Земский лекарь Роберт Шиндлер

Подробности: Просмотров: 7037

Коган Наталья. Земский лекарь Роберт Шиндлер.

Ната Коган

Земский лекарь Роберт Шиндлер

Осенью 2007 года судьба занесла меня в Красноград Харьковской области, где я впервые узнала о Роберте Шиндлере, земском лекаре, который всю жизнь любил одну женщину. Под впечатлением услышанного в местном краеведческом музее я накропала в одной харьковской газете статейку, которая сегодня меня мягко говоря не восхищает (но тогда для меня это был заработок!), поэтому я ограничусь выдержками из этой статьи, оставляя без правки допущенные в ней ляпы (я прощаю себе их – это были мои первые робкие пробы пера в журналистике!):

«Странно, но в Красноградском районе Харьковской области еще помнят имя земского врача Роберта Шиндлера. В отличие от Оскара Шиндлера, ставшего мировой легендой благодаря режиссеру Стивену Спилбергу и его голливудскому фильму, наш отечественный Шиндлер почти забыт. Но этот человек умудрился оставить после себя слишком неизгладимый след, по крайней мере в истории нашего края, поэтому забыть его не смогли, хотя и стремились к этому. В Красноградском краеведческом музее, расположенном, кстати, в бывшем доме земского врача, есть маленький стенд, посвященный ему. На этом стенде выставлены фото Роберта Федоровича Шиндлера и его жены Лидии Карловны Домбровской, его диссертация доктора медицины и пенсне. И все.

За свою жизнь земский врач чем только ни занимался. После окончания Киевского медицинского института он работал пять лет в Молдавии, а затем переехал в Константиноград (после революции город был переименован в Красноград) Харьковской губернии. Разные бывали земские врачи, но Роберт Шиндлер был необыкновенным, и его по праву считают основоположником здравоохранения в Краснограде. На свои собственные средства и по своему проекту он построил земскую больницу, здание которой чудом сохранилось до наших дней (сегодня только часть его восстановлена). Роберт Шиндлер создал в больнице рентген-кабинет, оснащенный оборудованием из Германии. Земский врач делал все: принимал в больнице роды, делал сложнейшие хирургические операции. А после операции по удалению катаракты он дарил бывшему слепому на счастье золотой рубль.

Умер доктор в 1921 году, заразившись тифом от больного. Сразу после смерти больнице было присвоено его имя, о чем гласила мемориальная доска, установленная у парадного входа. В начале 60-х годов прошлого века был разрушен семейный склеп врача, в похоронах которого принимали участие три церкви: лютеранская, православная и иудейская. А в 1964 году была снята и мемориальная доска со здания больницы, построенной Робертом Шиндлером. И только в 1996 году было принято решение ее восстановить».

Написала и забыла? Ан нет! Во-первых, вскоре я написала пьесу «Карповский сад», где возникли два персонажа: «Доктор Артур Шиндлер в пенсне и с чеховской бородкой – известный в Харьковской губернии доктор из города Константинограда, где построил лечебницу, а свой дом завещал музею, созданному художником Мартыновичем. Домбровская Лидия Карловна, любимая женщина доктора Шиндлера». А во-вторых, не прошло и десяти лет, как я решила написать эссе о докторе. В Интернете я не обнаружила новой информации именно о Роберте Шиндлере, и моя статья по-прежнему занимала первое место по информативности, однако я совершенно странным образом нашла информацию о правнучке доктора Наталье Рафаиловне Торбенко: дата рождения - 30.07.1941, телефон и киевский адрес. Я подумала, что надо бы привлечь к поиску известного мне харьковского краеведа, который изучает судьбы немцев в наших краях. Размышляла я недолго, потому что через пару дней Виктор Иванович Пушкарь сам позвонил мне, хотя не по поводу Шиндлера, а по поводу некой Дрентель – одной из первых женщин-врачей, которая практиковала в Харькове. Увы, я не смогла порадовать коллегу наличием информации о Дрентель, зато я его заинтриговала Шиндлером. Оказалось, что через неделю Виктор Иванович планировал поездку в Киев, поэтому он обещал попытаться найти Н.Р.Торбенко. И таки нашел Наталью Рафаиловну, пообщался с ней и привез в Харьков рассказы о многочисленных потомках земского лекаря и ксерокопии фотографий из семейного архива, среди которых имелись весьма ценные раритеты – это фотографии, сделанные полтавским фотографом И.Ц. Хмелевским, о котором хочется сказать несколько слов.

Иосиф Целестинович Хмелевский (1849, Варшава – 1924, Полтава) имел в Полтаве фотоателье на улице Александровской 46, д.Васильева. Уж ни здесь впервые встретились Роберт Шиндлер и Лидия Домбровская? Допустим, но я не об этом, а о ценных раритетах. Сын польского шляхтича и российской дворянки И.Ц.Хмелевский в 1875 году переехал на постоянное место жительства из Санкт-Петербурга в Полтаву, где жили родители его жены. Открытое в губернском центре фотоателье было на то время одним из наилучших в России. Фотоработы И.Ц. Хмелевского экспонировались на многих российских и международных выставках, где получали высокие награды. Фотографии полтавского мастера охотно публиковали не только российские, но и европейские иллюстрированные журналы. Со снимков И.Ц.Хмелевского напечатаны целые серии почтовых открыток «Типи Малоросії», «Краєвиди Полтавщини». Он автор-издатель фотоальбомов «Гоголь на Родине» и «Земский дом в Полтаве». У него снимались В.Г.Короленко, Панас Мирный, Г.Мясоедов, Н.Склифосовский, Леся Украинка, М.Коцюбинский, Г.Хоткевич, В.Стефаник, О.Пчелка, М.Старицкий и др.

