Полтава. Исторический очерк ее, как губернского города в эпоху управления генерал-губернаторами (1802-1856)
- Подробности
- Просмотров: 41987
Павловский И. Ф. Полтава. Исторический очерк ее, как губернского города в эпоху управления генерал-губернаторами (1802-1856). По архивным данным, с 80 рис. и планом города. Полтава. Электрическая типо-литография Т-ва быв. "И. А. Дохман". 1910 г.
Публикуется с репринтного издания: "Издательство САГА", Харьков, 2009.
Сканирование и адаптация - Артем и Борис Тристановы.
В электронной версии книги номера страниц указаны перед началом страницы. Рисунки расположены на той же странице, что и в оригинале, но перенесены в ближайший разрыв между абзацами. Некоторые рисунки из книги заменены аналогичными лучшего качества.
— I —
— II —
— III —
И. Ф. ПАВЛОВСКИЙ
Полтава.
Исторический очерк ее, как губернского города
в
эпоху управления генерал-губернаторами
(1802-1856)
По архивным данным, с 80 рис. и планом города.
Полтава.
Электрическая типо-литография Т-ва быв. "И. А. Дохман".
1910
— IV —
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Наиболее ранний труд о Полтаве, составленный в 1846 г. принадлежат Н. Арандаренку (3 части) и представляет ныне библиографическую редкость; но о Полтаве там немного, за то там много сведений о полтавской губернии, ее торговле, промыслах и т. п. Второй труд — П. И. Бодянского (Памятная книга Полтавской губернии) работа, не потерявшая значения до сей поры. В ней собран статистический материал, за 1865 год; здесь же помещены сведения о памятниках, храмах. Затем следуют труды: Богдановича, бывшего полтавского вице-губернатора и Трощинского, внука министра юстиция, но оба они очень кратки и не заключают в себе ничего интересного. Последним трудом является книга В. Е. Бучневича "Записки о Полтаве". В ней более сведений о Полтаве, чем во всех предыдущих работах. В ней помешен очерк Полтавы до 1802 года, описание полтавского сражения, списки генерал-губернаторов, губернаторов, епископов, и уроженцев Полтавы; есть описания памятников, храмов. Но все названные авторы не пользовались архивным материалом. Настоящий труд является первой попыткой изобразить прошлое Полтавы по архивным данным. Основным источником настоящего труда служат данные архива городской думы, а затем дела других архивов: губернского правления, губернского земства (дела Приказа) и др. По этим данным мы поместили два очерка о Полтаве в "Киевской Старине" и один в "Трудах полтавской архивной комиссии". Но со времени напечатания их, нами найдено не мало архивных данных о Полтаве, и мы поместили несколько статей, и не мало заметок в "Киевской Старине", "Хуторянине",, "Военном Сборнике", "Трудах Полтавской архивной комиссии". Свести в одно целое все написанное по архивному материалу, составляет цель издания настоящего труда. Все эти данные в этом труде являются в переработанном виде, со многими дополнениями. Мы считали не лишним поместить очерк о Полтаве, до ее преобразования в губернский город. При этом еще считаем нужным оговориться, что этой эпохой мы не занимались, а воспользовались данными, приведенными в работах Л. В. Падалки, Бодянского, Максимовича, Бучневича и др. Надо прибавить, что о Полтаве до преобразования, источников мало, а если что и возможно найти, то не в Полтаве. Да и эпоха эта совсем еще не разработана, напр. история полков, и в частности "полтавского", где Полтава с давних пор была городом.
— V —
ОГЛАВЛЕНИЕ.
|
|
|
Стр. |
|
|
Полтава до переименования ее в губернский город |
|
|
Глава І. |
Генерал-губернатор кн. А. Б. Куракин, его биография. Письма к нему с поздравлениями "Ода" Котляревского. Открытие губернии. Новые губернские учреждения. Ассигнование дворянством сумм на эти учреждения. Первое дворянское собрание и его церемониал по "Обряду" нарочно составленному для этого случая |
|
|
Глава II. |
Площадь, занимаемая Полтавой в 1802 году. Число жителей. Подземелья в Полтаве. Остатки укреплений и описание бастионов. Полтавские церкви и монастыри |
|
|
Глава III. |
Городовое положение 1785 г. "Градское общество" и состав его. Общая Городская Дума и ее задачи. "Шестиглассная" Дума. Круг ее действий. Отношение администрации к Думе. Дума служит ломбардом для жителей |
|
|
Глава IV. |
Заботы кн. Куракина о постройки зданий для правительственных учреждений. Дворянский дом. Цены на строительный материал. Забота о рабочих. Переписка с гр. Разумовским о приобретении от него для города левады и дома. Покупка кн. Куракиным нижнего городского сада и переписка с С. М. Кочубеем о приобретении для города верхнего сада. Заботы об устройстве городского сада. Аптека. Богоугодное заведете. Ботанический сад. Родильный госпиталь. Богадельня. Привитие оспы. Дом для умалишенных |
|
|
Глава V. |
Памятник "Славы". Ходатайство кн. Куракина и ответ В. П. Кочубея. Проект Томаса де Томона и его описание. Стоимость памятника. Рескрипт кн. Куракину. Средства на памятник. Имения, подаренные Петром I городу. Ходатайство о займе. Значно-Яворский. Стоимость памятника. Открытие его. Стихотворение Капниста |
— VI —
|
Глава VI. |
Заботы кн. Куракина о расширении городской черты и об устройстве домов. Стоимость земли. План города. Дороговизна квартир и мера, принятая губернатором Сонцевым. Дороговизна соли и мяса. Цены на продукты того времени. Войско в Полтаве. Вступление полка в город и забота думы. Пожарный обоз. Полиция. Доходы города. Арендная статьи: винный откуп, лавки, герберги и проч. Съезжие избы, смирительный и рабочий дома. Заботы кн. Куракина о благоустройстве города: устройство мостовых, бульваров |
|
|
Глава VII. |
Заботы кн. Куракина о школах. "Предварительные правила" изданные министерством народн. просвещения. Уездное училище. Акт и стихотворение Тиссаревского. Забота об открытии гимназии. Первый директор Огнев и его биография. Программы гимназии. Преподавание. Экскурсии для учащихся. Заботы кн. Куракина о воспитании дворян. Проект В. В. Капниста. Взносы дворян на содержание этого дома, его штат и помещение. Дворянство подносит кн. Куракину табакерку. Стипендий в дворянском училище кн. Куракина, его супруги и Трощинского |
|
|
Глава VIII. |
Преемники кн. Куракина — кн. Я. И. Лобанов-Ростовский и Н. Г. Репнин. Биографии их |
|
|
Глава IX. |
Устройство города по плану Куракина. Немецкая колония. Вызов фабрикантов-колонистов из за границы и постройка для них домов. Отзыв кн. Долгорукого о полтавской колонии. Злоупотребления губернатора Козачковского при устройстве колонии. Внутренний быт немецких колонистов |
|
|
Глава X. |
Городская дума. Городские головы. Деятельность Черкасова. Городские головы: Михайловский, Прокофьев Зеленский и Чубенко. Выборная заседания в 1820 и 1826 г. Гласные Думы, их обязанности, непосещение думы, безграмотность. Секретари думы. Делопроизводство. Бильбасов. Ревизия думы и проект увеличения штатов канцелярии |
— VII —
|
Глава XI. |
Бюджет города. Расход городских сумм на нужды, чуждая городу. Винный откуп, число шинков, цена на вино. Скатная бочковая площадь. Постройки и прием их думой. Герберги. Домогательства мясников повысить цену на мясо. Ярмарки и эксплуатация площадей. Неопределенные городские доходы. Правила торговли 1812 и 1824 г. Статистика купцов. Жалоба их. Торговая депутация. Воспрещение торговать в городи захожим венгерцам |
|
|
Глава XII. |
Ассигнование на богоугодное заведение. Содержание полиции. Отношения полиции к думе, вражда городского головы с полицеймейстером Стоцким. Заботы о благоустройстве города. Городской сад. Начет на городского голову Прокофьева. Военный постой. Пособие школам. Смита на исправление и экстраординарные расходы. Холерная эпидемия в Полтаве |
|
|
Глава XIII. |
Сооружение обелиска на месте отдыха Петра В. после полтавского боя. Срытие укреплений оставшихся после полтавской битвы. Посещение Полтавы Александром I |
|
|
Глава XIV. |
Школа чистописцев в Полтаве. Заведение для спасения утопающих; число спасенных в 1829 и 1830 годах. Отказ И. П. Котляревского платить жалованье фельдшеру этого заведения. Несостоявшийся проект устройства в Полтаве фельдшерской школы. Основание института благородных девиц и кадетского корпуса. Открытие духовного училища. Неудавшаяся попытка устроить в Полтаве общественную библиотеку с читальней. Открытие библейского общества |
|
|
Глава XV. |
Новиков — основатель ложи. Члены ложи: Кочубей, Тарновский, Алексеев. Комитет для дел, заключающих измену. Закрытие ложи. Арест членов и отправка в Петербург. В. Лукашевич. Малороссийское общество. Показание Лукашевича. Высылка его. Валевникова |
|
|
Глава XVI. |
Ссыльные в Полтаве: архимандрит Виктор Черняев, сектанты Ходырев, Ермилов и Ковылин, камергер А. Раевский, генерал-майор Орлов, студент Лисянский. Комитет для суждения о делах, заключающих измену. Дела такого рода. Ложный донос Черняева. Общественная жизнь в Полтаве. Карточная игра. Театр в Полтаве и заботы о нем Репнина. Щепкин и его выкуп. Первый церковный хор. Вербовка певчих. Посещение Полтавы Глинкой. Полтавские архиереи и губернаторы со времени учреждения губернии по 1834 год. Дворянские балы и обеды: тогдашняя цены на продукты и вина |
— VIII —
|
Глава ХVІІ. |
Котляревский. Обучение в семинарии. Участие в турецкой войне. Поездка в Петербург. К. формирует казачий полк. Награды поэту. К. директор театра. Участие в библейском обществе. К. — член масонской ложи. Пререкания с думой. Назначение его церемониймейстером при дворянских выборах. Посвящение поэта И. И. Срезневским. Домик Котляревского. Обстановка и жизнь поэта. Кончина его. Отпуск на волю крестьян. Памятник на могиле, сооруженный С. Каминским. Новый памятник на могиле. Памятник в Полтаве. Уроженцы Полтавы: Гнедич, Богданович, Паскевич |
|
|
Глава XVIII. |
Последние генерал-губернаторы, епархиальные архиереи и губернские предводители с 1802 г. Площадь города. Число жителей, домов. Вспомогательный капитал на постройку домов. Проект страхования жилищ и домов. Мощение улиц. Стихотворение Вяземского. Забота о насаждении бульваров. Заставы и кордегардии. Обывательские книги |
|
|
Глава XIX. |
Городские головы с 1834-1856. Протест общества на выборах. Избрание Недоборского и его отказ. Кассирование выборов. О выборах вообще. Городской голова Беляев и его деяния. Ревизия. Секретарь Гудима. Гласные, увольнение их от должности. Стряпчий и его надзор за думой. Помещение и обстановка думы. Выписка газет. "Полтавские Губ. Ведомости". Бодянский |
|
|
Глава XX. |
Купцы и статистика их Подводная повинность. Торговая депутация и ее деятельность. Почетное гражданство. Мещане. Цехи и устройство их. Цех трубочистов. Небрежное ведение дел в ремесленной управ. Евреи. Коробочный и свечной сборы. Привлечение евреев к занятию земледелием |
— IX —
|
Глава XXI. |
Комитет о земских повинностях. Наделение участками земли жандармскую команду, кадетской корпус. Проект устройства казарм. Введете налога на содержание войск. Квартирная комиссия. Начет на командиров батальона. Подполковник Быковский и его деяния. Плата за рекрут |
|
|
Глава XXII. |
Детский приют. Заботы Аверкиева. Устав приюта. Спектакли, концерты и т. п. Старый театр. Репертуар тогдашней сцены. Продажа театра. Устройство театра в городском саду |
|
|
Глава XXIII. |
Путешествие Высочайших Особ. Посещение Полтавы наследником Цесаревичем. Стихи Родзянко. Посещение гимназии В. А. Жуковским и Наследником Цесаревичем. Стихи Буткова. Приезд Императрицы Александры Федоровны. Иллюминация. Белуха-Кохановский. Устройство выставки. Заботы о ней губернатора Могилевского и отношение общества. Учреждение губернских комитетов или музеумов. Первая сельскохозяйственная выставка в Полтаве |
|
|
Глава XXIV. |
Холера. Организация борьбы с ней. Лечение холеры. Наставление крестьянам. Субсидии города на больницу. Учреждение должности городового врача. Взимание за лечение и погребение нижних чинов |
|
|
Глава XXV. |
Устройство памятника около Спасского храма. Стихи: Корженевского, кадета Розенмейера и Стеблин-Каминского |
|
|
Глава XXVI. |
Участие городского общества в деле просвещения. Предложение открыть городское училище и отказ городского общества. Устав о пансионах при гимназии. Открытие пансиона при гимназии. Проект министерства открыть реальной школы при гимназии. Пособие школам |
|
|
Глава XXVII. |
Перевод Ильинской ярмарки из Ромен в Полтаву, и выгоды этого перевода. Ярмарочный комитет. Торговля. Плата за лавки. Доход города. Заботы Кокошкина о ее благоустройстве. Другие ярмарки в городе Полтаве |
|
|
Глава XXVIII. |
Полиция, ее бюджет. Десятские. Пожарная команда. Обеспечение пожарных на случай увечья. Отношение полиции к думе. Забота о тюремном замке. Плата за содержание арестантов. Взносы купцов. Учреждение тюремных комитетов |
— X —
|
Глава XXIX. |
Бюджет города. Статьи дохода. Извозный промысел. Устройство бани, садков и купален. Пастбища. Мясники. Такса на мясо. Скотобойни. Расходы на нужды других городов. Городской сад |
|
|
|
Приложение. Цены на жизненные продукты в 1856 г. |
— XI —
РИСУНКИ.
Виды Полтавы: 1) от Садовой площади в 1804 г. с гравюры Стадлера (11 стр.). 2) Александровская площадь в 1806 г. (67 стр.). 3) Александровская площадь, в начали 40-х годов (72 стр.). 4) Вид прореза по р. Полтавке, внутри города (122). 5) Вид от садовой площади через полтавский овраг (135). 6) Вид окрестностей Полтавы из городского сада (149). 7) Современный вид Полтавы. 8) Современный вид (стр. 391).
Портреты: 1) Е. Г. Бразоль (273 стр.). 2) М. А. Белуха-Кохановский (335). 3) С. К. Вязьмитинов (XXVII). 4) Н. И. Гнедич (258). 5) Гиленкрок (XVII). 6) А. Ф. Данилевский (270). 7) П. В. Завадовский (90). 8) Карл XII (XVIII). 9) В. В. Капнист (271). 10) И. В. Капнист (272). 11) И. П. Котляревский (236). 12) В. П. Кочубей (106). 13) Л. В. Кочубей (276). 14) В. Л. Кочубей (28) 15) И. С. Котельников (39). 16) кн. А. Б. Куракин (1). 17) И. Д. Огнев (93). 18) Паскевич (259).19) Петр В. (XVI). 20) Петр В. (находящиеся в кадетском корпусе) (189). 21) Кн. Н. Г. Репнин (103) 22) Кн. В. А. Репнина (169). 23) П. Я. Руденко (XXIV). 24) И. М. Скоропадский (275). 25) Д. П. Трощинский (269). 26) группа директоров кадетского корпуса (187). 27) дворяне в форме (277).
Духовные деятели: 1) Архиепископ Амвросий Серебряников (37). 2) Епископ Анатолий (229). 3) архиепископ Гедеон (264). 4) архиепископ Георгий (230). 5) епископ Иеремия (266). 6) архиепископ Нафанаил I (237). 7) архиепископ Нафанаил II (268). 8) архиепископ Мефодий (230). 9) архиепископ Сильвестр (227). 10) епископ Феофан (228)
Виды храмов и монастыря: 1) Спасский храм в первой половине XVIII в. (19). 2) Современный его вид (21). 3 и 4) Спасский храм два рисунка (23). 5. Старинная плащаница и св. Евангелие (29). 6) Современный иконостас Спасского храма (31). 7) Старинный жертвенник и древние сосуды (33). 8) Вид успенского собора в 1804 г. (17). 9) Вид полтавского монастыря (11) 10) его же (43). 11) его же (45). 11) Вид его по оврагу панянковскому (20). 12) полтавский монастырь (49).
Памятники: 1) памятник "Славы" (69). 2) первый памятник на месте отдыха Петра Великого после боя (161). 3) второй, ныне существующий памятник на месте отдыха (355). 4) памятник Келену (XX). 5) первый памятник полтавской битвы, сооружен. Руденком (XXII). 6) памятник И. П. Котляревскому (256) 7) первый памятник на могиле Котляревского (253). 8) нынешний памятник на могиле Котляревского (254).
Виды зданий: 1) вид дворянского дома (начала XIX в.) (58 стр.) 2) вид первого здания, где помещалась гимназия (95). 3) первоначальный
— XII —
вид кадетского корпуса (183); 4) современный вид кадетского корпуса (185). 5) домик, где жил Котляревский (237). 6) школа имени Котляревского (257).
Картины: 1) Аллегорическое изображение Петра I, победителя шведов (36). 2) Картина Шебуева — Петр В. в полтавском сражении (в кадет. корпусе) (191). 3) сцена из "Наталки-Полтавки" на памятнике Котляревскому (245) 4) открытие памятника у Спасского храма (356). 5) открытие памятника Келену (XXI). 6) осада Полтавы (XVII). 7) холм, где хоронили воинов, павших при осаде (XIX).
Герб Полтавы (2).
Медаль в столетие полтавской битвы (82). План Полтавы, с указанием на нем укреплений города в 1709 г. (13)
План города в 1837 году.
— XIII —
Полтава до переименования в губернский город.
О времени основания Полтавы. Известие Летописи. Мнение Л. В. Падалки. Основание Полтавы при Витовте. Полковое деление. Полтавские полковники. Осада Полтавы Шведами. Памятник Келену и его открытие Уничтожение полков. Руденко и памятник им воздвигнутый. Картина Полтавской битвы. Посещение Полтавы Екатериной В. Известия путешественников о Полтаве. Образование малороссийской губернии. Образование Полтавск. губ.
История города Полтавы до переименования ее в губернский город почти неизвестна, особенно о более древнем периоде. Полтава до начала XVIII века, когда осаждали ее Шведы, не была сколько-нибудь заметным пунктом в истории юга. Да и время ее основания точно до сей поры не установлено, как не выяснено и самое название. "Полтава" отождествляется с названием "Лтавы", упоминаемым летописью под 1147 г., где говорится о переправе Игоря Святославича, героя "Слово о полку Игореве" через реку Ворсклу у "Лтавы". Вот этот текст из летописи: "Того же 1174 лета, на Петров день, Игорь Святославич, совокупив полки свои и еха в поле за Ворскол и срете Половьце, иже ту ловять языка; изима е, и поведа ему колодник оже Кобяк и Концак, шле к Переяславлю. Игорь же слышав то, поеха противу Половцем с полкы половецькими, и бе рать мала и тем не утерпеша стати противу Игореви и тако побегоша, весь полон свой пометавше, бяхуть бо воевали у Серебряного 1) и у Баруча 2): дружина же Игореви, постигше онех, избивше и, а иных изимаше. И тако поможе Бог крестьяном в день святого пророка Илии" 3). На основании этого известия, многими историками признается конец XII в. временем основания города Полтавы. Этим вопросом занимался известный знаток южнорусской истории, Л. В. Падалка, который далек от мысли отождествлять "Лтава" с Полтавой и доказывает невозможность такого превращения. Слог "по" не может быть приставкой, что было бы необходимо, если бы название "Полтава" образовалось из "Лтавы". Корень слова "пълът" по законам изменения звуков в старославянском языке, дает образование пълот и полът, представляющие собою равнозначащие формы и он встречается в старинных украинских песнях, где это слово (плот, пълтъ) выражает тоже понятие, что и слова: плетень, ограда. Это и дает право автору сделать вывод, что корнем собственного имени города, выражается представление об ограждении, защите. И "Полтавой" обозначается пункт, стоящий на рубеже и ограждающий внутренние области края 4). Более вескими являются исторические соображения автора; с чем трудно не согласиться.
1) Местечко Сребное, Прилукского уезда.
2) Вероятно, Варва м. Лохвицкого уезда.
3) Летопись по Ипатскому списку, 1871 г. стр. 387.
4) Статья Л. В. Падалки напечатана в трудах Исторического Общества Лето^исца Нестора, Х книга, 1895 и отдельно.
— XIV —
В конце XII века, течение реки Ворсклы находилось среди половецких степей и пограничной русской областью было Посулье, тянувшееся по верховьям р. Сулы. Таким образом, место, где было поселение "Лтава" находилось вдали от русских владений. Нашествие татар в XII в. опустошило Русь и в течение долгого времени мы не встречаем в средней и южной полосах полтавской губернии, признаков существования городов вплоть до XIV века. В "описаниях Каневского и Черкасского замков" сохранились данные о заселенности Полтавщины, но в них не встречается упоминание о Полтаве 1). Попытки к заселению нынешней полтавской губернии относятся к концу XIV и XV веков, к княжению Витовта. К этому времени и относится основание Полтавы. В 1399 году князь Витовт предпринимает поход на р. Ворсклу для помощи хану Тохтамышу, но здесь хан Эдигей нанес ему решительное поражение и с того времени Поворсклие вошло в состав литовского княжества. Местность эту занял татарский князь Лексад (Лекса) Мансурксанович, впоследствии крестившийся и принявший имя Александра. В 1503 году Полтава находилась во владении князя Михаила Ивановича Глинского. Пять лет спустя, в 1508 году она была у него отнята королем Сигизмундом I и впоследствии возвращена Марии Юрьевне Глинской, вышедшей замуж за Якова Ельца. В смутную эпоху, коронный гетман Станислав Жолкевский обстроил Полтаву для своего зятя Станислава Конецпольского. Во время казацких войн, при Сигизмунде III (1586-1632 г.г.) Полтава находилась во владении Михаила Михайловича Корибут Вишневецкого. В это время Полтава была достаточно заселенным пунктом, в ней числилось 812 хат. После смерти М. Вишневецкого ею владел известный Иеремия Вишневецкий, что было до 1648 года, когда он должен был оставить Малороссию и поселиться на Волыни. Эти данные, приводимые известным историком М А. Максимовичем, основаны на документе "списки подданных князя Иеремии в Заднепровской Украине", напечатанном потомком Вишневецких, графом Александром Пшездецким. В этом списке показано 56 поселений, среди которых встречается Полтава. А. М. Лазаревский сомневается в достоверенности этого списка 2).
Есть еще данные, что Полтава в 1641 году была во владении Александра Конецпольского и наместником ее был пан Сокольский.
1) Архив Юго-Западной России, ч. VII т. 1 стр. 8^-87, 91, 1о1-1о3.
2) Прежде всего, говорит он, список не имеет даты; так как список указывает местности И. Вишневецкого и притом в блестящем относительно численности виде, то время составления его следует отнести к последним годам пребывания Иеремии в "Заднеприи" т. е. может быть к 1646, 1647 и даже к 1648 г.г. затем, в этом перечне 56 поселений, указаны и такие имения, которые никогда Вишневецким не принадлежали как напр.: Золотоноша, Пещана, Полтава, Комышна, Хомутец и др. Указан и Хорол, исключенный из числа имений в 1647 г. за отдачею его Александру Конецпольскому. В тоже время мы не видим в этом списке местечка Гнилицы, которое в то время не только существовало, но имело фольварк. Не указаны село Пулинцы. Далее Л. указывает на слишком большие цифры "господарей" (т. е. подданных), так в Лубнах — 2646, Варве — 2037, Лохвице — 3325, Хороле — 1297, Пирятине — 1749 и др. См. статью А. М. Лазаревского: Лубенщина и Кн. Вишневецкие, Киевская Старина, 1896, март.
— XV —
Малороссия, в состав которой входила и Полтавская губерния, в продолжении казацкой жизни своей, до 1782 года, делилась на полки и сотни и управлялась полковниками и сотниками. Это деление напоминает деление южнорусской земли, во времена княжеские, на тысячи и сотни. И должность тысячного в древней Руси была то же, что и должность полковника во время казацкой жизни. Существовало еще деление на поветы, но оно, с гетманством Богдана Хмельницкого, сделалось второстепенным, господствующим осталось деление полковое. Автор "Истории Руссов" упоминает о 20 полках (по 2 тысячи каждый), организованных в Малороссии, в 1515 году, гетманом Евстафием Ружинским. Но М. А. Максимович указал, что это могло быть около 1575 года, при гетмане Богданке, который у польских историков назывался "князем Богданом Ружинским" 1). Было деление казачества на полки при польском короле Стефане Батории. При Богдане Хмельницком видим уже 26 полков: 12 на правой стороне Днепра и 16 на левой. В числе этих полков был и полтавский. В исходе 1649 г. Богдан Хмельницкий Украину разделил на 16 полков и с этого времени начинается новая история полков, в числе этих полков остался и прежний полтавский полк. Вообще, надо сказать, что история этих полков мало известна и не разработана, за отсутствием источников. В полтавском полку было 19 сотен и в Полтаве была "сотня полтавская полковая". В своем составе полтавский полк значительно изменялся, но Полтава все таки оставалась сотенным городом. Первым полковником преобразованного полтавского полка был Мартын Пушкарь. Он вел борьбу с гетманом Выговским и пал в неравной борьбе около Диканьки, в 1658 году. Следствием этой борьбы было разорение Полтавы. Выговский после этого назначил полтавским полковником Филона Гаркушу, но полтавцы его не приняли. Затем полтавскими полковниками были: Федор Жученко (до 1663 г.), впоследствии он два раза был еще полковником, с 1679-1681 г. и в 1691 года, Демьян Гужель с 1663-1664; Григорий Витязенко с 1665-1668; он был убит своими казаками вскоре после смерти гетмана Брюховецкого; Демьян Гуджель, с 1668-1673; Прокофий Левенец, Леонтий Черняк, Павел Семенович Герцыг, перешедший в 1687 г. на сторону Мазепы. Затем были: Иван Ивакович Искра, казненный вместе с В. Л. Кочубеем за донос на Мазепу, Иван Прокопович Левенец, Иван Леонтьевич Черняк, Василий Васильевич Кочубей, сын казненного Мазепой В. Л. Кочубея, зять гетмана Апостола и последним был Андрей Андреевич Горленко, пробывший в этом званий более 30 лет, до уничтожения полтавского полка в 1765 году 2).
1) Максимович. Обозрение городовых полков и сотен, бывших на Украины со времени Б. Хмельницкого , его соч. т. I; 654-747 стр.
2) Список полковников помещен в упомянутой выше статье Максимовича, 726-728 стр.
— XVI —
Историческую славу Полтава приобрела в 1709 году, когда она геройски выдержала почти трехмесячную осаду ее шведами. Об этой осаде скажем несколько слов. В Полтаве в это время было жителей около 2500 ч. Она была незначительным городком, обнесенным земляным валом, с деревянной одеждой и палисадом. Гарнизон крепости состоял из 4000 ч. регулярного войска и вооруженных жителей. Комендантом крепости Петр В. назначил полковника Ивана Степановича Келена. Выбор этот был замечательно удачен. Келен явился доблестным воином-героем, умевшим отстоять крепость в течение почти трехмесячной осады.
Петр Великий.
За это время шведы множество раз пытались овладеть Полтавой. Распорядительность Келена, уменье его воодушевить гарнизон, его необыкновенное мужество, помогли отстоять город. Карлу XII очень хотелось взять его, утвердиться здесь и ждать Лещинского и Красова. Но с этим не были согласны Пипер, Реншильд, Гилленкрок и др. генералы, убеждавшие шведского короля вновь отправиться в Польшу, где подкрепить свою армию соединением с Лещинским и корпусом Красова. Но Карл был непреклонен. Он не ожидал встретить столь мужественную, геройскую
— XVII —
защиту. Сохранился очень интересный разговор шведского короля с генералом Гилленкроком, рисующий положение шведов при этой осаде.
Осада Полтавы.
Карл: вы должны все приготовить к нападению на Полтаву, вы должны вести осаду и сказать нам. в какой день мы возьмем крепость; так делывал Вобан во Франции,
Гилленкрок 1).
1) Портрет Гилленкрока впервые печатается; он получен незадолго до юбилея, почему и не могли поместить в труд нашем "Битва под Полтавой".
— XVIII —
а ведь вы наш маленький Вобан. Гилленнрон: я думаю, что и сам Вобан призадумался бы, если бы увидал, как здесь у нас, недостаток во всем, что нужно для осады. Карл: у нас довольно материала, чтобы взять такую ничтожную крепость, как Полтава. Гилленкрок: крепость не сильна, но в ней 4000 гарнизона, кроме казаков. Карл: русские сдаются при первом пушечном выстрелt с нашей стороны. Гилленкрок: а я думаю, что русские будут защищаться до последней крайности и пехоте вашего величества сильно достанется от продолжительных осадных работ.
Карл XII.
Карл: я вовсе не намерен употреблять на это мою пехоту, а запорожцы Мазепины на что? Гилленкрок: но разве можно употреблять на осадные работы людей, которые не имеют об них никакого понятия, с которыми надо объясняться через толмачей и которые разбегутся, как скоро работа покажется им тяжелой и товарищи их начнут падать от русских пуль. Карл: я вас уверяю, что запорожцы сделают все, чего я хочу и не разбегутся, потому что я буду им хорошо платить. Гилленкрок: но нашими пушками ничего нельзя сделать и придется добывать крепость пехотой, которая при этом окончательно погибнет. Карл: я вас уверяю, что штурм не понадобится. Гилленкрок: в таком случае я не понимаю, каким образом город будет взять, если только необыкновенное счастье нам не поблагоприятствует. Карл: (смеясь): да, мы должны совершить необыкновенное, за это мы пожнем честь и славу. Гилленнрок: боюсь, чтобы это все не окончилось необыкновенным образом.
Гилленнрок отправился к Пиперу с просьбой отклонить короля от его намерения. "Вы также хорошо знаете короля, как и я, отвечал Пипер: вы знаете, что если он раз принял какое-нибудь решение, то уже нет никакой возможности заставить его
— XIX —
принять другое". Пипер также говорил с Карлом, на что получил ответ: если бы Бог послал ангела небесного с приказанием отступить от Полтавы, то я бы и тогда не отступил 1).
В начале июня прибыл в Полтаву Петр В. Положение гарнизона было уже тяжелое; ощущался недостаток в боевых припасах. Нужно было подумать о выручке его; были приняты меры отвлечь шведов от города, но когда это не удалось, то Петр В. решился дать сражение своему противнику. 27 июня 1709 г. и произошла знаменитая полтавская битва, имевшая громадное значение в истории России 2).
Холм у реки Ворсклы, в
Полтаве, где по преданию погребены воины, павшие при осаде Полтавы.
В июне месяце, прошлого года, во время торжеств празднования двухсотлетия славной победы, был поставлен памятник славному коменданту Келену и жителям города, умевшим отстоять город.
Проект памятника принадлежит известному художнику, генералу от кавалерии Барону А. А. ф. Бильдерлингу. Сооружен он на заводе К. Ф. Верфеля. Высота его около 3 саженей.
На вершине гранитного пьедестала находится двуглавый бронзовый орел, держащий лавровый венок, перевитый лентами. На гранитных глыбах — бронзовый лев. На лицевой стороне, на бронзовой доске надпись: "Доблестному коменданту Полтавы полковнику Келену и славным защитникам города в 1709 году".
"Сооружен по повелению Императора Николая II, 27 июня 1709 года".
На противоположной стороне герб города Полтавы и на бронзовой доске надпись: "1 Апреля 1709 года Карл XII осадил Полтаву, три месяца
1) С. Соловьев. История России, т. 15. 372—373 стр.
2) Подробное изложение осады Полтавы см. наш труд: Битва под Полтавой, 27 июня 1709 года и ее памятники, 2 издание, с 141 рис. и 4 планами, цена 2 р. и "Полтавская битва" с 32 рис. цена 25 к.
— XX —
гарнизон и жители города геройски отбивали все атаки Шведов; последние ожесточенные штурмы отбиты доблестными Полтавцами 21 и 22 июня, после чего Карл XII снял осаду Полтавы".
Памятник Келену.
Торжественное открытие памятника в присутствии Его Императорского Величества Государя Императора Николая II, совершено 26 июня 1909 г.
После осады и сражения 27 июня 1709 года Полтава ничем не выделилась, в ней не произошло ничего замечательного. На другой год после этой битвы, в Полтаве и ее окрестностях свирепствовала чума, что было следствием военных операций. В 1763 году Полтава, при последнем малороссийском гетмане Кирилле Разумовском, была поветовым городом. При уничтожении гетманства, Малороссия была разделена на 10 полков: киевский, черниговский, стародубский, нежинский, переяславский, прилукский, лубенский, гадячский, миргородский и полтавский. Последние шесть были в пределах полтавской губернии.
Надо сказать, что малороссийский казачий полк со времени учреждения (1576 г.) означал известное число войска земского конного или ландмилиции на собственном своем содержании. Полки эти назывались именами городов. В полтавском полку Полтава была городом, остальные поселения назывались местечками. В 1781 году "для лучшего управления всей Малороссией повелено было уничтожить в ней старое деление на полки и разделить ее на три наместничества: киевское, черниговское и новгород-северское. Спустя два года, Полтава была отчислена к Екатеринославскому наместничеству и Полтава была поветовым (т. е. уездным) городом.
— XXI —
Открытие памятника Келену, гарнизону и жителям Полтавы.
О Полтаве в эти годы, мы имеем известия нескольких путешественников. Первое описание Полтавы конца XVIII века мы находим в записках Зуева, посетившего Малороссию в 1782 году, когда Полтава была еще поветовым городом новороссийской губернии. "Это, пишет Зуев, небольшой городок с 1000 деревянных, низких, но чисто снаружи выбеленных домиков, из которых 2 или 3 каменных. Лучший домик, каменный, принадлежит Руденку 1). Несколько позже Зуева, был в Полтаве
1) Путешественные записки Василия Зуевого от С.-Петербурга до Херсона в1781 и 1782 г.г. С.-бг 1787.
— XXII —
граф Сегюр, французский посланник при русском дворе, сопровождавший Императрицу Екатерину II в ее путешествии по югу России, в 1787 году. "Полтава, говорит Сегюр, небольшой городок, худо украшенный и мало населенный, не представляет вниманию ни одного замечательного здания" 1). Сумароков, бывший в Полтаве, в год открытия губернии, так рисует ее. "Полтава бедный и маленький городишко, в котором нет ни правильных
Первый памятник полтавской 6итвы, сооруженный
полтавским обывателем Руденком.
1) Записки Сегюра стр. 23.
— XXIII —
улиц, ни порядочных строений" 1). Такого же мнения и кн. Долгорукий. "Но сколько славен город (по историческим воспоминаниям), столько дурен в натуре. Баталии могут прославить место, дать ему громкую похвалу в дееписаниях, но сделать город красивым, знатным одна сильна торговля, а здесь какой быть?" 2) Таковы отзывы современников о тогдашней Полтаве. "Единственным украшением Полтавы был памятник полтавской победе, сооруженный Руденком".
О нем есть биографические данные, хранящиеся в бумагах В. П. Магденко, из которых узнаем следующее: "Аттестат из войска запорожского низового. Оного войска куреня корсунского товарища в городе Полетав жительствующему Павлу Руденку дан в том: он Руденко представил: дед де его Руденка померший Яков Рудый перед сим за восемь десять лет житель, малороссийского города Чигирина, где в малороссийском шляхетстве жил и служа, достаточную свою от грунтов оседлость имел. Егда же тая Украина во владение польское вошла, в то время тот его дед Рудый, будучи неженатым и нежелающий в польском подданстве быть и службы несть, со взятыми с собою двумя его от сестры родной племянниками Иваном и Константином вышел в войско запорожское, где в Пашковском курени записавшись, достаточное время служил. А напоследок он, Яков Рудый, сам только вышедший в малороссийский город женился, их же обоих племенников своих, Ивана и Константина, на службе оставил в войске запорожском, коего по выбору оба они переменно во время бывшей в 736 году с турками войны и после оной, были и кошевыми атаманами. А где дядя, его же Павла Руденка, дед Яков Рудый, по женитьбы в Полтаве мещанского стану грунта искупая в звании мещанском жил. По умертвыя ж его деда и отца Павлового тое владением, как то: двора и прочего ему Павлу Руденку з братами его досталось; по коим теперь он в Полтаве в звании мещанском и с читается. А до женитьбы своей и он, Павел Руденко, предкам и дядям своим, бывшим кошевым Ивану и Константину Пашковским подражая, в войске запорожском через тринадцать лет Корсунского куреня товарищем без порочно служил и что он Руденко, по тем собственно своим и предков своих службам и от древности природы шляхетской для того просыл выдачы ему на то из войска запорожского нызового аттестата. А как по справке с стариками и познанию нашему за подлинно есть, что предписанный его Павла Руденка, дед Яков Рудый и его Рудого племянники, Павловых дяди, Иван и Константин, здесь в войске запорожском через немалое время служили, Иван же и Константин по долголетном и славном оной продолжении на службе здесь и представились. К тому же и сам он, Павел Руденко, войска запорожского при курени Корсунском, между товарищами оставшись, что предлежащие
1) Досуги крымского судьи или второе путешествие в Тавриду Павла Сумарокова
2) Долгорукий кн.—Славны бубны за горами, стр. 65.
— XXIV —
по тому его званию службы верно и честно через тринадцать год носил. И сами своими и предков его службами высочайшую ее императорского величества милость заслуживает. Так о не оставлении его Павла Руденка оною и о засвидетельствовании всего вышеописанного сей аттестат дан ему Павлу Руденку из войска запорожского низового при подписи нашем и войсковой печати. 1771 ноября 17 дня Ея Императорского Величества войска запорожского, низового Атаман Кошевой Петр Калнышевский, войсковая старшина и товарыство. Большая сургучная печать. № 3267" 1). Из этого документа видно, что Руденко был запорожец. После падения Запорожья, он был бунчуковым товарищем и бургомистром полтавского магистрата. В начале XIX века он уже был полковником, а затем надворным советником.
П. Я. Руденко. С оригинала, писанного известным малорусским художником
В. Л. Боровиковским (1757†1825). Хранилась у потомков Руденка Магденков, а ныне
находится в Областном Музее Поля в Екатеринославе.
1) Вестник Екатериносл. Земства. 1904 № 2 и 3, статья Эварницкого стр. 49.
— XXV —
П. Я. Руденко соорудил памятник в воспоминание освобождения Петром Великим отца его из шведского плена. Памятник очень прост: оштукатуренный каменный столб, с пирамидальной вершиною, окрашенной зеленой краской, с изображением у основания двух сидящих юношей в римских одеяниях, а на верху памятника укреплено было большое вызолоченное яблоко. Вероятно, позже вместо яблока на верху была помещена корона, как видно на прилагаемом рисунке. В пьедестал была вставлена медная доска, с изображением полтавского боя. Памятник был около Воскресенского храма, сооруженного тем же Руденком. Он был украшением Полтавы. По словам путешественника Сумарокова (1802 г.) он был "единственным в здешних местах трофеем" 1). В 1786 г. жители Полтавы жаловались, что их "город никаких публичных строений и приличного украшения не имеет". В начале 19 века памятник этот был уничтожен. До сей поры думают, что причиной уничтожения его была порча картины одним психически расстроенным обывателем, после чего, картину сняли и поместили в Воскресенском храме. Но архивные данные, найденные нами, указывают иное. Прихожанин Воскресенской церкви Иван Марченко завещал сыну своему Аврааму Марченку построить колокольню у Воскресенского храма. Л. Марченко, исполняя волю отца своего, просил разрешения генерал-губернатора кн. Лобанова-Ростовского уничтожить этот памятник, так как устраиваемая колокольня "весьма много потеряет, как писал он, своего достоинства от близкого положения памятника, предположенного, по высочайше одобренному плану к уничтожению "почему и велено его сломать" 2). Памятник был сломан, но и колокольня "по домашним обстоятельствам" не была выстроена. Несколько лет спустя был сделан запрос губернскому землемеру Тарасову о статуях, бывших на памятнике, но он ответил, что он не "собирал сведений об этом, по не имению на сие предписания".
По рассказам священника Воскресенской церкви Николая Колосовского статуи были алебастровые, числом 4 и каждая в рост человека. Фундамент памятника был гранитный. Картина хранилась некоторое время в полицейской части, и только после 1812 года ее поместили в храм. Тот же священник удостоверяет, что на верху была корона и звезда, но не было "никаких металлических статей" 3).
Внизу памятника, была выставлена медная доска, изображающая полтавское сражение; гравировка на меди гравера Академии Художеств Патрикия Балабина. Картина эта величиной в два квадратных аршина. На ней следующая надпись:
1) Малороссия по рассказам путешественников. Киев. Ст. 1892 февраль.
2) Здесь разумеется план по устройству города, составленный при кн. Куракине, в 1804 году, о чем см. дальше.
3) Арх Полт. губ. Правления, по описи № 1359, 1836.
— XXVI —
Полтавский брани вид являет сей металл,
Как в день Сампсонов, Карл сражен Петром
ниспал,
Руденко гражданин усерднейший Полтавы,
Которого отец в сей самой битве был
В благодарение Всевышнему Сиону,
Устроил каменный, священный храм Сампсону,
В хвалу ж Петровых дел, грядущих в память дней
Средь стен отечества поставил образ сей.
Затем следует год сооружения (1778 г.)
Картина эта точная копия с современной гравюры Дени младшего с тем только различием, что Балабин на верху картины своей поместил молящего св. Сампсона Странноприимца, празднуемого 27 июня, в день полтавской победы. Ныне она хранится в "Музе полтавской битвы" на Шведской могиле.
7 июня 1787 г. Полтаву посетила Императрица Екатерина II.
Встреча была торжественная. "Во всех девяти церквах Полтавы, рассказывает путешественник Зуев, звонили в колокола и палили из пушек. Императрицу сопровождали Потемкин, Суворов, Кутузов и др. На следующий день, по приезде, 8 июля, в 11 ч. утра Императрица посетила место полтавской битвы, осмотрела редуты и "шведскую могилу". Затем отправилась в Крестовоздвиженский монастырь, где ее встретил архиепископ Амвросий. Прослушав литургию, Императрица посетила архиепископа в его кельях и возвратилась в дом губернатора, где было для нее приготовлено помещение. Вечером в этот день были устроены маневры на подобие "полтавского сражения". Граф Сегюр (р. 1753 † 1833) французский посол, сопровождавший Императрицу, говорит: "Полтавское сражение явилось перед нами в живой, движущейся, одушевленной картине, близкой к действительности. Русская армия разделилась на две половины, из коих одна заняла русские окопы, другая шведские редуты. По распоряжениям Потемкина, чрезвычайно согласно, отчетливо и скоро перед взорами Царицы произведены были ныне все те маневры, какие могли изобразить нам подобие этой решительной битвы. Движение вперед кавалерии, развернувшей фронт из четырех колонн, стремительная атака, живой и сильный огонь пехоты в то время, как левое крыло вело фальшивую атаку на лес и обходило правый фланг неприятеля, все это чрезвычайно верно изобразило сражение. Удовольствием и гордостью горел взор Екатерины, казалось кровь Петра Великого струилась в ее жилах. Это величественное и великолепное зрелище достойно увенчало наше путешествие". Другой писатель, принц де-Линь 1) говорит: "Кто видел Екатерину при обозрении ею поля полтавского, тот убедился, что она достойная наследница скипетра и духа Петра Великого". Взглянув на место, где должна
1) Принц де-Линь (1735—1814) фельдмаршал, был долго австрийским послом в Петербурге.
— XXVII —
была решиться участь двух царств, Императрица сказала: "Смотрите, от чего зависит жребий государств. Один день, несколько часов решают их судьбу. Одна легкомысленная самонадеянность уничтожила всю славу, все успехи Карла XII. Тот, кто приводил в ужас всю Германию, тот сам побежден и бежал, с поля полтавского, а без того и нас здесь не было бы". Императрица осталась очень довольна маневрами и щедро наградила всех, принимавших в них участие. Потемкин получил титул Таврического, Суворов — золотую табакерку и т.д. Маневры эти были устроены по указанию старца Галайды, 98 лет, участника полтавского сражения. В 1796 г. вместо трех наместничеств, была учреждена одна губерния малороссийская, с главным городом Черниговым; к ней отошла и Полтава со своим поветом. Так было до 1802 г., когда из малороссийской губернии были образованы две губерний: полтавская и черниговская. В состав
Сергей Кузьмич Вязьмитинов (|15 Окт. 1819 г.),
малороссийский военный губернатор.
первой вошло 12 поветов: Полтавский, Кременчугский, Хорольский, Золотоношский, Лубенский, Гадячский, Пирятинский, Переяславский, Прилукский,
— XXVIII —
Роменский и Константиноградский. В следующем году еще было прибавлено три уезда: Зеньковский, Лохвицкий и новообразованный Кобелякский. Первоначально существовало предположение сделать губернским городом не Полтаву, а Лубны, как центральный пункт, но историческое прошлое Полтавы, дало перевес последней и Полтава сделалась с 9 Марта 1802 года губернским городом. Одновременно с этим, военный губернатор обеих малороссийских губерний С. К. Вязьмитинов был вызван в Петербург и занял другой пост, а преемником его был назначен д. тайный советник князь А. Б. Куракин.
— 1 —
Время генерал-губернаторства Князя А. Б. Куракина
(1802-1808 г).
ГЛАВА I
Генерал-губернатор кн. А. Б. Куракин; его биография. Письма к нему с поздравлениями. "Ода" Котляревского. Открытие губерний. Новые губернские учреждения. Ассигнование дворянством сумм на эти учреждения. Первое дворянское собрание и его церемониал по "Обряду", нарочно составленному для этого случая.
Князь А. Б. Куракин родился 19 Сентября 1759 года. Он был правнуком Бориса Ивановича Куракина, свояка Петра В. и внучатным племянником графа Панина. Его родной брат Александр воспитывался вместе с цесаревичем Павлом Петровичем.
Князь Алексей Борисович Куракин.
Знатность рода и большие связи способствовали возвышенно его на служебном поприще. По обычаю того времени, князь начал службу
— 2 —
в гвардии прапорщиком. В 1779 году был камер-юнкером. В 1780 г. был избран петербургским дворянством в заседатели верхнего земского суда. В 1786 г. был пожалован камергером. В 1795 г. получил чин тайного советника. При вступлении на престол Императора Павла I был назначен главным директором Ассигнационного Банка, а с Декабря 1796 г. генерал-прокурор и присутствующий в Совете Государя, затем министр уделов и канцлер Российских орденов; 5 Апреля 1797 г. получил чин действительного тайного советника, а 19 Декабря получил высший орден св. Андрея Первозванного. 20 Января 1797 г. велено присутствовать в Сенате, но вскоре после этого, не смотря на эти награды, был уволен Павлом I от всех должностей.
При вступлении на престол Императора Александра I, ему вторично было повелено присутствовать в Сенате, а 4 Февраля был назначен малороссийским генерал-губернатором.
С 1807-1810 г. министр внутренних дел, а затем член Государственного Совета, при чем неоднократно исправлял должность председателя Государственного Совета. В 1826 г.— канцлер Российских орденов. Скончался в 1829 году, 30 Декабря на 71 году от рождения.
Вот, что рассказывает князь о своей службе. "Около 50 лет провел я в гражданской службе: из оных более 13 занимался при генерал-прокуроре, заведовавшем в то время все по государству дела гражданские, полицейские и финансовые. Начав тут службу в низших должностях, я обязан был сам обрабатывать и приводить к концу все дела, через что входил во всю подробность оных и приобретал практически познание о их ходе. Потом удостоен был отправлением должности генерал-прокурора, служением в звании генерал-губернатора и возведен к занятию места министра внутренних дел, чем самым имел новый случай заниматься всеми почти частями внутреннего правления государства. Наконец, комиссия о прекращении заразы, Высочайше на меня возложенная, подала мне особенный случай видеть самому все непорядки и злоупотребления по губерниям ныне существующие" 1).
Не успел еще князь прибыть в Полтаву, как многие лица из администрации Полтавы и Чернигова поспешили поздравить князя, желая заручиться его расположением. Полтавский губернатор Сонцев, знавший кн. Куракина по Петербургу, писал ему: "Сие назначение сколь душевно меня обрадовало, столь же не менее подкрепило упование мое в таковом же милостивом и благодетельном вашего сиятельства
1) Архив Куракина, XVIII в. т. I. XXIII стр. Куракин был председателем комиссии по вопросу "О чуме" появившейся во время русско-турецкой войны 1828 года.
— 3 —
расположении ко мне, каковым я всегда и при всяком случае пользовался. Я же смею, сиятельнейший князь, с своей стороны, совершенно уверить, что и теперешнему начальству вашего сиятельства надо мною, сверх еще обыкновенного по службе долга, потщусь всегда доказать с крайним усердием ту самую преданность и глубочайшее высокопочитание. Не смею, вас, милостивый мой князь, поздравлять, по крайней мере себя и свою землю поздравляю с начальником ваших достоинств". В таком роде не мало было отправлено посланий князю, главным образом от черниговцев: Милородовича, председателя казенной палаты Руновского и др.; но всех превзошел черниговский прокурор Прусовецкий. "С душевным порадованием осведомился я, — писал он, — что по высокомонаршей воле ваше сиятельство определены в Малороссию генерал-губернатором. Зная любопытный вашего сиятельства дух к предметам службы, долгом считаю препроводить у сего две выписки: первую из прав Статута, употребляемых в первом департаменте Генерального Суда, а вторую о законах, коими руководствуется второй департамент Генерального Суда". Кн. Куракин тотчас же ответил прокурору и поблагодарил его за "поспешное доставление двух выписей из статутовых прав, совершенно могущих меня руководствовать к познанию, нужному при новом вступлении моем в управление губерний малороссийских. Письмо это князь закончил не без иронии: он обещал прокурору доказать на деле "опыты своего внимания к усердной службе" 1).
Кн. Куракин был, несомненно, видный деятель. Необыкновенно трудолюбивый и хорошо образованный, он вникал во все и обладал инициативой и большой настойчивостью. Очень ласковый в обращении, обходительный, доступный, он был весьма требователен, всегда опирался на закон и преследовал его нарушения. Аристократ по рождению, он был истинным вельможей, любил роскошную жизнь, обстановку и нередко давал роскошные обеды, на которые удостаивались приглашения высшие чины администрации и суда. И. П. Котляревский, известный малорусский поэт, проживавший в то время в Полтаве, после выхода в отставку, посвятил князю похвальную "Оду", долго ходившую в рукописных списках. П. А. Кулиш, впервые напечатавший ее 2), находил, что она наполнена грубой лестью, но с этим трудно согласиться. Несомненно, что в ней есть и преувеличение заслуг кн. Куракина (иначе она не была бы одой в том смысле, как тогда понимали этот род лирики), но в общем Котляревский был прав, когда хвалил князя за его трудолюбие, правосудие и защиту слабых. Будучи личным свидетелем
1) Арх. Губ. Правл., по описи № ИЗ.
2) В "Основе", 1861 г., Янв 251-255.
— 4 —
деятельных забот кн. Куракина о вдовах, сиротах, об устройстве больниц и т. под., Котляревский мог совершенно искренно желать, чтобы он, как можно долее, оставался правителем края, о нуждах которого так заботился.
Будь здоров из новым годом
И над нашем ще народом
Ще хоть трохы попануй...
Трохы!.. ой, колы б багацько!..
Бо ты нам и пан, и батько...
Котляревский пользовался расположением и преемников кн. Куракина, Лобанова-Ростовского и Репнина; при последнем он вновь поступил на службу надзирателем в дом для воспитания бедных [дворян] и был попечителем богоугодных заведений. Кн. Репнин также очень сочувственно к нему относился, — и однако, поэт не посвятил им ни одной строки. Это доказывает, что написанная им ода была внушена ему вовсе не угодливостью или низким искательством, а действительно чувством уважения к заслугам его героя. Дальнейшее изложение должно подтвердить нашу мысль.
Герб гор. Полтавы.
Торжество открытия Полтавской губерниb происходило 9 марта 1802 года, в то время, когда кн. Куракин еще не успел прибыть из Петербурга; его место пока заступал губернатор Сонцев. Городничий Значко-Яворский оповестил всех жителей города о готовящемся торжестве, а городской голова, купец Яков Кищенко, отправил приглашение местным купцам и мещанам, в котором писал, между прочим: "благоволите к сему случаю, для принесения при отправлении в здешней соборной церкви божественной литургии и молебствия о здравии Его Императорского Величества и всей высочайшей фамилии одеть себя чисто, как долг требует, и явиться в
— 5 —
полтавскую Думу завтрашний день, с полуночи в седьмом часу; буде же кто не явится по собственному своему уклонению, то с таковым поступлено будет по законам" 1). На торжество съехались дворяне со всей губернии, вместе с уездными маршалами. Оно открылось речью губернатора 2), после чего все дворянство, духовенство и жители направились в Успенский храм к литургии, по окончании которой был отслужен молебен и прочитано высочайшее повеление об открытии губернии. Богослужение совершал архимандрит Крестовоздвиженского монастыря Феодосий, как старший среди полтавского духовенства (епископы полтавские жили тогда в Переяславе) 3). Из церкви все присутствующие отправились в назначенное помещение, где и было провозглашено губернатором об открытии в Полтаве: губернского правления, казенной палаты, генерального суда и приказа общественного призрения — четырех учреждений, необходимых в то время для губернского города.
Торжество сопровождалось обедами. 9 марта был сервирован у губернатора стол на 100 кувертов, а вечером был концерт и ужин. Вечером была иллюминация. Спустя три дня, 12 марта, конотопский маршал Кочубей давал обед, а за тем дворянство, духовенство и купечество чествовали обедом губернатора. По случаю открытия губернии, городской голова Яков Кищенко, бургомистр городского магистрата Яков Локощенков, купец Илья Прокофьев, будущий преемник Кищенка, простили долги, правда, небольшие и векселя представили губернатору 4).
Скажем несколько слов о новооткрытых губернских учреждениях. Казенная палата ведала все доходы казны, по всем сборам и повинностям, и ревизовала все отчетности. Состав ее был не велик. Начальником ее был вице-губернатор, называвшийся иначе вице-президентом палаты и получавший жалованья 1200 руб. ассиг. 5). Помимо его, было три советника 6-го класса, с содержанием по 600 р., губернский казначей (600 р.) и асессор (400 р.). Вот и весь состав казенной палаты, не считая канцелярии, состав которой был в зависимости от усмотрения начальника, на что отпускалось 5 тыс., считая в этой сумме и расход на прислугу, канцелярские расходы, наем помещения и т. под. Еще в палате было 4 присяжных из
1) Гор. Архив 1802. № 50 (вторая связка) и № 475, а самый церемониал и порядок следования в храм хранится в архиве полиции. Не печатаем, так как он не представляет особого интереса.
2) Речь эта напечатана в Полт. губ. Вед 1864. № 5.
3) Феодосий (Стефановский) был настоятелем с 9 Марта 1798 года по день кончины 23 Марта 1811 года.
4) Арх. Г. Правл. 1802, по описи № 115. Кочубей С. М. был полтавским дворянином, впоследствии губ. предводителем.
5) Деньги считались в то время на ассигнации. Чтобы перевести на серебро, надо сумму разделить на 7 и умножить на 2. Т. обр. 1 р. асс. будет 28½ к. сер.
— 6 —
отставных гвардейских или армейских унтер-офицеров, получавших содержания по 80 р. в год.
Генеральный суд состоял из двух департаментов: один ведал дела уголовные, другой — гражданские. Так было до 1831 года, когда генеральный суд был переименован в уголовную и гражданскую палаты. В каждом департаменте заседал генеральный судья, — место, на которое меняли в то время свою должность губернские предводители дворянства; он получал содержания 1200 р. ассигн. При нем было два советника 6-го класса, с жалованьем по 600 р. и секретарь — 360 р.; помимо этих должностей, были и выборные от дворянства, в числе 8, получавшие и содержание от того же дворянства. Нельзя сказать, чтобы суд того времени был отягощен работой; со дня его открытия до 1-го марта 1804 года, т. е. за два года, в него поступило из поветовых судов, городовых магистратов и ратуш всего 327 дел. Заметим, что генеральный суд разбирал дела по апелляциям 1).
Прокуратура состояла из губернского прокурора 6-го класса, с жалованьем 600 р. и двух стряпчих — одного для уголовных и другого для гражданских дел. Каждый из них получал по 360 р.
Губернское правление ведало дела, касающиеся общего благоустройства в губернии, народное продовольствие, промышленность и, вообще, должно было "содействовать всем другим управлениям в исполнении законов и понуждать подчиненные ему места и лица к исполнению их обязанностей". Здесь председательствовал губернатор и присутствие составляли еще три советника (один назыв. старший) и асессор. Губернатор получал жалованья 3000 р., а советники по 600 р., секретарь 360 р. При губернском правлении, по мысли кн. Куракина, в 1804 г. была учреждена особая "экспедиция" для заведывания постройкой казенных зданий 2). Отдельным учреждением при губернском правлении была медицинская или врачебная управа, ведавшая медицинскую часть в губернии. Во главе ее стоял инспектор, или штадт-физик, получавший жалованья 700 р. и при нем еще два врача: оператор и акушер (по 500 р.), а также и две повивальные бабки, одна старшая с окладом 120 р., а другая младшая — 80 р. Все же содержание управы обходилось в 2260 руб. ассиг. 3).
Наконец, четвертым учреждением, открытым 9 марта 1802 г., был Приказ общественного призрения, существовавший до введения земских учреждений. Ведению его подлежали, главным образом, дела благотворительности, как призрение и воспитание сирот, устройство
1) Арх. губ. Правл. 1804 г. по описи № 200, лист 36.
2) Арх. Г. Думы 1804 г. № 199.
3) Арх. губ. Правл. по описи № 116 и законоположения 1802 г. № 3., Арх. Полт. губернского Земства.
— 7 —
госпиталей, богаделен, аптек, "работных и смирительных" домов и т. п. Делился он на два отделения; в одном было 4 стола, в другом 2. В общем присутствии был непременный член, назначаемый от правительства, два депутата от генерального суда, начальники отделений и секретарь. Содержание их было не более 600 р. и то эту сумму получал непременный член. Все же содержание приказа обходилось в 5050 р. с. 1).
На все эти учреждения, помимо казны, ассигновывало суммы (на основании указов от 18 декабря 1797 и 28 марта 1799 г.) еще и дворянское сословие. Всего дворянство отпускало 46263 р.; они расходовались на жалованье генеральным судьям, на содержание 12-ти нижних земских судов, на губернского и уездного землемера, врачебную управу, губ. архитектора и проч. Дворянство не всегда аккуратно вносило эти деньги, и шестью депутатами, заседавшими в генеральном суде, была даже подана жалоба на это генерал-губернатору. Князь Куракин ходатайствовал перед высшей властью о разрешении применить к дворянству "действие полиции и способы законов, на собрание казенных доходов предоставленный". Ходатайство это было рассмотрено Сенатом, который нашел, что возможно применить к дворянам "установленные законом на таковые случаи способы". Но до этого не дошло. Надо сказать, что от дворянства требовались тогда большие взносы, что сознавал князь Куракин и ходатайствовал перед Государем об ассигновании из казны на каждый земский суд по 500 р. с. Да и само дворянство, в первом же собрании, 27 июня 1802 г. решило ходатайствовать о принятии на счет казны содержания поветовых и подкоморных судов 2).
Это собрание, как мы сказали, было первым по открытии губернии. Оно было обставлено очень торжественно, что было в духе самого кн. Куракина. По этому случаю был составлен особый "Обряд выборам малороссийского Полтавской губернии благородного дворянства в городе Полтаве". Этот любопытный документ, состоящий из 9 параграфов, довольно подробно регламентирует все деяния дворянства. Накануне дня выборов, т. е. 26 июня, необходимо было доставить списки прибывших в Полтаву дворян. В день выборов, в 8 ч. утра, все дворяне должны были явиться в квартиру генерал-губернатора, где полтавский губернатор, тайный советник Сонцев вручает губернскому маршалу ведомость о селениях, по новому расчислению "в каждый повет приписанных". Церемониймейстер затем расставляют в зале всех дворян, группируя их по уездам, а посреди их должен был поместиться губернский предводитель. Когда все займут назначенные им места, губернский предводитель отправляет
1) Арх. г. Земства 1808 № 1808 etc.
2) Арх. губ. Правд. 1802 по описи № 2.
— 8 —
двух уездных предводителей, по своему выбору, доложить князю, что дворяне ждут его прибытия. Немедленно выходит князь, сопровождаемый губернатором и другими властями. Приняв список прибывших дворян, губернский предводитель, как сказано в § 4, представляет князю, по силе Высочайшего учреждения, для почести его, от каждого уезда по одному молодому дворянину, которые с этого момента должны составлять почетную свиту князя. Указав причину созыва дворян, генерал-губернатор приглашает всех отправиться в собор, благовест в котором должен начаться в 8 ч. утра. В соборе этом расставляют дворян группами по уездам и дают знать князю, по прибытии которого только начинается литургия. После ее окончания, по приказанию генерал-губернатора, входит на первую ступень амвона прокурор и читает Высочайший указ о созыве дворян полтавской губернии. Затем следует молебен, а после него губернский стряпчий читает из "Высочайшего учреждения" статьи, "приличные к выбору", после чего дворян приводят к присяге, текст которой читает не духовное лицо, как ныне, а секретарь дворянства. После этого, дворяне приглашаются пожаловать 27 июня в 8 ч. утра в зал собрания для назначенных выборов, а "приглашенные к столу отправятся в дом генерал-губернатора". Мы уже говорили, что князь Куракин жил роскошно и был очень богат, что и давало ему возможность обставить себя по-барски, и на жалованье, получаемое им — всего 6 тысяч — жить так нельзя было даже в то время.
Очень интересен в этом "Обряде" 9-й пункт. "По возвращении из церкви — читаем мы, — губернский маршал с двумя поветовыми маршалами предстанут к господину генерал-губернатору для принесения всеподданнической благодарности Его Императорскому Величеству за высокомонаршие милости, дворянству дарованные, и подает при этом список депутатов, почему генерал-губернатор обнадеживает их, что о сем не оставит донести Государю". Но желание дворян не осуществилось. Спустя месяц кн. Куракин получил следующее письмо от императора Александра I. "Усмотрев из донесения вашего о желании малороссийского полтавского дворянства отправить ко мне депутацию для принесения благодарности за установление их выборов на общем всех губерний положений, Я поручаю вам изъявить им, за сие мою признательность и в то же время объявить им, что, быв уверен, в благонамеренности их и усердии, исполнение желания я считаю для них отлагательным, а для себя излишним. Пребываю вам благосклонный. Александр" 1).
1) Арх. Г. Прав 1802. № 128. "Обряды" эти существовали до начала 60-х годов. Преемники его, кн. Лобанов Ростовский и кн Репнин издавали очень подробные правила. Число параграфов доходило до 47. В 30-х годах даже б. возбужден вопрос в каком порядке должны были идти в церковь, как баллотировать, где ставить ящик для баллотировки и т. п. О собраниях см. мой труд К истории полтавского дворянства т. I. глава II 54 стр. и след.
— 9 —
Собрание дворян было открыто речью генерал-губернатора. Всех дворян присутствовало 438 чел. Продолжалось оно довольно долго. По этому "Обряду" никто из дворян не имел права оставить город без разрешения генерал-губернатора, который только 3 июля отправил бумагу губернскому предводителю о разрешении дворянам разъехаться по домам.
ГЛАВА II.
Площадь, занимаемая Полтавой в 1802 году. Число жителей. Подземелья в Полтаве. Остатки укреплений и описание бастионов. Полтавские церкви и монастыри.
Полтава, в момент открытия губернии, была небольшим городком, похожим больше на большую деревню, чем на город. При въезде в город было немало ветряных мельниц, что уже служило признаком скорее деревни, чем города. Город занимал площадь нынешнего Подола, затем от собора до Сретенского храма, где в то время было кладбище, остававшееся здесь до 1825-30 годов, и затем тянулся вдоль нынешней Петровской площади, до нынешнего института, где стоял небольшой домик, принадлежавший С. М. Кочубею. Центр города и лучшая его часть была около Спасского храма, где был гостиный двор и лавки. Вокруг Полтавы не мало было разбросано поселков, хуторов, вошедших затем в черту города. Из этих предместий, сохранившихся до сей поры, были Павленки, где в то время было 397 д. м. пола, плативших подати, и Кривохатки, где было 163 д. почти исключительно крестьян Крестовоздвиженского монастыря. 1) При речке Рогизной (ныне ее нет) был поселок, где жило 11 д. крестьян, вошедших в ревизию. Трибы, представляющие теперь только лес, где имеется одна хата для сторожа, в то время были хутором с населением в 140 душ. Кругом Полтавы, мы сказали, были разбросаны поселки, принадлежавшие по преимуществу казакам и казенным крестьянам. Было не мало и дворянских земель, но без усадеб. В Полтаве в то время было 7975 жителей, из коих муж. пола 4063, а женского 3912. По составу население распределялось так: помещичьих крестьян было 412 д., казаков 300, ремесленников 300, остальные были разночинцы, дворяне, мещане и т. п. Замечательно, что еврей был только один, а иностранцев совсем не было 2).
Старая часть Полтавы, особенно Петровская площадь, и ныне еще изрыта в разных направлениях подземными ходами. Их называют минами. Ходы эти идут на глубине 3-6 саженей от поверхности земли своеобразными коридорами, высота которых в рост человека, ширина же в 3 и более аршина. Иногда в них встречаются
1) В XVIII в. Павленки были селом.
2) Полт. Губ Вед. 1848 г., № 5.
— 10 —
окна, в виде круглой воронки, которые, вероятно, служили для удаления подземных газов и соединялись между собой отверстиями, проделанными в земляных простынках, сквозь которые свободно мог пролезть человек. До сей поры в этой части города появляются провалы, как это было несколько лет назад, недалеко от собора. Среди полтавцев распространено мнение, что мины эти проведены шведами с целью взорвать крепость, которую они так долго и упорно осаждали в 1709 году; но с этим трудно согласиться. Шведы не могли в короткий срок осады устроить подобные многочисленные мины, тянущиеся на довольно большое расстояние. Надо думать, что эти подземные ходы относятся к более древнему времени, именно к XVII ст., когда Полтава часто подвергалась татарским набегам.
Известно также, что Полтава, со времени своего основания, была укрепленным городом, т. е. обнесена земляным валом с частоколом и башнями. Эти укрепления, обновленные во время войны со шведами, оставались не срытыми до 1817 года, когда они были уничтожены по предписанию малороссийского генерал губернатора кн. Н. Г. Репнина; сделано было незадолго до 1817 года, когда ожидали в Полтаву Императора Александра I, который, узнав об этом, остался очень недоволен 1).
Сохранились данные, дающие возможность определить направление этих укреплений. Это описание их, сделанное Г. Данилевским в 1856 году и другое описание, найденное в архиве полтавской городской полиции. На основании этих и других данных, а также, съемок, сделанных в настоящее время, составлен план города Полтавы с указанием на нем всех линий бывших укреплений города в 1709 году. Г. Данилевский достал план города, а также, расспросив старожилов, еще помнивших в то время эти укрепления, сообщает о них следующее: "Вот положение крепостных стен и выездов. Первые или подольские ворота были за собором там, где ныне между двух обрывов слева, между так называемом раскатом и справа между возвышенностями с Институтом — идет к месту конной Ильинской ярмарки круглая улица, Никольская. На раскате стоит теперь полуразрушенная кирпичная будка 2).
Единственно уцелели на боках обрыва правильные работы крепостных земляных стен. Вторые или Куриловския ворота. Они были далее, левее первых, по протяжении вала, где теперь дом помещика Лукьяновича 3). На месте их теперь покатистый к форштадту
1) Часть укреплений была срыта по предписанию кн. Куракина.
2) Ныне деревянная.
3) Ныне полковника И. И. Бурко. Бантыш-Каменский (Истор. М. России т. III. 46 150 прим.) наз. эти ворота Королевскими, а Арандаренко — Крыловскими. Это ошибка. На плане 1803 г. они названы Куриловскими, от имени жившего вблизи, казака Курилло.
— 11 —
Вид Полтавы в 1804 г. от Садовой площади, со двора С. М. Кочубея (ныне институт
благородных девиц).
С гравюры Стадлера.
— 12 —
— 13 —
План г. Полтавы с указанием на нем укреплений города в 1709 г.
Составлен на основании планов
и архивных данных доктором А. А. Несвицким.
1 — осадные работы шведов, 2, 3 и 4 — крепостные бастионы, 5 — Спасский бастион, 6 — Мазуровский бастион, 7 — четвертый бастион, 8 — пятый бастион, 9 — Киевский бастион, 10 — укрепленная башта (башня), 11 — Сампсониевские ворота, 12 — Подольские ворота, 13 — Куриловские ворота, 14 — Мазуровские, 15 — Киевския ворота, 16 — Спасские ворота, 17 — церковь Спаса, 18 — церковь соборная, 19 — церковь Воскресенская, 20 — памятник Петру І., 21 — церковь Сретенская, 22 — памятник на месте встречи Петра І комендантом Келеным, 23 —институт благородных девиц, 24 — церковь Николаевская, 25 — церковь Преображенская, 26 — церковь Рождественская, 27 — католически костел, 28 — лютеранская церковь.
— 14 —
— 15 —
овраг, заваленный сверху мусором; ниже их сад и частное каменное здание. Третьи или Спасские ворота. Они были там, где теперь так наз. Панянский овраг и где шла главная харьковская дорога. Здесь крепостной вал делал угол, от черты обрывов над Ворсклой до вершины горы и к самому городу, огибая его старинный участок уже по равнине. Против ворот перспектива Крестовоздвиженского монастыря, стоящего на высокой горе над Ворсклой. Левее — утес, бывший с Сампсоньевской башней, называемый в народ "баштой" Это главные места вала и ворот или въездов крепости по черте ярко обозначенного городского обрыва над Ворсклой. Четвертые ворота — Киевские — были на Александровской улице, пересекающей бульвар, соединение Спасского бастиона с Киевским; там, находится новый каменный дом Беляева 1), правее церкви Сретенской, выстроенный уже за местом старинного вала и позади дома купчихи Волохиновой. Пятые ворота — Мазуровские находились на пересечении нынешних улиц: большой Кузнечной, большой Садовой и Ново-Полтавской, против каланчи нынешней полицейской части и домов Позена 2) и купца Вакуленка 3). Сзади ворот была уцелевшая Георгиевская церковь. На протяжении вала между Киевскими и Мазуровскими воротами идет бульвар, с домом Руденка, где ныне находится училище канцелярских служителей, бывшее "чистописцев" 4). Надо заметить, что этот бульвар пересекается тем самым оврагом, который мы заметили под именем Николаевского, у первых или Подольских ворот и который далее, под именем Мазуровского, проходя поперек всю площадь старого города, здесь упирается в бульвар и сглаживается на Михайловской или Кузнечной улице. Над этим оврагом в старину была Мазуровская башня или в народе "башта". Наконец от Мазуровских ворот вал ломанной линией поворачивал снова к черте городских обрывов и раскатов и упирался в первые или Подольские ворота. Здесь он также кое-где обозначается чертой бульвара, а именно: от дома Вакуленка, где были пятые или Мазуровские ворота и мимо церкви Георгия он идет большой Петровской улицей до Института. Здесь помещается ныне на Петровской улице дом Яновича 5), дом Струмилло 6) и часть пространного сада Яновича через весь почти Николаевский овраг. На правой стороне последнего были уже первые или Подольские ворота. Таков очерк старинной крепости. Надо сказать, что со стороны
1) Ныне В. П. Таранушенка.
2) Ныне дом Земельного Банка.
3) Ныне дом Петраша.
4) Ныне там Губ. Зем. Управа.
5) Ныне дом Е. Е. Старицкого.
6) Ныне дом Александринского приюта
— 16 —
обрывов, над прибрежьем Ворсклы, крепость была совершенно недоступна и была без окопов. Со стороны города самое слабое место было — вал между пятым и первым бастионом, вдоль нынешней Петровской улицы. Здесь то против теперешних домов Яновича и дома Струмилло, на месте нынешнего городского сада шведы и заложили свои подкопы и траншеи. Левая воронка против городского фаса устроена была на месте Большой садовой улицы; правая же почти на месте нынешнего институтского двора. Обе они сходились и разветвлялись второй параллелью там именно, где теперь построено здание городского театра 1).
Есть еще описание, очень краткое, относящееся к 1798 году: "Город состоял из двух частей, раздавленных на семь кварталов: Первая часть заключала в себе весь старый город, крепость от Познанской горы до места, где Сретенская церковь, далее к Подолу и нынешнему городскому саду и Кобищанам; в этой части города оставались старые валы, упраздненной потом при генерал-губернаторе в 1802 г. крепости и остатка пяти бастионов, соединенных между собой ломанными куртинами. Один бастион был там, где ныне собор, другой левее места, третий, где так называемый раскат. Между ним и вторым бастионом на куртине была укрепленная башня, выезд в город; башня и въезд назывались Сампсониевскими. Четвертый бастион был против нынешнего дома Позена, на Петровской площади, здесь въезд в город и башня называется Мазуровской. Где ныне Николаевская церковь, был пятый бастион, с башнями и въездом в город, башня называлась Николаевской. Церковь Св. Николая была в бастионе, там же и овраг "Мазуровка". Вторая часть — от сретенья с одной стороны к Панянской горе и монастырю, а с другой — к Триумфальным воротам, а остальная часть города вне крепости и валов" 2).
Эти укрепления были в 1709 году, когда шведы осаждали город. Осада продолжалась более двух месяцев.
Но лучшим украшением тогдашней Полтавы были ее храмы, построенные еще в XVIII ст.
Главным из них был Успенский собор, существующий и в настоящее время. Это была первая в Полтаве каменная церковь, заложенная в 1748 г. рядом с прежней деревянной, и оконченная лишь в 1770 г. Строителями ее были: полковник полтавский Андрей Горленко, полковой судья Григорий Сахновский, полковой обозный Андрей Руновский, войсковой товарищ Дмитрий Белуха и др. Построена была она внутри старинной полтавской крепости, которую так безуспешно пытался взять Карл XII. Это — пятиглавый храм прекрасной архитектуры,
1) Журнал. Минист. Нар. Просвещ. 1856 февраль.
2) Из архива городской полиции.
— 17 —
Вид успенского кафедрального собора в Полтаве, в 1804 г. с гравюры Стадлера.Гравюра
— 18 —
— 19 —
Спасский храм в первой половине XIX в.
— 20 —
— 21 —
Современный вид Спасского храма.
— 22 —
— 23 —
Спасская церковь в Полтаве в том виде, в каком она была до 1837 года.
Современный вид Спасской церкви (до устройства палисадника 15-20 лет. назад).
— 24 —
— 25 —
в стиле киевских церквей конца XVII ст. В украшении этого храма принимал участие известный покоритель Крыма, князь Василий Михайлович Долгорукий, гербами которого были украшены некоторые иконы и тумбы в иконостасе, но теперь нет ни тех икон, ни прежнего иконостаса. Единственную память о князе Долгоруком теперь составляют — отлитый им большой колокол, на соборной колокольне, и хранящийся в ризнице его портрет.
Приходские полтавские церкви — Воскресенская, Сретенская и Николаевская и друг., также некогда деревянные, к концу XVIII ст. были заменены каменными. Сретенская деревянная церковь, как видно из надписи на древнем евангелии, была еще во время полтавской битвы, но находилась вне города и была кладбищенской. Храм этот в 80-х годах сгорел и на этом же месте построена была церковь, о чем много заботились настоятель протопоп Иоанн Станиславский († 1799 г.) и иерей-наместник Николай Ортинский († 1796 г.). Колокольня построена в 1851 г. при главном участии настоятеля, протоиерея Катранова, бывшего впоследствии законоучителем сначала гражданской гимназии, а затем кадетского корпуса († 1874 г.) и церковного старосты Александра Петровича Ворожейкина († 19 февраля 1861 г.), Василия Гавриловича Ворожейкина († 2 июня 1862 г.) и Стефана Медведева († 25 сент. 1883 г.) — все это были богатые купцы того времени.
Воскресенская церковь была, как мы уже сказали, построена П. Я. Руденком, на месте старой деревянной.
Николаевская построена в 1774 году вместо старой, деревянной, сгоревшей 28 мая 1758 года. Колокольня сооружена в 1784 г.
Рождество-Богородичная церковь на "Подоле" построена в 1775 г. почетным гражданином Луценком и дворянином Лаврентьевым; вместо сгоревшей в 1771 году (первоначально выстроена в 1732 г.). Нынешний каменный храм освящен 22 декабря 1899 года.
Покровская церковь на "Павленках" построена в 1807 году и существовала до 1864 года, когда была по ветхости разобрана. Находилась она в селе Павленках — (ныне оно слилось с городом) и село это принадлежало полтавской сотне и по ведомости 1782 г. составляло владение подкоморного Петра Чарныша и полкового писаря Яновича 1).
Лишь одна из таких церквей, именно Спасская, по прежнему оставалась деревянной. Так как история этой церкви связана с историческими воспоминаниями о Петр I, то о ней следует сказать несколько подробнее.
1) Подробные сведения об этих храмах см. Бучневича — "Записки о Полтаве" стр. 238-249.
— 26 —
Храм этот очень древний. В нем Петр Великий, на другой день после битвы, служил благодарственный молебен за спасение города и за дарованную победу.
В подлинных актовых книгах Полтавского полкового суда второй половины XVII века есть точное свидетельство о количестве церквей в Полтаве. Их было пять: соборная Успенская, Воскресенская, Никольская, Спасская и Сретенская. Священником Спасского храма был Иван Светайло, пострадавший ссылкой в Соловецкий монастырь; он был замешан в доносе Кочубея и Искры на Мазепу. Но этот храм сгорел в 1704 г., о чем есть запись И. Светайлы, отметившего на поле церковной книги Анфелогион. В другой книге (Апостол изд. 1632) была на листах такая запись: "Сию книгу, глаголемую Апостолом, по пожеже (т. е. после пожара) до ново сооруженной прежде малой церкви на пепелище Преображения Господня даровал вечне за спасение свое Тимофей Гродзенко, которая и от великой церкви, егда соорудится, неотдаленно вечне при оной зоставати будет. А даровал сию книгу року 1705, января 28, в царство благочестивейшего государя нашего, царя и великого князя Петра Алексеевича". Из этой надписи можно заключить, что уже к началу 1705 года была сооружена новая церковь. Прихожане же были уверены, что в непродолжительном времени "соорудится и великая церковь." Такой храм устроен был Светайлом в 1706 году.
Преосвященным Феодосием, бывшим викарием полтавским и настоятелем полтавского Крестовоздвиженского монастыря, а ныне ректором Киевской духовной академии, найдено не мало ценного архивного материала, относящегося к истории этой обители. Среди этого материала есть очень ценный документ, касающийся и Спасского храма. Приводим его целиком, как документ до селе неизвестный.
Ясне въ богу преосвященный архипастырю
Вельце мнѣ милостивый добродѣю
"По нещастливой монастырю нашему прилучившейся руинѣ, даже до сихъ временъ опечаленна наша обитель о своей обиди умалчивала; теперь, за поданною оказiею присутствiя моего о своем .....нiй предлагаетъ преосвященству вашему въ тотъ способъ. Еще до нахожденiя непрiятельскаго, когда блаженiя памяти его милость панъ Василiй Кочубей благусоизволилъ спасенiя своего ради церковь каменную въ обители нашой сооружити и, не хотя нас ни въ чемъ опечалити, бывшую церковь деревянную премногимъ коштом состроенную, повелетъ кому хотя оную со всѣмъ украшенiемъ, то есть со iконописнимъ изображениемъ, ценою певною продати, яковому мы его фундаторскому повелѣнiю, со соборнимъ соглашениемъ с братiею поставилисмо оную въ продажъ. Яковой помяненной церкви презъ не малий часъ, якъ з
— 27 —
сторони, такъ и зъ тамошнихъ жителей никто не отважился торговимъ способомъ оную 3 мѣсяца рудовати, ажъ попущенiем Божьим ст. Спаская церковь зогорѣвшися и мѣста Полтавскаго з фольварками не малую часть огненною руиною разорила. Теди блаженной мужъ его милость панъ Iван Iскра, соболѣзнуючи внезапной от Бога попущенной руинѣ, благоизволидъ за спасенiе свое церковъ нашу деревянную зторговавши, зъ мѣсца нашего взявши, на мѣсце ст. Спаса в Полтаву привезти, якожъ за вѣдомостью нашею в Полтаву и перевѣзъ. А мѣлъ за помененную церковъ тысячу золотихъ дати готовыми грошми, а тысечь за три дзвонъ поставити у монастиру нашомъ Полтавскомъ. Тисечу-жъ золотихъ отдал презъ руки отца ст. Спаского, которому я отдалъ до сховазнѣ 1); от которого на потребу монастырскую одобралемъ золотыхъ вусѣмъ сотъ, а золотыхъ двѣсти отец Спаский не вѣдаю для яковои причини даже доселѣ при собѣ удержал, а и работу нашу iконописную, которая за прежнихъ антецессоровъ 2) моихъ бывшихъ отцевъ iгуменовъ, монастырскимъ власнимъ коштомъ дѣлалось, за которую работу полагаютъ ценою тисячъ сѣмъ и такъ тую работу мѣненную 3) ст. Спасской при себе удержуючи, всецѣло себѣ превращает, чого ему не належно 4); бо когда бы въ обитель нашу дойшелъ дзвонъ ценою три тысечи, или готовыми положено было тысечъ три, теды бы он моглъ ст. Спасский попъ возбранити намъ помяненного iконного изображенiя, а то ни дзвона, ни тысечъ предложенныхъ не видѣли и не видимо, и роботу нашу при собѣ удержуетъ. О яковомъ семъ доволномъ предложенiи прошу вашего преосвященства ст. справедливости. Вашего Преосвященства во всемъ наиповолнѣйший раболѣпный слуга iеромонах Ефремъ Шацкiй, розореннаго монастыря полтавскiй з братиею iгуменъ".
На эту жалобу игумена последовал на имя Иоанна Светайлы следующий указ митрополита киевского Иоасафа Кроковского 5).
Iосиф Кроховскiй, Божьею милостью православный архiепископъ митрополитъ Кiевскiй, Галицкiй и вся Малыя Россiи.
Тебѣ, Іоанну Светайлу, презвитеру свято Спасскому Полтавскому при благословенiи нашем радимъ и совѣтуемъ безволокитне с превелебнымъ господиномъ отцемъ iгуменомъ Полтавскимъ в занесенной намъ и ....... справѣ, якъ за блаженной памяти пана Іоанна Іскры ухвала и постановлены стало, погодитися и совершенно примиритися, абы за iкъос (тасъ) монастырскiй албо дзвонъ в три тисячи былъ постановленъ обители святой, албо самые три тисячи были отданы, такъ
1) На сохранение.
2) Предместников.
3) Упомянутую.
4) Не надлежит.
5) Был Киевским митрополитом с 1708-1718 г.
— 28 —
тежъ золотыхъ двѣстѣ, удержанные у честности твоей, абы были обители святой привернены, а если деисусъ и церковь забранная не подобяться, теды монастырское властное монастыревѣ привернути, а выданные осмъ сотъ золотихъ назад одобрати. А не мѣли бысте на мѣстцу погодитися, предъ судъ нашъ консисторскiй для расправы, когда поволитъ отецъ iгуменъ, честности твоей прибыти повелѣваем. Данъ въ Киевѣ, 1712—августа 23.
Звышменованный митрополитъ Кiевскiй рукою властною.
Печать митрополiи Кiевской.
Василий Леонтьевич Кочубей. († 15 Июля 1709 г.)
На основании этого документа можно с достоверностью сказать, что нынешний каменный храм в монастыре, сооружен Василием Леонтьевичем Кочубеем, а не сыном его, полковником Василем Кочубеем, как думали до сей поры. Оставшийся прежний монастырский деревянный храм быль продан Светайле, настоятелю Спасского храма. Но Светайло не уплатил должное по уговору и возникла поэтому и жалоба Киевскому митрополиту. Эти данные указывают, что Спасский храм, возобновленный Светайлом, был прежде храмом монастырским.
В этом храме и мог молиться Петр Великий, имевший квартиру в доме Келлена, жившего около храма. Храм этот просуществовал более ста лет, в 1811 году был разобран, а более сохранившийся
— 29 —
Старинная плащаница и Св. Евангелие (справа внизу) 1706 года.
— 30 —
— 31 —
Современный иконостас Спасского храма.
— 32 —
— 33 —
Старинный жертвенник в настоящем его видt и древние Св Сосуды.
— 34 —
— 35 —
предел во имя Спаса Нерукотворного Образа оставлен. Около храма, на расстоянии 13½ арш. до сей поры лежит камень, указывающий место главного престола Преображенской церкви. В 1837 году посетил Полтаву Император Александр II, будучи Наследником Цесаревичем и пожертвовал 2000 р., выразив пожелание о необходимости сохранения этого исторического памятника. По ходатайству малороссийского генерал-губернатора гр. Строганова, с высочайшего соизволения, была открыта подписка по всей России на один год 1). Собрано было 23 тыс. На эти то средства, по проекту харьковского архитектора Тона, сверх деревянной Спасской церкви был устроен каменный футляр, что обошлось 6946 р. 40 коп. асc. 2).
Кроме приходских церквей, в Полтаве существует еще Крестовоздвиженский монастырь, основанный в половине XVII ст., при содействии тогдашнего полтавского полковника Мартына Пушкаря и др. казацких старшин. Он расположен в версте от города на высокой, живописной горе, откуда открывается восхитительный вид на окрестности, на отдаленные луга и леса и на город, расположенный на другой, противоположной горе. В начале прошлого столетия вся гора, на которой стоит монастырь, была покрыта еще густым, вековым лесом, только одна тропинка среди него вела в монастырь. Теперь вся гора обнажена; даже соседний лес, принадлежащий монастырю, представляет теперь жалкий остаток своего прежнего величия. Основан он в 1650 г. по инициативе полтавского полковника Мартина Пушкаря, давшего на это средства, Ивана Искры, Ивана Крамаря и др. Организатором этой обители был игумен Лубенского монастыря Калистрат.
О прошлом монастыря сведения очень скудны. Известно, что он не мало пострадал в 1695 г. от нашествия татар во главе с Петриком, опустошивших и Полтаву. Пострадал он и во время шведской войны. Шведы овладели им и поставили в нем несколько пушек, откуда громили Полтаву.
Нынешний главный храм в византийском стиле; он крестообразной формы, о семи главах, и четырех престолах. Архитектура его производит и ныне, несмотря на сильный шаг вперед строительного искусства, очень хорошее впечатление. В 20 саженях от него находится колокольня, построенная при архиепископе Никифоре Феотоки, в 1776 г.
1) Полтавское городское общество пожертвовало 460 р. асс. (131-426/7 с.) купец 1-й гильдии Петр Ворожейкин пожертвовал 100 р. — Гор Арх. 1938, дело № 5606.
2) Тон К. А. (1794 † 1881) известный архитектор; основатель особого стиля "Тоновского", представляющего видоизменение древнерусского стиля.
О Спасском храме см. работу О. И. Левицкого отдельно и в трудах Летописца Нестора 1903 г., а также брошюры Бучневича, прот. Мазанова, свящ. Гапановича, Трипольского.
— 36 —
Превосходная ее архитектура напоминает несколько колокольню Киево-Печерской лавры. Высота ее 22 саж. и она видна на расстоянии 40 верст от города.
До конца XVIII ст. монастырем управляли игумены, а с 1775 по 1798 г. он был резиденцией славено-херсонских архиепископов, переименованных затем в екатеринославских. Из них более замечательны первые два: Евгений Булгарин и Никифор Феотоки — оба греки, получившие высшее образование в зап. Европе. Благодаря их стараниям, в Полтаве (в 1778-1780 г.г.) была открыта так называемая Славянская семинария, в которой, между другими, учился известный малороссийский поэт И. П. Котляревский. В 1798 г. эта семинария вместе с архиепископской кафедрой, была переведена из Полтавы сначала в Новомиргород, а потом в Екатеринослав.
До недавнего времени в Полтавском монастыре, в настоятельском доме, существовала особая зала, устроенная в 1786-1787 г.г. архиепископом Амвросием Серебрянниковым и украшенная по стенам живописными изображениями библейско-исторического содержания.
Аллегорическое изображение Петра I, победителя шведов. Картина хранилась в Полтавском
монастыре, а ныне находится в
"музее Полтавской битвы" на Шведской могиле.
— 37 —
В этой зале архиепископ принимал в 1787 г. императрицу Екатерину II, в память чего и зала именовалась потом Екатерининской. В числе других изображений, здесь была аллегорическая картина, величиной в квадратную сажень, изображающая Петра В. на белом коне, попирающего льва; побежденные шведы подают русскому царю свои мечи. Внизу картины надпись:
Се образъ начертанъ премудрого героя,
Что ради подданныхъ лишилъ себя покоя
Къ утѣхѣ Россов всѣхъ; но кто онъ былъ таковъ —
Гласитъ народъ и флотъ, художества и войски.
Гражданскiе труды и подвиги геройски.
В соборном храме нетленно почивают два архиепископа — Амвросий Серебренников и Афанасий Вольховский.
Амвросий (р. 1738 † 13 Сентября 1792) сын крестьянина села Отчины, Вятской губернии, в миру Антоний Серебренников. Окончив духовную семинарию, он поступил в Московскую духовную Академию (называлась тогда славяно-греко-латинской). Был учителем вятской семинарии, а в 1772 г. переведен в московскую Троицкую, где и принял монашество с именем Амвросия. Был с 1777 г. префектом (инспектором) московской духовной академии, а в 1782 — ректором новгородской духовной семинарии. Через год был хиротонисан во епископа и назначен в Петрозаводск викарием, новгородской-петербургской епархии.
Амвросий Серебренников.
— 38 —
Здесь много потрудился в борьбе с расколом.
В 1786 году назначен архиепископом Екатеринославским и Херсонеса-Таврического. Местопребыванием его назначена Полтава и он поселился в Крестовоздвиженском монастыре.
В 1789 году 20 декабря архиепископ Амвросий был пожалован титулом местоблюстителя экзархии Молдаво-Влахийской с назначением местопребывания в молдавском Нямецком монастыре. После смерти Потемкина, своего покровителя, архиепископ Амвросий оставил свой пост и остаток дней своих провел в Крестовоздвиженском монастыре.
Он был членом Св. Синода, членом Академии Наук. Из его трудов известны: "Руководство к оратории российской проповеди и речи"; перевод с французского языка поэмы Мильтона: "Потерянный Рай"; "Рассуждение о сравнении христианских истин с алкораном", толкование на пророка Иезекеиля (хранится в рукописи). В бытность его в Молдавии, ему пришлось понести тяжелое испытание, на него был послан донос в нераздаче бедным храмам Молдаво-Валахии церковных вещей, переданных ему Потемкиным из Московской Оружейной Палаты. Этот донос сократил жизнь Амвросия. Святейший Синод, расследовав дело, указом от 27 Августа 1792 года, признал его невиновным.
Афанасий (в миру Феодор Вольховский) был сыном протоиерея полтавской Николаевской церкви Павла Вольховского († 1764 г.). Под руководством дяди своего епископа тверского, а затем ярославского, он воспитывался сначала в тверской, а затем в ярославской семинариях. Затем обучался в харьковском коллегиуме и закончил образование в киевской духовной академии. Любовь к родине побудила его возвратиться в Полтаву, где он получил место священника Николаевской церкви. Овдовев в 1869 г. и, лишившись единственной дочери, он оставил Полтаву и поступил в черниговский троицко-ильинский монастырь, где и принял монашество. С этого времени он был настоятелем многих монастырей (Вяжицкого , Юрьева, Отенского, Александро-Невской Лавры). В 1788 году 5 Июля он был хиротонисан во епископа Старорусского, викария новгородской епархии, а 5 марта 1795 года был назначен по кончине известного деятеля Георгия Конисского, могилевским архиепископом. Здесь пришлось ему много потрудиться в деле возвращения униатов в лоно св. православия, за что был удостоен лестного рескрипта Императора Павла I с пожалованием ордена Александра Невского. В 1797 году архиепископ Афанасий оставил кафедру. Клеветнический донос дьякона Харкевича, обличавший его в разных пороках, сильно повлиял на его здоровье. Он удалился на покой
— 39 —
в Лубенский монастырь, но, приехав в Полтаву проститься с родными своими, он скончался 1 Января 1801 года в квартире зятя своего о. Иоанна Симоновского на его руках 1).
Говоря о монастыре этом, нельзя пройти молчанием щедрого благотворителя Иркутского купца Иннокентия Семеновича Котельникова, ныне уже покойного. Он имел несчастье потерять своего единственного сына, скончавшегося в Полтаве 10 Октября 1886 г. и похороненного в монастыре. В память своего сына Котельников соорудил храм во имя Симеона Богоприимца. При самой постройке храм этот предназначался для братской трапезы, а потому в западной его части были устроены: хлебопекарня, кухня и келья для заведующего трапезой монаха.
В 1889 году Котельников соорудил каменный одноэтажный дом о 8 братских кельях и отделение для больницы о трех кроватях. Им же заново обновлен Иконостас в главном храме.
И. С. Котельников (р. 1823 † 1902).
Полтавский Крестовоздвиженский монастырь был некогда богат. До отобрания монастырских имуществ в казну, при Императрице Екатерине в 1786 г., монастырю принадлежали села Росошинцы, Буланово, где был скит и водяная мельница, села Сторожевое, Семеновка, Ольшанка, где была пустынь, и до 2 тыс. душ монастырских крестьян. К нему еще был приписан Болетовский монастырь в скиту, учрежденный в XVIII стол., но о нем не сохранилось никаких сведений.
1) Об этих Архиепископах см. брошюры, напечатанные в Полт. Епарж. Ведомостях 1888 года и 1905 года. Первая написана Епископом полтавским Илларионом.
— 40 —
В Полтаве был еще Покровский женский монастырь. Он находился в предместье города Мазуровке. Основан в 1676 г. монахинями из Подолии. В 1721 г. все постройки этого монастыря, с разрешения гетмана Скоропадского, перенесены в Пушкаровку, около Полтавы, где и был построен на земле, принадлежавшей полтавскому полковнику Ивану Черняку 1). В 1762 г. полковник этот построил каменную церковь, существующую до ныне. Монастырь учрежден в 1786 году.
Был еще в Полтаве монастырь Вознесенский, но о нем нет никаких сведений.
ГЛАВА III.
Городовое положение 1785 г. "Градское общество" и состав его. Общая Городская Дума и ее задачи. "Шестигласная Дума". Круг ее действий. Отношение администрации к Думе. Дума служит ломбардом для жителей.
Помимо особой экспедиции, заведовавшей постройками казенных зданий, князь Куракин в деле устроения города, не мало возлагал работы и на Городскую Думу. Управление городов того времени было организовано таким образом: согласно изданному 21 апреля 1785 года "Городскому Положению" или "Городовой грамоте", городским обывателям разрешалось составить Общую Городскую Думу, которую составляли городской голова и гласные от городских обывателей, от гильдии, цехов, от иногородних и иностранных гостей, именитых граждан и посадских 2). Так группирует этот законодательный акт городских обывателей. Совокупность их в смысле юридического лица и составляет "градское общество". Век городские обыватели вносились в так назыв. "обывательскую книгу". Они разделялись на шесть классов: к первому принадлежали так именуемые в Грамоте "настоящие городские обыватели", "кои в том городе дом или иное строение или место или землю имеют". Вторую группу составляли купцы, делившиеся, по капиталам, на три гильдии. К первой относились те, кто имел от 10 до 50 тысяч капитала, а таковых в то время, при малом развитии торговли и промышленности, было очень мало; ко второй — имеющие от 5 до 10 тысяч и к третьей — от 1 до 5 тысяч. Купцов в то время в Полтаве было немного: в 1798 г. — 58 челов., 1799 г. — 74, 1800 — 62, 1801 — 62, 1802 — 51, 1803 — 59, а по иным 162 — вероятно, первая цифра вернее 3).
1) Этот монастырь просуществовал до начала XIX века, когда был закрыт. Монахини были переведены в Велико-будищский монастырь.
2) Городовое положение 1785 г напечатано в издании московских высших женских курсов под ред Шмелева: "Акты царствования Екатерины II. Учреждение для управления губернии и жалованная грамоты дворянству и городам. 1907 г. См. Работу А. А. Кизиветтера: Городовое положение Екатерины 2 1705 г Москва. 1909. (докторская диссертация).
3) Арх. П. Г. Правл. 1804 г., по описи № 200, 154-155 стр.
— 41 —
Вид Полтавского Крестсвоздвиженского монастыря в 1804 г. С гравюры Стадлера.
— 42 —
— 43 —
Вид Полтавского монастыря.
— 44 —
— 45 —
Вид Полтавского монастыря с востока (1804 г.).
— 46 —
— 47 —
Вид Полтавского монастыря по оврагу Панянковскому.
— 48 —
— 49 —
Полтавский монастырь в половине XIX века.
— 50 —
— 51 —
Купцы первых двух гильдий были освобождены от телесного наказания. Купец первой гильдии мог ездить в карете парой, а второй — только в коляске; прокатиться же купцу третьей гильдии в карете безусловно запрещалось, как запрещалось запрячь более одной лошади. Третий класс городских обывателей составляли ремесленники, записанные в цехи. Таких цехов в Полтаве в то время было насколько: кравецкий, ковальский, шевский (сапожный), кушнерский, бочарный, гончарный, ткацкий и резницкий 1). Для составления цеха требовалось не менее шести человек одного и того же мастерства. Всякий цех имел ремесленную управу, подчиненную магистрату 2). Четвертую группу составляли иногородние и иностранцы, приписавшиеся к городскому обществу "с целями промышленности". "Положение" довольно подробно останавливается на их правах. Если в городе было пятьсот и более семейств иностранцев или иногородних, то закон разрешал им избрать из своей среды в городовой магистрат столько же бургомистров, ратманов, ведавших дела судебных. Но в Полтаве иностранцев было очень немного. За право торга в городе с них взималось от 1 р. до 100 р. в городскую кассу 3). Оставляя город и переезжая на жительство в другое место, всякий иностранец обязан был донести об этом магистрату. При этом он должен был уплатить свои долги; в противном случае, равно как и в случае неплатежа трехгодичной подати, городовой магистрат обязан был публиковать их имена в газетах, "дабы всяк стерегся того беглого должника". Иностранцы имели право учреждать фабрики, заводы и т. п. — Фабрик в начале прошлого века в Полтаве совсем не было. Суконные фабрики, устроенные колонистами, выписанными правительством из Германии, были учреждены только в 1808 году.
К пятому классу принадлежали "именитые граждане". Городовое положение подробно рассматривает этот класс городских обывателей. Оно делит их на семь групп, при чем всякая группа, если в ней будет не менее пяти человек, могла избирать гласного в думу. Эти семь групп были следующие: 1) служившие по выборам, — это, так сказать, почетные обыватели, "кои, проходя по порядку службу городскую и получив уже название степенных, вторично по выбору отправили службу мещанского заседателя совестного суда или губернского магистрата или бургомистра или городского головы с похвалой"; таких граждан было, конечно, не много; 2) лица, имевшие академические или университетские дипломы; 3) художники трех художеств, а именно: архитекторы, живописцы, скульпторы и "музыкосочинители",
1) Ар. Г. Пр. по описи № 160. 1804.
2) О них Гор. Положение очень подробно говорит, см. 24-42 ст.
3) Гор. Арх. 1805 г. № 770.
— 52 —
"кои суть члены академические или удостоения академические о своем знании или искусстве имеют"; 4) владеющие капиталами свыше 50 тысяч; 5) банкиры, обладающие капиталом свыше 100 тыс.; 6) оптовые торговцы, не имеющее лавок, и, наконец, 7) "кораблехозяева, кои собственные корабли за море отправляют". Едва ли нужно говорить, что этот класс почти отсутствовал в то время не только в Полтаве, но и в других, более значительных городах. Он по мнению проф. Дитятина, составлял, так сказать, "аристократию людей среднего рода". В них, людях этой категории горожан, Екатерина II, очевидно, думала осуществить свою заветную идею о русских tiers etats. "Все именитые граждане" могли иметь загородные дворцы и сады, освобождались от телесного наказания и могли ездить по городу в карете "парой" и "четверней". Помимо этого, "именитый гражданин", по достижении тридцати лет, при условии беспорочной жизни, мог просить о причислении его к дворянству, если только его дед и отец были также в числе "именитых граждан". Наконец, шестой класс — посадские, к которым, по смыслу городового положения, относились все, кто не входил в состав первых пяти групп. Это было промышленное и рабочее население. "Посадские, как суть в том городе, старожилы или поселившиеся или родившиеся, в другие части городской обывательской книги не внесены; промыслом, рукоделием или работой кормятся в том городе". Закон предоставлял им право заниматься торговлей, откупами, подрядами и т. п. Проехать по городу на паре лошадей посадский не мог, а тем более прокатиться в коляске или карете.
Таков состав "градского общества" по законодательному акту 1785 г. Переход из одного класса в другой, конечно, был возможен. "Градскому Обществу" разрешалось составить "Общую Думу", состоявшую из городского головы и гласных, избранных по одному из настоящих обывателей, от каждой гильдии, от каждого цеха, от именитых граждан и от посадских. При выборах правом голоса пользовался всякий, достигший 25 летнего возраста и обладавший капиталом, доход с которого был не менее 50 р. Избрание было шарами, или, как тогда говорили и писали в законодательных актах, "по баллам". Дума эта собиралась раз в три года, с разрешения генерал-губернатора или губернатора, в "зимнее время". Таким образом, служба гласных Общей Городской Думы продолжалась три года, а в сущности всего один или два дня, когда происходили собрания. Грамота точно не указывает, кто председательствует в этой Думе, какой порядок заседания, способ подачи голосов и т. п. В грамоте только указывается, что собранию "дозволено представлять губернатору о своих общественных нуждах и пользах", рассматривать и проверять обывательскую книгу, которая
— 53 —
составлялась специально избранной для этого комиссией, и затем избирать должностных лиц. На всякое требование администрации Дума должна была дать приличный ответ, "сходственный с узаконениями и общественным благом" — понятие очень растяжимое, особенно при неясности и неточности законоположений того времени. Если же Дума сделает постановление, "противное законам" или предъявит требование, "нарушающее законы," то может быть оштрафована пеней в 200 руб.
Одной из важных сторон деятельности Общей Городской Думы было избрание должностных лиц. Она избирала: городского голову, членов депутатского собрания и лиц, имеющих занять сословные городские должности, именно — бургомистров, ратманов, заседателей, старост и судей совестного суда. Бургомистры и ратманы заседали в городовых магистратах, а заседатели в губернских магистратах. Обращалась ли когда-либо администрация к Общей Думе при разрешении тех или других вопросов — из дел не видно. Эта Общая Дума, избирала из своей среды шесть гласных, которые и составляли "Шестигласную Думу", собственно ведавшую городские дела. Отношения Общей Думы к "Шестигласной" только этим и ограничивались; она не могла контролировать ее действий. Таким образом, Общая Дума являлась только второй избирательной инстанцией гласных в "Шестигласную Думу". Грамота даже устанавливает, "как и где заседание иметь в Городской Думе". По середине должен сидеть на стуле городской голова, против него "на лавке", направо голос цеховых, налево — голос посадских. Возле городского головы с правой стороны ("в правом завороте"), на лавке голос настоящих городских обывателей и голос иногородних и иностранных гостей; возле городского головы с левой стороны ("в левом завороте"), на лавке, голос именитых граждан и голос гильдейский".
В чем же состояли обязанности "Шестигласной Думы" и круг ее ведения? На ее обязанности было: 1) "доставить жителям нужное пособие к их прокормлению или содержанию". Конечно, нельзя этого понимать буквально; дума должна была заботиться, как поясняет другое постановление грамоты, о привозе в город и продаже всего того, "что может служить ко благу и выгодам жителей"; 2) охранять город от ссор и тяжб с окрестными городами или селениями; 3) сохранять между жителями города мир, тишину и доброе согласие. Заметим здесь, что судебная деятельность была чужда думе, — она находилась в ведении магистратов и ратуш; 4) возбранять все, что доброму порядку и благочинию противно; 5) посредством наблюдения доброй веры и всякими позволенными способами поощрять привоз в город и продажу всего, что ко благу и выгодам жителей служить может; 6) наблюдать за прочностью публичных городских
— 54 —
зданий, о заведений площадей для стечения народа по торгу, пристаней, амбаров, магазинов и тому подобного, что может быть выгодно и полезно; 7) стараться о приращении городских доходов на пользу города и для распространения заведений по Приказу общественного призрения; 8) разрешать сомнения и недоумения по ремеслам и гильдиям в силу сделанных о том положений...
Мы нарочно выписали целиком все параграфы, определяющие круг деятельности Думы. Нельзя сказать, чтобы здесь все было ясно и точно формулировано. Так, предписывая Дум охранять мир и тишину и доброе согласие, т. е. возлагая на нее обязанности полицейские, в то же время положение запрещает ей касаться дел, предоставленных "ведению лиц и установлений полицейских". Далее, грамота возлагает на Думу разрешение "сомнений и недоразумений по ремеслам и гильдиям", а какие это "сомнения" и в каких случаях Дума должна в это вмешаться, — из грамоты не видно. На самом деле Дума того времени мало имела отношения к цехам и гильдиям; она ведала хозяйственные нужды города и находилась в полной зависимости от администрации, предложения которой она исполняла 1). Такая дума и существовала до 1870 г., когда было введено городское самоуправление.
При кн. Куракине полтавская Дума была учреждением, много помогавшим его заботам об устроении города. По всем делам Дума должна была входить с отношениями в губернское правление. Один раз за все время генерал-губернаторства князя Куракина, Полтавская Дума отнеслась к нему непосредственно, но за это получила строгий выговор и предписано было ей "от подобных поступков воздержаться, в противном случае не останется она без взысканий". Отчетность о своих действиях Дума должна была представлять губернскому правлению и казенной палате. Сложить с себя звание гласного в то время было не легко. Купеческий сын, Подсудевский, страдая "ломовой болезнью в ногах" (ревматизмом), просил увольнения от должности гласного. Началась по этому делу переписка, и во врачебном отделении штаб-лекарь Крестинский должен был подвергнуть его медицинскому осмотру, о чем подробно уведомил губернское правление, которое, после рассмотрения медицинского протокола, уволило просителя от звания гласного 2). Такая строгость в то время вполне соответствовала взгляду правительства на службу по выборам. "Доходит до сведения, — читаем в одном указе императора Александра I (1804 г.), — что будто лучшее дворянство и граждане уклоняются от выборов, следовательно, и от службы. Из того само по себе выходит, что земский суд и управа достаются в руки
1) Гор. Арх. 1802. № 222.
2) Гор. Арх. 1804. стр. 90.
— 55 —
ненадежные. Мы не можем себе представить, чтобы, по нерадению к общему благу, в сем знаменитом поприще, в гражданских, а паче в благородных обществах соревнование угасло; а потому повелеваем Правительствующему Сенату ко всем начальникам губерний предписать, дабы дворянству через своих предводителей, а гражданам чрез своих городских голов дали знать волю Нашу, что Нам весьма приятно будет, ежели они с большей ревностью собираться станут к их выборам и с возможным беспристрастием, по силе законов, удостаивать лучших людей к определению в должности для составления их же собственного и прочего народа блага. Сие самое, между исполнением других обязанностей, будет достоверным знаком истинной любви к отечеству, верной службы и соответствием Нашего о них попечения" 1).
Дума того времени должна была исполнять и распоряжения полиции, особенно, если это касалось ремонта зданий. Но Дума входила нередко в пререкания с городничим, а затем и с полицией, что вызвало распоряжение князя Куракина: "В случае нетерпящих времени починок, исправлять оные без малейшего промедления по требованию полиции и о том доносить по надлежащему губернскому начальству" 2). При отношениях губернатора или генерал-губернатора к Думе, если это касалось построек или ремонта, мы очень часто встречаем напоминание об экономии, с угрозой "взыскания". Была ли поводом к тому замеченная администрацией расточительность со стороны Думы в расходовании городских средств или даже злоупотребления, — из дел не видно; но такие выражения, как "при сем исправлении сумма не была бы излишне употребляема, в противном случае передача взыщется с присутствующих оной Думы", — встречаются очень часто в бумагах того времени. Князь Куракин, проезжая однажды в Крестовоздвиженский монастырь, заметил, что мост очень плох. Он предписал Думе исправить его в течение трех дней, при чем прибавляет, "что излишняя сумма будет обращена пополнением на присутствующих в Думе" 3). Бывали случаи, что князь Куракин не доверял Думе и назначал частного пристава наблюдать за работами, производимыми Думой 4). Просматривая однажды смету на ремонт, князь Куракин предписывает проверить "количество материалов аккуратным образом, поелику непомерное увеличение в ней таковых рождает большое в том сомнение". Проверка была сделана, но кн. Куракин все-таки не доверил Дум и велел "купно с полицеймейстером и стряпчим произвести ремонт и донести губернскому правлению". 5).
1) Ар. II. Губ. Земства по описи № 3, стр. 129 и Законополож. 1802 года.
2) Гор. Арх. 1804 № 3048 и № 59.
3) Гор. Арх. 1802 № 1663 и 137, 2236.
4) Гор. Арх. 1802 № 2000.
5) Гор. Арх. 1806. № 34450 (донесение Г. Правления).
— 56 —
Таковы были отношения тогдашней администрации к Думе, лишавшие ее всякой самодеятельности и требовавшие от нее только беспрекословного исполнения. За все время генерал-губернаторства князя Куракина мы встречаем один только случай, когда гласный Федор Емельянов подал отдельное мнение и рискнул не согласиться с князем по вопросу об увеличении жалованья секретарю думы. Князь Куракин велел рассмотреть это мнение думе вместе с магистратом, которые и порешили: "оставить его (т. е. мнение) бессильным и возвратить ему оное" 1). Не столько было дела в то время, сколько переписки; так отправлялись дела не в одной городской дум, но и в других учреждениях того времени. При ответе на какую-либо бумагу всегда писался весь текст ее, а затем ответ; если таких бумаг по одному вопросу было несколько, то все переписывались целиком, что, конечно утомляло администрацию и отнимало не мало времени. Князь Куракин обратил на это внимание и издал приказ, полезный и для нашего времени: он предписывал, чтобы во всех представлениях и поднесениях излагали только сущность дела, а то "нередко бывает, что некоторые учреждения предписанной эссенции в представлениях и донесениях внизу оных не означают, чем самым и наводят ему, генерал-губернатору, затруднение" 2). Бумаги не щадили, а она была не дешева: за стопу белой платили 4 р. 30 к., немного хуже — 3 р. 50 к.
Дума того времени, помимо заведывания хозяйством города, служила для жителей и ломбардом, где можно было занимать деньги под залог вещей, недвижимости, что практиковалось с 1795 года. Иногда закладывались крестьяне по оценке 70 р. за душу, при чем взималось 5%; но такие случаи были не часты. В 1802 г. получил в займы надв. советник Кочубей 5 тыс. р. под залог "крестьян со всеми угодьями"; штаб-лекарь Тишевский получил небольшую ссуду под залог 34 душ, и вторично Кочубей еще получил 5 тысяч. Крестьянские души принимались и как залог при желании взять какой-либо подряд, как это сделал кременчугский купец Пинчуков в 1803 г., заложивший 94 души для получения винного откупа 3).
1) Гор. Арх. 1802 г.
2) Гор. Арх. 1803 № 224.
3) Гор. Арх. 1802 г., № 1570, и Ар. Губ. Земства 1802 г., № 83.
— 57 —
ГЛАВА IV.
Заботы князя Куракина о постройке зданий для правительственных учреждений. Дворянский дом. Цены на строительный материал. Забота о рабочих. Переписка с гр. Разумовским о приобретении от него для города левады и дома. Покупка кн. Куракиным нижнего сада и переписка с С. М. Кочубеем о приобретении для города верхнего сада. Заботы об устройстве городского сада. Аптека. Богоугодное заведение. Ботанический сад. Родильный госпиталь. Богадельня. Привитие оспы. Дом для умалишенных.
Одной из главных забот князя Куракина, тотчас по приезде в Полтаву, была постройка зданий для правительственных учреждений. В Полтаве в то время не было хороших, больших домов, где бы могли поместиться эти учреждения; нанятые же помещения были тесны, притом крайне ветхи. Нельзя было найти сколько-нибудь приличного помещения и для начальствующих лиц; сам кн. Куракин жил в небольшом доме около Воскресенской церкви (ныне там дом Шатуновского ). Губернатор Сонцев обратил на это внимание гор. думы и в 1802 году предписал ей, чтобы она "за обязанность свою почла доставить ему и вице-губернатору квартиры настоящие, согласив домохозяев, исправив их на свой кошт, отдать в наймы их, употребляя на то нужное число денег из городских доходов, вместо найма засчитать оные хозяевам без всякой их обиды и с их в том согласия" 1). Этим приемом губернатор Сонцев получил возможность иметь несколько хороших квартир. Князь Куракин, ознакомившись с городом, донес государю Александру, что в Полтаве нет зданий, где бы возможно поместить присутственные места. "Вице-губернатор, — писал он, — жил в доме, где обвалились потолки, а губернатор жил в плохом доме Милорадовича, за что платили 1000 р. в год" 2). Князь Куракин поэтому ходатайствовал об отпуске из государственного казначейства необходимой суммы на постройку зданий в городах Полтавской губернии и в самой Полтаве. Ходатайство было уважено, и в распоряжение князя было отпущено 400 тысяч руб. 3). При нем были построены или начаты постройкой следующее здания, существующие до сей поры: 1) Присутственные места (кроме боковых крыльев, построенных в 1850-х годах), где помещались: губернское правление, казенная палата, Приказ общ. призрения и суд. И в то время, как и теперь, стоимость здания всегда превышала смету. Смета на это здание была исчислена в 78 тыс., а постройка обошлась в 95 тыс. руб. Окончено здание постройкой в 1810 г. 2) Городское полицейское управление (стоившее 38 тыс.), где помещался нижний земский суд, полиция, казначейство, квартира городничего, а затем полицеймейстера; 3) так назыв. старо-губернаторский
1) Гор. Арх. 1802 г., № 116.
2) Арх. Губ. Правл. по описи № 123.
3) Гор. Арх. 1804 г., Указ Губ Правл. № 625.
— 58 —
дом (ныне принадлежит кадетскому корпусу), оконченный в 1811 г., стоимостью в 96 тыс. руб.; 4) острог, один корпус в 42 тысячи, окончен в 1808 г.; 5) губернаторский дом, построенный в 1810 г. за 43700 руб.; во дворе был устроен дом для вице-губернатора за 31 тыс.
Вид Дворянского Собрания в Полтаве.
