тури — гулани.
Місяць та зоря будуть світити,
Золоті ланцюжки будуть бряжчати,
Разні пташечки будуть співати,
Тури-гулани будуть гуляти".

(Ящуржинский. Киевск. Стар. 1895, II, 217).

Вслед за Рождеством Христа в колядках изображается поклонение пастырей и волхвов и крещение Господне. В одной колядке

"Пастушки з ягнятком
Перед тим дитятком
На коліньця упадають,
Христа Бога вихваляють"...

или:

"Малі діти пастушата вітати прийшли,
Ягняточко біленькее Христу принесли"...

— 10 —

(О. Пчилка. К. Стар. 1903. IV. 362-363). Картина дополняется, кроме Вифлеемской звезды, присутствием царя Давида, который

"На всі струни ударяе,
Бога выхваляе".

(Безсонов. IV, 23).

Волхвы в колядках обычно называются царями: "Шедше тріе цари ко Христу со дари" (Безсонов, IV, 25), или "Тріе Персті царі приходят со дари". (Головацкий, IV, 140). Основание для такой замены дано в древнем апокрифическом сказании, где рассказывается, как Персидские царевичи Кашпер, Елиам и Еликур увидели звезду над богиней Урией и пошли за ней (Сумцов. Ист. апокриф. 70-71). Это сказанье, в свою очередь, представляет видоизменение апокрифа "Сказание Афродитиана о чуде в персидстей земли", где является один царь, посылающий волхвов (Порфирьев, I, 268-269).

В колядках и щедривках, изображающих крещение Христа, это крещение понято народом, как наиболее часто им наблюдаемое, т. е. совершаемое над младенцами. Поэтому в этих песнях рассказывается о Богоматери, купающей и крестящей Христа, пеленающей Его в шелковые пеленки, белящей их на тихом Дунае. В одной колядке Христа крестят 40 ангелов и 12 священников: они думают, как назвать Его, и начинают

"Книги читаты, імъя глядати
Сина Божого, а найвисшого.
— "Іменуймо го та святим Петром".
Мати Божа то не злюбила.
— "Іменуймо го та святим Павлом".
Божа Мати то не злюбила,
То не злюбила, не дозволила.
— "Іменуймо го Паном небесним".
Божа Мати то ізлюбила,
То ізлюбила і дозволила,
То дозволила и благословила".

(Безсонов. IV, 39-40. Имя ап. Петра заменяется в других колядках именем св. Илии — там же, 40). В другой колядке Христа крестят только ангелы, и весь мир озаряется радостью. Ангелы Христа

"Охрестили, освятили,
На руки взяли.
Об святому Рождествові
Сади зацвіли.
Як зацвіло клен-дерево
Ще й райскиі квіти,
Зрадувались старі люде
Ще й малиі діти".

(Гринченко. Матер. III, 271. Ангелы и святые именуют Христа в олынской колядке. О. Пчилка. Киевск. Стар. 1903, IV, 153-154).

— 11 —

Есть еще колядки, в которых говорится о миропомазании и наречении имени Христу тремя царями. В этих колядках наречение имени соединяется с поклонением волхвов:

"На Іордані тихо вода стояла,
Там Пречиста Свого Сина купала"...

Дальше рассказывается, как приехали "три царі":

Що первый царь миром мирував,
А другий царь Ісусом Христом нарікав,
А третій царь квіточкою дарував.
То не квітка — то світлое Рождество,
Всему миру торжество".

(Гринченко. III, 31; Головацкий. IV, 23-24). Вероятно, позднейшим развитием этого мотива является наречение имени в монастырях "ченцями" (Гоповацкий. IV, 102, 549).

Избиение Вифлеемских младенцев встречается в колядках редко. Есть между ними и такие, где говорится, что между прочими младенцами был убит сын и самого Ирода (Головацкий, IV, 138-139). Впрочем, судя по размеру и рифме, колядку эту можно считать виршей. Такого же происхождения и лирницкая колядка, весьма трогательно изображающая скорбь матерей избиваемых младенцев:

"Ідуть слуги (Ирода), чинять волю, діточок видирають,
Немовляток гострим мечем на очах посікають.
Лежать сини-соколочки,
Лежать нині, як снопочки.
Ви ж, матері, не вбивайтесь
І слизьми не вмивайтесь!
За своїми діточками перестаньте ридати!
— Ой як маю перестати, я — жалібная мати!
Ирод діти убивав,
Мені серце умліває,
Я жалібная мати —
Як мені не ридати!
— Не плач, мати печальная, не вбивайся ти ними,
Не розношуй смутни гласи по глибокій пустині..."

Колядка утешает мать тем, что ее "немовлята" у Бога "в вінцях сяють" и просят ей "долі", но мать отказывается от счастья и просит себе смерти:

"На що ж мені в світі жити,
Як діток не видіти"

(О. Пчилка. К. Стар. 1903, VI, 366-367).

Рассказывая далее о детстве Христа, колядки говорят о том, как иудеи искали Его, чтобы погубить. Колядки эти начинаются обычно изображением купания Христа Богоматерью в "криниці" или на Иордане, где к Ней приходят "усі (иногда "трое") жидове":

— 12 —

"Пречиста Діво, где с Христа діла?
— Занеслам Его в шовкову траву.
— Пошли жидове траву косити,
Траву скосили, Христа не найшли..."

Далее Богоматерь говорит им, что спрятала Христа "в густи лози", "в темнії луги", "в сине море", "в яру пшеницю" и т. д., но вражьи поиски остаются по прежнему безуспешны. Наконец, Св. Дива указывает местопребывание Христа "у месяце" или "у Пана Бога", и враги добывают Его. Может быть, вера в заклинания сказывается в стихах колядки:

"Стали жиди с книг читати,
Мусив місяць Христа дати".

Оканчиваются эти колядки обычно изображением мук, которым враги подвергают Христа (Головацкий, IV, 113, 550, 25; О. Пчилка. К. Стар. 1903, IV, 154-155). Возможно, что колядки этого рода создались под влиянием апокрифических сказаний. Влияние это особенно сказывается в карпатской колядке, изображающей бегство Богоматери и встречу Ее с крестьянином, сеющим пшеницу. Св. Дева просит его, чтобы он ответил преследователям, что видел Ее тогда, когда сеял. Но пшеница чудесно созрела, и враги, видя жнущего крестьянина, говорят;

"Коли ж то було, коли він ту орав,
А тепер він пшеничейку зажав".

(Безсонов. IV, 116-117; О. Пчилка. К. Стар. 1903, IV, 152-153; Сумцов. Ист. апокр. 73. Этим колядкам о преследовании Христа соответствуют великорусские стихи о "милосливой" или "Аллилуевой" жене. — Безсонов. IV, 117-142).

Дальнейшая земная жизнь и деятельность Христа не изображается в колядках, но они очень часто говорят о Его муках, предмете, сильно, очевидно, поразившем народное воображение. В этих колядках народ говорит, что

"Христа мучили, на муку брали,
На роспятію, гей, роспинали,
Клюков за ребра, гей, розбивали,
Терновий вінець на голову клали,
Глагові шпильки за ногті били.
Всяке деревце били у тільце:
Всяке деревце не лізло у тільце:
Червива ива та согрішила,
На Йсуса Христа кровцю пустила"

(Вар.: "За ніхті пішла, кровцю пустила")

(Головацкий. IV, 27; Песни Буковинского народа.-Зап. Юг.-Зап. отд. Геогр. общ. т. II, 395). В других колядках добавляется:

— 13 —

"В тернову постіль тай положили,
Тай ожиною оперезали"

(Головацкий. IV, 113). Иные подробности встречаем в колядке, записанной в Лубенщине г. В. Милорадовичем: "жидова" Христа

"Вапною умивали,
Ожиною витирали,
А шипшиною підперезали,
Терновый вінок на голову клали,
На древо роспинали,
Гвоздями руки прибивали,
А під древом кров спускали.
Анголы чаші постановляли,
Христової крови в землю не пускали"

(Житье бытье лубенск. крестьянина. Киевск. Стар. 1902. VI, 430-431). В одном заговоре от лихорадки (начинается размеренной речью, говорится даже, что "у неділю рано, як сонце сходило, Христа до ратуші приведено: стали Его вьязати і в стовпа мордувати" (П. Ефименко. Сборник малорусских заклинаний, стр. 11). Нетрудно видеть, что эти подробности заимствованы народом из окружающей обстановки, сильно напоминая пытки и казни старой Украины и соседних с нею государств.

В Галиции сохранились колядки, говорящие и о воскресении Христа, Который называется в них "Руським Богом":

"З-за тамтой гори, з-за високої,
Виходить нам золотий криж...
А під тим хрестом Сам милий Госпідь:
На Ему сорочка та джунджовая,
Та джунджовая, барз кервавая.
Ой ішло дівчя в Дунай по воду,
Тай вно виділо, та же Руський Бог,
Та же Руський Бог із мертвих устав"

(Безсонов. V, 17-18). В другой, тоже галицкой, колядке рассказывается, что, когда еврейская девушка увидела воскресшего Христа, то побежала рассказать своему отцу. Отец упрекает ее:

"Ой кобись то так не моя дитина,
Я казав би тя в Дунай вкинути.
Втоди Руський Бог із мертвих устав,
Коли той каплун перед мя злетить,
Перед мя злетить, красно запіе.
Есть перед жидом —

объясняет колядка —

                        торіль точений,
Торіль точений, каплун печеный
А каплун злетів, тай на облок сів,

— 14 —

Тай на облок сїв, краснейко запів,
Краснейко запів, а жид остовпів"

(Памятники стар. рус. лит. изд. гр. Куш.-Безбор., 218). Колядка эта по содержанию своему близко примыкает к древним апокрифическим сказаниями о чудесах, сопровождавших воскресение Христа и убеждавших неверующих. Одно из таких сказаний послужило источником и для данной колядки. Содержание легенды такое же, только, вместо "дивчати", приходить християнин, а перед жидом лежить "варене куря", которое потом по молитве христианина, "восплеска крилома, испусти глас и изнесе яйце... и абіе той жидовин крестися и верова в Господа" (там же, 217).

Колядки, изображающие муки Христа, обычно оканчиваются тем, что на каплях Божественной крови вырастает церковь. В этой церкви священствует, по колядкам, Сам Христос.

Так мы сталкиваемся с песнями о иерействе Христа. Одни из нах изображают Его Священником, Который

" ... в монастирі коло престола
Служить службу все соборную,
Все соборную заздоровную,
Та за здоровье усёго миру"

(Сумцов. Ист. апокр. 83). В другой колядке Христос изображается в церкви за золотым престолом, читающим книгу и наблюдающим за соблюдением верующими Петрова поста:

"Кто ж мі го спостить та по щирости,
А буде тому рай отворений,
Рай отворений, пекло замкнене"

(Сумцов. Ист. аиокр. 83). Эти и подобные им песни могли сложиться в народе под влиянием апокрифа о иерействе Христа, апокрифа, довольно распространенного на Руси (Апокриф этот упоминается в старинном списке "отреченных книг" — "как Христа в попы ставили" — Пыпин. Ист. рус. лит. СПБ. 1907. I, 423; Буслаев. Ист. оч. I 484. Краткое содержание апокрифа — Пыпин I, 456) Только в нем говорится о ветхо-заветном священстве Господа, народ же представил Его священником в знакомой себе обстановке и создал подробности о церкви, золотом престоле, служении "за здоровье усёго миру". Тема эта развивалась в песнях все шире, иерейство Господа обставлялось в них все большими и большими подробностями. Так, в одной колядке мы встречаемся уже с такими деталями:

"Сам святий Юрій коником іграв,
Коником іграв, шабельков звивав,
Шабельков звивав, біл камень лупав,
Біл камень лупав, церков муровав".

В этой церкви

— 15 —

"Сам Бог Небесний службоньку служить,
А святый Павло в дзвононьки дзвонить,
Божая Мати проскури пече..."

(Головацкий, IV, 20-21) В других колядках — иные подробности: строителями церкви являются три орла, вместе с Богом в Богослужении принимают участие ангелы (.Господь попом, а янгол дякомь", дячата-янголята"), "в дзвоночки дзвонить" "Святий Миколай" (Головацкий. IV, 34, 110, 544; Лисенко. Збірка для учнів, 21).

Еще интереснее представления Христа в виде крестьянина. На основании апокрифических сказаний о хождении Христа с апостолами по земле, народное творчество создало целый ряд легенд об этом предмете. Эти легенды, частью мирно-нравоучительные, частью едко сатирические, преимущественно вращаются в области вопросов практической морали, особенно часто касаясь отношений между богатыми и бедными. Христос в этих легендах изображается бедняком, близким к крестьянскому быту, знающим и горе и радости крестьянина и близко сочувствующим его нуждам. И некоторые песни изображают Его за крестьянским трудом.

"Ей в полі, полі, в чистейкому полі,
Там же мій золотий плужок,
А за тим плужком ходить Сам Господь,
Ему поганяе та святий Петро.
Матінка Божа насіннячко носить;
Насіння носить, Пана Бога просить:
Зароди, Боже, яру пшеничейку,
Яру пшеничейку и ярейке житце".

(Сумцов. Ист. апокр. 80). В галицком варианте этой колядки "насіння" Божьей Матери троякое:

"Едно насіння — пахнячій ладан,
Друге насіння — зелене вино.
Пахнячій ладан до кадильниці,
Яра пшениченька на проскуроньки,
Зелене вино на потішенья,
На потішенья, душ очищенья".

(Головацкий. IV, 16). Эти колядки основаны на апокрифе "как Христос плугом орал" — вероятно, болгарского происхождения (Сумцов Ист. апокр. 80; упоминание в старинном списке "отреченных" книг — см. Пыпин, I, 423, Буслаев I, 484). В прозаических народных легендах рассказывается, что Бог пахал в раю и научил этому Адама (М. Щ. Детский эдем... К. Стар. 1895, I, 122).

Иногда место Христа за плугом занимают особенно популярные в народе апостолы Петр и Павел:

"В чистім полі плужок оре,
А в тім плужку четирі волы половиі

— 16 —

А в них роги золотиі.
Святий Петро за плугом ходить,
Святий Павло воли гонить,
Пресвятая Діва їсти носить,
Істи носить, Бога просить,
"Уроди, Боже, жито, пшеницю,

Усяку пашницю". (Сумцов. Ист. апокр. 98). В этой колядке видно влияние апокрифа "Апостольстіи обходи" рассказывающего, как апостолы Петр, Андрей, Матвей, Руф и Александр засеяли крестьянскую ниву (Сумцов. Ист. апокр. 97-98; Пыпин. I, 423).

А иногда Христос и апостолы работают вместе:

"По загуменью плужок оре,
За плужком ходить Сам Бог Небесний,
А святый Павло волоньки гонить,
А святий Петро волоньки водить".

(Головацкий. IV", 16). Самое полное развитие этой темы дано в одной колядке, где работают и святые:

"А святий Спас волойки напас,
Святий Михаіл воли напоів,
Святий Петро воли погонив,
Пророки яли, воли запрягали,
Святий Микита заніс затика.
Сам Господь Бог за плужком ходит,
Пресвята Діва їстоньки носит".

Богоматерь предсказывает урожай, который колядка рисует гиперболическими чертами: жито будет, "як очеретець", пшеница — "як тростениця".

"А по снопочок — хліба бохоночок,
Що колосочок — то пирожочок,
Що зернаточко — то проскурочка".

(Головацкий. IV, 17).

От образа Бога — пахаря вполне естественен переход к образу Бога — сельского хозяина, и народная фантазия, работая над темой, данной апокрифическими сказаньями, действительно дает образы Бога — "вівчаря" и Бога — "господаря". Так в одной гуцульской колядке изображается стадо овец, за которым идут "три пастиречки":

"Ой ідуть, ідуть, по трубці несуть:
В святого Дмитра трубочка хитра,
А з Миколая з сирого вая,
А у Юрія трубочка срібна,
А у Господа з самого злота".

Действие звука этих труб на природу соответствует временам года, когда празднуется память перечисленных святых:

— 17 —

"А як затрубив ба й святий Дмитро,
Земля замерзла, ліс засушивсе;
А як затрубив святий Микола,
То всі се гори ба й забіліли;
А як затрубив ой святий Юрій,
Усі се верхи зазеленіли"...

Труба Господа, естественно, выделяется:

"А як затрубив Сам Святий Господь,
Вдарили голоса попід небеса,
Божі се церкви поотворяли,
Святи се свічки всі засвитили".

(Головацкий. IV, 110; то же в Буковинских колядках — Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. II, 374 и в волынских — О. Пчилка. К. Стар. 1903, IV, 137-138). Из вариантов этой колядки, где действующими лицами, вместо Господа и святых, являются солнце, месяц и дождь (О. Пчилка. К. Стар. 1903, IV, 133-137), видно, что в данном случае мы имеем христианизацию под влиянием апокрифических образов старых языческих олицетворений природы.

Бог-господарь, покровитель сельского хозяйства, изображается в колядках ходящим по двору и службам, меряющим деньги "полумисками", "лагодящим" лошадей, "парующим" волов, ухаживающим за овцами, за пчелами и т. д. (Головацкий, IV, 12-14, 111; Сумцов. Научное изучение колядок и щедривок. Киев. 1886. 27 стр.; О. Пчилка К. Стар. 1903. IV, 141-142). Этот же образ видим и в одной Волынской колядке; Бог

"У господаря за столом сидить,
За столом сидить, три суди судить:
Один суд судить — у полі врожай,
Другий суд судить — животинці плід,
Третій суд судить — пчільці яриі,
Пчільці яриі — меди густиі,
Меди густиі — гости свитлии".

(О. Пчилка. К. Стар. 1903, IV, 142-143).

Заметим здесь же, что есть песни о создании мира, где народ изображает Христа и апостолов сеятелями вселенной:

"Як то було спрежде віка
Зачатье світа.
Виг, авало синее море;
На синему морі
Стояли три явори,
На тих яворах
Три кріслечки".

В этих "кріслечках" сидят Господь и апостолы Петр и Павел.

— 18 —

"Рече Господь до святого Петра:
Пурни, Петре, на дно в море,
Достань, Петре, жовтого піску,
Сотвори, Петре, небо і землю,
Небо з звіздами, Землю з квітами".
Петро пурнув и дна не достав,
І писку не взяв,
І світу не сіяв".

Когда та же неудача постигает и апостола Павла, на дно моря опускается Сам Господь и сеет мир. (Сумцов. Ист. апокр. 28). Литературная история этой песни очень длинна, так как основной мотив ее — сеяние мира — восходить к древнейшим общеевропейским мифическим сказаниям. Остановимся прежде на карпатской колядке, приведенной в "Очерках" Буслаева (I, 148-149):

"Колись то було з початку світа,
Втоди не було неба ні землі,
Неба ні землі, нім сине море.
А серед моря два дубойки.
Сіли — упали два голубойці".

Два голубя "раду радят", как "світ основати". Для этого они решают опуститься на дно моря и достать "дрібного піску" и "синего каменьце":

"Дрібний пісочок посіеме мы,
Синій камінець подунеме ми.
З дрібного піску — чорна землиця,
Студена водиця, зелена травиця;
З синего камінця — синее небо,
Синее небо, світле сонейко,
Світле сонейко, ясен місячок,
Ясен місячок і всі звиздойки".

Дуб, на котором сидят творящие мир голуби, Буслаев ставит в связь с дубами славян и литовцев, посвященными Перуну (Юпитеру у римлян) и вообще с священными деревьями скандинавских и литовских преданий (оч. I, 144, 442-443). Тот же дуб, как всемирное древо, встречаем опять в апокрифической "Беседе трех святителей", воспринявшей в себя много языческих воззрений. Здесь основанием земли является вода, потом камень, четыре кита, огненная река и, наконец, "дуб железный, еже есть первонасажден от всего же, корение на силе Божией стоит" (там же, 498).

Что касается творящих мир голубей, то создание мира птицей — мотив тоже языческий, свойственный мифологи не одних славян (параллель из финского эпоса — там же, 149) и тоже вошедший в апокрифические сказания (Сумцов. Ист. апокр. 23), но в последних мы уже

— 19 —

знаем, что эта птица Богом превращена в старейшину ангелам, с именем Сатанаила. Здесь мы уже встречаемся с влиянием богумильской ереси (Болгария — X век), заимствовавшей дуалистическую теорию о создании мира доброй и злой силой из древнейших преданий Востока, в народных легендах Сатанаил вытесняет птицу, творит мир с Богом (мотив, подробно, часто юмористически, разработанный народными легендами Украины — см. Сумцов. Ист. апокр. 23-25 — перечень), но образ сеяния остается, а самый процесс его тот же, что в приведенной выше колядке о Боге и верховных апостолах. Наконец апокрифические сказания о хождении Христа с апостолами по земле (тоже широко разработанные народом) заменяют имя Сатанаила или апостолом Петром или обоими верховными апостолами.

Освящая поле работой Христа и апостолов, народное творчество освящает Их посещением и крестьянскую хату. Христос не брезгует гостеприимством хозяина, который в одной галицкой колядке

"Ставит столейки у три рядойки,
Кладе убруси всім шовковиі,
Кладе тарільці всім серебряні,
Кладе ножики всім сталениї,
Просить Божейка на вечерейку.
Посадив Бога посеред стола,
Святу Пречисту при другім столі,
Усі святиі та коло неі.
Приймае Бога зеленим вином,
Святу Пречисту солодким медом,
Усіх святих шумнов горілков

(Головацкий. IV, 5. Вар.: "чествует Бога зеленим винцем, а всі святиї багровим пивцем" — там же. 111-112).

Картина пира вызывает в народной фантазии и картину спора за пиром. Одна колядка изображает пьющих вино Господа, ап. Петра и всех святых. После пира возник спор:

"Ой пили-пили, сперечилися:
Господь же каже, що земля більше,
А Петро каже, що небо більше."

Для решения спора Господь посылает святого Николая с "золотим билом" измерить небо и землю. Последняя оказывается больше, потому что на ней есть "гори і долини, всі верховини", а "небо меньшеньке — всюди ривненьке" (Головацкий. IV", 25-26). Иногда спор происходит не за пиром, а посли купанья (Сумцов. Ист. апокр. 27).

Приспособляя таким образом христианские понятия к своему пониманию, народ все более и более забывал прежние языческие, постепенно приближаясь к все более чистому христианству. Наступило наконец в истории украинского народа время, когда религия стала для него тем знаменем, за чистоту и независимость которого пришлось долго

— 20 —

и тяжело бороться. Это время могло, конечно, только способствовать тому, что народ еще более сознательно стал относиться к своей религии, горячо защищая ее от врагов и любовно воспевая в своих песнях. Эта борьба воспета народом в историческом эпосе, или думах о борьбе за независимость. Но и чисто религиозное пасенное творчество не иссякает в это время в народе. Наоборотъ,-теперь оно получило могущественный толчок к своему развитию от школьных схоластических виршей, вместе с школой широко распространяющихся по Украиине с XVII столетия (о числе школ в старой Малороссии — см. И. Ф. Павловский. Приходские школы в старой Малороссии. Киев. 1904). Таким образом, народное творчество в религиозной области и теперь не осталось без литературного влияния, только влияние это идет с другой стороны: раньше это было влияние иноземной апокрифической литературы, — теперь влияет схоластическая вирша, по происхождению своему тоже иноземная, но интеллигенцией украинской постепенно приспособленная к народным нуждам своего времени. И песенное религиозное творчество народа развивается теперь, отчасти продолжая прежние традиции, т. е. не разрывая связи с апокрифическим элементом и даже иногда являя в себе пережитки забытого уже язычества, отчасти находясь под новым влиянием вирши.

Начало свое украинские схоластические вирши получили в деятельности ученых XVII ст. ,, Поэтичецкое художество", т. е. стихотворное искусство считалось в те времена решительным признаком литературного образования, признаком всякого "письменного" человека, учившегося в школе. Студенты того времени старались соревноваться друг с другом в писании виршей. Для этих студентов в первой половине XVII века появился сборник виршей известного Кирилла Транквиллиона "Перло многоценное", чтобы студенты могли "с тои книги святои выбирати верши на свою потребу и творити з них орации размера тыи часу потребы своей, хоч и на комедиях духовных" (Житецкий. Мысли о народных малорусских думах. Киев. 1893. стр. 57). Вирши эти разделялись на псальмы, т. е. вирши нравоучительного характера, и канты — вирши нравоописательный, хотя эти названия, надо сказать, не были вполне устойчивыми.

Громадную роль в создании и распространении в народе этих псальм и кантов играли так называемые "мандрованные (т. е. странствующіе) дяки" или "дяки-пиворезы" (это название указывает, вероятно, на их любовь к пиву. См. о них у Житецкого — Мысли... гл. II). "Пан дяк" в старину был довольно важным лицом в украинском селе. Занимал он свое место не по сословному происхождению, так как должность дяка была доступна для всех сословий, а по избранию громады. Чтобы добиться этого избрания в те времена, нужно было обладать не малыми талантами: мало того, что надо было иметь "добрый глас", хорошо знать церковные службы и, конечно, уметь вести их

— 21 —

благочинно и благолепно — надо было еще иметь таланты педагога, так как на обязанности дяка лежало как обучение своих помощников — церковных певцов и чтецов, так и заведование школой. Эту почетную должность занимали, по преимуществу, ученики Киевской Академии или братских школ, силою обстоятельств, иногда по своей вине, не кончившие курса. Они представляли собою полу-книжную, полу-народную среду и были звеном, соединяющим ученые верхи народа с его массой, В этой среде составление религиозных и иных виршей процветало, так как было, как уже сказано, необходимой принадлежностью школьного образования, да "пиворезам" и необходимо было, в силу своей материальной зависимости, выдвигать перед народом все свои познания, так как научный багаж их был все же скуден, то они выдвигали свои литературные и вообще художественные вкусы и навыки. Благодаря этому, дяки-пиворезы играют большую роль в истории умственного развития украинского народа, как распространители школьных знаній, приспособлявшие тяжеловесную школьную премудрость к народному пониманию.

Но между дяками и школой с одной стороны и народом с другой находилась еще одна посредствующая ступень — "шпитальные старци". Появившиеся с XVI в. братства заботились не только о распространении школ, но и об устройстве "шпиталей", т. е. богаделен при церквах. Шпитали эти были довольно многочисленны, почти не было церкви без шпиталя, и в первой половині XVIII в. в левобережной Украине, за исключением Стародубского и Гадячского полков, находилось до 589 шпиталей (А. Ф. Мальцев. О малорусских шпиталях. Труды Полтавской Уч. Архивной Комис. IV, стр. 19-21). Постоянное общение между обитателями школы и обитателями шпиталя, естественное при общей их попечительнице—церкви, вело к усвоению "старцями" различных произведений школьной мудрости.

Это общение было тем теснее, что в шпиталях часто помещались и бедные ученики-сироты братских школ (там же, 13). Но "старци" не жили в шпиталях безвыходно: получая от церкви пособия, они промышляли и на стороне испрошением подаяний. Так "старци'' распространяли в народе усвоенное ими в школе. Разумеется, применяясь к народному пониманию, к народному складу речи, они должны были многое в виршах изменять в народном духе. Народное песенное творчество подхватило эти произведения и, смешав их с прежними, обогатило украинскую народную словесность массой новых духовных стихов.

И вирши и стихи были так популярны в Украине, что обратили на себя внимание даже католической церкви, которая для большей успешности униатской пропаганды, рішила взять их под свою опеку. С этой целью монахами Базилианского ордена в 1790 году был напечатан в Почаевской лаврской типографии сборник виршевой поэзии, под заглавием "Богогласник".

— 22 —

В предисловии к нему издатели указывают, чем руководились они при выборе песен и виршей для своего сборника: отсюда мы узнаем, что в него не вошли песни, "худо и неискусно составленные", и те, которым "не бе мощно уведети приличного гласа". Но и песни "добре сочиненныя и по своему гласованию уведанныя.., через не наказанных писцов повредишася", так что издатели сочли своей обязанностью песни эти "елико мощно исправляти, слоги стихом изобретати" и в таком, уже исправленном виде, "аки снедь иными смаки утворенная, аки потемненное сребро, седмерицею очищенное," предложить сборник читателям (Житецкий. Энеида Котляревского. Киев 1900. стр. 63-64; Перетц. Малорус. вирши и песни в записях XVI-XVIII в. СПБ. 1899. стр. 147). Действительно в Богогласнике старые псальмы подверглись всем этим операциям. Текст в них то сокращен, то распространен, при чем составители оставлял иногда нетронутым только начало, "чтобы не отторгнуть народа нововведениями" (Рецензия проф. Житецкого на книгу Перетца "Историко-литерат. исследования и материалы". СПБ. 1903. стр. 43); язык псальм значительно подчищен, многие неловкие обороты устранены. Среди псальм Богогласника встречаем произведения св. Димитрия Ростовскаго, философа Сковороды, многих неизвестных лиц, как напр.: Андреевского, Бардинского, Волского и других, оставивших свое имя в акростихах псальм; встречаются и анонимные произведения и, наконец, много псальм самих базилиан и даже членов Towarzystwa lezusowego", т. е. Иезуитов (Житецкий. Энеида, 64; Перетц. Вирши и песни. 149-156). Богогласник только за 60 лет выдержал четыре издания (1790, 1805, 1825, 1850 г. г. — Перетц. 145; мелодии Богогласника записаны г. Витошинским: "Песнопения Богогласника холмского народно-церковного распева в четырехголосной гармонизации. Холм. 1910), что, несомненно, указызает на то, что его псальмы нашли себе читателей; но так же несомненно и то, что униаты не достигли своей цели — взять под свою опеку религиозные песни украинского народа. Народное творчество восприняло в себя многие псальмы Богогласника, но восприняв их, продолжало течь по прежнему руслу. Проводниками этих псальм в народ явились лирники, которые, по свидетельству П. Чубинского, собирались в Почаеве и обучались псальмам по Богогласнику (Дополнение к сообщению П. Иващенко о кобзарях Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. II, 114).

Теперь перейдем к рассмотрению содержания религиозных виршей и духовных стихов.

Наиболее распространенными среди них мотивами являются мысли о скоротечности жизни и грядущей смерти, о тщете благ мира сего и его греховности. Смерть, по этим произведениям, есть освобождение духа от оков плоти, поэтому спокойно взирает на смерть тот чєловек, который думает о вечности, и напротив, боится смерти человек, увлекающийся земными радостями. Самая старая изъ виршей на эту тему при-

— 23 —

надлежит упомянутому уже Кириллу Транквиллиону Ставровецкому, издавшему ее в 1646 году в книге "Перло многоценное." Заглавие ее — "Лекарство роскошникам того света — песнь вдачная при банкетах панских," и поется она от лица покойника-пана, застигнутого смертью врасплох:

"О смерти несподевана!"

восклицает он:

"Тось мя богатого пана
Без отповеди ныне застала,
И все красное и любимое мое забрала,
И навеки от очий моих сховала...
Где мои ныне замки коштовные, мурованыи,
А шкатули злотом нафасованыи?
Где мои пресветлеи, златотканыи шати,
Рыси, соболе, кармазини и дорогые шкарлати?
О смерти, все твоим приходом от мене забрано
И навеки от очий моих в тме сховано...
Приятели мои,"

продолжает жаловаться пан,

                             "далеко от мене стали
И носи свои перед смрадом моим позатыкали.
Вчора, в дому моем было гойне веселье,
Музыков игранне, а спеваков веселое спеване
И на трубах медяных викрикане,
Скоки, танце, веселое плясаня,
Вина наливай, выпивай, проливай,
Столы мои сладкоми покормы покритии,
Гости мои и приятели-персоны знаменитыи,
А ныне мене все доброе и веселое минуло,
Слава и богатство на веки уплынуло..."

Смерть всемогуща, и ничто не устоит перед нею:

"Где ныне тиранове неужитыи,
И князи на земле знаменитии,
Где ныне воинове горделивыи
И мучителе невинных злосливыи?"
Ты (т. е. смерть) с премудрых философов смиховиско
                                                               строиш,
У главе их, где светлая премудрость столицу свою мела
                                                               и в ней почивала,

Там ныне только смродливая пустка зостала" (Житецкий. Мысли о нар. думах, 59-60 и рецензия на книгу Перетца, 15-16).

Мысль о скоротечности жизни и неизбежности смерти вообще довольно распространена как в виршах, так и в духовных стихах:

— 24 —

"Нихто же смерти не убигне,
А ни цари, а ни князи,
А нихто же смерти не одкупит,
А ни отец ни маты од своего дитяти"

(Демуцькый. Лира. 44). Эту мысль находим и в одной из вирш Богогласника, под заглавием "Жаль над зле иждивенным временем жития", распространенной в рукописных сборниках конца XVIII столетия:

Ах, ушлы мои лета,
Как вихор с круга света,
Только так мне издалося,
Что один день прожилося",

жалуется человек в начале вирши. Смерть явилась слишком неждано, и приходится человеку идти в далекий путь — "на тот свет до Бога." Но

"С чем же там я появлюся!
Чим я Богу прислужуся?
Ны светила, ны кадила,
Все то смерть роспорошила"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 61-62; Головацкий. III, 285-286). Эта вирша встречается и в репертуаре лирников. Горько жалуется в этой лирницкой псальме человек на смерть, которая своей неожиданностью обманула его, и между человеком и смертью происходит трагический диалог:

"Ах ти, смерте зрадлива,
Як ти мене зрадила.
Обещала сто літ жити,
Тепер велиш в землі гнити!..
Ах ти смерте злослива,
Чом так на мя не милостива:
Чом ти мене не звістила,
Як до мене приходила?
— Я ж тобі звіщала,

отвечает смерть,

І до часу чекала,
А ти в гульки все вдавався,
Прежде на смерть не прибрався.
— Хочай же я пив-гуляв,

пытается оправдаться человек,

Так я собі так гадав —
Гадав: старих літ дождуся,
В той час к смерти приберуся".

Но напрасно его оправданья:

— 25 —

"Було віка свободно,
Було гулять завгодно,
Було пити і гуляти,
Прежде на смерть спогадати."

Душа грешника, говорит смерть, виновата в том, что она

"Сто літ закладала,
Нігди на смерть не згадала
І в роскошах проживала,
Нігди на смерть не спогадала."

Спор кончается победой смерти, и человеку остаются только слезы:

"Плаче гірко чоловік:
Пройшов его марно вік;
Плаче гірко і ридае,
Що з гріхами умирае."

Но слезы не спасуть от смерти: она неизбежна —

"Царі, князі, владики —
В іх сили великі:
І вони не можуть одкупиться
І од смерти схорониться"

(Демуцькый. Лира. 45-46). Этот же стих встречается и в драматической форме. Начинается он упреками жены:

 "Чоловіче, що думаеш,
Що ти все пьеш та гуляеш,
Що все гульки та гульки.
А об смерти нема думки?
— Я смерти не боюся,
Я от смерти откуплюся,
Хлібом, силлю окрошуся
І гостями обсадюся.
Возьму чарку, пляшку в руки,
А об смерти нема думки,"

самонадеянно отвечает муж; но когда на порог появляется неожиданно подкравшаяся смерть,

"Тоди козак острахнувся,
Перед смертью схаменувся.
— Смерть же моя, мати моя,
Повремени времня мені!
— Уже ж тобі временила,
Временила й говорила."

Стих оканчивается горькими словами жены:

"Я ж тобі казала, що смерть грошей не приймае,
І на вдатки не вдаряе:

— 26 —

Кого схоче Богу взяти,
Не отсуде отець й мати,
Ні рідная родиночка,
Ні милая дитиночка."

(Песни, записанные Я. Новицким. Сборник Харьковского Истор.-Филологич. Общ. VI т., 156 стр.). Стих этот, напоминающий великорусский — об Анике-воине, может быть имеет своей основой, как и последний, восточную "Притчу о витязе и о смерти", иначе "Прение живота и смерти" (Порфирьев, I, 331-336). Притча эта встречается как в великорусских, так и в малорусских рукописях (Памятники старин. рус. лит., 439-440 — из великорус. ркп. и 441-443 — из малорус.) и в древности украшалась иллюстрациями (образцы у Буслаева, т. I).

"Смотряй, чоловіче, и ужасайся,"

предупреждает другой стих,

"Що день, що година смерти сподівайся,
Бо ходыть Бог тайно, тайно наглядае
І діл твоіх всегда разсмотряе,
Як ти в світі живеш..."
"Як богатому, так и убогому
А на той світ скоро...
От як визьмуть грішное тіло
Та положать на мари,
В той час минуть мислі, минуть і роскоші,
Маетності і многія гроші,
А що їх ся збирав."

И отчаянье позднего раскаянья охватывает душу человека:

"Ой світе прекрасний, як же ти мене звів:
Обіщав мені многа літа — тепер к смерти привів...
А ще ж бо я к смерти не сподівався,
І на той світ я не прибрався...
Горе мені грішному, мені окаянному!"

(Демуцькій. Лира, 51). О том же позднем раскаянии говорит и следующий стих:

"Годі вам шуміти, зелениі луги!
Годі мліти серцю моему з несносноі туги!
Як цвіти прекрасниі скоро одцвітають,
То так нас молодиі літа скоро покидають,
Пройшли літа скоро, як бистриі ріки,
А я живу при нещасті через усіи віки.
Віють вітри в степу — запрету не мають:
Ідуть мислі в день і в нощі — спокою не дають.
Старость моя й жизность! Не могу терпіти,
Що я не вмів молодими літами владіти"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 77).

— 27 —

"Когда б же я свій кінець віка знав,"

восклицает грешник в стихе "Архангелу Гавриилу,"

"То я б душі царствія вготував:
То службами, то молитвами,
А найбільше милостинами"

Но перед ним уже открыта крышка гроба, и в ужасе он видит за ним "ріки огненниі, все пекельниі." И архангел Гавриил обращается к грешникам с печальным вопросом:

"Де ви, душі, забарилися,
Чом у царство не спішилися?"

(Демуцькій. Лира, 43)

В другой вирше, помещенной в Богогласник, человек размышляет, что по смерти

"Зостанется сребро и злато, дорогіе шаты,
Авжеж мени из собою нечого не взяты!
А хотяй бым везял из собою, там того не треба:
Саджен земле, четыри дощки, спасенія з неба"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 62: Головацкий. III, 286-288). Эта вирша также входит в репертуар лирников (Сб. Ист.-Фил. Общ. Нежин. V, 215), в котором мысль о тщете богатств вообще довольно часто встречается:

"Когда час приходить,
Треба помирати,
Хоч яке богатство
Треба покидати"

(Демуцкий. Лира, 42; Зап. Юго-Зап. отд. Г. общ. I, прилож., 31-32).

Но вот пришла смерть, и человек прощается со всем, что окружало его в земных странствованиях:

"Простите мя, братья милая и други,
Поля, холми и дуброви, зеленіе луги;
Вже ж мне по вас не гуляти,
Вже прийшол час мне помирати"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 62).

И наконец жизнь окончена. Что теперь постигнет душу человека? На этот вопрос отвечает целый ряд виршей и стихов. В вирше Богогласника "Егда душа от тела разлучается" рассказывается о воздушных мытарствах души человеческой. В отчаянии, с трепетом и слезами, кается она в своих преступленьях, умоляя ангела-хранителя защитить ее, но поздно:

"О человече!"

отвечает душе ангел:

"собирал еси в сем мире не по мере,
Сокривал еси себе богатство,

— 28 —

Затворял еси врати пред сироти,
Втратил еси царство"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 63). В стихе "Ангелу Хранителю" грешная душа, предвидя адские муки,

                         "востряхнулася,
До Ангела гласом возгласнулася:
— Ти, Ангелу Божій. Хранителю мій!
Не дай душі впасти в геену, в огонь."

Но тщетны мольбы ее:

                         "Ангел смутно одказав:
"Де ж ти грішна душе, забарилася?
Утрені й вечерні не вислухала,
Службы й молебні не нанимала,
Воскові свічі не обліпляла,
Странників дальніх в дом не приймала,
Вольних і в темниці не посіщала,
Сирот і вдов не содержувала,
В великі роскоші ударялася.
Сладкими напитками услаждалася,
У ад на мученія вічно попалася"

(Демуцькій. Лира. 22).

В одном из духовных стихов рассказывается, как "из Киіва із Ерусалима, відтіль ішло три черниченьки". На вопрос встретившей их Богоматери, где они были, черницы отвечают, что были в Киеве, где видели,

"Як душа з тілом розставалася,
Розставалася тай позналася:
Чом же ти, тіло, чом не терпіло.
Постів не постило? Чом же ти, душе, неділі
                                                              не чтила?
Будеш же ти, тіло, в сирій землі пріти,
А ти будеш, душе, у огні горіти"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 63). Другой вариант этого стиха, исполняющийся в Черниговской губернии, как похоронная песня, изображает душу, говорящей телу:

"Прощай, тіло, і прошай, біле!
Тобі, тіло, во гробі пріти,
А моій душі в огні горіти!
Твое тіло во гробі понесуть,
А мою душу на суд поведуть"

(Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 93).

Мотив о судьбе грешной души раскрыт еще в стихах о Лазаре, имеющих обший источник, а потому и большое сходство с великорусскими. Вообще подробности наказаний грешников как после смерти

— 29 —

так и после Страшного Суда были известны нашим предкам по византийскому житию Василия Нового (†944 г., написано учеником его Григорием Мнихом), толковым апокалипсисам, "Слову Пахомия о втором пришествии Христове, о Страшном Суде и о будущей муки" (часто иллюстрировалось, даже раскрашенными картинками), слову Авраамия Смоленского, по поучениям Ефрема Сирина и т. д. (Галахов, I 258; Ф. Батюшков. Спор души с телом. СПБ. 1891, стр. 259) и по апокрифам: .Вопросы Иоанна Богослова Господу на горе Фаворской", "Хождение Богородицы по мукам" и "Слово о видении апостола Павла," которое было чрезвычайно распространено в древности. Последний апокриф, известный уже в IV веке, в средние века пользовался большой популярностью во всей Европе, а к нам проник через южных славян. Вторая часть этого апокрифа изображает души праведных и грешныx сейчас после смерти, а третья посвящена адским мучениям. Еще распространеннее этого апокрифа было житие Св. Василия Нового. Оно состояло из двух частей: из рассказа св. Феодоры, кормилицы св. Василия, как она ходила по мытарствам (помещалось и отдельно в Прологах — Буслаев, II, 127), и рассказа Мниха Григория, как он с помощью святого удостоился узреть в видении Страшный Суд (там же, 139). Известное с первых веков христианства на Руси (следы его видят в житии Авраамия Смоленского XII в.), оно с XII в. украшалось еще множеством миниатюр, что еще более возбуждало любопытство и поражало воображение наших предков, особенно, как увидим на севере Руси (Буслав, II, 139; образцы рисунков у него же т. I и II). Некоторую роль сыграли, конечно, и изображения Страшного Суда, столь распространенные в древности и перешедшие к нам еще в первые времена нашего христианства из Византии (летописное сказание о греческом монахе-философе и кн. Владимире. Образцы таких изображений см. у Буслаева, т. II).

На Юге Руси подробных изображений адских мук, равно как и изображений рая. нет ни в виршах ни в стихах, встречаются только, большей частью мимоходом, небольшие эскизы. Например, в псальме "Христу на кресті" изображается нераскаянный грешник, заявляющий

"Я сповіди не боюся,
О гріхах не дбаю,
В роскошах проживаю,
Грішить не покаюсь."

На это ангел

"В бік ёго торкае,
Страшним судом устрашае,
Душу навождае.
Як навезуть дров
З темного лісу,
Як наложать в огонь вічний

— 30 —

На душу грішну,
Ще й скажуть налити
Гіркого трунку,
За роскоші всего світу
Завдадуть фрасунку.
О Боже мій, Боже!"

скорбным вздохом заканчивается стих:

"Яке смутне ложе!
Набралася душа гріхів
І збутись не може."

(Демуцькый. Лира, 5; А. Малинка. Лирник Мокровиз. Киевск. Стар. 1894, IX, 437-438). Есть еще стих, где грешник говорить о себе:

"Я у пламені сижу, Огонь їм, а смолу пью, За провинность я свою Вічно Бога но узрю"

(Гринченко. Матер. III, 146). В одном варианте стиха о Лазаре богач, находясь в аду, жалуется:

"Завдали мені муку предвічную, Предвічную муку залізним крюком, А залізним крюком за ліве ребро, А за ліве ребро, за праве око"

(Сб. Ист. Фил. Общ. Ниж. V, 212). В других стихах говорится, что грешники будут пить золу, "смажитись в пекли", "в пекельним вогні", будуть лить "дрібні слези". Более подробное изображение мук грешников встречаем в одном галицком лирницком (впрочем, очевидно книжного происхождения) стихе:

"Темность страшна містця того (т. е. ада)
Причиняет муки много.
О як тяжка там казнь буде,
Где не ввидят світа люде.
Душу жалость зранит многа,
Через гріх стратила Бога...
Та гризе червь сумлення,
Же не доступив спасения..."

И страшные проклятья потрясают своды ада: в отчаянье грешная душа проклинает все и всех,

"Навіть Творця Преблагого
Клене з гніву завзятого".

Дочь проклинает свою мать, отец — сына, друг — друга, слуга — пана:

"Оттак страшниі проклени
Чинять пекельниці они"...

Стих заканчивается молитвой к Распятому:

— 31 —

"Не допусти, Христе Боже!
Страсть твоя да поможе"...

(Головацкий. III, 278-281).

Также и о блаженстве праведных стихи, большею частью, кратко говорят, что они "веселяться", в противоположность грешникам, которые "все смутяться;" "стихи поют", "поют стихи херувимські, гласять гласи архангельскіи" и т. под. А в одном стихе Арх. Гавриил приглашает праведных на райский пир:

"Ідіть, душі, не вбояйтеся,
До царствія приближайтеся:
Вжеж вам мости помощені,
Царскія врата поодчинювані,
Всі столи вам позастелювані,
Чаші ваші понаповнювані,
І вам свічі позапалювані."

(Гринченко. Матер. III, 147). В одной вирше, вошедшей в репертуар галицких лирников, встречаем такое изображение блаженства праведных:

"Літа золотиі в небі святиі
Не престанут іміти,
Піснь пресвятую, безконечную
Со ангели імуть піти.
Лучами сонця тіла без конця
Праведних засіяют,
Всякіи прикрости будут сладости,
Які тут іміють".

(Головацкий. III, 281-283. Еще образцы виршей о том же предмети см. Безсонов, V, 256-257. Народные рассказы о рае и аде см. Сумцов. Ист. апокр. 134-136).

Кстати сказать, этим отсутствием подробностей загробной жизни малорусские стихи отличаются от великорусских, в которых муки грешных изображены с большими подробностями. И без того более мрачная, чем у южан, фантазия Севера, восприняв, как благодарная почва, суровое учение аскетизма византийских, а за ними и древнерусских книжников, стала еще более мрачной. И в великорусских стихах мы встречаем подробнейшие описания адских мучений, при чем не только нравственных, как преимущественно в малорусских, но и физических. Мы узнаем, что плясунам и гудочникам будут вытягивать жилы, и раздроблять кости, "глумотворцам и просмешникам — смола им кипучая и зубная скрыжанія", "плясунам и волынщикам — за хребты будут повешены над плитам над каленыим" и т. д. (Безсонов, V, №№ 494-502, стр. 172-194; Киреевский. Рус. народные песни, 196-201). Эти наказания за смех и веселье не удивят никого, если припомнить, какая масса поучений против них, поучений, наполненных

— 32 —

самыми страшными угрозами, рассыпано во множестве вариантов в древней русской письменности. И нельзя не сказать, что по чувству художественной меры южнорусские стихи об этом предмете, стоять выше северных. Интересен в этом отношении великорусский стих о грешной матери (адские муки которой в видении открыты сыну), терпящей страшные наказания: за катанье на лошадях она обречена ехать среди огня на трехглавом змие, за ношение кокошников крыса грызет ей голову, за сережки — мыши через уши выедают ей из головы мозг, за цепочку на груди она носит на шее двуглавую змію, за цветное платье демоны дерут ее железными гребенками и т. д. (Киреевский, 212-213). Основой этого стиха является рассказ из сборника „Великое Зерцало" (составлено в XV в. в Голландии, к нам перешло через Польшу — Пыпин, II, 513-517), как об этом говорить и начало стиха: "писано было в Зеркале, книге Божьей". Рассказ этот встръчается и в северных и в южных рукописях (Памятн. стар. рус. лит. 101-102 — малорусская и 105-106 — великорусская), но использован был, как тема для стиха, только на север. Ясно, почему это произошло: из приведенных примеров видно, что адские муки несчастной грешницы нашли себе вполне подходящую почву и много параллелей в творчестве Севера и оказались чужды духовным стихам Юга.

Но если муки грешников и блаженства праведников духовные стихи касаются только мимоходом, то картина Страшного Суда, наоборот, привлекает воображение их певцов:

"Страшний суд наступить;
Хто добре заробить, той царства доступить.
А впадуть зорі з высокого неба,
Займеться море й глибокі криниці,
А зірвуться вітри, а даже буйниі,
А позносять гори, що будуть рівниі.
Затрубить янгел в янгельскую трубу:
Вставайте, умерші, до страшного суду!..
Ой на Сафатовій долині, ой там будуть люде...
Ой по лівій стороні будуть єретики стояти,
Ой там будуть душам смоли піддавати.
А правій стороні будуть янголи стояти:
Ой не пийте смоли, діждітеся води!
Хто смоли напьеться, той в пекло ввержеться,
Хто води діждеться — в раю зостанеться...

(Житецкій. Мысли о нар. д. 63-64). Еще подробнее последняя судьба земли изображается в стихе "Архистратигу Михаилу":

"А когда прийде час, прийде время,
А посліднее наше житіє,
Тогда зело земля потрясеться,
А сонце й місяць предміниться,
А згасшиі звізди з неба сойдуть,

— 33 —

Церковніи престолы разрушаться,
Небеса же во труби возбіжаться:
Тогда білий камень распадеться,
Тогда страшний суд воздвигнеться!
А протечуть ріки огненниі,
Пожруть всю тварь земляную.
А у тую пропасть проклятую...
Ой тогда здесь нікого не буде,
Тільки нас Сам Іисус Христос судить буде".

(Демуцький. Лира 39; многочисленные варианты этого стиха, а также великорусские и белорусские параллели — см. Безсоновъ. V, 65-102 и Киреевскій, 200-201).

Это страшное явленіе Христа-Судьи изображает другой стих:

"Ой выйду я, ой выйду я
На Сіянську гору,
Ой гляну я, погляну я
На святіи облака.
Там сидить Господь Іисус Христос
На святихъ облакахъ,
Поклав руці своі пресвятиі
А на святий воздушокъ,
Поклав ноги своі пресвятиі
А на святую радугу.
Рече Господь Іисус Христос
А на святих янголів:
— Вы янголі, арханголі,
Затрубіте у трубу,
Та побудіте і живих і мертвих
Із гроба до Бога"...

(Гринченко. Матер. III, 148-149; Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. I, прилож., 24-25. Великорусские и білорусскіе параллели — см. Безсонов. IV, 161-168).

"А, грішний чоловіче!"

восклицаетъ другой стих о страшном суде:

"Що будеш гадати,
Як там на правиці
Будуть розлучати?
В той же час не одкупить
Ні отець ні мати.
Лучше було й не родитись,
Ніж у пеклі все смажитись,
В пеклі на віки".

(Демуцькый, Лира, 42).

Подробный перечень человеческихъ преступлений и соответствующих наказаний, встречающийся в народных легендах и на картинах

— 34 —

страшного Суда, не встречается в духовных стихах. Но изображение общей греховности мира, картина общего падения довольно часты. Таков прежде всего "Плач земли", тема которого встречается еще в апокрифе "Слово о видении ап. Павла":

"Расплачется мать — сира земля,
Яко дівиця пречистая,
Страховниця непорочная,
Перед Спасом, перед Господом:
— Не могу я терпить, Господи!
Много, много на землі скверности,
Більше того беззаконія"...

Христос успокаивает землю, напоминая ей о Страшном Суде:

"Потерпи, мать — сира земля,
Покуль раби всі іспокаються;
Хоч же раби і не спокаються,
Не минуем суду страшного,
А хторого пришествія
За свое согрішеніе,
За велике беззаконіе".

(Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 206-207).

"Уже давно, як правди нема,"

грустит одна галицкая колядка.

"Уже ся царі повоёвали,
Бо царь на царя військо збирае,
А брат на брата мечем рубае,
Сестра сестриці чари готуе,
Ой бо син вітця до права тягне,
Донька на матір гнів піднімае,
Ой бо кум кума зводить з розума,
Сусід сусіда збавляе хліба".

(Головацкий, IV, 21-22). В этой колядке и подобных ей встречаем и указание на исчезновение старых обычаев, как на доказательство гибели правды:

"Святим Николам пива не варять,
Святим Рождествам служби не служать,
Святим Водорщам свічи не сучать"...

или:

"Не ситят меди святой Вечері,
Не точат вина святому Різдву,
Не варят пива святому сбору"...

(Головацкий, IV, 59-60, 103-104). Эта же мысль лежит в основе и известного стиха о правде. Один из его вариантов начинается напоминанием о смерти:

"Ой горе, горе на сім світі жити,
Боронь, Боже, смерти, буде Бог судити"...

— 35 —

Далее говорится о непрочности человеческих привязанностей:

"Як чоловік здоров, всякій его любить,

Як лиха година, родина одступить". И глубокое разочарование в самых дорогих надеждах и симпатиях слышится в дальнейших словах:

"Ой як тяжко — важко каміння лупати,
Ой так тяжко — важко дітей годувати:
Бо старая ненька дітки годувала,
Дітки годувала, ночі не доспала.
Бо тепера дітки на те не вважають,
Беруть отця-неньку, під ноги внижають,
Бо тепер на світі така вийшла кара,
Шо по всему світу то вже есть неправда.
Бо тепера правда стоіть у порога,
А тая неправда сидить кінець стола.
Бо тепера правду бьють та ругають,
А тую неправду трунком напувають.
Бо тепера правда сидить у темниці,
А тая неправда у панів в світлиці.
Бо тепера правда скрізь закрыта,

Тільки есть приміта — на хресті прибита". (Житецкий. Мысли о нар. д. 67-68; Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. І, прилож., 23-24). Другой вариант этого духовного стиха прямо начинается пессимистическим заявлением:

"Нема в світі правди!.. Правди не зиськати,
А звикла неправда тепер правцовати!
Що вже тепер правда слезами ридае,
А тая неправда з панами гуляе.
Чи ти ж, свята правда, умерла, чи ти заключенна,
А чи ти, мати рідна, од нас одреченна?..
Уже ж кинець віка і к нам приближився,
Хоч рідного брата тепер стережися, —
Бо він хоч и рідний брат, то правды не міе,
Він тільки устами, як перами віе.
Із ним у суд стати — правди не зиськати,
Тільки сріблом-златом судью насищати."

Осталось только одно убежище от неправды мира — это Бог. И обращением к Вечной Правде — к Богу, и заканчивается этот скорбный стих:

"Сам Господь есть правда:
Сокрушить неправду,
Сумирить гординю,
Вознесеть святиню!"

(Житецкий. Мысли о нар. д. 68-69; Зап. Юго-Зап. Отд. Геогр. Общ., прилож., 22-23; Кулиш. Записки о Южной Руси. СПБ. 1857. т. II, стр. 101-102).

— 36 —

Бог — прибежище в скорби, — эта же идея лежит и в основе широко распространенной среди лирников песни "про сирітку". Трогательными чертами изображает эта песня тяжелое положение сироты, бегущей от притеснений мачехи искать родную мать и встретившей Господа:

"Та пішла сирітка по світу блукати —
Рідньоі матінки своеі шукати,
Господь зустрічае — став іі питати:
Куди йдеш, сиритко? — Матінки шукати.
— Вернися, сирітко, далекий світ зайдеш,
Ти своеі матінки до віку не знайдеш,
Бо твоя матінка на високій горі,
Спочивае вона у гробовім домі."

