История Полтавы

К истории открытия памятника И. П. Котляревскому в г. Полтаве

• 

Подробности

Просмотров: 21836

Н. Дмитриев [Николай Андреевич Дмитриев]. "К истории открытия памятника И. П. Котляревскому в г. Полтаве" // Киевская старина. - 1903, 10, с. 153-167

Источник: Онлайн библиотека Царское Село.

К истории открытия памятника И. П. Котляревскому в формате PDF (846 Kb).

Памятник И. П. Котляревскому в г. Полтаве

— 153 —

К истории открытия памятника
И. П. Котляревскому в г. Полтаве.

Надлежащее отношение потомства к памяти и заслугам общественных деятелей, несомненно, указывает на степень развития общества, на его сознательное отношение к своему прошлому. Условия развития украинской литературы в 19 веке мало способствовали тому, чтобы современники, а затем и потомство, воздавали должное труженикам украинского слова. Как результат такого положения, мы можем констатировать такой печальный факт: прошло целое столетие существования малорусской литературы, и на всем обширном пространстве, где раскинулось 23 миллиона малорусского населения, ни один писатель не был почтен столь обычным, всемирно принятым способом — постановкой памятника.

Несомненно, суммой многих причин надо объяснить такое грустное положение. Внешние условия, конечно, играли первенствующее значение среди этих причин, но не мало к тому было причин, явившихся совершенно самостоятельно, в связи с направлениями даже более прогрессивной общерусской литературы, зачастую совершенно игнорировавшей духовную жизнь и запросы южнорусского народа. Исследовать психологический процесс пробуждения сознательного отношения к заслугам Котляревского, как начинателя украинской литературы — будет интересной и поучительной задачей. Надлежащее выполнение ее

— 154 —

должно быть поставлено в связи с общей характеристикой современного общества; наша же задача гораздо скромнее: мы хотим только отметить некоторые более характерные моменты в истории создания памятника Котляревскому, в которых отразилось то или другое отношение общества к идеи постановки памятника или ее осуществлению. Все это может впоследствии послужить некоторым материалом для выполнения более широкой задачи, указанной выше. Самый же факт открытия памятника в Полтаве; 30 августа сего года дает основание именно теперь использовать данные, имеющаяся в нашем распоряжении.

Зарождение идеи постановки памятника Котляревскому в Полтаве, на родине писателя, тесно связано с заботой о могиле его и о возобновлении памятника на этой могиле. Как известно, вскоре после смерти И. П. Котляревского (1838 г.), погребенного на старом городском кладбище, в южной части его, у самой дороги на г. Кобеляки, друзьями усопшего был поставлен скромный памятник из местного кирпича. Ко времени столетия со дня рождения поэта (1768 года), почитателями его памятник был несколько ремонтирован, но обветшалая кирпичная кладка быстро шла к разрушению, и в конце 70-х годов памятник имел уже самый печальный вид. — 10-го января 1881 г. в Полтавскую Городскую Управу было подано заявление гласного А. Алексенка, где он, указав печальное положение полуразрушившегося памятника с едва уцелевшей медной доской, говорит: "всякий, кому известны труды Котляревского, должен сочувственно отнестись к тому, чтобы привести памятник в порядок и тем увековечить память достойного писателя". Обратившись официально к городскому самоуправлению, гласный Алексенко и в своей мотивировке, и в дальнейшем практическом предложении расширяет круг лиц, которые должны позаботиться об увековечении памятника писателю. По вопросу о средствах в заявлении говорится, что деньги могут быть получены от постановки в театре произведений самого же Котляревского. При этом Алексенко надеется на полное сочувствие, как со стороны любителей сценического

— 155 —

искусства, так и со стороны публики вообще, могущей внести свою материальную лепту.

Этим заявлением в неясных контурах наметилась та программа забот общества о памятнике поэту, которая, постепенно развиваясь, привела к открыто памятника 30-го августа сего года.