Кн. Куракин способствовал и полтавскому дворянству построить дом для своих собраний. С 1802 г. дворянство заняло дом врача Тишевского, служившего во врачебной управt и платило за помещение 350 руб. асc, но он был скоро продан в казну и дворянство с 16 ноября заняло дом майора Паскевича (отец будущего светлейшего князя и фельдмаршала). За этот дом платили 275 р. асc. (ныне дом Егоровой, на Александровской улицt). Но он был очень тесен и дворянство порешило уже купить усадьбу умершего соборного священника, но кн. Куракин, на ассигнованные ему казной деньги, скупил земли вокруг нынешнего памятника в корпусном саду и один участок земли уступил дворянству для постройки дома, о чем и дал указ полтавскому губернскому правлению в апреле 1804 года. Дворянство согласно желанию князя тотчас же обнесло это место плетнем 1). Дворянство было очень признательно князю за его внимание. Дом дворянства, существующий до сей поры, построен в два этажа, с таким расчетом, чтобы была отдельная комната для каждого из поветов. Смета его — 25 тыс. асс. Постройкой здания заведовала экспедиция для постройки зданий, учрежденная кн. Куракиным при губернском правлении. Дом был окончен в 1810 г. Почему он так долго строился, трудно сказать. Быть может дела по отчуждению купленных земель, недостаток материала, так как одновременно строились нынешние присутственные места, губернаторский дом, помещение полиции и др., затянули
1) 1804 г. прот. собрания № 22.
— 59 —
постройку этого дома. В 1812 г. дворянство ассигновало 2612 р. 32 к. 1) на меблировку здания. Интересно, что на отопление его ассигновались средства "до разъезда дворян". Значит, здание отапливалось только во время заседаний. Здание построено было дурно. В 1814 г. губернский архитектор Афросимов доносит, что в доме появилась течь на крышах, развалились печи и т. п. На ремонт его было ассигновано 600 руб. асс. Прошло с небольшим десять лет, как дворянству пришлось еще истратить 9311 р. 10 к. 2).
В то время в зале дворянского дома бывали нередко заседания многих правительственных учреждений, что вызвало порчу мебели, которой снабжались и другие учреждения. 15 марта 1832 года собрание порешило никого не допускать в дворянский зал и "не допускать никакой ссуды из вещей и мебели, принадлежащих дворянскому дому" 3). Не прошло и пяти лет, как опять понадобился капитальный ремонт. В чрезвычайном заседании дворянства 7 мая 1837 г. констатирована была его неотложность: по осмотр оказалось, что полы разошлись, печи ветхи, оконные рамы сгнили, двери покосились и т. п. По смете архитектора, нужно было 70 тысяч асс, с чем собрание согласилось и порешило взыскать по 20 коп. с ревизской души, что составило сумму, при 338210 д. крестьян, 67642 руб. асс. Дворянство из своей среды избрало Андриана Пр. Устимовича и Ф. А. Максимовича для наблюдения за ремонтом дома 4).
Зал, хорошо отремонтированный, отдавался для концертов, балов, что было до 1847 года, когда собрание порешило никому не отдавать. А в начале 60-х годов, опять изменило решение. В это время в Полтаве образовался "кружок любителей драматического искусства и бал-маскарадов". Этот кружок внес в 1866 г. — 450 руб., в 1867 г. — 560 р., в 1868 — 350 р. 5).
Кн. Куракин принимал со своей стороны все меры, чтобы постройки эти обошлись возможно дешевле. Прежде всего он старался об устройстве кирпичных заводов, и в 1802 году, имея в виду только эти постройки, губернатор Сонцев, по предложению князя, предписал думе устроить завод на леваде, назыв. Задыхальной (внизу немецкой колонии), отдав его в распоряжение Приказа общественного призрения. Левада эта, в несколько десятин, куплена была городом еще в 1773 году у священника Латушинского за 100 р. и отдавалась в аренду купцу Ковалевскому за 31 руб. в год. На уступку этой левады Приказу последовало высочайшее повеление 10 апреля 1802 г.
1) Прот. собр. 1814 г. № 17.
2) Положения маршалов 1826 г. № 1.
3) Положение маршалов 1832 г. № 10.
4) Положение маршалов 1837 г. № 3.
5) Двор. арх. 1866 г. № 39, 1868 г. С 1874-1889 г. в дворянском доме помещался клуб, наз. "дворянским".
— 60 —
Там же город устроил и другой завод на земле, лично приторгованной кн. Куракиным за 325 руб. (13 десят. 1291 кв. саж.) 1). Из частных заводов были: Воскресенской церкви, Крестовоздвиженского монастыря 2). Интересны цены того времени на строительный материал (1802-1803 г.г.): 1 тысяча кирпича, длиною 6 в., шириною 3, толщиною 1½ — 6 р.; в 1810 г. цена повысилась и доходила до 10 руб.; кладка одной тысячи 2 р.-2 р. 50 к.; алебастр 25 коп. пуд; глина, куб. сажень — 6 р.; песок, куб. сажень — 8 р.; сажень извести, которую привозили и тогда из Белгорода, 55 руб.; листовое железо 1 пуд 7 р. 50 к., железо вообще 1 пуд 2 р. 50 к. и 3 р. 50 к.; работа печи 16 р.; кафельной 14 р.; голландской 15 р.; русской 8 руб.; грабарская работа 2 р. от куб. сажня; краски: охра 1 пуд — 4 р. 50 к.; лазурь 1½ ф. — 1 р. 80 к.; сурик 3½ ф. — 88 к.; шингель 1 ф. — 60 к.; свинцовые белила 1 п. — 1 р., голландская сажа 1 ф. — 80 к.; гвозди 1 п. — 1 р. 60 к., плита для лестниц, погонная сажень — 8 руб. 3)
Лес на постройку в то время, как и ныне, доставлялся из Кременчуга. Но в виду многих построек не только в Полтаве, но и в уездах, где строились тюремные замки, больницы и проч. князь Куракин исходатайствовал разрешение на получение ста тысяч дубовых брусьев из казенных лесов киевской, могилевской и орловской губерний, для рубки которых был послан Куракиным чиновник губ. правл. Софронов 4).
Цены на лес были следующие: 4 саж. (диаметр 8 вер.) доска 5 р.; 3 саж. — 3 руб.; сосновые бревна: 6 саж. 6 вер. — 6 р., 4 саж. — 4 руб., 3 саж. — 3 р.; дубовые брусья 4 саж. 4 вер. — 2 р. 50 к.; сосновая доска 3 саж. (272 д.) 80 коп.
Скопление рабочих при постройках озабочивало генерал-губернатора, и он дал следующее предписание губ. правлению: "Нередко может случиться, что рабочие люди бывают больны и, не имея пристанища на призрение, могут находиться в опасности жизни; дабы доставить сим людям нужную помощь, предлагаю губернскому правлению учинить распоряжение, дабы городов господа полицеймейстеры и городничие, за узнавшим о сем от смотрителей за строениями, принимали их во временно отстроенные больницы городские, где поветовый лекарь обязан их будет пользовать" 5).
Помимо постройки казенных зданий, кн. Куракин старался о приобретении частных домов; так, им был приобретен дом Руденка за 12 тыс., едва ли не лучший дом в то время в Полтаве (ныне на
1) 1804 г. Прот. Думы, стр. 42 и Арх. Губ. Земства 1802 г.
2) 1804 г. Гор. Арх. № 1584.
3) Арх. Губ. Правл. 1803 по описи № 185.
4) Арх. Полт. Губ. Зем. 1802 по описи № 40.
5) Арх. Гор. 1805, предп. № 3365.
— 61 —
этом месте дом губернского земства). Но прежде чем купить, кн. Куракин пытался у богатых людей выпросить для города безвозмездно, и когда это не удавалось, то тогда уже покупал. Расширяя черту города, князь обратился с просьбой к графу Льву Кирилловичу Разумовскому уступить городу три десятины левады. Начинается переписка. На письмо князя граф ответил, что не может решить вопроса об уступке левады, пока не получит уведомления от управляющего своей экономией (Карловка, Конст. уезда), нужна ли она. "Город Полтава, — пишет далее граф, — и так с моей стороны довольно имеет пожертвований, ибо два дома состоящие в оной занимаются в пользу ее тому уже несколько лет к ряду, один — присутственными местами, а другой — губернской чертежной, с неминуемо претерпеваемым от такого занятия в деревянных зданиях разорением: хотя, мне кажется, помещение присутственных мест, где нет казенных строений, должно бы лежать на общем городском иждивении, а не на обременении одного частного человека. И когда все прочие полтавские обыватели не имели никакого постоя, тогда чиновники, управляющие моим имением и делами, приезжая в город, по причине занятия моих домов, принуждены искать пристанища наймом". Граф обещал продать леваду, если он будет освобожден от постоя на "соразмерное время тому, через которое оные дома мои заняты были, дабы через то уравнен был я с прочими полтавскими жителями...". Но продажу обещал совершить, если князь купит у него дом, занятый присутственными местами, "за резонабельную цену"; в противном случае не соглашался, "ибо думаю, (писал он), что и так никто из граждан Полтавы более меня для нее не сделал". Продажу дома он поручил совершить управляющему своим имением, Карловкой, некоему Соколову. Соколов был вызван в Полтаву. Он запросил за дом 3 тысячи руб., но Куракин давал только 2½ тыс. Начался торг. Соколов не уступил и уехал. Спустя два месяца, князь опять вызвал его и все-таки сторговал дом за 2½ тыс. с рассрочкой платежа на три года. Стоимость уплаты пошлин и ввод во владение составили расход в 150 р. ассигн. 1).
Так устраивал город Куракин. Интересно, как он прибрёл городской сад, и ныне составляющий украшение города. Прежде всего, часть сада (нижнюю) князь Куракин приобрел на свои средства у отставного майора Романа Крыловского; верхняя же его часть принадлежала Семену Михайловичу Кочубею, к которому князь Куракин отправил письмо с просьбой уступить сад городу. Кочубей ответил, что он болен, но, оправившись, сочтет своей обязанностью лично побывать у князя и поговорить об этом. Князь Куракин
1) Ар, Губ. Правл., по описи № 228.
— 62 —
подождал некоторое время и вторично послал ему письмо с просьбой об уступке сада, уверяя его, что он просит не для себя, а для города. Кочубей исполнил эту просьбу; тогда и Куракин формально передал городу смежную часть сада, купленную им у Крыловского, и благодаря этому, Полтава на вечные времена приобрела большой прекрасный сад 1). Князь Куракин сейчас приказал устроить каменную ограду, беседки, начал садить деревья, завел цветники и оранжереи. Садовника, знающего свое дело, в то время достать в Полтаве нельзя было. Его выписали из Батурина, вероятно, из имения графа А. Разумовского. Садовник, которым был крестьянин Даниил Неванка, получал жалованья 4 р. в месяц. На содержание сада и его устройство отпускала средства городская Дума. В 1805 г. было истрачено на сад 560 р., а в последующие года тратилось много больше, так как преемник князя Куракина, князь Лобанов-Ростовский очень любил заниматься садом. Это отметил в своих путевых записках кн. Долгорукий. "Кн. Лобанов — говорит он — охотник до садов; гуляя с ним по саду, я любовался, видя восхищение, с которым он каждое дерево выхваляет, всякое ему знакомо, он неоднократно его осмотрел". В саду этом и по зимам бывали гулянья. Для публики были устроены камины, где можно было отогреться 2). Постройка ограды и беседок велась городской управой под руководством губ. архитектора Афросимова и его помощника Плотникова, на что было истрачено более 3 тысяч рублей. Князь Куракин остался этим очень недоволен. Просматривая отчетность по постройке, князь был удивлен, что стоимость кирпичной кладки была поставлена в 3 руб. 50 коп. с тысячи, а не 2 р.—2 р. 50 к., как была цена в то время. Завязалась большая переписка, окончившаяся тем, что князь Куракин отстранил городского архитектора от заведывания садом и поручил это дело бывшему городничему, а тогда служившему в экспедиции, Значко-Яворскому.
В 1804 году были устроены в саду оранжереи. Уезжая в марте месяце для обозрения губернии, князь Куракин предписал устроить оранжереи "самопоспешнейшим образом, дабы при открытии весны ни в чем работы не имели остановки". Работы начались через 2 дня. При кн. Куракине медлить нельзя было: сам он много работал и того же требовал от других 3).
До приезда кн. Куракина в Полтаве была лишь единственная, и то частная, аптека врача Тишевского, служившего во врачебной управе. Задумав открыть казенную аптеку, кн. Куракин в 1803 г.
1) Арх. Губ. Правл., 1803 г., по описи № 174.
2) "Славны бубны за горами", стр. 86-87.
3) Ар. Губ. Правл. № 174, 1803 г.; Гор. Арх. 1804 и 1805 г.
— 63 —
обратился с просьбой к министру внутренних дел В. П. Кочубею об отпуске для предполагаемой аптеки лекарств из Лубенской аптеки, снабжавшей в то время весь юг России медикаментами. Медицинская коллегия, куда было передано это ходатайство, не нашла возможным отпустить лекарства безвозмездно, так как таковой отпуск, по законоположениям того времени, допускался только для военных и флотских госпиталей, в виду чего министр разрешил лишь взять из Лубенской аптеки необходимые лекарства с рассрочкой платежа в два, три срока. Тогда кн. Куракин нашел более выгодным купить аптеку Тишевского и заранее пригласил на должность аптекаря Ивана Сесса, из Москвы, которого рекомендовал ему родной брат Куракина. Жалованье ему назначено было на первый год 600 р. с, затем 800 р. Лекарь Тишевский, узнав о желании Куракина открыть аптеку, начал энергично заготовлять возможно больше трав и других лекарств, чтобы повыгоднее продать свою аптеку. Он запросил за нее 17850 р.; но Сесс, человек очень энергичный и честный, нашел эту цену слишком высокой. Против Сесса, в защиту Тишевского, выступил врачебный инспектор, лекарь Фалькенштейн; но Сесс действовал самостоятельно и непосредственно обращался прямо к кн. Куракину, в котором находил поддержку, чем обижалась врачебная управа, считавшая Сесса своим подчиненным. Пререкания эти доходили до Министра внутренних дел. Сесс аптеку Тишевского оценил всего в 9500 р. Долгие пререкания закончились тем, что из аптеки Тишевского было приобретено лекарств на 7062 р., а остальные, недостающие, выписывали из Лубенской аптеки, с уступкою 15%. Надзор за аптекой лежал на Приказе общ. призрения, а врачебная управа производила ежемесячную ревизию. Доходы с аптеки поступали в Приказ. Открыта она была 11 августа 1804 года и по 1 января 1807 г. дала чистого дохода 10515 р. асс. 1)
В 1804 году открыты были в Полтаве богоугодные заведения, — предмет постоянных забот кн. Куракина. Под богоугодными заведениями тогда разумели не только больницу, но и родильный или госпитальный приют, богадельню и дом для психически-больных. До открытия их в Полтаве была больница, содержимая городом. Больница была построена там, где она находится и ныне, до постройки это был поселок с домами, принадлежавший Степану Кулику и др. На первоначальное обзаведение больницы городом было ассигновано 6 тыс. р. и на содержание 4200 р. Помимо этого, было еще отпущено 50 тыс. на постройку здания. Построена она была на 60 кроватей, но уже в первый год в ней больных было 114 ч. За лечение и содержание больного взималась плата по 5 р. в месяц. На пищу больных
1) Арх. Губ. Пр. по описи № 165.
— 64 —
отпускалось в сутки на человека по 6¼ к. На улучшенный стол для некоторых больных — дворян и чиновников — отпускалась в год сумма в 100 р. На лекарства, в первые годы, тратилось в год 18 р. в среднем на человека — сумма значительная, что указывает на дороговизну лекарств того времени.
Штат служащих в больнице был не велик. Врач получал жалованья всего 400 р.; при нем было два помощника, — лекарские ученики, один с содержанием в 100 р., а другой — в 75. Смотритель больницы получал 90 р. Было еще четыре надзирателя с жалованьем по 36 р. в год и четыре надзирательницы — по 24 р. каждой 1). Попечителями богоугодных заведений были местные дворяне, первым был кн. Эристов, пробывший до 1811 года, затем советник генерального суда Сахновский, а за отказом последнего — Левенец, тоже местный дворянин. В числе попечителей, при генерал-губернаторе Репнине, был известный малорусский поэт И. И. Котляревский. Первым врачом больницы был Андрей Афанасьевич Кондура. Он учился в университете в Галле, а затем в 1800 г. держал экзамен в государственной медицинской коллегии, разрешившей ему практику. Сначала он жил в Нежине, а затем переехал в Полтаву, где был врачом в 1802 г. при городской больнице. Жалованья он не получал; мало того, свои сбережения (1500 р.) он отдал на улучшение богоугодных заведений, что видно из его прошения на высочайшее имя о выдаче ему аттестата о службе до назначения его врачом в богоугодное заведение 2).
В Ноябре 1805 года жена генерал-губернатора, княгиня Наталия Куракина, подала заявление своему супругу о желании пожертвовать всю церковную утварь, если будет устроена при больниц церковь. Смета на церковную утварь была исчислена в 2111 р. 32 к. Церковь была устроена в верхнем этаж нынешнего главного корпуса 3).
При богоугодном заведении кн. Куракиным был устроен ботанический сад. Дороговизна лекарств навела его на эту мысль. Упомянув в своем предписании Приказу об устройстве сада, кн. Куракин говорит "чтобы усилить способы к усовершенствованию самого учреждения аптеки, устроение ботанического сада при ней я почитаю необходимым и тем не менее для самого Приказа общественного призрения полезным, что он, получая для аптеки своей домашние свои произрастания, заменит многие денежные издержки на то потребные" 4). Неутомимым помощником князя в устройстве сада был аптекарь Иван Сесс, о котором мы уже говорили. Он составил
1) Арх. Губ. Правл. 1804 г. № 154.
2) Арх. Губ. Земства 1802 г. № 54, № 609.
3) Арх. Губ. Земства, 1808 г., № 113.
4) Арх. Губ. Земства, 1805 г., дело № 1509.
— 65 —
смету на необходимые постройки, а именно: двух оранжерей, выкопку большой ямы для скопления дождевой воды и небольшого жилья для прислуги. Все это стоило 5045 р. с. Планировка местности, ее ограда — 549 р. Ему помогали депутат генерального суда майор Остроградский и губернский архитектор Афросимов. Покупка семян стоила 430 р. с. Через два года, в 1807 году, ботанический сад мог уже продавать растения, и продано было на 143 р. Смета на его содержание была 500 р., из которых только 300 р. отпускал Приказ, а остальные покрывались доходами от продажи растений. Разводились, главным образом, лекарственные растения: мята четырех сортов (перечная, кудрявая, рута, чесок), божье деревцо, можжевельник, который разводился в большом количестве, так как он служил дезинфицирующим средством для больниц. Интересны цены того времени на растения ¼ ф. шалфея к., 1 ф. горчицы — 60 к. Аптекарь Сесс при ботаническом саде строил оранжереи, и питомник плодовых деревьев. Цены на них и на цветы были следующие: груша — 50 к. асс, яблоня — 50 к. асс., тюльпаны 1 шт. — 50 к., нарцисс — 50 к., куст пиона —5 р. асс, куст розы — 1 р., луковица лилии 1 р., куст малины — 25 к., акация — ½ к. 1). Садовник был немец, которого выписали и платили ему 50 р. в год.
При больнице был устроен тем же кн. Куракиным "родильный госпиталь". В 1804 г. прибыли в Полтаву две акушерки, окончившие институт в Петербурге. Это и навело князя на мысль устроить родильный госпиталь, чтобы воспользоваться знанием этих лиц, получивших специальное образование.2) "Пользуясь благотворительным для человечества случаем, известно вашему пр-ву (писал он губернатору) присылкой в Полтаву двух бабок, окончивших в С.Петербургском институте, намерен я здесь устроить родильный госпиталь, на 6 кроватей, для помощи неимущим, столь много от недостатков своих во время разрешения страждущим. Предполагая поручить учреждение сие помянутым бабкам, прошу вас, милостивый государь мой, на первый случай для помещения оного нанять дом". Так как эти две акушерки числились при врачебной управе, то кн. Куракин считал достаточным прибавить им еще немного: старшей 80 р., а младшей 70 р. Деньги 300 р. были отпущены Приказом общ. призрения, но вся эта сумма даже не издерживалась, — бывали остатки 3).
Надо сказать, что кн. Куракин был очень сердечный человек, всегда чутко относившийся к бедняку, страждущему, и много делавший в этом отношении. Им же была организована в 1805 г. богадельня. Всех призреваемых было 73 чел. При нем нищие не могли
1) Арх. Губ. Земства 1705 № 63. Луковичные, если были дороги, то потому, что их выписывали.
2) Ар. П. Г. Земства 1805. № 63.
3) Арх. Губ. Земства, 1804, № 32.
— 66 —
ходить по городу и просить милостыни; им запрещено было сидеть на многолюдных улицах, — их забирали и отправляли в богадельню, а на содержание их дума ассигновала ежегодно по 500 р. 1). Бывали в то время и частные пожертвования на содержание нищих, хотя частная благотворительность в то время вообще мало была развита. Некто Евреинов пожертвовал капитал в 4 тыс. р.: 2 тысячи в полтавский приказ и две — в Черниговский с тем, чтобы на проценты содержали по 6 нищих 2). Такие пожертвования были в то время очень редки. Городничий Значко-Яворский собирал иногда деньги в храмах для содержания нищих.
Забота о привитии оспы младенцам также очень занимала князя Куракина: это было дело новое для того времени. Привитием оспы занимался врач Кондура, когда жил в Нежине, где он привил ее 600-м младенцам. В Полтавской губернии занимались привитием ее гадячский врач П. Я. Барабаш, золотоношский — Г. Костюковский и хорольский — Александр Светловский 3). К сожалению, мы не нашли в архиве статистических данных о количестве сделанных прививок. За это доброе дело кн. Куракин был удостоен Высочайшей признательности: "Господин министр внутренних дел, — читаем в указе Императора Александра I, 1804 г. — представил мне дошедшие от вас ведомости о привитии в истекшем году коровьей оспы по губерниям малороссийским. С удовольствием, видя из числа младенцев, коим благополучно совершено сие прививание, что столь благодетельное изобретение попечением вашим имеет добрый успех в губерниях, начальству вашему вверенных, я свидетельствую вам совершенную мою признательность, поручая вместе с ним изъявить благоволение мое и тем врачебным чинам, кои в деле сем оказали свое усердие" 4). Заканчивая обзор благотворительных учреждений, бывших в заведывании Приказа общ. призрения, упомянем об учреждении дома для психических больных, содержание которого обходилось в год в тысячу рублей. В июле 1804 г., когда его открыли, было принято больных 6 ч., но к 1 января следующего года число их возросло до 16 человек 5).
1) Арх. Губ. Правл. по описи № 278.
2) Арх. Губ. Земства, 1802 № 122.
3) Двор, архив 1803. № 5.
4) Арх. Губ. Правл. 1804 № 252.
5) Арх. Губ. Правления, № 277.
— 67 —
ГЛАВА V.
Памятник "Славы". Ходатайство кн. Куракина и ответ В. П. Кочубея. Проект Томаса де Томона и его описание. Стоимость памятника. Рескрипт кн. Куракину. Средства на памятник. Имения, подаренные Петром I городу. Ходатайство о займе. Значко-Яворский. Стоимость памятника. Открытие его. Стихотворения В. В. Капниста.
Памятник "Славы" сооружен по инициативе кн. Куракина, в виду наступавшего столетия полтавской битвы. Сооружен он на том месте, где славный Комендант Полтавы, полковник Келлен встретил Петра Великого на другой день после полтавского боя, при въезде его в город. О сооружении памятника князь ходатайствовал перед министром внутренних дел графом В. П. Кочубеем, и это ходатайство было встречено очень сочувственно. Вот что писал граф Кочубей князю Куракину: "Я имел счастье представить Государю Императору отношение Вашего Сиятельства, при коем препроводить изволили вы планы монумента, в память незабвенного для России дня июня 27 1709 года в Полтаве, вами, милостивый государь мой, заложенного. Его Императорское Величество, весьма одобрив рисунок памятника сего, Высочайше указать мне изволил отнестись к вашему сиятельству, чтобы вы доставили Его Величеству следующие сведения:
Александровская площадь в 1809 г.
1) из каких материалов построен монумент сей быть должен; 2) из чего барельефы на колонне означенные составлены будут; 3) какие средства к приведению построения сего иметь вы можете, 4) из какой суммы оно стоять может и 5) по сколько лет город окончить оное может. Получая сведения сии, Государь Император со своей стороны может решиться сделать некоторое денежное на сооружение столь достопамятного памятника пособие в дополнение к тому, что город для сего назначить может, желая всемерно, чтобы монумент сей соответствовал
— 68 —
сколь возможно достоинству ему приличному. Сообщая Вашему Сиятельству о сей Монаршей воле, я имею честь купно присоединить здесь, что касательно земли городу Полтаве Петром Великим жалованной сообщил я г. министру юстиции, дабы дело посему в сенате производимое было неукоснительно приведено в исполнение". Документ этот указывает, что князь Куракин, решившись поставить памятник, обратился с ходатайством об этом, имея уже готовым план его" 1).
Когда решено уже соорудить памятник, то князь Куракин дал следующее предписание полтавской строительной экспедиции.
"Удостоясь получить Высочайший писанный Его Императорского Величества указ о построении в Полтаве монумента в воспоминание победы одержанной Государем Императором Петром Великим оный при сем в точной копии для сведения и надлежащего исполнения препровождая, присовокупляя планы означенного монумента, составленные здесь архитектором Тимоном и описание сделанное мною всему зданию, посему сие дело имеет уже способы для сооружения оного, для того предлагая полтавской строительной экспедиции к изготовление всего того, что должно быть из гранитового камня, собственно взять на себя попечение, дабы за начатием построения ни на чем остановки не могло последовать, ибо мастерами каменного дела экспедиция от меня снабжена и начата производиться ими работа, чугунные же части сделаны будут на луганском заводе, а бронзовые по Высочайшему
1) Арх. П. Г. Правл. отношение за № 3352. Помещаем описание памятника, составленное тогда же, несколько видоизмененного впоследствии. "1) Под всем монументом фундамент из дикого камня, внутренность всего строения из хорошего жженого кирпича. 2) Площадки, лестницы, цоколь и окружающие балюстрады тумбы из дикого тесанного камня, также и контр-форсы с четырех сторон по углам пьедестала. Примечание: дикий камень употребится из отысканного гранитного камня в Кременчуге. 3) Капитель, два камня внизу стержня, пьедестал же сие из разных мраморов, как значит на рисунке кои отделкой и выпиской назначаются из Москвы. 4) Арматура, лежащая на пьедестале с четырех сторон чугунная, которая прокрасится масляной желтой краской. 5) Балюстрад и бомбы на тумбах чугунные окрасятся масляной краской. Примечание: Чугунные вещи назначаются отлитием в луганском чугунноплавительном заводе. 6) Барельеф между лентой на стержне колоны из хорошего алебастра, который довольно крепок для защиты от сырости воздуха и невзгод; лучшей лепной работы. Примечание: Выделка сих барельефов назначается на месте, выписав для того из Москвы мастера. 7) Орел медный вызолоченный утвердится на чугунном шаре. Орел сделан будет в Москве, а чугунный шар в Луганском заводе". Арх. П. Г. Правл. 1804, № 57, л. 5 и 6. Этими данными подтверждается соображение местных техников, что колонна не утверждена в земле, а в верхнем цоколе. Описание это составлено губернским архитектором Афросимовым, наблюдавшим за работами. Есть и другое описание, мало чем отличающееся от этого, см. тоже архивное дело, на стр. 175-176.
— 69 —
Памятник
"Славы".
— 70 —
— 71 —
повелению в С.-Петербургской Академии Художеств и потому от экспедиции коей сие дело особенно поручается, нужно только предпринять меры, чтобы каменная работа такого немаловажного по предмету своему здания производима была на месте с возможнейшим успехом и вниманием.
Князь Алексей Куракин.
Описание о монументе в воспоминание победы, одержанной под Полтавой Государем Императором Петром Великим.
Монумент по проекту, удостоенному Высочайшего утверждения, сооружен будет из трех разных веществ.
1. Из чугуна, из которого сделано будет колонна и назначенная решетка.
2. Из бронзы через огонь вызолоченной парящий орел и прочие украшения на самой колонне и у цоколя.
3. Из гранитового камня, найденного в песчаных горах около Кременчуга, из которого должна быть сделана вся нижняя часть, лестницы, пол и плит или цоколь колонны.
Бронзовые и чугунные вещи доставлены будут готовые, а работы из гранитового камня составляет дело, которым строительная полтавская экспедиция должна заняться.
Главнейшее ее примечание быть должно тут в том 1-е потому что выбор камня для наружных стен и для цоколя был назначен красного цвета нужно чтоб в цвете своем не разнил и штуки тех камней, которыми стены и цоколь должны быть одеты, были бы одинаковой величины. 2 — ступеньки лестниц могут быть из камня серого цвета, в чем также должно быть соблюдена та осторожность, чтоб штуки и одинакового цвета и одинаковой величины. 3 — пол площадки около монумента должен быть также из гранитового камня, должно назначить цветом одинаковым с камнем, из которого сделаны будут ступени; штуки камни, которыми пол сей будет вымощен, для лучшего вида нужно сделать квадратные одинаковой меры. 4 — наружные стены и цоколь назначено вышлефовать и для того сохранить нужную предосторожность в швах, которые должны быть таким образом сложены, чтобы шлифовкой не обнаружить каковые либо в тех местах отверстия.
Малороссийский генерал-губернатор, Кн. Куракин 1).
Проект памятника принадлежит профессору академии художеств Томасу де Томону 2).
1) Арх. П. Г. Правл. 1804 г. № 57 л. 175-176.
2) Родился в Нанси, в 1759 году, скончался в 1813 году. В Петровской галерее Императорского Эрмитажа хранятся две различные модели этого памятника. Нужно думать что было составлено два проекта.
— 72 —
Губернский архитектор Афросимов доносил, что в представленной Его Императорскому Величеству модели 1), колонна имеет цвет темно-зеленый и почему, писал он, и в "самой натуре колонну должно окрасить масляной краской и покрыть лаком такого же цвета, что обойдется 950 р.". Но князь Куракин не согласился с этим и в октябре 1808 г. предписал окрасить колонну под чугун 2). Установлена колонна в мае 1809 г. 3).
Стоимость отливки колонны — 4368 р. 93 к. Для установки ее был прислан из завода инженер-мех. Москвин 4). В 1830 году главная контора Луганского завода потребовала за эту колонну недоплаченные ему 1048 р. 21¾ к. Генерал-губернатор кн. Репнин запросил об этом строительную комиссию, которая уведомила, что действительно эта сумма не была уплачена, и кн. Репнин предписал Кременчугской городской думе уплатить из "суммы ведомства сей экспедиции" 5).
Решетка была заказана в Петербурге на казенном заводе и обошлась 1520 р. 80 к., а с перевозкой 1920 р. 80 к. и окрашена была черной масляной краской 6).
1) Кн. Куракин приготовил модель для Императора Александра I, она хранится в Императорском Эрмитаже. Ее доставил Афросимов, за что получил 1.000 р. награды и прибавку к жалованью 400 р. Арх. Г. Правл. 1808 г., № 140 л. 185 и 1809, л. 182 и 1807, № 144, л. 1-3.
2) Арх г. правл. 1808 № 140, донесение за № 7563.
3) ibid. 1809, № 182, л 435.
4) ibid, 1808, № 140, л 332 г.
5) ibid, 1830, № 515.
6) 1809, № 182, л. 143.
— 73 —
Памятник представляет высокую колонну, окрашенную темно-зеленым цветом с бронзовыми барельефными украшениями, в виде венков, колчанов и пальмовых листьев. На верху колонны, вылитый из бронзы орел с лавровым венком во рту и перунами в когтях. Орел смотрит на поле битвы, как бы порывается полететь к нему...
Пьедестал квадратный о двух уступах. Нижняя его часть по первый уступ обложена светло-серым, красноватым гранитом, имеет вид крепости с 18-ю вокруг чугунными пушками, которые заделаны в первом ряду камней так, что дула их выставлены на 13 вершк., вокруг которых чугунная решетка. Вторая и третья возвышенности пьедестала из темно-серого гранита.
Квадратный пьедестал имеет в основании 17 арш., второй квадрат 7½, в третьем — 4, вышина 6 арш. Колонна, имеющая в диаметре 2 арш., вышиною 15 аршин. Она состоит из четырех частей, соединение которых закрыто тремя бронзовыми обручами из листьев лавровых и пальмовых.
Сам художник, автор проекта, так характеризуем его: "так как колонна, пишет он, это триумфальный памятник, воздвигнутый в память Петра Великого, в честь самого памятного и решительного события его царствования, то я старался дать всей этой композиции характер оригинальный и, так сказать, присущий герою и его торжеству. С этой целью я прибегнул к аллегориям простым, но точным и ясным. Колонна из железа в 4 куска и чтобы скрыть их соединение, каждый шов закрыт венком; первый из лавра и пальм, второй из лавра, а третий из дубовых листьев. Промежутки между венками заполнены изображениями перекрещенного оружия. Капитель образована из больших листьев, над которыми возвышается цоколь, увенчанный полусферой, на коей распростер свои крылья орел, держащий в когтях молнии войны и в клюве лавровый венок".
Вокруг памятника — 18 пушек; 10 из них найдены на бастионах бывшей полтавской земляной крепости 1). Остальные были перевезены из Переволочны, куда за ними ездил земский комиссар кн. Баратов 2). Всех пушек в Переволочне найдено 17.
Колонна была отлита на Луганском заводе.
1) Арх. г. правд. 1806. № 118, л. 22.
2) Вот описание этих пушек: 13 пушек 18 ф., мера 3 арш. 14 в., ширины от "заряду" 9, а от "запалу" 13 вершк.; 3 пушки 12 фунт., длиною 3½, шириной от "заряда" 7, а от "запала" 10 вершков и 1 пушка — 11 фунт., мерой длины 3 арш. 10 вершк., ширины от "заряда" 8, а от "запала" 10 вершк. Сколько в них, пишет комиссар, весу, то по неимению знаков, неизвестно. Арх. П. губ. правл. 118, донесения за № 146 и 199. Из этих пушек в Полтаву было привезено 9 и за провоз каждой платили по 45 р.
— 74 —
Кн. Куракин много заботился о памятнике, постоянно следил за работой и если выезжал в столицы или для ревизии других городов Малороссии, то ему постоянно доносили о ходе работ и т. п. В архивных делах, по постройке памятника, сохранилось много его бумаг, указывающих с каким рвением он относился к этому делу. Сам, будучи в Москве, заключает контракты с рабочими 1), закупает материалы для полировки камня 2). Весьма часто бывал в Кременчуге, где наблюдал за ломкой камня и его полировкой. Лично убедившись в нецелесообразности полировки на месте, он предписал полировку производить в Полтаве 3). После назначения кн. Куракина министром внутренних дел, Государь Император Александр I особым рескриптом поручил ему докончить начатый памятник 4). Для полировки камня был приглашен из Москвы итальянец Карлони.
Полтава того времени была небольшим городом, имевшим до 7 тысяч жителей. В ней трудно было найти мастеров, приходилось выписывать их из Москвы и других городов. В то время нельзя было найти даже рабочих для ломки камня, а главное, для шлифовки его, и кн. Куракин лично договорил их в Москве, в чем помогали ему его родной брат и граф Зотов. Им было нанято три мастера и 30 каменотесов 5). Платили им по 31 р. в месяц, при готовой квартире и отоплении. На проезд из Москвы давалось 20 дней 6). Кн. Куракин остановился на граните, отысканном им в Кременчуге. "По достаточному уверению меня опытами, писал он Полтавскому губернатору Сонцеву, что к сему предположенному зданию (т. е. монументу) исключая колонны, арматуры, шар и орла, все прочие подобные части по изяществу и чистоте гранитного камня мной в Кременчуге в песчаных горах с приезду от Хорола и Полтавы и вблизи богоугодного заведения отысканного, могут быть извлечены из оного" 7).
Помимо Кременчуга, добывался камень в м. Келеберде (Кременчугского уезда, на Днепре). И здесь не один раз был князь Куракин, осматривал его, одобрил работы и командировал сюда чиновника 12-го класса строительной экспедиции Бужинского для надзора за ломкой камня 8). Сюда для ревизии работ наезжал экспедитор строительной комиссии Мих. Максимович Значко-Яворский, доверенное лицо князя. Нашли камень и у Переволочны, не требовавший большой ломки.
Земские комиссары (ныне уездные исправники) кобелякский и кременчугский занимались его перевозкой. За перевоз платили в то время
1) ibid, 1806, № 118, л 45
2) ibid, л. 229-230
З) ibid., 185, № 96, л. 93
4) ibid., 1807, № 144, л. 378
5) Арх. П. Г. правл, 1804, № 57, л. 58
6) ibid, л. 108
7) ibid., л. 58
8) ibid, 1805, № 96, л. 69.
— 75 —
от 7 ½ к. до 12 к. асс. с пуда. В кубической сажени считали в то время 901 пуд. Камень Келебердянский был употреблен на фундамент 1).
Лестницы, ступеньки были сделаны из камня, добытого в м. Берестянке (Константиноградского уезда).
Закладка памятника была в 1804 году, причем была положена медная доска со следующей надписью: "Богу благодеявшему, в память победы, одержанной в 1709 году, июня 27-го, Государем Российским Петром Великим над королем Карлом XII, на сем месте в Полтаве, в благополучное царствование Всемилостивейшего Государя Императора Александра I, заложен сей монумент генерал-губернатором кн. Куракиным в лето от Р. X. 1804 года июня 27".
Кн. Куракин сам проектировал надпись, впоследствии измененную. По первоначальному проекту надписи были следующая:
1) К улице Александровской: июня 27-го дня 1709 года.
2) К восточной стороне: начат 27-го июня 1804 года. Довершен...
3) К северной стороне под дворянином Руденком сделанной, "Изображение сие исполнено иждивением дворянина Руденко в . . . году".
4) К полуденной стороне: "по назначению граждан города Полтавы монумент сей сооружен на капитал и доходы с имения Государем Императором Петром Великим за службу городу пожалованным!" 2). Перенесение доски с изображением Полтавского боя было отменено, и из надписей была оставлена только надпись "июня 27-го 1709 года". Затем были следующая: Окончен в 1809 году.
На стороне пьедестала, обращенного к Александровской улице, находилась надпись, уничтоженная в 1885 году: "попечением малороссийского генерал-губернатора князя Алексея Борисовича Куракина".
Бронзовые украшения на памятнике были сделаны иждивением Императора Александра I, пожелавшего принять их на свой счет, что видно из следующего рескрипта кн. Куракину: "Указом в 11-й день сентября 1804 года правительствующему сенату данным, согласно желанию от Полтавских граждан заявленному, предназначено было доходы, возвращенные сему городу с принадлежащих ему прежде деревень, обратить на сооружение монумента в воспоминание победы, одержанной под Полтавой Государем Императором Петром Великим. Споспешествуя сему благому намерению тамошних граждан и желая быть участником в сооружении памятника, знаменующего происшествие столь славное и для каждого россиянина толико
1)) ibid., 1804, № 57, л. 52. 2) ibid, № 118, л. 356-372.
2) Арх. Полт. губ. правд., 1804, № 57, л. 17.
— 76 —
достопамятное, препровождая к вам при сем планы монументу сему здесь составленный, поручая вам, согласно прежним вашим распоряжениям, приступить к устройству его на месте, за исключением бронзовых украшений к нему принадлежащих, кои особенно здесь будут сделаны и доставлены к своему назначению". В С.-Петербурге, мая 9-го дня 1805 г. Александр. Контрассигновал граф В. Кочубей 1).
Еще в феврале 1805 г. граф Кочубей отнеся в совет Академии художеств через А. Н. Оленина с предложением заняться составлением проекта этих украшений 2). "Оный совет благоволить усмотреть, что сделанная им смета бронзовым украшениям для Полтавского монумента удостоена Высочайшей Его Императорского Величества конфирмации, а посему и предлагаю почтенному совету ассигнованную на сие сумму 24.000 рублей, как скоро оная поступит в ведомство академии, хранить и чинить из оной выдачи на равном оснований с суммой, определенной для художественных произведений в церковь Казанской Богоматери, не менее того почитаю я нужным, чтобы г-н ректор Гордеев и адъюнкт-ректор Мартос с обыкновенным их усердием к пользе и чести академии взяли на себя труд надзирать за совершенством сей работы обще с господином архитектором Томаном, который, как изобретатель сего монумента должен иметь заседание в совете при всех тех случаях, когда будет трактовано о сем монументе" 3).
Но первоначальный проект этих украшений не был утвержден "по соображении невозможности выполнить предполагаемые барельефы", о чем писал кн. Куракин из Петербурга полтавскому губернатору Сонцеву 4). Эти украшения были сделаны по проекту талантливого скульптора конца XVIII и начала XIX вв. Феодосия Федоровича Щедрина 5).
Обратимся теперь к средствам, на которые сооружен этот памятник. Изыскивая средства на его сооружение, кн. Куракин решил
1) Арх. губ. правл., 1804, № 57, л. 171 и полное собрание законов, т. 28, № 21746, на стр. 1025.
2) Оленин Александр Николаевич (1763-1843), писатель по археологии и палеографии, был директором Публичной библиотеки и президентом Академии Художеств.
3) Петров. Сборник материалов для истории Академии Художеств.
4) Арх. Г. Правл. 1804 г., № 57, л. 111, отношение за № 1508, от 4-го апреля 1804 года.
5) Ф. Ф. Щедрин (р. около 1751†1825). Получил золотую медаль за барельеф и был послан за границу. В 1794 г. получил звание академика, а в след. году профессора. В последние пять лет жизни своей состоял адъюнкт-ректором скульптуры.
— 77 —
употребить на него деньги, следуемые городу за отобранные у него имения. История этих имений такова. Помимо нескольких, которыми город владел на основании гетманских универсалов, Петр Великий в благодарное воспоминание победы, одержанной над шведами в 1709 году, указом 1709 года, пожаловал городу деревни Ивончинцы, Ивашки, Грабиновку и часть села Осмачков. По ревизии 1782 г. в этих деревнях и пожалованных ранее было крестьян: при с. Ивашки — 260 д., при с. Гожулах — 42, при Ивончинцах — 83, при Тахтаулове — 47, при Павленках — 32, Грабиновке — 35 и Мачехах — 653 д. По ревизии 1795 г. во всех этих селах числилось 1,147 душ. Этими деревнями город владел до 1785 года, получая с каждой хаты по 1 р., и кроме того, он обложил каждую хату по 50 к. (так называемое "подымное"). Всех хат было более 300. Помимо того городской магистрат пользовался даровым трудом для городских работ "особливо во время квартирования в городе генералитета и полков".
Крестьяне возили дрова, солому, сено, воду и т. п. За время с 1762 по 1784 год город получил дохода из своих имений 11,655 р. 52½ асс. (ранее сведений нет). В 1785 году, по приказанию Потемкина, доходы с этих имений были обращены на укомплектование полтавского конного полка. Имения города поступили в ведение директора экономии, наравне с другими казенными деревнями, что и было утверждено указом Императрицы Екатерины II на имя графа Румянцева-Задунайского. Согласно этому указу магистрату Полтавы, в вознаграждение за отобранные села, должны были отпускаться денежные средства, но, он до 1804 г. ничего не получил. Этими средствами и воспользовался кн. Куракин. Полтавская городская дума обратилась с просьбой употребить следуемые ей за эти имения деньги на сооружение памятника, что видно из следующего отношения князя Куракина строительной комиссии.
"С самого того времени, писал князь, как по плану Высочайше конформировано, определено место для сооружения монумента в воспоминание победы, одержанной российским воинством над войсками короля шведского и назначено на оный перенести доску медную на сей случай поставленную при колокольне Воскресенской церкви помещиком Руденком, изыскивал я средства, коими с удобностью можно было бы дать сему предположению надлежащий ход и по соображению с таковым назначением определил было я сооружение сего монумента на счет городских доходов в течение времени могущих каждогодно умножаться и вследствие того истекшего июня в 27 день при съезде нарочито из окружных мест дворян и иных знатных особ в присутствии губернского
— 78 —
начальства торжественно оный заложен с подобающей церемонией, но как при сем случае последовали ко мне от полтавской городской думы в лице всего городского общества прошения о желании его, на сооружение сего в незабвенные роды памятника, обратить доходы с имения Государем Императором Петром Великим за заслуги городу пожалованного, то о таковом подвиге и о заложении же монумента, тогда же с представлением рисунка отнесся я к господину министру внутренних дел 1) и т. д.".
Таким образом, городская дума сама решила пожертвовать следуемые ей деньги с имений на сооружение памятника: князь Куракин возбудил об этом ходатайство, он довел об этом до сведения Императора Александра I, повелевшего сенату рассмотреть это дело "без очереди". Сенат запросил об этом князя Куракина, который и высказался в том смысле, что дума должна быть вознаграждена за потерянные села. По расчету думы, ей следовало получить от казны 22,851 р. асс., но сенат значительно уменьшил эту сумму и город получил только 8,551 руб. 58 к., которые и были употреблены на сооружение памятника. Государь утвердил решение сената. "Рассмотрев сделанное сенатом о бывших во владении города Полтавы деревнях положение, чтобы их навсегда оставить в казенном ведомстве, граждан же сего города удовлетворить собранными с тех деревень, со времени отобрания их в казну доходами — производя оные и впредь также в пользу города, кроме отменяемых ныне 50 к. с каждой хаты, а поступившие в счет сего забора 433 р. причислить равномерно к городским доходам, Мы утверждаем сие постановление во всей его силе. Но как общество граждан полтавских через поданное к генерал-губернатору князю Куракину прошение все сии доходы назначило к построению в Полтаве монумента в память незабвенного для России дня 27-го июня 1709 года, то и повелеваем как ныне следующие в выдачу, так и впредь собираемые в пользу сего города доходы отпускать в ведение тамошнего генерал-губернатора доколе начатый монумент совершенно будет окончен" 2).
Но этих средств было слишком мало: кн. Куракин ходатайствовал перед Государем о займе из Ассигнационного Банка 300 тыс. на устройство богоугодных заведений в Черниговской и Полтавской губерниях и на окончание памятника. Ссуда эта была разрешена и из нее и были употреблены средства на окончание памятника 3). Да
1) Ар. П. Губ. Правл. 1804 № 57 л. 1—3.
2) Арх. Г. Правл. 1804, № 57, л. 7, и полное собрание Законов, т. 28 № 21448 стр. 509.
3) Арх. П. Губ. Земства 1808 № 107 и губ прав. 1808 № 140 и 211.
— 79 —
раньше этого кн. Куракиным была исходатайствована ссуда в 35.085 рублей 1).
Таков очерк устройства памятника в Полтаве в столетие славного полтавского сражения. Над его устройством, помимо главного руководителя кн. Куракина, потрудились губернский архитектор Афросимов. который "руководил к наблюдению точности плана, задавая мастерам шаблоны и показывая порядок дела". Не мало работы было экспедитору строительной комиссии М. М. Значко-Яворскому, которым был отыскан в дачах Берестянских желтый камень на ступеньки и площадки; он же наблюдал за рабочими. Еще потрудились: помощник экспедитора Симановский, чиновники экспедиции Бужинский и Байков 2).
Памятник не был готов в столетие битвы. Он был торжественно открыть 27-го июня 1811 года. На это торжество прибыл из Переяслава, где жили тогда полтавские епископы, Феофан, епископ полтавский, сказавший при этом слово 3). Современник так
1) Арх губ. прав. 1804 г. № 57, л. 109. В архиве сохранился документ расхода на устройство памятника.
|
Для означенного памятника поступило возвращенных из казны оказавшихся полученными в оной во время отобрания от города помянутых деревень |
8,551 р. 58 к. |
|
Доходов тех выходит в год 2,338 р. 88 к. и потому для накопления той суммы сколько в строений монумента потребно 53 года, через каковое время выйдет |
124,013 р. 64 к. |
|
Итого |
132,565 р. 22 к. |
|
употребленное число на монумент и сверх оного 95 р. 28'/2 к Поступление вышеописанных доходов в пользу города началось с 1805 г., а на надобности сооружения монумента удовлетворены следующим порядком: |
|
|
1) по изъясненному возвращенные из казны |
8,551 р. 58 к. |
|
2) Позаимствованные из Государственная банка на счет выплаты показанными доходами в 20 лет |
35,087 р. 00 к. |
|
3) По отсрочке на три года платежа банку капитала. занятого на монумент и на очищение в Нежине р. Остра, всего 100 тыс., следуеые для таковой выплаты в каждый год по 5,000 р. |
15,000 р. 00 к. |
|
4) Остаточные от годового сбора доходов за отделением на выплату заимообразно в год по 576 р. 75 к., которые по распоряжению господина генерал-губернатора определены к поступлению для монумента до окончания оного , за 5 лет |
2,883 р. 78 к. |
|
5) Отпущено заимообразно на счет городских по губернии доходов для богоугодных заведений и монумента на 15 лет из капитала Государственного банка для размена ассигнаций определенного 150 тыс. руб. и из сей статьи удовлетворяется достальная по части монумента сумма |
70,947 р. 53¾ к. |
|
Итого |
132,469 р. 92 к. |
(Арх. П. Губ. Правл., дело 1808 года, № 140, л. 72-73).
2) Арх. Губ. Правл 1809 г., № 182 л. 30 и след. Значко-Яворский получил царский подарок, а городской голова Илья Прокофьев золотую медаль для ношений на шее.
3) Оно напечатано в Полтав. Епарх Ведомостях 1863, № 3.
— 80 —
описывает торжество открытия памятника. "Сего июня 27-го числа последовало открытие монумента, сооруженного здесь в память славной полтавской победы.
По совершении в здешней соборной церкви преосвященным Феофаном божественной литургии, перед окончанием коей произнесено им было приличное сему торжеству слово, начался крестный ход к Александровской площади. За оным последовали все губернские чины, равным образом и цехи с их знаками, предписанным в учреждении губернии порядком.
По прибытии сей процессии на помянутую площадь, дан был сигнал к открытию памятника. Затем совершен был благодарственный молебен и при возглашении многолетия Государю Императору и всей Августейшей Его фамилии, произведена была пушечная пальба. После сего, бывшая процессия, тем же порядком предприняла обратный путь. По окончании всего, г. генерал-губернатор пригласил духовенство и дворян к обеденному столу. В день празднества на галерее открытого монумента играла духовая музыка, разделенная на два хора.
Ввечеру все фасады, окружающие Александровскую площадь, освещены были наилучшим образом, а после сего сожжен был большой фейерверк.
На случай торжества сего г. Капнист сочинил прекрасную песнь, а Ростяков особый пролог с хорами. Но более всего отличалось торжество сие истинно благородным и на просвещенной любви к отечеству основанном подвиге здешнего помещика г. надворного советника Сахновского, который в ознаменование признательности своей к щедротам Государя Императора Петра I, наградившего вотчиной предка его, за оказанное им отличное мужество во время Полтавского сражения, за благо признал в сей самый день даровать свободу из оной вотчины семи семействам, составляющим двадцать четыре души мужского пола 1). Семейства сии находятся в порядочном состоянии, а некоторые из них довольно зажиточны. На другой день, в продолжение сего торжества, г. гражданский губернатор давали обеденный стол; вчера у г. д. с. с. Кочубея был бал и ужин 2). Завтра гг. маршалы дворянства дают праздник от имени своего сословия, а вслед г. генерал-губернатор 3) пригласил публику в городской сад, где будет иллюминация, бал и ужин" 4).
1) За это Сахновскому был вручен, по Высочайшему повелению, генерал-губернатором кн. Лобановым-Ростовским в дворянском собрании орден Владимира 3 ст.
2) Кочубей Семен Михайлович б. губернским маршалом, очень богатый человек, щедрый благотворитель; см. о нем наш труд "К истории полтавского дворянства т. I".
3) Генерал-губернатором б. кн. А. И. Лобанов-Ростовский с 1808-1816 года.
4) Описание помещено в "Сев. почте" или "Новой С.-Петербургской газете", № 57 июля 19-го, 1811 года. Цитируем по Бучневичу "Записки о Полтаве" стр. 406-407.
— 81 —
Известным поэтом того времени В. В. Капнистом 1) было написано следующее стихотворение, о котором упоминается в рассказе о торжеств современника.
Красуйся, торжествуй Полтава
И лавр обвей вокруг чела
Твоя днесь обновилась слава
Как юность древнего орла,
Ты зрела, как здесь Лев Полнощный
Кровь чад твоих реками лил
И как его десницей мощной
Сампсон Российский поразил.
Хор: Красуйся, торжествуй Полтава
Петровой подражатель славы
Днесь новый лавр и пальмы шлет
В победоносная поля Полтавы
Из поля собственных побед.
Хор: Красуйся, торжествуй и т. д.
Что Петр девятилетнею бранью
В полях полтавских заложил
То Александр могучею дланью
Через век в единый год совершил.
Хор: Красуйся и т. д.
С восторгом зри средь поля брани
Днесь им воздвигнутый трофей
В честь предка, славою
венчана
И в память верности твоей.
Хор: красуйся и т. д.
Столетие победы Россов
Днесь празднеством почтил твой
Царь Ты вместо мраморных колоссов
В сердцах поставь Ему алтарь.
Хор: Красуйся и т. д.
Хор:
Вознесем моления усердно
К Царю Царей, Отцу щедрот
Чтоб царство мудро, милосердно
Продлил он с славой, в род и
род!...
В память столетия битвы была выбита медаль. На лицевой сторон: "В царствование Александра I, Победителю при Полтаве".
Грудное изображение Императора Петра I, вправо обращенное, в лавровом венке; с открытой шеей.
Внизу: С. LЕВЕRЕСНТ. Р.
1) В. В. Канннст (1757-1824) известный литератор, автор од, комедий "Ябеда" и др. Это произведете напечатано в "Чтениях при Москов. Университете", 1847, т. XI и "Полтавские Ведомости", 1848 г, № 10.
— 82 —
Оборотная сторона: "Полтавской победе. 27-го июня 1709". Колонна, на вершине ее орел держит в клюве лавровый венок, а в когтях громовые стрелы. Внизу, по обеим сторонам колонны, воинские принадлежности, кругом — решетка. В обрезе: "воздвигнут 1809 г." Лицевая сторона — работа Леберехта, а оборот К. Мейснера 1).
Глава VI.
Забота Куракина о расширении городской черты и об устройстве домов. Стоимость земли. Планы города. Дороговизна квартир и мера, принятая губ. Сонцевым. Дороговизна соли и мяса. Цены на продукты того времени. Войско в Полтаве. Вступление полка в город и заботы думы. Пожарный обоз. Полиция. Доходы города. Арендные статьи: винный откуп, лавки, герберги и проч. Съезжие избы, смирительный и рабочий дома. Заботы Кн. Куракина о благоустройстве города — устройство мостовых, бульваров и пр.
Мы видели, как невелика была площадь, занимаемая городом в 1802 году. Князь Куракин, по вступлении в должность, приступил к расширению городской черты. Покупались земли, главным образом, у казаков, казенных крестьян и у мелкопоместных дворян, но редко у крупных. Из последних только Чарныш имел землю в предместье Полтавы, Павленках. Имевшие земли ближе к центру города получали взамен ее где-нибудь ближе к окраине, если этого желали, или получали деньги. Земли эти затем продавались тем, кто давал обязательство строить дома в течение двух, трех лет. Продавались, по преимуществу, дворянам и чиновникам, как более зажиточным. 2)
1) Атлас медалей, изд. археографич. комиссией, 1848 г. № 281.
2) Арх. Гор. 1802 4 гг.
— 83 —
Сажень земли продавали по 3 или 3¾ коп. Сам кн. Куракин приобрел для себя 2 дес. 660 саженей, которые в 1808 году продал городу через своего поверенного, Значко-Яворского, за 6380 руб. вместе с постройками. Дом, длиной 8 арш., шириной 6½, рубленный, но, конечно, крытый соломой, был оценен в 35 р., каменный погреб в 200 р. Продажей и покупкой земли заведовала городская Дума. После покупки и промена земель был составлен план города и планы в отдельности усадеб, при том, как говорили тогда, "в троице", т. е. в трех экземплярах. Первый план города был сделан в 1804 году, а затем в 1811 году; в последний план были включены все земли, вошедшие в новую городскую черту 1). По проекту кн. Куракина, все улицы получили наименование, а дома номера. Нумерацию домов Полтава возобновила несколько лет назад, да и то не на всех улицах. Название улиц было даваемо по учреждениям, мимо которых они были проложены; напр., острожная, монастырская, ведшая к монастырю, ярмарочная, ведшая к ярмарочной площади и т. под. Но названий в честь лиц мы не встречаем, за исключением Александровской улицы, в честь императора Александра I.
С первого же года, по открытии губернии, началась усиленная постройка домов. В квартирах ощущался большой недостаток ввиду прибытия многих чиновников на службу в разные учреждения. Да и квартиры были очень дороги, на что обратил внимание губернатор Сонцев, давший по этому поводу в 1802 г. очень интересное предписание Думе: "По новому устроению Полтавской губернии, определившиеся к должностям по гражданской части разных чинов люди, не имея здесь своих домов, нуждаются крайне в квартирующего тут мушкетерского полка. И как не можно полагать того, чтобы оные чины могли иметь скоро свои собственные дома, а дотоле будут претерпевать ощутительно невыгоду, так и жители города, по необходимости уже помещением их в своих домах, стеснятся", то в виду этого он, губернатор, по долгу своему, заботясь "о пользе и выгоде всех и каждого ", и предписал Думе: "войдя обще с магистратом в рассмотрение вышеописанных обстоятельств, сделать со стороны своей положение на таком основании, дабы жители, получая плату, пользовались от домов выгодой, а постояльцы не были излишне за плату отягощены, назначая оную по обширности построек и прочих изб". Здесь мы встречаемся с интересной попыткой нормирования платы за квартиру соответственно объему занимаемой ею площади, — факт для того времени очень интересный. Теперь лучшие наши статистики пользуются этой нормой, как наиболее справедливой, при оценке недвижимости для взимания, напр., городского
1) Арх. Г. Земства № 98.
— 84 —
налога. Дума вместе с магистратом, рассматривала предложение губернатора и порушила: "В сходство его превосходительства повелению, положить примерные цены жилым, подведомственных магистрату людей, покоям (комнатам), кроме служб, т. е. кухни и погребов, яко на общую всех выгоду нужных, а также сараям, амбарам и конюшням: 1) покой (т. е. комната) на летние и зимние месяцы, с дровами нанимающего, а не на хозяйских, длиной и шириной в 2 куб. сажени, — 3 руб.; 2) сарай для экипажей деревянный, длиной и шириной 3 сажени, — 15 р. в год; 3) амбар для складки вещей также деревянный, длиной и шириной в 2 куб. сажени, в год 14 р.; 4) конюшня с подножным помостом за сажень в год 3 руб." 1).
Помимо квартир, губернатор Сонцев обратил внимание и на дороговизну двух главных продуктов: соли и мяса. Соль в то время доставлялась из Крыма чумаками и, как все привозные товары, всегда была дороже товаров местного производства. Цена пуда соли в 1805 году достигла до 1 р. 20 к. Сонцев нашел цену эту очень высокой и предписал Дум установить более низкую таксу. Дума назначила 72 к. за пуд 2).
Стоимость мяса была 1 р. за пуд. Сонцев предписал Думе назначить таксу меньшую, чтобы "доставить жителям города нужное пособие для прокормления". Предвидя стачку мясников, Сонцев предписал, в случае их несогласия на понижение цен, вызвать иногородних мясников, оповестив через городничих и нижние земские суды о вызове желающих. Дума два раза делала публикацию, но из архивных бумаг не видно, чем окончилось это дело. Можно полагать, что, пока шла переписка, Сонцев выбыл из Полтавы на прежнее свое место — воронежского губернатора, и дело окончилось ничем 3). Будет кстати познакомиться с ценами того времени и на другие продукты: мешок житной муки (не менее 2 пуд.) стоил 45 коп.; мешок гречневой муки 50 к., 1 пуд круп 66 к., четверик пшена (8 гарнцев) 69 к., четверик ржаной муки 23 к., четверть овса 75 к., пуд сена 5 к., затем цена была 9 к. и 11 к., копна соломы 17 к. и 40 к., свиное сало 1 п. 2 р. 40 к. и 2 р. 60 к., ведро олеи 2 р. 20 к., 1 ф. воска 60 к., 1 пуд меда 6 р., 1 пуд уксуса 1 р., смолы 1 ф. 13 к., дегтя 1 кварта 25 к., сальных свечей 1 пуд 4 р. 60 к., дров сажень от 4 р. 50 к. до 7 р.
На обязанности городской Думы лежала тогда забота о войске, пожарном обозе, освещении города и т. п. Войска в то время в Полтаве было очень мало. В год открытия губернии в ней был
1) Гор. Арх. № 120, 996, 125, 1802 года.
2) Гор. Арх. 1805 № 1735.
3) Гор. Арх. 1805 № 54, 1055.
— 85 —
расположен гарнизон из 116 солдат, во главе с капитаном, у которого были в подчинении два офицера — поручик и подпоручик. Капитан получал жалованья 267 р. 36¼ к. в год, поручик 171 р. 78½ к., а подпоручик 146 р. 38½ коп.
Все содержание гарнизона обходилось в 1726 руб. 2½ к. в год. На Думе же лежала забота о найме квартир для войск, устройстве лазарета, бани и т. под. До 1804 года солдаты были распределяемы по квартирам у домовладельцев, но с 1804 года по особому ходатайству князя Куракина, город был освобожден от военного постоя 1). Весной 1806 года в Полтаву вступил на постоянное пребывание Новоингерманландский мушкетерский полк и при нем "половина артиллерийской роты". Тотчас же полицеймейстер дал предписание Думе "озаботиться представить шефу (т. е. командиру) квартиру с дровами, главную гауптвахту, при ней устроить мост, сошки для ружей, двух барабанов и одного знамени, для часовых будку, при въездах на харьковском и московском гауптвахте на каждом въезде барабан и будки для часовых, шлагбаумы с цепями", а также все необходимое для лазарета: кровати, скамейки, свечи и т. п. 2) Дума не пожелала исполнить эти требования, так как не имела предписания от своего начальства, да и не знала, на какие средства все это сделать. Губернское Правление предписало Думе беспрекословно все исполнить. 3) Но этим не ограничивались требования военных властей, очень скоро потребовавших от Думы через полицеймейстера, отвода пастбища для лошадей. Дума снова отказала потому, что луга ее были отданы в аренду. Завязалась переписка, и дело кончилось тем, что Губернское Правление признало Думу необязанной исполнять последнее требование, как незаконное. Это едва ли не единственный пример за первые годы существования Полтавы, как губернского города, когда Губернское Правление стало на сторону Думы 4). Лагерь полка был расположен в с. Яковцах, в пяти верстах от Полтавы. Дорога к нему шла по оврагам, что особенно затрудняло сообщение в ненастное время. Князь Куракин обратил на это внимание и предписал Думе исправить эту дорогу, несмотря на то, что она была вне городской черты и по закону Дума могла этого не исполнить.
Содержание пожарного обоза лежало по закону на обязанности Думы. В начале 1802 года город был разделен на 3 полицейские части, но в 1804 году число частей было уменьшено до двух; в каждой
1) Арх. Губ Прав. № 116 и Арх. Губ. Земства, № 3, лист № 157, и Указы 1802 г.
2) Гор. Арх. 1806 г., № 849, л. 74,
3) Гор. Арх. 1806 г., № 15028.
4) Гор. Арх. 1806 г., № 1333 и № 13252.
— 86 —
из них был пожарный обоз и по одному "огнеспасительному мастеру", как называли тогда брандмейстеров. Этих мастеровых нельзя было в то время найти в Полтаве. Обыкновенно публиковали о вызове человека, "который мог бы содействовать при пожарах огнеспасительными трубами"... Одним из тогдашних брандмейстеров был майор Трещенко, очевидно большой любитель этого дела, так как его чин далеко не соответствовал классу должности. При каждом обозе, помимо десяти бочек, куда впрягались лошади, были устроены еще десять бочек, очень легких, на двух колесах, куда вместо лошадей употреблялись рабочие, обязанные возить воду на место пожара. Помимо этого, каждый домовладелец обязан был иметь кадку с водой в своем дворе; это была не бесполезная предосторожность, так как дома в Полтаве были крыты, за малыми исключениями, соломой. Цена обозной лошади в то время была 24 руб., а на фураж ее отпускалось ежемесячно 2 р. 1) Содержание всей пожарной команды стоило в год 1272 р. 50 к.
Как в ограждении города от пожара было привлечено к участию и само общество, то же самое мы видим и в деле ограждения от опасностей, краж и т. п. Во главе полиции стоял городничий, а с 1804 г. городничий был переименован в полицеймейстера, содержание которого было 450 р. У него было два частных пристава с жалованьем по 300 р. и четыре квартальных надзирателя, каждый с жалованьем по 200 р.
По всему городу, по распоряжению кн. Куракина, были расположены десятники (числом 50), находившиеся на своих постах день и ночь, 36 десятников было из самих обывателей, отбывавших эту повинность по очереди, при чем не возбранялось вместо себя поставить другого. Не являвшихся к отбытию этой повинности штрафовали. Были десятники и от Думы, получавшие по 40 р. в год. По городу были расставлены везде будки, где могли бы укрыться, в случаи ненастья, эти десятники.2). За полицией строго следил князь Куракин. В 1802 году квартальный надзиратель Плотников явился ночью в дом Златоржевского арестовать женщину. Последний жаловался князю, который оштрафовал надзирателя 25 р., что превышало его месячный оклад. Деньги эти обыкновенно поступали в Приказ Общ. Призрения на благотворительная дела 3).
Несмотря на такие расходы, как содержание пожарного обоза, войска и т. под., у Думы не только хватало средств, но всегда были остатки. К 1 января 1802 г., т. е. ко времени открытия губернии, городская Дума имела остаток от 1801 года 14844 р. 50 к. И в
1) Гор. Арх. 1802 г., № 2721, 1804 г., стр. 154, 1805 г., № 786.
2) Гор. Арх. 1805 г., № 786.
3) Гор. Арх. 1802 г., № 167.
— 87 —
последующие годы всегда бывали остатки: в 1803 г. осталось 4881 р. 31¾ к. и роздано было 10600 р. на проценты; в 1803 году — 1019 р. 68¼ к., в 1804 г. — 1435 р. 89½ к. Бюджет города простирался: в 1802 году до 20 тысяч руб., в 1803 — до 30 тысяч, в 1804 году он составлял 42141 р., 1805 — 36125 р. 1)
Доходы города были от винного откупа, найма лавок, земель, городских весов, от свечного завода, харчевен, гербергов, платы иностранцами за право торговли в городе, взимаемой от 1 р. до 100 р. Из этих доходов самым крупным был от винного откупа, сдававшегося в аренду по 11500 р. в год. Состоял он в том, что откупщику отдавалась площадь, где ныне Новоселовский базар, для склада на ней бочек с водкой, откуда они развозились в харчевни, герберги, кабаки. Площадь эта называлась "бочковая" или "скатная площадь". Всех кабаков в Полтаве было в 1802 г. 20 2) и за этот год было продано 4476 ведер водки, — в среднем больше немного ведра на муж. душу. Когда срок аренды винного откупа оканчивался, то объявляли новые торги, происходившие иногда в присутствии самого кн. Куракина.
Видимо, откуп этот был очень выгоден, так как на торги являлись не только местные жители, но из Кременчуга, Елисаветграда и Воронежа. В 1802 г. набили на торгах цену до 15 тыс. р., но генерал-губернатор нашел ее недостаточной и торгов не утвердил. Тогда некто Попов набавил еще 500 р., но и это князю показалось недостаточным. И только после того, как Волковицкий, елисаветградский дворянин, сразу прибавил 1200 р., мотивируя это тем, что Полтава — ныне губернский город, в котором уже установлен и прием рекрут, — торги были утверждены за Волковицким. Замечательно, что в числе городских арендаторов мы не встречаем евреев.
Нынешняя сенная площадь также была отдаваема в аренду с правом денежного сбора за места во время ярмарок, при чем эти сборы не должны были превышать 1 р. 50 коп. за место. Но арендатор брал не только с приезжих, но и с самих жителей Полтавы, являвшихся на торг. Когда жители пожаловались на арендатора генерал-губернатору, то сбор был отменен. Эта площадь отдавалась с 1803 г. за 3 тыс. слишком в год. Все аренды в то время отдавались обычно на четыре года.
Таким же источником дохода, приносившим сравнительно большой сбор, был наем лавок: так 29 мясных лавок, со скотобойней,
1) Гор. Арх. 1802—1805 годы.
2) Арх. Губ. Правл. 1903 г., № 200. За откуп с 1799 г. по 1802 г. цена аренды была всего 1600 р. а затем поднялась, с учреждением губернии, до 11 тыс. (Гор. Арх. 1802 года).
— 88 —
находившейся в самом центре города, отдавались в 1803 г. за 422 р. 1)
И в этой же, самой лучшей части города, на площади, продавали деготь, что запретил князь Куракин, предписавший "немедленно приступить к исправлению такового обстоятельства, для благоустройства города немало спасительного" 2).
Земель город имел достаточно; не мало было у него и лугов по берегам Ворсклы и Рогизны, но, к сожалению, в то время в Думе не велась инвентарная книга и при заключении контрактов не писалось количество десятин, отдаваемых в аренду, а просто обозначалось: "городское место около лавок", "городское место на форштаде" или около городского вала и т. п. За земли выручалось более 4 тысяч. Арендные деньги вносились по третям и вносились замечательно аккуратно, так что недоимок, составляющих теперь обыденное явление в бюджете городов, не существовало. Неаккуратного плательщика обыкновенно штрафовали, и деньги поступали не в городскую кассу, а в Приказ общ. призрения, на благотворительные дела. Штрафы были небольшие; так однажды с откупщика Морозова велено было взыскать всего 9 руб. 3). Если сумма платежа была большая, то насчитывали 6% на третной взнос, а взыскание производила полиция 4).
Гостиниц в Полтаве не было. Кн. Долгорукий, бывший в Полтаве в 1810 году, не знал, где ему остановиться. Гостиницы заменялись постоялыми дворами, называемыми "гербергами". Их было всего три и отдавались они городом в аренду по 50 р. в год, но с 1805 г. цена уже была возвышена до 100 р. с небольшим. Это была выгодная аренда; нередко ее желали взять дворяне, но на основании указов 1770 и 1790 г. герберги могли быть арендуемы только купцами третей гильдии 5). Харчевни отдавались по 200 р. в год.
Таковы были источники дохода города. Заметим, что в то время не существовал еще налог на имущество горожан. А расходы были значительны. Мы уже видели, как пользовалась администрация городскими средствами и налагала многое на думу. Последняя обязана была содержать и "съезжие избы", а также "смирительные и работные дома" — учреждения более правительственные, чем общественные. Под именем "съезжих изб" разумелись в то время арестные помещения, куда сажали нетрезвых буянов и вообще лиц, нарушающих общественную тишину и порядок. Таких изб в Полтаве было три.
1) Гор. Арх. 1803 г. В 1802 г. за них была плата меньше.
2) Гор. Арх. 1805 г. № 175.
3) Гор. Арх. 1805 г., № 1464.
4) Гор. Арх. 1804 г., № 734.
5) Гор. Арх. 1804 г., № 757.
— 89 —
Арестованные здесь не проводили праздно время: их заставляли быть ассенизаторами города. Для лиц привилегированного класса устраивались "смирительные дома", куда попадали по приговорам суда обыкновенно за незначительные проступки. В "работных домах" помещались также приговоренные судом за кражу на сумму менее 20 р., где они должны были отработать украденные деньги. До приезда князя Куракина "работного дома" в Полтава не было, и устроен он был по его инициативе. 31 декабря 1802 года он дал следующее предписание губернатору Сонцеву: "Непрерывные опыты показывают до какой степени стесняется участь несчастных преступников, коих закон определяет на работу цены ими украденного; по неимению здесь рабочих домов, нередко для отработки самой ничтожной суммы, пересылаются они в Херсон и тому подобными образами терпят они в несколько крат продолжительное бытие в числе арестантов". Для работных домов были наняты небольшие помещения около богоугодных заведений. На содержание этих домов средства отпускала дума. Князь Куракин мечтал устроить хорошие помещения для этих учреждений, вошел уже в переговоры о покупке земли, но не успел осуществить этого намерения за отбытием в Петербург на пост министра внутренних дел. За время с 1802 г. по 1808 г. включительно арестованными в рабочем доме было выработано всякого рода изделий на сумму 5735 р. 2).
Князь Куракин много заботился о благоустройстве города, что подтверждает в путевых заметках кн. Долгорукий, который говорит, что Куракин желал сделать "Полтаву в малом виде Петербургом". Замечательно, что до приезда Куракина не был устроен даже мост на р. Ворскле, необходимый не только для сообщения жителей, но и для почты, так как через Ворсклу шел почтовый тракт на Харьков и далее в столицы. Вместо моста, существовал "водоходный дуб", или "водоходное судно", как его называли жители, который и перевозил "курьера с письменной почтой 1). Князь Куракин устраивал бульвары, садил деревья, по многим улицам велел устроить колодцы с навесами резной столярной работы, устроил рынок. Все это отмечает в своих записках кн. Долгорукий, который вообще не щадит своего пера, чтобы представить Полтаву в возможно более мрачном виде. Гостиный двор не понравился князю-туристу, но Куракин все-таки и его улучшил. Заботился он и о мостовых. До него была только одна мощенная улица, — от собора до Сретенской церкви, он же вымостил их несколько, но мостил мелким щебнем, набивая песком, отчего летом в городе бывала очень большая пыль и мостовые не отличались прочностью. Мощение
1) Арх. Губ. Земства, по описи № 98.
2) Гор. Арх. 1805 г. № 827.
— 90 —
стоило очень дорого. Построивши богоугодное заведение, кн. Куракин велел замостить ведшую туда улицу и назвать ее "Ново-Полтавской". Проведение этой улицы, на расстояние всего 270 сажен, стоило более семи тысяч рублей 1).
ГЛАВА VII.
Заботы Куракина о школах. "Предварительные правила", изд. министерством народн. просвещения. Уездное училище. Акт и стихотворение Тисаревского. Забота об открытии гимназии. Первый директор Огнев и его биография. Программы гимназий. Преподавание. Экскурсии для учащихся. Заботы Куракина о воспитании дворян. Проект В. В. Капниста устройства "дома для бедных дворян". Взносы дворян на содержание этого "дома"; его штат и помещение. Дворянство подносит Куракину табакерку. Стипендии в дворянском училище кн. Куракина, его супруги, Кочубея и Трощинского.
Забота о насаждении школ составляла интересную черту в деятельности князя Куракина. В 1803 году он делает запрос черниговскому и полтавскому губернаторам о состоянии начальных училищ в их губерниях 2). Еще незадолго до того времени, в XVIII ст., в Малороссии при всех церквах существовали школы, где обучали грамоте
П. В. Завадовский.
1) Арх. Губ. Правл. по описи № 267.
2) Арх. Губ. Правл. № 153.
— 91 —
по преимуществу дьячки; но в начале XIX ст. таких школ в Полтаве не было уже ни при одной церкви. Народным образованием было сильно заинтересовано министерство народного просвещения, открытое в 1802 году.
Первым министром был гр. П. В. Завадовский. В 1803 году составлены были "Предварительные правила народного просвещения", — нечто в роде устава всех школ. По этим правилам, министерство проектировало четыре типа школ: начальная школа, уездное училище, гимназия и университет.
Из таких школ в Полтаве в 1802 году было одно только уездное училище, открытое в 1799 году. Штат его был не велик: смотритель, получавший жалованье 300 р., два учителя, — по 250 руб., законоучитель — 75 р. и учитель рисования — 75 р. На наем помещения, прислуги и пр. отпускалось 300 р. Таким образом стоимость училища составляла 1250 р., которые и отпускались от казны. До издания министерских правил средства на это училище отпускала городская дума. Преподавались в уездном училище следующие предметы: грамматика российского языка и местного, как-то: польского, немецкого и проч. (что не относилось к полтавскому училищу), сокращенная география и история, первоначальные основания геометрии и естественных наук, а также "наставление в должностях человека и гражданина (нечто в род законоведения) и практические знания, полезные для местной промышленности и края". Общий надзор за училищами принадлежал университету, но непосредственным их начальником был директор училищ губернии. Директору предписывалось "принимать смотрителей и учителей ласково и не оставлять их делом и советом, как в классных, так и собственных их нуждах, нерадивых же убеждать к исполнению должностей повторительными им напоминаниями, но не смотря их исправление, доносить о том беспристрастно университетскому начальству" 1). Первым смотрителем полтавского уездного училища был И. Н. Зозулин, оставивший хорошие по себе воспоминания. С открытием полтавского института благородных девиц, Зозулин был там преподавателем. Скончался он в глубокой старости, в сороковых годах. Первый выпуск училища был в 1803 году. Акт был очень торжественно устроен; на нем присутствовали все власти города. На этом акте учитель Тиссаревский прочитал свое стихотворение, посвященное воспоминанию полтавской битвы. Заметим, что это было едва ли не первое стихотворение, посвященное этому событию; уже впоследствии его воспевали Шаховской, Мерзляков и друг. Вот подлинный текст этого произведения местной патриотической музы:
1) Арх. Губ. Правд. № 164 1803 г.
— 92 —
Среди собора ныне освященна,
Среди сердечных алтарей,
Стоит могила возвышенна,
В которой тлеет прах мужей,
Что град Полтаву защищали
И Карлов меч пренебрегали,
Сражаясь, проливали кровь,
Чтоб Россам
счастье доставить,
Перед целым светом прославить,
Отечеству явить любовь.
Сей холм, мне кажется, дымится
И издает то стон, то рев,
Там в черной и густой мгле зрится
Орлом разодран шведский лев.
Меж лаврами на небосклоне
Великий Петр, с мечем, в короне,
Стоя торжественно, он зрит
Что благодарная Россия
Его труды, дела
златые,
Не забывая, вечно чтит 1).
Вновь изданные министерством программы были так согласованы, чтобы начавший учиться в начальной школе мог постепенно переходить в более высшую, не подвергаясь экзаменам. Но гимназии, куда бы могли перейти окончившие уездное училище, в Полтаве не было; о ней то и начинает заботиться князь Куракин. Он прежде всего задумал построить для гимназии здание, а также и для семинарии, которую он хотел перевести из Переяслава. Он приобрел дом Тишевского, где помещалась казенная палата, а затем, наметив место, обращался к владельцу, некоему Драшишевскому, жившему в Житомире, с просьбой уступить его для учебных заведений. Сначала он просил подарить его городу, но когда это не удалось, просил продать. Драшишевский сначала не соглашался, так как думал поселить здесь своего сына; но кн. Куракин настойчиво писал ему несколько раз, упрашивая продать его усадьбу для постройки школы, значит для просвещения народа и т. под. В конце концов Драшишевский уступил всесильному князю. Перевести семинарию князь Куракин не успел, а за открытие гимназии принялся очень энергично. Городская дума, по предписанию князя, ассигновала на постройку зданий 18750 р. и на первоначальное обзаведете 1200 руб. Первым директором гимназии был Иван Дмитриевич Огнев. Происходил он из духовного звания, имел ученую степень магистра. В 1806 г. его
1) Арх. Губ. Правл. № 163 и Гор. Арх. 1802 г.
— 93 —
рекомендовал кн. Куракину сам министр народного просвещения граф Завадовский. Директором полт. гимназии Огнев оставался до 1831 года, когда был назначен вице-губернатором в Симбирск, откуда в 1836 году переведен в Казань на пост управляющего казенной палатой. В 1843 году он вышел в отставку и поселился в Роменском уезде, в имении своей жены. За долголетнюю службу ему было Высочайше пожаловано имение в 2 тыс. десятин земли. Скончался он 75 лет, 13 февраля 1852 г., оставивши по себе память доброго, хорошего человека 1).
И. Д. Огнев.
Гимназия в Полтаве открыта была 2 февраля 1808 г. На основании "Правил", содержание ее обходилось в год в 5250 руб., которые распределялись след. образом: директор получал 800 р., 4 учителя по 550 р., 2 преподавателя новых языков по 800 р., учитель рисования 300 руб., на библиотеку отпускалось 250 руб., содержание дома, прислуги и проч. 900.
1) Некролог его в Полт. Вед. 1852 г. № 5.
— 94 —
Целью гимназий, по уставу 1803 г., было подготовлять молодых людей в университет и в тоже время сообщать им сведения, "необходимые для воспитанного человека". Преподавались в ней следующие предметы: латинский, немецкий и французский языки, история, география, начальный курс философии и словесных наук, курс математики чистой и смешанной, курс экспериментальной физики и натуральной истории, а также начала политической экономии, наук относящихся до торговли, начала технологий и рисование. Программа, как видим, была очень обширная. Всех штатных учителей полагалось четыре: один читал латинский яз. и словесные науки, другой преподавал чистую и смешанную математику, а также физику, третий читал историю, географию и начальные правила философии, а четвертый — натуральную историю, (т. е. естеств. науки), начальные правила политической экономии и науки, относящиеся до торговли и технологий. Помимо их, еще было три учителя: два для новых языков, французского и немецкого , и один преподавал рисование. Допускалось обучение танцам, музыке и "телесным упражнениям", "если число учеников в гимназии было достаточно для содержания сих учителей".
Гимназия имела только три класса. Число уроков в каждом классе было 38 ч. в неделю. Начинались они в 8 ч. утра и продолжались до 12 ч , а затем с 2 до 5 ч. Не вдаваясь в подробности, укажем, как преподавались некоторые предметы и на что должен был обращать внимание преподаватель. Учитель латинского языка должен был, при преподавании грамматики, "приобщать к каждому правилу словоисчисление, которое он будет толковать, примеры, извлечения из лучших авторов, могущих занимать понятие учащихся". Во 2-м классе должны были читаться авторы "высокого стиля, постепенно доходя к раздроблению красот стиля и объяснений древней истории и географии"; один час в неделю учитель должен был заниматься переводами (письмен. упражнениями). В 3-м класс уже истолковывались поэты и учитель должен был "приобучать учеников делать на сем языке сочинения". И на все это полагалось только три часа в неделю! Другие три часа в неделю тот же учитель посвящал на изучение "отечественной словесности, критике стиля и практическим упражнениям в стиле, по правилам эстетики". Натуральная история (естеств. науки) должна была преподаваться "сообразно с правилами сельского и лесного хозяйства", — это в первом классе; а во втором — ученики должны были "усовершенствоваться в познаниях произведений трех царств природы, составляющих важный предмет трудолюбия и торговли России". Новые языки и рисование преподавались четыре часа в неделю. Вообще программы того времени поражают своей обширностью, что сознавалось самим министерством, предписывавшим "в виду обширности наук преподавать науки с краткостью
— 95 —
и ясностью и иметь в виду теорию с практикой". Для достижения последней цели устав вводит "экскурсии учащихся", о которых ныне так много пишут и даже телеграфируют о выезде такой-то школы для осмотра фабрики, города и т. п., как о чем-то небывалом... "Преподаватели математики, натуральной истории и технологии с достойнейшими из своих учеников во время вакаций будут ходить за город, и сие послужит сим ученикам родом награждения". "Математик, гласит § 17 "Правил", должен показывать мельницы, гидравлические машины; учитель естественной истории должен собирать травы, камни; учитель технологии, в зимнее время, должен посещать с учениками фабрики, заводы, так чтобы "уроки дома по сей части, коих описание, ниже рисунки не могут дать ясного и достаточного понятия, объяснить практикой".
Здание, где
помещалась гимназия.
Все преподаватели первого числа каждого месяца должны были представлять директору отчеты о пройденных курсах, а в первое воскресенье каждого месяца должны были явиться к директору и сообщить о прилежании учеников и свои замечания, мнения, "каким бы образом сделать учение привлекательнее, и о удобнейшем усовершенствовании способа обучения". Преподавали по учебникам, одобренным Главным Правлением училищ. В учебниках, между печатными листами, должны быть вклеены белые листы, на которых ученик должен был записывать объяснения и дополнения учителя. По истечении недели, учитель должен был просматривать эти записи. Для каждой науки было сделано определенное число шаров, означающих степень знания, соответственно важности и обширности науки по этим шарам означался успех учеников. В списке учеников
— 96 —
учитель под именем каждого из них должен означить число шаров, которые он заслужил успехами своими в каждой науке. Сумма этих шаров, положенных ученику, должна означать его старшинство. "Опытом дознано, — читаем в уставе, — что таковые меры, открывая успехи каждого ученика, служат к возбуждению в них соревнования". Сколько именно полагалось шаров, в уставе указаний нет. Лучшим ученикам давали награды или, как тогда говорили, "призы".
Полтавская гимназия помещалась сначала в доме, где было уездное училище, пока не было окончено для нее здание 1).
Кроме гимназии, при князе Куракине был учрежден еще "дом для воспитания бедных дворян", как в Полтаве, так и в Чернигове. Проект этой школы, по предложению кн. Куракина, был составлен известным автором "Ябеды" В. В. Капнистом, исполнявшим некоторое время обязанности директора училищ Полтавской губернии. В проекте этом высказано не мало интересных взглядов, почему и считаем не лишним остановиться на нем несколько подробнее. Граф Капнист, в письме к кн. Куракину, так мотивировал необходимость подобных школ: "Вы изволите знать, сколь мало в крае сем великопоместных дворян и какое множество по заслугам своих предков известных родов преждевременностью времени в весьма бедное состояние пришли; одно личное потомков их отличие может их восстановить, а хорошее воспитание к тому единственным средством". По проекту, школа устраивалась для 200 дворянских детей, из которых 50, самых бедных, были полными стипендиатами, а остальные 150 пансионеров были разделены на 6 разрядов и вносили плату, сообразно количеству душ, владеемых их отцами. Так, дворянин, имевший 50 д., платил за сына 25 р., от 50 до 100 д. — 50 р., от 100 до 200 д. — 75 р., от 200 до 300 д. — 100 р., от 300 до 400 д. — 125 р., от 400 и более д. — 150 р.
Допускались и приходящие воспитанники, из коих 10 принимались бесплатно, а остальные платили по 50 р. в год. Устав допускал и разночинцев, а потому в училище и было два отделения: одно для дворян, а другое для разночинцев, при чем гр. Капнист не считал возможным совершенно отделить дворянских детей: "пансионеры, — говорит он, — по роду их состояния должны быть нераздельно с воспитанниками и никакой особенности в положении себя не требовать".
Сравнительно с другими школами того времени, гр. Капнист в проекте своем хотел поставить дело образования широко. Кроме
1). Арх. Губ. Правлений, № 206, № 277. № 164. Арх. Губ. Земства, № 23.
О гимназии см. труд В Л. Василевского (по архивным материалам) 2 вып. (напечатаны в трудах Полт. Арх. Комиссии (в № 4 и 5) и отдельно.
— 97 —
предметов общего образования, по его проекту, еще вводилось преподавание артиллерии, фортификации, рисования, архитектуры, а также и законоведение. Сверх того он считал необходимым обучение танцам, музыке и верховой езде. По характеру предметов, школа эта была смешением светского учебного заведения с военным, каким был в то время кадетский корпус. Это подтверждается и тем, что гр. Капнист проектировал устройство "роты экзерциции из лучших учеников, которые, по преимуществу летом, и должны были заниматься экзерцициями". Окончившие с успехом курс этой школы награждались "обер-офицерскими военной и штатской службы чинами". Во главе такой школы был директор и его помощник инспектор, которые должны быть с учениками неотлучны, ибо, "всегдашнее с воспитанниками пребывание обеспечит успех его заведения". Экзамены, по мысли графа Капниста, должны быть устраиваемы по преимуществу, когда бывают съезды дворян, "всего благородного общества", и это для того, "чтобы сколько можно чаще открыты были успехи учеников и доброе надзирание директора и труды учителей". Так сознавал в то время гр. Капнист необходимость общения школы с обществом. В этом направлении его проект идет еще дальше. Сама школа была подчинена надзору дворянского собрания, избиравшего из своей среды особый комитет, которому директор представлял отчеты о состоянии заведения. Этому комитету только, а не администрации школы, предоставлено было право уволить воспитанника. Содержание школы было следующее: на пищу, одежду и вообще содержание воспитанников ассигновалось 15 тыс. руб., а на учебную часть 28,450 руб. Средства — исключительно дворянские взносы.
Кн. Куракин вполне одобрил проект и очень благодарил графа Капниста за его составление. Проект этот был передан на рассмотрение уездных дворянских собраний, вполне одобривших его. Собрания дворян благодарили князя за его заботы о них, а одно из них (в делах не упомянуто, какое именно) титуловало князя Куракина "Меценатом и благодетелем малороссиян". Относительно размера обложения помещиков с целью изыскать средства для названной школы, уездная собрания разошлись. Полтавское, константиноградское и гадячское дворянство порешили вносить по 50 к. с каждой ревизской крестьянской души, пирятинское и хорольское по 23 к., роменское по 5 к., а остальные решили внести единовременно известную сумму. По получении ответов о решении уездных дворянских собраний, было созвано в начале 1805 г. губернское дворянское собрание, на котором губернский предводитель Чарныш предложил однообразный взнос, по 50 к. с души, но против этого энергично возражали дворяне лубенского уезда, так как, говорили они, "не имев сведения, сколько необходимо на то училище суммы, и ассигновать
— 98 —
оной не имеют удобности". Не встречая в собрании единогласного решения, — в собрании, кстати сказать, экстренном, — губернский предводитель внес новое предложение: ходатайствовать перед правительством о займе 600 тысяч рублей с рассрочкой платежа на 20 лет. Но против этого энергично восстал граф Капнист, убедивший собрание отложить решение этого вопроса до осени, до созыва очередного дворянского собрания. Губернское собрание, созванное в октябре того же года, отклонило проект о правительственном займе 600 тыс. 1) и порешило вносить в течение двух лет по 25 коп. с души, а по прошествии этого времени вносить в течение десяти лет по 5 к., что должно составить капиталь до 300 тысяч р., на проценты с которого и возможно было содержать "дом для воспитания бедных дворян".
Дворянское училище не было самостоятельной школой, оно сделалось интернатом, в котором жили дети дворян и отсюда ходили учиться в гимназию. Комплект его был в 50 человек, но на деле их всегда было больше. Первым директором, по избранию губернатора, был советник казенной палаты Лобанов. Этот выбор был "с удовольствием одобрен" кн. Куракиным. У Лобанова еще было три помощника, в числе коих, при генерал-губернаторе кн. Репнине, был И. П. Котляревский. Директор получал жалованья 500 р., а его помощники, которых называли надзирателями, получали 250 р. В числе первых надзирателей встречаем частного пристава Полтавы, Семенова, назначенного кн. Куракиным. Надо, впрочем, заметить, что Семенов служил в военной службе.
"Дом для воспитания бедных дворян" помещался сначала в доме врача Тишевского, купленном Куракиным за 8 тыс. р., а затем был переведен в дом, где ныне женская гимназия. Просуществовал он до 1841 года, т. е. до открытия при полтавской гимназии пансиона, куда и были переведены воспитанники "дома для воспитания бедных дворян".
Полтавское дворянство, ценя заслуги князя Куракина по учреждению этого "дома", поднесло ему золотую табакерку с надписями из брильянтов, стоимостью около 30 тыс. Надпись была следующая: "в знак истинной привязанности полтавского дворянства", что было в январе 1805 г. Вместе с тем дворянство порешило просить князя принять звание главного попечителя предназначенного благородного дома воспитания. Черниговское дворянство поднесло князю золотую вазу, весившую 12¾ ф. чистого золота, стоимостью 17060 р. Ваза работы знаменитого петербургского художника Стефаница, с разными аллегорическими
1) Произнесенная Капнистом в этом собрании речь напечатана в Киевской Старине 1886 года, декабрь стр., 717-722. Этот "дом воспитания" был нынешний "пансион-приют", устраиваемый дворянством.
— 99 —
изображениями, с гербом князей Куракиных на одной стороне, и черниговским гербом на другой, с надписью: "Малороссийскому генерал-губернатору князю Алексею Борисовичу Куракину" 1). Кн. Куракин, желая и со своей стороны оказать внимание дворянству, принял на свое иждивение содержание 20-ти воспитанников из детей бедных дворян. Добрый почин князя вызвал подражание: его супруга, княгиня Наталия Ивановна, воспитывала на свой счет одного пансионера; уездный предводитель Кочубей и миргородский помещик Трощинский, впоследствии министр юстиции, содержали по два пансионера. При "доме" была устроена больница, где врачом был знакомый уже нам Кондура. Таковы были заботы князя Куракина об образовании и о школах 2).
Приложение.
Визитатор Харьковского учебного округа, профессор университета Илья Федорович Тимковский (1773†1853) обратился с просьбой к кн. Куракину помочь ему собрать статистические сведения о Полтавской губернии. Кн. Куракин отнесся к этому сочувственно и предписал, согласно выработанной программе, доставить эти сведения. Помещаем данные о городе Полтаве.
Город Полтава.
Экземпляр за город Полтаву о ремеслах по главном в нем промысле, учинен в Полтавском городовом магистрате. 1804 года Марта 3 дня.
1. В г. Полтаве господствуют ныне издревле существующие ремесленные цехи, именно: кравецкий, шевский, ковальский, кушнерский, шапошницкий, бондарский, гончарский, ткацкий, резницкий, и во всех и по каждом свойственное ремесло производится, равно как и главный промысел, в лавочных разных красных, суконных, железных товарах, да оптовой бочками горячего вина продаже; продуктов же в предместье города, кроме малых при домах — садов, никаких не имеется.
2. Печатных паспортов выдано из магистрата купцам города Полтавы в 1798-м годовых 58-м, 1799-м годовых 74, трехгодовой 1, в 1800-м годовых 64, двухгодовой 1, в 1801-м годовых
1) Арх. Куракина, XVIII в. т. I XXIX и XXX стр.
Рисунок вазы см. Чернигов. Губ. Вед., № 773, 1896 года, Киев. Старина, 1895 года т. 49, стр. 107.
2) Арх. Губ. Земства, № 26. 100. Арх. Губ. Правл., № 136. 196. Указы 1804 года в Арх. Губ. Земства. Князь Куракин составил план устройства низших школ в губернии см. мою работу: Приходские школы в Малороссии и причины их уничтожения, Киевская Старина, 1904 г. и отдельно.
— 100 —
62, в 1802-м годовых 51, двухгодовой 1 и 1803-м годовых 55, двухгодовых 4. К отлучке в разные российские города и места по купеческому их промыслу, другие же городские обыватели, как то: мещане, казаки, казенные и помещичьи крестьяне получают покормежные паспорта не с магистрата, а из поветового казначейства, то в коликом количестве, и куда зачем больше идут, неизвестно.
3. Фабрик никаких в Полтаве не имеется, а есть свечных сальных заводов два, один городской, а другой купца полтавского Калабухова, и вырабатываемые в них свечи выходят в продажу более в сем город и его округе.
4. Кирпичные пребывающих в Полтаве заводов два, один полтавского приказа общественного призрения, а другой полтавской Воскресенской церкви, с коих в первом по подряду в 5-88, а в последнем выделкою обходится 1000 кирпичу 6 р.
5. Известь в Полтаве получается из города Белгорода, и четверть ее распущенной с поставкой обходится по 90 коп.
6. Вал города Полтавы селитренным заводом переделываем не был, а выделка селитры ныне збурт имеется.
7. Мучных мельниц, водяных при городе Полтаве вовсе неть, а ветряных 3 имеется и мельничные камни получаются из г. Харькова с поставкой, средние воронежские по 40 руб. пара, а бахмутские средние по 20 руб. пара.
8. Кабаков или шинков в г. Полтаве и на выгоне его есть 20, винный же нынешней откуп составляет годовую сумму в 17.000 р.
Сведение от Полтавской Городской Думы.
Дерево получается сосновое на строение с поветового города Кременчуга брусковое, платится на месте от 1-30 к. до 1-50 к., тысяча драни трехаршинная — 30 р., четырехаршинная — 40 р. Дров разного сорта кубичная сажень от 6—7 р., воз от 50 до 60 к., привозятся в торговые дни всегда. Есть ли же нарочитые сады вишней, груш, яблок, шелковичных дерев, об этом думе сведения не имеется.
Этот статистический материал напечатан мной во 2 вып. трудов полтавской архивной комиссии и отдельным оттиском. (Данные из Арх. Полт. Губ. Правления, дело № 200, 1804 года).
— 101 —
Время генерал-губернаторства кн. Я. И. Лобанова-Ростовского
и кн. Н. Г. Репнина.
ГЛАВА VIII.
Преемники князя А. Б. Куракина — кн. Я. И. Лобанов-Ростовский и Н. Г. Репнин. Биографии их.
Преемником князя А. Б. Куракина в должности малороссийского генерал-губернатора был князь Я. И. Лобанов-Ростовский. Он был знатного рода, как и все генерал-губернаторы, управлявшие полтавской губернией в течение первой половины XIX ст. Все они были или графы, или князья, за исключением последнего, генерала Кокошкина. Князь Я. И. Лобанов-Ростовский родился в 1760 г., был сыном ротмистра конной гвардии, а мать его была родная внучка князя Б. И. Куракина. Воспитание получил он домашнее, как это было в обычае у знатных людей того времени. С малолетства был он записан сержантом в гвардейский полк. В военной службе князь пробыл до 1784 года, когда оставил ее с чином капитана. В этом же году получил звание камер-юнкера и вскоре после этого камергера. Этим он обязан был покровительству своих богатых и знатных родственников, графа Н. И. Панина и князя Н. В. Репнина, устроивших ему службу в сенате. В день коронации императора Павла I князю Лобанову повелено надзирать за всеми делами в московском департаменте сената и за всеми присутственными местами московской губернии. В 1798 году кн. Лобанов оставил службу, но не надолго; при Александре I был назначен сенатором с поручением надзирать за постройкой больницы в Москве, что он выполнил с большой пользой для казны. В начале 1808 года состоялось его назначение малороссийским генерал-губернатором; на этом посту он пробыл до 22 февраля 1816 года, когда был назначен членом государственного совета и затем председателем комиссии прошений. В 1829 г. был председателем департамента законов в государственном совете. Скончался в 1831 году, 18 января, на 71 году от рождения По словам его биографа, князь Лобанов отличался "благородным образом мыслей, возвышенными правилами, сохранив живость, веселость характера и в старости маститой, одушевлял собой общество, любил радоваться и вместе делить горе с другими, [...] в кругу молодых людей, участвовал в играх прек [...] но в советах со старцами был важен, тверд, не [...] часто горяч там, где видел неправду, не любим за ... уважаем, как муж нелицеприятный, прямодушный. Л [...]
— 102 —
добро бес тщеславия, был горд только против гордых, ласков, обходителен со всеми, предан престолу без всяких своекорыстных видов. Хвалил за глаза, бранил открыто1).
В период управления кн. Лобанова Полтава мало изменилась. При нем, между прочим, заканчивались постройки казенных зданий, начатых еще при кн. А. Б. Куракине: губернаторского и вице-губернаторского домов, здания занимаемого ныне полицейским управлением, дворянского дома, сооруженного на средства полтавского дворянства и др. Место для последнего дома приобретено кн. А Б. Куракиным на счет суммы (400 т.), высочайше пожалованной на постройку казенных зданий в Полтаве и в Полтавской губернии вообще. При князе Лобанове построен в Полтаве и первый театр, стоимостью в 20 тыс. асс. Помещался он за нынешним епархиальным женским училищем. Интересно, что при театре этом были устроены квартиры для почтальонов, вероятно — благодаря тому, что театр находился вблизи почтамта.
О состоянии театра при Лобанове-Ростовском данных у нас нет. Много обращал внимания на театр его преемник кн. Н. Г. Репнин, большой любитель театра и музыки. Познакомимся с его биографией, что необходимо в виду того, что при изложении очерка того или другого учреждения мы встретимся с деятельностью их обоих.
Князь Николай Григорьевич Репнин родился 28 января 1778 г. Он был сыном генерал-адъютанта, кн. Г. С. Волконского, а матерью его была дочь фельдмаршала кн. Н. В. Репнина. По высочайшему повелению, в 1801 г. он принял фамилию своего деда по матери Репнина. Н. Г. Репнин получил образование в первом кадетском корпусе, откуда вышел в кавалергардский полк. В войнах с Наполеоном принимал деятельное участие, бывал в походах за границей, где под Аустерлицем был ранен и взят в плен. После заключения Тильзитского мира, был посланником при дворе братьев Наполеона І, Иеронима и Иосифа. После 1812 года, по поручению союзных монархов, Репнин управлял Саксонским королевством, со званием вице-короля. После венского конгресса, он был назначен 22 июля 1816 года на пост военного губернатора Малороссии и управляющего гражданскою частью Полтавской и Черниговской губ. На этом посту он пробыл 18 лет, до 1 янв. 1836 года, когда был назначен членом государственного совета.
Первое впечатление Полтавы на князя Р. было не в ее пользу. Вот что он писал Г. И. Затерману: "Здесь в Полтаве, знакомиться труднее черниговского; в огромных зданиях остался какой-то дух важной и почти придворной церемонии, спорящей с военными моими
1) Бантыш-Каменский, словарь достопамятных людей, ч. 3.
— 103 —
Князь Н. Г. Репнин.
обыкновениями, но отчаиваться не должно, авось преодолеем" 1). Такой отзыв о Полтаве мало понятен: где эти были огромные здания, этот "дух важной", почти придворной церемонии? Полтава в то время была небольшим городом, где мало еще жило знатных, "генералитета", как выражались в то время. В скором времени, однако кн. Репнин сумел снискать себе уважение всех сословий города и края своей деятельностью, обходительностью. Это был, по словам А. С. Лашкевича, "высокогуманный и благонамеренный администратор. Он любил свой край, заботился о благосостоянии всего населения, охранял интересы крепостных и энергично отстаивал уцелевшие еще права казаков, чем навлек на себя подозрение в сепаратизме, несогласное вовсе с его возвышенными стремлениями, ни с духом и обстоятельствами того времени" 2). Кн. Репнин был очень доступен и требовал от подчиненных непосредственного обращения к нему при решении более или менее важных дел. Так, когда на имение прилукского предводителя Я. А. Горленко было наложено запрещение за то, что назначенные им опекуны продали движимость умершего помещика Будлянского, а Я. А. Горленко написал письмо правителю канцелярии
1) Арх. полт. губ. правл. 1817 г. по описи № 73.
2) Киев. Старина 1887 г., янв. 172-177.
— 104 —
с просьбой защитить его перед генерал-губернатором, то князь, узнав об этом, послал Горленку внушительную бумагу, в которой между прочим писал: — "Стыдно маршалу оправдываться не прямо перед начальником, а искать посредников. Стыдно маршалу не знать способности и правила дворян, живущих в предводительствуемом им повете. Стыдно маршалу не знать, что происходит в его повете и не извещать о том главного начальника, требовавшего торжественно от него правды и открытия злоупотреблений" 1). В 1828 году жители г. Ромен, вместе с городским головой Кирионом Нестеренком, подали прошение Императору с ходатайством о продлении пятилетней льготы, данной для устроения города. Это не понравилось Репнину и, будучи в Ромнах, он это высказал городскому голове, при чем отрешил его от должности. Кн. Репнин не отрицал права жителей жаловаться Императору, но городскому голове поставил в вину неуведомление его, как начальника края, о тех притеснениях, какие терпели жители от местных властей. Заступничество местного помещика А. Полетики и С. В. Капниста смягчило Репнина, и городской голова остался на месте 2). В таком же роде был поступок черниговского губернского предводителя дворянства С. М. Ширая, жаловавшегося государю на неправильности при рекрутском наборе. В чем состояли эти неправильности, мы не знаем, но кн. Репнин остался очень недоволен его поступком, и когда наступили новые дворянские выборы, вот что он писал о Ширае черниговскому губернатору Н. И. Жукову: "До сведения моего дошли слухи, что С. М. Ширай приехал в Чернигов и желает при предстоящих выборах вступить в должность губернского маршала. После жалобы, принесенной им на меня Государю Императору, не намерен я допустить его к должности на нынешнее трехлетие, но если дворянство изберет его на будущее и он переменит свое поведение, то рад буду утвердить в оной. Почему я покорнейше прошу В. Пр-во известить меня о сем до приезда моего в Чернигов для соображения, ибо я весьма буду благодарен, если В. Пр-во найдете случай дать ему о сем почувствовать" 3). Эти данные указывают, насколько Репнин требовал откровенности и непосредственного отношения к себе при решении дел. В архиве полтавского губернского правления сохранилась переписка князя с разными лицами ("партикулярная переписка генерал-губернатора"). Просматривая эту переписку, сохранившуюся за все годы его управления Малороссией, мы встречаем здесь очень много прошений о предоставлении мест, об определении детей в школы, о пособии
1) Арх. губ. правл. 1819 г., по описи № 213; целиком помещено мною в 1 вып. Трудов Полтавской Арх. Комиссии.
2) Арх. губ. правл. 1828 г. по описи № 5; 201—207 стр.
3) Арх. губ. правл. 1828 по описи № 400, л. 91.
— 105 —
и т. под. И всем просителям князь отвечал и делал, что было возможно. Во многих прошениях и письмах проглядывает иногда лесть. Некто Полторацкий свои просительные письма обыкновенно начинал так: "Сделать доброе дело есть пища князя Репнина". Поздравительная ода, сочиненная гимназистом IV класса черниговской гимназии Василием Лазаревским и присланная ко дню именин князя (6 дек.), несомненно была вызвана желанием директора гимназии П. Левицкого угодить генерал-губернатору. Нельзя допустить, чтобы гимназисту IV класса пришла в голову мысль послать начальнику края длиннейшую высокопарную оду, состоящую из 200 слишком стихов. Но расчет директора не удался, он не угодил князю. Последний вот что писал директору: "Я имел удовольствие получить письмо ваше и приложенную при оном оду, составленную воспитанником IV класса черниговской гимназии Василием Лазаревским, и видя в сем доказательство его усердия ко мне, я покорнейшее прошу вас, М. Г., объявить ему за сие мою благодарность. Но, отдавая справедливость талантам молодого человека, по участию в нем, советовал бы ему не употреблять оных на занятия, имеющие цель лесть начальству, стараться усовершенствовать способности, Провидением ему дарованные для пользы отечества, которое его призрело и дало возможность быть достойным гражданином" 1). Таково было деликатное внушение со стороны Репнина педагогу, приучавшему молодежь к лести и сервилизму. Но были письма, и даже подарки князю со стороны не подчиненных ему лиц, которых, по водимому, нельзя было заподозрить в иных побуждениях, кроме искреннего к нему расположения. Так супруга д. с. с. Мария Глазепан, выражая князю свое уважение, прислала в подарок ковер с изображением тигра и при этом писала ему: "Не быстро скачущего в африканских пустынях тигра, но листовидную кроткую его тень, сделанную на фабрике моей, посылаю вам и прошу покорно совершенные его недостатки заменить в истинном моем к вам уважении" и пр. Однако князь ковра не принял и отправил его обратно "за ненадобностью" 2). Некто Благодаров, заметив, что Репнин курит папиросы из мундштука, прислал ему в подарок хороший мундштук. На этот раз князь почему-то не отверг подарка и благодарил дарителя. 3).
Репнин был человек просвещенный. Он много заботился о собирании исторических документов, летописей, и переписывался по этому поводу с Чепой, Полетикой и друг. При его содействии была составлена первая история Малороссии Бантыш-Каменским, о распространении
1) Ода напечатана мною в 1 т. Трудов Архивной комиссии. К истории Малороссии во время Репнина. Арх. г. правл. 1832 г., по описи № 188.
2) Арх. г. правл. 1819 г., по описи № 59.
3) Арх. г. правл. 1819 г., № 322.
— 106 —
которой он не мало заботился 1). Это достаточно свидетельствует о том, насколько он сознавал пользу и необходимость знакомства с прошлым края, которым управлял.
В. П. Кочубей.
Репнин очень энергично отстаивал свои ходатайства о нуждах края. Его переписка с тогдашним министром финансов Канкриным хорошо рисует его настойчивость. Канкрин не всегда относился сочувственно к ходатайствам Репнина, он не хотел удовлетворить его ходатайство об облегчении дворянства в уплате податей по случаю неурожаев; но в таких случаях Репнин обращался непосредственно к государю и настойчиво отстаивал нужды края 2). Не пользовался он расположением и другого влиятельного сановника того времени, министра внутренних дел графа (впоследствии князя) В. П. Кочубея. В письме к известному М. М. Сперанскому, Кочубей, сообщая о перемещении в совет министров его зятя Александра А. Фролова-Багреева, занимавшего в 1824 году пост черниговского губернатора, между прочим писал: "я считаю для самого Александра Алексеевича это большое счастье, не потому что новое место было весьма
1) См. 1 т. Трудов Полтавской Архив. Комиссии, где напечатана мною переписка его с Бантыш-Каменским, Мартосом, Чепой и др.
2) Арх. Губ. Правления 1824. № 597.
— 107 —
выгодно, но вследствие опасности, которая предстоять может и самому благонамеренному местному начальнику, когда зависимость его также на месте не руководствуется ни правилами, ни законами. О беспорядках здешних 1) я много слышу со времени пребывания моего в сем краю. Слух пронесся было, что Репнин не возвратится, а за ним последовал и другой, всех в уныние приведший, будто генерал Эртель назначается ему в преемники. Эртеля здесь знают все по пребыванию его в Ромне для сформирования резервов. Так прославился он своими привычками, кои продолжая, обобрал было он и могилевского помещика Яншина, о чем и его величеству известно". В другом письме Кочубей еще резче отзывается об управлении Репнина: "Багрееву я лично повторил о убеждении моем, что не могло быть для него ничего счастливее, как перемещение его в столицу. Здесь (т. е. в Малороссии) все идет против здравого рассудка и злоупотребления неисчислимы. Генерал-губернатор в деревне своей есть и пьет, а управляют губерниями канцелярские чиновники, из всего делающие деньги" 2). Отзыв очень суровый, но едва ли справедливый. Что Репнин часто проживал в своем любимом имении Яготин, это верно; что в то время было слишком развито взяточничество, никто не станет оспаривать; но едва ли будет справедливо сказать, чтобы управление Репнина Малороссией прошло бесследно. Он боролся со взяточничеством, сильно распространенным в то время; боролся против злоупотреблений, вызываемых крепостным правом. Он пользовался всяким удобным случаем стать на защиту крепостных, нередко говорил он на дворянских съездах, призывая дворян к кроткому обращению со своими крестьянами: "Сии отеческие попечения ваши, говорил он, да не будут подвержены кратковременности жизни человеческой; оснуйте и на будущие времена благоденствия чад и внучат ваших. По местным познаниям вашим изыщите способы, коими, не нарушая спасительной связи между вами и крестьянами вашими, можно было бы обеспечить их благосостояние и на грядущие времена, определив обязанности их. Через сию единственную меру предохраните вы их навсегда от тех притеснений, которые, по несчастью, еще доселе случаются. Избавьте правительство от горестной обязанности преследовать оные и благородное сословие ваше от нарекания, происходящего через поступки людей, недостойных быть сочленами оного. Иные из вас совершенно сие исполнили, другие своими попечениями о подвластных им крестьянах весьма к ним сблизились. Но да будет сие подвигом общим и душою своего народа". В случае притеснений крестьян Репнин предписывал всегда производить строгое расследование. В имении Гриневича
1) Т. е. в Малороссии, откуда писано письмо.
2) Рус. Старина 1902. Ноябрь, стр. 310 и 312.
— 108 —
крестьяне убили управляющего. Лукашевич, занимавший должность предводителя, взял под свою защиту этого помещика. "Я не могу, писал Репнин Лукашевичу, по долгу моему и по самой совести ослабить строгости мер, предписанных мною по сему делу, ибо там, где жестокостью и изнурением прихотливых владельцев или послаблением их от управляющего доведены крестьяне до решимости посягнуть хладнокровно на убийство, там оправдание о неведении от помещиков слишком слабо и принято быть не может. Изнуренный вид и состояние крестьян не могли быть сокрыты, а знав оное, они не отвратили жестокости, то не значит ли сие, что поведение управляющего было с ведома и одобрения их?" Поэтому Репнин не соглашается освободить Гриневича от ответственности по этому делу, пока он не оправдается 1). Самоубийство 12-летнего мальчика в имении генерала Сталя заставляет Репнина собрать конфиденциально сведения о положении крестьян в этом имении 2). В таком роде можно указать не мало примеров.
По ходатайству Репнина был открыт в Полтаве институт благородных девиц; он же подал мысль основать в Полтаве кадетский корпус. Вообще это был просвещенный деятель.
Кн. Репнин оставил пост малороссийского генерал-губернатора в январе 1835 года, когда был назначен членом Государственного Совета. Оставляя Малороссию, он благодарил дворянство за доброе отношение к нему. В ответном письме губернский предводитель дворянства И. В. Капнист писал князю, что "таковой прощальный отзыв Ваш дворянство несомненно примет со всеобщим чувством прискорбия и с искренней признательностью к великодушному обету сердца вашего содействовать пользам и благосостоянию Малороссии, даст полную цену тому преимуществу, коим доблестное имя Ваше присоединяется к сословию дворян полтавской губерний, — преимущество, которым позднейшее потомство справедливо гордиться будет...." 3). Прилукское дворянство, в знак признательности, порешило поставить бюст кн. Репнина в зале дворянского собрания.
В июне 1838 г. кн. Репнин отправился за границу, где прожил несколько лет. В это время стряслась над ним беда из-за полтавского института благородных девиц, созданного им вместе с супругой своей, внучкой последнего гетмана Кирилла Разумовского, унаследовавшей его богатые имения в Малороссии. И. д. малороссийского генерал-губернатора гр. Строганов 4) донес об оказавшихся значительных
1) Арх. П. Губ. Правл. 1818 г. по описи № 34.
2) Двор. Арх. 1832 г., № 8.
3) Двор. арх. 1835 г., № 8.
4) Зять неприязненно расположенного к Репнину князя В. П. Кочубея.
— 109 —
недочетах по постройке институтского здания. Председателем комиссии по постройке института был сам Репнин. По расследовании оказалось, что отечностей по постройке не было, шнуровые книги были найдены без печати, было взято, по словесным приказаниям кн. Репнина, из приказа общественного призрения 200 тысяч руб... Комиссия, ревизовавшая дело постройки, порушила уволить от должности казначея и содержать его под присмотром, а на имения Репнина наложить запрещения. На докладе об этом решении император Николай I написал: "Согласен. Князю Репнину через вице-канцлера велеть немедля возвратиться в Россию для отдачи отчета в своих действиях" 1).
В конце концов дело окончилось тем, что из числа богатейших имений кн. Репнина, заключавших более 22.000 душ крестьян, ему остался один Яготин с 5000 душ, а все остальные были распроданы счетной комиссией на пополнение недочетов. Разумеется, не могло быть и речи о каком либо злоупотреблении со стороны кн. Репнина при постройке института. Сама ревизионная комиссия оценила это здание в 465.000 руб., между тем на его постройку из казны отпущено было всего 200.000 руб. асс.; следовательно, помимо занятых в приказе 200.000 р., из личных средств Репниных израсходовано на постройку 65.000 руб. асс. 2).