Сиротка плачет на могиле матери и слышит из могилы голос:

"Ой и хто-то плаче на моему гробі?
— А це ж я, матінко: прийми мене к собі."

Но мать не может исполнить просьбы своего ребенка:

"А як тяжко-важко сонце з неба зняти,
А ще гирше-тяжче тебе к собі взяти."

И мать отправляет сиротку к мачехе в надежде на ее сострадательность. Но злая мачеха довела сиротку своими притеснениями до смерти. Тогда

                 "насилае Господь ангели із неба:
"Ступай же ти, сирітко, до ясного неба.
А як же ты будеш Бога волаги,
Будеш со святыми в небі царствовати".
А злая мачуха пекло вготувала
За сироти — діти, що не доглядала."

(Демуцкий. Лира, 55-56; Галицкие варианты — Головацкий, III, 272-278).

Очень близок к этой песне по своему настроению и стих "Великий мій жалю", изображающий одиночество всеми покинутого сироты. Сирота жалуется на смерть, отнявшую у него отца и мать и оставившую его одиноким:

"А все та смерть люта
Мене ізрадила:
Отця і матку уморила,
Мене безчасного
У світі остановила!"

И сирота горько жалуется на тоску одиночества:

Лучче жити в пустині, аніж мені наедині,
Аніж скитатися як у полі звірині!
Ой жалю мій, жалю, великий не малий!
Великий, не малий і не угамований!
Що мені за польза,
Що я живу в світі?
Безпристанно тужу,

— 37 —

А як птиця в клітці:
Хто дойде, той минае,
Одради не дае,
Що я сиротина.
Хотя б матка едина...
І Боже мій милостивий!..

Этим вздохом оканчивается стих (Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. I, прилож., 29-30).

Стихи о смерти, Страшном Суде, грешной душе и т. п. являются наиболее распространенными в репертуаре современных носителей украинских духовных стихов — кобзарей и лирников. Но, кроме них, встречаются еще стихи, посвященные Иисусу Христу, Богоматери, апостолам, святым, стихи об Адаме и Еве, о потопе, о пустыне, о монастыре и т. д.

Из стихов, посвященных Иисусу Христу, наиболее распространен стих "Иисусе мой прелюбезний, серцю сладосте!" По свидетельству г. Демуцкого, стих этот известен каждому лирнику Киевской губ., в которой он записывал псальмы. На книжное происхождение этого стиха указывает акростих его — "Иеромонах Димитри", обозначающей, очевидно, автора (обычай, довольно распространенный в старину, что видно из вирш Богогласника). Содержание этого стиха чисто молитвенное: Христос называемся в нем "единою утіхою", "радостью и т. д.

"Ніхто ж мні в моіх бідах
Грішному поможе,
Аще не Ти, о Всеблагий
Іисусе Боже!"

(Демуцькый. Лира 10). Из событий земной жизни Христа в псальмах изображаются Крещение, Преображение, страдания Христа и воскресение. Наиболее часто стихи говорят о страданиях Христовых. В них изображается, как "стали жиды думати-гадати, як би ім Христа спознавти", потому что Он "закон уставляе, царем Ся називае". Потом изображается предательство Иуды, тайная вечеря, события в Гефсиманском саду и, наконец, распятие Господа:

"Ой Сину Мій Возлюбленний!
Про що ж Ты вмираеш?"

восклицает Богоматерь, Которая "Сина Своего на кресту спізнала".

"Матко Моя, Матко Возлюбленная",

отвечает Ей Христос:

"Треба помирати,
Тіі души невинниі
З пекла рятуваты"

(Демуцькый. Лира, 2, 4; Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 203, 204; Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. I, прилож. 28; Безсонов. IV, 173-178 — великорус. и белорус. параллели).

Пресвятая Дева также часто воспевается в стихах за то, что

"нам Христа спородила

— 38 —

І всім царствіе створила"

(Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 201). Вслед за церковными песнопениями, стихи обращаются к Ней, как к Заступнице:

"Мати Милостивая,
Всіх благих щедрот!
Не забудь у світі
Нас, бідних сирот".

(Демуцькый. Лира, 18). Есть стихи, воспевающие и чудеса от икон Божіей Матери (Лира, 20; Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 199, 225). Есть также стих и о св. праотцах Иоакиме и Анне, передающий старое сказание о их скорби бездетства (Демуцькый. Лира, 21).

Из стихов, посвященных апостолам, интересны стихи апостолам Петру и Павлу и Иоанну Богослову. Верховные апостолы и в стихах изображаются, как сотрудники Бога, даже в изгнании Адама из рая. Грехопадение прародителей составляет предмет особого стиха (Демуцькый. Лира, 7), а изгнание их изображается в стихе так:

"Що ізречеть Господь
А святому Петру-Павлу

(здесь, как часто и в других случаях, оба апостола сливаются в одно лицо):

Святый Петро-Павел,
Ти верховний и апостол!
Возьми зпатий ключик,
Одомкни рай пресвітлий,
Випущай Адама з пресвітлого раю,
Пущай Адам ходить
I душу свою кормить,
Душу свою кормить,
А тіло содягае".

Далее в стихе следует плач Адама — тема, взятая из апокрифов (см. Порфирьев, I, 244-247 — "слово об Адаме и о исповедании Евине") и более широко использованная в великорусских стихах:

"Як росплачеться і Адам,
Да із раю ідучи:
Вже ж мені не відіть
Превосвітлого раю,
Вже ж мені не слишать
А Господнего гласу"

(Сб. Ист. Фил. Общ Неж. V, 205-206). Этот плач Адама — один из древнейших русских стихов, известный уже в XIV веке, ибо он цитируется в послании новгородского архиеп. Василия (1331-1352) к тверскому епископу Феодору (Буслаев, I, 601).

Стих о грехопадении (Демуцькый, Лира, 7) представляет только пересказ библейского сказания, но в одной галицкой песне об этом же предмете встречаем и народные черты: ангел говорить Еве:

"Тепер мусиш кудель прясти;

— 39 —

Веретеном сама трясти;
А ти, Адам, возь мотику,
Копай ролю на патику"

(Головацкий, IV, 521). В другом стихе Адам размышляет, как достать хлеба:

"Укопать я не вмію
І не знаю, що посію,
Бо не маю чого".

Как и в предыдущем стихе на помощь прародителям является ангел, который учит Адама:

"Візьми заступ та нагнися,
Копай землю, потрудися"

(Сумцов. Ист. апокр. 37). Вліяніе апокрифа на этот стих несомненно, ибо и в первом "на дела ручная" наставляет Адама архангел Михаил. В народных легендах земледелию учит Адама Сам Бог, притом в раю, до грехопадения; а по одному народному рассказу праотец и изгнан был за то, что, заснувши после полдника, растерял волов и не разбудил вовремя легшего отдохнуть Бога, Который, проснувшись, увидел, что уже вечереет, рабочий день испорчен, и прогнал Адама, как нерадивого работника (М. Щ. Детский эдем,.. Киевск. Стар. 1885, I, 122-123).

Стих Иоанну Богослову восхваляет его за чистоту жизни, как "над сніг, на пух найбілішого, над лілію і над рожу" называет его "електором" и "ритором", упоминает о написании им евангелия и в конце говорит, что во времена Антихриста апостол будет его обличителем вместе с Илией и Енохом (Демуцькый, Лира, 26).

Из ангелов наибольшей популярностью в стихах пользуется архистратиг Михаил, который "на страшном суді помощник нам буде" (Сб. Ист. Фил. Общ. Ниж. V, 200), когда "вострубить в семигласную трубу, возбудить усіх мертвых" (там же 216) и "о смертній годині путь покаже вправо" (Лира, 37). Впрочем, в некоторых стихах место арх. Михаила занимает арх. Гавриил.

Довольно большое количество стихов посвящено прославлению святых. Здесь мы встречаем святых Николая, Георгия, Варвару, Василия, Парасковею, Онуфрия, Алексея и т. д. Наиболее часто поются стихи святителю Николаю, святому Георгию и святому Алексею, чоловеку Божьему. Стихи святителю Николаю говорят преимущественно о чудесах его, перемежая рассказ молитвенными обращениями к святому. Более других распространен стих:

"Ой хто Миколая любить,
А ще хто усердно ему служить,
Тому святитель Николай
На всякий час помагае".

(Сб. Ист. Фил. общ. Неж. V, 200-201; Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. I, прилож. 30). Имя св. Николая встречается и в колядках, где он изображается сидящим

— 40 —

"...на кінець стола,
Підперся мечем
Під правим плечем,
Склонив гоповку,
Вронив слезоньку.
Де слеза кане,
Там Дунай стане"...

(Сумцов. Ист. апокр. 111. Имя этого святителя встречается и в заговорах, напр., "от пристріту" — Сб. Харьковского Ист. Фил. Общ. IV, 275, "от живота" — там же, 284).

Стихи о св. Георгии говорят о мучениях, которые он претерпел, или о его поединке с драконом. Этот поединок относится стихами к тому времени, когда

"Були люде невірниі,
Вони в Бога не вірили,
А вірили у цмоцише (дракон)
У лютее та змііще".

Этому "змііщу" давался оброк — "що неділі по людині". Когда очередь дошла до царевны, она "сильно злякла, перед Господом крижем вклякла". Тогда

"Де узявсь святий Юрій
На білім коні з копіем,
Вдарив цмока серед ока,
Забив цмока на вік віка".

(Демуцькый, Лира, 26). Прибавим еще, что память св. Георгия, 23 апреля, совпала со старым языческим праздником весны, и в народных песнях этот святой отмыкает небо (или землю) и выпускает росу. Гораздо более, чем песен, о св. Георгии ходит легенд, в которых он является покровителем животных, особенно рогатого скота, а из диких — волков, которые и называются "Юровими собаками"; поэтому и в заговорах от волков обращаются к этому святому (Сумцов. Истор. апокриф. 111-114; Ефименко П. Сборник малорос. заклинаний, 9, 48; Манжура. Сказки, пословицы и т. п. Харьков. 1890 стр. 147).

Стихи о св. Алексее, человеке Божьем, рассказывают, как "оженив батько по неволі сина, сина Олексія", и он "не пожелав із женою жити да пішов він по пущах бродити"; как он затем возвратился домой и жил, никем до смерти не узнанный. Стих оканчивается изображением плача его родителей и жены, поэтично сравнивающих его с "рожевим цвітом, зануженим світом". Этот стих в Черниговской губ. поется, как похоронная песня, наравне со стихом о грешной душе, расстающейся с телом. Причиной этого, может быть, служит то, что большая часть стиха посвящена изображению смерти святого и плача над ним (Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 93; Демуцькый. Лира, 34-35).

— 41 —

Мысль о самоотречении, лежащую в основе, этого стиха и красной нитью проходящую сквозь упомянутые выше стихи о грешной душе и суете мира сего — эту мысль мы встречаем и в стихе о царевиче Алистафии (Евстафии), стих, который чрезвычайно близок к великорусскому стиху о царевиче Иоасафе и, как и последний, представляет похвалу пустыне. Алистафий — царевич обращается к пустыне с мольбою:

"Прийми мене, мать-пустиня,
А заблудшого сина,
Яко і мати свое чадо
Да на білиі руки".

Пустыня, как и в великорусских стихах, отговаривает царевича, устрашая его мрачными сторонами пустынной жизни, но царевич остается непреклонным:

"Люби мене, мать-пустыня!
Як завгодно, так буду жити
I с тобою говорити"

(Сб. Ист. Фил. Общ. Неж. V, 217-219). Кроме пустыни, убежище от житейского зла стихи видят и в монастыре:

"Житие мое всегда горькое,
Прожив я свой вік,
Як не чоловік...
Корабль у воді —
Так я у біді;
Як волни бьються,
Так слёзы льються,
Як річки бренять,
Так мишлі біжать"...

Некуда уйти человеку от горя: .куди я піду — добра не знайду", и, он решает удалиться в монастырь:

"Піду в монастирь,
Там я буду жить
I Бога молить.
Ой там я помру,
Жизнь свою скинчу;
Братія сойдуть,
Земли предадуть,
"Вічную" споють"

(Демуцькый. Лира, 46; Безсонов. V, 171). Другие стихи убеждают человека ограничивать свои потребности, удерживаться от излишеств. Таким излишеством является прежде всего вино. Об этом говорит довольно распространенная псальма "Що в мирі являеться"... В ней изображается грешник, думающий: "ще ж я млад: покаюся прежде смерти — не піду во ад". Он не обрашает внимания на увещания родителей, убеждающих его не пить вина, "бо в тим вині блудов много, то й зведуть з ума"; он от этих речей, "як звір, біжить" и устремляется в "корчемной дом". Там он

— 42 —

"... хмелю закупив.
Закупивши собі хмелю,
Тай ум загубив,
Напившися, він пьян сидить,
Весело гласить.
А сатана у слід ходить,
Із ума зводить,
На гріх, на блуд, на разбойство
Людей презводить."

Так пьяница и умирает "некаенний", и "кажуть ему проклятіи во ад ступати" (Сб. Ист Фил. Общ. Неж. V, 214-215; Демуцький. Лира, 48; Зап. Юго-Зап. отд. Геогр. общ. I. прилож., 25-27). Стих этот явно родственен скверной повести о Горе-злосчастии, уступая последней в полноте и художественности. Подобные стихи могли сложиться под влиянием многочисленных поучений против пьянства, являющихся в русской литературе с XI века и наполняющих старинные рукописи наряду с поучительными повестями о всякого рода бражниках. В сборниках XVII вика можно встретить рядом с поучениями и стихи, частью великорусского, частью малорусского происхождения (см. о сем у Буслаева — I, 556-572).

Закончим свой очерк популярнейшим из всех духовных стихов — стихом о Лазаре. Нет стиха, более любимого народом, и справедливо, ибо нет стиха, более трогательного. Стих о Лазаре — целая поэма (до 200 стихов) и поэма скорбная, о той страшной несправедливости, которая царит на земле в человеческиx отношениях, несправедливости, которая могла бы довести человека до отчаянья, если б не спасала его надежда на справедливость высшую, неземную, справедливость небесную.

Стих начинается характеристикой брата-богача (богач и убогий Лазарь представлены здесь родными братьями, что делает картину их отношений еще более мрачной):

"Як жив собі славний чоловік богатий,
Которий у роскошах упивав і въідав,
Пред милостью Божою нічого не знав,
На Божиі церкви він не подавав,
Церковниі свічі він не поставляв,
I чудовних образов він не сукрашав,
На путі сидящих він не подавав
I нищих-убогих він не подаряв,
Нищим хліба — соли він не поставляв,
Батька свого й матері він не поминав,
Брата свого Лазаря за брата не мав."

А в то же время этот брат —

"слезний чоловік убогий,
У хворой болізности лежав у гноі
Перед богачевими ворітьми его..."

— 43 —

Здесь у ворот и происходить встреча братьев:

"Брате мій, брате, сильний, богатий!"

обращается к богачу убогій Лазарь:

"Не прошу я у тебе, братець, не сребра-злата,
А і не дорогого содіганія,
Воздай мені, братець, хліба й соли,
Хліба й соли, хоч милостині"...

Самолюбие богача задето, и холодной, насмешливой жестокостью звучит его ответ:

"Ти смердиш-воняеш, як мій лютой пес,
А ще й моім братом називуесься.
Ти не називайся ти братом моім,
Називайся братом моім лютим псам.
Есть у мене братья така, як я й сам...
— "Десь ти не думаеш умирати,
Що ти на той світ не думаеш дбати,"

предостерегает богача убогий, но это предостережение только подливает масла в огонь, доводя богача до богохульства в своей гордости:

"Хоч я буду вмирать, то я одкуплюся,"

слышится безумный ответ:

"Не откуплюся — то одібьюся,
А всім святим праотцям небесним не покорюся,
А Найвисшого Пана Бога Небесного я й не боюся."

И с этими словами разгневанный богач

"Звелів за собою ворота замкнути,
Щоб хворого Лазарю і гласа не чуть."

Милосерднее богатого брата оказались

                              "два лютиі пси.
Вони завжди під столом ходили,
Дрібниі кришки пособирували,
Больному Лазарю во гной доношували,
Смагниі уста закроплювали,
Больниі рани зализували,
Вони ёго душі і тілу полегкости тай поддавали."

Но нет предела человеческой жестокости: богач, узнавши об этом, велел своих псов "забрать на жалізні цепи," чтобы они

"Мого хозяйства не росточали,
Срібра та злата не розношали."

В скорби и муке трогательно просит убогий Лазарь смерти:

"Вислушай, Господь-Бог, молитви моі:
Прийми мою душу й тіло до хвали своій.
А вже моя душа й тіло наскиталося,
Голодом-холодом набачилося,
Болізниі раночки наболилися."

И Бог посылает ангелов за душою Лазаря:

— 44 —

"Заходіте, анголи, з правого боку,
Да й возміте Лазаря стиха — помалу,
А стиха — помалу душу із тіла.
Да й понесіте Лазаря да й на небеса,
Посадіте Лазаря у світлому раю,
Нехай святий Лазарь роскошаеться...
Ангели, архангели пісню співають,
А больного Лазаря розвеселяють...."

Недолго прожил богач после смерти Лазаря:

"За час, за годину, за малу часть — кришину,
Скортіло богатого на полювання,
В чистее поле на прогуляння..."

Выехавши за ворота, он обрадовался, что

"Нема брата Лазаря и жадного клопота,"

но смерть уже подстерегала его:

"Десь узялася злая хвороба
Да й тронула богатиря з коня додолу,
Да ударила богатиря об сиру землю."

Только теперь "догадався богатий Бога молити," но напрасно было его позднее моленье: Бог

"посилае з неба трех пекельників:
Ідіте, злиі, з пекла на землю
По богачеву по душу его,
Заходіте, злиі, з лівого боку."

Прахом пошло стяжаніе богача:

"А щеж злиі двора не дойшли,
Усе срібло-злато прахом рознесли,
Препишную челядь поразогнали."

А самого богача

"зачепили за ліве ребро, за праве око,
Тронули багатиря у гору високо,
Да вкинули багатиря у пекло глибоко."

И вот переменились роли братьев: теперь уже богач просит Лазаря "свій мизинний палець у море вмочить, уста смажниі да й прохолодить." Но Лазарь отвечает ему:

"Не моя, брате, воля — Самого Бога Іисуса Христа...
Хоч я свій мезинний палець у море вмочу,
Я цего пекельного вогню нігде не вгасю."

"Скаявся богатий, да й не во времена," замечает стих и рассказывает, как богач просит пустить его на землю, где он будет вести богоугодную жизнь и научать своих братьев. Но

"Есть на тім світі письма й духовниі,"

отвечает Лазарь:

"Нехай духовниі письма прочитають,
А твоіх пять братів нехай понимають..."

— 45 —

Було тому времячко, та минулося",

заключает стих:

"Повік цяя слава не минуеться,
По миру хрещеному прославляеться"

(Сб. Ист. Фил. Общ. Ниж. V, 208-212; Демуцькый. Лира, 52-54; Галицкие варианты — Головацкий. III, 263-271).

Владимир Щепотьев.

— 46 —

 

— 47 —

Процессы Андрея Марковича.
(Продолжение, см. вып. 6, часть І, стр. 81-145).

І.

Марковичи дружно поддерживали своих родственников ¹⁾, но в личных интересах не делали уступок друг другу: Брат Андрея Марковича, Феодор Маркович (сотник Прилуцкий 1719-1724 г.г.), так перед своею смертью (в 1734 г.) жалуется на своих братьев и сестер: "Покойный отец мой Марко с покойным тестем Томарою (Степаном, Переяславским полковником) ²⁾, чиня приговор сватальный за мене, утвердил тим, что все его отческие грунта и вся движимость, по смерти его, имеют при мне, яко при меньшому его сыну, во владение моем вовся найдоватись". А когда отец умер, и сестры мои тое отческое завещание вовся уничтожили, и якая осталась в рухомости (движимости) субстанция, тую все они, брати мои и сестры, по смерти (1712 г.) родительской зараз (тотчас) от мене позабирали и на десять частей (по числу детей умершего) оную делили и между себе разобрали и, як им хотелось, так мене, меншого от себе, обидрали, ошарпалы и совсем обидрали и оставили не при чом" ³⁾. Из этих наследников Иван Маркович (бывший Прилуцкий сотник 1709-1719, потом Прилуцкий полковой судья 1719-1724 г.г.) умер бездетным 10 октября, 1724 года ⁴⁾. "Все имение, движимое и недвижимое, с женою набытое", он завещал своей жене, а сестрам и братьям — определенные имения, брату же Андрею Марковичу — хутор Перервинский, находившийся в Пирятинской сотне Лубенского полка, где, за отлучкою Андрея в Сулацкий поход (1723-1725 г.г.), тогда состоял наказным полковником его сын Яков Маркович, который велел в Перервинцах ⁵⁾ описать все имущество, оставшееся после дяди. Получив известие, что вдова в Перевинцы послала "вылучить себе кобыл с лошенками", Яков приказал "тамошним атаману и войту" "ничего оттуда не выдавать" ⁶⁾.

¹⁾ № 964 Описи дел Малороссийской Коллегии в архиве Харьковского Исторического Общества, Лазаревский, Описание Старой Малороссии, т. 3-й, стр. 115. Труды нашего Общества, вып. 6-й, ч. 1, стр. 82.

²⁾ Чтения в Историческом Обществе Нестора Летописца, кн. 11, отд. 3, стр. 61. Жена Томары была Екатерина.

³⁾ Лазаревский, т. 3-й, стр. 124-125.

⁴⁾ Дневник Якова Марковича, издание "Киевской Старины" под редакцией Лазаревского, ч. 1-я, стр. 143,

⁵⁾ Там же стр. 148,

⁶⁾ Там же стр. 196.

— 48 —

В рукописи, хранящейся в библиотеке Полтавской Уч. Арх. Комиссии, после процесса, помещенного нами в 6-м выпуске (в 1-й части, стр. 127-145), следует ⁷⁾ часть судебного дела племянниц Парасковии Яковлевны Бутовичевой и Марии Доментиановны (Демяновны) Чуйкевичевой с их родною теткою Анною Ивановною Маковсковною, женою Андрея Марковича. Пока А. Маркович был "при силе и власти", то даже родственникам вступать с ним в спор было рисковано. Когда же у него был отнят Лубенский полк в 1727 году, и все обиженные начали на разжалованного полковника жаловаться новому гетману Даниилу Павловичу Апостолу, нерасположенному к Марковичам, то также муж старшей племянницы, Степан Степанович Бутович, подал гетману жалобу на "своего дядю", расчитывая, вероятно, и на поддержку своей родни, так как мать его Мария была дочерью Якова Лизогуба, Черниговского полковника; а муж второй обиженной племянницы, Феодор Александрович Чуйкевич, приходился двоюродным братом генеральному писарю Семену Васильевичу Чуйкевичу, женатому на Екатерине, дочери Василия Леонтиевича Кочубея, казненного Мазепою 14 июля, 1708 года.

Содержание жалобы следующее: "Бывший Кролевецкий сотник (Нежинского полка) Иван Маковский ⁸⁾, кум Мазепы ⁹⁾, при пострижении своем в монахи Киево-Печерской лавры в 1707 году, все свое имущество разделил только между своими тремя сыновьями: Павлом, Яковом и Дементианом (Демьяном), потому что его три дочери Анна, Иулиана и жена Воронежского священника наместника Михаила ¹⁰⁾ были выделены раньше. Раздел этот был утвержден универсалами гетманов Мазепы (15 декабря, 1707 г.) и Скоропадского (25 августа 1709 года), признавал его ненарушимым и сам наследодатель Иван Маковский, как видно из его письма от 14 июня, 1713 года; истец копию этого письма приложил к своей жалобе. Правильность раздела признавалась и А. Марковичем, в доказательство чего Буткович представил копию письма, которое А. Маркович 10 июня 1714 года писал Воронежскому протопопу Доментиану Маковскому ¹¹⁾.

По этому разделу Якову Маковскому ¹²⁾, отцу жены Бутовича, в Нежинском полку на р. Рете под г. Кролевцем досталась мельница "Красная Горка о двух колах мучных, а третьем ступном" с рощею ("гаем"), а в г. Кролевце — двор "о двух хатах с садом" и две лавки ("коморы") на базаре. После смерти Якова, этим всем имуществом бесспорно владела вдова Евдокия Яковина Маковская с дочерью Парасковиею по 1717 год. В этом году Андрей Маркович, женатый на

⁷⁾ Стр. 71-84, 467-471, 613-619.

⁸⁾ С перерывом с 1665 по 1707 год, † 1715. Лазаревский, Опис. Стар. Малороссии, II, 363, 367.

⁹⁾ Там же, II. 389 прим. 633.

¹⁰⁾ Рукопись стр. 84, 468.

¹¹⁾ Рукопись стр. 81,

¹²⁾ Яков Маковский был Кролевецким сотником в 1713 г. Лазаревский. II, 363.

— 49 —

Анне, сестре умершего Якова Маковского, пригласил в г. Ромны вдову Евдокию и вторую свою ятровь Анастасию, жену Доментиана Ивановича Маковского, "принудил дать уступное письмо" — Евдокию на мельницу, рошу и лавки, а Анастасию на половину ее "сельца" Грузской. Когда Феодор Чуйкевич рассмотрел подлинные крепостные акты, бывшие у него дома, то он часть, отнятую у его жены Марины Доментиановой, взял обратно у А. Марковича, на что Маркович претенсии не изъявлял. Теща же Бутовича, "при вдовстве своем, малопомощна будучи, опасуясь Андрея Марковича, дабы ее не разорил совсем, нигде не челобитствовала". Так Бутович объясняет десятилетнее (1717-1727 г.г.) молчание своей тещи Евдокии Маковской, а себя в прежнем молчании оправдывает тем, что "тотчас по усыновлении к дому ее (тещи) отправился в Гилянский (также Сулацкий, Персидский) поход ¹³⁾ с остальными бунчуковыми товарищами ¹⁴⁾ и там оставался на службе два года ¹⁵⁾. После своего возвращения ¹⁶⁾ С. Бутович поспешил подать гетману челобитную ("супплику"), так как он наследник и уполномоченный своей тещи. День подачи жалобы в деле не обозначен; но она подана во второй половине 1727 года так как "июля 26 в Тайном Верховном Совете состоялся указ отлучить от полка полковника Лубенского Андрея Марковича" ¹⁷⁾ и был объявлен лубенской старшине 22 сентября, а 1 октября 1727 года гетманом избран Данил Павлович Апостол ¹⁸⁾, который 15 декабря того же года подписал универсал, где объявляется, чтобы "Маркович означенным млином, гаем, двориком и коморами не корыстовался, ибо слушного в своей ответной суплице оправдания не представил ¹⁹⁾. В этой жалобе, день подачи которой тоже не указан, А. Маркович говорит, что по гетманскому указу, объявленнному ему обозным Прилуцкого полка, Михаилом Огроновичем (1717-1737 г.г.) и сотником Сребрянским Антоном Троциною (1710-1739 г.г.), жалоба к нему относиться не может, так как в г. Ромнах, в доме его жены, по взаимному согласию съехались Евдокия и Анастасия Маковские и г-жа Михайлова, жена священно-наместника воронежского ²⁰⁾, также ее сестра Огиевская Улиана, жена Павла Ивановича Огиевского, Кролевецкого сотника (1720-22 г.г.). Сами между собою они сводили счеты и свою мировую сделку скрепили подписями. Где находится этот письменный акт, А. Маркович не знает. Он просит гетмана "повелеть сию справу отсрочить до счастливого поворота из Москвы в дом". В

¹³⁾ 1725 года весною. Дн. I, 230.

¹⁴⁾ Дн. I, 180.

¹⁵⁾ Рукопись, стр. 72.

¹⁶⁾ Из похода вместе с Яковом Марковичем, под предлогом болезни, 10 января 1727 года в числе 26 бунчуковых товарищей отпросился домой и Степан Бутович. Дн. II, 113.

¹⁷⁾ Дн. II, 178.

¹⁸⁾ Дн. II, 177.

¹⁹⁾ Рукопись, стр. 83.

²⁰⁾ Там же, стр. 468.

— 50 —

Москву А. Маркович приехал 9 февраля 1728 года ²¹⁾, а возвратился в Глухов только 15 июня 1729 года ²²⁾.

Так как А. Марковичу в просьбе гетман отказал, то 9 мая 1732 года гетману подали супплику Анна Маковсковна Андреева Марковичева и Улиана Маковсковна Павлова Огиевская. В своей жалобе просительницы указывают на то, что их отец Иван отказался от Кролевецкого сотничества и в Киево-Печерской лавре принял иноческий чин под именем Иллариона, тогда он между сыновьями разделил свои недвижимые имения, дочери же "не были уконтентованы, як бы надлежало". Сознавая это и имея много вещей и денег, отец определенные части выделил для своих трех ²³⁾ дочерей, но самому этих частей передать дочерям не удалось, потому что отлучился из дому своего "на послушание в Лещицкое монастыря Печерского городничество". Их братья Павел, Яков и Доментиан между собою поделили отцовские деньги, на что де отец сетовал перед многими посторонними людьми. Но вскоре (1715 г.) он умер. После его смерти, по совету Якова, Доментиан в Глухове к своей сестре Анне, жене А. Марковича, принес "талярей битых ²⁴⁾ шапку свою, дополна насыпанную, и просил, дабы, взявши эти деньги, оставила впредь свою претензию и ничего больше у них не домагалась". Но Марковича этих денег не приняла "до обстоятельного расчету", чтобы другие сестры не были обижены. Вскоре поумерали братья. В 1717 году собрались сестры вместе, стали от овдовевших жен братьев требовать деньги, причитающияся сестрам от умерших братьев; но взамен денег сестрам уступили Яковина Маковская (Евдокия) мельницу на Красной Горке и гай, "прозываемый Круглый", также лавки круглые базарные, а Дементианова (Анастасия) уступила весь лес под Андреевкою (в Лубенском полку?) и половину с. Грузской (в Нежинском полку). На это они дали от себя "уступное письмо за своими руками." Эти недвижимые имения у них в 1727 году "насильно отняли и ими владеют бунчуковые товарищи Феодор Чуйкевич и Степан Бутович". Истицы просят гетмана в Глухов вызвать Ф. Чуйкевича и С. Бутовича и потребовать от них, чтобы они возвратили захваченные имения с возмещением убытков.

13 мая 1732 г. гетман послал Ф. Чуйкевичу и С. Бутовичу предписание или помириться с жалобщицами или явиться "в Глухов для расправы в Суде войсковом генеральном". Мировая между спорящими сторонами не состоялась, а спор перенесен в Суд генеральный. 13

²¹⁾ Дн. II, 214.

²²⁾ Дн. II, 303.

²³⁾ Лазаревский (II, 3) упоминает только о двух дочерях Ивана Николаевича Маковского, но в настоящем процессе указывается и третья дочь, жена священника, Воровежского наместника Михаила. (Рукопись, стр. 84 и 46.8).

²⁴⁾ Битый талер учитывался по 1 руб. 5 коп. в 1750 г. (Чтение в обществе Летоп. Нестора. кн. 11, отд. 2, стр 109), а простой талер Як. Маркович определяет в 60 копеек (Дн. I, стр. 80 и 89).

— 51 —

октября 1737 года Анна Марковичева и Улиана Огиевская подают супплику князю Ивану Феодоровичу Барятинскому о том, что у них в Суде генеральном имеется дело по челобитью на С. Бутовича и Феодора Чуйкевича "о завладении грунтов безправно: Бутович де, не дожидая судебного решения дела, рубить оспариваемый "гай" и увозить к себе строевое дерево. Истицы просять запретить Бутовичу "пустошить гай и другие грунта" до "крайнего" решения дела в Суде. Определение состоялось того же 13 октября в Генеральной канцелярии за подписью правителей Ивана Якимовича Сенявина и Феодора Ивановича Лисенка, не подписался только Андрей Маркович ²⁵⁾ под решением по своему делу, хотя такая подпись встречается по другим его делам ²⁶⁾. В тот же день из Генеральной войсковой канцелярии послан С. Бутовичу указ, чтобы "не важился означенного гаю и других заводных по тому делу грунтов ни под каким видом пустошить, под опасением — штрафа и истязания". Для доставления по назначению этот указ был передан глуховскому жителю Григорию Мойсееву. Но Мойсеев в с. Обложках потерял указ ²⁷⁾. Чем это судебное дело окончилось, мы сведений не имеем — в рукописи больше об нем не упоминается, не встретили мы упоминания об этом процесс и в дневнике Якова Марковича. Лазаревский ²⁸⁾ говорит, что владение с. Грузской у Маковских оспаривалось Марией Голубовой ²⁰⁾, и что Канцелярия генеральная в 1727 г. признала права на владение пущей с. Грузской за Феодором Чуйкевичем, который отличался большим знанием Малорусских законов и даже написал руководство "Малороссийских прав". Грузская осталась у Чуйкевича ³⁰⁾.

Супплика (подлинная).

Ясневельможый м(ос)це п(а)не гетмане, мне прем(и)лостивейший п(а)не и единий добродею!

Лет тому будет близко двадцати ³¹⁾, як покойный Иван Маковский бывший сотник Кролевецкий, отходячи в м(о)н(ас)тир в чернцы разделил с(ы)нов своих Павла, Якова и Доментиана всем своим движимом и недвижимім имением — опроч дочерей своих, яких гаразд наперед с всем отделил — которую разделку и универсалом измен-

²⁵⁾ А. Маркович принадлежал с 1734 г. также к числу правителей Малороссии (Бантыш-Каменевий. История Малороссии, изд. 4-е 1903 г. стр. 445).

²⁶⁾ См. Труды нашей Комиссии, вып. 6, ч. 1, стр. 101. Рукопись, стр. 514, 519, 531, 560, 569, 576, 583, 597, 605, 626.

²⁷⁾ Рукопись, стр. 619.

²⁸⁾ II, стр. 391.

²⁹⁾ Мария Моисеевна Голубова была дочерью Воронежского сотника Саввы Григорьевича (1672-1682 г.г.) и женою Евстафия Захарьевича Голуба († 1707 г.), племянника первого мужа Анастасии Марковны, жены гетмана Скоропадского (1708-1722 г.г,) и сестры А. Марковича (Модзалевский. Малороссийский Родословник, т. 1-й, стр. 297).

³⁰⁾ Лазаревский, II, 392. ³¹⁾ С 1707.

— 52 —

ник Мазепа ствердил. А потом оный же Маковский, уже чернцем будучи, писал к означенним своим с(ы)нам письмо угрожаючи, чтоб всяк своею част(ь)ю, в грунтах определенною, владел безссорно и безобидно. И по той роздельце з вишпомянутих с(ы)нов умершего Ивана Маковского с(ы)н его Яков Маковский, тесть мой, владел по смерть свою млином, прозываемым Красная Горка о двох колах мучных, а третом ступном, на реке Рете стоячим, також гаем под местечком Кролевцем найдуючимся, з двориком о двох хатах и з садом и двома коморами, на ринку в Кролевце будучими,. Який млин, гай и комори повторе ствердил универсалом покойный гетман г(ос)п(о)д(и)н Скоропадский ему, Якову Маковскому, тестеви моему, в владение. И по тих универсалах, також и по прочих крепостях завдовевши з детьми ³³⁾ теща моя, Евдокия Яковина Маковская, означенным млином, гаем и коморами владела спокойне.

А в 1717 году бывший полковник Лубенский, Андрей Маркович, дядко мой, сискавши к себе в Ромен (Ромны) тещу мою, а свою швагровую — Яковину Маковскую, також и ятровку ей, г(о)сп(о)жу Анастасию Маковскую Доментиеву (жену), швагровую свою, принудил их, чтоб теща моя означенного млина, гаю и комор, а г(ос)п(о)жа Доментианова половину селца своего, прозываемого Грузкой, уступили ему, Марковичу, в владение. В яком насилном принуждении мусили (должные были) они, теща моя з ятровкою своею, дат(ь) писмо ³³⁾ на его Марковича, неслушную (неправую) претенсию. Почему самовласте он, Андрей Маркович, отнявши тие коморы, млин и гай у тещи моей, владеет и по сее число, а половину селца Грузкой бунчуковий товариш Феодор Чуйкевич, понявши в жену дочер мененной г-жи Доментиановой Маковской и рассмотревши крепости писменние слушние (настоящие), у себе имеющееся, отобрал от него, Марковича, у которого уже Маркович и не упоминался. А теща моя, при вдовстве своем, яко маломощна будучи, хочай имела универсалы гетманские, також и прочие крепости, однакож опасуючись Андрея Марковича, яко на тот час при силе и власти бывшего, (абы) вся еи не разорил, нигде не челобитствовала о вышпомянутих коморах, гаи и млини. Я претом скоро усыновлен зостал дому ей, Маковской, зараз по указу Его Императорского Величества з прочими бунчуковими товарищами в поход Гилянский ³⁴⁾ пошел и там через два года на службе обретался ³⁵⁾. По сее же число у него, Андрея Марковича, дядка (дяди) своего, о неслушном (несправедливом) завладении мененных (поименованных) грунтов (земель) не упоминался, которых грунтов н(ы)ни будучи наследником, а иле (поколику) меючи злеценье (полномочие) от тещи моей Яковиной Маковской, з сеею супплекою моею, упадши до стопи ног Ясневелможносты В(а)шой,

³²⁾ Видимо Лазаревский (II, 367) ошибается, говоря, что Яков Маковский оставил только одну дочь Парасковью.

³³⁾ "уступное". Рукопись, стр. 488,

³⁴⁾ Дн. I, 180 (в 1725 г.).

³⁵⁾ До 20 Января 1727 г. (Дн. II, 113).

— 53 —

всенижайше прошу з означенного Андрея Марковича, бывшого полковника Лубенского, с(вя)той справедливости: благоволи Ясневелможний П(а)не, рассмотревши универсалы антецессоров (предшественников) Ясневелвожности В(а)шой, також и прочие крепости, у мене имеющиеся, приказат(ь) Андрею Марковичу, дядкове моему жебы (дабы) он вишепомянутого млина, прозываемого Красная Горка, о двох колах, а третьем ступном, с одинадцятолтетним з него собранным пожитком (доходом), мне уступил, яко з награждением за спустошение, отдал бы и коморы две, якие на ринку (базаре) в Кролевце що год по 10 рублей наймовалися, привернул бы мне з прибелью единадцатогодною, понеже он, Андрей Маркович, без всяких правильных документов завладел онимы грунтами не слушне (несправедливо). О якую Ясневелможности Вашей м(и)л(ос)ть сторично (стократно) прошу, за що отдолживаюся (обязываюсь) за бл(а)гополучное и долголетнее п(а)нованье з рабским моим повиновением Ясневелможности В(а)шой Вишниого Маестату благати (молить).

Ясневелможности (Вашой) найпоследнейший раб и подножок. Стефан Бутович товарищ бунчуковий.

Универсал гетмана Мазепы (копия).

Пресветлейшого и Державнейшего Великого Государя Его Ц(а)рского В(е)л(и)ч(е)ства войск запорожских Гетман славного чина св(я)того Ап(о)ст(о)ла Андрея и Белого Орла кавалер Иоанн Мазепа.

Всем, кому бы колвек (ни) о том ведати тепер(ь) и в потомний (будущее) час (время) належало (надлежало), а меновите (именно) п(а)ну полковников войска Его Ц(а)рского Пр(есв)тлого В(е)л(и)ч(е)ства Запорожского Нежинского з старшиною полкового, так же п. сотником ³⁶⁾ Кролевецкому, атаманови городовому и всем тоей сотни войсковим и посполитым (поселянам) обивателям ознаймуем (объявляем), иж (что) пан Иван Маковский, бывший сотни6к Кролевецкий (1675-1707 г.), з побожного своего обещания от службы рейменту (регименту — управления) н(а)шего войскового до службы м(онас)т(и)ри Б(о)жой и любимой ей обители сз(я)тия чудотворные Лаври Киево-Печерския удаляючися, а хотячи в оной стан иноческий восприяти, просил нас, абы — смо добра, працею (трудом) его набитие и вечною купчою в посессию (владение) ему спалие (доставшияся), при синах его: ч(ес)тном отцу Павлу и панах Якову и Дементиану Маковских заховали (сохранили) и универсалом н(а)шим для спокойнейшего им владения ствердили.

Мы прето (поэтому) Гетман и кавалер тому его, пана Ивана Маковского, слушному (справедливому) прошению и праву посполитому (госу-

³⁶⁾ Видимо описка, вм. сотнику Кролевецкому, каковым после Ивана Маковского был Иван Диаковский до 1907 года (Лазаревский, II, 363 и 373).

— 54 —

дарственному) непротивкому не отмовивши (не отказывая) и респектуючи (взирая, обращая внимание) на его ж значние (выдающиеся) з молодих в войску Запорожском перед урядом сотництва и на уряде роненные (оказанныя) услуги, а дотого (к этому) видячи и с(ы)нов его помененних (поименованных) панов Маковских до тоей же служби згодних (пригодных) и способних, — ствержаем им сим н(а)шим универсалом добра их отцевские, а именно: млин (мельницу), под местом (городом) Кролевцем, на речце Сведне (Свидне), о двох колах стоячий, другий на той же реце нижние о двох колах мучних, а третом ступном построенни; в селе зась (же) Бистрину, на реке Бистрику же, при шляху (дороге) — млин о двох колах мучних, а третом ступном; там же в селе Бистрику, на реце Рете, — млин о двох колах постановлений, а низше того — другий млин на той же речце о двох колах мучних, третйом ступном да на реце Рете прозиваемый красная Гурка о двох колах мучних, а третиом ступном будучий млин, также лесы, гае, поля, сеножаты и инние грунта, так купленние, яко издавна занятие, и все обще добра, якими он, пан Маковский, владел и пилно (настоятельно) мети хочем и повагою (силою) сего н(а)шего универсалу варуючи (предостерегая), приказуем, абы никто в спокойном тих добр владенью и отбиранью з оних належитих (следуемых) пожитков (доходов) не смел и не важился им, отцу Павлу и паном Якову и Дементиану Маковским, жадной (никакой) найменшой чинити трудности и перешкоды (вреда) и до оних жадной не иметь претенсии.

Якая воля н(а)ша абы ненарушне (неизменно) была захована (соблюдаема) и належиту (должную) моц (силу) и повачу (уважение) мела, и повторе (вторично) всех обще упоминаем (напоминаем) и приказуем. Дан Батурине. Декабря 15 дня, року 1707.

Вышменованный Гетман рукою власною (собственною — подписал)

Универсал Гетмана Скоропадского (копия).

Пресветлейшего и Державнейшего Великого Государя нашего Его Царского Священнейшего В(е)л(и)чества войска Запорожского обоих сторон Днепра Гетман Скоропадский.

Пану полковникови войска Его ж Царского Пресветлого В(е)л(и)чества Запорожского Нежинскому ³⁷⁾ зо всего того полку старшиною, а особливо (преимущественно) п(а)ну сотнику Кролевецкому ³⁸⁾ з урядом тамошним и кождому, кому колвек о том ведати надлежит, ознаймуем (объявляем) сим нашим универсальним писанием, иж (что) п(а)н Яков Маковски, знатни товариш войскови презентовал (представил) нам купчие записи так на грунта отчистие, поделом (дележем) ему

³⁷⁾ Нежинским полковником (1708-1718 г.г.) был Лукьян Яковлевич Жураковский, зять Д. П. Апостола (Лазаревский II, 14. Модзалевский, П. 47).

³⁸⁾ См. прим. 36.

— 55 —

доставшиеся, яко и на власние (собственные) свои, купленние, а именно на три млини: оден под местом (городом) на р(е)це Свидне, други на реце Рете трети на речце Ретику стоячие; в котором часть, на него поделом належная (спадающая), а другую сплатил брату; также млин Тереховски з гаями (рощами), полями, от Луця козака за золотих двести (40 руб.) набитими (приобретенными), и другую часть того млина от Петра Жуковского ³⁹⁾ з полями, гаями, за коп пятдесят (25 руб.) набитими, при котором — то млинку мее (имеет) и хуторец построити. И просил нашого Гетманского потвержателного на оние универсалу. Ми прето, гетман, склонившис на его прошение, а барзей (более) респектуючи (взирая, ценя) на згодность (пригодность, драгоценность) заслуг его в войску Запорожском, до которих и впред оного заохочаючи, ако не нарушне при нем тие все вышепомененные кгрунта (земли) заховуем (оставляем) и сим нашим универсалом ствержаем (закрепляем) тяк аби (дабы) нихто з старшини и черне (черни, простого народа) того полку, а особливе п(а)н сотник Кролевецкий не смел и не важился (не осмеливался) ему, п(а)ну Якову Маковскому, жадной (никакой) и найменшой во владении тих грунтов, у поделе доставшихся, яко и куплею набитих, чинити кривди (обиды) и перешкоды (затруднения), варуем (запрещаем) и грозно властию нашею рейметарскою (правительскою) приказуем. Дан в Глухове августа 25, року (года) 1709. Вишменованний Гетман рукою власною сим копеи, а подленние себе взял (приписано в конце копий универсалов рукою бунчукового товарища Стефана Бутовича).

Письмо Ивана Николаевича Маковского ⁴⁰⁾.

Всем вам, детям моим бл(а)гословение родительское препославши, сим моим ознаймую писанем: Доносится мни о том, же (что) не все з собою в той, в якой я вам отческо заповедал любви пребывати, зостают, але (но), вражде еден на другого подвигаючи, врага тешите. А то с того, яко зачулем (как я слыхал), походит, будто одна сторона в поделе укривжона (при разделе обижена) зостает. Тилко ж я тому памятен, же (что) при вступу моем до закону (в монашество) так з разсмотреня моего отческого (яко) и сами з собою поконтрактовали (столковались), каждий того же часу за свою част(ь) принялся. А от(е)ц Павел; яко старший с(ы)н на отделе (отделенным) болш двадцати лет бувши, до определенного себе господарства (хозяйства, имущества) з межи (из) двох млинов уподобаний (облюбованный) на реце Быстрике в селе лежачий, а до (сверх) того грошний (денег) додатку

³⁹⁾ Петр Жуковский был сотником Полтавским (1676-1677), Сорочинским (1715-1719 г.г.) Модзалевский, П, 63.

⁴⁰⁾ В сокращении это письмо напечатано Лазаревским в его Описании Старой Малороссии (т. II, стр, 367); мы помещаем весь текст, как он сохранился в копии, приложенной к настоящему делу.

— 56 —

пятсот золотых (100 руб.) принявши, подписался на том, же (что) контентуется (довольствуется) тим и не меет не в чом так сам, яко жена и дети его турбовати (тревожить) менших синов моих, а своих братов. Ведлуг (согласно) якого поделу (разделу) и потомкове его меют тепер(ь) на том зоставати, под небл(а)гословением, ели б мели в турбацию (разлад) якую заходити и не контентоватися (удовольствоваться) определенною част(ь)ю. А що (что) менший син мой Яков (и) Доментиян, любо (хотя) з (между) собою не росписалися, однак, яко чую (слышу), каждий своего пилнует (бережет). Яким способом и вперед да живут щасливе (счастливо). Еднак (однако) того син Яков повинен (должен) постерегати (следить), абы (дабы) менший не скорбел Доментиян, бо (ибо) и сперва во всем он поволен (покорен) был и за многим не стоял, в чом бы и ему было участя (участие); а поневаж (так как) добронравием своим для нерозерванья любве братской не хочет большого, в том ему, конечне, помагати потреба (следует). В чом трудность узнати (испытать) может в строении нового себе дому в ринку (базаре), которого ему по мне готового не достало до мешканя (жительства) самому, так теж (тоже) в кгрунтах, до Грузкой принадлежитих (принадлежащих), купленных и займаних (занятых) мест невинную турбацию (беспокойствие) от пеняков, за що стати Яков должен. И не тилко (только) тая ему есть скорбь, але (но), яко чути (слышно), без посещеня Б(о)жого в тих кгрунтах не живет, бо и теперь яко бы (град?) жито (рожь) побыл, тилко ж он сам за тое все Б(о)гу благодарение (повинен?) воздати. А вы на тое будте оглядни, в якой любви (и помо)ществовании обополном если будете любовне из со(бою жити), не оставит вас (Все)вышний и почиет на вы бл(а)гословение (Божие), которого всем ужичивши (пожелавши) и свое родительское препосилаю бл(а)гословение. Писано в Лищичах июня 14, року 1713, Иеромонах Іларион Маковский, ("городничий") на тот час Лищинский и послушник...

Письмо Андрея Марковича к Воронежскому протопопу
Доментиану Маковскому (копия).

Превелебному в Богу его милости г(ос)п(о)д(и)ну отцу Доментияну Маковскому, протопопу Воронезскому, моему велце (весьма) ласковому отцу швакгру (шурину).

Велебни (преподобный) в Богу м(ос)це (mosci, милостивый) отче протопоп Воронески, мой велце ласкави м(о)сце отче швакгре!

Заносила мне жалобу п(а)не Яковлевая швагровая чрез п(а)на Ивана Мануйловича, асаула артиллерии войсковой ⁴¹⁾ что ясневелебност ваша лю-

⁴¹⁾ Иван Минуйлович был Глуховоким сотником (1714-1724), Правителем Генеральной канцелярии (1724-1727), генеральным есаулом (1729-1740). Лазаревский, II, 416, 422-424. По дневнику Якова Марковича И. Мануйлович должность Глуховского сотника совмещает с должностью правителя Генеральной в. канцелярии (І, 203 и 225).

— 57 —

дей и кгрута, за живота покойного п(а)на швакгра з превелебностю вашою разделении, совокупляете и забороняете поля пахати, зачем (поэтому) ражу (затрудняю просьбою) превелебности вашей трудности (препятствий) юй (ей) в том не чинити, ижбы (чтобы) по прежнему своею частью пахати и кгрунтом владела, бо кгдиж (так как), если донесется тое ясневелможному (гетману) добродееви, то чи будет (будет ли) превелебности вашой з похвалою. А до (сверх) того и сам превелебност ваша сведом, что меет она (Евдокия, жена Якова Маковского) универсал Ясневелможного (гетмана) добродея на владение тими людми и кгрунтами. О чом превелебности вашой предложивши, его ж швагровской приязни и молитвам себе полецаю (поручаю). Превелебности вашой всего добра зичливи (желающий) Его Царского Пресветлого Величества войска Запорожского полковник Лубенский Андрей Маркович. З Глухова июня 10, року 1714.

Универсал Гетмана Д. П. Апостола (Черновка).

Его Императорского В(е)л(и)ч(ес)тва войска Запорожского обоих сторон Днепра Гетман Даниил Апостол.

Всем кому колвек о том ведати надлежит сим н(а)шим ознаймуем (объявляем) универсалом, иж п(а)н Стефан Бутович, бунчуковый товариш, под именем (от имени) тещи своей, п(а)неи Евдокии Яковиной Маковской, суплековал (жаловался, просил) до нас на п(а)на Андрея Марковича, бывшего полковника Лубенского, что он п(а)н Маркович, завладел еи, п(а)неи Маковской, млином, прозиваемим Красная Горка, о двох, колах мучних, а третом ступном, на реце Рете стоячим також гаем, под местечком Кролевцем найдуючимся (находящимся), з двориком о двох хатах и з садом и двома коморами, на ринку в Кролевце будучими, на которий млин и презентовал (предъявил) антецессора (предшественника) н(а)шого, п(а)на гетмана Скоропадского, универсал, мужеви еи, Маковской, на владение данний. Против якой жалоби п(а)ней Маковской поневаж (так как) надлежит п(а)ну Марковичу в суде войсковом генеральном з нею росправиться, того ради жебы за занесеньем тоей еи жалоби он, п(а)н Маркович, означенним млином, гаем, двориком и коморами не користовался (пользовался), ибо слушного (надлежащего) в своей ответной суплеце оправданий не представил. Сим нашим универсалом позволяем помянутой п(а)неи Маковской вишеписанний млин з гаем, також двор и комори принят(ь) в свое владение, а п(а)н Маркович до того бы не интересовался до далшой между ними судовой росправи и совершеннейшего определения, приказуем. Дан в Глухове декабря 15 дня, 1727 году.

— 58 —

Челобитная (вся писана рукою Андрея Марковича).

Ясневелможний м(ос)це п(а)не Гетмане, мне милостивейший п(а)не и великий добродею!

По указу ясневелможности в(а)шой объявили мне п(а)н Михайло Огронович, обозний полковий Прилуцкий да п(а)н Антон Троцина, сотник Сребрянский, что п. Стефан Бутович, товариш бунчуковский, подал ясневельможности в(а)шой на мене челобитную в том, же (что) якобы я насильно завладел тещи его, Бутовича, а моей швагровой, п. Яковиной (Евдокии) Маковской, млин о дву колах мучних да з третим ступним, стоячий на реци Рете под городом Кролевцем, гаем з двориком о двох хатах и садком и двома коморами, будучими на ринку в Кролевце, и велели мне помянутие п(а)н обозний и п(а)н сотник на тую челобитную учинит(ь) до (к) ясневельможности в(а)шой писменное ответствие, на которую н(ы)не покорне в ответ сие доношу: Вышеписанний Бутович тую свою челобитную подал на мене напрасно, поневаж (ибо) не до мене тое зтягается (относится), ибо п. Яковиная Маковская, теща его, да г(ос)п(о)жа Дементианова (Анастасия) по согласию з сестрами жены моей (Анны): Павловою Огиевскою (Ульяною) и г(ос)пожею Михаиловою Воронежскою (наместниковою) съехалис(ь) в Ромне до жены моей, и тогда сами между собою чинили померкованье (обсуждение, разверстание) и росписалис(ь), и где тая росписка держится да и, в якой силе, заподлинно не известен и за тим самим не могу ответствоват(ь). Того ради всепокорственно прошу ясневелможности в(а)шой повелеть сию справу (дело) отсрочит(ь) до щастливого повороту з Москви в дом, чито (либо) на другое время. И тогда, на оную челобитную справясь, могу ответ учинит(ь), кому будет надлежати. Ясневелможности в(а)шой всенижайший слуга Андрей Маркович.

Суплика (подлинная с пометою: "подана дня 9 мая 1732 року,
записав в книгу в повет").

Ясневелможний м(ос)це п(а)не Гетман и кавалер, нам милостивий п(а)не и добродею.