Предложение г. Алексенка встретило полное сочувствие среди гласных, и в заседании 26 марта того же 1881 г. состоялось постановление Думы о немедленном ассигновании 100 рублей на исправление памятника. Ремонт был произведен летом того же года одним из гласных хозяйственным способом: "па-мятник оштукатурен, и вокруг него поставлена прочная деревянная ограда, окрашенная белой краской", — так значится в отзыве городского архитектора.

Таким образом, за утверждением Думой произведенного расхода на 53 рубля 47 р. остались на тот же предмет неизрасходованными, перечисляясь из года в год и являясь первоначальным фондом для увековечения памяти Котляревского.

В августе того же 1881 г. в Управу было подано заявление антрепренера — артиста С. Н. Новикова, предложившего устроить 2 народных гулянья в городском саду с тем, чтобы 1/2 сбора пошло на исправление и ремонт памятника Котляревскому. "Принадлежа к числу почитателей незабвенного творца образцовых драматических пьес на малороссийском языке, — писал он в заявлении , — "я желал бы с своей стороны, по мере сил своих, содействовать тому, чтобы памятник на могиле Котляревского был возобновлен и чтобы таким образом напоминание о великом поэте и гражданине Полтавы (чем она имеет право гордиться) не стерлось бы временем для глаз, как по его бессмертным творениям ни во веки не сотрется память о нем и поклонение его таланту в сердцах и душах всего образованного мира".

Надо полагать, что успех этих народных гуляний с постановкой пьес Котляревского был значительный, так как, при небольшой плате за вход (по 25 к.), половина чистого сбора

— 156 —

выразилась в сумме 350 р. 11. коп. Но и эта сумма, в виду произведенного ремонта на городскую ассигновку, так и осталась неизрасходованной, переходя из года в год и оставаясь запасным фондом.

Случайно заезжий артист, внесший и свою лепту, уехал из Полтавы; сами же полтавцы временно были удовлетворены произведенным ремонтом памятника, дожидая, пока новое разрушение его вновь не поставит вопроса о более прочном и достойном увековечении памяти поэта. Проходили года. Текущие интересы дня всецело поглощали внимание даже лучших местных общественных деятелей, и вопрос об увековечении памяти Котляревского был временно забыт.

В то же время незаметно шел рост общественного сознания, подготовляя почву для более широкой постановки вопроса о памятнике Котляревскому. И вот, когда в 1891 г. в местных газетах, а затем в "Елисаветградском Вестнике" (№ 104) появилось известие о крайне печальном положении могилы поэта, полтавское общество и вообще южнорусская интеллигенция с разных концов отозвались с полнейшим сочувствием. Был выдвинут вопрос не только о ремонте старого, обветшалого памятника на могиле и о замене его новым, но на ряду с этим и о постановке памятника в самом городе, на одной из площадей Полтавы.

Сочувствие в различных уголках края выразилось, между прочим, в устройстве спектаклей со сборами на памятник поэту. Первая сумма поступила через г. Климовича из Одессы (от почитателей Котляревского) 80 руб.; из Миргорода 35 р. — от распорядителя любительского спектакля, г. Далматова. Однако до 1894 г. вопрос двигается очень медленно. Городская Управа поручила произвести осмотр памятника городскому архитектору и собирала вообще сведения о стоимости нового.

Тем временем вопрос этот проник и в земские сферы. Одному из ближайших губернских земских собраний был предложен на обсуждение доклад о необходимости позаботиться о могиле малорусского писателя, местного деятеля, уроженца

— 157 —

Полтавы. Земство ассигновало 1000 р. на постановку надмогильного памятника. При таких условиях, естественно было городскому управлению сосредоточить все свое внимание и заботу на постановке памятника в городе. И вот, в марте 1894 г. Городской Управой изготовляется подробный мотивированный доклад очередному заседанию Думы о постановке памятника Котляревскому.