В 1842 г. князь Репнин возвратился из за границы в свое имение Яготин, где и скончался 7 января 1845 г. Похоронен он в Густынском монастыре, близ г. Прилук.
Впоследствии здесь погребена и его супруга Варвара Алексеевна, скончавшаяся в Москве 10 октября 1864 г., в глубокой старости.
Вот что говорит дочь покойного генерал-губернатора Варвара Николаевна Репнина о последних днях и погребении своего отца, в письме своем к малорусскому поэту Шевченко: "Мой добрый и грустный певец!... Выплачьте песню в память человеку, которого вы так умели уважать и любить!... Моего доброго отца нет уже между нами!... После долговременной и тяжкой болезни, изнуренный тяжкими страданиями, он отдал Богу душу свою 7 января. Вы поймете пустоту Яготина. Я начала было писать с дороги в Прилуки, куда мы повезли священные останки его, т. е. в Густынский монастырь. Это было его желание. О Тарас Григорьевич! Мой добрый друг!... Как передать вам все эти вековые минуты, через которые мы прошли в эти дни!..."
1) Истор. обзор Комитета министров, т. 2, 115 и 116 стр.
2) История постройки здания полт. института рассказана в записках И. Сердюкова, современника и сослуживца князя Репнина помещенных в XI кн. "Клев. Старина" за 1896 г. Об этом деле см. дальше.
— 110 —
Продолжение того же письма от 22 февраля 1845 года "Хотела было рассказать вам подробно про болезнь папеньки, его последние дни, его тихую, спокойную, святую смерть, благодатное выражение его истинно ангельского лика, когда он лежал уже без жизни для всех, но для нас еще так исполнен жизни, потому что все, принадлежащее любимой душе, наполнено для сердца жизнью — таинственною, красноречивою. Я хотела сказать вам, как земляки ваши показали себя по всей дороге, как в Прилуках добрый народ отпряг лошадей и на себе, в ужасную метелицу, повез сани, на которых стоял гроб через весь город; я хотела многое вам сказать, но.... я как бы замерла от всего происходившего.... Я чего то жду, чего то страшусь.... Глафира удивительно удачно схватила выражение лица папы и к великому нашему утешению, нарисовала портрет в натуральную величину". Так трогательно описывает последнее время жизни и погребение отца своего нежно любящая дочь!.... 1).
ГЛАВА IX.
Устройство города по плану кн. А. Б. Куракина. Немецкая колония. Вызов фабрикантов-колонистов из-за границы и постройка для них домов. Отзыв кн. Долгорукого о полтавской колонии. Злоупотребления губернатора Козачковского при устройстве колонии. Внутренний быт полтавских колонистов.
Еще в 1804 г. генерал-губернатор кн. А. Б. Куракин составил план устройства города. По этому плану приходилось немало прорезывать новых улиц, нередко через частные усадьбы, уже застроенные. Этим делом заведовала городская дума; она входила в сношение с владельцами, уплачивала им деньги за усадьбы, а чаще всего променивала их на другие участки, уплачивала и за переноску строений. При думе были оценщики, определявшие стоимость построек, садов и т. под. Платили нередко полной суммой за известный участок, но чаще всего от квадратного сажня.
Замечательно, что цена на городскую землю не поднялась за весь рассматриваемый период, т. е. с 1808 по 1834 г., за время управления краем кн. Лобанова-Ростовского и Н. Г. Репнина. Дума уплачивала за квадратный сажень по 3 к. за пустопорожнюю землю, да и сами владельцы запрашивали такую же цену. Чаще всего недоразумение и торг с думой происходили из-за построек и садов. Дела по обмену и покупке усадеб тянутся в течение всего рассматриваемого нами периода и ими наполнены архивные связки. Укажем для примера несколько сделок для составления понятия о тогдашней стоимости земли. Так, усадьба Клименко (14 саж. в длину и 3 в ширину (с "садом родючего дерева"), отошедшая под монастырскую улицу, была приобретена
1) Чалый — материалы для биографий Шевченко, 47-48.
— 111 —
за 50 руб. 1). Некто Мамонтов уступил для выгона 3 дес. 1872 кв. саж. за 400 р. 2). Супруга генерал-губернатора В. А. Репнина приобрела возле Николаевской горы 1 дес. 494 кв. саж., а в другой раз 1 дес. 111 кв. саж. и за все это уплатила 304 р. 15 к. 3).
В 1813 году городская дума приобрела место у прапорщика Федора Наливайка для устройства на нем кладбища (ныне Старое кладбище), мерою 2310 кв. сажень. Наливайке предложили место в другой части города мерой в 420 кв. саж. и деньгами 110 р., но он желал получить 290 р. Губернское правление, утверждавшее постановления думы, назначило 150 р. 4). За переноску простой хаты с соломенной крышей платили 25 р. асс. (хаты с "синцами и погребом") 5). Бедным жителям отводили земли для постройки на них хат с соломенными крышами чаще всего по Гончарной горе и около Рогизнянского моста 6). Для постройки этих изб выдавались ссуды из приказа общественного призрения 7). Дела по обмену и покупке земель не всегда велись добросовестно и тянулись долгое время.
Укажем на покупку земли городской думой для немецких колонистов. Дума слишком доверяла секретарю своему Полонцу, за что и поплатилась. В 1809 г. дума приобрела у дворянки Гречаниной дворовое место с фруктовым садом за 990 р. с придачей в другом месте усадебного участка в 674 кв. саж. Несколько позже приобретены были на условиях такого же обмена усадьбы Селиховой, Марины Лабинской и прапорщика Детора. Некоторые из этих владельцев, получив от думы формальные акты, построили на новых местах дома. Прошло несколько лет, и оказалось, что дума дала этим владельцам земли, принадлежащие гр. Разумовскому. Поднялось дело, тянувшееся несколько лет. В 1814 году дума предписала полиции отобрать у означенных лиц акты, выданные думой на владение этими участками, но полиция медлила, да некоторых владельцев, за выездом из города, не могла и разыскать. Несмотря на многократные настояния думы "поспешить с этим делом, отчего легко может разрешиться от бремени полиция", как писала дума, документы у владельцев не были отобраны. Губернское правление, куда перешло это дело, порешило: "чтобы члены, бывшие в думе, восчувствовали виновность свою в слабом за секретарем надзоре, взыскать с них за перенос строений, устроенных на незаконной земле". Так поплатилась дума за свой недосмотр. Дело это окончилось в 1827 г.; земли были отобраны,
1) Гор. арх. 1809 г, № 1438.
2) Гор. арх. 1816 г., дело № 2367, журн. засед. 14 июля
3) Гор. арх. 1819 г., дело № 2753, и 1823 г., дело № 3475.
4) Гор. арх. 1813 г., дело № 2051 и 1424.
5) Гор. арх. 1808 г., дело № 1223.
6) Гор. арх. 1820 г., дело № 2900.
7) Гор. арх. 1809 г., дело № 1386.
— 112 —
иным владельцам уплачены деньги, другим даны новые участки 1). В 1812 году, по распоряжению губернского правления, городская дума наделила немцев-колонистов 12 дес. 209 саж., приобретенными по 100 р. за десятину. В 1834 году, когда решено было построить здание для кадетского корпуса, то земля эта была отобрана под устройство на ней кирпичного завода для выделки кирпича на постройку корпусного здания, а колонистам, помимо их желания, было отведено в другом мест 11 дес. 1995 кв. саж. 2).
Устройство немецкой колонии в Полтаве относится к началу управления краем кн. Лобанова-Ростовского. Кроме Полтавы, такие колонии были устроены еще в Константинограде. Населены он были немцами, суконными фабрикантами, вызванными из Богемии, Саксонии, Эльзаса. В ноябре 1808 года прибыло в Полтаву 6 семейств первых колонистов, "суконных и шерстяных дел мастеров". Кн. Куракин предписал занять для колонии два квартала около кирпичных заводов, принадлежащих приказу общественного призрения 3), и приступить к постройке домов. Но Куракин скоро оставил Полтаву и устройство немецкой колонии было делом его преемников кн. Лобанова-Ростовского и Репнина. Всех немцев прибыло 249 д. обоего пола (54 семьи), в Константиноград было поселено 41 сем. (218 д. обоего пола). Немцы колонисты вызваны были на следующих условиях, высочайше утвержденных 20 февраля 1804 года: им была обещана 1) свобода веры, 2) свобода от платежа податей и всяких повинностей в течение 10 лет, а после этого срока колонисты должны платить поземельную подать в первые 10 лет по 15—20 коп. за каждую десятину и затем они должны быть относительно податей уравнены с казенными поселянами. "Что же принадлежит до прочих земских повинностей, оные тотчас, по истечении льготы, колонисты повинны нести наравне с теми российскими подданными, между которыми водворены будут, исключая постоев, кроме тех, однако, случаев, когда воинские команды проходить будут". 3) "Свобода от воинской и гражданской службы. По собственному желанию в оную всякому дозволяется поступать, однако через то не избавляются они от платежа своего долга казне". 4) Уплата ссудных денег от казны,
1) Гор. арх. 1814 г., № 2169, 1825 г., № 3776, журн. засед. 5 дек. 1817 г. журн. засед. 25 марта 1827 г., № 4037.
2) Гор. арх. 1812 г. № 3118, 1834 г., № 4851 и 4849, журн. засед. 5 сентября. В 1820 г., на основании указа от 27 дек. 1818 г., решено отдать в собственность колонистов казенные дома, присоединив часть земли для огорода и сенокоса. Гор. арх. 1820 г., дело № 2907.
3) Один из заводов прилегал к оврагу. Кн. Куракин предполагал устроить здесь и пруды и другие водохранилища.... но не успел, так как выехал на службу в Петербург. Кн. Куракин сам избрал места для поселения колонистов, предписал купить сейчас места для них; раньше здесь были земли Донца, Кочубея, приказа, Иващенки и др. Гор. арх. 1808. № 1305.
— 113 —
по прошествии льготных лет, располагается на следующие десять. 5) всем колонистам дается безденежно земля. 6) Со дня прибытия на границу начинается выдача кормовых денег по 10 к. взрослой и по 6 к. малолетней душе в сутки, до самого того времени, пока прибудут на поселение, и сии деньги употребляются на счет безвозвратных издержек; однако, когда кто пожелает выехать из России, то и оные возвратить должен. 7) По прибытии на место поселения, до первой собственной жатвы, производится от 5 до 10 к. каждой душе, судя по цене жизненных припасов, и сия сумма ими должна быть возвращена вместе с общей ссудой. 8) Ссуда на построение домов, покупку скота и вообще на все обзаведение хозяйством простирается до 300 р.; людям же, которые приедут с хорошим достатком, может быть и увеличена, если для какого-нибудь полезного заведения они того требуют. 9) Позволяется ввозить им при поселении имение свое, в чем бы оно ни состояло, беспошлинно и сверх того каждому семейству, разумея в оном мужа и жену с малолетними детьми или двух совершенных работников, или же четырех женщин, один род товаров для продажи по цене до 300 р., только бы товары эти были собственные их, а не от посторонних людей им порученные или в долг взятые. 10) Ежели кто, когда бы то ни было, пожелает выйти из государства, то в том дается ему свобода, но с тем, чтобы, сверх уплаты всего причитающегося на нем долга, единовременно внес в казну трехгодичную подать. 11) Позволяется заводить фабрики и другие нужные ремесла, вступать в гильдии и цехи и везде в империи продавать свои изделия. Если кто из прибывших на поселение окажется ослушным и непокорным поставленному начальству или пустится в разврат, таковой непременно, по взыскании с него должного казне, выслан будет за границу 1).
На постройку домов для колонистов в Полтаве и Константинограде, на покупку земли, на выдачу ссуд и т. под. казна истратила до 400 тыс. рублей. В Полтаве было выстроено 50 таких домов. Дома были однообразные, построены по одному плану, плетневые, обмазанные навозом, как строились они в то время (да и теперь) в Малороссии. Путешествовавший по Малороссии в 1810 году владимирский губернатор И. М. Долгорукий посетил, между прочим, Полтаву и заинтересовался ее немецкою колонией. Она произвела на него крайне дурное впечатление. Говоря о постройках, Долгорукий пишет: "В этих карточных домиках живут ткачи и при них поставлен стан каждого. Считают, что как постройка сей слободы, так и двух еще подобных в Кременчуге и Константинограде, т. е. в Полтавской губернии, обошлась казне в 400 тыс.; там, однако, дома рубленные из дерева, здесь иные связи обратились в настоящие
1) Записки о Полтаве — Бучневича 2 изд. 286-287; то же у Арендаренка ч. II, 76 -77 стр.
— 114 —
тюрьмы; окончины (т. е. окна) одинокие и двойные, обе для прочности раз на всегда вмазаны в стены и не отворяются ни летом, ни зимой. Но дышать необходимо: никакая власть в свете лишить сего блага натуры не может ниже в тягчайших узах неволи. Что же делают эти бедные немцы? Они выламывают рамы, выбивают стекла, чтобы пустить себе воздух. Стены, в основание домов поставленные, так прозрачны, как решето и от сотрясения станов во время работы чувствительно даже, как он зыблются и держатся только на угловых столбах" 1). Почему новые дома выглядели такими развалинами — намек на причину этого находим в записках того же Долгорукого. "К особенной чести нынешнего начальника (т. е. кн. Лобанова) — говорит он — сказать должно, что он с огорчением смотрит на расточение сумм казенных и городских, кои последовали до него в Полтаве. Взгляд его справедлив, поступки осторожны; он отвел от себя ответственность. Бывший уже губернатор сменен, но еще нового при нас не было и никто не смел войти в управление этой колонией. Все ее боялись, как огня, да и не без причины. Жалко, что зло не может так легко истребляться, как тот, кто его семена посеет. С человеком, как бы он велик ни был, всегда сладить можно и семена одного лица никогда труда не стоит. Но вот беда, что худое учреждение не скоро поправляется, а еще труднее искоренить его, когда наипаче становится предметом большого денежного счета" 2). Автор воспоминаний намекает на бывшие злоупотребления. Смененный губернатор был Алексей Федорович Козачковский, занимавший этот пост с 14 марта 1808 г. по 17 мая 1810. В чем собственно состояли злоупотребления, мы не знаем, но нам известно, что на Козачковского, уже после его смерти, был сделан начет на сумму 34.800 р., передержанные им при постройке домов для колонистов. При увольнении в отставку, Козачковскому была назначена пенсия в половинном размере получаемого жалованья на службе. После кончины его, 20 мая 1820 года, вдова его подала на высочайшее имя прошение о назначении ей пенсии за службу мужа. Тут то вспомнили о постройке покойным домов для колонистов, и в пенсии было отказано. Министр внутренних дел В. П. Кочубей, которому было передано это прошение, запросил кн. Репнина об имуществе покойного Козачковского и его долгах. Оказалось, что у Козачковского был дом в Кременчуге, а в Екатеринославской губернии, в Верхнеднепровском уезде 129 душ крестьян и 1800 дес. земли. Казенных долгов не было, а частный долг вдовой был уплачен. В пенсии было, как мы сказали, отказано, и вот мотив отказа: "прошение сие (т. е Козачковской), пишет В. П. Кочубей,
1) Долгорукий "Славны бубны за горами", стр. 82-83.
2) Долгорукий, стр. 84
— 115 —
вместе с собранными в отношении Козачковского сведениями, рассматриваемо было в комитете министров. Как из сведений сих открылось, что г. Козачковский, по поручению бывшего малороссийского генерал-губернатора кн. Куракина, имев в своем распоряжении сумму, назначенную на обзаведение выехавших из Саксонии и водворенных в Полтавской губернии фабрикантов, сделал из оной при постройке их домов многие передержки и недостройки против сметы, количество которых простирается на сумму до 34800 руб., и как, с другой стороны, он жене своей оставил достаточное имение, состоящее в Кременчуге и Екатеринославск. губерн., то комитет гг. министров положил: просьбу г-жи Козачковской о производстве ей пенсиона оставить без уважения" 1).
Кроме отвода земли и постройки домов, правительство выдавало колонистам инструменты, покупало шерсть. За работу от штуки сукна им платили 30 р. асс. Можно было выделывать сукно в сырце, из собственной шерсти; в этом случае платили от штуки 20 р. асс. Каждый стан, по словам Долгорукого, должен был выработать до 800 арш. в год, что полагалось на семью колониста. Сукно казна принимала по 82 коп. за аршин.
"Тутошние мастера, говорит тот же Долгорукий, сами делают корды, на каких чешут шерсть, и изобрели машину (но она еще не выдержала опытов), посредством коей 40 веретен вдруг от одной руки действовать могут. Один из мастеров ткал при мне сукно без товарища за своим станом и довольно скоро мечется с конца на другой, но для корпуса это движение тяжело и даже насильственно". Всеми фабрикантами заведовал инспектор фабрик.
Несмотря на предоставленные полтавским колонистам льготы, материальное положение их из года в год ухудшалось. В 1818 г. правительство констатировало факт, что "иностранные суконщики находятся в расстроенном состоянии". В силу этого, колонистам предоставлены были еще большие льготы, состоявшие в том, что 1) повелено казенный долг с колонистов сложить и не взыскивать; 2) каменные дома, в коих они живут, предоставить им в собственность и присоединить к дому необходимую часть земли для огорода и сенокоса; 3) казенные инструменты для сукноделия отдать им тоже в собственность; 4) выдать заимообразно из казны на каждое семейство по сто рублей на три года, и 5) предоставить колонистам свободу заниматься каким угодно ремеслом. Полтавские колонисты были поручены попечительству князя Репнина, который составил в 1820 г. особую инструкцию для управления ими. Был учрежден приказ из старосты и двух бейзицеров. Лица эти избирались самими колонистами,
1) Арх. Губ. Пр. 1820 г, № 308.
— 116 —
сроком на три года 1). Правительство не жалело средств на устройство этих колоний.
В 1842 г., по ходатайству генерал-губернатора кн. Н. А. Долгорукого, колонистам было выдано заимообразно из приказа общественного призрения 40 тыс. из 6%. При этом было предписано фабрикантам доставлять выделанное ими сукно в кременчугскую комиссариатскую комиссию для обмундирования рекрут Полтавской губернии. Казна платила за выделку штуки сукна в сырце, мерою 42 ар. 7 р. 43 к. В 1860-х годах платилось за аршин по 75 коп. Слишком малая цена, платимая казной, была главной причиной бедственного положения колонии. А колонисты были очень трудолюбивы. Сами они объясняли обеднение свое следующим образом: 42 арш. говорили они, выделывается семьей из 4 душ в 14 дней. Кроме труда, колонист несет расход на масло, клей, освещение, отопление, починку инструментов, на валку, стирку и отделку сукна. Далее на свой счет ему надо доставить сукно в Кременчуг, где ему платили по 75 к. за аршин. По расчету выходит суточный заработок колониста в 7-10 к. 2) Для улучшения материального положения колонистов был организован комитет, под председательством попечителя колонии, из шести человек, избираемых обществом.
Конец существованию полтавской колонии положил высочайший указ 1867 года, в котором было сказано: "За вызванными в 1808 году из-за границы и поселенными в Полтавской губернии суконными фабрикантами укрепить права неограниченной собственности, наделенные им от казны; срок для обязательной приписки полтавских суконщиков к податным сословиям — шестой месяц со дня настоящего высочайшего повеления". Многие из колонистов приписались к купеческому обществу, другие к мещанскому. Такова история учреждения этой колонии, стоившей много средств правительству, но едва ли способствовавшей улучшению в России суконного производства.
В 1832 году, 25 июня, в полтавской немецкой колонии была освящена кирха во имя св. Петра. На освящении ее тремя пасторами: Дитгофом, Розенштраухом и Штейнманом присутствовали кн. Репнин, губернатор Могилевский и др. Этой кирхи ныне не существует, она снесена после того, когда была построена нынешняя кирха около присутственных мест (ноябрь 1881 г.). До 1832 г. колонисты собирались для молитвы в частных домах, где богослужение совершали дивизионные "проповедники".
1) В 1821 г. Репнин назначил особое лицо, шт. ротмистра Листовского, на обязанности которого было разбирать дела колонистов, входить в их нужды, сноситься с генерал-губернатором и т. п. Гор. арх. 1821 дело № 3165.
2) А. Конисский, Основа, 1861, 70 стр.
— 117 —
Еще при Екатерин II, согласно ее указу от 15 ноября 1767 года, в России было образовано 7 евангелически-лютеранских должностей "дивизионных проповедников", между которыми был особый дивизионный проповедник для Украины. Первым таким проповедником был назначен 8 марта 1768 года прусский подданный Христиан Вебер, пробывшей в этой должности до смерти своей, 9 октября 1809 года. Из Полтавы он объезжал Украину для совершения духовных треб в войсках. В Полтаве он совершал богослужение в своем доме. С прибытием фабрикантов-колонистов из Германии, был нанят большой зал для совершения богослужения, а затем, с 1811 года, храмом служил зал в доме пастора Леммера, преемника Вебера (ныне дом наследников Фролова-Багреева, против классической гимназии). Из немецких колонистов был образован церковный совет. После выхода в 1818 году в отставку Леммера, богослужение совершалось в дом Фаренкруга, но вскоре церковный совет нанял большой дом вдовы Цейшнер на колонии, где и был устроен молитвенный зал. Естественно, частые переходы из дома в дом должны были навести на мысль устройства постоянного храма. К 1 января 1830 г. немцы-колонисты имели капитала, собранного на этот предмет в течение многих лет, всего 2610 р. асс, да имели еще достаточно материала, годного для постройки, от какого-то магазинного здания, подаренного колонии императором Александром I. Это и дало им возможность построить храм, освященный в 1832 году. Известный украинский писатель А. Я. Конисский нередко посещал в 1860 годах богослужение колонистов и делает такой отзыв о них: "О чистоте, опрятности и честности нечего и говорить: стоит только прийти в воскресный день в церковь, чтобы увидеть, как эти бедные труженики прилично одеты. За все существование колонии едва ли между колонистами были два, три уголовных преступления, и наши присутственные места не могут жаловаться на обременение их делами от колонистов или о колонистах" 1). Для призрения престарелых фабрикантов, колонисты организовали особый сбор для образования капитала. Каждый мастер вносил ежегодно 10 р., подмастерий — 5, ученик — 1 р. При удостоении звания мастера, при выдаче свидетельства, взималось единовременно 5 р. асс. Колонисты имели у себя школу, где обучали детей грамоте, а затем некоторые отдавали детей своих в гимназию.
1) Основа, 1861 г., стр. 71.
— 118 —
ГЛАВА X.
Городская дума. Городские головы. Деяния Черкасова. Городские головы: Михайловский, Прокофьев, Зеленский и Чубенко. Выборные заседания в 1820 и 1826 г. Гласные думы, их обязанности, непосещение думы, безграмотность. Секретари думы. Делопроизводство. Бильбасов. Ревизия думы и проект увеличения штатов ее канцелярии.
Обратимся теперь к городской думе и проследим ее деятельность за время управления краем Лобанова-Ростовского и Репнина. Мы уже говорили об устройстве ее на основании городового положения 1785 года 1).
Помимо городского головы, в состав думы входило 6 гласных. Избирались они на три года из городского общества, в состав которого входили купцы, ремесленники и мещане, без различия вероисповедания. Мещане делились на собственно мещан и посадских. Мещане, занимавшиеся торговлей, приобретали право участия в думских выборах.
За время управления названных двух генерал-губернаторов обязанности городского головы несли следующие лица: в 1808 году заканчивал свое трехлетие купец Яков Локощенков, которого сменил Илья Прокофьев, избранный вторично на эту должность. Это был очень состоятельный купец 2-й гильдии, имевший в Полтаве 11 лавок; помимо этого, имел он торговлю в Одессе. Пробыл он головой не долго, его сменил Николай Черкасов (с 1811-1814 г.). Деятельность этого городского головы далеко была не безупречна. Надо, впрочем, сказать, что администрация была им очень довольна. Губернатор М. И. Бравин, за несколько месяцев до оставления своей должности, предписал городской думе довести до сведения граждан "об отличном служении, замеченном начальством, правящего должность городского головы Черкасова". Городской голова повестками собрал граждан в думу, где и прочитал лестную аттестацию его собственной деятельности 2).
Но не прошло и года, как начали обнаруживаться его далеко не похвальные деяния. Мещанин Иван Михайловский, бывший при нем гласным и всегда исполнявший в его отсутствие должность городского головы, подает заявление в губернское правление, что Черкасов, без участия других гласных думы, вынимал самолично деньги из сундука, покупал материалы на устройство моста через р. Рогизну по высокой цене, а также платил и рабочим дороже существующих цен, и т. п. Губернское правление потребовало сметы и журнальные постановления думы 3). Заявление Михайловского послужило
1) См. выше глава III.
2) Гор. арх. 1812 г., дело № 1917.
3) Гор. арх. 1814, дело № 2169, журн. засед. 1 февраля 1814 г.
— 119 —
как бы сигналом к открытию многих других погрешностей в деятельности Черкасова. На Сампсониевской площади, в гостином ряду (около нынешнего Спасского храма) городом была устроена "шофа" (крытый амбар) для продажи печеного хлеба. Сам Черкасов получил за нее в 1811 г. 60 р., а в 1812 г. 63 р., но первую сумму не внес в городскую кассу. Купец Трофим Ковалевский занял в городской кассе тысячу рублей и когда возвратил, то Черкасов не внес их тотчас в кассу, а пустил предварительно их в оборот. У Черкасова через полицию потребовали объяснения 1). То же самое было и с деньгами Носова, внесенными за городские места 2). Не перечисляя других его злоупотреблений, заметим, что на Черкасова был сделан начет в 528 р. 66 к. асс. Начет этот взыскивался губернским правлением через полицию в течете долгого времени 3). В конце концов Черкасов, как и бывший несколько лет спустя городским головой А. Зеленский, вместе с гласными Труновым, Штенбергом и др., угодили под суд и только в 1826 году, манифестом по случаю коронации, все они были освобождены от следствия 4).
Преемником Черкасова, был мещанин Иван Михайловский, — единственный пример избрания в городские головы из мещанского сословия. Он, как мы видели, первый обнаружил злоупотребления Черкасова и этим способствовал его падению. Но и сам он был неаккуратен в денежных счетах. Пробыл он городским головой до 1818 года, когда его сменил Илья Прокофьев, избранный городским головой в третий раз. Послужил он в этот раз всего два года.
Много лет спустя, в 1823 году открылось что и он не вполне добросовестно расходовал городские суммы 5).
После него городским головой был Авраам Мойсеевич Зеленский, иудейского вероисповедания ("еврейского закона", как писали в то время) и пробыл в этой должности три года, до конца 1822 г. Это был единственный пример избрания в городские головы лица иудейского вероисповедания не только в рассматриваемый период, но со времени введения городового положений 1785 года. Он был очень богатый человек, единственный в то время купец 1-й гильдии. До избрания в должность головы Зеленский служил в квартирной комиссии, а затем в городском магистрате бургомистром. Купцы в то время должны были по совести объявить имеющийся у них капитал.
1) Гор. арх. 1814, дело № 2197, журн. засед. 21 апреля 1814.
2) Гор. арх. 1814, дело № 2218, засед 5 мая.
3) Гор. арх. 1814, дело № 2446 и 2229, жур. засед. 20 мая и др
4) Гор. арх. 1826, дело № 3914.
5) Гор. арх. 1823, дело № 3380, жур. засед. 22 марта.
— 120 —
Зеленский объявил его в сумме 56 тыс., с которого и платил 4% пошлины в казну. Такой капитал и дал ему возможность записаться в купцы первой гильдии. Помимо торговли, он занимался казенными подрядами, для чего нередко ездил в Петербург.
Умер он в 1854 году. После Зеленского городским головой был купец Павел Артемьевич Чубенко. Чубенку было уже 50 лет, когда он занял эту должность. Всю предыдущую службу свою он провел по выборам. В 1813 г. купеческое и мещанское общество избрали его словесным судьей, а в 1815 году ратманом, в каковой должности и оставался до избрания городским головой. Просматривая журналы заседания думы и вообще дела за время его пребывания в этой должности, нельзя не видеть, как он энергично отстаивал права городского головы и вообще права думы, особенно в сношениях с полицией, о чем еще речь будет впереди. Администрация ценила его. Помимо медали, полученной во время коронации императора Николая I, на которой он присутствовал 1), как представитель города, он имел золотую медаль на аннинской ленте и бриллиантовый перстень с "цветным камнем". В ноябре месяце 1824 г. городская дума, вместе с магистратом "свидетельствовала перед губернским правлением о Чубенке, который отправляет настоящую должность с отличным усердием и успехом", в доказательство чего было представлено свидетельство, выданное из магистрата от имени обществ купеческого и мещанского. В последнем указывалось, что Чубенко "при всяком прибежище к нему бедных вдов и сирот был ревностным об них ходатаем и оказывал им пособие со свойственным ему человеколюбием и совершенною готовностью". При постройках, при ремонтах соблюдал "значительное понижение против справочных цен и особливо при покупке пожарным лошадям фуража". Такой отзыв двух обществ и послужил мотивом для Репнина к представлению его к награде 2). Это был, несомненно, честный деятель. Преемником его был Петр Ворожейкин, последний городской голова в рассматриваемый нами период. После избрания его в городские головы, кн. Репнин потребовал формулярный его список. В нем значилось, что служба Ворожейкина "сопровождалась отличными для общего блага подвигами": в 1812 г. в тяжелую годину войны с Наполеоном, Ворожейкин был избран купеческим обществом казначеем по собиранию и хранению пожертвований на военные нужды; по выборам того же общества служил городским старостой и был членом сиротского суда; помимо этого,
1) На издержки по поездке его на коронацию в Москву, все купеческое сословие было обложено сбором, пришлось на каждого по 5 р. 61 к. Гор. арх. 1826, дело № 3888.
2) Гор. арх. 1824, дело № 3619.
— 121 —
собирал пожертвования в пользу пострадавших в 1824 г. от наводнения жителей Петербурга; был членом по заведыванию благотворительной сберегательной кассой, учрежденной приказом общественного призрения. Будучи городским головой, Ворожейкин в разное время передал до 7 тысяч, "на счет возврата" для ремонта городских сооружений, когда в кассе городской не было наличных средств. Не мало он потрудился и во время эпидемии холеры в 1831 г., и наконец, по собственному вызову, оставив коммерческие дела, поехал в Москву и другие города для закупки сукна для армейских полков, при чем отказался от уплаты ему издержек по двухмесячной его поездке 1). Таковы были деяния Ворожейкина до избрания его городским головой.
Ворожейкин пробыл головой только одно трехлетие, заместителем его был купец 3 гильдии Андрей Панасенко, имевший торговлю железными товарами.
Таким образом в первой четверти прошлого века городские головы избирались из купеческого и мещанского обществ, без различия вероисповедания. Из этих же сословий избирались и гласные думы, в числе 6 человек. В большинстве случаев, гласными были мещане, избиравшиеся, как и городские головы, без различия вероисповедания. Выборы производились каждые три года. Они происходили всегда спокойно, за исключением выборов в 1820 и 1826 годах, когда были партии, преследовавшие свои интересы. На выборах в 1820 году бургомистр Подсудевский, купцы Яковенко и Ворожейкин подняли в собрании принципиальный вопрос, возможно ли допустить к выборам купцов и мещан, хотя и уплачивающих все подати, но не имеющих недвижимости в городе. Почему был поднят этот вопрос, трудно сказать. По городовому положению, не запрещалось таким лицам участвовать в выборах, при условии, конечно, если они приписаны к городу. Большинство в собрании находило, что купцы и мещане, не имеющие собственных домов, "яко сочлены общества, имеют не опровергаемое на сие право", да и в законе нет прямого указания, что "на такое удаление честных людей не было еще примера во все прошедшие времена". После долгих и шумных прений, партия Подсудевского взяла верх и принудила более 20 мещан, имевших постоянное жительство в Полтаве, но не имевших собственности, оставить собрание или, как читаем в журнале заседания "удалиться со стыдом из среды общества, собравшегося для выборов". "Выгнавши таким образом, — читаем в журнале, — мещан, они настаивали на непременном устранении от выборов купца Зульмана Ровенского". Этот купец был приписан к гильдии в Полтаве, занимался откупами и хотя доказывал свое право тем, что
1) Гор. арх. 1832, дело № 4587, жур. засед. 6 мая.
— 122 —
имеет дома в Новомосковске и Константинограде, но должен был с крайним огорчением оставить собрание. При выходе из собрания он заявил, что считает для себя "таково удаление нестерпимым пороком и бесчестием" и пригрозил пожаловаться начальству. Эта угроза подействовала, его поспешили вернуть, и он был допущен к выборам. Другая партия, противная Подсудевскому, имея во главе Зеленского, считала, что купцы и мещане, на оснований 52—57 ст. городового положения, как платящие подати, имели право участия в выборах.
Вид прореза по р. Полтавке внутри города Полтавы
Интересно заключение думы относительно этих выборов. "Подсудевскому, как бургомистру, знающему, или лучше сказать, долженствующему знать законы, не было никаких резонов, кроме одних, по видимому, личностей, ибо, если не хотел уже Подсудевский по руководствоваться изъясненными законами, то оставалось посудить ему здраво" 1). На выборах 1826 г. также образовалась партия, руководимая тем же Ворожейкиным. 18 сентября губернатор Тутолмин предписал произвести выборы. Городского головы Чубенка еще не было в городе, он не возвратился из Москвы, куда ездил на коронацию. Его заменял бургомистр Ковалевский, назначивший выборы на 27 сентября,
1) Гор. Арх. 1820 г., № 2937.
— 123 —
чем остались недовольны многие торговцы, так как это был будничный день. Выяснилось, что образовавшаяся партия, во главе с Ворожейкиным, очень желала воспользоваться отсутствием Чубенка и произвести выборы именно в этот день. Но расчет их не удался. Чубенко приехал из Москвы 26 сентября и неожиданно для многих явился на выборы. Партия Ворожейкина требовала непременно произвести выборы в этот день, притом допустить всех без разбора к присяге, а затем к выборам. Но Чубенко на это не соглашался и предложил отложить выборы на 30 сентября. Долгие споры не привели ни к чему и Чубенко оставил заседание и уехал домой. Понятно, что этим было прервано заседание. Вечером того же дня, приверженцы Ворожейкина собрались у него на частное совещание и порешили жаловаться губернатору, обвиняя главным образом секретаря думы, Бильбасова, считая его главным виновником несостоявшихся выборов. Губернатор получив эту жалобу, предписал думе принять меры, "дабы секретарь отнюдь не вмешивался в распоряжения городских выборов, к должности его вовсе не относящиеся, и тем не делал бы никакого в обществе расстройства". Чубенко отстоял своего секретаря; он указал губернатору, что Бильбасов не вмешивался в выборы, "руководствуясь собственным благоразумием, совершенно был и есть чужд, — как писал Чубенко, — всего прошлого и обжалован во всем вышеописанном напрасно и несправедливо". Поэтому Чубенко просил губернатора "не давать веры столь низкой несправедливой и обидной клевете для секретаря, обнесенного перед начальством от неблагонамеренных лиц по одному личному неодобрению". При этом Чубенко писал, что Ворожейкин и Подсудевский и при прежних выборах были замечены в неосновательных спорах". Несомненно, это была партия, желавшая провалить Чубенка, но это ей не удалось. Чубенко вновь был избран городским головой 1).
Городская дума, как мы уже сказали, была исполнительным органом, лишенным всякой инициативы. Просматривая журналы заседаний за данный период, мы видим решения думы по предложениям генерал-губернатора, губернатора и губернского правления. Начинаются они так: "слушали указ губернского правления" и пр., затем излагается в подлиннике самый указ и решение думы, в роде: "исполнить", "принять к сведению" и т. под. Заканчивались журналы: "слушали и опробовали" 2). В заседаниях присутствовал городской голова, два, три гласных; остальные были "в различных командировках" или занимались ремонтом, некоторые
1) Жур. засед. 30 сент. 1826 года.
2) Заседание думы начинались в 8 ч. ("по полуночи", как писали) и оканчивались в 1 ч. дня.
— 124 —
были командированы на ярмарки, на скатную площадь и т. п. Словом исполняли те же функции, что ныне исполняются членами городской управы.
Быть гласным в то время было не легко, особенно для торговых людей, так как служба эта отвлекала их от своего дела. Многие очень тяготились этой обязанностью. В 1809 г. гласный Галабурда, избранный от мещанского общества, в прошении своем губернатору Козачковскому жаловался, что обязанности гласного отвлекают его от его прямых занятий. Губернатор согласился его уволить и писал думе, что "обязанности гласного влекут по ремеслу его в совершенное разорение и тем с большей обидой, что по баллотировочному списку, он состоит третьим кандидатом 1). В 1817 г. просил об увольнении от звания гласного Максим Макаренко. "В прошлом 1814 г., — писал он — полтавское мещанское общество, по выбору своему, не уважив бедственного моего состояния, избрало меня на трехлетие в должность гласного, в которой и ныне состою, а как с сего времени нахожусь я в крайнем изнеможении здоровья своего, что не только сей должности несть не могу, но даже не имею у себя собственного жилища, в котором бы мог с женой и семейством своим прожить, скитаясь по чужим домам, и даже не могу снискивать для себя, жены и семейства своего дневного пропитания, а поэтому, дабы поддержать семейство свое, находящееся в столь горестном положении, хотя при истечении лет своих, покорнейше прошу помянутой думы до выслуги уже настоящего года избрать на мое место другого состоятельного человека" 2).
В то время не легко было сложить с себя звание гласного. Весьма нередко производилось расследование о причинах неявки или отказа гласных от посещений думы. Очень строго следили за непосещением думы, о чем уведомлялась полиция с предписанием о "высылке гласного в думу для занятия его поста". Так поступила дума в 1813 г. с гласным от резницкого цеха Яковом Шевченком 3).
В 1909 году дума вместе с полицией производила расследование, почему не посещают заседаний думы гласные Кириченко и Вишневецкий. Первого даже не нашли в городе, а второй был тяжко болен 4). В 1819 году не посещали думы Федор Решетников, еврей Авраам Бродский и Михайловский. Полиция навела о них справки, и оказалось, что Бродский был тяжко болен, вместо него был избран другой, а остальных двух заставили посещать собрания. Полиция уведомила, что они "отосланы в думу" 5). В 1821 году не посещали думы
1) Гор. арх. 1809, дело № 1453
2) Гор. арх. 1817 г., дело № 2441.
3) Гор. арх. 1813 г., дело № 2012, жур. засед. 11 января.
4) Гор. арх. 1809 г., дело № 1376.
5) Гор. арх. дело № 2671
— 125 —
Иван Полтавценко и Михайло Миняйленко. Городская дума просила полицию выслать их "надлежащим порядком к своим должностям"; полиция уведомила, что "Полтавцев выслан в думу" 1). Был случай, когда дума не поверила гласному, еврею Ицке Фуксу, просившему об увольнении его "по приключившейся ему в ногах ломотной болезни". Дума нашла, что Фукс несправедливо уклоняется от возложенной на него обществом обязанности, отказала ему в его просьбе и предложила должность эту "исправлять, как порядок службы сего требует" 2). В 1830 году гласный еврей Шлема Коповский также не посещал заседаний думы. Городской голова Ворожейкин писал по этому случаю полицеймейстеру Манжосу: "Гласный сей думы, еврей Шлема Коповский, уклоняясь от прямой своей обязанности по одному упорству и примерной строптивости его характера, не только не хочет быть послушным по долгу службы и не является в присутствие думы за многократными призывами через сторожа и за приглашениями равных ему лиц, но отвечает им с дерзостью и не отдает надлежащего отчета в сборе суммы при существовавшем под Полтавою перевозе под заведыванием его бывшем". Полицеймейстер препроводил Коповского в думу при следующей бумаге: "Гласный думы Шлема Коповский, сходно сообщению оной думы, сего числа с № 57 полученному, при сем препровождается" 3). Был случай, когда сама дума, входя в бедственное положение гласного, ходатайствовала об его увольнении. В июне 1830 года гласный Вихтиченко просил об увольнении его "по одиночеству и по бедственному до бесконечности разорению". Не задолго до этого он овдовел и малолетние дети оставались без присмотра; хотя в доме и жила его мать, но она была в преклонных летах. Дума все это приняла во внимание и ходатайствовала "на увольнение его вовсе от настоящей должности" 4).
Среди гласных нередко были неграмотные. В 1819 г. таким оказался Колодяжный. Городской голова Илья Прокофьев просил губернское правление о назначении вместо него купца Недоборского. Но губернское правление не сочло себя в праве удовлетворить эту просьбу, так как этим нарушалось бы право избирателей. "Поелику, читаем в его указе, Колодяжный в должность гласного утвержден по большинству шаров, отправление ж по думе дел предлежит более попечению и отчетности градского головы, то и нет надобности переменить его другим, о чем и послать градскому голове и в магистрат указ" 5). В 1824 г. из 10 избранных гласных в магистрат
1) Гор. арх. 1821 г. дело № 3110.
2) Гор. арх. 1829 г, № 4242, засед. 20 марта.
3) Гор. арх. 1830, № 4565.
4) Гор. арх. 1830, № 4382, жур. засед. 21 июня.
5) Гор. арх. 1819, дело № 2792, ук. Губ. Правления № 35549.
— 126 —
и думу, 8 человек оказались неграмотными, на что обратил внимание магистрат и, находя это неудобным, решил довести об этом до сведения начальства. Но выборы не были кассированы и гласные остались 1).
Списки избранных гласных не всегда внимательно просматривались губернским правлением. В 1819 г. вступил в звание гласного Аким Михайловский и после пяти месяцев губернское правление нашло, что Аким Михайловский неправильно зачислен и предписало указом думе "оставить Михайловского свободным от звания гласного" и вместо него назначить Недоборского 2).
Делопроизводство в думе было в очень дурном состоянии, особенно в первую половину рассматриваемого периода.
Причиной этому была отчасти малая ассигновка на содержание канцелярии. Всего отпускалось 576 руб. 94½ к., из которых 300 р. получал секретарь, остальные расходовались на наем писцов, отопление. освещение, канцелярские принадлежности и т. п. А работы было много, особенно по планировке города, по переписке по этому поводу с землемером, губ. правлением и т. п. Немудрено, что делопроизводство велось небрежно, с крайним опозданием решения дел по многим вопросам, особенно при господствовавшем в то время канцелярском обычае писать целиком, при решении того или другого вопроса, получаемые бумаги, указы, отношения и т. п. Первые два секретаря управы Полонец и Гавриленко были удалены кн. Лобановым-Ростовским от должности. Первый из них не сдал дел и даже захватил ключи от шкафов, где они хранились, и думе пришлось несколько раз обращаться к содействию полиции, чтобы она, "не приемля от него никаких изговоров, выслала бы его немедленно в думу для приведения в довлеемый порядок оставленных им без описи дел" 3). Полиция много раз пыталась заставить Полонца отправиться для занятий в думе, но тщетно. Впрочем, Полонец скоро умер. Преемник Гавриленка, смененного Лобановым-Ростовским, не был удален, а сам бежал. В 1818 году губернское правление оштрафовало его 10-ю рублями за слишком позднее составление рапорта, о чем опубликовало его по всей губернии, как было в обычае того времени 4).
Не мало было забот у думы заставить Городниченка, занявшего место после Гавриленка, привести дела в лучший порядок. На предписание об этом губернского правления Городниченко ответил, что он "ни почему не имеет обязанности, да и самой возможности не
1) Гор. арх. 1824, дело № 3635, жур. засед. 8 февраля.
2) Гор. арх. 1819, дело № 2766.
3) Гор. арх. 1811, дело № 1798.
4) Гор. арх. 1818 г., дело № 2670, указ губ. правл. № 22702.
— 127 —
предвидится, по неимению в думе канцелярских служителей", и обещался заняться только в том случае, если городской голова Ив. Михайловский сдержит свое обещание заплатить ему 150 руб. А так как Михайловский не выполнил своего обещания, а "дума не возымела старания об исходатайствовании на отпуск суммы, то он и не приступил к упорядочению делопроизводства". Губернское правление нашло, что у секретаря достаточно свободного времени, и поставило ему на вид его объяснение "с грубыми выражениями". Помимо этого, губернское правление предписало думе: "если Городниченко не обратится с лучшею деятельностью к отправлению своей должности и к приведению в порядок дел, по замеченной в нем думою лености и нерадению, то подвергнет себя неминуемому взысканию и отрешению от должности" 1). Быть может лень, а с другой стороны и невозможность привести дела, за недостатком времени, побудили его сбежать с этой должности. Губернское правление послало ему указ составить отчет за 1819 год. В ответ Городниченко подал следующее, не лишенное интереса, заявление: "Признаюсь с немалым прискорбием для себя в откровенности в нижеследующем, прося на все сие благо уважения, что оных отчетов сочинить не в состоянии, не имея уже столько знания, сколько потребно оного к соображению с теми формами, какие существуют на правильное сочинение сих отчетов и к тому, чтобы узнать, из какого рода суммы объяснить. Сии причины не были ни мною, и никем доведены до сведения начальства, почему уповательно и выше ясненный указ воспоследовал, однако ж истинно наиболее меня побудили еще в прошлом в 1819 г. подать прошения: в июне в городскую думу, а в октябре его сиятельству г. малороссийскому военному губернатору просить само скорейшего увольнения от должности секретаря думы на тот конец. чтобы тем не допустить к сочинению отчетов, как до дела, к которому до того еще совершенно на отчеты нашел себя не склонным; но причины или виновности моей ни малейшей нет тому; за всеми теми тремя прошениями и даже за воспоследовавшем от его сиятельства полтавскому губернскому правлению предложением, чтобы я был в три дня уволен, задержан при той моей должности до прошедшего декабря. Следственно, по всем сим обстоятельствам не виновен и не в силах я заняться сочинением отчетов, каких сделать совершенно так не в состоянии, что всякое занятие оными останется тщетным и напрасно отвлечет меня от издачи дел, которые я обязан издать в скором времени и которые через таковую не издачу секретарю думы могут растратиться, а через все то воспоследует напрасное задержание меня в Полтаве, могущее привесть меня с семейством, при моем недостаточном состоянии, к совершенному
1) Гор. арх 1816, дело № 2138, указ губ. правд. № 3162.
— 128 —
разорению". В заключение, он привел указ императрицы Екатерины II, где сказано: "а Ея Императорское Величество не взыскивает ни от кого, сверх его возможности, но желает, чтобы каждый трудился по собственной силе и способности, а ежели кто найдет себя не склонным к возложенным на него делам, то всякому всемилостивейшее Ея Величества снисхождение неотъемлемо и каждый может просить к службе такого места, к которому находит силы уравнены". Это откровенное признание не удовлетворило думу, она нашла в этом объяснении "недельные изговорки" и предписала Городниченку сдать все дела в недельный срок, о чем известила и полицию. "Ежели окажется, писала дума полиции, самомалейшая склонность, то, по извещении сей думы, обязана оная полиция употребить всю законную строгость, чтобы он не занимался ничем другим, как отчетами". Решено было запретить ему выезжать из города, но все напрасно!... Так Городниченко и не сдал дел и не представил отчета, что уже было поручено заместителю его, А. А. Бильбасову. При нем делопроизводство значительно улучшилось. Бильбасов начал службу в 1810 г. в константиноградской полиции, откуда в 1813 г. перешел на службу в канцелярию "по части водворения в Константинограде иностранных фабрикантов". С февраля 1820 года, по предложению кн. Репнина, занял место секретаря полтавской думы. Он вскоре хотел оставить эту должность, в силу большой переписки и недостатка писцов, но городской голова Зеленский упросил его остаться, обязуясь платить ему 300 р., да нанять еще трех писцов по 250 р. и 300 р. То же самое делал и преемник Зеленского, Чубенко. Бильбасов был, несомненно, большой труженик, относившийся к делу "по душе", как писали в то время. Его ценили в думе, ценил его и Репнин. На сколько доверял ему князь, видно из того, что он назначил его в помощь магистрату при разборе дела об убийстве евреями под Гадячем 5 человек "молочанских меноннитов". Он сохранил за собой и секретарство в думе, но через год должен был на время отказаться, так как слишком много было занятий при расследовании этого убийства; дело заключало в себе слишком 8 тысяч листов 1). В 1829 г. он задумал выйти в отставку по болезни, но губернское правление не согласилось на его увольнение впредь до исправления им неточностей в означенном следствии, замеченных генеральным судом 2). В 1831 г. Бильбасов получил месячный отпуск, но, пробыв в отпуске две недели и, узнав о развивающейся эпидемии холеры в Полтаве и о смерти от нее магистратского секретаря Булановского , явился на службу. "За таковое усердие к службе" дума изъявила ему совершенную
1) Гор. арх. 1829, дело № 4240 и 4247. 2) Гор. арх, 1829, дело № 4299.
— 129 —
признательность 1). В июле месяце следующего года Репнин назначил его секретарем совестного суда. По просьбе думы, он оставил за собой секретарство, впредь до приискания ему заместителя, которым был С. Бильбасов, вероятно, его брат 2). Последний пробыл до осени 1833 года, когда его сменил Педченко-Андреенко.
Губернское правление не находило нужным увеличить штат служащих в городской управе, хотя назначило ревизию ее. Ревизором был советник первого департамента генерального суда Никифоров. Результатом ревизии было прикомандирование трех чиновников из других поветовых присутственных мест для приведения в порядок дел, запущенных до вступления в должность Бильбасова 3). Городская дума согласилась с ревизором о необходимости увеличения штата служащих и прибавки им содержания. Всего по расчету необходимо было 2940 р. В частности, секретарю прибавлено 500 р., писцу — 400 р., архивариусу, он же журналист — 400 р. 4). Все эти соображения о расширении канцелярии дума порешила представить начальству. Надо заметить, что прибавка исчислена в той сумме, какая была проектирована при Лобанове-Ростовском. Тогда эту прибавочную сумму предполагалось разделить по числу купеческих капиталов и мещанских ревизских душ; но этот способ изыскания средств не был одобрен начальством и потому прибавка не состоялась. Но и теперь проект не был приведен в исполнение. В 1834 г. дума ходатайствовала о прикомандировании чиновника для занятий в думе, но губернское правление отказало. "При усердном занятии секретаря, писало губернское правление, можно привести дела в порядок без посторонних, к тому, по особой и излишней переписке, навлекающей только затруднения начальству". Так губернское правление даже обиделось, что его дума затрудняет своей просьбой 5).
1) Гор. арх. 1831, дело № 4603, жур. засед. 1 июля.
2) Гор. арх. 1831, № 4502, жур. засед 1 июля.
3) Гор. арх. 1826, № 3906. жур. засед. 1 июля.
4) Гор. арх. 1827, дело № 4076, журн. засед. 1 сент. и 22 декабря.
5) Гор. арх. 1834, дело № 4841, жур. засед. 1 августа. Сын Бильбасова, Петр Алексеевич был полтавским губернатором с 12 Октября 1878 г. по 11 Августа 1883; другой сын, Василий Алексеевич б. проф. Киевского университета, известный историк, автор многих работ по средневековью и истории Екатерины II., редактор газеты "Голос"; третий — известный юрист.
— 130 —
ГЛАВА XI.
Бюджет города — приход. Расход городских сумм на нужды, чуждые городу. Винный откуп, число шинков, цена за вино. Скатная бочковая площадь. Постройки и прием их думой. Герберги. Домогательства мясников повысить цены на мясо. Ярмарки и эксплуатация площадей. Неопределенные городские доходы. Правила торговли 1812 и 1824 гг. Статистика купцов. Жалоба их. Торговая депутация. Воспрещение торговать в городе захожим венгерцам.
Бюджет города в рассматриваемый период, начиная с 1808 года, постепенно возрастал, что было естественно в виду роста населения города и развивающихся потребностей. В 1808 году он достигал всего 40407 р. 90 к. асс, а в последний год генерал-губернаторства Репнина, в 1834 году, он возрос до 75 тысяч. Прежде чем коснуться подробностей городского бюджета, заметим, что весьма нередко, по приказанию администрации, городские средства расходовались на нужды, ничего общего не имевшие с интересами города. Укажем несколько примеров. Во время эпидемии холеры в 1831 году был приглашен для борьбы с нею в Золотоношском уезде врач Коляда из Слободско-Украинской губернии (с 1837 г. Харьковская) с платой по 3 руб. в сутки, и деньги были уплачены из городских средств 1). Кобелякскому землемеру нужно было исправить астролябию, и губернское правление предписало полтавской думе уплатить за починку 25 р. 2). В местечке Опошне была учреждена должность смотрителя с жалованьем 350 р., и деньги на это уплачивались из тех же городских средств 3). В тюремном замке в 1830 г. была устроена церковь и первому священнику ее, Андрею Смородскому, Репнин назначил жалованье 150 р. из городских средств 4), а спустя год было назначено из городских доходов жалованье причту, дьячку 100 руб., пономарю 50 руб., и в том же году для этого храма были приобретены думой два колокола 5). В Сретенском храме образовалась трещина; дума получила предписание исправить ее, на что издержала 96 руб. 40 к. 6). В 1836 году Министерство Внутренних Дел, согласно ходатайству московской консистории у евангелически-лютеранской генеральной консистории о наделении евангелическую полтавскую церковь 25 десятинами земли, как это было сделано в Омске и Курске, предписало полтавской думе наделить этим количеством земли церковь, а в случае невозможности, положить жалованье, что
1) Гор. арх. 1831, № 4512, жур. засед. 1 октября.
2) Гор. арх. 1830, дело № 4389, жур. заевд. 25 августа 1890.
3) Гор. арх. 1830, дело № 4396.
4) Гор. арх. 1831 г., дело № 4396.
5) Гор. арх. 1831 г., дело № 4482.
6) Гор. арх. 1809 г., дело № 1468.
— 131 —
и сделала дума 1). В заседании 25 Июня она назначила пособие в размер 150 р. Через день, дума ходатайствовала, чтобы расход этот отнести насчет государственного казначейства, "так как сей предмет к городским доходам не относится". Тем не менее постановление думы было Высочайше утверждено.
В 1822 году губернатор предписал думе уплатить 300 р. за взятые им в лавке бумагу, сургуч 2). В 1833 году Репнин предписал выдать на канцелярию губернатора 1000 р. 3). Таких примеров можно представить очень много. Но все это были, сравнительно, мелкие расходы, а случались и очень крупные траты. Такова например, была уплата за деньги, взятые из заемного банка, в сумме 150000 р., с расплатой на 20 лет, из 6% годовых. Из этого капитала было издержано на постановку памятника в Александровском саду 35087 р., а остальные истрачены на устройство мостовой в Нежине и прорытие русла реки Остра, в Черниговской губернии 4). По приказанию губернского правления, город часто ассигновывал суммы на правительственные учреждения, получавшие на свое содержание средства от казны. Так, еще кн. Куракиным была учреждена при губернском правлении экспедиция для заведывания постройками. Дума уплачивала ей сначала по 666 р., затем сумма эта была увеличена до 1000 р., а после закрытия этой экспедиции дума вносила на содержание губернского правления, с 11 ноября 1817 года, по 3655 р. 45 к. в год 5). В 1814 г. было предписано думе вносить на канцелярию губернского прокурора по 375 р. 15 к., а затем сумма эта была увеличена до 500 р. Был случай, когда на нужды города Полтавы расходовались суммы, высланные ратушами и городскими думами уездных городов Полтавской губернии. Это было в 1818 году, когда из уездов было получено 12200 р. Эти средства Репнин употребил на устройство городского сада, расширение его черты, вырытие в нем пруда, превратившегося ныне в болото, расчищение бугров и насыпей, быть может, остатков укреплений после осады Полтавы шведами в 1709 году 6). Эти данные указывают, что администрация вполне распоряжалась суммами городских дум и употребляла их на нужды, не связанные в большинстве случаев с интересами города.
Обратимся теперь к самому бюджету. В числе неизменных приходных статей было получение от казны за владение крестьянами
1) Гор. арх. 1836 г., ок. думы 25 и 26 июня.
2) Гор. арх. 1822 г., дело № 3325.
3) Гор. арх. 1833 г., дело № 4670, жур. засед. 4 февраля.
4) Гор. арх. 1809 г., дело № 1441.
5) Гор. арх. 1817, ук. губ. правл. № 9497.
6) Гор. арх. 1818, дело № 2634. Константиноградская ратуша выслала 213 р., Лохвицкая дума 2000 р., Пирятинская 500 р., Золотоношская 787 р., Зеньковская 1205 р., Гадячская 2295 р., Миргородская 1590 р. и т под.
— 132 —
деревень, некогда принадлежавших Полтаве; по этой статье город получал 2294 р. ежегодно. Самой выгодной статьей дохода был винный откуп, приносивший с 1808 года по 1813 год ежегодно около 20000 р., а иногда немного более; но с 1813 г., когда откуп перешел во владение казны, город получал из местного казначейства 52 тыс. с небольшим, а с 1823 года до 55 тыс., с небольшими колебаниями. Эта статья прихода равнялась большей половине городского бюджета; она носила название: "за винную, пивную и медовую продажу". Шинков в городе было достаточно, даже, пожалуй, больше, чем нужно, если принять во внимание количество населения в первое десятилетие прошлого века. В 1810 г. их было 58, выпито в них 11589 вед. водки, всего на сумму 46882 р. 1).
Имеются данные, дающие возможность судить о том, какие напитки были употребляемы сто лет назад. В 1807 году было продано горячего вина 9857 в. 5 кв., водки передвоенной на разные специи 187 в. 3 кв., сладкой сахарной разных сортов — 37 в. 1 кв., наливки на травы (Ерофеич) — 63 в. 5 кв., наливки на разные ягоды — 78 в. 1 кв. Напитки холодные: меду питного — 1150 в., пива кабацкого — 400 в., полпива — 700 в., пива на манер аглицкого — 30 кв. и портеру — 35 кв. 2). В 1810 г. за 9 месяцев было выпито: 7470 в. вина, ординарной водки — 118 в., полынной — 56 в., сладкой — 27 в., наливки — 67 в., пива — 670 в., полпива — 715 в. и меду — 715 в.3). Цены водкам и др. напиткам были следующие: ординарная — 8 р. асс. ведро, ерофеич — 6 р., пиво — 1 р. 20 к., мед — 1 р., сладкая водка — 12 р., наливки — 6 р., полпива ведро — 1 р. 20 коп.4).
Другой крупной статьей городского бюджета был доход от так называемой "скатной площади", иначе называемой "винной бочковой площадью". Она помещалась на нынешнем Новоселовском базаре. Называлась она так потому, что здесь был склад бочек с водкой, откуда ее продавали для трактиров, шинков. Питейная контора (нынешнее акцизное ведомство) взимала в казну по 1 руб. с бочки, такую же цену и взимал город. Чаще всего эта площадь отдавалась на откуп, если же эксплуатировала ее сама дума, то доход был незначителен. В 1808 г. площадь, отданная "в откуп", дала доход городу в 3503 р., но с 1812 г. охотников арендовать ее не было, и город получал всего несколько сот рублей. Почему так понизилась арендная плата, мы не знаем; быть может, недобросовестное или небрежное ведение дела было тому причиной. С 1824 года восстановляется почти прежняя арендная плата за скатную площадь —
1) Гор. арх. 1810 г., дело № 1575.
2) Гор. арх. 1808, дело № 1196.
3) Гор. арх. 1810, дело № 1575.
4) Гор. арх. 1809, дело № 1412.
— 133 —
2200 р. В 1811 году дума получила ничтожный доход, чему причиной было вымогательство чинов питейной конторы. В марте месяце, к удивлению гласных, на площади не оказалось однажды ни одной бочки вина. По расследовании дела выяснилось, что питейная контора, взимавшая в казну по 1 р. налога, столько же требовала и в свою пользу. Это вымогательство повело к тому, что владельцы бочек с вином вывезли их за город и близ с. Супруновки образовали "скатную площадь". Дума об этом довела до сведения губернатора, которым были приняты меры к искоренению этого взяточничества 1).
Кн. А. Б. Куракин, как мы знаем, много заботился о благоустройстве города. Он изыскивал доходные статьи и с этой целью были, по его приказанию, устроены кузницы, 10 каменных будок, съезжие избы и трактир. Устроены были эти здания экспедицией при губернском правлении на счет капитала в 400 тыс. р., отпущенных, по Высочайшему повелению, кн. Куракину для устройства присутственных мест, богоугодных заведений и др. как в Полтаве, так и в губернии. Израсходованные суммы город должен был уплатить с рассрочкой в несколько лет. Кузница обошлась в 10182 руб. 88 к., две харчевни в 9600 р. 60 к., съезжие избы — 7967 руб. 15 к., станционный двор — 6886 р. 34 к., трактир — 12182 р. и 10 каменных будок в 2183 р. Сохранились данные, как строились эти здания. В 1810 г. губернское правление предписало думе назначить кого-либо из гласных для приема 10-ти каменных будок. Губернское правление командировало чиновника Байкова для сдачи их городу, а дума назначила гласного Ивана Михайловского. При осмотре этих будок не оказалось стекол в рамах, запоров, заслонов у печей; наружные двери были очень коротки, все будки, притом, не были оштукатурены, как это следовало по смете. Михайловский отказался подписать акт о приеме их, а составив подробное описание сделанного осмотра, донес об этом думе. Интересен ответ губернского правления. Оно нашло, что опись по приему подписана только одним гласным Михайловским и описание неисправностей сделано "нерезонно, потому что описание и прием нужно было сделать вместе с чиновником экспедиции, при соблюдении чего и не нашлось бы неисправностей, ибо упоминаемые думой вещи не наличными, как то: дверки, полудверки и проч. имеются в готовности, но только не приправлены для того, что при караульнях нет сторожей, а через то и не было бы кем похищено; приправить все в то время, когда действительный прием оных со стороны думы будет, дано приказание от экспедиции смотрителю Клименкову. Но губернское правление скрыло отсутствие
1) Гор. арх. 1811 г., дело № 1766. "Скатные площади" уничтожены в Марте 1849 г. Существование их находило вредным дворянское сословие, о чем много раз ходатайствовало. См. мой труд: К истории полтавского дворянства т. I, глава XI.
— 134 —
штукатурки, короткие двери и др. недостатки, а предписало думе принять эти будки в свое ведение. Но дума ответила, что она готова это сделать при условии приведения этих будок "в исправный вид". Губернское правление вторично предписало думе принять их, что ей и оставалось исполнить, как учреждению вполне подчиненному губернскому правлению 1).
Годом раньше, тот же гласный Ив. Михайловский осматривал построенный той же экспедицией каменный трактир и также не принял его, так как нашел течь в крыше. Губернское правление предписало принять, исправив замеченные дефекты в постройке. По смете на постройку трактира ассигновано было 11802 руб., но на деле стоимость его, как это часто бывает с архитекторскими сметами, возросла до 12182 р. 37 к. 2). Один из трактиров, построенных экспедицией, был на откупе у князя А. Я. Лобанова-Ростовского. Встретить арендатором трактира человека с княжеским титулом было большой редкостью, особенно для того времени 3). Помимо трактиров были еще герберги, заменявшие нынешние гостиницы. Город имел 9 гербергов; это число для Полтавы было велико, чем и возможно объяснить, что не всегда они были отдаваемы на откуп. В 1814 году не нашлось ни одного арендатора 4). В 1808 г. за все 9 гербергов дума получила 810 р. асс. 5). В этом году содержателями их были Иващенко и Пономарев. Купцы Детор и Кобзарев открыли у себя тайную продажу виноградных вин "мелочною распивочною продажею". Это было подрывом для содержателей гербергов и они подали в думу жалобу. Иващенко писал, что нанял 11 служителей, купил на "знатную сумму напитки, посуды и бильярды" и просил "по неустоемому от думы контракту освободить его от платежа, и по законному порядку уволить его, дабы через сие не прийти мне в крайнее разорение". Дума через полицию запретила Детору и Кобзареву продажу виноградных вин 6). Арендная плата за герберги постоянно колебалась, да и не все они, несмотря на постоянную публикацию по всей губернии, были на откупе. В 1819 г. были наняты только три герберга, за 250 р. Выше арендной цены в 810 р. в рассматриваемый период не было. В 1816 году думой были изданы правила содержания этих гербергов. "Покои в оных гербергах — читаем в этих правилах — иметь в порядке, полы должны быть устланы песком или травой, и притом службы необходимые были бы
1) Гор. арх. 1810, дело № 1563.
2) Гор. арх. 1809, дело № 1387.
3) Гор. арх. 1814 г., дело № 2179.
4) Гор. арх. 1814 г., дело № 1957.
5) Гор. арх. 1809 г., дело № 1231.
6) Гор. арх 1808 г., дело № 1239.
— 135 —
Вид Полтавы в 1804 г. с Садовой площади через полтавский овраг. С гравюры Стадлера.
— 136 —
— 137 —
без недостатка; иметь в услугах мужчин и женщин доброго поведения". В гербергах разрешалась продажа вин виноградных, французских, аглицких, полпива, а также иметь чай, кофе, шоколад и курительный табак 1). За продажу в гербергах, а также и в трактирах, спиртных напитков, город уплачивал в казну 68 р. 66 к. в год 2). С арендаторами гербергов дума всегда заключала условия, за которые была ответственна перед губернским правлением. Был случай, когда ей пришлось ответить по суду. Генеральный суд второго департамента в 1827 г. присудил с бывшего городским головой Ильи Прокофьева и с гласных Янченка, Соколова и Соловья за один герберг, отданный в 1819 г. Ивану Лубенскому, 282 руб. 19 к. В чем состояла вина их, к сожалению, из журнала заседания не видно 3).
В 1821 году, 14 марта, было издано высочайшее повеление о взимании с учреждаемых гостиниц 100 р. акциза в год, с рестораций и харчевен — 75 р., с кофейных домов — 50 р. Доход этот шел в пользу города 4).
Помимо гербергов, город имел две харчевни, за которые получал 600 р., а в 1830-х годах цена на них пала, что можно объяснить появлением в городе лучших трактиров и гостиниц (гербергов уже не было).
Постоянным доходом, притом неизменным, был доход с "мясных, соляных, рыбных лавок и скотобойни". В 1808 году этот доход составлял 422 р., а затем 542 р. и эта цифра остается неизменной в течение всего рассматриваемого нами периода. Лавки эти помещались на "гостином дворе", около нынешней Спасской церкви. Построен он был, по мысли Куракина, в 1807 году. Администрация особенно внимательно следила за продажей мяса и не позволяла мясникам продавать выше положенной таксы, а между тем, по мнению мясников, такса эта была низка и они нередко просили о ее повышении. В 1808 г. такса на мясо была: фунт 1-го сорта — 5 к. асс., 2-го сорта —4½ к. асс. 5). Затем цены на мясо постепенно повышаются, и в 1816 году фунт 1-го сорта стоил 12 к., второго — 8, третьего — 4 к. Но продажа по этой таксе, в виду дороговизны скота, была для мясников убыточна, и мясники в том же году подали от всего мясницкого цеха просьбу об увольнении их "навсегда от занятия мясницким промыслом", в виду его убыточности.
1) Гор. арх. 1816 г., дело № 2288, журн. засед. 22 января.
2) Гор. арх. 1814 г, дело № 2223. Весь налог на Полтавскую губернию был 840 руб., наиболее платили Ромны — 133 р. 60 к., Кременчуг — 127-33, наименее Миргород — 9 р. 12 к.
3) Гор. арх. 1827 г., дело № 4070, журн. засед. 10 августа.
4) Гор. арх. 1822 г., дело № 3357.
5) Гор. арх. 1808, дело № 1300.
— 138 —
Дума просила их не оставлять столь нужного промысла, и воспретила продажу мяса в других местах, кроме городских лавок 1). Губернское правление, куда перешло это дело, стало на формальную точку зрения и подтвердило думе, что торг мясом и другими предметами первой необходимости по закону должен производиться так "дабы корысть в торговле никакого места не имела, о чем полиция должна следить всемерно" 2). Кн. Репнин, заинтересованный этим делом и не желавший допустить увеличения таксы, захотел на опыте убедиться, насколько были правы мясники в своей жалобе. Он предписал советнику губернского правления и члену приказа общественного призрения, вместе с думой, заняться некоторое время продажей мяса, имея целью удешевить его. Были созваны члены мясницкого цеха, которым и был представлен этот указ генерал-губернатора. От цеха было избрано три лица, которые вместе с избранным думой полтавским обывателем Павлом Заболотьком, "яко опытным в знании скотины жирной от худой", были командированы в Кобелякский уезд для покупки скота. Скот был куплен, сделали пробу продажи мяса по существующей таксе, и оказался в итоге убыток. Тем не менее кн. Репнин предписал думе озаботиться понижением таксы на мясо. Дума пригласила мясников и, соединив их "в совместную торговлю", назначила следующую таксу: 1 сорт — 12 к., второй — 7 к. Дума дала в займы резникам 4000 р. сроком на два месяца. Кн. Репнин утвердил это постановление думы 3).
Эта субсидия не удовлетворила цеха и он вскоре же опять просил думу о повышении таксы, но теперь дума послала указ мясникам, "чтобы с недельными прошениями воздержались затруднять начальство" 4). Прошло три года, и мясники в 1820 году опять жалуются на низкую таксу, от которой они будто бы потерпели разорительные убытки, и просят о повышении первого сорта до 14 к. за фунт. Но губернское правление предписало, в видах проверки, купить двух быков и сделать пробу, что и было исполнено думой. Такса осталась прежняя 5). Через год опять жалоба. Дума пригласила мясников в заседание, где им были прочитаны 235 и 272 пункты "устава благочиния" и обещано было вызвать на место их мясников из других городов 6). В 1822 г. мясники вновь жалуются на свое разорение, но и теперь в их просьбе о повышении
1) Гор. арх. 1816, дело № 2326, журн засед. 19 марта.
2) Гор. арх. 1816. дело № 2342
3) Гор. арх, 1817. дело № 2445.
4) Гор. арх. 1817, дело № 2477. жур. засед. 29 августа
5) Гор. арх. 1820, дело № 2285.
6) Гор. арх. 1821, дело № 3087. жур. засед. 25 Июня.
— 139 —
таксы было отказано. Губернское правление не нашло таксу низкой и предписало впредь торговать по установленным ценам; в случае же упорства и несогласия кого-либо продавать по этим ценам и "не по каким либо уважительным причинам, а по одним корыстолюбивым видам, то удалив таковых от дела навсегда, яко вредных общей пользе и выгоде корыстолюбцев, поступить с ними по 235 и 272 пунк. устава благочиния и вызвать путем публикации на место их других" 1). Таким образом, несмотря на домогательства мясников, прежняя такса оставалась неизменной до 1825 года, когда она была понижена: 1 сорт 9 к., второй — 6 к. и третий — 4 к., что объясняется дешевизной скота; за пару быков в том году платили 90 р. 2). В 1834 г. цена на мясо понизилась до 8 к. 3). Это понижение цен объясняется недородом в Полтавской губернии; начался он в 1825 году, а в 1833 г. был страшный голод; а при неурожаях вообще скот очень дешев.
Все мясники, принадлежавшие к цеху, вносили в ремесленную управу от 8 до 10 р. ежегодно. В 1829 г. введен был налог и для мясников евреев, — по 10 р. в год 4).
В гостином дворе, помимо мясных, рыбных и соляных лавок, были и другие, принадлежавшие городу и отдаваемые им на откуп. Площадь для гостиного двора была выровнена еще в 1808 г., когда и приступили к постройке лавок. Устройство этой площади, по вычислению землемера Акимова, обошлось в 112 р. 80 к. Необходимо было очистить ее от пней, вырубить деревья, что указывает на существование здесь леса. Площадь эта простиралась от нынешней Спасской церкви до собора и называлась Самсониевской 5). На этой площади экспедиция построила в 1808 г. "шахвы" для продажи печеного хлеба и в этом же году передала их в ведение города. В 1808 г. на этой площади помещались 52 торговки, платившие за места по 1 р. и по 2 р. Дума однажды хотела повысить плату за эти места, но торговки решительно этому воспротивились, и дума уведомила губернское правление, что "по всем склонениям думою означенных промышленников, они платить больше не согласились". Шахвы эти давали небольшой доход, 60 р. с лишком 6). В гостином ряду торговали и черными товарами: дегтем, салом, мылом и др. На это дума обратила внимание и в 1828 году уничтожила эту торговлю. Видимо, присмотра за торговлей не было никакого. Дума
1) Гор. арх. 1822, дело № 3285.
2) Гор. арх. 1825, дело № 3691.
3) Гор. арх. 1831, дело № 4490.
4) Гор. арх. 1829, дало № 4247, жур. засед. 21 Июня.
5) Гор. арх. 1808, дело № 1135.
6) Гор. арх. 1808, дело № 1282.
— 140 —
заметила, что "разного рода звания, дворяне, мещане и разночинцы, постепенно один за другим, располагаясь с продажею дегтя, соли соли, свечей и т. п. на самом средоточии городской площади и, выстроивши деревянные гарбы, крайне безобразные для вида, заняли под оные самые наилучшие места по собственному произволу, где кому вздумалось, и размножились в количестве до того, что сближаются с красными и бакалейными лавками и во время торговых дней все подвигаются вперед и самые дороги со всех сторон стесняют до невозможности иметь свободного проезда; сверх того от дегтя, во множественном числе сосудов расставленного, и от подобных ему вещей происходит несносное зловоние и тем стесняется и заражается воздух". Дума признала эти действия промышленников "постыдным самовластием" и порешила перенести торговлю черным товаром за город, на ярмарочную площадь, — вероятно, на нынешнюю Свиную, бывшую в то время за городом 1).
Помимо Сампсониевской, были в Полтаве еще площади: Петровская, Преображенская и Полтавская 2). На этих площадях были ярмарки, четыре раза в год. Изымалось за места, отдаваемые под постройку лавок, а также изымался сбор с возов с товарами, привозимыми на эти ярмарки. Доход был не всегда одинаков. С 1808 по 1817 г. доход колебался между 400 и 700 р., а в 1818 году возрос до 1400 р. В 1834-1834 г. около 1380 р. Интересен размер обложения на этих ярмарках. Вот такса, утвержденная в 1828 году для городов Полтавской губернии. За сажень земли, отдаваемый для постройки небольшой лавки, взималось 2 р. 50 к., для торговли посудой, бакалейным товаром — 7 р., железным товаром — 6 р., за продажу сбитня, квасу — 10 р., с шалаша для закупки хлеба — 15 р., с воза с красной рыбой и икрой — 5 р., с малых возов с тем же товаром — 2 р. 50 к., а затем цены были от 50 к. до 1 р. за торговлю другими продуктами; с бочки хлебного вина, скатываемого на площадь — 1 р., с бочки дегтя — 3 р., с загонов для продажи лошадей — 10 р. 3). В 1829 г. такса эта была несколько изменена; так за возы с деревянной посудой взималось по 1 р., за продажу соли и мелкой рыбы также 1 р., с возов с черепяной посуды взималось 2 р. 50 к., за многие продукты цены вообще были понижены 4).
В первые годы рассматриваемой нами эпохи сборами на ярмарках заведовала дума, но губернское правление всегда предпочитало отдавать эти сборы на откуп, т. е. в арендное содержание. Сам городской голова Черкасов взял эти площади в аренду. Это было
1) Гор. арх. 1822, дело № 3208, жур. засед. 26 окт.
2) Гор. арх. 1808, дело № 1286.
3) Гор. арх. 1818, дело № 2520.
4) Гор. арх. 1829, дело № 4240, жур. засед. 1 февраля.
— 141 —
в 1819 году. В то время было в обычае, что городские головы и гласные занимались городскими подрядами, всякого рода доставками материалов для городских построек, которыми сами и заведовали. Если не было желающих взять на откуп известное городское предприятие, то дума сама его эксплуатировала и это называлось — "на вере у самой думы". Отдача на откуп ярмарочных площадей не встречала сочувствия среди купеческого и мещанского обществ, в руках которых была торговля в городе. В марте 1815 г. губернское правление предписало думе вызвать путем публикации желающих взять на откуп эти площади. Находились желающие в самой думе, городской голова Черкасов и гласные Чернявский, Московченко и Недоборский. Узнав об этом, купеческое, мещанское и казачье общества обратились с коллективным прошением в думу не отдавать этих площадей, а также весов, сенокосную луку на откуп, а оставить их "на вере в думе". Мотив был следующий: "через излишние наборы откупщиков может быть стеснение и ярмарки расстроены, между тем как дума померено с них собирала деньги и может получить свои выгоды, а ярмарки останутся увеличенными на всегда и город не может терпеть никаких нужд к прокармливанию и содержанию жителей". Дума разделяла этот взгляд, что и понятно, так как многие из гласных всегда готовы были взять на откуп эти площади; но губернское правление предписало все таки отдать их на откуп 1).
Помимо указанных главных статей, город получал еще доход, — правда, незначительный, — и от других статей. Так за городские весы получалось дохода от 85 до 180 р. в год, от найма городских домов генеральному суду, приказу общественного призрения также поступал небольшой доход. Были и неопределенные доходы, так называемые "печатные пошлины", т. е. пошлины, взимаемые за совершение думой актов об обмене земель, о передач их другим владельцам и т. п. Пошлина эта изымалась от 50 к. до 1 р. Все приезжающие в город должны были заявлять о своем приезде; не заявивший подвергался штрафу. Хозяин, нанявший прислугу без паспорта, платил 2 р. Все эти штрафы также поступали в городскую кассу 2). В 1831 г. полиция оштрафовала Кельмана Зеленского, сына бывшего городского головы, человека хорошо известного, за то что не дал знать о своем приезде, а остановился он у губернского предводителя дворянства 3).
В числе доходных статей был штраф за бродячих собак, поступавший в городскую кассу. Все обыватели, согласно распоряжению,
1) Гор. арх. 1814 г. дело № 2127, жур. засед. 8 апреля и дело № 2223.
2) Гор. арх. 1814 г. дело № 2154.
3) Гор. арх. 1831 г. дело № 4158, жур. засед. 25 ноября.
— 142 —
должны были собак держать на цепи, в противном случае платили штраф. Но штрафы эти давали незначительный доход. В 1820 г. получено было всего 3 р. 1), в 1819 г. — 39 р. 2). Это распоряжение, направленное к уничтожению бродячих собак, не дало желаемого результата; бродячих собак было не мало, и с целью их уничтожения полицеймейстер подполковник Стоцкий внес в думу просьбу о покупке для него пороха и дроби, при чем обещался вносить получаемый штраф за собак в городскую кассу, но дума отклонила эту просьбу "по неимению предписания от начальства" 3). Но полицеймейстер все таки достиг своей цели. Ему было разрешено нанять особого "гицеля" за 240 р. в год, на обязанности которого было истреблять по городу собак "через огнестрельное оружие" 4). В 1831 г. предписано было думе выдавать ежегодно по 50 р. на покупку пороха и дроби 5).
Неопределенным доходом была плата за перевоз через реку Ворсклу. Плата эта была установлена к. Репниным в 1820 году. Плата была установлена высокая; так, за переправу экипажа с одной лошадью взималось 1 р., с двумя — 2 р. 50 к., с тремя — 3 р., с пешего — 20 к. Воинские команды, курьеры, проезжавшие по казенной надобности, были освобождены от платы. Несколько позже, в 1830 году была установлена плата за перевоз через р. Рогизную (Рогизна), о которой ныне осталось одно только воспоминание. Здесь взимали, согласно высочайшему повелению 1824 г. о сборе за переправу в Кременчуге: с лошади в коляске и карете — 32 к., с лошади в бричке и др. экипаже — 20 к., с верховой лошади и в упряжи в повозку, без клади — 12 к., с пары волов — 32 к., с бочки вина — 40 к. и др.
Таков был доход города в описываемую эпоху. Постараемся сделать выводы на основании изложенного материала. Доход города составлялся из оброчных статей, из отдачи на откуп, торговых помещений, гербергов, харчевен и т. п. Главной статьей дохода был винный откуп, составлявший во вторую половину описываемой эпохи большую половину городского бюджета. Откуп отдавали обыкновенно на 3-4 года, а на большее число лет очень редко. Сами городские обыватели, домовладельцы, не несли никаких налогов, имущественного обложения не было. Сама дума весьма нередко брала на откуп многие статьи дохода, брала подряды по доставке фуража для пожарных лошадей, материалов для построек и т. п. Торговля, как мы
4) Гор. арх. 1820 г. дело № 2807.
5) Гор. арх. 1819 г. дело № 2800 г. жур. засед. 12 декабря.
6) Гор. арх. 1824 г. дело № 3575.
1) Гор. арх. 1828 г. дело № 4107.
2) Гор. арх. 1832 г. дело № 4574.
— 143 —
сказали, была в руках купцов и мещан. В 1812 году, 29 декабря, были изданы новые правила о торговле. По этим правилам разрешалось крестьянскому сословию, не говоря о купцах, мещанах, содержать почтовые станции, харчевни и "упражнение во всяких ремеслах, рукоделия и работа — развозка дров, материалов, предметом огородничества и т. п.". Им предоставлено право нанимать во время ярмарок лавки. Продажа же произведений не своего изделия, приобретенного притом из других рук на сумму свыше 2 тыс. р., составляли промысел мещанский и купеческий. Для торга выдавались свидетельства, которые были 4 родов: 1) на сумму 50 тыс., за что взималось в казну 2500 р.; 2) на 25 тыс., взималась 1000 р.; 3) на капитал 8000 р. и более, со взносом в казну 400 р. и наконец на сумму 2000 р. и более, за что взималось 2% с объявленного капитала. Предписано было помещикам "наблюдать и вразумлять крестьян, чтобы они не производили торговли, присущей мещанскому и купеческому сословиям". Надзор за этим был поручен и городским думам. Крестьяне, поступавшие приказчиками или комиссионерами, обязаны были брать свидетельства с уплатою 100 р., сидельцы и артельщики платили 40 р. Если купец во избежание платежа пошлин "употребит подлог и будет у него торговать крестьянин под именем купца, то, по изобличении в подлоге, сверх пени или штрафа, взыскивается двойная годовая подать; во второй раз пеня удваивается, в третий раз, сверх удвоенной пени, купец лишается "доброго имени" 1). Вот статистические данные за некоторые годы о купцах и мещанах в Полтаве:
|
Годы. |
Купцы-христ. |
Купцы-евреи |
Мещ.-христ. |
Мещ.-евреи. |
|
1814 |
25 |
2 |
43 |
— |
|
1815 |
19 |
3 |
45 |
— |
|
1816 |
20 |
4 |
43 |
3 |
|
1818 |
30 |
— |
26 |
2 |
|
1819 |
31 |
— |
26 |
2 |
|
1820 |
18 |
7 |
51 |
2 |
|
1821 |
23 |
7 |
18 |
2 |
|
1822 |
24 |
6 |
20 |
2 |
Число купцов увеличилось с изданием закона 14 ноября 1824 г. Этим законом купеческое общество делилось на три гильдии. Купцы первой гильдии имели право вести оптовую внутреннюю и заграничную торговлю всякими товарами, иметь фабрики и заводы (кроме винокуренных), иметь страховые конторы, брать казенные подряды, заключать контракты и маклерские условия на всякую сумму. Интересно, что вести розничную торговлю дозволялось купцам этой гильдии только в том городе, где они прописаны, в противном случае
1) Гор. арх. 1813, дело № 2030.
— 144 —
купец должен взять свидетельство 3 гильдии по окладу того города. Это сделано, несомненно, в виду получения больших средств. Сумма объявленного капитала этой гильдии была 50 тыс., за что вносилось гильдейских пошлин 2200 р., да еще платили за "особый билет" на лавку, в столицах 100 р., а в остальных городах— 75 р. Купцы второй гильдии пользовались почти теми же правами как и купцы первой гильдии, но не могли иметь банкирских страховых контор и торговать более как на 50 тыс. и на эту только сумму брать казенные подряды. Купцы третьей гильдии вели розничный торг, могли содержать харчевни, питейные дома, портерные лавочки, заводы, в которых должно быть не более 32 человек рабочих, в противном случае должны перейти в высшую гильдию. Купцы второй гильдии платили пошлин 880 р., а третьей — 320 р.
Правила эти коснулись и мещан, занимавшихся торговлей. Торгующий мещанин (не торгующий назывался "посадским") должен получить свидетельство на право торговли. Он имел право иметь одну лавку в гостином дворе или другом публичном здании или частном помещении, имел право содержать гостиницы, кофейные дома (таких в Полтаве не было), харчевни, бани и т. п. Иметь фабрики и заводы запрещалось, а если мещанин занижался каким-либо ремеслом, то мог иметь не более 8 чел. рабочих или соразмерное число мальчиков, полагая двух мальчиков не моложе 15 лет за одного работника. Если же желал иметь более работников, но во всяком случае не более 16 человек, то должен взять другое свидетельство торгующего мещанина, а если более 16 человек, то необходимо приписаться к гильдии. Частные сделки не должны превышать 4 тыс. Плата за свидетельство в столицах 120 р. и за лавку 50 р., в остальных городах от 40 до 80 р., а за лавки от 15 до 30 р. Правила эти были очень подробны; мы коснулись только главных, существенных положений 1).
Эти правила, при надзоре со стороны думы и других казенных учреждений, увеличили число купцов и торгующих. Вот статистич. данные о купцах после издания этих правил: в 1829 году их было 44, в 1834 г. — 50. До 1832 года купцом первой гильдии был только Зеленский, в 1832 году записался Авр. Португалов, а годом позже П. Ворожейкин. Дума следила очень внимательно за соблюдением этих правил. Руководствуясь ими, она заметила, что на Всеядной ярмарке не все торгующие брали свидетельства на торговлю, о чем и заявила полиции, с предписанием строго следить за этим. Полицеймейстер Стоцкий командировал на ярмарку квартального надзирателя. Дума в своем донесении губернскому правлению указывала, что 31 человек мещан и казаков, "восчувствовав всю важность
1) Гор. арх. 1824 г., дело № 3943.
— 145 —
монаршего благоволения, видя явную от оного себе польfont size=зу, передавая мнения свои один другому, по собственной воле, желанию и состоянию подали в думу о причислении в купцы 3-й гильдии, что давало казне дохода 8460 р." Дума заставляла всех лиц, замеченных в незаконной торговле, брать свидетельства. Полицеймейстер Стоцкий, враждуя с городским головой Чубенком (о чем мы будем еще говорить), через десятников собирал торговцев в съезжие избы и убеждал их жаловаться на незаконные действия думы. Дума, конечно, не могла оставить без внимания эти деяния полиции и порушила в заседании 12 марта 1825 г. принести жалобу на препятствия, устраиваемые "по торговле, яко важной ветви государственной силы и благосостояния", генерал-губернатору, губернатору, казенной палате и губернскому правлению" 1).
С целью поддержки и расширения торговли в городах, указом сената от 5 апреля 1809 года повелено взимать с купеческих капиталов ¼% и вносить его в приказ общественного призрения для выдачи ссуд купеческому сословию "с надежным залогом и поручительством". Целость этого капитала была на ответственности городских дум. Этими ссудами прежде всего воспользовалась городская дума и магистрат. От думы зависела выдача, и она сочла за лучшее прежде всего воспользоваться самой этими ссудами. В 1810 году этого капитала было 3659 р. 36¼ к., которые и были позаимствованы городским головой Ильей Прокофьевым под залог дома, бывшего около Воскресенской церкви 2). Несколько позже взял ссуду Трофим Ковалевский, служивший бургомистром, а затем и преемник Ильи Прокофьева, Николай Черкасов 3). Ссуды эти выдавались до 9 июня 1813 года, когда они были воспрещены. Прокофьев и Черкасов не внесли взятую ссуду в срок, за что на оснований "вексельного устава" с них взыскано было 8% штрафа 4).
Для правильного производства торговли, согласно правилам 14 ноября 1824 года, при думе была учреждена торговая депутация, в состав которой должны быть избраны лица, пользующиеся особым доверием общества. Такими были избраны: купец первой гильдии Авраам Зеленский и купцы третьей гильдии Андрей Панасенко, Степан Подсудевский и Логин Трунов. Они должны были завести книги и записывать в них о количестве объявленных купцами капиталов для взимания с них процентов, а также наблюдать за исполнением правил 1824 года г 5).
1) Гор. арх. 1825 г., дело № 3682, жур. засед. 13 марта.
2) Гор. арх. 1810 г. дело № 1415.
3) Гор. арх. 1813, дело № 2082.
4) Гор. арх. 1814 г., дело № 2719.
5) Гор. арх. 1824, дело № 3651.
— 146 —
Достойно внимания, что полтавская дума предупредила закон 1824 года и в 1820 году избрала двух лиц из купеческого сословия, возложив на них наблюдение за правильностью торговли, на что натолкнула сама жизнь. В 1820 г. купцы 3 гильдии Подсудевский, Чубенко, Трунов, Шатунов, Панасенко, Носов, Недоборский и Калабухов 1) подали в думу заявление, что в городе, по их наблюдению, незаконно занимаются торговлей два дворянина, 6 мещан и 3 казака; помимо этих много есть еще заезжих или гостей, венгерцев и евреев, которые также ведут незаконно торговлю. Дума выслушав это заявление, предложила со своей стороны двум купцам, Ефиму Недоборскому и Моисею Островскому взять на себя труд наблюдения за торговлей и не допускать к торговле лиц, не имеющих на то права. Кн. Репнин одобрил эту меру, но предложил думе собрать всех купцов и предоставить им самим избрать из своей среды двух лиц. Это был первый пример, когда целой корпорации было предоставлено право выбора в деле, затрагивающем ее интересы 2). Собрание избрало того же Ефима Недоборского, а вместо Островского, Василия Недоборского, "яко благонадежных и добросовестных". И в то время, как и ныне, можно было встретить торгующих венгерцев, переходящих из одного города в другой. В 1821 году появились в Полтаве два венгерца, Якуб Янощин и Матвей Филлио. Избранные для надзора торговлей, братья Недоборские, запретили им торг, на что венгерцы принесли жалобу кн. Репнину, запросившему об этом думу. Основываясь на городовом положений 1785 года, где сказано: "само собой разумеется, что иностранец, гость или заезжий, чуждый прав гильдии, ничем не торгует в розницу в доме своем или квартире или в гостином дворе и не открывает ни лавки, ни магазина или подобного заведения", — дума, состоявшая из торговых людей, соблюдала свой интерес и настаивала, что допущение таких торговцев поведет к упадку торговли в Полтаве и уменьшению числа купцов. Губернское правление нашло объяснение думы "с законами согласными" 3). Вообще, купцы энергично оберегали свои интересы и не позволяли торговлю приезжим.
В 1839 году приехало в Полтаву несколько человек сапожников и дума из опасения, что они могут продавать свои изделия, предложила полиции "выслать их в думу". Но они скоро выехали из города и приезжали вовсе не для торговли 4).
1) Из потомков этих купцов один Недоборский продолжает торговлю, внуки Панасенка недавно прекратили торговлю.
2) Гор. арх. 1820, дело № 2903.
3) Гор. арх. 1821 г., дело № 3039 и дело № 3202, жур. заседания 25 марта и 4 мая. В архиве не мало встречается донесений этих двух купцов о многих лицах, незаконно торгующих, и дума через полицию запрещала эту торговлю.
4) Гор. арх. 1839 № 5796.
— 147 —
Около этого времени, приехал из Харькова купец 3 гильдии Дехтяров и привез для продажи кожевенных товаров слишком на 3 тысячи. Успел он продать более чем на тысячу рублей, как об этом узнала торговая комиссия. Товар был конфискован, а казенная палата оштрафовала его двойными пошлинами (162 р. 40 к.). Оштрафованы были и иностранцы, австриец Рика и сардинец Тамболин за продажу в город картин. Иногородние торговцы могли торговать, но с платой, за каждый месяц ¼% с объявленного ими капитала 1) (на основании 106 ст. свода учреждений и торговых уставов II тома, изд. 1842).
ГЛАВА XII.
РАСХОД.
(1808-1834).
Ассигнования на богоугодное заведение. Содержание полиции. Отношения полиции к думе, вражда городского головы с полицеймейстером Стоцким. Заботы о благоустройстве города. Городской сад. Начет на городского голову Прокофьева. Военный постой. Пособие школам. Смета на "исправление и экстраординарные расходы". Холерная эпидемия в Полтаве.
Наиболее крупным городским расходом было ассигнование на содержание богоугодного заведения, учрежденного первым генерал-губернатором кн. А. Б. Куракиным. В начале рассматриваемого периода, город вносил на содержание главной больницы — 6151 р. 27 к. и на устройство трех частных больниц, которые никогда не были открыты — 1983 р. 90 к., всего 8135 р. 17 к. Больница была в ведении приказа общественного призрения. Попечителями ее были: Остроградский, Левенец и поэт И. П. Котляревский. С 1813 года взнос города увеличился. Еще князь А. Б. Куракин устроил в Полтаве первую аптеку, которой заведовал Иван Сесс 2). В 1813 году она была отдана ему в арендное содержание, а деньги, в сумме 4421 р. 18 к., вносимые прежде на содержание аптеки, по предписанию губернатора Тутолмина, вносились на медикаменты больницы. Таким образом на богоугодное заведение город вносил ежегодно 12556 р. 35 к. 3), что продолжалось до 1839 г., когда Высочайшим указом эти взносы были прекращены 4).
Полиция в то время также содержалась на городские средства, на нее ежегодно расходовалось 6257 р. Отношения полиции к городу не были урегулированы законом: то дума "предписывает" полиции, то обратно, а полиция считает думу учреждением ей подчиненным. В
1) Гор. арх. 1849 № 6867.
2) См. выше глава IV.
3) Гор. арх. 1813. дело № 2094.
4) Гор. арх. 1839 № 5221 и 314.
— 148 —
силу этого не редки были недоразумения, что, впрочем, зависело чаще всего от характера лиц, находившихся во главе полиции. В 1820-х годах полтавским полицеймейстером был подполковник Стоцкий, любивший, при удобном случае, напоминать, что он был на войне, "дрался не один раз с неприятелем и проливал кровь свою за отечество". Этот храбрый подполковник, в течение своего перебывания в этой должности, вел борьбу с городским головой Чубенком, который, впрочем, энергично отстаивал свои и думские права. Полицеймейстер и городской голова впервые столкнулись на ярмарке, в феврале 1824 года. Стоцкий хотел распоряжаться, но забыл, что хозяином ярмарок является дума. Пререкания между ним и городским головой кончились тем, что полицеймейстер, в присутствии многочисленной публики, пригрозил городскому голове связать его и отправить его в острог. Это было началом дурных отношений. Чубенко о таком поступке донес по начальству. В Августе месяце того же года городской голова Чубенко, вместе с секретарем Бильбасовым, отправились в полицейские части, быть может, с целью их осмотра. Полицеймейстера не было, но о посещении головы тотчас же донес ему частный пристав. "Не имея никакого начальственного предписания, — пишет в думу полицеймейстер, — на счет учинения головой Чубенком и секретарем Бильбасовым такого обревизовали, не был даже от думы о том извещен и заключая из сего, что глава Чубенко принял на себя должность гораздо выше ему предоставленной, прошу оную думу, дабы благоволила объяснить, с какого поводу глава Чубенко с секретарем Бильбасовым вчерашнего числа ревизовали полицейские части." При этом полицеймейстер предупреждал, что "если и впредь подобные обревизовали сами собой будут производить, то члены, приступающее к такому обревизовали, будут взяты под стражу". Дума нашла, "угрозы взять под стражу невместны и для членов думы, в казенных должностях находящихся, одинаково, как и он, на верность службы присягу учинивших, обидны", поэтому она объявила Стоцкому, что будет жаловаться высшему начальству и просить его "оградить думу от подобных господина полтавского полицеймейстера оскорбительных угроз, и оные как присвоенные им свыше всякой власти, на будущее время воспретить". Стоцкий написал еще более колкий ответ на эту бумагу. Не отказываясь от своих угроз, он написал: "Людей своевольных, действующих не по прямой своей обязанности, можно оставить под стражей до разрешения начальства. В разуме сего нет угроз, которые не позволены бывают иногда в личности; сказав сие, прошу думу в отзывах ко мне изъясняться правильнее и знать, что члены оной не вне закона; хотя дума изъяснила, что для них сие несовместимо и
— 149 —
Вид окрестностей Полтавы из городского сада в 1804 г. с гравюры Стадлера.
— 150 —
— 151 —
обидно, потому что они состоят в действительных казенных должностях, одинаково, как и я, на верность присягу учинивших, но к чему сие сказано?.. Оставляю рассуждать о сем самой думе". Дума, не входя в дальнейшие препирательства с полицеймейстером, велела его уведомить, что она "по означенному предмету сказала все, что сказать следовало".
У Стоцкого правой рукой был частный приставь Вареницын, которому он особенно покровительствовал. Вскоре открылось, что у Вареницына полиция нанимала помещение для "съезжих изб", при чем показала больше комнат ("покоев", как писали в то время), чем было на самом деле, а между тем Вареницын плату и отопление получал от города. Выяснилось, что вторая съезжая изба помещалась в кухне, значит второго дома не было нанято, а плата получалась. Чубенко обратил на это внимание, и дело было передано в поветовый суд для расследования, а полицеймейстеру было предписано на будущее время "быть осмотрительнее". По этому делу секретарь думы был вызван в Чернигов кн. Репниным для личного доклада 1).
Фураж для лошадей пожарной команды поставлялся самой думой по справочным ценам, утвержденным губернским правлением. Справочная цена на овес в 1824 г. была 6 р. за четверть, а сена — 40 к. за пуд. Стоцкий не уведомил думу о необходимости доставить фураж, а распорядился его купить, при чем уведомил думу, что присылка фуража натурой "излишня", а просил отпускать ему деньги. Дума с этим не согласилась и порешила просить губернское правление запретить на будущее время чиновникам полиции покупать фураж на счет думы 2). Полицеймейстер Стоцкий сам желал покупать не только фураж, но и дрова, что делал из-за личного интереса. При всяком удобном случае он старался делать неприятности думе. Опоздает ли дума доставкой дров на отопление полиции и острога или уплатой жалованья десятским, он тотчас же пишет в думу бумагу, очень резкую, нисколько не стесняясь в выражениях по ее адресу. Смотрителем острога был некто Лукьяненко, безропотно исполнявший все распоряжения полицеймейстера. Он донес последнему, что дума доставляет в острог дрова не саженями, а возами, почему трудно проверить их количество; сам же Лукьяненко, видимо, не пожелал сложить привезенные дрова в сажени. Дума донесла об этом губернскому правлению, при чем сообщила о распоряжении полицеймейстера брать дрова для острога у подрядчика Пиндруса, на что, конечно, он не имел права. Губернское
1) Гор. арх. 1824 г., дело № 3550 и № 3637 и жур. засед. 7 и 21 марта.
2) Гор. арх. 1824 г. дело № 3637.
— 152 —
правление, разобрав дело, так оценило поведение полицеймейстера: "Достойно примечания начальственного то главное обстоятельство, что сия о дровах и разные другие невместные и несправедливые господина полицеймейстера Стоцкого к думе претензии и переписка заведены по личным его к гражданскому голове Чубенкову неудовольствиям, известным уже начальству из того происшествия, которое делал он, Стоцкий, 13 сего февраля, во время всеядной ярмарки в гостином ряду, при многочисленной публике, с крайней неблагопристойностью и с дерзкими похвалками связать градского голову и в острог отправить". Губернское правление поставило на вид Стоцкому его незаконное отношение к думе, но Стоцкий мало обращал внимания на замечания губернского правления. После получения этой бумаги, полицеймейстер предписывает думе доставлять следуемые для острога дрова на полицейский двор, для освидетельствования. Дума, конечно, не согласилась на это и сообщила полицеймейстеру о своем отказе уплатить деньги за дрова, взятые у Пиндруса. Эти действия полицеймейстера губернское правление нашло притеснительными и заметило, что "полицеймейстер хотел показать неограниченность власти, самим собою присвоенной". Дума указала на неправильность действия смотрителя острога, при чем объяснила действия его желанием "приласкаться к своему начальству". Последняя фраза вызвала очень резкую бумагу со стороны Стоцкого. Он писал: "Лукьяненко разумеет долг службы, более каждого из членов думы и секретаря оной". О секретаре Бильбасове он выразился так: "дума положилась на логику секретаря, а сей не знал, какова есть кубична сажень". Упоминая о членах думы, он счел нужным сказать для характеристики их, что гласные Гальченко и Зборовский были под арестом на съезжей. И эта бумага дошла до сведения губернского правления. Очень интересен ответ последнего. Губернское правление взяло под свою защиту обиженных гласных. "Они, писало губернское правление, люди честные, трезвые, ни в каких неблагоприятных поступках не замеченные. А на съезжей они побывали по воле полиции, и это сделано было без вины, не по суду, а по власти полицейской. Ибо, когда полицеймейстер одним своим лицом, без всякой причины, на присутственное место, на думу, желая притеснить и очернить всех членов, иногда с азартом среди ярмарки, перед многочисленной публикой осмелился грозить связать и в острог отправить самого градского голову, предводителя обоих обществ купеческого и мещанского, то чего уже не может быть с людьми простыми, мещанами, коих глас самый справедливейший и невинный, из одной боязни сугубейших притеснений, до сведения начальства не доходит" 1). Для того времени это очень выразительная
1) Гор. арх. 1824 г., жур. засед. З августа.
— 153 —
характеристика представителя полиции, сделанная притом административным учреждением, которое, впрочем, ничего не предприняло для обуздания храброго подполковника. Дело с поставкой дров окончилось тем, что дума вычла из жалованья смотрителя острога 52 р. за взятые им у Пиндруса дрова, а последнему уплатила 1). Полицеймейстер все-таки, несмотря на получаемые замечания, продолжал делать неприятности думе. Требования последней он или вовсе не исполнял, или очень медлил с исполнением, что, понятно, делал с умыслом. В ноябре 1824 года дума в пятый раз просила его о вызове желающих купить старые тулупы, но он все-таки медлил 2). Губернское правление обратило внимание на поведение полицеймейстера, хотя и по другому поводу, и сделало ему замечание "о непомерной медлительности в выполнении требования сей думы". В данном случае дело шло о пожарных лошадях. Дума запросила о количестве старых, негодных лошадей на пожарной команде 3). Во время ярмарок Стоцкий желал быть полным хозяином, сам желал отдавать места для торгующих. Но дума жаловалась губернскому правлению, которое ставило на вид полицеймейстеру, что это дело не его, а думы; оно нашло "все делаемое полицией неразумным и клонящимся к одному только стеснению торговцев и промышленников" 4). Подобные замечания не обуздывали Стоцкого и он все изыскивал поводы делать неприятное думе, не разбирая при том средств. В январе 1827 г. городской голова был в полицейском управлении, о чем знал Стоцкий. Из полицейского управления городской голова, вместе с секретарем Бильбасовым, отправился в казначейство. Тогда Стоцкий отправился в думу, где, конечно, их не видел, и донес губернатору о том, что, посетив присутствие думы, он никого там не видел из гласных, не было и городского головы. Надо сказать, что это было спустя несколько дней после выборов и новые гласные не вступили еще в должность, так как не приведены были к присяге 5). Иногда, желая сделать думе неприятность, полицеймейстер попадал впросак. В 1825 году он донес о необходимости исправления пожарных инструментов. Наряженная для освидетельствования их комиссия признала инструменты все в полной исправности. Стоцкий за это получил замечание от кн. Репнина "за неосмотрительное донесение" 6). Стоцкий пробыл полицеймейстером в Полтаве около 8 лет, до
1) Гор. арх. 1824 г., дело № 3651, жур. засед. 14 декабря.
2) Гор. арх. 1824, г., дело № 3650, жур. засед. 18 ноября.
3) Гор. арх. 1825, дело № 3776, жур. засед. 11 декабря.
4) Гор. арх. 1826, дело № 3883, жур. засед. 4 мая.
5) Гор. арх. 1827, дело № 3970, жур. засед. 11 января.
6) Гор. арх. 1825, дело № 370, жур. засед. 20 мая.
— 154 —
конца 1880 г., когда был переведен на ту же должность в Нежин, его преемником был зеньковский городничий Манжос 1). Не понятно, как могли его держать так долго в должности полицеймейстера, когда он на каждом шагу обнаруживал не только полную бестактность, но и недобросовестность. Остается предположить, что он получил это место в силу протекции и пользовался защитой кого-либо из высокопоставленных лиц. Видимо, ему покровительствовал сам Репнин.
А между тем тот же князь Репнин относился строго к той же думе. В 1819 году полицеймейстер Кищенко жаловался, что дума опаздывает присылкой денег для уплаты 16 десятским и требует от полиции расписок в получении их. Репнин предписал думе выдавать полиции деньги в срок, "не требуя никаких об употреблении тех денег отчетов; если же, писал Репнин, впредь замечу я подобные от сей думы непорядки, то члены ее подвержены будут строжайшему взысканию" 2). Служащие по полиции были единственными, которым дума назначала пенсии; так в 1833 году была назначена пенсия двум частным приставам 3). Еще был, впрочем, пример назначения пенсии вдове секретаря магистрата Булановского , умершего от холеры в 1831 году 4).
Все, что ни делалось думой для благоустройства города, делалось не по ее инициативе, а по распоряжению начальства. В архиве мы постоянно встречаем приказания генерал-губернатора или губернатора исправить мостики, выровнять улицы, спустить с них воду, прорыть канавы и т. п. Дума по предписанию администрации занималась устройством бульваров и посадкой на них деревьев. В 1808 г. было посажено 550 деревьев, чем, по распоряжению генерал-губернатора, занимался один из гласных, но непременно "обще с членом полиции, с прежней бережливостью от излишней издержки" 5). В 1818 году на посадки издержано 1350 р." 6).
Городской сад был всегда предметом забот обоих генерал-губернаторов, кн. Лобанова-Ростовского и Репнина. Они заботились и об увеличении его. При первом была приобретена земля у дворянки Анны Самарской за 500 руб.; при нем дума ассигновала в 1808 году 700 руб. на обделку сада, в следующем 1809 г. столько же на устройство беседки, посадку деревьев, и на соединение аллей с существующим
1) Гор. арх. 1830 г., дело № 4222.
2) Гор. арх. 1819 г., № 2715, цир. № 2601.
3) Гор. арх. 1833 г., дело № 4375, жур. засед. 26 окт. и 1833 № 4722.
4) Гор. арх. 1833 г., дело № 4715.
5) Гор. арх. 1808 г., № 1281.
6) Гор. арх. 1808 г., № 1281.
— 155 —
садом 1). И почти ежегодно дума тратила несколько сот рублей на этот сад. Кн. Лобанов-Ростовский очень любил заниматься садоводством. Вот что пишет о нем И. М. Долгоругий, посветивший Полтаву в 1810 году: "Дал Бог Полтаве на этом безлесном месте рощу, натура обогатила ее плодоносными растениями и деревьями, не везде общими; предместник кн. Лобанова велел исчертить дорожками, обвести каменной оградой, вычистить и рассыпать по местам беседки, примечательнейшая из коих сделана на подобие ветхого шалаша; она довольно просторна. Тут, как и во всех публичных садах, пункт привлечения всего общества кн. Лобанов, охотник до садов, и это гулянье есть очевидным того доказательством, потому что по всем путям и тропкам большой прибор и чистота. Гуляя с ним по саду, я любовался, видя восхищение, с которым он каждое дерево выхваляет; всякое ему знакомо, он неоднократно его осмотрел. Виды отсюда не восхитительны, но изрядны. Мы проходили до сумерек. Собрание было не велико: можно было счесть не более 50 прогульщиков" 2). Кн. Репнин также заботился о городском саде. При нем была также расширена черта его, было прикуплено у соседей, казаков, земли на сумму 2900 р. Помимо этого Репнин устроил в 1819 г. пруд, что обошлось в 2624 р. 55 к. (вырыто 948 кв. саж.); устроены были теплицы, стоимостью в 2624 р. 55 к. А средства на это Репнин предписал выслать думам других городов Полтавской губернии, о чем мы уже говорили 3). Все бугры в саду Репнин приказал уничтожить, при чем были уничтожены и оставшиеся укрепления после осады Полтавы в 1709 г. Куракин начал их уничтожать, а Репнин закончил.
Репнин лично наблюдал иногда за работами в городском саду. В 1818 г. он посетил городской сад несколько раз во время работ и заметил, что поденные рабочие плохо работают. "Усматривая, — писал он в думу, — лично много раз, что нанимаемые от сей думы поденно к отделке городского сада люди не занимались, как должно, порученной им работой, частью просиживали праздно и работа их оставалась не значащую, о чем хотя и был, по приказанию моему, от г. прокурора извещаем городской голова, но содействием к лучшему успеху не занялся, через то те наемные люди получили в протекшие до нынешнего числа пять дней зарплату напрасно; почему, дабы побудить градского голову к должному вниманию к его обязанности и к сбережению казенного интереса, предписывается
1) Гор. арх. 1808 г., № 1208, 1809 г., дело № 1384 и 1245.
2) "Славны бубны за горами", стр. 86.
3) Гор. арх. 1818 г., дело №-2634 и 1819 г. дело №2790.
— 156 —
думе отпущенные за означенные пять дней рабочим людям деньги обратить на счет городского головы Прокофьева и из городской суммы не показывать, не записывать, о исполнении по сему мне донести". Прокофьеву не хотелось платить. В заседании 9 сентября он заявил, что виновным себя в этом он признать не может, тем более, что эти дни он был занят в думе, надзор же за работами в саду им был поручен гласному Кравченку, который, по словам его, не исполнил приказания, да и "до того неоднократно ослушивался внушениям его". В таком роде и было отправлено донесение кн. Репнину, который, однако, не только не отменил прежнего распоряжения, но еще сделал думе внушение, зачем она входила "с таковым недельным ко мне представлением" 1). Любопытно, что наблюдение за работами в городскому саду кн. Репнин поручил не кому-либо, а губернскому прокурору Горбовскому 2). Надо думать, сам прокурор пожелал взять на себя эти хлопоты, будучи, быть может, любителем садоводства, но возможно, что его назначил сам Репнин, нисколько не стеснявшийся навязывать подчиненным обязанности, ничего общего не имеющие с их прямыми занятиями. Черниговский прокурор, перед открытием в Чернигове дворянских выборов, по предложению Репнина, устраивал сцену и наблюдал за труппой, дававшей спектакли во время съезда дворян.
Кн. Репнину хотелось привлечь жителей Полтавы к устройству около домов своих тротуаров и бульваров. Выработана была смета их стоимости: за погонный сажень бульвара 5 р., тротуара 4 р., о чем и было объявлено жителям. Желающих оказалось много, они охотно вносили в думу причитающиеся с них деньги; но заведывание устройством бульваров и тротуаров кн. Репнин поручил не думе, как бы это следовало, а штабс-капитану Амантову, не принадлежавшему к ее составу 3).
Заботились и об освещении улиц, на что город тратил всего 300 р. в год. Освещали по вечерам только в праздничные и торжественные дни. Полицеймейстер Стоцкий в 1823 г. внес в думу предложение, "что к удобнейшему действию городской полиции в ночные времена, в искоренении могущих происходить разных злоупотреблений", следует освещать город до 11 ч. вечера, на что просил ассигновать по 1200 р. в год. Дума отказала, так как не имела от начальства предписания, но донесла об этом губернскому правлению, изъявляя свое согласие, если будет получено предписание 4).
1) Гор. арх. 1818 г., дело № 2669, журн засед., 9 сентября, и 1818 г., № 2679, журн. засед. 5 октября.
2) Был прокурором до 1829 г., когда вышел в отставку.
3) Гор. арх. 1819 г., дело № 2742.
4) Гор. арх. 1823 г., дело № 3392, жур. засед. 25 ноября.
— 157 —
Но губернское правление отклонило предложение полицеймейстера, "так как по известному недостатку в Полтаве городских доходов оно может быть затруднительно и почти неудобно" 1).
Военный постой, составляющий теперь главную статью расхода городов, в то время не обременял исключительно городское население. Помимо натурального постоя, содержание войск относилось на счет земских повинностей. В 1817 году из бюджета о земских повинностях было ассигновано на отопление и освещение воинских зданий в Полтавской губернии 68948 р. 15 к. и на "починку и сбережени" тех зданий в Полтаве 1225 р., а в Кременчуге — 1940 р. 2). Но полтавская дума все-таки несла расходы на воинские части. Забота о расквартировании войск лежала на попечении квартирной комиссии. Закон того времени позволял откупаться обывателям от военного постоя. В архиве есть данные за 1817 год о внесенных обывателями суммах с целью освобождения от постоя. Так купец Илья Прокофьев согласился ежегодно вносить 300 р., Черкасов и Португалов столько же, трое из граждан внесли по 200 р., 5 человек по 150 р., 7 человек по 100 р., 5 ч. по 125, 2 по 75 р. и 8 человек по 50 р. Как видно, вносились не малые суммы. В Полтаве в то время квартировал 42 егерский полк 3). В 1825 г. от постоя были освобождены дома учителей приходских училищ, а также учителей и наставниц "девичьих училищ" 4). Городские расходы по воинской повинности не были постоянными; на драгунскую команду в течение 1810-1816 годов дума израсходовала всего 1508 р. 30 к. 5). В 1817 г. квартирная комиссия требовала от думы 6046 р. 97½ к. на разные нужды по расквартированию войск, на устройство гауптвахты (2053 р. 32½ к.), на ее отопление 500 руб., на разные надобности 700 р. и т. п. Дума ответила, что без разрешения начальства она расходовать ничего не может, а потому "в деньгах вспомоществовать не может". Были ли выданы эти деньги, из дел не видно. Очень может быть, что расход был отнесен на общие земские повинности 6). В 1826 г. понадобились исправления в лазарете новгородского кирасирского полка, и думе было предписано выдать 94 р. 20 к. 7). При рекрутском наборе дума выдавала по 30 коп. в сутки на каждого рекрута 8). Таким образом, по содержанию воинских частей дума не
1) Гор. арх. 1823 г.. дело № 3393, журн. засед. 23 декабря.
2) Двор. арх., 1817 г., № 3.
3) Гор. арх. 1817 г., дело № 2474.
4) Гор. арх. 1825 г., дело № 3801., журн. засед. 8 августа.
5) Гор. арх. 1817 г., дело № 2433.
6) Гор. арх. 1817 г., дело № 2451.
7) Гор. арх. 1826 г., дело № 3835.
8) Гор. арх. 1828, дело № 4875, журн. засед. 14 ноября.
— 158 —
несла определенных расходов; чаще всего это были случайные ассигнования, не ложившиеся тяжело на городскую кассу.
Обратимся теперь к расходам думы по народному образованию. В то время деятельность ее в этом отношении ограничивалась лишь пособием на нужды школ. В 1808 году был открыт в Полтаве, по мысли кн. А. Б. Куракина, пансион для воспитания бедных дворян. Заведение это было сословное, но по распоряжению генерал-губернатора дума вносила на его содержание ежегодно в течение всего рассматриваемого периода по 5551 р. 34 к. Деньги эти получал известный малорусский писатель И. П. Котляревский. Нося скромный титул "надзирателя дома воспитания бедных дворян", он на самом деле стоял во главе этого заведения. Уведомляя думу о получении денег, он всегда писал: "для вверенного мне заведения", что определенно указывает на то, что роль его в пансионе вовсе не была подчиненной.