Покойний от(е)ц наш, преждебывший сотник Кролевецкий, а потом законник обители Печерскии, Иларион Маковский, еще за живота своего покойних с(ы)нов своих, а братов н(а)ших, з недвижимого имения своего, как же из рухомостей (движимости), на мужеский пол спадаючих, удовольствовавши, а знаючи тое, что мы, дочери, его, при виданью н(а)шем, як бы надлежало не были уконтовани, определил был от оставшихся не малим числом у себе денег сребра и других вещей, и нам, дочерям своим тром, по певной (определенной) части разделить. И тое свое определение не токмо нам самим, предска-

— 59 —

зовал, але и посторонним людям, и н(ы) в живих обретающимься, объявлял. Но тая воля его, отца н(а)шего, не могла прийти во исполнение, затим что, по отлучении его з дому своего, з Кролевця, на послушание в Лещицкое монастыра Печерского городничество, покойние брати н(а)ши, а именно: Павел, Яков и Доментиан Маковские, оставление оние деньги его, отца нашего, в Кролевцу на певном месцу, мимо волю его отческую разобрали между себе, з чего покойный отец н(а)ш яко был жалостен непомалу, так за возвращением своим с того послушаня з Кролевец, не оставил нам и посторонним же людям тоеи своей жалости и нареканя обявит(ь). И потом в скором времени за приключившоюся ему тяжкою болезнию и живот свой окончал. По кончине же его менший брат н(а)ш, покойний от(е)ц Дементиан Маковский, з совету другого брата н(а)шего, небожчика (покойного) Якова Маковского, з вишепомянутих родителских на нас определенных денег част певную, а именно, толярей битих шапку свою дополна насыпанную в Глухове приносил ко мне, Анн Маковсковне Марковичевой, и з прилежностию просил мене, дабы я, взявши такие денги, оставила впред свою претенсею и ничего б болш у них не домагалася однако ж я тих денег тогда не приняла до далшого в том обстоятелного рощоту, а особливо для того, чтоб также и другие мои сестри были не обминенни и последовательно в своей оставшис(ь) обиде яко мимо их такую разделку учинити имевшую, не были жалостни и не нарекали (сетовали). Потом в скоре и он, брат мой, волею Божиею живот свой скончал. И затем надлежащая розделка со(кра?)тилас(ь) была. По смерти же всех братов н(а)ших прошлого 1717 года собравшися все ми, когда стали были у братових н(а)ших упоминатис(ь) о прежде показанние деньги и другие вещи родителя н(а)шого, яко о н(а)ше собственное достояние, получили ответ от них таковий, что тех денег тогда уже не осталося и вместо оних разве бы з недвижимого имения уступкою частей некоторых нам наградит(ь). И того рады, поговоря в то время межи собою, полюбовно помирковались (согласились) на том, что оние братовие н(а)ши от именя мужей, а н(а)ших братов воместо помянутих денег уступили нам, а именно: Яковиная Маковская уступила млина о трох колах на Красной Горце, на реце Рете стоячих — в котором и другую част(ь) г(ос)п(о)же Михайловой, намесниковой бывшей Воронежской, сестре н(а)шой, на еи спадаючую; а третю част(ь) мельнику, там же имевшуюся, сплатили, на что и купчие крепости имеем — и гай, прозиваемый Круглий, под городом Кролевцем. А другая братовая н(а)ша, г-жа Дементианова, уступила леса всего, стоячого под селом Андреевкою, да половину сельця Грузкой со всеми до оного прилеглими грунтами, так же и комори круглие ринковие, и на тое дали от себе нам уступное письмо за своимы рукамы, яко и н(ы)не имеется. И по силе оного померкователного письма вышепомянутимы грунтами доволное (значительное) время до (1)727 году владелисмо. А в прошлом (1)727 году бунчуковие товарищи Федор Чуйкевич и Сте-

— 60 —

фан Бутович доставшиес(ь), зятями помянутим братовим н(а)шим, тие добровольно уступление и искупление нами кгрунта отняли от нас насилно и самовластно завладели и доселе владеют и користуются з оних напрасно з немалою н(а)шею обидою. Тогорады всепокорне ясневелможности в(а)шей просим, бл(а)говоли велможность в(а)ша своим поважным рейментарским указом оних свойственников н(а)ших Федора Чуйкевича да Стефана Бутовича сискать в Глухове, дабы они, не входя с нами в болшую трурбацию (распрю), отнятие от нас кгрунта наши вишпомянутие попрежнему в наше возвратили владение, и что оними несколко лет владели и користовапис(ь), за то нам (нас) по сущей справедливости наградили; а ежели оны добровольно с намы не похотят учинити зделки, то сие наше прошение в Суд Енеральний при объявлении отослат(ь) для правней росправи и окончания. О сем и паки молим Ясневелможности в(а)шой, н(а)шего милостивого п(а)на патрона и добродия, всенижайшие Анна Маковсковна Адреевна Марковичева подскарбейная. Улиана Маковсковна Павлова Огиенковая.

П(а)нове Федор Чуйкевич и Стефан Бутович!

Войскового генерального подскарбия пана Андрея Марковича п-не Анна да вдовствующая п-не Иулиана Павлова Огиенковая Маковскии чрез посланную свою суплеку доносили нам, ускаржаючис (жалуясь) на в(а)ших м(илос)тей о завладении вмтми ^*) ставшися их, п(а)ней Маковских братових, зятями насильно кгрунтов ими, братовыми, уступних, а именно: млина о трех колах, на Красной Горце, на реце Рете стоячого, и двох в нем частей, гаю, прозываемого Круглюка, под городом; леса всего под селом Андреевкою; половиной селця Грузкой со всеми до оного принадлежащими кгрунтами; також и комор круглих ринковых, о чом обстоятелно в супплице показано, просили о том н(а)шого рейментарского указа. Прето тоей суплеки копию до втей посилаем, если так ест(ь) власне (действительно), як они, п-не Маковсковни, нам доносят, предлагаем, не входя в большую трудност(ь), абысте (дабы вы) вмт(ваша милость, яко вам надлежит) погодилис (помирились), а если так вдвом не погодитес(ь) то б становилис(ь) к нам в Глухове для расправи в Суд войсковом Енеральном, предлагаем непременно и повторе. З Глухова мая 13, году 1732.

1737 (года), д(ня) 13 октовор(ия), записав в книгу, доложиш(ь).

Супплика (подлинная).

Сиателцейшему князю Ивану Федоровячу высокопревосходителнейшу г-ну, г-ну генералу аншефу, сенатору, Московской губернии генералу губернатору и кавалеру, его висококняжному сиятельству Боратинскому ⁴²⁾.

⁴²⁾ После смерти Д. П. Апостола, умершего в Глухове 17 января 1734 года, в Малороссии "правил делами" Алексей Иванович Шаховской, умерший 27 мая 1736 года (Дневник Якова Марковича, изд. 1849 г. т. II, стр. 7), а после него прислан И. Ф. Барятинский, умерший 18 января 1738 года (там же, стр. 38).

^*) Вашими милостьми.

— 61 —

Всепокорнейшее доношение.

Имеется дело мое в войсковом Енералном Суде по челобитью моем на бунчукових товарищей Стефана Бутовича и Федора Чуйкевича о завладении грунтов моих безправилно, которому делу не дожидая решения, ответчик Стефан Бутович гай, стоячий под Кролевцем, на строепие згодний, на свою потребу пустошит, тогоради всепокорнейше вашего висококняжого сиятельства прошу послат(ь) з войсковой Енеральной Канцярии к бунчуковому товаришу Стефану Бутовичу Ея Императорского Величества указ, дабы он до решения того дела як вышеописанного гаю, так и других спорных грунтов не пустошил. Вашего висококняжого сиательства найпокорнейшая слуга Анна Маковсковна Андреева Маркевичева. Июлиана Павловая Огиевская.

Определение (подлинник).

По указу Ее. И. В. генерал аншеф, сенатор, Московской губернии генерал губернатор и кавалер, кн(я)зь Борятинский, с придствующымы Енеральной войсковой Канцелярии члены, слушав доношения Анны Маковсковны, жены подскарбия войскового енерального Андрея Марковича, да Иулианы Огиевской Павловны с представлением, что имеется дело их на бунчуковых товарыщей Стефана Бутовича да Федора Чуйкевича о завладении грунтов их, Анны Марковичевой да Иулианы Огиевской, имы, бунчуковимы товарыщы, безправильно, по которому де делу ответчик бунчуковый товарыщ Бутовнч гай, стоячий под Кролевцем, на строение згодный (годный), на свою потребу пустошыт, с требованием на то в (от) оной енеральной войсковой Канцелярии расмотрения и указу. Согласно приказали к бунчуковому товарыщу Стефану Бутовичу Ее Императорского Величества з Войсковой Енеральной Канцелярии подать с таким предложением указ, дабы он, бунчуковый товарищ Бутович, по получении того Ея И. В. указу, до крайнего в Енеральном Войсковом Суде вышепоказанного дела решения, отнюдь не важился (осмеливался) означенного гаю и других заводных по тому делу грунтов ни под каким видом пустошыть под описанием за неисполнение указа надлежащаго неотпустнаго преслушника указов штрафа и истязания; о получении же онаго указу и исполнении по оному рапортовал бы он в Генеральную Войсковую Канцеллярию. Октября 13 дня, 1737 году. Ив. Сенявин. Феодор Лисенко.

(Черновка). Указ Ея И. В. Самодержицы Всероссийской из
В. Е. Крии б. т. Степану Бутовичу.

Текущего октября 13 дня Анна Маковсковна, жена подскарбия войскового) е(неральнаго) Андрея Марковича, да Иулиана Павловна Огиевская поданним в В. Е. Канцелярию доношением представили, (я)ко имеется дело их в В. Е. Суде по челобитю ими же на вас и б. товариша

— 62 —

Федора Чуйкевича о завладении вами с им, Чуйкевичем, показанных Маркиевичевой и Огиевской грунтов их бесправильно, которому де делу вы не недожидая решения, гай, стоячий под Кролевцем, на строение, згодный (годный) , на свою потребу пустошите. В этом просили они, челобитчицы, рассмотрения и указу. И сего октября (13) дня по Ея И. В. указу и по определению гене. ан. etc. к. Барятинского с присутствующими В. Е. Крии члени велено к вам сей Ее И. В-а из В. Е. Крии послат(ь) указ, а в оном потвердит(ь), дабы вы, по получении сего, докрайнего в Е. В. Суд вишепоказанного дела решения, отнуд не важилися означенного гаю и других заводних по тому делу грунтов ни под каким видом пустошит(ь), под опасением за неисполнение указа неопустного преступником указов надлежащего штрафа и истязания, и б. т. Стефану Бутовичу о том ведать и чинит(ь) по сему Ее И. В. указу непременное исполнение, о получении же оного и о исполнении в Е. В. Крию репортоват(ь) безукоснения. Дан в Глухове октября 13 дня 1737 году.

(Черновка). Указ Ея Императорского Величества Самодержицы
Всероссийской з Войсковой Енеральной Канцелярии сотнику
(Глухов)скому Стефану Уманцю ⁴³⁾ з урядом.

Понеже по доношению (Кро)левецкого жителя Григория Мойсеева и по допросн(ым) его речам явилось, что отправление из Войсковой Енеральной Канцеллярии два укази — еден по челобитю енеральной подскарбиной Марковичевой да Улияни Маковсковни Огиевской к бунчуковому товарищу Стефану Бутовичу, другой к полковой прилуцкой старшине по челобитью Монастирской сотне козака Захария Яковлева — помянутой Григорий Моисеев в селе Обложках сотне Глуховской потерял и, хочай и много искал, токмо не проискал, того ради, по указу Ея Императорского Величества и по определению генерала аншефа сенатора, Московской губернии генерала губернатора и кавалера, князя Боратинского, с присудствующими члени, велено к вам послат(ь) сей Ея Императорского Величества указ(ъ), в котором предложит(ь), дабы вы велели атаману Обложковскому в селе Обложках везде пропитоват(ь) и происковать и, если проискани будут, то бы вы прислали оние в Енеральную Войсковую Канцелярию при своем доношении. А каким образом оние укази потеряни — за пьянством лы или за другим небрежением — о том бы вы изследовали. И сотнику Глуховскому Стефану Уманцю о том ведат(ь). В Глухов. Октября, 1737 году.

⁴³⁾ Стефан Семенович Уманец был Глуховским сотником с 1732 по 1737 годы (Лазаревский, II. 416).

— 63 —

II.

Гетманша Анастасия Марковна Скоропадская особенно покровительствовала своему племяннику Якову Андреевичу Марковичу ¹⁾. Тетка для любимого племянника у мужа гетмана в 1718 году выхлопотала универсал на ратушное селе Сварков ²⁾, остающийся и теперь у потомков Якова Марковича. Без тяжбы у Марковичей не обошлось и с жителями этого села. В нашей рукописи после тяжбы с Бутовичем и Чуйкевичем следует тяжебное дело сварковского жителя Григория Шрамка ³⁾ с отцом Якова — Андреем Марковичем о насильственном завладении двором в г. Глухов. Жалоба подана в октябре 1727 года, а 21 ноября этого же года она рассмотрена в заседании Генерального Суда, и на основании права давности двор присужден Андрею Марковичу; того же месяца 30 числа А. Марковичу Шрамко выдал "лучшую карту" (дарственную) утвержденную Генеральным Судом за подписью генеральных судей Михаила Турковского и Захарии Рощаковскаго. Но в декабре Шрамко на А. Марковича опять подает гетману жалобу, которая 5 декабря препровождается резиденту Федору Васильевичу Наумову.

После тяжбы с Шрамков в рукописи ⁴⁾ излагается доношение розыщиков бунчукового товарища Василия Казановича и войскового канцеляриста Павла Дембицкого правителю Малороссии, Александру Румянцеву (отцу графа Петра А. Румянцева-Задунайского) по жалобе, поданной генеральным подскарбием Андреем Марковичем в 1739 году на причиняемые Марковичу обиды от Кролевецкой старшины неправильным привлечением Марковичевых подсоседков к отбыванию общественных повинностей. Розыщики от 1 апреля 1739 года жалуются, что Кролевецкий сотник Михаил Лукашевич препятствует им произвести расследование и просят присылки сотнику указа "довольным репримандом" (внушением). Об окончании этого следствия Казанович и Дембицкий подали доношение 26 апреля того же года ⁵⁾. Это второе доношение находится в конце нашей рукописи, а в связке после жалобы розыщиков следует "премемория" (определение) в июне 1739 года в Генеральной Канцелярии за подписью правителей Ивана Афанасьевича Шипова, Ивана Акимовича Сенявина, Андрея Марковича и Михаила Тарасиевича Забелы по прошению Андрея Марковича о побуждении значкового товарища не

¹⁾ Родился 1695 г., а умер 1770 г. Дневник Якова Марковича, изд. "Киевской Старины", под редакцией А. Лазаревского, 1893 г.

²⁾ Лазаревский, Описание Старой Малороссии, т, II. 474.

³⁾ Стр. 85-131. ⁴⁾ Стр. 132-147.

⁵⁾ Рукопись, стр.701.

— 64 —

жинского полка — Василия Васильченка и подпрапорщика слободского Сумского полка — Ивана Стефановича Феодорова выдать Андрею Марковичу купчую крепость на купленные земли и мельницы ¹⁾.

Дальше в рукописи следуют листы, на половину истлевшие от сырости и с отсутствующей верхней частью. По уцелевшим кускам можно предположить, что идет речь о возвращении лиц, сбежавших от своих державцев, к прежним местам на счет передерживателей, в числе которых значится и А. Маркович. Дело от 20 апреля 1739 года. Затем идет "явочное челобитье" ²⁾ Якова Марковича от 29 августа 1727 г. на Андрея Павловича Гудовича в Генеральную канцелярию о "хлопце Василе", которого Гудович у себя передерживает и отказывается ³⁾ отдать, отчего Яков М. понес убытка 109 рублей ⁴⁾. Дальше встречаем в 15 пунктах челобитную Тулиголовского священника Петра Петрова на Андрея и Якова Марковичей о причинении убытков, о возмещении которых истец просит Марковичу Андрею прислать указ. О результате этой челобитной мы не встретили сведений.

Только теперь попадается жалоба, упоминаемая в первом пункте жалоб, представленных резидентом Ф. В. Наумовым в Коллегию Иностранных Дел, где глуховский житель Роман Яненко жалуется на захват денег и серебренной кружки Андреем Марковичем ⁵⁾. Хотя Яненко был только глуховским мещанином ⁶⁾, однако его богатство дало ему возможность вести тяжбу с таким сильным человеком, как М. Маркович. К сожалению, бумага настолько разрушена сыростью, что большую часть текста прочесть нельзя. Мы могли прочитать только копию купчей крепости, выданной 10 августа 1713 г. глуховским жителем Трофимом Ивановичем Границким Андрею Марковичу на грунт под Есманью ("Ясманю"). Правильность этой купчей в Генеральном Суде оспаривает есманский житель Феодор Полторацкий. Об этой челобитной говорится в 4-м пункте реестра челобитных ⁷⁾. В рукописи сохранился весь ход этого процесса ⁸⁾. В судебном заседании 21 ноября 1727 гада в иске Полторацкому отказано. Решение подписали судьи Михаил Турковский и Захарий Ращаковский.

Текст указанных нами процессов мы пропускаем, так как они происходили с жителями теперешней Черниговской губернии. Исключение нами сделано только для процесса Маковских между собою, потому, что эта тяжба более поясняет характер Марковичей. К попол-

¹⁾ Стр. 152.

²⁾ Дневник, П. стр. 17І. Рукопись, стр. 165.

³⁾ Дн. II, 171.

⁴⁾ Убыток Яков М. исчисляет так: "За убийство отцом его (мальчика) учинившееся 24 р(убля), за учение 15 р., да захватал хлопец утеком своим вещей на 10 р., не отшукано 30 чет. (Дн. II. 171).

⁵⁾ Рукопись, 173-174. Труды Комиссии, VI, 1. стр. 116.

⁶⁾ Лазаревский, II, 477,

⁷⁾ Труды Комиссии, VI, 1, стр. 116.

⁸⁾ Стр. 180-267.

— 65 —

нению такой же иллюстрации семьи Марковичей и вообще малорусской старшины относится и тяжба Марковичей с Кодинцами, сотниками сотни Лукомской, полка Лубенского, где Марковичи особенно развернули всю деятельность по приобретению земель.

Яков Маркович в 1724 году состоял наказным Лубенским полковником ¹⁾. Беспокойного Лаврентия ("Лаврена") Кодинца ему хотелось удалить из Лукомской сотни, где представлялись очень удобные случаи для расширения своих имущественных владений. Лаврентий был послан в Глухов для зачисления в счетчики, но в Глухове его не приняли ²⁾. В годы опалы Марковичей ³⁾ Лаврентий Кодинец попал в Лукомские наказные сотники.

О начале процессов с Кодинцами нет указаний ни в нашей рукописи ни в Дневнике Якова Марковича. Вероятно тяжба началась в 1727 году, так как в реестре челобитных, представленных резидентом Феодором Васильевичем Наумовым в Коллегию Иностранных Дел (согласно указу от 16 июля 1727 года, № 5098) значатся и челобитные от Кодинцев Лаврена, Моисея и Мартина. Лаврен и Мойсей жалуются на Андрея Марковича "о отнятии хутора их со всем сенокосом и пахатным полем, на (р.) Кривой Руде стоячого, и о збитью статком (стадом), разного хлеба их в полю, також о вырубе лесу и о протчем ⁴⁾, а Мартин бьет челом "о перенесении им (А. Марковичем) хутора истцевого (Мартина) на другое месце, который хутор истец построил был на вольном степу, прозываемом Кривая Руда, також о завладении Яковом Марковичем селения хуторского челобитчикового и о побитью (потраве) стадом на поле хлеба" ⁵⁾.

В рукописи день отсылки челобитных в Москву не обозначен. Но Наумов в Глухов приехал 18 сентября 1727 года ⁶⁾, а 21 февраля 1728 года был уже в Москве, где самому приходилось в Тайном Верховном Совете давать объяснение по обвинению во взяточничестве ⁷⁾ и откуда уже не возвратился в Малороссию. Яковом М. в Дневнике 8 августа 1728 года записано ⁸⁾ "Вчорайшого числа получилем писмо з дому от жени с приложенним письмом Тараса о разорении, учинившемся у футоре Криворудском от Лаврена Кодинця, а писано июля 13". Августа 11 Яков М. записал ⁹⁾ "Приехал Желязо, слуга род(ительский) з Ромна и привезл листи (письма) до родителя (Андрея Марковича) о разорениях, чинячихся; тож и ко мне от жени, что разорение

¹⁾ Труды К. VI, 1, стр. 84.

²⁾ Дневник I, 164, 165, 178 181.

³⁾ Труды К. VI. 1, стр. 188-195. ⁴⁾ Труды К. VI. 1, стр. 119.

⁵⁾ Там же, стр. 120.

⁶⁾ Дневник II, 176.

⁷⁾ Там же, стр. 244.

⁸⁾ Там же, стр. 242.

⁹⁾ Там же.

— 66 —

у футоре Криворудском учинил Лаврен Кодинец, который в сотниках наказных Лукомских".

Жена Якова М. 7 января 1729 года пишет гетманше: "Еще о весне (1728 г.) подала (я) супплеку ясневелможному (гетману) з прошением розыску от затеваемых мне от Кодинця, Лукомского сотника (наказного), обидак, однако по сее время жадного о том не было розыску" ¹⁾. В нашей же рукописи сохранилось от 11 августа 1728 года доношение розыщиков значковых товарищей Семена Приймы и Стефана Черняховского наказному Лубенскому полковнику Павлу Васильевичу Мартосу по жалобе, поданной женой Якова М. в Генеральную Канцелярию, на Лаврентия Кирилловича Кодинця, наказного сотника Лукомского, и его подначальных — городового Лукомского атамана Максима Матьяша и войта Ивана Бусленко, что они в Криворудском хуторе Якова Марковича разогнали косарей, избили трех человек и жителей хутора и слободы Самоседовки ¹⁾ и велели "не отдавать послушенства Якововой" (Марковичевой). Кодинец "Лаврен" в своем показании объясняет, что ему, как сотнику, жаловались козаки села Худолеевки Самуйло и Терешко Авраменки, на то, что они косили там, где издавна "кошували на свою потребу", но конюший Якова Марковича Тарас их прогнал и плетью побил козаков Ивана Богдана и Сидора Семибоченка, при чем некоторые люди Марковичевы придерживали избиваемых. Лаврентий сам поехал к косарям с пятью человеками и "сам кием дубовым побил Марка Ткача, Тимоша Марченка и Омелька Нагорного", потому что Богдан жаловался преимущественно на этих людей. Тогда же Лаврентий запретил Василию Двурнику привлекать Казаков, жителей слободы Самоседовки; к панским тяглостям". Атаман Матьяш и войт Бусленко показали, что они объезжали сенокосы, не покошены ли хорольцами, и они подъехали к Криворудскому хутору. Бусленко зашел в хату и спросил Двурника, собраны ли деньги на компанийцев. Тот ответил, что деньги есть, но не велено отдавать; при этом "стадник" Стецко Водопян против Бусленка "стал раком"; за что Бусленко плетью ударил Водопяна; приезжал Бусленко в слободку взыскивать деньги на компанийцев, но денег не получил, поэтому заарестовал ("пограбил") клячу и повел с собою; в пути его нагнал Василий Двурник, уплатил деньги и кляча была возвращена.

Против показания Лаврентия Кодинца возражал Якова Марковича конюшний Тарас Василиев, вероятно, тот самый, который сообщал в Москву Якову о разорении Криворудского хутора ²⁾. Тарас говорил розыщикам, что он желал удалить 11 косарей с того сенокоса, который прежде косился для надобности его господина; но косарь Сидор Семибоченко к нему кинулся с заступом, который бросил в панского стадника, за что Тарас плетью отхлыстал Семибоченка (и Ивана

¹⁾ Рукопись, стр. 277.

²⁾ Там же, стр. 285-290.

— 67 —

Богдана, его товарища). Марко Ткач Тимош Марченко и Омелько Нагорный показали, что Лаврен бил их "без всякого допросу" за то, что конюшний панский Тарас велел им отнять косу у Ивана Богдана; косарей они не придерживали и не били. Относительно денег, взыскивавшихся на компанийцев от слободки Самоседовки и об аресте лошади до уплаты денег дано четыре показания довольно разноречивые.

В рукописи нашей сохранились жалобы, поданные гетману женами Якова и Андрея Марковичей, находившихся тогда в Москве. "Елена Полуботкова Яковина Марковичева" свою жалобу от 22 октября 1728 года не лично вручила гетману Д. П. Апостолу, неприязненному к Марковичам, а из с. Тулиголов при письме послала гетманше "Улиане (И)скрицковне ¹⁾ Даниловой Апостоловой" с просьбою "тую нужду Ясновельможному добродееви предложить", "сию челобитную вручить" и, "як сильная и милостивая, исходатайствовать у его ясневельможности призрение" ²⁾.

В челобитной Лаврентию Кодинцу ставится в вину (то же, что отмечено в протоколе розыщиков 11 августа 1728 года): будто бы он "самовольно наехал с 5 человеками на степь", "согнал косарей", "харчь бывшую забрал", "дубиною до полусмерти избил трех человек, бил двух хуторских женщин и сенокосный степь многим людям полку Лубенского, с стороны приходящим косить" предоставил за условленную плату. Елена просит гетмана велеть Лаврентию К. возвратить ей все проданное сено и учинить справедливость за увечье ее людей и за разорение хутора ³⁾.

Право собственности на хутор и степь челобитчица основывает на том, что хутор построен "на вольном степу, занятом издавна". О занятии Криворудской степи Яковом Марковичем встречаем некоторые указания в дневнике Якова, где в 1724 году, 9 мая Яков записал: "Атаман Горошинский подал Супплику на Ивана Ильяшенка за многие бесчестия ему чинячияся" ⁴⁾. А 10 мая записано ⁵⁾: Ильяшенку и другим козакам двом простилем, а они передом карту (запись) дали за подписом писаря Лукомского, уступаючи степу до футора моего (Криворудскаго) по копце (межевые ямы). Об этих межевых ямах Яков пишет: "Ездилем оглядать копцов, около футора моего починенных по могилах, а от футора Григория Горошка по рудку" (болотистый берег р. Кривой руды). Мая 12 Яков отметил: "Письма посылалем 2: 1) до сотника наказ(наго) Лукомского о меже учиненной с горошинца-

¹⁾ Рукопись, стр. 326. Б. Л. Модзалевский, Малороссийский Родословник, II, 240; умерла 29 октября 1742 г.

²⁾ Рукопись, стр. 269.

³⁾ Там же, стр. 271-272. ⁴⁾ Дневник, I, 90.

⁵⁾ Там же. ⁶⁾ Там же, стр. 91.

— 68 —

ми; 2) до Орановского (своего управителя) о том же и об осторожности при футорах взглядом помежн от хорольцев" ¹⁾; а 20 мая записано: "Прислал Орановский письмо, от горошинцев данное мне, в котором уступуют степу до футора моего Криворудского на сей стороне речки Кривухи — по копце, а на той — поки хотя" ²⁾; 25 мая "от Лукомского сотника (наказного) письмо с горошинским письмом о уступлению степу до футора моего принесено, и письмо Хорольского сотника о футоре родительском, жебы (чтобы) его снести" ³⁾.

Жена Андрея Марковича чрез своего сына Семена также подала гетману жалобу, что на ее сенокосах со сороны "мужики и козаки" траву покосили ⁸⁾. День составления жалоб не обозначен; но на письме, к которому были приложены жалобы, имеется канцелярская помета, что жалобы поданы 22 октября 1728 года ⁴⁾, то есть, одним днем раньше, чем подана жалоба женою Якова, хотя и последняя писана 22 октября 1728 года. В своем прошении просит гетмана, чтобы он предоставил ей право на ее надобности употребить посевы, сделанные на ее счет, чтобы он, приказал Лубенскому наказному полковнику (Павлу Михайловичу Мартосу) определить в услугу к ее двору четырех козаков, и чтобы покошенное сено дать ей возможность забрать. Во второй жалобе полковницею обвиняется бунчуковый товарищ Лукьян Леонтьевич Свечка в том, что подстрекает подданных Марковичевой к непослушанию и делает нападения на ее людей, разъезжая по ее степи, пожег ее курени и воз, забрал посуду, одежду и прочее, и хотя к Лукьяну послан уже указ возвратить награбленное, но он этого не сделал по настоящее время ⁵⁾. В третьей жалобе полковница обвиняет значкового товарища Лубедского полка Яненка в том, что он у ее мельницы в селе (Роменского уезда) Беловоде позасыпал лотки, отчего мельница перестала работать. Истица просит гетмана привлечь Яненка к ответственности за самоуправие и взыскать с него все убытки, понесенные Марковичевой ⁶⁾.

Гетман на следующий день (23 октября 1728 г.) ответил полковнице Марковичевой, что он разрешает ей забрать себе посевы, сделанные ею в ранговых полковничьих имениях; о покошению трав козаками и посполитыми людьми и об обидах, причиненных полковнице Яненком и Лукьяном Свечкою, он посылает указ к наказному Лубенскому полковнику для производства следствия и для рассмотрения в Полковом Суде, согласно законам, относительно же определения козаков к ее услугам он, гетман, предписания сделать не может, так

¹⁾ Там же, стр. 94.

²⁾ Там же, стр.

³⁾ Рукопись, стр. 307. ⁴⁾ Там же, стр. 305. ⁵⁾ Там же, сто. 309. ⁶⁾ Там же, стр. 311.

— 69 —

как по Императорскому указу козаков запрещено употреблять кому-либо на свои частные услуги ¹⁾.

На жалобу, поданную женою Якова Марковича 23 октября 1723 года, послан 25 октября гетманом универсал Лукомскому сотнику, что для произведения следствия по этой челобитной относительно наезда брата Лукомского сотника — Лаврена Кодинца на степь челобитчицы, изгнании и избиении косарей поручено есаулу Прилуцкого полка (Григорию Панковичу), Золотоношскому сотнику Черушинскому и войсковому канцеляристу Филиппу Борзаковскому произвести следствие и, если все, указанное в челобитной, окажется верным, то Лаврен должен дать удовлетворение челобитчице ²⁾.

С произведением следствия по делу Марковичевой не торопились. 8 декабря 1728 года полковница Марковичева опять гетманше пишет письмо с жалобою на наказного Лубенского полковника П. М. Мартоса, что он не высылает по ее делу розыщиков, и просит гетманшу походатайствовать перед мужем о высылке розыщиков от себя ³⁾. Подача письма помечена 16 декабря, а 19 декабря гетман посылает Мартосу письменный выговор за неисполнение гетманского указа, как жалуется полковница Марковичева, и требует немедленного выполнения предписания и письменного донесения по этому делу ⁴⁾. 28 декабря 1728 года Панкович и Борзаковский, которым поручено было произведение следствия по делу Елены Марковичевой, доносят письменно гетману, что они не могли произвести следствия, так как розыскные дела задержали их в Переяславском полку ⁵⁾. По примеру свекрови жена Якова Марковичева прибегает к заступничеству гетманши, она 7 января 1729 года гетманше пишет письмо, в котором жалуется на медленность розыска по ее делу с Кодинцами и просить о ходатайстве перед гетманом, чтобы он послал предписание "выдать покошенное сено", дабы от голодовки не поколел скот Марковичев ⁶⁾. Того же числа Елена Марковичева гетману подала жалобу на розыщиков Панковича и Борзаковского, что они не производят розыска по ее делу, но занялись розысками по другим делам, а Кодинец заарестованное розыщиками сено скармливает своим скотом, людей, поселившихся при ее Криворудском хуторе, "приворачивает до своего послушенства" ⁷⁾.

Анна Марковичева в декабре 1728 года Лубенскому наказному полковнику Мартосу послала письмо, требуя от Мартоса "без дальшой волокиты для розыска в (ее) обиде розыщиков в настоящих числах выправить" иначе "сама ли или сына своего с челобитьем до гетмана

¹⁾ Там же, стр. 413.

²⁾ Там же, стр. 273.

³⁾ Там же, стр. 317.

⁴⁾ Там же, стр. 319.

⁵⁾ Там же, стр. 275.

⁶⁾ Там же, стр. 277.

⁷⁾ Там же, стр. 297-298, 300.

— 70 —

отправит, ища удовлетворения не от кого иного, а от самого" (Мартоса); а если сено покошенное заберут покосившие и ее скот подохнет, то и эти убытки она будет взыскивать с Мартоса ¹⁾. Прилагая копию этого письма и указанный нами выше протокол, составленный значковыми товаришами Лубенского полка — Семеном Приймою и Стефаном Черняховским от 11 августа 1728 года о произведенном ими розыске по делу Елены Марковичевой с Лавреном Кодинцем, Лубенский полковой обозный и наказный полковник Павел Васильевич Мартос, полковой писарь Стефан Васильевич Савицкий и полковой хорунжий Стефан Корсун 9 февраля 1728 года подают гетману Д. П. Апостолу доношение, в котором объясняют, что по челобитной Анны Марковичевой нельзя было произвести розыска, потому что она на требование не прислала уполномоченного для объяснения по ее делу, а в прошении своем не указала ни мест, где было покошено у нее сено, ни людей косивших; они пишут гетману, что А. Марковичева на них "ищет одной пени", но не исполнения дела, которое исполнить они отказываются, так как состоят в судебном спорь с Марковичами ³⁾.

Но гетман 11 февраля 1729 года посылает Мартосу предписание произвести суд и расправу в Лубенском Полковом суде "без всяких отговорок, не норовя ни в какую сторону", потому что Императорский указ повелевает "расправы чинить первей в меньших судах" ³⁾. Этого же года, 20 мая из Ромен в Глухов при письме к гетманше Иулиане Апостололой ⁴⁾ полковница посылает новую жалобу для подачи гетману, что заведующий имениями на ранг Лубенского полковничества — Яков Олиференко не позволяет Марковичевой отпускать помола из мельницы села Мацковец (Лубенского уезда) и запрещает дворнику Марковичевой ведать здания и имущество в Мацковцах ⁵⁾.

Сведения по жалобам, препровождаемых к гетману Анною и Еленою Марковичевыми, во время пребывания их мужей в Москве ⁶⁾ в нашей рукописи оканчиваются этими документами. Из Москвы в Глухов возвратились Андрей и Яков Марковичи 15 июля 1729 года. 28 июня Яков Маркович от своих управителей потребовал ведомость о разорении, причиненном ему Кодинцем в хуторе Лукомском (Криворудском); 26 июля на обоих Кодинцев (Мартина и Лаврентия) он подал жалобу в Генеральный Суд. 25 сентября Мартин Кодинец потребован в Генеральный Суд, где от него взята подписка о неотлучке из Глухова. 27 сентября Мартын К. отказался в Суде давать ответ, за

¹⁾ Там же, стр. 281-283.

²⁾ Там же, стр. 279-280.

³⁾ Там же, стр. 295-301.

⁴⁾ " " стр. 321-322,

⁵⁾ " " стр. 323.

⁶⁾ Яков Маркович приехал в Москву 1 января, а его отец Андрей Маркович — 9 февраля 1728 года, а выехали из Москвы в Глухов оба 29 мая 1729 года (Дневник Якова М. изд, 1895 года, ч. II, стр. 206, 214 и 301).

— 71 —

что подвергся задержанию. 29 сентября Яков Маркович просил генерального судью Мартина держать под арестом за отказ отвечать в Суде; но гетман отпустил М. Кодинца ⁹⁴⁾ с обязательством вместе с братом (Лаврентием) явиться в Генеральный Суд 26 октября. Октября 30-го в Канцелярии Генерального Суда ⁹⁵⁾ был допрошен Кодинец Лаврентий; 11 ноября Кодинцы не явились по требованию "судовой канцелярии" ⁹⁶⁾. В Генеральном суде Яков Маркович ⁹⁷⁾ против Лаврентия Кодинца говорил обвинительную речь 18 и 19 ноября, а 1 декабря подписался под обвинением; 2 декабря Яков в Суде словесно излагал свое обвинение против Мартына Кодинца ⁹⁸⁾. Декабря 10-го в Суде произносил свою защитительную речь Лаврентий Кодинец. Мартина Кодинца в Суде словесно защищал его сотенный писарь 12 и 13 декабря 1729 года ⁹⁹⁾.

Каково было решение Суда по делам Марковичей с Кодинцами, мы не отыскали ни в "Дневнике" Якова Марковича ни в рукописи, хранящейся в библиотеке Архивной комиссии. Лазаревский говорит, что в 1746 году от Якова Марковича Демяну Оболонскому суд отсудил хутор Криворудский и слободу Самоседовку ¹⁰⁰⁾.

Письмо (подлинное) ¹⁰¹).

Ясневелможная м(о)сце гетмановая, мне милостивейша великая добродейко!

Надеючися на премногую ясневелможности вашей панской м(и)л(о)сть, посилаю зде включенную чолобитную мою к вашей ясневелможности составленную до ясневелможного добродея в нужде моей, которую я мела (намеривалась) его ясневелможности приехавши подат(ь), да за несчастем моим таким, что дочь моя старшая Ганнуся зостает велми нездоровою и слаба, не поехала, тогорады покорно прошу Ясневелможности вашой тую мою нужду ясневелможному добродееви предложит(ь) и сию мою чолобитную его ж п(а)нской велможности вручит(ь) и на оную милостивое мне добродейское, як силна и милостива, исходатайствоват(ь) у его ясневелможности призрение; а я должна за таковое п(а)нское ясневелможности вашей милостивое помилование Б(о)га молит(ь), яко и н(ы)не ест. Вашей ясневелможности нижайшая раба Елена Павловна Яковина Марковичевая. 1728 году, октя(б)р(я) 22. Тулиголовы.

⁹⁴⁾ Дневник, II, стр. 304, 506. 311, 322 и 323.

⁹⁵⁾ Дневник II, стр. 330.

⁹⁶⁾ Дневник II, стр. 332.

⁹⁷⁾ Дневник II, стр. 334.

⁹⁸⁾ Дневник II, стр. 336.

⁹⁹⁾ Дневник II, стр. 338.

¹⁰⁰⁾ Чтения в историческом Обществе Нестора Летописца, кн. 11, отд. 2, стр. 129 и 132,

¹⁰¹⁾ Рукопись, стр. 269.

— 72 —

Суплика (подлинная) ¹⁰²).

По(дано) року 1728, октября 23.

Ясневелможний м(ос)це п(а)не гетмане, мне велми милостивейший великий добродею!

Имеется хутор мой в полку Лубенском на волном степу ¹⁰³⁾, як и многие хуторе, занятий з давна, до которого хутора чрез килка год поблизу косится бывало сина спотребу свободно. А село 1728 году сотни Лукомской сотника брат его ¹⁰⁴⁾ Лаврин Кодинец, самовластно наехавши с пятма ч(е)ловеки на тот степ к хутору в самую косовицю, косаров моих, на косовице бивших, з оного степу зогнав и при них харч будучую забрал. А трох ч(е)ловек хуторних, там же при косарах будучих, поймавши до полусмерти сам кием прибил, которых заледва (едва) живих у хутор возом попривозили, и еден з них и пон(ы)не хор лежит. Да и с хутора жонку, которая досмотрудовала дойва (дойных коров), и другую молодицю вибил и хутор весьма разорил. А тот степ сенокосний многим людям полку Лубенского, з сторон приходящим, казал (велел) викосить, и за тое у них брал плату умовленную (условленную), а своим свойственним и дарма (безвозмездно) велел косить, в чом мне великую у кошеню сена учинил обиду и в господарстве (хозяйстве) разорение. Того рады рабско падшы до стопы ясневелмо(жности) вашой, покорно прошу, чтобы мне зимно(го) времени скотины, которая имеется, за недостатком корму, не поморит(ь), прика(зать) поважним своим указом п(а)нским (за) самовольство или з его, Кодинцевого, сена или тое, что он, Кодинец, запродал (вер)нуть, а за увечье людей моих и за разорение хутора ним, Коденцем, прошу ясневелможности вашей з него справедливости. Ясневелможности вашей п(а)нской нижайшая раба Елена Павловна Яковина Марковичевая.

Универсал гетмана Д. П. Апостола (Черновка) ¹⁰⁵⁾.

Всем, кому о том ведати надлежит, а особливе сотникове полку Луб. Лукомскому з урядом, объявляет сим нашим универсалом, иж п(а)ни Елена Полуботковна Яковина Марковичева чрез супплеку свою доносила нам, что в н(ынеш)нем 1728 году брат сотника Лукомского Лаврен Кодинец, самовластно наехавши на степ к хутору еи в полку Лубенском, на вольном степу найдуючомуся, в самую косовицу, косарей ей порозгонял, а иных до полусмерти прибыл и тот степ

¹⁰²⁾ Там же, стр. 271-272.

¹⁰³⁾ О "займаншине" вольных мест (см. статью Лазаревского "Малороссийские посполитые крестьяне" (Киев 1908 года, стр. 17-19).

¹⁰⁴⁾ Лукомским сотником тогда был Мартин Кодинец (с 28 февраля 1717-1732 года Модзалевский "Малороссийский Родословник", т. II, стр. 381). Мадзалевский (II. 385) ошибочно предположил, что Лаврен Кодинец был сыном этого Мартына Кодинца, хотя потом правильно считает Лаврена сыном Кирилла Кодинца (II, 715).

¹⁰⁵⁾ Рукопись, стр. 273.

— 73 —

сенокосный за умовленную себе плату многим людям посторонним выкосити казал и хутор разорил, в чом просила нашего рассмотрения и надлежащой з него, Кодинця, сатисфакции (удовлетворения). Прето мы, хотячи о том подлинно ведати, злецилисмо (поручили мы) п(а)нам: есаулу полковому Прилуцкому (Григорию Панковичу) ¹⁰⁶⁾, сотников Золотоношскому Чернушинскому и канцеляристу войсковому Филиппу Борзаковскому ¹⁰⁷⁾ о всем обстоятельно розискат(ь) до которих и супплека еи, п(а)неи Яковиной, от нас послана. И если по следствии так власне (именно) явится, як нам донесено, то за самоволное футора разорение и за завладение степу они б учинили з него, Кодинця, подлуг (согласно) права и самой слушности (справедливости) сатисфакцию, а к нам, что по тому будет учинено, письменно б ответствовали. Затем кто к оному розыску будет потребен в сведительство, дабы без всякой спреки (возражения) перед помянутих высланных становился и праведно чинил в вопросах сознание, а сотник Лукомский з урядом им же, высланным нашим, в чом укажет потреба (надобность), надлежащее чинили (б) помошествование, рейментарско (правительственно) приказуем. З Глухова октоврия 25 дня, року 1728. В(ел)м(ожнос)ты ласкавый. Его Императорского Величества войска запорожского обоих сторон Днепра (гетман).

Под(ано) декабря 23 дня року 1728 (подлинник)

Ясневельможнный м(ос)це п(а)не гетмане!

По високоповажному указу ясневелможносты вашей по разных супплеках полку Луб(енскаго): значкового товариша Федора Кохна ¹⁰⁸⁾ на разных его обывателей, також и по супплеци Переяславского полку значкового ж козака Якова Безбородька ¹⁰⁹⁾ на п(а)на (су)дию полкового Пе-

¹⁰⁶⁾ Отец есаула Панько (Пантелеймон) Аврамович разбогател от торговли салом, которое из г. Прилук возил продавать в Силезию, сын его Григорий по поручению отца также часто ездил заграницу и по смерти отца († 1702 г.) продолжал дело. Хорошее состояние Григорию помогло пробраться в Прилуцкие полковые есаулы в 1714 году, и в этой должности он продержался до своей смерти (1729 г.), не смотря на то, что Прилуцкий полковник (1714-1739 г.г.) Игнатий Иванович Галаган относился к нему очень враждебно и старался отнять есаульство у Григория Панченка (Лазаревский, III, стр. 66, 69-72).

¹⁰⁷⁾ У глуховского протопопа Василия Борзаковского было два сына Филипп и Андрей. Последний был доверенным лицом наказного гетмана Павла Полуботка, а Филипп служил канцеляристом в генеральной канцелярии и писал канцелярский дневник ("диариуш" Ч. О. Л. Н. отд. 3, стр. 97), напечатанный за 1722-1723 годы в Чтениях Общества Летописца Нестора, кн. 12, отд. 3, стр. 92-145 (см. также Лазаревского Описание Старой Малороссии, т. 2, стр. 475-477).

¹⁰⁸⁾ Кохны были владельцами села Кохновки в Пирятинской сотне Лубенского полка. По исповедной росписи, хранящейся в Полтавском консисторском архиве, в с. Кохновке в 1741 году жила вдова Мария Самойловна Кохнова с двумя дочерьми — Ириною (15 лет) и Анастасией (10-ти лет) Федоровными Кохновыми, из которых Ирина в 1742 году прописана женою Ивана Михайлова, а Анастасия в 1774 году — женою значкового товарища Григория Яковенка. (По бумагам Свечек) Андрей Кохно 22 января 1671 года свое чумгацкое имение передал сестре" Марии и ее мужу Лаврентию Скоченку, а 21 июня 1719 года Феодор Кохно Шрамковщину на р. Чумгаку отдал в приданое за дочерью Анастасией зятю Данилу Михайловичу.

¹⁰⁹⁾ Дед графа Александра Андреевича Безбородка (Модзадевский, Малороссийский Родословник т. I, стр. 41-46).

— 74 —

реяславского Семена Новаковича и Ивана Кривого, господаря п(а)на полковника Переяславского, чинили мы розиски. А по розисках, хто прав, а хто виновен, по мнению нашему, указался, о том за руками нашими на письме описалисмо. Но, кроме тых еще супплекантов (просителей), указом же ясневелможносты вашой предложено было нам же дело заводное п(а)ней Яковиной Марковичевой з братом сотника Лукомского Кодинца о разорении ей, п. Марковичовой, хутора братом сотничым розискат(ь). Теди о том покорне доносим, же, чинячи за дост (что, исполняя требование) указу рейментарскому, и тот завод розиском для ведома ясневелможности вашей прекратилисмо. Але (но) же (так как) самая крайняя заспела нас распутица, по которой, весьма почитат(ь), и коней лишилисмося; а разстояние от Переясловя до хутора супплекуючой по н(ы)нешнему бездорожу неменьшое. К тому ж присланный будто пленепотент од п. Марковичовой жадных (никаких) нам, кроме лица своего, не объявил — бо не имев — писменных документов, по яких дело спорное можно б було розбырат(ь): а к тому и дны праздничные зближалис(ь) в якие свидетелей нескоро зискат(ь). Теди (потому) п. Марковичовой з братом сотника Лукомского Кодинца нетокмо не кончилисмо, ко ни же следоват(ь) начинали заводу. Да в н(ы)нешное зимное время о степах — без чого, повидимому, обойтис(ь) нельзя — розискат(ь) и граничение чинит(ь), смотря на давност(ь) и крепости, кому поки чим владети, весьма неудобно. В чом да не будет рейментарской ясневелможности вашей на нас урази (гнева), раболепно просим. Однако ж до далшой воле и указу ясневелможносты вашей до помянутого (сотника) Лукомского послали од себе арешт, чтобы нем (пока), о що мети мется розиск, окончится, кому в пред повелено будет, он п. сотник так сам жадной (никакой) бы супплечуючой не чинил обиды, и что своею властю подданных од еи, п. Марковичовой, одобрал при том хутор будучых, то ж до указу ясневелможности вашой до них не интересовался, як и брату своему заказал в пред до того указу неякого стороне жалобливой чинит(ь) разорения. Що до высокой уваги рейментарской подавши, милостивому его панскому назавше (навсегда) себе полецаем (поручаем) призрению. Ясневелможности вашей премилостивого нам добродея нижайшые рабы: Григорий Панкович есаул полковий Прилуцкий, Филипп Борзаковский канцелярист войсковий. Прилука. 22 декабр(я), 1728 году. 110).

Ясневелможной м(ос)це п(а)не гетмановой, еи милости п(а)неи Улиане Даниловой Апостоловой, моей премилостивейшой и многодознаннейшой добродейце, всепокорственно презентоват(ь) ¹¹¹⁾.

Ясновельможная м(ос)це п(а)не гетманова, мне милостивейшая п(а)не патронко и единая добродейко!

¹¹⁰⁾ Рукопись, стр. 275-276.

¹¹¹⁾ Там же, стр 302.

— 75 —

В надежде милостивейшего п(а)нского вашей ясневелможности призрения, мне всегда являемого, пребывая, дерзаю, при обятии ног п(а)нских ващой ясневелможности, сим прошением моим высочайшую особу вашей п. яв., обидима бидучи от сотника Лукомского, трудит(ь), абы за преповажною вашой яв. инстанцеею к его яв. п. могла одержат(ь) в обиде, мне затеваемой от оного ж сотника, милост(ь) и призрение в том, что еще о весне, подавала суплеку к его яв, з прошением розыску от затеваемих мне от Кодинця, сотника Лукомского, обидах. Однак и по сее время жадного о том не было розыску. А в хуторе нашем Криворудском еще большое чинится разорение за недостатком корму статку (скоту). В чом всепокорственно прошу, припадая к ногам вашей панской яв., занесши многомощную вашу инстанцею ясневелможному н(а)шему милостивейшому добродееве сходотайствоват(ь), чтоб для прокормления статку приказано было висоцеповажним рейментарским указом видат(ь) покошенного нам степу на оном сена, даби вконец нам не пришло разорится. О що и сторично (стократно) просячи, самую мя (меня) в(а)шой яв, до услуг и милостивейшего призрения навсегда доверяя, пребывая яв. в(а)шой, моеи милостивейшии добродейки, всенижайшая слуга Елена Полуботковна Яковина Марковичовая. 1729 году, января 7 дня. Чернигов ¹¹²⁾.

Получено февр(аля) 9, року 1729 ¹¹³⁾.

Ясновельможный м(ос)це пане гетмане, пане наш милостивейший!

При недавном своем з Глухова виезде доносилисмо словесно вашей панской велможности о том, что бывшая полковника Лубенская п(а)не Марковичева по своем доношении о обидах, ей будто починенних от разных жителей в покошеню сеножатей, також от Лукяна Свечки в спаленю сенов, а от Яновича с товарищи в закиданю лотоков у мельниц их Беловодских получила и прислала к нам високоважний указ вашой панской велможности, чтоб о всем том учинилисмо в сущую правду следствие, а по следствии и надлежащую сатисфакцию. По котором рейментарском указу готови былисмо во всем исполнении учинит(ь), токмо оное исполнение не учинилося доселе и впред учинитися не может не з нашей, но з ей, паней Марковичовой, причини, ибо она, знат(ь), не исполнения того ж, но одной пане на нас ищет, что, приславши оный же указ, жадного от себе пленепотента (уполномоченного), который бы при следствии был и належите еи интерес промовал (отстаивал) против оскарженных, не определила и навет (даже) не показала людей, не мест, хто и где именно ей сеножати покосил. А хотя сами, одзиваючися о определение, кого к следствию тому и показание людей и мест, от кого и где тые еи сена покошени, до ней писо-

¹¹²⁾ Там же, стр. 277.

¹¹³⁾ Там же, стр. 279-280.

— 76 —

лисмо, однак на той наш писменний одозв не токмо никого не прислалала к означенному следствию, но еще якую пеню своим ответом на нас налагает. О той, во лучшее известие вашей панской велможности, прилагаем зде оного ж еи ответу копию. Которое наше словесное донесение, чтоб не произошло в забвение, и когда еще о сем имела б она, п(а)не Марковичева, своим донощениемь вашу велможност(ь) турбовати (беспокоить), не понесли-бысмо панской урази (гнева) за означенное указу неисполнение, тое ж наше словесное донесение сим письменным всепокорнее потвержаем.

А воисполнение другого указу вашей панской велможности по жалобе синовой еи, панеи Яковиной Марковичевой же, виданного сторони наезду наказного Лукомского сотника Лаврена Кодинца з другими урядниками и с попом Мойсеевским на слободку еи поселенную при отнятом у сотника целого Лукомского Мартина Кодинця хуторе и сторони покошенных сеножатей посилалисмо на розиск товаришев значкових Семена Прийму и Стефана Черняховского, котор(ые) тот розиск составили на писме за своими руками и прислал(и нам), а мы, оный же розиск посилаючи до высокого разсмотрения вашей па(нской) велможности и Суду войскового Енерального, просим повел(еть) решение там на Суде Енеральном учинит(ь) и впред, если б имела от того якая жалоба на полчан наших заходить, следствия и управи дав(ать?) нам не поручат(ь) для единого того на нас порока, что мы на них пребываем в доносе и споре, при котором хотя б и праведно мы против жалоб следовали и сущое решение чинили, не может того рады от их з нас изятися неправди порок. Да и самые права того возбраняют, чтоб, на кого кто есть челобитчиком, того розыщиком и судиею был: а особливе, что она же, п(а)ни Яковина просить не инной управы, толко чтоб забрат(ь) сена, которые починили Лукомские жители на воних отвеку своей сотне сеножатех, недалеко от означенного отятого их Лукомского сотника хутора, то такое прошение нашему подлому мнению здаеться быть весьма неслушное. Лучше однак тое все предаем в волю и високое разсмотрение вашой панской велможности и затим самих нас его ж рейментарскому милостивейшему благопризрению. Вашой панской велможности нижайшые слуги: Обозний полковый и наказний полковник Лубенский Павел Мартос ¹¹⁴⁾, писар полковий Стефан Савиц-

¹¹⁴⁾ Павел Васильевич Мартос был Лубенским полковым обозным 1714-1737 г.г. наказным Лубенским полковником с отрешения Андрея Марковича 20 октября 1727 года (Днев. II, 188) от полка до принятия полка Петром Даниловичем Апостолом, у отца на обеде 7 апреля 1728 года пожалованным Императором Петром II в Лубенские полковники (Дн. II 221). Лазаревский (Чтен. Общ. Летоп. Нестора, кн. 11, отд. 2, стр. 65) и Модзалевский (І, 8) пишут, что Петр Апостол из Москвы был отпущен только летом 1730 года, но Яков Маркович в своем Дневнике записал 15 декабря 1729 года: "Петр Апостол приехал в Глухов" (II, 339), а в 1730 году 3-го января: "Вечерялем у п. Петра Апостола" (в Глухове, III, 1), 2-го июня: "Петр. Апостол. полковник новоустроенный Лубенский, прихал в Глухов" (III, 32).

— 77 —

кий ¹¹⁵⁾, хорунжий полковий Степан Корсунь 116). Февраля 7 д. 1729 году. Лохвиця.

(Копия) М(ос)це п(а)не обозний и наказный полковнику Лубенский, мне велце (весьма) зичливий (доброжелательный) приятелю и п(а)не куме!

По указу ясневелможного добродея, его м(и)л(о)сти п(а)на гетмана, перве виданном в прошлом м(еся)це и врученном от служителей моих вм. м. п-ну, також и по другом, тепер внов справленном и до его ж о сих недавних числах отданном, не ведаю, чего ради, вм. м. п-н не изволиш(ь) в обиде нам от многих людей в сенокосах учинении крайнего розиску и решения через нарочне виспанных, от его чинит(ь), и по тех указаниях; а особливе на мои листи, к вм. м. п-ну писание, жадного в слушность (справедливость) ответу писменного ни устного не учинил. Толко время не малое в том увелось. Прето (поэтому) н(ы)не, з сим листом (письмом) нарочне служителя моего отправляючи, прошу вм. м. п-на без далшой волокити для розиску в помянутой нашей обиде розищиков в настоящих числах виправить (выслать). Что же изволиш(ь) вм. м. п-н на словах требоват(ь) от мене письменного такого ведения, хто именно наши сенокосы покосил, то на сие ответ чиню таковий: весма не возможно в том ведения составит(ь) для того, что все обще селяне як мужики, так и козаки Андреяшевские, засулские из пирятинцов в разных местах косили. Токмо тими разищики, якие будут от вм. м. п-на вислани, надлежит оних по указу для слушного розиску призват(ь) к себе. А ежели вм. м. п-н в сем времени в вишписанной нашой обиде не изволит(ь) приказат(ь) вправду розискат(ь) и ток розиск на писме утвердиш(ь), то немед(ленно) сама ли я или сина своего которого з челобитьем до ясневелможного его м(и)л(ос)ти п-на гетмана непрем(енно) отправлю, иская сатисфакции не с кого иного, толко з са(мого) вм. м. п-на. А сена люде тие, которые самов(олно по)косили, буде наперед розыску все позабирают, як у(же) немалим числом и забрато, да от недостатку сена в скотине нашой — чого не дай Боже — якая урона учинится, то и того не на кому иному будем доходит(ь), разве на вм. п-ну ж. Особливо же

¹¹⁵⁾ Его отец Василий был священником села Жданов и состоял в большой дружбе с Марковичами: по ходатайству Якова Марковича он в 1724 году был назначен Роменским протопопом (Дн. I, 143 и 151). Лазаревский приводит (I, 326) письмо, писанное войсковым канцеляристом 6 октября 1712 года; а в исповедной росписи с. Луговиков за 1739 год записано: "Писарь Лубенского полка Стефан Василиев Савицкий 55 лет, его жена Евдокия Евстафиевна 42 лет, дети: Алексей 18 л., Григорий 7 л., Улиана 14 л., Феодосия 11 л., и Феврония 9 л., в 1748 году Стефан записан отставным писарем, в 1750 году ему записано 66 лет, а в 1751 году его жена Евдокия прописана вдовою 54 л. с детьми Феврониею 20 л., Григорием 19 л. и Алексеем 30 л., у которого жена Ирина Ивановна 19 лет.