Этот доклад является краеугольным камнем надлежащей постановки вопроса о памятнике и о способах осуществления проекта. Сделав оценку заслуг Котляревского, как родоначальника украинской литературы нового периода, указав на то миро-вое значение, которое занимает Котляревский в истории развития и возрождения славянских литератур, как начинатель малорусской литературы, а также отметив его заслуги, как местного деятеля, доклад говорит: "относясь с участием к памяти своего гражданина, общественного деятеля и родоначальника малорусской сцены и народной литературы, Управа не сомневается, что Городская Дума вместе с нею, в качестве представителя населения, признает своим долгом положить начало сооружению памятника Котляревскому в самом городе".

В конце доклада Управа вносила следующие предложения: 1) ходатайствовать о разрешении подписки в пределах полтавской и черниговской губерний; 2) местом для устройства памятника избрать Петровскую площадь, против дома губернского земства; 3) войти в соглашение с Губернской Земской Управой об употреблении ассигнованных 1000 р. на устройство памятника в городе и просить ее принять участие в обсуждении проекта совместно с Городской Управой; 4) исправить пришедший в ветхость памятник на могиле; 5) отчислить из городских сумм в виде пожертвования известную сумму на памятник, каковую и внести в дополнительную смету. В заседании 31-го марта того же года Дума единогласно приняла все предложения доклада.

Ходатайство, направленное к губернатору в мае того же года, не имело дальнейшего движения почти год, и в заседании Думы

— 158 —

16 мая 1895 г. по этому же вопросу состоялось дополнительное постановление. В этом заседании городской голова доложил, что, по полученным сведениям, ходатайство об открытии подписки может увенчаться полным успехом, если район подписки будет ограничен только пределами полтавской губернии. Предложение такого ограничения было принято Думой, и 2 августа того же года Управой было получено уведомление г. губернатора, что Министерством Внутренних Дел разрешена просимая подписка на сооружение памятника Котляревскому.

Уместным будет упомянуть, что Черниговская Городская Управа, в виду сказанного ограничения района официальной подписки, сама возбуждала ходатайство о разрешении ей подписки с той же целью в пределах Черниговской губернии, но ходатайство это было отклонено.

С этого времени все внимание Управы сосредоточивается на рассылке подписных листов и на приглашении принять участие в сборе пожертвований, обращаясь как к целым учреждениям, так и к отдельным лицам в губернии. Одновременно с этим в газетах появились статьи и заметки о предстоящей постановке памятника.

К 1-му октября 1896 г. Управой был составлен первый отчет о сборах. Результаты 1-го года подписки далеко превзошли ожидания многих пессимистов, которые, при сказанном ограничении района рассылки подписных листов, никак не надеялись получить в кассу Управы более 3-4 тысяч руб. К октябрю 1896 г. всего поступило 6418 р. 12 к. К 1-му января 1898 г. был опубликован 2-ой отчет, при чем оказалось, что сбор достиг 9145 р. 91 к.

Сосредоточив свое внимание, как сказано, на сборах пожертвований, Управа все остальные вопросы о деталях памятника, размерах его и стоимости оставила совершенно открытыми, и только после опубликования 1-го отчета, когда степень сочувствия и материальная поддержка со стороны почитателей были хотя отчасти выяснены и сооружение памятника обеспечено, тогда только приступила к дальнейшей разработке вопросов,

— 159 —

связанных с постановкой памятника. Вопросы эти и были предложены на обсуждение Думы уже 27 апреля 1897 г.

Здесь необходимо остановиться на одном эпизоде, создавшем очень серьезный момент в истории сооружения памятника.