С 1822 года дума выдавала пособие мужской гимназии 1930 р. и смотрителю поветового училища на содержание его 540 руб. 1). С 1825 г. пособие гимназии было увеличено: предписано было выдавать на квартиру директору 150 р. и учителям 990 руб., всего таким образом гимназия получала от города субсидии 3070 р. Директор гимназии Огнев, с введением новых штатов в 1828 году, просил еще думу о выдаче квартирных 3 учителям, но из дела не видно, было ли удовлетворено это ходатайство 2). При гимназии в то время устраивались публичные экзамены, на которые всегда приглашались голова и гласные думы. Экзамены эти начинались в 4 ч. дня 3).
С разрешения начальства дума выписывала газеты, о чем всегда напоминал ей магистрат, и дума пользовалась газетами "обще с ним", т. е. с магистратом. В 1813 году разрешено было выписать "Московские ведомости", за что платили 40 р. ас. (газета с объявлениями) 4). В 1832 году дума выписывала газет на 125 р., считая в этой сумме и пересылку их (страховые и весовые). Цены на газеты были следующие: С.-Петербургские Ведомости — 50 р., Сенатские прибавления — 25 руб., Московские Ведомости — 27 р., Сенатские при них прибавления — 20 р. 5).
В смету городского бюджета ежегодно вносилось 5000 р. "на городские исправления и экстраординарные расходы". Из этой суммы расходовалось на устройство мостов, перевозов и дубов на Ворскле
1) Гор. арх. 1822 г., журн. засед. 22 апреля.
2) Гор. арх. 1831 г., дело № 4523, журн. засед. 30 декабря; 1825 г., № 3776, журн. засед. 24 декабря.
3) Гор. арх. 1822 г., дело № 3204.
4) Гор. арх. 1813 г. № 2020.
5) Гор. арх. 1832 г., дело № 4529.
— 159 —
и Рогизне, ремонт зданий, уплачивалось за промен земли для устройства города и т. п. Этой суммой распоряжалась и администрации для своих нужд. В 1811 г. при полтавском гарнизоне содержалось на эти суммы несколько лошадей "для посылок", а также три лошади для генерал-губернатора, 2 для губернатора и 1 для полицеймейстера, и это делалось по предписанию кн. Лобанова-Ростовского 1). Для работ по городу привлекали заключенных в острог ("колодников") и уплачивали им по 5 к. в день; так было в 1808 году 2). Поденная рабочая плата в начале прошлого века была 30 к. В 1809 г. по этой цене были наняты рабочие для устройства мостовых, но по работав некоторое время, они заявили просьбу об уплате им по 35 к. в день, и губернатор Козачковский предписал думе уплатить по этой цене 3). Для работ по городу еще кн. Куракин привлекал осужденных воров с тем, чтобы заработанными ими деньгами вознаграждать потерпевших. То же делал и кн. Репнин. В 1830 г. крестьянин Таборовский украл у лубенского еврея корову и несколько гусей, всего на сумму 51 р. 60 к. Кн. Репнин предписал привлечь его на городские работы в Полтаву, впредь пока не отработает эту сумму 4). Поденная работа на паромах, перевозах всегда была выше; платили по 80 коп., а иногда и больше.
На те же сметные "экстраординарные расходы" содержались еще жандармские конюшни, артель трубочистов, за услуги коих управа взимала с обывателей по 10 коп. от трубы, покупался порох и дробь для истребления бродячих собак, платилось жалованье "гицелю", занимавшемуся их истреблением, и т. под. Но расходы с годами увеличивались, и в 1825 г. дума ходатайствовала перед губ. правлением об увеличении сметы "на городские исправления и экстраординарные расходы" до 1000 р., но губернское правление не изъявило на это своего согласия 5).
Заканчивая обозрение городского бюджета за время генерал-губернаторства князей Лобанова-Ростовского и Репнина, мы приходим, на основании архивных данных, к следующим выводам: 1) тогдашняя полтавская дума состояла из торгующего класса, купцов, мещан и ремесленников, которые, согласно положению 1785 г., и составляли собственно городское общество; 2) из этого общества, без различия сословия и вероисповедания, избирались городской голова и гласные; 3) дума была лишена самодеятельности, она была исполнительным органом администрации, действовавшей на нее через
1) Гор. арх 1817 г., № 2461.
2) Гор. арх. 1808 г., № 1249.
3) Гор. арх. 1809 г., дело № 1422.
4) Гор. арх. 1830 г., дело -4383.
5) Гор. арх. 1825 г., дело-3776., журн. засед. 5 декабря.
— 160 —
губернское правление, в котором сосредоточивались дела по управлению учреждениями в губернии; 4) городской голова и гласные нередко сами брали городские подряды и пользовались ссудами из городских сумм.
Скажем еще несколько слов об эпидемии холеры, бывшей в Полтаве в 1831 году. Это была одна из самых сильных эпидемий, охватившая большой район России. В Полтаве, как и в других городах, губернатором был образован особый комитет, на обязанности которого было оборудование больниц. Помимо главной больницы (богоугодного заведения), были наняты дома в Яковцах у помещика Чарныша и купца Зеверняева, предназначенные специально для холерных больных. Весь город был разделен на две части: одной заведовал врачебный инспектор Нейгеборн, а другой — отставной врач Павловский. Под их начальством были еще врачи: Дыздерев, Штерн, Добышевский и приглашенный из Слободско-Украинской губернии врач Волков. Последний получал 3 р. в сутки, а первые три по 1 р. В помощь им были избраны от купеческого и мещанского обществ "несколько благонадежных граждан" в качестве холерных попечителей. Такими были избраны майор Могилянский и аптекарь Ив. Сесс. Большое затруднение было в приискании прислуги: многие из боязни заразиться не хотели идти "в гардиены". Тогда было сделано распоряжение набирать прислугу из удельных и помещичьих крестьян. Прислуги было нанято 34 с платой в сутки по 50 к. На заставах задерживали всех приезжающих; неимущих прокармливал город на свой счет. Как сильна была эпидемия холеры, данных мы не нашли в делах архива. В августе 1831 года эпидемия настолько ослабела, что в больнице богоугодного заведения оставалось всего двое больных, да "на фабриках", т. е. на немецкой колонии, был один больной; поэтому губернатор предписал думе прекратить наем "дрожек" (дума нанимала их для врачебного инспектора) и все вещи, находившиеся в больницах, сдать в ведение думы для "целостного хранения". В то время еще не сознавали необходимости уничтожения таких вещей, как источника заразы. А в 1833 году приказано было их продать, за что дума выручила 159 р. 25 к. 1). На борьбу с холерой 1831 г. полтавской думой было издержано 4967 р. 53 к. Членам губернского комитета Волковицкому и Мицу, по предписанию губернатора, было выдано наградных за их труды, первому 150 р., второму — 100 р. 2).
1) Гор. арх. 1833 г. дело К» 4720.
2) Гор. арх. 1831 г. дело № 4501.
— 161 —
ГЛАВА XIII.
Сооружение обелиска на месте отдыха Петра В. после полтавского боя. Срытие укреплений, оставшихся после полтавской осады. Посещение Полтавы Александром І.
При князе Репнине в 1817 г. был был устроен в Полтаве памятник на месте отдыха Петра В. после полтавского сражения. Незадолго перед тем на этом самом месте стоял тот самый ветхий деревянный домик, в котором отдыхал Петр I 27 июня 1709 года, но его сломала полиция, приводившая в надлежащий вид Полтаву для встречи князя Репнина, назначенного малороссийским генерал-губернатором. По свидетельству путешественника А. Глоголева, посетившего Полтаву в 1823 году, князь был очень недоволен, узнавши о таком неблагоразумном распоряжении полицейских чиновников, а они простодушно оправдывались: "его
Первый памятник в
Полтаве, на месте домика полтавского коменданта
Келлина, где Петр І, по преданию, отдыхал после Полтавской
битвы.
Поставлен в 1817 г., заменен ныне существующим в 1849 г.
— 162 —
сиятельство думает, что этот дом был, как обыкновенный дом. а в нем ничего не было и похожего !" 1). Чтобы не забыто было, по крайней мере, место, где стоял этот домик, кн. Репнин велел поставить здесь сложенный из кирпича обелиск, на котором была следующая надпись: "Здесь Петр I покоился после трудов своих". Ниже ее, внутри свернувшейся в кольцо змеи, год и день полтавского сражения, а еще ниже слова: "благоговей, место свято есть". Памятник был сооружен под наблюдением городского головы Ивана Михайловского по рисунку, данному Репниным 2).
Но кн. Репнин заслуживает и упрека за свое отношение к старинt. Он приказал срыть укрепления, оставшиеся после осады Полтавы; это было сделано к приезду императора Александра I в Полтаву. Александр I приехал в Полтаву 14 сентября 1817 г., вечером, и направился в кафедральный собор, где его встретил епископ полтавский Мефодий. Останавливался император в домt С. М. Кочубея, где ныне институт/ Прибыл он вместе с Барклаем де Толли и министром двора кн. Волконским. На другой день Александр I посетил шведскую могилу, вблизи которой был расположен 3 пехотный корпус, в составе 13 тысяч. После смотра, император возвратился в город. Вечером был на балу, данном ему полтавским дворянством. На другой день вторично посетил Александр I Шведскую могилу, где после литургии, отслуженной в полковой церкви, смотрел войска, представлявшие, по диспозиции Петра I, полтавское сражение. Вот что пишет об этом в своих воспоминаниях известный историк Михайловский-Данилевский: "Сентября 16 поутру мы отправились на поле бессмертного полтавского сражения, на котором был выстроен третий пехотный корпус с движениями войск Петра Великого и Карла XII. Нам благоприятствовала прекраснейшая погода, и государь был чрезвычайно весел, любезен; да и можно ли было не радоваться, находившись посреди войск, незадолго торжествовавших над всей Европой и в тот же день являвшихся перед ним на полях, на которых за сто лет спасена империя, и положено настоящее основание ее величию! Во время маневров, государь несколько раз со мной разговаривал и, принимая меня, вероятно, за знатока нашей старины, предлагал мне несколько вопросов касательно расположения войск великого прадеда своего. После маневров был у императора большой обеденный стол, вечером
1) Киевская Стар., 1892 года, т. I, стр. 246.
2) Арх. городской 1817 г., журн. заседания 12 и 22 августа, 21 и 25 сентября. Стоимость его была следующая: кладка пирамиды — 250 р., 14 тыс. кирпича по 30 р. асс. — 420 р., бронзовая отливка надписей на Луганском заводе — 580 р. 93 к., штукатурка и покрытие железом 79 р. 5 коп., перевозка бронзовых вещей 148 р. 33 коп., всего 1478 р. 36 коп.
— 163 —
государь занимался бумагами, а я был в театре, где играли "Казака-стихотворца". Довольно странно, что в столице Украины представляли сию пьесу, которая, некоторым образом, есть сатира на малороссиян" 1). По случаю посещения Полтавы императором, город приводился в порядок, ремонтировался кафедральный собор и притом на счет городских сумм. Староста собора, гласный думы Трофим Ковалевский, представил Репнину счет стоимости ремонта собора в 315 р. 95 к. Репнин приказал думе уплатить из городских сумм 2). По случаю царского пребывания была устроена иллюминация, для чего квартальный надзиратель ездил в Харьков, где покупал шкалики, стаканчики, так как у местного торговца Леснокоженка не нашлось требуемого количества. Леснокоженко дал на прокат 3000 стаканчиков, но не получил их обратно. Полиция уведомила, что все шкалики потрескались от огня. Этому не поверил Репнин. "Невероятно, писал в думу, чтобы в таком количестве растрескались оные от огня!" и предписал думе вознаградить Леснокоженка, что дума и исполнила, уплатив ему 740 р. Переписка об этом тянулась довольно долго 3). Городской сад иллюминован был бумажными фонарями, чем заведовал учитель рисования в гимназии Сплитессер 4). В 1820 году Александр I вторично посетил Полтаву. Иллюминация и вообще приготовления к его приезду стоили городу 39456 р. 57¼ к. 5).
ГЛАВА XIV.
Школа чистописцев в Полтаве. Заведение для спасения утопающих; число спасенных в 1829 и 1830 годах. Отказ И. П. Котляревского платить жалованье фельдшеру этого заведения. Несостоявшийся проект устройства в Полтаве фельдшерской школы. Основание института благородных девиц и кадетского корпуса. Открытие духовного училища. Неудавшаяся попытка устроить в Полтаве общественную библиотеку с читальней. Открытие здесь отделения библейского общества.
В первой четверти прошлого столетия в Полтаве было открыто весьма редкое учебное заведение — так называемая "школа чистописцев". Таких школ было всего две в целой Империи: в Полтаве и в Ярославле. Они были учреждены по мысли министра внутр. дел графа В. П. Кочубея, который в своем докладе комитету министров так мотивировал пользу их учреждения: "В домах воспитательных призреваются незаконнорожденные (подкидыши), которые тоже
1) Подробности путешествия см. газету "Сын Отечества". 1817 г., ч. 41 и 42 стр. 154-156 (приведено целиком у Бучневича — Записки о Полтаве). Воспоминания Данилевского — Рус. Старина 1897, т. ХС. июнь. О маневрах на полтавском поле в 1817 г. см. статью А. А. Носкова в книге Полтавская Битва 241-250 стр. Общества ревнителей военных знаний.
2) Гор. арх. 1817 г., дело № 2493.
3) Гор. арх. 1818 г. дело № 2684 и 2677.
4) Гор. арх. дело № 2422, 2486.
5) Гор. арх. 1820 г., дело № 3027, журн. засед. 6 февр. 1820.
— 164 —
воспитываются или в домах сих, или вне оных; воспитанники таковые увольняемы были из ведомства приказов по собственному их распоряжению и терялись из виду, так что ни правительство за попечение свое о призрении их ничем не вознаграждалось, ни общество не получало никакой пользы. В сем уважении государь император в 1820 году, обратив внимание на участь воспитанников приказом призреваемых, высочайше утвердить соизволил представление мое об определении их на нижеследующих основаниях: 1) чтобы воспитанники увольняемы были из приказа с разрешения министра внутренних дел не иначе, как по засвидетельствовании местного начальства о соответственном устроении их участи, и 2) чтобы воспитанники обращаемы были в общеполезные заведения по ведомству министерства внутренних дел". Этих воспитанников по окончании обучения министерство отправляло в петербургскую аптекарскую школу, в школы садоводства, существовавшие в Полтавской и Пензенской губерниях, в наборщики казенных типографий, и. т. п. Из этих же питомцев должны были состоять и школы чистописцев, цель которых — "приготовить молодых людей на службу для тех губерний, кои по отдаленности или другим причинам имеют в канцелярских служителях большой недостаток". Школы эти находились в ведении приказов обществен. призрения, на средства коих они и содержались. В эти школы принимались дети не моложе 10 лет. Они ходили учиться в гимназию или уездное училище (других школ в Полтаве в то время не было). Для уроков же чистописания были положены особые часы, так как воспитанники должны были писать "хорошим почерком, правильно и скоро". Более способные из воспитанников, проходившие гимназический курс, могли получить место помощника столоначальника. Смотря по успехам, окончившие курс получали звание старших и младших писцов. Образцы письма окончивших, представлялись в министерство внутренних дел, которое и определяло их на службу. За полученное образование надо было прослужить от 8 до 10 лет, а по выслуге можно было получить обер-офицерский чин. Если позволял возраст, то разрешалось определять воспитанников на службу и до окончания курса учения. Неуспевающих учеников или дурного поведения обращали в ремесленников, работников в заведения, содержимые приказом общественного призрения. Определенные же на службу писцами, в случае дурного поведения или неспособности к службе, обращаемы были в податное сословие.
На таких основаниях была открыта и полтавская "школа чистописцев". По штату в ней положено было 50 воспитанников. Первоначальное обзаведение ее обошлось приказу в 9996 р. 55 к., а ежегодное содержание стоило 12136 р. 3½ к. Для помещения ее был
— 165 —
нанят дом Руденка, где раньше помещался "Дом воспитания для бедных дворян" (ныне губернская земская управа). Приспособление этого дома обошлось приказу в 16683 р. 90 к.
Первые питомцы этой школы были присланы министерством внутренних дел из воспитательных домов смоленского, тульского, калужского и воронежского. Первым заведующим этой школы был депутат полтавского генерального суда первого департамента Федор Константинович. В школу эту принимались и безграмотные, которых и обучали здесь; иные учились арифметике, но все без исключения обучались чистописанию. В 1825 г. было введено рисование. Директор гимназии Огнев разрешил воспитанникам школы не ходить в уездное училище по средам и субботам, чтобы заниматься рисованием. Школа эта существовала до открытия земских учреждений, когда приказ общественного призрения был закрыт. При ней существовал в 1850-х годах прекрасный церковный хор, певший в церкви богоугодного заведения, бывшего тоже в ведении приказа 1).
По инициативе кн. Репнина, в 1829 году было учреждено в Полтаве "заведение для спасения утопающих". Устроено оно было при р. Рогизне (ныне не существующий рукав р. Ворсклы). По плану архитектора Карташевского, служившего в губернском правлении, был устроен дом "о четырех комнатах", стоимостью в 1376 р. 50 к. В нем была квартира "цирюльника", подававшего первую помощь утопленникам. Это заведение состояло в ведении врачебного инспектора. Здесь была устроена ванна и шкаф, где хранились следующие предметы, необходимые для оказания помощи: две щетки, перья для "произведения щекотания", листовой табак, промывательная трубка, 10 арш. толстого сукна и кровопускательные инструменты — шниппер и ланцет. Надворный советник Иван Сесс, выписанный еще князем Куракиным на должность заведующего первой аптекой в Полтаве, отпускал безвозмездно лекарства в заведение для утопающих. На должность цирюльника был приглашен отставной юнкер Лабезников, бывший до этого времени штаб-лекарским помощником. Этот Лабезников очень усердно занимался оспопрививанием в Полтаве, за что был награжден, по высочайшему повелению, книгой 2). Врачебный инспектор Нейгеборн составил очень подробную инструкцию или "наставление", как спасать утопающих.
Прежде всего запрещалось качать на бочке или на руках, как обыкновенно делали в то время, а также нельзя было его трясти и опрокидывать на голову. Вытащенного из воды нужно было внести
1) Арх. Полт. губ. Земства, дела Приказа по описи № 317.
2) Арх. П. губ. правления 1837 года, по описи № 420.
— 166 —
в комнату, уложить в теплую постель на правый бок так, чтобы его голова была выше тела, обложить тело подушками, обсыпая его песком или золою. Между же подушками надо положить плотно закупоренные кувшины с горячими бутылками, к ногам разгоряченные камни, а на грудь положить завязанный бычачий пузырь с теплой водой. Сделав все это, надо было сильно тереть ноги щетками, а затем все тело и спину тряпкой, пропитанной камфорным спиртом и фланелью, смоченной в уксус. Во время натирания очень легко надо было пошевелить тело и постукивать в спину против груди. Давши понюхать нашатырный спирт, цирюльник приступал к щекотанию перьями во рту и ноздрях, а затем надувает "помаленьку", как сказано в наставлении, воздух через рот в легкое посредством трубочки, чубука и перышка. Если замечалось при этом, что ребра несколько подымаются, то надувание должно остановить, а протирать и нажимать грудь от ребер кверху. Спустя некоторое время, надувание следует повторить. Если все это не приведет утонувшего к жизни, то взять губку, обмочить ее в холодной воде и с высоты двух, трех аршин капать с расстановкой "крупные и одинаковые капли" на больного. Затем посадить его в теплую ванну на четверть часа и уложить в постель, поставить клизму из соли, воды, уксуса или теплого молока. Если и после всего этого не появится "знак жизни", то зажечь на ляшках маленькие кусочки губки, ветоши или бумаги. Если и это не подействует, то пустить кровь из ноги или лучше из "тайной жилы". Когда утопленник покажет признаки жизни, то давать ему по ложке камфорного спирта и желтого чая с вином или немного водки. Опыт указал, говорится в инструкции, что 8 или 10 часов достаточны для возвращения к жизни утопленника. Правила эти, надо прибавить, составлены были врачебным инспектором совместно с врачом Тишевским, служившим в полтавской врачебной управе акушером.
При "заведении" всегда находились лоцман и два водолаза. Как покажется утопленник, то Лабезников обязан был уведомить об этом всех городских врачей, которые, по инструкции, обязывались явиться как "по долгу христианскому, так и по самому требованию экстреннейшего случая". Кровопускательные инструменты стоили не дешево: шниппер 10 р., а ланцет — 6 р. Лабезников получал жалованья 450 р. асс. В первый же год по основании этого заведения из 5 утопав. было спасено 2. Когда купальный сезон прекращался, то Лабезников обязан был посещать богоугодное заведение для усовершенствования в лечении больных, но он посещал очень редко, а если и бывал, то не занимался делом, а жалованье все-таки просил выдать; но против этого восстал поэт И. П. Котляревский,
— 167 —
занимавший в то время должность попечителя богоугодных заведений. "Почитаю, — писал он в приказ общественного призрения, — что отставной юнкер Лабезников не имел права требовать от меня жалованья и я нахожу себя не обязанным выдавать деньги таким людям, кои к заведению не принадлежат и для пользы оного не трудились" 1).
В том же 1829 году министерство внутренних дел предложило полтавскому приказу учредить фельдшерскую школу. Надо сказать, что незадолго пред тем московский военный губернатор обратился в министерство внутр. дел с представлением об основании в Москве, при Екатерининской больнице, особой фельдшерской школы. Это подало мысль министерству устроить такие школы и в других городах. 6 апр. 1829 г. утверждены были руководящие правила о фельдшерских школах. Этими правилами, между прочим, запрещалось принимать в такие школы детей казенных крестьян, "дабы не отнимать рук от земледелия и от упражнений, свойственных крестьянскому быту". Полтавский приказ рассчитал, что для больниц Полтавской губернии нужно всего 20 фельдшеров, и поэтому признал более выгодным держать 20 пансионеров в харьковской фельдшерской школе, чем учреждать такую школу в Полтаве. Видно, довод этот был найден основательным, если министерство не сочло нужным настоять на своем предложении 2).
Благодаря заботам того же кн. Репнина, основан был в Полтаве институт для воспитания благородных девиц. В других провинциальных городах существовали по крайней мере частные женские пансионы, но в Полтаве в начале прошлого века и такого пансиона не было. Впрочем, еще до открытия здесь института, супруга С. М. Кобубея (†1815 г.) открыла у себя в доме школу, где обучала безвозмездно грамоте детей бедных дворян. То же самое делала и княгиня Варвара Алексеевна Репнина (урожденная графиня Разумовская), супруга генерал-губернатора. Будучи дочерью министра народного просвещение, она сочувственно относилась к идее женского образования и, живя еще в Петербурге, основала там женское благотворительное общество, содействовала устройству Елисаветинского и Павловского институтов и пожертвовала в их пользу значительные средства 3). Поселившись в Полтаве, княгиня В. А. Репнина, как и Прасковья Васильевна Кочубей, открыла у себя в квартире род пансиона для обучения бедных девочек дворянского звания. Отсюда ей было естественно прийти к мысли о необходимости основания в Полтаве женского учебного заведения. Мысль эта встретила
1) Арх. Полт. губ. земства. дела приказа, по описи № 270
2) Арх. П. Губ. Земства 1831 № 392.
3) О ней см. Лихачева — Материалы для истории женского образования в России, вып. II.
— 168 —
полное сочувствие со стороны ее мужа, и в первый же год своего генерал-губернаторства Репнин предложил дворянству Полтавской губернии для рассмотрения записку об учреждении "дворянского благотворительного для девиц института".
Дворя6нское собрание очень сочувственно отнеслось к этому. Необходимость его была сознана дворянством, которое в заседании 17 января 1817 года "видя в предмете сем существенную и явно ощутительную пользу для края сего, средствами образования женского юношества вообще весьма скудного, определило: на устроение и содержание его полагает пожертвовать сумму от стяжания каждого владельца по 50 коп. в двухгодичный срок. В неусыпном уповании, что ни один из сочленов его, чувством отца семейства и вообще рвением к назиданию нравственности и просвещения оживленный, не отречется участвовать в столь благотворительном подвиге". Так смотрело дворянство на учреждение института. Переяславское дворянство, относясь сочувственно к этому, поднесло адрес кн. Репнину: "известясь чрез приложение от предвидимого нами маршала на счет благотворительного для девиц института, поспешили мы единодушно изъявить желание содействовать столь общеполезному делу. При исполнена сего, не могли мы не чувствовать благодарности к попечениям, коими Ваше Сиятельство, многоразлично удостоверяли нас в истинном краю нашему благорасположении. Таковой образ правления вашего Малороссией, оставляя в сердцах наших незабвенную признательность, обязует каждого, не щадя сил, заслуживать толь милостивое внимание в полной надежде, что время, усугубя сию взаимность, доставит нам счастливые дни" 1). Сочувствуя этому заведению, известный в то время благотворитель, очень богатый человек, С. М. Кочубей предложил для института безвозмездно свою усадьбу, впредь до покупки места и постройки здания. В 1819 году эта усадьба Кочубея была куплена. Всего земли было 83 дес. и оценена она была в 100 тыс. асс, но С. М. Кочубей еще уступил из этой суммы 30000 р., а 20 тыс. оставлял институту с тем, чтобы на проценты этого капитала воспитывалась бы одна пансионерка имени покойной его жены Прасковьи Яковлевны, скончавшейся в 1815 году. Институт был открыт 12 Декабря 1818 г. Учрежден он был на 15 дворянских девиц, по числу 15 поветов. Избрание их всецело зависело от уездных предводителей. Дворянство давало средства и потому считало себя вправе и следить за созданным на его же средства заведением. Был учрежден совет для заведывания институтом, председателем его была княгиня Репнина, она же была избрана и попечительницей. В состав этого совета вошли: губернский маршал В. И. Чарныш, полтавский поветовый маршал Степан Федорович
1) Арх. П. Губ. Правлений 1817 г. № 11.
— 169 —
Княгиня В. А. Репнина/
Левенец (был казначеем), известный поэт того времени В. В. Капнист и правитель канцелярии генерал-губернатора Михаил Николаевич Новиков, декабрист и основатель масонской ложи в Полтаве. В заседаниях совета принимал участие и С. М. Кочубей. Дворянство хотело обставить этот совет, как самостоятельное, ни от кого независимое учреждение. "Независимость сего совета и вверяемого управления сего института от властей гражданских есть непосредственное и справедливое, на коих основываясь, общество предполагает таковое благотворительное учреждение, как истинное действие патриотических чувств его подвергнуть под покровительство всемилостивейшей Государыни Елисаветы Алексеевны, для чего и осмеливается просить ее величество удостоить обращением на него Монаршего ее внимания и присоединить к тому патриотическому учреждению, которое осчастливлено ее августейшим покровом". Императрица приняла институт под свое покровительство, что и выразила в рескрипте на имя кн. Репниной (от 28 июля 1819 года). Рескрипт этот вызвал у дворян желание приобрести дом для института, для чего и решено пожертвовать 100 тыс. Сумма эта должна была поступить в два года и впредь, до ее поступления, совет института выдал С. М. Кочубею 40 тыс., собранные в неприкосновенный
— 170 —
капитал института. Сумма эта не была внесена дворянством, как не внесены и 20 тыс. на учреждение стипендии супруги Кочубея. В совет было представлено 10 тыс. для окончательного расчета с Кочубеем по приобретению усадьбы. После открытия института, дворянство порешило изъявить кн. Репниной свою живейшую признательность. "Видели, читаем мы в постановлениях дворянского собрания, с восхитительным чувством радости и признательности, что предположенная ее сиятельством благотворению краю сему к основанию такового института, приведено к совершенному окончанию и что неутомимое ее сиятельством попечение к устроению общественного заведения сего, преодолело все трудности в предначинании его предстоящие, к чему одна скороисполнительность сословия нашего во внесении потребной суммы была бы недостаточна, ибо к благоуспешному исполнению нужны были деятельные меры принятия ее сиятельством и необходимо было пламенного рвения к совершению, свойственной токмо благороднейшей душе, положили принести от лица всего дворянства Полтавской губернии чувствительную за то к ее сиятельству благодарность, с засвидетельствованием, что она неизгладима в сердцах дворянства и перейдет к позднейшему потомству, ибо вечно обновляющийся памятник благотворения, будет напоминать вечно о благотворительнице 1).
Попечительнице дворянство хотело предоставить возможно более прав, в ущерб даже обязанностям начальницы института; но с этим не согласилось главное правление училищ, о чем уведомил министр внутренних дел О. П. Козодавлев 2). Княгиня Репнина много заботилась об институте. В 1826 году, получив наследство от отца своего, пожертвовала 6 тыс. асс. 3).
Обратимся теперь к материальным пожертвованиям дворянства. В 1817 году было решено собрать по 50 к., в 1819 году на приобретение дома С. М. Кочубея по 32 к. с души, что составит 100503 р. 36 к. 4). Но сборы эти поступали неаккуратно и в первые же годы, по основании института, числилась недоимка в 105045 р. асс. 5). Недоимка это сильно отражалась на положении института. С 1825 года пришлось уменьшить число своекоштных девиц.
Много раз посылали приглашения дворянам внести деньги. Писали "третично" т. е. три раза. Но деньги вносились все таки неаккуратно. Получались ответы от управляющих, которые за неведением отказывались их уплачивать, а многие из помещиков не жили в своих поместьях 6).
1) Подлинные положения маршалов 1806-1820 № 225-230.
2) Протоколы 1818, № 11 стр. 27-31.
3) Двор. арх. 1826, № 34 л. 82.
4) Полож. двор 1820-1821 г. л. 17.
5) Двор. арх. 1829, № 45.
б) Двор. арх. 1829, № 55.
— 171 —
Однажды прибегли к такому средству: разослали от члена Совета С. Ф. Левенца приглашение уплатить следуемые деньги, указав при этом на стесненное положение института, приложив и высочайший рескрипт на имя председательницы Совета кн. В. А. Репниной 1). Но и это мало помогло; взносы все таки не поступали. Препятствием этому были отчасти и неурожаи последних лет. На все это кн. Репнин обратил внимание Императора Николая I и 17 Сентября 1827 г. последовал высочайший указ о принятии института в ведение казны. Постройка и усадьба остались пожертвованными от дворянства. Не касаясь очерка института, что не входит в нашу задачу, заметим, что кн. Репнину было предписано озаботиться устройством здания, для чего по высочайшему повелению, должна быть образована комиссия под его председательством. В ее состав должны войти: губернатор, губернский маршал и другие лица по усмотрению генерал-губернатора. Кн. Репниным были избраны в эту комиссию генеральный судья Егор Емельянович Бабанин, уездный маршал Виктор Федорович Янович и казначеем непременный член Приказа Общественного Призрения, доверенное лицо кн. Репнина Павел Степанович Стеблин-Каминский. На постройку здания для института высочайше было повелено отпустить из Государственного Казначейства в течение 4 лет, 200000 р., по 50 тыс. ежегодно. Смета на постройку здания была исчислена в 244602 р. В виду того, что она превышала ассигнование, кн. Репнина приняла на свой счет доставку лесных материалов и производство некоторых работ на сумму 20352 р. 19 к., да предполагалось выручить за старые здания института 18 тыс. и экономии от расплаты монетой вместо ассигнациями 6250 р. 64 к. Эта смета была высочайше утверждена.
Помимо этого, по ходатайству кн. Репнина высочайше было повелено отпустить на сверхсметные издержки по окончательному устройству здания 20 тыс. из приказов черниговского, полтавского, киевского и могилевского. Предписано было окончить постройку в три года, чтобы к зиме 1830 года она была окончена, но здание было готово только в 1832 году, когда 5 Сентября этого года и помещен был в нем институт. Выстроено было трехэтажное здание с двумя по сторонам, каменными двухэтажными флигелями, соединенными с домом двумя каменными одноэтажными галереями. Постройка велась небрежно, не велись приходо-расходные книги. Члены комиссии не были в курсе дела, всем заведовал Стеблин-Каминский.
Закончивши постройку здания, строительная комиссия не представила отчета, о чем много раз напоминал кн. Репнин. В 1833 г. — князь напоминал о представлении отчета, при чем добавил, что "Стеблин-Каминский, конечно, не доведет делать ему представления
1) Полож. маршалов 1825, № 11.
— 172 —
и строгое по законам взыскание". Но отчет все таки представлен не был. Князь Репнин вскоре оставил пост генерал-губернатора и при его преемнике графе А. Г. Строганове открылось, что на постройку здания для института издержано сверх сметы более 200 тыс. А как эти средства получались? Стеблин-Каминский в заседании Приказа докладывал, что "по словесному разрешению генерал-губернатора, необходимо отпустить такую то сумму и Приказ Общественная Призрения составлял определение и деньги выдавались под расписку Стеблина-Каминского, как казначея строительной комиссии. Так выдано было 40 тыс. из капитала, принадлежащего комитету по постройке гостиного двора в Ромнах 1). 30 Июня 1832 года было выдано 45 тыс. в возврат капиталов — почтамтского 25 тыс. и гостиного двора 20 тыс., 12 Сентября 1833 года для расчета с рабочими и уплаты за материалы, необходимо было, по заявлению Стеблина, 15 тыс. и деньги эти были взяты из капитала "гостиного двора в Ромнах". Из сумм Приказа было отпущено на выделку кирпича для постройки 27360 р. и т. п. И все эти ассигнования подписывались членом приказа и губернатором, как его председателем. Члены комиссии об этом даже не знали. Здесь было прежде всего нарушение закона, по которому, по статье 445 г. капиталы Приказа не могли быть расходуемы на нужды, не относящееся к нуждам приказа, если не последует на это высочайшего повеления или распоряжения сената или министерства внутренних дел. Надо сказать, что об этих позаимствованиях не было даже сообщено министерству внутренних дел, как этого требовал закон. Строительная комиссия не получила ожидаемой суммы и от продажи старых зданий, она выручила всего 5204 р. 50 коп. Знакомство с делопроизводством Приказа Общественного Призрения и его финансами выяснило, что с Сентября 1833 г. позаимствовано было 197850 р. 51¼ к., из коих возвращено было Приказу 58348 р. 70¼ к. притом без процентов. Таким образом всего было позаимствовано 139501 р. 31 к. В этой сумме было 8709 р., отпущенные городской думе на приведение в порядок плаца парадной площади и прилегающих к ней улиц.
Гр. Строганов, ознакомившись с порядками Приказа, предписал чиновнику Долинскому, служившему в его канцелярии, отправиться вместе с полицеймейстером на квартиру Стеблина-Каминского и потребовать от него приходо-расходные книги, оправдательные документы и допросить его, почему не записаны на приход приказа 200 тыс., полученные от казны на постройку здания, а также и другие позаимствования из разных капиталов. Этому чиновнику предписано было осмотреть все книги и если ничего не записано, то приставить к квартире
1) Этот комитет образован при кн. Куракине для постройки в Ромнах гостиного двора. Все купцы вносили известную сумму в этот капитал.
— 173 —
его полицейскую стражу и не дозволять ему отлучаться из нее впредь до особого распоряжения. Долинский с полицеймейстером осмотрели квартиру и не оказалось в книгах, выданных по приказанию Репнина для ведения отечностей, никаких записей, кроме отпуска денег Репнину и казначею института Мацкевичу. У Стеблина оказалось только 4 черновых тетради под названием "счетных выписок".
На вопрос, где документы, оправдывающие тот или другой расход, Стеблин отвечал: "в строительной комиссии". Далее на вопрос, почему он не ответил губернатору о времени представления отчетов, отвечал: "я был тогда жестоко болен, 6 детей были больны и одного сына я лишился". К Стеблину после этого была поставлена полиция и он очутился под домашним арестом. Это было в 1837 году. Находясь под арестом, он составил отчет, но неудачно. По смете на постройку здания было исчислено, как мы знаем, 254593 р. 67 к., а по отчету Стеблина израсходовано 329185 р. 85 коп., против смете более на 74562 р. 28 к.
Граф Строганов, получив этот отчет, не мог не заметить, что на постройку здания Стеблин-Каминским взято 467281 р., более против показанной в отчете суммы на 138095 р. 8 коп. Тогда он вторично предписал тем же лицам отправиться на квартиру Стеблина и допросить его, куда девались деньги, отданные под расписку, по словесному приказанию Репнина и особо полученные из приказа 215 тыс., и предписано было спросить, кому отданы эти деньги, где хранились они и вел ли он вообще журналы, как производитель дел строительной комиссии. Стеблин заявил, что деньги он издержал на постройку и хранил их в кладовой. Относительно 138095 р., о которых интересовался знать генерал-губернатор Стеблин дал следующее объяснение: "часть постройки института была взята княгиней Репниной, но все расходы по приказанию кн. Репнина производил я, и на ту часть на счет возврата денег, которые впоследствии, были возвращены, переданы в Приказ в числе 70 тыс., а прочая сумма израсходована по словесным разрешениям его же кн. Репнина, в чем представлю надлежащая отчеты в самом скором времени, на разные казенные строения в Полтаве, производя починки с выдачей денег без расписки. Договоров на работы не заключали, а были только определения Приказа. О ведении журналов приказаний не было". Стеблин представил вскоре "счетные выписки", но более о расходах по школе садоводства, представил книгу, выданную для записи расхода и прихода, пояснительную записку. Но все это не могло удовлетворить и убедить в правильности ведения расхода на постройку. Обо всем этом, генерал-губернатор донес 9 Июня 1837 года министру внутренних дел, изложив подробно о
— 174 —
суммах, назначенных на постройку, о займах денег из других источников, об отсутствии приходо-расходных книг, отчетностей и т. п.
Министр внутренних дел передал это дело в комитет министров, решение которого было высочайше утверждено. Комитет министров предписал образовать комиссию для обревизования дел Приказа вообще с участием члена от министерства внутренних дел. Приказано было рассмотреть не только постройку зданий института, но и расходование сумм по школе садоводства и казенного сада в Константинограде. Строительной комиссии предписано составить опись здания, исчисление материалов, работ и цен, показанных в отчетах Стеблина. На имущество членов комиссии и кн. Репнина решено наложить запрещение 1).
Стеблин-Каминский был уволен от должности. О ходе занятий этой комиссии велено было доносить еженедельно. Вместе с тем, последовало высочайшее повеление о вызове Репнина из заграницы: "Князя Репнина, написал Государь, через вице-канцлера велеть не медля возвратиться в Россию для отдачи отчета в его действиях". Членом от министерства был назначен колеж. сов. Падарин, а впоследствии ст. сов. Михайлов. Председателем этой комиссии граф Строганов назначил управляющего казенной палатой Дмитрия Степановича Пасенка. Этот был честный, неподкупный деятель и лучшего выбора трудно было сделать, ручательством чего было его прошлое. В 1826 году он был назначен председателем комиссии по разысканию хищений и переводов золота из промыслов Урала. Его стараниями были открыты большие злоупотребления. В них сознались 96 человек людей разного звания, которые и представили скрывавшегося у них золота более 3½ пудов. Миасский завод при нем, благодаря его надзору, дал казне прибыли более 1½ милл. руб. В Екатеринбургских казенных заводах, посредством обличения хищников и покупателей, добыча золота была увеличена в полтора раза и казна получила прибыли до 500 тыс. Министр финансов обратил внимание на такую его деятельность и запросил его, какую награду он желал бы получить. Пасенко просил обеспечить его "состояние, пришедшее в
1) Членами были В. Ф. Янович, полтав. уезд. предводитель, имевший в Яновшине 114 д. 800 десятин, губернатор Могилевский, нераздельно с братом в Киевской губернии, Радомысльского уезда, губ. предводитель И. В. Капнист — Кременчугск. уезда 218 д. и 200 д., Левенец Степан Федорович, имение которого было в опеке за долги, Е. Е. Бабанин, б. председатель палаты гражд. суда, родовое 200 д. 150 дес. и благоприобретенное 407 д. и 5473 дес., вице-губернатор Александр Христианович Гессе, имение в калужской губ., Яков Александрович Стрижевский 22 д. 200 дес. в Миргородском уезде, было в секвестре за казенную претензию, Стеблин-Каминский в Золотоношском уезде 50 дес., 40 дес., Максим Иванович Балясный, нераздельно с братом 200 дес. 139 дес, в Тагамлике и Нижних Млинах, около Полтавы 25 дес. Андрей Иванович Полонский имел дом в Полтаве. Князь Репнин, помимо имения в Полтавской губ., в Ярославской губ. 612 душ и Верейском, Московск. губ. 729 д.
— 175 —
упадок оттого, что обеднел его тесть". Его наградили чином действительного статского советника и была обещана ему и материальная помощь, но только после персидской войны. Но затем настала война с Польшей. В Апреле 1840 года Пасенко просил о награде за "выгоды, доставленные казне". Желание его исполнилось. Ему было пожаловано 2 тысячи дес. земли. В то время чиновники наделялись землями в Саратовской губ. но нужно было ждать очереди. Пасенка внесли в кандидатский список, где он числился 251 кандидатом. В получении этой награды без очереди ему было отказано графом Канкриным 1). Нужно полагать, что земли этой он не получил. 6 Сентября 1846 года он скончался, прослужив 54 года 2). Членами этой комиссии были: полковник Долинский, губернский контролер палаты Дьяченко, но вскоре его заменил Синеоков-Андриевский, и контрольный чиновник Бальман.
Надо сказать, что состав комиссии менялся. Пасенко не желал быть председателем. Указывал на многочисленные свои занятия по палате и как член многих комитетов и комиссий. Была и другая причина его нежелания быть председателем, что он и выразил в своем прошении генерал-губернатору. "При сем долгом поставляю изъяснить, писал он 9 Сентября 1837 года, что князя Николая Григорьевича Репнина почитаю я своим благодетелем, что со времени бытности его малороссийским военным губернатором, он принимал в моем положении живейшее участие, уважал и отличал службу мою и ходатайствовал у министра финансов о испрошении у Всемилостивейшего Государя особой награды и потому, если б и не имел я особых занятий, то и тогда весьма тяжко было бы для чувств моих обследование и обсуживание по делам князя Репнина". Пасенко недолго пробыл председателем. 9 Марта 1838 года назначен был бывший херсонский губернатор, сенатор Ганскау. Для этой комиссии была составлена инструкция. Ей предписывалось начать ревизию дел приказа с 1817 г., то есть со времени управления краем князя Репнина. Пасенко прежде всего позаботился о жалованье членам комиссии. Председателю и членам он проектировал по 1500 р., пятерым канцелярским от 300 до 600 р., далее на наем помещения, на канцелярские принадлежности и т. п. Он представил смету на 13200 р. в год. Предполагалось просить ассигнования этой
1) Арх. П. Г. Правл. 1841. № 75.
2) Вдова просила о пособии, но министр финансов Вронченко отказал. Ей была назначена пенсия 285 р. 90 к. сер., но кн. Долгорукий вошел с новым представлением и вдове было назначено пособие на уплату долгов (22241 р. 44½ к.) годовой оклад в 2552 р. Пасенко имел в Полтавск. уез. 147 душ и 240 дес. земли. Раздача наград землей была воспрещена в Апреле1846 г. (кроме редких случаев) (Арх. П. Г. Прав. 1846, № 226).
— 176 —
суммы из доходов Приказа. Министр отказал сначала в найме отдельного помещения, но по вторичному ходатайству, ассигновал единовременно 500 руб. и на наем помещения, канцелярские расходы 1500 р. асс.
Члены комиссии Бабанин и губернский предводитель И. В. Капнист ходатайствовали о снятии запрещения и ходатайство их было уважено. Они не посещали заседаний и не подписывали определений Приказа, что, вероятно, и побудило сенат снять запрещение, наложенное на их имения. Ревизия дел Приказа Общественного Призрения обнаружила произвол высшей администрации и беспорядок в ведении дел. Укажем на несколько выдающихся примеров, чтобы иметь понятие, как велись в то время дела в Приказе. По штатам на канцелярию полтавского губернатора, еще при кн. Куракине, а также при его преемнике, кн. Лобанове-Ростовском, Приказ отпускал 3000 р. Кн. Репнин, в 1818 г. составив новые штаты, предписал из Приказа отпускать по 2850 р., что было нарушением закона от 27 июля 1816 года, подтверждавшего губернаторам, чтобы они, без особого высочайшего разрешения или Сената или главнокомандующего, не расходовали сумм "в обязанность приказа не входящие". Да это запрещалось и уставом приказов. Комиссия нашла неправильным это постановление Приказа и порешила взыскать с подписавших и с кн. Репнина. Комиссия сделала расчет и разложила между подписавшими. Поэтому случаю, граф Строганов запросил кн. Репнина, который ответил ему следующим письмом:
Милостивый Государь
граф Александр Григорьевич!
Исполнить требование Вашего Сиятельства, изложенное в отношении Вашем от 9 Октября мне невозможно, ибо при объяснениях должны быть приложены акты ....... со мною не имеется, а тяжкое, болезненное состояние более двух лет продолжающееся, лишает меня возможности и надежды возвратиться в Отечество для собрания и предъявления ........ память же худо помогает 60-му старцу, когда дело идет о происшедшем за 20 лет назад. Все это побуждает меня обратиться к вам, милостивый государь, с покорнейшей просьбой приказать собрать в архиве сведения о побудительной причине сделанных мною распоряжений, чему может содействовать советник полтавской гражданской палаты Харченко, бывший тогда начальником того отделения генерал-губернаторской канцелярии, в котором производились дела приказов. Здесь я прибавлю только нижеследующие примечания:
1) В 1818 году во всей России особенных штатов губернаторских канцелярий не было, они заимствовались произвольно в губернск. правлениях и приказах; мне кажется, что желая ввести
— 177 —
в сем порядок, я сделал распоряжение об отделении части приказной канцелярии, не бесполезно было бы для оправдания моего справиться, каким образом были устроены губернаторские канцелярии при предшественниках моих кн. Куракине и Лобанове.
2) Отчеты приказов ревизуются в казенных палатах, министерстве внутренних дел и Государственном контроле, каким же образом не сделано было запросов, если расход сей был противозаконный?
3) Двадцатилетнее молчание высшего правительства о сем деле и милостивые манифесты потом бывшие, не слагают ли всякую ответственность с чинов полтавского приказа? Впрочем, если все сие не будет уважено, то я прошу оставить бывших моих подчиненных без всякого взыскания, их дело было мне повиноваться, а моя ныне принять на себя всю тяжесть ответственности.
С совершенным почтением и проч. кн. Репнин.
Рим.
19 Ноября/
1 Декабря 1838 г.
В этом деле кн. Репнин шел по стопам своих предшественников. Кн. Куракин впервые ассигновал суммы из Приказа на содержание губернаторской канцелярии.
В 1808 году в Полтаве и Константинограде были поселены немцы-колонисты. Им было предоставлено не мало льгот, но материальное положение их было незавидное: Кн. Репнин, желая помочь колонистам-фабрикантам, предписал выдать в 1817 году заимообразно из Приказа 5 тыс. с тем, чтобы при первой продаже сукна, они были бы возвращены. Деньги эти были выданы инспектору фабрик в Полтавской губернии Высоцкому. В виду не поступления денег, кн. Репнин предписал приказу в 1819 году взыскать эти деньги. После этого еще было дано 2700 р. в ссуду колонистам и 300 р. для ремонта школы. В Губернском правлении состоялся аукцион, на котором и было продано сукно колонистов за 3779 руб. 66½ к. В 1837 году комиссия, ревизовавшая дела Приказа, насчитала сумму долга с наросшими процентами 17305 руб. 7 к. Министерство внутренних дел, рассмотрев это дело, предписало в Мае 1838 г. взыскать долг с колонистов, а если этого нельзя будет сделать, то взыскать с кн. Репнина и членов Приказа, подписавших это определение о выдаче ссуды. Аукцион состоялся, сукно фабрикантов было продано квартальными надзирателями Кучерявским и Канденком, растратившими эти деньги. Граф Строганов запросил об этой выдаче денег колонистам кн. Репнина и он ответил ему письмом, где рисует материальное положение колонистов.
— 178 —
Милостивый Государь
Граф Александр Григорьевич!
На отношение Вашего Сиятельства от 13 Октября за № 7916 мне ничего нельзя ответить, как повторить сказанное в первом письме моем; я уверен, что Ваше Сиятельство не откажется от благородного подвига оправдывать елико возможно предшественника своего, для облегчения же Вас по предмету иностранных фабрикантов, прибавлю я только, что они поселены гораздо прежде моего начальства в Малороссии, что Государь Император Александр Павлович, удостоверяясь в 1817 году о справедливости замечаний, сделанных за год перед тем братом Его, ныне благополучно Царствующим, Высочайше повелеть мне соизволил оказать им немедленно помощь и представить о мерах улучшения их положения.
Предложение Приказу об отпуске суммы необходимой для дневного пропитания я представил 1) о перемене их из обязанных фабрикантов в свободные; 2) о сложении с них всякого взыскания по переселению и водворению; 3) о прощении всякого долга казне; 4) о пожаловании им в собственность земель и домов; 5) о разделении католиков от протестантов и снабжении их пастырем попечительным — все сие Высочайше утверждено и положение колонистов столь быстро переменилось, что в 1820 году при втором посещении Александра Павловича и в 1829 году Его Императорского Величества я обрадован был милостивым замечанием, что положение колонистов улучшилось. Если сумма им ссуженная Приказом не будет принята казной в число всемилостивейшее прощенных, то не справедливее ли будет взыскать с них самих, нежели с членов Приказа?
Предая сие благо уважению вашему, Милостивый Государь, имею честь и проч. Князь Репнин.
Пиза 16/28 Декабря 1838 г.
Обратимся к постройке зданий института. Инженеру поручику Петровскому было поручено проверить материалы по постройке, цены на них и т. д. Но он в декабре 1837 года донес, что из отчетов не видно, в какое время возведена та или иная часть постройки, в отчетах не помечены цены и потому трудно сравнить со сметой, так как в отчете показана общая цифра расхода. Расходы велись по запискам Стеблина, а были записки, никем не подписанные. Генерал-губернатор предписал Стеблин-Каминскому, в случае требования ревизионной комиссии, давать объяснения по делу постройки, но он отказался по болезни. Он все таки сидел в своем доме, под охраной. Жалованья он не получал со времени удаления от должности по предписанию графа Строганова. 3 января 1839 года он подал на Высочайшее имя прошение, где говорит о своей службе, семейном положении и т. п.
— 179 —
"Сорок лет жизни моей, писал он, без промежутка употребил я на службу Вашему Императорскому Величеству по гражданской части. Будучи столько честен вообще и столько усерден по службе, сколько это для человека возможно в высшей степени, я старался исполнять обязанности службы по всей возможности душевных и физических сил моих; старался быть полезным столько, сколько того ожидать или требовать можно по тем должностям, которые на меня были возлагаемы от точного исполнения присяги. Между тем, бывши непременным членом полтавского Приказа общественного призрения и членом строительной экспедиции за медленность, пришедшую, впрочем, по причинам от меня не зависящим, в составлении денежных счетов, удален я от должности и учреждена комиссия для исследования дел Приказа и строительных, требующих от меня сведений, так что я не переставал трудиться по делам службы. С другой стороны, как отец семейства, исполняю в этом отношении долг мой с тем же вниманием. Из детей моих два старшие сына служат учителями гимназий, третий оканчивает учение в харьковском университете; четвертого, оканчивавшего курс гимназических наук, Богу угодно было отозвать в вечность на 16 году возраста, два учатся в гимназии, прочие малолетние. При таком положении семейства и воспитании сынов, не было никакой возможности обойтись без долгов, из которых за 3 тысячи, занятые из дворянской суммы, поступило уже в опись отцовское имение мое; не получая же с 1 сентября 1837 года жалованья, сбыл необходимые вещи и не имея далее чем содержать себя с семейством моим, страдаю выше всякой меры. В истине всего этого клянусь Всемогущим Богом, клянусь всем, что есть священно, Всеподаннейше прошу, дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества указом повелено было производить мне до окончания моего дела с 1 Сентября 1837 года то содержание, которое следует мне на основании Высочайше утвержденного 28 Февраля 1838 года мнения Государственного Совета и других законов.
Всемилостивейший Государь! Прошу Вашего Императорского Величества о сем моем прошении решение учинить. Полтава, 3 Января 1839 года".
Губернское правление, которому было передана на рассмотрение просьба Стеблина, порешило выдать ему половину содержания, о чем и представило министру внутренних дел. Но затем было оно передано в полтавскую гражданскую палату, которая, на основании десятилетней давности, порешила прекратить всякую переписку и "дело же сочтя конченным отдать в свое время в архив, а копию отослать в канцелярию генерал-губернатора".
— 180 —
На суммы, находившиеся в Приказе, сооружались и другие здания; из средств, ассигнованных на постройку зданий института, отделялись суммы на городские нужды, что, конечно, было незаконно, а также и на школу садоводства.
Школа садоводства в Полтаве основана в 1820 году при кн. Н. Г. Репнине и, вероятно по его инициативе. Просуществовала она до 1841 года, когда была закрыта.
Кн. Репнину было предоставлено выработать и штаты училища. На постройку здания для этой школы (ныне принадлежит институту и до сей поры наз. домом садоводства) была исчислена смета в 147074 руб.
Министр внутренних дел граф Кочубей, всегда сочувствовавший появлению учреждений и школ в Полтаве и помогавший этому, одобрил смету и исходатайствовал у министра финансов, на первый год 75 тыс. Эти деньги были выданы: под расписку кн. Репнина 20 тыс., а под расписку Стеблина-Каминского остальные 55 тыс. В 1823 году кн. Репнин несколько изменил план здания; но все таки в течение четырех лет на это здание было отпущено 142014 руб. 75 к. Комиссия, ревизовавшая приказ, не могла проверить, действительно ли вся эта сумма, отпущенная на постройку здания, была использована для этой цели, так как в счетах купцов были внесены материалы, отпущенные на другие учреждения и казенные здания в Полтаве. Далее ревизия установила отсутствие книг прихода и расхода сумм. Все расходы велись по запискам Стеблина-Каминского. Впоследствии, когда открыта была школа, то у садовника Миллера, продававшего из сада деревья, фрукты, растения и т. п. не было книги расхода по найму рабочих, расхода по содержанию училища и т. п. Так беспорядочно велось дело в этой школе. А школа эта была в ведении Приказа общественного призрения, который мало следил за порядками в ней. В 1841 г., когда эта школа была закрыта, то городской сад с оранжереями и другими принадлежностями, была сдана городу в самом плачевном состоянии. Укажем еще на один пример, как велись дела в Приказе и как игнорировался закон. Генерал Хорват совершил духовное завещание, которым удалил всех родных от наследства, движимое отдал своей супруге, а недвижимое предписал продать и капитал, вырученный от продажи, употребить на богоугодные дела. Всего капитала было выручено 119245 р. Из него 10 тыс. были отданы крестьянам покойного Хорвата, согласно, впрочем, завещанию, а остальной капитал поступил в ведение приказа. В 1818 г. коллежская советница Езучевская обратилась в Приказ с просьбой об уплате ей 400 р. с. и 200 руб. асс., которые генеральша Хорват, тогда уже покойная, заняла в 1791 году под расписку у своего покойного брата, а ее первого мужа
— 181 —
Новицкого, сделавшего ее, Езучевскую, наследницей всего имения. Езучевская представила и расписку Хорватовой, при чем заявила, что она желает эти деньги употребить на исправление кладбищенской церкви в селе Литвяках, где погребен ее муж. Приказ, исходя из того, что предмет, на который Езучевская полагает употребить требуемые деньги есть одно из богоугодных дел, для коих Хорваты пожертвовали свое имущество, 7 Сентября 1818 года определил уплатить ей из денег, вырученных от продажи имущества. Определение было подписано Тутолминым, инспектором врачебной управы Филькенштейном, депутатом Остроградским и Стеблин-Каминским. Комиссия, ревизовавшая дела приказа, нашла, что Езучевская должна была обратиться в суд, а между тем приказ, "без всякого удостоверения и законности", выдал эти деньги, в сумме 1758 р. Комиссия порешила дело Езучевской отправить в поветовый суд и если суд признал бы это дело незаконным, то эту сумму взыскать с кн. Репнина и членов приказа, подписавших это определение. Граф же Строганов, помимо этого, препроводил это дело на усмотрите министерства внутренних дел. На эту сумму были насчитаны и проценты, а всего 5575 р. 19 к.
Этих дел достаточно вполне, чтобы сказать о том произволе, какой царил в приказе при ведении дел и о том, как игнорировались в Приказе законоположения, которые заменялись усмотрением приказа, а также распоряжениями генерал-губернатора. Эта ревизия окончилась для кн. Репнина печально. Правда, ревизия не нашла злоупотреблений; сама комиссия оценила здание института в 465 т. Вина кн. Репнина была та, что он без разрешения министра внутренних дел израсходовал из сумм Приказа 200 тыс. Помимо этого, он издержал и своих 65 тыс. И. И. Сердюков, служивший в канцелярии кн. Репнина, в своих воспоминаниях говорит: "В бытность Государя Николая Павловича в 1829 г. в Полтаве, Репнин просил денег на постройку института, который завела там его супруга, княгиня Варвара Алексеевна в собственном Репниных доме, пришедшем в ветхость 1). Государь согласился и спросил: "Сколько нужно?" Репнин удовольствовался 200000 руб. ассигнациями. По возвращении Государя в Петербург, велено министру составить план и отослать к Репнину. План прислали, учреждена комиссия для постройки Института, начали строить, дошли до половины, хватились ан 200 тыс. мало. Просить добавки было стыдно перед Государем, поэтому начали прибавлять из собственных средств, напр. столяров и плотников выписывали из имений князя, кирпичный завод устроили на свой счет. Но громадное в 4 этажа здание с двумя двухэтажными
1) Здесь Сердюков ошибся, институт помещался не в доме Репнина, а в доме Семена Михайловича Кочубея.
— 182 —
флигелями и службами еще потребовало денег, которых у Репниных, не оставлявших жить роскошно, все также не было лишних. Тогда Репнин вздумал занять из сумм Приказа Общественного Призрения. Он призвал непременного члена Павла Степановича Стеблин-Каминского, велел раз принести 50 тыс., в другой, третий и четвертый и таким образом, набрал еще 200 тыс. Репнины располагали продать часть имения и взнести эти деньги или спросить через министра добавку, но обстоятельства изменились: князь уволен от должности, а имение взято в опеку. Когда же приехал в Полтаву граф Строганов и все узнал, то донес Государю. Надо добавить что это донесение было получено Государем накануне маневров в Царском Селе. На эти маневры приглашались генерал-адъютанты. Отправился и кн. Репнин. На маневрах Государь передал через гр. Бенкендорфа кн. Репнину, чтобы он более не являлся. Это, конечно, глубоко огорчило князя. Со слезами на глазах он вернулся домой. А на другой день появился Высочайший приказ, которым он увольнялся от звания члена Государственного Совета. А сын его, Василий Николаевич был лишен звания камер-юнкера. Это было в ноябре 1835 года" 1). После этого, князь с княгиней тотчас уже уехали за границу, где пробыли до 1841 года, когда возвратились в имение свое Яготин, где князь и скончался в январе 1845 года. Так омрачены были последние годы жизни кн. Репнина. По принципам своим, это был деятель, которого нельзя было заподозрить в каких либо злоупотреблениях, не в праве мы винить в них и других членов Приказа, за неимением данных, но что дела велись халатно, это несомненно. Наиболее пострадал кн. Репнин. Из 22 т. д. крестьян у него осталось только 5 тыс.; комиссия распродала имения разным лицам для пополнения денег, взятых из Приказа. Имение Стеблин-Каминского не было продано, он был только уволен от должности. Интересно, что в числе покупателей был д. т. ст. Лубъяновский, который вместе с гр. Бенкендорфом составляли попечительство над имениями кн. Репнина, поступившими в опеку. Масса долгов, явившаяся вследствие роскошной жизни князя, были причинами учреждения опеки. Опекун д. ст. сов. Лубъяновский приобрел 5 тыс. крестьян и уплатил свои долги, опекая кн. Репнина за те же долги.
Другим учебным заведением, обязанным своим существованием кн. Репнину, является полтавский кадетский корпус. В царствование императора Николая I больше всего заботились о военном образовании. В 1826 году был составлен особый комитет, под председательством генерал-инженера Оперманна, для обсуждения вопроса об устройстве в России кадетских корпусов. До этого времени в России их было шесть, а к концу царствования Николая I число их
1) Воспоминания И. И. Сердюкова. Киевская Старина 1896 г. 11, стр. 196-197. Дело о постройке института см. Арх. губ. Правд. 1838 № 986, 6838, 986-95.
— 183 —
Вид Петровского Полтавского Кадетского Корпуса.
возросло до 23. Четыре года длились занятия этого комитета. В 1830 г. был издан устав военно-учебных заведений. "Заведения сии, читаем в уставе, учреждаются с той целью, чтобы юному российскому дворянству дать приличное званию воспитание в том направлении, как ему быть должно, дабы укоренить в воспитанниках сих правила благочестия и чистой нравственности и обучив их всему, что в предопределенном для них военном звании необходимо нужно, сделать их способными с пользой и честью служить Государю и благосостояние всей жизни основать на непоколебимой приверженности к Престолу". Комитет наметил открытие корпусов в разных провинциальных городах, чтобы дать возможность малолетним "воспитываться для военной службы вблизи их семейств". По ходатайству кн. Репнина, в число таких городов включена была и Полтава, причем в этом случае имелись в виду особые историко-политические соображения. "Назначив учредить в Полтаве кадетский корпус, — читаем в высочайшем указе военному министру графу Чернышеву, — и желая, чтобы и сие полезное учреждение служило памятником знаменитой победы, одержанной под Полтавой Петром I, повелеваю корпус сей именовать Петровско-Полтавским и день учреждения оного праздновать в день победы, 27 июня, дабы и воспитывающиеся в сем звании молодые дворяне, готовясь также на поприще военное, вспоминали более и более о той Славе, какую стяжали некогда их предки на полях полтавских и, одушевляясь их подвигами, стремились и сами сделаться сынами отечества и достойными слугами Престола". В 1829 г. Репнин внес на обсуждение дворянского собрания вопрос об учреждении в Полтаве кадетского корпуса. Надо сказать, что к учреждению кадетских корпусов привлечено было дворянское сословие Империи. К корпусу, учрежденному в том или другом городе, были приписаны четыре или пять соседних губерний, дворянству которых и предлагалось внести материальное
— 184 —
пожертвование. К полтавскому корпусу были приписаны четыре губернии: Полтавская, Харьковская, Екатеринославская и Черниговская. Дворянство поднесло кн. Репнину адрес, в котором так благодарило его за заботы о посвящений края: "Образование юношества есть единственный и необходимый путь к достижению общественного благосостояния, оно рождает счастье семейств, полезных граждан, ревностных сынов отечества и твердый оплот престола. В сем отношении Малороссия, по отдалению своему от столиц, более других губерний ощущала невыгоду своего местного положения. Вы, сиятельнейший князь, в течение четырнадцати лет, следуя благодетельной цели, не переставали с отеческой заботливостью пещись о пользе края, управлению вашему вверенному. В течении четырнадцати лет все сословия Малороссии, а в особенности дворянство, не переставали ощущать пользу благотворительного попечения вашего. Следствием оного, по соизволению августейшего монарха нашего, в середине Малороссии полагается основание кадетского корпуса. Нужно ли исчислять все выгоды общественного учреждения сего! Каждый отец семейства, каждый добрый гражданин, с чувствами живейшей признательности, видят в сем случае новое неопровержимое доказательство любви вашей к Малороссии. Вы, сиятельнейший князь, воздвигли себе вечный памятник в каждом благородном сердце малороссиянина. Юноша, протекая с пользой поприще государственной службы, с признательностью вспомянет виновника своего образования; старец, указав внуку своему сие благодетельное заведение, со слезами умиления благословит имя ваше и запечатлеет в юном сердце своего потомка память благотворителя Малороссии, и доблестное имя ваше перейдет к позднейшему потомству нашему и преимущественно подставится впереди всех благодетельных начальников края" 1).
Отбросив обычную в таких панегириках риторику, следует признать, что учреждением в Полтаве кад. корпуса кн. Репнин оказал несомненную пользу краю. Не забудем, что в то время во всей Полтавской губернии имелась единственная средняя школа — гимназия в Полтаве, слишком недостаточная даже для того времени, когда потребность в образовании еще не всеми была сознаваема. Корпус был учрежден на 100 воспитанников. Открытие его последовало долго спустя после отставки кн. Репнина, 6 дек. 1840 года.
Император Николай I, желая, чтобы кадеты навсегда бы начертали Образ Великого Преобразователя, так много заботившегося о русском воинстве, подарил корпусу, при его открытии, портрет Петра В., приписываемый кисти известного французского художника Ларжильера (Nscolas de L'Argsllere, 1645 † 1746). Портрет этот написан этим художником, в бытность Петра В. в Париже в
1) Двор. архив, Положения дворян 1829, № 3. Подробнее о корпусе см. наш труд "Исторический очерк П. П. Кад. корпуса (1840-1890 г.)" и в I т. истории полт. дворянства.
— 185 —
Современный вид Полтавского Кадетского Корпуса.
— 186 —
— 187 —
Директора П. П. Кадетского Корпуса от его основания.
— 188 —
— 189 —
1711 году 1). Но в хронологической дате здесь ошибка. В этом году Петр В. в Париже не был, он посетил только Германию, был на Карлсбадских водах, в Дрездене, Торгау и др. 2). Вместо 1711 года должен быть 1717 г., когда Петр В. действительно был в Париже. Но писал ли Ларжильер портрет с него в это время, точных указаний нет. Ларжильер был известный художник, ученик Лебрюна, член Парижской академии и если бы он писал портрет с русского Государя, то он наверное был бы помещен в каталоге его произведений, чего на самом дел нет 3).
Вопрос о портретах Петра В. был предметом изучения многих любителей и знатоков; многое в этом отношении сделано покойным
Петр Великий.
С оригинала, принадлежащего Петровскому Полтавскому Кадетскому Корпусу.
1) 1840 корп. арх. № 72.
2) Голиков Деянии т. V 1711 г. *
3) де-Пулэ. Рус. старина 1872 июнь, стр. 961.
— 190 —
князем А. Я. Лобановым-Ростовским, Петровым, Стасовым и др. Князь Васильчиков издал ко дню юбилея, в 1872 г. монографию о портретах Петра В. Оказывается что кн. Лобанов-Ростовский был, кажется, единственный писатель, указывающий на Ларжильера, писавшего портрет с Государя, но при этом не приводит никаких доказательств для такого предположения 1).
В 1880 г. покойный проф. Брикнер издал дневник пербывания Петра В. за границей, где читаем о пребывании в Париже следующее: "17 мая царь ездил смотреть кабинет. 18 — был по утру в бане, а после обеда списывали персону" 2). Как известно, с него писали портреты художники Риго (1659 † 1743) и Натье (1685 † 1766), что подтверждает Голиков. "Сей правитель (т. е. герцог Орлеанский, регент Франции за малолетством Людовика XV) просил Монарха дозволить списать портрет его. Монарх на сие согласился и два славные того времени живописца Нотуар и Ригод в сию Государеву в Париже бытность, написали оных два поколенных портрета: первый представил его в панцире, а другой для двора французского в гвардейском мундире" 3). Портреты, писанные Натье, были привезены в Петербург, где, по словам Штеллина, украшали залу великого канцлера Воронцова, затем были в Романовской галерее и ныне находятся в Царском Селе. Этот портрет кн. Васильчиков считает подмененным, но когда это случилось и кем он был подменен, неизвестно. Такого же мнения держится кн. Лобанов-Ростовский, кн. Гагарин и художники Бруни и Неф 4). Оригиналом же кисти Натье, кн. Лобанов считал портрет, принадлежавший Эм. Дм. Нарышкину, который подарил его обществу любителей художеств в Петербурге, а затем был приобретен Вел. Кн. Константином Николаевичем 5). Портрет же, писанный Риго, по свидетельству Штелина, был привезен в 1773 г. в Петербург вместе с собранием картин, приобретенным Екатериной II. Это была часть галереи известного министра Людовика XV, герцога де-Шуазель-Стенвиля. В каталоге, напечатанном в 1774 г. встречается упоминание об этом портрете, но в последующих его нет; он пропал бесследно 6). В Императорском Эрмитаже есть только голова, к которой прибавили туловище по образцу портрета, писанного Натье и приписываемого Риго. Петр изображен на нем ¾ влево, в латах и Андреевской ленте. Об этом портрете существует предание, сохранившееся у наследников Разумовских, что Петр, бывши в Париже, зашел в мастерскую и, увидев свой
1) Васильчиков. О портретах Петр. В. стр. 32.
2) Рус. Вестник 1880 г. 3 стр. 611.
3) Голиков. Деяния т. VI стр. 227.
4) Васильчиков — о портретах Петра В. 72 стр.
5) ibidem стр. 73.
6) ibidem стр. 31.
— 191 —
портрет неоконченным, вырезал из большого полотна голову и унес с собой. Возвратившись в Россию, он подарил ее цесаревне Елизавете Петровне, которая, по восшествии своем на престол, подарила его графу А. Г. Разумовскому, отдавшему его своему зятю графу С. С. Уварову. От последнего он был приобретен в Императорский Эрмитаж и ныне он находится в Романовской галере Зимнего Дворца. Он был приложен к "Русской Старине" за 1871 г. Этот портрет покойный историк Устрялов выбрал для приложения
Картина Василия Кузьмича Шебуева (1777 †1855), профессора и заслуженного
ректора Академии Художеств. Картина написана в 1807 г. С оригинала, хранящегося
в Петровском Полтавском Кадетском Корпусе.
— 192 —
к "труду своему "История Петра Великого " и по его желанию, художник Лебедев снял с него копию. По смерти историка, М. И. Семевский, редактор "Русской старины", приобрел его для помещения в своем журнале. Еще писал портрет в Париже, художник Удри (1685 † 1755), но он утерян. Портрет, находящийся в корпусе, не похож ни на один из писанных этими художниками. Кто писал этот портрет, мы не знаем, но он чудной работы и несомненно, принадлежит кисти великого художника. Этот портрет приобретен у княжны Варвары Алексеевны Репниной за 5000 р. асс. 2). Император Николай Павлович пожаловал еще и картину известного художника Шебуева. (1844 г.). Картина эта изображает Петра В. в полтавском сражении 3).
Корпус обладает большой редкостью — табакеркой собственной работы Петра В. Табакерка эта, в 1754 году была подарена Императрицей Елисаветой Петровной бабке Саблукова, Агафье Яковлевне, а затем Саблуков отдал ее генералу от артиллерии Алексею Ивановичу Корсакову. При продаже после его смерти картинной галереи и собрания редких вещей, табакерка была изъята от продажи и хранилась у его сына ш.-к. гвардии Николая Алексеевича, который в завещании своем высказал пожелание, чтобы дети его, из уважения к гению Великого Преобразователя, хранили ее как святыню и не передавали бы в частные руки. Дети его из боязни потерять эту редкость, принесли ее в 1856 г. в дар Полтавскому кадетскому корпусу 4).
Во время управления кн. Репнина, 16 января 1818 года открыто было, по инициативе преосвященного Мефодия, полтавское духовное училище. Помещалось оно в усадьбе Крестовоздвиженского монастыря, в зданиях, уступленных монастырем для этой цели. В начале оно состояло из двух училищ: уездного и приходского. Училища эти находились под ведением ректора и инспектора училища. Первым ректором был архимандрит Крестовоздвиженского монастыря Иосиф. Всех классов было 4, два в приходском и два в уездном училище. Классы были двухгодичные. Уроки длились по 2 часа и разделялись на утренние и послеобеденные. Испытания учеников производились три раза в год: перед рождественскими праздниками, перед Пасхой и в конце учебного года. Через два года были курсовые испытания. Отметок не было, а успехи учеников аттестовали словами: "хорошего, доброго, добронравен, благонравен, порядочного, добропорядочного, честного, похвального, худого " и т. п. Ректором титуловался только первый начальник училища,
1) Васильчиков и Рус. Старина 1871 т. 111. 114-115 стр.
2) Арх. кад. корпуса № 72 1840 г.
3) Арх. К. Корп. 1882 № 195 к прик. № 309.
4) (Из документа, хранящегося в Полтав. кад. корпусе).
— 193 —
архимандрит Иосиф, его преемники именовались уже смотрителями. Училище было подчинено правлению семинарии, находившейся в то время в Переяславе. В первый же год в полт. уездн. училище было: в высшем отделении 23 ученика, в низшем — 81. Эти ученики были переведены из Переяславского духовного училища. Чины училища получали крайне скудное жалованье: смотритель 150 р. 15 к. и столько же за преподавание, инспектор — 57 р. 20 к. и 150 р. 15 к. за преподавание, два учителя низшего отделения получали каждый по 128 р. 70 к., учитель 2 класса приходского училища 85 р. 80 к. и учитель 1 класса того же училища 71 р. 50 к. Ученики делились на своекоштных, содержимых родителями на частных квартирах, и на "бурсаков", бывших на казенном содержании. В "бурсе" могли жить и своекоштные, за что платили 70 р. асс. или же доставляли провизии на 45 р., а остальные 25 р. доплачивали деньгами. На полное содержание бурсака отпускалось всего 56 р. в год, и потому не удивительно, что они во всем терпели крайнюю нужду.
Объем преподавания был следующий: в 1 классе приходского училища учили только читать и писать; и 2 — преподавали начальные правила арифметики и грамматики, сокращенный катехизис, нотное церковное пение, чтение книг церковной и гражданской печати. В низшем отделении уездного училища: латинский язык, греческий, русскую и славянскую грамматику, нотное пение, церковный устав, арифметику — именованные числа и простые дроби. В высшем отделении: катехизис, священную историю церкви, латинскую и греческую грамматики, географию (части света), арифметику (2-ю часть) и нотный обиход.
Таков был строй и программа дух. училищ до реформы их в 1854 году 1).
Преосвященный Гедеон, архиепископ полтавский предполагал перевести в Полтаву семинарию из Переяслава, и по просьбе его, городская дума порешила уступить 8 десятин земли, но проект осуществлен не был 2). Впоследствии, об этом хлопотал и епископ полтавский Нафанаил, но город уступил только 3 дес. 1800 кв. саж., о чем и выдал данную епархиальному начальству, что было в августе 1851 г. 3). Духовная семинария, как известно, была переведена при его преемнике, епископ Александре.
В последние годы управления кн. Репнина была сделана попытка завести в Полтаве общественную библиотеку. До того времени здесь не было и книжного магазина, появившегося только в сороковых
1) Подробнее см. "Истор. записка о полтав. дух. училище за последние 25 лет" и прот. Г. Я. Лисовского —"Исторический обзор средств содержания беднейших учеников Полт. дух. училища".
2) Гор. арх. 1838, № 5702.
3) Гор. арх. 1851, № 7584.
— 194 —
годах. Инициатива в деле устройства общественных библиотек в губернских городах принадлежала известному государственному деятелю И. С. Мордвинову. Между прочим, он обратился и к кн. Репнину с просьбой содействовать учреждению в Полтаве такой библиотеки "для чтения книг всеми сословиями", при чем обещал прислать в эту библиотеку, в случае если она будет открыта, все издания Вольно-экономического общества и Академии Наук. По ходатайству того же Мордвинова, министр внутренних дел циркулярно обратился ко всем губ. предводителям с предложением содействовать учреждению таких библиотек "в видах народного просвещения" 1). Библиотека была наконец открыта и в Полтаве, в дворянском доме, и за время с 1830 по 1842 г. для нее поступило в дар 310 названий, в 416 томах. Заведующим этой библиотекой был назначен И. Зозулин, смотритель полтавского уездного училища и преподаватель института 2). Но полтавцы не интересовались чтением и не посещали библиотеки. Средств у нее не было никаких. В 1842 г. Зозулин просил ассигнования 450 р. на приведение этой библиотеки в порядок и на переплет книг, так как (писал он) "многие книги в листах и сложены в кипы". Денег не было дано; губернский предводитель просил уездных предводителей ассигновать на это дело всего по 15 р. от уезда, но дворяне не дали и этой грошовой суммы. Так библиотека и зачахла. Жалкие остатки ее существовали еще в 1866 г. Когда в этом году возникла среди полтавцев
1) Книгопродавец Александр Смирдин предложил полтавскому губернатору приобрести у него 543 экз. разных сочинений за 1500 р. вместо 5 тыс. Губернатор предложил думе открыть подписку между жителями, но собрано было всего 18 р. 45 к. Гор. арх. 1835 дело № 5085.
2) О Зозулине говорит в своих записках дочь кн. Репнина, Варвара Николаевна "В самое первое время нашей полтавской жизни учил нас Иван Никитич Зозулин, инспектор гимназии, человек превосходный, простосердечный и знающий. Мы от него занялись понемногу: грамматике, русской истории, географии, даже физике и естествознанию. Помню, приносил он нам в синем клетчатом платке обращики минералов. Он благоговел перед миросозданием, любил в нем все, даже насекомых. В Пизе получила я от него письмо с уведомлением о кончине его последнего сына. "Молюсь и несу мой крест" писал он. Иван Никитич обыкновенно ложился спать в 9 часов вечера и любил, чтобы сын оправил на нем одеяло. Сын вырос и всякий день к 9 часам непременно возвращался домой и оправлял отцу одеяло. С какой любовью говаривал он о своем небольшом садике, об усыпанных песком дорожках, о своих посадках. Много лет спустя была я в Полтаве и Зозулин пришел ко мне с тремя своими дочерьми. Вспоминая про покойного моего отца, я прослезилась и Зозулин стал перебирать губами (что обыкновенно делал, будучи чем-нибудь растроган) и все только повторял: Варвара Николаевна, Варвара Николаевна!...
(Русский арх. 1887 7, стр. 489 и 490).
В своих воспоминаниях кн. Репнина ошибается, Зозулин инспектором гимназии не был, он был смотрителем уездного училища. Скончался в преклонном возрасте.
— 195 —
мысль открыть общественную библиотеку с читальней, то губернский предводитель, отнесшийся к этому сочувственно, обещал отдать имевшие в дворянской библиотеке книги; но библиотека в то время не была открыта. В настоящее время остатки старой общественной библиотеки хранятся в дворянской богадельне в с. Рыбцах 1).
Столь же слабо привилось на полтавской почве и другое просветительное начинание, которому князь Репнин оказывал энергичное содействие: разумеем местное отделение Библейского общества. В 1804 г. в Англии было основано методистами, квакерами и другими сектами мистического характера Библейское общество, поставившее своей целью распространение св. Писания на разных языках среди народов всего мира. Такое общество, в подражание английскому, было основано в России в 1813 г. Сам император Александр I очень сочувственно отнесся к учреждению этого общества и записался в его члены с ежегодным взносом по 10 тыс. р. и единовременным в 25 тысяч. Председателем библ. общества был избран известный деятель того времени, министр кн. Голицын. В 1825 году общая цифра его изданий, целой Библии и ее частей, более чем на 40 языках и наречиях, дошла до 876000 экз.; одной славянской Библии в 1823 году было семь изданий. Общество заботилось об открытии своих отделений в провинциальных городах. В октябре 1818 г. первоприсутствующий в св. Синоде митрополит Михаил (по фамилии Десницкий, из черниговских архиепископов) обратился с предложением к своему преемнику, епископу черниговскому Симеону открыть отделение библейского общества в Чернигове. Епископ Симеон просил содействия в этом деле кн. Репнина, который в свою очередь получил такую же просьбу со стороны председателя общества кн. Голицына. Благодаря стараниям Репнина, отделение библ. общества было открыто в Полтаве в 1818 году, 27 июня, в день, избранный самим кн. Репниным, как "день торжественный для России и достопамятный для Полтавы". Сам князь принимал все меры, чтобы разъяснить местному дворянству пользу и значение библейских обществ и расположить его оказать им усердное содействие. Своими циркулярами он энергично побуждал предводителей дворянства вербовать членов и собирать пожертвования. Получив первое донесение от маршала Стаховича о пожертвовании тремя лицами 155 р., князь Р. был крайне недоволен таким малым сбором и положил резолюцию: "написать маршалу, что для меня весьма прискорбен сей поступок дворян, для такого богоугодного дела не усердствующих". К сожалению, в архивных делах мы не нашли никаких сведений о деятельности полтавского отделения библейского общества и не можем судить, насколько, сочувственно
1) Двор. арх. 1842 г. № 39, и 1866 г., № 13.
— 196 —
отнеслось к нему местное дворянство. Есть только данные о Черниговской губ., где 114 лиц пожертвовали в пользу местного отделения библ. общества 4326 р. Кажется, полтавские дворяне не собрались и на эту сумму 1).
С восшествием на престол Николая I, как известно, Библейское общество подверглось закрытию и его издания велено было отбирать. Во исполнение этого указа в 1830 г. архимандрит полтавского монастыря Гавриил отобрал у известного поэта И. П. Котляревского, бывшего библиотекарем полтавского отделения общества, 717 экз. священного писания. Книги эти хранились в кафедральном соборе 2). Несколько лет спустя, в 1833 году отобрано было у члена золотоношского духовного правления, протоиерея Даниила Думитрашко книг на сумму 56 р. 70 к. 3). На этом и прекращаются наши сведения о полтавском отделении библейского общества.
Заканчивая обзор разных учреждений, возникших в Полтаве в управление Репнина, упомянем об открытии им в 1818 г. при богоугодном заведении "смирительного дома" на 10 человек, "к исправлению худых нравов и тем к сохранению благочиния". Содержание его обходилось в 200 р. асс, каковые деньги ежегодно были отпускаемы приказом общественного призрения. Первыми попали сюда военные 4).
ГЛАВА XV.
Новиков — основатель ложи. Члены ложи: Кочубей, Тарновский, Алексеев. Комитет для дел, заключающих измену. Закрытие ложи. Арест членов и отправка в Петербург. В. Лукашевич. Малороссийское Общество. Показания Лукашевича. Высылка его. Валевникова.
В Полтаве масонская ложа была учреждена Михаилом Николаевичем Новиковым, правителем канцелярии генерал-губернатора Н. Г. Репнина. Учреждена она была в 1818 году. Новиков, племянник известного писателя и масона Н. И. Новикова, проживая в Петербурге, в 1816 году, сделался членом ложи "Михаила", а в 1817-1818 г. числился отсутствующим ее членом, так как в это время он был на службе в Полтаве.
1) Арх. Губ. Пр. 1818 г., по оп. № 107. В 1 вып. "Трудов Полт. Архивной Комиссии" помещен нами циркуляр кн. Репнина дворянам по поводу библ. общества.
2) Терещенко. И. П. Котляревский, Основа, 1861 г., февраль.
3) Арх. п. губ. правл. 1833 г. по описи № 47.
4) Арх. п. губ. земства, дело приказа обществ, призрения, № 265.
— 197 —
В Полтаву Новиков прибыл осенью 1816 года вместе с кн. Репниным, назначенным тогда на пост генерал-губернатора, о чем упоминает в своих записках дочь Репнина, Варвара Николаевна Репнина. Новикова она именует "правителем канцелярии моего отца"; это указывает, что кн. Репнин пригласил его на это место в Петербурге 1).
В 1818 г. он был избран членом Попечительного Совета, который заведовал только что основанным в Полтаве женским институтом. 30 сентября 1818 года он был избран по предложению Ф. Н. Глинки членом общества любителей российской словесности. Сохранилось его письмо, где он благодарил Общество за свое избрание, обещая со своей стороны, доставить работу о заботах малороссийского дворянства о просвещении, но не успел. Новиков ничего не писал и за какие заслуги он был избран в члены ученого общества, неизвестно. Видимо, хорошие отношения с Глинкой, влияние последнего были этому причиной 2).
Он принадлежал к числу декабристов, был членом Союза спасения и Союза благоденствия. И. И. Сердюков, служивший в канцелярии генерал-губернатора, хорошо знавший Новикова, говорит о нем: "М. Н. Новиков, надворный советник, умница и декабрист, которого, если бы не умер, постигла бы участь Пестеля и других несчастных" 3).
И. И. Сердюков немного увлекается, сравнивая деятельность Новикова с Пестелем. Новиков был декабристом, но вскоре после того, как сделался им, выехал в Малороссию. Во всяком случае, он едва ли был бы отнесен верховным судом к первой категории, как Пестель.
Организовавши ложу, "Любовь к истине", Новиков старался о привлечении членов. Ему удалось привлечь видного деятеля в тогдашнем полтавском обществе, бывшего губернского предводителя дворянства Семена Михайловича Кочубея, потомка В. Л. Кочубея, казненного при Мазепе. Это был богатый помещик, имевший более 6 тыс. душ. Где он получил образование, не знаем. Нужно предположить, что домашнее, какое обыкновенно получали в то время дети богатых помещиков. В 21 год он был Конотопским уездным предводителем. За отказом В. И. Чарныша, он был избран Полтавским губернским предводителем и пробыл в этой должности до 1805 года. Это был очень гостеприимный, радушный барин, устраивавший роскошные обеды и пиры, щедрый благотворитель, очень
1) Автобиограф. записки В. Н. Репниной, Руск. Архив, 1897 г. 7 стр. 485.
2) Письмо напечатано В. Срезневским, в Киевской Старини, 1905 года, июнь стр. 239-242.
3) Киев. Старина 1896. II. 183 стр.
— 198 —
скоро пошатнувший свое хорошее состояние. Полтаве он не мало оказал благодеяний. Он подарил городу свой кирпичный завод, подарил по просьбе генерал-губернатора кн. А. Б. Куракина нынешний городской сад (прилегающий к улице), отдал за полцены прекрасную усадьбу Институту благородных девиц.
Когда кн. Куракин задумал в Полтаве целый ряд сооружений (губернаторский дом, вице-губернаторский и др.), то С. М. Кочубей вызвался сам построить многие из них, так как, в силу скромных смет, не находились подрядчики и он не мало на это истратил и своих средств. Полтавской гимназии, открытой в 1808 году, он подарил прекрасную минералогическую коллекцию и устроил при ней интернат, на 8 мальчиков. Во время войны с Наполеоном, он поставил из своих крепостных одного ратника с 15 душ, снабдив их всем необходимым. Он обучал грамоте своих крестьян, из его крепостных пользовался хорошей репутацией Матвеев, бывший старшим врачом Полтавского Богоугодного заведения, затем Пороховников, занимавший хороший пост в сенате и др.
Он имел чин действ. статского советника, что было большой редкостью в то время. Доброта его характера, роскошная, не по средствам жизнь были причиной потери его большого состояния. Судьба его была очень печальна. Он скончался 29 апреля 1835 года в местечке Беликах, Миргородского уезда, в страшной нищете, нуждаясь в насущном хлебе 1).
В ложе этой Кочубей был наместным мастером. Помимо его членами ее были: статский советник Владимир Васильевич Тарновский, служивший в генеральном суде. Проживал он в Тарновщине, около Павленок. В его в доме бывали заседания членов ложи. К ложе этой принадлежали еще: Степан Ларионович Алексеев, бывший хорольский предводитель дворянства (1802-1809), проживавший в своем имении Богачке (Майорщина). Майор, а впоследствии переименовался в чин коллежского советника. На службу он поступил в л. г. конный полк вахмистром в 1785 году. Через 10 лет оставил службу. Был почетным смотрителем хорольского уездного училища, — обязанность эту со времени 1811 года, когда введена эта должность, охотно принимали на себя дворяне, за что получали чины, но и обязаны были ежегодно вносить на училище средства (†1828 г.). Видным членом ложи был еще Василий Лукич Лукашевич, помещик Переяславского уезда и предводитель дворянства с января 1812 г. по сентябрь 1826 г. Это был очень богатый
1) О нем см. Клев. Старина 1895 г. Март, 1894. Январь. Переписка Полтавского губернатора Могилевского с его кредиторами. В Архиве "в партикулярной переписке кн. Репнина" множество писем к Репнину его кредиторов, рисующих печальное положение С. М. Кочубея.
— 199 —
человек, владелец Борисполя и др. больших имений. Он принадлежал к числу передовых людей того времени и очень рано был замешан по политическому делу. В то время еще не было корпуса жандармов, ведению которого, как ныне, подлежали бы политические дела, а ведал их "Комитет для дел, заключающих измену или нарушение общего спокойствия". Учрежден он был в 1807 году. В состав его входили: министр юстиции, военный министр, главнокомандующий в столице, два сенатора и министр внутренних дел, Этот комитет разбирал и дело Лукашевича, которого вина была в том, что он за столом пил за здоровье Бонапарта. Для него, дело это, не окончилось печально и через несколько лет он был избран в своем уезде предводителем дворянства 1). Были еще членами ложи: Екатеринославский губернский предводитель дворянства Д. Алексеев, малорусский писатель, автор "Энеиды" И. П. Котляревский, исполнявший обязанности витии, командир Сумского гусарского полка, полковник Карпов 3-ий, полковник Андрей Андреевич Глинка, член союза благоденствия, знакомый Новикова еще по Петербургу, это был командир 8 конноартиллерийской роты, еще командир конной бригады при 4 драгунской дивизии 2) и др. Всех членов ложи было 21 и два отсутствующих. Ложа открыта 30 апреля 1818 года, просуществовала всего около года, когда 12 Марта 1819 года она была, по высочайшему повелению, закрыта.
Закрыта она была ранее высочайшего повеления о закрытии вообще лож в России (1 ав. 1822). Надо думать, что связь Полтавской ложи с союзом Благоденствия, была причиной этому, что произвело тяжелое впечатление среди масонов вообще. В Петербурге по этому случаю не мало вышло членов из масонских лож. В союзе Астреи, куда принадлежала и Полтавская ложа, из 24 лож в 1818 году числилось в 1820 году 20 лож 3).
Среди членов этой ложи было несколько декабристов, как то: Новиков, знакомый хорошо с Пестелем, Трубецким, Волконским, Муравьевым-Апостолом, полковник Глинка и Лукашевич. Главным деятелем был Новиков, о котором декабристы в своих воспоминаниях, отзываются нелестно. Кн. Трубецкой говорит: "Новиков завел масонскую ложу, но как действовал для общества, мне осталось неизвестным, только слышали мы после, что он по званию своему вел себя дурно, стараясь нажиться, отчего по обществу мы не желали иметь с ним сношений". Матвей Иванович Муравьев-Апостол так отзывается: заметя, что Новиков позволил себе многие
1) Арх. И. Г. Пр. по описи № 346. заметка об этом комитете напечатана нами в Киевской Старин 1903. Декабрь.
2) Тира Соколовская. Рус. Старина. 1907. июль.
3) Семевский. Декабристы-масоны. Минувшие годы в. 3, стр. 148.
— 200 —
злоупотребления, несовместные с моими мыслями, он от него совершенно отстал. В 1822 году кн. Репнин по сим причинам, его отдалил от себя и он тогда стал жить у Кочубея". Не хорошо отзывался о нем и Лукашевич. Он говорит, что "он ни доверием, ни уважением в Малороссии не пользовался и что, по несогласию с ним, он перешел в Киевскую ложу".
Полтавская ложа была тот час закрыта генерал-губернатором, при этом кн. Репнин донес начальнику Главного Штаба кн. П. М. Волконскому, что других масонских лож в Малороссии нет.
"Чужд будучи по совести, писал он, и правилам моим всякого тайного сообщества, я никогда не покровительствовал масонским ложам, но не воспрещал здесь нескольким членам открыть таковую, потому что она учреждалась с дозволения Петербургской главной ложи (Астреи), подведомственной полиции, следовательно и с ведома оного".
При беспрестанном надзоре над Полтавской ложей, в ней ничего противозаконного не происходило, тем не менее "зная на сей предмет высочайшую волю, кн. Репнин уверял, что пока он будет управлять Малороссией, в ней не откроется ни одной ложи" 1). По словам донесения "высшей полиции" закрытие ложи в Полтаве как "изъявление воли Государя" произвело удручающее впечатление на некоторых масонов и они стали покидать свой союз. Правительство вскоре после этого, начало постепенно закрывать ложи, считая их рассадником тайных обществ. Последнюю цель имел и Новиков, учреждая в Полтаве ложу, что видно из показаний его сочленов по "Союзу спасения", вновь организовавшегося в Петербурге в 1816 году. Его учредили 6 декабристов: Ал. Н. и Никита М. Муравьевы, Матвей и Сергей Муравьевы-Апостолы, кн. С. П. Трубецкой и И. Д. Якушкин. К ним присоединились П. И. Пестель, П. П. Лопухин, кн. О. П. Шаховской и М. Н. Новиков, привлекший в это общество и Ф. Н. Глинку.
Помимо Новикова, из полтавских обывателей членом союза Благоденствия был Алексей Васильевич Капнист, (1800 † 1869), привлекавшийся впоследствии по делу декабристов. Это сын поэта Василия В. Капниста. Он служил в Киеве, был адъютантом генерала Раевского. Арестовали его в Киеве в январе 1826 года, и отправили в Петербург, где в Петропавловской крепости он просидел три месяца и был отпущен 2).
Что Новиков, учреждая ложу, хотел организовать из нее тайное общество, подтверждают М. И. Муравьев-Апостол и Пестель. Первый
1) Рус. Арх. 1906, т. III, 416.
2) Арх. П. Губ. Правл. 1826 г. по описи № 8. См. об этом хорошо написанные воспоминания его сестры, по мужу, С. В. Скалон в Историч. Вестник 1891 г.
— 201 —
говорит: "Новиков составил в Полтаве ложу, которая служила рассадником тайного общества. Он принимал в нее дворянство малороссийское, из числа коих способнейших помещал в общество, называемое "Союз Благоденствия". Известный декабрист Пестель, в своем показании на следствии по делу декабристов, говорит, что "Новиков завел в Малороссии ложу масонскую, но тайного общества не успел устроить; по крайней мере, не имел я о том ни разу ни малейшего известия".
Так организовалась в Полтаве масонская ложа, не успевшая проявить активной деятельности, не успевшая преобразоваться в тайное политическое общество, как предполагал ее основатель М. Н. Новиков.
Судебное следствие по делу декабристов, среди которых не мало было масонов, побудило правительство привлечь к следствию и многих членов масонских лож. Привлечены были и бывшие члены Полтавской ложи. Дело велось в высшей степени предусмотрительно, осторожно.
18 января 1826 года кн. Репнин получил следующее предписание от военного министра Татищева.
"По воле Государя Императора покорнейше прошу Ваше Сиятельство приказать немедленно взять под арест помещика Переяславского уезда, живущего в Борисполе, Лукашевича, бывшего губернским судьей Тарновского, Семена Михайловича Кочубея, бывших членов ложи Новикова и, узнав от них, кто такой сочлен их Алексеев, также арестовать его и всех их с имеющимися у них бумагами так, чтобы они не имели времени к истреблению их, прислать в С.-Петербург каждого порознь прямо к Его Императорскому Величеству под благонадежным присмотром, а Лукашевича прислать с сим же фельдъегерем" 1). Если и были привлечены к следствию члены полтавской ложи, то потому что в числе декабристов был покойный М. Н. Новиков.
Кн. Репнин, получив это предписание, тотчас же поручил обер-аудитору 8 класса Имберху отправиться для совершения обыска у помещицы Велецкой, имевший дом в городе и поместье Тагамлик. Надо сказать, что имение покойного Новикова, Писаревка, была назначена в продажу с аукциона. Желая что либо сохранить из своей движимости, Новиков и просил Анну Михайловну Велецкую разрешить ему свести мебель и другие вещи, в ее имение Тагамлик. Имение было продано и спустя две недели после этого скончался и Новиков.
Тогда сыновья Новикова Иван и Николай поехали вместе с Велецкой в Тагамлик взять вещи, принадлежащая их покойному отцу.
1) Арест их излагаем по арх. делу Полт. губ. Правл. 1826 № 19.
— 202 —
С ними прибыли поверенный С. М. Кочубея Василий Григорьев и Борис Сахаров. Григорьев вынул из бюро, как показала Велецкая, какие то бумаги, разбирал их. Многие бумаги из отобранных Григорьев взял с собой для передачи Кочубею, как ему принадлежащие, а не мало бумаг, вместе с сыновьями Новикова, тут же сжег, что сообщила Велецкая по слухам, так как сама этого не видела. Этот допрос Велецкой был произведен в присутствии самого кн. Репнина. Кн. Репнин, видимо, тотчас же по получении приказа военного министра, предписал произвести обыск у Велецкой, что было 26 Января 1826 года, а бумага министра от 18 января. Несомненно, что кн. Репнин был хорошо осведомлен о существовании ложи, о том, что вещи Новиков перевез к Велецкой и т. п.
Что многие из бумаг были сожжены, подтверждает в своем показании и Борис Алексеевич Сахаров, бывший крепостной Новикова, отпущенный им на волю, хотя его не допустили присутствовать при сожжении этих бумаг.
Обыск у В. В. Тарновского также не дал ничего. Тарновский более года был уже тяжко болен и по этому он не был отправлен в Петербург, а находился под охраной полиции. Сын его, служивший в канцелярии генерал-губернатора, узнав о предполагаемом обыске у его отца, поспешил отправиться в дом отца и сжечь бумаги прежде, чем нагрянула полиция, отправившаяся к нему по кременчугской улице, а сын пошел более кратким путем 1). Сам же Тарновский жил в Тарновщине, около Павленок. Все члены ложи были арестованы разными лицами, и с захваченными бумагами (по два, три, четыре тюка) отправлены в Петербург. Арест С. М. Кочубея произвел на него сильное впечатление. Вот что он писал кн. Репнину.
Милостивый Государь
Князь Николай Григорьевич!..
Столь нечаянный мой отселе отъезд, на коего причины ни малейше не соответствуют моему имени, правилам сорокадевятилетней жизни моей, коими приобрев общественное к себе уважение, отличное внимание правительства и что всего важнее неоднократные Монаршие милости, как по службе, так и в продолжении всего частного быту моего; и кровной верноподданнической преданности моей к Престолу и Всемилостивейшему Государю моему, убеждать меня всепокорнейшее сим, Ваше Сиятельство, просить о принятии в справедливое и необходимое покровительство ваше как главного начальника края сего, в коем состоит все имущество мое, кровью предков моих заслуженное, пострадавшим за верность к Государю своему
1) Рассказ старожила Полтавы В. Н. Белавина, служившего старшим советником в губернском правлений.
— 203 —
и которое, через столь несчастное отсутствие мое, может совершенно расстроиться и уничтожиться, через беспорядки, каковые в оных сбыться могут и наступательные требования кредиторами моими уплаты долгов моих. Полагаюсь, что до меня лично относится, с совершеннейшей верноподданнической верой на справедливость и милостивейшее воззрение не только на невинность мою, но смею сказать, фамильную непоколебимую верность к Государю Императору моему, позвольте мне, испытав в продолжение Вашего Сиятельства здесь начальствования, оказываемую каждому законную справедливость и защиту, надеяться, что угодно будет сию покорнейшую просьбу мою и тем оказать имуществу моему законное и справедливое покровительство. По благосклонном Вашим Сиятельством принятии сей покорнейшей просьбы моей, останусь я с обнадеживанием и на счет единственного моего сына состояния, если бы расстроенное здоровье не позволило мне перенести жестокость нынешнего годового времени, при толико дальнем пути и столь тяжком положении более нежели веком заслуженной фамильной чести, основанной на непоколебимой верности подданнической к Августейшему своему Монарху.
С глубочайшим почтением и проч.
Семен Кочубей.
ПОЛТАВА,
января 27, 1826 г.
О. Дм. Алексееве, Екатеринославском губернском предводителе дворянства, кн. Репнин донес гр. Воронцову, новороссийскому генерал-губернатору. По личному приказанию кн. Репнина были совершены обыски и отобраны бумаги у лиц, близко стоявших к Кочубею и др. Такими были: Григорьев, купец 1 гильдии Зеленский и губернский прокурор Горбовский. Кн. Кочубей, Лукашевич, Алексеев, были отправлены в Петербург. Дело это ничем не кончилось. В марте месяце 1826 года Кочубей и Алексеев были освобождены от всякого подозрения в принадлежности к противозаконному обществу, в чем им были выданы аттестаты. В июне месяце получено уведомление об освобождении и В. В. Тарновского , чему он не мало обрадовался. Вот что он писал кн. Н. Г. Репнину:
Сиятельнейший Князь
Милостивый Государь!
Нечаянно прибывший в дом мой курьер привез мне письмо от Вашего Сиятельства, как целительный бальзам, мне половину здоровья и физического, Ваше Сиятельство, возвратить изволили; я уверен, что Ваше Сиятельство с душевным удовольствием встретили министерскую о сем событии бумагу, следуя тому, что Бог и милосердный наш Государь Император невинных милует, а не наказывает. Принеся чувствительную мою Вашему Сиятельству благодарность
— 204 —
за все оказанные мне во время моей скорби и по отставке милостей, имею честь быть с глубочайшим к Вашему Сиятельству высокопочитанием и с совершенною преданностью навсегда.
Вашего Сиятельства
Милостивый Государь и пр.
Владимир Тарновский.
Июня 16 1826 года.
Лукашевич же, по прибытии в Петербург, был посажен в Петропавловскую крепость. Николай I повелел посадить его "где лучше и содержать хорошо".
На следствии, Лукашевич относительно себя показал следующее: "Получив некоторое образование (он воспитывался в пажеском корпусе), вышедший 17 лет назад в отставку и живя на свободе в достатке, предавался тому брожению ума, которое без путеводителя в молодых летах свойственно. Я ревностно порывался озариться тем светом, который, по мнению моему, отделял меня от общего класса людей и все мистическое и таинственное имело в глазах моих несказанную прелесть. Я полагал, что общества, образуя сердце человека, рождают братскую связь и поучают взаимным обязанностям" 1).
В. Л. Лукашевич, для которого следствие окончилось хуже чем для других, был отдан под надзор полиции и ему приказано было безвыездно жить в своем имении Борисполе, которое он сам избрал и у него была отобрана подписка, что живя в деревне, он будет заниматься "единственно хозяйственными делами и воспитанием детей и ни с кем не входить в какие посторонние отношения". Переяславский комиссар обязан был еженедельно доносить кн. Репнину о его поведении, а последний ежемесячно доводить о нем до сведения Императора. Все эти донесения комиссара были очень кратки и в таком роде: "Занимается домоуправлением, образ жизни ведет прилично и соответственно благородному званию", или "занимается домашними делами и ведет жизнь прилично званию своему" или наконец "ведет себя скромно".
В Петербурге, видимо, следили за получением от кн. Репнина ежемесячных донесений и, не получая их, напоминали ему об этом. Так в октябре 1828 года кн. Репнин получил от товарища начальника Главного Штаба, графа Чернышева напоминание, что последнее сообщение о поведении Лукашевича получено в апреле месяце того же года и предложено на будущее время доносить ежемесячно. Надо, впрочем, заметить, что кн. Репнин представил в свое оправдание, что он, за отсутствием начальника Штаба из Петербурга, донесения эти представлял через статс-секретаря Николая Назарьевича
1) Семевский, Декабристы-масоны, Минувшие годы 3, стр. 197.
— 205 —
Муравьева. Эти донесения прекращены были, по высочайшему повелению, в ноябре 1826 года, оставив Лукашевича под тайным и бдительным надзором за его поведением и при первом случае отступления его от порядка или когда что в поведении его замечено будет, доносить непременно и немедленно" 1).
В следующем 1829 г. сам Лукашевич просил шефа жандармов Бенкендорфа дозволить ему переехать в другое имение для поправления его расстроенного хозяйства, что ему было разрешено. При этом Лукашевичу на его просьбу снять с него надзор, передан был Высочайший отзыв, что "учрежденный за ним надзор не препятствует ему переехать в другие места". Он мог выехать и в другую губернию, но об этом необходимо было извещать губернатора. Этот надзор не мало стеснял Лукашевича, который просил шефа жандармов Бенкендорфа снять с него, о чем и последовало Высочайшее разрешение 24 марта 1832 года, но кн. Репнину предписано было иметь за ним "секретное наблюдение". В апреле месяце того же года Лукашевич пишет интересное письмо кн. Репнину, он, видимо, даже сомневался в получении свободы.
Сиятельнейший Князь!
Сего 23 апреля известил меня нижний суд повесткой, что Всемилостивейше освобожден я от надзора. Но как Ваше Сиятельство имеете от меня особый реверс в том, чтобы не отлучаться мне из деревни моей, то сим испрашиваю разрешение, во всех ли отношениях делает меня свободным объявленная мне монаршая милость, ибо при первой возможности, оставить расстроенное имение мое и семейство намерен искать службы, а вместе с нею и случая удостоверить сколь глубоко, запечатлено в душе моей, оказанное мне благодеяние.
Честь имею пребыть и проч.
Василий Лукашевич,
23 апреля 1832 года.
На это кн. Репнин ответил ему следующим письмом:
Милостивый Государь мой
Василий Лукич!
На письмо Ваше от 23 минувшего апреля, уведомляю Вас, что по Высочайшей воле Государя Императора, объявленной мне генерал-адъютантом Бенкендорфом, Вы освобождены от полицейского надзора, следственно Вам предстоит полная свобода выезжать из имения, в коем Вы ныне проживаете на общих для всех дворян правилах. Мне весьма приятно было видеть желание Ваше удостоверить правительство, сколь глубоко запечатлено в душе вашей Монаршее благодеяние Вам оказанное и я уверен, Престол и Отечество
1) Арх. П. губ. правления 1828, № 221.
— 206 —
найдут в Вас верного и усердного подданного , отчуждающего себя от всех мечтаний 1).
С истинным почтением
честь имею быть и проч.
Мая 7 1832 года.
Если Лукашевич был столько лет под надзором полиции, то, конечно, потому, что был в числе декабристов, хотя и не принимал активного участия, а с другой стороны и потому, что его считали организатором "малороссийского общества". Лукашевич вступил в число декабристов в 1817 г., его сделал членом союза Благоденствия Новиков, но он избрал для себя, как он говорил — отрасль просвещения. При допросе выяснились его "национальные украинские симпатии". Интересны показания о нем других декабристов. Кн. С. А. Волконский заявил на следствии, что подполковник Хотяинцов, также член "Союза Благоденствия", говорил ему, что Лукашевич предлагал ему вступить в общество, учрежденное в Малороссии и бывшее в связи с польскими тайными обществами. В этом обществе есть, по словам Хотяинцова, "катехизис на подобие употребляемому в масонских ложах". Для характеристики его, Хотяинцов привел пример. На вопрос, где восходит солнце!... По этому катехизису отвечают: "в Чигрине?" (Чигрин, Киевской губ.). Это заявление дало повод допросить Лукашевича, который решительно отверг существование такого общества. "Вымысел полковника Хотяинцова оставляю на совести его, говорил он. Что же касается выражения" "солнце взошло в Чигрине" "то оные слова, говорил он, составляют древнюю казацкую пословицу, знаменующую то счастливое событие, по которому они, собравшись к Хмельницкому в Чигирине, пошли войной на поляков и, свергнув иго их, присоединились к державе российской. Мог я говорить о ней, мог хвалить ее и мог даже считать приличным каждому малороссиянину иметь имя Богдана Хмельницкого в своем катехизисе, яко мужа, оказавшего знаменитую нам услугу, но чтоб образовать общество под сим окликом, то верно состояло бы из одних только малороссиян, почему самому и не мог предлагать или открыться о сем Хотяинцову" 2). Так Лукашевич, отвергая существование общества, в то же время не отвергает существование катехизиса и дает пояснение. Помимо Хотяинцова, многие декабристы слыхали об этом обществе. Известнейший декабрист Пестель показал на следствии, что он слышал от поляков о малороссийском обществе, а именно от доктора Плеселя, кн. Яблоновского и Градецкого. С. И. Муравьев-Апостол показал: "о малороссийском обществе знаю только то, что будто бы начальником его маршал Лукашевич и что цель оного присоединить
1) Арх. П. губ. 1829. № 23.
2) Семевский. Декабристы-масоны. Минувшие годы, 3 стр. 149.
— 207 —
Малороссию к Польше". Пестель как, известно, был однажды в Обуховке, Миргородского уезда, в семье Капнистов. Здесь он беседовал с Ив. В. Капнистом и коснулся вопроса об этом обществе. "Если бы вы имели дело с Англией, говорил Капнист, или с Францией, Вы действовали бы успешно, но для России Ваша система немыслима, она чужда ее народному строю. Вы думаете совершить ваш переворот, но Вы не предусмотрели народный бунт, который ему последует. Вы создадите смутное время в России, а разъединяя Малороссии и Россию, Вы ослабите обе стороны в России и бросите их в добычу внешним врагам. Я убежден, что Ваши намерения, вдохновенные великими идеями запада, для России ничего кроме вреда, принести не могут" 1).
Таковы данные, по показаниям декабристов, о малороссийском обществе. Бородков, делопроизводитель следственной комиссии относительно этого общества, говорит: "его намеревались образовать из масонских лож в Полтаве бывший правитель канцелярии военного губернатора Новиков и в Полтавской губернии Лукашевич и предположили целью независимость Малороссии, но остались при попытках и общество не осуществилось" 2).
Это общество хотел создать, главным образом, декабрист Новиков, но после закрытия ложи, он видимо, оставил эту мысль и вообще действовал вяло. Это общество не осуществилось, но есть данные предполагать, что имелось в виду организовать его. Иначе, как объяснить показания многих декабристов о том, что Новиков и Лукашевич пытались создать его. Они рассчитывали на поддержку общества, в котором, с уничтожением гетманства, не умерла еще идея о нем, с чем соединялось обыкновенно представление об автономии Малороссии. "Думы" Рылеева, воспевавшие между прочим и героев в духе малороссийской автономии, имели известное обаяние в среде, оставшейся верной этим традициям 3).
"До сих пор я писал как человек, который любит стихи, писал Н. А. Маркевич Рылееву, но знает цену собственным: теперь позвольте мне вам писать, как добрый малороссиянин. С тех пор как я вижу свет, я жил в Малороссии и к счастью только на три года оставлял ее для Петербурга; добродушие народа, климат, живописные местоположения заставляют ее любить чужого человека, того же, кто родился в ней, заставляют любить ее: мысль, что она есть его благословенное отечество и привычка к ней. И так могу ли я хладнокровно читать "Войнаровского " и "Наливайку". Примите мою и всех знакомых мне моих соотечественников благодарность,
1) Соч. И. И. Капниста, т. I. 32 стр.
2) Рус. Старина 1898. 11 стр. 395. В автобиографии своей, Бородков ошибочно называет Лукашевича черниговским предводителем.
3) Иконников. Крест. движение в Киев. губ. стр. 43.
— 208 —
почтеннейший и благороднейший Кондратий Федорович! Будьте уверены, что благодарность наша искренняя, что мы от души чувствуем цену трудов Ваших, которые Вас и предков наших прославляют.
Мы не потеряли из виду деяний великих людей малороссиян, во многих сердцах не уменьшилась прежняя сила чувств и преданность к отчизне. Вы еще найдете живым у нас дух Полуботко. Примите нашу общую благодарность: Вы много сделали, очень много!... Вы возвышаете целый народ, горе тому, кто идет на уничтожение целых стран, кто покушается покрыть презрением целые народы и они ему платят презрением. Я говорю о человеке, которого имя не стоит... Рука моя не должна принижаться, что написать его. Ничтожность — вот один удел таковых людей, если они могут еще считаться людьми. Но слава тому, кто прославляет великие души человеческие и кому народы целые должны воздавать благодарность" 1). "Есть указания, что Императрица Екатерина II думала удовлетворить привязанность к этой традиции предоставлением гетманской булавы Румянцеву или Потемкину. В царствовании Императора Павла І традиция эта была перенесена на любимца его гр. А. В. Гудовича (брат его был женат на дочери последнего гетмана Разумовского ), а потом на генерал-губернатора кн. Н. Г. Репнина, женатого на В. А. Разумовской. А Репнин любил Малороссию, по инициативе которого служивший при нем Д. Н. Бантыш-Каменский написал историю Малороссии и Репнин заботился о ее распространении" 2).
Если и заботились об учреждении этого общества, то, конечно, с целью отделить Малороссию от России, а не с целью ее присоединения к Польше, как об этом говорил на следствии Пестель, впрочем, слышавший это от поляков. Лукашевич обвинялся еще в сношении с польскими тайными обществами. Ему предлагал вступить в тайное политическое общество капитан польской службы Маевский, но Лукашевич не согласился.
Встретясь у Волконского с декабристом С. И. Муравьевым-Апостолом, при разговоре об этом, он сказал: "не по сердцу русскому вступать с поляками в связи", на что С. Муравьев возразил что "ненависти народные основаны на уездном патриотизме и что там, где дело идет о счастье народном, все должны быть одного племени". Но слова Муравьева, что одна только конституция может упрочить счастье народное, Лукашевич возразил: "счастье народное есть слова пространного и сложного значения, о коем положительно излагаться есть несколько самонадеянно". Таким образом, членам русского южного общества
1) Рус. Старина — 1886, 11 стр.599. Маркевич Н. А (1806-1860), историк Малороссии.
2) См. нашу статью об этом в I т. трудов Полтав. Арх. Комиссии. "К истории-генерал-губернаторства кн. Репнина".
— 209 —
не удалось привлечь его членом союза Благоденствия. Лукашевич был еще членом Киевской масонской ложи "Соединенных славян", знаком которой были крест с польской надписью: "славянское единство". Ложа была открыта в союзе Астреи, 12 марта 1818 года. Об учреждении ее усердно хлопотал кн. А. Я. Лобанов-Ростовский. Члены ее вносили в кассу 20 р., богатые жертвовали 100 р. и более... Число вкладчиков особенно возрастало во время ярмарки, наз. "контракты", оно простиралось до 1000 чел. Генерал-полицеймейстер Эртель доносил, что собранные суммы назначались на "усиление братии и подстрекание революции". Действительно члены делились на "чиновников ложи", т. е. ее администрацию и братьев трех степеней. В начале Лукашевич был мастером, а впоследствии заместителем его был полковник Дуббельт, столь известный впоследствии начальник штаба корпуса жандармов. Лукашевич вообще не был доволен масонством, так как "в составе его общества занимались более количеством чем качеством", т. е. привлечением возможно большого числа членов, не заботясь о качестве их 1). Когда масонские ложи были закрыты в России, то тот же Эртель доносил, что на масляной недели 1824 года с четверга до субботы были "масонские блины" в Киеве, а от субботы до среды первой недели великого поста в местечке Борисполе у уездного маршала Лукашевича 2). Таковы данные о масонской ложе и малороссийском обществе по материалам, доселе обнародованным. Несомненно, изыскания архива Государственного и других, осветят это общественное проявление в большей полноте. Масонские ложи, особенно развивавшаеся во второй половине царствования Александра I, находили покровителей среди многих лиц, занимавших высокое положение. Многие из лож обратились в тайные общества, почему и вызвали преследование со стороны правительства. Окончательное закрытие масонских лож в России относится к 1822 году 3).
1) Семевский. Декабристы-масоны. Минувшие годы, 1908 г. № 3. стр. 152-153.
2) ibidem стр. 157.
3) Вот закон 1 Августа 1822 года об уничтожении масонских лож.
1) все масонские ложи и другие тайные общества закрыть и учреждать их впредь не дозволять.