¹¹⁶⁾ Степан Григорьевич Корсунь был Лубенским полковым хорунжим с 15 мая 1716 года но 17 мая 1732 года, когда его поставили полковым есаулом, в каковом чине он был убит 1738 года в Крымском походе (Модзалевский, II, 470-471).

— 78 —

тими ж розищиками надлежит розискат(ь) Лукяна ¹¹⁷⁾ Свечку о многих долегливостях (обидой) нам отнего починенных. Також и Яненка о пересипце лотоков млина нашего Беловодского, як в тих же указах от ясновельможного его милости п-на гетмана, которые до вм. м. п-на прислани сут, повелевается, объявляю. Уподлинного подписано: вм. м. п-ну всего добра жичливая (желающая) приателка и кума Анна Маковсковна Андреева Марковичева. 1728 году, декабря). Андреевка ¹¹⁸⁾.

Року 1728, м(еся)ця августа 11 дня (подлинник) ¹¹⁹⁾.

По спеценни (поручению) его милости добродея п-на Павла Мартоса, обозного и наказного полковника Лубенского, по занесенном челобитью от п(а)неи Еленны Полуботковни Яковинной Марковичевой в Енералную войсковую Канцелярию на Лаврена Кодинця, наказного сотника Лукомского, и Максима Матяша, атамана городового, и Ивана Бусленка, войта тамошнего, о неравномерном расположению взятих денег на компанейцов из слобожан, и о заграбленном, их коне панском, отдатом компанейцом, да от тоей же старшини сотника наказного, атамана городового и войта и прочиих товариств, наехавши на степ при помянутом Криворудском футоре, косаров разигнанних и трох з них мало (чуть) не досмерти киями (палками) прибитых и прочим людем на еи, п(а)неи Яковиной, потребу косити не допустил и приказовал, чтоб футоряне и слобожане тамошние до ней не надлежали и послушенства жадного не отдавали оной; да городовий же атаман и войт с попом Мусеевским, на той же еи, п(а)неи Яковиной, футор наехавши, косаров з степу збили и из хутора повиганяли, и иние многие обиди и разорение чинили, — ми нижеподписавшиеся о вишеписаном чинили розиск, з которого що показалося, тое ниже изображенно.

1. О вишеписанных денгах, на компанейцов доправлених из села Слободки Самседовки, сказал Васил(ь) Двурник: "Приездил до нас правит(ь) таких дене(г) Исай Гужва. В який час денег у нас не було збиранних. Пограбил оний же Исай за такие деньги коня. А мало не в тижден (неделю), забравши деньги, отвез до города лукомья, да именно 26 золотих (5 руб. 20 коп.), которые отдал Яреме Шулице, бурмистру Лукомскому".

2. Исай Гужва ответовал, что "посилан бул я в слобудку Самседовку на компанейцы денег правити, по приказу Ивана Бусленка, войта городового Лукомского, яких денег не справил на оних, слобожаннах: обещался Васил(ь) Двурник в тижден сам, такие деньги зобравши, при-

¹¹⁷⁾ Лукьян был сыном Лубенского полковника Леонтия Назариевича Свечки. Он в 1720 году свою наследственную землю "Короваи" за 5000 золотых (1000 руб.) продал Андрею Марковичу и потом постоянно был во вражде с Марковичами (Дн. I, 55, 98, 110, 132. Рукопись 282, 255, 309. Стороженьки, VI, стр. 628-629). Начатый Лукьяном процесс с А. Марковичем 1 ноября 1727 года был окончен только 14 декабря 1792 года. Именным указом Императрицы Екатерины II, отдавшей половину Короноваев Петру Свечке. (Бумаги Свечек).

¹¹⁸⁾ Рукопись, стр. 281-282.

¹¹⁹⁾ Там же, стр. 285-289.

— 79 —

везти в Лукомля, що я, в оних грабеж коня взявши, привел в город Лукомля, а мало не в тижден оний Васил(ь) Двурник привез в Лукомля именно денег 26 золотих и отдал бурмистру Яреме Шулице; що я о том добре сведом".

3. За повторний раз о доправлених денгах на компанейцов сказал Васил Дворник, что "приездил до мене правит(ь) денег Андрей Попович, именно коп. пятнадцат(ь 7 руб. 50 коп.), которых денег не могли ми где (либо) взят(ь), сказали оному Андрееве не грабити людей: если силу имееш такую, озми ти панского коня или пару волов! Показал им стадо. Оние поехали к стаду. Андрей Попович и с компанейцем взяли коня панского и поехали".

4. Андрей Попович ответовал, що "я приездил за повторним разом в слободку Самседовку за ведом п(а)на сотника наказного Лукомского Лаврентия и войта тамошнего доправляти на оних денег належитих на компанейцов, именно рублей семи, которые оные селяне не видали таких денег. Хотел я и с оным компанейцем в них взят(ь) грабеж. Васил(ь) Двурник, пришедши к нам на село, сказал тое, что селяне не имеют чим такой суми уплатит(ь): Не грабить оних, хиба (разве) панского коня озмете. И дал нам коня оний Двурник, взявши з стада. А взявши того коня, отъехали (мы)".

5. За третий раз оний же Васил(ь) Двурник сказовал, что "приехавши к хутору, отец Яков, поп Мусеевский (Мойсеевский), и Максим Матяш, атаман городовий Лукомский, и Иван Бусленко, войт тамошний, не знат(ь), куда едучи, приехали к дворцю. Увошол войт в хату, стал мене спрошоват(ь): Ест(ь) ли у тебя деньги зобрание на компанейцов? Сказал я ему, что ест(я) такие деньги зобрание, да не велено дават(ь). Пойду в степ до конюшого, за его ведомом, могу отдати. Поехал я до оного Тараса конюшого, а войт, по отезде моем, себе отехал в слободку и там, взявши в грабеж шкапу (клячу) отъехал к дому. Мало погодивши, повернувся я от конюшого, приехал к дворцю, не застал войта и зараз (тотчас) поехал за оним Бусл(ен)ком, догнал на степу и отдал такие деньги, именно коп пят (2 руб. 50 коп.), а грабеж, ними взятий, до себе взял.

6. На вишеписаний пункт Иван Бусленко, войт городовий Лукомский, сказал тое, что "я приездил сам в оную слободку компанейских

денег доправлят(ь) из оних же селян, которые в тую пору не отдали, пограбил в них шкапу и повел из собою; где, мало погодивши, нагнал нас Васил(ь) Двурник в степу и отдал такие деньги, именно коп пят(ь), а шкапу, нами пограбелену, оному Василю Двурнику отдали".

7. За четвертий раз по занесенной жалобе п-не Яковой, зверх того, що в указе прописанно, сказовали жители села слободки Самоседовки четыре человека, именно: Мартин Ткач, Лаврен Чередник, Матвий Середа, Леско Субота, что "приехал к нам Исай Гужва в село же (1)728 году, взял в нас на компанейцов денег, именно золотих 21

— 80 —

(4 р. 20 коп.) будто за тое, что ми с подданства п(а)ней Савичовой из села Худолеевки изишли в село Слободку.

8. Ответовал Исай Гужва, же (что) "я приездил в село Слободку по указу п-на Мартина (Кодинца), сотника Лукомского, денег правит(ь) на компанейцов на росплатку за коне пограбление п(а)ней Савичевой ¹²⁰⁾ и, отибравши до своих рук в оних людей, именно золотих 21, отдал войту".

9. П(а)н Лаврентий Кодинец, сотник наказний Лукомский, сказал тое: Понеже мине занесли жалобу из села Худолеевки козаки Самуйло и Терешко Авраменки, которые стали косит(ь) на свою потребу сено не на тех луках (сенокосах, лугах), где прежде п-ну Якову (Марковичу) употребляли, але (но) на тих, где здавна многие кошували, только ж чрез два года не косили оние Авраменки; где, там же, на сенокосные луки приехавши Тарас конюший п(а)на Якова Марковича, заборонял оным косит(ь) и велел изити оттол(ь). В том разу стал оний конюший бит(ь) канчуком, на коне сидячи, именно Ивана Богдана, Сидора Семибоченка козаков; а и иние люде с конюшим там же прибегши придерживали тих людей, которих он, конюший, бил канчуком. И там оние косари не косячи отишли, что в них же оний же конюший косу взял. К сему допросу Лаврен Кодинець наказний.

10. На сие ответовал Тарас Василиевич конюший, что "повидавши я оних косаров одинадцати человека там же поблизу косячих, где прежде кошували на потребу п(а)на моего, стал я оних оттуду изганяти: где оние попротивившися, з них еден, Сидор Симибоченко, кинувся ко мне из заступом, и кинул оний Сидор на панского стадника; тилко ж не вдарил. Я стал оних двох человека быт(ь) канчуком, на кони сидячи".

11. О побитю слобожан п(а)ном Лаврентием, сотником наказним Лукомским.

Допрошували оних. Сказали они, Марко Ткач, Тимуш Марченко, Омелко Нагурний: П(а)н сотник наказний Лукомский, приехавши к нам, не ведает откуду, стал бит нас без всякого допросу доволне кием (палкою), которих нас привезенно возом в слободку, же (так что) по сю пору еден з нас Марко Ткач, хор (болен) и зостаю, а исповеди и секрементоватис(ь причащаться) хочай и желав, того не було. А то за спор тот, что нам приказал конюший взят(ь) косу в Ивана Богдана и будто ми оних придерживали или били, того не било. Под совестю сознаем. Да при тому побою нам же приказовал сотник наказний Лаврентий — Василю Двурнику, и нам вишеписаним и прочиим футоранам

¹²⁰⁾ Жена умершего Лубенского полковника Василия Савича (1710-1711 г.г.) и дочь Василия Леонтиевича (Левченка) и его жены Татьяны, дочери родоначальника Кулябок — Ивана (Лазаревский, Чтение Общ. Лет. Нестора, кн. XI, отд. 2, стр. 50-54,140. Модзалевский, Родословник II, 609-611. Труды Концесий, вын. VI, ч. 1, стр. 131)

— 81 —

и слобожанам належитого послушенства п(а)ну Якову (Марковичу) не отдавать.

12. Ответовал сотник наказний Лукомский противо вышеописанного пункта: Жаловалис(ь) мне повторним разом Самуйло и Терешко Авраменки, что конюший п(а)на Якова Марковича, при ехавши до косарей, побил двох человек с трома человеками, которых я побил, як прописано в вышеписанном пункте, бо оний Иван Богдан болш жаловался на оних людей за свои побои, нежели на конюшого. Я по жалобе тих людей Самуила и Терешко Авраменков поехал с пятма человеками на сенокоси п(а)на Якова, где, призвавши при себе тих трох человек, Марка Ткача, Тимоша Марченка, Омелка Нагорного, бил сам кием дубовим и при том побою говорил я Василю Двурнику, жебы (чтобы) он до козаков, якие в слободце живуть, жадного дела не имел и до панских тяглостей оних не притягал ¹²¹⁾, а конюшому Тарасу я ж приказовал, жебы он косити болше не важился (осмеливался) без указу з верхнейшшой власти. Сотник Лукомский руку приложил.

13. Максим Матяш атаман городовий Лукомский, Иван Бусленко вуйт тамошний сказали тое, что ми обездили степь сенокосний, луки хоролцами чи не покошении; заехали к хутору Криворудскому п(а)на Якова Марковича, где приехавши, стали край (возле) хати. Я, войт, прошел в хату, стал Дворникове говорит(ь): Ест(ь) у тебе забранние деньги на компанийцов? Дворник сказал, що ест(ь), тилко не велят дати, где там же при той речи Стецко Водопян стадник противно мене, атамана, стал раком. За що его того часу я, войт, канчуком по плечам ударил, где многих при нас было товариство, именно человека десят(ь) и поп Мусеевский. И потом отехали к косарам п(а)на Якова Марковича, где спору не чинили жадного, толкы в оних взяли били кос три там же и отдали.

Попа отца Якова Мусеевского саморучная сказка.

Я, иерей Яков поп Мусеевский, даю свою сказку розищикам, пану Семену Прийме и Стефану Черняховскому: Идучи атаман городовий, Лукомский и заехали до мене и мовит: Пойдем трав глядети, ест(ь) указ трави косити от хоролцов; коли треба тоби, то ед (поезжай) и ти з нами глядети; так я з ними и поехал. И оглядевши трав, прилучилося мимо п(а)на Якова (Марковича) футор(а) ехати, и в том же футоре из мене неяких бунтов не почалося — напившис(ь) води, и поехали. В том я своею рукою подписуюсь. 14. Стецко Водопянь стадник ответовал, что "я и не знаю и не ведаю, для яких мер оний атаман, вуйт и поп с прочими прие-

¹²¹⁾ Посполитые крестьяне, помогавшие своим владельцам ("державцам") гатить гати, убирать сено, доставлять дрова, делились на тяглых ("отчинных"), имевших оседлости (усадьбы), полевую землю и рабочий скот, на огородников, имевших одни усадьбы, и на лезных, безземельных, перекочевывавших с места на место (Лазаревский, "Малороссийские Посполитые", стр. 14.

— 82 —

хали к хутору панскому, тилко мене того хотели положит(ь) бит(ь); и застежки на мене порвали, а не положили. Вдарил мене войт кончуком стоячого по плечам, а противно оних раком не становился. Совестно сие сознаю.

Сие розискное дело до уваги и расположения его милости п(а)на полковника наказного Лубенского Павла Мартоса записалося року и дня виш положенного. Семен Прийма, Стефан Черняховский (Подписи собственноручные).

Розыск о сотнику наказном Лукомском Лаврентию Кодонцю
з хуторянами панеи Елены Полуботковни Якововой Марковичевой
подан августа 15, году 1728. ¹²²⁾.

Ответ гетмана Апостола Лубенскому наказному полковнику
Мартосу (Черновка) ¹²³⁾.

Милостивий п(а)не возний полковий и наказний полковнику Лубенский з старшиною полковою!

Прежде сего по доношению бывшей полковниковой Лубенской п(а)неи Андреевой Марковичевой о обидах, ей починенных от разных жителей в покошеню сеножатей, також от Лукяна Свечки в спаленю сенов, а от Яновича с товарищи в закиданю лотоков у мелниц их Беловодских, да по жалобе с(ы)новой еи, п(а)неи Яковиной Марковичовой, сторони наезда наказного Лукомского сотника, Лаврина Кодинця, з другими урядниками и з попом Мойсеевским на слободку ¹²⁴⁾ еи, поселенную при отнятом у сотника целого Лукомского Мартина Кодинця хуторе и (с) сторони покошенних сеножатей, писалисмо до вмтей (ваших милостей), чтоб против жалоб суплекуючих в самую сущую правду учинили следствие, а по следствии надлежащую сатисфакцию (удовлетворение). И вами февраля 7 дня в листе (письме) своем, з Лохвице к нам отправленном, виразили вм., что по тому нашему указу исполнение не учинилося доселе и в пред учинитися не можете, не з вашей но з еи будто, п(а)неи Маркевичовой, причини, потому что она, п(а)не Марковичова жадного от себе пленипотента (уполномоченного), который бы при следствии был и надлежите (надлежаще) еи интерес промовал (отстаивал) против оскарженных (жалобщиков), не определила, и не показала людей ни мест, хто и где именно еи сеножати покосил. А хотя сами вм. одзиваючися и определение, кого к следствию тому и показание людей имеет, от кого и где тие еи сена покошени до ней писали вм., однак на той ваш письменный одозв никого к следствию не прислала, но еще якуюсь пеню ответом своим будто на-

¹²²⁾ Рукопись, 294.

¹²³⁾ Там же, 295-296, 301.

¹²⁴⁾ Самоседовку.

— 83 —

лагает. А по делу п(а)неи Яковиной Марковичовой з наказним сотником Лукомским Лавреном Кодинцом в наезде на слободку еи и в покошению сеножатей заводному, хотя составлен розиск значковым товарищем Семеном Приймою и Стефаном Черняховским, который розыск и к нам для рассмотрения прислан, однак потому розыску жадной не учинено в Суде Полковом расправи и решения; но потому делу, яко и в прочих жалобах, с того дому, п(а)неи Марковичовой доходити имеющихся, просите вм. чинит(ь) решение и управу в Суде Войсковом Енеральном, для того что з нею, п(а)ни Маркевичовою, вм. в споре. А понеже указом Его Иператорского Величества велено росправи чинит(ь) первей в меньших судах, тогорады меете вм. тот вишепрописанний п(а)ни Маркевичовой и с(ы)новой еи, п(а)неи Яковиной Маркевичовой же, завод праведно, без всяких отговорок, не норовя ни на какую сторону, иследоват(ь), а по следствию вершит(ь) по правам Малороссийским в самую слушность (справедливость) надлежащим порядком, як и прежде сего к вам писано, а по вершении, сего, якая сторона не будет довольна, то волно будет в вышый суд заносит(ь) апелляцию, и тогда вершеное дело, яким порядком би решилось, разсмотрится и по апробации (утверждении, одобрении) учинится крайнее определение, — предлагаем. З Глухова. Февраля 11 дня, року 1729.

Письмо жены Якова Марковича (подлинник.
Подано 7 января 1729 года).

Ясневелможный м(ос)це п(а)не гетмане, мне всемилостивейший великий добродею.

Прошлого 1728 году ноевгрия 22 дня по жалобе моей, ясневелможности вашей п(а)нской на сотника Лукомского брата его, Лаврена Кодинця, занесенной в такой силе, что он, Кодинець, в самую косовицю приехавши с пятма ч(е)л(о)веки до хутора моего на Кривую Руду, косаров моих, сено косивших на луках, которие здавна бывало до хутора моего тамошнего косятся, наглосно зогнав и тую траву посторонним людям казал косит(ь), а за тое у них брал умовленную плату, а своим кревним (родственникам) и дарма велев косит(ь). Хочай послан был указ ясневелможности вашей п(а)нской к п(а)ну асаулу полковому Прилукскому, Григорию Панковичу, и Золотоношскому сотнику (Черушинскому) да Филипу Борзаковскому, чтоб они зъехавши розискали о том, однак они передом у Переяславля, поехавши за делом Кохновим, прожили там чрез увес(ь) Филипов пост и того моего дела не розисковапи, а хочай послали они, п(а)н(о)ве розищики, к нему, Кодинцю, от себе написавши, арешт, именем ясневелможности вашей п(а)нской приказуючи, чтоб он до окончания розиску як сенов, о которых

— 84 —

завод, так и оних залегливостей (неприятностей) мне не чинив, однак он, Кодинець, получивши тот указ, казав (говорил): "Я сего не слухаю". Того ради падши, до ног ясневелможности вашей п(а)нской, покорно прошу до окончения розыску приказат(ь) указом своим п(а)нским помянутому Кодинцю, чтоб он сенов, на наших луках покошенних, своим статком (скотом) не травил и людям, которым он позапродовал сена на тих же луках, приказал не подтровлюват(ь) да и хутора моего тамошнего не разоряв бы и людей, при тому хутору поселившихся, до своего послушенства не приворочав. Ясневелможлости вашей п(а)нской нижайшая раба Елена Полуботковна Яковина Марковичова ¹²⁵⁾.

Письмо гетмана Апостола к Мартосу (черновое).

Мой ласковый п(а)не обозний и полковнику наказний Лубен-ский з старшиною полковою тамошнею.

Занесена нам жалоба п(а)неи Яковиной Маркевичевой на п. сотника Лукомского Кодинця, же он челядь еи, на Криворудском хуторе будучую, забравши еще з лета до сего времени за приказом задержует, отчого статок (скот) безвременно мусит (должен) пропадат(ь). Прето мы, пишучи о том до вмтей предлагаем, абы—сте вм., подлинно осведомывшися, за что он, Кодинець, на Креворудском хуторе челядь еи, п(а)неи Марковичовой, забравши держит за приказом, нас уведомили и, если оные без вини держатся, то б их вм. приказали освободить и впред(ь) обыд ей, п(а)неи Маркевичовой чинит(ь) ему, сотникове Кодинцове, запретили бы; если же держатся по якой их вине и делу, то, освободивши до повороту з Москви мужа еи и до далшого указу, велели отдат(ь) ей, п(а)неи Маркевичовой на поруки, жебы, когда указом повелено будет, были они поставлени. З Глухова, февруар(а) 24 д(ня), 1729 году ¹²⁶⁾.

Письмо жены Андрея Марковича (подлинник).
Подано року 1728, октобр(ия) 22 д(ня).

Ясневелможний м(ос)це п(а)не гетмане милостивейший мне и единий добродею!

В надежду общой радости дерзаю дерзновенно при обятии ног п(а)нских ясневелможност(ь) вашу трудит(ь), видя, яко всяк просяй, получает милосердие у ясневелможности в(а)шой, сим моим суплечним челобитьем в моих нуждах, якие особенно изображени при сем и на оные рабско и всепокорственно прошу отческого и рейментарского рассмо-

¹²⁵⁾ Рукопись, 297-298.

¹²⁶⁾ Там же, 299.

— 85 —

трения и отрадней резолюции. Якое милосердие получивши, должна за всецелое рейментарское здравие Вышняго благати. Ясневелможности вашей нижайшая служебница Анна Маковсковна Андреева Марковичова ¹²⁷⁾.

Ясневелможному его м(и)л(о)сти п(а)ну гетману. Покорней-шое прошение.

В маетностях (имениях), на чин полковничий надданних, собственном коштом (ценою) паханную пашню дабы не возбранно било на свою нужду употребит(ь). На власних (собственных), купленных сенокосах с сторони мужиков и козаков траву покосили, то чтоб оное сено забрат(ь) повелено било. По виданном указу от ясневелможности вашой до наказного п(а)на полковника дабы, когда нужда укажет, давано козака, то по сюю пору не давано; того ради да благоволит ясневелможност(ь) ваша приказат(ь) определить чотирох козаков, в Засуле обретающихся, бит(ь) до двора послушними, якие перед сим послуговували. Прошу ясневелможности вашей о м(и)л(ос)тивий такий респект (благоволение), чтоб до далшого определения и указу посполитие, в Засуле обретающиеся, были до двору послушними. (Подлинник без подписи, но писан тою же рукою, что и письмо и две следующие супплики ¹²⁸⁾.

Ясневелможний м(ос)це п(а)не гетмане, м(и)л(ос)тивейший мне добродею!

Подчас битности ясневелможности вашей в Москве подавала я, нижеименованная, доношение в Войсковую Енеральную Канцелярию на бунчукового товариша Лукяна Свечку, что, завзявши себе якоес(ь) легкомыслие, так подданних до бунту и непослушенства побудил, як и самоволне, ездячи по степу, курене попалил, воз також спалил, казани, опанчи (плащи) и протчее позабирал з собою. А хочай по оному доношению и видан был указ до помянутого Свечки о возвращении грабежа, однак он, будучи указу ослушник, до сего времени грабежа не возвратил. Того ради прошу ясневелможности вашей в сем м(и)л(ос)тивого рассмотрения. Ясневелможности вашой нижайшая служебница Анна Маковсковна Андреева Марковичова ¹²⁹⁾.

Ясневелможний м(ос)це п(а)не гетмане, прем(и)л(ос)тивейший мой добродею!

Ускаржаюся (жалуюсь) велможности вашой на значкового товариша полку Лубенского, прозиваемого Яненка, иж еще прошлого года, при бытности моего мужа, лотоки у млина, в селе Беловоде стоячого, поза-

¹²⁷⁾ Там же, 305,

¹²⁸⁾ Там же, 307.

¹²⁹⁾ Там же, 309.

— 86 —

сипал самоволне, и чрез все лето не было млива аж до сего времени, з чого нам немало убытку и утрати, учинилося. Того ради всепокорно прошу ясневелможности вашой приказат(ь) розискат(ь) помянутого Яненка о его самовольном и безправном лотоков засипаню, и повелено б всю утрату, сколко могло б быт(ь) пожитку (дохода) чрез стол(ь) долгое время, нагорожать (возместить). Ясневелможности вашей нижайшая служебница Анна Маковсковна Андреева Марковичова. (Подлинник) ¹³⁰⁾.

Ответ гетмана Апостола (черновка).

Моя ласкавая приятелко, п(а)не Марковичова!

На прошение вмтин (ваших милостинь), чрез с(ы)на вашего п(а)на Семена нам объявленное, пашню в маетностех, на ранг полковничый наданных, властным вашим коштом паханную, забрать позволяем; а о скошеню травы на властных вашых купленных сенокосах козаками и посполитими людми послан от нас указ до обозного полкового и наказного полковника Лубенского з старшиною полковою, чтоб оны о том праведно разискали и, ежели по розиску доведется, же тое сено покошено на власных в(аших) м(илос)тиных кгрунтах, то б велели оное на двор ваш забрать: также по супплеках (прошениях) на Яненка о млин и на Свечку о разных долегливостях (неприятностях) по следствии на Суде Полковом Лубенском подлуг (согласно) права и слушносты (справедливости) расправа была учинена, там же предложилисмо. А козаков на приватние до двору в(а)шего послуги определять да и о послушенстве к двору в(а)шему ж засулскых людей указу давать нам не возможно, понеже козаков Его Императорское Величество Указом никому на свои приватние (частные) службы употреблят(ь) не велено; а о Засулье имеется челобитье в Государственной Иностранных Дел Коллегии, обявляем и притом зостаем Его И. В. войска запорожского обоих сторон Днепра (гетман). З Глухова. 23 октоврия, 1728 року. ¹³¹⁾

Мой ласкавый п(а)не обозный полковый и наказный полковнику Лубенской з старшиною полковою.

П(а)не Анна Марковичова, бывшая полковниковая Лубенская, чрез с(ы)на своего п(а)на Семена Марковича подала нам супплеку, в которой выразила, что на властных их, купленных сенокосах посторонние мужики и козаки траву покосили, и чтоб оное сено и в маетностях полковых пашню, собственным еи коштом паханную забрат(ь) было невозбранно; також о показанных еи обидах от значкового полку Лубенского товариша Яненка засипаньем в селе Беловоде у млине лотоков, и от Лукьяна Свечки попаленьем на степу куреней грабительством и

¹³⁰⁾ Там же, 130.

¹³¹⁾ Там же, 131.

— 87 —

прочим просила о всем н(а)шего разсмотрения и указу. Мы прето предлагаем вмты, абы — сте вмст. приказали в самую сущую правду розискат(ь), хто именно, и, ежели тая трава кошена на властных (собственных) еи грунтах, то оное сено велете вмст на двор еи, п(а)не Маркевичовой забрать. А притом з двох супплеке, на Яненка и Свечку поданных, посилаючи до вмстей копию, жаждаем (желаем), абы — сте (вы) по оным, о чом надлежить, виизследовавши; на Суде Полковом Лубенском подлуг права и самой слушности учинили между ими надлежащую росправу. А что потому учинится, должны вмст о том нас репортовать. А пашню, в полковых маетностях паханную, собственным еи коштом, еи, п(а)неи Маркевичовой, забрать не боронили бы, приказуем. З Глухова. Октоврия 23 дня, 1728. Его И. В. войска запорожского обоих сторон Днепра (гетман) ¹³²⁾.

Ясневелможной ея милости п(а)неи Иулиане Скрицковне Даниловой Апостоловой гетмановой, мне милостивейшой матце и единой добродейце покорне. Под. декабр. 16 дня, 1728 року; под. генвара 13 дня, 1729 року. ¹³³⁾

Ясневелможна м(ос)це п(а)не гетмановая, мне милостива матко и едина добродейко!

По челобитью, пред сим подаванном чрез сына н(а)шего Семена до ясневелможного добродия его м(и)л(о)сти п(а)на гетмана, дражайшого сожителя в(а)шей ясневелможности, дан был от его п(а)нской велможности до наказного полковника Лубенского п(а)на Павла Мартоса указ, чтоб он пашне, власним н(а)шим коштом паханной, не возбранял забрат(ь), и дабы в покошеню сена, на власних н(а)ших, купленних грунтах многими самоволними людми починенном, розыск учинил и по оному тое сено к нам привернул бы. По которому указу многажды посилала-м я от себе служителей моих, просячи о том розиску; того розиску, не ведаю, зачем уводячи час от часу, и по сее время не чинил, отчего убиток и немалое разорение в грунтах н(а)ших чинится. Прето всепокорнее прошу ясневелможности в(а)шой о многомоцную (многосильную) и м(и)л(о)стивую до п(а)на инстанцию (заступничество), чтоб в вишеписанном моем деле оттоль по високом своем милосердию его ясневелможност(ь) благоизволил на розиск кого от своего рейментарского боку вислат(ь), жебы обо всем том висланний слушний (справедливый) розыск учинил. О тое сторично (стократно) прошу и в том м(и)л(ос)тивому материнскому ясневелможности в(а)шей респекту и призрению себе поручая, зостаю ясневелможности в(а)шой, моей милостивой матце и единой добродейце, всего добра верно желательная раба и нижайшая подножка. Анна Маковсковна Андреева Марковичева. З Ромна. 1728 году, декавриа 8 дня. ¹³⁴⁾.

¹³²⁾ Там же, 315.

¹³³⁾ Там же, 326.

¹³⁴⁾ Там же, 317.

— 88 —

(Черновка).

Милостивый пане обозный полковий и наказний полковнику Лубенский з старшиною полковою.

По поданной нам перед сим от п(а)неи Анны Марковичевой, полковниковой Лубенской чрез с(ы)на еи Семена супплеце с тим выраженьем, что на власных их, купленных сенокосах посторонние мужики и козаки траву покосили, и чтоб оное сено и в маетностях полковых пашню, собственным еи коштом паханную, забрат(ь) было невозбратно; також о показанных еи обидах от значкового полку Лубенского товариша Яненка засипаньем в селе Беловоде у млину лотоков и от Лукяна Свечки попаленьем на степу куреней грабительством и протчиим прошедшою октоврия 23 дня послан был к вмстем указ наш, чтоб приказали в самую сущую правду розискат(ь), хто именно и на власных ли еи, п(а)неи Марковичовой, кгрунтах траву косил. И ежели тая трава кошена на власных еи грунтах, то оное сено велели мы на двор еи, п(а)н Марковичевой, забрать. Да там же против приложенных двох супплек, на Яненка и Свечку поданных, злецилисмо (поручили мы) учинит(ь) следствие на Суде Полковом Лубенском и надлежащую росправу подлуг права и самой слушности; толкож по тому н(а)шему указу, учинили ли вмст исполнение, нечого к нам и не отвствовали. А в повторном тепер(ь) от неи, пан Маркевичовой, к нам доношении показано, что яко, бы по тому н(а)шому указу вмст. нечого не исполнили; и в том она ж просила н(а)шего разсмотрения и указу до вмстей в потвержение. Прето яко за неисполнение первого указу н(а)шего не похваляем вм., дак, о том же повторе пишучи до вмстей, предлагаем, абысте по прежде посланному и по сему н(а)шему указу о вышепоказанных еи, п(а)не Маркевичовой, всех обидах следствии и исполнение учинили непременной о том нас писменно уведомили без замедления, дабы впред уже о том от еи, п(а)неи Маркевичовой, болш не заходила до нас жалоба, упоминаем. З Глухова. Декабря 19 дня, року 1728. Вмстем Ласковый Его И. В. войска запорожского обоих сторон Днепра (гетман). ¹³⁵⁾.

Ясневелможной ея млсти пнеи Иулиане Даниловой Апостоловой гетмановой, мне милостивой матце и единой добродейце, всепокорствено.

Ясневелможна м(о)сце п(а)не гетманова, мне милостивейшая матко и едина добродейко! ¹³⁶⁾.

Хочай пред сим и посилала я сина своего в Глухов рады отданя достодолжного своего уклону високой рейментарской особе дражайшого сожителя ясневелможности в(а)шой и из подобающим приветствием

¹³⁵⁾ Там же, 319.

¹³⁶⁾ Там же, 324.

— 89 —

мимошедших празднеств Воскресения Христова до велможностей в(а)ших, однак, в тот час ведая в(а)шу материнскую м(ило)сть и без того дела много затрудненную быты, не дерзалам большой трудности своим прошением о горких и тяжестних моих бедностях (несчастьях) ясневелможности в(а)шей наприкратис(ь надоедать), бо и так уже премного в том ее поважную (знатную) материнскую персону (особу) затруднила. Н(ы)не же, в надежде в(а)шой патронной (покровительственной) и добродетелной м(и)л(о)сти, всегда и понедостоинству моему являемой мне, чрез лист (письмо) сей, при нарочном моем ч(е)л(о)в(е)ку посилаючийся, при обятии ног велможности в(а)шой, всепокорствено молю, пожалуй, добродейко и милостивая матко, до ясневелможного добродея, его рейментарской м(и)л(ос)ти, за мною, нижайшою своею слугою, унести многомоцную инстанцию (многосильное заступничество), дабы в обидах моих, о яких прежде сего челобитствовала я, також н(ы)не внов занесенном челобите чрез сего листа моего отдавцю (подателя письма) показан был милостивый респект (внимание) и власноповажное его, рейментарской милости, призрение, которому навсегда вовераючи себе, должна есм ежечастними м(о)л(и)твами о мно(го)летном здравии за велможностей в(а)ших и высокой их фамилеи Вышняго Влад(ыку благати). Ясневелможности в(а)шой, моей милостивой матки и единой добродейки, верножелательная и нижайшая подножка, Анна Маковсковна Андреева Марковичева. 1729 году, мая 20 дня. Ромен. ¹³⁷⁾.

Ясневелможний м(о)сце п(а)не гетмат, мне милостивейший патроне и добродею!

Пред сим, в недавних числах, чрез сина своего подавала я челобитную до ясневелможности в(а)шой в разних своих обидах, як в том челобитии именно прописаны, и просила в том милостивого и многомощного рейментарского защищения, на которую благоизволил велможност(ь) в(а)ша в ответ предложит(ь), что нарочние для розисканния тих моих обид в сей полк Лубенский пришлются высланние. Прето н(ы)не о такуюж височайшую добродейскую м(и)л(о)сть всепокорственно прося, вновь чрез сего моего нарочного ч(е)л(о)в(е)ка доношу велможности в(а)шой, что Яков Олиференко, заведовца добр, на чин половничества Лубенского належних (принадлежащих), повторним уже разом наехавши в прошлом м(еся)це априле на дворец мой Мацковский, тамошнему дворнику пригрозил, дабы он з того дворца на футор мой борошна (муки), якое з млина тамошнего приходит и другого припасу, там имеючогося, не важился (осмеливался) видават(ь) ни мало, и сам бы на тие футоре не ездил и досмотру оним не чинил. В чом особливе прошу ясневелможности в(а)шой помянутому Якову Олиференку своим високоповажным рейментарским указом предложит(ь)

¹³⁷⁾ Там же, 321.

— 90 —

чтоб он, до прибытия в дом сожителя моего, принаймей (хотя бы) з давнего припасу, чого принадлежит до футорей моих не возбранял дворникове видават(ь). Да тот же заведовца, не чинячи мни жадного обявленя, ездя по футорах, неведомо, по указам ли яким или сам собою, излишние трудности и озлобления многажды затевает. На что сторично (стократно) молю ясневелможности в(а)шой явит(ь) високое рейментарское презрение. Ясневелможности вашой, моего милостивейшого патрона (покровителя) и добродея, нижайшая подношка, Анна Маковсковна Андреева Марковичева. 1729 году, мая 20 дня. ¹³⁸⁾.

М. Астряб.

¹³⁸⁾ Рукопись, стр. 323.

— 91 —

ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА
формирования бытового уклада народной жизни
в Полтавщине.

Когда речь идет об исчезновении старых форм быта того или другого народа, естественно возникает вопрос о том, в какое же время и при каких условиях формировался этот быт, признаваемый в данное время старым. Для разъяснения форм исчезающего быта той части украинского народа, которая занимает нынешнюю Полтавщину, требуется, поэтому, поставить вопрос как о времени, так и об основных факторах формирования старого бытового уклада на занимающей нас территории.

Необходимо, однако, заметить, что при современном уровне знаний о коренном населении Полтавщины в историческом, этнографическом и антропологическом отношениях для разрешения означенного вопроса нет вполне определенных данных. Тем не менее обязательность перед населением Полтавской губернии, которое из своей среды выделило 192 добровольных корреспондента, сообщивших около 10 лет назад сведения о бытовом укладе местной народной жизни, побуждает в настоящем сообщении сделать попытку, хотя бы в слабой степени, осветить с исторической точки зрения намеченный вопрос.

Настоящее сообщение является, таким образом, заключительной частью к помещенному в Трудах Полтавской Архивной Комиссии очерку "Что сказало население Полт. губ. о своем старом быте?"

Формы народного быта, бесспорно, не случайность в жизни народа. Они органически складываются в течение долгих периодов времени, обнимая деятельность многих поколений. Формами народного быта выражается интеллект и характер народа; между различными частностями бытового уклада существует тесная связь. Народный быт — история народа в конкретных образах, — история в высшей степени поучительная, но представляющая значительные трудности при ее изучении в силу разнородности и разнохарактерности элементов, из которых складывается народный быт.

При невозможности представить вполне доказательные соображения по вопросу, когда и из каких элементов складывались формы исчезающего на наших глазах народного быта в пределах занимающей территории, все же здесь могут быть намечены хронологические грани, обоз-

— 92 —

начающие главные моменты в процессе развития ныне исчезающих бытовых форм.

Такая ближайшая к нашей эпохе резкая грань для Полтавщины проходит в конце 16-го и в начале 17 века, когда на смену господствовавшего на данной территории полуоседлого, полукочевого быта, общим ходом событий подготовлен был оседлый земледельческий быт. Главные исторические течения, обозначившиеся на подлежащей нашему обозрению территории со времени обитания здесь кочевников княжеского периода русской истории, и составляют предмет настоящего сообщения.

По свидетельству относящихся к 1552 г. документальных данных, заключающихся в люстрациях Киевского, Каневского и Черкасского замков, территория нынешней Полтавской губернии представляла мало обитаемый край. В местностях по нижнему и среднему течению р. Сулы по р.р. Оржице, Слепороду, Удаю, Многе, а также по нижнему и среднему течению рек Псла и Хорола оседлого населения совсем не было. Тем меньше возможности представлялось тогда для оседлого обитания по граничившей со степью р. Ворскле с ее притоками.

Вся эта обширная территория тяготела тогда к названным пред этим укрепленным замкам и была занята лишь "ухожаями", приходившими частью из этих же замков, частью из городов, лежавших по Днепру и его притокам выше Киева. Ухожаи вели здесь полукочевой образ жизни, занимаясь звероловством, рыболовством и отчасти пчеловодством с весны до осени, на зиму же возвращались в выше названные укрепленные замки, вследствие опасности от татарских загонов, совершавших свои набеги зимою свободнее, чем в другое время года. То обстоятельство, что к каждому из означенных замков тянули уходы в определенной территориальной раздельности, а именно: уходы по р. р. Суле, Оржице, Удаю и Хоролу — к Каневу, а уходы по р. р. Пслу и Ворскле — к Черкассам, — это обстоятельство дает основание полагать, что в состав населения этих укрепленных замков в свое время вошли насельники, обитавшие первоначально в названных местностях Полтавщины. Такое именно отношение левобережного Поднепровья к Заднепровским замкам подтверждается преданием записанным, люстратором в Каневе от стариков, что князь Витовт в конце 14 века переселил в Канев туземное население, обитавшее по р. Слепороду, поселив здесь на его место Черкасс Пятигорских, выведенных им с Кавказа после одного из своих победоносных походов в тот край. Таким образом, в конце 14 века, закончившегося решительным поражением многочисленных ратей Витовта татарскими полчищами под предводительством Эдигея на р. Ворскле в 1399 году, и до половины 16 века почти вся территория современной Полтавщины под грозой татарских набегов оставалась без оседлого населения.

Отмечаемые нами документы люстрации 1552 года ничего не говорят о нашем старом Переяславле с ближайшей к нему округой, а

— 93 —

также о северной полосе Полтавщины, обнимающей верхнее течение рек Удая, Сулы и Хорола, т. е. о нынешних уездах Прилукском, Роменском, о северной части Лохвицкого у., о Гадячском и части Зеньковского уездов. Умолчание это объясняется, правдоподобно, тем, что весь означенный пред этим район в половине 16 века тянул к Путивлю, представлявшему в ту пору один из значительных укрепленных пунктов Московского государства близ татарского пограничья.

Такое именно положение Полтавщины подтверждается упоминанием люстраторов 1552 г. о Лиговском рубеже, направление которого показано люстраторами от древнего городища над р. Ворсклой близ нынешнего м. Груни, Зеньковского у., на запад неподалеку с. Бобрика, Гадячского у. ^*) и затем еще западнее, через городище Гацкое (в 3 верстах от нынешнего Гадяча). Дальнейшее направление Литовского рубежа по территории Полтавской губернии теряется в пределах Лохвицкого уезда. Возможно, что необозначенное люстраторами направление Литовского рубежа до р. Днепра через современные Лохвицкий, Пирятинский и Переяславский уезды совпадает с линией поселений, носящих в настоящее время название городищ: м. Городище, Лохв. у., близ впадения в р. Удай р. Многи (прежний город Многа, отмечаемый М. А. Максимовичем, как пункт, входивший в состав Вишневетчины во 2-й четверти 17 века); м. Городище, Пирятинского у., по р. Оржице и село Городище, Пирятинского уезда, верстах в 15 к югу от г. Переяслава, вблизи Днепра.

Приблизительное разграничение обследуемой территории по тяготению ее к соседним административным пунктам той поры представлена на прилагаемой карте.

Ставим теперь вопрос, каков был племенной состав населения Полтавщины сперва в 14 в., в эпоху колонизаторской деятельности в южно-русских пределах русско-литовского князя Витовта, а затем в 1-й половине 17 в., когда формировалась Вишневетчина, снесенная вскоре до основания южно-русским казачеством в эпоху "Хмельнищины"?

В означенный период 15 и 16 веков на территории Полтавской губернии невозможно не видеть следующих трех главных племенных элементов: 1) пятигорских черкасс, 2) тюркского элемента в лиц торкских и черно-клобуцких потомков с другими степняками и 3) элемента старо-русского, современного существованию Посульской области удельно-вечевого периода, входившей в состав земель Переяславского княжества.

Установленное, как достоверный исторический факт, вселение при Витовте з конце 14 века на территории современной Полтавщины Пятигорских Черкасс явилось для этого края событием крупной исторической важности, давшим направление дальнейшей его судьбе. Уже

^*) Два одноименных поселения рядом: Бобрик Литовский и Бобрик Московский.

— 94 —

одно то обстоятельство, что в 16 и 17 в.в., как видно из многочисленных документов, изданных в "Актах" Южной, а также Южной и Западной России, занимающий нас край и его население именуются — население Черкассами, а край — Черкасским, — одно это обстоятельство указывает на руководящую роль здесь потомков Пятигорских Черкасс, равно как и на то, что от предшествующего периода истории края не осталось ясной исторической традиции.

Кто собственно были эти Черкассы, мы точно не знаем. Высказана в исторической литературе догадка, что Пятигорские Черкассы — отпрыск Тмутараканской Руси, поддерживавшей в удельно-вечевой период деятельные сношения с южно-русскими землями, а затем, после утверждения владычества татар в южно-руских пределах, совершенно переставшей давать знать о своем существовании. Принимая в соображение характерные особенности исторического процесса в пределах нынешней Полтавщины, равно как и в пределах правобережной и левобережной Украины в последующее время, есть серьезное основание для допущения, что Пятигорские Черкассы — один из отпрысков тех старо-руссов, или точнее пра-руссов, которые еще в до-Киевский период Русской истории многочисленным народом обитали над Черным

— 95 —

и Азовским морями, простираясь далеко в глубь страны. На обитание здесь старорусских элементов указывают греческие хронографы и арабские писатели, вполне определенно свидетельствующие о том, что Черное море в этот далекий период русской истории известно было под названием "Русского" моря. О племенном родстве и степени родства Пятигорских Черкас населению южно-русских земель удельного периода и татарской эпохи — вопрос пока открытый.

Поселились Черкассы по записанному люстраторами свидетельству каневских старожилов, первоначально по р. Слепороду. Современная ли это речка Слепород, незначительный приток небольшой речки Оржицы в Лубенском уезде (приток р. Сулы), или летописный Снепорож, относимый некоторыми исследователями южно-русских степей к р.

Орели, отграничивающей и в настоящее время Полтавщину от степного Новороссийского края и недавней по своей документальной истории слободской Украины, нет веских данных для решения и этого вопроса. Более вероятно, что Черкассы поселились первоначально по р. Орели.

В недалеких от этой реки местностях сравнительно часты названия старинных урочищ с прилагательным "черкасский"; К тому же, как уже отмечено выше, местности по р. Пслу, Ворскле и, вероятно, соседней Орели тяготели к Черкасскому замку на Днепре, как старинные уходы, входившие в состав защищаемых этим замком земельных владений. Во всяком случае, для первоначального поселения черкасс выбрана была местность, пограничная с татарами, так как новоприбывшие на-

сельники должны были представить собою передовую стражу, как было в обычае в ту пору, для защиты областей Литовско-Русского государства, лежавших далее на запад.

На место нового поселения в пределах Полтавщины явились Пятигорские Черкассы с выработанной военной организацией, так как отголоски их военных подвигов в пределах довольно широкого района южной Русси сохранились во многих исторических документах 16 века еще до возникновения здесь организованного Днепровского казачества. Возможно, что военная организация Черкасс Пятигорских дала основу для Днепровского казачества, впервые заявляющего о себе в конце 15 века, а с течением времени представившего собою необычайно яркое и выразительное явление в истории южной Руси.

В южно-русском казачестве черкасский элемент играл несомненную и выдающуюся роль. Город Черкассы, очевидно получивший свое название от обосновавшихся здесь Пятигорских Черкасс, является в ту пору одним из главных административных и военных центров в южной Руси. Черкасский староста Евстафий Дашкович во 2-й четверти 16 века впервые собирает под королевское знамя польской Речи Посполитой казацкое войско для борьбы с опустошившими край татарами. Из описания Черкасского и Каневского замков 1552 года видно, что казаки представляли в ту пору не только определенную, но

— 96 —

и самую многочисленную среди населения замков общественную группу. Они несут пограничную военную службу, — "ходят у козацтво на поле и рекою, (Днепром, очевидно) у низ"; вместе с тем они косят сено и выполняют другие работы на староству. При этом казаки промышляют рыбной ловлей и охотой на землях, по рекам, озерам и лесным угодьям в пределах современной Полтавской губернии, тянувшим к каждому из означенных замковых поселений. Таким образом, около половины 16 века формирующееся Днепровское казачество находило средства для существования частью в военной добыч, частью в обычных для того времени промысловых занятиях: ловле бобров и рыбы, охот на зверей и т. п.

Какие места на территории Полтавщини занимали ухожаи из Канева и Черкасс, видно на приложенной выше карте Черкасского и Каневского уходов. Характерна зависимость казаков от старосты, в пользу которого они выполняют разного рода хозяйственный работы. Любопытно также, что в пределах земель, тянувших к Каневскому замку, а именно в местности по р. р. Суле, Оржице, Слепороду, Удаю, Многе и Хоролу, т. е. в средней части современной Полтавской губернии казаки пользовались уходами произвольно, обращая в свою пользу всю добычу от звериного и рыбного промыслов, а также пользовались и всем собираемым медом, который они там сытили "как дома". В сознании Каневских жителей, дававших люстраторам 1552 года сведения о хозяйственном положении, хотя казаки являлись настолько серьезными нарушителями прав "отчичей" (владельцев по наследственному праву) на добычу от уходов, что по показанию каневцев, они терпели от казаков большие убытки, чем от татарских вторжений. Очевидно, в означенную пору казаки далеко еще не слились с остальным обитавшим в замках населением. Следует отметить, что в более близком к татарской границе Черкасском замке казаков числилось больше чем в Каневском замке, сравнительно близком к заселенным местностям правобережной Украины той поры. В каневский замок казаки приходили зимовать "ежегодно не равным числом". В черкасском же замке казаки "неоселые" являлись сравнительно многочисленным элементом. Зимой 1552 года их было там разом о пол третяста (250).

К последней четверти 16 столетия относится, как известно, предпринятая и до известной степени осуществленная польским королем Баторием реформа Днепровского казачества. Не касаясь в настоящем случае все еще спорных подробностей этой реформы, заметим, что главным ее мотивом было упорядочение чем дальше, тем больше умножавшегося казачества, при чем ближайшей задачей ставилось подчинить казачество определенным правовым нормам, согласовать деятельность этого элемента с хозяйственными интересами других сословий в Поднепровьи, с тем, чтобы направить его силы исключительно на противодействие татарам, причинявшим тогда много бед

— 97 —

не только пограничным, но и внутренним областям Польской Речи Посполитой.

По свидетельству польских хроникеров было организовано 6 козацких полков каждый в 1000 человек, обязанных нести постоянную военную службу, при чем 1000 казаков ежегодно по очереди должны были сторожить татарские набеги, следя за движениями врага на низовьях Днепра за порогами. В силу этой главной своей обязанности организованное Баторием Днепровское казачество получило звание "Войска Его Королевской Милости Запорожского". Следует заметить, что 5 казацких полков в виде отдельных территориальных единиц, имеющих поставить по 1000 казаков, приурочены реформой Батория к правой стороне Днепра и только один Переяславский полк предоставлял район казачества на левой стороне Днепра, что свидетельствует, очевидно, о неравномерной густоте населения в западной и восточной частях Поднепровья и, в частности, о слабой заселенности левобережной Украины в ту пору.

Баториева реформа, как известно, не достигла цели: с конца 16 века начинаются казацкие восстания, которые с различным успехом продолжаются более полувека и завершаются отпадением от Польши казачества, получившего название "Запорожского войска" в силу основной мысли Баториевой реформы.

Какими же элементами, кроме Черкас Пятигорских, поддерживалось быстро развивавшееся Днепровское казачество? В ряду элементов, питавших Днепровское казачество, не мог не представлять значительной величины и элемент Тюркский, прямое потомство тех черных клобуков, торков и, вероятно, половцев, которые, по летописи, так часто тревожили оседлое население пограничных со степью южнорусских земель.

В самом деле, после татарского нашествия в конце 1-ой половины 13 века не могло же исчезнуть бесследно многочисленное половецкое и родственное ему печенегское, торкское и черноклобуцкое население, не могло исчезнуть тем более, что татарские погромы коснулись, главным образом, населения городов; насельники же мелких поселений имели возможность укрыться от татар среди болот, в лесах в пещерах и других неприступных местах, а укрывшись, могло и уцелеть, не представляя собой ни опасности для татар, ни ценной добычи. К тому же в начальной летописи мы встречаем определенные указания на жизнеспособность тюркских элементов, проявившуюся еще в первое время соседского общения их с оседлым населением Руси в удельно вечевой период. Начальная летопись неоднократно отмечает, что степняки еще задолго до нашествия татар выделяли элементы, вступавшие в мирные сношения с южнорусскими князьями, а затем усваивавшие формы полуоседлого быта.

Пограничные оплоты русских земель, представляемые полуоседлым таким поселением, отмечаются на правой стороне Днепра по р. Роси, а на

— 98 —

левой — за р. Супоем, в пределах нынешнего Прилукского уезда, где и в настоящее время существует село Полова. Нет данных для определения численности не выработавших гражданского строя жизни тюркских элементов в составе населения Полтавского края в 14 и 15 веках, по ту сторону доступной для прослеживания исторической грани, принимаемой нами, как отмечено выше, с половины 16 века. — Тем не менее следы тюркского элемента в расовых признаках современного населения Полтавщини, хотя и не ставшие еще предметом антропологических исследований, все же говорят о претворении в местном населении былых кочевых обитателей этого края. В свое время на этот интересный вопрос даст ответ антропология, а рационально направленные филологические изыскания в кругу старого народного быта восстановят главные бытовые формы, сложившиеся под преимущественным воздействием этого неясного в настоящее время племенного элемента в составе населения Полтавского края.

Кроме Черкас и туземного для южнорусских степей тюркского элемента в составе населения Поднепровья был несомненно и играл, быть может, самую видную в культурном отношении роль и старорусский элемент, старинное население Посульской области удельно-вечевого периода, тот племенной тип, во имя которого выработалось еще в Киевский период южно-русской истории название "Малая Русь", для пограничного со степью Поднепровья вообще, и позднейшее название "Малороссия" для определенного по своеобразному историческому прошлому района из современных Полтавской и Черниговской губерний на левой стороне Днепра в частности.

Чем же проявилось в истории сочетание вышеозначенных трех главных племенных элементов в населении занимающего нас Полтавского края? В каком направлении пошла равнодействующая линия взаимного воздействия этих элементов?

Выше отмечено последовавшее в конце 14 века передвижение туземного населения с левой на правую сторону Днепра и поселение в этой местности Пятигорских Черкасс. Судя потому, что в местностях первоначального их поселения в Полтавском крае не осталось следов более или менее продолжительная их пребывания, эти насельники Полтавской территории, нужно полагать, скоро рассыпались в обширной пограничной области по обеим сторонам Днепра, внеся особенности своего племенного типа в местный народный быт. Отмечено выше также, какой край представляла собою Полтавщина в начале второй половины 16 века по данным люстрации Днепровских замков.

Полное почти безлюдье края, соседившего с татарами, свидетельствует, что обитавшее раньше здесь население отодвинулось в более отдаленные от татарской границы места, что и должно было произойти, если принять во внимание чрезвычайную опустошительность набегов татар в течение первых трех четвертей 16 столетия, когда без таких

— 99 —

набегов проходил редкий год, а на иные годы приходилось по несколько набегов. Это был период усиленной хищнической деятельности татар, обусловленной не достаточно ясными для нас социально-экономическими условиями Крымской и соседних татарских орд в то время. Только с конца 16 века настала пора наступательного движения против татар более или менее прочно сорганизовавшихся к этому времени государств Польского, объединившегося пред этим с Литовско-Русским, и Московского.

Этот поворот в положении вещей привел между прочим и к прочному заселению Полтавщины. — Об успешности колонизации того времени, как в смысле численности народонаселения, так и в отношении занятого им района, имеются документальные данные в инвентаре князя Иеремии Вишневецкого, относящемся к концу первой половины 17 века.

По этому инвентарю в состав Вишневетчины входило свыше 50 более или менее крупных поселений, находившихся на площади современных уездов Полтавской губернии, т. е. на всем ее пространстве кроме окраинных современных уездов Переяславского, Зеньковского, Кобелякского и Константиноградского. На этом пространстве, границы которого не могут быть точно определены, так как, само собою разумеется, они не совпадали с границами современных уездов Полтавской губ., состояло 35.222 господарств или самостоятельных хозяйств, по данным приведенным в памятной книжке Полтавской губ. Бодянского. Любопытно, что из общего числа господарств около 9 тыс. господарств приходилось на 9 поселений нынешнего Лохвиикого у., свыше 7 тыс. на 3 поселения Роменского у. и свыше 3 тыс. — на 9 поселений Прилукского у. В трех перемыкающих друг к другу уездах, обитала, таким образом, большая половина всех господарей Вишневетчины. Наименшее число господарств той поры относились к современным уездам Полтавскому: 812 господарств в г. Полтаве и к Кременчугскому: 137 господарств в Чигрин-Дуброве.