Но вернемся к герою нашего повествования. И начну-ка я в стилистике Википедии – это дисциплинирует.

Шиндлер, Роберт Федорович (Фридрихович) (15 мая 1858, Полтава, Российская империя – 9 февраля 1921, Константиноград (Красноград) Полтавской губернии, Россия) – земский лекарь, основатель службы охраны здоровья в Константиноградском уезде Полтавской губернии, меценат, общественный деятель.

Роберт Шиндлер родился в Полтаве в лютеранской семье провизора Фридриха Шиндлера. Как Фридрих (Федор) Шиндлер оказался в Полтаве и кто была его жена – нам неизвестно. Возможно, у него был старший сын – тоже Фридрих (Федор), который в Полтаве продолжал дело отца. В начале ХХ века Федор Федорович Шиндлер имел аптекарский магазин в центре города на улице Александровской, 33, в доме Каэна д’Анвера, впоследствии перешедшего в собственность наследников Варшавских. Не правда ли звучит интригующе? Этот дом так и манит странным сочетанием владельцев, но не будем отвлекаться.

Информацию о жизни немцев в Полтаве я нашла в книге эмигрировавшего в Германию Владимира Петровича Фольмера - «Силами добрыми хранимые», Полтава-Offenburg, 1991-2009 (Библиотека Машкова, журнал «Самиздат», samlib.ru). Вот несколько цитат из этой книги: «Немцы-колонисты, за исключением редких случаев, были народом трезвым, трудолюбивым, уважающим порядок. [...] Уже в первой половине XIX столетия в колониях начали действовать начальные школы, где дети учили Закон Божий, чтение и правописание на немецком языке. Точного времени открытия начальной школы в Немецкой колонии Полтавы не известно, но в исторических источниках указывается, что когда в 1832 году поселенцы построили первую свою Кирху (Церковь), то у немца Флориана выменяли дом для школы и отремонтировали его. В августе 1844 года учитель просил повысить ему жалование и отремонтировать помещения школы и писал, что начал работать в этой школе с 1835 года.[... ] Долгое время проживая в украинских городах и сёлах, и непосредственно на территории Полтавской губернии, бывшие немецкие переселенцы, особенно их потомки, уже хорошо знали язык, традиции, обычаи страны в которой жили, гражданами которой стали. У них было разное материальное состояние. Одни были достаточно богатыми, некоторые даже дворянами. Другие - простыми рабочими, чиновниками, военными. […] В Константинограде в начале ХХ столетия было несколько домов, где проживали потомки первых колонистов, владевшие землями, наделёнными их предкам ещё в 1820 году. Это были: […], Карл Фёдорович Шофф».

Я обратила внимание именно на Карла Федоровича Шоффа, который, возможно, был отцом Лидии Карловны Домбровской, тем более что по словам Натальи Рафаиловны это была ее девичья фамилия. Варианты написания этой фамилии в книге В.П.Фольмера – Шоффе, Шофф, Шоффа, а интернет сообщает, что эта фамилия была очень редкой на территории России. Следовательно, Лидия Карловна Шоффа-Домбровская, вероятно, была из коренных константиноградцев, т.е из потомков первых немцев-колонистов в этом городе. А семейный склеп, в котором был похоронен Роберт Шиндлер, был семейным склепом Шоффа?

В нашем повествовании до похорон еще далеко, мы еще только в начале жизненного пути Шиндлера, фамилия которого не упоминается в книге Фольмера, однако в Справочных (или Памятных) книжках и Адрес-календарях Полтавской губернии за 1901 и последующие годы эта фамилия присутствует и принадлежит двум лицам: Роберту Федоровичу (Фридриховичу) Шиндлеру и Федору Федоровичу Шиндлеру. Я, конечно, предположила, что они родные братья. А благодаря книге В.П.Фольмера я смогла представить детские годы Роберта и его брата Фридриха: мальчики росли в лютеранской семье, ходили в Кирху и немецкую начальную школу, что позволило им продожить образование в Полтавской Первой (и единственной в то время) Мужской гимназии, в которой прекрасно готовили учащихся к поступлению в университет. Известно, что среди выпускников этой гимназии были выдающиеся деятели украинской культуры М.П.Драгоманов и М.П.Старицкий, математик М.В.Остроградский, физик Н.Д.Пильчиков и многие другие выдающиеся личности, среди которых был и революционер с необычной фамилией Португалов.

После гимназии Роберт Шиндлер поступил на медицинский факультет Киевского университета, который успешно закончил в 1881 году и был направлен в Бессарабскую губернию (ныне Молдова), где в течении пяти лет работал земским лекарем. В 1878 году часть Бессарабии вошла в состав России и требовала административного обустройства, соответствовавшего заведенному в Российской империи. Здесь Р.Ф.Шиндлер узнал, как формируется земская медицина во всей красе со всеми плюсами и минусами. И, возможно, в те годы у него зародилась идея обустроить на свой лад земскую больницу.