В № 62 "Полт. Вед." появилась заметка за подписью И. Ф. П. [Иван Францович Павловский], в которой автор, воздав должную похвалу сочувствию публики, собравшей на памятник за первый же год более 6 тысяч р., — предлагал, не ставя памятника писателю, почтить память такого деятеля, каким был К-ий, другим каким-либо способом. Далее, автор проектирует обратить собранный капитал на постройку здания имени К-ого, в котором сосредоточить различные, уже существующие просветительные учреждения Полтавы, как например: комиссия народных чтений и другие. Несомненно, такая мысль могла найти сторонников среди нашей интеллигенции, стоящей близко к различным учреждениям Полтавы, для которых эти 6 тысяч р. и дальнейшие поступления были бы совершенной находкой. Но как бы ни были милы и полезны уже существующие учреждения г. Полтавы, цель и задачи их далеко не совпадают с памятью К-ого и с исключительными заслугами его, как начинателя украинской литературы; вот почему таким предложением резко нарушалась первоначальная идея увековечения памяти малорусского писателя. Я уже не говорю о чисто формальной стороне такого предложения, извращающего цель, о которой говорила Управа, обращаясь к жертвователям и предлагая внести свою лепту на постановку "памятника" К-му в буквальном смысле этого слова. Оказывалось, что И. Ф. П. не так уразумел то значение К-ого и те его заслуги, которые вызвали сочувствие общества и успеx сборов. Непонимание это было так велико, что в своей статье, обращенной главным образом к Городскому Управлению, но вспомнившей и о жертвователях, автор говорит: "я глубоко убежден в том, что ни один из подписавшихся не только не возразит, но вполне сочувственно отнесется к этому предложению". Однако автор, как оказалось, ошибся: и в

— 160 —

местной прессе, и в целом ряде письменных заявлений от жертвователей были представлены возражения этому проекту и просьбы — присланные Управе деньги употребить только на постановку первого памятника первому украинскому писателю.

Тем не менее вопрос, возбужденный с такой уверенностью г. И. Ф. П., настолько стал предметом обсуждения, настолько затронул разнообразные круги местных общественных деятелей, заинтересованных судьбой собранных денег, что городской голова счел долгом в одном из ближайших заседаний Думы, а именно 27 апреля 1897 г., поставить этот вопрос на обсуждение Думы, изложив фактическую сторону дела. После незначительных прений, гласный г. Полевец просил точно восстановить перед Думой прежнее ее постановление и указал затем, что одна формальная сторона дела разрешает этот вопрос бесповоротно — в смысле прежнего же постановления, уже вошедшего в законную силу, приводимого в исполнение и опубликованного во всеобщее сведение. Гласный Маркевич отметил полную невозможность перерешения вопроса и по чисто принципиальным соображениям, указав на совершенное извращение первоначальной идеи постановки памятника — предложением, сделанным в печати И. Ф. П. Дума, в виду всего этого, постановила остаться при прежнем решении и довершить начатое дело постановки именно "памятника" поэту. Тогда же была избрана комиссия для дальнейших забот о постановке памятника. Избрание комиссии мало изменило общий медленный ход всего дела. Не получив надлежащих инструкций и полномочий, быстро изменившаяся в своем составе, за отъездом некоторых членов ее из Полтавы, комиссия собиралась редко, когда Управа признавала необходимым подвергнуть обсуждению тот или другой вопрос. Так, первое собрание ее состоялось 12 октября того же 1897 г.; следующее собрание было созвано только в феврале 1898 г. К этому же времени вполне выяснилось, что известный скульптор Л. В. Позен, уроженец и землевладелец Полтавской губ., изъявил согласие и полную готовность вылепить для памятника

— 161 —

бюст писателя. При дальнейшем обсуждении деталей проекта, бюст писателя. При дальнейшем обсуждении деталей проекта, было предложено украсить постамент его барельефами, воспроизведя отдельные моменты из 3-х произведений К-го: "Энеиды", "Наталки-Полтавки" и "Москаля-Чаривныка".

Помимо общего наблюдения за ходом подписки и сборам Управе, совместно с комиссией, пришлось особенно сосредоточить внимание на разрешении вопросов о выборе места, о надписях на памятнике и о времени открытия его.

