История Полтавы

Из бумаг И. П. Котляревского

• 

Подробности

Просмотров: 12057

Василий Горленко. Из бумаг И. П. Котляревского.

Публикуется по изданию: Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского. // Киевская старина. - 1883, № 5, с. 146-154.

Источник: Internet Archive.

Перевод в html-формат: Борис Тристанов.

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 146

Из бумаг И. П. Котляревского.

Под именем "бумаг Котляревского", в отделении рукописей петербургской публичной библиотеки, хранится связка из пяти тетрадей, принесенная в дар А. В. Терещенком в 1858 году. Перечень этих бумаг сделан был в биографической заметке о Котляревском, составленной при содействии того же Терещенко и напечатанной в 1861 г., в "Основе". Там упоминались: "Журнал военных действий 2-го корпуса против турок" 1806 г., веденный Котляревским, в бытность его адъютантом начальника корпуса, графа Мейендорфа, перевод обширного богословского сочинения, черновые рукописи, переписка и документы. Просматривая в нынешнем году эти бумаги, до сих пор оставлявшиеся почему-то без внимания биографами Котляревского, я нашел только рукописи, относящиеся к двум последним рубрикам: письма и документы. Куда девались "Журнал военных действий", черновые "Энеиды" и "Наталки", заключавшие любопытные варианты, и богословский труд — неизвестно. Свидетельством их пребывания в библиотеке осталась только записка Терещенка, где говорится, между прочим, следующее: "Котляревский оставил после своей смерти многие рукописи, которые неизвестно где и по чьим рукам ходят и которые до сих пор кроются... Неожиданность привела меня в Полтаву, где я постарался отыскать место его жилища, потом посетил его могилу и затем разыскивал, нет ли у кого его рукописей. Такие рукописи оказались в семье одного из друзей Котляревского, г. Стеблина-Каминского, который и передал их мне". Утраченный "Военный журнал" обнимал время с 15 ноября по 16 декабря 1806 г., а богословский труд был переводом сочиненія Дюкеня "L'Evangile medité dislribué pour tous les jours de l'année, suivant la concorde des quatres évangélistes". Перевод носил название "Размышления о расположении,

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 147

с каким должно приступать к чтению и размышлению о св. писании" и распадался на восемь частей и 359 рассуждений. По словам Терещенка, из заметки сочинителя, обозначенной на краях бумаги, видно было, что начал он писать в октябре 1823 г. и кончил 17 июля 1838 г., незадолго до кончины. "Творение это исполнено благоговейных мыслей, простотою и ясностью изложения и духом смирения и упования на будущую жизнь". Так, в конце 359 размышления, говорится: живый и умириющий в церкви вами основанной (св. апостолами) я сообщаюсь с вами для получения воздаяния, которое вы научили нас испрашивать и надеяться... Не имея прямого литературного значения, этот последний труд писателя являлся свидетелем глубоко-религиозного настроения, охватившего его в последние годы жизни. Это явление любопытно по общности его многим из крупнейших малорусских художников: таковы были последние годы Квитки, славного живописца В. Л. Боровиковского, Гоголя... Нельзя не пожалеть об утрате этой рукописи. В собрании писем, собственных рукописей Котляревского конечно нет, кроме двух черновых записок делового характера. Но есть письма к нему других лиц, рисующие ту интересную эпоху и иллюстрирующие житейские и литературные отношения поэта.

В порядке годов идут сначала два письма второго малороссийского генерал-губернатора, князя Лобанова-Ростовского, весьма благосклонного к полтавскому поэту за его остроумие и веселость. В доме Лобанова, отличавшегося художественными наклонностями, Котляревский был своим человеком и душой устраивавшихся часто домашних спектаклей. По поручению князя, Котляревский принимал участие в формировании малороссийских "казачьих полков" в эпоху отечественной войны. Первое письмо и относится к одному из эпизодов этой импровизированной мобилизации; второе — официальное "отношение".

I.

Чернигов,
4 сентября, 1812 г.