Читаем в Википедии: «Земская медицина - форма медицинского обслуживания сельского населения, возникла в Российской империи во второй половине XIX века. Организация медпомощи по принципу территориальной участковости - присущая земской медицине. С появлением земской медицины произошло изменение в представлении о роли медика: от врача и/или фельдшера продающего услуги за деньги до медицины как социальной службы. Развитие земской медицины привело к увеличению числа как врачей, так и фельдшеров на селе. После введение в 1864 году земского самоуправления для некоторых губерний на земства была возложена забота о народном здравоохранении. Одним из важных мероприятий земской медицины были массовые санитарно-статистические исследования заболеваемости, физического развития и демографии с целью улучшения санитарии в России и организации медицинской помощи крестьянству. Первоначально врач, приглашённый земством, объезжал фельдшерские пункты уезда, сам проживая в городе. Затем эта система была заменена стационарной, когда на селе появилась участковая больница, состоящая из стационара на 5-10 коек, амбулатории, родильного и сифилитического отделения, квартиры для врача и др. К 1910 году было создано 2686 врачебных участков, на службе у земств состояло 3100 врачей, при этом каждый врач в среднем обслуживал участок радиусом примерно 17 вёрст, где проживало 28 тысяч человек».

Знакомство с работой земского врача сформировало личность Роберта Шиндлера как профессионала, и, в отличие от Чехова и Булгакова, он не переквалифицировался в писатели и даже по возвращении в 1886 году из Бессарабии отказался от весьма заманчивого приглашения работать в Александровской больнице Киева. Как сообщила Наталья Рафаиловна Торбенко, его приглашали известные профессора Василий Парменович Образцов и Николай Дмитриевич Стражеско. Кто такие? – спросите вы. Поедьте в Киев и спросите! И вам расскажут, что эти два талантливейших врача послужили прототипами героев повести М.Булгакова «Собачье сердце» - профессора Преображенского и его ассистента доктора Борменталя.

Итак, Роберт Шиндлер вернулся в Полтаву, где добился назначения земским лекарем в Константиноград Полтавской губернии (как мы знаем, там тоже была немецкая община). Хотя, возможно, поначалу он поработал в Полтавской земской больнице, где познакомился с Е.В.Святловским и начал работу над диссертацией, которую впоследствии защитил в Юрьевском университете. Нынче это в Эстонии, то бишь не исконно русские земли, но как любят говаривать эскурсоводы, в этом городе снимали фильм «Соломенная шляпка». Да, это Тарту! Типичный «французский» провинциальный городок с университетом, где имел счастье работать советский филолог Лотман. Но во времена Шиндлера о Лотмане еще никто ничего не знал, город назывался Юрьев, а декан медицинского факультета А.С.Игнатовский мог рекомендовать Р.Ф.Шиндлера профессору-немцу из Юрьевского университета В.Г. Цеге фон Мантейфелю. С А.С Игнатовским же Р.Шиндлер мог познакомиться, когда учился в Киевском университете. С 1895 года А.С.Игнатовский работал в Юрьевском университете, где в это время уже работал и В.Г. Цеге фон Мантейфель, который был спецом по гангрене – отсюда тема диссера Р.Ф.Шиндлера, а В.Г.Цеге фон Мантейфель по сути был его руководителем. В подтверждение моих слов расширю информацию о людях, которые составляли круг профессионального общения Р.Ф.Шиндлера.

Евгений Владимирович Святловский (1854-1914), доктор медицины, писатель, общественный деятель. Окончил медицинский факультет Московского ун-та. В 1881–1884 годах редактировал в Петербурге журнал «Военно-Санитарное Дело», затем в 1888-1891 годах издавал журнал «Земский Врач» в Чернигове, а с 1892 по 1895 – в Полтаве. Был черниговским фабричным инспектором, главным врачом Полтавской губернской земской больницы. Еще он был прекрасным скрипачом – всесторонне развитая личность!

Афанасий Сергеевич Игнатовский (1858–1935) был известным судебным медиком. Окончил Киевский университет в 1884 г., был оставлен ординатором на кафедре хирургии. Один из талантливых воспитанников кафедры судебной медицины Киевского Университета, ученик проф. Ф.Ф Эргардта и П.А. Оболонского. После защиты докторской диссертации «К вопросу о переломах черепа» (1892), которая получила широкую известность и основные положения которой излагаются и в современных руководствах, был утвержден прозектором при кафедре судебной медицины Киевского университета и допущен к чтению лекций в качестве приват-доцента. В 1894-1895 годах проходил стажировку в Берлине в лаборатории К. Вирхова. С 1895 г. – профессор кафедры судебной медицины Юрьевского университета. С 1895 г. - экстраординарный, а с 1896 г. - ординарный профессор и заведующий кафедрой Государственного врачебноведения Юрьевского университета, которой руководил до 1918 г. Много лет был деканом медицинского факультета и проректором университета.

Вернер Германович Цеге-фон-Мантейфель (1857–1926) образование получил на медицинском факультете Дерптского (Юрьевского) университета, где состоял сначала доцентом по урологии, затем профессором госпитальной хирургической клиники до 1905 г., а с 1905 по 1917 г. – факультетской. В научно-исследовательской области заслужил почетное место своими работами по вопросам патогенеза гангрены. Одним из первых в России разработал вопрос об операциях резекции желудка и дал обзор 12 случаев резекции желудка – исключительный по тогдашнему времени материал. Был блестящим диагностом заболеваний желудочно-кишечного тракта. Ему принадлежит заслуга введения в России резиновых перчаток при операциях. Во время Русско-японской войны работал в учреждениях Красного креста, уделяя главное внимание вопросам повреждения черепа и сосудов. По последнему вопросу им написана работа на немецком и русском языках. В первую мировую войну состоял во главе учреждений Красного креста на Западном фронте. Результаты своих наблюдений во время войны изложил в виде руководства по военно-полевой хирургии, пользующегося большой популярностью среди хирургов.