2) Объявить о сем всем членам их обществ и обязать их подписками, что они впредь ни под каким видом ни масонских, ни других тайных обществ под каким бы благовидным названием они ни были предлагаемы, ни внутри Империи, ни вне ее составлять не будут.
3) Как несвойственно чиновникам, в службе находящимся, обязывать себя какою либо присягой, кроме той, которая законом определена, то каждый раз при вступлении чиновников в службу или при определении либо к должности требовать от них подписок по форме при сем под № 32 приложенной, что они ни к каким, масонским ложам или тайным обществам в Империи или вне оной не принадлежат.
4) Подписки эти хранить при списках о службе чиновников или при просьбах об определении к должностям ими подаваемым. Вот текст подписки:
Я нижеподписавшийся сим объявляю, что я ни к какой масонской ложе и ни к какому тайному обществу ни внутри Империи, ни вне ее, не принадлежу. (Арх. Г. Правл. 1822 463/22.
— 210 —
Какое имели понятие о декабристах, масонах, их стремлениях и деятельности, указывает дело помещицы Валевниковой, проживавшей в Роменском уезде. Эта помещица очень жестоко обращалась со своими крестьянами, на что обратил внимание уездный предводитель дворянства, убеждавший ее обращаться с ними кротко. Но напрасны были эти убеждения. Роменский исправник, лицо выборное от дворянства и зависевшее от него и тот не мог не донести, что Валевникова управляет имением не как хозяйка и благодетельница крестьян, но как "сумасбродная женщина, потерявшая давно истинную совесть". С целью освободиться от надзора, она отправила шефу жандармов гр. Бенкендорфу донос, где указывала на существование в Малороссии масонских лож и о стремлении малороссиян соединиться с Польшей. По таким доносам в то время вызывали в Петербург, вызвали и Валевникову, но она была же вскоре отправлена на родину и все таки продолжала жестоко обращаться с крестьянами. Валевникова, недовольная кем либо из крестьян, отправляла их в поветовый суд, с просьбой наказать, но не так, прибавляет она в прошении, как вчера был послан человек для наказания, но его вовсе не наказывали, ибо, когда я послала дворовых крестьян на оного посмотреть на побои, дабы другие боялись, как суд его наказал, то знаку его на теле ничего нет", "Крестьяне смеялись и говорили, что суд — наша сторона и я так понимаю, что оставшиеся в 1826 году бунтовщики в России недовешены; верно в нашем повете еще есть, которые бунтуют крестьян и покорнейше прошу суд дать мне законную защиту". Таким образом, эта помещица причину неповиновения крестьян видела не в своем жестоком обращении с ними, а в существовании в Малороссии масонов 1).
1) Дворянский архив 1835, № 38.
— 211 —
ГЛАВА XVI.
Ссыльные в Полтаве: архимандрит Виктор Черняев, сектанты Ходырев, Ермилов и Ковылин, камергер А. Раевский, генерал-майор Орлов, студент Лисянский. Комитет для суждения о делах, заключающих измену или нарушение общего спокойствия. Дела такого рода. Ложный донос Черняева. Общественная жизнь в Полтаве, карточная игра. Театр в Полтаве, заботы о нем Репнина. Щепкин и его выкуп. Первый церковный хор. Вербовка певчих. Посещение Полтавы Глинкой. Полтавские архиереи и губернаторы со времени учреждения губернии по 1834 год. Дворянские балы и обеды: тогдашние цены на продукты, вина.
В царствование Николая I мирная Полтава почему то сделалась местом ссылки опасных лиц; сюда присылали на жительство за всякого рода провинности.
В 1827 году сюда был прислан бывший архимандрит Нежинского Благовещенского монастыря Виктор Черняев, "за неповиновение и дерзость". Прислан он был из Суздальского Ефимьева монастыря, служившего с давних пор местом заточения духовных лиц. Он недолго пробыл здесь, стал проситься на родину, в Грецию. Ему разрешили и до границы он был отправлен под надзором полиции 1). В чем состояли его "неповиновение и дерзость", за которые он подвергся ссылке, неизвестно. Некоторый намек на это находим в письме черниговского архимандрита Иеронима Визерского к ректору воронежской семинарии Филадельфу Пузыне, от 28 января 1827 года. "Ваш ныне полтавский Виктор или Виктус, из досады на Правление, удалившее его туда из Нежина на покой, отказался от пенсиона, называя себя чужестранцем. Чем это кончится, легко знать" 2). Так, недоразумения с правлением были причиной его удаления от настоятельства и ссылка в Полтаву.
В сороковых годах прошлого века, в этом же монастыре, проживал на "увещании" Иван Ходырев, принадлежавший к секте молокан. Освобожденный по манифесту в 1842 г. он пожелал принять православие, для чего преосвященный полтавский Гедеон ходатайствовал о переводе его в Лубенский монастырь для "испытания в искренности его намерения". Администрация согласилась и Ходырев был отправлен под надзор настоятеля Лубенского монастыря. Полтавский полицеймейстер Эльяшевич выдал ему из своих средств на дорогу в Лубны 3). В этих же годах, был сослан Афанасий Ермилов, московский мещанин, принадлежавший к секте хлыстов. Полтавская Консистория предписала настоятелю монастыря убедить Ермилова раскрыть "правила хлыстовской секты", что он и сделал. В июне 1840 г. настоятель монастыря донес преосвященному Гедеону, епископу полтавскому все изложенное ему этим сектантом.
1) Арх. П. Губ. Правл. 1827, № 132.
2) Киев. Старина 1904 г. дек. стр. 388.
3) Арх. Губ. Правл. 1841, № 2065/358.
— 212 —
Приводим в точности этот документ, найденный в числе многого интересного архивного материала, преосвященным Феодосием, бывшим епископом Прилукским, а ныне ректором Киевской духовной академии.
Преосвященному.
РАПОРТ.
Во исполнение Его Императорского Величества указа от 11 марта 1840 года за № 1465 из полтавской духовной консистории последовавшего ко мне с предписанием наблюдать за чистотой намерения московского мещанина Афанасия Ермилова, причисленного ко 2-му разряду хлыстов и убедить, дабы он Ермилов с христианской откровенностью объяснил в чем состоят правила хлыстовской секты, у которой он был называем пророком и дабы раскаяние его в заблуждении было чистосердечно, сим благо почтеннейше Вашему Преосвященству доношу: 1) оный мещанин Ермилов по многократных увещаний касательно объяснения правил хлыстовской секты показал следующее: что на принятие кого либо в оную секту испытание в его твердом намерении иногда до двух годов продолжалось и на сей случай желающий поступить в оную секту имел ходатаем одного из той же секты, потом с согласия всего общества желающий был приводим и допрашиваем стариками в точности [н]а по допросе, с приказания в обществе молился, клал поклоны, прикладывался к иконе и клялся, что он не изменит своему обществу и никому ни о чем не объявит; 2) что дом, в который хлысты собирались, называем ими был домом Божиим, по той причине и в честь якобы того, что когда Спаситель был в плоти на земле, то с учениками своими заходил в оный дом на молитву и таким образом преемственно и им через учеников достался оный дом на совершение молитвы; 3) что собирались в оный дом нечасто и не в урочное время, а по зову хозяйки оного дома по случаю поминовения умерших родных и всегда собирались среди дня, а никогда ночью; 4) что во время собрания все мужчины одеты были в особые длинные рубашки, а женский пол был в таких же рубашках и сарафанах цвета большей частью китайского; 5) что во время начатия общей молитвы или пока многие (впрочем, не всегда все собирались) не соберутся, занимались обыкновенным разговором; во время же совершения молитвы садились в ряд на скамейках мужчины от женщин в некотором расстоянии, только лицом к лицу, потом старейшие из мужчин вставали и делали по рубашке перевязь длинным утиральником или платком с правого плеча на левый бок, а остающимися концами опоясывались как обыкновенным поясом, за сим стоя начинали пения перед каждым лицом особо, каковое лицо стоя же должно было слушать, а прочие близ
— 213 —
него сидящие могли помогать поющим; по окончании пения одному, начинали тоже пение другому и таким образом всем порознь прежде мужскому, а потом женскому полу и поющие, коих бывало от 4 до 6 с обеих сторон, кроме перевязей по рубашкам, должны были еще быть и босые, а прочие все сидящие были без перевязей и в сапогах; в таком же порядке, по окончании пения мужчинами, продолжал пение и женский пол; молитвы же их и пение были яко бы следующие: 1) Святой Боже, Господи Иисусе Христе, сыне Божий; помилуй наш грешных, Благодатный Бог, наш, прибежище Христов, по пути Бог с нами, пребудь Господь с нами денно и нощно, всегда, без престранно..., Ты Свет наш Святитель, Иван Свет Креститель, Ты наш покровитель, Ты наш сохранитель, сохрани и помилуй от бед, от напастей и другие подобные, коих Ермилов, за неграмотностью не знает, и за давностью времени не может припомнить; 6) что иногда прежде, а иногда после таковой общей молитвы были сказываемы некоторые из них и маленькие поучения, которые они называли Божьим Словом, а сказываемы были как мужчинами так и женщинами, смотря по опытности и по старости лет, но он Ермилов сам сказывал яко бы потому, что в оной сект не более 10 лет находился и не узнал еще всего порядка касательно оказывания так называемого Слова Божия, а сказываемого содержания вовсе не помнит; 7) что за окончанием сего всего одевались в обыкновенное платье, садились за обыкновенный стол и были угощаемы обедом каждый раз хозяйкой дома, яко бы только на счет ее одной в память поминовения умерших ее родных. В тоже время при обеде каждый порознь непременно должен был по своему состоянию раздавать всем там присутствующим милостыню и просить у них молитвы за своих родных и живых и умерших и после сего расходились все по домам; 8) что поступающие в оную секту по обету должны были весть холостую жизнь и мужской пол называли молодцами, а женский — девицами; те же, которые были в супружестве и хотели быть принятыми в секту, должны были отказаться от супружеских обязанностей. Вдовые и вдовицы принимаемы были как безбрачные; если же кто из них вступал в супружество, то уж не был принимаем в собрание, как мужчины, так и женщины; 9) что же касается того, что Ермилов с какого бы поводу в оной секте призываем был за пророка, то он сего не знает и утверждает, что ни он, ни другие почитавшиеся за старших в обществе и имевшие перевязи через плеча, не назывались пророками, а называемы были только дельными, яко бы потому что они смотрели за порядком и ходом дела во время молитвы и что вообще между ними слово "пророк" вовсе ни в каком случае не было употребляемо. 10) Принятый Афанасий Ермилов ныне оказывает чистое раскаяние
— 214 —
в своем заблуждении и обещается никогда и ни к какому толку раскольников впредь не принадлежать, а, держаться твердо и неизменно правил православной церкви, каковое обещание он, по словам его, готов буди начальство дозволить ему сие выполнить, подтвердить и распискою и клятвою. Он же Ермилов, с самого прибытия в полтавский монастырь т. е. 4 июня 1838 г. ведет себя примерно скромно, трезво, благочестиво и добропорядочно; бывает каждый день на каждом славословии, молится с усердием и благоговейно и часто со слезами; во все годовые посты говел и в прошедшую четыредесятницу говел дважды, исповедовался и св. Таин приобщался; при том, в свободное время все возлагаемые на него от монастыря послушания исполняет в точности и с примерным усердием и вообще во всех действиях его видно сокрушение и раскаяние. Кроме показанного, он Ермилов, как говорит, ничего более из правил и порядка, относящегося в оной секте не знает, как потому что он пристал к оной не в молодых летах и не мог всего в точности перенять, так и потому что за давностью времени упомнил неосновные правила". Это донесение относится к июню месяцу 1840 года, т. е. спустя два года, когда был поселен в этом монастыре Ермилов 1). Подписи настоятеля монастыря на этом документе нет, но им был в те годы архимандрит Гавриил (Орловский) 2).
В начале пятидесятых годов, сослан был в монастырь глава Феодосеевщины, одной из многочисленнейших ветвей русского раскола, Семен Кузьмин Ковилин. Его обличали в распространении "зловредного учения" и он сослан был под строжайший надзор настоятеля, с тем, чтобы с ним, принимая его старческий возраст, поступали бы с ним кротко. Прибыл он в монастырь 24 Января 1854 года. Прибыл из Москвы, где он был "главным настоятелем преображенского богадельного в Москве дома". Скончался он в монастыре в 1859 году. Среди надворных построек монастыря находится его могила, покрытая большой каменной плитой, с восьмиконечным крестом на ней" Могильная надпись: "под сим памятником погребено тело Семена Кузьмина Ковилина, 13 июня 1859 году на 91-м году от роду" 3).
В 1828 г. прислан был в Полтаву отставной камергер Александр Раевский, как сказано в бумаге министра императорского двора кн. Волконского, "за дурные разговоры, неприличные для образованного
1) Арх. монастыря № 45, 1840, июня 13 дня.
2) Архимандрит Гавриил (р. 1783 † 1846). Воспитанник полтавской семинарии, где был преподавателем. Настоятелем был с 1825 г. по 1842 г., когда был уволен по болезни на покой. Он был и смотрителем духовного училища.
3) О нем смотри подробнее ст. преосвященного Феодосия "раскольничий патриарх в Полтаве". Труды полтавской архивной комиссии, в. 3, 4-16 стр.
— 215 —
человека". Он лишен был права выезда из города 1), так что, когда его отец, живший в Елисаветграде, тяжко заболел, то лишь по особому ходатайству разрешено было ему навестить больного, но с обязательством вернуться в Полтаву через три дня 2). Через год было предписано потребовать от Раевского объяснения "о дерзостях сделанных графине Воронцовой". После подачи им объяснения, не сохранившегося в архиве, Раевскому дозволено было жить, где пожелает, кроме столиц 3). В следующем, 1829 г., был прислан в Полтаву генерал-майор Орлов, принадлежавший, как сказано в бумаге, "к злоумышленному обществу" (вероятно, замешан в деле декабристов). Ему дозволено было жить в семье Раевского 4). В 1837 г. сюда же был прислан под надзор полиции студент М. X. Академии Иосиф Лисянский 5). Всем ссылаемым, если у них и не было личных средств, не выдавалось в то время содержание от правительства. В 1825 году был сослан из Полт. губ. отставной поручик Королько за "богохульство и ругательство над св. иконами" в Спасо-Ефимьев монастырь, где он пробыл до 1832 года, когда был поселен в Роменском уезде. Он не имел никаких средств, просил о пособии, но получил отказ и предложение самому изыскивать средства к жизни 6).
В то время для расследования дел политических не существовало еще корпуса жандармов, а был учрежден в Петербурге "Особый комитет для дел, заключающих измену или нарушения общего спокойствия". О мотивах, побудивших учредить его, вот что мы читаем в высочайшем указе правительствующему сенату: "Обращая внимание на способы, которыми коварное правительство Франции, достигая пагубной цели своей разрушения всеобщего спокойствия, не переставало действовать во всех европейских государствах через тайных и явных своих сообщников, предписали мы указом нашим от 28 ноября, прошлого 1806 года, меры предосторожности в рассуждение проживающих в России французских поданных. Хотя сим способом пресечена удобность к совершению замыслов внешних врагов государства через зловредные переписки, подсматривания (шпионства) и разглашения, но при всем том не можно вовсе обеспечиться с сей стороны, и бдительность полиции должна продолжать неослабное свое наблюдение. Желая по сему преподать ей правила, настоящим военным обстоятельствам наиболее соответствующие,
1) Арх. Губ. Правл. 1828 г. № 289.
2) Арх. Губ. Правл. 1829 г., по описи № 485.
3) Арх. Губ. Правл. 1830 г., № 664.
4) Арх. Губ. Правл. 1829 г., № 54. л) Арх. Правления 1837 г., № 340.
6) Арх. Губ. Правления 1832 г., № 148.
— 216 —
а с другой стороны, при самом открытии злого намерения или измены сохранить строжайший порядок и благоразумную осторожность в производстве следствия по сему роду дел, где малейшая погрешность обратиться может или к притеснению невинности, или к закрытию преступника, признали нужным учредить при таковых обстоятельствах Особый Комитет". В состав его входили: министр юстиции кн. Лопухин, сенаторы Макаров и Новосильцев, командующий в столице и военный министр или, как назывался он тогда, министр военных сухопутных дел, и граф (впоследствии князь) В. П. Кочубей, мин. внутрен. дел. Были изданы правила, по которым все дела по важным преступлениям, "в коих подозреваются люди зловредные или измены против общего спокойствия и безопасности", должны быть немедленно отсылаемы в комитет, который и намечал, сообразно обстоятельствам, самый порядок следствия. Не лишне ознакомиться, какого рода дела в начале прошлого столетия (до учреждения корпуса жандармов в 1826 г.) подлежали ведению этого комитета. Предварительно такие дела разбирались в Полтаве и затем самое следствие отсылалось "на ревизию" в комитет. Первым оказалось дело дворянина Якова Мочуговского, жившего в Константинограде. Он оказался неумеренным поклонником Наполеона и проявил злорадство по поводу его похода в Россию. "Радуется он — доносил о нем губернатор, — желая, дабы Бонапарт разорил Россию, и если бы он его здесь увидел, то как бы на крыльях к нему полетел". В Переяславском уезде отставной солдат Федор Гуцан, на приглашение земского комиссара явиться для выслушания предписания губернатора о зачислении его в штатные команды, сказал: "если ему теперь на службу идти, то он не обратится на неприятеля, но на москаля, и начнет резать до последня". Некто Леонтий Щербань, родом из Новомосковского уезда, Екатеринославской губернии, рассказывал о себе, что "ежели бы он пошел к войне, то победил вдруг неприятеля, а что есть у него такое деревцо, которым может его одолеть". Переяславская полиция его задержала и препроводила его в Полтаву. Его допросил совестный суд и постановил такое решение: "не находя в суеверии его такового преступления, которым бы он учинял кому-либо вред, обозначенному Щербаневу, за выговоренные им нелепые изречения вменив в наказание бытие его под судом, от дальнейшего истязания оставить свободным". Его обязали подпиской "в прекращении суеверного разглашения". Найденный у него бумажник с палочкой называемого им "черного голода" велено было сжечь. Об этом деле А. Б. Куракин не счел даже нужным доносить в комитет. Но дело казенного крестьянина Василия Гмири "по поводу выговоренных им против высочайшей особы государя дерзостных и бездумных
— 217 —
слов" кн. Куракин препроводил в комитет. Последний довел до сведения императора Александра I, который простил Гмирю "по снисхождению к его глупости" и повелел только "подтвердить Гмире, дабы впредь воздержался от продерзких поступков, в которых он по повальному обыску обвинялся" 1).
Много лет спустя в Полтаве произвело большую сенсацию дело чиновника казенной палаты Черняева, выдававшего себя за бывшего студента. Этот чиновник задал не малую работу чинам полиции и администрации сообщением, что в Харькове существует тайное общество, злоумышляющее на царствующий дом. Начались допросы. Черняев замешал в это дело одного из профессоров харьковского университета. Следствие выяснило, что все это была ложь. Донесли об этом императору Николаю I, который написал на деле: "да в здравом ли он уме?..." После этого только Черняев попал под надзор врачебного отделения, которое нашло, что донос он сделал "в припадке умопомешательства". Дальнейшее следствие выяснило, что это был человек исключенный из службы и побывавший уже в остроге 2).
Общественная жизнь в Полтаве была слабо развита в рассматриваемый нами период. За отсутствием в тогдашнем малокультурном обществе чиновников и помещиков каких-либо высших — научных или художественных интересов, единственными развлечениями для "благородной публики" служили балы, вечера, карточная игра и театр, заведенный в Полтаве при кн. Лобанове-Ростовском. Высшей интенсивности эта праздничная сторона жизни достигала во время дворянских выборов, когда в Полтаву съезжалась масса помещиков с семьями. В такую именно пору посетил Полтаву (в 1804 г.) известный князь К. Шаликов, успевший в течение одной недели побывать на 4-х балах и наплясаться под звуки "магического экосеза и увлекательного вальса" 3). Но в обыкновенное время скромный провинциальный город погружался в обычную сонливость, и другой путешественник, И. М. Долгорукий, бывший здесь в 1810 г., замечает, что "Полтава не щеголяет удовольствиями". Игра в карты, конечно, не прекращалась и в периоды затишья. Клубов в то время не было еще в Полтаве, играли в карты по домам. Карточными играми были: бостон, вист и банк, который поэт Котляревский назвал "курочкой", очевидно по местному наименованию. Продажей карт в то время в России заведовал петербургский Опекунский совет "по экспедиции карточного сбора", имевший своих агентов в провинции. Городские думы, путем публикаций, вызывали желающих
1) Арх. Губ. Правлений 1807 г., № 346.
2) Арх. Губ. Пр. 1831 г., № 35.
3) Киевск. Старина, 1892 г. II, 244.
— 218 —
взять на себя продажу карт по казенным ценам, с правом удержать ее свою пользу 10% с вырученной суммы. Кроме этих лиц, никто другой не имел права торговать картами. Взявший на себя такую монопольную продажу подвергался штрафу в 48 р. и более, если продавал игранные или иностранные карты. Продавцы монополисты имели своих агентов по уездам, посещали ярмарки, где и продавали карты или раздавали их для продажи по лавкам и магазинам. Карты в первую четверть прошлого столетия были дороги. Дюжина колод первого разбора стоила 10 р. асс, игра 83½ к., второго — дюжина 8 р., игра — 66½ коп. и 3-го — 5 р., а игра 41½. 1). В 1840-х годах карты были разнообразных сортов. Наилучшие по качеству были глазетовые, игра которых стоила 60 к. сер., затем атласные — 45 к., золотообрезные — 40 к., отборные — 35 к., а затем были еще карты попроще — в 30, 25 и 15 копеек. 2). Развлечением еще был театр.
Театр в Полтаве был построен в 1808 г. при генерал-губернаторе кн. Я. И. Лобанове-Ростовском. Помещался он около немецкой колонии, за нынешним женским епархиальным училищем. Это было трехэтажное каменное здание, крытое дранью. Построен он на городские средства, и постройка обошлась около 20 тыс. асс. В 1852 г., за ветхостью, он был продан на снос. О театре много заботился преемник кн. Лобанова-Ростовского, кн. Н. Г. Репнин, большой любитель сцены и музыки. В 1818 г. кн. Репнин пригласил в Полтаву драматическую труппу Штейна из Харькова; в этой труппе начал свою артистическую деятельность знаменитый впоследствии артист М. С. Щепкин (р. 6 ноября 1788 † 11 авг. 1863). Директорами театра при кн. Репнине были: А. Ф. Имберх 3), доверенное его лицо, занимавшее должность правителя канцелярии, и И. П. Котляревский, известный малорусский писатель. Щепкину Репнин покровительствовал. Игра его очень нравилась всем, особенно восхищал он публику игрой своей в пьесе "Жидовская корчма", где, в главной роли еврея, он копировал тогдашнего полтавского городского голову А. Зеленского, происходившего из евреев. Последнему это очень не нравилось и он обещал платить ежегодно труппе по 2 тысячи, если только пьеса будет снята с репертуара, на что артисты согласились. Но кн. Репнин, узнав об этом, приказал возможно чаще ставить эту пьесу, и Зеленский, чтобы не навлечь гнев начальника края, должен был посещать театр. Репертуар труппы
1) Гор арх. 1820 г., дело № 2819.
2) Полтав. губ. Ведомости, 1840 года.
3) Скончался в Петербурге, в чине действ. статск. сов. в 1864 году.
— 219 —
был следующий: играли пьесы "Рекрутский набор", "Несчастные", "Подводный камень", "Военная тюрьма", "Побег от долгов", "Примирение двух братьев", "Русский солдат", "Наталья, боярская дочь", "Попугай", "Клеветники", "Дурак и шуты", "Уездный городок", "Жених", "Любовная ссора", "Серебряная свадьба", "Школа злословия", "Недоросль" Фон-Визина, "Ябеда" гр. Капниста и др.
Жалованья Щепкин получал 1500 р. Помимо Щепкина, лучшими артистами были Барсов, Угаров, а из женского персонала примадонна Пряженковская и Медведева. Цены местам были следующие: кресло 4 р., партер 2 р., галерея —1 р., табурет — 5 р., ложи нижние (нынешний бенуар) —16 р., верхняя (бель этаж) —12 р.
В афишах не указывали номеров. Интересно, что спектакли начинались в 6 часов и потому не кончались далеко за полночь, как это бывает в настоящее время.
Кн. Репнин, признавая за Щепкиным сценический талант, начал хлопотать у владелицы его, помещицы курской губернии А. А. Волькенштейн, о вольной для него.
Надо сказать, что Щепкин был сын камердинера этой помещицы, впоследствии ее управляющего. В архиве полтавского губернского правления сохранилась переписка, которая рисует заботы Репнина о знаменитом артисте, переписка, доселе неизвестная, хотя из биографии покойного артиста известно, что он получил вольную, благодаря стараниям князя Репнина. Вот что писал Репнин А. А. Волькенштейн.
М. Г. Графиня Анна Абрамовна!
Человек ваш, Михайло Щепкин, находящийся на условии при полтавском театре, отправляется ныне к вашему сиятельству, вследствие приказания вашего; я пользуюсь сим случаем, считаю долгом свидетельствовать вам о хороших свойствах его и что он, отличаясь всегда чрезвычайным талантом в представлении назначаемых ему ролей, доставляет тем приятнейшее удовольствие всей полтавской публике, почему я и убеждаюсь покорнейше просить вас, М. Г., позволить ему, Щепкину, возвратиться к своей обязанности дней за десять до Пасхи; вы тем чувствительнейше обязать изволите имеющего честь быть в совершенном почтении и проч.
Хотя нет даты на этом месте, но, несомненно, оно писано в 1818 г., так как в марте того же года был получен следующий ответ от графини:
М. Г. Сиятельнейший князь!
Письмо вашего сиятельства от 4 марта я имела удовольствие получить; из которого усматриваю, что Щепкин своими малыми талантами доставляет удовольствие полтавской публике, что вашему сиятельству угодно, чтобы он перед наступающим праздником возвратился
— 220 —
в Полтаву. Хотя сей человек, по своим познаниям в землемерной науке, мне крайне нужен, но, желая вашему сиятельству, как мною почитаемой особе, услужить, увольняю его к вашему сиятельству, с покорнейшей моей просьбой, что, когда он, Щепкин, мне необходим будет, то чтоб тогда отпустить его ко мне. Впрочем, препоручая себе в продолжении благорасположения вашего сиятельства, честь имею пребыть с истинным почтением и проч.
Анна Волькенштейн.
Марта 29, 1818 г. Курск.
В том же году, в мае месяце, сам Щепкин получил письмо от брата графини. Письмо это интересно; оно показывает, как Щепкин мало был расположен вернуться к своей владелице, а с другой — оно дало повод кн. Репнину хлопотать перед графиней о вольной для него. Вот что писал брат владелицы, П. Анненков:
"Миша Щепкин! Так как ты, видно, не хочешь быть слугой и видно не расположен быть благодарным за все то, что твой отец приобрел, бывши у графа, за воспитание, данное тебе, то графиня желает всем вам дать вольную, т. е. вашей фамилии — отцу твоему со всем семейством за 8 тысяч, ибо семейство ваше весьма значительно. Ежели ты хочешь оное получить, приезжай поскорее, так ты получишь; не теряй времени.
П. Анненков.
2 Мая, 1818 г.
Кн. Репнин, узнав об этом письме, тотчас же написал графин следующее:
М. Г. Графиня Анна Абрамовна!
С искренней признательностью приняв согласие вашего сиятельства на увольнение человека вашего Щепкина на полтавский театр, я приношу вам благодарность как от себя, так и от публики полтавской, пользующейся удовольствием, доставляемым его талантом. Ныне же, видя из письма братца вашего Петра Абрамовича к нему, Щепкину, что ваше сиятельство соизволите оказать ему и семейству его милость, предоставляя ему право воспользоваться свободой через взнос 8000 рублей, я вновь обращаюсь к вашему сиятельству и прежде всего хочу уверить вас, что свойства и поведение Щепкина суть лучшими его достоинствами; благодарность его к милостям вашим обратила прежде всего на него мое внимание, но, действительно, талант его заслуживает ободрения, предоставления ему всех способов образовать и усовершенствовать оный, к чему совершенно преграждается возможность, если он не будет свободным. Убеждаясь истиной оного, я совершенно полагаюсь на благороднейший образ мыслей ваших и то великодушие, которое вы доказываете, являя доселе
— 221 —
неограниченные вами Щепкину милости; прошу ваше сиятельство довершить начатое вами благодеяние ему и услугу, смею сказать, обществу, предоставить ему и его семейству свободу и снизойти на умеренный о нем взнос за право, ему с семейством предоставленное. И как семейство его состоит из четырех мужского пола душ, в числе коих один старый отец, а другой — малолетний сын его, то я полагал бы достаточным 4000 или 5000 рублей. Снисхождение вашего сиятельства, в семь случае оказанное, я приму большим для себя одолжением и то, что следовать будет Щепкину взнос к удовлетворению вашему, дирекция полтавского театра примет на себя. Примите! 1) и проч.
Репнин.
Графиня не пожелала сделать уступку. Для сбора этой суммы 26 Июля 1818 года в полтавском театре был устроен спектакль "в награду таланта актера Щепкина для основания его участи". Помимо обычного сбора за места, была открыта подписка на этот спектакль среди состоятельных граждан и помещиков. У Имберха сохранился этот подписной лист, из которого видно, что Репнин заплатил за кресло 300 р., Потемкин —700 р., тесть Репнина, гр. А. Разумовский — 300 руб. Один помещик пожертвовал деньги в сумме 1992 р., должные ему за карточную игру полтавским полицеймейстером Кищенковым. Подписка и спектакль дали 7207 р. 2). Недостающую сумму уплатил сам Репнин из собственных средств. Так, заботами Репнина, был освобожден от крепостной зависимости один из видных сценичных деятелей прошлого века. Обо всем этом, о переписке с графиней, кн. Репнин сообщил И. П. Котляревскому, как директору театра. Последний писал князю в октябре 1818 г. о впечатлении, какое произвели на Щепкина заботы о нем князя. Письмо это интересно и в том отношении, что оно рисует состояние театра в то время. Письмо из Полтавы, вероятно, в Яготин, где Репнин очень часто проживал.
Сиятельнейший князь, Милостивый Государь!
Письмо вашего сиятельства, которым угодно было меня удостоить и условие господина Анненкова о выкупе Щепкина, я сему последнему показывал; он принял таковое вашего сиятельства благодарение со слезами признательности и вечной благодарности.
Алексея Осиповича Имберха нет в Полтаве и не знаю, где его искать, а потому и деньги остаются не высланными к вашему сиятельству.
1) Арх. П. Г. Правл. 1818 по описи № 156, л. 67, 95, 96, 97.
2) Рус. Старина 1875. Май, 152—154. У Имберха сумма выкупа 10 тыс., но это неверно, что видно из письма П. Анненкова.
— 222 —
В ожидании разрешения о поездке в Чернигов, я велел починять экипажи театральные. Сборы по театру здесь так малы, что жалованья за сентябрь не всем еще актерам выдано. В один вечер в театр пришли только четыре зрителя, взносу сделали 14 р., и я принужденным нашелся отказать в спектакле. Теперь еще у нас и погода прекрасная, хотя с холодным ветром; что же с нашим театром, когда сделается ненастье?.. Г. главный директор приезжал в Полтаву для получения 40 тыс. из казенной палаты за поставку сукна, но, не получив денег, отъехал обратно, не удостоив театра и посещением.
Г. Горбовский 1) несколько дней уже болен (но не опасно), простудившись в бане у отца архимандрита.
Сего же числа выезжает из города г. генерал-адъютант граф Ламберт 2) с супругой проездом в Одессу; впрочем в Полтаве все по старому.
С глубочайшим высокопочитанием и вечной преданностью к особе Вашего Сиятельства и проч.
Иван Котляревский.
Октября 15, 1818 г., Полтава.
Кн. Репнин много заботился о труппе. Сам всегда бывая в Чернигове на дворянских выборах, он отправлял туда и полтавскую труппу. Интересно, что заботы об устройстве сцены он поручил губернатору и прокурору. Вот что он писал губернатору черниговскому, А. Н. Жукову.
"Отправляя в декабре 1817 г. декоратора для написания декораций и устроения сцены для театра к выборам черниговским, я прошу ваше прево-во на потребные расходы приказать отпустить из сумм городских доходов черниговскому прокурору пятьсот рублей; деньги сии в свое время возвращены будут. Я уверен, что и ваше прево-во не откажите всем от вас зависящим вспомоществовать
1) Губернский прокурор Иван Алексеевич Горбовский, из артиллерийского кадетского корпуса выпущен в 1796 году штык-юнкером и в том же году был переименован конетапелем в артиллерию черноморского флота, а через два года произведен унтер-лейтенантом. Переименовался в 1805 г. в чин коллежского асессора и был смотрителем черноморского депо-карт. В 1812 году, по выбору дворянства Пирятинского повета был земским комиссаром, откуда в 1815 году определен губернским прокурором и пробыл в этой должности до 1829 г., когда вышел в отставку. За открытие пропущенных по ревизии 10 тыс. душ был награжден орденом Анны 2 ст., а за "открытие пошлин с крепостных актов награжден орденом Владимира 4 ст. Перед выходом в отставку ходатайствовал о большей пенсии (по положению 1827 года ему полагалось 1500 р.), но из дела не видно, получил ли он усиленную пенсию. (Арх. П. Г. Правл. 1828 г. № 272).
2) Ламберт Карл Осипович, помещик Константиногр. уезда, известный воин, сражавшийся при Мацеевицах, при взятии Праги, принимавший участие в войне с Наполеоном. Скончался в 1849 г. (Циглеровка) См. о нем Рус. Стар. 1847. 12.; В. Экц. Лексикон 1844 года, № 13.
— 223 —
к лучшему устроению в Чернигове театра, который послужит приятным удовольствием имеющему собраться в городе Чернигове тамошнему дворянству" 1).
Полтавская труппа весьма нередко выезжала в соседние города: Харьков, Кременчуг, Ромны, когда в последнем бывала Ильинская ярмарка. В Харькове эту труппу принял под свое покровительство известный малорусский поэт Г. Ф. Квитка, которого Репнин благодарил за его содействие успеху актеров следующим письмом в феврале 1819 г.:
"Попечения ваши о театре полтавском, во время бытности его в Харькове, были для него весьма полезны, ибо сборы превзошли ожидания, а порядок во все время сохраненный удостоверяет меня в справедливости заслуженного от всех доверия и оправдывает, что все, состоящее под таким выражением (?) всеобщим, находится в лучшем устройстве. Примите искреннюю благодарность мою за принятый вами труд и попечение, вами оказанное; я надеюсь, что и харьковская публика не менее вам за сие обязана, ибо вы много содействовали ее удовольствию. Я бы очень желал, чтоб и другие могли встретиться случаи, которые нас с вами более еще сблизили бы. Весьма для меня приятно было бы видеть вас в Полтаве и лично уверить в том почтении, с которым имею честь" и проч. 2).
В 1819 г. полтавская труппа ездила опять в Харьков. О содействии ей кн. Репнин просил В. Г. Муратова, поручая ему привлечь к тому же и Квитку 3). А в 1820 году сам Муратов просил князя разрешить труппе прибыть в Харьков во время крещенской ярмарки. Но затем Муратов пишет князю письмо, где говорит о неудобности в Харькове быть труппе во время ярмарки, в виду дворянских выборов, что противоречило взглядам самого Репнина. Репнин, наоборот, всегда старался о предоставлении съехавшимся на выборы дворянам всевозможных развлечений, не исключая и драматических представлений. Вот письмо Муратова.
М. Г. Князь Николай Григорьевич!
Подноситель сего, г. Климов, доставил мне почтеннейшее письмо вашего сиятельства, коим изволите вы извещать меня, что намерены отпустить на Харьковскую Крещенскую ярмарку полтавскую труппу актеров. Принося Вашему с-у покорнейшую благодарность мою за доставление сим удовольствия здешней публике, я вменю себе в приятнейшую обязанность оказывать всякое зависящее от меня содействие к доставлению здесь актерам всевозможных выгод. Между тем долгом поставляю донести вам, М. Г., что так как во время
1) Арх. Полт. губ. Правлений по описи № 156, л. 21, 1818 года.
2) Арх. Полт. г. Правл. 1819 по описи № 322.
3) Арх. П. губ. Правл. 1818 по описи № 59.
— 224 —
ярмарки предполагаются здесь быть еще и благородные собрания, представления театральные не должны уже иметь места, почему не благоугодно ли будет вашему сиятельству приказать предварительно дать знать о сем труппе актеров. В прочем с совершеннейшим почтением и проч.
Василий Муратов.
Харьков, 30 декабря 1830 г.
На это письмо кн. Репнин ответил: "Принося вашему превосходительству благодарность мою за готовность вашу доставлять в Харькове полтавским актерам возможные выгоды, усугубляю просьбу о позволении им играть в театре в те вечера, когда будут и благородные собрания. По моему мнению, сие два увеселения публики не могут делать одно другому подрыва, ибо каждый посещает то и другое по своему вкусу, а сверх сего на ярмарке большая часть людей бывает такого состояния, кои не имеют права входить в благородные собрания, следовательно жалко будет их лишать любимого увеселения. Я уверен, что ваше пр-во не оставите просьбы моей по сему предмету без уважения, равно так и того, чтобы бенефис в пользу инвалидов отложить до Успенской ярмарки. По причине испортившейся дороги, компания актеров поздно прибудет в Харьков, а без снисхождения вашего превосходительства она останется в накладе.
С истинным почтением и проч...
Сохранилось еще письмо кн. Репнина к Г. Э. Квитке.
М. Г. мой Григорий Федорович.!
По приближении Успенской ярмарки, я приказал дирекции театральной отправить из Ромна в Харьков театральную труппу под непосредственное распоряжение ваше, а ныне предварительно посылаю живописца для составления декораций и всего нужного. Извещая о сем вас, я в полной уверенности нахожусь, что вы уважите просьбу мою в принятии на себя звания директора и, оказав уже успешную готовность вашу содействовал пользе сего полезного и приятного учреждения, ныне примите труппу полтавского театра вновь в свое покровительство, по производству оной в Харькове, в непосредственное ваше распоряжение, о чем вас покорнейше буду просить и ожидать, по окончании ярмарки, о последствиях вашего уведомления. Труппа же, по окончании Успенской ярмарки, должна отправиться в Кременчуг к тамошней, называемой Семеновской. Я надеюсь, что харьковское общество примет с удовольствием представление полтавской театральной труппы, и потому, если вы найдете удобным сделать вновь с Сердюковым условие на взятие в годовое содержание его театра, то и потому буду ожидать от вас уведомления. Впрочем все вами учиненное приняв в доводы усердия нашего ко
— 225 —
всему полезному для общества и особенного расположения вам ко мне, я уверить вас могу в искреннем и проч. 1).
Кн. Репнин.
При отъездах труппы из Полтавы, ей выдавалась казенная подорожная. Репнин был большим покровителем всех артистов. В 1825 году посетила Полтаву известная в то время в России балерина Баньковская, воспитанница танцмейстера Вирионда. Ее гастроль совпала с дворянским съездом. Она очень понравилась полтавской публике. Из Полтавы она отправилась в Киев, и кн. Репнин пишет в Киев И. Г. Ковалеву письмо с просьбой оказать ей содействие 2). И в таком роде мы встретили не мало данных в архиве. Репниным при театре был организован оркестр из 23 чел. Это были крепостные помещика Райковича (вероятно, Раковича, богатого помещика Прилук. уезда). Надо сказать, что в то время у многих помещиков были оркестры или, как тогда назывались они, "капеллиями". Оркестр был на жаловании от дирекции. Многие из музыкантов были женаты, но семьи их жили в деревне. После смерти владельца их наследники лишили эти семьи содержания, но Репнин, узнав об этом, принял меры в улучшении их положения 3).
Игру тогдашней полтавской труппы видел в 1810 году И. М. Долгорукий, но не в Полтаве, а в Кременчуге, куда она на время ярмарок наезжала для гастролей и вот как отзывается об ее искусстве. "Мы взяли билеты и отправились. Сегодня для издыхающей ярмарки давали "Мещанин во дворянстве", превосходная и всем известная фарса. Жалость!.. Двух актеров нет, которые бы одним наречием говорили: кто по-русски, кто по-черкасски, кто по-малороссийски, иной по-польски — смешение языков! Никакой взаимности в общих вниманиях: один говорит, другой отворачиваясь шепчет про себя свою роль, чтобы не забыть того, что следует. Что за актрисы! Какое платьишко!... Куклы на нитке не надоедят, как эти живые машины! Сперва я досадовал, тужил, негодовал, наконец рассудил хохотать и умер было со смеха. Говорят, что где то актеры подобные им берут со зрителей не за вход, а за выход; не худо бы им перенять этот обряд контрибуций: они бы верно больший доход получили, потому что в сарай к ним набилось пропасть народу" 4).
Столь суровый отзыв едва ли справедлив. Кн. Долгорукий часто проживал в столицах, видел хорошие труппы и, понятно, провинциальные артисты не могли удовлетворить его. Вообще в его воспоминаниях проглядывает какое то насмешливое отношение ко всему, что ему приходилось видеть.
1) Арх. П. Г. Правл. по описи № 59.
2) Арх. П. Г. Правл. 1825 г. № 675 л. 105. *
3) Арх. Г. Правл. 1819 по описи № 59.
4) Долгорукий. Славны бубны за горами, стр. 96
— 226 —
Кроме любви к театру, кн. Репнин обнаруживал такую же любовь и к церковному пению. В то время полтавские епископы жили в Переяславе, и потому в Полтаве не было даже архиерейского хора; во всех городских церквях пели дьячки. Репнину очень хотелось устроить в Полтаве приличный хор, но здесь не нашлось знающего человека, способного руководить им. По этому поводу он обратился к управляющему Батуринской экономией гр. Разумовских с таким письмом: "Всякий раз, когда бываю в обедни, я досадую на несогласное пение церковного хора, и чтобы впредь избавиться от сего беспокойства, решил поручить одному из губернских чиновников Полтавы сформировать вокальную музыку. К делу сему начальный приступ сделан, но теперь встретились затруднения в регенте, которого отыскать во всей Полтавской губернии нет надежды. Известен я, что у вас в Батурине есть регент, по моему замечанию, знающий музыку очень хорошо, почему обращаюсь к вам отпустить в Полтаву на некоторое время, т. е. пока он образует певческий хор, как следует. Он будет на всем моем содержали с приличным жалованьем; я постараюсь доставить все выгоды, дабы он не имел причины сетовать, что труды его не вознаграждены". Просьба князя была исполнена, и из Батурина прислали ему регента Чухнова, который завел хороший хор. Репнин был им очень доволен и в апреле 1817 года благодарил письмом Батуринского управляющего. Из Батуринской же "капеллии" князь выписал для своего хора альта, дисканта и тенора.
Малороссия с давних пор славится хорошими голосами. И в настоящее время ее посещают регенты из придворной капеллы и вербуют здесь певцов; то же было и в прежнее время. В 1820 г. знаменитый духовный композитор Бортнянский писал Репнину, и просил помочь ему в приискании альтов и дискантов для придворной капеллы. Было взято в певчие 8 мальчиков 1). В 1836 году с той же целью Полтаву посетил другой знаменитый композитор М. И. Глинка, служивший тогда капельмейстером в придворной капелле. Он приезжал вместе с помощником учителя пения Палагиным. В Полтаве и других местах они набрали 20 мальчиков. На поездку их ассигновано было 7 тысяч р. 2). Отправившись далее с тою же целью в Черниговскую губ., М. И. Глинка временно поселился в имении Г. С. Тарновского, Качановке и оттуда ездил по разным местам Малороссии. Поездки эти совершались с известными предосторожностями, так как придворные вербовщики певчих по опыту знали, что от них скрывали певцов с хорошими голосами, как это делается и теперь. В то время славился хор преосвященного полтавского Гедеона, жившего в Переяславе. Приехав
1) Арх. Губ. Прав. 1820 г., дело № 334.
2) Арх. Губ. Прав. 1836 г., дело № 165.
— 227 —
в Переяслав, помощники Глинки переоделись купцами и отправились на архиерейское служение. Наметив лучших певчих из архиерейского хора, они записали их фамилии, и прежде чем архиерей спохватился, они были завербованы 1).
Архиерейский хор полтавской публике приходилось слышать раз в три года, когда епископы полтавские приезжали в Полтаву ко времени дворянских выборов. "Обряды" дворянских выборов требовали приглашать для приведения дворян к присяге "первенствующую духовную особу".
Архипастырями полтавскими со времени основания Полтавской губернии (1802 г.) до 1834 года, когда Репнин оставил свой пост, были следующие лица:
1. Сильвестр (Лебединский). Был он раньше ректором Астраханской
Епископ Сильвестр.
— 228 —
семинарии, затем ректором казанской духовной академии. В 1799 г. был хиротонисан в Москве во "епископы малороссийские". 17 декабря 1803 г. ему повелено именоваться епископом полтавским и переяславским. Пробыл он на кафедре полтавской до 25 января 1807 г., когда был переведен в Астрахань архиепископом. Год спустя он был уволен на покой в Глуховский Петропавловський монастырь, но на пути скончался в острогожском уезде, в селе Ровеньках, где и погребен. Кн. Куракин, горячо взявшийся за насаждение школ в Малороссии, хотел привлечь к этому делу епископа Сильвестра, но встретил в нем мало сочувствия 1).
Епископ Феофан.
2. Феофан (Шиянов-Чернявский). Родился в Китайгороде, Кобелякского уезда; воспитывался в Киевской академии. Был архимандритом Нежинского и Новгород-Северского монастырей, а в 1798 году был назначен ректором Черниговской семинарии, откуда через два года определен викарием киевской митрополии. С 25 января 1807 г. епископ Полтавский. Как местный уроженец, любил говорить по малоросски. По отзывам современников, это был простосердечный, добродушный пастырь, относившийся ко всем благосклонно. Скончался от паралича 12 января 1812 года и погребен в Переяславском Вознесенском монастыре.
1) См. нашу работу: "Приходские школы в старой Малороссии и причины их уничтожения". Киев. Старина, 1904., № 1, и отдельные оттиски. О Сильвестре Лебединском есть еще очерк В. А. Пархоменка, помещен он в трудах Полтавского церковно-архелогического комитета и отдельно, Можаровский — Старая Казанская академия.
— 229 —
Епископ Анатолий.
3. Анатолий (Андрей Максимович), также местный уроженец из с. Усовки, Переяславского уезда. Обучался он в Переяславской семинарии затем в Петербургской семинарии (на правах академии), где с 1790 года был учителем поэзии и греческого языка. Затем был ректором семинарии в Петербурге, откуда и назначен на полтавскую кафедру. В феврале 1816 г. переведен в Минск архиепископом, а затем 10 февраля 1832 г. в Симбирск, но в августе того же года уволился на покой в Сызранский Вознесенский монастырь, где и скончался 14 февраля 1844 года.
4. Мефодий (Писнячевский), также родом из Переяславского уезда (село Остролучье или Сулимовка). Это был всесторонне образованный человек. По окончании Киевской академии, он был отправлен в московский университет для приготовления к профессорскому званиею По окончании университета, он возвратился в академию, где с 1806 г. занял кафедру; здесь же затем был префектом (инспектор). Отсюда его перевели в петербургскую дух. академию на должность бакалавра, а затем ординарного профессора. Был затем ректором Петербургской семинарии, откуда назначен на полтавскую кафедру Ото был красноречивый проповедник. Из уст его, говорит современник, "лилися перлы и алмазы". По его мысли, в Полтаве, при Крестовоздвиженском монастыре, основано 7 января 1818 года духовное уездное и приходское училище. Управлял он Полтавской епархией по 1824 год, когда был переведен архиепископом в Астрахань, а оттуда вскоре в Псков. 10 мая 1834 г. был он уволен
— 230 —
Архиепископ Мефодий.
на покой в Псковский Спасомирожский монастырь, но его тянуло на родину и он перепросился в Лубенский монастырь, где и скончался 10 июля 1845 года.
5. Георгий (Ящуржинский), родом из Подольской губернии. Управлял Полтавской епархией с 24 апреля 1824 года по 16 августа
Архиепископ Георгий.
— 231 —
1830 года, когда переведен был в Архангельск, а оттуда в 1845 г. архиепископом в Тобольск, где и скончался 1 апреля 1852 года. Он был далеко не в дружественных отношениях с кн. Репниным, поводом к чему послужило следующее. Экономия кн. Репнина прирезала ружную землю одной церкви к господской полосе, а взамен ее отвела для руги в отдаленном месте такое же количество десятин, но худшего качества. Епископ Георгий просил губернское правление оказать законное содействие к возвращению прежнего участка ружной земли. Губернское правление, всецело зависимое от генерал-губернатора, имело мужество стать на сторону преосвященного. Репнин, крайне недовольный этим исходом дела, хотел путем личных переговоров уладить недоразумение и сам отправился к еп. Георгию, с которым имел жаркий спор, но преосвященный настоял на своем.
Архиепископ Нафанаил I.
6. Нафанаил І (Василий Павловский), уроженец Архангельской губернии и воспитанник Петербургской дух. академий. Был ректором Ярославской и затем Петербургской семинарии, откуда назначен 8 сентября 1830 г. на Полтавскую кафедру, где пробыл до 12 мая 1834 года, когда был переведен в Псков, где и скончался в сане архиепископа 28 июля 1849 года. Время его управления Полт. епархией совпало с эпидемией холеры 1831 года и страшным голодом, бывшим в Малороссии в 1833 году. Епископ Нафанаил в эти тяжелые годы оказался достойным пастырем; он много заботился о голодающих и собирал для них большие пожертвования.
— 232 —
В pendant архиереям перечислим и губернаторов, служивших в Полтаве во время управления Малороссией кн. Лобановым-Ростовским и Репниным.
1. Первым губернатором новооткрытой полтавской губерний был А. Б. Сонцев (8 окт. 1801 г.-22 апреля 1805 г.); из Полтавы он был возвращен на ту же должность в Воронеж.
Он не сошелся с Куракиным, при котором он был губернатором. В письме к своему брату А. Б. Куракину, А. Б. Куракин рисует его мало деятельным: "Сонцев, пишет он, более чем когда либо выказал свое недоброжелательство, помогая мне в делах, которые я произвожу для пользы жителей и для всей страны; не только ничего не было сделано, ничто не начато и это шесть потерянных месяцев, которые более не возвратятся" 1).
2. Муханов Александр Ильич, д. с. с. Управлял губернией с 6 мая 1805 г. по 17 мая 1806 г., когда был назначен губернатором в Рязань.
3. Брусилов Николай Иванович, д. с. с. Управлял с 17 мая 1806 г. по 10 марта 1808 года, когда был переведен на ту же должность в Вильну.
4. Козачковский Алексей Федорович, д. с. с, был с 14 марта 1808 года по 17 мая 1810 г. Скончался в мае 1820 года.
5. Бравин Михаил Иванович, д. с. с, с 17 сентября 1810 г. по 17 июля 1812 года.
6. Тутолмин Иван Васильевич, т. с. Был губернатором с ноября 1812 года по 22 апреля 1828 года 2).
7. Могилевский Павел Иванович. Тайный советник, родился в Киеве в 1780 г., учился в московском университет, служил первоначально на Кавказе, при Ермолове, затем был Черниговским губернатором, а с 1828 г. полтавским. Скончался в Полтаве 22 авг. 1840 г. и погребен в Крестовоздвиженском монастыре. Епископ полтавский Гедеон так характеризовал его в проповеди при его погребении: "Что сказать вам, христиане, об умершем? Он оставил церкви свою веру, царю свою преданность, отечеству труды, семейству родительскую любовь, нам всем добрую память" 3). На могильном памятнике его сохранилась отчетливо до сей поры следующая надпись:
Здесь прах того, кто с юных дней
Служа отечеству с любовью,
Жрец правды был и друг людей,
Сын преданный престолу кровью;
1) 18 век, по бумагам фамильного архива кн. в. А. Куракина, гл. I стр. 329.
2) См. о нем наш очерк в труд. полт. арх. комиссии, в. V.
3) Полтав. губ. Ведомости 1840, 36.
— 233 —
Кто показал людям во всем
пример в величии смиренья
И в гроб сошел с святым крестом
Надежды, веры и терпенья.
Могилевский, как и другие губернаторы, получали жалованья 6 тыс. и столовых также 6 тыс. асс. Помимо этого, он получал еще 2000 р. пенсии за службу на Кавказе и арендных, лично ему пожалованных 3500 р., всего 17500 р. асс. (на серебро 5 тыс.). Еще получал из суммы земского сбора на отопление дома 1892 руб. асс. (540-75 сер.). Но умер он, не оставив не только состояния, но даже средств для погребения. Оставил долгов до 20 тыс. р. Генерал-губернатор кн. Долгоруков, мало его знавший, так как за несколько месяцев до смерти Могилевского вступил в должность, но тем не менее ходатайствовал не только о пенсии семье, но и о пособии и продолжении аренды. Но в этом ходатайстве перед министром внутренних дел графом Строгановым, лично знавшим покойного, когда был малоросским генерал-губернатором, встречаются какие то дурные намеки на деятельность покойного. "Если распоряжения покойного Могилевского по некоторым делам, известным Вашему Сиятельству, писал он, являют собой противоречия всегдашним полезным действиям его по службе, то это произошло, как я уже мог узнать часть от недоумений, а часть от стечения таких обстоятельств, которым он не имел твердости, а может быть и возможности противоборствовать; но во всяком случае жена и семейство его как чиновника, посвятившего всю жизнь Престолу и отечеству, достойны сострадания и помощи". По Высочайшему повелению вдове и трем несовершеннолетним детям покойного губернатора была назначена пенсия по 857 р. 70 к. сер., вдове было выдано три тысячи сер. на уплату долгов и продлена аренда на 6 лет. Вдова покойного ходатайствовала перед Государем о выдаче ей пенсии по 2000 р. асс. в год, которая была пожалована ее мужу за службу в Грузии, но Император Николай I в замен этой пенсии, повелел выдать ей из Государственного казначейства "не в пример другим" 10 тыс. руб. сер. 1).
В большие праздники и в высокоторжественные дни у генерал-губернатора, а если его не было в городе, то у губернатора бывали приемы, на которые приглашались высшие чины города, начальники отдельных частей и именитые граждане. По окончании дворянских выборов, дворянство обыкновенно давало "всему губернскому начальству и всей благородной публике от лица всего дворянства бал и ужин", или же "бал и фейерверк". На расходы по устройству этих "балов" вносили уездные предводители по 200 или 250 р. каждый;
1) Арх. П. Губ. Правл. по описи № 52, 1840-1841 г.г. В 1840 г. дворянское собрание выдало вдове пособие (7500 р. асс.) на поездку в Петербург. Двор. арх. 1840. № 2.
— 234 —
они же и распоряжались их устройством; такими распорядителями чаще других бывали: В. Янович, Левенец, Селецкий, Левченко, Магденко и др. Зал дворянского собрания освещался восковыми свечами (1 п. — 80 р. асс.) и только с 1840 г. стеариновыми (1 п. — 50 р.). Пол натирали лаком. Найти хорошего полотера в то время в Полтаве нельзя было, его выписывали из с. Циглеровки, Константиноград. у., и платили 80 р., а в 1835 г. было уплачено 135 р. Перед началом бала помещение обязательно окуривали курительными бумажками, пачка которых стоила 3 р. асс., а впоследствии одеколоном (баночка в 1841 г. стоила 3 р. 60 к. асс). Достать музыку стоило немало хлопот. В то время в редких воинских частях имелись оркестры, зато они были у богатых помещиков (т. наз. "капеллии"). Таким оркестрам за игру на дворянских балах платили по 200 р. асс. В 1840 г., когда дворяне давали обед генерал-губернатору кн. Долгорукому, то выписали оркестр из Зеньковкого уезда, при чем уплачено было за эстафету 15 р. 40 к. В начале бала подавали гостям чай и к нему варенье, лимон и ром. Цветочный чай был очень дорог, за него в 1820-х годах платили 16 р. асс. за фунт, после он был несколько дешевле. Особенно дороги были лимоны, так как это был продукт привозной. В 1829 г. за два десятка лимонов было уплачено 6 р. асс., а в 1840 г. еще дороже — по 30 коп. за штуку. Не дешев был и сахар: пуд рафинада в 1826 году стоил 44 р., более чем по 1 р. за фунт; в 1840 г. цена его пала до 90 к. за фунт. Благодаря дороговизне сахара, дорого было и варенье; для обеда, данного дворянством в 1826 г., было куплено 1 пуд варенья ценой в 60 р. асс. Десерт состоял из конфет и фруктов; иногда в качестве десерта подавались и арбузы. Стоимость фруктов и арбузов (конечно, не в сезон местного их созреванья) достигла баснословных цен: за 25 арбузов в 1825 г. было уплачено 5 р. асс., а в 1829 году за 15 штук — 4 р.; за 200 яблок в 1829 г. платили 8 р., за 200 груш — 5 р., за 600 слив — 4 р. 50 к. Обращаясь к закускам, мы не встретили в счетах большого разнообразия их, как разнообразия водок. Водка, помимо ординарной, была сладкая, ведро которой стоило 8 р. Из закусок упоминается паюсная икра, стоимость которой была 1 р. 20 к. фунт, и эта цена остается постоянной с 1820 и до 1840 г. Швейцарского сыра фунт стоил 7р. 50 к., а в последующее годы цена его понизилась; сельдь голландская — штука 30 к., 1 ф. колбасы (1840) — 60 к.; ящик сардинок — 10 р. Вина, употребляемые в то время, были следующая: херес (лучший 8 р. бутылка), мадера 3 р., малага 2 руб. 50 коп. (в 1840 г. — 4 р.), бургонское — белое и красное — 8 р., шато-лафит 8 р., рейнвейн 8 р., жульен 2 р., заграничный сотерн 8 р., го-сотерн 12 р., медок 2 р., английский портер 1 р. 75 коп., ост-индская мадера
— 235 —
4 р. Что касается съестных продуктов, то для ознакомления с ними приведем счет обеда, данного в 1842 г. губернскому предводителю дворянства, И. В. Капнисту: палочка ванили 10 р., 5 ф. зеленого гороха 12 р. 50 к., 3 б. трюфелей 13 р. 50 к., 200 лимонов 24 р., 7 пуд. говядины 39 р. 20 к., 60 кур 23 р., 600 яиц 60 р., 80 цыплят 28 р., 8 ф. миндалю 10 р. 40 к., два мускатных ореха 40 к., 3 бут. ямайского рома 16 р. 50 к., ¼ ф. лаврового листа 30 к., 1 пуд крупитчатой муки 12 р., 1 барашек 1 р., воз льду 2 р. 60 к., 3 кварты молока 2 руб. 50 коп., 4 пуда соли 7 руб. 20 к., 4 пуда ветчины 72 р., 4 бут. прованского масла (лучшего) 12 р., 8 ф. кофе — по 1 р. 50 к. Для изготовления этого сожжено 2 костра дров (22 р.). Еще небольшое извлечение из счета обеда, данного кн. Долгорукому в 1840 году: теленок 12 р., дрофа 2 р., пара уток 60 к., 1 ф. миндалю 1 р. 20 к., кварта лимонного сока 1 р. 20 к., 1 б. уксусу 1 р. 50 к., 1 ф. перцу 1 р., мороженное, шоколад а аршад стоили 190 р. Стоимость ужина в 1835 году на 200 персон 840 р. асс. Когда устраивали фейерверк (или "фейфарк", как писали в то время), то иллюминовали весь двор, "в котором публика приниматься будет".
ГЛАВА XVII. 1)
Обучение в семинарии. Участие в турецкой войне. Поездка в Петербург. К. формирует казачий полк. Награды поэту. К. — директор театра. Участие в библейском обществе. К. — член масонской ложи. Пререкание с думой. Назначение его церемониймейстером при дворянских выборах. Посещение поэта И. И. Срезневским. Домик Котляревского. Обстановка и жизнь поэта. Кончина его. Отпуск на волю крестьян. Памятник на могиле, сооруженный Стеблин-Каминским. Новый памятник на могиле. Памятник в Полтаве. Уроженцы Полтавы: Гнедич, Богданович, Паскевич.
Иван Петрович Котляревский по происхождению был коренной полтавец: его отец служил канцеляристом в полтавском магистрате, а дед был диаконом в соборе. Родился И. П. в Полтаве 29 августа 1769 года. Где он получил начальное образование, в точности неизвестно; можно полагать, что первоначально он учился в соборной приходской школе, существовавшей еще в XVII веке. В 1779 г. при архиепископе словенском Никифоре Феотоки, поселившемся в Полтаве и отсюда управлявшем Словенской епархией, основана была здесь семинария, именовавшаяся — по месту нахождения полтавской, по имени епархии, для которой была предназначена, словенской, а затем, когда в 1786 году словенская епархия была переименована в "Екатеринославскую и Херсонесса Таврического ", то и семинарию стали называть Екатеринославской. В 1793 году семинария
1) Этот очерк о Котляревском был напечатан в XVIII томе харьковского историко-филологического общества, изданного в 1908 г. в честь проф. Н. Ф. Сумцова.
— 236 —
эта вместе с архиерейской кафедрой была перенесена в Новомиргород, а оттуда в Екатеринослав. Вот в эту семинарию на одиннадцатом году своего возраста и был помещен Котляревский. Он пробыл в ней девять с лишним (с 13 февраля 1780 г. до летних каникул 1789 г.) 1). Хотя большинство преподавателей Полтавской семинарии были местные уроженцы, воспитанники киевской академии и харьковского коллегиума, но так как основатель ее Феотоки, молдаванин по происхождению, получил образование в заграничных университетах, то можно предположить, что учебный строй ее был несколько иной и учебные программы шире, чем в других тогдашних семинариях. Кроме древних языков, преподававшихся весьма основательно, здесь обучали и новым языкам французскому и немецкому и основательно проходили философские науки. Здесь поэт имел возможность хорошо изучить Вергилия и его Энеиду; отсюда же он вынес и знание французского языка.
И. П. Котляревский.
По свидетельству школьных товарищей по семинарии, здесь же у него проявился стихотворческий талант, за что товарищи его прозвали "рифмачом". Не чувствуя призвания к духовной профессии, Котляревский
1) Киевская старина 1905 г. июль-август, стр. 46-47. Заметка В. В. Пархоменко, здесь же перечислены лица, бывшие преподавателями Котляревского.
— 237 —
не окончил полного курса семинарии и выбыл из богословского класса летом 1789 года. Очевидно, двадцатилетний юноша еще не решил, куда определить себя, и, нуждаясь в заработке, поступил так, как поступали в то время сотни бедняков из школы: стал служить в домах разных помещиков в должности домашнего учителя. Живя в деревне он с интересом присматривался к народным обычаям, участвовал в играх молодежи, вслушивался в народный говор, записывал слова, песни, что дало ему возможность в совершенстве изучить народный быт и язык. Так он провел около семи лет.
Неудачная любовь и отказ помещика выдать за него свою дочь заставили поэта искать другой службы и, по обычаю молодых людей того времени, он решился поступить в военную службу. Ему было тогда 27 лет. Поступил он в скверный карабинерный полк (драгунский, а впоследствии конно-егерский), в рядах которого ему пришлось совершить в 1805 г. поход в Турцию. По поручению генерала Мейендорфа, очень его ценившего, К. вел журнал военных действий. Знавший лично поэта С. П. Стеблин-Каминский 1) передает очень характерный эпизод, слышанный им от самого поэта. Переправляя его, однажды, лодкой через Дунай, гребцы-запорожцы признали в нем малоросса и спросили его, кто он? Котляревский назвал себя. Гребцы переглянулись и спросили его: "Чи не той, шо скомпоновав Энеиду?"... "Тот самый" ответил Котляревский.— "Так це ты, батьку наш!.." воскликнули гребцы и бросились к его ногам, целуя
Домик, где жил И. П. Котляревский.
1) Степан Павлович Стеблин-Каминский (28 апр. 1814†17 дек. 1885) был преподавателем в муж. и женской гимназиях и друг. школах. Отрывки из его дневника напечатаны Лазаревским в Киев. Стар. 1896. Он напечатал биограф. очерк Котляревского —Сев. Пчела № 146 и Полт. Вед. 1886 № 46-47. Писал религиозные стихотворения, из великого канона Благовещения: см. Полт. Епар. Вед. 1885 г.
— 238 —
его руки. — "Иды, батьку, до нас, мы тебе сделаем старшим"... Тем же Мейендорфом Котляревский был отправлен к буджакским татарам склонить их на сторону России, что он и исполнил удачно. Наградой ему за это был орден Анны 4 степени. В военной службе Котляревский пробыл до 23 января 1808 года и вышел в отставку с чином капитана. После этого он отправился в Петербург для приискания места по гражданской службе. Не имея связей, протекций, трудно было малороссу устроиться в столице, и поэту приходилось сильно нуждаться, спать в сырой холодной комнате: фризовая шинель служила ему одеждой, постелью и одеялом. Не предвидя успеха в своих хождениях по приемным высокопоставленных лиц и, затосковав по родине, он оставил столицу и вернулся в Полтаву, где проживала его мать. Здесь он получил место смотрителя "дома для воспитания бедных дворян", незадолго до того основанного кн. А. Б. Куракиным. Не смотря на незначительность этой должности, оплачиваемой всего 300 р. асс. в год, Котляревский искренно полюбил свою новую службу и много заботился об улучшении быта порученных ему детей. По его инициативе, воспитанники были одеты по форме, в свободное время занимались военными упражнениями, ситуацией, черчением, танцами, устроена была для них больница. Тогдашний генерал-губернатор кн. Я. И. Лобанов-Ростовский очень уважал Котляревского, как образованного, даровитого человека и высоко ценил его службу. Вот что он писал ему из Петербурга 24 апреля 1815 года: "Милостивый государь мой, Иван Петрович!.... Похвалят печность (попечение) вашу о порученном вам деле, не имею я удобности похвалиться, чтобы успехи мои о положении дома воспитания бедных дворян были значительны, но ручаться могу что без должного внимания не могут они остаться. Медленность возвращения Государя Императора паче всего сию вещь, как и прочие, обременяет, но нет резону отчаиваться, чтобы доброе попечение мое не исправило нужду и не послужило бы к удовлетворена лиц, подобно вам звание свое отправляющих. Такое удостоверение примите, пожалуйста, в знак усерднейшего почтения, с коим быть не престану. Ваш вернейший слуга, кн. Яков Лобанов-Ростовский".
Правитель канцелярии генерал-губернатора кн. Репнина, Новиков, декабрист и масон, в письме своем к Глинке, говорит о заботах дворянства и касается деятельности Котляревского по дому воспитания бедных дворян.
"Два дома воспитания бедных, учрежденные в губернских городах Малороссии, имеющие каждый по 50 воспитанников на содержании приказа общественного призрения, по 50 пенсионеров за весьма малую цену, приносят большую пользу, доставляя чиновникам военной и гражданской службе, с достаточным уже образованием,
— 239 —
ибо они не иначе, выпускаются как по окончании гимназического курса; показывающие же отличные способности в науках или склонности к художествам, отправляются первые в харьковский университет, а о помещении других в Академию Художеств ходатайствует ныне г. малороссийский военный губернатор. По возвышению на все цен сии полезные учреждения стесняются малыми способами. Из них полтавский дом воспитания бедных отличается во всех отношениях, чему много содействует всегдашнее почти перебивание в Полтаве малороссийского военного губернатора, обращающего особенное внимание на сие заведение и примерное усердие и попечение главного его надзирателя, майора Котляревского, известного переложением Виргилиевой Энеиды на отечественный его малороссийский язык. Чиновник сей в кругу воспитанников представляет почтительного и строгого родителя; награда трудов его напечатлена всегда на лице его, удовольствие внутреннее и одобрение совести видны во всех чертах его и он, колико строг в управлении воспитанниками, столько же заботлив о доставлении им удовольствия" 1).
Не чем иным, как особенным доверием и расположением к Котляревскому следует объяснить и то, что кн. Лобанов в мае месяце 1813 года отправил его с депешами "в главную Его Величества квартиру" 2). В 1812 г. формировалось в Малороссии казацкое ополчение 3). В эту тяжелую годину нашествия французов на Россию правительство решило обратиться за помощью к населению. В начале июля 1812 г. был издан известный манифест с призывом всех и каждого "с крестом в сердце с оружием в руках" ополчиться на защиту отечества. Россия с энтузиазмом откликнулась на этот призыв и выставила добровольно 320 тысяч ратников ополчения.
Такие ополчения были организованы и в Малороссии. Но еще раньше до вступления Наполеона в Россию, у русского правительства возникла мысль воспользоваться известной склонностью малорусского народа к военному делу и пробудить в нем еще не заглохшие в то время вековые казацкие традиции. Первый опыт в этом роде почему-то был предпринят не в собственно Малороссии, а в старой Украине.
В июне 1812 года, за неделю до объявления войны, полковнику графу Витт высочайше повелено было, в пределах польской Украины, заключавшейся в 12-ти уездах Киевской губернии и 4-х Каменец-Подольской, сформировать украинское конное войско, в числе четырех казачьих полков, куда поступали мещане, помещичьи, казенные,
1) Киев. старина 1905 г. Июнь, 241 стр.
2) Гор. арх. 1813 № 2077.
3) Об этом см. нашу статью в Киев. Старине. 1906 г. сент. и окт.
— 240 —
ранговые и старостинские крестьяне, из 150 ревизских душ по одному человеку, с обязательностью иметь лошадь, конскую сбрую и мундирную одежду по данному образцу. Опыт вполне удался: полки были быстро сформированы, в числе 3600 человек и под именем Украинских казачьих полков поступили в армию Тормасова. Что удалось на Украине, где казачество исчезло еще в начале XVIII ст., то еще с большим успехом должно было удастся в бывшей Гетманщине, большинство населения которой составляли малороссийские казаки, отцы и дети коих еще числились в составе Войска Запорожского. Именным рескриптом от 25 июня 1812 года бывшему тогда малороссийскому генерал-губернатору князю Лобанову-Ростовскому было повелено приступить к составлению таких же казачьих полков в управляемом им крае, т. е. в губерниях Черниговской и Полтавской. В последней было предписано образовать девять полков. Кн. Лобанов, предписывая образовать эти полки, перечисляя главные положения, изложенные в "предварительных распоряжениях" относительно устройства казачьих полков, в заключение обращался к национальным традициям малорусского казачества, стараясь пробудить в нем былую воинственность предков. "Таково сих полков устройство столько близко или похоже с древним состоянием малороссийских казаков, что нет сомнения, что здешнее казачество не представит одним избранием пользоваться, а польстится употребить сей случай доказать многочисленной формировкой, что они все достойны получить навсегда право составлять из себя защиту и служить не по очереди рекрутской, а по усердию к царю и ревности к ремеслу, в коем отличаться они всегда умели; ибо кто не ведает, что быть дома и быть на войне было сущее дело предков их, и потому ожидать можно, что и без наряду от меня представится из каждой сотни больше одного охотника. После чего доведется мне донести царю, отцу России, что все казаки равно на злодея готовы, а потому оказать повели, всемилостивейший Государь, быть им в свободное время дома и от рекрутства свободными, ибо на оборону царства твоего составят они всегда целое войско".
В последних словах генерал-губернаторского оповещения заключается косвенное обещание относительно возможности восстановления в Малороссии прежнего казачества. Не знаем, насколько князь Лобанов-Ростовский был уполномочен давать населению Малороссии такие обещания, но что у императора Александра I действительно была мысль учредить в Малороссии постоянные казачьи полки, на это имеются положительные указания. Это видно из письма сенатора М. П. Миклашевского к графу Аракчееву. "С того часа — писал он Аракчееву — как Вашему Сиятельству угодно было удостоить меня открытием священнейшей для нас высочайшей Его Императорского
— 241 —
Величества воли об учреждении в Малороссии казачьих полков, мысль моя не была спокойна и стремилась к изобретению средств, как бы лучше и с пользой она могла быть приведена в исполнение". Миклашевский желал и казенных крестьян наименовать казаками, а их было до 179 тыс. Четыре хозяина, по его проекту, должны содержать одного казака, прокормить его и продовольствовать его лошадь, но это на первое время, "потому что они приведены в бедность" (разумеет участие их в ополчении), но впоследствии они, несомненно, могут своим коштом ремонтировать как лошадьми, так и конской сбруей. При этом Миклашевский проектировал освободить казаков от всех податей. В военное время он предполагал издать особое положение о повинностях казаков. Был ли представлен этот проект Императору, неизвестно 1). Весьма вероятно, что подобные обещания — освобождение от рекрутских наборов и служба в местном казачьем войск по старине — более всего содействовали успешному формированию казачьих полков в 1812 г. в Малороссии. Народ, по свидетельству И. П. Котляревского, "поступал в казаки с удовольствием, охотностью и без малейшего уныния".
Для сбора формируемых полков в Полтавской губерний назначены были 6 пунктов. Формирование 5-го полка было назначено в м. Горошине (Хорольского уезда), что и было поручено кн. Лобановым Котляревскому.
В начале августа 1812 г. Котляревский был уже в Горошине, 10 августа он приступил к приему казаков. Работы было много. О всяком принятом казаке необходимо было составить формулярный список и первое время все это лежало на одном Котляревском, так как не было у него помощников. Рудницкий, которого сам поэт рекомендовал, как надежного офицера, еще не был назначен. Спустя 10 дней после начала приема, Котляревский отправил письмо генерал-губернатору, где рисует ход дела, дает характеристику казаков, их одеяния и т. п.
Сиятельнейший князь! Милостивый Государь!
По препоручности вашего сиятельства, 10 числа месяца я начал прием казаков к сформированию 5 казачьего полка, но по медленному с начала доставлению казаков не так успешно делается, как бы хотелось. Впрочем, люди, принятые мною, хороши, стариков нет и очень молодых мало; большею частью поступают в казаки
1) Киевская старина 1890 г. I. 119-120 стр. М. П. Миклашевский, тайный советник, сенатор, богатый помещик Черниговской губернии (1756†1847). О нем см. биографию, составленную Чижовым — Рус. Беседа 1856. 1. После него осталась переписка, сохранились письма к нему Репнина, Кочубея, Безбородько и др. См. Киевская Старина 1890 г. № 2.
— 242 —
с удовольствием, охотностью и без малейшего уныния; все с пиками и саблями, но много есть сабель из кос переделанных; есть с ружьями и пистолетами, но сие оружие в посредственной исправности. Лошади небольшие, но к службе годные, одеяние все новое, но надобно будет привести в единообразие; в одних шапках не соблюдена мера, ибо одни довольно высокие, а у других низки, но все одинакового вида. Все силы употреблю, чтобы оправдать доверенность Вашего Сиятельства и заслужить продолжение ваших ко мне милостей. Твердо уповаю на уверение вашего сиятельства, что я только употреблен вами для сформирования полка, а не для служения в оном. Я и по бедности моей и по старости матери моей, которую поддерживать есть мой долг, никакой службы несть вне Полтавы не могу. Есть ли должность моя надзирателя заслуживает перед вашим сиятельством какое одобрение, то оставьте меня при оном знаке ваших ко мне милостей; моя награда есть та, что я служу под начальством вашего сиятельства и всегда в глазах ваших. Не оставьте, ваше сиятельство, моего положения без внимания. С глубочайшим высокопочитанием и душевной приверженностью вашего сиятельства честь имею быть, сиятельнейший князь, милостивый государь, вашего сиятельства нижайшим слугою Иван Котляревский. Августа 12 дня, 1812 года, Горошин.
Котляревский, видимо, боялся, чтобы не быть назначенным на службу в казачье ополчение, на что, конечно, имел право, состоя в чине капитана, а в этом чине возможно было ему стать во главе полка. Его тянуло в Полтаву к его любимому занятию, о чем, как увидим, он просит и в другом письме. 20 августа он пишет князю Лобанову-Ростовскому официальное донесение, где еще подробнее касается формирования полка.
Его сиятельству господину
малороссийскому генерал-губернатору и кавалеру.
Формирующего 5 конный казачий полк рапорт. О успехе формирования 5 казачьего полка честь имею вашему сиятельству донести, что по сие число принято мною казаков с лошадьми 760 человек. Неуспешность сия происходит не оттого, что я здесь нахожусь и делаю прием, но от не скорого доставления людей земским правительством; вчерашнего числа, вместо 14-го мною назначенного, миргородский повет успел прибыть к Горошину 1), а кременчугский хотя и на назначенное пришел число т. е. 18-е, однако с такими неисправностями и недостатками, что перебор и пересмотр всех вещей порознь делает великие затруднения; земский повета кременчугского комиссар не обратил никакого внимания — не говоря на вооружение
1) К пятому полку были приписаны казаки Кременчугского, Хорольского и Миргородского уездов.
— 243 —
казаков, но и на одежду и лошадиную сбрую; многие явились без положенных рубах, сапогов, серых шаровар, в старых изношенных кафтанах, без платков для шеи, седла без потников, арчаки ломанные, отчего много (пропущено слово) лошадей, даже узды с пеньковыми повадами; казаков большая часть без лядунок, без сабель. Все таковые недостатки и неисправности хотя будут исправлены, но сие требует времени. Не имея у себя ни одного утвержденного от вашего сиятельства офицера и унтер-офицера, чрезвычайно затрудняюсь, что не имею кому поручить в команду эскадроны, почему и не приступаю к их формированию до определения и прибытия офицеров. В рассуждении же скопления народа и совершенного недостатка подножного корма для лошадей, нашел я нужным принятых казаков и к присяге на верность мною приведенных волостями отправить по ближайшим деревням; но не имея кому и волости поручить в команду, решился от хорольского земского заседателя Щочки потребовать к себе всех в ближайших местах живущих отставных из военной службы, по прибытии коих, в числе семи человек, употребил их на временную услугу и, поруча в команды им казаков, отправил по ближайшим деревням, в четыре волости.
Осмеливаюсь вашему сиятельству повторить донесение мое, что, за неимением офицеров, не могу приступить формировать эскадроны, хотя людей и лошадей имею таковых.
5 казачьего полка начальник Котляревский".
Таковы были затруднения, при которых Котляревский формировал полк. Но не смотря на это, полк был сформирован ранее месячного срока, как это было предписано. 27 августа Котляревский пишет письмо кн. Лобанову, где сообщает об окончании порученного ему дела и опять просится в Полтаву, к его занятию по дому воспитания бедных дворян.
Сиятельнейший князь! Милостивый Государь!
Наконец 5 конный казачий полк сформирован, одних только офицеров и унтер-офицеров недостаток. Люди в полку очень хороши, лошади лучше посредственных, амуниции хлопочу с отдатчиками, чтобы были в исправности, равно уравниваю шапки, полукафтаны и пики, коих одни древки без железа будут в 4 аршина; недоимки в людях и лошадях скоро не будет никакой.
Не взыщите, ваше сиятельство, за дерзость мою о представлении для разрешения о котлах. Я думаю, не одному мне покажется сия статья затруднительной; ибо казакам артели иметь необходимо, а потому и артельные деньги нужны, а без котлов обойтись невозможно. Обращаюсь с покорнейшей просьбой к вашему сиятельству о присылке
— 244 —
в 5-й казачий полк командира и об отпуске меня к моей должности. Сверх того, что я не имею никакого приготовления ни на службу, ни к походу, воспитанники остаются до сего времени без зимнего платья; по множеству забот вашему сиятельству невозможно вспомнить о них. Полтавский же приказ очень беспечен. У Григория Алексеича также теперь множество занятий, а помощники мои — исполнители только 1); и так бедные дети, до сего пользовавшие отеческими нашими попечениями, теперь оставленные без должного призрения, потерпеть могут. Сжальтесь над сими сиротами, ваше сиятельство, и удостойте их и меня взаимно вашего внимания и благоволения. С глубочайшим высокопочитанием и преданностью вашего сиятельства имею честь быть, милостивый государь, вашего сиятельства нижайшим слугою Иван Котляревский. Августа 27 дня, 1812 года, Горошин".
Желание Котляревского исполнилось: он был в сентябре уже в Полтаве 2).
Ценил поэта и преемник кн. Лобанова-Ростовского, Н. Г. Репнин. 5 октября 1817 года, по ходатайству Репнина, Котляревский был награжден за труды по улучшению "дома дворян" чином майора, брильянтовым перстнем и пенсией в 500 р. асс. Это было во время посещения Полтавы Императором Александром I. Есть известие, что император хотел наградить его чином коллежского ассесора, но К. заявил, что лучше выйдет в отставку, чем расстанется с военным чином. Александр I добродушно улыбнулся и сделал ему угодное. А годом раньше Полтаву посетил великий князь Николай Павлович и, вероятно, по указанию кн. Репнина, осыпал знаками внимания Котляревского, как известного уже в то время писателя и пожелал иметь у себя два экземпляра его Энеиды 3). Князь Н. Г. Репнин был большой любитель театра. В Полтаве театр был впервые построен при кн. Лобанов-Ростовском. Помещался он около немецкой колонии, за нынешним женским епархиальным училищем. Построен он был на городские средства, и постройка обошлась 20 тыс. асс. Это было трехэтажное каменное здание, крытое дранью.
В 1818 г. князь Репнин вызвал в Полтаву из Харькова труппу Штейна. Директором этого театра кн. Репнин назначил обер-аудитора А. Ф. Имберха и Котляревского, который для
1) Помощником был Козлов, служивший ранее околодочным надзирателем; в 1831 г. был помощником другой околодочный Зальченко-Жадко. Гор. арх. 1831, дело № 4511, Жур. засед. Думы 1831 г.
2) Архив Полтав. губ. правления, 1812, № 1 и 13.
3) Украинский Вестник 1817. 7.
— 245 —
этого театра и написал две пьесы — Наталку-Полтавку и Москаля-Чаривныка.
Сцена из Наталки-Полтавки (на памятнике поэту).
Котляревский принял живое участие в Библейском обществе; он был "книгохранителем" полтавского отделения. Есть известие, что Котляревский принадлежал и к масонской ложе, действовавшей в Полтаве. Ложа эта носила название "Любовь к истине" 1). Она примыкала к союзу "Астреи", главной Петербургской ложи, подведомственной министерству полиции.
Помимо обязанности надзирателя по дому воспитания, К. был попечителем Полтавского богоугодного заведения, содержимого приказом общественного призрения. На эту больницу город, по предписанию кн. Куракина, выдавал не малую субсидию, так на содержание главной больницы 6151 р. 27 к., на медикаменты — 4421 р. 18 к. и на ремонт и устройство 3 частных больниц — 1983 р. 90 к. Эти деньги получал Котляревский, как попечитель. Опоздание со стороны думы
1) Пыпин. Общественное движение в России при Александр I, 321. О масонской ложе см. выше главу XV.
— 246 —
присылкой этих денег, а также присылка их более монетой, чем ассигнациями, вызвали со стороны Котляревского жалобу приказу общественного призрения. Приказ эту жалобу отправил в Думу, которая и была заслушана в заседании 22 июля 1832 г. И начинаются пререкания между ним и Думой, а также и городским головой Ворожейкиным. Дума на основании существовавших законоположений, отправила в срок следуемые деньги больше монетой, чем ассигнациями (последних полагалось ⅓). К. их не принял и возвратил обратно в Думу. Дума после этого не отправляла этих денег, в течение двух недель, что и вызвало жалобу Котляревского. В этой жалобе он коснулся личности городского головы Ворожейкина... "Отпуск сих ассигнаций, писал он приказу, в меньшем количестве происходит от того, что градской голова купец Ворожейкин, не желая вникнуть или может быть и по ограниченному понятию своему о богоугодных заведениях, не разумеет сущности их и для того стесняет его не отпуском денег, чтобы принудить сим способом принять деньги от думы одной монетой или с малым или вовсе несоразмерным назначению количеством ассигнаций". Далее К. пишет, что "Ворожейкин собирает ассигнации для своих по промыслу купца оборотов". Последнее выражение обидело городского голову и Думу, порушившую обратиться к генерал-губернатору, в губернское правление с просьбой о защите от неуместных по службе и нестерпимых для Котляревского язвительных порицаний и колкостей начальственным покровительством о том, чтобы он заставлен был неосновательный свой в отношении удержания ассигнаций для купеческих оборотов извет доказывать, где и как следует на основании регламента 19 главы 1). Котляревскому очень не понравилось решение думы выдавать деньги чиновнику, присланному в думу, и он 28 июля отправил бумагу городской думе, где набрасывает тень на деятельность городского головы,
Полтавской городской думе.
Служа надзирателем Полтавского дома воспитания бедных двадцать два года, в продолжении которых попечителем Полтавских богоугодных заведений около пяти лет, не получал никогда такового отношения от думы, чтобы откомандировать чиновников в думу для принятия денег, ассигнованных на содержание управляемых мною заведений. Таковое, новое, небывалое, не в пример другим учиненное думой распоряжение, приписываю единственно не благорасположению ко мне градского головы Ворожейкина за непринятие медных денег, отпускаемых мне для содержания заведений по его произволу. Глава Ворожейкин, имея ум тонкий, изворотливый,
1) Гор. арх. 1832, дело № 4603, жур. засед. 22 июля.
— 247 —
который он показал во многих случаях, а особливо при покупке темно зеленого сукна для обмундирования малороссийских полтавских казаков 1), не захотел, повидимому, вникнуть и уразуметь, что делаемые им лично для меня выходки и выдумки, суть стеснение для должного содержания заведений. Для прекращения всяких неблаговидных переписок, прошу Полтавскую городскую думу, устранив подстрекания Ворожейкина к причинению мне затруднений, а заведениям мне вверенным притеснений, приказать доставить мне следующие заведениям за два месяца деньги, коих третья часть должна быть в ассигнациях и тем сохранить наблюдаемый через 22 года порядок, не придерживаясь нововведений главы Ворожейкина. Попечитель майор Котляревский 2).
Бумага эта была получена 19 июля и в тот же день была заслушана в думе. Котляревскому был послан очень подробный журнал думы, где ему указаны были статьи, которыми налагалось наказание лицу, оскорбляющему "присутственное место" и лиц, состоящих на службе
Этот журнал заседания думы был отослан поэту через полицию, взяв от него расписку в его получении 3). Но Котляревский его не принял, о чем и уведомил думу полицеймейстер Манжос. "Он Котляревский, писал Манжос, от 8 августа принять отношение не захотел, почему полиция, не имея более никакой возможности к поручению означенного отношения Котляревскому, обращает оное при сем в городскую думу для дальнейшего со стороны ее распоряжения" 4). Губернское правление, которому жаловалась дума, предписало отослать деньги, а на будущее время "отсылать кого либо из членов думы (т. е. гласных) и с книгой для расписки в ней. Что же касается "неприличных на счет думы выражений г. Котляревского", то предоставлено думе ожидать решения губернатора и генерал-губернатора" 5). Так губернское правление не пожелало вмешиваться в недоразумения, возникшие между поэтом и думой. Как отнеслась к этому администрация, мы не знаем. К сожалению, данных об этом мы не нашли в архиве. Нужно полагать, что дело было прекращено за оставлением Котляревским вскоре службы. Он в эти годы начал болеть и этим болезненным состоянием и возможно объяснить резкости, дозволенные им в его отношениях к думе, как общественному учреждению!
1) В 1831 году действительно Ворожейкин ездил в Москву и другие города для покупки сукна, сам предложил свои услуги и отказался от издержек на свою поездку, пробыл в поездку 2½ месяца, за что и получил признательность Репнина. Гор. арх. 1832, дело № 4587, жур. заседания 6 мая.
2) Гор. арх. 1832, дело № 4618.
3) Гор. арх. 1832, дело 4603 и жур. заседания 19 июля.
4) Гор. арх. 1832 К: 4618.
5) Гор. арх. 1832, дело № 4614, жур. засед. 21 августа.
— 248 —
В кн. Репнине поэт всегда находил для себя покровителя, и кн. Репнин всегда оказывал ему внимание. Начиная с 1802 года, когда была учреждена Полтавская губерния и до 60-х годов прошлого столетия, издавался "Обряд выборам малороссийской Полтавской губернии благородного дворянства в Полтаве". Этот обряд очень подробно регламентировал все деяния дворян во время дворянских собраний, бывавших как и ныне каждые три года.
По этому обряду полагалось избирать, а иногда назначала сама администрация, двух церемониймейстеров, обязанность которых была следить за внешним порядком во время заседаний, выстраивать дворян попарно при их шествии в собор для принесения присяги, расставлять их в зале группами по уездам при представлении их начальнику края и т. п. Князь Репнин, желая оказать внимание поэту, назначил его в 1829 г. таким церемониймейстером 1). Этим исчерпываются все данные о службе поэта. Обратимся теперь к его частной жизни, обстановке и т. п.
В 1837 г. посетил Полтаву харьковский профессор (впоследствии известный академик), Изм. Ив. Срезновский. По приезде в Полтаву, он задал себе вопрос: зачем я в Полтаве? И тотчас ответил, "могила (т. е. шведская) и Котляревский — ничто другое не могло меня привлечь в эту беззаботно-скучную, простодушно-пустынную, хоть и милую Полтаву".
Отправляясь к нему вечером, Срезневский думал: "О если бы он принял меня хорошо, радушно, хоть с тысячной долей того чувства, которое влечет меня к нему!.."
Описывая далее обстановку поэта, Срезневский говорит: "Едва я успел окончить мой tour вокруг комнаты, как в комнату вошел довольно высокого роста старик, в кашемировом халате. Это он. Приятная улыбка на лице и рука протянута ко мне. "Извините, Иван Петрович, если я вас обеспокоил. Быть у вас и засвидетельствовать вам лично то глубокое, душевное уважение, которое издавна питаю к вам — вот одна из немногих причин, которые заставили меня воспользоваться несколькими днями досуга и поехать в Полтаву. Позволите мне представить вам первый опыт моих трудов об Украине, стране, хотя и не родной мне, но тем не менее любимой": Я подал ему мою "Запорожскую Старину". — "А, очень рад Измаил Иванович, знакомству с вами. Я давно знаю вас и жалел, что до сих пор мне удалось читать только одну из книжек вашего прекрасного труда". Он поцеловал меня, дружески подал руку и повел к дивану. Мы сели. Разговор завязался. Иван Петрович
1) Двор. арх. 1829, № 4132.
— 249 —
говорил мало и все по-русски; но говорил умно, отчетливо, просто. Мне очень приятно было сойтись с ним в мысли, что история Украины или, как я зову, Малороссии, составляет один из важнейших эпизодов в истории России и что этот эпизод должен быть обработан с особенным тщанием, потому, что Украине принадлежат слава разрешения судьбы и Польши, и России. "Когда то мы дождемся исторического описания Малороссии, ее достойного!". "Когда желание понять ее будет заменять желание ее описать", отвечал я. "Ваша правда: теперь она невозможна", и Иван Петрович, припоминая о том, что сделано, прекрасно высказал, чего еще не достает в массе материалов. Видно было, что он следил зорко за движением разработки материалов. Потом у нас завязался маленький спор о важности памятников народной словесности: он отчасти отрицал эту важность, называл современную любовь к собиранию народной поэзии порождением моды, ведущей к немногому и собирателей винил в недальнозоркости, в неуменье пользоваться сокровищами. А сокровища все более пропадают и скоро не над чем будет и потрудиться, бывало десятками, сотнями слышишь старинные песни и думы, а теперь раз в год придется услышать одну. Пусть бы эти сокровища остались не более как тем, чем остались пирамиды для Египта, все ж бы остались памятником народа, стоющего памяти". Я рассказал ему свои попытки по собиранию памятников народности, свои предположения, свои надежды, говорил, как думал, как сочувствовал.
—"Коли б то так уси за дело прыймались".
Не знаю, что я отвечал на это, но с этих пор Иван Петрович, позволяя мне мешать русские фразы с украинскими, сам говорил почти все по-украински. Взор его, до того направленный на меня как то недоверчиво, как то холодно, оживился, слова полились рекою и несколько раз почтенный старец откашливал свой смех, свои красноречивые периоды" 1).
Срезневский посетил поэта, когда он был больным и жил затворником. Но Котляревский, тем не менее, сохранил способность с живейшим сочувствием откликаться на такие, всегда ему близкие темы, как вопросы о научной разработке истории Малороссии, о собирании памятников украинской поэзии и т. п.
В 1830 году в "Отеч. Записках", издаваемых Свиньиным, помещены небольшие путевые заметки о Полтаве. Кто их писал, неизвестно.
1) Киевская Старина, 1899. Январь. В эти годы посетил поэта литератор того времени П. П. Свиньин. Он писал: чтоб в короткое время ближе узнать малороссиян, надобно познакомиться в Полтаве с известным переводчиком Энеиды на малороссийское наречие, Котляревским. Из беседы с сим единственным малороссийским поэтом, можно получить много любопытных сведений, касательно духа и характера его земляков, которых постиг он совершенно (Картины России, 1839. г. стр. 311.
— 250 —
Думали, что это воспоминания Н. В. Гоголя. Вот что писал автор о Котляревском: "Чай пил у Котляревского, который живет в дедовском доме, досель еще весьма крепком, не смотря, что деревянный. Древность его доказывается перекладиной, на которой начертано славянскими буквами, что "хата сия во славу Божию построена в 1707 году".
Котляревский было приготовил издание IV части Энеиды с забавными рисун1ками, но тот, которому поручил он издание оных, вероятно, затерял их. Я советовал ему приложить толкование многих слов, кои означают разные малороссийские обычаи в значении историческом, несовершенно изменившиеся или вовсе исчезнувшие. Из беседы с сим единственным малороссийским поэтом можно получить много новых и любопытных сведений касательно духа и характера его земляков, которых постиг он совершенно и кои более всех народов, составляющих наше отечество, сохранили оригинальности в характере, наречии, нравах, обычаях и во всем, чем только могут различествовать между собою поколение от другого" 1).
В 1835 году Котляревский оставил службу по болезни. И с этих пор, до конца дней своих, жил в своем небольшом домике, на краю Соборной или так наз. Подольской горы, на гласисе бывших укреплений.
Домик этот был очень старый. Во время войны со Шведами, он принадлежал купцу Панченку, потом Куровой, от которого и достался деду поэта. В 1821 году Котляревский увеличил свою усадьбу, прикупив к ней землю. По плану Высочайше утвержденному еще в 1805 году, многие городские усадьбы должны были отойти под улицы и площади. Эта планировка города коснулась и усадьбы поэта. 23 августа 1821 года губернский землемер Мордвинкин писал в думу, что "по плану должно зогородить майору Котляревскому близ левады его, 306 кв. саж., а городской выгонной 2340 кв. саж., там должно кварталу быть". Дума, основываясь на заверении губернского землемера, "что у майора Котляревского отходит в городскую надобность 305 кв. саж., что остающаяся его левада загородит ему городской земли одну десятину и 245 кв. саж., решила отдать ему 305 саж. в замен отходящей, его собственной, а остальные взять с него по 3 коп., за квадратную сажень". Котляревский заплатил в городскую кассу 70 р. 20 к. и прибрел 2340 квадр. саж. 2).
После смерти Котляревского домик этот, по духовному завещанию, перешел к вдове унтер-офицера Матрене Валевечевой, что подтверждается документальными данными, хотя духовное завещание
1) Киевская Старина 1902 Апреля 1-2 стр. Воспоминания напечатаны в "Отеч. Записках" 1830 ч. 42,
2) Гор. арх. 1821, дела № 3118 и 3165, жур. заседания 22 авг. и 22 дек.
— 251 —
его неизвестно. Надо сказать, что в 1839 году в Полтаве и других городах России, где были расположены войска, была введена "постойная повинность". Дома обывателей подверглись оценке, с которой и взимался 1%, что и вносилось в "комитет о постойной повинности". В заседании думы, 21 февраля 1839 года был возбужден вопрос об оценке этого домика и как сказано было в журнале заседания назначенного по духовному завещаю вышеупомянутой Валевечевой, оценен он был в 6000 рублей.
В эту же сумму оценена была и большая левада поэта, на Подоле, завещанная им супруге Стеблина-Каминского 1).
После Валевечевой, этим домиком владела Педченкова, обратившая его в 1856 г. в трактир. В начале 1860-х годов домик этот стал разрушаться, дымовые трубы стали угрожать падением, потолок готов был рухнуть, требовался уже капитальный ремонт; но некому было позаботиться о сохранении этого исторического памятника. В настоящее время бывшая усадьба поэта разделена между двумя владельцами. В одном из этих участков, в кухне флигеля, сохранился от старого домика Котляревского урезанный кусок "сволока", на котором осталась часть вырезанной надписи. По рассказам лиц, посещавших поэта, в его доме было 5 комнат вместе с кухней. Из передней налево вела дверь в небольшой кабинет, который и был спальней хозяина. На поперечной балке потолка этой комнаты была надпись, вырезанная церковными буквами "Создался дом сей во имя Отца и Сына и Св. Духа, року 1703".
Обстановка в доме была простая. В небольшом кабинете стояла кровать, подле нее небольшой письменный стол и шкаф с книгами. В библиотеке поэта, по рассказу современника, были латинские и французские книги, из русских — переводные романы Лафонтена, Дюкро-Дюмениля, Жанлис, В. Скотта, Купера и др.
Из периодических изданий: "Северная Пчела", "Сын Отечества" с "Северным Архивом", "Вестник Европы", "Благонамеренный".
Лучшей комнатой, наиболее просторной и светлой, была гостиная, из которой был выход на крыльцо с балконом, откуда открывался чудный вид на окрестности города. Здесь любил поэт просиживать часами с зрительной трубой. Весной, при разлитии Ворсклы, особенно очаровательны были виды на эти окрестности: к поэту нарочно собирались в это время приятели и знакомые полюбоваться этими видами с его балкона.
Обстановка гостиной была простая: канапе, обитое кожей с медными гвоздиками, несколько таких же стульев, да три ломберных столика — вот и вся мебель. Стены были украшены портретами Императора Александра I и самого поэта, а также картинами фламандской школы. Одна из картин изображала испанца, держащего в руке
1) Гор. арх., протоколы думы, 21 февраля 1840, № 45-46.
— 252 —
рака, другая — торговку живностью. Были еще портреты кн. Репнина и В. П. Кочубея, лично ими подаренные поэту. На одной из стен, между фламандскими картинами висели часы, на циферблат которых было изображение Адама и Евы подле дерева познания добра и зла; змей искуситель вертелся на дереве по качанью маятника. Вместо иконы в углу была копия картины "Мария Магдалина над черепом". Такова обстановка поэта, как описывает ее лично знавший поэта С. П. Стеблин-Каминский.
Также скромна была и жизнь поэта.
Любил он иногда бывать в гостях и у себя принять хороших знакомых и приятелей. Везде он был желанным гостем. Его рассказы, пересыпанные юмором и остроумием, привлекли к нему общество. Мастер он был рассказывать анекдоты, из которых многие касались малороссийского быта. Любимыми домами, где он чаще бывал, были: графа Ламберта 1), А. Э. Лукьяновича 2), П. Д. Белухи-Кохановского 3) и П. С. Стеблин-Каминского 4). С семейством последнего поэт был очень дружен и часто просиживал у них целые вечера. Здесь он иногда читал свою "Энеиду", но только после долгих, настойчивых просьб. Читал поэт превосходно. Любил поэт принимать и у себя, особенно близких ему лиц.
В понедельник первой недели великого поста у него всегда был обед для приятелей, на который он приглашал "полоскать зубы", как он выражался. Подавались постные малороссийские блюда, запиваемые наливками и венгерским, заменявшим в то время шампанское. Приятели его нередко игрывали у него в карты: сам поэт любил это развлечение. Играли в бостон и вист. После ужина поэт не прочь был поиграть в "маленький банчик" рублей в 5 асс. Обхождение поэта было просто, приветливо. Любил он посещать и простых людей, казаков, мещан. В Полтаве его все знали и уважали.
"Здоров був, пане Иване Петровичу!... говорили ему при встрече на улице. Поэт непременно останавливался и беседовал с каждым. А многие из простых женщин, при встрече с поэтом, кланяясь, говорили: "Здоровеньки булы, добродию, куме!... Здоровеньки и вы куме" отвечал он.
1) Гр. Ламберт, полный генерал, богатый помещик Константиноградского уезда. Их было два брата: Карл Осипович, сражавшийся при Мацеевичах, в войне 1812 г. Умер сенатором в 1843 г. Другой, Яков Осипович, тайный советник, был директором департамента внешней торговли. Скончался в 1849 году. Вероятно, он бывал у первого, как жившего в отставке много лет.
2) Лукьянович Андрей Федорович, богатый помещик Кобелякского уезда. Начал службу в 1781 г сержантом Измайловского полка и служил с перерывами до 1812 года. Георгиевский кавалер. В 1818 году — Пермский губернатор, а с 1821 — был в той же должности в Симбирске, скончался в 1846 году.
3) П. Д. Белуха-Кохановский, был с 1826-1829 г. губернским предводителем дворянства, помещик Золотоношского уезда.
4) Павел Степанович Стеблик-Каминский (1782†1856) — ближайший сотрудник Репнина; был во главе строительной комиссии и членом приказа общественного призрения.
— 253 —
Вот в этом своем родном домике и проживал поэт. Последние три года жизни своей он жил отшельником, нигде не бывал. В 1835 г. он жаловался на онемение правой руки и ноги, что и заставило его оставить службу. Скончался он 29 октября 1838 года на 70-м году своей жизни. Кончина его, по словам современника, вызвала искрение слезы у друзей и всех, кто его знал.
Хоронили его торжественно, с музыкой; на похоронах его была вся Полтава, искренно его любившая. Не задолго до кончины своей, он отпустил нескольких крестьян своих на волю, так говорится в его биографии. Но в городском архив сохранился документ, подтверждающий, что он имел крестьян. Городской полтавский магистрат сообщил в 1840 г. думе указ полтавской казенной палаты, что отпущенный на волю из крестьянства помещика майора Ивана Котляревского Аким Догадайло, в одной мужской и одной женской, душах, причислен в полтавские мещане с начала будущего 1841 г. со льготой от платежа податей, равно личных и денежных городских повинностей и служб на два года" 1).
Котляревский, согласно его желанию, был погребен на южном
Памятник на могиле, сооруженный П. С. Стеблин-Каминским.
1) Журнал городской думы 1840. 23 ноября.
— 254 —
углу старого Полтавского кладбища, вблизи дороги, ведущей на Кобеляки, под тенью ветвистого тополя. Друг поэта П. С. Стеблин-Каминский в 1839 году устроил на свои средства на его могиле небольшой кирпичный памятник, в роде низкой колонны на четырехугольном пьедестале.
На верху колонны был небольшой позолоченный крест. На одной стороне пьедестала была вделана медная доска с надписью: Майор И. П. Котляревский, сочинитель Энеиды на малорусском наречии, род.
Современный памятник на могиле.
— 255 —
1769 г., августа 29, скончался 1838 года, 29 октября". В столетие рождения поэта почитателями его была собрана небольшая сумма, на счет которой был исправлен памятник и сделана вокруг него решетка. На памятнике, вместо украденной в 1863 году прежней доски, была прибита новая медная доска с надписью: Иван Петрович Котляревский, автор "Энеиды", "Наталки-Полтавки" и "Москаля Чаривника", на малороссийском наречии; родился 29 августа 1769 г., скончался 29 октября 1838 г. Сверху доски, в лавровом венке "1869 г." — год столетнего юбилея, а внизу изображение лиры. В 1881 г. памятник этот вновь был исправлен на средства полтавской городской думы и вокруг него вновь была сделана ограда. В 1885 г. медная доска с надписью вновь была украдена. В 1891 г. почитатели поэта в Одессе прислали через П. Т. Климовича 80 руб. для обновления памятника, затем начали поступать пожертвования из других мест. Всего поступило с 1881 г. по 1893 год 465 руб. 11 коп. В 1893 г. полтавское губернское земское собрание ассигновало 1000 руб. Столь щедрое пожертвование дало возможность соорудить роскошный памятник на могиле поэта, с изображением его бюста и четверостишием Шевченко.
Будеш, батьку, панувати
Поки жывуть люде,
Поки сонце з неба сяе,
Тебе не забудут.
Тем временем росла и ширилась в обществе идея постановки поэту памятника в самом городе Полтаве. В марте 1894 года полтавская дума постановила возбудить перед правительством ходатайство о разрешении подписки на сооружение памятника Котляревскому, если не повсеместно, то в пределах Черниговской и Полтавской губерний. В конце 1895 года разрешена была подписка, но только в пределах одной Полтавской губернии. Тем не менее, добровольные пожертвования поступали из разных местностей России. Всего собрано 11798 р. 67 к., а с процентами по 1 января 1903 года — 14107 р. 1 к. В частности, в пределах Полтавской губернии собрано 7558 р. 39 к., остальные получены из разных мест.
Пьедестал сделан по рисунку архитектора А. И. Шершова, бюст поэта и барельефы сделаны по проекту художника-скульптора Л. В. Позена. На памятнике следующие надписи:
Рідный край своему першому поэтові
Ивану Котляревскому
1798—1888 г.г.
И далее цитаты: 1) из Наталки-Полтавки.
"Де згода в семействе, де мир и тишина,
Счастливі там люде, блаженна сторона".
— 256 —
и 2) из посвящения Шевченко "на вичну память Котляревскому".
"Слава
Сонцем засіяла:
Не вмре кобзарь, бо навіки
Його привітала".
Памятник поэту в
Полтаве (с 30 августа 1903 года).
Котляревский писал мало. Вот его литературные произведения: Энеида, оперетта Наталка-Полтавка, водевиль Москаль-Чарывник и ода кн. А. Б. Куракину 1). Им же написаны по-русски: журнал военных действий 2 корпуса в 1806 году и "Размышления о расположении, с каким должно приступать к чтению и размышлению о св. Евангелии Луки", перевод с французского, сделанный по поручению В. А. Репниной.
Со времени первого издания Энеиды (1798 г.) прошло слишком сто лет и около 90 лет со времени написания Наталки-Полтавки и Москаля-Чаривныка. Первая до сей поры читается, а последние также до сей поры не сходят со сцены. Это лучшее свидетельство жизненности
1) Помещена в журнале "Основа" 1861 г.
— 257 —
этих произведений. В Энеиде в первый раз живой народный язык Украины сделался языком художественно-литературного произведения, затмившего собою все, что было писано южнорусскими писателями предшествовавшего времени. Котляревский понял, что дух народа может найти полное для себя выражение единственно в живой народной речи 1).
21 августа 1821 г. по предложению своего товарища по семинарии Котляревский был избран членом общества любителей российской словесности 2).
В 1905 г. была открыта полтавской городской думой в память поэта начальное училище.
Школа имени И. П. Котляревского.
Из писателей, кроме Котляревского, родились в Полтаве Н. И. Гнедич и Богданович.
Гнедич родился в 1784 году. Образование получил в Полтавской славянской семинарии, где учился вместе с Котляревским. По окончании семинарии, был перемещен в Харьковский коллегиум, а
1) Подробности о сооружении памятника см. в брошюре, изданной Полтавской городской думой и в Киев. Старине1903 года, октябрь, статьи: К истории открытия памятника — Н. Дмитриева и Праздник украинской интеллигенции — Ефремова.
2) Киевская Старина 1905. Июнь, стр. 240.
— 258 —
оттуда в московский университет. Литератор и известный переводчик "Илиады и Одиссеи" Гомера. Скончался 4 февраля 1833 года. Полтавской гимназии он пожертвовал библиотеку, состоящую из русских и иностранных книг. В русском отделе 421 название, в 710 томах, в другом 552 названия, в 559 томах. Первый отдел он озаглавила "Российский язык", а второй, состоящий главным образом из сочинений классических писателей lingua graeca, lingua italia 1).
Н. И. Гнедич.
Богданович Петр Федорович учился в Лейпцигском университете, где занимался математическими науками. Затем служил в Петербурге в тайной экспедиции. Имел свою типографию, где печатал много книг. Он издал 8 частей "Академических Известий", где поместил перевод "истории математики" Монтюгля. Издавал газету "Новый С-Петербургский Вестник". В 1793 году "яко беспокойный и упорного нрава человек, неповинующийся власти", был выслан
1) Подробности о Гнедиче см. Труды Академии Наук 1842. ч. 5; "Русские люди" жизнеописания соотечественников; Лисенково — Жизнеописания Гомера и переводчика его Илиады Гнедича; Н. И. Гнедич, статья С. И. Пономарева в Русской Старине 1884 г. Июль; "Портретная галлерея", издание Мюнстера т. II. "Русские поэты в биографиях о образцах" Гербеля, брошюра Тихонова — Н. И. Гнедич, курсы литературы: Галахова, Полевого и др.
— 259 —
в Полтаву к отцу. Ослушание его состояло в том, что он не хотел очистить квартиры, в которой ему было отказано хозяином. Последний жаловался полиции, но он и ее не послушал и подавал не мало жалоб, которые, по высочайшему повелению, были рассмотрены комиссией. В результате, как беспокойного и неуживчивого человека, выслали с семьей на казенный счет в Полтаву, где он жил до 1810 г., когда получил разрешение жить везде, где пожелает, кроме столиц. Его литературные труды очень разнообразны: "Дикий человек, смеющийся учености"; Новая азбука для дворянских детей; "Магомет с Алькораном"; "Новый способ лечения чесотки"; "Правила для соблюдения здоровья"; "Скрижали нравоучения"; "Размышления Додда", перевод с английского; "Описание землетрясения в Калабрии и Сицилии", перев. с французского и т п. 1).
Уроженцем Полтавы был и Паскевич, светлейший князь Варшавский, граф Эриванский, генерал-фельдмаршал (1782†1856). Известный полководец первой половины XIX века. Воспитывался в пажеском корпусе. Принимал деятельное участие во всех войнах,
Генерал-фельдмаршал Паскевич.
1) О нем см. "Киевская Старина" 1891 г. т. 35, ноябрь, "Чтения при московском университете" 1863 кн. I, отдел V. В архиве полтавской городской полиции было дело о нем, по которой была статья в "Киевской старине", но его теперь нет.
— 260 —
начиная с 1806 года и кончая крымской. За венгерскую компанию ему были предоставлены такие же воинские почести, как и особе Государя Императора 1).
Время последних генерал-губернаторов (1834—1856).
ГЛАВА XVIII.
Последние генерал-губернаторы, епархиальные архиереи и губернские предводители дворян с 1802 года. Площадь города. Число жителей, домов. Вспомогательный капитал на постройку домов. Проект страхования жилищ и скота. Мощение улиц. Стихотворение Вяземского. Забота о насаждении бульваров. Заставы и кордегардии. Обывательские книги.
Преемником кн. Репнина, был сенатор, генерал-лейтенант, Александр Дмитриевич Гурьев, сын бывшего министра финансов. Он пробыл на этом посту менее полгода. 9 Июня 1835 года он был переведен генерал-губернатором в Киев, где пробыл до февраля 1839 года, когда был назначен членом Государственного
А. Г. Строганов.
1) О Паскевичt см. капитальный труд кн. Щербатова, в 5 томах/ Переписка его с Императором Николаем I. — Русская Старина 1872. 5. 6, 1880 т. 29, 1881 т. 32, 1884 т. 41, 1896 т. в. с Императором Александром I 1881 т. 32 и др. О нем не мало есть материалов, напечатанных в повременных и военных изданиях. Дом Паскевича был на месте, где ныне дом генеральши Д. И. Егоровой, на Александровской ул.
— 261 —
Совета. Скончался в 1860 году. До назначения в Полтаву, Гурьев был в Одессе. Ему покровительствовал кн. В. П. Кочубей, известный деятель в эпоху Александра, о чем впоследствии сожалел. "Не скажу вам ничего отличного, писал он графу М. М. Сперанскому, о другом начальнике здешнем графе Гурьеве. Тут я должен (между нас) сознать большую ошибку мою. По наружности, я думал, что он человек здравого рассудка и педант, который мог быть полезным для исправления ветрености Ланжерона и оказалось, что нет никакой способности и дела еще более запутались 1). Место Гурьева занял генерал-адъютант, граф Василий Васильевич Левашов 2) (†2З сент. 1848). Пробыл он в этой должности с 1 Декабря 1835 г. до 29 Октября 1839 г., когда был назначен членом Государственного Совета. За ним, был граф Александр Григорьевич Строганов, пробывший на этом посту три года, с 12 Ноября 1836 года до Февраля 1839 года, когда получил пост министра внутренних дел. Образование он получил в корпусе инженеров путей сообщения. В 1813 г. он поступил в военную службу, в 1831 г. был членом временного управления в Царстве Польском, в 1834 г. был назначен товарищем министра внутренних дел, откуда и получил назначение на пост генерал-губернатора. В 1850 г. членом Государственного Совета. С 1855 по 1862 г. был новороссийским и бессарабским генерал-губернатором. Скончался в Одессе 2 Августа 1891 года, в маститой старости, на 97 г. от рождения 3).
С 28 Августа 1840 г. генерал-губернатором был князь Николай Андреевич Долгоруков (р. 1792 † 1847). На службу он поступил 14 лет. В 1806 году был актуариусом в московском архиве государственной коллегии иностранных дел. В 1812 году, будучи камер-юнкером, назначен был переводчиком при той же коллегии, но вскоре поступил в ополчение и находился при генерале Меллер-Закомельском. В 1813 г., в чине подпоручика перевелся в Изюмский гусарский полк, с которым был в сражениях при Дрездене и Кульме и за отличие был переведен в гвардию, с назначением адъютантом графа Витгенштейна. Был затем во многих сражениях; за Лейпцигское сражение получил золотую саблю и орден "pour le merite". В 1827 году был в персидской кампании, затем в турецкой 1828 года. После убиения русского посла в Персии, А. С. Грибоедова, занял его место. В 1831 году был минским временным губернатором, затем генерал-губернатором Виленским, Минским,
1) Рус. Старина 1902 г., Ноябрь, стр. 319.
2) При нем, к генерал-губернаторству присоединена была Харьковская губ.
3) О нем см. Рус Старина 1887, т. III Март 575-602 стр., т. IV стр. 71-94, Одесский Вестник 1891, № 202. См. еще записки С. М. Соловьева — Вест. Европы 1907 г. Апрель.
— 262 —
Гродненским и Белостокским. В 1835 г. за беспорочную выслугу 25 л. в офицерских чинах был награжден орденом Георгия 4 степени. В начале 1840 г. был назначен харьковским, черниговским и полтавским генерал-губернатором. Местом своего жительства он избрал Харьков, где и скончался 11 Апреля 1847 г. Он жил очень роскошно и на свои надобности истратил казенных сумм до 43 тыс., о чем сознался в письме к Императору Николаю I, написанным им незадолго до своей кончины. Император передал это письмо в комитет министров, порошивший наложить запрещение на его имение.