Кто лучше вас знает основание, на коем формируются казачьи полки, следственно и сами ведать можете, что нет у меня власти не бывшего ни в милиционной службе принимать в офицерское звание, а вы, не объясняя то об-

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 148

стоятельство наилучшему моему приятелю, уложили в повозку вручителя сего, как будто на то, чтоб место одного недовольного сделать двух, а самому, как за пустое дело, добиться гонки; дал-бы доброй, естлиб досуг был и не устал от практики, в коей содержут меня и без вас. Прощайте, не дурите впредь и будьте всегда благополучны.

Князь Лобанов-Ростовский.

На обороте письма, рукой князя написано: "Похвальный лист".

II.

Господину капитану и кавалеру Котляревскому.

Отправляясь до места Высочайшего Его Императорского Величества пребывания, имеете вы, по прибытии в Дрезден, взять от толь подлежащее пути вашему направление и потом, явясь к его сиятельству графу Алексею Александровичу Аракчееву, с приобщаемым к нему пакетом, донесть, что ожидать будете приказаний его особы о порученном вам на Высочайшее имя донесении; когда-ж последует отправление, надлежит вам предпринять немедленно обратный путь.
Малороссийский генерал-губернатор князь Лобанов-Ростовский.

Полтава,
1 мая 1813 г.

Письмо князя Н. П. Репнина, сменившего Лобанова и еще более расположенного к Котляревскому, касается дела, которому поэт посвятил свои лучшие силы, — театра. Большой любитель сцены и сам хороший комический актер, Котляревский был директором и режиссером труппы, приглашенной князем Репниным в Полтаву и ранее сформированной антрепренером Штейном. На сцене "полтавского вольного театра" впервые в 1819 году шла "Наталка-Полтавка". Приходится опять сетовать на наше центральное книгохранилище. В публичной библиотеке не оказалось афиш вольного полтавского театра и надо отказаться от заманчивой мысли восстановить первую афишу "Наталки". Может быть таких афиш в "вольном театре" не было вовсе? Пьеса дана была без цензуры, по личному разрешению кн. Репнина. Известно, что в ней играл Щепкин, который, через несколько лет, хотел поставить ее в Харькове, в свой бенефис. В своей "Украинской Старине" г. Данилевский передает интересный рассказ харьковских старожилов о том, как устроился этот спектакль: "Квитка сказал Щепкину: назначьте какую-нибудь старинную пьесу и, перед самым днем бенефиса, сошлитесь на нездоровье какого-нибудь актера и просите официально дать, за поспешностью,

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 149

"Наталку-Полтавку", пьесу уже разрешенную для Полтавы. Так дана была пьеса"... Обычная история малорусских спектаклей, повторяющаяся и до наших дней!..

Письмо касается внутренних неурядиц, царивших в труппе, и имеет очевидной целью поддержать за кулисами авторитет Котляревского.

III.

Милостивый государь Иван Петрович!

Попечение, которое вы имели о здешнем театре, приобрело ему одобренье публики и необходимо нужно для его благоустройства, почему я прошу вас покорнейше продолжать оное и на будущее время, объявляя при том именем моим актерам и актрисам, что они обязаны совершенным повиновением и что в случае какого-либо противу сего проступка, строго за сие с них взыщется, ибо я нисколько не подорожу талантом, каким-бы то ни было, ежели не соединяется с ним благонравие и доброе поведение.

Примите при сем случае уверение всегдашней и искренней моей дружбы.

Кн. Репнин.

Полтава,
20 мая 1820 г.

Провинциальные театры редко находят историков. Несколько сведений о театре Штейна, этой колыбели малорусской драматургии, находим в "Записках М. С. Щепкина" и в статье Квитки "История театра в Харькове" ¹⁾. Замечательная труппа Штейна появилась в Харькове около 1814-15 годов. Он поднял театр в Харькове и построил театральное здание в 1816 г. Около 1816 года в этой труппе появился Щепкин, приехавший из Курска. "Мы все, говорит Квитка, не видевшие дальше провинциальных театров, в Щепкине начали понимать, что есть и каков должен быть актер".