Главная масса населения, как видно из территориальной группировки поселений, обитала по речным системам Удая, Сулы и Хорола. Окраинные поселения этого обширного владения были расположены до р. Супоя в западном направлении и до р. Ворсклы — в восточном направлении от главной их массы. Характерно для этих обширных владений князей Вишневецких было то, что они составились из земель подчинявшихся пред этим юрисдикции двух политических организаций: Польской Речи Посполитой — земли нынешней южной части Полтавской губернии — и государства Московского — северные уезды губернии и их части, лежавшие к северу отмеченного выше литовского рубежа.

На определении границ и состава Вишневетчины мы останавливаемся несколько в виду того, что ее население подготовило историческую традицию, продолжающуюся до нашего времени, а также потому, что из

— 100 —

племенного состава ее населения сложился тип, представляющий собою самостоятельную разновидность в составе украинских этнических элементов. В племенном составе населения Вишневетчивы, естественно, были в большем или меньшем числе потомки Пятигорских Черкас, неясно для нас рассеявшихся в пределах современной Полтавщины и всего Поднепровья того времени. Другой племенной элемент, имевший преимущественное право называться туземным в местностях на восток от р. Сулы, составляло население тюркского корня, которое, ютясь в округах укрепленных замков и городов Московского и Польского государств, под защиту каковых замков и городов оно прибегало в тревожное время, — это прежде кочевое население естественным порядком вещей в течение 15 и 16 столетий поставлено было в необходимость усваивать строй оседлой жизни. Перед концом 16 века в течение более или менее продолжительного периода времени неизбежно происходила ломко существовавшего пред этим на территории Полтавщины кочевого быта, на смену которому возникал новый оседлый быт, ставший в наше время старым. Снесшие Вишневетчину казацкие восстания главным и самым глубоким своим мотивом имели добиться этих новых форм жизни, но не под начальством старост и их наместников, не в зависимости от стремившихся к быстрому обогащению державцев, а на полной своей воле, с которой в течение ряда предшествующих веков сжилось население Поднепровья. Казачество, таким образом, явилось одним из наиболее деятельных элементов, добивавшихся тех форм быта, обследование которого составляет предмет нашего сообщения.

Такими в самых общих чертах представляются процессы, подготовившие формирование народного быта на территории Полтавщины в конеце 16 и в начале 17 веков, когда край этот и его население начинают выступать на историческую сцену, проявляя начала самоопределения, — первого и главного условия для активного и сознательного отстаивания своего существования в культурных бытовых формах.

Весьма характерным является то обстоятельство, что в ту пору ни этот край, ни обитавший в нем народ, не имели прочно сложившегося имени. Название "Малая Русь", очень редко встречающееся в древних исторических документах, совсем не было в живом обращении. В ряду терминов, применявшихся и применяемых к именному обозначению старо-русского Поднепровья заслуживает внимания прежде всего термин "Украйна".

Термин "Украина", как название, в смысле собственного имени, впервые встречается в конце 12 века, в Начальной Летописи. Под 1187 г. в Ипатском списке Летописи после повествования о болезни и смерти Переяславского князя Владимира Глебовича, который "бе князь добр и крепок на рати и мужеством крепким показался, и всякими добродетелям наполнен, сказано: "о нем же Украйна много постона, т. е. со стонами оплакивала". Термин "Украина" здесь относится к обла-

— 101 —

стям левой стороны Днепра, входившим в состав Переяславского княжества и близко соприкасавшимся с ним. В последствии термин "Украйна" находит применение в Польский период истории Поднепровья, как термин частного значения, относящийся к воеводству Киевскому, различаемому от земель "Подолии"и "Волыни". Значение термина расширяется в период развития колонизационной деятельности Польской Речи Посполитой на степных окраинах государства. Из "Описания Украины" Боплана, французского инженера, строившего во 2-й четверти 17 века, по поручению Польского правительства, крепости в Поднепровьи, мы узнаем, что население Поднепровья само себя называло в эту пору казаками, вследствие чего и Боплан в своем описании "Украйны", ведет речь "о народе казаков". По положению вещей польский период истории Поднепровья не довел занимающий нас термин до законченного значения, вследствие чего термин "Украйна" в применении к Поднепровью уступает место другим терминам.

В Московский период Поднепровье, как левобережное, так и право-бережное, судя по многочисленным документальным данным, называется "Черкасским" краем точно так же, как и население этого края называется "Черкассами". Получившие распространение впоследствии термины "Малая Русь" и Малороссия в 17 веке не были в обращении. Термин "Малая Русь", встречающейся в документах 13 века и не относившийся к левобережной Украине, являлся термином книжным. "Малороссия" — термин сравнительно позднего происхождения. Появляется он в 18 веке. До этого название "Малороссия" не встречается ни в общей литературе, ни в документах.

Попытаемся разобраться в терминах, применявшихся и применяемых к обозначению Поднепровья.

Из всех именных обозначений для Поднепровья самым устойчивым и популярным оказывается имя Украйна. Первоначально политико-географический термин Украина с течением времени получит значение именного обозначения национального порядка. Это уже не окраина государства, не пограничные русские земли, а обширная область, в пределах которой туземные и пришлые племенные элементы объединились в течение долгих веков борьбы с соседями за самобытный уклад областной жизни. К этой борьбе за свободу и независимость местного самоопределения Украинские элементы получили свои особые черты во всех сферах уклада и всего строя народной жизни.

Но и именное обозначение Украина, по-видимому, не завершило своей эволюции. Законченное имя для Поднепровья с соседними связанными исторической судьбой территориями явилось в Галицкой литературе. Это имя "Русь-Україна".

Название "Украйна" вполне соответствовало окраинному, пограничному с тюркскими племенами положению края. Но такое название достаточно ясное и определенное для составителя начальной летописи, а

— 102 —

затем и в пору преобладания польского государства на Поднепровьи, требовало большей определенности с точки зрения государства Московского. На окраине Московского государства по р. Дону возникло особое Донское казачество, организовавшееся по иному типу нежели казачество Днепровское. Были и другие безымянные окраины Московского государства; растянутая линия их требовала обозначения их названиями, которые бы выражали характерную черту каждой окрайны. В названии "Черкасский край" выражался племенной оттенок самой выдающейся части обитателей данного края, дававший этому последнему более определенное, чем не приуроченное к тем или иным границам, выраженное нарицательным именем географическое обозначение в виде термина "Украина". Отсюда и применение термина "Черкасский" в Московский период истории края. Но принятый Московским правительством для обозначения Поднепровья термин "Черкасский" край оказался недолговечным. Термин этот относился к части населения исторического Поднепровья, к воинственным потомкам, поселившихся здесь в конце 14 века при Витовте, Черкас Пятигорских. Этот пришлый на Поднепровье, хотя, быть может, и родственный туземному населению этого края элемент, по истечении нескольких веков, совершенно слился с коренным населением Поднепровья, внеся свои особые черты в антополетический тип населения и оставив свое имя в географической номенклатуре края.

Поднепровье, обычно именуемое в 17 столетии в актах Южной а также "Южной и Западной России" Черкасским краем, с конца 17 столетия усваивает вновь восстановляемое название "Малая Русь". Живучесть этого последнего названия обусловливается тем обстоятельством, что название это выражает сущность многовекового исторического процесса, формировавшего быт населения на Поднепровьи еще со времени движения народов из Азии в Европу через степи по низовьям рек великой Восточно-Европейской равнины.

Проанализируем, какой смысл заключается в названии Малая Русь. Именные обозначения Великая, Малая, Белая и Червонная Русь, очевидно, новообразования имени старой Руси, подготовленные историческим процессом, быть может, в эпоху предшествующую Киевскому периоду Русской истории. Малая Русь, как термин, выражающий понятие об особой стране и особом народе, противополагается Великой Руси, утвердившейся в удельно-вечевой период Русской истории в северных областях восточно-европейской равнины. Великая Русь — название, соответствующее и географическому распространению и тому значению, какое получит здесь русский элемент в пределах своего расселения. Название "Малая Русь" — выражающее понятие параллельное понятию, выраженному в названии "Великая Русь", нужно думать, обозначает количественную малораспространенность русского элемента в Поднепровье. Припомним, что местом расселения этой до Киевской Руси указывается территория, примыкающая к северным берегам Черного и Азовского

— 103 —

морей, вследствие чего и Черное море получило название Русского моря — название удержавшееся до Киевского периода Русской истории; припомним Тмутараканскую Русь, представлявшую в 11 и 12 веках уже обломок древнейшей Руси, обитавшей некогда в этой приморской области; обратим, наконец, внимание на признанную уже нашими историками племенную близость русскому элементу затерявшихся в половецких степях бродников, раскрывавших городские ворота русским князьям в походе их против половцев. Все эти факты свидетельствуют о постепенном ослаблении, об умалении русского элемента в южнорусских областях под напором азиатских степняков. Подавалось здесь русское племя этому напору и в до монгольский период, а после разгрома Киева татарами окончательно поредело, дав два главных потопа для выселения из Киевской области — на север в Русь, ставшую затем Великою, и на запад в Русь Червонную. Оставшийся на месте в среднем Поднепровьи русский элемент объединился с тюркскими племенами, ассимилировавшимися, как отмечено выше, еще в до татарский период, и затем претворил в себе пятигорских черкас, представлявших, весьма возможно, новообразование старусского приморского элемента. "Малая Русь" с такой точки зрения представляется той древнейшей, умалившейся, изменившей свои первоначальные черты под влиянием исторической судьбы Русью, о которой мы не располагаем ясными историческими свидетельствами, но над которой с ростом исторической науки начинает брежжить свет. Думается, что светом с этой именно стороны нужно пользоваться и для разъяснения все еще спорного вопроса, "Откуда пошла Русская земля"?

Не касаясь последнего вопроса, чрезвычайно усложненного догадками и соображениями историков, трактовавших его свыше полустолетия, будет не лишне остановиться здесь на разъяснении смысла прилагательного "малый", не только по отношению к "Руси", но и вообще смысла этого термина в области историко-географических именных обозначений.

Прилагательные "великий" и "малый" к именным названиям стран в старину применялись очень часто. Известное обозначения "Великая Скифия", "Малая Скифия", Великая Сербия", "Малая Сербия", "Великая Азия", "Малая Азия" и т. д. Во всех этих обозначениях "великий" и "малый" заключает в себе не только признак протяжения, пространства, но вместе с тем выражает и особое не количественное только соотношение между "великим" и "малым". Великая Скифия, Великая Сербия, Великая Азия — это страны, занятые однородным, сплошным, этническим элементом, обозначаемым их собственным именем, тогда как в Малой Скифии, Малой Сербии и Малой Азии этнический элемент, обозначаемый собственным именем стран, является в значительной мере смешанным с инородными элементами. — В "Малой Скифии", расположенной близ Черного моря, в пору повествовавших о ней греческих хронографов на ряду с туземным населением обитали разнообразные иноплеменники, среди которых самое видное

— 104 —

место занимали предприимчивые греки — наиболее деятельные проводники цивилизации древнего мира, тогда как "Великую Скифию", тянувшуюся далеко на север, Греки представляли страной, в которой чужеземцы не находили приюта. "Малая Сербия", расположенная по Адриатическому побережью, как и Малая Скифия, была доступна для чужеземцев, которые в большой мере способствовали расцвету материальной культуры в этой стране; занимавшая же дикие горы и неприступные горные долины Великая Сербия своею однородностью в отношении племенного состава представляла полную противоположность Малой Сербии. Такое же соотношение на заре нашей исторической эры существовало и между Малой и Великой Азией. Считавшаяся колыбелью человечества Малая Азия в своих ограниченных пределах по сравнению с необъятной Великой Азией представляла большую пестроту разнообразных племенных элементов, привлеченных сюда богатствами края и его средиземным положением, привлеченных по преимуществу, в виде сменявшихся завоевателей края.

Характерной особенностью стран, в именных обозначениях которых нашло применение прилагательное "малый" является, таким образом, два признака: 1) наличность в составе населения края значительного распространения чужеземных элементов, привлеченных естественными богатствами страны, и, как следствие этого 2) сравнительно высокий уровень материальной культуры данной поры. Но не эти только признаки имеют значение для разъяснения занимающего нас вопроса о смысле прилагательного "малый" в области старинных историко-географических обозначений. Намеченные признаки являются признаками второго порядка, вытекающими из первоначального порядка вещей.

Разбираясь в историческом процессе, результатом которого явились характерные черты стран, получивших при своих собственных именах предикаты "великий" и "малый", видим, что страны, наименованные "великими" выступили на историческую сцену позже стран, названных "малыми". Более раннее культурное формирование стран с предикативным обозначением "малый" подтверждается не только на примерах Скифии, Сербии и Азии — весьма существенным подтверждением намечаемого здесь соотношения между великими и малыми странами является раздельность Великой и Малой Армении, многосторонне разъясненная древними армянскими историками.

Признавая же, что страны, именуемые "малыми", сформировались культурно (а следовательно, экономически и политически) раньше стран, названных великими, есть достаточное основание предикат "малый" понимать как предикат "старый", если в историческом процессе фиксировать не умаление тех или иных племенных элементов, а иметь в виду последовательность в движении и развитии культуры народов. Прилагательное "малый" и в применении к Руси представляется, таким образом, равнозначущим прилагательному "старый" первоначаль-

— 105 —

ный. Малая Русь — Старая Русь, Великая Русь — Новая Русь. Древняя мысль, придавая наибольшее определяющее значение в историческом процессе племенному элементу, запечатлела его в старинной историко-географической номенклатуре. Современная мысль в своих исканиях устоев для форм жизни не может отказаться от стремления ввести в поле зрения и обозначенные этой номенклатурой рубежи истерического процесса.

Относительно сущности в названиях "Белая Русь" и "Червонная Русь" ограничимся самыми краткими соображениями, приводимыми здесь не столько по существу их содержания, сколько для полноты круга разновидностей старой Руси, представляющей еще довольно много не установленных и не разъясненных частностей. По отношению к "Белой Руси" нам кажется верным мнение тех историков, которые название это объясняют не белым цветом одежды населения данной территории, а тем обстоятельством, что этот край в свое время был свободен от дани татарам, неимевшим возможности собирать дани с населений, обитающего среди непроходимых болот. В названии "Белая Русь", выражается понятие о неизоброченной, безданной, обеленной по отношению к татарам Руси.

Что касается Червонной Руси, то для объяснения этого названия позволяем сделать допущение, что в ее имени выражено понятие о Руси, явившейся в татарский период преимущественно боевой, кровью своего населения несшей дань татарам. Как преемница Киевской Руси, Галицкая Русь, принявшая в свои пределы и значительную часть населения Киевской земли, по выразительному свидетельству об этом Начальной Летописи, давала неоднократно отчаянный отпор нападавшим татарам. Этим, правдоподобно, и объясняется название этой части старой Руси, Червонной, боевой Русью.

Такими представляются нам мотивы означенных названий частей Руси, получивших различный облик в горниле истории, закрепляемый этими названиями.

Полтавщина, представляющая одну из территорий, входящих в состав Малой Руси, является характерной ее частью не только в смысле пестроты племенного состава ее населения, но еще более в отношении своеобразного быта ее насельников. Вышеизложенные данные об изменениях в строе народной жизни в пределах занимающего нас края в период после нашествия татар приводят к заключению, что конец 16 и начало 17 веков являются порой, когда начали складываться основы того народного быта, черты которого угасают в настоящее время.

От былого казачества, представившого самое яркое явление народной жизни в Поднепровьи, осталось не одно название казаков Полтавской и Черниговской губернии, как может казаться с первого взгляда. И в пору расцвета казачества военное дело не заполняло всей бытовой жизни. Различные формы быта, касающияся одежды, жилищ, обрядов,

— 106 —

обычаев, а также языка и верований, современных казачеству не исчезли с его упадком, а продолжали развиваться до того времени, пока не встретили преграды в новых культурных влияниях и изменившихся социально-экономических условиях жизни страны.

На вопрос, каковы эти условия и влияния, наиболее ясно отвечают выходящие из пределов настоящего исторического экскурса данные о строении народного быта и его особенностях по местностям Полтавщины. Не останавливаясь здесь на представляющих значительную пестроту сообщениях 192 корреспондентов, высказавшихся с одинаковой полнотой и определенностью по вопросу о происшедших изменениях старого народного быта в Полтавской губернии, свод каковых сообщений ранее напечатан, здесь мы ограничимся замечанием, что развитие бытовых форм в Полтавщине в течение 17, 18 и 19 столетий шло в одном и том же направлении, вследствие чего эти формы и отличаются законченною оригинальностью черт старого народного украинского быта.

Обнаруживая единство основных черт народного быта в означенных пределах в течение почти трехвекового периода, мы не обособляем относящихся к этому периоду бытовых форм, как нечто обособленное от форм предшествующей поры, по ту сторону грани бытового уклада народной жизни в Полтавщини до 16 столетия. И в современном населении имеют место отдельные архаические черты быта, задержавшиеся от далекого от нашего времени кочевого быта предков нынешних обитателей Полтавской территории. — Некоторые частности, относящиеся даже к таким малоустойчивым формам быта, как формы одежды, могут вести свое начало от далекой поры. Такими могут, наприм., старинные формы головных женских уборов, а также разнообразные домашнего изделия шерстяные ткани, составлявшие богатство в пастушеский период народной жизни. Живший в XII веке певец "Слова о полку Игореве" знал "япончицы" ("опанчи" в Правобережной Украине), орттмы и хаполомы, а также различные узорочья "красных дев" половецких. Классическая законченность некоторых черт в прослеженных ранее бытовых формах, как напр. строгая выработанность внутреннего устройства жилищ, выражаемая поговоркой "в хаті, як у віночку" или выдающееся изящество некоторых одежд, напр., отличающаяся редким благородством женские длинные белые свиты с тонкими оторочками из черного сукна, или же торжественность некоторых обрядов и обычаев с последовательным стройным ритуалом, как напр. ритуалы старинной Украинской свадьбы, "богатой кутьи" и т. д. Это указывает, что исследованиям в означенной области необходимо проникнуть вглубь далеких времен.

Наблюдаемое в настоящее время сглаживание черт старого народного быта, следует думать, не предрешает полного исчезновения зашатавшегося старого бытового уклада. Отдельные черты старого быта

— 107 —

могут уцелеть и при современном и при последующих процессах изменения строя народной жизни. Исчезновение форм народного быта представляет такой же длительный процесс, как и созидание их. Народные верования и обряды выживают века и тысячелетия.

Попытка наша осветить разнообразные частности старого народного быта на территории Полтавщины приводит нас к установлению положения, что оседлый земледельческий быт, ставший в наше время старым, на занимающей нас территории начал формироваться всего лишь около 3 столетий назад, в 16 и начале 17 веков нашей эры. До этого Полтавский край в течение 5-6 столетий, со времени упрочения тюрков в южно-русских степях, был занимаем кочевыми и полуоседлыми племенами, для которых спокойные формы земледельческого быта были чужды.

Каковы были здесь формы народного быта еще в более раннюю пору, до появления тюрков, исторические источники не дают определенного для занимающей нас территории отвита. Ясно лишь то, что в до Киевский период русской истории шла здесь упорная борьба племен и культур, следами чего являются здесь многочисленные ограждения древних городков и огромные, простирающиеся на десятки верст, главным образом, по р. р. Ворскли и Сули, древние земляные валы. В течение ряда веков после перерыва старо-русской традиции, пока недоступной для детального исторического исследования, существовал в крае кочевой и отчасти, полукочевой, полуоседлый бытовой уклад народной жизни.

Наряду с этим положением с значительною мерою определенности может быть устанавливаемо и другое положение, а именно, что последними прочными и наиболее яркими звеньями в длинной цепи разнообразных племен, созидавших современный бытовой уклад народной жизни на территории Полтавщины, являются племенные элементы старо-русский, тюркский и черкасский.

Л. Падалка

— 108 —

Малороосийские казачьи полки в борьбе
с Поляками в 1831 году.

В 1812 году впервые правительство призвало малороссийских казаков на службу ¹⁾. Тоже самое повторилось и в 1831 году. В Апреле этого года, третий малороссийский генерал-губернатор кн. Н. Г. Репнин получил следующее отношение Управляющего Главным Штабом, рисующее цель созвания малороссийского казачьего ополчения, при чем указывалось на казаков, как уже испытанных своею верностью к Престолу и Отечеству. "Государь Император, писал он, бо внимание к настоящим обстоятельствам политическим и военным, признал необходимыми независимо от армий, действующей в Царстве польском, образовать резервную армию. Сия армия будет формироваться под главным распоряжением генерала от инфантерии графа Толстого, главная квартира коего назначается на первый раз в Витебске. По цели предназначения сей армии, состоящей в том, чтобы достаточными силами прикрывать тыл действующей армии, охранять сообщения наши и быстро преследовать скопища мятежников, могущих появляться в губерниях, пограничных с царством польским, необходимо иметь в оной значительное число легкой кавалерии. В сем отношении Его Величество повелев истребовать вновь несколько полков из войска Донского, вместе с тем, изволил обратить внимание и на малороссийских казаков, столь известных постоянною верностью своею Престолу и Отечеству. Его Величество, желая предоставить им случай явить новый опыт сей ревности, всегда их одушевлявшей, Высочайше повелеть соизволил, чтобы Ваше Сиятельство сообразили сей предмет и с сим же посланным представили Его Величеству полный проект о сформировали из малороссийских казаков несколько кавалерийских полков по примеру тому, как это было сделано в 1812 году.

В проекте сем должно со всею ясностью и определительностью показать: какое именно число полков признаете вы возможным сформировать из малороссийских казаков, в каком составе, к какому времени они могут окончательно сформированы и какие средства вы изберете для снабжения сих полков: а) лошадьми с их принадлежностью,

¹⁾ См. наш очерк "Малороссийское казачье ополчение в 1812 г." Киев. Старина.

— 109 —

б) одеждою, в) оружием, г) продовольствием до поступления их в состав резервной армии. Само собой разумеется, что в отношении к оружию будет оказано полкам всякое пособие из казенных запасов, но вообще Его Величеству благоугодно, чтобы при снабжении полков было обращено внимание на предметы, существенно необходимые, избегая всяких излишних украшений и чтобы все устройство полков было окончательно произведено в самом скором времени, без значительных расходов для казны и сколько возможно с меньшим отягощением для самих казаков.

Для воспоследования же разрешения на ожидаемый от вас проект, Его Величество предоставляет вам приступить к предварительным общим мерам, по предмету сему необходимым, дабы по получении вами разрешения на все подробности проекта, самое формирование полков было произведено без всякого отлагательства.

Государь Император, по известной Его Величеству благоразумной распорядительности Вашего Сиятельства и пламенной ревности к пользам службы, изволит надеяться, что вы с отличным успехом исполните сие поручение доверием Его Величества на вас возлагаемое" ¹⁾. Кн. Репнин тотчас принялся за исполнение Высочайшего повеления, которое он получил 15 Апреля, а 20 Апреля он уже отправил свой проект. Правда, для него, при выработке оснований, по коим должно быть сформирование этих полков, послужил проект его предшественника, кн. Я. И. Лобанова-Ростовского, формировавшего казачье ополчение в 1812 году. Этими данными воспользовался кн. Репнин, что не мало облегчило его задачу и чем возможно объяснить отправку проекта через 5 дней по получении Высочайшего повеления.

Кн. Репнин проектировал образование из казаков Малороссии (т. е. Черниговской и Полтавской губернии) 8 полков легкой кавалерии, каждый из 6 эскадронов — четырех действующих и двух резервных. Последние должны быть сформированы по окончании жатвы. На службу принимались казаки от 20 до 40 лет, не смотря ни на рост, ни на другие недостатки, лишь бы только годен был казак для кавалерийской службы. Лошади доставлялись дворянским сословием, сообразно количеству владеемых душ. На 108 душ крестьян полагалось постановка одной лошади, со совсем прибором и продовольствием на первое время. При наборе резервных войск, лошадь поставлялась из 219 душ. Поставка одной лошади обходилась в 108 р. 47 к. асс. Лошадь оценивалась в 70 р. асс. ²⁾ Всех помещичых крестьян в 1831 году было в Малороссии; в Полтавской губернии — 311689 д. мужского пола, а в

¹⁾ Настоящий очерк изложен по архивному материалу см. дело Архива Полт. Губ. Правления 1831 г, № 1. Отношение Начальника Штаба от 9 Апреля за № 704.

²⁾ Вот подробности: лошадь — 70 р., седло — 22 р., щетка и скребница — 2 р. 20 к. попона крестьянского сукна — 4 р. 50 к., конская торба — 27 к., две подковы — 50 к., 1 ½ четверти овса — 6 р., сено 12 пуд. — 3 р. всего 108 р. 47 к. (Арх. Губ. Пр. 1831. № 1).

— 110 —

Черниговской — 262795 ¹⁾. Забота о поставке лошадей и набора была возложена на уездные комитеты, бывшие под председательством уездного предводителя дворянства. В состав его входили: уездный судья, старший из кандидатов, избранный дворянством на службу, городничий и стряпчий. Для руководства уездных комитетов был составлен губернски комитет под председательством губернатора, членами его были: губернатор Могилевский, вице-губернатор Гессе, адъютант кн. Репнина Ханыков, советник губернского правления Скосира и контролер Полтавской казенной палаты. В занятиях его принимал участие и кн. Репнин. Казаков в действующих полках было по 732 ч. в каждом полку, а в резервных по 170 чел. ²⁾, а всего 445169 д. С 163 душ был взят один казак ³⁾. Обмундирование и снабжение необходимыми вещами при походе, лежало на казацком обществе. Обмундирование одного казака обходилось обществу в 64 р. 3 к. ⁴⁾ Казацкие общества не мало издержали на сформирование полков. Каждый эскадрон обошелся в 28457-24, а всего издержано на полки 946813 р. 52 к. Если

¹⁾ Следующее было распределение крестьян по уездам: Черниговский уезд — 14191, Нежинский — 16113, Конотопский — 17876, Козелецкий — 16264, Новгород-Северский — 20233, Глуховский — 16314, Сосницкий — 19684, Мглинский — 23618, Стародубский — 21047 Городницкий — 19435, Борзенский — 12101, Новозыбковский — 26733, Остерский — 5151, Кролевецкий — 12269, Суражский — 21766, всего — 262795 д. (Арх. Губ. Прав. 1831, 1. Донесение губернатора № 77, л. 43). По Полтавской губернии помещичьих крестьян в уездах было: Полтавском — 23632 д., Константиноградском — 28101 д., Кременчугском — 16133 д., Хорольском — 3422 д., Лубенском — 13189 д., Золотоношском — 25716, Переяславском — 19098 д., Прилукском — 31932 д., Роменском — 20196 д., Гадячском — 17049 д., Миргородском — 19734 д., Кобелякском — 13479 д., Зеньковском — 9519 д., Лохвицком — 20413 д., Пирятинском — 29816. (ibidem, донесение вице-губернатора № 6045, л. 47).

²⁾ По уездам так были распределены казаки: в Полтавской губернии: Полтавском уезде — 23148 д., Константиноградском — 454, Кременчугском — 22056, Хорольском — 16828, Лубенском — 15689, Золотоношском — 23454, Переяславском — 20970, Прилукском — 14508, Роменском — 25357, Годячским — 14785, Миргородском — 23683, Кобелякском — 24305, Зенковском — 27220, Лохвицком — 23506, Пирятинском — 8762.

В Черниговской губернии: Черниговском уезде — 12845, Нежинском — 17295, Конотопском — 15076, Козелецком — 15449, Новгород-Северском — 5354, Глуховском — 10032, Сосницком — 14166, Мглинском — 10848, Стародубском — 7132, Городницком — 6258, Борзенском — 20617, Новозыбковском — 1866, Остерском — 9224, Кролевецком — 12805 и Суражском — 1465 д. (донесение губернатора см. Арх. Губ. Прав. 1831. № 1 л. 43 и 47).

³⁾ Арх. Губ. Прав. 1831, 1 л. 57.

⁴⁾ Вот подробный перечень расхода на это обмундирование: на шинель серого сукна, фабричного 4 ар. 4 в. — 10 р. 58 ¼ к., подкладочного сукна 3 арш. 12 вер. — 67 ½, сукна красного кратоватого на погоны и выпушку воротника — 25 к., на полукафтаны и шаровары темно зеленного сукна 5 арш. 12 верш. — 16 р. 38 ^¾ к., подкладочного холста 11 арш. 8 верш, — 2 р. 6 к., чемоданчик серого сукна (9 верш.) — 1 р. 37 к., под оный холста 2 арш. — 36 к., на 3 рубахи холста 20 ¼ арш. — 4 р., на саквы ревендуку 2 арш. — 86 к., на двое портков холста 12 арш. — 3 р., сапоги — 4 р. 66 к., на приклад их вообще — 3 р., шапка черная овчинная — 4 р., галстух черного сукна — 20 к., баклажка для воды, обтянутая кожею — 2 р., фуражного оркана 10 саж. — 1 р. 20 к., нагайка — 80 к., дротик, окованный железом — 2 р. 70 к., муки два четверика — 3 р., круп 1 ½ гарнца — 37 ½ к., жалованья — 2 р. 50 к., всего 64 р. 3 к.

— 111 —

еще прибавить к этой сумме издержки дворянства, то стоимость формирования этими двумя сословиями обошлась в 1402120 р. 36 к. ¹⁾ На таких основаниях были сформированы казацкие полки. Проект свой кн. Репнин представил очень скоро и 5 Мая он был Высочайше утвержден. Для казаков была установлена форма. Мундир был темно зеленого цвета с красною выпушкою на воротнике и обшлагах и с белым пробором. Офицеры имели на плечах серебряные эполеты по чинам. Оружие доставлялось от казны: сабля с портупеей, ладунка патронная с перевязью и один пистолет. Командиры полков назначались Высочайшею властью ²⁾. Для занятия офицерских должностей приглашались, главным образом, отставные военные, список которых составлялся уездными дворянскими собраниями. В то время малороссийские дворяне по преимуществу служили в военной службе, наиболее ими излюбленной. Прослуживши некоторое время, они уходили в отставку и поселялись в своих имениях, где многие из них занимали места по выбору дворянства. Полтавская губерния резко выделялась среди остальных количеством мелкопоместных имений. Но все таки, хотя отставных и было много, но все таки пришлось вербовать и гражданских чиновников для занятия офицерских мест, как это было и в 1812 году. А офицеров для казачьих полков нужно было: 24 штаб-офицера и 250 обер-офицеров. Все офицеры в этих полках пользовались содержанием и правами, присвоенными офицерам легкой кавалерии. Все они, по расформировании полков, могли остаться на службе в армейских полках, если представят удостоверение в усердии и способности к военной службе.

Сформирование полков было закончено ранее двумя месяцами, как это было предназначено проектом. Особенно выделились своею деятельностью по сформированию полков, А. В. Попов, Полтавский уездный предводитель дворянства и Прилукский помещик, полковник Горленко. Вообще, пишет кн. Репнин в своем донесении Государю, во всех местах замечена мною прежняя благодарность казаков за монаршие милости Вашего Императорского Величества на них излиянные, усердие, даже радость к новым войнам, но к сему я должен, по всей справедливости, присовокупить, что и дворянство отличает себя особенным рвением к поступлению на службу и усердием к поставке лошадей и конской збруи ³⁾.

В Апреле месяце 1831 года кн. Репнин отправил Государю донесение, где указывая на готовность казаков послужить в предстоящей

¹⁾ Арх. Губ. Прав. 1831, № 154.

²⁾ Полки назывались по номерам: первый малороссийский, второй и т. д. Командирами были: 1-го Краснокутский, 2-го Бобохов, служивший впоследствии Кроменчугским полицмейстером, 3-го подполк. Герман, 4-го подлолк. Сокун, 5-го подполк. Грайворонский, 6-го подполк. Кабанов, 7-го подполк. Стоцкий, 8-го Рашевский. (Архив Губ. Прав. 1831. 1 л. 350).

³⁾ Арх. Губ. Прав. 1831. 1. л. 295.

— 112 —

войне с Поляками, ходатайствует о материальной помощи за эту службу, не в форме, впрочем, вознаграждения, а в освобождении от платежа некоторых податей. Казаки в то время платили следующие налоги: подушное — 3 р., на пути сообщения — 30 к., оброчных — 8 р., за право винокурния — 2 р., земские повинности — 68 к. (в Черниговской 26 ½) и в капитал народного продовольствия — 25 к. Таким образом, в Полтавской губернии на одну душу приходилось 13 р. 81 ½ к., а в Черниговской — 14 р. 23 к. ¹⁾ В виду того, что казацкие общества не мало пожертвовали на сформирование полков, кн. Репнин и порешил ходатайствовать об облегчении им уплаты податей. Вот что он писал Императору Николаю I.

Всемилостивейший Государь!

Ваше Императорское Величество призывом Малороссийских казаков к вооружению для содействия в прекращении мятежа неблагодарных Поляков, оказываете им величайшее доверие, коего драгоценность они в полной мер возчувствуют. Народ сей, сохранивши доселе воинственный дух предков своих, сохранил и древнюю ненависть к мятежам под игом коих стонал край сей более трех веков. Предки остались непоколебимы в православии при всем усилии введения уний и верными Престолу, не смотря на ухищрения и прельщения Выговского, Дорошенка и Мазепы. Таковы же будут и потомки их, ныне покоящиеся под мощным, правосудным и Отеческим скипетром Вашим; я смело ручаюсь, что Малороссийские казаки с радостью поставят из себя поборников за Престол и Отечество.

Таковы же чувства одушевляют и дворянство здешнее и живущие на родине, легко поймут, что без содействия их невозможно будет казакам поставить в скорости конные полки.

Ни дворянство, ни казаки не помыслят о каком-либо вознаграждении, ибо верность и усердие их не ограничены. Но милосердное и отеческое сердце Ваше наверное не осудит меня за верноподданническое донесение, что теперь Малороссийским казакам, ограничив подати, ими взносимые суммою, изъясненною в Высочайшем указе, данным здешним гражданским губернаторам 11 Июля 1816 года и потом отмененном Указом Правительствующего Сената 10 Декабря 1810 года. Уменьшив подать за право винокурения тоже одним рублем для дворянства, оказана была бы благодетельная помощь при нынешних стеснительных обстоятельствах и сие казалось бы тем удобнее учинить, что по восстановлении спокойствия в Отечестве, необходимо должно будет приступить к соображению о перемене сего акциза столь, смею сказать, неосновательного и даже несправедливо обращенного в

¹⁾ Арх. Губ. Прав. 1831. 1. л. 122.

— 113 —

поголовную подать. Простите, Всемилостивейший Государь, дерзость мою и примите оную, как новый знак непоколебимой верноподданнической приверженности, 20 Апреля 1831 г.

Это донесение с ходатайством о льготах для Дворянства и казаков, кн. Репнин послал одновременно с проектом о формировании полков. 6-го Мая того же года, последовал на его имя следующий рескрипт:

"Князь Николай Григорьевич! Признавая необходимым иметь в составе вновь образуемой резервной армии достаточное число кавалерии повелеваем Вам на точном основании, утвержденных Мною и при сем препровождаемых положения и штата, сформировать из Малороссийских казаков в двух вверенных вам губерниях восемь полков легкой кавалерии и по мер сформирования, отправить их в резервную армию по назначению Главнокомандующего оною генерал от инфантерии графа Толстого, Я уверен, что воинственное сословие Малороссийских казаков ревностно воспользуется сим случаем, дабы явить новый опыт той непоколебимой верности и того пламенного усердия к Престолу и Отечеству, коим они всегда отличались. Но вместе с тем, желая облегчить им способ к успешному сформированию означенных полков и улучшить домашнее их состояние, Я признал за благо даровать ныне же Малороссийским казакам, в отправлении государственных повинностей на них лежащих облегчения:

1) в числящуюся на малороссийских казаках недоимку в податях подушной, оброчной и на водяные и сухопутные сообщения и в пошлине за право винокурения сколько оной из окладов прежних лет до 1831 года по день получения сего указа, не поступило, простить и со счетов исключить, не касаясь, впрочем, сбора на земские повинности.

2). Вместо платимой сими казаками, ныне оброчной подати, взыскать за текущий год только по три рубля, а с 1832 года впредь во все время существования означенных полков взимать с них по 4 руб. с каждой ревизской души.

Указом Правительствующему Сенату сего числа данным, повелев сделать надлежащее распоряжение к точному исполнению сего, Я представляю вам объявить малороссийским казакам облегчения, им вновь даруемые и твердо уверен, что вы в выполнении столь важного поручения, возлагаемого на вас по сформированию означенных полков, будете действовать с тою же благоразумною распорядительностью и отличною ревностью, коими всегда сопровождалась полезная служба Ваша". С.-Петербург. 6 Мая 1831 года.

¹⁾ Арх. Губ. Прав. 1831. 1. л. 32.

— 114 —

Льготы эти произвели на казаков впечатление, о чем кн. Репнин получил сведения от уездных предводителей дворянства.

"Счастлив я, писал кн. Репнин Императору Николаю I, быв в возможности, удостоверить Ваше Императорское Величество, что порыв малороссийских казаков к исполнению сих священных обязанностей, совершенно заслуживает одобрение мое и что они с восторгом благодарности принимают милосердие Вашим Императорским Величеством на них изливаемое ¹⁾.

Дворянское сословие и казаки были удостоены Высочайшего благоволения за "похвальное усердие и пламенную ревность" в сформировании действующих эскадронов восьми кавалерийских полков ²⁾.

Черниговский губернатор Н. Жуков созвал по случаю получения рескрипта 200 человек казаков изо всей губернии для объявления им Высочайшей милости ³⁾. Кн. Репнин отметил "особую ревность с коею казаки, живущие в Нежине и окрестностях оного приняли Высочайшую волю по предмету сформирования Малорусских казачьих полков, за что им объявлена была от имени Его Величества особенная благодарность ⁴⁾. Нельзя не отметить интересной черты при сформировании полка в Кременчуге. Уездный предводитель С. В. Капнист, принял 250 человек казаков, просил кн. Репнина о дозволении их привести к присяге "ибо, писал он, без того я опасаюсь, чтобы не было побегов, ибо трудно удержать без настоящих начальников и не связанных с присягою" ⁵⁾ Князь Репнин, конечно, разрешил. Так, присягу в то время считали сдерживающим средством от побегов да и к самой присяге в то время относились очень серьезно. По окончании службы этих полков, вся убыль зачисляется обществом при будущих рекрутских наборах, в чем выдавались квитанции.

Казачьи полки, по сформировании были отправлены в Минск в распоряжение главнокомандующего резервной армией. Через полгода часть полков, № 3, 4, 5 и 8 были уволены "в свои домы", о чем уведомил Управляющий Главным Штабом 9 Января 1832 года, при этом предписано лошадей продать с публичного торга, со взносом вырученной суммы в кредитные учреждения для покупки таковых, когда сии полки потребованы будут". Да и офицеры были уволены с тем же условием, чтобы готовы были к поступлению на службу, когда "надобность того востребует" ⁶⁾. Так, ополчение это и не успело проявить своей деятельности.

И. Фр. Павловский.

 

 

¹⁾ Арх. Губ. Прарл. 1831. 1.

²⁾ Арх. Губ. Правл. 1831, № 403, л. 330.

³⁾ ibidem л. 221-222.

⁴⁾ Отношение Начальника Главного Штаба № 69 от 25 Мая.

⁵⁾ Письмо Капниста от 6 Июня 1831 г. л. 272.

⁶⁾ Арх. Губ. Правл. 1832, № 25, отношение Главного Штаба от 9 Января 1832 г.

— 115 —

О мерах к пресечению дворянам
уклоняться от выборной службы.
(Из 40-х годов прошлого века).

Правительство, предоставив дворянству, как наиболее культурному классу общества, широкий простор к занятию многих должностей в местных учреждениях, в тоже время всегда заботилось о привлечении на эти места наиболее достойных. Но дворяне не всегда охотно шли на эти должности, многие предпочитали жить в своих имениях и заниматься хозяйством. Еще при Александре I замечено было уклонение дворян от службы по выборам. "Лучшее дворянство, читаем в Высочайшем указе Александра I Сенату, а также и граждане уклоняются от выборов, следовательно от службы. Из того само по себе выходит, что земский суд и расправа достаются в руки не надежные. Мы не можем себе представить, чтобы, по нерадению, к общему благу, в сем знаменитом поприще в гражданских а паче в благородных обществах, соревнование угасло. А потому повелеваем Правительствующему Сенату ко всем начальникам предписать, дабы дворянству через своих предводителей, а гражданам через гражданских голов дали знать волю Нашу, что нам весьма приятно будет, ежели они с большею ревностью собираться станут к их выборам и с возможным беспристрастием, по силе законов, удостаивать лучших людей к определению в должности для составления их же собственного и прочего народа блага. Сие самое между исполнением других обязанностей, будет достоверным знаком истинной их любви к отечеству, верной службы и соответствием нашего о них попечения" ¹⁾. Об этом нередко напоминали циркуляры министерские, но в начале 40-х годов потребованы были от губернаторов отзывы о причинах уклонения дворян от службы. В Мае месяце 1843 года, министр внутренних дел гр. Перовский обратился с просьбой к Черниговскому, Полтавскому и Харьковскому генерал-губернатору кн. Долгорукову сообщить ему, какие меры он считал бы полезными принять к пресечению на будущее время дворянам уклоняться от службы по выборам. Как известно, дворяне могли на основании т. III Уст. о службе по ст. 88 и 89 (изд. 1842 г.) отказываться от службы по выборам. Кн. Долгоруков предписал губернаторам вверенных ему губерний высказаться по этому вопросу. Изло-

¹⁾ Законоположения, арх. губ. земства, № 3, стр. 209.

— 116 —

жим их мнения, что даст возможность ознакомиться и с кругом деятельности службы по выборам. Черниговский губернатор Гессе указал, что большая часть дворян не живет в губернии, а поселяется в имениях своих по окончании военной или гражданской службы. Поселяются нередко с целью поправить расстроенное имение, а потому сами предпочитают личный свой надзор и этим примером своим приносят существенную пользу. "Зло, которое ощутительно при выборах, говорить он в своем докладе, это не всегда благонамеренное избрание — равнодушие к общим пользам и не уразумение тех благодетельных преимуществ, которыми в учреждении выборов пользуется наше дворянство". Все это происходит от самого избирательного общества не совсем очищенного, равно как от происков и интриг тех, которые ищут службы по выборам. Здесь Гессе говорит об интригах, которыми всегда сопровождаются общественные выборы, но это было, есть и будет, это тот недостаток нашей общественности, который едва ли когда либо и пройдет. Гессе в свою очередь предлагает меры, которые, по его мнению, могут устранить этот недостаток. Он предлагает лишить права мелкопоместных дворян избирать уполномоченных и число лиц, составляющих "полное уездное собрание" уменьшить на 8 человек. Почему именно на 8 чел., губернатор не поясняет. Полтавская губерния особенно выделялась из трех этих губерний количеством мелкопоместных дворян. Они, конечно, несли повинности наравне с более крупными владельцами и почему их необходимо было лишить права избирать уполномоченных, непонятно. Если этим хотел губернатор достигнуть уменьшения "происков и интриг", то он ошибался, так как эти недостатки могли быть присущи и более крупным владельцам. А среди крупных владельцев бывали такие, которые на свой счет провозили во время дворянских выборов дворян, поили и кормили их, имея в виду свое избрание. И таких примеров много... Далее, губернатор Гессе предлагает изменить порядок избрания уездных предводителей. Он внес проект избрания их всеми уездами, а не так как производилось прежде, как и в настоящее время, дворянами одного уезда. Если будуть избирать все дворяне, то, по мнению его и происки и влияние лица неблагонадежного, но желающего занять эту должность, менее будет иметь места. "К сожалению, я должен сказать, что ныне есть уезды в которых г.г. предводители не вполне заслуживают нести это звание их в уезде так велико, что не смотря на сожаление о том всех благомыслящих, они все таки надеются быть избраны и в будущем. И наконец третье средство поощрять дворян служить по выборам — награды. Губернатор проектировал в каждом уезде, ежегодно награждать по одному служащему; не принимая в расчет неимение пряжки за беспорочную службу. Об этом говорят в своих записках губернаторы Полтавский и Харьковский, да и сам кн. Долгоруков ¹). Служба предводителей дворянства всегда была безвозмездна,

¹⁾ См. дело арх. Полт. Губ. Прав. № 67. 1843.

— 117 —

так было в Полтавской губернии, да и в других также. Вопрос о вознаграждении их за труд был возбуждаем несколько раз; возбудило его в 1829 г. и само правительство. "Его Императорское Величество соизволил, писал министр внутренних дел граф Закревский, дабы предводители дворянства получали жалованье, относя эту сумму на земские повинности, на помещичьих крестьян лежащие". На запрос об этом Полтавскому дворянству, получен был интересный ответ: Дворянство, читаем в протоколе, сделав им честь избранием в звание маршала, сим вместе обязано их живейшею признательностью к избравшему их сословию, что каждый из них дорожа оказанным им доверием, почел бы всякое денежное возмездие уменьшением искреннего их усердия к общей пользе дворянства". Но чтобы выполнить волю Императора собрание находило, что губернскому маршалу следует назначить жалованье, получаемое губернатором, а уездному — вице-губернатора ¹⁾.

Роменское дворянское собрание в заседании 1 июля 1838 г., а также и Прилукское, порешили ходатайствовать о назначении жалованья и пенсий от казны ²⁾. В 1874 г. вопрос о жалованьи предводителям, был поднят в заседании 26 Сентября Переяславским дворянином Романовским. Указав на многосложные занятия предводителей дворянства он предложил ходатайствовать о разрешении производить предводителям жалованье из сумм частного сбора на дворянские повинности. Собрание согласилось и порешило ходатайствовать ³⁾. На это ходатайство министр внутренних дел ответил, что дворянству не возбраняется устанавливать сборы на предметы общей необходимости или общеполезные, но он не нашел возможным ходатайствовать об изменении существующего законодательства тем более, что по этому вопросу возбуждено ходатайство только одного Полтавского дворянства ⁴⁾. Полтавское дворянское собрание в 1877 г. возбудило вновь ходатайство о назначении жалованья, на что министр внутренних дел ответил, что дворянству предоставлено законом право назначить от себя, в виде добровольного вспомоществования столовые или путевые деньги, что и сделало, как уведомлял министр, дворянство некоторых губерний, где оно признало необходимым назначить содержание "без всяких неудобств" ⁵⁾. Это разъяснение министра предупредило Золотоношское дворянство, назначившее в 1871 г. своему предводителю М. П. Тамаре ⁶⁾ 3000 р. столовых. Это решение было утверждено губернским собранием дворян 25 Сентября 1871 г. И министр внутренних дел нашел возможным допустить это, но с условием, чтобы это постановление было обязатель-

¹⁾ Положений дворян. 1829. № 11.

²⁾ Двор. арх. 1838 г. № 18.

³⁾ Двор. арх. 1874, № 16.

⁴⁾ Двор. арх. 1875, цирк. № 3423.

⁵⁾ Двор. арх. 1877. № 14.

⁶⁾ Был предводителем с Сент. 1866 но Сент. 1877 г.

— 118 —

но только для дворян, принявших его и тех, которые впоследствии изъявят на это согласие ¹⁾. Эти попытки назначить жалованье предводителям дворянства кончилось ничем, и они со времени издания дворянской грамоты (1785 г.), когда организованы были дворянские собрания, служат безвозмездно. Наградой служили чины и ордена. Но до реформ Императора Александра II, чины и ордена давались очень редко. Чин действительного статского советника до 1860 годов уездные предводители вовсе не получали, а губернские очень редко. А среди уездных предводителей было не мало, которые служили довольно долго ²⁾. Запрещалось в то времени поднести какой-либо подарок по подписке, человеку сумевшему снискать своею деятельностью уважение. Так, дворяне Прилукского уезда решили поднести своему предводителю Д. С. Горленку (бывшему предводителем с 1829 по 1844 г.) серебряную вазу, но такое решение должно быть утверждено губернским собранием дворян, которое большинством 150 против 88 чел. отклонило и постановило собранные деньги возвратить подписавшимся ³⁾. Другой аналогичный случай был с П. А. Потоцким, долго служившим Кобелякским уездным судьей. Ему также дворяне порешили поднести вазу, с фамилиями подписавшихся (51 ч.). Поднесли ему и адрес, но губернский предводитель на оснований 1138 ст. устава, запрещавшей подношение начальствующим лицам подарки, не разрешил его прочитать в собрании, но он все таки был прочитан, а ваза не была поднесена ⁴⁾.

Поднесение адресов вообще запрещалось. В 1836 г. Прилукское дворянство ходатайствовало о разрешении уездным собраниям "свидетельствовать у себя в уезде свою признательность предводителю и чтобы такие адреса принимались с особым уважением высшим правительством при представлении к наградам чинами и орденами". Но такое ходатайство уважено не было ⁵⁾. Выразить благодарность своему предводителю, как хотели это сделать в 1850 г. дворяне Константиноградского уезда,

¹⁾ Двор. арх. 1877. № 8.

²⁾ Из губернских предводителей чин д. с. сов. имел С. М. Кочубей, пробывший в этой должности одно трехлетие; б. уездным. Он был родственник первого министра внутр. дел В. Кочубея, чем и возможно объяснить получение этого чина. Из уездных в этом чине был Полтавский уездный предводитель А. В. Попов (владелец Решетиловки), но он был полковник гвардии, был георгиевским кавалером, участвовал во многих войнах, да и связи у него были, благодаря отцу своему В. С. Попову.

³⁾ Дворянский арх. 1847, № 27. Запрещалось в то время поднесение подарков начальникам. Дворянское собрание в Харькове, в 1837 г., желая отблагодарить губернатора кн. Трубецкого за его заботы по приему 20 Авг. 1837 г. Императрицы Александры Федоровны "заключило тут же на месте (т. е. в собрании) протокол за подписью уездных предводителей и дворян об испрошении Высочайшего соизволения на поднесение серебряного кубка с вырезанием на оном имен особ подписавшихся". Протокол поднесли губернатору на дому, но он отказался и послал по этому поводу официальную бумагу губернскому предводителю дворянству и уведомил Министра внутр. дел графа Блудова, который ответил губернатору и одобрил его действия ввиду того, что на основании Указа 2 Авг. 1831 года запрещено начальникам принимать подарки. Арх. Губ. Правл. 1837. № 388.

⁴⁾ Двор. арх. № 75.

⁵⁾ Двор. арх. 1838. № 18.

— 119 —

возможно было с согласия губернского собрания, которое и разрешило. Дело шло об Алексе Андреевиче Левченко, прослужившем в звании предводителя 24 года. Такие строгости существовали в царствование Императора Николая I. А занятий у уездных предводителей было много. Можно сказать не было ни одной отрасли в деле управления, чтобы их не привлекали к участию. В 1805 г. им было предоставлено участие в раскладке земских повинностей, в 1815 г. они были членами ревизских комиссий, учреждаемых во время производства ревизий, в 1827 году на них возложена забота о почтовых станциях, в 1826 г. возложена забота следить за отношениями помещиков к своим крестьянам, производить следствия, в 1829 г. предписано было "при конфирмации сентенции об отставных чиновниках развратной жизни приглашать предводителя того уезда, в котором подсудимый имеет пребывание". Они были во главе рекрутских присутствий, членами оспенного, дорожного комитетов, следили за продажей горячих напитков, и т. д. Они продавали интендантские бракованные кули, продавали бракованных военными поселениями волов ¹⁾ и т. д. На них губернские предводители налагали обязанность распространять лотерейные билеты для розыгрыша тех или иных вещей, о чем просили весьма часто дворяне губернского предводителя.

После войны в 1812 г. появилась на Юге эпидемия чумы и предводители обязаны были назначать чиновников для карантинной службы ²⁾. Во время холерных эпидемий, они же привлекались к организации врачебной помощи, хотя бы это и было в городах ³⁾. Так многосложны были занятия уездных предводителей дворянства.

Свое мнение губернатор Гессе заканчивает необходимостью наказывать дворян. "Мое откровенное мнение, пишет он, на счет лучшего устройства выборов имею честь доложить, что за тем всякое буйство и беспорядок на выборах могущие произойти от своевольства и дерзости лиц должно быть строго наказываемо на месте арестованием таковых с содержанием на гауптвахте для примера другим; но с полною ответственностью за употребление во зло подобной власти, если это будет в последствии доказано".

Полтавский губернатор Аверкиев коснулся с другой стороны, он предложил ограничить право дворян отказываться от службы по выборам. На основании ст. 88 и 89, т. III, изд. 1842 г., всякий дворянин имел право отказаться от службы по выборам. Если он не мог быть в заседании, то обязан был послать уведомление о нежелании своем баллотироваться на какую-либо должность. В то время, не мало было дворян, которые по окончании службы своей, в большинстве случаев, военной, поселялись в своих поместьях и занимались хозяй-

¹⁾ Двор. арх. 1857. № 1. л. 211.

²⁾ 1813 г. положения дворян 1806 1820. л. 131.

³⁾ 1860. № 33. л. 11.