Помимо этого, комитет министров командировал для расследования этой растраты генерал-адъютанта Анрепа. Расследование это открыло, что кн. Долгоруков, со времени своего вступления в должность, терпел недостаток в деньгах, казначея сделал управляющим своим дtext-indent: 0pxомом, который, по словесному приказанию князя, и снабжал его деньгами из канцелярских сумм, в надежде впоследствии пополнить взятые суммы. Первые три года своей службы в должности генерал-губернатора, он почти ежедневно давал вечера, проигрывал в вечер по 2-3 тысячи, делал займы у частных лиц, делал забор съестных припасов в магазинах, но кредит его, в виду, вероятно, не уплаты долгов, скоро пал. Долгов у него осталось до 300 тыс. У него не оказалось денег на его похороны. Но в Харькове его очень любили. Была устроена подписка на сооружение особого предела в кафедральном собор, где он и погребен. Многие уничтожили его долговые обязательства не столько по безнадежности, сколько по личному уважению к его памяти. Комитет министров, обсуждая вопрос об этой растрате, признал виновными чиновников, дававших эти деньги, но, с другой стороны, он принял во внимание и то, что неисполнение ими приказаний генерал-губернатора могло иметь для них неприятные последствия и потому обращать взыскание на подчиненных чиновников, комитет счел неудобным. Комитет только и ограничился наложением запрещения на имения покойного князя. Император согласился с этим решением и написал: "исполнить, но одно выражение пропустить без замечания не могу: конечно, кн. Долгоруков за смертью избегнул неминуемого и заслуженного взыскания за свои беззаконные действия и предстоит суду Божию, но тем не менее, он запятнал, что благородному человеку должно быть дороже всего на свете: честь и доброе имя в наследие детям". Три брата покойного князя выразили желание уплатить эту сумму в казну, но Император Николай I, приняв это предложение с удовольствием, не согласился на такую жертву с их стороны 1).
1) Истор. обзор деятельности комитета министров т. 2, ч. I, 116-117 стр.
— 263 —
И наконец, последним генерал-губернатором был генерал-адъютант Сергей Александрович Кокошкин, бывший до этого времени петербургским градоначальником. Это был единственный генерал-губернатор, не носивший титула князя или графа. Пробыл он на этой должности, до уничтожения генерал-губернаторства в 1856 г. Скончался в 1861 году, в звании сенатора 1).
Губернаторами в рассматриваемую эпоху были Могилевский, о котором мы уже говорили, Аверкиев, Ознобишин и Волков. Алексей Егорович Аверкиев перешел в Полтаву из Тулы, где занимал тот же пост. Хрущев, служивший в то время офицером в только что открытом кадетском корпусе, в своих воспоминавших, характеризуя полтавское общество, жившее очень дружно, благодаря такту жены губернатора, о нем же самом замечает; "за то он был плохой человек. Такой же репутацией пользовался Аверкиев и в Туле 2)". Но эта краткая резкая заметка едва ли достаточна для его характеристики, притом без фактов, подтверждающих такое замечание. 14 Декабря 1843 года он был назначен директором департамента хозяйственных дел главного управления путей сообщения и публичных зданий. После него, почти два года Полтавская губерния была без губернатора и ею управлял вице-губернатор А. В. Селецкий. Преемником Аверкиева, был Николай Ильич Ознобишин (1798 † 13 Авг. 1853 г.). Он начал службу в л. г. Финляндском полку, в котором прослужил около 20 лет и с ним совершил кампанию 1828-1829 г. В 1834 г. переведен в л. г. Волынский полк и вскоре получил командование Рязанским и затем Казанским пахотными полками. В 1838 г. оставил военную службу и перешел в министерство финансов. В 1844 г., уже в чине. статского советника, был переведен на службу по министерству внутренних дел и ему была поручена ревизия учреждений Пензенской губернии. 8 Марта 1845 г. — Полтавский губернатор. Скончался в Переяславе, от холеры и погребен в ограде Вознесенского храма. Его преемником был Александр Павлович Волков, пробывший до 1 Января 1866 года, когда был назначен членом совета министра внутренних дел. Скончался 15 Марта 1886 года.
Епархиальными архиереями в рассматриваемую эпоху были: Гедеон, Иеремия и Нафанаил.
Епископ Гедеон (в мире Вишневский) управлял епархией с 1834 г. до кончины своей в 1849 г. Последние шесть лет он присутствовал
1) Должность Генерал-губернатора была упразднена 17 Февраля 1856 г. См. П. Собр. Законов т. 31, № 3089. О нем: см. биограф словарь; Полт. Г. Ведомости 1853, № 33, 258-258 стр. сев. Пчела 1853, № 211, Рус. Старина т. 52 и 54, история Финляндского полка.
2) Московское обозрение, № 7.
— 264 —
в св. Синоде, что и дало ему возможность сделать многое для епархии. В 1843 г. он исходатайствовал о назначении жалованья сельскому причту. При нем было перемещено епархиальное управление в Полтаву, о чем, правда, много раньше его были ходатайства, но дело ограничилось только перепиской. Много этому помогла графиня Разумовская, подарившая архиерейской кафедре свой летний дом в Полтаве и при нем 17 дес. сада. На этом месте находится в настоящее время архиерейский дом и консистория. Из казны на постройку было отпущено 86658 р. 24 к. асс.
Архиепископ Гедеон.
8 Сентября 1847 г. была освящена в архиерейском доме церковь и полтавские епископы с того времени имеют место пребывание в Полтаве. По его ходатайству, открыты были духовные училища в Ромнах и Лубнах. Много он заботился о присоединении раскольников и не без успеха; 2500 раскольников в Кременчуге присоединились к церкви, приняв единоверие. Епископ Гедеон пользовался большим расположением и о нем до сей поры сохраняются хорошие воспоминания, благодаря его общительному, мягкому, доверчивому, открытому характеру. Он был хорошим проповедником. Скончался в сане архиепископа. Смерть застигла его на пути в Лубны в имении Абазы, Абазовке. Тело его было привезено для отпевания в Полтаву, а погребено в Лубенском монастыре.
Иеремия (в мире Иродион Соловьев) родился 10 апреля 1799 г., сын причетника Орловской губернии, Ливенского уезда, в селе Георгиевском.
— 265 —
В 1819 г. окончил орловскую семинарию (была в Севске) со степенью студента, где был три года учителем и инспектором, затем ему было предложено место священника в Болхове, но влечение к иноческой жизни заставило его отказаться... Отправившись в Болхов ознакомиться с приходом, он пишет в своем дневник: "и здесь всматривался я в приход и в сотоварищество и в будущее семейное родство и все облюбовав, я всего прежде однако решился приступить к совещаниям о браке, как помолясь в Болховском монастыре и отслужив молебен Царице небесной купно с будущими родными. По выходе из церкви, перешел через ров, отделяющий монастырь от города, я увидел обитель зеленеющуюся, я пленился ею более, чем невестой и, оставив всех, устроился в чащу рощи... один, чтобы прислушаться к сердцу и помолиться и подышать свежим воздухом. Молитва общая совершена, к ней и внутреннюю свою в сугубой мере я присовокупил сию: Господи, покажи мне путь в оный же пойду... покажи и не даждь совратился от того, что укажешь мне тайно... но понятно". Возвратившись в Орел, он подал преосвященному орловскому Гавриилу, прошение об определении его послушником в Площанскую пустынь. Преосвященный, узнав о его давнишнем желании поступить в иночество, написал: "Грядущего ко мне не иждену вон" и определил его в Брянский, Печерский монастырь. В эту обитель, он, взяв две рубашки в котомке, отправился пешком (около 200 вер.) по грязной дороге, где и был отдан в полное распоряжение старца, инока Смарагда, побуждавшего его отправиться в московскую академию для продолжения образования, но он не желал. "Помни, сказал ему Смарагд, в каком повиновении послушник должен быть к старцу и не пререкай". Благодаря содействию его друга, знаменитого иерарха Иннокентия (Борисова) получено было предписание из комиссии духовных училищ отправить его в Петербургскую духовную академию, где он 21 Ноября 1824 г. был пострижен в монашество, с именем Иеремии. Мечта его, по окончании академии отправиться в монастырь, не осуществилась и по желанию митрополита петербургского Серафима, поступил законоучителем во 2 кадетский корпус. "Ты возвращаешься в монастырь, сказал ему митрополит. Нет; ты должен отблагодарить церкви за три года твоего в Академии образования, по крайней мер четырьмя годами своего служения. Я определяю тебя в кадетский. Явись с бумагами к генералу. Но смотри, там опасно. У Государя Николая Павловича все там на виду". В 1829 г. он был перемещен бакалавром в петербургскую духовную академию, а через год, в 1830 г. 4 Сентября ,был назначен инспектором Киевской духовной академии. В 1834 г. был определен ректором Киевской
— 266 —
семинарии 1), а в 1839 г. ректором Киевской духовной академии. В этой должности пробыл до Марта месяца 1841 года, когда был назначен епископом Чигиринским, викарием Киевской митрополии. 1 Января 1843 года епископ Иеремия был назначен епископом кавказским и черноморским, где пробыл семь лет, когда был переведен епископом полтавским. Полтавским епископом пробыл около года. Иеремия вообще тяготился административной деятельностью, его все влекло в монастырскую келью и если он оставался на архиерейской кафедре, то смотрел на это как на послушание. Его покровитель, митрополит киевский Филарет, его друг Иннокентий херсонский, знаменитый вития и ученый, побуждали его не отказываться от епископства. Он прибыл в Полтаву с тяжелым предубеждением и только под конец годичного своего пребывания на полтавской кафедре, развеялся мрак этого предубеждения. Свое перебивание в Полтаве он называл "бесприютным" крестом полтавским, который тяжелее и разносоставнее кавказского. Неприятное впечатление на Иеремию произвел архиерейский дом. Вот что он писал в своем дневнике от 14 января 1850 г. Благополучно прибыл в Полтаву. Начинаю с великим затруднением жить в новом доме, доме среди
Епископ Иеремия (схимонах
Иоанн).
1) О ректорстве его в киевской духовной семинарии сообщает, в своих воспоминаниях, священник В. Радецкий (Украина. Ноябрь-Декабрь 1907 стр. 188-193). Радецкий говорит о нем, как о человеке ограниченных способностей, недальновидном начальнике и плохом наставнике, читавшем в классе на лекциях по богословию только катехизис Петра Могилы. Сообщает в своих воспоминаниях Радецкий не мало разных эпизодов, бывших в его ректорство... Как подвижник, Иеремия был мало склонен к административной должности.
— 267 —
пустыни которого и на Кавказе мне не было так бесприютно". Ему, видимо, не нравилось большое помещение, ему хотелось более скромного по размерам помещения, но уютного и более приспособленного к его образу жизни. Проживши здесь полтора месяца, он перебрался в монастырь, а с наступлением весны, переселился в Лубенский монастырь. Ему не нравилось в Полтаве, он тяготился ею. "Отслужил обедню, пишет он в своем дневнике, смею ли обратиться к Тебе, Господи, и рещи: в какие затруднения церковные, духовные и впрочем, что мало важнее для меня всего, а почтено важнейшим, экономические, поставлен я в Полтаве!... в горшие, нежели на Кавказе. А в другом месте, под 29 июля пишет: "Отправил просьбу об отставке. Может быть рано. Но, Господи, прости, не могу вести дела о доме полтавском и об имуществе архиерейском... Лучше с Черкесами воевать, нежели иметь прю со своими... и о чем же?" 1). Интересен его отзыв о полтавской пастве. "Ангеле паствы сея (полтавской)!... По многолетнему отсутствию и болезни пастыря бывшего, Господи, прости мене, паства сия в непонятном положении... Не имею помощника и не знаю, что мне делать, смотря то, что вижу"... Под 21 февраля: "Обедали у моего недостоинства члены Консистории и прочее превознесенное и разукрашенное отличиями духовенство полтавское, все протоиереи... священника не мог отыскать... Это предместнику моему было на радование, а преемникам его надолго скорбь и затруднения".
Преосвященный Иеремия был полным контрастом со своим предшественником, архиепископом Гедеоном. Последний был человек общественный, Иеремия человек келейный, строгий подвижник. Гедеон был человек доступный, деликатен, сдержан. Преосвященный Иеремия человек впечатлительный, горячий, а иногда и резок. Он мог, конечно, застать непорядки в полтавской пастве, тем более, что архиепископ Гедеон пробыл 6 лет в Петербурге, присутствуя в Синоде, откуда и управлял своею епархией. По своему характеру, Иеремия не мог, относясь ко всему хладнокровно, сдержанно и постепенно, никого не раздражая, установить порядок в своей епархии. Он не был скуп на резкие замечания, обличения, отчего и возник глухой ропот не только среди духовенства, но и в светском обществе, следствием чего, как это часто бывает, распространялись о нем неблагоприятные, нередко оскорбительные отзывы не только о его служебной деятельности, но и о частной жизни.
С открытием весны, переехал он на жительство в Лубенский монастырь, а осенью в "мирный и спокойный" Переяслав, где в конце зимы получил указ о переводе его на нижегородскую кафедру.
1) О каком роде дел говорит преосвященный, мы не знаем; мы не встречали в архиве об этом; вероятно, идет вопрос о постройке архиерейского дома.
— 268 —
Уезжая из Переяслава, он сказал: "Прощайте и молитесь о мне многогрешном... Жалею, что я не понял паствы полтавской и паства полтавская не поняла меня"... В этих словах, вылившихся из сердца, есть разгадка их взаимных, мало во многом понятных отношений. Не поняли паства пастыря и пастырь паству! Живая впечатлительность, под влиянием которой он говорил и действовал, нередко говорил открыто, резко, и были причиной его разлада с паствой. "Преосвященный Иеремия был один из тех людей, говорит его биограф, высокое достоинство которых познается только тогда, когда они удаляются от нас. Он явился среди нас как бы неожиданно ни для него, ни для нас: ни он, ни мы, казалось, не были приготовлены к взаимной встрече, к совокупной, вполне согласной, деятельности... О, если бы, многие из нас говорили впоследствии, преосвященный Иеремия побыл хоть лет десять у нас, сколько бы добра он сделал для нас! Мы поняли бы его высоконравственный характер, высокоблаготворный образ действия: он понял бы нас. Нас соединили бы самые великие узы любви взаимной, — любви, которая все покрывает, все терпит, которая и его начальствование делает удобоносимым и повиновение легким" 1). Пробыв
Архиепископ Нафанаил II.Епископ
несколько лет на нижегородской кафедр, он, согласно своему желанию, был уволен на покой 17 Июня 1857 года и поселился в нижегородском Печерском монастыре. Ему была назначена пенсия
1) Полт. Епарх. Вед. 1885 № 12.
— 269 —
в 1000 р. с правом пользоваться от монастыря экипажем, отоплением, освещением и прислугой. В 1860 г. он тайно принял схиму, с именем Иоанна. Скончался в Благовещенском Нижегородском монастыре, 6 Декабря 1884 года, 85½ лет от роду 1).
Его заместителем был Нафанаил II Савченко, пробывший в Полтаве до 13 Сентября 1860 года, когда был переведен в Архангельск, откуда 17 Августа 1871 г. в Чернигов, где и скончался в сане архиепископа 5 Марта 1875 года.
В год открытия губернии, губернским предводителем дворянства был В. И. Чарныш, пробывший до 1803 года, когда получил место генерального судьи 1 департамента. После него был избран Семен Михайлович Кочубей (биография его см. главу XV).
С 1805-1809. Михаил Михайлович Милорадович.
С 1809-1812 г. В. И. Чарныш. Он был правнуком генерального судьи Ивана Чарныша. Родился он в 1759 г. Службу начал в 1775 году и 13 Апреля 1784 г. из войсковых товарищей Гадячского
Д. П. Трощинский.
1) Подробности о его жизни см. брошюру преосвященнейший Иеремия, епископ нижегородский и воспоминания его о преосвященном Иннокентии, архиепископе Херсонском и Таврическом. Нижний Новгород. 1886 г. Еще брошюра: Виноградова, Титова в чтениях при М. О. И. Др. 1887. книга III, Исторический Вестник 1887. т. XXXVI. Письма к нему Филарета — душеполезное чтение, 1886 кн. I. Отрывок из его записок (Кавказские Епарх. ведомости 1885, № 18); письма Иеремии к архиепископу Иннокентию в биографии Иннокентия (материалы для биографии Иннокентия).
— 270 —
полка был произведен в бунчуковые. Это был богатый помещик, имевший 1952 души в Гадячском повете 1). В архиве мы нашли письмо к нему Н. Г. Репнина от 1819 года, в котором он извиняется в том, что не заехал к нему во время объезда губернии, а от 1822 года есть письмо вдовы Чарныша к князю о доставлении ей алмазных знаков Анны 2 ст., пожалованных Чарнышу в 1822 году. Значит, он скончался между 1820-1822 годаvb 2).
С 1812 г.-1815. д. т. сов. Дмитрий Прокофьевич Трощинский. Трощинский родился в 1754 г., в миргородском уезде, в селе Яреськах. Отец его был войсковым товарищем. Он был правнуком Гадячского полковника Степана Трощинского, племянника Мазепы, родоначальника семьи Трощинских. Начал службу свою в Миргородском полку, но вскоре занял место секретаря у кн. Репнина, а затем у Безбородко, который и возвысил его на служебном поприще. Он вскоре был отличен Императрицей Екатериной II и был пожалован званием статс-секретаря. В 1801 г. он был директором почт и членом Государственного Совета, а затем министр уделов. Незадолго до войны с Наполеоном, он вышел в отставку
А. Ф. Данилевский.
1) О роде Чарнышей см. работу В. Л. Модзалевского — генеральный судья Ив. Чарныш и его род. Киевская Старина 1904 Май и Июнь.
2) Арх. П. губ. Правления 1819 № 9 п 1822 .4 496.
— 271 —
и поселился в своем имении, Кибинцах, в Миргородском уезде. В 1812 г. он был избран губернским предводителем дворянства и пробыл в этой должности одно трехлетие, да и последний год прожил в Петербурге, где в 1814 г. занял пост министра юстиции. В 1817 году совсем оставил службу и поселился вновь в Кибинцах, где и скончался 26 февраля 1829 года. Это был очень крупный помещик, имевши около 70 тыс. десятин земли и более 6 тыс. душ крестьян (большей частью высочайше пожалованных 1).
В. В. Капнист.
С 1815-1818 Данилевский Алексей Федорович. Он служил в Оренбургском корпусе, где и за "ревность и прилежание", был пожалован в 1787 году капитаном. Через год оставил службу с чином секунд-майора.
С 1818-1820 г.г. Чарныш В. И. д. с. с. (избран третий раз).
С 1820-1823. Капнист Василий Васильевич. Родился он в 1757 г. в Обуховке, Миргородского уезда, в имении, подаренном роду Капнистов
1) О Трощинском см. Лазаревского —Люди старой Малороссии, Киевская Старина 1888. Ноября, биография его в Рус. старине 1882 т. 34. (641—682). Это довольная подробная биография, где указывается на его отношения к Императрице Екатерине П, Императорам Павлу I и Александру I, признававшими его дарования; здесь приведены рескрипты, стихи ему посвященные и т. п. О нем немало материала в Русском Архиве, Русской Старине и др.
— 272 —
Императрицей Елисаветой Петровной. Он был сын бригадира Василия Петровича, убитого в сражении при Грос-Егерсдорф. О первоначальном его образовании сведений нет; несомненно, он получил домашнее образование, что было в обычае того времени среди богатых и знатных. На 16-м году он поступил капралом в Измайловский полк, а через. три года в 1775 г. был уже офицером Преображенского полка. В 1782 году был избран Миргородским предводителем, через год был контролером главного почтового управления. В 1785 году в Киевском наместничестве избран был губернским предводителем дворянства, через два года был назначен главным надзирателем шелковичного завода, бывшего под ведением кабинета Ея Императорского Величества. В 1799 г. служил в императорской театральной дирекции, откуда был уволен в 1801 г. с чином статского советника. Живя в Петербурге, он сближается с кружком Г. Р. Державина, которому приходился родственником, а также со многими писателями того времени: Богдановичем, Львовым, Хемницером др. и под влиянием их написал сатиру "На нравы". Оставив вскоре военную службу, он окончательно поселился в деревне, где и посвящает себя общественной и литературной деятельности. Им написаны здесь "На
И. В. Капнист.
— 273 —
рабство" и "На истребление в России звание раба" и несколько од, воспевавших победу русского оружия в Турции и подвиги Суворова. Но лучшим его произведением была комедия "Ябеда", это была суровая сатира на судейские нравы конца XVIII в. Был он директором училищ Полтавской губернии. Скончался в 1824 г. 1).
С 1823-1826 Левенец Степан Федорович.
С 1826-1829 Белуха-Кохановский Дмитрий Петрович.
С 27 Сент. 1829 - 3 Апр. 1842 г. Капнист Иван Васильевич (впоследствии сенатор и тайный советника). Он родился в 1795 г., сын поэта. В 1814 г. поступил на службу в министерство юстиции, где пробыл три года и затем определился в штат канцелярий петербургского военного округа, но, пробыв здесь два года, оставил службу по болезни.
Е. Г. Бразоль.
Во время службы в министерстве юстиции был прикомандирован для занятий к сенатору Болотникову, ревизовавшему, по высочайшему повелению, Rиевскую губернию. В 1826 году был избран миргородским
1) О нем см. воспоминания Н. Горчакова, — Москвитянин 1846 ч № 7. Вестник Европы 1823 л. 133. Отеч. Записки 1824 № 52. Рус. Инвалид 1823. № 275. Полт. Вед. 1850 № 32. Похвальное слово Писарева — Атеней, 1828 г. ч. 2 На смерть Капниста. Арк. Родзянко сочинение в прозе и стихах Труды Об. Люб. росс. словесности 1824 ч. 5. Надгробие — гр. Хвостова, Дамский журнал 1823, ч. 4. О кончине его см. тепло написанные воспоминания его дочери, по мужу С. В. Скалон (Историч. вестник, 1891 г.).
— 274 —
предводителем, а через три года губернским. В 1835 году, пожалован камергером за труды, оказанные при распоряжениях об обеспечении продовольствием Полтавской губернии по случаю бывшего неурожая. Был почетным попечителем полтавской гимназии. Губернским предводителем был пять трехлетий, когда был назначен смоленским, а затем московским губернатором. Скончался в звании сенатора в 1860 г. Дворянство очень радушно чествовало его при отъезде из Полтавы в Смоленск. И. д. предводителя А. В. Попов (сын В. С. Попова известного деятеля при Екатерине II, Павле I, секретаря Потемкина) в речи своей охарактеризовал его, как симпатичного деятеля 1).
Сохранилось стихотворение, посвященное И. В. Капнисту "Прощанье с И. В. Капнистом", принадлежащее перу Курилова 2):
Другое поприще Царь правды указал
Тебе Вождю дворян Полтавы нашей
И голос истины расскажет
Как ты умом и сердцем увлекал.
Ты украшал собою пост высокий
Твой след твое былое начертал
Красноречиво и глубоко.
Достойный, незабвенный муж!
Ты чувство зрел при нашем разлученьи
И неподкупный жар признательности душ
И мирные благословенья.
Пред тобой слились желания сердец
В один поток гармонией прекрасной,
И ты оставил нас — как день весенний, ясный
Как лучший гражданин и смертных образец.
Здесь будут памятны твои последние слова
В них сила молнией текла в разливе чистом
Их врезала в свою скрижаль молва
И мы не раз вздохнем утративши Капниста
Прости же, друг — любимец края.
С тобой разлука нам тяжка
Но пусть звезда твоя горит, не угасая.
И шлет приветный луч к Полтаве здалека,
Минувшего картину освещая
А этот край тебя умевши разгадать
Так будет долго отзываться:
Капниста надо иль не знать
Иль вечно с ним не расставаться.
1) Двор. арх. 1835. № 39 О нем см. предисловие графини И. П. Капнист, написанное к изданным ею сочинениям своего отца П. И. Капниста, где приведено много данных для характеристики И. В. Капниста, расположение к нему Императора Николая I и т. п.
2) Курилов, кажется, помещик Роменского уезда.
— 275 —
После отъезда Капниста в Смоленск, исправлял должность губернского предводителя с 3 Апреля 1842 по 16 Ноября 1844 года А. В. Попов.
С 20 Ноября 1844—28 Сентября 1847. Бразоль Евгений Григорьевич (1799†1879). Обучался он в харьковском университете. Поступил на службу в 1819 г. юнкером в конно-егерский полк, где и был до 1829 года, когда вышел в отставку с чином поручика. В 1835 г. был почетным смотрителем Зеньковского уезда, ранее годом занял место помощника директора удельного земледельческого училища. Состоял вице-президентом губернского попечительного комитета о тюрьмах и почетным попечителем полтавской гимназии. С 1844-44 г. был Зеньковским уездным предводителем.
С 12 Ноября 1847—29 Сентября 1853 г. Скоропадский Иван Михайлович. Родился он в 1805 г. Поступил на службу в Севский конно-егерский полк юнкером, где пробыл до 1827 г., когда был переведен в Нарвский драгунский. Через год оставил военную службу и уволен "за не выслугу узаконенных лет, "с награждением чином XIV класса".
И. М. Скоропадский.
С 29 Сентября 1853—23 Сентября 1859. Кочубей, Лев Викторович. Тайный советник. Сын первого министра внутренних дел
— 276 —
В. П. Кочубея. Родился 16 Апреля 1810 года. Поступил на службу в 1828 году из камер-пажей корнетом в кавалергардский Его Величества полк. Принимал участие в войне с поляками в 1831 г., где и отличился при взятии штурмом передовых варшавских укреплений и городского вала, за что был награжден орденом Владимира 4 ст. с мечами и бантом.
Л. В. Кочубей.
За смотры, маневры и учения получил 24 монарших благоволения. В 1837 году уволен в отставку с чином полковника. По высочайшему повелению ревизовал судебные учреждения Орловской, Курской, Воронежской и Тамбовской губерний, а позже канцелярию герольдии правительствующего сената, за что пожалован был чином статского советника, был затем членом консультаций при министерстве юстиции. В 1859 г. оставил должность губернского предводителя дворянства. Был пожалован чином тайного советника. Скончался в Ницце, в 1890 году. Был первым председателем полтавского сельскохозяйственного общества и председателем полтавского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян 1).
Полтава в рассматриваемую эпоху, была не большим городом, так в 1838 году площадь его была 376 дес. 1680 квадр. сажень, из которых
1) О нем см. наш труд к истории полтавского дворянства т. 2-й.
— 277 —
было застроено 312 дес. 560 квадр. саж., незаселенной было 64 дес. 1120 кв. саж. Под улицами и площадями было 175 дес. 2200 кв. саж. 1). Город имел пустопорожней (луг, левада) земли 267 дес. 795 кв. саж. 2). В 1852 году на запрос чиновника министра внутренних дел Сулимы, ревизовавшего учреждения губернии, дума сообщила следующие сведения о количестве земли, занимаемой площадью города. По плану землемера Веревкина, составленного еще при А. Б. Куракине, значится "по прожекту Полтавы со всеми строениями", 921 дес. 1591 кв. саж. Из них в 1852 году было под монастырем, с пашенною землею 142 дес. 994 кв. саж., под полтавским яром — 170 дес. 646 кв. саж., под выгоном — 302 дес. 216, под пашенною землею в заведывании городом 254 дес. 2077 кв. саж., под реками и ручьями — 25 дес. 1200 кв. кв. саж., под дорогами, большими и малыми, 28 дес. 1630 кв. саж., под кирпичным заводом 33 дес. 180 кв. саж. .3). Предположено было к заселению, как это видно из данных,
Полтавские дворяне в
форме (первая половина XIX века).
1) Гор. арх. 1838, № 5221.
2) Гор. арх. 1847, № 6681, в 1836 г. было 342 дес. 1776 кв. саж. (Гор. архив. 1836 № 5521, а домов каменных 26, деревянных 1563. Городу принадлежало 2 каменных и 6 деревянных. По предписанию гр. Строганова введены были доски на домах, с указанием, кто с чем должен являться на пожар. (Гор. арх. 1837 г. № 5429).
3) Гор. арх. 1852, № 7769,
— 278 —
1830 года — 994 дес. 606 кв. саж. К концу рассматриваемого периода в 1855 г. город имел земли много больше 397 десятин 2248 кв. саж. 1). Жителей в городе, в 1838 г., было всего 15521 д., из них мужского пола 8911 и женского — 6610 душ. Вот данные о росте города в последующие годы: 2)
|
|
Муж. пола. |
Жен. пола. |
Всего. |
|
1842 г. |
10136 |
6651 |
16787 |
|
1844 г. |
11846 |
7247 |
19095 |
|
1846 г. |
11406 |
7786 |
19192 |
|
1849 г. |
11768 |
8165 |
19933 |
|
1851 г. |
11721 |
9098 |
20819 д. |
Цифры эти, несомненно, близки к действительности, но едва ли вполне точны. Трудно предположить уменьшение числа жителей муж. пола в 1844-1846 г. на 400 слишком душ. Всех домов в Полтаве было каменных 40, деревянных 1666 3). В 1856 г. число их достигло 1614, но это были дома, подлежавшие оценке для взимания сбора в пользу квартирной комиссии, о чем еще будем говорить в дальнейшем изложении наших очерков. Дома на окраинах не входили в это число. Дома эти были оценены в 1614394 рублей.
О застройке городов в то время заботилось министерство внутренних дел. Министр, гр. Блудов, с целью облегчить жителей в исправлении ветхих домов и постройке новых, проектировал во всех городах, из остатков сметных назначений, основать "вспомогательный для строения капитал", при условии выдачи не более половины стоимости дома. Полностью же ссуда могла быть выдана на "предметы общего благоустройства в городе, как на устройство мостов, лавок, тротуаров и т. п. Ссуда выдавалась на 12 лет, из 6% годовых, при чем 5% шли в капитал, а 1% на усиление штата по управлению сим капиталом". Но эта касса, несомненно, очень полезная, к сожалению, не была приведена в исполнение. Граф Блудов запросил у губернатора об остатках городских сумм, начиная с 1830 года и дума высказалась за невозможность учреждения ее по отсутствию средств 4).
Большинство домов (а в 1854 г. их было 1614) были крыты в то время соломой. Правительство было озабочено уменьшением пожаров и выработало правила "взаимного от огня страхования". Это было в 1832 году. Было предложено министерством внутренних дел и полтавскому городскому обществу ввести это страхование, но оно отказалось.
1) Гор. арх. 1856, № 8318.
2) Полт. Губ. Вед. 1844, № 17, 1851, № 13, Думы 1841 г. 1 Июля.
3) Полт. Губ. Вед. 1844, № 17.
4) Гор. арх. 1836 № 5252.
— 279 —
Впервые общества взаимного от огня страхования учреждены в Лифляндии, в Риге и Финляндии. В Риге эти общества существовали в начале прошлого века. Там существовало два общества: одно для страховки городских имуществ, а другое для строений предместий города. В первом было застраховано 967 домов, на сумму 674044 руб., а во втором 915 на сумму в 3658091. Эти цифры указывают, что премия за страхования была очень велика, по сравнению с нынешней. Государственный Совет, озабочиваясь ввести эти общества в России с целью предохранения жителей от разорения пожарами, 1 Января 1831 г. порешил организовать такие общества во всех губерниях, что и поручил министерству внутренних дел, возложив на него и выработку тех оснований, на коих он должны быть утверждены. Но министерство внутренних дел предписало губернаторам предложить городам обсудить этот вопрос и представить свои соображения. Министерство прислало и свой проект и предписало губернаторам созвать из городских сословий несколько "отличных и благонадежных в усердии к общей пользе горожан" для совещания рассмотрения проекта (в деле его нет), внушив предварительно всю выгоду и пользу от учреждения этих обществ. Предписывалось отобрать мнения и обывателей уездных городов, что возлагалось на городничих. Генерал губернатор, кн. Репнин, получив это предписание, сделал распоряжение и со своей стороны, обсудить этот проект. Как же отнеслись к нему в Малороссии, т. е. Черниговской и Полтавской губернии? Черниговский губернатор Н. Жуков сообщил, что никто из обывателей не согласился, "полагая таковое учреждение страховых обществ, по весьма малому числу почти во всех городах здешней губернии хороших строений и вообще бедности жителей, не только не нужным, но даже для многих из них обременительным". В силу этого и губернатор черниговский признал, учреждение таких обществ "невозможным". Полтавская городская дума также отклонила учреждение такого общества. В то время еще не проникло в общество сознание пользы таких обществ. Учреждены они позже, в начал шестидесятых годов 1).
Такие предложения повторялись в 1837 и 1841 годах, на чем особенно настаивал губернатор Аверкиев, но общество городское все таки не согласилось ввести его; видимо, не сознавало его пользу и необходимость 2). В 1839 г. было предложено городскому обществу записаться в члены учрежденного в том же году общества для застрахованная "скотоводства". Общество это было организовано
1) Арх. полт. губ. правл. 1832 № 127.
2) Гор арх. 1837, дело № 5490 и 1841, № 6135 Общество страхования в Полтаве основано было в начале 60-х годов.
— 280 —
в Петербурге Экельном и Шперлингом. Делами его заведовало правление из пяти директоров, в числе которых были известный деятель того времени и писатель барон М. А. Корф, управляющей V отделением собственной канцелярии Его Величества В. И. Карнеев. Общество это было учреждено на паях. "Каждый член общества или участник есть вместе и страхователь прочих и пользуется выгодами от учреждения. По истечении года, за отчислением 10% во вспомогательный капитал, возвращаются вырученные деньги лицам, внесшим премию за свой счет. Страхование заключалось против заразы и несчастных случаев. Принимались на страх лошади, скот, свиньи, козы и гуртовой скот, откармливаемый на убой. За последний, если он отправлялся в столицы, взималось 2% от Москвы до Петербурга и от Ставрополя до Москвы 5%. Но и это общество не встретило сочувствия. Если нет этого страхования в городах и в настоящее время, то, понятно, что в столь давнее время оно и не могло привиться. Созванное по этому случаю общество отказалось принять участие, что было 19 Ноября 1839 года 1).
Полтава в описываемое время не была сколько нибудь благоустроенным городом, да этого сказать нельзя и в настоящее время. По улицам в то время бродили целые стаи собак, на что постоянно жаловался полицеймейстер. Все принимаемые меры, доносил он генерал-губернатору, не привели ни к чему и собаки целыми стаями бегают по городу и нападают на проходящих. Губернатор предписал думе приобрести тенеты, что обошлось 25 р., которыми и ловили бродячих собак. Этим был заменен прежний способ истребления их, когда два человека расхаживали по городу и стреляли их 2). Не только собаки бродили по городу, но скот, свиньи и козы. Полиция ловила их и взыскивала с хозяев штраф, что вносилось в городскую кассу. Взыскивала полиция, видимо, по своему усмотрению, платили за них по 10, 20 и до 50 коп. 3).
В 1851 г. полиция взыскала с однодворца за бродившую скотину 10 к., а с еврея вдвое больше 4). Был случай, когда полиция не наложила штрафа, а продала две козы, принадлежавшие дочери умершего протоиерея Самойловича за 3 р. и внесла в думу, с условием посадки на Александровской улиц 50 тополей, объеденных этими козами. Вероятно, с целью покрыть расход по посадке их и были они проданы, так как наложенный штраф для этого был недостачен 5).
1) Гор. арх. 1839, № 5879.
2) Журнал думы 18 Авг. 1842.
3) Журнал думы 1067 1836.
4) Гор. арх. 1851, № 7538.
5) Журн. думы 1842, 19 Января.
— 281 —
Город того времени почти не был вымощен. В 1836 г. мостовые были только на 6 улицах и то не на всем их протяжении, а в главных частях, около торговых помещений, на скатной площади, где скатывались бочки с вином (140 саж.), при соборе, около кадетского корпуса (110 саж.) 1).
В 1835 году был опубликован указ правительствующего сената от 28 Февраля 1835 года о высочайшем утверждении мнения Комитета министров об устройстве в городах мостовых. По этому закону, разрешалось городским думам изыскивать средства на мощение улиц. Закон этот возлагал самое мощение на обывателей домовладельцев и разрешалось установить особый денежный сбор в "подкрепление городских доходов" с выдачей из него пособия на вымощение беднейшим обывателям. Но такой сбор не был установлен и, если бывало мощение, то по распоряжению администрации и притом на городские средства. По этому закону, городская дума была изъята от заведывания этим делом, а поручалось это особому комитету под председательством губернатора, членами которого были депутаты от всех сословий города. Комитет этот прежде всего задался целью вымостить главную Александровскую улицу, которая, впрочем, вымащивалась и прежде. Камень для мощения добывался в Келеберде и платили на месте 14 р. 80 к. за кубическую сажень, в котором было от 900 до 1100 пудов. Перевозили его до Полтавы на обывательских подводах. За вымощение платили по 16 к. от сажени. По вычислению губернского землемера Усикова вымощение квадратной сажени обходилось 31 р. 81¼ к. асс. Был сделан опыт устройства торцевой мостовой возле дворянского дома, всего 39 саж., единственный пример за все время существования города и сажень ее обошелся дешевле каменной, 25 р. 39 к. 2). Этот комитет прежде чем приступить к замощению города, запросил думу о средствах. И оказалось, что город уже издержал на "неопределенные надобности", т. е. не вошедшие в смету, более 12 тыс. Это обстоятельство и остановило мощение города и граф Строганов, в виду стесненного положения городской кассы, ходатайствовал в 1838 г. об отсрочке замощения, впредь до усиления городских средств. Ходатайство это было уважено 3). Только в 1855 г. было ассигновано городом 10 тыс. на замощение, такая же сумма была внесена и на следующий год 4).
1) Гор. арх. 1836, дело № 5521.
2) Гор. арх. 1835 № 5522. В 1836 г. было замощено несколько улиц и то части их — Александровская (144 саж.), Преображенская 36 с, Александровская площадь, около памятника (парка еще не было) 162 саж., ярмарочная площадь 440 саж. шир. 116, торговая 275 и в ширину 70 саж., Петровская 180 в длину, ширина 70 саж., винная (где был скат бочек) 140 саж., ширина 65 саж., при соборе, при кадетском корпусе. (Гор арх. 1836 № 5221 л. 441).
3) Гор. арх. 1838, дело № 5627.
4) Гор. арх. 1856, № 8804.
— 282 —
Несмотря на все эти заботы о городском благоустройстве, в Полтаве всегда бывала большая грязь не только во время кн. Куракина, но и десятилетия спустя. Князь Долгорукий сообщает в своих записках, что полтавские дамы ездили на вечера на волах, 1) что подтверждает и Хрущов, первый батальонный командир Полтавского кадетского корпуса, впоследствии известный защитник Волынского редута в Крымскую войну и генерал-губернатор Зап. Сибири. "Весной и осенью, — пишет он, — в Полтаве была такая грязь, что дамы приезжали на вечера на волах или приходили по мосткам" 2). Полтавская грязь даже воспета известным поэтом кн. Вяземским в его стихотворении "Полтава". Говоря в начале об историческом значении Полтавы, поэт восхищается ее климатом, садами, прекрасным воздухом, но затем переходит в мрачное настроение и продолжает:
Но и радость смотрит горем:
И в Аркадии моей
Город
смотрит грязным морем,
Как придет пора дождей.
Здесь стоит по целым суткам
И по месяцам вода,
И по улицам лишь уткам
Беспрепятственна езда.
Так!... но труд переупрямит
Это зло. Колдун и вождь
Он и топь омокадамит 3).
И проучит наглый дождь.
Русской удали дорогу
Петр очистил здесь штыком,
И с тех пор мы слава Богу,
Кое-как себе живем.
Между тем как будто шведы,
Чтоб воздать Полтаве злом,
Мы ее, ковчег победы,
Потоплению предаем.
Братья!... не грешно ли вчуже
Видеть, Господи спаси,
Как барахтается в луже
Город славный на Руси?
Поспешим же без оглядки
Ради ближних и добра
1) Долгорукий: Славны бубны за горами
2) Московск. Обозрение, 1872 г Записки изд. внуком его Хрущовым-Сокольниковым.
3) Т. е. приспособит.
— 283 —
От Тавриды до Камчатки,
От Онеги до Днестра,
Отовсюду, где богато
Слово русское гремит,
Где о горе братьев свято
Сердце русское болит.
Все и каждый, общей силой,
На поминках о Петре
Все поможем нашей милой
Утопающей сестре.
Что же? нет беды в попытке!...
Стих мой брошу на авось:
С мира просим — не по нитке,
А по камешку нам брось!...
Пусть откроется подписка —
И Полтава спасена:
Ей не нужно обелиска,
Мостовая ей нужна
1).
Город имел и собственные дома: в 1850 г. их было 6, из них 4 каменные, стоимость их оценивалась 21300 руб. Лучший дом был около собора, стоимостью 8 тыс. руб. 2).
О благоустройстве города заботилась в то время администрация, а не дума, не проявлявшая никогда ни в чем своей инициативы, да и не могла этого сделать, так как не в праве была произвести самый ничтожный расход без разрешения губернского правления. Все генерал-губернаторы заботились о насаждении улиц и бульваров. Кн. Репнин предписал думе иметь специального садовника для надзора за бульварами, назначив ему жалованья 300 руб. в год. С 1830-1840 г., за десять лет, дума израсходовала на содержание бульваров, палисадников и на наем садовника 6976 р. 53 к. асс. или 1993 р. 993/7 сер. 3).
При въездах в город были устроены заставы и при них кордегардии. Такие заставы были по харьковской дороге и кременчугской. При них были смотрители; содержание их было на счет города. Заставы эти были устроены "чтобы не ослабить с издавна заведенного порядка в поимке беспаспортных людей и бежавших дезертиров". Кроме того, здесь проезжающие представляли свои письменные виды 4).
1) Вяземский. В дороге и дома. Собр. стихотвор. 72-73 стр.
2) Гор. арх. 1850, № 7418.
3) Гор. арх. 1840, № 5997.
4) Гор. арх. 1835, № 4910.
— 284 —
Еще при въездах в город, в 1838 г., устраиваемы были, в зимнее время, фонари с колокольчиком. Генерал-губернатор приказал их, впрочем, вскоре уничтожить. Устраивались они с целью, во время метелей, дать возможность заблудившимся направиться к городу. Но снег, облипая фонарь, закрывал огонь и забивал колокольчик, отчего, звук, при сильном ветре, не был слышан даже на близком расстоянии 1).
В ноябре 1842 г. генерал-губернатором кн. Долгоруким было приказано завести обывательскую книгу, в двух экземплярах, одну для полиции, а другую для думы. В эту книгу должны быть внесены в алфавитном порядке все обыватели города, их занятия; должны быть занесены в эту книгу и умершие, вступающие в брак и т. п. 2). Для торгового класса должна быть особая книга. За внесение в эти книги полагалась плата, что было городским доходом. В Декабре месяце этого же года, было созвано городское общество, порушившее взимать за внесение в эти книги плату, в следующем размере: с купцов 1 гильдии 14 р. 29 к., второй — 7 р. 15 к., третьей — 4 р. 29 к., с мешан и цеховых, за каждое семейство по 1 р. 15 к. С прочих обывателей, имеющих недвижимость, кроме помещиков и дворян, взималось с оценки на квартирную повинность, с суммы от 50 р. до 1428 р. — 72 к., с 1428 до 2850 р. — 2 р. 15 к. и затем прибавляя последнюю плату на каждые 2850 р. оценки, но с тем, чтобы сбор не превышал 14 р. 29 к., как высшей нормы обложения. Но собрать эти сведения и завести эти книги было не легко, да и дума, видимо и не торопилась это делать. Спустя 5 лет, Алексей Барибин, которому было поручено собрать эти сведения, жаловался на невозможность получить их от обывателей. Он жаловался, что обыватели не только не дают сведений, но и в дом "не пускают". Явившись, однажды, к Чуйкевичу, он встретил такой прием. Чуйкевич накричал на него. "Как ты, мещанин, явился ко мне, дворянину, с такими требованиями". Колонисты не дали о себе никаких сведений, а отправили его почему то к директору училищ губернии, которому они не были подведомственны и т. п.
Дума, в виду этой жалобы, просила полицию принять меры. Полиция передала это дело в руки частных приставов. Были ли составлены эти книги, точно сказать нельзя. Думаем, что нет. И в последующие годы, встречаем со стороны администрации напоминания о составлении их, но этих книг в архиве не нашли.
1) Гор. арх. 1847, № 6681.
2) По закону требовалось 6 книг: в первую вписывались владельцы домов и лавок, во вторую — купцы, третью — цеховые, в четвертую — иностранные и иногородние купцы, в пятую — именитые граждане и в шестую — посадские.
— 285 —
ГЛАВА XIX.
Городские головы с 1834-1856 г.г. Протест общества на выборах. Избрание Недоборского и его отказ. Кассирование выборов. О выборах вообще. Городской голова Беляев и его деяния. Ревизия. Секретарь Гудима. Гласные, увольнение их от должности. Стряпчий и его надзор за думой. Помещение и обстановка думы. Выписка газет "Полтавские Губернские Ведомости". П. И. Бодянский.
В начале рассматриваемого периода городским головой был Андрей Панасенко, пробывший до срока своего избрания.
В октябре 1835 г. были новые выборы. В то время, помимо городского головы и гласных, избирали из "городского общества", т. е. купеческого и мещанского сословий, на следующие должности: двух человек словесными судьями, ремесленных голов, старост, трех депутатов в квартирную комиссию и в заседатели уголовной и гражданской палаты и в магистрат. На выборах присутствовал стряпчий, городничий (а впоследствии полицеймейстер) и частный пристав.
Выборы этого года интересны. Здесь впервые мы встречаемся с протестом общества, не пожелавшим допустить к выборам Черкасова, бывшего городским головой. Мы уже говорили о его деятельности, как городского головы 1). Общество вспомнило теперь все его деяния в бытность его городским головой, да и с того времени обнаружилось еще многое, что побудило общество подать протест, под которым подписалось 9 наиболее зажиточных купцов того времени, как то: Черноголовка, Недоборский, Комар, Панасенко, Зборовский и др. Подписал и Беляев, который, как увидим далее, не вправе был это делать, так как и сам не отличался добросовестностью. Общество вспомнило, что Черкасов был под судом за свои деяния и избегнул наказания, только благодаря манифесту. Купеческий сын Пантелеев жаловался на него в сиротский суд, где "описал, как читаем в протесте, все его пороки, против чего он себя не оправдал и не представил свидетельства к очищению себя". Черкасов, будучи членом квартирной комиссии, и получив деньги из уездного казначейства, отдал "на сторону" и не умел их сберечь, а потому, писали эти купцы, "мы не можем считать способным к сохранению казны". Черкасов при подаче ревизских сказок сообщил, что его сыновья происходят из дворян, за что его предали суду городского магистрата. Указывалось еще, что он был неисправным плательщиком долгов и т. п. Таковы были его деяния. "По силе закона, заканчивается протест подписавшихся, мы городские есть члены общества и обязаны, по данной нами присяге, объявлять свои мнения свободно, о нем, по силе обстоятельств, не можем приступить к выборам купца Черкасова, то устраняя себя
1) Гор. арх. 1847 № 6543. О Черкасове см. главу X. стр. 119.
— 286 —
от такого выбора, покорнейше просим сии наши голоса записать в журнал городской думы". У Черкасова были и свои приверженцы, желавшие избрать его бургомистром. Губернатор Могилевский знавший его, по прежней деятельности, предписал устранить его от участия в выборах.
Так грустно закончил свою деятельность Черкасов, стоявший некогда во главе города, вызвавший справедливый протест своею нечестной деятельностью 1).
Преемником Панасенка, был купец Степан Григорьевич Комар, избранный большинством 56 против 7, кандидатом по нем были Степан Федорович Медведев (39—24). Вместе с Комаром, баллотировался Ефим Федорович Недоборский, но он был забаллотирован (31—32). Но Комар не дослужил до срока своего избрания. Его деятельностью не был доволен губернатор Могилевский и представил его к увольнению "по неблагонадежности его к исполнению оной". Он был недостаточно усерден к службе, так как не мало встречается со стороны губернатора напоминаний ему поспешить исполнением то одного, то другого дела 2). Место его занял Степан Медведев, вступивший в должность в сентябре 1838 года.
На следующих выборах, 19 сентября 1841 г., городское общество избрало Ефима Федоровича Недоборского, но он отказался. Он подал просьбу вице-губернатору Клевенскому 3), где указывал, что состоит уже три года депутатом квартирной комиссии, три трехлетия был ратманом, два трехлетия состоит в совестном суде и "ныне, писал он, против всякого законного порядка, он вновь избран в должность градского главы и по преклонности лет, коих прожил более 60, тупости зрения и самой дряхлости и слабости здоровья не может исполнять возлагаемой на него обязанности". Клевенский согласился с этим. "Действительно, писал он,
1) Гор. арх. 1835, дело № 5042.
2) Губернатор был особенно недоволен им за его не деятельность по устройству выставки, о чем см. дальше.
3) Клевенский Иван Гаврил. был несколько лет вице-губернатором, затем был переведен в Петербург, где занял место председателя I департамента управы благочиния. Здесь Клевенский истратил на свои нужды 156 тыс. казенных денег, за что по высочайше утвержденному 3-го декабря 1848 года приговору генерал-аудиториата, лишен чинов (был д. с. с.), орденов, дворянского достоинства, осужден в арестантские роты, а затем сослан в Сибирь на поселение. Хрущев, бывавший у него в Полтаве, когда был генерал-губернатором в Сибири, видел его. "В бытность мою генерал-губернатором, пишет он, я видел Клевенского в Томске, отказал в ходатайстве ближайшего начальства о назначении его писарем. Клевенский не узнал меня. Конечно, я не счел нужным напоминать о нашем знакомстве в Полтаве". Гор. арх. 1849, № 7005 и воспоминания Хрущева, Москов. Обозрение № 7, стр. 90). Имение Клевенского было взято в опеку. У него было в Полтавском уезде 6 рев. душ и 14½ дес. земли, оцененный в 652 р. Земля приносила дохода 65 р. 20 коп. Выручаемые деньги за имение отсылались в Приказ Общ. Призрения.
— 287 —
имея от роду 60 лет, он не может исполнять должность градского главы с той аккуратностью, какая обязанностями по этой должности требуется". Клевенский этих выборов не утвердил, так как не был избран еще и кандидат на эту должность. Новые выборы назначены были в ноябре 1841 г. Дума, озабочиваясь привлечением на них возможно большего числа обывателей, предписала ремесленному голове позаботиться об этом.
Городским головой на этих выборах избран был Семен Михайлович Беляев (51—16), а кандидатами Петр Гаврилович Ворожейкин (51—17) и Иван Тимофеевич Тенгелев (37—31).
Бывший незадолго городским головой Комар и купец Аф. С. Соколов были забаллотированы. Но Беляев не был утвержден, так как состоял уже по выбору купечества заседателем в полтавской палате гражданского суда, а такое совместительство в то время не допускалось. Городским головой был утвержден П. Г. Ворожейкин, вступивший в должность 6 декабря.
Выборы эти не прошли спокойно. Порядок нарушил Гавриленко, занимавший много лет должность мещанского старосты, и бывший городской голова Стефан Медведев. Гавриленко, как доносил полицеймейстер Эльяшевич, "начал самопроизвольно, вопреки должного порядка и благочиния отзываться один за все общество мещан с такими суждениями, которые вовсе противны законам и благонамеренной цели городского головы и купеческого общества, хотя градский голова и уездный стряпчий урезонивали его, Гавриленка, законными постановлениями и очевидным доказательством противозаконности суждений". Вероятно, Гавриленко не был доволен выборами и когда ему было предложено баллотироваться на должность депутата квартирной комиссии, то он закричал: "что это?... верно хочете меня зарезать этим?... Вышел после этого из залы, а за ним последовали и многие другие. Губернатор, узнав об этом, предписал ему впредь остерегаться, иначе будет поступлено, писал он "по всей строгости законов". Не мало нашумел на этих выборах и бывший городской голова Медведев. Он резко протестовал против избрания в ратманы магистрата Гончарова, так как у него не было "яко бы собственной оседлости", то есть, он не имел недвижимости в городе. Сколько не удерживал его полицеймейстер, все напрасно! Медведев продолжал шуметь. Ему указывали на заслуги Гончарова, на его серебряную медаль на Анненской ленте, но Медведев не унимался и наконец "азартно, с криком перед зерцалом, ударив о присутственный стол рукой, выразился: "не возьму шара и не буду баллотировать". Надо сказать, что Медведев в этом заседании значительным большинством был забаллотирован в кандидаты на должность городского головы (19—40). Быть может, Гончаров был
— 288 —
или его противником, а возможно, что и группировал против него партию, отчего Медведев и протестовал против его кандидатуры. Инцидент этот был передан на рассмотрение городового магистрата.
Ворожейкин оставил должность в 1843 году и, нужно думать, по болезни. Еще на предыдущих выборах, он жаловался на болезненное состояние и представил медицинское свидетельство, когда общество желало его избрать в заседатели гражданского суда. Он вскоре и скончался, в 1845 г. Его место занял Семен Михайлович Беляев, пробывший до следующих выборов в 1847 году, когда он был забаллотирован (19—43). Такое же число получил на этих выборах и Е. Ф. Недоборский, а избранным городским головой был Н. И. Вакуленко, (55—7), кандидатом А. Ворожейкин, В. И. Черноголовка, по обыкновению, не был избран (24—38). На выборах в то время мало бывало избирателей. Многие умышленно не являлись, так как не желали быть избранными на какую либо должность, а отказываться нельзя было. Не всегда принималось во внимание заявление о болезни, да и медицинское свидетельство не имело значения. На эти выборы было приглашено от купцов 42 ч., от мещан 192 ч., всего 234 ч., а явилось всего 60 ч. с небольшим. На эти же выборы не было допущено 47 ч., как находившиеся под судом или следствием. А попасть в то время под суд было не трудно. Нанесение побоев в нетрезвом виде или что либо в этом роде, если только дело передавалось на расследование полиции или городового магистрата, уже лишало права быть избирателем.
Эти выборы были кассированы губернатором. Поводом кассации их было незначительное количество избирателей, так от купцов явилось всего 13 ч., что объясняется ярмарочным временем, когда назначены были выборы. Далее, общество баллотировало отсутствующего Недоборского, не желавшего, по старости и болезни, занимать какую либо должность, да и Ворожейкин не мог быть утвержден, так как состоял церковным старостой. Помимо этого Ворожейкин, хотя имел собственность в городе, но числился купцом 1 гильдии в Бердянске, а в Полтаве был "временным гостем". Эльяшевич, со своей стороны, подал протест, указывая на то, что перед заседанием не был прочтен список обывателей, находившихся под судом и следствием. Интересно, что Беляев и Комар, видные купцы того времени, баллотировавшиеся на высшие места, сами были под судом. Первый был привлечен к суду за причисление к полтавским мещанам вольноотпущенного Семена Пономаренка, а С. С. Комар за причинение побоев рядовому и за продажу мокрого шелка, но они вскоре были оправданы или, как говорили тогда, "оставлены по суду свободными".
— 289 —
Новые выборы дали неожиданные результаты. Беляев, забаллотированный ранее, теперь был избран городским головой (59—23), а Г. Г. Комар его заместителем. В. И. Черноголовка, чаще других выставлявший свою кандидатуру, по прежнему был забаллотирован (33—49). Редкие выборы в то время происходили без нарушения порядка, без шума вообще и даже брани. А выборы бывали очень часты. Помимо выборов каждые три года городского головы и гласных, они почти ежегодно назначались, то для выбора старост мещанского общества, то созывалось еврейское общество для избрания лиц на разные должности и т. п. Был случай, когда городское общество, созванное для избрания на некоторые должности, не явилось и два раза выборы не состоялись. Было предписано через полицию побудить купеческое и мещанское общества явиться на собрание 1). На выборах 1838 г. кагальный полтавского кагала Янкелевич, увидев купца 1 гильдии Авраама М. Португалова, возбудил вопрос о недопущении его к выборам в виду того, что он еще не исключен из мещанского сословия, да за ним и числилась недоимка в 60 р. Португалов начал в заседании ругаться, обозвал его бунтовщиком и другими бранными словами. Кагальный жаловался думе и просил учинить определение за причиненную ему обиду при исполнении им служебных обязанностей. Дума могла предписать взыскать долг, но дело об его оскорблении подлежало ведению городового магистрата. На выборах нередко обнаруживались делишки многих обывателей. Многие, не желая иметь при выборах своих недоброжелателей, решительно заявляли о их проделках. Так поступил и городской голова Беляев на выборах 18 ноября 1847 г. Он заявил о гласном думы еврее Бродском, не внесшим денег в городскую кассу, вырученных им от продажи фруктов в городском саду. Бродский жаловался на него губернскому правлению. Он не забыл этого оскорбления и, как увидим, отплатил городскому голове, подавши на него донос, по которому была обнаружена его преступная деятельность 2). На выборах нередко обнаруживалось, что многие лица не имели права участвовать на них, что, конечно, было недосмотром думы, которая не просматривала внимательно списки избирателей, чем, понятно, пользовались многие, особенно, если не рассчитывали на этих лиц, как своих избирателей. Так, на выборах еврейского общества в 1850 г. на должность раввина, принимали участие Аврам Диконский, раввин Давид Оршанский и Давид Зеленский. Все трое были под судом. Первые два обвинялись в уголовных преступлениях. Аврам Диконский обвинялся "за утайку акциза, собранного с торговцев на ярмарочной площади",
1) Жур. Думы 4 Декабри 1840 г.
2) Гор. арх. 1847 № 6678.
— 290 —
второй за нанесение мещанину побоев, за составление фальшивой расписки, за похищение серег и за уничтожение заемного письма, вырванного из рук своего кредитора. Давид же Зеленский обвинялся в нанесении побоев лекарю Штерну. И это обстоятельство повлияло на его выбор. Избранный в ратманы, он не был утверждена губернским правлением. Надо еще прибавить, что Давид Оршанский был раввином. Участие этих лиц на выборах вызвало протест 48 лиц, указавших на незаконность их, на присутствие этих опороченных лиц и еще на то, что многие на выборах вели себя шумно и бросали при баллотировке вместо одного, два и три шара. Протест этот, вызвал в свою очередь протест 25 л., отвергавших беспорядки на выборах, но тем не менее и они просили назначить новые выборы, дабы "обнаружить перед правительством лиц, служившие к этому неблагонамеренному поступку и разоблачив его замыслы и цель, которые руководили и оправдать себя". Все это касалось деятельности Оршанского, о котором они нелестно отзываются. Они пишут, что в "еврейском раввине они заметили такие поступки, которые не только раввину, как пастырю, обязанному своим благочестием и безукоризненной жизнью служить примером для своей паствы, но даже последнему члену общества не простительны и подвергают его строгой ответственности по законам. Оршанский не рассчитывал на свое избрание вновь раввином и прибегнул "к проласке", как говорили в то время. А под этим разумели умышленное несоблюдение многих формальностей, чтобы иметь повод кассировать выборы, если это нужно будет. Д. Оршанский пригласил двух евреев присутствовать при присяге избирателей, но им же не дал подписать присяжного листа, думая этим воспользоваться, как поводом кассации выборов. Когда его не избрали, то он и подал прокурору и стряпчему просьбу об отмене выборов, желая этим выиграть время и сгруппировать на новых выборах партию, которая бы провела его вновь раввином. В своем прошении он указал, что не было баддина при приводе к присяге и присяжный лист подписали только 55 лиц, а не 60.
Оказалось, таким образом, что принимали участие в выборах 5 ч., не принесших присяги. Расчет Оршанского не удался. Губернское правление, хорошо знакомое с его деятельностью, предписало немедленно его удалить, а на его место назначило кандидата по нем, Шабина Гальберштата. С еврейским обществом Оршанский не ладил вообще, чем только и возможно объяснить его жалобу в думу, что было в 1835 г. "Состоя по избранию полтавского еврейского общества на наступающее с 1836 г. трехлетие в должности раввина, писал он, при исправлении коей через несоблюдение многими евреями обрядов по ведомству моему, за настоящим исполнением
— 291 —
обрядов веры, предстоять мне крайний неудобства, а потому, донося о сем оной городской думе, покорнейше прошу об отвращении всяких недоумений и упущений, посему случиться могущих, предписать кому следует, дабы, огласив о сем немедленно в еврейском обществе, с тем, чтобы каждый из оног , с частных (здешних или приезжих) лиц евреев, равно и собраний при совершении бракосочетания, обрезания, наречения имен младенцам и погребения, отнюдь предварительно объявляли о том мне и не ослушивались бы о том мне под собственное их за нарушение сего ответственности по законам, о чем не оставить снабдить меня в резолюции указом". Городская дума, заслушав это заявление раввина, порушила предписать указом еврейскому кагалу "дабы объявить в обществе еврейском, чтобы они в исполнении обряда по религии своей, все обязанности к раввину их относящиеся, непременно под опасением в противном случае за отступление взыскания, объявляли, о чем дать знать указом". Этот документ по существу, очень редкий: как известно, евреи очень строги в исполнении религиозных обрядов. И жалоба эта является личным счетом с обществом. С другой стороны, она интересна потому, что городская дума считала себя компетентной в решении этого вопроса 1).
Обратимся к деятельности городского головы Беляева. Мы видели его протестующим на выборах, но и сам он был не безупречен, чтобы не сказать более. При нем городское хозяйство было в большом беспорядке, надзора совсем не было.
В 1847 году дума передала лишних 1131 руб. 33 коп. Вареницину, служившему по полиции, за наем дома у него для второй полицейской части 2). Сметные назначения не соблюдались, да и расходовались средства без разрешения губернского правления и в этих случаях губернское правление предписывало думе и секретарю уплатить "из своей собственности" 3).
Сам Беляев не следил за хозяйством и делопроизводством в думе и при напоминании об этом со стороны администрации, всегда сваливал вину на секретаря думы. Будучи сам недеятельным, он писал губернскому правлению, что при его "неусыпном" попечении на скорейшее исполнение предписаний губернского начальства, он не может достигнуть до желаемой цели, собственно, по нерадению и беспечности по службе, секретаря Гудимы, замеченном начальником губернии в слабом исправлении своей обязанности и не подает решительно никакой надежды к лучшему исправлению. Беляев просил о назначений другого секретаря. Губернское правление согласилось и предписало думе представить кандидата.
1) Гор. арх. 1835, дело № 5091.
2) Гор. арх. 1847 № 6624.
3) Гор, арх. 1848 № 6809.
— 292 —
Такой отзыв городского головы заставил губернское правление отказать уездному комитету, учрежденному для наблюдение за продажей горячих напитков, удовлетворить его ходатайство о награждении Гудимы, где он служил по выбору, следующим чином. Но гласные думы заступились за своего секретаря и донесли губернскому правлению о Гудиме, что он, со времени своего назначения, с 19 Августа 1838 г., заслуживал всегда хорошую аттестацию думы и он вполне достоин продолжать службу в думе. Нельзя сказать, чтобы Гудима был безупречный чиновник, что увидим в дальнейшем изложении, но и Беляев был неправ, так как он сам мало входил в городское хозяйство, самолично многим распоряжался, соблюдая при этом свои интересы 1).
В 1847 году прибыл в Полтаву для ревизии учреждений губернии генерал-майор Анненков, командированный министром внутренних дел графом Перовским. Обревизовав думу, он нашел в ней большой беспорядок в производстве дел, не было реестров их, не было расписок в получении пакетов, не было книг, куда заносились справочные цены, не было алфавитного списка обывателей и т. п. Анненков обратил еще внимание на не деятельность думы по взысканию податей и вообще поставил на вид думе беспорядочное ведение хозяйства и малую заботу об увеличении городских доходов.
Дума представила объяснение и в одном только была права, это относительно обывательской книги, составление которой было передано полиции 2).
Ревизия эта послужила толчком для губернского правления возможно чаще ревизовать деятельность городской думы.
В 1848 году ее производил чиновник губернского правления Иващенко. Помимо беспорядочного ведения дел, он нашел, что окладные листы велись неправильно, многие дела не велись на гербовой бумаге и т. п. Губернское правление предписало думе в трехмесячный срок привести все в порядок, но это было не легко. Беспорядки заведены были давно, а потому исправить их в такой срок, едва ли было возможно. При казенной палате того времени существовало контрольное отделение, обязанное ежегодно ревизовать дела думы, но несомненно, что ревизия была поверхностная. Сами гласные, вместе с городским головой, не следили и многого не знали, что делается в канцелярии. В 1840 году было замечено, что чиновник Лубенский два раза вписал в книгу один и тот же расход. Ему предписано было исправить. Он тогда вырывает листы и заменяет их новыми, в чем ему помогает переплетчик, еврей Янкель Декерман. Вот интересное его объяснение. "Быв расстроенным в сердце и самом
1) Гор. арх. 1847. № 6612.
2) Гор. арх. 1847 № 6630.
— 293 —
здоровье, во избежание того, дабы не нанести секретарю и членам думы неприятностей, решился исправить ошибку, как несумнительную и книгу сделать в чистоте и исправности, словом сказать, как должно быть для отчетности и для того, не вменяя в сем случае какой либо важности, мимо ведома секретаря и членов думы, понес оную к мещанину Янкелю Декерману, который ту книгу, пропечатанную печатью третомерного сургуча, бывшего уже несколько разрушенною, по необходимости выброски листов, он, переплетчик при нем, Лубенском, совсем уже оторвал оную печать и вынул пять листов из книги и вставил новые" 1). Дела и, главное, документы очень дурно сохранялись. В 1848 году крысы съели паспорт мещанина Мацюцкина. Стряпчий, разбиравший это дело, взыскал с секретаря Гудимы и гласного Михеева 2 р. 90 коп. 2) Гудима пробыл секретарем до 1848 года. Не лишены интереса его пререкания с городским головой.
Беляев, желая его сменить, предложил приставу гражданских дел Мамонтову подать прошение об определении его секретарем Думы. Гудима, узнав об этом, подает в думу докладную записку, что вакансий нет. На этой записке, Беляев пишет: "как доклад секретаря не заслуживает уважения, то и оставить его без действия, а прошение Мамонтова вписать в журнал и представить в губернское правление с аттестатом". Но губернское правление, не доверяя городскому голове, запросило думу о деятельности секретаря. Дума теперь отозвалась уже не в пользу Гудимы и он был уволен с обязательством сдать дела чиновнику губернского правления Головашенке. Но Гудима не желал этим заняться. Правда, после увольнения, он посещал некоторое время думу, но, как доносила последняя, он не занимался сдачей, а с другими служащими "имел диспуты и возражения в таких предметах, которые вовсе до суждения по службе почти не относятся". А вскоре он и совсем перестал ходить. Тогда дума обратилась в полицию с предписанием "выслать его в думу".
Убеждал его и стряпчий явиться в думу и сдать дела, но он отговаривался "посторонностями". При сдаче должности, не нашли многих дел в думе и полицеймейстер вместе со стряпчим совершили "обыски у него на квартире, где не мало нашли их" 3).
Беляев при всяком случае, хотел досадить своему нелюбимому секретарю, так он не выдал следуемого ему жалованья, но губернское правление нашло его действия неправильными и предписало немедленно ему уплатить. Место его занял Долинский, пробывший около года и ушедший по болезни. После него, секретарем был Роман
1) Ж. Думы. 1840, 16 февраля.
2) Гор. арх. 1848, № 6907.
3) Гор. арх. 1849. № 221.
— 294 —
Игнатьевич Бойчук, молодой человек, 22 лет, занимавший должность столоначальника в губернском правлении. Ревизор генерал Анненков выразил ему благодарность за его службу в губернском правлении. Он пробыл до 15 Июля 1855 года, когда скончался от холеры. Он, как и преемник его Дмитрий Лейвин, служивший до поступления на службу в Думе секретарем в губернском попечительстве о тюрьмах, окончили уездное училище 1).
Беляев очень строгий к другим, оказался сам едва ли не хуже многих. На него подал донос гласный, еврей Бродский, чем и раскрыл все его деяния. Назначено было следствие, производившееся чиновниками губернатора Мартосом, Пассеком, Семечкиным, Иващенком и Махаринским. В результате образовалось громадное дело, слишком в 200 страниц. Следствие открыло, что он, без разрешения, самовольно расходовал средства, все работы сам производил хозяйственным образом, при чем старый материал возил к себе, притом на городских волах. Многим гласным, своим приверженцам, выдавал деньги на некоторые постройки, которые никогда не были свидетельствованы и на расходы по постройкам не было оправдательных документов. Сами же постройки производились без соблюдения "справочных цен". Помимо этого, было удостоверено, что Беляев, получая оброчные деньги с жителей, очень долго не вносил их в городскую кассу. При выборке купцами торговых свидетельств, он вымогал у них деньги на угощение духовенству после панихиды на Шведской могиле, 26 Июня, а также и на детский приют. Об этом были спрошены купцы, заявившие, впрочем, что они это делали по общему расположению к добру, с признательностью и сердечным желанием были делаемы пожертвования для купеческого сословия весьма лестное и не по раскладке, а по собственному назначению. И эти деньги они вручали Беляеву, как заслуживающему общее "доверие, к общему удовольствию". На этом заявлении купцов подписалось только 20, а их в то время было более 60. А Беляев взимал с них до 50 р. с каждого. Расписок в получении гласными денег на те или другие расходы, не было. Следствие обнаружило и деяние самого доносчика Бродского. Оказывается, что и он, как гласный, получив часть сбора за скатную площадь, не внес их в городскую кассу 2). Нельзя не обвинить и губернское правление, которое редко ревизовало городские дела, а очень часто обращало внимание только на одни мелочи.
Так в 1848 году Беляев получил строгий выговор за то, что подписал бумагу, не прибавив к подписи своей "городской голова": "Заметя вам этот беспорядок, пишет ему губернское правление,
1) Гор. арх. 1849 № 497 и 6963.
2) Гор. арх. 1849, № 187.
— 295 —
предписывается, чтобы вы на будущее время не смели подобно подписывать донесение начальству под опасением строгой ответственности по законам" 1).
Расследование деяний Беляева окончилось отрешением его от должности 2). На него был сделан начет в 13219 р. 77¼ к. и губернское правление предписало потребовать от него объяснения, но он ничего не представил, почему и было наложено в 1852 г. запрещение на его имущество. Кандидатом по нем был Комар, но о нем еще производилось дело; он вскоре впрочем был оправдан и тогда вступил в должность. В Мае месяце 1852 года городским головой был избран купец Николай Вакуленко (57—11), кандидатами Г. Г. Комар (46—22) и В. Ворожейкин (40—23) 3).
Пробыв три года, Вакуленко уступил свое место купцу Ивану Тенгелееву.
Гласными думы избирались купцы и мещане, без различия вероисповедания. Многие избегали этой обязанности, так как она отвлекала их от собственного дела, торговли или какого либо ремесла, а гласные того времени были нынешними членами управы, и обязаны были ежедневно бывать в думе и заведовать теми или другими отраслями городского хозяйства. Этим и объясняется постоянные просьбы гласных об освобождении их от этой обязанности. Отказывались и от других должностей, как то депутатов квартирной повинности, должности ремесленных голов, мещанских старост и т. п. В 1848 году мещанин Григорий Гавриленко, прослуживший по выборам более 10 лет, служивший ремесленным головой, словесным судьей и т. п., подал прошение об увольнении его от должности ратмана, мотивируя свой отказ грудной болезнью, причиненной от падения со второго этажа. Дума не поверила ему и предписала городовому врачу Пивоварову освидетельствовать его. Просил об этом и Петлюра, болевший также грудью и Крыжановский. За последнего ходатайствовал стряпчий, указавший, что по закону лицо, служившее в высшей классной должности, не может быть избрано на низшую. Просьба Петлюры было передана на обсуждение мещанского общества. Общество не согласилось его уволить, не смотря на то, что Петлюра страдал астмой и "при всеобщей слабости сил, как писал врач, и ломотных болях обоих ног" не может нести никаких обязанностей. Медицинское свидетельство, представленное им, не было принято во внимание и общество положило следующий приговор: "хотя Петлюра имеет извороты в невозможности принять возложенной на
1) Гор. арх. 1848, № 6773.
2) Гор. арх. 1850, № 7261.
3) Гор. арх 1852, № 7275.
— 296 —
него должности по болезненным припадкам, но сие есть собственно к уклончивости, коего он со времени бытности его хозяином, доныне не был совершенно ни в каких должностях и с изъясненными ныне в представленном в думу им свидетельстве уездного врача, небывалыми болезнями, он Петлюра может без затруднения исполнять возложенную на него должность, а будь он, по непривычке, быть в должности и по самолюбивому его желанию, почитает сию должность уничижением, то он может возложить ее на какого либо сына своего, коих он имеет совершеннолетних три и из них одного женатого, по каковым обстоятельствам, приговорили: просить начальство заставить Петлюру принять возложенную на него обязанность, не принимая далее никаких невместных изворотов". Не хотели быть депутатами квартирной комиссии евреи Купинский, Розенберг и Колесников, но губернское правление не приняло их просьбу и утвердило в этой должности, за исключением Розенберга, как находившегося под судом. Но бывали примеры освобождения, как думой, так и губернским правлением и самим обществом. Был случай, когда само мещанское общество просило освободить некоего Пиркуна от звания гласного и притом, мотивировало его бедностью и его долгами; а, занимая должность гласного, уплатить он не может. Этот, не лишенный интереса мотив, так изложен в приговоре общества. "Пиркун есть состояния крайне бедного, окружен малолетним семейством и при том состоит многим должным, почему, если ему быть гласным, то он придет в крайнее разорение, лишение последнего хозяйства, а малолетние дети его должны остаться без всякого пропитания и быть в нищете". Занятие должности гласного, конечно, отвлекало от его промысла, чем он тяготился и он был освобожден. Был другой, аналогичный случай, но губернское правление не согласилось на увольнение. Некто Давид Куперман просил об освобождении его сына Авраама от звания депутата по квартирной повинности. Куперман мотивировал просьбу свою тем, что у него семья из 9 душ, а он стар и дряхл, а потому не может сам содержать свою семью. Но, если губернское правление и отказало, то, быть может, потому, что эта обязанность не была постоянной, требовавшей изо дня в день занятий, как гласного думы. Просил Корохов освободить его от этого же звания, так как это ведет его "единственно к разорению". Дума согласилась и предписала обществу избрать на его место другого 1). Не хотел занимать
1) Гласного еврея Васильевского дума освободила "по болезненным припадкам и по неуменью читать и писать по-русски". (Журн. Думы 20 Января 1842 г.). Бывали случаи, когда дума ходатайствовала об увольнении по неблагонадежности, как было с гласными Проскурой и Диконским, не вносившими денег, получаемых для квартирной комиссии. Дело было передано казенных дел стряпчему (Журн. Думы 1850 № 7328).
— 297 —
эту должность и еврей Могилевский, страдавший хроническим кашлем и одышкой и дума также освободила его. Вообще надо сказать, что общество, если редко освобождало, то потому, что многие избегали занятия каких либо должностей, а освободив кого либо, надо было избрать другого. Да много значило и знакомство, ходатайство за того и другого и этим только можно объяснить, почему дума, при одинаковых условиях, одного освобождала, а другому отказывала.
За аккуратным посещением гласными думы следил стряпчий, требовавший и соблюдения тишины во время заседаний. Иногда следила и сама дума и требовала аккуратного посещения заседаний. Так, мещанин Николай Будда редко появлялся в заседаниях, а если и бывал, то "предавался неприличному и со службой невместному пьянству" в каком виде неоднократно появлялся у градского головы, который нередко его увещевал об удержании себя от такового пьянства и буйства, делаемого в семействе своем". Дума порешила донести губернскому правлению с просьбой, в пример другим, поступить по законам, дабы через подобные действия не могли уклоняться от обязанности властью и законом возложенной 1). Другой гласный, Михаил Башин, откомандированный для помощи полиции по надзору на базаре, туда не являлся, как не являлся и в думу. Дума просила "ввести" на место Башина другого кандидата, который бы занимался ревностно 2). Уездный стряпчий, как мы сказали, следил за соблюдением в думе тишины и порядка. В феврале 1843 года он поставил на вид городской думе, что в "присутственную камеру являются нередко посторонние, вступают по делам и о чем другом в объяснение, чего не должно быть и потому предписал соблюдать 55 и 56 ст. 2 тома". По этому поводу между думой и стряпчим завязалась переписка. Дума ответила, что "она не имеет средств держать вахмистра и не имеет возможности в соблюдении в точности предписанных на сей предмет правил". На это стряпчий ответил: "на отношение, дума вошла с возражением своим ко мне и выясняет, что соблюдение в присутствии думы порядка, зависит от вахмистра, а не от членов думы. Из-за чего решилась дума возлагать на вахмистра и делать на требования мои неуместные выражения и обывательство не соответственно моему настаиванию, ничего правильного и законного не имеет, да и кроме этого, дозволила себе делать таково заключение и исполнять оное без просмотра, крайне противно установленному порядку и за упущение этого, я должен куда следует представить, вместе с этим я вновь предлагаю думе, первое мое предложение во всей точности исполнить" 3).
1) Засед. Думы 22 Мая 1831.
2) Жур. Думы 23 Мая 1834. 3
3) Гор арх. 1843, № 6334.
— 298 —
Этот же стряпчий, однажды, явился в думу в 11 ч. утра и не застал там никого, ни гласных, ни секретаря. Он уведомил об этом думу и сообщил губернскому правлению. Дума на запрос последнего, ответила, что гласные были на работах, а секретаря потребовали в казначейство 1).
Гласные думы, будучи избранниками городского общества, не всегда вели себя прилично в собраниях. Архив не мало вскрывает нам эпизодов, крайне дурно рисующих гласных, что только и возможно объяснить отсутствием образования и какого либо воспитания, да и к самим гласным, относились с большим пренебрежением. Гласный еврей Вульф Дубинский был приглашен в кагал, где совершался договор с Духманом. Здесь присутствовали и кагальные Ной Калужский и Фройма Сотников. Произошедшее недоразумение вызвало спор, а затем брань. "Калужский и Сотников, пишет гласный Дубинский в своем донесении, начали меня бранить поносительными и обидными словами для чести и звания им носимого, называя его пьяницей, доносчиком и приказали служащему при кагале Арону Бернштейну вытолкать его из кагала. Калужский при этом говорит: "я вас по одиночке, все общество ничтожное переберу, заставлю каждого из вас передо мною, как перед важным членом, за ½ версты шапки снимать и у дверей стоять и волю мою исполнять". Как не убеждал его Дубинский прекратить браниться, но ничего не помогло, он продолжал ругаться и когда Дубинский указал Сотникову, что он "неправильно торгует, не имея купеческого звания", то были призваны два полицейских и его "за караулом" отвели в полицейскую часть. В свою очередь и кагальные жаловались на Дубинского, что он назвал их с. сынами и "прочими вредными и скверными словами, которых благопристойность пояснять запрещает".
Дума поручила это дело расследовать полиции 2). Не мало эпизодов происходило с гласным Бродским. Бродский отправился на почту и по дороге остановился со стряпчим и разговаривает. Подходит другой еврей Авраам Эйзлер и спрашивает, послано ли дело о его сыне в казенную палату. Бродский ответил незнанием, но обещал, если не отослано, сейчас же отослать. Но А. Эйзлер тут начал бранить Бродского, называя его "хабарником", заявив при этом, что дело никогда не будет послано, пока не дадут взятку Бродскому. Сам стряпчий, помимо Бродского, донес об этому думе 3).
На канцелярию думы отпускались небольшие средства, она получала только 340 р. 20 к. Поэтому она в 1841 году ходатайствовала об увеличении сметы на эту статью. Интересен мотив ходатайства. "В
1) Жур. Думы 5 Сент. 1841.
2) Журн. Думы 8 Авг. 1839 г.
3) Гор. арх. 1847 г. № 6612.
— 299 —
виду большей переписки, писала дума, по части благоустройства сего города быстро вознесшего ныне благодеющею силою начальства достойную сего незабвенного памятника дивного события — от приращения хозяйства его поступлением в оное весьма значительного городского сада и от введения новых правил и форм канцелярского порядка". Дума указала на городской сад, переданный в этом году городу, по случаю закрытия в Полтаве школы садоводства. Прибавка состоялась, что видно из того, что в 1847 году в смету вносилось 497 р. 74; а затем еще было прибавлено 349 р. 1) Обстановка помещения думы была слишком бедна, на что обратил внимание Иващенко, чиновник особых поручений при генерал-губернаторе. Губернское правление предложило думе составить смету на приобретение мебели. Дума представила ее, она считала необходимым приобрести 2 дюж. стульев с кожаными подушками, стоимостью 50 р., 3 берестовых стола — 30 р., один стол в "присутственную комнату" 12 р., сукна для столов и портрет Государя — 30 р. Всего на сумму 137 р. 75, но губернское правление нашло эту сумму чрезмерной и сократила до 96 р. 75 к. 2). С разрешения начальства, а иногда, по предписанию администрации, дума выписывала газеты, которые были в то время очень дороги. Так, в 1836 году было выписано магистратом вместе с думой "С.-Петербургские Ведомости" — 47 р., сенатские объявления — 27 р., московские ведомости — 27 р., сенатские объявления при них 20 руб. пересылка их 3 р. 59 к., всего на сумму 117 р. 59 3). В 1830 году, по предписанию губернатора, дума должна была выписать на канцелярские суммы "журнал министерства внутренних дел", дабы "доставлять читателям по возможности, ясное понятие о состоянии хозяйства, промышленности и разных ветвей управления и вообще о внутреннем состоянии государства". Но дума отказалась выписать по малому отпуску канцелярских сумм 4). В 1838 г. дума выписывала только московские ведомости, с сенатскими прибавлениями, что стоило 48 р. 95 к. с пересылкой 5). В 1841 г. журнал министерства дума выписала, он стоил 25 р. Но в следующем году, гласные, за недостатком канцелярских сумм, выписали его на свой счет. В то время, редакция этого журнала прислала 35 билетов губернатору для его распространения 6).
2 Апреля 1838 года вышел первый номер "Полтавских Губернских Ведомостей". Это первое периодическое издание со времени существования Полтавы. Выходили он раз в неделю, по субботам.
1) Гор. арх 1848, № 6806.
2) Гор. арх. 1849, № 7035.
3) Ж. Думы 12 Ноября 1835.
4) Ж. Думы 1837, 16 февр.
5) Ж. Думы 5 Янв. 1338 г.
6) Ж. Думы 2 Янв. 1842 г.
— 300 —
Цена была 10 р. асс. Это был официальный орган, каким он остался до сей поры и потому обязательно его выписывали все учреждения, исправники, становые etc. 1). Губернское Правление предписало в 1850 г. думе выслать в типографию 24 р. за эти "Ведомости", разосланные редакцией 8 приходским церквам 2). Первым редактором их был преподаватель и инспектор гимназии Иван Григорьевич Бутков, скончавшийся 15 Октября 1843 г. Был отдел и неофициальный, где помещались статьи и заметки исторические, по гигиене, медицине 3) и т. п.
Видным редактором этой газеты был Павел Ильич Бодянский. Родился он в 1809 г. Окончив полтавскую семинарию, он поступил на службу учителем уездного училища в Кременчуге, затем перешел в Полтаву, где был учителем гимназии, института и наконец, благодаря протекции известного деятеля в крестьянской реформе М. Позена, хорошо знакомого с начальником Штаба военно-учебных заведений Я. И. Ростовцевым, получил место инспектора классов в Полтавском кадетском корпусе, где пробыл до 1859 года, когда должен был выйти в отставку. Скончался 28 Мая 1867 года. Его "Памятная книжка Полтавской губернии за 1865 г." до сей поры не потеряла своего значения по собранному в ней статистическому материалу. Он много помещал в "Ведомостях" статей по местной истории. Он был членом географического общества, членом Московского Общества сельского хозяйства, членом Общества распространения шелководства, директором губернского попечительства о тюрьмах 4).
ГЛАВА XX.
Купцы и статистика их. Подводная повинность. Торговая депутация и ее деятельность. Почетное гражданство. Мещане. Цехи и устройство их. Цех трубочистов. Небрежное ведение дел в ремесленной управе. Евреи. Коробочный и свечной сборы. Привлечение евреев к занятию земледелием.
Купеческое общество делилось на три гильдии, сообразно объявленному капиталу, с которого взимался известный процент в казну. Купцов первой гильдии было немного 5), в 1836 г. купцов 1 гильдии
1) Гор. арх. 1838, № 5617.
2) Гор. Арх. 1850, № 7240.
3) Некролог Буткова см. Полт. вед. 1843, № 13.
4) Некролог Полт. Епарх. вед 1867 года. О нем см. Русский Архив 1867 года "Чтения при Московском университете 1871. К. З. Ч. V". В периодических изданиях Киевлянин, Полт. Губ. Вед, газеты Гатцука и др.
5) Купцами I гильдии были Ворожейкины, евреи — Португалов, Зеленский; потомки последнего ныне христиане.
— 301 —
2, 3-ей — 42, в 1837 — году 3 гильдии 44, в 1842 г. Купцов первой гильдии было 3, а чаще по одному. Из еврейского сословия не более одного. Второй гильдии было от 1-3 чел., а третьей было, конечно, наиболее. В 1836 году их было 42, а в 1855 г. число их возросло до 63. Из евреев их было в 1836 г. 7, а в 1855 — 27.
Купцы первой гильдии вносили в казну 3000 р., второй — 880 р. Для евреев, с купцов 1 гильдии взнос был уменьшен в 1835 году с 2200 р. на 1800 р. 1). Купеческое общество привлекалось к отбыванию натуральной повинности по доставке подвод для воинских чинов. В 1835 г. командир егерского томского полка жаловался на неудовлетворение требований воинского начальства по доставке этих подвод. Купцы считали вообще это требование для себя обидным, незаконным, и порешили обжаловать его в думу. Дума согласилась с мнением купеческого общества и при отношении в губернское правление привела 333 ст. 9 тома, где читаем: "никакое правительство или власть имеющее лицо, не может налагать на городских обывателей никаких податей, тягостей или служб сверх установленных законом, без подписания руки императорского величества" и другой статьи (335), по которой обыватели, состоящие в гильдиях, освобождаются от подати. Дума с благоприятным заключением для купечества представила просьбу эту на усмотрение губернского правления. Надо сказать, что это было распоряжение генерал-губернатора, отменить которое губернское правление не могло; оно по этому и предоставило купечеству "обще с думой, через градского главу" войти, куда следует 2). Но это распоряжение отменено не было и в следующем году, полиция также потребовала от купцов десять подвод для колыванского пехотного полка и дума представила полиции список купцов, которым следовало доставить эти подводы 3). Купеческое общество доставляло и десятских в полицию, что было возложено и на другие сословия, дворянское и мещанское. Но эту повинность разрешалось заменить денежной и купеческое общество распределяло сбор за них, сообразно имуществу, от 4 до 30 р. 4). В 1837 году купеческое, а также и мещанское общества были обложены налогом на улучшение королевского канала. Надо сказать, что в этом году, правительство позаимствовало из государственных кредитных установлений средства для улучшения системы этого канала, чтобы открыть постоянный судоходный путь между Днепром и З. Бугом, у подошвы Брест-Литовской крепости. Для погашения этого займа и был установлен, по мысли Канкрина, особый земский сбор с тех губерний,
1) Ж. Думы 1834 июля 24, указ сената за 40588.
2) Ж. Думы 23 Апреля и 31 Мая 1835.
3) Гор. арх. 1836 № 5235.
4) Гор. арх. 1839 № 5757.
— 302 —
которые наиболее пользовались этим водяным путем. По этому проекту были обложены: Волынская губерния 11 к., Киевская — 9, Черниговская — 6 к., Полтавская — 5, Минская 7, Гродненская 10 и Белостокская область — 9 к. Но на первые 5 лет, начиная с 1837 года, нашли достаточным взимать в Полтавской губернии, по 1 к., постепенно увеличивая его с тем расчетом, чтобы в последний год взималось по 5 к. Сбор этот решено продолжать до 1874 года. Взимали же и с купеческих капиталов, сначала по 1/16 а затем по 1/8 к. 1). При городской управе существовала торговая депутация, избираемая самим купеческим обществом, наблюдавшая за правильностью и законностью торговли в городе. Таких депутатов были три. Надо сказать, что они строго относились к своей обязанности, что, понятно, было в их же интересе не допускать торговать в городе лицам, не имеющим на то права. Ежегодно составлялись десятки докладов в думу о незаконной торговле. Надзора со стороны думы никакого не было. Торговая депутация обнаруживала напр. такие нарушения, — отставной военный Войцехович без разрешения торговал красными товарами, Волковицкий в своем дворе торговал лесом и открыл мыльный и свечной заводы и т. п. Особенно был распространен торг мелочными товарами в своих дворах. Таких лиц депутация обнаружила в 1839 году 23 ч. В этих случаях дума уведомляла казенную палату, которая, обыкновенно, штрафовала их двойными пошлинами. На обязанности этой депутации было следить за весами у купцов, которые должны быть непременно с клеймом городской думы 2). Весы эти, купцы должны были приобретать у академика Купфера, в Петербурге 3). На время ярмарок, за торговлею следили гласные, но следили дурно. Торговая депутация и здесь находила нарушения правил о торговле. Без разрешения думы открывались трактирные заведения, что обнаружила торговая депутация и об этом "противозаконном открытии" она донесла думе 4). Особенно зорко следила эта депутация за проезжими купцами, она не допускала их к торговле. Был случай, когда депутация не позволила торговать приезжему крестьянину картинами (лубочными, конечно), она находила, что это торг "до купечества относящийся", запретила и наложила довольно большой штраф, 45 р. в казну и 9 р. 20 к. в пользу города 5). За службу по выборам купцы были награждаемы, что сохранилось и до сей поры, званием потомственного почетного гражданина. Эти случаи были очень редки. За все время, от существования Полтавы, как губернского
1) Гор. арх. 1837, № 5340.
2) Ж. Думы 11 Сент. 1839
3) Ж. Думы 6 Февр. 1847.
4) Ж. Думы 1839, 11 Сентября
5) Ж. Думы 5 Декабря 1840.
— 303 —
города, до конца 50-х годов мы встретили всего несколько примеров награждения этим званием: Прокофьева, Чубенка, Ворожейкиных. За получение этого звания вносилось в то время большая плата: 200 р. в приказ общественного призрения, 800 р. в коммерческий банк, 100 р. в сенатское казначейство и 12 р. за гербовую бумагу, всего 1100 р. Звание именитых граждан в 1847 г. было уничтожено и заменено было почетным гражданством 1). Купеческое общество, в глазах администрации, было представителем городского общества и поэтому всегда приглашалось на всякие торжества. Другое сословие городского общества, принимавшее участие в делах думы, из которого, главным образом, избирались гласные думы, были мещане. Мещане — ремесленники на основании законоположений Императрицы Екатерины II составляли цехи. Цехи были вечные и временные. Во временный цех могли записываться крестьяне, разночинцы, на срок их паспортов, а также иностранцы, если последним разрешала казенная палата. От записи в цех освобождались только землекопы, каменщики, штукатуры и прислуга. Временные цехи могли избирать старшину и двух старшинских товарищей для заседания в ремесленной управе 2). В состав цеха входили ремесленники, подмастерья, ученики и работники. Всякий цех избирал старшину. Делами же всех цехов ведала ремесленная управа, во главе которой был ремесленный голова, избираемый каждые три года. Всех цехов в Полтаве было десять; многие из них учреждены были еще при Екатерине II. Такими цехами были: шевский (осн. в 1772), резницкий (1776 г.), кравецкий (1773 г.), шапошницкий (1778 г.), ткацкий, шаповальский, бондарский (1753), кушнирский (1798), ковальский и гончарский. В 1836 году во всех десяти цехах было ремесленников 359, подмастерьев 26, учеников 446, работников 325. Наиболее ремесленников было в шевском (138) и наименее в гончарском (5) 3). 1853 году, о котором еще имеются данные, было во всех 10 цехах мастеров 538, подмастерьев — 483, учеников 357. Но в следующем число их уменьшилось. Частые рекрутские наборы, по случаю крымской войны, могли иметь влияние, но все не в такой степени. Данные этого года были таковы: мастеров 451, работников 90 и подмастерьев 41 (несомненно, ошибка). Во временный цех было записано 352 ч. Эти данные были доставлены известному писателю и славянофилу И. С. Аксакову, командированному для исследования украинских ярмарок.
В 1837 году министр внутренних дел граф Блудов предложил всем городам образовать у себя цех трубочистов, какой уже
1) Ж. Думы 17 Февраля 1837 и гор. 1847 № 6619.
2) Жур. Думы 5 Июня 1842.
3) Гор. арх. 1836, № 5221.
— 304 —
существовал в Москве и Петербурге. Ремесленный голова созвал, по предписанию думы не только мещан и купцов, но казаков и евреев. Общество высказалось за крайнее затруднение организовать такой цех, в виду малочисленности мещанского населения, а с другой стороны и потому, что при городской думе было уже 8 чел. трубочистов. Дума разделяла этот взгляд, но губернское правление предписало думе "употребить всевозможнейшую заботливость о введении таковых трубочистов". Созвано было вторично собрание, но никто не явился. Тогда Дума обращается к содействию полиции и просит ее принять меры к созданию общества, но опять безрезультатно 1).
В 1840 году опять было созвано общество, где ему было предложено организовать этот цех, но оно также отклонило, и купцы с мещанами порушили нанять требуемое число трубочистов для чистки труб в своих домах 2). Думе не понравилось это решение и она предписала созвать мещанское общество для учинення раскладки особо от купеческого общества и отыскать трубочистов, которых должно для себя нанять цеховое общество 3). Дума имела своих трубочистов и платила им 328 руб. в год. Но администрация настойчиво требовала организации этого цеха. В 1847 г. дума предписала ремесленному голове созвать общество, которое высказалось в том смысле, что это дело всего городского общества. Цех этот так и не был учрежден, но за чистку труб общество порешило взимать по 5 коп. с каждой трубы. Десять лет тянулось это дело и, при настойчивости думы и губернского правления, городское общество все таки отказалось его учредить. Дела в ремесленной управе, особенно денежные счеты, были в большом беспорядке. Сохранилось не мало дел, рисующие эти беспорядки.
В 1840 году гласный думы Татаренко ревизовал отчетности ремесленной управы. Он нашел, что деньги не записывались в приходо-расходную книгу. Старосты, получавшие деньги за "церемонию при погребении", никогда не записывали их в приход, а "растрачивали их с цеховыми, бывшими при погребении, а если деньги эти и записывались, то показывались в расходе на угощение при цехах братии". Делопроизводство было в полном беспорядке, все бумаги складывались в сундуке и не запирались в нем. Не было книги, где записывались мастеровые, подмастерье и т. п., "через что, писал Татаренко, нет никакой известности живущим в городе цеховым мастерам". Благодаря этому, замечает тот же ревизор, "ремесла в городе не распространяются и даже бывший староста кузнецкого цеха, мещанин Василий Капитаненко, по окончании срока служения своего в обществе, взял цеховой значок и "оный по требованию, не
1) Гор. арх. 1839, № 5860.
2) Ж. Думы 12 Февр. 1840 г.
3) Ж. Думы 2 Июля 1840 г.
— 305 —
возвращает и по ныне, через что цех сей вовсе уничтожился, тогда как оный мог бы быть богаче и больше всех цехов, если бы к нему были причислены, как по закону и другие близкие ремесла". Такой хаос и полный беспорядок царил в производстве и ведении дел в ремесленной управе, под ближайшим наблюдением ремесленного головы Семена Смолянского, которому дума сделала строгий выговор и предписала в течение семи дней представить денежные счеты, отчеты о делах и т. п. Смолянский ответил, что исполнить этого он не может, так как старшины цехов не представляют в ремесленную управу книг и отчетов. Дума пригрозила ему судом и отрешением от должности 1).
Но все это было напрасно!.. Счетов трудно было представить, так как их не было. Дума предписала по поводу этого, созвать мещанское общество и составить приговор. Несомненно, что и само общество не следило за деятельностью управы и потому, вероятно, дума и предписала перед всяким собранием общества читать правила, изложенные в 11 томе свода законов для "лучшего знания и исполнения оных". Этим приемом дума желала напомнить обществу о необходимости следить за делами управы!.. Эти беспорядки побудили общество назначить ревизию из 17 человек. Ревизия обнаружила недочет в 415 р. 416/7 к. Дума порешила дело это передать в городовой магистрат. Потребовали в магистрате Смолянского, но он не явился. Обратились за содействием в полицию, которая и доставила его. Смолянский тут же взят был под стражу, но скоро впрочем, был освобожден, так как его взяли на поруки. Жена Смолянского подала заявление, что она растрату обеспечивает своим домом, но вскоре отказалась и предлагала всего 200 руб. Магистрат же оценил ее дом в 250 р. Предлагали этот дом обществу взять за долг, но оно отказалось 2). Растрата Смолянским побудила общество, возможно чаще ревизовать дела управы. Ревизии эти обнаружили не мало хищения со стороны старост. В 1842 году депутаты мещанского общества жаловались в губернское правление на бывших старост Власова, Гордеенка, Бондаревского, Капитаненка, Зборовского и ремесленных голов Скляра и Смолянского за невнесение всеми ими в кассу управы 4632 р. 47¼ коп. При этом общество жаловалось и на городовой магистрат, делавший послабления в деле взыскания этих денег. Губернское управление предписало обществу, вместе со стряпчим, произвести строжайшее расследование 3). А суммы у старосты бывали большие, так у Власова было 16029 р., взысканных с общества податей и др. сборов и из них он не внес 618-30;
1) Гор. арх. 1840, № 5982.
2) Гор. арх. 1841, № 6089.
3) Гор. арх. 1842, № 6310.
— 306 —
у Гордеенка 14416 р. и он не внес 728 р. 1) и т. п. Мещанское общество часть растраты приняло на себя, а остальные порешило взыскать. Когда потребовали от этих старост отчетов, то некоторые представили большой расход на наем извозчиков для сбора податей. Капитаненко представил счет, что им израсходовано 1134 руб. своих денег при рекрутском наборе. Общество признало только 900 р., остальные израсходованы были "не надлежаще". В числе предметов расхода он показал 171 р. 60 к., издержанных на поимку рекрут, убегавших от набора, на наем сторожей 2) и т. п. А по закону, общество могло расходовать только 100 руб., а если больше, то требовалось разрешение губернского правления. И эти средства разрешались на канцелярию управы, найма писца, канцелярские принадлежности и т. п. За недочеты и неправильное ведение дел привлекались еще к следствию старосты Бабичев, Бондаревский и Гавриленко. За ними числилось 1185 р., не внесенных в кассу управы. Встречается один только благоприятный отзыв о старосте, это о Белявском, отличавшемся аккуратностью. В 1847 г. дела управы ревизовал чиновник особых поручений при генерале-губернаторе и отметил недеятельность старост Заболотька, Гудимы, Ионы и др. по взысканию податей 3).
Был случай, когда общество протестовало против избрания старостой некоего Захария Данченка, принадлежавшего к кушнирскому цеху. "Человек он был, как писали 16 ч. протестовавших, неблагонадежный и цеховым его мы не желаем". Но дума не уважила этого протеста, в виду того, что он уже принял присягу 4). За право записи в цех вносилась небольшая сумма; собиралось всего несколько сот рублей. Всех мещан в Полтаве в 1842 году было 1692 д., в 1857 г. число их возросло до 2479 душ.
Мещанское общество, как и купеческое, было обложено натуральной повинностью по доставлению подвод для воинских частей. Это особенно чувствительно было для них летом, когда через город проходили воинские части в Вознесенск, где очень часто бывали большие маневры. И эта повинность для многих была тяжела, как об этом свидетельствовал полицеймейстер Эльяшевич. Нередко многие зажиточные мещане не имели своих лошадей. В 1852 году мещане в числе 45 ч. отказались дать подводы. Губернатор Аверкиеве предписал городскому голове под "личною его ответственностью" исполнить предписание начальства и доставить подводы. А их требовалось не мало. В 1841 году мещане христиане и
1) Гор. арх. 1841, № 6112 и 6310.
2) Ж. Думы 18 Июня 1840 г.
3) Гор. арх. 1847, № 6634, 6634 и 1849 № 7187.
4) Гор. арх. 1841, № 6068.
— 307 —
евреи должны были поставить 408, да казаки 391, всего 799 подвод. Мещанское общество в заседании 4 февраля 1843 года порешило обратить эту повинность в денежную, для чего иметь своего подрядчика, который бы, во всякое время, когда потребуется и доставлял бы подводы" 1). Дума сочувственно отнеслась к такому решению общества и представила это в "губернский комитет по предмету отбывания подводной повинности". Но это ходатайство было оставлено "без уважения" как писали в то время. И в последующие годы обществу пришлось поставлять эти подводы. Если и не была уважена просьба общества, то потому, что натуральная повинность могла быть переложена на денежную, только с высочайшего разрешения, что и было подтверждено в 1847 году 2).
Заниматься тем или другим ремеслом, возможно было только с разрешения ремесленной управы. Виновные в нарушении этого, обыкновенно штрафовались в пользу цеха. Так, в 1840 г. ремесленная управа взыскала с трех цеховых шевского цеха 37 р. 142/7 к. Недовольные могли жаловаться в думу, а на последнюю в городовой магистрат 3). Всякий мог оставить цех, когда хотел, мог и опять записаться в него. Но был случай, когда казенная палата предписала думе "учинить надзор на счет хозяйственных способностей" некого Лесконога, возвратившегося вторично в цех из послушников Киево-Печорской лавры. Видимо, казенная палата усомнилась в знании им его ремесла 4). Третья группа обывателей, принимавшая участия в думе в качестве гласных, были евреи. Из них был и городским головой, Зеленский, единственный, впрочем, пример за истекшее столетие. Они составляли отдельную группу населения, имевшие право созывать собрание для решения своих дел. С 14 Ноября 1839 года были введены, по высочайшему повелению, правила о коробочном или кружечном сборе, что составляло принадлежность еврейского общества (он существует до сей поры). Этот сбор введен был для пособий и облегчений общества, для уплаты податей, для дел благотворения и призрения. От этого сбора никто не освобождался. Сбор этот в то время разделялся на общий или повсеместный, с предметов, которые подвергаются ему во всех еврейских обществах, и частный или вспомогательный. Первому подлежал сбор за убой скота, "резь" птиц и за продажу кошерного мяса. Цены за убой скота и резание птицы с течением времени повышались. В 1840 году платили за убой старого скота 33 к., молодого 16 к., старого барана 8 к., молодого 5 к., гуся и утки 4/7, индюки 6/7, голубя и курицы по 3/7 и с пуда кошерного мяса 46 к. 5).
1) Гор. арх. 1842 № 6262
2) ibidem.
3) Ж. Думы 20 Сентября 1840.
4) Ж. Думы 19 Февраля 1842 г.
5) Гор. арх. 1840, № 5926.
— 308 —
В 1853 году цена была выше: за убой взрослого быка 40 к., теленка 20, барана 10, барашка 3 к., с 1 ф. кошерного мяса 1 к., индейки и гуся 5 к., утки и курицы 2 к., цыпленка и голубя 1 к. 1). Этот вид коробочного сбора отдавался на откуп, сроком на четыре года, и чаще всего отдавался самим евреям 2). Количество сбора обыкновенно назначалось на всю губернию администрацией, сообразно количеству ревизских душ. Вот сумма коробочного сбора по годам, начиная с 1836 года:
|
1836 г. |
857 р. 14½ к. |
|
|
1838-1839 |
800 р. |
|
|
1840 |
828 р. 57 к. |
|
|
1841-1849 |
925 р. |
а во всей губерний 9262 р. 45 коп. |
|
1849-1852 |
1720 р. |
|
|
1852-1853 |
2515 р. 3). |
|
Всех еврейских обществ в Полтавской губернии, на которые раскладывался этот сбор, было 18. Кроме 15 городов, еврейские общества были в посаде Крюков и заштатных городах Глинске и Градижске. Всех евреев в Полтаве было в 1853 году 1201 р. душ, а в губернии 10290 д. м. пола 4), а коробочного сбора по всей губернии было 14698 руб.
Частный или вспомогательный сбор составлялся из взносов евреями известного налога от найма лавок, амбаров, шитья еврейской одежды как мужской, так и женской, если стоимость их была выше 10 р., с налога еврейских бань с купальнями (мыквис) и однопроцентного сбора с евреев, приезжающих на время в город для продажи своего товара, а также и за право ношения ермолок. За право ношения последних платили в разных местах России от 3 до 5 р., но Император Николай 1 повелел обложить повсеместно налогом в 5 р. 5). На эти средства, получаемые от этого сбора, уплачивались повинности за бедных; содержались кагалы, синагоги, богадельни и т. п. Есть данные, указывающие размер взимаемого евреями этого налога, они относятся к 1847 году. На уплату государственных податей,
1) Гор. арх. 1852, № 7725.
2) Самойло Зеленский жаловался в 1842 г., что по контракту с думой никто не имел права продавать кошерное мясо, так как им был взят коробочный сбор в аренду на 4 г., но все таки продавали другие. Дума порешила оштрафовать незаконных продавцов и мясо от них отобрать (Ж. Думы 24 Ноября 1842 года).
3) Гор. арх. 1853, № 7883, 1847. № 6628, 1853, № 7814.
4) По губернии так были распределены: в глинском обществе 84 д., градижском 415, золотонощском 706, зеньковском 253, кременчугском 2450, крюковском 436, константииоградском 137, лубенском 205, миргородском 44, полтавском 1201, переяславском 1428, пирятинском 376, прилукском 974, роменском 547 и хорольском 220.
5) Гор. арх. 1847 № 6753, указ Сената за № 7411.
— 309 —
на бедных, престарелых и малолетних, увечных и не способных к труду взималось по 58¾, на содержание синагог, больниц и богаделен — 22 к., взамен некоторых натуральных повинностей — 2½, на содержание в школах бедных учеников, на погребение бедных по 8½ к., на учреждение общественных благотворительных заведений 102/4 к., на издержки по переселению евреев на казенные и помещичьи земли 9¾ к. Были обложены и купцы-евреи, приезжавшие в город для торговли (по 1 к. с рубля) 1). Эти данные указывают, что сбор этот был достаточно велик. Весь этот сбор в 1851 и 1852 годах был 1576 р. 46 к. 2). Еврейское общество освобождало бедных от платежа этого налога; за них оно вносило и подати, так в 1847 году было освобождено 304 души, в 1839 г. 110 д., в 1853 году 283 д. 3). А подати, вносимые евреями в казну, были следующие: подушное 2 р. 38 к., земских повинностей 1½ к., на народное продовольствие 5 к., на устройство кагала 2 к., на общественные здания 4 к., всего 2 р. 61½ к. 4). Спустя два года эти повинности были значительно повышены. За евреями всегда числилось не мало недоимок. В 1840 г. еврейский кагал прибегнул к оригинальному способу взыскания недоимок. Не мало евреев, причисленных к Полтаве, проживали в соседних губерниях, где занимались торговлей, промыслами. Эти то евреи и не платили податей. Кагал, с разрешение думы, отправил нескольких лиц в соседние губернии отыскивать этих неплательщиков и взыскать с них подати. На проезд эти лица получили по 1 р. в сутки. Но посланные отправились в Таврическую губернию, накупили там рыбы и привезли ее с собой в Полтаву, где и распродали. Через два года, опять явились желающие отправиться в эти губернии за розыском неплательщиков, но губернское правление, узнав об этом, не разрешило; оно нашло, что отправка их "по поверхностному взгляду показывает мнимую пользу". Помимо этого, оно воспретило на будущее время отпускать евреев по паспортам в другие места 5). Для наблюдения за "еврейскими делами" и в частности за коробочным сбором генералом Кокошкиным была учреждена должность чиновника особых поручений по еврейским делам с жалованьем 200 руб., что отпускалось из сумм коробочного сбора. На долю Полтавы из сумм этого сбора приходилось 33 р. 25 к. В этой должности, при Кокошкине, был раввин Модиевский, единственный чиновник особых поручений, бывший когда либо в этом звании.
1) Гор. арх. 1840 № 5926.
2) Гор. арх. 1852 № 70 34.
3) Гор. арх. 1840 № 5926, 1853 № 7814.
4) Гор. арх. 1745 № 254.
5) Ж. Думы 1842, 16 Июля.
— 310 —
Помимо коробочного сбора, был еще свечной, правила о взимании которого были опубликованы 1 Сентября 1845 г. Он также отдавался на откуп, сроком на четыре года, и заведовали им избранные лица из купцов и мещан. Сбор этот, по распределению общества, взимался с купцов 1 гильдии — 16 р. 22 к., 2 гильдии — 12 руб. 40 коп., 3 — 7 р. 45 к., с мещан зажиточных 4 р. 96 к., среднего разряда 2 р. 79 к. и низшего 1 р. 24 к. 1). Бедные евреи освобождались от этого сбора. Поступал он в ведение попечителя киевского учебного округа и употреблялся на устройство школ. В 1851 г. был сделан запрос Киевским генерал-губернатором Бибиковым полтавской думе об устройстве в Полтаве казенного еврейского училища. Дума сочувственно отнеслась к этому, но училище не было основано, быть может потому, что Бибиков вскоре после этого оставил пост генерал-губернатора 2). Сумма этого сбора в 1854 г. была — 514 р., а во всей губернии 2915 р. Сбор этот поступал слабо. К 1 Января числилось недоимки на евреях 846 р. 40 к., а во всей губерний 16883 руб. 5 коп. 3).
На 1855 год назначено было свечного сбора 2915 р. (в 1854 — 2900), что распределялось между 18 еврейскими обществами в губернии, в которых было 11165 д. мужского пола. На долю каждого еврейского общества приходилось 161 р. 94 к., а на каждую ревизскую душу по 26 к. Полтава должна была внести 486 р. 45 к. сер. (по 37 к. на душу) 4).
В 1850 г. 3 Июля был высочайше утвержден закон о надзоре за синагогами и "молитвенными еврейскими домами". По этому закону евреи, составляя "молитвенное общество" избирали из своей среды ученого еврея для объяснения сомнений в богослужении или обрядов, до веры относящихся. Затем избирали старосту (губы) и казначея (неивов). Эти три лица составляют правление. Звание ученого еврея разрешалось соединить с должностью раввина и казначея со старостой. Все они избирались на три года. Расходы по содержанию этих лиц относились на коробочный сбор и добровольные приношения. Эти лица заботились о благоустройстве синагоги, молитвенных домов и заведовали благотворительными учреждениями еврейского общества 5). Полтавская синагога сооружена в 1856 г., до этого времени были
1) При раскладке принималось во внимание число шабашей и праздников в году, таких дней было 64.
2) Гор. арх. 1851, № 7564, жур. Думы 20 Июня 1851 г.
3) Гор. арх. 1850, № 7242.
4) Гор. арх. 1854 г., № 8315.
5) Гор. арх. 1856, № 8321. "Молитвенный дом" помещался в доме богатого купца Самуила Португалова, был и в доме Натанзона. "Молитвенное общество" в 1853 г. имело до 600 р. сбора, из которых расходовало на отопление, наем дома, жалованье раввину, погребение 6едных etc. Гор. арх. 1853, № 7809.
— 311 —
молитвенные дома. На сооружение ее было отпущено, по высочайшему повелению, из приказа общественного призрения 6000 руб. по 9%, с ежегодной уплатой по 1000 р. 1).
В царствование Императора Николая I, много заботились о привлечении евреев к занятию земледелием. По этому случаю, были издаваемы распоряжения, но наиболее подробно этот вопрос был разработан еврейским комитетом и выработанная им инструкция была высочайше утверждена 19 Августа 1852 года 2). Эта инструкция касается переселения евреев на казенные и владельческие земли во всех губерниях, где им было дозволено постоянное жительство. Евреев Полтавской губернии поселяли в Новороссийском крае, Екатеринославской, Херсонской и Таврической губ., но при условии перехода по окончании рекрутского набора. Земли, розданные евреям, считались состоящими в пользовании общества на них поселенного, а потому они не могли быть ни продаваемы, ни отданы в аренду. На каждую семью отводилось от 20 до 40 дес. Правительство, организуя поселение, не ассигновывало на это средств, а отнесло эти расходы на суммы коробочного сбора, вносимого самими евреями. На каждую семью назначалось по сто рублей для постройки дома и по 75 р. в ссуды на 10 лет без процентов на приобретение скота, орудий, семян. Помимо этого, выдавалось еще каждой семье 5 р. для составления вспомогательного капитала 3). Евреи-поселенцы пользовались большими льготами. Они освобождались на 10 лет от платежа податей и натуральных повинностей. Этого мало. Им прощались все недоимки; если же сумма их в точности не могла быть определена, то из общей суммы недоимок, лежащих на обществе, слагалась сумма по раскладке, причитающаяся на каждую ревизскую душу. По прошествии льготного срока евреи-земледельцы должны были вносить подати и отправлять повинности, налагаемые законом на государственных крестьян. Помимо этого, евреи-поселенцы освобождались от рекрутской повинности в течение 25 лет.
Правительство, видимо, было сильно заинтересовано в деле привлечения евреев к занятию земледелием. Помимо означенных льгот, оно установило награды, как принудительную меру. Награды были: похвальный лист, денежные выдачи, премии, форменные кафтаны, почетные кафтаны, серебряные и золотые медали. Получить последние
1) Гор. арх. 1856 № 8321.
2) Подробности изложены в нашей статье: К истории еврейских земледельческих поселений в половине XIX в. Киевская Старина 1906 г. Ноябрь-Декабрь.
3) Правительство для этого образовало капитал: 20 тыс. было позаимствовано через Гос. казначейство, а 40 тыс. от министерства государственных имуществ с отнесением постепенной уплаты на ту часть коробочного сбора, который б. отделен на пособие евреям колонистам (гор. арх. 1847, № 6653).
— 312 —
было не легко: слишком серьезны были требования. Серебряную медаль мог получать только тот, кто в течение 5 лет занимался земледелием с "огородными овощами", и засевал не менее 6 дес., имел собственные плуги с волами и лошадьми, сеял коноплю и лен и прибрёл более 20 штук рогатого скота и не менее 100 овец. Помимо этого, он должен был посадить на своем участке не менее 50 деревьев.
Получивший серебряную медаль мог рассчитывать получать и золотую, но для этого надо было удвоить за тот же период посев, приобретение скота и т. п.
Правительство желало еще, чтобы сами евреи привлекали бы своих единоверцев к занятию земледелием, за что удостаивались награды личным или потомственным гражданством. Но для получения этого звания требовалось много: так, получить медаль и звание личного почетного гражданина мог лишь тот еврей, который на свой счет поселит 25 семейств, снабдив их скотом, семенами и всеми хозяйственными принадлежностями, необходимыми для ведения хозяйства. Для получения почетного потомственного гражданства необходимо было оборудовать хозяйство 50 семейств.
Все евреи-поселенцы обязаны были на второй год своего поселения завести огород на одной десятине, а на шестой год — на трех десятинах и прибрести достаточное количество рабочего скота, земледельческих орудий и годовое продовольствие для себя и скота. Для обработки полей они могли нанимать рабочих только из своих единоверцев, но не из христиан. Если начальство замечало, что еврей нерадиво занимается хозяйством, то он отдавался под надзор местного начальства с запрещением отлучки из своего места жительства, пока не устроит своего хозяйства. Если же, по истечении 6 лет еврей, по нерадению своему, не устроит его, чем будет, конечно, тягостен своему обществу, так как не в состоянии будет исправно платить податей, то он исключается из сельского состояния и члены семейства, физически здоровые, отдаются в военную службу. Полученные же за них квитанции обращаются в продажу и вырученная сумма приобщается к общему капиталу, предназначенному для поселения евреев в этом крае. Хозяйства евреев периодически подвергались осмотру лиц, назначенных властью. Для поддержания этих хозяйств и развития их, евреям разрешалось учреждать вспомогательная кассы, для чего выделялась часть коробочного сбора в таком количестве, чтобы на каждую душу причиталось по 1 р. с. Этих же евреев-поселенцев правительство желало привлечь к разведению красильных, торговых аптекарских растений, для чего, если кто пожелал бы заняться этим, отпускались безвозмездно семена. За уменьшенную плату они могли получить тонкорунных овец.