Труппу Штейна взял к себе в Полтаву под свое покровительство князь Репнин. Тогда в Полтаве узнали Щепкина. Доходы в Полтаве, с добавляемой суммой собственно от князя Репнина, не могли удовлетворить всем требованиям по театру. Как ни желал князь иметь постоянно труппу при себе, но не было возможности. На полную труппу с балетом требовались

¹⁾ "Литературная газета", 1841 г., № 15.

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 150

десятки тысяч. Поэтому, на крещенскую и успенскую ярмарки, труппа переезжала в Харьков. Щепкин, новый репертуар из комедий и опер, порядок, устройство — все привлекало публику; за ярмарку зарабатывали тысяч 15. Штейн взял потом опять всю труппу на свое содержание. В Харьков приезжал он к успенской ярмарке и потом, если публика поддерживала его абонировкой, оставался до поста. Он тратил все на улучшение и оставил после смерти долги.

М. С. Щепкин, в своих неоконченных "Записках", сообщает немного о пребывании своем в Полтаве и у Штейна. С обычной скромностью, говоря вскользь о себе, в воспоминаниях о том времени, он останавливается с любовью на одном из своих товарищей по сцене, актере Угарове, оставившем по себе память самобытного и оригинального таланта. "Угаров, пишет Щепкин, был существо замечательное, талант огромный. Добросовестно могу сказать, что выше его талантов и теперь никого не вижу. Естественность, веселость, живость, при увлекательных средствах, поражали вас и к сожалению все это было направлено Бог знает как, все игралось на авось. Но если случайно ему удавалось попадать верно на какой-нибудь характер, то выше этого, как мне кажется, человек ничего себе создать не может. К несчастью это было весьма редко, потому что мышление было для него делом посторонним; но за всем тем он увлекал публику своей жизнью и веселостью. Как в человеке, в нем все было перемешано; в каком-то странном беспорядке стояли рядом: добродушие и плутоватость, театр и карты, охота покутить. Все это было смешано до такой степени, что не знаешь, бывало, чему он отдавал преимущество. Несмотря на все его недостатки, я любил его как человека и уважал как талант".

Из этого портрета видно, что Угаров был представителем типа, известного в мире кулис под именем "мочаловского", — типа актера, играющего по вдохновению, без школы, одними нервами, под влиянием настроения. Такие актеры могут подыматься необычайно высоко и спускаться ниже самой горькой посредственности. В знаменитых статьях о Мочалове, этот артистический тип блистательно исследован Белинским. Талант таких людей с болью укладывается в рамки известной деятельности и их

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 151

кипучий нрав отличается нередко неуживчивостью и беспорядочностью. Возможно, что цитированное выше письмо Репнина, с его резким концом, относилось к Угарову, так как он только с Щепкиным были двумя признанными "талантами" труппы.

Следующие письма переносят нас в мир литературных отношений автора "Энеиды". Первое из них касается переговоров о полном издании этого произведения, переговоров, не приведших ни к чему, так как вполне "Энеида" издана впервые только в 1842 году, три года спустя после смерти автора. Корреспондент Котляревского, некий Н. Мельгунов, получил от него, как видно, поручение найти издателя его труду и письмо свое начинает оправданиями...

IV.

Москва,
1820 г., июня 12

Милостивый государь Иван Петрович!

Не знаю, как выразить вам все замешательство, которое я теперь ощущаю; не знаю, как оправдать себя в столь продолжительном молчании. Скоро совершится год, как я в последний раз имел удовольствие быть у вас в Полтаве и получить лестный для меня подарок ваш — экземпляр "Энеиды". С тех пор я несколько раз осведомлялся и справлялся у здешних книгопродавцев, не пожелают-ли купить «Энеиду» вашу, с прибавлением двух последних песней и какую назначат за нее цену. Но многие от нее вовсе отказывались, говоря, что сия книга мало найдет себе охотников в России и что не иначе как в Малороссии следовало-бы издать ее; другие давали 800 и 1000 рублей. Из числа последних Ширяев и г. Полевой, издатель "Московского Телеграфа», брался напечатать ее на свой счет с тем, чтобы ему, по выручке, возвращен был употребленный на то капитал с законными процентами. Многие брали ее на комиссию, но ни один решительно не согласился дать и половинной цены той, какую вы назначили. Уверяю вас, что я с своей стороны прилагал всевозможное старание к выгодной для вас сделке, но все осталось тщетным. Теперь остался один способ: отнестись к петербургским книгопродавцам с сим предложением; хотя и сей способ не очень верен, ибо Сленин печатает одни новые книги, Смирдин взял на себя огромные предприятия, которые едва ли решится умножать новыми. Не попытать-ли харьковских книгопродавцев? Новое издание вашей "Энеиды" ожидают с жадностью в Малороссии; тому я имею многие доказательства"...