В двух печатных отчетах о поступлении пожертвований за периоды на 1 октября 1896 г. и на 1-ое января 1898 г., Управа сообщала, что ею "принимаются все меры к тому, чтобы открытие памятника приурочить к 1898 г., к столетию первого печатного произведения К-го, знаменитой Энеиды, представляющей собой исходный пункт возникшей затем украинской народной литературы на ряду с возрождением народных литератур в других славянских землях". Однако в заседании комиссии 12 октября 1898 г. лично присутствовавшим скульптором Л. В. Позеном было сообщено, что бюст К-го закончен в исполнении гипсом, а к работе барельефов, задуманных гораздо позже, уже приступлено; при этом была представлена модель одного барельефа: встречи Наталки с Возным. При таком положении вещей ясно было, что открытие памятника в 1898 г. состояться не может.

Между тем, разосланный второй отчет, определенно наметивший время открытия, а также появившиеся вскоре газетные сообщения по поводу этого отчета, обратили общее внимание жертвователей, и последние, очевидно, были преисполнены ожидания предстоящего торжества, предполагая таковое 29 октября, в день смерти поэта. Однако, об ожидании, как сказано, не могло быть и речи. Городское самоуправление в этот день почтило память К-го панихидой в кафедральном соборе; почитателями же его был устроен в 2-м общественном собрании вокально-музыкальный вечер, посвященный памяти К-го. Местная газета поместила статью, соответствующую юбилейному дню. Этим и ограничились Полтавские поминки К-го.

— 162 —

Однако, некоторые иногородние почитатели поэта сочли своим долгом выразить свои сердечные приветствия Городскому Управлению, взявшему на себя заботы по постановке памятника К-му, приурочив эти приветствия ко дню смерти его и ко дню устройства юбилейного литературного вечера. Особенно сердечно откликнулись наши зарубежные австрийские братья, русины: 29 октября городским управлением было получено от них 18 телеграмм с выражением самых сердечных пожеланий культурного процветания края. Можно с уверенностью сказать, что далеко немногие из полтавцев ясно представляют себе, насколько близко сердцу зарубежных братьев открытие памятника. Вот почему и для городского самоуправления такая отзывчивость, по-видимому, была в значительной степени неожиданностью: поняв, что эти приветствия относятся исключительно к открытию памятника, Управа тогда же не выразила надлежащей благодарности зарубежным соседям, и только теперь, в дни минувших торжеств она вновь получила возможность исполнить лежащий на ней долг...

По миновании юбилейного года, вопрос о времени открытия сам собой был отложен на неопределенное время, как впоследствии оказалось — ровно на пять лет...

Столь простой вопрос, как выбор места для памятника К-му, осложнился до небывалых размеров. Если вспомнить первоначальное постановление Думы 31 марта 1894 г., то и тогда категорически местом памятника назначалась Петровская площадь. Впоследствии, отчасти под влиянием слухов (источники которых невозможно было уловить), что на этой площади предполагают ставить памятник Петру I, Управа сочла нужным вновь обсудить вопрос о месте для памятника Котляревскому. Вопрос этот Думе пришлось не только многократно обсуждать в своих заседаниях, но делать целый ряд постановлений и трижды решать его, полагая каждый раз, что это решение окончательное.

— 163 —

Среди почитателей поэта вопрос этот возбудил не только многократные дебаты, но породил целую полемику в местных органах. Некоторые корреспонденции в иногородних газетах даже высмеивали этот спор о месте, предлагая памятник сделать подвижным, чтобы удовлетворить спорящие стороны.

Но вопрос этот не комичный, а очень серьезный, и потому заставляет меня остановиться на нем несколько подробнее.

Гласными и лицами, заинтересованными судьбой памятника, разновременно предлагалось Управе 11 мест. В этих предложениях можно различить два противоположных взгляда, которыми руководились отдельные лица, предлагавшие то или другое место. Одни находили, что памятник надлежит поставить в центре города, в возможно людном пункте, на показ публике. Такие условия, как теснота предлагаемого пункта, несимметрия направления улиц, скученность и даже грязь квартала, — все это отходило на 2-й план. Другие говорили наоборот: памятник народному поэту, муза которого впервые запела свою родную песню на родном языке, проявила жизнь несомненно под сильным влиянием окружающей родной стихии, чудной природы; такой памятник должен стоять как можно ближе к этой природе, в обстановке, вдохновлявшей поэта.