5 мая 1898 года лекарь Р.Ф.Шиндлер защитил диссертацию на степень доктора медицины на тему «К вопросу о Gangraena Angiosclerotica Senilis et Praesenilis» (или гангрена от внутренних причин) в Имперторском Юрьевском университете на медицинском факультете. К этому моменту родители уже умерли (возможно, он получил наследство?), т.к. диссертацию Роберт Шиндлер посвящает «Памяти дорогих родителей». Во вступительной статье к диссертации Р.Ф.Шиндлер выразил благодарности своим коллегам:

«Доцент доктор Цеге фон Мантейффел предложил мне заняться рассмотрением этих вопросов на основании 40 его личных наблюдений и возможно большего часли наблюдений из литературы. Профессор А.С.Игнатовский любезно предложил в мое распоряжение 4 своих наблюдения в Одесской Городской Больнице. Старший врач Полтавской Губернской Земской Больницы Е.В.Святловский любезно разрешил мне вопсользоваться 9 наблюдениями, из заведываемой им больницы. Прибавив два собственных наблюдения и 179 собранных в литературе, я пытался на основании изучения этих случаев подойти к разрешению этих вопросов. Считаю приятнейшей для себя обязанностью, выразить здесь свою искреннюю признательность глубокоуважаемому доценту Цеге фон Мантейффел, за ту помощь словом и делом, которую он оказывал мне постоянно в моей работе, за радушный прием в его клинике и за те сведения, которые я почерпнул у него, занимаясь под его руководством. Глубокоуважаемого профессора Афанасия Сергеевича Игнатовского прошу принять мою искреннюю благодарность за предоставление мне 4-х его наблюдений и за то сердечное и дружеское участие и помощь, которыми я пользовался с его стороны как теперь, так и в течение долгих лет нашего знакомства и совместных занятий в клинике. Глубокоуважаемого Старшего врача Полтавской Губернской земской больницы Евгения Владимировича Святловского прошу принять мою сердечную благодарность за предоставление в мое распоряжение наблюдений из заведываемой им больницы».

Возможно, после защиты диссертации (и получения наследства, что позволило купить или даже построить собственный дом!) Роберт Шиндлер стал заведующим Земской больницы Константинограда. Как рассказывают о нем нынешние красноградцы, по приезде в Константиноград он развернул бурную деятельность: «Його, лікаря широкого профілю, віртуоза-хірурга, можна вважати основоположником охорони здоров'я, у нашому місті. Бо саме він на власні кошти і за власним проектом збудував нове приміщення земської лікарні, яким ми користуємося і досі; саме він вперше заснував рентген-кабінет, устаткований апаратурою з Німеччини; саме він вперше у повіті почав приймати пологи цивілізованим способом – у лікарні. Це він, оперуючи катаракту і повертаючи зір сліпим, дарував пацієнтам на щастя золотий карбованець».

На свои собственные средства и по своему проекту Роберт Шиндлер построил земскую больницу в Константинограде, которая начала работу в 1914 году. Успел к Первой Мировой войне!

По данным Адрес-календарей Полтавской губернии на 1901 и 1903 года в земской больнице «врач заведывающий больницей доктор медицины Роберт Фридрихович Шиндлер». В его подчинении фельдшерица-повивальная бабка. Были и официальные лица: Смотритель земской больницы губ. секр. Иван Григорьевич Чмилевский, Попечитель земской больницы губ. секр. Сергей Александрович Кованько. При этом в уезде 11 врачебных участков, где работало порядка 30 фельдшеров. В городе была земская аптека и аптекарский магазин.

По данным Справочной книжки Полтавской губернии на 1907 год Шиндлер был вольноопределяющим врачом, а земской больницей заведовал лекарь Исидор Франц. Боровецкий, а в его подчинении были врач, два фельдшера и сестра милосердия.

Но по данным «Справочной книжки по Полтавской губернии на 1908 год» и «Полтавского календаря на 1909 год» Роберт Федорович Шиндлер снова заведует земской больницей, но он уже не только доктор медицины, но и надворный советник. В его подчинении врач, фельдшерица-повивальная бабка, два фельдшера и сестра милосердия. А в «Памятная книжка Полтавской губернии на 1910 год» Роберт Федорович Шиндлер уже коллежский советник.

Мы видим, что социальный статус доктора медицины Роберта Шиндлера рос с годами. Читаем в Википедии: «Надворный советник – гражданский чин VII класса в Табели о рангах в России. Соответствовал чинам подполковника в армии и капитана II ранга. Начиная с XIX столетия, все лица, обладавшие учёной степенью доктора или учёным званием профессора, автоматически получали данный чин. Это привело к тому, что большая часть выдающихся русских учёных того времени получила потомственное дворянство. Коллежский советник – гражданский чин VI класса в Табели о рангах. Соответствовал чинам армейского полковника и флотского капитана I ранга».