— 313 —
С целью усовершенствования еврейских хозяйств и ознакомления евреев с более рациональными способами земледелия, попечительный комитет обязан был избрать нескольких молодых людей и отправить их в ближайшую ферму или в школу садоводства для ознакомления их с хозяйством, в расчете, что они будут руководителями в еврейских поселениях. На расходы отпускалось по 175 р. на каждого с доходов от земли, принадлежащей евреям-колонистам. Евреи, как известно, более склонны к занятию торговлей, промыслами. Правительство, издавая эти законоположения, предусмотрело эту склонность евреев. Поощряя занятие земледелием, оно воспрепятствовало колонистам, особенно в первое время, занятие торговлей и разрешило им заводить лавки, лабазы и другие торговые заведения только в местах их поселения. Разрешалось им здесь иметь малые фабрики, домашние заведения, которыми вырабатывались крестьянские сукна, холст, пестрядь и т. п. Эти произведения, как и продукты хозяйства, евреи могли возить для продажи лишь в свой уездный город и на ярмарки своего и смежных уездов, но не далее 30 верст от мест своего поселения. По прошествии трех лет, со времени своего водворения, колонисты могли уже свободно развозить свои товары и произведения внутри общей их оседлости. И только после 25 лет пребывания в колонии, им дозволялись все роды промыслов, как по торговым свидетельствам, так и без них. Такой постепенностью отличались условия, в которые была поставлена торговая деятельность евреев, в расчете, что они, прожив уже достаточное число лет, не бросят хозяйства, трудом нажитого.
Прибавим, что в первые три года своего поселения евреям не дозволялось иначе отлучаться из своих селений, как только по паспортам и то с дозволения смотрителей. Переход евреев-поселенцев в другие сословия не был воспрещен, но был обставлен условиями, равносильными запрещению. В случае такого перехода, еврей обязан был возвратить пособие, уплатить подати за протекшее льготное время, а также и сложенную с него недоимку и если он был освобожден и от рекрутчины, то теперь должен был отбыть ее. Кроме того переход допускался только семьями, а не по одиночке. В случае перехода в мещанское сословие требовалось еще согласие того общества, к которому еврей хотел приписаться. Всякий еврей-колонист, оставивший колонию, признавался неблагонадежным и навсегда терял право вернуться в нее.
Закон дозволял евреям селиться и на владельческих землях, а также и на землях своих единоверцев и в таком случае им выдавалось до 85 р. на каждое семейство, но выдавалось лишь за поручительством владельца, на земле которого селились колонисты,
— 314 —
удостоверявшего, что казенное пособие будет использовано согласно назначению. Такие евреи-колонисты были в ведении министерства внутренних дел или точнее сказать, местного губернского правления и земских судов. И губернскому правлению было предписано строго следить за такими поселенцами, "чтобы не скрывалось с сим облама перед правительством и чтобы евреи не прибегали к земледельческому званию, как к средству воспользоваться предоставленными сим положением льготами без занятия земледелием".
Евреи, поселяемые на казенных землях, не в праве были отдавать их в аренду христианам, за что всякий раз взимался штраф втрое против суммы, за какую была отдана в аренду земля. Поселяемые евреи образовывали сельское общество и могли заботиться о призрении престарелых, больных, об уничтожении бродяжничества и учреждении заведений, где бы бродяги могли найти работу и содержание 1). Им дозволялось иметь и коробочный сбор. Вот условия переселения евреев. Еще в 1847 году, когда впервые были изданы правила (в 1852 г. только подробнее были разработаны), администрация предложила еврейскому обществу объявить своим членам, не пожелает ли кто переселиться в Херсонскую губернию. В Полтаве заявило желание переселиться 30 семейств, но они поставили непременным условием возвратить их сыновей, отбывавших военную службу. Но эта просьба не могла быть удовлетворена, она противоречила закону 12 Мая 1847 года, которым это запрещалось. В следующем году, губернское правление вновь сделало запрос о желающих переселиться в ту же губернию, но еврейское общество, созванное думой, "по разным неудобствам" отказалось, так как многие в семействах были на очереди по отбыванию воинской повинности и по "малочисленности душ" в семействе, в которых не было работников 2). Едва ли последнее обстоятельство были причиной: видимо не было желания предпочесть земледелию исконную привычку к торговле и промыслам. И к закону 1852 г., давшему большие льготы переселенцам, евреи отнеслись довольно равнодушно, он не привлек много желающих. В Полтаве заявило желание переселиться несколько семейств (а во всей губерний только 25). Когда шла переписка между губернским правлением и уездными учреждениями относительно этих семейств, то, по случаю крымской войны, было объявлено два рекрутских набора с мещан-евреев Полтавской губернии, первый с 1 Ноября по 1 Декабря 1853 г. и второй с 1 Марта по 15 Августа 1854 г. Опять возобновилась переписка, так как необходимо было знать, кто из пожелавших переселиться находился на очереди по отбыванию
1) Гор. арх. 1852, № 216.
2) Гор. арх. 1847, № 6672.
— 315 —
рекрутской повинности. Наконец, по выяснении числа поселенцев, надо было озаботиться устройством для них домов, что было на обязанности попечительного комитета; нужно было войти с предложением о высылке денег этому комитету, а для этого завязалась переписка с казенной палатой. Тем временем многие из пожелавших переселиться успели оставить Полтавскую губернию, иные умерли, другие попали под следствие, чем теряли право поселения на казенных землях, и в конце концов только 5 семейств (53 д.) по предписанию казенной палаты, поселены были на казенных землях в Екатеринославской губерний 1).
Ознакомимся со статистикой еврейского поселения, начиная с 1802 г., когда учреждена была Полтавская губерния. В год основания губернии в Полтаве, как мы уже говорили, был только один еврей. В губернии было всего 2114 душ, при населении 1343029 д., но только плативших подати, т. е. мужского пола, след. евреев могло быть до 5 тыс., что составит 0,3% всего населения или на одну тысячу населения 4 еврея. Интересно, что тогдашние власти считали евреев иностранцами. В донесениях своих городничие Зенькова, Гадяча и др. писали, что "в городе немцев, греков, армян, евреев и других иностранцев не имеется 2).
Довольно подробные данные о евреях сохранились в архиве за 1840 год. Эти данные собраны полтавским губернатором Аверкиевым. В Полтаве было уже евреев: 1012 мужчин, 957 женщин. Всего 1969 душ, а во всей губернии 16455 д. при населении губернии в 1662862 д. обоего пола. По этим данным, еврейское население со времени 1804 г. увеличилось в три раза с небольшим. В процентном отношении ко всему населению, евреи составляли 1%, т. е. увеличилось на 1000 человек 6 душами 3). В 1844 году число их увеличилось в губерний до 17648 душ 4).
В 1853 году в Полтаве числилось мужского пола 1201 д. (во всей губерний 10299 д. мужского пола) 5). Но прошло десять лет, как количество евреев возросло до 34220 д. в губернии, а в самой Полтаве было 1656 д. мужского пола и 1971 д. женского, всего 3627 д. обоего пола 6).
1) Гор. арх. 1853 г., № 216. В Херсонской губ. до сей поры сохранились еврейские колонии Большой Нагартав, а в Екатеринославской — Грунау.
2) См. Арх. Полт. губ. Правл. 1804, № 200 и Статистическое описание Полтавской губернии 1804 года в трудах Полтавской архивной комиссии, 2 выпуск и отдельно.
3) Арх. П. Г. Правл. № 1857/80.
4) Арх. П. Губ. Правления № 2783/72 66
5) Гор. арх. 1847 № 6662.
6) В настоящее время, по последним данным, 1906 г., на тысячу ч. приходится 45 евреев, см. нашу статью: Статистика еврейского населения в Полтавской губернии со времени ее учреждения, 5 вып. трудов полтавской архивной комиссии.
— 316 —
ГЛАВА XXI.
Комитет о земских повинностях. Наделение участками земли жандармскую команду, кадетский корпус. Проект устройства казарм. Введение налога с домов на содержание войск. Квартирная комиссия. Начет на командиров батальона. Подполковник Быковский и его деяния. Плата за рекрут.
Военные части, расположенные в городе, а также и в губернии, содержались на счет комитета о земских повинностях. Но и городская дума, по распоряжению администрации, не мало расходовала на нужды их. Администрация весьма часто предписывала произвести ремонт тех или других зданий, то выдать на отопление и освещение и т. п. Бывали расходы, которые потом, впрочем возвращались. В 1834 г. проживал в Полтаве начальник жандармской команды генерал-лейтенант Рупрехт. Жил он в городском доме. На ремонт этого дома, дума, по предписанию генерал-губернатора, израсходовала 10368 р. 8 к. (смета была 8 тыс.). Но эти деньги были возвращены. Дом этот долго был известен под именем "Рупрехтова дома" 1). На обязанности думы, по предложению администрации, было снабжение мебелью квартиры военных. В 1838 г. дума отправила в квартиру генерала Куприянова два ломберных стола, из красного дерева, письменный стол с зеленым сукном и два зеркала. И в настоящее время, по закону, городская дума должна снабжать военные части мебелью, но, конечно, не зеркалами и ломберными столами!... Указываем на этот факт, чтобы показать, как распоряжалась в то время администрация средствами города. По выбытии генерала Куприянова из Полтавы, эту мебель долго искали, о чем велась долгая переписка и все таки ее не нашли. Квартиру генерала занял прокурор и частный пристав передал ему и эту мебель, а затем ее взял для себя городской голова Медведев, как удостоверял этот частный пристав, но городской голова отказался ее возвратить, заявив, что у него ее нет 2). Канцелярия жандармского генерала снабжалась также мебелью от городской думы 3). Был случай, когда отказ думы дать меблировку был одобрен администрацией. Это было в 1835 году, когда полиция затребовала от думы мебель для Колыванского егерского полка. Дума отказала и губернатор Могилевский одобрил распоряжение думы, так как это, писал он "до думы не относится" 4). Освещение помещений воинских, кордегардий, жандармских конюшен лежало на обязанности думы. Требования воинских начальников бывали чрезмерны. По просьбе командира внутреннего
1) Гор. арх. 1834, дело № 486, 1835 № 5109.
2) Жур Думы 1840 12 Июня.
3) Жур. Думы 27 Марта 1834 г.
4) Гор. арх. 1835, № 5097.
— 317 —
гарнизонного батальона ежегодно выдавалось по 6 стоп бумаги, не смотря на то, что на содержание канцелярии выдавались средства от казны 1).
Дума обязана была снабжать воинские части и участками земли для разведения огорода. Это было высочайшее повеление от 22 февраля 1834 г.
"Государю Императору, угодно писал в думу начальник штаба отдельного корпуса внутренней стражи, генерал Шелашников, чтобы все гарнизонные батальоны и инженерные дома были снабжены землями в том мнении, что при хорошем и тщательном обрабатывании земель сих, возможно улучшить пищу для нижних чинов". Он просил у думы участок в 9600 кв. саж., но дума не нашла для себя возможным согласиться и нашла достаточным 1600 саж. Но думе было строжайше предписано дать требуемое количество 2). Также дума в начале отказала и первому директору кадетского корпуса генералу Святловскому, отчудить для служительской роты корпуса 3 д. 1040 саж. как это уже было сделано для Новгородского кадетского корпуса. Но дума отклонила это ходатайство, отговариваясь, что у ней не имеется свободных земель, но губернатор Аверкиев предписал ей исполнить волю Государя в два дня, и дума отвела около Крестовоздвиженского монастыря 3 д. 1040 саж. в "твердость чего и выдала данную" 3). Все воинские части помещались в то время или в городских домах, за что дума получала плату от комитета о земских повинностях или в наемных. Несомненно, что в интересах их было иметь собственные помещения, вполне приспособленные для этой цели. Сознавая это, генерал Рупрехт возбудил перед шефом жандармов, графом Бенкендорфом о необходимости устройства казарм для нижних чинов жандармской команды. Граф Бенкендорф согласился с этим и в свою очередь просил администрацию побудить полтавских обывателей построить эти казармы, но общество, созванное 20 апреля 1836 года не согласилось, мотивируя своей бедностью 4). Несколько лет спустя, генерал-губернатор, кн. Долгорукий вошел с представлением к высшему начальству о необходимости устройства казарм для войск. Разработка плана и сметы была поручена комиссии, заведовавшей постройкой здания для кадетского корпуса, а думе предписано было дать участок земли для их постройки. Комиссия избрала место, около 3 десятин, возле тюремного замка и предлагала владелице по 40 к. за сажень.
Но она готова была, с существующей цены 70 к. за сажен, уступить по 57 и то только "споспешествуя правительству в общеполезном
1) Гор. арх. 1835 № 5107.
2) Гор. арх. 1835 № 4946 и ж. Думы 19 апреля.
3) Ж. Думы 16 Мая и 17 Ноября 1840 и 16 Января 1841 г. и гор. арх. 1840 № 6014.
4) Гор. арх. 1836, № 5029.
— 318 —
предмете". Но казармы, по недостатку средств, не были построены 1). Позже, в 1853 г., был опять возбужден вопрос о постройке казарм, для гарнизонного батальона, для чего проектировалось отчудить по десятине городской земли для каждой роты, но и этот проект также не был осуществлен 2). Для приезжающих по делам службы в город генералов и штаб-офицеров дума обязана была, как это делается и теперь, отводить для них помещение. В 1841 г. дума специально для этой цели отремонтировала свой дом и наняла смотрителя для него, с жалованьем по 45 р. 71¼ к. в год 3). В 1840 г. думе приказано было выдавать квартирные деньги инспектору кадетского корпуса Ницкевичу, капитану Филипьеву, прибывшим на службу в только что открытый корпус 4). Дума вообще не мало расходовала городских средств на нужды воинских частей. Администрация, по просьбе последних, предписывала ей произвести тот или иной расход, но дума нередко и отклоняла желание администрации, если только это было предложение, а не строгий указ исполнить. В то время генералы и штаб-офицеры и офицеры получали квартирные деньги. Полный генерал получал 3000 р. и последний размер был около 200 р. Губернатор запросил думу, может ли она ассигновать некоторую сумму на освещение квартир офицеров, но она ответила, что на это у нее нет средств и губернатор более не настаивал 5). Администрация сознавала, что городская дума, при скромном бюджете того времени и, нередко в ущерб удовлетворения необходимых нужд, несет большие расходы на содержание воинских частей, и в силу этого, генерал-губернатор В. В. Левашев предложил думе обсудить вопрос о налоге, специально для покрытия этих расходов. "Желая облегчить жителей Полтавы, писал он, в несомой натурой квартирной повинности и, полагая заменить оную взносом от домов по оценке домов по примеру городов Киева, Харькова и Кронштадта" он и предписал составить комиссию из депутатов от каждого сословия и обсудить этот вопрос. Председателем комиссии быть назначен уездный предводитель дворянства. Задача этой комиссии или комитета, как он официально назывался, была привести в "определительную известность однопроцентный сбор с оценки домов, лавок и других недвижимых имуществ". Комитет этот широко понял свою задачу. Заботясь об увеличении средств города, он представил большой проект. Помимо недвижимого имущества, он проектировал
1) Гор. арх. 1842, № 6226.
2) Гор. арх. 1853, № 7913.
3) Ж. Думы 14 янв. 1841,
4) Жур. Думы Ноября 23, 1840
5) Гор. арх. 1836 № 4221 и жур. думы 25 Марта 1838 года.
— 319 —
обложить налогом все промышленные заведения, мастерские, заводы и т. п. С домов комитет полагал взимать, с оценки в 1000 р. 2-50 к., затем до 5000 — 5 р. и постепенно прибавлять, на каждые 5 тысяч по 5 рублей. Выше же 50 тысяч оценки, прибавлять на каждые 10 тысяч по 8-50 к., но с тем, чтобы наибольший размер обложения не превышал 50 р. с. С мастеров, имеющих работников, решено взимать по 10 р., с неимеющих их 5 р., с подмастерьев — 4 р., работников 2 р. Из этого сбора ⅓ часть поступала в ремесленную управу. Освобождались от этого взноса каменщики, печники, плотники, штукатуры "как приносящие ремеслом своим пользу городу". Интересен мотив этот; за последними комитет признавал только, что они приносят пользу. Булочники, калашники, прянишники обязаны были платить по 15 р. Пивовары, медовары по 5% с каждого рубля акциза, платимого заводчиками откупщикам и т. п. Словом, все в городе было обложено и доход от этого сбора был исчислен до 40 тыс. в год 1).
Этот очень обширный проект был представлен в министерство внутренних дел. Граф Блудов предписал составить этот проект по образцу калужской думы, и распределить по рубрикам все эти налоги. Министерство проект этот отвергло, но ввело только однопроцентный сбор с недвижимых имуществ с целью облегчения "постойной повинности", положение которой и было высочайше утверждено в феврали 1838 года. В главных чертах эта повинность заключалась в следующем: оценке подлежали дома со всеми службами, лавки, сады и пустопорожние земли. В лучших частях города дома оценивались, "приемля доход за 6% капитала". Лавки, отдельные от домов, ценились одним процентом меньше и то, смотря по частям города. Не взималось с домов, принадлежащих духовенству, казне, с помещений, занимаемых школами и больницами, также не взимался сбор с домов, занимаемых школами, домов занимаемых офицерами, которые "не получали ни постоя в натуре ни возмещения оного деньгами". Оценку можно было увеличить до ½%. За неаккуратный взнос, вносилась пеня 1 к. с рубля в первый месяц, по 2 к. второй и т. п. При дальнейшей не исправности,
1) Вот еще подробные данные обложения: извозчики должны были платить 5 р., кондитерские — 50 р., модные магазины 25 р., цирюльники 10 р., часовых и золотых дел мастера 7 р., с содержателей постоялых дворов по 5 к. с аршина платимого акциза за наем дома, с театра 100 р. в год, с "эквилибристов, шпилеров и со всех штукмейстеров, и привозимых ими редкостей плата назначалась думой по "соразмерности выгоде от такового промысла", с аукционной продажи 4%, с каждой бочки вина на скатной площади — 2 р., с векселей, при протесте 1%, при явке после срока ¼% р. и т п. Очень интересен еще сбор, довольно оригинальный: чиновник, уволенный в отпуск и не явившийся в срок, лишается жалованья, которое поступает в пользу города. (Гор. арх. 1536, дело № 5221).
— 320 —
законом разрешалась ввести в квартиру неаккуратного плательщика постой натурой, впредь до пополнения всей недоимки. И такие случаи были. В 1839 г. преподаватели гимназии и врач приюта, доктор медицины Росцинский, просили освободить их от уплаты этого сбора, но губернское правление не уважило их просьбы и предписало ввести в квартиры их постой, впредь до уплаты ими этого сбора. А в одну квартиру можно было поместить не более 3 солдат 1). Практиковался и другой прием с целью заставить аккуратно вносить этот сбор. При неуплате его, взыскание обращалось на чинов полиции, которая могла дома этих неплательщиков отдать в наем и с получаемого дохода уплатить сбор. Если хозяин сдавал лавку другому и не платил сбора, то он взыскивался с нанимателя, которому предписывалось не платить денег за наем этой лавки. Но не смотря на эти строгие правила при взыскании сбора, недоимки все таки были. Существовали еще льготы для самих хозяев; вновь устроенные дома были освобождены от платежа в течение 10 лет, деревянные и с каменным фундаментом 6 лет и деревянные — 4 года. Срок, с которого считалась эта льгота, был день, когда был утвержден план постройки. Проследим теперь по годам сумму этого сбора.
В 1846 году была составлена оценка на пять лет, в среднем ежегодно получалось 11969 р. 25 к. Всех домов в Полтаве в то время было 1614, но в этом числе было 812 домов, оцененных до 30 р., а такие не входили в оценку, как и дома на окраинах и владельцы их обязаны были постоем в натуре. По распоряжению генерал-губернатора дома немецких колонистов, в виду их тяжелого материального положения, также были освобождены от платежа этого сбора.
Были случаи освобождения обывателей, по бедности их, о чем ходатайствовала дума. Так были освобождены дети и внуки некогда очень богатого купца Ильи Прокофьева, бывшего городским головой в начале прошлого века 3). Этот сбор вносился в думу, но распоряжалась им квартирная комиссия, состоящая из выборных лиц от дворян, купцов, казаков и мещан, в составе 12 лиц. Содержание
1) Ж. Думы 18 Мая 1839.
2) Гор. арх. 1856 № 2Ъ
3) Ж. Думы 13 Февраля 1842.
— 321 —
ее, из сумм этого сбора в 1841 году обошлось 168 р., — 284/7 к. сер. На содержание членов комиссии существовал налог с обывателей, не отбывающих натурой военного постоя и с "шинковых домов". Для комиссии полагалось не менее 100 р. в год. В 1839 г. генерал-губернатор сделал распоряжение производить отпуск денег для комиссии уездными городскими думами, на полтавскую и кременчугскую наложено было по 300 р., а прочие по 150 р. В комиссии был делопроизводитель с жалованьем 500 руб. и два писца с жалованьем 300 р. 1). Между квартирной комиссией и думой происходили пререкания. В 1840 г. комиссия нанимала у городской думы три дома для помещения воинских частей. Надзор за ними, конечно, должен был принадлежать этой же комиссии, но она считала, что это дело думы и послала ей бумагу, где писала, что дума не имеет никакого права опровергнуть "повеление верховной власти" самопроизвольно возлагать на другое присутственное место. Дума с этим не согласилась и ответила, что все "сии изговорки ее, к удалению от себя от должной со стороны ее обязанности в сбережении городских домов, состоящих в ведении ее, есть совершенно неосновательны и обнаруживают только одно желание ее подобным перепискам, которые никогда не освободят ее в сбережении сих состоящих в ведении домов" 2). Дума и квартирная комиссия не действовали сообща в интересе самого дела, чем только и возможно объяснить такое явление, как выдача отопления александровской гауптвахте и кордегардии, как от думы, так и от этой комиссии, что заметил губернатор Могилевский. Расследование этого обстоятельства началось в 1838 году и продолжалось до 1861 года и чем оно закончилось, неизвестно. Вообще, в думе не всегда дела велись добросовестно и контрольное отделение казенной палаты очень дурно ревизовало ее деятельность. В 1828 году кн. Репнин приказал думе выдавать освещение и отопление в ведении кордегардии, находившейся при харьковской заставе 3). Спустя много лет, заседатель полтавского суда Долинский, производивший следствие, открыл, что дума неправильно выдала 2260-78¼ к. Эту сумму решено было взыскать с бывших командиров гарнизонного батальона, в ведении которых находилась эта кордегардия. На долю их, на генерала Ильяшенка был сделан начет в 622-58 к., на Кулябку 993-1¾ и подполковника Быковского 645-25 к. Первые два были в отставке, а третий был уже покойный. Дело это
1) Гор. арх. 1839, № 5867.
2) Ж. Думы 23 ноября 1840.
3) Она уничтожена по предложению генерал-губернатора в 1853 г. Гор. арх. 1853 № 7853 № 7868. Была еще кордегардия на Кобелякской и Кременчугской улицах. Устройство их обошлось 1912 р. Гор арх. 1852 № 7772.
— 322 —
дошло до высшего военного начальства, потребовавшего "самовернейший отчет за время и действительной сдачи дров и свечей на вышеозначенную сумму 1)". Подполковник Быковский был человек вообще коммерческий. Торговая депутация, ревизуя торговлю в городе, открыла, что Быковский сдал в аренду баню, предназначенную для нижних чинов батальона. Арендатором был еврей Юдка Диканский и арендную плату получал сам Быковский. Дума запросила его и этот подполковник, георгиевский кавалер, очень резко ответил ей. Он писал, что "баня никем и ни никаких условиях не содержится, а состоит в ведении батальона, а из каких сумм она устроена, это известно высшему начальству и канцелярия не считает нужным посторонним лицам давать отчет".
Но такой ответ побудил торговую депутацию произвести еще раз подробное расследование и действительно, выяснилось, что баня отдана была в аренду. Этого мало. Та же торговая депутация открыла. что он имел еще и мельницу и продавал на значительную сумму муку. Эти деяния его, вероятно, послужили поводом Быковскому оставить службу 2).
При рекрутском наборе все новобранцы размещались по квартирам обывателей и за прокормление их, они получали плату от казны. В 1837 и 1838 г. и ранее было роздано обывателям 14000 р., получали в эти годы по 24 к. асс. в сутки за каждого 3).
В 1834 году, по случаю неурожая, жители отказались содержать за эту плату, так как хлеб был слишком дорог. Генерал-губернатор предписал выдать еще по 6 к. на человека из городских доходов. Военный постой вообще был тягостен для обывателей. При введении однопроцентного сбора, домовладельцы окраин, жившие в хатах, не платили этого сбора, но исполняли эту повинность натурой. Каждому из них ставили по 3 солдата. В 1845 г. жители жаловались в думу на невозможность содержать солдат и тогда же решено было выдавать им из сумм процентного сбора по 5 к. на человека 5). В 1839 г. было их до 6 тысяч 6).
1) Гор. арх. 1846, № 6562.
2) Гор. арх. 1841 № 6133.
3) Ж. Думы 23 февр. 1840
4) Ж. Думы 6 Марта 1834 г.
5) Гор. арх. 1845 № 6284.
6) Гор. арх. 1839 № 5769 и 5773.
— 323 —
Глава XXII.
Детский приют. Заботы Аверкиева. Устав приюта. Спектакли, концерты и т. п. Старый театр. Репертуар тогдашней сцены. Продажа театра. Устройство театра в городском саду.
В начале сороковых годов, был открыт в Полтаве детский приют, напоминающий нынешние приюты-ясли. Устав этих приютов утвержден 27 Декабря 1839 года. Об открытии его в Полтаве много заботился губернатор Аверкиев и в особенности его супруга, Анна Алексеевна, о которой Хрущев в своих воспоминаниях говорит как о женщине, обладавшей тактом, умевшей сплотить общество, за что и пользовалось общим уважением 1). Приют этот учреждался для тех бедных детей "кои во время дневных работ их родителей, по необходимости, оставаясь без призора и попечения, лишены способов образования и сверх того подвергаются несчастным случаям, которых, по слабости сил и по неопытности, не в состоянии ни предупредить, ни предвидеть и которые могут сделать их на всю жизнь неспособными к какой либо работе и обратить в тягость родителей и общества". Такая цель учреждения этих приютов. В приют принимались дети от 3 до 10 лет, дети "свободных званий", а равно дети поселян и дворовых. Если кто в течении 10 дней не приводил ребенка, раз уже принятого в приют, то он исключался. Принимались они с 1 Мая по 1 Сентября и с 1 Ноября по 1 Апреля.
"Дитя в этом приюте, как читаем в уставе, должно найти не роскошь, не привычку к тем предметам, которые могут быть ему чужды в продолжении его жизни, но нежную заботливость, обыкновенную во всяком, хотя и бедном, но хорошем семействе". Была составлена очень подробная инструкция занятий в этом приюте. Занятия эти должны быть легки, разнообразны, непродолжительны и, при физической деятельности, способствовать умственному развитию детей. "При входе дитяти в училище, смотрительница приюта его осматривает и тут же обращается к родителям, приведшим его, с похвалой за исправность и аккуратность, наоборот, в случае неряшливости "кротко поставляет на вид их нерадение". Когда соберутся дети, то читается молитва, которая начинается после водворения полной тишины и читают молитву все дети. Занятия начинались в 10 ч. утра уроком закона Божия. Уроки продолжались не более ½ часа. Первым долгом, читаем в инструкции, было "образование в вере, преподания ему начальных истин ее в том виде, как он для него могут быть поняты. Надо развить чистое,
1) Московское обозрение, № 7, стр. 90.
— 324 —
простое верование в могущество, святость и благость Бога, создавшего все, любящего все доброе, осуждающее грех, но милующего и спасающего грешников раскаивающихся". После урока закона Божьего, был урок "ровной ходьбы" в такт, во время которого дети учились счислению. Затем урок "послушания". В чем он состоял, неизвестно. В 12 часов обед, а затем игры. После них, детям читали сказки, повести, при чем требовалась вызвать их пытливость расспросами о том или другом... Учили еще чтению, письму и хоровому пению, которым разрешалось прервать урок, если замечалось ослабление внимания у детей... Наказаний не было, телесное наказание, господствовавшее в то время в школах, было воспрещено. Не рекомендовалось приучать детей и к тому, чтобы за каждым их хорошим поступком, следовала награда. Необходимо было приучать детей в хорошем поступке видеть для себя наслаждение. Но награды, впрочем, не воспрещались. Для мальчиков практиковалось поместить его фамилию на доске. Девочкам разрешалось какое-нибудь рукоделие, которое затем продавалось и вырученные деньги отдавались их родителям. Хорошую девочку, отличающуюся прилежанием и хорошим поведением, разрешалось отличить, дозволив ей носить ленту, шнурок, чтобы родители видели, как дочь их хорошо учится и хорошо ведет себя.
Главный надзор за приютом и заведыванием им принадлежал губернскому попечительству, в состав которого входили губернатор, вице-губернатор, управляющий палатой государственных имуществ, городской голова, директор приюта и почетный старшина. "Первенствующее духовное лицо есть постоянный член попечительства и присутствуем в нем, когда пожелает". Почетным старшиной был купец 1 гильдии, Петр Ворожейкин. Непосредственное же заведывание приютом возлагалось на особого попечителя или попечительницу, директора приюта и почетного старшину. Губернское попечительство было открыто 19 Декабря 1842 г., когда, вероятно, был открыт и приют. Членами губернского попечительства могли быть жертвователи или содействующие личным трудом устройству приюта и утверждались в этом звании петербургским комитетом главного попечительства. В приют дети принимались бесплатно, но возможно было принимать и на "иждивение благотворительных особ" и в таком случае, назывались они "пансионерами благотворителя такого то..." Правительство, учреждая эти приюты, не ассигновывало средств, но временное пособие можно было получить от воспитательного дома, по назначению опекунского совета. Приют этот содержался на пожертвования и сборами от спектаклей, лотерей, концертов, постановки живых картин и т. п. В первые годы, по открытии его, в спектаклях принимали участие преподаватели французского языка в кадетском
— 325 —
корпусе Таксис, Соссе, инспектор того же корпуса Ницкевич и служащее там же, Линевич, Кун. Из городского общества заботился об устройстве их камер-юнкер М. А. Белуха-Кохановский и его супруга. Пьесы ставились следующие: "Узкие башмачки", "Интересный случай", "Хороша и дурна", "Школьный учитель". На концертах пели арии из опер: "Норма", "Бронзовый конь", "Монтекки и Капулетти". Приезжали иногда и выдающиеся артисты, как напр. известный виолончелист того времени Серве, концерт которого дал сбора 1413-68 к. В устройстве аллегри принимали участие и воспитанницы института, пожертвовавшие до 30 вещей своей работы, давшие сбора при аллегри 900 р. Из живых картин ставились: М. С. Стюарт, Абадосская невеста, Эсмеральда, Ревекка, Офелия, Нин и Семирамида и др. 1). Спектакли устраивались в дворянском или в городском театре, построенном еще при кн. Лобанов-Ростовском, в 1810 г. В этом театре, в сороковых годах играла труппа Зелинского, который особенно был хорош в роли выборного, в пьесе "Наталка-Полтавка". Видными актерами были: Буцкий, Геоделевич, Протасов и особенно Рыбаков, прекрасно игравший Ляпунова в пьесе "Скопин Шуйский". Игра его напоминала игру знаменитого Каратыгина 1). Еще труппа была Каратеева (из Киева). Репертуар ее был: "Параша Сибирячка", "Новички в любви", водевиль "Сиротка Сусанна"; Оттелло из лоскутной линии"; "Дом на петербургской стороне"; "Двумужницы". Лучшими актерами были: Зверев, Думский, Колумб, Нестерова, Давыдова, Соколова, Ершов. За пользование театром плата не взималась до 1847 года. Интересно одно условие, заключенное инженером Корнилием Полтавцем с городской думой о сдаче ему театра. Полтавцев предложил отремонтировать его на свой счет, устроить железные печи и войлочные застилки с тем, чтобы последние могли быть им взяты по окончании срока аренды. Дума согласилась и в присутствии полиции, по окончании срока, все эти вещи были ему возвращены. В 1847 году городская дума, с разрешения министра внутренних дел графа Перовского, взимала со спектакля по 3 р. Театр городской был ветх, требовал капитального ремонта. На это, по исчислению городского головы, необходима сумма 3000 р. Средств у города не было, и городской голова Беляев, чтобы "сберечь казенный интерес" предложил его продать по вольным ценам. Генерал-губернатор предложил строительной комиссии составить смету на постройку нового театра, старый же решено продать, о чем было послано ходатайство в сенат. Разрешение было получено и были назначены торги. Театр был оценен в 245 р. и на торгах остался за купеческим сыном Андреем Ивашиной. Но
1) Полт. Ведомости 1844. № 41 и 45 1846 № 8, 14, Гор. арх. 1840 № 6002.
2) Полт. Вед. 1843 № 41.
— 326 —
губернское правление не согласилось отдать Ивашине, а отдало его, согласно просьбе, подполковнику Лебедеву, давшему 280 р. Лебедев просил ему уступить это здание для манежа и хлебопекарни для приходящих команд и кухни для нижних чинов. Этим, видимо, соблазнилось губернское правление и отдало его Лебедеву, командовавшему в то время гарнизонным батальоном. Таким образом театр, стоивший некогда 20 тыс. асс. и простоявший почти 40 лет, был отдан за столь ничтожную сумму 1). Но театр в Полтаве нужен был, особенно в виду перевода Ильинской ярмарки из Ромен. И генерал Кокошкин горячо ухватился за постройку его, когда об этом поступило предложение директора харьковского театра, инженера подполковника Петровского. Он приказал думе отвести место для театра в городском саду, а городскому архитектору Клодту составить план и смету. Кокошкину очень хотелось построить его до начала Ильинской ярмарки. Дума отвела место, в размере 312 кв. саж., что оценило 1000 р. с. Назначены были торги. Конкурентом Петровского явился поручик Малиновский. Эти лица поставили условием торгов, чтобы в Полтаве на будущее время была воспрещена постройка другого театра. Но Кокошкин на это не согласился по "не возможности отвечать за те потребности, как писал он, которые представятся впоследствии, при увеличении города и процветании в нем торговли, но справедливость требует дополнить, что если правительство, при увеличении народонаселения в Полтаве нашло бы необходимым разрешить выстроить театр, то постройка оного преимущественно должна быть предоставлена тому, который примет устройство настоящего театра". Постройка театра осталась за Петровским. План его был представлен на высочайшее усмотрение и Император Николай I нашел, что боковой и задний фасад мало благовидны и поэтому было предписано его исправить. У Петровского, видимо, средств мало было. Выстроивши театр, он сейчас же заложил его за 4 тыс. купцу Ивашине, которому в течение многих лет не платил процентов. Ивашина представил в 1859 году закладную в суд, который и присудил взыскать с Петровского 4960 руб. Ивашина, желая получить деньги, требовал его продажи на снос. Да и полиция к этому времени представила еще иск в 272 р., должных Петровским квартирной комиссии. Театр описали, оценен он был в 5000 руб. Долго велась переписка о продаже, но Петровский в конце 1860 года уплатил, но уже вдове Ивашиной и таким образом, полтавские обыватели не лишены были театра. А посещали они его, видимо, изредка, так как сборы были слабые, на что не один раз жаловался Петровский. А за театр он ничего не платил. Хозяйственный департамент министерства внутренних дел возбудил вопрос
1) Гор. арх. 1847, № 6725, 1848, № 7262 и 6702.
— 327 —
о необходимости взимания платы за театр и предложил думе на обсуждение. Дума находила возможным установить обложение театра налогом в 100 р. в год, считая по 15 коп. за квадратную сажень, как платили лесовщики за склад леса на городской земле. Таким образом, дума взимала только за пользование городской землей. Мысль об устройстве нового театра не оставляла администрацию и губернское правление предложило городскому обществу обсудить этот вопрос. Городское общество, созванное 23 Июня 1867 года, порешило построить каменный театр и объявило торги на продажу 700 кв. саженей, а Петровскому предложено было уплатить городу за театр, по 100 руб. начиная с 1852 г. по 1867 г., всего 1400 руб. Едва ли право было общество требовать платы, о которой не было речи при постройки театра. Торги состоялись и земля осталась за Аврамом Могилевским, давшим 4020 р. Торги эти не были, впрочем утверждены губернским правлением. Городское общество, созванное в Октябре 1869 г. порешило приступить к постройке каменного театра в 1871 году, когда по словам городского головы, город будет свободен от долгов. Но театр выстроен не был. И спектакли в теплое время давались в том же театре Петровского, который комиссией, в составе архитекторов Глозырина, Григораша, Черницкого и городского архитектора, нашла его годным, хотя и порешила ежегодно подвергать его осмотру и в верхний ярус не допускать больше публики, чем может поместиться на двух скамейках. Таков результат осмотра комиссией, не находившим его вполне прочным 1)!...
Генерал-губернатора Кокошкин, симпатизируя харьковской труппе, предоставил ей исключительное право перед другими антрепренерами давать спектакли во вверенных его управлению губерниях Черниговской, Полтавской и Харьковской 2). Для спектаклей в зимнее время был приспособлен летний театр в городском саду устройством в нем железных печей. На зимний сезон до великого поста, театр этот снял антрепренер артист Пилони, с обязательством уплатить 30 руб. 3).
1) Гор. арх. 1852, № 81/7и.
2) Гор. арх. 1852 № 7676.
3) Гор. арх. 1850, № 7415.
— 328 —
ГЛАВА XXIII.
Путешествие Высочайших Особ. Посещение Полтавы Наследником Цесаревичем. Стихи Родзянко. Посещение гимназии: В. А. Жуковским и Наследником Цесаревичем. Стихи Буткова. Приезд Императрицы Александры Федоровны. Иллюминация. Белуха-Кохановский. Устройство выставки. Заботы о ней губернатора Могилевского, и отношение общества. Учреждение губернских комитетов или музеев. Первая сельскохозяйственная выставка в Полтаве.
В первую половину прошлого века Высочайшие Особы много раз посещали Полтаву. Император Николай I посетил ее шесть раз, первый раз в 1832 году и последний в 1852 году. Не мало, конечно, было приготовлений к приезду Государя и Великих Князей, посещавших вместе с Государем, а иногда и самостоятельно. Администрация заботилась о приведении в порядок домов, улиц, особенно тех, по которым должен был проезжать Государь. Другой заботой было приготовление лошадей, которых очень много требовалось. К поставке их привлекались все сословия. В 1835 году, при посещении Императора Николая I, мещанское общество должно было поставить несколько троек с ямщиками, для чего общество было обложено налогом по 15 к. с души. Купеческое общество должно было внести плату за две тройки по 16 руб. в сутки. Дума поставила 21 лошадь, с ямщиками и упряжью. От еврейского кагала 6 лошадей и 2 ямщика. За всем этим наблюдал гласный думы Лубенский. На полтавской станций требовалось выставить 120 лошадей. Для приведения в порядок города, на исправление дорог, побелку домов, чем заведовала "полиция обще с думой", было ассигновано 1500 р. 1). При требовании доставки лошадей, полиция иногда действовала незаконно. В 1841 г. земский нижний суд потребовал от полтавских купцов, живших в Решетиловке, поставить тройку лошадей. Купцы отказались и жаловались в думу. Дума согласилась и предписала нижнему суду не требовать их. Купцы вносили деньги, но не обязаны были доставлять их натурой 2). Царский кортеж состоял из многих экипажей. Вот перечень их, при посещении Полтавы Императором Николаем I в 1835 году. Кортеж состоял из двух отделений, второе отделение всегда выезжало сутками раньше.
1) Гор. арх. 1835 г., № 5060. В 1850 году при проезде Императора Николая I от Харькова чрез Полтаву на Киев 1365 лошадей, почтовых комплектных 1067, запасных местных 87, запасных переводных 40, дворянских 171. (Гор. арх. 1850, № 7375).
2) Ж. Думы 13 Июля 1841.
— 329 —
В 1837 г. Император Александр II, тогда Наследник Престола, путешествуя по России, посетил и Полтаву. Об этом посещении подробно сообщает в своих письмах С. А. Юрьевич, сопровождавший Наследника Цесаревича. "Мы остановились в доме генерал-губернатора, писал он, который сам в Харькове принимает и провожает в это время Императрицу. Дом большой и для Полтавы прекрасный. Сегодня 2), после приема дворянства и чиновников, мы были у обедни и потом в той полуразрушившейся церкви, в которой молился Петр после победы над Карлом, возле церкви стоит памятник на том мест, где Петр отдыхал в незабвенный день спасения России. Мы пропели в этот день Петру в этой церкви вечную память и отправились обозревать поле сражения, в 5 верстах от города. Всходили на курган могилы храбрых сподвижников
1) Кортеж Вел. Князей Михаила Николаевича и Николая Николаевича состоял из 3 отделений, в 1-2 экипажей от 2-5 и в 3 — 3, всего лошадей 51. Гор. арх. 1854, № 8040.
2) Это было 10 октября 1837 года.
— 330 —
Петра, были в монастыре, с колокольни которого Карл обозревал местность. Вид на реку Ворсклу и на безграничную даль по низменной части реки прелестный. Между прочими местами, которые мы посещали в Полтаве, примечателен институт благородных девиц, прекрасное, благодетельное заведение, в котором около 200 премиленьких хохляночек образовываются, как в Петербурге, в смольном или Екатерининском. Заведение отличное, содержимое под управлением давней знакомой моей (в доме С. Н. Мердер, г-жа Засс); тут одна из миленьких и умненьких хохляночек (девица Пленецкая) встретила Великого князя красивыми стишками, произнесенными умно, мило и чисто по-русски, без малороссийского выговора, что здесь также редкость. Я непременно пришлю тебе эти стишки; они заслуживают быть сохраненными. В Полтаве был также, как и везде для нас бал и, право, недурной. Зала прекрасная, большая, нарочно выстроенная дворянством уже несколько лет тому назад. Общество дам по виду образованнее екатеринославских, хотя небольшое и по туалету наряднее, мужчин много танцующих, даже невоенных. Степной оригинальности мало и в дамах и в кавалерах, хотя мы ожидали того; ибо здесь собраний никогда не бывает и все живут закупорившись в своих хуторах, считая кур и овец, выкуривая вино и рассчитывая на свои доходы. Между закоренелыми хохлами мы нашли много образованных и даже одного поэта, который поднес Великому Князю замечательные весьма стихи, по случаю прибытие Великого Князя в Полтаву — это Родзянко. На бале в Полтаве, Великий князь мой также с удовольствием танцевал, как и в Киеве, на бал у гр. Гурьева, две дочери губернатора (по фамилии Миклашевского) 1), дочь начальницы института Засс, девица Модерах (воспитанница Патриотического института, ловкая, умная) и жена камер-юнкера Белухи-Кохановского, имели счастье танцевать с Великим князем" 2). Сохранились и стихи, поднесенные Наследнику Цесаревичу Родзянком.
* * *
Надежда будущих времен
Наследник первой власти мира,
Чья всемогущая порфира
Покроет тысячи племен—
Чтоб с русской свыкнуться землею
Знакомиться ты едешь с нею;
Ты хочешь видеть, слышать, знать
Дух, нужды, средства, силы края
Как друг к нам руку простирая
Сердца заране оковать.
1) Губернатором был Могилевский, а не Миклашевский.
2) Русский Архив. 1887, № 6. 211-212 см. дорожные письма Юрьевича.
— 331 —
* * *
С дней прадедовских хлебосолы,
Чем гостя, примем, подивим?
Однообразны наши долы,
Конь, бык, овцы лишь сродны им
С одним Днепром, морей далеки —
Судам безвестны наши реки;
Богаты, бедны вместе мы,
Подчас вздыхаем от обилья,
А после... Где в златые крылья
Возьмут промышлены умы?.
* * *
В усердьи радости послушной
Мы принесли все, что могли;
Приди, взгляни великодушно
На плод труда, на плод земли.
Попыток и начаток сборы....
К дарам искусств привыкли взоры
Не нам рассеять, знаю я;
Но есть одно, есть холм Полтавы,
Первоначальник русской славы...
Туда наш гость, зовем Тебя!..
* * *
Взойди, с него далеко видно
Сквозь прошлого туман седой
Кагульских Турок бег постыдной,
И Фридериков грозный бой;
Войны кровавою задачей,
С нагайками, вот старик на кляче.
К победам скачек от побед;
А там, под Дяди знаменами,
Народы двинулись с Царями —
И отдохнул свободный свет.
И дале, тоже все родное
Все близкое, Балкан, Евфрат,
И Галл в насильственном покое.
И вновь наказанный Сармат!...
И всех чудес сих здесь начало!...
Здесь сердце русское узнало
Впервые тайну кровных сил;
И где предел разлив их встретим?
Златой ли Ганг твой меч осветить
Иль обуздает дерзкий Нил?
— 332 —
* * *
Но в сторону походы: лира
Успеет им хвалу бряцать;
Наследье дивное — треть мира —
Орел, лети обозревать.
Красы природы грозной дикой,
Ум и света труд великой
В нем слиты, ждут Монарших глаз;
В десятки лет века прошли мы,
Но многие весны и зимы
Еще найдут в дороге нас.
Вперед и смело за звездою
Прабабки Дяди и Отца:
Петровой зажжена рукою
Она у славного конца;
Горит одна, светло высоко;
С трудом ее завидит око:
Но Ты и Сын и Внук Царей,
Широким взмахом крыльев мощных
Над вьюгами небес полнощных,
Ты гордо поплывешь за ней!...
* * *
Россия исполнять готова;
Люби лишь верный свой народ,
Смотри, как от Царева слава
Шагает он из года в год;
Изделий чужеземных диво
Москва усвоила счастливо;
Кавказ вьет шелк; есть шерсть давно
Крым, Эривань растет оливы:
Скалы Кахета горделиво.
На зло Бордо цедят вино.
* * *
И за Уралом страны, царства
Дар буйной сабли Ермака,
Где сыплют и таят богатства
И глубь земли и зыбь песка;
Тобол, стократ благословенный
Природой щедро наделенный,
Украина Сибири: дай
Ей руки и поля пустые
Покроют нивы золотые,
И закипит торговый край.
— 333 —
* * *
Довольно!... Мысли откровенной
И сельской простоте души
Порывы лиры восхищенной
О Гость Высокой, припиши!...
Так пел я — от того, что пелось,
Мне больше бы сказать хотелось...
Но пусть стоустая молва
Доканчивает гимн поэта,
И повторяют плески света
Усердья робкого слова!....1).
Наследник Цесаревич вместе с поэтом В. А. Жуковским посетители гимназию. Жуковский посетил получасом раньше. Директор гимназии кн. Цертелев в своем донесении Попечителю Учебного Округа говорит, что поэт обласкал учащих и учащихся, обратил внимание на классические (т. е. классные, конечно) занятия учеников, рассматривал образцы чистописания, географические карты, начерченные учениками, опыты их рисования и черчения и в особенности упражнения в русской словесности. Последние работы были даны поэту в том виде, в каком поступали к директору с поправками и замечаниями учителя. Директор представил поэту сочинения Лукашевича, поступившего уже в университет. Жуковский нашел в них "признаки пиитического таланта" и обещал повидаться с ним в Харькове.
В 12 ч. прибыл в гимназию Наследник Цесаревич. Он осматривал помещение и работы учеников и взял на память рисунок шведской могилы и планы сражений при Лесной, Полтаве и при Пруте.
По отъезде Наследника Цесаревича, директор гимназии отправил В. А. Жуковскому работы учеников и стихи преподавателя гимназии Буткова, посвященные Наследнику Цесаревичу, за что автор получил золотые часы. Стихи эти похожи на гимн Родзянки, если не хуже их. Во всяком случае, Бутков не склонен был к этого рода произведениям.
Приветствуя Тебя, орел наш быстрокрылый,
В своем полете ты полмира обозрел,
Наследие отцов узнал, любови силой,
Всех россиян сердца к себе привлечь умел!.,
С брегов Невы — за Днепр, за Волгу, за Урал
Ты пролетел наш юный утешитель:
1) Журнал военно-учебн. заведений т. 19, № 73, стр. 3-7. Родзянко Аркадий Гаврилович, сын хорольского предводителя дворянства Гавриила Васильевича. Это был поэт. Родился в 1793 г., служил в военной службе до 1821 г., когда вышел в отставку с чином капитана.
— 334 —
С наследней кротостью за все, во все вникал...
И хладные Сибири дальний житель,
И доблестный Москвы усердный гражданин,
Степей Украины счастливый семьянин,
Питомец Муз, вдовицы, дети —
Все благостью твоей согреты,
Все в род и род передадут ее
Отраду, честь и счастье свое.
С каким участием мы следили
Твой дивный, дальний путь. Слова твои ловили
И мысли: чем можем мы воздать
Тому, кто так в лице Твоем об нас печется,
Чей Трон алтарь, с чьих уст премудрость льется
Над кем небесная почиет благодать?
И кто же не поймет в Твоем лету
Грядущего великое значенье?
Узнать Россию всю в ее быту,
Дать к совершенству направленье,
Богатство стран, народов нравы знать.
Заранее к себе любовью привязать!
Наследник мудрости и славы!
Да убедит Тебя следящая любовь
Что русский за Царя, за светлый дом Его,
За честь так твердо Им хранимые державы,
Все в жертву принести готов!.
Вы все для нас! Мы с именем царей
Отрадное сливать привыкли уверенье;
Цари посланники небес для счастья людей.
Теки — желанный гость и Трона будь красою!
Теки и доблестью потомство удивляй.
Да будь слава, мир, любовь и честь с Тобою
Цвети — и благостью и правдою сияй!...
Последний стих был как бы предчувствием, что в лице царственного юноши выдвигается светлое начало благости "и правды" 1). В. А. Жуковский так отмечает в своем дневнике пребывание в Полтаве.
9. Переезд в Полтаву. Обед в Белоцерковке. Приезд поздний в Полтаву. Квартира хорошая в казенном доме. Камер-юнкер Белуха, зять Дьякова. Ольшевский, жандармский полковник.
10. Пребывание в Полтаве. Представление. Губ. предводитель Капнист, Ив. Вас. Губернатор Могилевский. Директор гимн. (азии) кн. (язь) Церетелев. Дьяков. Аркадий Родзянко. К обедне. Церковь
1) Н Ф. Сумцов. Посещение гимназий Харьков. Учеб. Округа Цесаревичем Александром Николаевичем. Рус. Старина, 1902 г. Октябрь 105-111.
— 335 —
Петра и место, где он отдыхал после победы. Институт. Прелестные воспитанницы. Выставка. Гимназия. Лукашевич. Свет и некоторые друзья. На шведскую могилу и в монастырь. После обеда у Дьякова; милая дочка и милая жена. Вечером писал к Г. 1).
М. А. Белуха-Кохановский.
Помощником губернатора по приготовлению к приему Государя был Михаил Андреевич Белуха-Кохановский, небезызвестный общественный деятель.
Родился он в 1809 г. Окончив Царскосельский Лицей с серебренной медалью в 1826 году, он поступил на службу в Государственную канцелярию в Феврале 1827 года, где пробыл до 1829 года, когда уволился от службы, получив за это короткое время два раза денежные награды, один раз в 500 р., другой раз 800 руб. В 1829 г. поступил на службу в канцелярию малороссийского генерал-губернатора, в 1835 году получил звание камер-юнкера. В 1838 г. почетный смотритель полтавского уездного училища, в 1839 — судья совестного суда и председатель комиссии об обревизовании действий полтавского дворянского депутатского собрания, был непременным заседателем от дворян в совете Полтавского института, а с 1842 — член Губернского комитета по продаже горячих напитков. В 1845 — председатель палаты уголовного суда, в 1850 году
1) т. е к государыне. Рус. Старина 1902. июнь, прилож. стр 366. В комментариях редакции к этому дневнику есть ошибка. Дьяков был не генерал-адъютантом, а председателем уголовной палаты, на дочери которого быть женат Бтауха-Кохановский. Директором гимназии был Николай Андреевич Цертелев, бывший потом помощником попечителя Киевского учебного округа.
— 336 —
почетный член совета Полтавского института, а в 1864 г. — член губернского по крестьянским делам присутствия. Последние годы был председателем съезда мировых судей, председателем попечительного совета Полтавской женской гимназии, гласным городской думы, уездным и губернским гласным. Почти всю жизнь свою провел в Полтаве, посвятив себя общественной службе. Скончался в 1891 г. Поместил несколько заметок в журнале "Основа" за 1861 год: "О ценах", '"О молотилках". Скончался в звании камергера и в чине д. с. с. 1)
Сохранились не лишенные интереса, цены на материалы и продукты, существовавшие в то время, что видно из отчета губернатора Могилевского, распоряжавшегося при приеме Государя Императора Николая I в Полтаве. Всего израсходовано 6318 р.-80 к. сер. Зеленое сукно 8 р. аршин, синее — 3 р., голубое — 5-50, малиновый плис — 2 р.-80 (для обивки мебели), бумажный штоф 1 ар. — 1-10 коп., парусина для маркиз 1 ар. — 1 р., зеленый — 90 к., лейка для воды — 2 р., половая щетка — 1 р., 1 пуд сальных свечей — 13 руб.
Съестные припасы: 1 бут. сливок — 75 к., бочонок огурцов — 8 р. восковых свечей 1 ф. — 2 р. 25 к., 1 п. говядины — 4 р. 50 к., 1 п. баранины — 3 р. 20 к., теленок — 30 р., ветчины 1 пуд — 16 р., курица — 50 к., цыплята, 1 шт. — 40 к., индейка — 1 р. 40 к., коровье масло — 14 р. и 16 р., 1 пуд сахару — 54 р., 1 ф. зеленого гороха — 2 р. 50 к., 1 бут. прованского масла — 3 р., 1 бут. грибов — 1 р., апельсин — 30 к., лимон — 25 к., 1 абрикос — 17½ к., 1 ф. макарон — 30 к., 1 ф. швейцарского сыру — 2 р. 40 к., 1 ф. миндаля — 1 р. 30 к., 1 п. соли — 2 р. 20 к. Вина: шампанское — 10 р., лафит — 5 р. 50 к., го-сотерн — 5 р. 50 коп., клоде-вужо — 11 р. 50 к., рейн-вейн — 3 р. 50 к., мадера —4 р. 50 к., малага — 4 р. 50 к., зельтерская вода, 1 бут. — 1 р. 50 к., портер — 2 р. 50 к., ром — 4 р., вейн-де-грав — 2 р. 50 к., 1 кв. сладкой водки — 3 р. асс., 1 кв. полынной — 1 р. 60 к., 1 кв. спирта — 2 р., 1 кв. пенного вина — 40 к., 1 полубутылка пива — 20 к. Все это высчитано на ассигнации.
По счету на серебро: 1 ананас — 5 р., 1 ф. паюсной икры — 1 р. 20 к., 1 ф. винограда — 40 к., ½ ф. зеленого чая — 5 р., 1 ф. лучшего цветочного чая — 18 р., 1 ф. кофе — 80 к., 1 ф. сухих конфет — 3 руб.
Варенье: из вишен, малины, клубники 1 ф. — 2 р. 50 к., белых груш — 3 р., ананасов — 7 р., крыжовника — 2 р., черной смородины — 2 р., салата — 3 руб. 2).
В Августе месяце того года посетила Полтаву Императрица Александра Феодоровна. Приехав в город, она направилась в собор, где ее встретил епископ полтавский Гедеон. Вечером Императрица была на бале, данном дворянством, на котором приглашенных
1) Ар. Г. Правл. 1842 № 214.
2) Гор. арх. 1841 № 6070.
— 337 —
было около 500 д. При отъезде, Императрица пожертвовала 7 тысяч в пользу бедных. Приготовлениями к приему Высочайших Особ занимался губернатор Могилевский и М. А. Белуха-Кохановский, тогда молодой камер-юнкер. Необходимо было меблировать помещение и губернатор, по этому случаю, обратился с воззванием к жителям. "Быв уверен, писал он, городскому голове, к одолжению всего необходимого для сего радостного посещения города Полтавы Ее Величеством Государыней Императрицей и Наследником Престола, я не сомневаюсь, чтобы вы затруднились в отыскании показанных по сему списку вещей, полагаясь на содействие граждан в этом случае" 1). При этом губернатор предписал созвать городское общество и внести это предложение, а городскому голове приказал ежедневно докладывать, что он сделал по этому делу 2). На расходы по случаю приема Высочайших Особ, губернатор предписал Роменской и Лубенской городским думам выслать каждой по 3000 руб. Из этих средств было израсходовано на поправку мостов в Хорольском уезде, на тракт, по которому следовали Высочайшие Особы. Всего было израсходовано на прием 7841 р. 96½ к. Генерал-губернатор ходатайствовал об отнесении этого расхода на счет доходов города. Но министр внутренних дел нашел возможным принять расход на счет города только по ремонту помещений, а издержки на столовые припасы, по сношении с министром двора, по высочайшему повелению, приняты на счет казны. На городскую кассу пало расхода всего 1391 р. 97 к., а остальные приняты казной 3).
При посещении Высочайших особ всегда устраивалась иллюминация. В день пребывания Наследника Цесаревича горело 15 тыс. плошек. Иллюминация города сдана была с подряда купцу Степану Степановичу Шатунову. Конкурентом его был купец Зборовский, жаловавшийся на думу, что она ему не отдала этого подряда. Город издержал на эту иллюминацию 2325 р. В то время, как и ныне, в бюджет города всегда вносилась известная сумма на иллюминацию. В тридцатых годах вносилось 2370 руб. 90 коп. асс., а в сороковых около 400 рублей сер. Но город нередко расходовал много больше. В 1840 г. полицеймейстер Эльяшевич запросил думу, какое количество плошек и свечей расходуется в год и на какую сумму. Дума ответила, что в 1839 году израсходовано было 1512 руб. 88 коп. асс., более чем было назначено по смете и при этом заметила
1) Требовалось из красного дерева 3 дивана, 24 кресла, 1 дюжина стульев, 10 зеркал, 12 подносов, 2 чайных сервиза etc...
2) Гор. арх. 1837, № 5453.
3) Гор. арх. 1839. № 5810, 1840 № 5920.
— 338 —
излишнее требование со стороны полиции, отчего писала дума "произойдет перерасход" 1). По случаю посещения Полтавы в 1842 году Императором Николаем I, купеческое общество пожертвовало в пользу бедных сограждан 400 руб. 2). — По случаю же путешествия по России Наследника Цесаревича Александра Николаевича, устраивались в губернских городах выставки. Сельскохозяйственные выставки, столь обычные в настоящее время, начали устраиваться в России в тридцатых годах прошлого века. Инициатива их принадлежит министерству внутренних дел. В 1836 году министр внутренних дел граф Блудов разослал губернаторам и и губернским предводителям дворянства брошюру "Общий план губернских выставок". Цель их была "распространить по возможности на местах полезные сведения о состоянии и усовершенствовании заводской мануфактуры, сельской и домашней промышленности и тем возбуждать и поддерживать между всеми производящими классами похвальное соревнование к улучшению своих производств и изделий". Эту выставку предписано было устраивать в губернских городах, посещаемых Великим Князем. Сама выставка должна состоять из четырех отделений. В первом отделении должны быть предметы царства ископаемых: к ним относятся разные виды почвы, в естественном и удобренном состоянии, породы камней руды, минералов, каменного угля, торфа etc... Второе отделение составляют предметы растительного царства: деревья, травы, цветы, хлебные, масленичные и другие растения и их семена. Третий отдел из царства животных: зверей, птиц, диких и домашних, рыбы и насекомых. Сюда относятся разные произведения этого царства: мед, воск, икра, сало, пух, шерсть etc. И наконец, в четвертый отдел входили предметы мануфактурной, заводской, фабричной и домашней промышленности. Он был, несомненно, самым обширным и его разрешалось делить на разряды. Правительство, предлагая устроить такую выставку, не ассигновывало на это никаких средств. "Было бы несправедливо, писал граф Блудов, обращаться по сему случаю к казенным или другим каким либо имеющим уже свое определенное назначение способам; весь успех сего дела относится к пользе и некоторым образом к чести самых обывателей губернии, которые, конечно, с полной готовностью примут в нем участие". Таким образом, устройство ее возлагалось на просвещенное содействие общества. Бывшая в Смоленске выставка была устроена в доме одного из членов мануфактурного комитета. Это послужило как бы поводом не ассигновывать
1) Гор. арх. 1837 № 5442. По случаю прибытия Мих. Павловича на иллюминации горело 4000 плошек, стоимостью одна тысяча 42 р. 855/7 к., в 1850 г. при посещении Николая 1 — 10 тысяч, стоимостью 711 р. 3б½ к. и etc. Гор. арх. 1842, жур. думы 29 ноября 1852 № 7965.
2) Гор. арх. 1842 № 6291.
— 339 —
на это средств, в виду того, что и в других городах могут встретиться сочувствующие их устройству. Но что интересно в этом общем плане министерства, "то это стремление сделать из этих выставок постоянный губернский комитет или музеум", где бы собраны были лучшие образцы сельской, заводской и фабричной промышленности. Успех таких выставок министерство возлагало на дворянство, купечество и другие сословия, что, как писал Блудов, принесет, без сомнения, честь "просвещенному уму и знанию". Но надежда эта не оправдалась, необходимость таких "музеев" с целью развития сельскохозяйственной промышленности не сознавалась городским обществом, не сознавалась и дворянством, наиболее в то время культурным классом населения.
Генерал-губернатор, граф Строганов, получив предписание озаботиться их устройством, поручил это дело губернаторам вверенных ему губерний. Полтавский губернатор Могилевский, как энергичный человек, горячо взялся за это дело. Он разослал уездным предводителям, полицеймейстерам, городничим циркуляр, где выяснял значение выставки. "Выставка, писал он, возродит не только соревнование между производителями изделий и заводчиками к улучшению оных, но представит возможность видеть предметы, доведенные опытностью и искусством до совершенства, кои, принося честь заводчику и производителю их, доставляют ему случай представить их в таком вид публике, заслужить одобрение ее и внимание Наследника Престола при предстоящем путешествии Его Высочества. Словом, выставка есть представитель положения и успехов промышленности в губерния и вообще всего того, что она имеет в себе замечательного". Полтавское городское общество не сочувственно отнеслось к ее устройству. Созванное по этому случаю на заседание, где ему было предложено и пожертвовать на это средства, оно внесло всего 29 рублей. Да принять участие оно не изъявило желания, находя, что Полтава не имеет "никаких искусственных рукоделий, чтобы могла выставить и никаких заводов". Такое не сочувствие городского общества, под которым в то время разумелось купеческое и мещанское сословия, губернатор приписывал недеятельности городского головы, его неумению убедить общество. "К крайнему моему неудовольствию, писал он городскому голове Степану Комарю, я должен отозваться в неготовности вашей споспешествовать в этом случае пред намерениям правительства и в постыдном бездействии в том деле, где заключается общая и частная польза, и где правительство непрестанно заботится об исполнении высочайшей воли". Он предписал ему озаботиться о доставке жителями изделий своих на эту выставку. "Об успехах в сем случае, писал он, докладывать мне каждый день, от вас зависит переменить выгодное
— 340 —
о себе в этом роде мнение начальства, исполнив в точности сие поручение мое" 1). Но возможно ли было требовать от этих сословий сочувствие этому делу, если дворянство, культурное сословие, не желало, да и не сознавало ее необходимости. Еще в январе 1837 г. Могилевский циркулярно обратился ко всем учреждениям и предводителям дворянства, при чем просил губернского предводителя дворянства И. В. Капниста снестись с уездными предводителями об ассигновании на расходы по ее устройству, по 200 руб. от каждого уезда. Но в марте месяце того же года, разослав еще раз циркуляр о необходимости выставки, он писал: "к крайнему моему прискорбию, не вижу успеха в содействиях к учреждению, по высочайшему повелению, в Полтаве губернской выставки в самых добровольных пожертвованиях на устройство оной. Два только Гадячский и Константиноградский г.г. предводители дворянства и один Прилукский земский исправник донесли мне, что некоторые помещики и управляющие имениями соглашены ими представить на выставку фабричные и другого рода изделия и полевые орудия, могущие заслужить особенное внимание". Мысль об устройстве музея не оставляла губернатора. В следующем, 1838 г., весной, было созвано чрезвычайное собрание дворян. Губернатор, озабочиваясь о "постоянном учреждении губернского музея" просил губернского предводителя обратиться к "убеждению дворян о представлении ныне и впредь в пользу губернского музея предметов, как естественных произведений, так изделий фабричной, заводской и др. промышленности, равномерно и к приглашению к постоянным по подпискам пожертвованиям суммы для необходимых по сему учреждению расходов". Помимо этого, губернатор просил еще помещения в дворянском доме, хотя бы одной комнаты, а также и избрать нескольких дворян из живущих в Полтаве для заведывания этим "музеем". Но на этом чрезвычайном собрании дворянства присутствовали только предводители (вероятно, это было депутатское собрание) и потому порешили отложить до осени, когда предполагалось созвать дворянское собрание для выбора должностных лиц. Собрание, созванное в сентябре 1838 года, обсудив предложение об устройстве "музея", нашло устройство его "неудобным и бесполезным". Оно нашло, что в Полтавской губернии, кроме фабричных и мануфактурных изделий, ничего нет, чтобы заслужило бы внимания. "Земляные здешней губернии произведения, читаем в протоколе собрания, как то: хлеб, садовые и огородные овощи, красильные и лекарственные растения, равно и сельские произведения суть весьма обыкновенные и не привлекающие особого любопытного внимания. Далее, относительно вещей "ископаемых, минеральных и др., то
1) Гор. арх. 1837, № 5373.
— 341 —
таковых в губернии не обретается, наипаче относящихся к благоприятным металлам, а имеющиеся здесь суть самые грубые, как то дикой камень, алебастр, глина, селитра и пр. и не стоят того, чтобы для хранения оных нести издержки". Отказано собранием и в пожертвовании какой либо суммы в виду того, что дворяне обязаны были "беспрерывно" собирать и жертвовать суммы на другие нужды, прямо к сословию их относящиеся".
Не нашлось и помещения для него, так как в дворянском дом помещались: депутатское собрание, канцелярия губернского предводителя, губернская комиссия продовольствия, комиссия по постройке кадетского корпуса и общественная библиотека. Но Могилевский, сознавая пользу этих "музеумов" просил дозволения генерал-губернатора приступить к устройству их, но затрудняясь в необходимых для этого средствах, он предложил учредить постоянные и периодические выставки изделий всякого рода и продавать их, взимая известный процент в пользу выставки и для покрытия расхода по найму заведующего. Видимо, он желал устроить в роде склада, какие ныне существуют при земских управах. "Сим средством от получаемых процентных денег, казалось бы можно ожидать прочного и постоянного учреждения губернского музеума, заведения много полезного ". Граф Строганов, сочувствуя этому, просил губернского предводителя И. В. Капниста отвести в верхнем этаже дворянского дома комнату для "музеума". "Было бы весьма неудобно сообщить министру внутренних дел, заканчивает свое письмо гр. Строганов, об изъясненном постановлении дворянства (т. е. об отказе) и что благотворная мысль правительства учредить в Полтаве музеум не может быть приведена в действо собственно по неимении помещения etc". Капнист исполнил желание графа и дал помещение в верхнем этаже, всего одну комнату, назначив хранителем музея смотрителя дворянского дома. Что этот музей, как надо думать, был устроен, показывает дошедший до нас список вещей, поступивших в музей. Всего поступило 29 вещей: гранит, разные породы глины, гербариум окрестностей Полтавы, лен, горчица, сахарный песок, крап в четырех видах, вайда и церва в двух видах, шафран, ворсальные шишки, мыло, свечи, щетина, перья, модель грабарской тележки, образцы глиняной посуды etc... Долго ли просуществовал этот музеум, мы не знаем. Не прошло и двух лет после этого, как скончался Могилевский. Возможно, что с его кончиной, закрылся сам собой и музей, как это всегда бывает с учреждениями, где нужно только инициатору или главному деятелю, оставить его и дело падает.
Выставка в Полтаве состоялась в 1837 году. Распорядителями ее были, избранный дворянством Петр Маркович Полторацкий, а
— 342 —
помощником его, купеческий сын В. С. Прокофьев 1) Вот описание предметов бывших на этой выставке.
Почва Полтавской губернии. Глина белая — помещика Лубенского уезда Петра Полторацкого. Глина черная помещицы Зеньковского узда Марии Тимченковой, продается по 4 руб. от воза. Глина желтая помещика Лубенского уезда Петра Полторацкого — 2 руб. за пуд; пережженная же, дающая красную краску, по 3 руб. за пуд. Глина красная помещика Миргородского уезда Муравьева-Апостола.
Гранит, выламывающийся на берегах Днепра в Кобелякском уезде. Гнейс, крепчайшей породы, помещика Петра Андреева в Лубенском уезде, продается по 25 руб. кубический саж. Алебастр продается на месте ломки по 25 коп. за пуд, его же.
Селитра завода помещика Прилукского уезда Александра Риттера, продается по 11 руб. за пуд. Селитра литрованная, его же, по 13 руб. за пуд. Селитра непробеленная завода помещицы Зеньковского уезда Марии Тимченковой, продается по 11 р. за пуд. Неженный кирпич представлен Лубенским аптекарем Лундом.
Поташ помещика Миргородского уезда Муравьева-Апостола по 6 руб. за пуд. Травяной поташ помещика Роменского уезда генерал-адъютант Стрекалова.
Отделение II. Произведения царства растительного.
Пшеница бенгальская, флорентийская, ежечная.
Ячмень небесный или голый, гималайский, рисовый, двух строчный английский, шести строчный.
Овес шотландский, венгерский помещицы Пирятинского уезда княгини Варвары Репниной.
Рожь кустовая, пшеница арнаутка, красная; ячмень гималайский, просо, гречь, овес многоплодный, доставлен предводителем Полтавского уезда. Овес антильский от помещика Миргородского уезда Василия Черныша. Турецкое просо, представлено бароном Фон-Берхом. Семена маслянистых растений: великорослая конопля, лен, плун, рапс тоже бук яровой; сурипица яровая, горчица серая, белая, мак синий. Рыжик, представленный от помещика Роменского уезда Петра Омельяненко.
Гербариум растений в окрестностях города Полтавы представлен содержателем вольной аптеки Карлом Ярцом.
29 видов растений и кореньев, собираемых в окрестностях города Лубен, от управляющего запасной казенной аптекой аптекаря Лунда.
89 видов растений и кореньев, употребительных в медицине, собираемых в Лубенском уезде, представлены содержателем вольной аптеки в городе Лубнах аптекарем Делла.
1) Арх. Губ. Правд. 1836, 1624—248.
— 343 —
Американский табак плантаций Роменского мещанина Даниила Зенченка, по 6 руб. пуд. Американский табак, гаванский, мариландский, мексиканский, бразильский, суринамский, виргинский, перуанский, оринокский, караимский, порторикский, помещицы Костантиноградского уезда графини Марии Разумовской; табак американский плантации помещицы Пирятинского уезда княгини Варвары Репниной.
Красильные растения: крап, трех разборов, помещицы Константиноградского уезда графини Марии Разумовской, цена от 8 до 30 руб. пуд; вайда (семена и растение) представлена от того же имения. Краска — приготовленная с вайды, с того же владения, пуд 30 руб.
Церва или вау, продается по 3 рубля пуд, с того же владения; сафлор помещика Роменского уезда Петра Омельяненко, европейский шафран, помещицы Пирятинского уезда княгини Варвары Репниной. Коренья крапа помещицы Пирятинского уезда княгини Варвары Репниной. Крап, обращенный в порошок, ее же. Вайда, ее же. Растение цервы или вау, представленное от того же владения.
Ворсальные шишки — помещицы Константиноградского уезда графини Марии Разумовской. Ворсальные шишки, удачные опыты помещицы Пирятинского уезда княгини Репниной.
Семена сахарной свекловицы продаются за пуд по 16 руб. помещика Лубенского уезда Петра Полторацкого. Лен помещицы Кременчугского уезда Елисаветы Остроградской. Свекла сахарная, помещика Лубенского уезда Константина Квитки.
Крап 1), коренья плантации помещика Миргородского уезда Муравьева-Апостола, по 17 руб. за пуд. Крап в порошке, той же плантации, пуд 22 рубля. Вайда, обращенная в краску, его же, по 8 руб. за пуд. Шишки ворсальные, его же, за 100 по 80 к. Сливы французские. Груши французские. Грущи на вербе. Виноград священника Георгия Данилевского.
Отделение III. Лошади помещицы Константиноградского уезда графини Марии Разумовской.
Рогатый скот того же владения. Рогатый скот помещицы Полтавското уезда княгини Марии Кочубей.
Отделение IV. Произведения царства животного.
Воск желтый помещицы Константиноградского уезда графини Марии Разумовской, по 60 руб. за пуд. Воск белый в лентах, ее же заведения, продается по 80 руб. за пуд. Мед-патока ее же, по 20 руб. пуд. Мед в сотах Полтавского 1-ой гильдии купца Авраама Зеленского.
Шелк помещицы Пирятинского уезда княгини Варвары Репниной.
Образцы шпанской шерсти помещицы Пирятинского уезда Авроры Бутурлиной, от 72 до 130 руб. пуд. Образцы шпанской шерсти помещицы Пирятинского уезда княгини Варвары Репниной. Образцы шпанской шерсти
1) Крап тоже что марена, красильное растение. т
— 344 —
в рунах помещицы Константиноградского уезда Марии Разумовской, цена 60 р. за пуд. Образцы шпанской шерсти мытой и рассортировованной ее же заведения продается от 50 до 160 руб. за пуд.
Майки или шпанские мухи представлены Лубенским аптекарем Лундом, цена от 150 до 200 руб. за пуд.
Масло коровье на подобие зернистой икры, делаемое из молока, помещика Лубенского уезда Петра Полторацкого. Цена 24 руб. пуд.
Образцы шерсти мериносов овцеводства помещицы Полтавского уезда Марии Кочубей. Цена 70 руб. пуд. Щетина. Пух. Перья. Писчие перья. Сало свиное. Смушки черные представлены Полтавским городским головой г. Комарем. Сало говяжье завода Полтавского почетного гражданина Сергея Прокофьева. Цена от 9 до 13 р. пуд. Мед в сотах и патоке помещика Полтавского уезда Дьякова. Сахарное варенье Полтавского купца Волохина.
Отделение V. Предметы заводской, фабричной и домашней промышленности.
Сукно, ценой от 4 до 5 руб., помещика Ивана Башилова в Хорольском уезде. Сукно солдатское, от 2 до 3 р. арш., помещика К. Юсупова. Суконце мужицкое, от 60 до 65 коп. аршин, той же фабрики. Каразея разных цветов, от 55 до 65 к. арш. его же. Полустамед, ценой 60 к. аршин, той же фабрики. Сукно супер електральной шерсти, черное, по 13 руб., темно-зеленное 13. Сукно электоральное № 2 синее по 11 руб., №3 алое по 10 руб., оливковое по 9. Сукно 1-го сорта, гороховое по 8 р., коричневое по 8 р. Сукно 2-го сорта светло-серое по 8-25 к., биллиардное по 7-50 к., форменное по 8-25 к. Сукно 3-го сорта, желтое по 7 р., голубое по 7 р. Сукно солдатское темно зеленое, улучшенное 3 р. 20 к. Сукно солдатское обыкновенное 2 р. 75 к. Сукно солдатское, шинельное серое 2 р. 40 к. фабрики помещицы графини Марии Разуновской в Константиноградском уезде. Сукно серое солдатское помещика Миргородского уезда Муравьева-Апостола. Фланель помещика Миргородского уезда Виктора Фролова Багреева, продается по 1 руб. 50 к. аршин. Пряжа в шерсти его же 4 р. 80 коп. Сукно крестьянское, серое, по 1 руб. 20 коп., помещика Прилукского уезда Петра Галагана. Сукно крестьянское, белое, той же фабрики, по 3 р. 50 коп.
Фланель голубая, заведения Полтавского колониста Лешка, по 2 р. 80 к. Фланель зеленая, его по 2 р. 80 коп. Фланель белая, его же по 1 р. 20 к. Одеяла простой шерсти, Полтавского колониста Гофмана. Одеяла шпанской шерсти заведения Полтавского колониста Мельцера. Фланель, его же по 1 руб. Одеяла бумажные заведения помещицы Екатерины Кулябкиной в Лубенском уезде, от 32 до 36 руб.
Шитье по тюлю: шарф, воротники и в виде кружева, ее же. Полотно помещицы Полтавского уезда княгини Марии Васильевны Кочубей. Столовое белье ее же фабрики. Ковры из шпанской шерсти, средней величины, помещицы Лубенского уезда Екатерины Кулябкиной от 150 до 350 руб. Ковры диванные, шпанской шерсти, ценой 25 руб. Ковер
— 345 —
помещицы графини Васильчиковой в 3000 руб. Узкий ковер на манер английский для постилки ценой по 3 руб. за арш. ее же. Ковер шитый помещика Дмитрия Булычева в Зеньковском уезде, цена 250 руб. Ковер на манер персидский помещика Полтавского уезда Александра Попова, ценой 600 руб. Ковры средней величины помещицы Елены Фон-Риттер в Прилукском уезде, ценой от 200 до 350 руб. Ковры средней величины помещика Осипа Миницкого в Прилукском уезде, ценой от 80 до 100 р. Ковры помещицы Прилукского уезда Софии Галагановой, от 70 до 75 руб. Ковер престижный тканый ее же 90 руб.
Шерсть крашенная 130 цветов помещицы Константиноградского уезда графини Разумовской по 240 руб. за пуд. Гарус купца 1-ой гильдии Ивана Экка по 10 руб. за фунт. Сукно серое солдатское помещика Полтавского уезда Милорадовича по 2 руб. аршин. Фланель цветная его же по 1 р. 10 к. аршин. Фланель белая его же, по 1 руб. аршин. Одеяло двойное той же фабрики 10 руб.
Горчица в порошке и банках помещика Лубенского уезда Петра Полторацкого. Цена за пуд 20 руб., в банках по 1 р. Горчица серая его же по 8 руб. за пуд. Горчичное масло его же заведения по 20 руб. за пуд. Горчица в банках заведения Лубенского аптекаря Лунда по 4 руб. банка. Горчичное масло его же, по 60 коп. фунт. Свекловичный сахарный песок помещика Константиноградского уезда князя Сергея Долгорукова. Пробеленный свекловичный сахарный песок того же заведения.
Свечи восковые помещицы Константиноградского уезда графини Марии Разумовской 92 руб. за пуд. Свечи сальные ее же, цена 13 руб. пуд. Свечи восковые помещицы Полтавского уезда княгини Марий Кочубей. Свечи сальные наследников коллежского регистратора Волковицкого. Мыло их же по 9 руб. за пуд.
Уксус хлебный завода помещика Константиноградского уезда князя Сергея Долгорукова по 2 руб. за ведро. Уксус с лесных груш заведения помещика Лубенского уезда Петра Полторацкого, ведро 14 руб. Рафинированный сахар помещика Лохвицкого уезда Майорова. Восковые свечи помещика Полтавского уезда Дьякова. Свечи восковые помещика Полтавского уезда Милорадовича по 80 р. за пуд. Свечи восковые церковные его же заведения, по 80 руб. за пуд.
Кожи; черная юфть, белая юфть, подошовная, полувальная подошовная — фабрики Крюковского, 1-й гильдии купца Андрея Капина продается от 16 до 20 рублей.
Кожа подошовная, простая подошовная, седловая глянцевая, трензелевая, экипажная глянцевая, брантшвейная, для перевязей и армейских сапог, постельная, плотная сидельная, экипажная черная, красная для темляков, сапожная черная, ранцовая, белый выросток. Черные кожи фабрики Кременчугского, 2-й гильдии купца Столярова и компаньона его купца Постникова, продаются от 4 до 25 рублей, по качеству и разбору. Кожа
— 346 —
глянцовая, опоек в шерсти, бараньи черные, бараньи белые для переплета книг завода помещика Миргородского уезда Муравьева-Апостола продаются от 2 до 25 руб. Кожи: черная глянцевая для узд 20 руб. Подошовная полувальная, 16 руб. Опоек белый 3 рубля. Опоек черный 2 руб. 50 коп. Опоек ранцовый 2 руб. Полтавского жителя Митавского мещанина Андрея Кина.
Отделение VI. Художественное и ремесленное.
Картина, шитая гарусом, помещицы Лубенского у. Квитки; картина, шитая гарусом, девицы Немировичевой; живописная картина с оригинала Рембранта, крестьянина княгини Репниной Ивана Усенки; живописная картина с того же оригинала, его же работы: живописная картина с оригинала Тациана, его же работы; портрет Рембранта, его же работы.
Серебряные карманные часы купеческого сына Янкеля Виртлина.
Охотничье ружье и пара пистолетов с прибором в ящике помещика Лубенского уезда Андреева 400 руб.; ружье помещика. Роменского уезда Александра Якубовича 200 руб. Пистолеты с прибором в ящике его же 250 руб. Зажигательная машина Кременчугского уезда Флориана Шорпа 30 руб.
Рояль помещика Зеньковского уезда Былычева 1200 р.; рояль постоянного жителя г. Прилук иностранца Гринвальда 2500 руб. Дорожная складная железная ширма помещика Миргородского уезда Фролова Багреева 15 руб. Дорожная складная железная кровать весом 32 фунта, с кованным чехлом, его же 50 р.
Пожарная труба ручная восьмиведерная его же 60 р.: пожарная — конная восемнадцативедерная 100 руб.
Полусапожки с пружинами и пряжками помещика Миргородского уезда Виктора Фролова-Багрееза цена 18 р., полусапожки с разрезными голенищами его же 15 руб., с длинными его же, 12 руб. Башмаки с пряжками танцевальные помещика Миргородского уезда Виктора Фролова-Багреева 10 руб., закрытые комнатные 12 руб.; с шнуровкой для прогулки 6 руб. Калоши зимние, на зеленом сукне 8 руб., помещика Миргородского уезда Виктора Фролова-Багреева; калоши летние на сафьяне 6 р.; калоши зимние на сером сукне 5 руб. Полусапожки Полтавского казака Андрея Горячего цена 16 р. Башмаки дамские крестьянина Настенкова, 5 руб. Сапоги, две пары, Настенкова 18 р.
Шитье золотом по сукну Полтавских мещан Илии и Иосифа Бродских; шитье золотом по сукну Полтавского мещанина Айзика Богуславского.
Гребни черепаховые и роговые Полтавского жителя Фомы Кондратьева. Стол красного дерева, большой раздвижной ценой в 200 руб. его же; стол овальный, турецкого дерева, жителя города Полтавы иностранца Франца Гартманя, ценой в 90 руб. Кресло турецкого дерева, дюжина с
— 347 —
обделкой 300 руб. его же. Кровать дорожная складная, с парой стульчиков, в роде небольшой шкатулки помещика в Лубенском уезде Петра Андреева, ценою 80 руб. Готический туалет красного дерева жителя города Кременчуга иностранца Гаера ценой 1500 руб. Пяльцы его же работы ценой в 70 руб. Дамская рабочая шкатулка его же 150 руб. Дорожная кровать с кожаным футляром из березового дереза 40 руб. Связь раскидных стенных палочек (берестовых) 15 р.
Кресло с обивкой, ольха 10 руб. Стул к оному, 7 руб.; стул садовый под зеленной краской "дубо" 10 р.; стул о трех ножках клинового дерева 8 руб. Ширмочки оконные, в виде рамы, ореховые (грецкий) 8 руб.; ширмочки с палочками груши 12 руб. Пюпитры музыкальные с подъемом шелковичного дерева, 15 руб.; пюпитр складной карманный яблоневого дерева 15 р., пюпитры с ящиком для чтения книги жостерового дерева 10 р.
Станочек кабинетный для карандашей и подобного глодового дерева 5 руб. Сажень черемухового дерева 8 руб. Аршин акации белой 4 руб. Кресла с подушкой, березового дерева 13 руб. Стул к оному 10 руб. Кресло складное ясенового дерева 12 руб. Ларчик при ящиках с медной оковой 100 руб. Столик дорожный, служащий и подносом, вербового дереза 100 руб. Ширмочка оконная, складная, вязового дерева 15 руб.
Ящик для карманных часов осокорового дерева 2 руб. Рамы картинные, большие, осокорового дерева 4 р.; рамы меньшие 2 руб. Кресло с обивкой 18 руб. Стул к оному 11 руб. Иконостасная работа: 2 венца, 2 плитки 8-ми угольные, всего 12 шт., липового дерева 72⅔ р. резная работа заведения Полтавского купца Степана Шатунова. Ящик с образцами дерев, 25 руб. Разные золоченые рамы помещика Роменского уезда Александра Якубовича 100 р. Образцы изразцов завода Полтавского купца Степана Шатунова; образцы гончарной посуды завода помещика Миргородского уезда Муравьева-Апостола; образцы гончарной посуды наследников помещика Зеньковского.
Земледельческие и экономические орудия.
Усовершенствованный малороссийский плужок помещика Роменского уезда Василия Новицкого, ценою 10 руб. Распашник по рисунку Теера его же ценой 2 руб. Пароволовый плужок изобретения Новицкого, представлен в образец помещиком Прилукского уезда Александром Фон-Риттером. Коса с деревянным крючком представлена им же. Борона помещика Гадячского уезда Василия Войны. Плуг его же. Улей образцовый его же. Бочка садовая для поливки растений в 36 ведер помещика Миргородского уезда Виктора Флорова-Багреева 40 руб. Модель для приготовления масла с молока, помещика Лубенского уезда Полторацкого; модель грабарской тележки его же.
— 348 —
Добавочное описание предметов Полтавской губер. выставки.
Селитра помещика Роменского уезда Стрекалова. Кашениль или червец помещика Константиноградского уезда графа Ламберта.
Образцы шпанской шерсти его же; образцы шпанской шерсти помещика Роменского уезда Фролова-Багреева. Сукно помещика Роменского уезда Фролова-Багреева. Сукно помещика Роменского уезда Стрекалова, от 6 до 7 руб. аршин. Набивные шерстяные салфетки Кременчугского жителя иностранца Соммерфельда. Одеяла шпанской шерсти Полтавского колониста Лешка. Полотно помещика Константиноградского уезда Вишневского по 2 руб. аршин. Столовое белье его же.
Полотно крестьянское его же; полотно помещика Гадячского уезда Масюкова. Парусина помещика Полтавского уезда Попова. Столовое белье его же.
Ковер помещика Роменского уезда Новицкого, цена 400 руб.
Стенные часы Кременчугского купца Трахтенберга, цена 800 руб.
Двуствольное ружье Кременчугского жителя иностранца Михеля, 500 р. Винтовка с прибором его же.
Машина для выправления ружейных стволов его же изобретения. Пара пистолетных стволов необделанных его же.
Шкатулка Кременчугского жителя иностранца Гаера, цена 100 руб. Рама "рококо" помещика Роменского уезда Якубовича.
Кровельная бумага помещика Лубенского уезда Андреева.
Сигары Роменского уезда, помещика Фролова-Багреева
Нюхательный табак в картузах по 1 руб., фунт; его же по 40 коп. фунт.
Алебастровые накладки для пакетов помещицы Роменского уезда Исаевичевой.
Тулуп черных рениетиловских смушков помещика Полтавского уезда Величковского. Тулуп своих смушков, его же. Кожи зверей Гадячского промышленника Кожушка: перевязка, хори, коты. 1).
ГЛАВА XXIV.
Холера. Организация борьбы с ней. Лечение холеры. Наставление крестьянам. Субсидии города на больницу. Учреждение должности городового врача. Взимание за лечение и погребение нижних чинов.
Впервые холера появилась в России в 1817 году, занесена она из Индии. Наиболее сильные эпидемии холеры были в 1830 и 1848 годах. Холера, бывшая в 1848 году, появилась прежде всего на Кавказе и Астрахани. В виду возможности появления ее и в Полтавской
1) Арх. Губ. Правл. 1837 г.
— 349 —
губернии, в 1847 году было разослано губернатором во все учреждения "Наставление о принятии мер против холеры и организация помощи". В Полтаве, как и в Харькове и Чернигове, составлявшее одно генерал-губернаторство, были учреждены, под председательством губернатора, губернские комитеты, в состав которого входили: губернский предводитель дворянства, городской голова, непременный член приказа, полицеймейстер, инспектор врачебной управы, корпусный и дивизионный врачи. По уездам во главе этих комитетов, были уездные предводители дворянства, при участии городничего или полицеймейстера, исправника, городского головы и начальника военной команды. Этим комитетам было предоставлено право приглашать лиц, могущих быть полезными в его занятиях. Все обозы, прибывавшие в пределы губерний, осматривались и должны были выдержать восьмидневный карантин. Город делился на участки, подчиненные надзору врачей. Полтава была разделена на 6 участков и надзор за ними, помимо врачей, был поручен попечителям из дворян, в помощь которым избирался помощник из купцов христиан, а где было много евреев, то и из еврейского общества. Помощников избирал сам городской голова. По недостатку врачей, приглашались студенты-медики из соседних университетов, харьковского и киевского. Попечители приглашались ознакомиться возможно ближе со своими участками, с жизнью и обстановкой обывателей, поселять в них бодрость духа, спокойствие и всяческими мерами отвлекать их от "действия болезни", внушая при этом доверенность к правительству и мерами убеждения приглашать их принимать предохранительные меры, какие были изданы медицинским советом. Эти попечители не должны были допускать скопление народа. Губернские комитеты решили просить епархиальных архиереев побудить и духовенство своих епархий поддерживать бодрость духа среди обывателей, имеющего большое значение во время эпидемии. На городских голов была возложена обязанность собирать пожертвования. Содержатели аптек приглашались понизить таксу.
Расходы на борьбу с эпидемией были отнесены на счет "Комитета по общей организации" и кроме того на городские и сельские сословия и на управление государственными имуществами. На последних лежала обязанность содержать больницы, доставка продовольствия, наем прислуги и т. п. Командировка врачей и фельдшеров принимались на счет казны. Такова была организации борьбы с этой эпидемией.
В июле месяц 1847 г. холера появилась в пределах Харьковской губернии, где с 16 Июля по 3 Августа заболело 27 чел., из коих умерло 12. Врачебным отделением было издано "Наставление для лечение холеры". Оно представляет интерес для знакомства со
— 350 —
способами лечения этой болезни в прежнее время. При первом периоде болезни, который может продолжаться от одного до 6 час., необходимо, как читаем в наставлении, удостовериться, не простудился ли больной, не объелся ли зеленью, фруктами и если у больного еще не было рвоты и поноса, то дать больному выпить стакан теплой воды или настоя из ромашки или простой олеи, чтобы вызвать рвоту. После рвоты дать мятного чая, уложить в постель и стараться поддержать в организме теплоту, для чего давать пить настойку из бузины. Если же болезнь окажется с рвотой, то давать пить отвар соленого порошка с мятными каплями и отвар льняного семени с мятой, натирать все тело камфорным спиртом, настоянным на стручковатом перце, сделать затем ванну, продержав больного в ней 10 или 15 м. На икры и живот класть горчичник или хрен. Если человек полный, то пустить кровь, но не более 1 фунта. Лучше в этом случае ограничиться местным кровопусканием на желудочную сторону посредством пиявок или кровеносных сосудов. Если рвота у больного остановится, а понос все таки продолжается, то давать во внутрь мелко-истолченный чернильный орех с водкой, вином или мятным чаем и повторять этот прием не более трех раз. Если же у больного появится неукротимая рвота, стеснение и давление предсердия, судороги в икрах и под коленами да замечается при этом и слабый пульс, холод в конечностях, то необходимо неустанно натирать тело суконкой или щеткой, намоченной в черном или стручковатом перце. После этого натирания, прикладывать припарки из отрубей, спрыснутые спиртом или припарки горячей воды с солью и обкладывать нижние конечности горячими кирпичами и сажать в горячую соленую ванну. На живот положить горчичник, а внутрь давать воронежский эликсир от 30 капель до чайной и даже столовой ложки. Полезно при этом употребить клистиры из отвара льняного семени или из крахмала, прибавив немного сырых квасцов в порошке, а где возможно, то и 10 капель опиума. Так рекомендовалось лечить эту болезнь в прежнее время. В этом наставлении приведены способы лечения этой болезни двумя врачами — Элютзеном и Бернштейном. Первый, английский врач, лечил эту болезнь креозотом, останавливающим рвоту. Второй врач, живший в Варшаве, лечил ее горячей водой. Необходимо было больному, каждые ¼ часа, начиная с полстакана давать пить на столько горячую воду, как только было возможно ее перенести и это следовало делать, пока не прекратится рвота, понос и конвульсии и не восстановится теплота тела и не появится пот. По мнению этого врача, после12-15 приемов все признаки этой болезни исчезают. Если же у больного припадки очень сильны, то следует к каждому приему воды прибавлять две или три капли нашатырного спирта. При
— 351 —
последнем периоде болезни, когда начинается "паралитическая нервная холера", то делать растирание льдом вместе с солью или нашатырным спиртом. Это растирание производить 10 раз; после которого растирать тело спиртом вместе с перцем или камфарой и только после этого, сажать больного в ванну, при температур 25о.
В заключение, это наставление рекомендует не прежде хоронить умершего, пока не будет сделано испытание посредством кипяченного масла или воды, вылитых на "ложбину или предсердие". От этого испытания бывали будто бы случаи, что "затаившаяся жизнь в брюшной нервной системе пробуждалась и больные оживали" 1). Одновременно с этим наставлением было разослано полтавской врачебной управой "Наставление крестьянам" о лечении больных холерой, главным образом, домашними средствами. Это наставление крайне интересно в том отношении, что здесь указаны народные средства, какими наша медицина нередко пренебрегает. Извлечем из этого, довольно подробного наставления, данные, употребляемые народом при лечении желудочных заболевание, что было известно врачебной управе, поместившей их в этом наставлении. Много есть сходного в нем с предыдущим, но есть новое, не вошедшее в то наставление, о котором мы уже говорили. Заболевшего растирали сукном, намоченным в перцовке пополам с уксусом, добавляя на стакан таковой смеси две ложки дегтю. Если нет перцовки, то на стакан водки добавлять рюмку дегтя, ½ стакана тертой горчицы или хрена или черной редьки. Горчичники употреблялись с кислым тестом. Если болезнь усиливалась, то клали хрен на весь живот и держали его до тех пор, пока больной мог выдерживать его. Если не было горчицы, то можно употребить тертую редьку с толченным луком. Если, наконец, этого нельзя было сделать, по неимению в доме этих средств, то делать припарки из соленой горячей воды. Так как устройство ванн не доступно крестьянину, то рекомендовалось распарить больного парами из уксуса или сировцу, налитого на раскаленные кирпичи, для чего нужно было уложить больного на возвышенности и под ним положить горячие кирпичи и поливать их, предварительно укрыв больного возможно теплее, чтобы вызвать испарину, в которой и продержать его несколько часов. Если и это не поможет и болезнь будет усиливаться, то давать внутрь по 5 капель дегтю или белого шпигинара (скипидара) или нефть, если у кого она найдется. Двери хаты должны быть отворены. Саму хату предписывалось окуривать смолкой или уксусом, налитом на раскаленном кирпиче. В случае жажды, предписывалось давать чай из мяты, ромашки, бузины, маточника, чабреца, липового
1) Гор. арх 1847 № 6654.
— 352 —
цвета или варенного пшена. При сильной рвоте, следует давать по ложке свежей колодезной воды с вишневым клеем и глотать в течение часа по 10 кусочков льда. Дозволялось поставить и "15 пиявок под ложечкою" и горчичники на икрах и по бокам живота. Если нет пиявок, то можно поставить 12 рожков и давать внутрь чистой оливы или маковой олеи, перемешанной с яичным белком. Если бы не нашлось в доме олеи, то можно дать выпить с водой толченного мела или чистой соломенной золы или липового угля. От поноса рекомендовалось давать до восьми раз в день по чайной ложке истолченного в порошок пшена или хлеба или липового и березового угля и пить мяточный, чебрецовый или маточный чай. При головной боли, прикладывать к вискам буряки и соленные огурцы или наконец глину, намоченную в уксусе. Если все эти средства окажутся недействительными и у больного проявится упадок сил, начнут синеть руки, лицо сделается бледным, то всякий час следует давать по 20 капель камфорного спирта и 10 капель скипидара или нефти. Затем необходимо пожечь тело больного метлой из свежей крапивы и обложить его припарками из отрубей, овса, смоченных немного горячим уксусом или сыровцом. При продолжающемся поносе предписывалось этим наставлением натирать живот три раза в сутки перцовкой со скипидаром, прикладывать к животу припарки из простой мяты или трухи из сена, смоченные горячею водкой или церковным вином. После этого, давать три раза в сутки по рюмке варенного трилистника или деревею, добавляя на рюмку отвара по две чайных ложки водки. Возможно еще было давать сахарную воду и мяту. Таковы средства, рекомендованные врачебной управой, принаровленные к быту и условиям обстановки крестьянина 1).
Холера была по всей губернии, за исключением Прилукского уезда. К сожалению, мы не имеем точных статистических данных о числе жертв, унесенных этой болезнью. О Полтаве есть данные, что из числа 20 заболевших, умерло 4. Об уездах сохранились такие сведения: в январе месяце в Лохвицком уезде из 91 заболевших, скончались 14, в Лубенском из 34 чел. 8, в Гадячском из 8 умерло 3. Но эти сведения едва ли верны. В Полтаве, в виду переполнения больными помещения в богоугодном заведении, пришлось отвести для больницы городской дом около собора, что указывает на большое количество больных 2). В деле помощи больным принимали участие многие обыватели. Во время эпидемии жители Полтавы Давид Оршанский, Габай Зекель, купеческий сын 2 гильдии Давид Зеленский и 3 гильдии Иосиф Португалов заявили думе о своем
1) Гор. арх. 1853 № 7843.
2) Гор. арх. 1849 № 6892.
— 353 —
желании ухаживать за больными и подали прошение такого рода: "при тяжком испытании, которым Провидению, по неисповедимым путям его, угодно было посетить наш город, мы, движимые долгом верноподданных и чувством человечества, решились, по возможности слабых сил наших, отвратить жестокость удара и уменьшить число жертв умирающих, не от лютости болезни, а большей частью, от несовременного оказания помощи. Почему из нас, два первых Давид Оршанский и Габай Зекель приняли на себя попечение над хозяйственною частью, т. е. сбор денег из добровольных приношений и распределении их для закупки необходимых медикаментов и найма нужного количества людей для преподания помощи, а из нас два последних приняли на себя попечение по исполнению оказания помощи. Наши действия начались со вчерашнего числа и с помощью Всевышнего успели спасти 20 душ. Почему, рапортуя о сем городской думе, покорно просим, в случае каких либо распоряжений начальства по сему предмету, относиться прямо к нам и будем стараться таковые в точности исполнять". Дума приняла их предложение. В распоряжении их было по два, три, надзирателя и у каждого из них по 10 человек "оттирателей", т. е. производивших растирание больных. В числе надзирателей был некто Померанцев. Еврейское общество составило 22 Августа 1848 года приговор, где просило думу о представлении его к награде за услуги, оказанные им еврейскому обществу во время эпидемии. Но дума возвратила этот приговор, в виду того, что он был не правильно составлен, так как подписан только одним Короховым, занимавшим должность сборщика податей 1). В начале 50-х годов также была холерная эпидемия, но слабее предыдущей. И в эту эпидемию были образованы те же губернский и уездные комитеты и разосланы те же правила и наставления об уходе и лечении больных холерой 2).
В рассматриваемую эпоху дума не имела своей больницы, как не имеет она до сей поры. Богоугодное заведение, открытое еще кн. Куракиным, содержалось приказом общественного призрения. Но и дума вносила известную сумму на его содержание, что продолжалось до 1 января 1839 года, когда высочайшим повелением, эта выдача была прекращена. Дума вносила субсидию, начиная с 1803 г. Первые годы размер ее был по 8565 р. асс., но в 1811 году этот взнос был увеличен. Вносила дума на богоугодное заведение 6151 р. 17 к., на медикаменты 4421 р. 18 к. и на устройство трех частных больниц, которые, кстати сказать, никогда не были открыты, 1983 р. 90 к. всего — 12556 р. 25 к. Эту цифру дума вносила в приказ до 1833 года, когда указом губернского правления, она была уменьшена до
1) Гор. арх. 1848, № 6812.
2) Гор. арх. 1853, № 7833.
— 354 —
8989 р. 95½ к. За все время, начиная с 1803 года, думой было внесено 396,629 руб. 67½ асс. 1). При городской думе была учреждена должность городского врача, 30 Июня 1847 года, с жалованьем по 200 р. 5 к. в год. Первым врачом был Пивоваров. Об учреждении этой должности заботилась администрация много раньше; еще в 1836 г. на основании указа Сената от 19января 1835 года в отношении обеспечения народного здравия, определенном на счет помещиков и городских обществ, по добровольному о том положению и было предложено городскому обществу иметь одного или двух врачей. Дума, заслушав этот указ, порешила назначить "приличный день к собранию городского общества", которое это предложение отклонило 2). Годом позже, была учреждена должность врача при присутственных местах, о чем хлопотало губернское правление. Генерал-губернатор согласился на это, но без какой либо платы врачу. Таким врачом был утвержден Петрашевский 3). В больнице, содержимой приказом, не мало было нижних чинов на излечении, так как в то время не все воинские части имели свои лазареты. В 1849 г. была издана табель, утвержденная министром внутренних дел, о взимании платы за лечение. За медикаменты взималось по 3 к. в сутки и за лечение 30 коп. Помимо этого выдавалось на погребение умершего нижнего чина 1 р. 15 к. 4).
ГЛАВА XXV.
Устройство памятника около Спасского храма. Стихи Корженевского, кадета Розенмейера и Стеблин-Каминского.
Недалеко от Спасского храма, в котором Петр В. совершил молебствие по случаю победы над шведами, на том месте, где Петр В. отдыхал, построен был при князе Репнине обелиск (см. гл. XIII). Этот обелиск, в царствование Императора Николая I, был заменен ныне существующим памятником. Он был отлит художником Гамбургером в Петербурге, по рисунку профессора А. И. Брюллова.
1) Кроме больницы, в ведении Приказа Общ. Призрения была богадельня, где в 1851 г. было 21 муж. и 15 жен. Дом умалишенных 64 и жен. 36, смирительный дом — 46 муж. и 4 жен., родительный госпиталь 10 душ, заведение для спасения утопающих 7 муж. и 2 жен (Полт. Губ Вед. 1851. № 5).
2) Ж. Думы 21 Марта 1836 г.
3) Гор. арх. 1837 № 5340 и указ Губ. Правл. № 1347.
4) Гор арх. 1843 № 6874. Табель эта издана была для всех больниц, содержимых приказами. Наибольшая плата была в Астраханской губернии — 41¾ к., наименьшая, в Ярославской — 28 к.; в остальных цена колеблется между этими цифрами. За погребение взималось, в значительной части больниц, 1 р. 15 к., наименьшая — 68 к., во Владимирской губернии.
— 355 —
Это — прямоугольная пирамида на пьедестале из гранитных ступеней, окрашена темнозеленым цветом. На верху лежит меч и щит, а на верху щита шлем и лавры полководца. На нем следующая надпись: "Петр I покоился здесь после трудов своих 27 июня 1709 года". Ниже: воздвигнут 27 июня 1849 г. в царствование Императора Николая I". Высота его 11 арш. Под этой надписью барельефом изображен герб Российской империи, а на базисе: воздвигнут на средства, оставшиеся от постройки каменного футляра на Спасской церкви. Один провоз его из Петербурга стоил 1825 р. 38 к. 1). Открытие его совершил торжественно архиепископ полтавский Годеон.
Памятник на месте отдыха Петра Великого после битвы.
На другой день, 28 июня, в лагере кадетского корпуса был устроен праздник, на котором присутствовали многие почетные гости города и съехавшиеся на торжество открытия памятника дворяне трех соседних губерний. На этом торжестве кадетами была пропета кантата, сочиненная учителем кадетского корпуса Л. О. Корженевским (впоследствии Инспектором института) 2). Вот слова ее:
1) Дела город, полиции, по описи № 78.
2) Скончался в 1875 г.
— 356 —
Гений Державный
Кубок заздравный
В память Тебе.
* * *
Света Ревнитель
Тьмы истребитель
Слава Тебе!...
Божий Избранник
Дух твой живит.
117. Открытие памятника около Спасской церкви, в 1849 г. Картина Джунковского. На гравюре след. надпись: "Спасская площадь в городе Полтаве с изображением церемонии при открытии монумента в память незабвенному Петру Первому 27 июня 1848 года в самом том месте, где покоился
великий Государь и полководец этот после трудов своих 27 июня 1709 года". Размер гравюры 60—35 сант.
или 15—17½
— 357 —
* * *
В русской природе,
В русском народе
Он не умрет,
Он на престоле,
В царственной воле
Мощный живет.
* * *
Долга сознанье
Правды стяжанье
Он нам дает.
Царь даровал нам
Чтить завещал нам
Имя твое!...
Свято, Властитель,
Царь Просветитель,
Имя твое!...
* * *
С ним сочетая
Лик Николая,
Славим Петра;
Петр все посеял,
Правнук взлелеял
Слава!... Ура!... 1).
Торжественное открытие этого памятника вдохновило отрока — кадета Петровского Полтавского кадетского корпуса, написавшего следующее стихотворение.
* * *
Наш юный корпус горделиво
Средь зданий выше всех стоит.
Красив, велик он и спесиво
Петровым именем гремит.
* * *
И монумент Петра в Полтаве
С орлом, сидящим в вышине,
Стоит в знак памяти и славы,
Глася о бывшей здесь войне
* * *
Здесь наш великий победитель
Поставил крест, в виду полков,
На Поле павших, как родитель,
Похоронил своих сынов.
1) Вокруг него, по предписанию Репнина, была устроена деревянная ограда, смета ее была 153 р. 5 к. асс. по рисунку, составленному архитектором Тарасовым. (Гор. арх. 1837 г. дело № 5436).
2) Бодянский. Достопримечательности Полтавы, стр. 102.
— 358 —
* * *
Он тешил Шведов после боя,
В своем шатре он угощал,
И их вождей, Ценя душою
Учителями назвал.
* * *
И основавши здесь столицу
У Бога помощи просил,
Чтоб он возвел свою десницу
И град Петра благословил.
* * *
Он не щадил для благ отчизны,
Для блага церкви и людей
Здоровья дней своих и жизни,
Он был отцом земли своей.
* * *
Труды Петра — дела благие.
Да будут памятны России. 1).
Розенмейер.
Старожил полтавский, бывший преподавателем во многих школах, С. П. Стеблин-Каменский написал по этому случаю следующие стихи:
На месте том, где Петр Великий
На бранных лаврах отдыхал,
Гремят восторженные клики,
И новый памятник восстал.
Вот меч и щит и шлем героя,
Орел двуглавый их хранит,
И спящий лев, символ покоя,
И надпись краткая гласит.
"Здесь Петр покоился, — Россия,
"Благоговей — то место свято есть".
Здесь отблеск славы вековые,
Отчизны доблестная честь!.... 2).
1) Из бумаг покойного директора к. корпуса Врангеля, доставленных нам его сыном.
2) Бодянский. достопримечательности Полтавы стр 95.
— 359 —
ГЛАВА XXVI.
Участие городского общества в деле просвещения. Предложение открыть приходское училище и отказ городского общества. Устав о пансионах при гимназии. Открытие пансиона при гимназии. Проект министерства открыть реальные школы при гимназии. Пособие школам.
Городская дума, до введения городового положения 1870 года, ничего не сделала в деле просвещения. Городское общество того времени не сознавало еще потребности в нем, оно только выдавало, по предписанию администрации, субсидии существовавшим школам, а если администрация и предлагала городскому обществу образовать школу, то оно отказывалось, как нередко не соглашалось и на выдачу субсидий. В 1835 году директор училищ Полтавской губернии, основываясь на уставе приходских училищ, высочайше утвержденных 8 Декабря 1828 года, предписал прекратить выдачу жалованья учителям приходских школ из "особого капитала", предназначенного для устройства школьных помещений 1), считая, что выдача его лежит на городском обществе. Почетный смотритель училища А. Корсун просил городского голову "склонить городское общество к немедленному составлению положения о назначении жалованья учителю приходского училища 400 р. ас. Но городское общество отклонило это предложение. Городской голова ответил смотрителю: "все отозвались, писал он, что они такового жалованья назначить от себя не могут и относят сие на тех лиц, дети коих занимаются учением в приходском училище, что по мнению моему, есть весьма возможное, ибо в училище есть дети таких лиц, кои там малозначительную часть жалованья сполна примут до времени обучения детей". Так, сам городской голова не сочувствовал этому ассигнованию, а за ним и городское общество 2). Два года спустя был поднят вопрос об открытии в Полтаве приходского училища. По уставу 1828 года училища эти были в ведении университетов. Программа их была следующая: 1) Закон Божий — краткий катехизис и священная история; 2) чтение по книгам гражданской и церковной печати; 3) чистописание и 4) "первые действия арифметики". Училища эти должны содержаться на счет городских и сельских обществ, а в имениях помещиков на счет добровольных приношений самого помещика. На предложение городскому обществу открыть такую школу, оно ответило также отказом, мотивируя его тем, что оно уже содержит "дом для воспитания бедных дворян," в котором, как замечено в собрании, было принято несколько мещанских детей, но затем принимались только дети дворян. Оно еще мотивировало свой отказ тем, что купеческих капиталов в городе мало, а по мещанству,
1) Был "такой капитал", о чем см. дальше.
2) Гор. арх. 1835 № 5092.
— 360 —
по 8 ревизии, в первый же год оказалось много тех, за которых общество приняло на себя платеж податей 1). Но губернское правление было настойчиво, оно в 1838 году предписало городскому голове пригласить городское общество и склонить его к устройству училища, но оно и теперь отказалось. Надо сказать, что в Полтаве существовало уже приходское училище, где обучалось всего 7 д. из купеческого общества и 9 из мещанского, а остальные были дети разночинцев. Эти данные и побудили общество отказаться от учреждения другой такой же школы, где обучалось мало детей купцов и мещан, которые и составляли "городское общество", принимавшее участие в делах города. Смотритель уездного училища, заведовавший приходским училищем, ходатайствовал о предоставлении городом помещения для новой школы и квартиры для учителя, но городское общество и на это не согласилось 2). На устройство в губернии помещений для приходских школ всеми городами вносилось 6228 р. 57¾. Сумма эта, отчислялась из суммы, получаемой городами за "винный откуп". Фонд этот был высочайше утвержден 10 Июня 1803 г. по проекту первого малороссийского генерал-губернатора кн. А. Б. Куракина, мечтавшего, вслед за изданием при первом министре народного просвещения, графе Завадском, "предварительных правил", устроить в губернии целую сеть начальных школ 3). Полтава уплачивала ежегодно 1528 р. 51¾ к. 4). Суммы эти поступали в распоряжение директора училищ Полтавской губернии. В 1851 году губернское правление ходатайствовало об увеличении этой суммы, получаемой с городов на 1630 р. ежегодно, разложив его на все города. На Полтаву прибавка это выражалась в сумме 100 р. Но генерал-губернатор на это не согласился, в виду "недостаточного состояния доходов городов Полтавской губернии". Он находил, что учреждение этих школ есть дело самих городских обществ, так как этого требует и "собственная польза и успех дела", как писал он.
В 1847 году министр внутренних дел предписал губернатору войти "в ближайшее соображение" в каких именно городах Полтавской губернии необходимо открыть училища и какие имеются к тому средства. Содержание каждого училища, по проекту, утвержденному еще в 1845 году, обходилось, без квартиры, 185 р. 72 к., из которых учителю полагалось жалованья 85 р. 72 к., законоучителю 28 р. 58 к., на наем служителя, отопление и пр. 71 р. 42 к. Помимо
1) Гор. арх. 1836, № 5237.
2) Гор. арх. 1838, № 5693.
3) См. об этом нашу статью: Приходские школы в Малороссии и причины их уничтожения. Киев. Старина 1904. 1. и отдельно.
4) Гор. арх. 1849 № 7186.
— 361 —
этого, отпускалось еще 100 р. на наем помещения, где не было казенных, т. е. городских домов. В 1851 году было созвано городское общество, которому и было предложено высказаться по вопросу о необходимости школ. Это собрание постановило такой приговор: из мещан города Полтавы некоторые только граждане отдают детей своих в приходские училища для достижения "ученой части", но большей частью, мещанские дети находятся по ремесленной части и что училища замещены другими сословиями, а потому мещанское общество не находит "существенной необходимости, почему и положило при отдаче детей своих в приходское училище вносить за каждого ученика, в поддержание училища и учителей по 4 р. ежегодно". В таком роде было и постановление еврейского и купеческого обществ; порешивших вносить рублем больше. В этом же году было вторично созвано городское общество по тому же вопросу. Директор училищ Глушановский 1) находил необходимым открыть другое училище, о чем и ходатайствовал перед попечителем киевского учебного округа Бибиковым, но городская дума уведомила, согласно приговору общества, что за недостатком средств, открытие второго училища невозможно 2). Городское общество не только отказало в ассигновали средств на учреждение школы, но и на наем помещения. Еще в 1839 году было издано распоряжение министра внутренних дел о необходимости для городов отводить помещения для школ. Требовалось две комнаты для обучения, комната для учителя и кухня, где помещался бы сторож. За это помещение город должен был получать плату, но городское общество отклонило просьбу директора училищ. Отказало за неимением его, а между тем, по закону, если город не имел своего дома, то должен был отвести обывательскую квартиру. Но дума, созвавшая городское общество, ответила, согласно решению собрания, что за "всеми убеждениями со стороны сей думы, обыватели не согласились дать помещение" 3). Городская дума в рассматриваемый период только выдавала субсидии школам и то по предписанию губернского правления. Так, с 1814 года она вносила ежегодно "на дом для воспитания бедных дворян" по 5551 р. ежегодно, что продолжалось до 31 января 1839 года, когда этот взнос был прекращен 4). Заведение это просуществовало до 1841 года, когда был открыт при гимназии пансион, куда были переведены и его
1) Глушановский Анатолий Андреевич, тайный советник (1816†1902), воспитанник Нежинского Лицея. Окончив Киевский университет, был сначала учителем, а затем проф. в Нежинском Лицее. В 1850 г. — директор гимназии и училищ Полтавской губернии. Подробную биографию см. нашу работу "К истории полтавского дворянства" т. 2, стр. 189.
2) Гор. арх 1851, № 7439.
3) Ж. Думы 6 Сентября 1839.
4) А всего взнесено 1814-1835 г. г. 122129—61¾ к. (Гор Арх. 1849 № 6969).