Несомненно, что оба эти направления не чужды были крайностей: нельзя руководствоваться только бойкостью места; нельзя ставить памятник среди, или правильнее — в виду чудной природы, игнорируя совершенно "публичность" такого памятника и забывая условия, с которыми связано посещение этого места, когда просто приходится искать памятник. Удовлетворение по возможности обоим этим требованиям было бы наилучшим разрешением вопроса.

Когда вполне выяснились эти два крайних течения, члены комиссии не из числа гласных, г.г. Рудченко и Дмитриев, подали подробные, мотивированные заявления, в которых, охарактеризовав эти два направления, доказывали, что несомненно местом, наиболее удовлетворяющим двум этим требованиям, должна быть признана намеченная Думой Петровская площадь:

— 164 —

место это довольно центральное, людное; из разводимого сквера возможно всегда выделить площадь, пропорциональную размерам памятника, а в отношении посадок, декорировки, цветов и проч. легко создать уголок, стильно воспроизводящий украинскую природу, вдохновлявшую поэта и пробуждавшую в нем силу южнорусского народного творчества, проявив которое, К-ий и стал первым выразителем этого народа. В таком же смысле были заявления и в местной прессе, правда, имевшей в своей среди и горячих поклонников площадки за собором. Что касается комиссии, то в заседании 10-го февраля 1898 г., она единогласно признала, что "лучшее место для памятника — на Петровской площади, даже в том случае, если здание для просветительных учреждений имени Гоголя было бы устроено не на этой площади". В заседании же 12 октября того же года, обсуждая выдвинутый вопрос о площадке за собором, комиссия высказалась против этого места.

За Петровскую площадь были поданы мнения отдельными жертвователями, к которым присоединялась и редакция "Киевской Старины". В заявлении своем редакция "Киевской Старины" писала: "взвесив все обстоятельства дела, редакция пришла к мысли, что лучшим местом для памятника нужно считать Петровскую площадь. Заявляя об этом в дополнение к ряду статей, редакция, живо интересуясь разрешением этого вопроса, льстит себя надеждой, что Полтавская Управа и даже Дума примут во внимание, в ряду других заявлений, мнение тех людей, которые, любя родину и всячески заботясь о благе ее, желали бы, не имея юридических на то прав, подать свой голос хотя бы в форме совещательной, если нельзя в форме решающей".

По-видимому вопрос о Петровской площади имел очень много шансов разрешиться в положительном смысле; но Дума в заседании 1-го ноября 1899 г. 18-ю голосами против 13 избрала Протопоповский бульвар. При этом следует упомянуть, что скульптор Позен высказался против Петровской площади, находя, что она слишком велика в сравнении с памятником,

— 165 —

с чем пишущий эти строки никак не может согласиться, так как и в громадном парке может быть выбрана или образована поляна — место, пропорциональное размерам монумента.

Несмотря на окончательность этого решения, в известной части общественное мнение далеко не было удовлетворено таким выбором, и время от времени раздавались протестующие голоса, как в заявлениях Управе, так и в печати. При этом указывалось на узость самого бульвара, чрезвычайную скученность кварталов, в которые попадал памятник; отмечалось, что с одной стороны его будут торговые ряды, отчасти пустые, а с другой стороны — гостиница, целый ряд ремесленников, с 5-ю дамскими портными во главе, разукрасившими всю улицу соответствующими вывесками, объявлениями и выставками. Такая обстановка едва ли могла соответствовать характеру памятника малорусскому поэту, да еще в Полтаве, вообще утопающей в зелени и разбросавшейся на большое пространство.