Кроме практической деятельности лекаря, Р.Ф.Шиндлер занимался преподавательской и общественной деятельностью. Он преподавал в Константиноградской фельдшерской школе, которая открылась в 1896 году, и был председателем лютеранско-немецкой кирхи св. Петра и Павла, о чем свидетельствуют «Полтавский календарь на 1909 год» и «Памятная книжка Полтавской губернии на 1910 год». Как объяснил мне Виктор Иванович Пушкарь, прихожанин Харьковской лютеранской кирхи, в обязанности председателя церковного совета общины входит: финансовая деятельность совета, техническое оснащение и хозяйственное обустройство церкви, организация богослужения (в отсутствие пастора председатель сам проводит богослужение, готовит проповедь), конфермация (крещение), венчание и отпевание в церкви по усопшим, а также диакония (посещение больных прихожан).

Правнучка Шиндлера утверждает, что Р.Ф.Шиндлер всю жизнь любил одну женщину – Лидию Карловну. А диссертацию он посвятил «Дорогому другу и сестре Лидии». Я не располагаю сведениями о том, что у Шиндлера была родная сестра Лидия, а посему позволю себе высказать предположение, что Лидия Карловна могла быть его кузиной, которую он любил с детства. Эта версия поясняет, почему правнучка Лидии Карловны именует себя и правнучкой Роберта Федоровича, хотя не будем исключать и духовной связи поколений. Когда Роберт Шиндлер появился в Константинограде, Лидия была замужем за генерал-лейтенантом Павлом Капитоновичем Домбровским. У них был сын Виктор. Когда Лидия Карловна овдовела, Р.Ф.Шиндлер в возрасте 50-ти лет (в 1908 году) женился на ней. Виктора Домбровского он усыновил: видимо, тот был еще несовершеннолетним, да к тому же, возможно, его племянником. Жена Виктора, Вера Прокофьевна Домбровская была первым педиатром в Константиноградщине. Как и ее свекровь, Вера Прокофьевна увлекалась музыкой, задушевно исполняла украинские народные песни. Умерла она в возрасте 91 года в Киеве. Дочь Виктора и Веры Домбровских, Лидия Викторовна Домбровская (в замужестве – Герценштейн) унаследовала от матери прекрасный голос, который передала и своей дочери, Наталии Рафаиловне Герценштейн-Торбенко. Музыкальные вечера были любимейшим досугом в семье Домбровских-Шиндлеров. Сохранилась семейная легенда, что Роберт Федорович Шиндлер умирая просил свою невестку Веру: «Спой, пожалуйста!»

9 февраля 1921 года Роберт Шиндлер умер, заразившись тифом от пациента. Похоронную службу осуществляли три церкви: лютеранская, православная и иудейская. Доктора уважали! Сразу же после его смерти местная власть (большевистская?!) присвоила больнице имя Роберта Шиндлера, о чем сообщала мемориальная доска на стене больницы. Но та же большевистская власть в 1964 году доску и сняла. Это произошло на сломе хрущевской и брежневской эпох, когда крушили не разрушенное до основания.

Р.Ф.Шиндлер передал свой собственный дом под музей, а сам с семьей перебрался в квартиру земского врача, как сказала Н.Ф.Торбенко. Но в музее рассказывают, что Р.Ф.Шиндлер завещал свой дом музею по просьбе Порфирия Мартыновича. Если учесть, что Шиндлер умер в 1921 году на квартире, а музей был открыт только в 1922 году, то, скорее всего, дом у него забрали большевики и национализировали – ни о какой передаче собственности в те годы не могло быть и речи! А Охранной грамоты, как у булгаковского профессора Преображенского, у Шиндлера не было... Когда пришли большевики Шиндлер вроде был не против, он даже пытался радоваться, как утверждает семейная легенда. Но после того, как национализировали его дом, а его с семьей переселили в скромную квартиру, пожилой уже доктор психологически надломился, в результате чего ослаб имунитетом, заразился тифом и умер. А в доме бывшего земского лекаря в 1922 году открыли музей, в основу коллекции которого была положена коллекция местного художника и этнографа Порфирия Мартыновича, который собственно и добился открытия музея и не смог расстаться со своей коллекцией, поэтому устроился на работу в музей, где успешно проработал до самой смерти от голода.

Прошли годы, в город приехала правнучка Р.Ф.Шиндлера и подарила музею архивные фотографии, докторскую диссертацию, изданную в Юрьеве, а также пенсне прадедушки – все это теперь демонстрируется посетителям музея, в котором экскурсоводы рассказывают, что музей находится в доме выдающегося врача Роберта Шиндлера, основателя системы здравоохранения в городе Краснограде Харьковской области государства Украина. В 2005 году мемориальную доску на больнице восстановили, в 2016 году в городе появилась улица Роберта Шиндлера, а коммунистическую партию в Украине запретили. В целом справедливость восторжествовала, вот только здание больницы Шиндлера по-прежнему наполовину в руинах.

На этом завершить повествование мне не дает дом на бывшей Александровской улице, 33, в Полтаве. Мы знаем, что аптекарский магазин Фридриха (Федора) Фридриховича (Федоровича) Шиндлера (возможно, брата Роберта Фридриховича (Федоровича) Шиндлера) находился в 1901 году в доме, принадлежащем Каэн д’Анвер – фамилия явно не украинская и даже не русская. Кто был хозяином этого дома? Где этот дом был и сохранился ли он до наших дней? Эти интригующие вопросы не давали мне спать по ночам и требовали ответов, пока я писала биографию земского лекаря.