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 152

V.

Письмо Д. Бантыш-Каменского.

Москва,
1829 г, октября 29.

Милостивый государь Ив. Петрович!

Давно следавало бы мне принести вам чувствительную благодарность за сообщенные любопытные сведения, но разные досады и хлопоты невольно воспрепятствовали исполнить долг сей. Простите великодушно и верьте, что я всегда и везде сохраню к вам одинакие чувства душевного уважения, коими преисполнен. Удивляюсь, каким образом вы не получили от меня в Полтаве экземпляра "Малороссийской Истории"? В сем случае я кругом виноват перед вами. У князя Никол. Григор. должны храниться несколько экземпляров сей Истории. Потрудитесь взять себе, сколько пожелаете. Если-же означенные экземпляры (о которых я с моего отъезда не имею никакого понятия) расхищены, в таком случае приятнейшей обязанностью, по получении уведомления, поставлю исполнить лестное требованье ваше. Первые две части нового издания уже печатаются; третью и последнюю кончил, но не отдавал в цензуру. Нужны мне кой-какие справки. Одолжите сообщением сих сведений. Совестно мне, что я еще беспокою вас; но уверен, зная доброе сердце ваше, что вы не будете досадовать на имеющего честь и проч. Д. Бантыш-Каменского.

Следует ряд вопросов о произношении малороссийских слов, о свадебных обычаях и т. д. В статье "Основы" перепечатана из бумаг Котляревского "Заметка о некоторых народных обычаях, составляющая обстоятельный ответ на эти вопросы, заданные Бантыш-Каменским.

Автор последнего письма Орест Сомов довольно ревностно сам подвизался в сочинительстве. Под именем Порфирия Байского, он напечатал в 30-х годах массу забытых ныне повестей ("Юродивый", "Гайдамака", "Оборотень", "Сватовство", "Ночлег Гайдамаков", "Живой в обители блаженства вечного", "Киевские Ведьмы" и пр. и пр.) Он издавал также книги для юношества (в роде "Друга молодых девиц или новые повести, служащие к образованию склонностей ума и сердца" СПб., 1831 г.), учебники и т. п. Его письмо — типичная литературная болтовня того времени, одно из тех писем, которые, при всей своей пустоте, будят ум погрязшего в провинциальной глуши литератора, говоря ему о происходящем где-то, сравнительно большем, умственном движении. Из него видно также, как интересовался Котляревский литературными новостями.

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 153

VI.

Спб.,
1830 г., мая 26.

Письмо ваше от 19-го апреля получил я назад тому дней десять: бо николи було до почты чволати, а при листи була пьятидесятная гнацыя, то треба було самому взяти и лиси и гроши. Тотчас по получении денег пустился я к нашим лучшим книжникам и фарисеям, Смирдину и Сленину, чтобы узнать о выходе требуемых вами книг. Вот вам полный отчет о моих поисках: "Монастырки" 2-й части отпечатано 13 листов; затем Погорельский уехал и не оставил оригинала (по терминологии наборщиков) и до сих пор еще не шлет оставшегося. Посему я решился взять покамест одну первую часть с тем, чтобы доставить вам вторую, лишь только она здесь появится. О романе «Что такое хороший тон?» мне сказали также, что он допечатывается слишком медленно, по букве в день, ибо и доныне еще не вышел. Между тем переводчик (Мосальский) женился, вероятно для поддержания хорошего тона, и выдал замуж сестру, вероятно для того, чтобы ей не было завидно. Де-Шаплет также, говорят, допечатывает свой перевод "Карла Великого"; но видно также допечатывает не так смело, как герой его воевал, ибо до сих пор еще не появилась ни одна часть его перевода. Слух идет впрочем, что он выдаст все пять частей вместе, но я устал ждать и для того спешу вам доставить покамест одну "Монастырку", тем более, что давно имел неотразимое желание писать к вам. При "Монастырке" прилагаю маленькую книжонку для детей, три повести, мною написанные, а изданные Слениным и украшенные бестолковым лицевым титулом и заглавной виньеткой; это обыкновенные следствия книгопродавческих изданий. Наши книжники всегда умеют перемудрить, когда сами примутся за дело, не спросясь у автора...