— 120 —

ством, нисколько не интересуясь службой по выборам. Аверкиев предложил дополнить эти статьи и поставить непременным условием, чтобы всякий, имеющий право быть на выборах, являлся бы в собрание, где лично просил бы об увольнении его от той или другой должности Расчет был тот, что дворянское собрание может иногда и убедит полезного деятеля принять ту или иную обязанность. При этом, собрание обязано было представлять списки дворян, отказавшихся от службы, на утверждение губернатора. Затем, предоставить право дворянству баллотировать и лиц, отсутствующих в собрании, как не испросивших лично при выборах дворянства согласия на увольнение их. Словом, полтавский губернатор Аверкиев хотел принудить лиц служить по выборам, отнять у них право, предоставленное им законом. Этим собственно и исчерпывается его мнение по этому вопросу. Более всесторонне взглянул на это Харьковский губернатор Муханов. Он прежде всего констатирует факт, на сколько служба дворянства по выборам многосложна и трудна. Он далее указывает, что губернский предводитель должен иметь большое состояние, чтобы жить открыто и делать у себя частые приемы, без чего он и не "получит любовь дворян." Дела ему не много, не всякий решается принять сие место, чтобы не расстроить своего состояния, а потому мало очень охотников на сии места из дворян, которых честолюбие удовлетворено прежней службой. Желающий получить сие место должен непременно быть известен тем дворянам, живущим в уездах, которые имеют голос и которые не всегда лучшие, но по воле, так сказать, которых мелкопоместные думают и действуют или должен быть в хороших связях с начальством, без чего самые отличные дворяне, живущие в других губерниях, если бы решились дозволить себя выбирать, могут быть уверены в получении черных шаров". Муханов говорит о необходимости и для уездных предводителей иметь средства, так как ему приходится расходовать и свои средства на канцелярские расходы 7 комитетов, а 1000 р. отпускаемые на его канцелярию слишком недостаточны. Многосложность занятий невольно отвлекают дворян от хозяйства, что заставляет многих уклоняться от службы по выборам. Подчинение уездных дворянских опек гражданской палате, а не губернской дворянской опеке, также служит причинной уклонения дворян. На предводителей в то время губернским начальством возлагалось не мало занятий по производству следствий, дознаний, разбирать жалобы на исправников, жалобы крестьян на помещиков и т. д. В своем мнении, Муханов коснулся и должности земских исправников. Эта должность была выборная, ее могли занимать только дворяне. Земский исправник был председателем в земском суде, членом всех комитетов в уезде, он же производил следствие над становыми и т. п. Работы было очень много, а исправник был начальником уезда. Интересно еще замечание Муханова об отношениях к исправникам, начальников губернии, оно еще важнее потому, что

— 121 —

это пишет сам губернатор: "Некоторые начальники при проездах по уезду требуют, чтобы исправник встречал их на границе уезда и скакал пред их экипажем и непременно на телеге, что довольно тяжело для первого, а часто заслуженного и раненного человека и неприятно дожидаться иногда более суток в поле, чтобы встретить на границе уезда". Муханов проектирует освободить предводителей, исправников, заседателей уездных судов от дворянства производства следствий и всякого рода дознаний. Дворяне служившие в низших инстанциях, не получали жалованья, а приходилось нередко тратить и свои средства на разъезды. "Вообще, замечает Муханов, худое течение дел надобно приписать бедности штатов нижних чинов инстанций, лишающих возможности иметь хорошую в достаточном количестве канцелярию, множеству дел в оные поступаемых, а не всегда нерадению чиновников к их должностям; по всей справедливости следует обратить внимание на будущность хороших и усердных. Без знака беспоброчной службы, без особых отличий ни к какой награде удостаивать не дозволено: какие же отличия может оказать чиновник? На это надобно особый случай; довольно бы и того, если служащие по выборам, жертвуя своим спокойствием, не смотря на ущерб, происходящий в их имениях, служат усердно и честно. Что может их привлечь как не награды и хорошее обхождение начальства ¹). Муха-

¹⁾ В то время, нередко сами дворяне ходатайствовали о представлении их к награде орденами. Отставной шт.-ротмистр Михаил Судиенко, сын И. С. Судиенко, пожертвовавшего большой капитал на памятник и храм на Шведской могили, просил о награде, указывая, что он устроил в Черниговской гимназии, как попечитель ее, библиотеку, общую ученическую квартиру на 60 ч., содержал больницу при пансионе гимназии, на 4 кровати и т. п. (Арх. Губ. Правл. 1845, № 129). Роменский предводитель В. Полетика в 1822 г. просил кн. Репнина обратить внимание на его деятельность, как попечителя Роменской больницы. (Арх. Губ. Правл. — партикул. переписка кн. Репнина). Таких примеров можно встретить не мало. Миргородский помещик Бровко очень желал иметь орден Владимира 4 ст. Он подал прошение кн. Репнину и просил его ходатайствовать о награждении его этим орденом за спасения 12 человек во время пожара, на хуторе казака Памазана. Не получая его, он жаловался в Сенат, запросивший о нем гр. Страгонова, который представил мнение Репнина, находившего, что Бровко, спасая этих лиц, нисколько не подвергал себя какой-либо опасности (Арх. Губ. Правл. 1837. № 343). О Полетике см. наш труд — к истории Полтавского дворянства т. І, приложение XI-XII стр. Вот еще письмо: штаб-лекаря о награждении его орденом.

Сиятельнейший Князь
                     Милостивый Государь!

Встречая ежедневно опыты справедливости, защиты и покровительства ваши облагодетельствованных, осмеливаюсь и я прибегнуть под высокую и благотворительную сень вашего Сиятельства.

Служа беспрерывно и беспорочно 25 лет в армии, во флоте и наконец в штатской службе, везде начальником аттестован был с похвалою — в занимаемом ныне месть, служу 13-й год кроме сказанных в течение службы моей отличий, как со стороны воспопрививания, ровно и разных операций, пользую поселенных в Константинограде иностранных фабрикантов сверх должности моей, с начала их водворения 10-й год без всякого за сие возмездия — сверстники мои уже мно-

— 122 —

ханов указывает на Петербургских чиновников, которых щедро награждают. "Нередко молодые люди, со способностями, весьма обыкновенными, поступают на службу в столицах и через немного лет, без знака беспорочной службы, увешанные орденами, возвращаются в губернии с чинами, превышающими многих достойных чиновников, которые также все время трудились бескорыстно и честно и ничего не получили, самолюбие их страдает, видя сих юношей и они теряют охоту служить, не видя, чтобы начальство обращало внимание на труды их".

Муханов обратил внимание на состав дворянства. В первую половину прошлого столетие, получение офицерского чина давало потомственное дворянство. Многие стремились к военной службе, которая была наиболее излюбленной для дворянина. Таким образом, количество дворян с годами увеличивалось. "Большая уже часть их, замечает Муханов, состоит из поповских и купеческих детей, по наукам получавших чины или из военных нижних чинов, дослужившихся до офицерского чина; большая часть из последних неспособны сами к службе гражданской и все они отстоять в каком-то отдалении от родовых дворян, а потому сии последние не рискуют идти на выбор, ибо первые, имея между собою связь, стараются из среды себя избрать на все должности, чтобы иметь везде себе защиту и если не могут выбрать своих, то не смотрят на достоинство, а выбирают скорей помещика, живущего в уезде, но приглашающего их к себе, а в высшие должности ищут из тех, которые или в ближайшей связи с на-

гие получили отличия и высшие чины — был представляем два раза к награждению орденом кн. Лобановым-Ростовским и Полтавской врачебной управой, но оба сии представления покрыты забралами неизменности.

Сиятельньйший князь! воззрите по врожденному великодушию вашему на службу мою — Вы единственно можете только вознаградить потерю, доставлением мне довлеемого, и осчастливите вечно помнить высокое покровительство ваше. С глубочайшим высокопочитанием

Яков Гилевский.

1818. Января 8 дня.

Константиноградский Штаб-лекарь коллежский асессор.

Арх. Губ. Правл. 1818 г. № 157, л. 2,1.

Многие в то время предпочитали получить чин коллежского асессора, дававшого право потомственного дворянства. Вот письмо к кн. Репнину некоего Книговского, умершего в Чернигове.

Будучи чрезмерно облаготворен начальничьей милостью вашего Сиятельства, незабвенно и бесконечно содержу оную в чувствах моих и не смел бы более утруждать Ваше Сиятельство о себе, если бы не заставляли меня к тому крайнейшие обстоятельства. Напред сего, имел я счастье объяснить Вашему Сиятельству, начало службы моей, продолжение оной поныне. Через 26 лет и те стечении, на которым

— 123 —

чальством или сами сего ищут." Как известно и правительство обратило на это внимание и уже в настоящее время, постепенно ограничивая право на получение дворянства, издало закон, по которому только получившие орден Владимира 3 ст., чин действительного статского советника, и капитана 1 ранга дают право на получение потомственного дворянства. Муханов внес еще предложение назначать исправников от правительства, что и было установлено в начале 60-х годов. Исправники, избранные дворянством, желали сохранить хорошие отношения, имея в виду свое избрание в будущем, невольно замалчивают многое, не настаивают на взносе ими податей и т. п. Таким образом, мнение Муханова наиболее подробно, оно охватывает многие стороны вопроса. Представил свое мнение и генерал-губернатор, видевший главную

остался я ниже современников моих в производстве чинами, и просил Вашего Сиятельства оказать мне высокую милость свою, особенным за отличие по службе удостоением Всемилостивейшему Государю Императору, к награждению меня чином коллежского асессора.

Без штаб-офицерского чина быть мне подобно, как телу без души; я уже з сии поры стесняюсь в общих правах указом 1814 г. Июня 11 дня о личных дворянах состоявшимся, находясь в невозможности иметь и самонужнейшей к детям приставницы. Далее!... имею у себя 7 детей, из коих старшие приспевают уже к тому, чтобы возыметь об них ближайшее попечение на пользу общую, но в сем предстоит им затруднения одно и тоже, что они не состоять в действительном дворянстве, к доказательству которого в счастливейшие времена, я не имел удобности, пробыв в малолетстве все в сущем сиротстве и беспомочий, а затем беспрерывно в том занятии, из которого имею насущный хлеб. Не предвидев тогда таких перемен, кои стесняют ныне состояние мое тем более, что теперь в разборе доказательств дворянских родов существуют затруднительнейшие правила. При сих последствиях, приводя на память неизбежный час, душевно скорблю, что после того оставшись дети мои, более меня будут несчастливы и должны лишиться последнего бедного достояния, приобретенного посильными отца их трудами, на удержание которого не будут они иметь право, если оного я не достигну.

Сиятельнейший Князь! Так как Ваше Сиятельство — единственный мой благодетель! изъяснив перед вами откровенно всю истину и повергая в волю вашу жребий мой, еще осмеливаюсь всенижайше просить Вашего Сиятельства: воззрите милостиво на крайнейшее мое положение, влекущее несносную жертву и детям моим, и к отвращению того, излейте щедроты от руки вашей — засвидетельствовать перед Августейшим Монархом обо мне к награждению чином; в чем единое Вашего Сиятельства слово, много будет поспешествуемо яже принял смелость просить о сем Вашего Сиятельства потому слабому моему мнению, что Государь Император ограничив общее производство в чины, не

— 124 —

причину уклонения дворян от службы в отсутствии наград и вообще внимания со стороны правительства, налагавшего не мало забот и занятий на дворянское сословие.

Нужно думать, что и другие начальники губерний обратили серьезное внимание на этот запрос и еще при Николае I последовал указ об освобождении предводителей от многих обязанностей.

И. Ф. Павловский.

 

 

отринул монаршей воли своей, награждать по величественной милости своей. Таковым поощрением более и более потщусь усугубить труды свои и ревностью моею и истинным усердием к службе, всемирно буду стараться оправдать монаршую милость и одобрение Вашего Сиятельства

С глубочайшим и достодолжнейшим и проч.

Иван Книговский

12 Февраля 1819.
Чернигов.

— 125 —

Магистратские крестьяне города Полтавы.

В 1718 году Петром Великим были пожалованы городу Полтаве несколько деревень с крестьянами. Деревни эти были: Ивончинцы, Ивашки, Грабиновка и часть села Осмачки.

Всеми этими имениями город владел до 1785 года, когда по приказу кн. Потемкина-Таврического они были отобраны на "укомплектование полтавского полка в воинские поселяне". С этого времени, город ничего не получал за них, хотя и было обещано городу за это вознаграждение.

На это обратил внимание первый малороссийский генерал губернатор кн. А. Б. Куракин, на что, вероятно, его натолкнул полтавский городской голова Илья Прокофьев. Озабоченный изысканием средств на постановку памятника в столетие полтавской битвы, князю и пришла мысль употребить эти деньги, которые должен получить город за отобрание у него крестьян, на сооружение памятника.

Об этом кн. Куракин писал Государю Александру I. "Права и преимущества города Полтавы, ныне по милостивейшему благоизволению Вашего Императорского Величества губернским малороссийским городом учрежденного, имеет основанием своим как то из самых описаний явствует, в течение времени разные опыты непреодолимой твердости и преданности показал, а наиболее во время шведской войны и при происшествиях последовавших под Полтавой, жизнью и имениями своими охотно жертвовавшим. За деяние.... Государь Алексей Михайлович особенно данною сему городу грамотою, ознаменовал свое к ним совершенное благоволение. А знаменитейший прародитель Вашего Императорского Величества Великий Петр Первый всемилостивейшее пожаловал городу этому по вспомоществованию гражданам его деревни, которыми они спокойно и пользовались до 1785 года. А с сего времени, по отборе от них, как сих деревень, так и прежде во владении их бывалого имения, в казенное ведомство, остаются в противном Высочайшего именного рескрипта в 26 день Октября 1801 года состоявшегося; по.... неудовлетворенными.... в вышеизъясненной грамоте 1718 года Августа в 12 день пожалованные по прежде бывшим три селения, именно были назначены: Ивончинцы, Ивашки, Грабиновка и часть села Осмачки

— 126 —

да и сверх сего по древней принадлежности городу Полтавы в бытность гетманами Мазепою и Скоропадским универсалами 1703, 17 и 718 годов утверждали во владение сего города и пользование разные селения, мельницы водяные, сеножатое поле в окрестностях Полтавы и при сих имениях по последней ревизии числилось мужского пола 1045 и женского 1007 душ. По всемилостивейшему возложенному на меня званию верноподданически приемля повергнуть к освященным стопам Вашего Императорского Величества участь и просимое ими вознаграждение толико.... с их прошением и всеми доказательствами от них представляется, не повелено ли будет все сии обстоятельства рассмотреть правительствующему сенату с отличительною в том поспешностью, ибо 17 лет лишается уже гражданство уже совершенно своих доходов."

Император Александр I повелел рассмотреть это дело "без очереди" ¹⁾. Когда писал об [этом] кн. Куракин, неизвестно, в деле этом даты нет, но уже в Марте месяце 1803 года, кн. Куракин получил от сената, разбиравшего его указ, где сенат порешил: "предписать вам г. малороссийскому генерал-губернатору, чтобы вы по личному там пребыванию вошли в подробное о сих крестьянах рассмотрение и нужно ли обратить их в первобытное состояние и представили бы Сенату свое мнение. Февраля 23 дня 1803 ²⁾ Кн. Куракин писал и министру юстиции Лопухину и просил его содействия. Сенат послал и указ кн. Куракину и подтвердил ему, чтобы он в возможной скорости, яко нужное к исполнению сего Высочайшего Его Императорского Величества указа, поелику дело сие остается нерешенным единственно замедлением недоставлением оного мне." Подписал обер-секретарь и др. Кн. Куракин очень обиделся этим указом и написал на нем: "отвечать тоже, что министру внутр. дел и министру юстиции, написать мое оскорбление, что Сенат сие ко мне написал без вины моей." Это вызвало извинение со стороны министра юстиции.

На почтеннейшее отношение ко мне Вашего Сиятельства касательно оскорбляющих Вас выражений указа из правительствующего сената вами полученного, спешу сообщить вам, милостивый государь мой, что из 3 департамента указ сей послан был по поводу того, что при сообщении графа Виктора Павловича (т. е. Кочубея) не было приложено отправленного от вашего Сиятельства доклада. Я дружески прошу Вас, милостивый государь мой, извинить выражении Сената в указе, уведомляя притом, что я долгом поставил предписать г-ну обер прокурору о наблюдении дабы впредь в подобных случаях были осмотрительнее." С своей стороны, кн. Куракин поблагодарил министра за благосклонное к нему расположение и ручался, что в сердце его непоколебимо пребудет к нему благодарность." Так обменялись любезностями эти два сановника.

¹⁾ Арх. Губ. Правления № 154. О пожалованных городу Полтаве в 1718 году крестьянах ее.

²⁾ См. л. 3-6.

— 127 —

Полтавская городская дума, узнав о желании кн. Куракина соорудить памятник, подала ему заявление, где просит деньги, следуемые за крестьян, употребить на памятник. Вероятно, думе об этом предписал князь и дума подала от "имени общества", значит было оно созвано для решения этого вопроса. Заявление следующее:

Его Сиятельству

Господину Д. Т. советнику, сенатору, малороссийскому генерал-губернатору, действительному камергеру и разных орденов кавалеру князю Алексею Борисовичу Куракину.

Полтавской городской думы именем общества.

Прошение.

Общество города Полтавы, видя с восторгом благотворительные попечения Вашего Сиятельства к устроению города, за которые не в силах будучи изъяснить всех своих чувствований благодарности, дабы по возможности споспешествовать оным при нынешнем намерении Вашего Сиятельства, воздвигнуть монумент в воспоминание потомству незабвенной победы для отечества победителю блаженные, вечно достойные памяти Государю Императору Петру Первому, желаем чтобы имение сим великим Государем городу в то время за заслуги пожалованные, за которое в удовлетворении ожидает Высочайшего повеления, было обращено доходами на дальнейшее сего памяти созидателя, о чем представляя на благоусмотрение Вашего Сиятельства, как истинного покровителя своего покорнейше просить Вашего Сиятельства о том куда следует представительства.

Городской голова Илья Прокофьев. Гласные: Михайло Ставицкий, Яков Яковенко, Данило Шепетко, Андрей Чубенко.

ч. 27 Июня
1804.

Князь поинтересовался знать, какие доходы извлекала дума из этих имений. Данные нашлись в делах городского магистрата. Сведения есть только за некоторые годы. Так с шинков и за сенокошение, выручено в 1762 г. — 367 р. 7 к.. 1763 г. — 460 р. 11 к., 1764 г. — 405 р. 24 к., 1765 г. — 420 р. 54 к., 1766 г. — 474 р. 40 к., 1767 г. — 485 р. 40 к., 1768 г. — 559 р. 40 к., 1769 г. — 569 р. 80 ¾ к., 1770 г. — 431 р. 74 ^½ к., 1771 г. — 511 р. 43 к., 1772 г. — 175 р., 1773 г. — 483 р. 28 к., 1774 г. — 590 р., 1775 г. — 720 р., 1776 г. — 340 р., 1777 г. — 744 р., 1778 г. — 844 р., 1779 г. — 860 р., 1780 г. — 660 р., 1781 г. — 550 р. и 1784 г. — 670 р. 50 к.

Сверх того и оные крестьяне, как уведомлял магистрат, лично всегда употребляемы были в разные городовые работы то есть к подчинке мостов и гатей, в возке на оные песку и к расчищению дорог,

— 128 —

а особливо во время квартирования в городи Полтаве генералитета и полков, к возке дров, воды, сена и прочего, для караула в магистрате и другие городские места, поелику в то время управлял магистрат и частью полицейскою. Более данных о доходах не сохранилось ¹⁾. Но нашлись кое-какие данные в Полтавской казенной палате, собранные советником палаты Иваном Вельсовским. По ревизиям 1782 и 1795 года магистратских крестьян было:

Все эти крестьяне, по предписанию кн. Потемкина-Таврического от 12 февраля 1785 года на имя Екатеринославского губернатора Синельникова включены в число прочих государственных поселян и перешли в ведомство директора экономии, с тем однако, чтобы доходы с этих имений поступали бы в ведение города и в год передачи доход равнялся 621 р. 18/2 к. Все эти крестьяне были еще обложены в пользу города по 50 к. с каждой хаты (так наз. "подымное"), который взимался только до ½ 1788 г., а затем был приостановлен. Этот сбор и выручка за продажу 5 скирд сена 150 р., дало всего 433 р. Помимо этого, на основании указа от 18 Декабря 1797 года все крестьяне были обложены оброчными от каждой мужского пола души по 1 р. (с накладными по 2 к.) и этот налог шел в пользу города. И с начала 1798 года по 1 Января 1805 года этого налога было 8189 р. 58 к., а всего в пользу города причиталось, если прибавить к этой сумме и выручку за отдачу Семену Михайловичу Кочубею полтавских земляных валов на выварку селитры 8551 р. 58 к. ²⁾. Город еще получал ежегодно с шинков до 200 р., да за "косовичное" время до 700 р. ³⁾. А вот и решение сената по этому вопросу.

От Сената всеподданнейший доклад.

"Бывший министр юстиции Державин в предложении своем изъявил Сенату Высочайшее Вашего Императорского Величества повеление, объявленное в отношении к нему Министра внутренних дел графа Кочубея, чтобы прошение Полтавских граждан, от малороссийского ге-

¹⁾ Донесение магистрата от 22 Сентября 1804, № 962.

²⁾ Вал отдан был в 1786 г. за 300 р., а в следующем 1787 г. за 62 р. ³⁾ Донесение Полтавской казенной палаты № 8707, от Сентября 30 1804 г. л. 58, 59 и 60 дело № 154, 1803 года,

— 129 —

нерал-губернатора князя Куракина всеподданнейше Вашему Императорскому Величеству представленное, о вознаграждении их за взятые в казенное ведомство деревни городу Полтаве, издавна пожалованные, препроводить в Сенат для совместного в оном с дошедшим уже до рассмотрения его о сем вознаграждении делом, уважения и решения не в очередь — требуя объяснений, каковые могут быть по сему делу нужны от помянутого генерал-губернатора. Во исполнение сего Высочайшего повеления, Сенат истребовал надлежащее сведение о том от малороссийского генерал-губернатора, рассмотрев сие сведение помянутых Полтавских мещан прошение и присланные прежде в Сенат малороссийских казенной палаты и губернского правления, по тому же предмету рапорты, находит следующее: 1718 года Августа 12 дня Высочайшею грамотой блаженной и вечно достойной памяти Государя Императора Петра Великаго — пожалованы Полтавским гражданам на украшение сего города за показанные ими заслуги во время шведской войны, наиболее же при происшествиях последовавших под Полтавою, сверх состоявших уже за ними по универсалам гетманским деревень, три села Ивончинцы, Ивашки и Грабиновка и часть села называемого Осмачки, в коих и в данных от гетманов имениях числится по 5 ревизии 1795 года — мужского пола душ магистратских 1147 и ранговых в селе Шостаках 33. Крестьяне сии с их имениями, со времени пожалования их, принадлежали городу Полтаве, взыскивались с них в казну оброчные деньги да на продовольствие полков порционы и рационы и на содержание магистрата чиншевые и оброчные деньги, по распоряжениям магистрата. Оные употребляемы были к починке мостов, очищению улиц и в другие разные городские работы. В 1781 году Октября 25 дня последовал Высочайший на имя покойного генерал-фельдмаршала графа Румянцова Задунайского рескрипт, в коем изображено, что управление деревень к магистратам и ратушам приписанных, сим местам вовсе свойственно быть не может; следовательно и должны они вступить под ведение директоров экономии наряду наравне с прочими казенными деревнями; собираемые однакож с них нынешние доходы имеют быть отдаваемы городом на то самое употребление, на которое оные деревни определены были; но крестьяне принадлежавшие городу Полтаве не поступили по основанию сего рескрипта в ведомство казенное, как сами граждане в просьбе своей изъясняют, а оставались при городе и употреблялись во все городские работы, по рассмотрению Полтавского магистрата до 1785 года, в котором году по повелению покойного генерал-фельдмаршала князя Погемкина-Таврического отобраны в ведомство казенное. С сего времени город Полтава престал уже пользоваться принадлежащими ему с тех деревень доходами. Повеление сие князя Потемкина-Таврического дано бывшему правителю Екатеринославского наместничества покойному генерал-майору Синельникову и заключалось в том, чтобы те назначенные на украшение города Полтавы крестьяне, были включены в число прочих воинских поселян, определенных на

— 130 —

укомплектование Полтавского полку. Вследствие чего генерал-майор Синельников требовал 1786 года Генваря 2 дня от тамошней казенной палаты на записку тех доходов — снабдить директора экономии шнуровыми книгами, доходы собирать те же самые, но и перед тем собираемы и употребляемы были в пользу и украшение города и отдавать оные не иначе, как по требованию тамошнего городского общества, о коих директор экономии должен давать отчет; по каковому требованию казенная палата предписала экономии директору Булгакову, все жалованные на украшение городу Полтаве деревни, принять под точное свое ведение и управление и затем зделавши, как им, так и недвижимому их имению описи, представить палати, а денежную сумму на 786 год в Полтавском магистрате с тех деревень собранную, приняв от того магистрата отдать в кладовую Полтавскому казначею; да и впредь какие будут под собственным его директора распоряжением собираемые по хозяйственному наблюдению денежные доходы, отдавать под сохранение того ж казначея, равно и следуемые на украшение города расходы производить по распоряжению его же директора и по происшествии каждого года отдавать отчет. 1788 года директор экономии Корбе доносил палате, что усмотрел он в бытность его в уездах — Полтавском и Акексапольском, что принятые бывшим директором Булгаковым со 2-й 1786 года половины бывшие под управлением Полтавского городового магистрата жалованные городу Полтаве деревни состоят обложенными по предписанию правителя наместничества: сверх платимого им наравне с прочими воинсками поселянами рублевого с хат оклада и комплектования Полтавского легкоконного полку, особым в пользу города платежом с хаты в год по 50 к. которых со 2-й того года по 2-ю — ж 1788 года половину, собрано 433 р., но как люди сии по причине изнурения их во время бытности под магистратом и по неимению достаточных в округах их пахотных сенокосных и лесных угодий сверх платежа с воинскими поселянами в казну оклада и комплектования рекрутами Полтавского легкоконного полку, тех излишне против воинских поселян собираемых на вспоможение городу Полтав 50 к. в год с хаты денег, уплачивать без крайней нужды не могут; то дабы сим образом не отнять и последней надежды в отправление ими казенных служб и податей, испрашивал на то, разрешения, екатеринославская казенная палата, предписав Полтавскому уездному казначею до особливого повеления выдачею тамошнему магистрату вышеупомянутых собранных денег, а директору впредь сбором оных удержаться, представили на рассмотрение покойному генерал-фельдмаршалу князю Потемкину-Таврическому, с прошением в резолюции повеления: продолжать ли помянутый из означенных спод магистратского ведомства поступивших поселян, наравне с прочими воинскими поселянами, платящих в казну и комплектующих Полтавский легкоконный полк и положенный 50 копеечный в пользу города Полтавы сбор и отдать ли собранные до того за два года 433 р. в пользу того же горо-

— 131 —

да, или оставить поселян на едином с прочими воинскими поселянами положении с возвращением им и взысканных со времени поступления их в воинские поселяне, но на то представление никакой резолюции не получено. А наконец по последовавшим перепискам бывший правитель Екатеринославского наместничества генерал-майор Хорват 1794 года Августа 30 дня сообщил в казенную палату, чтобы оная по содержанию повеления бывшего в тамошней губернии генерал-губернатора князя Зубова, собранные за два года 433 р. деньги хранящиеся в Полтавском казначействе, отдали в Полтавскую городскую думу ради обращения их в пользу города Полтавы. Полтавская городская дума малороссийскому губернскому правлению рапортом изъяснив о вышеописанном отобрании жалованных городу местностей и что по именному указу 1796 года Ноября 30 дня состоявшемуся, город Полтава восстановлен наровне с прочими малороссийскими городами и присовокуплен к малороссийской губернии, где все подобные Полтави малороссийские города довольствуются со своих жалованных местностей доходами, собираемыми с душ оброчными и с отдачи в оных деревнях питей и прочих деревенских статей на откуп в единственную пользу городов, просит определить с тех деревень доходы в пользу города. Губернское правление сообщило о том малороссийской казенной палате, с требованием удовлетворения в просимом городскою думою, сия казенная палата представляет Сенату, что помянутые жалованные городу Полтаве, равно и ранговые крестьяне обращены в число воинских поселян и состоят в сем звании, платят подати наравне с прочими малороссийскими казаками подушные по 1 р. 76 к. и оброчные по одному рублю; с накладными на рубль по две копейки, и палата удовлетворить Полтавскую городскую думу, обращением оных воинских поселян в первобытное состояние без особливого на сей случай предписания, не смеет; для того о всем том представляя на рассмотрение правительствующего Сената, просит в резолюции указа. Малороссийский генерал-губернатор кн. Куракин, на указ Сената, чтобы он по личному своему там пребыванию, вошел в подробное о сих крестьянах рассмотрение и нужно ли их обратить в первобытное состояние, представил свое мнение; в рапорте своем, Сенату пишет, что почитает наиближайшим средством к удовлетворению прошения Полтавских граждан, вознаграждение денежное за все то время, за которое они не получили доходов и назначение годового дохода в пользу города, что для магистрата выгоднее, нежели возвращение в принадлежности того города имения с крестьянами.

Сенат, вникая во все подробности сего дела находит, что обращение пожалованных городу Полтави крестьян в первобытное владение граждан оного города, невместно; с другой же стороны, приемля во уважение, что и граждане сего города пожалованного им от Августейших Вашего Императорского Величества предков по всей справедливости не могут быть лишены, полагает, чтобы город Полтава по осно-

— 132 —

ванию означенного Высочайшего 1781 го рескрипта, на имя покойного генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского последовавшего всем количеством доходов, собранных в казну с помянутых крестьян с того времени, как город сей таковыми, не пользуется, ныне был удовлетворен, и впредь собираемые с оных крестьян доходы городу сему от казенной палаты производимы были ежегодно кроме вышепоказанных 50 к. положенных со всякой хаты; каковой сбор вовсе отменить, поелику при вышепоказанных с них взысканиях и комплектований легкоконного Полтавского полку, по засвидетельствованию экономии директора, для них крайне отяготительна; почему и полученные уже с них такового пятидесяти копеечного сбора со 2 половины 1786 года по вторую половину 1788 года деньги 433 руб. включить в число определяемых к возвращению тому городу доходов.

Всемилостивейший Государь! Сенат всеподданнейше представляя Вашему Императорскому Величеству сие мнение, испрашивает Высочайшего Вашего Величества указа ¹⁾.

Указ Правительствующему Сенату.

Рассмотрев сделанное Сенатом о бывших во владении города Полтавы деревнях положение, чтобы их навсегда оставить в казенном ведомстве, граждан же сего города удовлетворить собранными с тех деревень со времени отобрания их в казну доходами, производя оные и впредь также в пользу города, кроме отмененных ныне 50 к. с каждой хаты, а поступившие в счет сего сбора 433 р. причислить равномерно к городским доходам. Мы утверждаем сие постановление во всей его силе; но как общество граждан полтавских через поданное к генерал-губернатору князю Куракину прошение все сии доходы назначало к построению в Полтаве монумента в память незабвенного для России дня 27 1709 года, то и повелеваем, как ныне следующие в выдачу, так и впредь собираемые в пользу сего города доходы отпускать в ведение тамошнего генерал-губернатора доколе начатой монумент совершенно будет окончен.

В С.-Петербурге Сентября 11 дня 1804 г.
На подлинном собственную Его И. В. Рукою тако: АЛЕКСАНДР.

Контросигнировал Министр Юстиции князь ЛОПУХИН.

В Октябре месяце 1804 года получил указ и кн. Куракин об утверждении мнения Сената Государем ¹⁾. Сенат таким образом решил дело по существу, не определяя суммы, какую должен получать город. За этим обратились в Полтавскую казенную палату, предпи-

¹⁾ Дело № 154, 1803. л. 79-81.

²⁾ Архивное дело № 69.

³⁾ Дело, л. 72, указ за № 4371.

— 133 —

сав ей уведомить о доходах, какие получал город, что было сделано государственным казначеем Голубцовым. Палата уведомила, что всего причитается получить городу 8551 р. 58 к. Эти отобранные крестьяне были военными поселянами и платили те же налоги, как и казаки. Если принять во внимание, что их было по последней ревизии (1795 г.) 1147 душ, то оклада на 1805 год и последующие будет по 1169 р. 94 к., сверх подушных государственных податей. Далее, палата, приняв во внимание, что за отобранных крестьян Переяславская, Прилукская, Хорольская и Пирятинская городские думы получают по 2 р. оброка, то и Полтавской думе причитается в год по 2339 р. 88 к. ²⁾

В Сентябре 1805 г. Сенат вновь рассматривал дело и теперь уже определил ту сумму, какую должен получить город за отобранных крестьян.

Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из правительствующего сената действ. тайному советнику, члену Государственного Совета, Сенатору, Малороссийскому генерал-губернатору и кавалеру князю Алексию Борисовичу Куракину. По указу Его Императорского Величества Правительствующей Сенат слушали представление министра финансов г. действительного тайного советника, сенатора и кавалера графа Алексея Ивановича Васильева, что именным Высочайшим указом состоявшимся в 11 день Сентября 1804 года повелено: доходы с деревень, принадлежащих городу Полтаве, поступившие со времени отобрания их от города в казну возвратить городскому обществу, предоставляя оные и впредь в пользу города и как общество граждан полтавских все сии доходы назначило к построению в Полтаве монумента в память незабвенного для России дня 27 Июня 1709 г., то отпустить оные и впредь собираемые отпускать в ведение ваше, доколе начатый монумент совершенно будет окончен. По переписке с казенною палатою оказалось, деревни сии состоят в Полтавском повете, и по последней ревизии числится в них мужеска пола 1147 душ. При разделении воинских селений.... для укомплектования Екатеринославской конницы в число включены и оные по определению Екатеринославской казенной палаты в число прочих государственных поселян и на основании 3-го пункта Высочайшего указа, состоявшегося 26 Октября 1781 года, со второй половины 1786 года поступили в ведомство директора экономии с собранными в 1785 году доходами, коих состояло тогда в магистрате на лицо 621 р. 12 к. с таким предположением, чтобы доходы с тех селений собираемые отдаваемы были магистрату на украшение города; по принятии таким образом сих деревень в ведение директора экономии, обложены они были сперва по распоряжению директора экономии вместо личных обывательских магистратских сверх государственных податей с хат в пользу города 50 копеечным окладом но оный, не далее продолжался, как по вторую половину 1788 года, в

¹⁾ Донесение палаты за № 542, от 29 Ноября 1804 г.

— 134 —

которое время таковых 50 копеечных денег по числу 383 хат с них собрано и в Полтавский магистрат отдано 373 р. да за проданные в те годы пять скирд сена 50 р., а всего 433 р. С того времени, оный сбор по определению Екатеринославской казенной палаты приостановлены в ожидании разрешения бывшего тогда генерал-губернатора князя Потемкина-Таврического, быть ли сему збору или оный отменить на таком основании оставались те крестьяне до 1797 года и город никакого более с них дохода не имел, потом, когда состоялся Высочайший 18 Декабря 1797 года о государственных податях указ, то и сии магистратские крестьяне с 1798 года обложены сверх подушных и других государственных податей оброчными с каждой души мужска пола по рублю и накладными две копейки и стало их поступать в казну по 1169 р. 94 к. в год.

Ежели почитать их принадлежащими городу Полтаве, то по числу душ причитается оных с начала 1798 г. по 1 Января 1805 года 8189 р. 58 к., да за вываренную в то время селитру 362 р., а всего 8551 р. 58 к. Но почему они первоначально причислены в государственные или воинские поселяне, а впоследствии обложены казачьим окладом и по волостному управлению, в число их, а не казенного звания обращены, от чего и никаких по хозяйственному распоряжению казне с земель и питейной продажи доходов не поступило, того Полтавской казенной палате неизвестно, по переданным же из Черниговской в сию палату ведомостям все оные крестьяне показаны между казаками и в управлении казачьего волостного правления наравне с прочими казаками; ежели их сравнить с прочими от магистратов в тамошней губернии отобранными крестьянами, как то, Переяславскими, Прилукскими, Хорольскими и Пирятинскими в пользу города двухрублевый оброк, с накладными, то причтется в один год в пользу города Полтавы оброчных накладных по 2339 р. 88 к. Вы господин действительный тайный советник объясняет те же самые обстоятельства и писали к нему, господину министру финансов, что Полтавская казенная палата, делая по вышеупомянутому указу с Полтавским магистратом расчет о деньгах ею в магистратских крестьян назначенных, не могла оного иначе учинить, как по казачьему сих крестьян состоянию, в которое Черниговская казенная палата обратила их в 1797 году, не имея никакого на то повеления. Городу же Полтав пожаловано возвращение с оного имения всех доходов, которых он был лишен, следовательно с самого отобрания сего имения у города и первоначального.... в 1785 году в воинские поселяне, вследствие чего дабы таковыми затруднительными от палаты расчетами город не лишен был полностью своих доходов, которые, как известно, обращены на сооружение монумента в память незабвенного для России происшествия и потому не лишен бы и он был способов к сооружению толику по предмету своему уважительного здания, требует его министра финансов содействия о удовлетворении города полным числом доходов, за все время, при чем обви-

— 135 —

няет, что несправедливое Черниговскою казенною палатою помещение тех людей яко магистратских крестьян, в казачье звание, от чего с 1797 года лишилась казна ежегодного дохода по рублю с души, а город на будущее время должен оставаться навсегда без получения оного, подлежит так же рассмотрению, тем более, что все прочие магистратские крестьяне в казенное ведомство обращенные состоят в звании крестьян, а не казаков — принимая во основание Высочайший указ, в котором сказано граждан города Полтавы удовлетворить собранными с тех деревень со времени отобрания их в казну доходами, производя оные и впредь так же в пользу города, он господин министр финансов нашел, что когда помянутые крестьяне будучи отобраны с 1786 года в казенное ведомство, первые два года платили только по 50 к. с хаты, которые деньги с них собирая тогда же отданы магистрату, а после до 1797 года с них ничего получаемо не было, в последствии же обложены они с 1797 года с каждой мужска пола души рублевым окладом и накладными по две копейки с рубля и сии единственно поступили в казну, то за прошедшее время и магистрат иного от жизни требовать не может, как то, что сама казна получала, следовательно расчет казенною палатою по сему случаю учиненный, коим она присуждает магистрату к возвращению с начала 1798 по 1 Января 1805 года собранные с крестьян 8189 р. 58 к. да за вываренную селитру 362 р., а всего 8551 р. 58 к. действителен, и никакому противоречию не подлежит, следует только рассмотреть, оставаться ли сим крестьянам и впредь в том же окладе или поверстать их наравне с прочими магистратскими крестьянами в поселянский оклад, по мнению своему, он господинь министр финансов нашел, что помещение их Черниговскою казенною палатою в казачий оклад учинено неправильно, тем более, что они поселянского, а не казачьего состояния и все прочие магистратские крестьяне обложены не казачьим, а по селянским окладом по два рубля с души с накладными; почему и Полтавские магистратские крестьяне долженствуют быть в равном с другими того же рода крестьянами, которым и обложить их с нынешнего 1805 года и в таком числе собирая отдавать в пользу города — все сие он господин министр финансов представил на дальнейшее правительствующего сената усмотрение и определение, приказали: господину министру финансов дать знать, что правительствующей сенат — представлене его находя основательным, определяет: крестьян деревень бывших во владении города Полтавы, как помещенных Черниговскою казенною палатою в казачий оклад неправильно, обложить наравне с другими такового же рода магистратскими тамошней губернии крестьянами поселянским окладом по 2 р. с души с накладными по 2 к. с рубля с сего 1805 года и производя с них сбор сей отдавать на основании именного Высочайшего указа в 11 день Сентября прошлого 1804 года состоявшегося, в пользу города равно и поступившие с тех крестьян по первобытному их состоянию в казну с начала 1798 по 1

— 136 —

Января нынешнего 1805 года 8189 р. 58 к. да за вываренную селитру 362 р., всего 8551 р. 58 к., по силе того же указа возвратить магистрату, о чем и господину министру финансов послать указ, каковым уведомить и вас господина действительного тайного советника, сенатора и кавалера. Августа 21 дня 1805 года" ¹⁾.

Помимо того, что городу возвращены были деньги за отобранных крестьян, тогда же решено выдавать ежегодно городу за этих крестьян 2339 р. 88 к. асс. (700 слишком рублей сер.) что город и получает до сей поры.

Из этих данных нельзя не видеть, что город владел имениями, пожалованными частью универсалами гетманов, а частью имениями, пожалованными в 1718 году Императором Петром Великим.

И. Ф. Павловский.

 

 

^1). Дело № 154, л. 210 — 214. Решение сената за № 16965.

— 137 —

План военного воспитания при Александре первом
и пожертвование Полтавского дворянства.

В первые годы царствования Императора Александра I-го была составлена комиссия, которой было поручено выработать "план военного воспитания в России". Председателем комиссии был назначен Великий Князь Константин Павлович, членами ее министр народного просвещений П. Завадовский, военный Вязьмитинов, товарищ морского министра Чичагов, кн. Адам Чарторыский, Николай Новосельцев, Федор Клингер и Иван Бегичев. Эта комиссия представила доклад, который и был Высочайше утвержден 21 Марта 1805 года. Было проектировано по этому плану образование военных училищ в следующих городах: С.-Петербурге, Москве, Смоленске, Киеве, Воронеже, Твери, Ярославле, в Нижнем Новгороде, Казани и Тобольске. Всех воспитанников в них должно быть 3000 человек, разделенных на 15 рот, в каждой роте по 200 человек. При этом, в первых пяти городах учреждались училища из двух рот. В эти училища принимались дети дворян, в возрасте от 7 до 9 лет. Пробыв в училище семь лет, они переводятся для окончания своего образования в высшие кадетские корпуса, которых было всего два и оба в Петербурге.

При каждой роте министерство народного просвещения открывает одно училище, по примеру уездного для начального обучения, которое продолжается два года. Воспитанник, окончивши это училище, переходит в губернскую гимназию, где обучается пять лет всему положенному уставом гимназии, только вместо латинского языка, обучается начальным основаниям фортификации. По окончании гимназии, после публичных испытаний, здоровые физически переводятся в высшие кадетские корпуса, а слабые и вообще неспособные к военной службе, могут поступить в университет.

В высших кадетских корпусах курс четырехлетний. Он заключал в себе науки и упражнения к "воинскому искусству принадлежащие и нужные для офицеров всех частей, армию составляющих". Интересна программа проектированных высших корпусов. В первый год: алгебра до уравнения 3 степени, полный курс геометрии, плоской геометрии и практической, полевая фортификация, история русская и всеобщая, курс географии и рисование. Ситуационные чертежи, языки русский, немецкий и французский.

— 138 —

Во втором году: продолжение алгебры, конические сечения и введение в геометрию криволинейную. Статика и механика, движения прямолинейного. Физика и часть оптики, нужная для военного глазомера. Правильная фортификация. Тактика, стратегия и расположение лагерей. Статистика. Логика и общая энциклопедия. Красноречье. Рисование и языки.

В третий и четвертый год: Высшая математика, начала дифференциального и интегрального исчисления и приложение оных к геометрии кривых линий. Механика криволинейного движения. Иррегулярная фортификация. Полиорсетика или наука атаки и защищения крепостей. Артиллерия. Физическая и математическая география. Право естественное, народное и военное. Мораль. Изъяснение записок полководцев. История военных наук. История политическая трех последних веков Европы. Естественная история относительно части технологии, нужной артиллеристу и инженеру. Продолжение рисования и языков. Для инженеров курс гидротехнический архитектуры, а для кавалеристов курс скотолечебной науки.

Программы были обширные, особенно в последних двух классах, на что обратил внимание Император Александр I и со своей стороны сделал следующее замечание: "Как нельзя предполагать, чтобы все могли иметь одинакие способности для продолжения высших наук для третьего и четвертого годов назначаемых, то нахожу полезнее не полагать непременным правилом для тех из кадет, кои прочат себя в пехоту и кавалерию, оные проходить; сии же два года употребить на повторение наук, коими до того времени занимались, присовокупя к ним те курсы из 3 и 4 годов, кои по усмотрению окажутся необходимым". Это замечание Императора очень интересно, в том отношении, что не все юноши одинаковы склонны к выполнению программы, а при равных требованиях ко всем одинаково, многие должны оставлять школу за неуспешностью, даже при известной усидчивости. Явление всегда наблюдаемое в школе и едва ли оно нормально. Несомненно, Император Александр I имел в виду обширную программу по математическим предметам. По окончании корпуса, юноши выпускаются прапорщиками и корнетами в армию, лучшие назначались в полки лейб-гвардии.

Воспитанники 3 отделения, желавшие выйти в артиллерию или в инженеры, должны еще остаться в корпусе и для них проектировалось учреждение при корпусах двух специальных курсов, из коих один для инженерной части и генерал-штаба, а другой для артиллерии.

Обучение в этих корпусах продолжался круглый год, 10 месяцев обучались предметам, а два определялись для практических занятий в эволюциях полевой службы, в строений примерных крепостей, в снимании планов и прочих предметах военного искусства". В артиллерию и инженерные войска кадеты выпускались подпоручиками и поручиками. Всеми этими училищами и двумя высшими кадетскими корпусами

— 139 —

ведает Совет, состоящей из директоров этих корпусов и других лиц, назначаемых Высочайшею властью. При этом Совете был еще комитет, ему подчиненный, который вырабатывал подробные программы, уставы, инструкции директорам училищ. Членами этого комитета были лица, известные знанием и опытностью по службе артиллерийской, инженерной и Генерал-Штаба". Таков был план военного воспитания, составленный комиссией под председательством Великого Князя Константина Павловича.

Эти училища правительство желало устроить при материальной помощи дворянского сословия, для которого они и предназначались. Министру внутренних [дел] В. П. Кочубею Государь поручил оповестить об этом дворянство и выяснить количество пожертвованных им сумм. К каждому из проектированных училищ, були присоединены соседние губернии. К Киевскому училищу принадлежала Полтавская губерния. В. П. Кочубей уведомил об этом всех губернаторов, получил уведомление и кн. А. Б. Куракин, как малороссийский генерал-губернатор. Всегда чуткий к делу просвещения, кн. Куракин принял и со своей стороны меры к побуждению Полтавского дворянства пожертвовать на эти училища средства. Полтавское дворянства в заседании своем 18 Октября не согласилось на пожертвования, о чем уведомил вице-губернатор Г. Бояринов. "Дворяне, как уведомлял он, по обнаруженной уже готовности своей участвовать собственностью для блага общего, всегда готовы споспешествовать оному в сем столь полезном деле, но по уважению единственно того, что в прошедшем лете был немаловажный недород как в хлебе и сене, так и сильного истребления всего того саранчою, коя во множественном числе семена свои оставила и на будущее лето, дворянство пожертвований своих ныне определить не может, а представляет то до времени коего положения их будут лучше теперешнего".

Очень сочувственно отнеслось к этому Роменское дворянство и это, благодаря влиянию в этом уезде предводителя дворянства В. Г. Полетика. Полетика выделялся своим стремлением к занятию литературным трудом, что было в то время среди дворян редкостью.

Он был сыном Г. А. Полетики, известного депутата Лубенского полка в Екатерининской комиссии по составлению нового уложения. Учился в Виленском университете. Детство свое провел в Петербурге, где его отец был инспектором морского Шляхетского корпуса. По окончанию университета, он поступил в военную службу с чином "капитана Виртембергской армии" (вероятно, купленным), но скоро вышел в отставку и поселился в Роменском уезде, в Коровинцах. В 1802 г. занял должность уездного предводителя и пробыл до Января 1812 года. Помимо должности предводителя, он был попечителем Роменских богоугодных заведений. Скончался он в 1845 году, 80

— 140 —

лет. Помимо занятий по хозяйству, он занимался литературном трудом ¹⁾. Всю жизнь свою он собирал рукописи и книги и желал, чтобы это редкое собрание книг и рукописей хранилось бы в его роде, о чем упомянуто в его духовном завещании, но это, к великому сожалению, не осуществилось. Сын его В. Полетика продал часть это собрания Судиенку, в том числе летописи Грабянки, Велички, наказы депутатам (последние были напечатаны в "Киевской Старине"). Это собрание было продано, разобрано, как и все имения его были проданы за долги, виновником которых был второй сын В. Васильевича Полетика ¹⁾. Этот просвещенный деятель настоял в дворянском собрании об ассигновании средств на училища. Вот что он писал Полтавскому вице-губернатору, исправлявшему в то время должность губернатора.

"Роменского повета дворянство, быв движимо духом любви к отечеству и обратив взор свой к просвещению, как к источнику всех гражданских добродетелей, охотно согласилось дать в дар отечеству на заведение того училища, в котором образоваться будут в недрах любезного отечества нашего воины, сыны его из собственных своих доходов 6623 р. 50 к., отделив количество сей суммы из обещанной им прежде для основания в Полтаве дворянского училища, на учреждение которого не воспоследовало Высочайшего Его Императорского Величества соизволения и расположив взнос оный для большей между приношением каждого помещика соразмерности по числу людей своих, начиная с будущего 1807 года на пять лет". Заканчивает Полетика так свое донесение: "При исполнении чего успех соответствовал желанию моему любить всегда отечество мое и быть ему по мере слабых сил моих полезным так, что самый долг уведомления о том вашего высокородия есть для меня приятнейшим". В заключение просил он донести об этом через министра внутренних дел Государю Императору ²⁾. Кн. Куракин остался недоволен, получив уведомление о пожертвовании от вице губернатора, а не от губернского предводителя. Ему, главным образом, интересно было знать, как отнеслись к этому дворяне остальных уездов. Губернский предводитель Михаил Милорадович поспешил уведомить князя об этом пожертвовании Роменских дворян.

На бумаге губернского предводителя, кн. Куракин писал: "Дать знать, что отношение губернаторам относится на всю вообще губернию и для того ожидать буду, какое положение по другим поветам сделано".

¹⁾ Его речи в дворянском собрании 1) об обязанностях выбирающих 2) к избранным судьям. 3) о распределении просвещения напечатаны в Вестнике Европы 1803 г. № 10. 13. Кое что напечатано Воейковым в книге. Образцовые сочинения в прозе знаменитых древних и новых писателей. "Записка его о малороссийском дворянстве напечатана в "Киевской Старине" 1893 Январь

²⁾ См. о нем ст. Горленка — "Из истории южно-русского общества начала XIX в., где Г. считает Полетику автором книги "История Руссов" приписываемая Конисскому. О роде Полетик см. А. Лазаревский — Отрывки из семейного архива Полетик.

— 141 —

При преемнике кн. Куракина, князе Я. И. Лобанов-Ростовском дворянское собрание в заседании своем 19 Января 1809 года определило внести "от стяжаний своих" (кроме Роменского повета) 15 тыс. р., распределив их по 6 к., с души ¹⁾. Деньги вносились в приказ Общественного Призрения. Было внесено уездами: Полтавским 579 р. 63 к., Константиноградским 1120 р., Кобелякским 445 р., Кременчугским 720 р., Миргородским 1088 р. 97 к., Зеньковским 275 р. 28 к., Лохвицким 920 р., Роменским 3250 р., Пирятинским 820 р., Лубенским 515 р. 62 к., Гадячским 500 р., Хорольским 119[?] р., Прилукским 305 р., Золотоношским 1305 р., Переяславским 991 р. 10 к., всего 14025 р. 60 к., а с процентами за 1809 и 1810 г. образовался капитал 14504 р. 47 к. ²⁾. Таковые были пожертвования Полтавского дворянства. Из всех уездов наиболее сочувственно отнесся Роменский уезд, благодаря своему предводителю. В. Г. Полетика в 1810 г. обратился с просьбой к кн. Лобанову-Ростовскому, где ходатайствовал о приняли в училище детей Роменских дворян, как пожертвовавших эту сумму, а кстати, указав на свою заслугу, ходатайствовал и о награде.

"Предводительствуемое мною почтенное Роменского повета дворянство, писал он, побуждалась усердным желанием видеть скоро образующимися в недрах отечества своего сынов защитников его, охотно согласилось дать из собственных своих доходов на учреждаемое в Киеве военное училище по 50 к. с каждой положенной за помещиками сего повета в подушной окладе души. Предварив сим новым приношением своим отечеству соотчичей своих, вносящих на то во всех поветах Полтавской губернии по 6 только копеек и превзошел их почти в десять крат, оно поставило меня в одной из приятнейших в жизни моей обязанностей просить Вашего Высокопревосходительства именем его нижайше об исходатайствовании у Государя Императора всемилостивейшего, в единственную себе за то награду, повеления принимать преимущественное от других на казенное в сем училище содержание детей недостаточных своих сочленов. Сколько лестно мне засвидетельствовать о благородстве не по одному имени, но более по делам, чувствам и желаниям своим сословия сего, столь лестнее еще надеяться, что Вашему Высокопревосходительству по человеколюбию и праводушию Вашему угодно будет принять на себя достижение справедливости и полезности цели в таковом ходатайстве для награды благомыслящих людей, жертвующих примерно достоянием своим для общего и ближних своих блага. Сугубо счастливым себя почту, есть ли за убедительнейшее мною склонение оказанного дворянства к приношению сему взыскан буду и я по благодетельному представлению Вашего Высо-

¹⁾ Дело арх. Губ. Правл. № 270. 1805 г., отношение за № 127 от 27 Марта 1806 г., л. 21

²⁾ Донесение губ. предводителя Черныша от 25 июня 1811 года за № 79 (дело № 270 1805 года).

³⁾ Уведомление приказа, № 2212 от 17 Ноября 1811 г.

— 142 —

копревосходительства Монаршею милостью. Честь и долг быть с глубочайшим по особой Вашей высокопочитанием и проч. Василий Полетика, маршал Роменского повета ¹⁾.

На этом письме генерал-губернатор написал: "Военный министр приказал сготовить докладную записку." Получил ли Полетика награду, из дела не видно.

И. Ф. Павловский

 

 

¹⁾ Дело № 270, арх. Губ. Правл. л. 43.

— 143 —

Из записки генерал-майора Липранди о
некоторых уездах Полтавской губернии,
в 1840 году

В июне месяце 1840 г. министр внутренних дел граф А. Г. Строганов писал генерал-губернатору Харьковской, Черниговской и Полтавской губ. кн. Н. А. Долгорукову и предложил обратить внимание на некоторых помещиков, мало заботящихся о прокормлении своих крестьян. Так в Полтавском уезде, помещица Базилевская, очень богатая женщина, особенно выделялась в этом случае своею беспечностью. Крестьяне ее, питались лебедою, не смотря на то, что имела большие запасы хлеба. Крестьяне Попова, уездного предводителя, владевшего богатым поместьем Решетиловкой, питались отпускаемою им бардою с примесью половы. В Кобелякском уезде своею беспечностью отличался помещик Сухотин ¹⁾. Результатом этой беспечности были воровства; были случаи, что голодные крестьяне останавливали проезжающих и требовали хлеба. Эти данные министр внутренних дел получил от генерал-майора Липранди, командированного министерством для ознакомления с состоянием Полтавской губернии; он представил записку, правда, очень краткую и то только о некоторых уездах (Полтавском, Константиноградском, Кобелякском, Кременчугском, Хорольском, Лубенском и Золотоношском). В записке этой Липранди касается цен на хлеба и говорит о видах на урожай в 1840 году. Полтавский уезд один из беднейших в губернии. Цена на хлеб в Полтаве, была за четверть ржаной муки 20 р. 80 к., овес 8 р., сено 1 р. 20 к. (был полный неурожай), гречиха 15 р., а в уезде по 12 р. Выше городской цены ржаная мука была в Решетиловке (имение В. Попова, уездного предводителя) 21 р. 60 к. и почти такая же цена во всем уезде. Сено было очень дешево, "гуртом" по 30 к. пуд (на постоялых дворах 60 к. с.), овес от 7 р. до 7 р. 50 к. Многие помещики этого уезда имели большие запасы хлеба, который не только в этом уезде, но и в других, было в обычае хранить "по ямам" от худого приготовления которых, говорил Липранди, он сверх порчи, включает много песку". Константиноградский уезд безлесный, включа-

¹⁾ Составлено по архивному делу Полт. Губ. Правл. № 4. 1840, особого отдела.

²⁾ Отношение министра 16 июня 1840. № 45, дело арх. Губ. Правл. № 4, 1840.

— 144 —

ет в себе, пишет Липранди, много песчаного грунта, но не менее того, самый обильный в губернии. "Главный промысел оного и состоит в скотоводстве и в настоящее время, в лучшем положении, против крестьян всех уездов. Цена ржи в уезде была не свыше 15 р. за четверть. Богатыми помещиками были: Дьяков ¹⁾, Паскевич ²⁾, Левченко ³⁾, Ключников, Колечинский, генерал Лукъянович, Зеленецкая, графы Ламберты ⁴⁾. Наиболее крупным владельцем была графиня Разумовская, имевшая 9 тыс. душ. Имение Карловка. Там была суконная фабрика, аршин сукна стоил более 20 руб. ⁵⁾.

Кобелякский уезд по мнению Липранди "один из обильнейших, многоземельных и плодороднейших уездов Полтавской губернии". О нем он сообщает более краткие сведения, чем о предыдущих двух. Цена на хлеб была 16 р. за четверть, такая же цена была и за четверть гречихи. Главный промысел жителей состоит в продаже уксуса и дегтя. Цена на рожь у Лукъяновича ⁶⁾ по 18 р. 50 к., у Потоцкого ⁷⁾ по 19 р. Сверх того, пишет Липранди, у не приступавших еще к сбыту хлеба Кащенки, полковника Козлова, д. ст. советника Бажанова, и у многих других хлеб которого в сложности мог бы обеспечить знатную часть народа и доселе из всех почти уездов Полтавской губернии, ездят сюда покупать хлеб". Это были зажиточные помещики.