Я нашла старое фото улицы Александровской, автором которого мог быть известный уже нам И.Ц.Хмелевский. На углу улицы (справа) мы видим здание «Гранд-Отеля», которое в несколько измененном виде сохранилось до наших дней – оно и будет нашим ориентиром. В «Справочная книжке Полтавской губернии на 1907 год» читаем: «Гостиница "Гранд-Отель" Гинзбург, Илья Арон., Алекс. ул., д. № 35. Домовл. и содерж. гостин.»

Как видим, это № 35. Следовательно, следующий за ним дом, который мы видим на фото – это № 33! Скорее всего, это здание с типографией Дохмана и другими заведениями.

Из исторических источников узнаем, что были и другие дома, которыми владел таинственный Каэн д’Анвер:

«Типография купца Ильи Абрамовича Дохмана (на Александровской ул., д. Каэн д'Анвер, 33); Агентства кредитных учреждений и страховых обществ в г. Полтаве: "Якорь", аг., Федор Федорович Шиндлер (Александр. ул., 33); агент Дохман Илья Абрамович (Александровская ул., дом Каэн д'Анвер); Управление Полтавского Почтово-Телеграфного Округа (Ново-Полтавская ул., д. Каэн д'Анвер); Гласные думы из евреев: Илья Абрамов. Дохман (Александровская ул., д. Каэн д'Анвер);Полтавский Епархиальный Комитет Православного Миссионерского Общества: Товарищ Председателя, ст. сов. Николай Федор. Герасименко, начальник Полт. почт.-телегр. округа (Ново-Полт. у., д. Каэн д'Анвер); Второе Общественное Собрание (Александровская ул., дом Каэн д'Анвер, 12); Зубные врачи и дантисты: Яновская, Мария Ароновна (Александровская улица, дом Каэн Д'Анвер)».

Историкам Полтавы известно, что весь квартал за «Гранд-Отелем» принадлежал купцам Варшавским, но во время Второй Мировой войны именно этот квартал был разрушен, а на его месте теперь новая застройка местами советского образца - ныне это улица Соборности, бывшая Октябрьская – да я по этой улице неоднократно совершала променад! Начну-ка с Варшавских!

"Абрам Моисеевич Варшавский (1821, Полтава - 1888, Петербург), предприниматель, финансист, общественный деятель, купец 1-й гильдии. Начал коммерческую и благотворительную деятельность в Полтаве, в нач. 1860-х гг. поселился в Петербурге. Активно участвовал в железнодорожном строительстве 1860-1880-х гг. Его предложения позволили почти наполовину удешевить строительство, что дало значительную экономию для бюджета страны. Неоднократно жертвовал значительные суммы на развитие российских учебных заведений и иных учреждений. Получил за свои заслуги звание коммерции советника (1870), потомственного почетного гражданина, многие награды. В качестве эксперта участвовал в работе созданной при МВД Высшей комиссии по рассмотрению законов о евреях (1883-1888), боролся за права евреев. Один из старейших членов Правления Еврейской общины и синагоги в Петербурге, обычно замещал ее председателя в его отсутствие. Участвовал в подыскании места для строительства постоянной Хоральной синагоги, был членом комитета по ее сооружению, внес на это большие средства. Организовывал и финансировал многие еврейские учреждения (Сиротский дом, училища, кладбища). Член комитета «Общества для распространения просвещения между евреями в России»" (из книги A.M.Мучника «Євреї і Полтавщина. Історія... Імена... Долі...» - Полтава: "Оріяна", 2005)

Абрам Варшавский женился на Изабелле Португаловой (1821-1884). Кто такая? Еврейка из Португалии, из сефардов? И тут уместно вспомнить революционера Португалова, выпускника Полтавской Первой Мужской гимназии. Так что Изабелла была из купеческой семьи полтавских Португаловых: Авраам - купец 1-й гильдии, Иосиф – купец 1-й гильдии, а уж откуда прибыли в Полтаву эти купцы, я не буду вникать, чтобы не отвлечься от главного пути моих скитаний во всемирной паутине. У Абрама и Изабеллы Варшавских было пятеро детей: Марк, Леон, Александр, Розали, Мари.

И о чудо! Интернет преподнес мне сюрприз в виде фото свидетельства о смерти в 1884 году Изабеллы Варшавской (Португаловой), написанное на французском языке и подписанное не только Варшавскими, но и Альбером Каэном д’Анвер и Эдмоном Канном. И вот я приблизилась к разгадке!

Старшая дочь Варшавских Люли Розали Луиза родилась в Полтаве 1 декабря 1854 года, умерла в 1918 году в Париже, а замужем она была за Альбером Каэном д’Анвер (родился 8 января 1846 года в Anvers (Belgique) - умер 27 февраля 1903 года - Ла-Тюрби). Его родителями были Мейер Джозеф Каэн (1804-1881) и Клара Bischoffsheim (1810-1876).

Кто же были Каэны д’Анвер? Их история уходит вглубь веков, что вполне закономерно для носителей фамилии Каэн, которая имеет древнееврейское происхождение от первосвященников Израиля. Но из глубины веков я сразу вынырну в начало XIX века, когда служащий бельгийского банка Bischoffsheim Йозеф Ламберт Каэн женился на Софие Scheuer и у них в 1804 году родился сын Мейер, получивший впоследствии титул д’Анвер (Анвер – так называют французы Антверпен) и женившийся на сестре финансиста Джонатана Рафаэля Бишофшайма Кларе Бишоншайм. У этой пары было пять детей: Эдуард(1832-1894), Эмма (1833-1901), Луи (24 mai 1837, Anvers - 20 décembre 1922, Paris), Рафаэль(1841-1900) и Альбер (1846-1903). И именно младший сын этой пары, Альбер, женился на полтавчанке Розалии Варшавской.