— 362 —
воспитанники. Начало пансионов при гимназии относится к двадцатым годам прошлого столетия. В 1828 году, 8 декабря, был обнародован высочайший манифест правительствующему сенату об учреждении при гимназиях этих пансионов. Цель его была "доставить дворянам и местным чиновникам удобнейших средств к воспитанию детей своих". По этому закону, надзор за этим пансионом принадлежал почетному попечителю гимназии, избранному дворянством из почетнейших лиц и, главным образом, из уездных предводителей, губернского, депутатов дворянства и судьи совестного суда. В 1829 году министр внутренних дел предложил полтавскому губернатору принять меры к открытию такого пансиона при Полтавской гимназии и предлагал "обще с губернским предводителем употребить надлежащее содействие к убеждению полтавского дворянства, дабы оно по усердию и любви своей к просвещению, не оставило способствовать к учреждению при губернской гимназии предположенного правительством для образования благородного юношества пансиона". По предложению губернатора, директор гимназии Огнев составил смету на учреждение такого пансиона. Огнев находил, что ежегодное содержание его будет 12 тыс. и кроме того, необходима единовременная затрата такой же суммы на приспособление и оборудование его.
Губернский предводитель дворянства И. В. Капнист созвал губернское собрание дворян для решения этого вопроса и старался провести его в собрании в благоприятном смысле. По его предложению, дворянское собрание определило 50 тыс. на устройство этого пансиона, но эту сумму дворянство порешило взять из продовольственного капитала, на что не последовало разрешения, так как по закону, капитал этот не мог расходоваться на другие какие-либо нужды. Дворянство не особенно и хлопотало об его учреждении, быть может потому, что оно учредило, по мысли кн. А. Б. Куракина, "дом воспитания бедных дворян", который был тем же пансионом, с той только разницей, что здесь воспитывались, по преимуществу, дети дворян. В 1837 году малороссийский генерал-губернатор граф Строганов вновь возбудил вопрос об учреждении этого пансиона. Дворянское собрание, в заседании 8 мая 1837 года, согласилось иметь в пансионе, на своем иждивении, 15 воспитанников, по одному от каждого уезда, для чего и порешило установить сбор по 2 к. с души, внося этот сбор вместе с земскими повинностями. За своекоштного пансионера была назначена плата 500 р. в год. Что касается помещения, то собрание считало дом, принадлежащий гимназии, вполне годным для пансиона, а если нужно сделать какое-либо приспособление в нем, то гимназия имела на это свои средства, более 30 тыс. капитала. Помимо этого, дворянское собрание указало еще на капитал
— 363 —
60 тысяч, принадлежавший учебным заведениям Полтавской губернии, хранившийся в приказе общественного призрения.
В 1840 г. был закрыт "дом для воспитания" и воспитанники были переведены в пансион при гимназии, открытый 6 декабря 1841 г. в день тезоименитства Императора Николая I. После молебствия в церкви богоугодного заведения (при гимназии еще не было в то время своей церкви), все служащие в гимназии собрались в пансионе, в доме, где ныне Мариинская женская гимназия. Директор училищ Полтавской губернии С. В. Капнист 1) прочитал статьи из устава о пансионах и произнес речь "Об участии дворянства в заботах о посвящении". На содержание каждого пансионера дворянство ассигновало 150 руб. Помимо этого, нужно было всякому поступающему доставить столовую и чайную ложки и известный комплект белья. Всех воспитанников в пансионе было 55, из них 15 стипендиатов дворянства, 3 на суммы, пожертвованные Судиенком, 30 — казенных и 7 на счет государственного казначейства. В 1859 г. дворянское собрание, по ходатайству директора гимназии, увеличило взнос за каждого своего стипендиата до 194 р. с. Пансион гимназии просуществовал до 1865 года, когда он был закрыт. Крестьянская реформа, изменившая материальное положение дворян-помещиков, была, отчасти, причиной этому, но, главным образом, изменившиеся взгляды на воспитание, когда интернаты считались мало достигающими цели 2). На этот пансион городская касса не расходовала своих средств, но она помогала своими субсидиями гимназии, что делала по предписанию администрации. С 1822 года по 1826 год дума вносила по 1930 р., а с 1826 года, помимо этой суммы, вносила еще квартирные учителям 990 р., а с 1827 года 150 р. на наем квартиры директору. В 30-х годах дума вносила по 4910 р. ежегодно 3).
При гимназиях и уездных училищах, министерство народного просвещения в 1836 г. проектировало учреждение реальных школ, "приспособленных к главной надобности того места, с направлением их к мануфактурной промышленности или к торговле в тех местностях, где будут лекции земледельческих наук и они могут быть присоединены к сим отделениям". Интересно, что учреждение этой школы было поручено полицеймейстеру "обще с градским
1) С. В. Капнист (р. 1798†1844.) г., сын поэта, воспитывался в доме Державина (вторая жена поэта и его мать родные сестры). Служил в комиссии прошений, был чиновником особых поручений при новороссийском генерал-губернаторе. С 1826 г. в отставке. В 1838 г директор гимназии и училищ. "Редкий человек, редкий гражданин, говорит автор некролога, он был нежный семьянин и много заботился о бедных". Пол. Вед. 1844, № 39.
2) Двор. архив; положения дворян 1837 № 21, 1840, 1, 1859 № 64 Полтав. Губ. Ведомости 1841 № 43 неоф. № 50.
3) Гор. арх. 1849 № 6969.
— 364 —
головой", а не начальству гимназии. Полицеймейстер, посоветовавшись с городским головой, ответил, что, по их соображению с местными обстоятельствами г. Полтавы, они считают необходимым учредить отделение училища к приспособлению торговой промышленности и земледельческим наукам. Была ли учреждена эта школа, сведений мы не имеем; как равно, нет данных уяснить программу этих школ, ее объем. Быть может, что это только был проект; само министерство средств на эти школы не ассигновывало и, видимо, желало их основать на счет городских сумм В последующих годах мы не встретили в городском бюджете каких-либо ассигновок на эти школы, что и убеждает нас в том, что эти школы не были основаны 1). С 1838 года дума отпускала средства на содержание училища, открытого на немецкой колонии для обучения детей немецких колонистов. Дума отпускала 320 руб. асс., из коих на жалованье учителю 150 р., на наем и отопление квартиры 120 р. и на учебные пособия 50 р. 2). Ассигновывала она и на содержание поветового училища. В 1822 г. — 540 р., затем сумма была увеличена и в 1833 г. дума вносила 1000 р. Всего с 1822 г. по 1833 год, о которых имеем точные данные, думой внесено 9970 р. 3). Таковы данные об участии городской думы в дел просвещения. Дума того времени не сознавала необходимости устройства школ, а если и ассигновывала средства, то не по своей инициатив, а по приказанию губернского правления, которому дума была всецело подчинена. Для образования девиц существовали женские пансионы: Соссе (вдова учителя фр. языка в кадетском корпусе), Плаксиной и Хилинской. В них обучалось от 15—20 учениц (в 1848), был и мужской пансион де-Пельпора, учителя кадетского корпуса.
ГЛАВА XXVІІ.
Перевод Ильинской ярмарки из Ромен в Полтаву и выгоды этого перевода. Ярмарочный комитет. Торговля. Плата за лавки. Доход города. Заботы Кокошкина о ее благоустройстве. Другие ярмарки в городе Полтаве.
В 1852 году была переведена Ильинская ярмарка из Ромен в Полтаву, что было при последнем генерал-губернатор Кокошкине. По оборотам ее, она была из первых ярмарок в России. В настоящее время существует только ничтожный торг шерстью и лошадьми
1) Гор. арх. 1836 № 5271.
2) Гор арх. 1836 № 5507.
3) Гор арх 1849 № 6969.
— 365 —
на конно-ярмарочной площади. Железные дороги уничтожили эту ярмарку. Ильинская ярмарка существовала издавна в Ромнах 1). Кокошкин, желая поднять значение Полтавы, хлопотал о переводе ее в Полтаву, не смотря на усиленные ходатайства и жалобы роменцев. Вот что сообщает из своих воспоминаний житель Ромен, 80 летний старец А. С. Т-ц. "Роменцы, говорит он, ходатайствовали в Петербурге, пустили в ход все связи окружных помещиков и добились того, что перевод ярмарки был отложен до постройки шоссе от Харькова до Полтавы. На стороне роменцев был сам наследник Цесаревич Александр Николаевич. Тогда Кокошкин, бывший в то время в Петербурге, упал перед Государем Николаем Павловичем на колени и сказал: Ваше Величество, мне нельзя возвращаться во вверенные мне губернии, потому что, выезжая, я обещал перевести ярмарку в этом же году (т. е. в 1852 г.). Государь сказал: "встань, старик, поезжай в свои губернии, ярмарка будет переведена". Наследник Цесаревич видел Кокошкина, выходящего из кабинета Государя, и сам вошел туда. Когда он узнал о чем просил Кокошкин, то стал просить Государя за Ромен. Но Государь сказал: оставь старика; "стоит ли из за этого волноваться". 2).
Ф. Д. Николайчик в своей интересной и обстоятельной работе "Ильинская ярмарка в период ее существования в Ромнах" 3) очень подробно касается этого вопроса, основываясь на документальных данных. Найденные нами в архиве полтавского губернского правления дела дополняют данные этого труда и выясняют вопрос, кто же был инициатором этого перевода ярмарки? 4) Ф. Д. Николайчик. излагая десятилетнюю борьбу роменцев из-за этого перевода, говорит: "тогда губернатор Аверкиев 5) в конце того же 1841 года, вероятно, по желанию генерал-губернатора, сделал ему представление о переводе ярмарки в Полтаву". Предположение почтенного автора, что это было сделано будто бы по наущению генерал-губернатора, неверно. У Аверкиева эта мысль о переводе явилась вполне самостоятельно.
1) Составилось убеждение, что виновником ее перевода был Кокошкин, но это не верно. Вопрос о переводе был возбужден еще при кн. Долгоруком, в 1843 году, и Кокошкину, при его вступлении в должность, необходимо было высказаться за перевод или против него; в таком положений был этот вопрос. Подробности см. обстоятельную работу члена арх. комиссии Ф. Д Николайчика. — Ильинская ярмарка в период ее существования в Ромнах, Труды арх. комиссии, вып. 3 (глава V. 67 стр. и след.) и отдельно.
2) Николайчик. Ильинская ярмарка, труды Полтавской арх. комиссии в. 3 стр. 93.
3) Труды Полтав. арх. комиссии, вып. 3-й и отдельно.
4) Арх. Полтав. Губ. Правления, 1842, дело № 91-2402
5) Губернатором был с 9 сент. 1840 по 14 декабря 1843 г.
— 366 —
Представляя в 1841 г. всеподданнейший отчет о состоянии Полтавской губернии, он высказался за необходимость этого перевода.
Вот что писал Аверкиев в этом отчете: "Полтавская губерния лишена удобства торговых путей и таких обеспеченных истоков, по коим бы жители стремились к сбыту своих произведений, и совершенное отсутствие значительных частных капиталов, употребляемых, как в других местах для торговых оборотов, не представляет в том никакой замечательности. Судоходство по р. Днепру, омывающую только Ю. 3. часть губернии, не составляет общей пользы всех мест ее, выгоды от сего, имеют только жители одних прибрежных уездов, и то более посредством заработков и извозничества в другие места, с некоторыми приготовляемыми из Белорусских губерний товарами — представляется иногда сбыть хлебных произведений, особенно пшеницы и льняного семени к Одесскому и Николаевскому портам, но и в сих предметах, по случаю соперничества западных губерний, не имеют желаемого успеха. Одна только в губернии значительная Ильинская ярмарка в Ромнах, открывает некоторые средства к сбыту фабричных заводских и ремесленных произведений губернии, но средства эти бывают в одно время года; при том же отдаленность города Ромен к границе губернии от других уездов, доставляет им мало пользы, ибо затруднение по отдаленности лишает их способов к выгодному сбыту произведений на Роменской ярмарке.
Безошибочно можно полагать, что неимение в Полтавской губернии верных торговых путей поставляет жителей оной в такое положение, что мануфактурные произведения и предметы сельского хозяйства, не могут идти к дальнейшему усовершенствованию. Равным образом отсутствие торговых дел, по которым бывает и привлечение народа из других мест, не представляет для жителей никаких доходов, от извозничества, заработков и других промыслов, которые могли бы служить для многих обеспечением в продовольствии.
При таком стесненном положении губернии, перевод значительной ярмарки в губернский город Полтаву, был бы необходимым по следующим доводам.
а) учреждение в Полтаве известной в торговых отношениях ярмарки, доставило бы большую пользу для жителей почти всех уездов губернии в особенности более сближением к губернскому городу, следственно представит им особенные выгоды и побудительную причину доставлять на ближайшем расстоянии свои произведения и верный сбыт их на ярмарке.
б) Перевод в Полтаву Успенской ярмарки из Харькова или Ильинской из Ромен был бы по торговым отношениям возможным.
— 367 —
Харьков весьма много воспользовавшийся уже от распространения коммерческих оборотов, не может иметь подрыва в торговых делах, потому что там останутся еще три такие же и нисколько не менее значительные ярмарки, которые положили уже твердое основание для торговой промышленной деятельности Харькова.
в) Напротив того, перевод в Полтаву означенной ярмарки, составляя пользу для жителей здешней губернии, доставил бы общие выгоды и для торгующих сословий западных и южных губерний, приобретающих товары с ярмарки в Харькове, сближением оной к тем губерниям, а купечество после Ильинской ярмарки в Ромнах вместо Харькова перевозило бы товары свои в Полтаву, имея выгоду в сокращении пути на Полтаву, имея выгоду в сокращении пути на полтораста верст.
г) Если перевод из Харькова Успенской ярмарки в Полтаву может нарушить некоторым образом справедливость и право собственных выгод губернии, то перевод Роменской ярмарки не представлял бы сего для Полтавской губернии, ибо уездный город ничем не замечательный должен услужить своему губернскому городу, требующему особых попечений к его улучшению и восстановлению от того упадка, в котором он находится. Подобно городу Макарьеву, из коего переведена ярмарка в Нижний Новгород и тем предоставлены губернскому городу способы к быстрому его возвышению.
д) в отношении удобств в помещении привозных товаров и распространения круга торговых дел, Полтава представляет все выгоды обширностью площадей и улиц, не производя стеснения для народного движения, обезопасывает от всяких несчастных случаев, а устроенные в нескольких местах на существующей здесь торговой площади довольно обширные каменные лавки, могут служить на первый раз приличным, удобным и выгодным помещением товаров. Многие лавки остаются ничем не занятыми; они выстроены частными лицами по ошибочным видам получения доходов и по неимению торговли, быв свободны, не приносят никакой пользы.
е) при таких условиях в Полтаве для торговли, установление одной значительной ярмарки, которая бы не имела подрыва ни от Ромен и привлечение по выгодам сим народа для торговых оборотов, послужило бы улучшением и других ярмарок в Полтаве учрежденных, но ничтожных по важности харьковских и роменских ярмарок, поправило бы недостаточное положение жителей города, умножило бы число капиталов, возбудило бы предприимчивость к усовершенствованию существующих уже, и к заведению вновь в губернии мануфактур, ремесел, подвинуло бы к промышленности и к деятельности всех жителей губернии; представило бы источники к изысканию доходов для улучшения и украшения города и вообще дало
— 368 —
бы новые силы знаменитому городу для России, но, к сожалению до сих пор бедному во многих отношениях 1).
Этот проект был передан, по Высочайшему повелению, статс-секретарем Танеевым в комитет министров, предписавший губернатору войти по этому вопросу с представлением "по установленному порядку", т. е. подать об этом заявление своему начальнику, генерал-губернатору, что он и сделал. 17 февраля 1842 года Аверкиев представил кн. Долгорукому записку, где выясняет основания, на коих считал необходимым перевод этой ярмарки, а также харьковской Успенской в Полтаву. Основания эти следующие; по мнению Аверкиева, ярмарка в Ромнах начала упадать 2).
Далее, указывая на отсутствие в губернии "верных торговых путей и таких обеспеченных истоков, по коим бы жители стремились к выгодному сбыту своих произведений (судоходство по Днепру омывает одну только Ю. 3. часть губернии и не составляет общей пользы всех месте ее), он считает Ильинскую ярмарку единственным средством к сбыту их, но, в виду отдаленности Ромен от других уездов, считает Полтаву более удобным местом для этой ярмарки. Перевод ярмарки, в виду близкого расстояния от Полтавы многих уездов, даст торговцам и особенные выгоды и побудительную причину доставлять на ближайшем расстоянии свои произведения, иметь верный сбыт по сходным ценам". С этою целью, он считал необходимым перевести в Полтаву и Харьковскую Успенскую, так как в Харькове и без нее останутся три значительные ярмарки. Перевод этой ярмарки в Полтаву, Аверкиев считает полезным для торгующих сословий южных губерний, "приобретающих товары на сей ярмарке в Харькове, сближением оной к тем губерниям. Да и купечество, торгующее на Ильинской ярмарке, перевозя остающиеся товары вместо Харькова в Полтаву, имело в сокращении пути более ста верст". Считая Ромны незначительным городом, он считал, что Ромен должен уступить ее своему губернскому городу "требующему особых попечений к его улучшению и восстановлению того упадка, в котором он находится". (На полях записки помета карандашом: какое право?.. Быть может, это сделано генерал-губернатором, судя по его почерку). Полтаву он признает удобным пунктом, в виду многих
1) Арх. П. губ Правд. № 1932—187. 1841 г л. 126-129 всепод. отчета за 1840 г.
2) В том же архиве мы нашли след. цифровые данные об оборотах ярмарки в эти годы. В 1840 г. привезено товаров на 8194496 р., продано на 3876200 р., осталось не продано на 4318296—50., против предыдущего года на 1148489—81/7, в 1841 г. продано на 7504261—88, не продано на 2931072-50 к., в 1842 г. привезено на 10590062-65 к. продано на 5734166—52 к., осталось непроданными на 4865895 р.—65 к. (Арх. г. Правл. 1840, № 1577/64, 1841—184д № 2005/258.
— 369 —
лавок, остающихся незанятыми, обширности площадей и улиц. Ярмарка эта поправит другие полтавские ярмарки, умножит число капиталов, возбудит предприимчивость к усовершенствованию ремесел, мануфактуры и проч. А Ромнам Аверкиев оставляет Вознесенскую ярмарку, считая это достаточным (оборот ее, по его словам, простирался до 8 милл. асс.) и с переводом Ильинской, город Ромны не потерпит от этого убытка (на полях пометка: понятие ошибочное). Развивая далее свои основания, Аверкиев в пользу перевода указывает, что для Полтавы будет ближе доставка "стромких и тяжелых" товаров с юга России. В Полтаву будет ближе ездить на ярмарку из Одессы, Николаева, Таганрога, Донских станиц и т. п. И наконец, губернатор указывает, что в Полтаве для торговли будут особые выгоды от съезда дворян на выборы, от приезда многих по делам в губернский город, приезда для помещения детей в учебные заведения и т. п.
Так мотивировал губернатор свой проект о переводе ярмарки. Князь Долгоруков, получив эту записку, ничего не предпринимал; видимо, мало интересовался этим. И только когда министр внутренних дел запросил его об этом, он занялся им. Вот что писал ему министр Перовский. "Государю Императору угодно знать, писал он, чем разрешено поступившее к Вашему Сиятельству от полтавского гражданского губернатора представление его о переводе Ильинской ярмарки из города Ромна в Полтаву, о каковом предположении изъявлено во всеподданнейшем отчете полтавского губернатора о состоянии губернии за 1841 г. 1). Так, вопросом этим был заинтересован Император Николай I и потому естественно, что кн. Долгоруков должен был заняться им и 28 Апреля он пишет министру: "что по вступившему ко мне от Полтавского губернатора о переводе Ильинской ярмарки в г. Полтаву, я признал необходимым войти в ближайшее тщательное соображение этого предмета на месте, дабы удостовериться, сколько возможно, не повредит ли мера сия выгодам г. Ромна без существенной пользы для Полтавы и не причинит ли, в то же время, упадка самой ярмарки, что, без сомнения, много стеснило бы мелкую торговлю, так как означенная ярмарка во вверенном мне крае, после харьковской Успенской есть важнейшая". Далее он сообщает о своем предположении обсудить этот вопрос на месте, в Ромнах, пригласив купцов города, иногороднее купечество, на ярмарке, а также "опытнейших лиц из тамошнего дворянства" 2). Для этой цели, кн. Долгоруков предписал Аверкиеву лично отправиться в Ромны и в этом предписании князь еще раз, считая этот вопрос очень серьезным, не решается
1) Арх. дело, с. 13, бумага за № 1048, от 28 апреля 1842 г.
2) Архивное дело л. 14, бумага за № 726.
— 370 —
высказаться, пока он не будет обсужден купечеством. "Ваше Прев-во, представляя мне предположения Ваши о переводе Ильинской ярмарки в г. Полтаву, испрашивали моего ходатайства о разрешении привести эту меру в действие. Принимая во внимание, что предмет этот, по важности своей, требует обширных соображений, я признал необходимым повременить дальнейшим с моей стороны движением сего дела до наступления в настоящем году означенной ярмарки, дабы предварительно удостовериться при съезде на оную иногороднего купечества посредством совещания с людьми опытными, действительно ли предполагаемая мера может принести ожидаемые от нее полезные последствия, не стеснит ли она, напротив, по каким либо уважениям, ближе известных самому купечеству, местной торговли вообще и повредит ли, в то же время выгодам города Ромна, без существенной пользы для Полтавы" 1). И только после этого совещания кн. Долгоруков считал возможным решить этот вопрос. Такое совещание состоялось и купеческое сословие представило свой отзыв тогдашнему полицеймейстеру в Ромнах полковнику А. М. Шиланскому.
Вот как возразили купцы. "Ильинская ярмарка, пишут они, не упадает в оборотах, а наоборот возвышается и что выводимые обстоятельства и причины, к выгодам нашим и развитию торговли клонящиеся, — если ярмарку Ильинскую перевести в Полтаву — не имеют ни малейшего повода (не только главного основания), чтобы совершить сие предположение, ибо они не принесут нашей оптовой торговле мануфактурных и других изделий совершенно никакой пользы; потому, во-первых, что от учебных заведений Полтавских и от дворянства, съезжающегося туда по надобностям в губернских местах, а не для торговли, а также и от дворянских выборов, которые бывают в Полтаве в урочное только время, и то в сентябре месяце, а не в июле,—марте может быть небольшая польза одним только местным мелочным торговцам, а не нам и многим, гуртовую продажу производящим. Во вторых, не проданные от Ильинской ярмарки товары никогда не отправляются в Харьков на Успенскую ярмарку, а идут они прямо отсюда в Кролевецкую Воздвиженскую; в Харькове же в Успенскую ждут нас товары, отправляемые нами с других торговых пунктов, (помета: откуда?...) заблаговременно и за выгодный извоз; следственно расстояние Полтавы хотя и ближе к Харькову, но оно для нас в оборотах торговых совершенно бесполезно, (отметка почему?..) В третьих: с Одессой, Николаевом, Таганрогом, Кременчугом и Донскими станицами производится, большей частью, небольшая торговля в Харькове в Успенскую и Крещенскую ярмарки; ибо те города сами на
1) Арх. дело, л. 16, бумага от 7 июля, за № 1276.
— 371 —
Ильинскую ярмарку привозят свои товары для продажи, а не для покупки, следственно, они сами ищут сбыта оных; да притом с. Таганрога и Донской станицы привозятся одни только бутылочные вина да начиненные кожи скотские и овчины, товар черный не составляющий предмета важности торговли", (отметка почему? нужно посмотреть на какую сумму таковых черных товаров привезено). Купцы считали Ромны пунктом, связывающим Нежинскую, Сумскую, Коренную, Харьковскую и Кролевецкую ярмарки.
В случае перевода ярмарки, купцы, как они заявили, не могут поспеть ни на одну из этих ярмарок. "Дела наши в расчетах и платежах потеряют издавна заведенный порядок; главное, что с Полтавы не поспеют наши капиталы в Нижегородскую ярмарку и торговые дела наши совершенно расстроятся и самая Нижегородская ярмарка, не получая в назначенное время огромного наличного капитала нашего, может потерпеть стеснение в знаменитой ее торговле. Вот последствия могущие быть от передвижения торгового пункта с Ромна в Полтаву". (Отметка карандашом: опровержение слабое, неосмысленное и бестолковое. Несомненно пометки сделаны Аверкиевым). Такова в главных чертах сущность возражение купечества 1).
Высказалось против перевода и харьковское купечество (43 подписи) 2). Аверкиев, получив это мнение от Роменеких купцов, в своем донесении генерал-губернатору, кстати сказать, очень подробном, старается опровергнуть основания, представленные купечеством; повторяя многое, что им было написано раньше 3), свою записку Аверкиев подал 12 Декабря 1842 года. И кн. Долгоруков, спустя только три месяца сообщил об этом министру внутренних дел. В длинном своем донесении, повторяя в главных чертах основания, изложенные Аверкиевым, сам же высказывается против него. И в этой бумаге министру, князь говорит — "предположение Полтавского губернатора о переводе... (что указывает на инициативу этого дела со стороны губернатора) считаю этот перевод неудобным, по следующим соображениям: 1) Перемещения ярмарок, по распоряжениям правительства бывшие и в прежнее время, большей частью оказывались неудачными и произвели последствия, противные ожиданиям правительства. 2) Признавая за проектом Аверкиева и некоторые основания "в исполнении представляется сомнительным". Успехи торговых дел, пишет князь, во всяком месте и установление коммерческих пунктов, как опыт показал, не зависит от распоряжений правительства, но всегда подчиняются местным потребностям и указаниям самой торговли. 3) Далее кн. Долгоруков признает,
1) Арх. дело, л. 32, см. у Николайчика в его работе, приложение № VI. 103-106 стр.
2) Арх. дело, л. 37 -38, см. приложение. •
3) Арх. дело, см. л. 18—31, см. приложение.
— 372 —
что ярмарка Ильинская, не украсившая Ромны, может поднять Полтаву в смысле благоустройства, но в то же время опасается, как бы этот перевод дурно не отразился на торговых оборотах харьковской Успенской ярмарки. 4) Кн. Долгоруков не может поручиться, чтобы Ильинская ярмарка, переведенная в Полтаву, могла иметь столь обширный оборот как в Ромнах, куда торговцы охотно съезжаются ныне по одной уже привычке и город Ромны князь считает более центральным пунктом, как лежащем на границе четырех губерний. Свое донесение министру князь так заканчивает: "Из сего я должен заключить, что перемещение сказанной ярмарки с одной стороны не наверное принесет для Полтавы и Полтавской губернии ожидаемую пользу, с другой же легко может произвести в торговле здешней расстройство" 1). Так решительно высказался против перевода генерал-губернатор. С его мнением согласился и министр внутренних дел.
"На отношение ко мне, Вашего Сиятельства, от 16 минувшего января за № 282, имею честь уведомить, что я совершенно согласен с Вашим, М. Г., мнением о неудобстве предполагаемого Полтавским губернатором перевода Ильинской ярмарки из Ромна в Полтаву, а потому покорнейше Прошу Ваше Сиятельство сообщить г. Губернатору, что помянутное предположение его оставлено без дальнейших последствий 2).
Министр внутренних дел Перовский".
Кн. Долгоруков, получив эту бумагу, сообщил и Полтавскому губернатору.
"Рассмотрев представление Вашего Пр-ва, пишет кн. Долгоруков, от 17 Февраля и 12 Октября минувшего года за № 1854 и 14166 о переводе Ильинской ярмарки из Ромен в Полтаву и сообразив оные с отзывами торгующего там купечества, а также харьковского, я нашел неудобным перевод этой ярмарки, о чем я входил в сношение с Г. Министром внутренних дел.
Ныне, вследствие отзыва ко мне г. гофмейстера Перовского уведомляю Вас, Милостивый Государь, что он совершенно согласен с моим мнением и что потому предположение Ваше по этому предмету оставлено без дальнейших последствий" 3). Таковы данные, извлеченные нами из этого архивного дела. Они приводят нас к несомненному выводу, что Аверкиев был инициатором этого перевода, но встретил несочувствие начальника края, кн. Долгорукого, и проект его был отклонен. Таким образом, нет оснований думать, что губернатор Аверкиев представил свой проект "по наущению"
1) Арх. дело л. 39-48; за № 282 см. приложение
2) Арх. дело, бумага за № 205, от 4 февраля 1843 года.
3) Арх. Дело, бумага от 25 февр. 1843, за № 1044.
— 373 —
кн. Долгорукова. Если бы это было так, то Долгоруков стал бы хлопотать о ее переводе, а он, наоборот, стал на сторону купечества и с проектом не согласился. И Аверкиев мог вполне самостоятельно, рисуя во всеподданнейшем отчете состояние Полтавской губернии, упомянуть о необходимости этого перевода 1).
Перевод ее по желанию и усиленной просьбе Кокошкина все таки состоялся. Он удался вполне, потому что совпал с внутренним требованием самой торговли, что не сознавалась тогда роменским купечеством. Эта внутренняя потребность выражалась желанием перейти на юг, поближе к новороссийскому краю, к Крыму, к Бессарабии. Что это так, это видно из того, что в те годы возникла оптовая ярмарка в Елисаветграде. Оптовые торговцы бумажными, пушными, серебренными, золотыми и др. товарами появлялись на ярмарках в Балте, в Ермолинцах, Подольской губернии, Ростове на Дону, Таганроге, Одессе. Таким образом, Новороссийский край явился новым торговым рынком, естественно поэтому и перевод ярмарки из Ромен в Полтаву, являлся необходимостью с целью поднять торговлю, что и проявилось в первые же годы существования ярмарки в Полтаве. Вот данные за первые три года об оборотах ярмарки.
|
|
Привезено товаров. |
Продано. |
|
1852 г. |
13582306 |
8970986 |
|
1853 г. |
16666067 |
11640502 |
|
1854 г. |
14751791 |
8247936 |
Если сравним эти данные с цифрами оборота в последние годы существования ярмарки в Ромнах, то увидим, на сколько обороты ее были ниже ярмарки в Полтаве, что указывает, на сколько был удачен ее перевод.
Ильинская ярмарка после Нижегородской была наиболее крупной ярмаркой в летнюю пору. Особенность ее составляли евреи, вносившие лихорадочную деятельность и оживление торговли. Главная выгода
1) Записка губернатора Аверкиева о необходимости перевода ярмарки в Полтаву, его донесение о результатах совещания и Ромнах с купечеством, мнение харьковского купечества напечатаны нами в трудах Полтавской Архивной комиссии, в. 5 и отдельно. См. Арх. Полт. губ. Правл. 1842 дело № 91/2042 л. I—II.
2) Аксаков. Исслед. о торговле на украинских ярмарках ст. 116. По офф. данным, доход в 1853 г. был меньше, см. далее таблицу.
— 374 —
от них, замечает И. С. Аксаков, та, что они, усиливая розничную торговлю на ярмарке, усиливают обращение наличной монеты. "Где евреи, там и деньги", говорят русские торговцы, ибо евреям кредитуется мало, но евреи, платя наличные деньги, получают товары дешевле, со скидкой 6% и более с нормальной, т. е. с кредитной цены товара, а потому и находят для себя не безвыгодным платить наличной монетой 1). В Полтаве, на Ильинской ярмарке, благодаря евреям, появляются кроме сукон западного края, иностранные шелковые и камзольные материи, голландское полотно и венский галантерейный товар. Главнейшей статьей торговли на Ильинской ярмарке была шпанская шерсть и это потому, что Полтава ближе к местам, обилующим мериносовыми стадами, чем Ромны. Для покупки шерсти на Ильинскую ярмарку являлись австрийские и прусские торговцы. Ярмарка эта, особенно в первые годы, не мало продавала черных, крестьянских, преимущественно малорусских товаров. Одна Одесса покупала их почти на 1 милл. руб. С переводом ярмарки в Полтаву усилился привод табунных лошадей с Дона, что составляет особенность этой ярмарки. И до сей поры шерсть и лошади составляют предметы торговли на ярмарке, но, понятно, что она ничтожна по сравнению с прежними годами, особенно до 70 годов, когда через Полтаву прошла железная дорога. У И. С. Аксакова приведены статистические данные о торговле на ярмарке в первые три года после ее перевода. В архиве мы нашли интересный документ о количестве привезенного товара, с перечнем его, и о количестве проданного. Эти данные, неизвестные до сих пор, помещаем целиком для знакомства, какого рода были товары на ярмарке. Этот документ составлен ярмарочным комитетом и несколько разнится от данных, приведенных Аксаковым, за тот же год.
1) Аксаков, стр. 122.
— 375 —
— 376 —
— 377 —
— 378 —
— 379 —
Примечание:
1-е). Ярмарка Ильинская началась конной с 12 Июля и продолжалась по 25 число, а в гостином дворе краснорядском открылась 20 и продолжалась по 3 Августа.
2-е). Жители города Полтавы получили дохода от найма каменных и деревянных лавок 34.465 руб., от найма холодных строений и дворов до 26.000 руб., а городская Дума с принадлежащих ей мест 8.879 р. 20 к.
3-е). Стечение народа на ярмарку простиралось до 40 т. душ обоего пола, в том числе иностранных торговцев 46, и инородного русского купечества 1.270.
Полицеймейстер Майор Палицын.
— 380 —
В 1854 году было привезено товаров на 14151791 р. и продано на 8247936 р. Исследователь украинских ярмарок И. С. Аксаков не считает эти цифры точными. На основании частных сведений и собственных изысканий, он полагает общую цифру сбыта на Ильинской ярмарке до 18 миллионов, а цифру привоза до 30-ти миллионов. Такой вывод он делает на основании следующих соображений. Он приводит данные по официальным сведениям и по своим изысканиям и оказывается, что бумажных, шелковых, суконных, шерстяных, льняных и др. товаров по официальным ведомостям продано на 4031700 р., а по его изысканиям на 4700000 р. Такие же данные он представляет по другим статьям, так по продаже лошадей, сахару, шерсти и т. п. В отчете за 1854 г., по его мнению, не упомянуто о торговле шерстью, которой, по его мнению, продается на 1 милл. рублей (в ведомости за 1853 г. эти данные приведены).
В то время статистические данные собирались неумело, не были выработаны еще правила для их собирания, словом не было это организовано так, как бы это было сделано в настоящее время, но все таки трудно предположить, чтобы была такая сильная разница между официальными данными и приводимыми Аксаковым. Но, во всяком случае и эти цифры указывают, на сколько велика была по оборотам эта ярмарка, о которой осталось ныне одно воспоминание. Съезд на ярмарку был громадный, во время ярмарки стечение народа простиралось до 40 тыс. слишком, почти вдвое превышавшее число жителей Полтавы. Домовладельцы в то время отдавали свои дома в наем только до Ильинской ярмарки, с обязательством очистить помещение на время ярмарки, во время которой они выручали чуть ли не годовую плату. Многие помещики приезжали на ярмарку с целой свитой, со своей кухней, своим выездом.
Для наблюдения за торговлей на ярмарке, за надзором по ее благоустройству и вообще по ведению ее дел, 8 ноября 1851 года, Кокошкиным был учрежден ярмарочный комитет. В состав его входили: городской архитектор, городской голова, депутат от дворянства и купечества. Председатель этого комитета назначался самим генерал-губернатором. Первым председателем был Пассек, чиновник особых поручений при Кокошкине. Затем были подполковник Эйлер, полицеймейстер Палицын. На конной ярмарке было организовано отделение этого комитета, под наблюдением общего ярмарочного комитета. Его составляли: уездный землемер, ратман или гласный думы и депутат от купечества. Комитет этот был снабжен очень подробной инструкцией. На его обязанности было распределение и раздача мест на ярмарке, он обязан был следить за поступлением сборов и вообще за ее благоустройством. "Все чины этого комитета, как сказано в инструкции, действуют
— 381 —
совокупными средствами к выгодам и пользам ярмарки". Делопроизводителем комитета был секретарь думы, получавший за это особое вознаграждение, как и бухгалтер. Разрешалось иметь двух писцов. Конно-ярмарочная площадь, занимавшая 90 десятин, была разделена на кварталы, с улицами в 5-6 саженей. Для ярмарочного комитета и для полиции были устроены особые балаганы. Для сбора денег приглашались особые лица и к каждому из них прикомандировывался солдат "для пересечения злоупотреблений". Надзор за этими сборщиками был поручен "благонадежным гласным". Комитет наблюдал за гостиницами, ресторанами, театром, словом надзирал за всем в городе. Интересно, что дума была совершенно устранена на время ярмарки, ее как бы не существовало. Сборщики за свой труд, по окончании ярмарки, получали 10% с собранной ими суммы. При въезде в город на конно-ярмарочной площади были устроены шлагбаумы и при них два грамотных человека, записывавшие привозимый товар 1). Наймом лавок не только городских, но и частных, заведовал ярмарочный комитет и цены назначались генерал-губернатором. Из платы за наем лавок полагалась известная сумма в пользу города. За каждую лавку, в 1853 году вносилось в городскую кассу 20 р. В 1853 году плата была уменьшена до 15 р. Плата за лавки в гостином ряду была от 80 р. до 150 р. за каждую. На конно-ярмарочной площади взималось от сажени 25 к. и выше, на Петровской площади и гостинодворской 50 к. Лавок в гостином дворе и в частных домах в 1851 году г. было 126 и ввиду ярмарки, предположено было к постройке на городских площадях 240, из них в усадьбах частных лиц 23 2).
В 1853 году было построено балаганов 172, палаток 203. В 1854 году на петровской, конно-ярмарочной и других площадях было устроено 450 временных ташевых балаганов и палаток. Для торговли черным товаром, на конно-ярмарочной площади было устроено 60 балаганов 3).
В 1853 году, в заборе панского ряда купцами было устроено 68 номеров лавок, с которых город взимал по 15 р. Построены они были с условием, чтобы по истечении 8 лет, эти лавки были бы собственностью города. Плату эту владельцы лавок нашли слишком большой и ходатайствовали перед генерал-губернатором об ее уменьшении. Генерал Кокошкин передал это на усмотрение ярмарочного комитета, председателем которого был полицеймейстер Палицын. Несомненно, сбор этот был велик, по сравнению с большими лавками в гостином и др. рядах, за которые взималась
1) Гор. арх. 1855, без номера.
2) Гор. арх. 1852, № 15.
3) Аксаков стр. 123.
— 382 —
такая же, плата. Кокошкин согласился уменьшить этот взнос с 1855 года до 6 руб. с каждой лавки, но в то время воспретил приезжающим торговцам занимать лавки в частных домах, пока не будут заняты эти помещения. Лавковладельцы эти в панском ряду получали, за исключением платы городу, до 6 р. 87½ к. за каждую лавку. Эта плата была слишком мала по сравнению с затраченным капиталом 1). Вторые сидельцы в лавках не допускались, пока не будут заняты все лавки и купец, принявший другого сидельца и взявший с него более высокую плату, платил 50 р. штрафа. Если все лавки были заняты, то возможно было нанимать лавки и во дворах, за что взималось по 2 р. от сажени, а с амбаров взималось по 15 р. Передача билета на взятую лавку воспрещалось под опасением уплаты штрафа в 15 р. Такой штраф взимался и с тех, кто помещал лошадей, приведенных для продажи, в частных дворах. С разрешения только архитектора дозволялось занимать помещения легковоспламеняющимися товарами, за что платили от бочки по 50 к. Не дозволялась без разрешения комитета и розничная продажа; нарушители этого платили 10 р. штрафа 2). Такими строгостями была обставлена торговля на ярмарке. Помимо взимания платы за торговые помещения, город получал доходы: за "оптический театр" — 25 р., с каждого зверинца, открытого на площади или в частном дворе —10 р., с "оптической панорамы" — 3 р., с "вольтижеров или большой комедии" на площади или частных домах — 10 р., с каждого лица, торгующего в разноску — 3 р., с приезжих извозчиков, с парного 2 рубля, с брички — 1 р. и с повозки — 50 к. Не лишен интереса и доход, получаемый на Ильинской ярмарке. В 1852 году было получено за наем лавок 32832 р. 90½ к., в 1853 г. 32941 р. 98 к. из коих в пользу города поступило 9074 р. 45 ½ к. Остальная сумма, за исключением из нее расхода по уплате сборщикам, делопроизводителю и др., была роздана "в дивиденд" лавковладельцам 3). Это данные, сообщенные ярмарочным комитетом. У Аксакова цифра дохода показана 67943 руб., из них в пользу города 7923 р., в пользу хозяев каменных лавок 18350 р. и деревянных 40179 р. Здесь несомненно ошибка; при сравнительно небольшой плате за деревянные лавки, шатры, балаганы, устроенные только на время ярмарки, трудно было выручить за них такую сумму. В 1855 г. выручено 34172 р. 93 к., в городской доход поступило 13423 р. 48 к. Обывателями города получено было за наем помещений, дворов, амбаров до 25000 руб. сер. 4). Перевод ярмарки в Полтаву
1) Гор. арх. 1854, № 41.
2) Гор. арх. 1854, № 41.
3) Гор. арх. 1852, № 15, 1854, № 7978. Делопроизводитель получал 120 р. Гор арх. 1853 № 30.
4) Гор. арх. 1855 № 62.
— 383 —
способствовал росту города. С 1852 по 1855 г. включительно, кроме постройки лавок, было выстроено каменных домов 31, флигелей каменных — 6, деревянных домов 134. Да и бюджет города значительно возрос, с 20 тысяч с небольшим, он поднялся до 30 тыс. Увеличилось и число купцов и сумма объявленных ими капиталов. В 1830 г. купцов было 41, а в 1853 году число их взросло до 85, из коих 15 было иногородних 1).
О благоустройстве ярмарки много заботился генерал Кокошкин. Он постоянно, во время ярмарки, объезжал город. Объезжая его в 1852 г. он заметил "многие беспорядки", как писал он. Они относились, главным образом, к дурному состоянию тротуаров, мостков и т. п. Остался он недоволен и устройством гостиного двора. Этот ряд лавок был построен А. И. Рейхелем. Кокошкин заметил много "мелких дефектов в постройке и ярмарочный комитет через полицию заставил Рейхеля их тотчас же исправить 2). Осматривая ее в 1855 г., он остался крайне недоволен, он заметил также много "непорядков". Он нашел, что на конноярмарочной площади товары не были распределены правильно, по кварталам, границы которых были занесены песком. На самой площади, после весенней воды, осталось не мало рытвин. На той же площади, в холщевым ряду, он нашел издохшую лошадь, на половину съеденную и "сильный смрад, пишет Кокошкии, от сей падали, довел меня до оной". Вода в черной речке (?) позеленела от нечистот, которые в нее бросаются. При въездах в город, не нашел он грамотных сторожей при шлагбауме. Эти данные рисуют деятельность комитета, не всегда внимательно относившегося к своим обязанностям следить за благоустройством города 3).
На время ярмарки еврейское общество ходатайствовало о дозволении иметь еще третьего маклера (2 было) и просило назначить Моисея Зеленского, губернское правление запросило об этом думу, которая сочла это лишним, так как двух маклеров достаточно 4).
Перевод ярмарки удался вполне. Вот что доносил генерал Кокошкин в 1852 г. Императору Николаю Павловичу: "Высочайшая воля Вашего Императорского Величества, воспоследовавшая на всеподаннейший доклад мой 14 Января сего года исполнена: Ильинская ярмарка 20 Июля открыта в Полтаве при многочисленном стечении иногороднего и местного купечества, дворянства южного края и нескольких тысяч народа, более из губерний северных и юго-западных. Ярмарочный гостиный двор в центр города, ко дню открытия составился из 5 каменных корпусов, в коих 134 лавки, из
1) Аксаков стр. 124.
2) Гор. арх. 1852, № 15.
3) Гор. арх. 1855; без номера.
4) Гор. арх. 1852 № 7750.
— 384 —
11 корпусов деревянных под железными крышами, вновь выстроенных, вмещающих 168 лавок и 214 балаганов, всего 516 номеров. Все эти лавки наполнены были российскими и иностранными товарами. Конно-шерстяная площадь, разделенная на кварталы, на пространстве 90 десятин, у берега реки Ворсклы, наполнялась лошадьми заводскими и степными, шерстью разных сортов, коей было 110 тыс. пудов, кожами, овчинами, холстом, рыбой, солью, дегтем, маслом, скипидаром, табаком и прочими российскими грубыми фабричными изделиями, продуктами.
Все сеи товары были привезены на полтавскую Ильинскую ярмарку с запада и юга, на 12 тыс. подводах, суммою до 14 милл. сер.
Иногороднее российское и иностранное купечество, изумлено неожиданным появлением на пустопорожних площадях Полтавы обширного и красивого ярмарочного гостиного двора, устройством и удобностью оного во всех отношениях для торговли, немедленно наняло все лавки и площади, прилегающие к сему гостиному двору, застроило балаганами.
Торговля шла быстро, в особенности оптовая и продано товаров на сумму за 9 милл. сер.
При сравнении сей ярмарки с ярмаркою, бывшею в Ромнах в 1851 г., оказывается, что в Полтаву было привезено товаров более на сумму 4300000 р. и продано в Полтаве более на сумму 3500000 р. с.
Таковые счастливые результаты коммерческих оборотов столь значительных капиталов, вполне убедили иногороднее купечество, торгующее на юго-западных ярмарках, что Полтава есть самый выгодный пункт для их торговли, в удостоверение чего, они представили мне письменные адреса, в коих воссылая теплые молитвы о здравии и благоденствии Вашего Императорского Величества, просят меня повергнуть пред В. Величеством благоговейную их признательность за всемилостивейшее указание им столь выгодного пункта для большего развития торговли с юго-западною частью России, в городе столь достославном, где они нашли, с полной безопасностью все удобства размещения огромных масс товаров, которые были доставлены не столько торговавшими всегда на Ильинской ярмарке, но и многими торговыми домами, не бывавшими никогда в Ромнах. — Обстоятельство, убеждающее, что в круг торговой деятельности полтавской ярмарки вступили и новые промышленники из губерний, которые, по отдаленности от Ромна, не принимали прежде участия в торговле на роменских ярмарках.
Сознание больших выгод для сельской промышленности и общества от перевода Ильинской ярмарки в Полтаву изъявило также население, дворянство Екатеринославской губерний и из 15 уездов Полтавской губернии дворянство 12 уездов" 1).
1) Николайчик. Ильинская ярмарка в Ромнах.
— 385 —
Известный писатель и исследователь украинских ярмарок И. С. Аксаков не ожидал успеха от перевода ярмарки в Полтаву. "К успеху ярмарки, писал он, служила много уверенность купечества, что эта ярмарка, в особенности покровительствуемая местным начальством, которое изыскивало все возможные способы, чтобы доставить торговле простор и удобство. Были приняты все меры к обеспечению дешевого продовольствия и устранению излишней дороговизны на квартиры от небывалого в городе стечения народа. Заботливость местного высшего начальства доходила до того, что, желая присвоить полтавской ярмарке общий характер возникновения ярмарок, какую-нибудь религиозную причину народного сборища — оно вспомнило про чудотворный образ в с. Горбаневке, в 5 верстах от Полтавы на все время Ильинской ярмарки. Малороссия не в такой степени любит церковные процессии, как Великая Русь: крестные ходы в ней редки и не смотря на все усилия начальства, не смотря на утвержденный церемониал с конными жандармами и гарнизонными солдатами, ему не удалось сообщить крестному ходу той торжественности, того искреннего религиозного характера, которым запечатлены все подобные, сами собою создавшиеся, явления религиозной жизни народа на Великой Руси".
Тем не менее ярмарка удалась блистательно 1).
В письме из Ромен, от 4 Июля 1854 года, Аксаков говорит: благодаря стараниям Кокошкина ярмарка, переведенная из Ромна, несмотря на все противодействие купцов и роменских жителей, утвердилась в Полтаве совершенно. Теперь это третья ярмарка. Еще на первой купцы, по его желанию, поднесли ему благодарственный адрес, купцы иногородние, от него независящее. Все до одного его ругают и все, по русскому обыкновению, трусят и подличают 2).
Помимо Ильинской ярмарки, с давних пор, существовали в Полтаве три ярмарки: Всеядная, Николаевская (в мае месяце) и Крестовоздвижеская. Они продолжались 15 дней, из коих скотом торговали 5 дней. Обороты этих ярмарок в 1845-1847 г.г. были 300 тыс., приезжих на эти ярмарки бывало от 3 до 5 тысяч. Главными предметами торговли были "произведения земли и скотоводства" 3), за места на площадях во время ярмарок взималась городом плата и надо сказать, высокая. Так, за места под торговлю красными и бакалейными товарами взималось от сажени по 7 р. асс.Ттакая же цена была и за места для постройки балаганов под торговлю фаянсовой и стеклянной посуды, затем были цены от 6 р. до 4 р., за исключением
1) Николайчик. Ильинская ярмарка в Ромнах, стр. 81 и Аксаков. Украинские ярмарки стр. 115.
2) Николайчик. Ильинская ярмарка, стр. 81. •
3) Гор. арх. 1845, № 6510, 1847 № 6681.
— 386 —
будок для продажи кваса и сбитня, оцениваемые по 10 р. 1). Столь высокая цена за места была причиной малого съезда на эти ярмарки и в 1840 г. дума ходатайствовала о ее понижении, что и было уважено. За торговлю красными товарами, сукном и бакалейными товарами, взималась наибольшая плата — 1 р. от сажени, за торговлю остальными товарами от 10 до 75 к. с. за сажень. Осталась более высокая цена за зверинцы, как в частных домах, так и на площади по 6 р. с. от хозяина, "с вольтижеров и больших комедий и других подобных же зрелищ — 2 р., "с фейерверочных огней", где бы они не показывались — 2 р. и с оптических панорам и выставки восковых фигур по 2 р. 2). В 1849 г. на каждую из этих ярмарок было привезено товаров на 25 тыс. 3).
Взималась еще плата с гостиниц, рестораций, устраиваемых на ярмарках. В 1841 году цена за первые была 10 р., с рестораций — 10 р., с харчевни — 3 р. 4). С 1838 г. было разрешено открывать на ярмарках трактирное заведение, с платою по 5 руб. Но эту плату генерал-губернатор находил низкой и, особенно, как писал он, "если принять во внимание, что временное учреждение подобного рода заведений, не принося городу особенные выгоды, может сделать значительный подрыв постоянным содержателям таких заведений в городе". Но дума не согласилась с этим, она считала эту цену, взносимую за такое короткое время, достаточной, тем более, что трактирные заведения на ярмарках содержали те же лица, что и в городе. Еще дума считала эту цену достаточной и потому, что в "малолюдном сем городе существует еще предосудительность иметь стол в трактирном заведении" 5). Доходы города с этих ярмарок были в начале сороковых годов, в среднем, 495 р. 93½ к. в год; в 50-х годах до 1000 руб.
ГЛАВА XXVIII.
Полиция, ее бюджет. Десятские. Пожарная команда. Обеспечение пожарных на случай увечья. Отношение полиции к думе. Забота о тюремном замке. Плата за содержание арестантов. Взносы купцов. Учреждение тюремного комитета.
Полиция в то время содержалась на городские средства. Штаты ее утверждены были еще при А. Б. Куракине, но содержание увеличивалось в последующее время. Полицеймейстер получал 50 р. жалованья в треть до 1836 г., когда, по высочайшему повелению, было назначено 750 р. Два частных пристава получали по 85 р. 75 к. Кн.
1) Жур. Думы от 8 Июня 1839.
2) Гор. арх. 1849 № 7123.
3) Гор. арх. 1849 № 7194.
4) Жур. Думы 26 Ноября 1840.
5) Ж. Думы 4 Июля 1841 г.
— 387 —
Репниным еще были учреждены должности приставов по гражданским и уголовным делам, получавшие таковое жалованье, как и полицейские приставы 1). Эти приставы, вероятно, исполняли функции нынешних судебных приставов. Квартальные надзиратели (их было 12) получали каждый по 57 р. 15 коп. На полицию город расходовал слишком 6 тыс. в год. В 1838 году генерал-губернатор предложил городской думе прибавить еще на полицию 1000 р., но дума ходатайствовала, в виду больших расходов, эту сумму "ассигновать к высылке в думу", т. е. назначить от казны 2). По штатам того времени, от города полагалось только 17 десятских, получавших по 120 р. асс. в год 3). Но помимо этого, казачье, мещанское и крестьянское общества, а также и дворянское, обязаны были доставлять по 18 чел. десятских или вносить за них деньги. Надо сказать, что дворянство с 1810 г. не поставляло десятских и не вносило денег. Завязалась по этому случаю долгая переписка, не имевшая результата. Казачье сословие сочло за лучшее вносить деньги, по 160 руб. на человека, для чего и была сделана разверстка. Всех казаков, живших в Полтаве, было 1831 д., но из них 439 д. не имели постоянной оседлости, жили на хуторах и в других местах, вероятно, как работники, а потому и разверстка была произведена только между остальными и на каждого выпал ежегодный взнос по 1 р. 75 к. асс.4). Раскладка была сделана и между купцами, но неравномерно; здесь, видимо, принята во внимание сумма объявленного капитала, сообразно чему они делились на гильдии. Купец 1 гильдии Ворожейкин вносил на них 35 р., купец той же гильдии Андрей Панасенко 16 р., а купцы 3 гильдии вносили каждый по 4 р. 20 к. Всех купцов в 1840 году было 49 человек 5). Штаты полиции были пересмотрены в 1845 году и тогда же назначено было от купцов и мещан 28 десятских, (с 2929 д.), с дворян и чиновников 10, с казаков только 4. Полицеймейстер, в 1848 году, ходатайствовал о прибавке еще 11 ч. десятских, но генерал-губернатор не нашел возможным обременять бюджет города. Тогда решено оставить 28 ч. от купеческого и мещанского обществ, при чем содержание 16 человек принял на себя город, а 12 должны были получать содержание от этих
1) С 27 Июля 1833 г., гор. арх. 2748 № 6666.
2) Гор. арх. 1738, жур. Думы 16 Июля. Полицейских частей было 2. К первой в 1850 принадлежали 10 улиц: Всесвятская, Кобелякская, Почтамская, Кладбищенская, Кузнецкая, Кременчугская, и Малая тупая, Ново-садовая, Большая-садовая. Домов 935. 2 часть: Дворянская, Монастырская, Новопроложная, Протопоповская, Ивановская, Сретенская, Панянская, Резницкая, Крестовоздвиженская, Новопетровская, Почтамтская, Николаевская, Немецкая, Крутая, Павловская, Велико-Павловская и др. Домов 875. Всех улиц было 18. Гор. арх. 1858/56 № 8228.
3) Гор. арх. 1839 №, 5766.
4) Гор. арх. 1839 №, 5770.
5) Гор. арх. 1840, № 5834.
— 388 —
обществ. Отбывание этой повинности натурой было, конечно, тяжело для этих сословий, и они предпочитали вносить за них плату. С 1849 г. сословия эти вносили 45 р. 71½ к. сер. в год за каждого. В этом приговоре общества есть интересное решение: "если кто не внесет следуемых денег, то будут взысканы посредством экзекуций на равне с квартирными деньгами". Дума, состоявшая из тех же Купцов и мещан, не смотря на такое решение, не настаивала ни на поставке натурой, ни на внесении этих денег, что было замечено генерал-губернатором и городской голова за такое послабление получил "строжайшее замечание" 1). Дворянское сословие в 1849 г. решило вносить плату за 10 ч. Всех дворян, живших в Полтаве, было 297 ч., имущество их было оценено в 633662 р. Вносили же они ежегодно 457 р. 14½ к. 2).
При полиции существовала пожарная команда. Всех лошадей было 22. Хорошая лошадь в 30 годах ценилась в 100 р. асс. 3). При пожарной команде был брандмейстер и у него два помощника. Брандмейстеров приглашали в то время из Петербургского пожарного депо, где они обучались пожарному делу. Полтавский полицеймейстер, озабочиваясь иметь знающего дело преемника Ластовцу, который там же обучался и был уже долгое время брандмейстером, просил губернатора разрешить командировать трех молодых людей из полтавских мещан в Петербургское депо для изучения этого дела. Губернатор на это согласился и мещанское общество избрало из из своей среды трех лиц, которым дума выдала прогоны 4). Пожарная команда не всегда была исправна. В 1839 году был сильный пожар на немецкой колонии, во дворе Трепке. При тушении пожара, оказались все инструменты негодными и губернское правление поспешило ассигновать 1000 р. на приобретение инструментов, покупаемых в то время в Московском пожарном депо 5). Часть полтавской пожарной команды откомандировывалась в Ромны на время Ильинской ярмарки 6). Вот статистические данные за насколько лет о стоимости содержания пожарной команды (по трехлетней сложности).
1) Гор. арх 1849, № 7105.
2) Гор. арх 1849, № 6603.
3) Гор. арх 1834, № 4814.
4) Гор. арх 1842, № 6324.
5) Ж. Думы 12 Сент. 1839 и гор. арх1848, № 6848, № 6834.
6) Ж. Думы 3 1юля 1840.
— 389 —
Все обыватели города были привлекаемы к тушению пожара. В 1850 г. они были разделены на три категории. Наиболее зажиточные должны были являться на пожар с бочкой, другие с топором или вилами и наконец, третьи с ведром 1).
Служба пожарных, всегда сопряженная с опасностью получить увечье и даже лишиться жизни, была предметом заботы о них правительства. Еще 11 августа 1814 года был высочайше утвержден комитет для покровительства чинам пожарной команды, если ими состоят нижние чины. Губернское правление, составляя штаты, предписывало думе иметь пожарными нижних чинов. Этим комитетом и был выработан устав о пенсиях пожарным, что выдавалась из городских доходов. Все пожарные, сообразно полученным увечьям, делились на два класса. Брандмейстеру, причисленному к 1 классу выдавалась пенсия в размер 105 р., 2 кл. — 77 руб., унтер-офицеру 1 кл. 57 р. 15 к., 2 класса 34 р. 32 к., рядовым 1 кл. 38 р. 61 к., 2 кл. 22 р. 86 к. Вдовам и круглым сиротам выдавалась пенсия в размере 1 класса. Малолетние сыновья пожарных зачислялись в батальоны военных кантонистов; до зачисления им выдавалась пенсия. Дочерям до замужества выдавалась пенсия 1 класса и годовой оклад ее выдавался, как приданное, при выходе замуж. Помимо этого, предписано было губернатором отдавать детей умерших нижних чинов пожарной команды, не имевших близких родных, в сиротские дома. Где же их не было, то в таком случае отдавали их на "попечение трудолюбивых семейств", где и содержали их на счет получаемых пенсий. Эти правила велено было применять с 1851 года 2).
И в прежнее время, как и теперь, полиция пользуется пожарными лошадьми, на что обратила внимание дума, о чем она и уведомила в 1838 году полицеймейстера и просила его о "сбережении пожарных лошадей и о том, чтобы не употребляли бы оных на недозволенные разъезды". Полицеймейстер жаловался губернскому правлению, но не встретил здесь сочувствия, которое писало "как дозволение в
1) Гор. арх. 1850/56 № 8228.
2) Приказ военного министра 1851. № 128, гор. арх. 1852 № 7642.
— 390 —
законах об употреблении пожарных лошадей в разъезды полицейскими чиновниками нет, то и губернское правление не имеет права сделать таковое дозволение". Рекомендовалось при этом, чтобы лошади не застаивались бы в конюшнях, объезжать их при ежедневном обучении нижних чинов внутренней стражи и полицейских служителей уменью обращаться с пожарными инструментами 1). Полиция в прежнее время редко жила в добром согласии с думой, а между тем они были призваны служить интересам города и его обывателей. Полиция предписывает указы думе, а последняя полиции. Полиция по отношению к думе, нередко принимала начальнический тон и в своих предписаниях не стеснялась в выражениях, а гласных позволяла оскорблять даже действием. Сохранились данные, рисующие эти отношения. Не всегда была права дума, мало следившая за благоустройством города, чем и подавала повод к нареканиям со стороны полиции. В 1837 году, полицеймейстер Манжос, бывший прежде зеньковским городничим и привыкший к роли начальника, предписывающего циркулярно своим подчиненным, обратил внимание городского головы на дурное состояние мостов, гатей, на непрочность николаевского моста, представлявшего даже опасность для езды, в виду разлития Ворсклы. "Но не только ничего сего вами не сделано, писал он городскому голов, даже и для необходимых работ нужных материалов вовсе нет, а нанятые вами шесть пар волов для возки навоза, высланы сегодня на работу в ч. одиннадцатом; городские же, быв изнурены, как мне известно, на собственных ваших работах до того, что к употреблению вовсе не способны, на что все вы, по-видимому, не обращая, по обязанности, никакого внимания, приезжаете к работам с секретарем думы, как бы для проверки действий полиции. А потому сим отношусь с тем, чтобы все требуемое мною показанным отношением выполнили сей день" 2). В предшествующем году, тот же Манжос подал докладную записку губернатору, где жаловался на недеятельность думы и городского головы. Губернское правление, разобрав дело, послало указ городскому голове, сделало ему строгий выговор с занесением в "шнуровую книгу", хранившуюся при губернском правлении (вероятно, так называемая штрафная книга). При этом, губернское правление предупредило городского голову, что он будет удален от должности и предан суду, как "ослушник". Этот выговор произвел впечатление на думу, решившуюся взять под свою защиту городского голову и в заседании 17 Октября, составила журнал, где, оправдывая его, сообщила, что уже преступлено к покупке материала для починки моста, гатей и т. п. Желая оправдать городского голову, дума указывала, что он посылал даже собственных
1) Гор. арх. 1838, № 5692.
2) Гор. арх. 1837, № 5346.
— 391 —
Александровская ул. и Петровская пл.
Современный вид Полтавского Крестовоздвиженского монастыря.
— 392 —
— 393 —
лошадей за лесом в Кременчуг из-за желания купить его там дешевле. Наконец, дума, как всегда это делала, указывала на многосложность занятий, обвиняла и полицеймейстера в том, что он не помогает думе, а скорее противодействует и т. п. В силу этого, дума просила губернское правление "выговор снять, а полицеймейстеру предписать не делать думе никаких остановок" 1). Городской голова Стефан Комар, надо сказать, не был деятелен, за что раньше срока своего избрания, был отрешен от должности губернатором Могилевским. Звание гласного не уважалось полицией. Полицеймейстер Эльяшевич приехал, однажды, на работы, где застал гласного думы Шмуля Гершка Бродского и, увидевши его, начал бить его кулаками по голов и бокам. "Я упал на землю, пишет в своей жалобе Бродский, и полицеймейстер начал топтать меня ногами до изнеможения, а затем, как бы опомнившись, бросил меня, вскочил на дрожки и отъезжая сказал: "теперь, иди, жалуйся голове". Бродский, в виду того, что "он такими немилосердными побоями по голове и всему корпусу жестоко извечен и безвинно на должности тяжело обижен" жаловался в думу. Но необходимо для разбора дела представить медицинское свидетельство, а его то Бродский уж никоим образом достать не мог. Обратился он к уездному врачу, но получил отказ, так как требовалось при этом предписание полиции об освидетельствовании. Обратился во врачебную управу, но и здесь встретил также отказ, так как полиция не прислала чиновника для присутствования при этом освидетельствовании, чего, конечно, она сделать не могла, так как сама и была виновна. Так, Бродскому и не удалось привлечь к суду полицеймейстера 2). Полиция в то время никогда не стеснялась с публикой и кулачная расправа была у нее средством для проведения своих мер. Таких дел можно встретить очень много и нередко, впрочем, они заканчивались миром или под давлением той же полиции, прекращались за отказом самих потерпевших. За городскими бульварами, скверами наблюдал садовник Ильин. Недовольный им, частный пристав Середонин жестоко избил его и, как писал Ильин в жалобе, "начал ругать его поносительными и непристойными словами, угрожал даже высечь и ударил его так по плечу, что этим отнял у меня совершенно всякое владение оным и я чувствую ужасную боль". Под угрозой полиции, он взял жалобу обратно и дело было прекращено "за неимением такового доказательства" 3). При жалобе в суд, необходимо было для врача или врачебной управы заявление полиции об освидетельствовании, без чего врачи не
1) Ж. Думы 17 Октября 1836.
2) Гор. арх. 1842, № 6330. Полицеймейстер Эльяшевич пробыл до 19 Июля 1850 года, когда вышел в отставку, с полной пенсией 290 р. в год.
3) Гор. арх. 1839, № 5862.
— 394 —
могли выдавать свидетельства о причинении побоев, увечья и т. п. Естественно, что полиция, нередко виновная в этом, не могла выдавать их и дела подобного рода никогда не доходили до суда. Насколько самоуправно распоряжалась полиция, показывает дело того же частного пристава Середонина. У него город нанимал сарай для пожарной команды, с платой по 30 р. в год. В 1840 г. дума порушила построить сарай и отдала его с подряда купцу Иосифу Португалову. С постройкой сарая Середонин лишался дохода, и, недовольный этим, он мешает городу производить работу. Рабочие вывезут землю, он приказывает отвести на прежнее место. Привезут лес, он приказывает его отвести etc. Городской голова лично производил по этому случаю дознание; и рабочими это было подтверждено 1). На попечении полиции был тюремный замок, на содержание которого, помимо казны, давала средства и городская дума. В 1838 г. назначено было жалованье смотрителю от казны, по 600 р. асс. в год, до этого же времени дума выдавала по 300 р. в год 2). До 1842 года на "отопление, курение и освещение острога", дума расходовала достаточные средства, более 4 тыс. асс. (в 1841 г. на серебро 1367 р.) 3). В 1853 году были учреждены должности двух надзирателей, которым дума уплачивала по 96 р. с. в год 4). Оборудование острога посудой, мебелью, матрасами и т. п. лежало на обязанности городской думы, ремонтировать здание обязана была также городская дума. На продовольствие арестантов деньги отпускались от казны. Арестантам от дворян отпускалось по 25 к. асс., но генерал-губернатор нашел это недостаточным и, по его приказанию, дума выдавала еще по 15 коп. на человека 5). Но через год, в 1835 году, по случаю дешевизны припасов, прибавка эта была сокращена до 7 к. 6). Эти деньги впоследствии были возвращены казной и за три года дума получила 404 р. 7 к. 7). На арестантов других сословий отпускалось 9 к. асс., но с Июля 1839 года было прибавлено еще 3 коп. на человека 8). Всем арестантам, отправляемым в Сибирь, выдавалось на продовольствие по 8 к. в сутки 9). К заботе об заключенных, об улучшении их пищи, обстановки, правительство старалось привлечь общество. С этою целью, еще при Александра I было учреждено "попечительное общество о тюрьмах". Император Николай I, по
1) Гор. арх. 1840, жур. Думы от 4 Декабря.
2) Ж. Думы 1 Дек. 1838.
3) Ж. Думы 1 Янв. 1842.
4) Гор. арх. 1853. № 7853.
5) Ж. Думы 20 Марта 1834.
6) Гор. арх. 1835, № 4896, ук. Г. Правления № 359.
7) Гор. арх. 1835, № 5049.
8) Ж Думы 11 Июля 1839.
9) Ж. Думы 20 Апреля 1834.
— 395 —
вступлении на престол, принял это общество под свое покровительство и повелел открыть в губернских городах тюремные комитеты. Но еще до открытия этого комитета в Полтаве, купеческое общество было привлечено к материальному участию. Купец 1 гильдии Авраам Зеленский обязался вносить ежегодно по 100 руб., другие купцы также обязались вносить, кто 25 р., кто 10 р. и менее. Всего этих обязательных взносов было 428 р. сер. Но эти деньги не вносились, о них вспомнили только в 1841 г., когда задумали учредить в Полтаве тюремный комитет. Вице-губернатор Гессе предписал городскому голове напомнить этим купцам внести обещанные деньги. Но подписавшиеся отказались внести, отговариваясь тем, что они и без того участвуют во многих благотворительных учреждениях. Тогда полицеймейстеру Эльяшевичу предписано было распорядиться "посредством полицейских мер" о привлечении купцов к уплате обещанных пожертвований. Несочувствие общества к пожертвованиям и вообще к учреждению школ или иных благотворительных учреждений, в то время приписывалось слабой деятельности городского головы, его неумению повлиять на общество. Так было и в настоящем случае. Вице-губернатор Гессе отнесся к городскому голове с формальной бумагой и поставил ему на вид его недеятельность. Упомянув о неплатеже этими купцами обещанных денег, Гессе пишет городскому голове Стефану Медведеву: "все это поставляет меня в неприятное положение заметить Вам невнимание Ваше к предписаниям начальства и незаботливость Вашу содействовать распоряжениям его, основанном на высочайшей воле. Нельзя не отнести к бездействию Вашему в сем отношении и то, что общество, состоящее под вашим предводительством, изъявившее добровольное желание, по убеждению вашего предшественника к ежегодным пожертвованиям для составления комитета в пользу заключенных в тюрьмах, теперь, когда начальство потребовало взноса оных, не уплатило, но довело себя до необходимости обратиться к принятию полицейских мер о взыскании их. Случаи эти показывают одну незаботливость вашу к исполнению обязанностей по службе". Предписано было городскому голове созвать городское общество и пригласить его к пожертвованиям в пользу заключенных в тюрьмах. На 26 Января было созвано городское общество, но оно не состоялось, явилось только 6 человек. Решено было созвать его вторично, на которое приказано было пригласить полицеймейстера и стряпчего, вероятно, для понуждения с их стороны, но и это средство не достигло цели. Всего собрано было 12 р. 555/7 к. сер. Городской голова пытался еще много раз созывать городское общество, но получил от многих купцов отказ внести какую либо сумму, в том числе и от Авраама Зеленского, обещавшего вносить по 100 р., но "по упадку коммерческих дел",
— 396 —
как писал он, вносить обещанные деньги не может. Так городское общество не сочувственно отнеслось к учреждению тюремного комитета. Администрация, в виду столь категоричного отказа общества, более и не настаивала 1).
Губернский тюремный комитет был все таки открыт 28 Декабря 1842 года. Губернатор предписал городскому голове присутствовать при его открыли вместе с наиболее почетными гражданами, список которых предписал ему представить. Такими почетными гражданами, по выбору городского головы, были купцы Панасенко, Недоборский, Ворожейкин, Беляев, Черноголовка и Афанасий Соколов 2).
В начале пятидесятых годах были построены в Полтаве жандармские казармы, отданные с подряда бердянскому купцу Ворожейнику за 22875 р. Подряд отдан с условием постройки их в течение 3-х лет. Выстроены на месте, где ныне арестантские роты. Наблюдающим за постройкой был, по назначению генерал-губернатора С. А. Кокошкина, губернский архитектор Хоруженко. Полиции было предписано понудить подрядчика Ворожейкина начать в срок постройку и взять с него подписку, сверх контракта, в выполнении в назначенный срок работы. Работы начались в июне 1851 года. Постройка эта находилась в ведении "искусственного стола" полтавской строительной и дорожной комиссии, начальником которого был инженер штабс-капитан Дунин 3).
На месте жандармских конюшен впоследствии были построены арестантские роты.
Еще в 1832 г. были изданы положения "Об арестантской роте". Предполагалось устройство их во многих городах. Начальники некоторых губерний высказались, что сформирование таких рот будет затруднительно за неимением помещения и отсутствию средств, некоторые считали учреждение их бесполезными и даже вредными по трудности надзора за ними, но с такими доводами не согласился министр внутренних дел, граф Блудов. "Неудобства арестантских рот, писал он циркулярно в 1836 году, едва ли столь велики, чтобы для сего можно было оставлять мысль, удостоенную уже Высочайшего одобрения, между тем как польза их очевидна, в особенности, если будет разрешено обществам, помещикам и т. п. отдавать людей дурного поведения в сии роты для исправления, они же могут заменить и рабочие дома, кои столь трудно заводить и которые доселе не соответствовали своей цели; арестантские роты послужат действительным наказанием для бродяг, в особенности же для преступников, скрывающихся под видом первых, уменьшать число ссыльных,
1) Гор. арх. 1840, № 6006.
2) Гор арх. 1842, № 6329.
3) Арх. Полт. Губ. Правления 1851-1860 №. 108.
— 397 —
дадут возможность помещикам и обществам скорее и удобнее нежели из Сибири получать своих беглецов и наконец за дешевую плату доставлять городам способы к устройству и украшению, исправляя вместе с тем и поведение порочных людей. Присмотр за помещаемыми в сии роты людьми и предупреждение побегов, при трудности оного, будет однако удобнее, нежели в Сибири и на пути в оную и я не сомневаюсь, что при хорошем выборе гласных и непосредственных начальников сих рот, из оных будет менее беглецов, нежели сколько бывает их ныне из этапов и из самых мест ссылки. В тех губернских городах, где мало построек и работ, арестанты могут быть употребляемы по губернии, в особенности при постройке казенных зданий, мостов и проч., при избытке же ремесленников 200 человек казенных рабочих, конечно, не остановят промышленности целой губернии".
Граф Блудов предписал генерал-губернатору Черниговской, Полтавской и Харьковской губерний высказать свои соображения об устройстве таких рот во вверенных ему губерниях. Надо сказать, что в 1838 году кн. Репнин, тогдашний генерал-губернатор, был в числе тех, которые высказались против устройства их. Кн. Репнин нашел устройство такой роты "рановременным", основываясь на доводах, представленных ему полтавским губернатором Могилевским. Последний находил, что в Полтаве не имеется свободного здания для помещения такой роты. Устройство ее на суммы земского сбора признал он не желательным, так как для этого необходима значительная сумма, а это повлекло бы к чрезвычайному налогу на жителей губернии, при том в 1833 г. был полный неурожай в губернии. Помимо этого, для арестантов не будет, по его мнению и занятий по малому числу построек в городе. Генерал-губернатор граф Левашов предписал Полтавскому и Черниговскому губернаторам высказать свои соображения об устройстве таких рот в Полтаве и Чернигове. Черниговский губернатор предполагал на устройство здания для этой роты употребить капитал (52321 р. 77¼ к.), принадлежавший ремесленному училищу в Чернигове, в то время уже закрытому 1). Черниговским губернатором Жуковым был представлен и проект устава роты, именуемой "Черниговская арестантская рота гражданского ведомства".
Заведывание ротой вручалось офицерам, прислугой были нижние чины, назначаемые из батальона внутренней стражи, как это практиковалось в ротах, учрежденных в Новороссийском крае. В роты поступали все арестанты, исключая важных преступников, при том способные к работе. Назначение их зависело от начальника
1) Об этом училище см. нашу статью. "Ремесленное училище в Чернигове сто лет назад". Киевская Старина, 1904 года.
— 398 —
губернии. В то время эти роты не были учреждением, куда назначались по решению суда, так как такого наказания не было в "уложении о наказаниях". Офицеры, служившие в роте, должны были на эполетах вместо номера части, иметь буквы: Ч. А., т. е. черниговская арестантская. Содержание этих арестантов губернатор проектировал из сумм земского сбора, но только первые три года, а затем расход на них должен быть отнесен на счет города, если у него будут средства. Все арестанты должны быть посылаемы ежедневно, за исключением праздничных дней, на работы, по преимуществу казенные или общественные; если таковых не было, то допускалось арестантов послать на работы и к частным лицам. Из платы за работы, 14 к. в сутки отделялись на каждого работавшего арестанта. Остальная выручка должна поступать в проектируемый "комитет об устройстве города Чернигова", который эти средства должен будет употребить на устройство арестантской роты. Губернатор ожидал, что заработок арестантов может со временем покрыть расход по их содержанию. Эта рота по проекту губернатора, должна быть и таковой, где арестантов обучали бы ремеслам плотничьему, столярному, слесарному, кузнечному и т. п. Наиболее должны обучаться плотничьему ремеслу (50 чел.) и наименее кузнечному и слесарному, по 6 чел.
Командир роты, в чине капитана, получает жалованья 780 р., поручик 690 р., подпоручик 600 р., прапорщик 510 р., словом все содержание штата служащих, в том числе унтер-офицеры, писарь и т. п. стоит 3804 руб. в год. Единовременная затрата на инструменты 3722 р. На содержание роты и обмундирование исчислена сумма 13434 р. 35 к.
Полтавский губернатор Могилевский 28 Апреля 1837 года сообщил генерал-губернатору о неимении в городе помещения для арестантской роты, но предполагал построить особое здание на городской земле; при том на счет земского сбора, если это признано будет возможным. Могилевский представил и план местностей, где предполагал постройку зданий. Генерал-губернатор избрал место, обозначенное на плане буквою в. (план в архивном деле не сохранился).
Смета на постройку помещения для роты в Чернигове была 396420 руб.
На постройку здания в Полтаве, по проекту архитектора Кошевого, необходимо 65215 р. да на приобретение инструментов 1534 р. 80 к., 20% на ремонт, т. е. 326 р. 96 к., на обмундирование ниж. чинов и арестантов 3121 р. 18¾ к., на мясную или рыбную порцию (3 раза в неделю) и освещение в ночное время 1076 р. 57 к.
— 399 —
На жалованье чинам арестантской роты 915 руб. 90 коп. Всего 72189 р. 51¾ к.
Проект полтав. губ. архитектора Рыбина:
3 этажный корпус на 200 чел. 53137 р. 90 к.
2 этажный корпус для квартир обер-офицеров с канцелярией 15148 р. 80 к., 3-го флигеля для бани, кузницы, прачечной и сарая 4822 р. 84 к., 4-го флигеля для служб разного рода 4186 р. 46 к., 5) на постройку каменной ограды с воротами 1817 р. 17 к., 6) дощатого забора с воротами 596 р. 42 к., всего 79763 р. 59 к. сер., а на ассигнации 279172 р. 56½ к.
Генерал-губернатор ходатайствовал об отпуск этой суммы заимообразно из казны с тем, чтобы она была пополнена из сумм земского сбора в течении двух трехлетие. Но министр внутренних дел нашел необходимым отложить устройство здания в Полтаве до более удобного времени, пока возможно будет покрыть этот расход из городского бюджета. Так отложено было дело постройки арестантских рот в Полтаве 1). В начал 60-х годов арестантские роты были построены на месте, где были жандармские конюшни.
ГЛАВА XXIX.
Бюджет города. Статьи дохода. Извозный промысел. Устройство бани, садков и купален. Пастбища. Мясники. Такса на мясо. Скотобойни. Расходы на нужды других городов. Городской сад.
Бюджет города в рассматриваемую эпоху, с 1834 года по 1856 г., постепенно, с ростом его, конечно увеличивался. В начале тридцатых годов, он доходил до 60 тыс. асс., а с 1841 года, когда счет денег был на серебро, до 20 тысяч. К началу 50-х, особенно со времени перевода Ильинской ярмарки, бюджет доходил до 40 тыс. слишком. Источниками доходов города были оброчные статьи, имущественного налога в то время не существовало. Был как мы уже знаем, введен налог в размер 1%, но он поступал в распоряжение "квартирной комиссии", заведовавшей военным постоем и сбор этот имел, таким образом, специальное назначение. Главной статьей дохода было получение от казны за "винный откуп", на основании высочайшего повеления от 29 сентября 1810 г. В первые годы, в1834 и 1835 годах, до 1841 г. город получал 43 тыс. асс. ежегодно, а с 1841 г. по 13974 р. 90 к. с., а затем,
1) Арх. П. Губ. Правд. № 181/4116 1836-1848. г.г., отношение министра от 3 Августа 1842 г.
— 400 —
эта цифра была уменьшена до 12348 р. Другим доходом было получение от казны за магистратских крестьян, о чем мы уже говорили. До 1841 г. город получал за них из уездн. казначейства по 2294 р. 1), а с этого года и до сей поры город получает по 655 р. 49 к: сер. Из оброчных статей наиболее приносила доход отдача в арендное содержание "скатной площади", куда привозились в бочках горячее вино и здесь распродавалось. Эта площадь обыкновенно отдавалась "на откуп", как говорили тогда, сроком на четыре года и приносила в год дохода до 2500 р. асс. а с 1845 г. — 1500 р. Но в последние годы, цена этого откупа сильно упала и отдавалась она от 400 р. до 460 р. в год. За право содержать гостиницу, заменившую прежний герберг, взималось по 50 р. 2). В 1841 г. такса была изменена генерал-губернатором, взималось по 24 р. с каждой гостиницы, с рестораций — 15 р., за кофейный дом — 10 р. и за харчевню — 8 р. 3). Администрацией в то время назначались и цены обедам и закускам в гостиницах и ресторациях, выше которых содержатели их не в праве были взимать. Обед из 5 блюд в 1848 году стоил — 70 к., ½ бутылки атаманского, донского вина 40 к. сер., рюмка водки 5 к., вина: судацкое — 23 к., сантуринское 26 к., виндикот 28 к., закуска из дичи 20 к., скромная из других припасов — 15 к., постная 17 к., чашка чаю — 6 к., чашка чаю с французской водкой 10 к., с ромом 15 к., стакан кофе — 20 к., кварта хлебного кваса 1 к. Игра на бильярде, днем 3 к. в час, при свечах 5 к. В то время папирос еще не было в употреблении, а курили трубки. В гостиницах, ресторациях за трубку табаку платили 1 ½ к. Номер в сутки оплачивался 50 к. сер. 4). Доход с гостиниц был не велик, так как их было мало, наиболее было трактиров, харчевен.
Дохода с них город получал не более 200 р. в год. Небольшим еще доходом города было получение ¼% с капиталов, объявленных купечеством. Этот доход не мог быть постоянным, он был в зависимости от числа лиц, записавшихся в гильдии. В 30-х годах он простирался до 1240 р. в год, а на серебро, в 1841 г. — 400 руб. серебром. Еще город получал за мясные рыбные, соленные и другие лавки, за городские весы, за места во время ярмарок, известный процент с протеста векселей и т. п. В рассматриваемое время, были новые статьи дохода, с биржевых извозчиков, с купален, с садков, бани и т. п. Дума впервые обратила внимание на извозный промысел, как на источник дохода, и это, кажется, первый пример, где она проявила свою инициативу. В 1834 году она обязала всех извозчиков брать билеты в думе на
1) Указ Сената от 2 Августа 1805 г. за № 6965.
2) Ж. Думы 9 Мая 1834.
3) Гор. арх. 1840, № 6021.
4) Гор. арх. 1848, № 6737.
— 401 —
право езды 1). В 1838 года была установлена такса: за рессорные дрожки в час была 80 к., не рессорные — 60 к., повозка — 40 к., парные сани 80 к., сани в одну лошадь — 40 к. асс. За право езды на бирже дума взимала налога за первый 20 р., а затем 10 р. и 5 р. асс. Все извозчики должны были выезжать на биржу с рассветом и оставаться до 11 часов ночи. Позже этого часа извозчик не мог оставаться; замеченные в нарушении этого постановления, забирались полицией в участок 2). Это последнее постановление очень интересно для характеристики времени; жизнь была патриархальной, клубов в то время еще не было, общественных развлечений, где бы засиживались до рассвета, также не было, а потому и не было особой надобности в извозчиках в ночное время. Думой было издано постановление, касающееся и поведения извозщиков, отличающееся своею краткостью: "трубок не курить, песен не петь и по улице не кричать". Дума, желая извлечь больше средств, ходатайствовала пред генерал-губернатором о повышении платы за биржевой промысел. Граф Строганов не согласился. Тогда дума решилась вторично войти с ходатайством, за что получила выговор и предупреждение, "чтобы на будущее время не осмеливалась обременять начальство подобными представлениями" под опасением за противное строгой ответственности" 3). Такса была изменена уже после Строганова, что было в 1847 г. За парные дрожки платили 5 р., в сутки, за одноконку 3 р. На право езды выдавалось свидетельство на гербовой бумаге, за что еще взималось 90 к. Все извозчики были распределяемы в трех пунктах и переменить его извозчик не мог, за что лишался права выезжать на биржу. Здесь, на этих стоянках, устраивались колоды для корма и пойла лошадей, что, конечно, не указывало на стремление думы заботиться о благоустройстве города. В осеннее, ненастное время, при большой грязи, существовавшей, за отсутствием мостовых, такса повышалась, вместо 20 к. платили 30 к., а "в глубокую осень" по 50 к. в час 4). Среди содержателей биржи встречаем мы и лиц педагогического персонала. В 1841 г. биржу содержал преподаватель духовного училища. Я. Сурчевский, капитан Филипьев, служивший в кадетском корпусе, содержал ее и жандармский офицер Роткирх 5). В 1837 году купец Василий Соколов пожелал взять этот промысел на откуп, о чем и подал заявление в думу, предложив за это 200 р. в год. Извозчики, узнав об этом, подали коллективную просьбу не отдавать на откуп и даже соглашались на более повышенную плату. Слишком знаком был обывателям откуп ярмарковых площадей,
1) Ж. Думы 13 апреля 1834.
2) Гор. арх. 1836 № 5521, л. 305.
3) Гор. арх. 1839, № 5726.
4) Гор. арх. 1847, № 6652.
5) Ж. Думы 3 Января 1841 г.
— 402 —
скатной площади и др. отраслей городского хозяйства, отдававшей обывателей в руки эксплуататоров. Губернское правление, видимо, не сочувствовало откупу и сделало запрос думе, на оснований каких законов и на каком положении дума предполагает отдать этот промысел на откуп?... Так не состоялся он, благодаря протесту самих извозчиков 1). Эта статья дохода не велась городской думой добросовестно, что, впрочем, замечалось и по другим отраслям городского хозяйства, о чем узнал генерал-губернатор и предписал в Сентябре 1837 г. произвести ревизию. Ревизия открыла, что с 1 Января 1837 года по 1-е Августа записано было на приход с биржевых извозчиков всего 8 р. Выяснилось, что один и тот же номер выдавался нескольким извозчикам. Деньги, внесенные содержателями биржи, не вносились в кассу. Титулярный советник Бебат внес их самому городскому голове, передавшему их секретарю думы Педченке. Не лишено интереса решение губернского правления. "Принимая во внимание, что думе не было преподано правил и форм на взыскание в город акциза в пользу городских доходов по извозному промыслу и не обнаружено никаких при сем злоупотреблений, сделать Педченке и бывшему городскому голов выговор". Так губернское правление не нашло злоупотреблений в том, что деньги, составляя городской доход, не попадали в городскую кассу, а приписывало это отсутствию правил при взимании этого сбора. В то же время, сделало выговор городскому голове и секретарю. Но граф Строганов иначе взглянул на это, он нашел виновным секретаря думы и сделал запрос губернскому правлению, может ли оставаться Педченко на службе?... Но сам Педченко поспешил подать в отставку, чем и разрешил этот вопрос. Он подал в думу просьбу об увольнении, для продолжение службы "в высших присутственных местах". Увольнение он, конечно, получил вместе с аттестатом об отличной службе его в должности секретаря 2). Дума, озабочиваясь изысканием средств, ходатайствовала о разрешении ей построить баню. Ей было разрешено. Инженер Микульский составил смету на ее устройство и, как всегда бывает с архитекторскими сметами, она обошлась дороже, вместо 5000 р., 6268 29 к. сер. С нижних чинов, по высочайшему повелению, взималось по 1 к. с человека. Для купания летом в то время не было ни купальни на реке Ворскле, ни каких либо приспособлений, на что обратил внимание губернатор, предписавший устроить купальни. Стоимость их была около 40 руб., взималось с человека по 6 к., но доход с них был очень малый 3). При этих купальнях саксен-веймарским подданным, Кампером,
1) Гор. арх. 1837, № 5519.
2) Гор. арх. 1837, № 5519.
3) Гор. арх. 1843, № 6388.
— 403 —
был открыть ресторан, за что он вносил акциза в городскую кассу 5 руб. 70 к. в год 1). На берегу реки в прежнее время, да и теперь, прачки полощут белье. Министерство внутренних дел обратило внимание, что в Казани, в видах охранения женщин от простуды, устроена прачечная, стоимостью 1388 р. 55 к., приносившая городу дохода 250 р. с., что составляло 18% на затраченный капитал. Министерство предложило и полтавскому губернатору устроить такую прачечную, но городская дума нашла устройство ее почему то неудобным, нисколько не мотивируя свой отказ 2). Губернатор в виду того, что в городе трудно было достать свежей рыбы, что, по его мнению, служит крайним стеснением для жителей, и в виду того что "затруднение сие и даже совершенная невозможность иметь хорошую рыбу, происходит единственно от того, что промышленники, занимающиеся ловлей рыбы в здешней реке, довольно изобилующей оной, не приохочены к тому со стороны местного городского начальства и не обеспечены указанием им места на реке, где бы они с учреждением, так наз. садков и других необходимых устройств для хранения живой рыбы, могли бы иметь оную во всякое время," и предписал устроить их. Он поручил это "особенной заботливости городского головы". Были устроены два садка, стоимостью 34 руб. 92 коп. 3).
Река Ворскла в то время не была столь мелкой рекой. На запрос Главного управляющего Путями сообщений и публичных зданий генерала Клеймихеля, что нужно бы сделать для поднятия торговли и промышленности, полтавское купечество ходатайствовало о "приведении Ворсклы в судоходное состояние для развития промышленности и о соединении ее с Днепром". Генерал-губернатор граф Левашов обещал свое содействие и лично переговорить с генералом Клеймихелем в бытность свою в Петербурге 4). Были ли сделаны предварительные изыскания для этой цели, не знаем. А быть может, сочли желание купцов неосуществимым, но все таки уже одно это ходатайство указывает на сколько Ворскла того времени было большей рекой, по сравнении с нынешней.
Около р. Ворсклы дума имела не мало лугов, годных для пастбища, но до 1842 года она не эксплуатировала их. Житель предместья Полтавы, штаб-ротмистр Дублянский просил думу отдать ему на откуп эти луга, сроком на четыре года. "Желая соблюсти выгоды казны, прошу дать мне, писал он, на откуп с платой по 70 коп. за большую скотину, по 50 к. за меньшую, за овец и коз по 30 к.".
1) Ж. Думы 13 Июня 1840.
2) Гор. арх. 1851 № 7586 и жур. Думы 13 Марта 1851.
3) Гор. арх. 1842 № 6243.
4) Гор. арх. 1842 № 6318.
— 404 —
"Буде же, угодно кому из жителей, чтобы коровы гуляли с бугаем, то разрешить ему взыскивать по 15 к. за каждую корову". И за все пастбище он предлагал думе 25 руб. за лето. До этого времени пастбище было в распоряжении городского общества, нанимавшего только пастуха. Дума согласилась на это предложение, но только с тем, чтобы он не выгонял на это пастбище своего скота и не запрещал бы жителям пасти свой скот, со своим пастухом 1).
За торговлей мясом постоянно следила администрация. И в эти годы, как и в предыдущае, мясники нередко повышали таксу. В 1834 г. цена мяса 1 сорта была 10 к. Мясники нашли невозможным для себя продавать по этой цене и забастовали. Губернатор тогда приказал вызвать мясников из других городов, но таких не оказалось. Тогда предписано было думе вместе с полицией накупить "рогатой скотины, овец" и, договорив других мясников, минуя полтавских, и продавать мясо в мясных лавках по назначенной цене. Забастовавшим мясникам запрещалось торговать мясом, пока не дадут согласия на продажу по установленной таксе, при чем предписывалось думе "обнадежить их, что цены на говядину и баранину будут ежемесячно устанавливаемы по самой истине и торговцы будут ограждаемы от всяких притеснений" 2). Через месяц мясникам разрешен был торг; они видимо, согласились продавать по таксе 3). Рогатый скот в то время покупали по 45 — до 90 р. асс. 4). Спустя два года, с мясниками повторилась та же история; мясники опять ходатайствовали о повышении таксы. Цена на мясо 1 сор. была 14 к., 2 — 12 к. и 4 — 8 к. В Августе и Сентябре такса на первые два сорта была двумя копейками ниже 5). Постоянные просьбы мясников о повышении таксы, губернатор приписывал "нерадивости их к улучшению своего ремесла и пьянству". Продажа мяса выше таксы преследовалась администрацией; виновных брали "под караул". На рынке для надзора за мясниками бывали гласные думы 6). Все мясники имели в своих дворах скотобойни, что было, конечно, крайне вредно в санитарном отношении. На это было обращено внимание генерал-губернатора, по предписанию которого полтавский губернатор приказал думе "обще с полицией" распорядиться, дабы бойни скота, в течение нынешнего лета были "всенепременно устроены от города на удобном и приличном месте, где бы убиваемый скот каждодневно должен был свидетельствуем медицинским чиновником на
1) Жур. Думы 19 Ноябр. 1842 г.
2) Засед. Думы 19 апреля 1834 г.
3) Засед. Думы 9 Мая 1834 г.
4) Арх. гор., дело № 1834, № 4806.
5) Гор. арх. 1836, дело № 5125.
6) Засед. думы 6 Февр. 1836 г.
— 405 —
счет здорового состояния его, чего в домах хозяев невозможно". Бойни эти предлагалось устроить резчицкому цеху или самой думе, "с назначением цены за каждую убиваемую скотину в пользу города". Эта попытка устроить городские бойни относится к 1835 году 1). Но приказ администрации не был приведен в исполнение, так, о сороковых годах есть сведения о количестве частных скотобоен. Так в 1849 г. было христианских 29, еврейских 5, в 1850 г. первых 5, в 1852 г. число их несколько увеличилось, первых было было 34, еврейских 6. На них было убито скота, в 1849 г. — 7445 ш., в 1850 — 7574, в 1851 г. — 9410, в 1852 — 15170. На еврейских в 1849 г. — 2315, а в последний 1852 — 5171 2).
В тридцатых годах был дорог и хлеб, на что обратила внимание администрация. Губернатор, находя, что цены на муку, а также овес и крупу были очень высоки, предписал думе через полицеймейстера созвать почтеннейших граждан и установить "истинные цены". Дума пригласила купцов Самуила Португалова, Ворожейкина, Авр. Зеленского, Никиту Соколова и др. Но эта комиссия признала наоборот цены "самыми умеренными", а четверть ржи дошла тогда до 14 р. 40 к., (1—70 к. пуд), что было в 1835 г. Комиссия эта высказалась за необходимость доставки муки из других мест и в этом только случае, по ее мнению, понизится цена 3). Надо сказать, что это были неурожайные годы. В 1832-1833 г.г. был в Полтавщине голод. С целью прокормления нуждающихся, администрация устраивала общественные работы. Раздавали хлеб, за что получавшие должны были отработать. В 1835 г. не отработанного хлеба числилось 1513 п., розданного 736 чел., которые и были привлечены губернатором Могилевским на работы по устройству моста на реке Рогизне. Раздача хлеба лежала на комиссии народного продовольствия 4).
В рассматриваемую эпоху, как и в прежнее время, нередко дума расходовала средства на нужды, не имеющие ничего общего с интересами города, что всегда делалось по распоряжению администрации. В 1834 г. дума выдавала средства на содержание чертежной при губернском правлении по 116 р. 66 коп. асс. помимо найма для нее помещения. 5)
Выдавала дума и на отопление губернаторского дома, что было на основании закона от 39 [?] ноября 1832 года. Это продолжалось до 1837 года, когда эта статья расхода была отнесена на счет комитета
1) Гор. арх. 1835, дело № 5034.
2) Гор. арх. 1852, № 7724.
3) Гор. арх 1835, № 5002.
4) Гор арх. 1835, дело, 5062.
5) 1834 № 4783 и жур. Думы 17 Дек. 1840 г.
— 406 —
о земских повинностях. На отопление отпускалось 1216 р. 1). В начале 1838 г. городской голова Степан Медведев, вероятно из желания угодить губернатору, лично отвез ему 400 р. на отопление его квартиры, но губернатор их не принял 2). Но все таки на содержание губернаторского дома шли городские средства, на наем сторожа и смотрителя. Последнему дума платила 250 р. в год.3).
Ремонтировался губернаторский дом на городские средства, так в 1840 г. было издержано 349 р. 10 к. асс. (98—884/7 сер.) 4). На канцелярию уездного стряпчего дума вносила по 4 р. 72 к. в треть 5). С открытием при губернском правлении типографии, предписано выдавать на ее содержание по 245—99 к. в г. 6). Бывали случаи и в эту эпоху, когда дума несла расходы на нужды других уездов. В 1834 году ей было предписано выдать прогоны полтавскому брандмейстеру Ластовцу для поездки в Киев, где он должен был купить "огнегасительные трубы" для пожарных команд Золотоноши и Кобеляк. Ему было выдано прогонов на 694 версты — 35 р. 78 к. и кроме этого пошлин на уплату за подорожную 13 р. 88 к. 7). Смотрителю местечка Опошни Пантелееву, дума выдавала жалованье в размер 300 р. асс. в год 8). Выдавались квартирные деньги и уездным землемерам по 265 р. и пробирному мастеру, Куриеренку; ему же выдавалось по 200 р. асс. на наем помещения ("пробирной палатки"). Последняя была учреждена по закону от 1 Мая 1838 года 9).
Остается сказать еще несколько слов о городском саде, составляющем дар кн. Куракина. До введения городового положения 1870 г., сад этот не был доходной статьей и на него немало расходовала средств дума. Администрация всегда следила за его состоянием и предписывала думе произвести тот или иной расход для улучшения и все это делалось в интересе населения. При князе Репнине площадь его была увеличена, в 1818-1822 г. г. приобретены были на городские средства смежные участки. До 20 Мая 1841 года городской сад находился в ведении палаты государственных имуществ, отдавшей его школе садоводства. С закрытием последней, в 1841 г. сад поступил в ведение города. Тогда же приказано было отдать институту 24 д. 217 кв. саж., считая в это число и площадь, занимаемую бывшей школой садоводства. Сам император Николай I обозначил на
1) Ук. Губ. Правл. 1837. № 49, Гор. арх. 1837, № 5498.
2) 1838, жур. думы 12 Марта.
3) Гор. арх. 1839, № 5858, 1847 № 5428.
4) Гор. арх. 1840, № 5989.
5) Гор. арх. 1843, № 6374.
6) Засед. Думы 17 Марта 1834 г.
7) Гор. арх. 1834 г.
8) Гор. арх. 1834, № 4784
9) Гор. арх. 1738, № 5633.
— 407 —
план участок земли, передаваемый институту. "Воды пруда, составляющие живое урочище, остаются в обоюдном пользовании города и института". В силу этого повеления, совет института просил думу о том, чтобы ловля рыбы в пруде производилась бы с обоюдного согласия владеющих сторон. И если институт ловил рыбу, то всегда присутствовал при этом гласный думы 1). Сад этот был передан городу "в ненадлежащем виде", как доносила дума. Парники, оранжереи, ограды все было в крайне дурном состоянии, новая теплица была построена из недожженного кирпича, мосты на прудах и шлюзы были в неудовлетворительном состоянии 2). Требовалось не мало средств для приведения его в должный вид. По высочайшему повелению, было ассигновано на содержание сада, в течение трех лет, по 1085 р. 713/7 к. ежегодно, а на будущее время предписано было изыскать средства на его содержание 3). При приеме сада от палаты государственных имуществ, дума, не испросив разрешения, издержала 45 руб., за что получила строгое замечание от генерал-губернатора, не утвердившего этот расход и предписано было расход этот оставить на "собственной ответственности членов думы", т. е. последние должны были уплатить из своих средств. Другой раз, городской голова С. Медведев издержал из своих средств 68 р. 70 к., и расход этот тоже не был утвержден администрацией. И Дума в заседании 21 Сент. 1841 года порешила "просить благодетельного уважения к таковым незлоумышленным действиям сей думы, упустившим из виду в прямом стремлении своем общественному благу предписанный для сего порядок" 4). После этого дума не отпускала никаких средств, а садовник, конечно, просил их для найма рабочих, для поливки цветов, и поддержании сада в порядке. Тогда то генерал-губернатор разрешил расход в 250 р. из городских доходов, но с условием вручить эти деньги полицеймейстеру. Такое недоверие было к думе со стороны администрации. Дума была этим очень огорчена и просила разрешения сдать по описи все имущество сада полиции, для того "чтобы дума сия, не была бы ответственна за них, ибо она может отвечать только за собственные свои в сем саду действия" 5). Дума, видимо, хотела совсем отстранить себя от заведывания садом, но этого она не достигла. Ей предписано было оставить имущество в своем ведении, в виду того, что полицеймейстеру был поручен только главный надзор "за содержанием сада в устройстве
1) Ж. Думы 6 Июня 1841, 7 Окт. и 3 Декабря 1842 г.
2) ibidem.
3) Ж. Думы 9 Авг. 1842 г.
4) Ж. Думы 23 Сент. 1841.
5) Ж. Думы 14 Июня 1841.
— 408 —
и благовидности". Дума после этого командировала двух гласных, обязанность которых была "ежедневно в оном саду иметь о цельном сбережении оных бдительное попечение под собственной их гласных ответственностью, при том наблюдать, как за сбережением всех принадлежностей того сада и за рабочими людьми" 1).
И так, два хозяина у одного дела. Естественно, что между ними был разлад, тем более, что полиция считала себя в праве делать предписания думе. Так и случилось. Полицеймейстер жалуется губернатору на городского голову, что он не содействует ему в устройстве сада, не присылает чиновников для надзора за рабочими. Но оказалось, что гласные уже были назначены, но сам то полицеймейстер не знал этого, так как редко посещал сад.
При сдаче сада палатой государственных имуществ оказался в нем "балаган", устроенный крестьянином "для трактирного заведения". Так эксплуатировался сад, а отдан он был для практических занятий по садоводству воспитанников школы! 2)... В 1847 г. были построены новые оранжереи, стоимостью 750 р. 3 к. (на 504 р. менее против сметы, явление редкое в городском хозяйстве) 3). Постройки были сданы настолько в запущенном виде, что дума просила совет института о разрешении дать помещение садовнику и сторожам в доме, где была школа 4).
Городу приходилось не мало нести расходов, чтобы привести его в надлежащей вид, так в 1844 г. было израсходовано 1399 р. 83 к., в 1845 г. — 1583 р., в 1846 г. — 1311 р., а расходы были небольшие, в 1845 г. — 318 р., в 1846 г. — 424 р., в 1847 г. — 307 р. Рабочим в то время платили: поденщику — 20 к., поденщице 10 к., косарю 326/4 к. 5).
Сохранились данные о ценах того времени на овощи, цветы. Деревья для посадки, как то: черешня, яблоня, тополь, продавались по 10 к., куст розы и левкой по 173/7 к., французской розы по 513/7 к., горшок резеды — 6 к., 3 горшка фиоли — 426/7, куст пиона — 15 коп., красной лилии — 5 к., георгины — 28 к. Тарелка малины — 284/7 к., винограда 3 кисти — 426/7, дыня и арбуз — 426/7, 2 ананаса 1—713/7 коп., полдесятка огурцов в апреле месяце продавали по 55/7 к., спаржа продавалась по 3 к. за штуку 6). Овощами сада пользовались городской голова и высшая администрация. В 1841 г. садовник жаловался, что городской голова приказал ему принести слив, арбузов и дынь и не заплатил за них. При напоминании ему об этом, городской голова сказал: "ведь это ничего не стоит". Это заявление разбиралось в думе, порушившая, что садовник напрасно наговорил и
1) Ж. Думы 18 Июля 1841.
2) Ж. Думы 11 июля 1841 г.
3) Гор. арх. 1847, № 6681.
4) Ж. Д. 28 сент. и 31 окт. 1841, дом этот принадлежит институту и до сей поры наз. "домом садоводства".
5) Гор. арх. 1848, № 6805 и Ж. Думы 1841, 10 июля.
6) Гор. арх. 1847, № 6638.
— 409 —
если городской голова не уплатил, то виновен сам садовник, не пришедший к нему получить деньги 1). Тот же садовник, представляя деньги, вырученные им от продажи фруктов, заявил думе, что им были отпущены "без всякого за оные (т. е. фрукты) платежи в дом генерал-губернатора и гражданского губернатора" 2).
Пруд в городском саду изобиловал рыбой. Пуд крупной рыбы продавали в то время по 1—37¼ к., пуд мелкой по 142/7 к. Полицеймейстеру очень хотелось, чтобы рыбной ловлей и ее продажей заведовал бы частный пристав, но дума на это не согласилась и командировала с этой целью двух гласных Куца и Комисаренка. Около пруда, по предложению губернатора, устроена была водоподъемная машина, поднимавшая воду на 4 сажени, что обошлось всего 114 р. 28½ к. 3). Городской сад приносил убытки, на что обратил внимание чиновник министерства внутренних дел Сулима, ревизовавший городскую думу. Он подал мысль отдать его на откуп. Губернское правление пожелало узнать об этом мнение думы. Дума разделяла этот взгляд и согласилась отдать на откуп и он отдан был садовнику Гуссону с доплатой ему из городских сумм 200 р., но с условием пользования садом публикой 4). Интересны цены, взимаемае в те годы за помещения в городском саду. За балаган, где продавали "мороженное и кондитерские произведения" платили 15 р. за лето 5), за помещение под "кофейный дом" 6 р. 6), за открытие "рестораций" для продажи "дозволенных предметов", саксен-веймарский подданный Егор Кампер платил в лето 52 р. 7). В 1842 году Александровский сад, по предписанию губернатора, был отдан в ведение кадетского корпуса, при чем дума выдавала ему на его содержание 150 р. в год 8). Для присмотра за бульварами, палисадниками, для посадки деревьев по улицам и для наблюдения за "плац парадной площадью", еще по распоряжению кн. Репнина, заведовал особый садовник, получавший жалованья 300 р. в год. Впоследствии ему было прибавлено до 450 р. Эту обязанность нес некто Ильин, воспитанник полтавской школы садоводства. За десятилетие с 1830-1840 г. дума израсходовала на содержание бульваров и палисадников 5879—56 к., не считая в этой сумме жалованье садовнику. Такова была забота администрации о благоустройстве города 9).
1) Ж. Думы 1841, 10 сентября.
2) Ж. Думы 1 июля 1841.
3) Гор. арх. 1849, № 7164.
4) Гор. арх. 1849, № 7139. В 1852 г. было возбуждено против Гуссона дело о подрубке 28 многолетних деревьев, но он оправдывался, что они будто бы засохли, см. 1852, № 7680.
5) Гор. арх. 1848, № 6862. «) Гор. арх. 1845, № 6516.
7) Ж. Думы 12 Мая 1838 г.
8) Ж. Д. 29 Апреля и 3 Июля 1842 г.
9) Гор. арх. 1840, № 5997.
— 410 —
Изложив на основании документальных данных очерк города в эпоху управления Малороссией генерал-губернаторами, возможно сделать следующие выводы. Полтава в 1802 г. была ничтожный, небольшой городок. Славное историческое прошлое, несомненно, было причиной, что в 1802 г. она была преобразована в губернский город. В этом же году были открыты губернские учреждения, необходимые для губернского города. Ведением хозяйства заведовала городская дума, на основании городового положения Императрицы Екатерины II, изданного в 1785 году. "В городовом положении" Екатерина II строго провела сословное начало и усилила власть администрации, чем уничтожено было коллегиальное начало, проводимое Петром В. Реформа эта поставила горожан в узко-сословные рамки "среднего рода людей", обязанных заниматься торговлей и ремеслами, но не службой и земледелием. Среди мещан, которых было наиболее в городе, составлявших городское общество, реформа стремилась выделить "именитых граждан (впоследствии почетные граждане) и купечество", записанное в гильдии. Эти группы населения и составляли "городское общество", которое, по приказанию или с разрешения администрации собиралось через каждые три года для избрания из своей среды городского головы, членов магистрата (2 бургомистров и 4 ратманов), заседателей совестного суда, городского старосту и 6 членов в городскую думу, исполнявшую все функции нынешней городской управы. Это "Городовое Положение" было до 1870 года, когда введена была, при Александре II, реформа "городового положения". Это "городское общество" могло делать представление администрации о своих нуждах, но этого никогда не было. Деятельность его ограничивалась только выборами доверенных лиц, указанных городовым положением. Обязанности "шестигласной думы" указаны в 167 ст. городского положения, при чем, надо сказать, не вполне точно формулированы (см. 53-54 стр.). Не мало дел от старых Петровских магистратов отошли в ведение других учреждений: полиция и пожарная часть в ведении полицеймейстера, заботы о просвещении и общественном призрении в ведение Приказа, дела опекунские в сиротский суд, финансовые в казенную палату, дела по управлению и благоустройству города в ведение администрации. На долю городской думы, по этому городовому положению, осталось: попечение о недостатке продовольственных средств, устройство рынков, содержание и эксплуатация городских имуществ, полученных от магистрата. Дума имела право и открыть банк, но его не было, но разрешалось из городских средств выдавать за проценты ссуды беднейшим купцам, мещанам, вдовам и т. п. Но этими средствами, с разрешения администрации, пользовались и дворяне, получавшие ссуды под залог душ (стр. 56). Городская дума была учреждением подведомственным
— 411 —
администрации (губернатору и губ. правлению), казенной палате, ревизовавшей ее финансы, стряпчему, наблюдавшему за ведением дел и наконец, генерал-губернатору, как начальнику края.
Городская дума не проявляла инициативы, она могла входить с предоставлениями, что иногда и делала, но бывали случаи получения ею замечаний от администрации. Самостоятельно она не могла ничего предпринять, не могла расходовать средств, но "буде усмотрит, что к общей пользе, выгоде и к украшению города нужное — да приставит губернатору и ожидает позволения".
Всех генерал-губернаторов, управлявших Малороссией, было 8. Дальше всех пробыл кн. Репнин. Левашов и Гурьев были очень короткое время (первый около года) и потому не могли проявить своей деятельности. Наиболее деятельным был кн. А. Б. Куракин, а затем кн. Репнин, оставившие, особенно первый, глубокий след в жизни города. На долю кн. А. Б. Куракина выпала забота устройства города, проведение в жизнь многих учреждений, связанных с переименованием "Полтавы" в губернский город. Пробыл он генерал-губернатором всего 6 лет и за эти годы он сделал очень много; мы не знаем другого администратора, который бы сделал больше его и притом, в такой короткий срок. Это был просвященный, энергичный деятель, не всегда, впрочем, встречавший сочувствие своей деятельности, что видно из его писем к брату Александру Борисовичу 1). Благодаря его заботам, сооружен в Александровском парке памятник в столетие полтавской битвы; по его инициативе установлена ежегодная панихида 26 Июня на "Шведской Могиле" по воинам, положившим жизнь в полтавской битве. По его же инициатив, открыт был в Полтаве "дом для воспитания бедных дворян", нынешние пансион приюты, открытые дворянством, гражданская гимназия (2 февраля 1808 г.). Предполагал он перевести в Полтаву и духовную семинарию, находящуюся в Переяславе, но не успел, так как скоро выехал в Петербург, где занял пост министра внутренних дел. Он составил план насаждения начальных школ в Малороссии, но отсутствие средств, а также не сочувствие иерарха полтавского, архиепископа Сильвестра, отказавшегося привлечь к этому подведомственное ему духовенство, были причиной неосуществления этого плана всеобщего обучения 2).
При нем было открыто "богоугодное заведение" — больница, существующая до сей поры и при нем были устроены: богадельня, родильный приют, ботанический сад. Им же была открыта и первая
1) См. .Письма кн. А. Б. Куракина" из Малороссии, напечатанный нами в 6 вып. ч. I. трудов полтавской арх. комиссии.
2) См. об этом нашу статью: Приходские школы в Малороссии и причины ее уничтожения. Киевская Старина, 1904 г. и отдельно.
— 412 —
аптека в Полтаве. На его долю, как первого администратора, выпала забота об устройстве города. Им был исходатайствован заем в 400 тыс. асс. для устройства зданий "богоугодных заведений" в губернии (в том числе и в самой Полтаве) и на устройство зданий для правительственных учреждений и при нем начаты постройкой губернаторский дом, старо-губернаторский, принадлежащий ныне кадетскому корпусу, здание, где помещается женская гимназия, первая полицейская часть и др. На эти суммы он приобрел землю в городе, составив план его застройки. Участок земли он уступил дворянству для сооружения нынешнего дворянского дома. При нем появились впервые мостовые, наименование улиц, он заботился об устройстве гостиного двора (около Спасского храма), организована была пожарная команда, устроены бульвары, насаждение по улицам etc. Нельзя не упомянуть, что нынешний городской сад, благодаря ему же, составляет собственность города. Часть сада, прилегающего к улице, он выпросил для города у С. М. Кочубея, а нижнюю часть приобрел на свои средства и подарил городу. При нем, устроена вокруг сада каменная ограда, оранжереи. Им еще были устроены в Полтаве рабочий и смирительный дома. Такова деятельность генерал-губернатора кн. А. Б. Куракина за 6 лет его управления. Это время было выдающимся моментом в истории города. Этот момент был сам эпохой, "когда Полтава из скромного полкового городка, каким она была во время Гетманщины, становится губернским городом и в короткое время преобразовывается по новому типу. Во всей ее истории едва ли возможно указать другой момент, когда в ней общественная, экономическая жизнь и самая физиономия города потерпела бы быстрое и резкое изменение, как в эти немногие годы". В столетие Полтавы, как губернского города, полтавская городская дума порешила на память о кн. Куракине, назвать его именем Кременчугскую улицу.
Другим просвещенным деятелем были третий генерал-губернатор кн. Репнин. Ему Полтава обязана учреждением средней школы — института благородных девиц, о котором он много заботился вместе с супругой своей, В. А. Репниной. Заботы эти причинили ему не мало беспокойства и омрачили последние годы его жизни. Он же подал мысль и об учреждении в Полтаве кадетского корпуса. Эти две школы, несомненно, много сделали в деле просвещения края. Им еще было основано "заведение для спасения утопающих", о котором упоминается в делах 50-х годах. При нем была основана "школа чистописцев" (по мысли первого министра внутренних дел кн. В. П. Кочубея), о которой он не мало заботился. Будучи большим любителем театра, он много заботился о нем. Он, как его предшественник кн. Лобанов-Ростовский, заботились, в интересах публики и о городском саде. При кн. Репнине он был
— 413 —
расширен покупкой соседних усадьб, при нем же был вырыт пруд, устраивались оранжереи и т. п. (сады в то время не были доходной статьей города). При нем и по его инициативе был сооружен памятник-обелиск на месте отдыха Петра В. после полтавского сражения, замененный в 1848 году ныне существующим. При последнем генерал-губернатор Кокошкине была переведена из Ромен в Полтаву Ильинская ярмарка, крупное явление в жизни города. Обратимся теперь к городской думе. Видным деятелем из городских голов был Чубенко, бескорыстный, стоявший на высоте своего положения, умевший отстаивать интересы города. Но среди городских голов, мы встречаем несколько лиц, о которых этого сказать нельзя.
Это не были деятельные люди; этого мало, они не соблюдали "казенного интереса", как говорили в то время. Дела вершили при них секретари думы и при том очень дурно, за немалыми исключениями. Делопроизводство в управе велось халатно, как велось оно также и в ремесленной управе. Архивные данные открывают много дел, подтверждающих такой вывод (см. главы X, XIX, XX и др.) В дел просвещения, дума и "городское общество" ничего не сделало. На многие предложения, открыть ту или другую школу, оно отвечало отказом; она только выдавала, по предписанию администрации, субсидий школам (глава XXVI, стр. 39 etc.). Общество того времени не сознавало еще необходимости образования.
На должность городского головы, а также и членов думы избирались граждане без различия вероисповедания. Городской голова из евреев был А. Зеленский. Городские головы чаще были из купцов, но редко из мещан. Из последних, главным образом, избирали гласных в думу. Обязанности городского головы и гласных не оплачивались.
— 414 —
— 415 —
— 416 —
— 417 —
ЗАМЕЧЕННЫЕ ОПЕЧАТКИ.
[в текст внесены]