Липранди к числу главных имений причисляет имения Потоцких и Остроградского (Березняки). У Остроградского было большое овцеводство, он имел до 16 тыс. голов овец. Помимо Сухотина, не заботившегося о своих крестьянах, он говорит о помещике Денисове, крестьяне которого питались подаянием. Эти данные Липранди сообщил 7 Июня 1840; через неделю он писал сведения об остальных четырех уездах. Кременчугский уезд. он не считает плодороднейшим в губернии. "Почва земли, пишет он, частью чернозем, частью песчаная, особенно сия последняя тянется вдоль Днепра и Псела, есть также много солончаков". Липранди отмечает здесь занятие приготовлением драни. До 1839 года этим занимались только русские и получали с тысячи по 5 р. ас. Малороссияне берут с тысячи 3 руб. 50 коп. В один день человек надирает 600 до 1000 штук.

"Днепр и в особенности г. Кременчуг, ожидающий особенного внимания правительства, чтобы стать на высшую степень промышленно-

¹⁾ Председатель уголовной палаты, Лука Максимович.

²⁾ Родной брат фельдмаршала Паскевича.

³⁾ Левченко Андрей Осипович, предводитель дворянства с 1869-1871 г.

⁴⁾ Ламберты Карл и Яков Осиповичи, первый полный генерал, а второй сенатор. Имение Циглеровка. Имение более 4000 душ. Биографические данные см. наш труд "К истории Полтавского дворянства, т. II, 223-224 стр.

⁵⁾ Было более 15 тыс. душ; другого такого имения не было в Полтавской губернии.

⁶⁾ Лукъянович Андрей Федорович, бывший губернатор Перми. Скончался в 1846 г.

⁷⁾ Потоцкий Платон Александрович (1805-1875). Был уездным судьей с 1844 г. до упразднения этой должности.

— 145 —

сти, занимает на пристани множество жителей уезда сего, даже и других, как сплачиванием плотов, так и разными другими работами.

Транспортировка разных предметов в Кременчуг и из оного, как то приготовляемого тут сала, развоз водки, драни, пьяного семья, отправляемого в Одессу, коровьего масла и шерсти, не только во время ярмарки, но и всегда; преимущественно же из Крыма соли, поддерживается деятельность в промышленности и облегчает способ существования поселян уезда сего и потому они не столько ощущают ныне недостаток в пище". Цены на хлеб в уезде, — ржаная мука от 2 р. 40 к. до 2 р. 60 к. за пуд. На привезенных же 10 байках, закупленной "в знатном количестве" купцом Слинковым ¹⁾ по 1 р. 45 к. за пуд, продается по 1 р. 90 к. за пуд. Четверть овса 7 р., гречиха по 1 р. 80 к. за пуд. Главными имениями Липранди считает Остроградского и Родзянки. О положении крестьян у помещиков, он говорит, "мужики вообще не столько претерпевают".

Хорольский уезд, говорит он, безлесный, но плодородный. Цены на хлеб в городе и уезде ржаная мука от 2 р. 70 к. до 2 р. 90 к. за пуд. Овес 7 р. за четверть. Новое сено 60 к. пуд; пшеничная мука 3 р. 20 к. пуд. Главным имением он считает м. Белоцерковку, принадлежащую Базилевским. Здесь жила их мать. Это была очень богатая и в то время очень скупая помещица. "Половина количества хлеба, говорит Липранди, дается крестьянам из ям, где зерно уже испортилось, а другая половина лучше. Здесь, по общему засвидетельствованию, обязаны за сие, предводителю дворянства уезда сего, Капнисту ²⁾, который вместе с исправником, ездил к старухе Базилевской и убедил ее, в необходимости кормить поселян и пустить в продажу огромные запасы хлеба, который сгнивал в ямах. В первые дни она продавала по 15 р. четверть, потом по 16 р. и наконец по 17 р. Первоначально она продавала и пшеницу по 18 р. четверть, гречиху по 13 р., овес по 7 р., но потом возвысила также цену, как и на жито. Четыре дня тому назад, приехал из Москвы сын ее, в поместье свое Родионовку и тотчас оповестил продажу ржи по 15 р. за десятипудовую четверть. Народ уже начал стекаться туда. Как утверждают, у Базилевских находится хлеба в сложности за 200 тыс. четвертей; но есть много уже испорченного, хранящегося с 1825 года и с последующих". На заработки из этого уезда в том году вышло слишком 6000 казенных крестьян.

Лубенский уезд был лесной. Цена ржаной муки от 3 р. 20 к. до 3 р. 50 к. за пуд. Пшеничная мука в той же цене, иногда на 10 к. дешевле. Овес 1 р. 20 к. за четверик. Сено 60 к. пуд, гречиха 2 р. за пуд, гречневая крупа 4 р. за пуд, пшено 4 р. пуд. В уезде этом

¹⁾ Был городским головой в Кременчуге, очень богатый купец. Старообрядец.

²⁾ Это был Капнист, Илья Петрович, был предводителем с Сент. 1838 по Сент. 1844 г., бывший гвардейский офицер.

— 146 —

нет значительных поместьев и владельцы их не имеют никаких хлебных запасов. "Главное поместье Требинского, который с купленным имением Полторацкого имеет только 700 душ. После него уездный предводитель Скаржинский имеет около 200 душ. Из остальных несколько наравне с сим последним, а все прочие менее". В 18 верстах, в Снитах, имение Андреева, говорит Липранди, есть каменоломня кремнистого свойства. За кубическую сажень на месте платят 10 р. Из этого камня строилась тогда колокольня в Лубенском монастыре.

Золотоношский уезд, один из плодороднейших в губернии. Липранди отмечает, как богатого пчеловодством и "чумакованием". Цена на хлеб, ржаной муки от 2 р. 80 к. до 2 р. 90 к. за пуд, овес 6 р. четверть. Сено дешевеет, замечает Липранди, но недавно еще с трудом доставляли по 2 р. за пуд, гречневая 3 р. 20 к. за пуд, пшено 2 р. 80 к., гречневая мука 2 р. 20 к. за пуд.

Видными экономиями были графа Завадовского и Неплюева. У Завадовского был прекрасный конный завод. И в этих экономиях малообращали внимание на прокормление крестьян. "У мелких помещиков, замечает Липранди, крестьяне были в лучшем положении, хотя вообще претерпевается чувствительней недостаток." Этим исчерпываются краткие сведения сообщаемые Липранди министру внутренних дел. Он еще сообщает о видах на урожай и о прекращении падежа на скот в этих уездах, что указывает, как надо думать и на цель его командировки.

Сообщение о помещиках, не обращавших внимания на прокормление крестьян, вызвало переписку со стороны министерства внутренних дел. Министр внутренних дел граф Строганов отнесся к Полтавскому губернатору и губернскому предводителю дворянства И. В. Капнисту. Сообщая губернатору, министр довольно внушительно замечает: "Не могу думать, чтобы бедственное положение крестьян означенных помещиков не было вам известно. Решетиловка в таком близком расстоянии от Полтавы, Г. Попов предводитель дворянства. Неужели Ваше Превосходительство не приняли никаких мер к облегчению нуждающихся и к водворению надлежащего порядка? Базилевская и Сухотин давно уже, по общей молве, известны своею непопечительностью о крестьянах. Следовательно, нельзя полагать, чтобы Вы, Милостивый Государь, не имели в виду положения сих крестьян и не сделали особенных распоряжений к обеспечению их продовольствия, но в донесениях Ваших о губернии, Вы ничего об этом не упоминаете". Принял меры Капнист. Он узнал от исправников, что об этом не доходили до них никакие сведения. Выяснилось, что прошедшую зиму и весну крестьяне будто бы не терпели нужды, что беднейшим крестьянам Попова отпускаема была из винокуренного завода барда, но с примесью большей части муки. О положении крестьян в имении Базилевской, выяснилось, что действительно, они сильно нуждались

— 147 —

в продовольствии и только по настоянию уездного предводителя дворянства, пригрозившего, что имение будет взято з опеку, начали выдавать хлеб, правда, смешанный с дурным. Кстати, Хорольский предводитель сообщает кое что, не лишенное интереса и для характеристики Базилевской. Базилевская была преклонных уже лет, необычайно скупа и недоверчива. У ней редко уживались управляющие. С давних пор она ввела в обычай переводить рабочих, в течение лета, из одной деревни в другую для косовицы и др. работ. Делала она это из опасения, что крестьяне, работая в своей деревне, не воровали бы у нее сена. И этим, она лишала крестьян своих возможности заработать для себя и семьи. В ее дворе, было еще много "штрафных", которые по несколько лет не виделись со своими семьями. Это и вызвало возбуждение среди крестьян, которые в 1840 г. подожгли дом и экономию, чем нанесли большой ущерб владелице.

Надо сказать, что в 1839 году был большой неурожай. Это видно из объяснения, данного министру внутренних дел, Полтавского губернатора Могилевского, предусмотрительного администратора, принявшего еще зимой 1839 г. со своей стороны меры для предупреждения голодовки среди крестьян. Этим неурожаем и объясняются те высокие цены на хлеб, о которых сообщает Липранди в своей записке. Губернатор Могилевский распоряжениями своими от 24 Декабря 1839 года и 8 Января возложил на уездных предводителей дворянства заботу о народном продовольствии и наблюдение, чтобы помещики непременно исполняли бы свои обязательства в этом отношении (на основании 23 статьи XIII тома). Поручил губернатор наблюдать за этим и исправникам, чтобы они сами и через становых приставов наблюдали бы за этим. Сам Могилевский в Январе месяце 1840 году объехал семь уездов: Зеньковский, Гадячский, Роменский, Лохвицкий, Миргородский, Лубенский и Золотоношский, как наиболее пострадавшие от неурожая 1839 года. Сам Могилевский и его чиновник особых поручений свидетельствовали об отеческом попечении помещиков, о чем Могилевский писал министру внутренних дел 13 Июля 1840 года. В своем донесении губернатор выгораживает Попова, указывает, что крестьяне его большею частью достаточные, торговые. Зимой они зарабатывали на господском гумне, вымолачивая господский хлеб из меры. Но он не отрицает получение крестьянами барды из винокурни и находил, что хлеб из барды с примесью муки, избавила население от цинготной болезни, появившейся уже от недостатка кислой пищи. По мнению Могилевского, крестьяне имели продовольствие, как он выразился, "безнужное". Нуждающимся было выдано из экономии до 600 пудов муки в месяц. Сироты и малолетние приняты в экономии и кормятся на даче из общего стола. В имении Базилевского, писал губернатор, "также хорошее распоряжение было сделано в отношение продовольствия крестьян." Но управляющий не исполнял его, тогда губернатор снесся с самим владельцем, проживавшем в Москве и "это

— 148 —

действие прикащика было в тоже время прекращено." А когда прибыл в имение сам Базилевский, то он крестьянам подарил 8 скирд жита. Губернатор отрицает случаи воровства и грабежа крестьянами этих помещиков, а если и случались, то это результат бродяжничества и разгульной жизни.

Выгораживает губернатор и помещика Кобелякского уезда Сухотина. Он указывает, что до 1 Марта выдано из его экономии крестьянам более 950 четвертей. Помимо этого, он дал своим крестьянам для осеменения их полей, по 7 мерок ржи на каждую десятину. Сухотин выдавал на каждого человека в месяц 1 п. 12 ф. и на малолетнего 32 ф. Сухотин, по словам Могилевского, оказывает пособие не только своим крестьянам, но выдавал на посев и соседним. Словом, Могилевский выгораживает их, но о Базилевской умолчал. О последней еще дело не было закончено, что выпало на долю, после скончавшегося в Август месяце Могилевского, на исп. должность губернатора Гессе. Гессе, руководствуясь донесением Хорольского предводителя, предлагал, после сношения с губернским предводителем И. В. Капнистом, представить дело на рассмотрение дворянского собрания, а до этого времени, взять ее имение в опеку. Но с этим предложением не согласился кн. Долгоруков. Он писал, что Базилевская еще не изобличена законным образом в злоупотреблении помещичьей власти и предлагал Хорольскому предводителю подробнее и основательнее удостовериться в деяниях этой помещицы. Что дальше было предпринято администрацией, не знаем, так как на этом прерывается архивное дело.

И. Ф. Павловский.

— 149 —

Родословная рода Поповых
(Бывших владельцев м. Решетиловки, Полтавского уезда).

Род Поповых польского происхождения, из воеводства Мазовецкого. Дворянин Побож-Поповский, упоминается при Болеславе Храбром в 1022 году, герб видоизменен при Ягелло в 1386 году. Впоследствии на службе в России "Побож" теряется, а "Поповский" переходит в Попов. Когда род появился в России, трудно сказать. Но одному из этого рода Степану Алексеевичу Попову, женатому на Жадовской, в 1785 году 21 Апреля Высочайше пожаловано российское дворянство, а на основании удостоверения Церненвского Земского Суда от 9 июля 1789 года за подписью и печатью дворян и помещиков княжества и воеводства Побож-Поповскому, он же Попов, Казанским депутатским собранием выдана 17 Декабря 1790 г. грамота на дворянство 1.

Д. Т. Советник. Известный сподвижник светлейшего князя Потемкина и статс-секретарь Императрицы Екатерины II.

Он поступил на службу в 1767 г., сержант 1768 г., аудитор 1780 г. У князя Долгорукова, покорителя Крыма, был правителем канцелярии. В 1784 г. назначен состоять при Потемкине. В 1786 году ему было пожаловано имение Решетиловка, 1800 д. В этом же году, он назначается состоять при особе Императрицы у принятии прошений. В 1787 г. бригадир и получил Владимира З ст. Был с кн. Потемкиным под Очаковым, где получил чин ген-майора, в 1789 г. орден Анны 1 ст., в 1791 г. Владимира 1 ст., в 1792 г. Александра Невского. В этом же году было пожаловано имение в Минской губернии. В 1796 г. генерал поручик. При вступлении Павла I пожалован в тайные советники. В 1797 г. президент камер-коллегии. В следующем году сенатор. Был отстранен Павлом I от должности за приписку чужих крестьян своими, после чего уехал в деревню в 1799 году. С воцарением Императора Александра I вновь призван на службу. В 1810 г. член Государственного Совета, в 1812 г. председатель комиссии прошений, в 1818 г. почетный член Академии Наук, в 1819 г. председатель Департамента Духовных и городских дел в Государ-

— 150 —

ственном Совете. Потерял зрение в 1820 году и скончался в 1822 году 5 Ноября и погребен в Александро-Невской лавре. Был женат на иностранке.

Это был "добрый и великий лан" как говорили о нем. Он жил великолепно в своем дворце, в Решетиловке, где был прекрасный парк. Каждое воскресенье, решетиловские крестьяне, а также соседних деревень, одетые по праздничному могли гулять в парке. Здесь им разрешалось кататься на качелях, на шлюпках в каналах, которыми урезан был весь сад. На главном канале стояла стеклянная будка, в которой играл оркестр роговой музыки в 40 чел. Разрешались танцы и пение. По окончании гулянья, подходили "к панским будынкам" и благодарили радушного хозяина. Затем появлялись корзины с пряниками, орехами, яблоками и проч. После него осталась хорошая библиотека, не мало ценных рукописей. Часть их продана в Императорскую Публичную Библиотеку. Данилевский характеризует его как человека очень доброго, отзывчивого. Зная характер светлейшего Потемкина, он умел во время удалять его гнев и за это пользовался его расположением. Энгельгардт неправильно считает его греком, что опровергается вышеприведенными данными о его отце, доставленными нам его правнуком А. В. Поповым ¹⁾.

Он начал службу в л.-г. гусарском Его Величества полку в 1810 г., портупей юнкер в 1812 г., поручик в 1816 г., шт. ротмистр в 1817 г., ротмистр в 1819 г., полковник в 1825 г. За 15 лет службы был уже полковником. Имел Георгиевский крест. Был в сражениях при Бородино, Тарутине, Малоярославце, Красном и д. Был в походе за границей, где при Люцене был ранен и получил Владимира 4 ст., а за сражение при Кульме — Анны 4 ст. и Прусского железного креста. Вышел в отставку в 1827 году. В 1831 г. принимал участие в формировании Малороссийского казачьего ополчения, за что награжден был бриллиантовым перстнем. С Сентября 1829 г. по Сентябрь 1835 г. и с Сентября 1838 г. по Сентябрь 1844 г. был Полтавским уездным предводителем. После отъезда губернского предводителя И. В. Капниста на должность губернатора в Смоленск (1842 г.) исправлял его должность. В 1845 г. получил чин д. ст. советника, что было большой радостью в то время для лиц, служивших по выборам дворянства. В 1846 г. уволился от службы (числился при министерстве внутр. дел). Был женат на Елисавете Николаевне Барно-

¹⁾ О нем см. Киевская Старина 1888, 12. 135-136, Русский Архив: 1865 г., письма о татарских родах 1874 г. 11, его письма к Потемкину 1878. 1. 20, из переписки Императора Александра I, 1864 г., переписка с Державиным 1865 г., 359, Сборник Императорского Исторического Общества т. XXVI 1879, дневник Храповицкого, архив кн. Воронцова, т. XIII, Русский Инвалид І822, № 265, Отечествен. Записки 1822 ч. 12 и мн. др.

— 151 —

волоковой. Интересны его отношения к тогдашней администрации, а также и к супруге, прибегавшей из вражды и мужу, к возмущению крестьян. В 1844 г. дворянство избрало его губернским предводителем дворянства, но он не был утвержден, что объясняется тем, что к нему с недоверием относился ген.-губернатор кн. Долгоруков. Чем это вызвано было, мы не знаем. Мечтал Попов опять быть губерн. предводителем, когда кн. Долгорукова уже не было в живых, а генерал-губернатором был С. А. Кокошкин. Во время выборов, происходивших в 1847 году, до слуха Попова дошло, что будто бы Император Николай I при отъезде Кокошкина из Киева, спросил его: "что у тебя делается в Полтаве? Начались выборы, отвечал он. Тогда Император с неудовольствием сказал: "не хотят ли дворяне избрать опять предводителем Попова? Все это подтвердил ему Полтавский губернатор Ознобишин. Спрашивая об этом генерал-губернатора, он пишет: "Это более нежели достаточно (т. е. слов Государя), чтобы отказаться от всего. Но я должен был сам это объяснить дворянству, дабы оно согласилось на мой отказ. Я Русский и умом и душею, вы можете представить себе, как это меня огорчило, но единому Богу известны мои мучения. Ежели объявленное мне губернатором справедливо, в чем я не могу сомневаться, не допуская мысли призывать имя Монарха всуе, на мне лежит опала. Но могу ли я допустить, чтобы наветы вельможи, который кончил свое поприще так, как кн. Долгорукий ¹⁾, могли лишить меня на веки милости моего Монарха. Ваше Превосходительство, исходатайствуйте мне прошение, ежели я виновен — умоляю Вас, окажите мне это благодеяние, без него жизнь моя отравлена.

Не оправдывается ли мое несогласие с бывшим генерал-губернатором его собственными делами, но и этого я не смел себе позволять. Его Сиятельство угнетал меня, как непримиримый враг и вовсе не от службы, которую он иногда ценил. Имея это в виду и желание моих собратов меня избрать, я решился быть на выборах.

Из слов же Вашего Превосходительства г. губернатору я должен заключить, что опала продолжается и что я более виновен или оклеветан, нежели мог предполагать. Умоляю Ваше Превосходительство принять участие в страдании русского верноподданного и исходатайствовать мне у Всемилостивейшего моего Государя всепрощение. Служил всегда верно, честно Русскому Государю, с юности быв известен Его Величеству, я ценю выше всего милистивое расположение моего Государя, недолго мне носить крест на мне лежащий, я не переживу опалы". Письмо это Попов писал во время дворянского собрания. Через 3 дня Кокошкин ему ответил. Он писал ему, что Государь спросил у него, кто теперь губернским предводителем в Полтаве? Попов?... Таким образом, Кокошкин опровергнул этот, как он назвал "нелепый слух" дошедший до Попова. Несомненно, что здесь кто-то уклоняется

¹⁾ Здесь Попов намекает на растрату князем Долгоруковым 43 тыс. казенных денег, в чем сознался в письме Государю, написанном незадолго до кончины своей (см. наш труд "Полтава в эпоху генерал-губернаторства", 261-262.

— 152 —

от истины или это был действительно слух, сплетня, а быть может и Кокошкин сгладил самый факт. Попов благодарил генерал-губернатора за "милостивую поспешность, как писал он, успокоить меня в поселившихся во мне убийственных чувствах, через нелепые и злостные слухи, г. губернатором мне подтвержденные".

"Я должен полагать, что г. губернатор худо понял то, что Ваше Превосходительство изволили ему говорить, а еще хуже распорядился, распустив то, что он не понял, потому что он не мог иметь никакой причины устранять меня от выбора — лишить меня права Высочайше нам дарованного, ибо после моего с ним объяснения, никакие просьбы дворянства, не могли заставить меня, принять избрание в звание предводителя — и я почти бежал из залы".

Эти же нелепые слухи лишили и дворянство права избирать того, кого оно желало, что и доказывается представляемым г. губернатором Вашему Превосходительству списком. Вы изволите узреть, какой беспорядок сопровождали собрание трех кандидатов в первенстве шаров, так и разномыслие дворян в большинстве голосов касательно выбора.

Совсем тем выборы свершились — чем же может удовлетворить нас: дворянство и меня г. губернатор — невинный?...

Видимо, Попов и с Ознобишным был в неприятных отношениях. В письме своем к Кокошкину, Ознобишин отвергает это "искреннее и единодушное желание дворянства" избрать Попова губернским предводителем. Дворяне, как удостоверяет губернатор, были "противного мнения в отношении избрания предводителем" ¹⁾.

Попов жаловался генерал-губернатору Кокошкину на неприязненные действия к нему губернатора Ознобишина. Попов выдал своей супруге, Елизавете Никаноровне, два заемных письма, на сумму в 100 тыс. асс. (28571 р. 42 ^¾ сер.). С ней Попов жил очень дурно, она оставила его и поселилась в Ярославле. По истечении 10 лет, Попова представила эти два письма ко взысканию, при чем просила уездный земский суд наложить запрещение на часть его имения, достаточного на удовлетворение этого иска, что земский суд должен был, согласно закону, сделать немедленно, что он и сделал. Но он не настоял на исполнении его, и становой пристав долго медлил и за это члены земского суда получили строгое замечание. Попов же, узнав об этом, подал заявление "о безденежности этих писем", что и понудило земский суд приостановить свое решение. При этом Попов добавляет, что у нотариуса по совету его же, оговорил безденежность этих писем. Началось вновь дело. Попов пишет Кокошкину письмо. "С прошедших дворянских выборов, Полтавский гражданский губернатор обнаружил ко мне неприязнь и дозволил себе, что Вашему Высокопревосходительству известно, обманывав именем Государя. Вам было угодно, чтобы я оставил это дело без последствий и я в угодность Вам оставил его, но просил Вас покровительствовать мне против неминуемых действий обнаружи-

¹⁾ Арх. Полт. Губ. Прав. 1847, № 195, св. 20.

— 153 —

ваемого врага. Много я видел несправедливостей гражданского губернатора и старался их устранять, но теперь Его Превосходительство явно меня преследует самым непозволительным образом; — он, так сказать, заставил уездный суд решить противу меня несправедливым образом дело, заключающего в 100 тыс. векселя, данном мною жен при разлуке. Я никогда не ожидал, что предосторожность мне послужит — она мною принята по настоянию моего искреннего друга генерала Рупперта ¹⁾, убедившего меня оговорить безденежность векселей тем, что я могу всегда их уплатить, если пожелаю, но в случае невозможности исполнить мое обязательство, дам только средство злой женщине меня беспокоить. Я не мог с ним не согласиться и принимая от маклера вексель, сделал надпись о их безденежности.

Векселя поданы ко взысканию — обстоятельства мои не дозволяют мне их выплатить и следовательно предосторожность моя меня спасла. Нижний земский суд и самое Губернское Правление в отсутствии губернатора признали мой протест и передали на заключение в уездный суд. Что же делает губернаторе? ревизует уездный суд, требует отчет всем моим делам, которых почти нет, кроме казачьих за земли, гоняет суд за решение некоторых, — пугает всех. Словом он так хорошо распорядился, что суд, страха ради, исковеркал дело по векселям и поставил меня в необходимость апеллировать. Вашему Высокопревосходительству очень легко удостовериться в справедливости моих слов, ежели будет угодно.

Разве можно допустить губернатору такое пристрастие? да и какой губернатор мог бы решиться на пагубное действие?

Если бы я довел до сведения министра об обмане и потом об отпирательстве от своих слов губернатора, то хотя бы он остался здесь, но был бы поставлен в положение, которое недозволило ему явно меня преследовать; — молчание мое дало ему эту возможность, а молчал я в угодность Вашему Высокопревосходительству и потому поручаю себя защите Вашей, как виновнику того вреда, который мне может делать губернатор и прошу усерднейше положить его действиям конец. В ожидании справедливого покровительства прошу принять и проч. Александр Попов. На это письмо, от 18 Декабря 1850 г. генерал Кокошкин ответил только 4 Февраля 1851 г., предоставив Попову жаловаться "по установленному законом порядку". Это письмо рисует отношения высших властей к Попову, генерал-губернатор предоставил ему жаловаться; видимо, не вполне доверял его словам. В Марте 1851 г. свиты Его Величества генерал-майор Демидов ходатайствовал за Попова перед Кокошкиным, который и запросил Губернское Правление, в каком положении это дело, да и министерство внутренних дел также запрашивало несколько раз, что делало по жалобе Поповой

¹⁾ Рупперт генерал-лейтенант, начальник жандармов.. Жил в городском доме, который известен был под именем "Руппертова дома".

— 154 —

на медленность. Губернское Правление ответило в Апреле 1851 года, что делу дан законный ход. А оно уже было в производстве более двух лет и дело не сложное. Попову не хотелось платить, хотя он признавал этот долг, так как заплатил в счет этой суммы в 1847 и 1848 г. проценты (2285 р. 72 к.), что не отвергает и сам Попов, который только ныне удостоверяет, что ей эти деньги высылались "в роде пенсиона". Суд порешил "настоять решительными мерами над становым приставом за скорейшим исполнением изъясненного распоряжения". В Июне месяце 1851 г. Попов пишет второе письмо Кокошкину! "Не могу понять, за что Ваше Превосходительство преследуете меня; в прежнем деле с казаками, когда Вы изволили требовать отбора земель моих судом оставленных за мною, сколько Ваше Превосходительство, беспокоили меня при Вашей сильной власти. Теперь же по данным мною и вместе опротестованным векселям Поповой, сколько раз Вы изволили приказывать взыскание и последний по ходатайству генерала Демидова! Как эти приказания тяжко отзываются человеку желающему спокойствия для того, чтобы упрочить будущность своего сына. Позвольте мне быть с Вами откровенным!... Стоит ли какого-либо участия женщина, которая хочет ограбить своего сына? и эта женщина в восемь лет до моей женитьбы промотала гораздо более векселей. Я не прочил ее в жены, но обстоятельства за нее ходатайствовали — я спас ее от преследования родных убитого ее мужа, которые в ней видели участницу в убийстве. Такая женщина не могла составить счастливого супружества и потому после 14-летней тяжкой жизни я рад был дать ей все, чтобы развязаться. Эта женщина посягала на всякие мерзости — злость и бесстыдство ее нельзя ни с чем сравнить да и теперь я стыжусь процесса по векселям и отдал бы эти деньги, ежели мой сахарный завод не поглотил более 40 тыс. сер. капитала, а трехлетний общий неурожай и свеклы в прошлый год, не позволил мне возвратить более десятой доли издержек и расстроили меня. Может быть нынешний будет счастливее и я даю слово Вашему Превосходительству окончить это дело". Затем Попов повторяет об участии, какое принял в нем генерал Рупперт, говорит много о дурных качествах своей супруги и заканчивает так: "Ваше Превосходительство надобно чтобы честный и благородный человек был выведен из терпения, когда он решился писать это о женщине, о которой он никогда не говорит иного, как о матери его сына и чтобы уважение мое к Вашим благородным чувствам было беспредельно — открывая перед Вами мою тайну. Войдите в мое положение и пособите мне, я писал Вам о действии губернатора по сему предмету и получил от Вашего Превосходительства совершенно неудовлетворительный ответ. Теперь это дело в гражданской палате, Ваше милостивое участие может мне дать спокойствие — не отказать мне в нем, я его заслуживаю и еще имею честь повторить мое верное обещание при первой возможности кончить уплатою моего векселя, каким бы образом суды не ре-

— 155 —

шили". Уездный исправник Петр Сулима отправил письмо к Попову с просьбой уплатить деньги, что побуждает Попова еще раз написать письмо Кокошкину.

"Вслед затем, что я имел честь отправить к Вашему Превосходительству последнее мое письмо, писал он, получил я от исправника, которое прошу позволить мне также иметь честь Вам представитъ. Приказания Ваши исполняются и в особенности, когда коснется до угнетения меня. Не буду выставлять тех, которым приятно меня тревожить, не буду испрашивать милостивой защиты у Вашего Превосходительства: — векселя протестованы — и без влияния Вам известного, они взяли бы законный ход — теперь же не смотря на мою апелляцию, не смотря на законное ожидание решения высших мест, земский суд имеет предписание взыскивать, следовательно, что попало продавать — следовательно разорять человека, который в состоянии все заплатить, ежели его не стесняют". Далее, он предлагает обеспечить эти векселя залогом своего сахарнаго завода".

А супруга его, из ненависти к нему возмущала крестьян Решетиловки, думала даже его отравить, что видно из письма Попова к его супруге. Письмо это Попов представил генерал-губернатору Кокошкину, а если он представил его высшему начальству, то имел на это серьезные основания, что факты сообщаемые достоверны. "Как тебе не совестно, писал Попов жене своей, и теперь заниматься такими скверностями, которые, ежели бы можно тебя марат — замарала бы, но которые наверное наделают тебе большихъ неприятностей, ежели ты не уймешься. Как тебе решаться возмущать моих крестьян? развращать их! развращать людей довольных своим состоянием, что они доказали твоей Серяковой ¹⁾, которая по поручению твоему и от тебя их идти жаловаться на меня князю ²⁾, обещая твое покровительство, они притащили эту мерзавку в контору. Ея признание и мое презрение к твоим низким орудиям доставили ей помилование, да и чем она виновата исполняя приказание своей барыни!... ты и ее развратила. Я же ей позволил ехать к тебе в Полтаву, потому что.... вам по своей части дала, ей порученія, только не до сына касающиеся — и велел ей рассказать тебе.... случившегося с нею несчастья, что люди собираются жаловаться, и хотел знать до куда простирается твоя злость и дать тебе времени опубликовать эту нелепость, что ты и сделала.

Знаю о твоей радости при этой вести, о твоих обещаниях и о всем вашем разговоре в доме Познанских, ты принимала Серякову то на фабрике, то в других домах. Выслушай со вниманием: — ты просто готова на всякие преступления! Опомнись! это уже не то что клеветать, поносить мужа перед всяким самым ничтожным существом — и неодинаково может кончиться. Ты уговаривала Серякову составить не крепкий

¹⁾ Крестьянская знахарка.

²⁾ Предшественник Кокошкина, кн. Долгоруков.

— 156 —

для меня яд, чтобы я не вдруг умер — ты уговариваешь крестьян жаловаться.... за притеснения, — ты поручаешь поносить его (?) и уверять всех, что меня куда-то сошлют, ты называешь хохлов глупыми, потому что они не распорядятся со мною так, как распорядились русские с твоим первым мужем, ты заранее обещаешь милости, когда получишь четвертую часть моего имения, завидуешь участи вдовы невестки. Этого довольно, чтобы верить бывшим слухам о твоем участии в смерти первого мужа. Я жалею мать моего сына и потому советую, прекрати все мерзости до преступлений тебя довести могущие, выехать сейчас же и спрятаться или в Масленкове ¹⁾ или в Штеровке ²⁾ и ни шаг оттуда, ежели не хочешь заставить меня дать официальность твоему преступлению и требовать законного наказания". Такую характеристику дает Попов своей супруге, готовой даже на уголовное преступление. Предшественник Кокошкина хотел было назначить расследование о ее деяниях, описанных в этом письме, но сам Попов убедил его не делать. Дело же о векселях, вероятно, по ходатайству Попова Полтавской гражданской палатой передано вновь на рассмотрение уездного суда. Уездный суд 21 Декабря 1851 г. порешил "для достижения истины в деле о долге действ. ст. сов. Попова жене своей по недостаточности доказательств с обоих сторон, назначить Попову присягу в том, что по заемным письмам, представленным Поповою ко взысканию, он Попов денег не получал и если Попов присягу выполнит или к ней Поповою веден не будет, то его от всякого взыскания по означенным заемным письмам освободить, в противном же случае взыскать претендуемые деньги". Дело это велось долго. 2 Сентября 1852 года товарищ министра внутренних дел запрашивал генерал-губернатора о положении его. А губернское правление делало выговор суду, секретарю, а все таки дело не двигалось. Наконец, на запрос генерал-губернатора губернское правление 29 Ноября 1852 г. донесло, что решение суда состоявшееся по делу дейст. стат. советника Попова с женой за деньги объявлено поверенному жены Попова Познанскому, на котором он подписал "недовольство" и подал в Полтавскую палату, городского суда апелляционную жалобу. Значит, решено было в пользу Попова. 4 Мая 1853 г. дело разбиралось в палате, но решение ее нет в этом архивном деле, а сказано, что за неявкою участвующих лиц не "объявлено." Так, четыре года тянулось это дело ³⁾.

В 1842 г. Попов, как исправляющий должность губернского предводителя, получил выговор от генерал-губернатора. Состоялось распоряжение министра внутренних дел о прирезке земли на дорогах для прогонки скота. На протяжении 700 вер. (по большим трактам) это составило бы 6 тыс. дес. Попов находил это затруднительным привести в исполнение, когда все поля засеяны и запаханы и это рас-

¹⁾ Имение в Ярославской губ.

²⁾ Имение первого мужа, где она надеялась получить ¼ часть.

³⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. № 57, 1850, св. 3.

— 157 —

поряжение, по его словам, навеяло страх и уныние на жителей, земли которых прилегали к большой дороге." Это выражение со стороны Попова "навеяло страх и уныние на жителей" и вызвало замечание князя Долгорукова.

"По внимательном рассмотрении упомянутого отзыва, находя некоторые в нем выражения слишком резкими и неуместными, так как они относятся к распоряжениям высшего начальства, постоянной целью коего есть всегда и при строгости мер общественная польза, я вынужден поставить на вид Вашему Превосходительству присовокупить, что в слоге служебной бумаги должны быть соблюдаемы одинаковые приличия и деликатность, как и в общественном обращении должностных лиц, что тем более приличествует сношениям высшего должностного лица по выбору дворянства" ¹⁾.

Родился в 1835 году. Получил воспитание домашнее, затем обучался в Киевском университете. Служил на гражданской службе в Полтаве. Скончался от холеры в 1866 году и похоронен в Решетиловке. Был женат на дочери генерал-лейтенанта, фрейлине Высочайшего двора Александре Алексеевне Бутурлиной (†)

Родился в 1861 году. По окончании Полтавского кадетского корпуса (1880 г.), поступил на службу в л. г. гусарский Его Величества полк. Затем служил по министерству путей сообщения и министерству внутренних дел. С 1902 по 1907 г., был предводителем дворянства в Острожском уезде, Волынской губернии. В 1906 году награжден за успешное производство мобилизации во время японской войны орденом Анны 2 ст. С 1907 г. в отставке. Женат на своей троюродной сестре, дочери генерал-лейтенанта княжне Елене Николаевне Гагариной (правнучка В. С. Попова см. далее).

Этим исчерпывается род Поповых, дворян Полтавских. Есть еще ветвь этого рода, принадлежащего к таврическому дворянству. Родоначальником этого рода:

¹⁾ Арх. двор. 1842 г. № 60, бумага за № 4525. См. о дорожных сооружениях и привлечении дворявства — наш труд. К истории Полтавского дворянства г. I, глава XII, стр. 230-233.

— 158 —

 

И. Ф. Павловский.

— 159 —

Малороссийское казачье ополчение в Крымскую войну.

В Крымскую войну правительство, как и в 1812 г. и в польском восстании 1831 г. призвало Малороссийских казаков на службу. В Феврале 1855 г. Высочайше повелено было сформировать несколько полков легкой кавалерии и последнему Малороссийскому генерал-губернатору С. А. Кокошкину было предписано представить свои соображения. Кокошкину не трудно было это сделать, взяв за образец положения о формировании их в 1812 и в 1831 г., что он и сделал. Он проектировал сформировать те же 8 полков, как это было в 1831 году, при этом 5 в Полтавской губернии и 3 в Черниговской, но на первое время решено было образовать 4 в Полтавской и 2 в Черниговской. Вербовались казаки прежде всего охотники, затем из непоступивших при предыдущем рекрутском набори по таким недостаткам, которые не препятствуют отправлению казачьей службы, из не явившихся к набору казаков за отлучками и наконец из оставшихся запасными за недошедшею очередью. Из тысячи казаков брали 12 человек. Всех казаков в Полтавской губернии в то время было 346973 д., а помещичьих крестьян 324876 д., а в Черниговской казаков 199619 д., а помещичьих крестьян 282154 д. ¹⁾. Ополчение формировалось в следующих пунктах:

¹⁾ Вот статистика казаков и помещичьих крестьян в Малороссии: в 1855 года ревизских казаков в Полтавской губернии — 346973 д., по уездам: Полтавском — 3585, Конставтиноградском — 2896, Кобелякском — 32081, Кременчугском — 28143, Хорольском — 21922, Лубенском — 20316, Переяславском — 24849, Пирятинском — 10325, Прилукском — 17419, Роменском — 29794, Гадячском — 14784, Миргородском — 27918, Зеньковском — 30462, Лохвицком — 27463, Золотоношском — 31076. Помещичьих крестьян: Полтавском уезде — 22268, Константиноградском — 31028, Кобелякском — 15498, Кременчугском — 17475, Хорольском — 23720, Лубенском — 13291, Переяславском — 19711, Прилукском — 33228, Роменском — 21712, Гадячском — 18923, Миргородском — 18683, Зеньковском — 9896, Лохвицком — 19357, Золотоношском — 27944, (Арх. Губ. Прав, 1855. № 37. л. 34). По другому документу в архивном деле показаны иные цифры (к 1 Янв. 1855 г.) — казаков 352255 и помещичьих крестьяне — 347979 д. (О казачьих ополчениях. Арх. Губ. Правл. ч. I, № 37, л. 33). Предыдущие сведения более ранние. В Черниговской губ. казаков: — Черниговском уезде — 14525, Нежинском — 20835, Борзенском — 25075, Конотопском — 18424, Кролевецком — 17103, Глуховском — 11423, Новгород-Северском — 6699, Мглинском — 14682, Суражском — 1996, Новозыбковском — 3326, Сосницком — 17302, Городницком — 7538, Остерском — 10314. Козелецком — 18587. Помещичьих крестьян: Черниговском — 14281, Нежин-

— 160 —

Полтаве, Гадяче, Хороле, Прилуках, Пирятине, Ромнах, Лохвице, Карловке, Остапье Хорольского уезда ¹⁾. Штабы полков были размещены, в Полтавской губернии в городах Полтаве и Лубнах и местечках Опошне и Новых-Сенжарах. В Черниговской: в Чернигове и Новгород-Северске ²⁾. Казаки должны явиться в собственной одежде и с некоторым запасом белья — не более 3 рубах и 3 портков ³⁾.

Обмундирование было на счет казачьи обществ, от них казаки получали жалованье и месячное продовольствие в натуре. Общества должны были поставить и фуры для перевозки 10-ти дневного провианта, но если их не было, то должны быть заготовлены однообразные телеги, в виде чумацких возов с брезентом, а лошади с збруей должны быть поставлены помещиками. После сформирования полков, казаки поступали на казенное содержание по общему положению для легкой кавалерии, при чем штаб и обер-офицеры, получавшие пенсию, ее сохраняли на службе. Казаки во время службы освобождались от платежа податей и всяких сборов. За казаков, убитых в сражениях или умерших от ран, выдавались обществам зачетные рекрутские квитанции.

Помимо казаков, были еще ратники. На основании закона от 31 Июля 1855 г. их должно быть 7573 чел. По сословиям они распределялись: из 71901 государственных крестьян взято было 1654 чел., из

ском — 16607, Борзенском — 12141, Конотопском — 20044, Кролевецком — 12926, Глуховском — 18033, Новгоров-Северском — 22162, Стародубском — 24025, Мглинском — 23628, Суражском — 28336, Новозыбковском — 27962, Сосницком — 20959, Городницком — 19982, Остерском — 5339, Козелецком — 15728. (Арх. Губ. Правп. 1854. № 37, л. 68).

¹⁾ Арх. Губ. Правл. № 4, л. 53.

²⁾ Арх. Губ. Правл. № 21.

³⁾ Одежда ополченцев была следующая: полукафтан темнозеленого цвета с таким же воротником и обшлагами и с красною на воротник и обшлагах вышивкою. На погонах красного сукна номер полка из желтого цвета. Урядники на воротник полукафтана имели серебренный галун. У трубачей нашивка полагалась только на одних наплечниках, шаровары темно зеленого сукна, с кожаными стременами. Кушак из красного кумача. Перчатки из темно зеленого сукна. Шапка смушковая, с красным сукном, клеенчатым чехлом и ременным подбородником. Фуражка темно зеленого сукна без выпушки. Шинепь солдатского покроя с номером полка из желтого сукна. Сапоги без шпор. Сабля. Казачий темляк. Пистолет. Еще полагается: чемоданчик серого шинельного сукна с сыромятным ремнем и пряжкою для пристягивания. Патронташ на 16 патронов. Темляк кожаный. Нагайка с перекидным ремнем. Пика казачья с юфтевым ремнем. Седло казачье, состоящее из орчака, подпруг, потника, чехла с подушкою. Чепраки по образцу чепрака донских казаков. Портупея черная из сыромятного ремня по образцу легкой кавалерии. (Арх. Губ. Правл. № 21). Была еще чинарка: она была из черного сукна, с черною шерстяною подкладкою, рукава одношовные, сзади чинарки два кармана, для застежки на левой сторон 4 желтые металлические пуговицы с гербом Полтавской губернии, а с правой 4 петли из золотого шнурка, на плечах погоны для эполет золотые с красными суконными по обеим сторонам выпушками; воротник чинарки из того же черного сукна, с обеих концов округленный, который внизу застегивался одним крючком из железной проволоки. (Арх. Полт. Губ. Правл. 1855. № 216. л. 96, приказ № 90).

— 161 —

325322 помещичых крестьян 7482 чел. Казаки и дворяне охотно поступали на службу в ополчение, о чем свидетельствовал Кокошкин. "Приняв с благоговением, писал он в приказ, новый знак Монаршего доверия ко мне, я со дня Высочайшего о сем повеления, приступил ко всем предварительным распоряжениям в совершенной уверенности, что в г.г. гражданских губернаторах, губернских предводителях дворянства и управляющих палатою государственных имуществ, на оснований § 9 положения, ближайших моих в этом деле сотрудниках, я найду и на сей раз, как всегда привык видеть самых ревностных исполнителей воли возлюбленного Нашего Монарха, вполне сочувствующих видам правительства. Не менее уверен я, что лица, удостоенные по 11 и 17 § положения, избрания дворянства и общества казаков на службу по призыву Государя Императора вполне оправдают доверие к ним обществ из сословий. Ожидания мои оправдываются: дворянство Черниговской и Полтавской губернии, созванное в экстренном собрании явило новый пример своих верноподданнических чувств исполнением с неимоверною быстротою и точною всех предлежавших ему занятий, как по избранию штаб и обер-офицеров, так равно и прочих обязанностей, возложенных § 15 положения. Казачьи общества повсеместно с живейшим восторгом отзывались на объявленный Высочайший призыв — стать в ряды защитников "Веры и Отечества" ¹⁾.

Не мало лиц вызывались поступить на службу в ополчение. Интересно письмо ветерана, подполковника Александра Момбелли, бывшего уже в отставке с 1818 года. Он был в походах, начиная с 1805 года, имел не мало ран и, не смотря на них, он просил Кокошкина принять его в ополчение. "Состояния никакого не имею, писал он, дабы мог принят на пользу отечества, кроме собственную закаленную грудь старого солдата". Ему было уже 67 лет. Кокошкин деликатно отказал этому старому воину, написав, что командиров полков назначает сам Государь Император ²⁾. Интересно еще письмо действ. ст. сов. Барона Франка, вызвавшегося послужить родине в тяжелую годину. "Быть полезным в святом деле и жертвовать, чем только можно, не щадя и своей жизни, есть обязанность всякого верноподданного, любящего Всемилостивейшего своего Государя Императора и драгоценное свое отечество. В Екатеринославской губернии не предвидится еще сформирования ополчения, хотя имею счастье за мою долговременную и усердную службу Екатеринославскому дворянству заслужить их всеобщую любовь и расположение и мне единодушно предлагали избрать начальником Екатеринославского ополчения, когда повелено будет его сформировать". Теперешнее мое бездействие меня томит. Как старый гусар, хотя и давно в отставке из военной службы, но деятельная моя всегдашняя жизнь и здоровье мое свыкли меня с трудами и занятиями". Барон Франк готов был сложить свой чин и поступить штаб-офицером.

¹⁾ Арх. Губ. Правл. 1855. № 21.

²⁾ Арх. Губ. Правл. № 37, л. 153-155.

— 162 —

Желание его исполнилось, он был назначен командиром первого полка ¹⁾. Пожелали еще вступить в ополчение офицерами: Кременчугский предводитель дворянства А. А. Остроградский, младший секретарь миссии в Мюнхене Кочубей (имя не упомянуто), заседатель совестного суда Бруннов, граф Строганов ²⁾. Уездные предводители представили списки дворян, пожелавших идти волонтерами в армию и таких было 239 чел. ³⁾. Дворянство очень сочувственно отнеслось в это тяжелое время и готово было идти на всевозможные жертвы для блага родины. Оно поднесло адресы Государю, где выразило желание пожертвовать на борьбу с неприятелем и послужить в рядах армии.

"Дворянство, читаем в его адресе, прочитав Высочайший Манифест Вашего Императорского Величества 9 сего Февраля, поручило нам повергнуть к стопам Вашего Величества единодушную готовность всего дворянства жертвовать жизнью и достоянием святому и правому делу, за которое Ваше Величество подеяли оружие. Веди нас, Всемилостивейший Государь, куда укажет священная русским сердцам воля Твоя. Дворянство Полтавской губернии разделяет со всеми верноподданными Вашего Величества чувства пламенной любви к отечеству и глубокого благоговения к Августейшей особи Вашего Императорского Величества. Оно и теперь то же самое дворянство, которое при Великом предке Вашем запечатлело кровью на полях Полтавских верность свою к Престолу и Отечеству; оно то же, которое в достопамятный 1812 год ополчилось вместе со всею святою Русью на защиту Веры, Престола и Отечества. Оно то же, которое в 1831 году, поставило особые полки на усмирение смут и крамол. Усердие и ревность Полтавского дворянства в исполнение Высочайшей воли Вашего Императорского Величества беспредельны и мы не можем лучше выразить чувства, воодушевляющие все дворянство наше, как повторив от глубины сердца слова, произнесенные в 1812 году русским поэтом-христианином.

Не изменим; мы от отцов
Прияли верность с кровью,
О Царь!.... здесь сонм твоих сынов
К тебе горим любовью.

6-го Марта 1854 г. ⁴⁾

В следующем году, 28 Января дворянство вторично представило через министра внутренних дел адрес Государю, где выразило полную готовность принести себя в жертву во славу своей родины. Не ма-

¹⁾ Арх. Губ. Правл. № 37, л. 108.

²⁾ Арх. Губ. Правл. № 21. Граф Григорий Сергеич (род. 1831 г. † 13 Июля 1910 г.) богатейший помещик Херсонской и Подольской губернии. Шталмейстер. Попечитель Немировской гимназии. Почетный член Академии Художеств (имел редкую коллекцию картин).

³⁾ Арх. Губ. Правл. № 33.

⁴⁾ Адрес этот был составлен М. П. Позеном (1798 † 1871 г.), деятелем в Редакционном Комитете по освобождению крестьян.

— 163 —

ло потрудился над снаряжением ополчения губернский предводитель дворянства Л. В. Кочубей. Главнокомандующий в Крыму предложил сформировать "6-ю полубригаду подвижного провиантского магазина". Сборным пунктом был назначен город Кобеляки, куда ездил сам кн. Кочубей для личного руководства по его снаряжению. За это дворянское сословие получило Высочайшую благодарность "за сей новый опыт усердия к общей пользе". Дворянское сословие издержало более 300 тыс. руб. и главным образом на обмундирование ратников. Обмундирование ратника стоило 20 р. 46 к. ¹⁾. Предоставлялось дворянам или вносить деньги или поставлять натурой.

В начале Декабря 1854 года кн. Кочубей получил от гофмаршала и вице-президента придворной конторы 2700 р., собранные в два дня при Высочайшем дворе на покупку теплой одежды для офицеров с просьбой купить тулупы в Полтавской губернии. Но этих денег было недостаточно. Тогда князь Кочубей обратился к уездным предводителям и дворянам вообще о пожертвовании. Дворянство сочувственно отнеслось на призыв своего предводителя и в короткий срок было куплено 500 тулупов. Помимо этого, было отправлено 500 пар шерстяных чулок, еще тулупов 1142, холста 88 кусков (1760 арш.), корнию 10 пуд. Оставшиеся от пожертвованных денег 5 тыс. были отправлены в распоряжение генерал-адмирала Великого Князя Константина Николаевича. Дворянское сословие за эти пожертвования было удостоено Высочайшей благодарности ²⁾. Князь еще обратился и к женам дворян с призывом пожертвовать для больных и раненых воинов. Было доставлено ему 6934 рубахи, около 10 тыс. аршин холста, 100 аршин сукна, 31 пуд. корнии, 100 пуд. ветоши и т. п.

Помощниками князя были: А. И. Балясный, Ф. А. Максимович, Л. Г. Милорадович и Р. Н. Милорадович. Сам князь был очень щедр и не мало жертвовал на угощение войск, за что Государь повелел его благодарить "за радушие и пожертвование" ³⁾. Дворянство поже-

¹⁾ Вот подробности обмундирования и его стоимость: шапка — 75 к., чамарка — 4 р. 81 к., суконные рукавицы — 25 к., суконный армяке — 9 р., шаровары — 1 р. 80 к., сапоги — 3 р., головки к сапогам — 60 к., галстук — 25 к.. На каждого ратника нужно было внести и на провиант или деньгами или натурою. Провианта требовалось — муки 16 п. 12 ½ ф. по 55 к. — 8 р. 98 к., круп 1 п. 27 ¼ ф. — 1 р. 19 к. и фуража для лошадей, овса и сена — 90 к., всего на 11 р. 14 к. Уездные дворянские собрания порешили: Кременчугское внести деньги, Хорольское отказалось дать по 2 р. на мясную порцию, найдя этот сбор "по нынешним обстоятельствам и неурожайному году обременительным", Пирятинское внести по 8 р. на армяки (а не 9 как предполагал Комитет) да на сапоги 2 р. 50 к., но отказалось взять на себя поставку провианта; Гадячское и Прилукское согласились внести деньгами на обмундирование, а провианть предоставить на волю каждого владельца; Константиноградское и Роменское внести деньги, но отказались внести на винную и мясные порции; Миргородское на все деньгами (по 2 р. на человека, на мясную порцию), Лохвицкое и Зеньковское деньгами, Кобелякское деньгами, но вместо мясных порций "награждение по усмотрению владельца".

²⁾ Из фамильных бумаг бывш. секретаря двор. депутатского собр. П. Н. Ганько.

³⁾ Двор. арх. 1856. М 4.

— 164 —

лало чествовать его обедом, на что собрало 2 тыс., но князь отказался и просил дворянство пожертвовать эти деньги в "пользу артельной суммы казаков", что и было сделано. Несколько ранее дворянство для этой же цели пожертвовало 506 руб. 75 коп. ¹⁾. Оно еще порешило в чрезвычайном собрании выдать штаб и офицерам годовой оклад жалованья, соответственно окладу в армейских полках ²⁾.

Генерал Кокошкин много положил труда в деле подготовления ополченцев к службе. По его представлению командирами полков Высочайше были утверждены: 1-го действ. ст. сов. Франк, 2-го адъютант военного министра л.-г. конного полка, граф Строганов, 3-го подполковник Ланге, 4-го Кобелякский судья Малеваный, 5-го судья Черниговского уездного суда Мокриевич и 6-го Уманец. Для обучения казаков назначались из кавалерийских бригад, расположенных в Чугуеве, Умани и Вознесенске, на каждый дивизион по одному трубачу, по одному старшему вахмистру и по 4 младших, на каждую из семи сотен всего 37 унтер-офицеров на каждый полк. В самой Полтаве была устроена школа "трубачей" для обучения сигналов. В эту школу прикомандировывались из каждой сотни по два способных трубача. Такая же школа была учреждена и в Чернигове, при полковом Штабе 5-го полка ³⁾.

Начальниками дружин, составлявшихся из ратников, были: генерал-майор Кондзеровский, майор Мезенцов, подполковники Тулинский, Варунов, Гребенка и др. Дружины Полтавского губернского ополчения были под № 208-216.

В каждой дружине был 1 капитан, 1 шт.-капитан, 2 поручика и от 5-6 подпоручиков и поручиков. Последними нередко были губернские секретари, коллеж. регистраторы, служившие в магистратах, уездных судах, казенной палате и др. Их приглашали за отсутствием военных ⁴⁾.

Для обучения военному строю, была составлена особая инструкция, Высочайшее утвержденная 21 Февраля 1855 г. ⁵⁾

¹⁾ Арх. Губ. Правл. № 33.

²⁾ Арх. Губ. Правл. № 28. Было выдано полковнику — 560 р. 55 к., подполковнику — 419 р. 25 к., майору — 336 р. 30 к., капитану, ротмистру и есаулу 307 р. 05 к., шт.-капитану — 282 р. 75 к., поручику — 224 р. 25 к., подпоручику — 209 р. 55 к. На каждый полк выдано было более 6 тыс. рублей.

³⁾ Арх. Губ. Правл. № 21.

⁴⁾ Арх. Губ. Правл. № 21.

⁵⁾ Инструкция была следующая: 1) ратники в дружинах обучаются только вольному и беглому шагу. 2) ружья они держат вольно. 3) из ружейных приемов обучаются: а) на караул, б) на руку в) на перевес, г) ружье вольно, д) заряжения, но без счета. Должны обучаться стрельбе в цель, для чего дружины, кроме снабжения пульными формами и учебными припасами, снабжаются краткою инструкцией. В сомкнутом строю признается достаточным, если ратники будут строить: а) колонну с права по первому и пятому взводам, б) колонну из середины по знаменным полувзводом, в) колонну в атаке и г) каре. Что касается егерского учения, как в сом-

— 165 —

При полковых штабах были организованы учебные команды из двух урядников и 4 рядовых от каждой сотни для изучения служебных казачьих приемов. Этих же, уже обучившихся этим приемам, переводили из одной сотни в другую для обучения других ратников ¹⁾.

Генерал Кокошкии часто производит смотр полкам и ратникам. Он много обращал внимания на посадку казаков. В 5 Черниговском полку он нашел "посадку и вид карикатурный, не свойственный кавалеристу русского войска". Еще хуже оказался первый Малороссийский полк, ему не понравилась езда офицеров, произведенных из гражданских чиновников, что вполне естественно. "Дурно ездят, писал он, не умеють салютовать и плохо знают свое дело". Особенно хорош был полк, которым командовал граф Строганов. В полку его и люди имели воинский вид". Не везде Кокошкин находил хорошими седла, телеги и т. п. Видимо, был слишком снисходителен прием этих вещей ²⁾.