Читаем у Андре Моруа в «Литературных портретах»: «Мопассану больше нравятся дамы предместья Сент-Оноре. Он обедает у графини Потоцкой, наполовину польки, наполовину итальянки, у мадам Эмилии Штраус, мадам Робер Каэн д'Анвер и ее сестры Мари Канн, урожденной Варшавской, муж которой умер в психиатрической лечебнице доктора Бланша».

Альбер был композитором, а банковскому делу посвятили себя Луи и Рафаэль. Луи женился на Луизе до Морпурго, представительнице крупного финансового клана. Их старший сын Роберт женился еще на одной представительнице рода Варшавских – Соне, внучке уже известных нам Абрама и Изабеллы Варшавских, Отец Сони – "Марк Абрамович Варшавский (1845, Полтава - 1922), предприниматель, общественный деятель, купец 1-й гильдии. Окончил Петербургский университет. Сын А.М.Варшавского, потомственный почетный гражданин. Председатель правления акционерных обществ "Гергард и Гей" и "Строитель", Товарищества Богатовских сахарных заводов и др. Состоял членом совета Русско-английского банка и Русско-английской торговой палаты, директор правления общества Московско-Брестской железной дороги. За свои заслуги получил звание коммерции советника. С 1897 г. член комитета Общества для распространения Просвещения между евреями в России. С кон. 1910 г. (после отставки барона Ц. Г. Гинцбурга) до 1918 г. был председателем правления Хоральной синагоги и еврейской общины Петербурга. Возглавлял Еврейское колонизационное общество в России, акционерное Общество гигиеничных дешевых квартир для еврейского населения, в 1908-1910 гг. входил в состав Попечительского комитета Курсов востоковедения барона Д. Г. Гинцбурга. В 1915 г. организовал Комитет по оказанию помощи семьям воинов-евреев". (из книги A.M.Мучника «Євреї і Полтавщина. Історія... Імена... Долі...» - Полтава: "Оріяна", 2005).

София Алиса Соня Каэн д’Анвер (Варшавски) родилась 28 августа 1876 года в Санкт-Петербурге, а умерла 3 января 1975 года в Великобритании в возрасте 98 лет! Но на Софии Варшавской не заканчивается история пересечения Варшавских и Каэнов д’Анвер. На Мэри Кэтрин Gourgaud дю Taillis (внучке Рафаэля Каэна д’Анвер и внучатой племяннице Луи и Альбера Каэнов д’Анвер) женился Фердинанд Игнас Альбер Варшавский, французский писатель, писавший под псевдонимом Ignace Legrand. Его произведения не переводились на русский, но фрацузская критика сравнивала его с Марселем Прустом (в чью пользу, не знаю, по причине незнания французского). Был ли он родственником наших полтавских Варшавских – тоже не знаю.

Казалось бы, что на этой ветви гениалогического древа можно было бы и закончить мое повествование, однако меня заинтересовал портрет Альбера Каэна д’Анвер работы Ренуара. И в поисках ответа я таки вышла на Марселя Пруста собственной персоной, но не буду забегать вперед, а изложу все по порядку.

У Луи Каэна д’Анвер была красавица жена Луиза. Вот как о ней писал Эдмон де Гонкур, которого цитирует в своей книге «Заяц с янтарными глазами» Эдмонд де Вааль (позволю себе цитату в цитате): «Де Гонкур, с присущей ему зоркостью романиста, описал ее такой, какой увидел в субботу 28 февраля 1876 года в ее собственном салоне:

«Евреям, в силу их восточного происхождения, свойственна какая-то беспечность. Сегодня я был очарован, наблюдая за тем, как мадам Луиза Каэн рылась на нижней полке своего шкафа-витрины, полной фарфора и лаковых вещиц, чтобы передать мне что-то. Она двигалась как ленивая кошка. А когда они светловолосы, эти евреи, то из-за этой их светлоты проглядывает что-то золотое, как у куртизанки с Тициановой картины. Закончив поиски, еврейка упала на кушетку, повернула голову вбок, так что у затылка показался завиток волос, напоминавший клубок змей. Корча разные забавные удивленные, вопросительные мины и морща нос, она принялась сетовать на глупость мужчин и писателей, которые почему-то не считают женщин за людей и не догадываются, что в любви их одолевает такая же неприязнь, как и мужчин».

Это незабываемая сцена, пронизанная томным эротизмом: куртизанка Тициана, стыдливо прикрывающая наготу, очень золотиста и очень нага. Чувствуется, что знаменитый писатель очарован Луизой, что она полностью контролирует ситуацию. Она ведь все-таки La muse alpha Поля Бурже – другого популярного романиста того времени. На портрете, который она заказала для собственного салона Каролюсу-Дюрану, главному светскому художнику той поры, ее едва удерживает ее платье, рот приоткрыт. В этой музе драматизма хоть отбавляй. Я задумываюсь: почему ей захотелось заполучить в любовники этого склонного к эстетству молодого человека?