Выбор Протопоповского бульвара на столько составлял злобу дня для обывателей, что впоследствии, как протест против этого места, стали циркулировать в большом количестве писаных экземпляров 2 сатирических стихотворения: одно из них "Жалибна суплика на той свит К-му" от гласных, подавших голос за Протопоповский бульвар. Затем второе "Отклык с того свиту вид Ивана Петровыча сына Котляревського".

В конце 1901 года вопросу о месте, по-видимому навсегда сданному в архив, суждено было еще раз всплыть и быть предметом самых горячих обсуждений. К этому времени закончилась постройка просветительного здания имени Н. В. Гоголя. Совершенно извинившийся вид Ивановской улицы или площади, на которую выходит это здание, побудило некоторых гласных подать заявление в Управу о пересмотре вопроса о месте для памятника, при чем, как на лучшее, указывалось на площадь перед просветительным зданием-театром. В заседании 13 декабря 1901 года, Дума, обсудив заявление 5-ти

— 166 —

гласных, после долгих прений, постановила: передать этот вопрос на обсуждение комиссии, избрав таковую из 8-ми гласных и 6 лиц, не принадлежащих к составу таковых. Обсуждая главным образом замену Протопоповского бульвара Ивановской улицей, члены комиссии значительным большинством высказались за последнюю, видя в ней, во-первых, возможность в общем удовлетворить два указанных раньше течения; во-вторых — близость театра, библиотеки, музея делали место это более подобающим для памятника писателю. Но на следующий же день, 20 декабря, при новой баллотировке вопроса, совершенно неожиданно, большинством одного голоса (14 против 13), Дума избрала забракованную раньше площадку возле гостиницы Воробьева.

Это было вторичное и по-видимому окончательное решение!

Но обыватель, близко принимающий к сердцу судьбу памятника, не мог остаться покойным наблюдателем таких метаморфоз. Взволнованное общественное мнение вскоре представило в результате протест 15-ти гласных, просивших нового пересмотра вопроса. В особом мнении этих гласных, при сопоставлении двух названных мест, между прочим говорится: "здесь только (на Ивановской ул.) имеется та полнота обстановки, какая обеспечивает для памятника больше внимания к нему, т. к. именно здесь, в театре, ставятся произведения Котляревского, и вся обстановка — Гоголевское здание, библиотека и музей — создает тот уголок города, где концентрируется духовная жизнь, в создание элементов которой сделал свой вклад и родной писатель"... "Здесь является возможным иметь вокруг памятника сквер, где могли бы посидеть и порезвиться дети, в воспитании которых образ родного писателя мог бы сыграть культурную роль, какою дорожат все народы, помнящие свою историю, любящие свой край и твердо знающие, что нет прочного общества без любви к своему краю и без памяти о лучших его людях".

Так говорила совесть 15 гласных, искренно желавших лучшего места для памятника. К этому мнению присоединились

— 167 —

некоторые из членов комиссии, не состоящие гласными, о чем ими было подано особое заявление Управе. При этом надо упомянуть, что еще до первого решения Думы, в августе 1899 г., городской голова просил артистов бывшей тогда малорусской труппы высказаться по вопросу о месте, и представители труппы, гг. Карпенко-Карый и Садовский, и лично, и в письменном заявлении Управе, подробно мотивируя, указывали именно на место по Ивановской улице, против театра — Просветительного здания.

Два раза — в заседаниях 4 февраля и 11 марта 1902 года вопрос этот откладывался окончательным решением, и наконец 21-го марта того же года избран вновь Протопоповский бульвар.

По поводу всей этой истории невольно вспоминаются последние строки "Жалибной суплики" Котляревскому:

"Прыймы ж вид нас це мисце друже.
Не лай же нас за ёго дуже
И головы нам не мороч!
Бо в нас тепер такого дила —
Ий Богу, вси аж побилилы!
Водопровод та той трамвай
Ни йисты не дають, ни спаты;
Мы збылысь с пантелыку, брате,
То вже хоть ты нас не збывай"...

Н. Дмитриев.