Начальником ополчения был назначен свиты Его Величества генерал-майор Анненков 7. Ознакомившись к ним, он писал: "усердие, оказываемое всеми офицерами Полтавского ополчения к новой своей службе, подает уверенность в том, что постоянные занятия их принесут существенную пользу в строевом образовании, так в особенности в нравственном направлении. В ратниках видна уже бодрость и стройный вид ³⁾.

В Декабре месяце 1855 года Полтавское ополчение, за исключением нескольких дружин, выступило в поход. После смотра, генерал Кокошкин благодарил офицеров, командиров полка за службу. "Благодарю и вас, казаки, за примерно усердную службу вашу, которой я был постоянно личным свидетелем. Вам открывается обширное поприще для покрытия новою славою войска, к которому вы принадлежите — содействовать достойными предоставляемой вам чести. Прощайте молодцы ⁴⁾. Помните, что за Богом молитва, а за Царем служба не пропадает".

Проводы ополчения в городе были торжественны. Дружины ополчения были напутствуемы от многих городов, причтов иконами. Так, дружина № 209 получила икону "Матерное благословение" от Константиноградского соборного причта; город Лохвица — образ царицы Александры; Прилукская Соб.-рождественская церковь поднесла обр. Почаевской

кнутом строю, так и в "рассыпную", то в этом отношении дружины должны быть доведены до желаемого совершенства, руководствуясь правилами устава о полевой службе. Арх. Губ. Правл. 1855. № 219, л. 29.

¹⁾ Арх. Губ. Правл. 1855. № 21, приказ Кокошкина от 5 Октября 1855 г.

²⁾ Арх. Губ. Правл. 1855. № 21, приказ № 30.

³⁾ Примеров таких было много и не мало их в архивных делах. Был случай, когда некто Горбаневский (Миргород. у.) доставил совсем негодных (из 55 лошадей — 35), в чем сам и сознался. Арх. Губ. Правл. 20, л. 29.

⁴⁾ Арх. Губ. Правл. № 216, приказ 1855. от 25 Ноября 1855 года.

— 166 —

Божьей Матери ¹⁾ и т. п. Сословия и общества везде устраивали радушные проводы, особенно выделялись сельские общества Гадячского уезда, удостоенные за это Высочайшей благодарности ²⁾. Нельзя не упомянуть и о частном пожертвовании, правда, пример этот был исключительный. Комиссионер акцизных сборов Черниговской губернии, корнет Креницын собрал по подписке на ополченцев 1000 р. ³⁾. Дворянство на угощение при освящении знамен пожертвовало 800 р. ⁴⁾.

В Декабре 1855 г. Малороссийские полки, согласно точно выработанному маршруту, выступили в поход. Первый и второй полки выступили 8 и 9 Декабря в Петербург, куда они должны были прибыть 15 или 16 Августа 1856 года. Но в Феврале месяце их велено было оставить, первого в Торжке, а второго в Твери, а в Апреле месяце велено выступить в Полтаву, 3 и 4 полки выступили в Николаев, а 5 и 6 в Гельсингфорс.

9 дружин ополчения выступили в землю Войска Донского на усиление войск, находившихся под начальством наказного атамана генерал-адъютанта Хомутова. Но 14 Февраля 1856 года приостановлено это распоряжение ⁵⁾. Так ополчению не удалось проявить своей деятельности. 5 Апреля 1856 г. последовал Высочайший указ о его роспуске ⁶⁾.

И. Ф. Павловский.

 

 

¹⁾ Несколько таких икон хранятся в Полтавском кафедральном соборе. Там же хранятся и знамена этих дружин. Знамя 1 казачьего полка было сдано командиру Тверского внутреннего батальона для отправки в Московский арсенал. Полк этот был отправлен в Петербург, часть его оставлена в Твери, чем и объясняется передача его командиру Тверского батальона. (Арх. Губ. Правл. № 8, л. 129).

²⁾ Арх. Губ. Правл. 33, л. 211.

³⁾ Арх. Губ. Правл. 1855. № 37, л. 163.

⁴⁾ Арх. Губ. Правл. № 14.

⁵⁾ Арх. Губ. Правл. 1855. № 216, прик. № 7 и 1856, прик. 7 Февраля.

⁶⁾ Арх. Губ. Правл. № 1856, № 216, прик. № 11 и арх. дело № 8, л. 150, отношение губернатора Волкова от 21 Апреля № 1167.

— 167 —

Документы, известия и заметки.

1. О беспорядках и упущениях по службе чинов Полтавской казенной палаты. В Архиве Полтавского Губернского Правления сохранилось дело, рисующее порядки в казенной палате, в 1842 году (точное заглавие см. выше).

В Мае месяце 1842 г. министр финансов граф Канкрин прислал следующую бумагу генерал-губернатору кн. Н. А. Долгорукову. "Несколько времени тому назад получил я под рукою сведения о Полтавской казенной палате и лицах, входящих в ее состав. Судя по сим сведениям — та палата должна находиться в незавидном положении.

Вследствие чего я долг почел сообщить выписку из сказанных сведений Вашему Сиятельству, так как Вам, М. Г. как главному местному начальнику, удобнее судить о степени справедливости описанного положения сказанной палаты".

Граф Канкрин прислал и выписку полученных "под рукою" сведений. Прежде всего в записке говорится о председателе палаты д. с. с. Пасенке, который, по преклонности лет, при сильной глухоте, не всегда бывает в палате, а если и является, то в ½ 12-го и возвращается в начале первого или около часу, передавая свою власть на остальное время секретарю палаты Бильбасу ¹⁾, который вслед за управляющим скоро уезжает; отчего с давних времен возникла и продолжается медленность делам палаты". В отделениях казначейском контрольном и временном, Пасенко бывает в год не более трех раз. В этих отделениях большая неопрятность и стены так завалены кипами дел, что между столов невозможно проходить. В сенях третьего этажа и по внутренней лестнице лежат кипами разнородные дела и счеты палаты. Этот беспорядок возник оттого, что и корпус, в коем помещается ныне палата с 1837 года, занята была квартирою г. Пасенки, потом отдавался им в наймы, частным лицам и что на помещение контрольного отделения и за все Пасенко получал денежную плату, сам же квартировал в наемном доме, близ казенной палаты до устройства собственного. Архивные дела палаты помещались в конце 1842 года в перестроенной конюшни председателя. Для отыскания

¹⁾ Это бывший секретарь Полтавской Городской Думы.

— 168 —

справок, архивариус должен был в осеннее и зимнее время таскать целые связки дел через двор в палату. Нижний же этаж, по распоряжению Пасенки, был отдан под квартиры советника Блонского и губернского контролера Солодовникова. Автор записки этой говорит, что медленность в делах происходить от "неправильных и неуместных распоряжений Г. Пасенки, кои, как у производителей дел, так и у казначеев отнимают много времени". О каких это распоряжениях, притом неуместных, говорит автор записки, неизвестно. Казначей Короткевич был картежник и просиживал за картами ночи. Пасенко также играет по целым ночам в карты. Говорит автор и о других "членах палаты".

Советник ревизского стола Блонский часто бывает в палате, но по тихости его характера и старости лет большею частью дремлет в присутствии. Но оживает и перестает дремать "во время перечисления из мещан в купечество и по рекрутским наборам" при докучливости очередных еврейских семейств. Редко бывает в палате и Клименко занимается картежной игрою, управлением чужого имения, покупкою мест с аукционов и постройкою домов. Во всем этом, он, по словам автора записки, Клименко руководствуется "примерами секретаря Бильбасова, который менее чем в полтора года, сверх бывших прежних домов, выстроил еще два капитальных, из коих один уже весьма выгодно им продан". Еще автор записки говорит о том, что не все дела записываются в реестр, а просто сваливаются на пол, что по долгу не ревизуются отчетности в контрольном отделении и др., словом, рисует хаотическое состояние палаты.... Эту записку и бумагу кн. Долгоруков получил, будучи в Петербурге. 30 Мая ответил на нее. Он не нашел все сведения справедливыми, но, надо сказать, не опроверг, он писал, что только, приехав в Полтаву и удостоверившись на месте, если это ему будет поручено, он может дать ответ. Но Пасенка он защищал.

"Председатель палаты г. Пасенка, хотя действительно устарел и довольно глух, но как он еще бодр и весьма хорошо знает свою обязанность, то нельзя признать его неспособным к службе; несправедливо, будто бы он не всегда бывает в палате, напротив, сколько мне известно, он присутствует ежедневно и в исполнении своей обязанности усерден, в непомерном пристрастии к карточной игре отнюдь нельзя обвинять его. Г. Пасенко играет только в дозволенные игры, с равными себе лицами, а с некоторого времени, как кажется и вовсе не принимает в игре никакого участия.

В 1837 году генерал-губернаторский дом в Полтаве, отделывался к приезду Государыни Императрицы, Его Высочества Государя Наследника и Великой Княгини Елены Павловны, по этому случаю предместник мой граф Страганов занимал дом казенной палаты в

— 169 —

продолжении лета, господин же Пасенко в то время жил и до сих пор живет в собственном доме ¹⁾"

Пришлось ли князю Долгорукову ответить министру, не знаем; думаем, что нет, так как граф Канкрин скончался (1843 г.) да и Пасенко также недолго жил после этого. В 1846 г. 2 Сентября он скончался, прослужив 54 года. До назначения на должность управляющего Полтавской казенной палаты, Пасенко был председателем комиссии по разысканию хищений и переводов золота из промыслов Урала. Его стараниями были открыты большие злоупотребления. В них сознались 96 человек, представившие скрывавшегося у них золота более 3 ½ пудов. Миасский завод при нем, благодаря его надзору, дал прибыли более 1 ½ миллиона рублей. В Екатеринбургских казенных заводах, посредством обличения хищников и покупателей, добыча золота была увеличена в полтора раза и казна получила прибыли до 300 тыс. Министр финансов обратил внимание на его деятельность и запросил его, какую награду он желал бы получить. Пасенко просил обеспечить его "состояние, пришедшие в упадок от того, что обеднел его тесть". Его наградили чином действительного статского советника и обещали ему помочь и деньгами, но после Персидской войны. Но после войны с Персией, были еще войны с Турцией и Польшей. В 1840 г. Пасенко вторично просил выдать ему обещанную награду за "выгоды, доставленные казне". Его внесли в список кандидатов на получение 2 тыс. земли в Саратовской губернии, где раздавали земли чиновникам. Он был 251-м кандидатом. Едва ли он и мог получить эту землю... Пасенко имел в Полтавском уезде 147 душ и 240 дес. земли. После смерти его, было выдано вдове годовой оклад жалованья покойного ее мужа — 2552 р. на уплату долгов, которых осталось 22241 р. 41 ½ ²⁾. Едва ли такой деятель, как Пасенко мог отдавать в наем казенное помещение и получать плату в свою пользу.

2. О присоединении посада Крюкова к Полтавской губернии. По указу Императора Александра I-го на имя первого Малороссийского генерал-губернатора князя А. Б. Куракина посад Крюков, числившийся в то время в Екатеринославской губернии, имевший непрерывные сношения с Кременчугом в полицейском отношении, был подчинен ведомству Кременчугской полиции. В остальных отношениях был подчинен администрации Екатеринославской. Такое разделение властей Херсонские военные губернаторы Дюк де-Ришелье, а за ним и граф А. Ф. Ланжерон считали неудобным и последний, в 1817 году возбудил об этом вопрос, рассматривавшийся в Комитете министров. Комитет министров высказался в 1817 г. за полное присоединение посада к Полтавской губернии и это его решение было Высочайше утверждено.

¹⁾ Арх. Губ. Правл. 1842, по описи 10/27.

²⁾ Арх. Губ. Правл. 1846, № 226.

— 170 —

Оставалось определить границы, для чего назначены были от Полтавской и Екатеринославской губернии чиновники, а также Александрийский и Кременчугский уездные предводители дворянства.

Малороссийский генерал-губернатор князь Репнин предполагал установить границу у самого посада, но жители указали ему, что многие земли, им принадлежащие должны отойти к Херсонской губернии и просили оставить их. Около посада были поселки Корчановка, Димуровка (где, были рыбные ловли), слившиеся в 1818 г. с самим посадом. И князь Репнин ходатайствовал о присоединении этих сел к посаду. Ходатайство было уважено Комитетом министров 28 Января 1818 года. В церковном управлений Крюков оставался в ведении Екатеринославского епископа, что было до 30-х годов, когда возникший вопрос о присоединении Кременчугских и Крюковских раскольников к единоверию, принудил посад Крюков присоединить к Полтавской епархий, что было при епископ Гедеоне ¹⁾.

3. Правила о переселений раскольников вредных ересей в Закавказский край Высочайше утвержденные 14-го Декабря 1842 года. 1. Последователи вредных ересей, как-то: духоборцы, молокане, иконоборцы, жидовствующие, скопцы и те, кои по местным соображениям будут признаны в равной степени вредными для общества, из людей казенного ведомства, просящие о переселении, водворяются только Закавказском крае.

Свод Зак. т. XIV ст. 3 продол. 1 к отд. 174 Устава о ссыльных.

2. Раскольники означенных ересей допускаются к переселению, не смотря на количество находящейся у них земли, хотя бы имели более пяти десятин на душу, но не иначе, как целыми семействами, когда сии семейства не состоят на рекрутской очереди и когда все члены оных последуют тем ересям.

Высоч. утвержд. положение Комитета Министров 13 Декабря 1832 и Высоч. повеление от 10 Марта 1838 г.

3. Раскольники, просящие о переселении на Кавказ из мест, где имеется земли более пяти десятин на душу, могут быть увольняемы, при означенных в предыдущей статье условиях, не иначе, как по уплате ими на прежнем жительстве всех податей и повинностей, дабы никаких недоимок на них за прежнее время не считалось и с тем чтобы они сами заботились о всем том, что по прибытии на места, за Кавказом отведенные, может быть для них необходимо нужно.

Высоч. положения Комитета Министров 13 Декабря 1832, п. 2.

4. О числе раскольников, получивших разрешение на переселение в Закавказский край, доставляется министерством и главному начальнику того края надлежащее сведение в конце предшествующего переселению года, т. е. за четыре месяца до наступления удобного времени к отправлению переселенцев из мест прежнего жительства.

¹⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. дело по описи № 207, 1817 г.

— 171 —

5. Главное Начальство Закавказского края назначает им там удобные для поселения места в отдалении от семей православных, не составляя для них особой области.

Высоч. утвержд. положение Комит. Министров 13 Дек. 1832 г. п. 3.

6. О назначенных для водворения переселяемых раскольников местах, и о пунктах, на кои следование их должно быть направлено, Главное Начальство Закавказского края своевременно уведомляет начальников тех губерний, из которых раскольники выселяются для учинения распоряжений к отправлению их по назначению, о чем сообщает и Министерству для сведения.

7. Во время следования переселяющихся раскольников через губернии местные полиции, сверх надзора за исполнением общих правил, постановленных на следование переселяющихся государственных крестьян, обязываются еще наблюдать, чтобы раскольники не оказывали своей ереси при помещении их же по пути в обывательских квартирах.

Свод законов т. XIV ст. 56 и 57 устава о пресеч. преступлений.

8. Работники от переселяющихся раскольников, на места нового водворения, по отдаленности Закавказского края и трудности пути, предварительно не высылаются.

9. Водворение сих переселенцев на назначенных местах совершается на общем основании переселяющихся государственных крестьян, под наблюдением местных палат государственных имуществ.

Высоч. утвержд. положение Ком. 13 Декабря 1832 г.

10. Все сии переселенцы по причислении их по новому месту жительства и по миновении льгот, предоставляемых общим положением переселяющимся государственным крестьянам, облагаются податьми и повинностями наравне с прочими коренными поселянами Закавказского края.

Св. Зак. т. V. Ст. 271 уст. о податях.

Примечание: Раскольники из людей казенного ведомства, а также из крестьян помещичьих, удельных и других ведомств, равно как из купцов и мещан, на основании ст. 192 уголовных законов (т. XV ссылаемые в Закавказский край по суду за распространение своих ересей и за другие противу православной веры преступления, в случае негодности в солдаты Закавказского корпуса, водворяются там по правилам, постановленным для государ. крестьян, переселяемых по распоряжению правительства ¹⁾. Добровольные переселения раскольников были запрещены Высочайшим приказом от 30 Ноября 1853 года ²⁾.

4. О секте молокан в Новгород-Северском уезде, Черниговской губернии. Черниговский губернатор Гессе 5 Мая 1846 года донес Харьковскому, Чениговскому и Полтавскому генерал-губернатору кн. Дол-

¹⁾ Арх. Губ. Правл. № 47, кв. 6, по описи 12.

²⁾ Арх. Губ. Правл. № 651, св. 19, 1853 года.

— 172 —

горукову, что из числа жителей села Гавриловой слободы Новгор.-Северского уезда, мещане Жуков, Никифор и Иван Щекатурины и Анастасия Щекатурина совратились в секту молокан и из них Жуков на допросе сознался в оскоплении себя. Все они были взяты под стражу и для следствия был отправлен уголовных дел стряпчий Лазаревич. По окончании следствия, дело было передано городовому магистрату, а затем в Черниговскую уголовную палату. По решению последней Яков Жуков за оскопление себя, Антон Трофименко и последователи секты Никифор, Иван и Анастасия Шекатурины были лишены всех прав состояния и приговорены к ссылке в Закавказские край. Из них Жукова за прелюбодеяние с Зюкиною, предать особо суждению духовного суда. Подозреваемых же в этой секте: Ивана Харитоненка, Марию Щекатурину, Настастью Косачеву и Настасью Зюкину оставить в сильном подозрении и отослать к духовному начальству для увещания и вразумления; а затем под надзор земской полиции. Зюкову же за блудодеяние предать церковному покаянию по распоряжению духовной власти. Пелагею Грекову и Настасью Харитоненкову, по несовершеннолетию их, предать суждению совестного суда ¹⁾.

5. О школах для раскольничьих детей. В 1828 году сенатор, граф Баранов ревизовал Олонецкую губернию. С целью ослабить в ней раскол, он проектировал завести духовное училище, чтобы дети старообрядцев воспитывались в ней и приносили с собой священные чувства православного христианского учения в свои семейства. Святейший Синод, после одобрения этой мысли, Императором Николаем I, выработал правила учреждения школы, что было Высочайше утверждено.

ПРАВИЛА
первоначального обучения детей поселянских,
особенно раскольничьих.

1. Обязанность первоначального обучения поселянских детей относится к обязанностям приходского духовенства, которое сим средством и случаем должно воспользоваться для исполнения своей беспрекословной обязанности наставлять детей в вири и благочестии.

2. Сие обучение производить домашним образом в доме одного или двух из членов приходского причта, смотря по особенности и по надежности.

3. Для обучения приходских детей назначается по усмотрению епархиального архиерея, местный священник или дьякон, а иногда и причетник, по нужде и способности.

¹⁾ Арх. Полт. Губ. Правл. № 158-169. 1846.

— 173 —

4. Он не только принимает для обучения желающих, но и располагает к сему родителей и детей, чему способствуют и другие члены причта советами и представлением полезности; принимает же без всякого договора и без требования возмездия.

5. Обучать чтению церковной и гражданской печати, а желающих и письму. Между тем учащиеся должны изучить на память молитву Господню, Символ веры, десять заповедей, стих "Богородице дево радуйся", к чему учащий присовокупит краткое и самопростейшее изъяснение оных из катехизиса и главнейшие сказания из Священной истории, передавая сие изъяснение и сии сказания в виде разговоров и рассказов, по временам и случаям возобновляемых, без школьной принужденности и буквального вытвержения на память.

6. Оказавшим успехи в церковном чтении, в праздничные дни давать в церкви место на клиросе, приохочивать их к церковному пению и по возможности употреблять к церковному чтению, дабы очевидность успехов их служила в утешение родителям их и в поощрение прочих к изучению.

7. Смотря по удобности, можно к предметам учения присовокупить начало арифметики.

8. Начать обучать можно с детей православных, дабы за ними привлечь и раскольнических.

9. Если раскольники неиначе пожелают отдать детей своих в учение, как по книгам старопечатным или с старопечатных, изданных в единоверческой типографии, принимать их с сим условием и обучать по сим книгам. 10. Учащий должен употреблять особенное внимание, чтобы не смущая детей раскольнических и не раздражая родителей их жестокими укоризнами против раскола, внушить им уважение к православной церкви и к ее учению.

11. Постоянное время учения должно продолжаться от окончания осенних полевых работ до начала весенних, примерно от 1 Сентября по 1 Мая, в летние месяцы ученики могут собираться по праздникам в послеобеденное время для повторения молитв и учения катехизического и священной истории, а в будничные дни чаще или реже, как позволят сельские занятия. На июнь, Июль и Август учение совсем прекращается.

12. Учебные книги: азбука, часослов, псалтирь и начатки храстианского учения, могут быть заведены, на счет кошельковой суммы и считаться церковными, а те которые пожелают обучать детей своих по книгам старопечатным, должны представить их от себя.

13. При каждом полугодовом осмотре церквей благочинным, ему представляется именной список обучающихся детей, с показанием с которого времени учится, сколько успели и какими усматриваются в по-

— 174 —

ведении. Благочинный по возможности удостоверяется в сообразном с настоящими правилами ходе учения и в успехах учащихся и означив сие на списке при своем полугодовом рапорте, представляет оный епархиальному архиерею.

14. Дети, достаточно обученные, испытываются при благочинном местном священнике и сельским поселянском начальнике, и о сем постановляется журнал за подлисанием всех сих лиц и представляется епархиальному архиерею.

Эти правила изданы при прокуроре Святейшего Синода графе Протасове ¹⁾.

6. О желании помещика коллежского асессора Петра Галагана передать свое имущество в пожизненное владение жене своей. Петр Галаган просил министра юстиции о разрешении имения свои передать супруге своей Софии, урожденной Козодаевой.

Интересен список его имений: в Лохвицком уезде — Озеряне, Остаповку, 9 хуторов, м. Варва. В Прилукском — Дехтяры, Иванковцы, Леляки, Оробиевка, Секиранцы, Ювковцы и хутор Меняйловка. В Золотоношском уезде: Михайловка и Деркачовка. В Черниговской губернии, в Борзенском уезде местечко Ичня, хутор Софиевка. В Нежинском селения Заудаика и Андреевка. В Козелецком: селение Рудьковка и деревня Хомовцы и в Остерском: селения Волчок, Димерка, деревня Луга и хутора Сербовщина и Чечуговщина с 3473 крестьянами. Но для этого необходима была справка, с какой стороны Галаган и его супруга известны в кругу дворянства и не было ли случаев, в которых образ жизни и обращение их со своими крестьянами представлялись бы с невыгодной стороны для Галаганов или же они известны за достойных помещиков, а также"кто их ближайшие наследники. На запрос этот, министра юстиции гр. Палена, кн. Кочубей, Полтавский губернский предводитель сообщил, что они известны "как люди высокого образования, пользуются самым лучшим мнением дворянства и не только в жизни их и обращении с крестьянами не было случаев, которые бы представляли их с невыгодной стороны, но напротиве того все питают к ним полное уважение и доверие". Единственным наследником Петра Галагана был племянник его Черниговский совестный судья Павел Галаган, сын его родного брата ²⁾.

7. О растении червеце в Малороссии. Министр коммерции, граф Н. Румянцев обратился в Октябре 1803 года к князю А. Б. Куракину с просьбой собрать сведения о "известном в Малороссии червеце". Румянцев просил доставить сведения о его употреблении, про-

¹⁾ Арх. Губ. Правя 1836, № 34, св. 1.

²⁾ Арх. Губ. Правд. 1754, № 160, св. 5.

— 175 —

даже, когда это растение собирают и т. п., словом самые подробные сведения о нем. Князь А. Б. Куракин предписал уездным предводителям, городничим и земским комиссарам доставить эти сведения. В Марте месяце 1804 года кн. Куракин отправил следующее донесение графу Румянцеву:

"Из собранных сведений от земского начальства Черниговской и Полтавской губернии о рождении, свойствах и у потреблении известного по Малороссии червеца, оказалось:

1. Червец есть ничто иное, как яички малых червей, которые от ударения солнечных лучей производящих теплоту, высиживаются и потому в Малороссии правильно получили название червеца.

2. Родится он в поветах Черниговской губернии: в Черниговском, Нежинском, Конотопском, Кролевецком, Глуховском, Новгород-Северском, Стародубском, Козелецком, Остерском, Новоглинском, Борзенском, Городненском и Сосницком. В Полтавской губерний: Полтавском, Кременчугском, Роменском, Миргородском, Лубенском, Пирятинском, Гадячском, Переяславском, Прилукском, Золотоношском, Зеньковском, Кобелякском и Лохвицком, в небольшом количестве на полях возвышенных, имеющих песчаный грунт; под растениями первым по его названию червишником, который имеет стебель от земли вышиною в 4 вершка, цветет желтым цветом и вторым — полунишником, на коем растет клубника, в корне показанных трав находят червец и собирают оный в июне и в половине июля месяцев, к выкапыванию оных кореньев, более простого ножа инструмента не требуется, потому что корешки показанных трав мягки и в землю простираются недалеко; когда таким образом корень травы подрезан, вынимают его вместе с стеблем и находят в корешке зерна или яички нежною и тонкою плевою покрытые на подобие шариков, наполненные алого цвета жидкостью, из сих яичек родятся червячки, кои также наполнены соком. Жители стараются собирать прилежнее червячки и не упушают того времени, когда оные из своих зародышей выходят, получая из них более жидкости, нежели из яичек, сии случаются около 20 Июля.

3. Приметить надлежит, что не под каждым стеблем из показанных трав в корешках находить можно червец, под коими он есть, на тех кустах цветы бывают резки, а на клубничных ягод мало, и те как бы иссохшие, от чего и должно заключить, что зародыш червячка нужную живность от растения. 4. Урожай червеца или зарождение сего насекомого, бывает превосходнее в сухие, нежели в мокрые годы. 5. В собирании червеца упражняются женщины и малолетние ребята и находят под одним корнем от 5 до 15 зерен, каждый таковой прилежно ищущий может в один летний день собрать не более как полную столовую ложку в коей весу будет не более одного и полутора золотника.

— 176 —

6. Жители мало в собирании оного упражняясь, в посторонние руки мало в продажу оных выпускают, а от сего и совершенной ему цены на вес утвердительно положить не можно. Частью предается иногда между жителями описанными ложками по цене от 15, 20 до 40 копеек каждая.

Употребляется червец на домашнее окрашивание шерстяной пряжи, как то: кушаки, юпки и прочее.

8. Приступают же к окрашиванию, положа собранное количество червецу на сковороду, рассыпав редко, ставят в нежаркую печь, дабы засушить и сохранить зерна от порчи, потом приготовляют квас из ржаной муки и когда он довольно окиснет и в сей уже квас кладут пряжу на целые сутки, наконец взяв засушенный червец, трут оный в горшке и, разводя горячею водою, обмачивают заквашенную шерстяную пряжу в разведенный водою червец столько раз, пока она получить алый и весьма яркий цвет. Другого способа употребления в здешних местах никто сей краски не знает и примесу никакого в оный червец не кладут ¹⁾.

8. Статистика помещиков Лубенского и Кременчугского уездов в 1806 году и число владеемых ими душ в первом. Всех помещиков в этом уезде было 324. В сохранившемся списке их, обращают на себя внимание отсутствие богатых помещиков и очень много, имевших по несколько душ. Как известно, Полтавская губерния резко выделялась количеством мелкопоместных. Самым богатым помещиком был майор Алексей Кулябко, имевший в 7 деревнях и селах 577 д., Затем Яков Козельский — 451 д., граф Скаржинский Михаиле — 411 д., Алек. Анд. Безбородько (7 селах) — 393 д. полковник Павел Кулябко в 15 местах — 367 д., Угрич-Требинский Иван — 329 д., ст. сов. Полторацкий — 326 д., прапорщик Яков Кулябка — 276 д., майор Новицкий Аким — 243 д., майор Новицкий Александр — 241 д., Скаржинский Иван — 249 д. и т. д.

Всех владельческих крестьян у них было 13417 д., а с разного звания "подсуседков" было 13651 д. В Кременчугском уезде было помещиков 217 ч. Из этого числа помещиков очень много служило в военной службе, наиболее излюбленной в то время, так один был только среди них генерал — Густав Федорович Сталь, 3 полковника, 18 майоров, 8 капитанов, 8 штабс-капитанов, 19 поручиков, 13 подпоручиков, 25 корнетов, 22 прапорщика. Всего военных было 116 ч., что составляет более 50% ²⁾.

 

¹⁾ Арх. Губ. Правл. № 186, 1803 г.

²⁾ Арх. Губ. Правл. № 322, 1806 года.

— 177 —

9. Просьба землемера о награждении его чином. Сиятельнейший Князь! Благосклонность Вашего Сиятельства и лестное ко мне внимание, поселили во мне смелость — утруждать вас моею просьбою, может быть несколько пространною.

Позвольте, Сиятельнейший Князь! прежде приступления к самому делу, пожаловаться Вам, как Творцу счастия и радостей Малороссии — на судьбу. Вышним Определением, от колыбели, назначено мни не считаться в числе людей, наслаждающихся возможными дарами счастия и довольства: Ему угодно было жизнь мою изобразить: непрерывною цепью горестей, страданий и неудач во всех отношениях. Но вот, Сиятельнийший Князь! в каком только случае чувства мои и справедливость дают мне право на роптание: 13 лет, служа в звании Полтавского землемера, исполняя обязанности службы всеми моими силами и способностями, занимая нередко губернского землемера и архитектора, исполняя отличное, смею сказать всех моих товарищей поручения по части моей требующие чистоты, искусства и знания, содействуя в устроении по плану города Полтавы — доказательством чего служат почти все вновь построенные обывательские строения, на некоторое число коих я делал и фасады, пользуясь вниманием прежних начальников, наконец, принеся в жертву сей службы первейшее благо жизни — здоровие, за всем этим несчастие и тут меня не оставило: я до 12 класса прослужил год лишний, до 10-го четыре и в настоящем чини служу два года сверх положенного законами срока. Признаюсь в моей слабости — я завидую ученикам моим, которые пользовались от меня наставлениями в известных мне науках, не равняясь со мною — смею гордиться — природными способностями: они превзошли меня на пути службы. Сиятельнейший Князь! в руках Ваших счастье ваших подчиненных, в сердце вашем — все их радости жизни! Вы столь близки у Престола Величайшего из Монархов, что одно слово Ваше сделает меня счастливым, изгладит из памяти претерпенные мною страдания и неудачи в малейших справедливых желаниях. Не корыстолюбие управляет моими чувствами; не оно наскучает Вам прочесть сии слабые строки: оно с самого юного возраста было чуждо моего сердца. Черствый кусок хлеба, обмоченный в воду и честь — я предпочитаю Перуанским сокровищам. Ваше Сиятельство! Вы едете в древнюю столицу к Монарху Вас уважающему: удостойте поместить меня в число счастливцев облагодельствованных Вами знаками отличия? Усладите жизнь мою приятным воспоминанием награды, приобретенной ценою моего здоровья и Вашею щедротою! С последним только вздохом изгладится из сердца моего живейшая к Вам благодарность! всякое мгновение я буду стараться быть достойным Вашего внимания; всю жизнь посвящу исполнению Ваших повелений! Простите, Сиятельнейший Князь, ежели я моею просьбою обременил Вас и похитил одну из тех минут, которые беспрестанно посвящаете Вы трудам для покоя и счастия вверенного Вам народа, пользе общей и благословенности Монарха! Если этою сме-

— 178 —

лостью я лишусь благосклонного Вашего Сиятельство — то почту себя самым несчастнейшим из человеков! ¹⁾

С чувствами благоговения имею счастие быть                
etc. Егор АКИМОВ. Полтавский Землемер.        

1818. Генваря 25.
Полтава.

10. Письмо к Репнину Черниговского губернского предводителя Степана Ширая. Умножившиеся дела по должности моей заставили меня приехать сюда, я скоро отделался от них и сей же день град сей оставляю; я сильно ощутил что Вашего Сиятельства здесь нет; а заменившая скука, мрачность и истолкование законов, суть части совсем не по моему отделению. Милостивое Вашего Сиятельства письмо по истине совратило бы с пути Московского на Полтавские, если бы возраст детей моих не вымогал без отложных мер настоящего их распоряжения, я поспешу возвратиться по зимней дороге домой, и тогда лишь бы силы мои телесные соответствовали душевным чувствам, я предстать перед Вами неумедлю, до того же поручаю себя продолжению Вашего благорасположения, я не смею сказать любви Вашей, потому, что я еще не приобрел на оную права, протчем чего нельзя достигнуть при напряжении, мысль моя к тому стремится и надежде во успехе сем ободряет мои намерении ²⁾.

С высокопочитанием и преданностью честь имею быть         
во веки etc. Степан Ширай.         

1819 г. Генваря 28 числа
Чернигов.

P. S. Степан Михайлович Ширай, генерал-майор, очень богатый человек.

С 1818 по 1829 г. он был Черниговским губернским предводителем дворянства. Имение его было в Стародубском уезде. Род их идет от Степана Спиридонова, служившего в Стародубском полку, сначала значковым, а потом бунчуковым товарищем. В 1829 г. кн. Репнин не допустил его к избранию вновь предводителем. Причина была, письмо С. М. Ширая министру внутренних дел, что было доложено Государю, о рекрутском наборе, где указывал неудобство в нынешнем образе принятия рекрут. Кн. Репнин поставил ему в вину, что он не обратился к нему и послал письмо непосредственно министру внутренних дел. Кн. Репнин писал Черниговскому губернатору Жукову о нежелании своем, чтобы баллотировался Ширай.

"После жалобы, принесенной им на меня Государю Императору, не намерен допустить его к должности в нынешнее трехлетие, но если дворянство изберет его на будущее и он переменит свое поведение, то

¹⁾ Арх. Губ. Правл. 1818. № 159, л. 140.

²⁾ Арх. Губ, Правл. № 260, переписка без резолюций, л. 18.

— 179 —

рад буду утвердить в оной". Почему я покорнейше прошу Ваше Превосходительство известить меня о сем до приезда моего в Чернигов для соображения, ибо я весьма буду благодарен, если Ваше Превосходительство найдете случай дать ему о сем почувствовать".

Ширай не был больше предводителем. Сам ли он не пожелал, в виду таких отношений к начальнику края или его не избрали, не знаем. Возможно, что Ширай в виду этих отношений, сам не пожелал баллотироваться.

(Письмо кн. Репнина к Шираю и Жукову см. нашу работу: "К истории Малороссии" во время генерал-губернаторства кн. Н. Г. Репнина. Труды Полтавской архивной комиссии т. I, стр. 116-118).

11. Стоимость ревизской души в 1827 году. Черниговский прокурор Г. И. Бажанов в письме своем от 25 Марта 1827 г., писал к князю Н. Г. Репнину и спрашивал его, не продаст ли он крестьян (до 60 д.) живших в Мглинском уезде, Черниговской губернии. Прокурор просил продать их переяславскому помещику Семену Михайловичу Капцевичу, который, как писал он, соглашается дать по 200 р. за душу с его пошлиной: "Но буди продавец возьмет на себя пошлины и продажу крестьян подвергнет не собственному выбору, а жребию, какие по ревизии окажутся (за исключением семейства приказчика), тогда он готов заплатить за ревизскую душу по 250 рублей без всякого торгу".

Кн. Н. Г. Репнин не согласился продать. Вот что он писал:

Милостивый Государь мой
Георгий Ильич.

На письмо Ваше от 25 прошлого Марта, честь имею уведомить Вас, что у меня действительно есть в Мглинском повете такие, кои бы я желал продать, но на условиях г. Капцевича я согласиться не могу, как по ничтожности цены предлагаемой им, так и потому, что опыт подобной продажи Скаржинскому проучил уже меня ¹⁾.

С истинным почтением etc. Кн. Репнин.         

19 Апреля 1827.
СПБ.

Сообщ. И. Ф. Павловский.

 

 

 

¹⁾ Партикулярная переписка 1827 г. л. 22 — 23.

— 180 —

 

— 181 —

 

Приложения.

 

— 182 —

 

— 183 —

КРАТКИЕ ОТЧЕТЫ.

За 1905 год.

Всех заседаний было семь.

Л. В. Падалка сделал сообщение "О сечах в Полтавской губернии."

Им же был прочитан доклад "О майданах, степных городках". Раскопки и измерение их показали, что объем наружных валов соответствует окружности майдана. При каждом майдане идут симметрично в одну сторону валы, которые в настоящее время или довольно явственно сохранились или, будучи распаханы, едва приметны, разрознены. При этом Л. В. Падалка свой доклад демонстрировал картами. Один из майданов, обозначенных на карте, имеет окружность центрального вала в 50 саженей, а длина боковых валов — 45 саж., а другой, в центре 57 саж., а боковых валов — 50 саж. При этом несомненная связь наружных валов с углублением, устроенным в майданах, чем больше валы, тем глубже углубления и состав почвы валов указывает на происхождение их из земли, вынутой в могилах, майданы это древние могилы. Печенеги, половцы и другие народцы тюрских племен являются созидателями майданов, из древних скифских могил. Каменные бабы, встречающиеся и теперь в южной России, происхождения IX-XII веков и такие же бабы встречаются и в средней Азии. Этот культ предков и указывает на связь народов, бывших в южной России и средней Азии. Впоследствии, майданы служили местом для базаров и ярмарок. Такая роль майданов была и в сечи Запорожской. Городки же степные служили торговыми маяками в древних степях.

Н. К. Орлов прочитал доклад "Значение церковно-исторических памятников и меры правительства к их сохранению". Докладчик изложил ряд мер, принимавшихся правительством и указал на значение их для истории и искусства.

Е. Н. Сердюк прочитал сообщение о необходимости изучения архитектуры церквей Полтавской губернии. Докладчиком указано было, ка-

— 184 —

ково должно быть исследование этих памятников. Архивная Комиссия, в заседании своем 24 Апреля порешила просить Е. Н. Сердюка предпринять экскурсию по Полтавщине для снимка интересных в научном отношении памятников, для чего и ассигновала ему 125 руб. сер. Тогда же решено было просить И. А. Зарицкого, собиравшего в Полтавщине не мало ценных вещей для музея Императора Александра III, делать описи интересных в археологическом отношении остатков старины и всякого рода предметов. Но ни Сердюк, ни И. А. Зарицкий не представили ни докладов, ни отчетов о своей командировке.

А. А. Грановский ознакомил собрание с рукописью Румянцевского музея "Генеральное следствие о Переяславском полку".

С. П. Сиротенко прочитал доклад — Церковное пение в южной России в XVII столетии. Вот программа доклада: В истории русского церковного пения различают: пение мелодическое, одноголосное (X-XVI века) и гармоническое, многоголосное (XVII века). Развитие гармонического пения на Западе и переход его в юж. Русь, церковно-певческая деятельность православных братств ю.-з. России: Львовского, Луцкого, Могилевского, Киевского и Виленского. Распространение гармонического пения в Великороссе. Труды патриарха Никона в этой области. Вызов в Москву Киевских певчиx. Дальнейшее развитие в Москве многоголосного пения, пение строчное и его памятники. Состав хора государевых и патриарших певчиx дьяков и подъяков. Гармонизация богослужебных русских напевов. Отзывы современников о гармоническом пении. Памятники первоначального многоголосного пения в библиотеке Московского синодального училища.

Л. В. Падалка и С. П. Сиротенко, по просьбе комиссии, совершили экскурсию в Константиноградский и Хорольский уезды, где ими были сфотографированы каменные бабы, находящиеся в этих уездах. Снимки эти были представлены на выставку археологического съезда в Екатеринославе.

Г. Т. Иванов прочитал доклад — к вопросу о магистратских крестьянах города Переяслава, на основании архивных данных.

В действительные члены избраны: Е. М. Шейдеман, свящ. М. Чубов, В. П. Леонтовский, А. Г. Спастион, ректор семинарии, архимандрит Гавриил (ныне викарий Кишиневской епархии), С. Д. Щербак, служащий в Архиве Министерства Юстиции, П. А. Китицын.

За отказом казначея комиссии М. М. Попова избран Ф. О. Коваржик.

За выездом из Полтавы председателя комиссии А. П. Потоцкого, председателем комиссии избран губернский предводитель дворянства С. Е. Бразоль. За выездом Е. Н. Зеленецкого, товарищем председателя избран А. Ф. Мальцев.

— 185 —

От архивной комиссии был послан адрес известному ученому, профессору В. Б. Антоновичу с приветствием по случаю его 40-ей ученой деятельности.

В почетные члены комиссии избран по предложению И. Ф. Павловского известный ученый, Киевский профессор В. С. Иконников и по предложению А. Ф. Мальцева — Гавриил, епископ Прилукский (ныне епископ Омский).

За 1906 год

В отчетном году было восемь заседаний.

Доклады были сделаны следующими лицами.

В. А. Пархоменко прочитал доклады на темы: 1). "Первые 47 лет из жизни Переяславской семинарии". Докладчик пользовался архивным материалом и представил очерк этого заведения за этот период.

2). "К истории церковно-приходской жизни левобережной Украины." На основании данных архивов малороссийской комиссии и Полтавской консистории, указал на то обстоятельство, что в 18 веке церковные приходы в левобережной Украине переживали пору постепенного упадка, что видно, напр. из уменьшения, по сравнению с 17 веком количества и качества приходских школ и шпиталей.

3). "Серафим II, патриарх Константинопольский". Докладчик коснулся жизни патриарха Серафима II в Лубенском монастыре, где он и скончался, а также и состояния этого монастыря в ½ 18 века и деятельности архимандрита Иосафа Горленки, впоследствии знаменитого архиепископа Белгородского.

Преосвященным Феодосием, бывшем викарием Прилукским (ныне епископ Оренбургский) прочитан доклад о "Раскольничьем патриархе Семене Козьмине (1772 † 1859), сосланным в Полтавский Крестовоздвиженский монастырь.

В. А. Василевский прочитал доклад, занявший два заседания "О Полтавской гимназии с 1808-1331 г.г. по архивным данным".

Вице-председатель А. Ф. Мальцевым было сделано два сообщения: 1) о гонораре священников в конце XVIII века и 2) о малорусских шпиталях.

С. Т. Сиротенко — "О церковном пении в древней Руси."

И. Ф. Павловский прочитал доклад "О привлечении евреев к занятию земледелием в половине XIX столетия".

Л. В. Падалка сделал сообщение о результате своей экскурсии, вместе с С. Т. Сиротенком, произведенной летом 1905 года. Были

— 186 —

исследованы урочища "Сечи" в Роменском и Хорольском уездах, освещающие вопрос об эволюции казацких сечей на Приднепровьи, исследованы им также и земляные сооружения на Орели, известные под именем "майданов", "городков", робленных и раскопанных могил. Местное обследование этих памятников дало материал для обоснования того положения, что значительная часть степных майданов, а также степных городков, не говоря о робленных и раскопанных могилах произошло из древних могил, имевших погребальное значение.

В отчетном году, архивная комиссия обсуждала проект об охранении древностей, присланный министерством внутренних дел, для чего избрана была комиссия, в состав которой вошли: А. Ф. Мальцев, Л. В. Падалка и И. Ф. Павловский. Комиссия представила свое заключение в заседание архивной комиссии, которая и согласилась с ним.

Архивная комиссия нашла, что Киевский округ (вся Россия поделена на округа) слишком обширен и разнообразен по характеру памятников и его населения, почему крайне желательно образовать один округ из Черниговской и Полтавской губернии, как представляющих старую Малороссию, в силу богатства памятников старины.

Далее, комиссия высказалась, что право частного владельца распоряжаться принадлежащими ему древними сооружениями (валы, городища, выдающиеся курганы и т п.) должно быть ограничено и сооружения не должны разрушаться и подвергаться изменениям без разрешения охранительного органа.

2). Заведование древними памятниками может быть поручено существующим архивным комиссиям или соответствующим обществам при условии ассигнования со стороны правительства этим учреждениям необходимых для этого средств.

3). Желательно такой орган иметь в каждой губернии. В местностях же, богатых памятниками старины, таковые органы существенно необходимы. В состав таких органов должны быть привлечены представители местных правительственных учреждений, в ведении которых состоят те или другие памятники старины, как то: земства, духовного ведомства, военного и т. п., а также желательно привлечение к трудам общества местных сведущих лиц.

Желательно иметь, как и проектируется, особых консерваторов с целью охранения и ознакомления охранительного органа с состоянием этих памятников. Что касается корреспондентов, то желательно иметь их в каждом уезде.

4). Роль окружных органов должна ограничиваться объединением и общим направлением деятельности губернских органов. Роль их не должна стеснять самодеятельности отдельных учреждений этого рода.

— 187 —

5). Желательно привлечь городские общественные управления и земские учреждения к материальному участию в форме субсидии, но передача им осуществления функций охранительных органов представляется нецелесообразным.

6). Что касается применения уголовной ответственности за разрушение и уничтожение памятников старины, то архивная комиссия затрудняется высказаться, предоставляя этот вопрос компетенции юристов. Но вообще желательно установить уголовную ответственность. Проверка в частности памятников старины через известный промежуток времени, а равно установление особых правил для вывоза древних предметов за границу, представляется желательным.

Последние пункты, как то: о запрещении разрушать, разбирать или видоизменять без узаконенного разрешения древние памятники, а также и следующие (1 стр.), архивная комиссия признает приемлемыми. Что касается вопроса о наложении взыскания, то этот вопрос подлежит решению юристов.

В почетные члены в 1906 г. избраны: А. П. Потоцкий, бывший первым председателем комиссии, Полтавский губернатор В. В. Князев и известный ученый филолог П. И. Житецкий.

В действительные члены: В. А. Пархоменко, А. Я. Старицкая, П. В. Новицкий, И. В. Андрущенко, Н. Н. Лебедев, П. И. Ковалевский, В. А. Балясный, священник В. Трипольский. П. И. Кулябко-Корецкий, Е. Г. Фесенко-Навроцкая, И. И. Бурко и А. Н. Малинка.

За 1907 год

В отчетном году всех заседаний архивной комиссии было 8, на которых было прочтено 9 докладов членами комиссии А. Н. Малинкой, В. Л. Василевским и И. Ф. Павловским. А. Н. Малинка прочитал доклад "о малорусских кобзарях и лирниках" при чем, приглашенный им кобзарь Пархоменко пел думы, псальмы. На заседании этом присутствовало до 100 человек посторонних посетителей. В. Л. Василевский в двух заседаниях ознакомил собрание с очерком Полтавской гимназии, столетие со дня основания которой исполнилось в 1908 году. Юбилей этот не праздновался, а между тем гимназия эта была в течение многих лет единственным средне-учебным заведением в Полтавщине, культурное значение которой несомненно. Докладчик на основании архивного материала ознакомил собрание с жизнью заведения, начиная с 1828 года, ходом учебных занятий, программами учебного дела, успехами учеников и т. п.

— 188 —

И. Ф. Павловским были прочитаны следующие доклады: 1). К биографии малорусского поэта И. П. Котляревского. Докладчик указал на те данные, какие встретились в архиве о деятельности поэта, как организатора ополчения в 1812 году, его деятельность, как надзирателя дома воспитания бедных дворян, его отношений к городскому управлению, о покупке им земли для расширения своей усадьбы и т. п.

2). "К вопросу о переводе Ильинской ярмарки в Полтаву". На основании архивного материала, хранящегося в Губернском Правлении можно теперь с уверенностью сказать, что инициатива перевода Ильинской ярмарки из Ромен в Полтаву, принадлежит Полтавскому губернатору Аверкиеву, а не генерал-губернатору кн. Долгорукову, как это изложено в труде Ф. Н. Николайчика. Губернатор Аверкиев представил подробную записку по этому вопросу. Вопрос этот был передан на обсуждение роменского купечества вместе с представителями дворянства, а также и харьковского купечества, в виду желания Аверкиева перевести и харьковскую Успенскую в Полтаву. Из этой переписки, докладов купеческих обществ, роменского и хорольского, мнений Аверкиева и генерал-губернатора к. Долгорукова выясняется торговые обороты ярмарки в Ромнах и ее значение для юга России.

3). К биографии Полтавского губернатора Тутолмина и роли Губернского Правления и отношения к нему генерал-губернатора кн. Репнина. В докладе этом, на основании документальных данных, рисуется задолженность губернатора и роль Губернского Правления, нарушившего законоположения и не наложившого запрещение на имение Тутолмина, что вызвало решение сената взыскать долг Тутолмина, но кн. Репнин, ценивший Тутолмина, взял его под зашиту свою и дело было улажено и члены Губенского Правления были освобождены от уплаты.

4). Доложен был подробный циркуляр министра внутренних дел кн. В. П. Кочубея о раскольниках Феодосеевского толка, при чем докладчик указал и на количество раскольников, бывших в то время в старой Малороссии т. е. в губерниях Полтавской и Черниговской.

5). "О распространении в Малороссии произведения Т. Г. Шевченко "Живописная Украина". Докладчик, приведя циркуляр генерал-губернатора кн. Долгорукова, предлагающего записаться на это издание, которое, надо сказать, не было окончено. Докладчиком были прочитаны и два письма поэта (доселе неизвестные) по поводу этого издания и указана была насколько успешна была подписка на это издание в Малороссии.

В отчетном году, архивной комиссией, в виду приближающегося 200-тие юбилея Полтавской битвы, был возбужден вопрос о постановке памятника Петру Великому на поле полтавского сражения, при этом, членом комиссии И. Ф. Павловским был прочитан в заседании ко-

— 189 —

миссии доклад о значении Полтавского боя. По обсуждении этого вопроса, архивная комиссия решила ходатайствовать перед начальником губернии об открытии всероссийской подписки. 16 Мая текущего года, последовало Высочайшее соизволение на образование под председательством губернатора Комитета по организации всероссийской подписки, с участием и члена архивной комиссии, по ее выбору. Архивная комиссия приняла участие и в праздновании городом Переяславом 1000-тия со дня основания. Членом комиссии В. А. Пархоменко была произнесена речь в Переяславе, архивная комиссия послала и адрес.

В отчетном году, комиссией было издано два выпуска своих трудов, заключающая 50 печатных листов, не считая протоколов заседания, отчетов etc., куда вошли работы членов комиссии, почетного члена, епископа Феодосия, Николайчика, Мальцева, Василевского, Липеровского, Пархоменка, Леонтовского, Китицына, Балясного и Павловского. Эти выпуски разосланы почетным членам, членам архивной комиссии, ученым учреждениям, губернским гласным и гласным тех уездных земств, которые ассигнуют комиссии пособие. В отчетном году многие иногородние учреждения обратились в комиссию с просьбой выслать ее труды, что и было сделано. Такими учреждениями были: комитет Астраханской публичной библиотеки, Кишиневский церковно-археологический комитет, редактор "Миссионерского журнала" издаваемого в Рязани Остроумовым, Библиотека Академии Наук, Черниговское епархиальное древне хранилище, музей Украинских древностей Тарновского в Чернигове и др.

Архивная комиссия, по примеру прежних лет, занималась просмотром описей старых дел, присылаемых ей учреждениями с целью указать, какие из старых дел должны подлежать хранению в архивах. Так были присылаемы описи дел Каменец-Подольской и Киевской казенными палатами, Полтавским губернским правлением и Польской казенной палатой.

В отчетном году было избрано 19 чел. действительными членами комиссии: супруга генерал-лейтенанта А. Н. Авинова, г.г. присяжный поверенный Юрьев-Пековец, архимандрит Варлаам, ректор семинарии, камергер К. А. Балясный, г.г. Афиногенов, Аглаимов, Дробязго, Астряб, Бирученко-Мусиенко, Затворницкий, о. А. Каменский, Щипотьев, Ионин, Гах, Пясецкий, Лобачевский и Рейхардт.

Почетными членами избраны Полтавский вице-губернатор Катеринич и губернский предводитель дворянства князь Н. Б. Щербатов.

Из действительных членов умерло двое: Н. Н. Лебедев, помощник инспектора классов Полтавского кадетского корпуса и В. П. Горленко, известный писатель.

— 190 —

По случаю выезда из Полтавы, члена ревизионной комиссии, протоиерея Д. А. Щедродарова, членом ревизионной комиссии избран А. Н. Малинка.

За 1908 год

В 1908 году было семь заседаний архивной комиссии, на них были прочитаны следующие доклады: Л. В. Падалка прочитал доклад "О Покровском храме в Ромнах, ныне перенесенном в Полтаву". Автор указал на стиль этого храма и коснулся биографических данных и строителя этого храма, последнего кошевого Запорожья Калнишевского. В. Л. Василевским был прочитан доклад, составленный по архивному материалу, о Полтавской гимназии после 1830-го года. В. А. Пархоменко и С. Т. Сиротенко прочли сообщения о Черниговском археологическом съезде. И. Ф. Павловским сделаны следующие сообщения: 1) "О переселении в Западные губернии из Южной и Северной России поселенцев" — проект Витебского губернатора Львова, с целью ослабить торговлю и господство в Западном крае евреев. 2). "К истории винокурения в старой Малороссии." Указав на существование свободной торговли вином, докладчик изложил попытки министра финансов графа Канкрина ввести в Малороссии откупную систему, как существовало в Великороссийских губерниях и мнения по этому вопросу генерал-губернаторов князя Репнина и графов Левашева и Строганова. 3). "О статистических данных еврейского населения в Полтавской губернии, начиная с 1802 года, когда была учреждена Полтавская губерния и 4). "Основание Полтавского института и постройка для него здания приказом Общественного Призрения. Указав на заботы Репнина и его супруги об учреждении этой школы, докладчик, на основании архивного материала, передал очерк постройки здания на что издержано по личному распоряжению кн. Репнина 200 тыс. из сумм приказа, что вызвало ревизию его деяний со времени назначения на пост генерал-губернатора. Комиссия сделала начет на них и из 22 тыс. крестьян у него осталось всего 5 тысяч. П. О. Гопцусом был прочтен доклад в двух заседаниях "О характере просвещения насаждаемым в Галицкой Руси Обществом имени Качковского". Указав на борьбу партий в Галиции Общество старалось провести единение всего русского племени и культурного сближения с Россией. Изложению этого и был посвящен доклад П. О. Гопцуса. Доклад не лишен полемичного характера. Таким образом, в отчетном году было прочитано 9 докладов.

В отчетном году скончались два почетных члена архивной комиссии: проф. Антонович, известный исследователь Южно-русской истории и археологии, проф. Киевского университета Н. П. Дашкевич, иссле-

— 191 —

дователь Южно-русской истории и автор многих работ по истории Западных литератур. Памяти проф. Антоновича был посвящен доклад Л. В. Падалки. В почетные члены избран начальник губернии, граф Н. Л. Муравьев.

В действительные члены комиссии избран: директор гимназии Клюге, Е. Е. Старицкий, Е. Е. Фисун, И. Ц. Хмелевский, В. Н. Коленский, Самойлович, Соколовский и его супруга.

В отчетном году, скончался библиотекарь комиссии П. С. Попов и на его место избран М. Г. Астряб. Председатель комиссии С. Е. Бразоль отказался, за выездом в Петербург, от должности председателя, каковым избран губернский предводитель дворянства кн. Н. Б. Щербатов. В отчетному году, делегатами комиссии на Черниговском археологическим съезде были В. А. Пархоменко и С. Т. Сиротенко.

В 1908 г. был издан комиссией выпуск трудов, в который вошли статьи членов комиссии: Л. Падалки, И. Ф. Павловского, В. П. Леонтовского, В. Л. Василевского, Н. Макаренки и сообщение А. Н. Авиновой. Выпуск был разослан почетным членам, ученым учреждениям и гласным тех уездных земств, которые выдают субсидии (все уезды кроме Лохвицкого, Константиноградского и Прилукского)

— 192 —

— 193 —

— 194 —

Кассир П. У. А. К. Ф. Коваржик.