Может быть, это объяснялось отсутствием в нем актерства и вдумчивой неспешностью искусствоведа. А может быть, дело было еще в том, что у нее имелось две больших семьи с домочадцами, муж и выводок детей, а Шарль оставался ничем не обременен и, пользуясь полной свободой, мог развлекать ее в любое время, когда ей пожелается. Совершенно очевидно, что любовников объединял общий интерес к музыке, искусству и поэзии, а также к музыкантам, художникам и поэтам. Деверь Луизы, Альбер, был композитором, и Шарль с Луизой посещали с ним парижскую Оперу, а также ездили на более радикальные премьеры в Брюсселе, чтобы послушать Массне. Оба страстно любили Вагнера: такую страсть очень трудно симулировать, зато очень приятно с кем-то разделять. К тому же оперы Вагнера, думается мне, давали влюбленным возможность проводить много времени наедине в какой-нибудь из глубоких бархатных лож Оперы. Они побывали вместе на устроенном Прустом ужине для избранных (без мужа), после которого читал свои стихи Анатоль Франс».

Портрет Луизы хранится во дворце Шан-Сюр-Марн под Парижем, он висит в зале, из которого открывается великолепный вид в парк. Там же висит и портрет Луи Каэна, тоже работы Кароля-Дюрана. Но где Ренуар? Как он оказался среди Каэнов д’Анвер? Об этом читаем у потомка Шарля Эфрусси – Эдмонда де Вааля: «За три года он [Шарль Эфрусси] собрал коллекцию из сорока полотен импрессионистов – и приобрел еще двадцать для своих берлинских кузенов, Бернштейнов. Он покупал живопись и пастели Моризо, Кассат, Дега, Мане, Моне, Сислея, Писарро и Ренуара – так Шарль составил одну из первых крупнейших коллекций импрессионистов. Надо полагать, все стены его комнат были увешаны этими картинами, должно быть, они висели в три ряда, одна над другой...

Ренуар нуждался в деньгах, и Шарль уговорил свою тетю позировать ему. Затем он принялся за Луизу. Целое долгое лето ушло на деликатные переговоры между любовниками и художником. Фанни, писавшая из шале Эфрусси, где гостил Шарль, уточняет, что он предпринимал все возможное, чтобы затея увенчалась успехом. Способствовать созданию этих двух картин оказалось делом очень нелегким. Первая изображает старшую дочь Луизы, Ирен, с рыжими, как у матери, волосами, рассыпавшимися по плечам. Вторая картина – невыносимо слащавый портрет младших дочерей, Алисы и Элизабет. Эти две девочки тоже унаследовали материнский цвет волос. Они стоят перед темно-бордовой занавеской, наполовину отдернутой и открывающей часть гостиной, и держатся за руки, словно для храбрости: это настоящий торт с розово-голубыми рюшами и лентами. Оба портрета выставлялись в Салоне в 1881 году. Я не уверен, что они понравились Луизе. После столь продолжительной работы она с возмутительным запозданием заплатила за них более чем скромно – полторы тысячи франков. Я испытываю не меньшее смущение, когда натыкаюсь на записку от Дега, напоминающую Шарлю о платеже».

И теперь переходим к роману «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста. Шарль Эфрусси послужил прототипом главного героя Шарля Сванна. Как сказал Эдмонд де Вааль, Пруст забавлялся, позволяя придуманному миру пересекаться с реальным. Продолжу цитировать Э. де Вааля: «Я пытаюсь установить хотя бы прямые соответствия между моим Шарлем и вымышленным Шарлем, составить схему их жизненных путей. Я говорю о «прямых» соответствиях – но когда принимаюсь записывать их, они разрастаются в целый список.

Оба они – евреи. Оба – светские люди. Оба вхожи в мастерские художников и в салоны. Круг знакомств обоих включал и королевских особ: Шарль водил по Парижу королеву Викторию, а Сван дружил с принцем Уэльским. Оба – страстные поклонники искусства, влюбленные в итальянское Возрождение, особенно в Джотто и Боттичелли. Оба сведущи в такой загадочной области, как венецианские медальоны XV века. Оба – коллекционеры, покровители импрессионистов. Оба плохо вписываются в легкомысленный антураж завтрака, устроенного другом-художником на залитой солнцем реке.

Оба пишут монографии об искусстве: Сван – о Вермеере, мой Шарль – о Дюрере. Оба используют «свои познания в области искусства… в советах дамам из общества, покупавшим картины и обставлявшим свои особняки». И Эфрусси, и Сван – денди, оба они – кавалеры ордена Почетного легиона. Оба, пережив увлечение «японизмом», почувствовали со временем вкус к ампиру. И оба стали дрейфусарами, обнаружив, что их заботливо устроенная жизнь вдруг дала глубокую трещину по причине их еврейства».

Ну вот мы и подошли к завершению моих прогулок на просторах всемирной сети. Добавлю только, что Шарль Эфрусси был родом из Одессы, но это уже другая – одесская история. И теперь я могу с чистой совестью поставить точку в моем рассказе о земском лекаре Роберте Шиндлере. А для желающих продолжить исследование предлагаю поискать потомков купцов Варшавских, которыми могли быть советский фантаст Илья Варшавский или Владимир Варшавский – представитель писательского «русского зарубежья», написавший роман «Незамеченное поколение» и работавший на «Радио Свобода» вместе с Гайто Газдановым.

Портреты сестер Варшавских
(художник Леон Бонна)

Люли Каэн д’Анвер