Вот вам кое-что из литературно-светских здешних новостей: Булгарин уехал Дерпт, в свою деревню писать "Петра Ив. Выжигина" и хочет посадить своего героя в книжной лавке, где он будет судить о литературе и о большом свете. Некто Струйский, являющийся в стихах и прозе под именем Трилунного, пишет также роман "Дмитрий Самозванец". В Москве готовится еще несколько романов, и там же А. Пушкин женится на 17-тилетней красавице Гончаровой. Здесь еще печатается очень любопытный роман Морьера "Хаджи-Баба в Лондоне», переведенный с английского ориенталистом Сенковским...

Едва-ли есть надобность печатать многочисленные письма сестры Котляревского, Анны и зятя его Сем. Троф. Скоробогача, бывшего, как видно из переписки, управляющим огромного имения Лопухиных м. Злотополя. Это — обращения к "братцу и благодетелю", с вечными просьбами о займе денег, клятвами об отдаче, мольбами к небу о здоровье и проч. Как видно, письма достигали цели у доброго Ивана Петровича, так как заключают не мало изъявлений благодарности. Скоробогач был "обременен семьей":

Горленко В. П. Из бумаг И. П. Котляревского — 154

у него было восемь детей, в воспитании которых Котляревский принимал некоторое участие. В одном из писем Скоробогач говорит между прочим: "с Володей хотел было поступить жестоко, совершенно противно условиям почтенного письма вашего. Но вы меня вразумили, и я действительно согласен, что совесть, буде оная господствует в человеке, скорей может исправить не застарелые пороки, нежели страх опрометчивой власти"... Сестра посылает лошадей за детьми к празднику и спрашивает совета в письме: "кому подарить дюжину салфеток хороших, при сем посылаемых: Павлу Степановичу или новому начальнику детей, г. Шелкановцеву?" Подарок достался, кажется, вновь взошедшему светилу... Эти и подобные черты времени слишком известны, чтоб умножать передачей их наши выписки.

Литературную известность при жизни доставили Котляревскому первые части "Энеиды" и "Наталка". Это действительно лучшее, что он произвел. Две последние части "перелицованной поэмы" бледны и слабы, "Москаль", при всей своей веселости, не более как грубоватый фарс. Но вечно юная "Наталка" упрочит за отцом новой малорусской литературы незыблемую славу. Помимо достоинств типичной картины нравов, живой и трогательной, она имела сильное влияние на изучение украинской народности и, вместе с "Думами" кн. Цертелева, явилась первым сборником народных песен. Последнее издание сочинений Котляревского (Киев, 1875 г.) убийственно по своей фантастической орфографии и наиболее тщательным остается до сих пор маленькое издание Кулиша, исчезнувшее из продажи. Биографический очерк, приложенный к киевскому изданию, составленный г. Катрановым, не исчерпывает и десятой доли известных печатно сведений о жизни полтавского поэта. Этот очерк на первой же странице украшен едва вероятным курьезом. Рассказывая об известном "домике Котляревского", биограф замечает: "домик Ив. Петр., далеко измененный, давно уже перешедший в десятые руки и теперь еще существует. Его показывают как библиографическую редкость!" Увы! Этот восхитительный lapsus linguae теперь двойная ложь: домик сломан, и на месте его стоит полпивная уродливой новой постройки. Кому понадобился этот акт вандализма и не грех ли было полтавскому городскому управлению допустить сломку почтенной, старой, мирной "библиографической редкости".

В. Горленко