История Полтавы

Тукалевский Иосиф Афанасьевич и его воспоминания о Полтавской словянской семинарии

• 

Подробности

Просмотров: 457

Йосип Опанасович Тукалевський і його спогади про Полтавську слов'янську семінарію.

Подається за виданням: Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.25-32.

Біографія Й. О. Тукалевського і його Спогади надані Володимиром Захаровим.

Йосип Опанасович Тукалевський.

Йосип Опанасович Тукалевський народився у 1783 р. на хуторі Тукалевщина, де й пройшло його дитинство.

Його батько Опанас Герасимович Тукалевський, син священика Герасима Михайлова церкви Троїцької містечка Яресьок дослужився до  чина корнета. Мати Федосія Іванівна мала польське походження¹.

¹ Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.14.

Хутір Степашков. План межування 1873 р. РГАДА. Ф.1330. Оп.1. Ч.2. Д.4529.

Хутір Степашків, він же хутір Тукалевщина, або більш старіша назва часів Гетьманщини – хутір попа Михайлова, знаходився за 7 км на південь від містечка Яреськи. Нині це ліс Луцьки біля с. Бухуни Яреськівського старостату.

Хаща на місці хутора Степашкового біля ліса Луцьки.
Саме тут стояла садиба, в якій  народився Й.О.Тукалевський

Після навчання у яреськівського дяка Йосип Тукалевський у 1791-1792 рр. відправлений батьками навчатися у Полтавській слов’янській семінарії, що проіснувала тут з 1776 по 1797 р., поки не була переведена у Новомиргород. Далі у 1797-1798 рр. вчиться у Переславській семінарії². Після закінчення навчання працював в Орловській губернській канцелярії³.

² Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.27-40.

³ Там само. С.45-47.

По приїзді в Петербург Й. О. Тукалевський захворів. Але тут його знайшов посильний від Д. П. Трощинського. Йосипа, дуже слабким, відвезли на нову квартиру, де його навідував лікар, поки він зміг зустрітися з Вельможою. Трощинський знав діда й батька Тукалевського, а про його приїзд в Петербург його повідомила А. М. Трощинська-Долгова. Вона пам’ятала його ще хлопчиком, чий спів в церковному хорі їй подобався і вона попрохала заможного родича допомогти в протекції земляку. Як згадував Тукалевський: "Д. Пр. Трощинскій любилъ вообще Малороссіянъ, но Яреськовцамъ оказывалъ особенное благоволеніе"⁴.

⁴ Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.83.

Незабаром міністр юстиції під час обіду на дачі, а точніше в кінці обіду, велить наповнити келихи шампанським і випити за здоров’я нового титулярного радника Тукалевського, який вважав себе колезьким секретарем⁵.

⁵ Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.86-87.

Відоме листування Йосипа Опанасовича з Дмитром Прокоповичем. В робочому архіві міністра було наявно шість його листів за 1811 р. з поміткою Д. А. Трощинського: "Біологического содержанія очерчиваютъ характеръ той эпохи"⁶.

⁶ Трощинский Дмитрий Прокофьевич. Опись архива Министра Юстиции Дмитрия Петровича Трощинского с конца пришлого столетия по половину настоящего (заключает в себе письма, рукописи, планы, карты и редкости библиографические). Крайние даты: 21 января 1879 года. ОРИ ИРЛИ .Ф.538.Оп.1.Д.162.Л.15 об.

Після Петербургу Тукалевьский їде в Іркутськ, де працює помічником прокурора. Тут він обзаводиться родиною. Дружина народжує йому трьох синів⁷.

⁷ Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.89-105.

У 1835-1838 рр. Йосип Тукалевський, статський радник, був Архангельським віце-губернатором, завідуючим Архангельською казенною палатою. Залишив після себе спогади, видані у 1834 р.⁸.

⁸ Тукалевский, Иосиф Афанасьевич. Воспоминания И. Тукалевского. - Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1834. - 109 с. С.3.

Відомий його вірш на відкриття пам’ятника Олександру І ("Какое зрелище предъ нашими глазами"), написаний у 1834 р.⁹.

⁹ Тукалевский И.А. На открытие пам’ятника Александру Первому : [Стихотворение. - Санкт-Петербург] : тип. К. Вингебера, ценз. 1834. - [2] с. С.1-2.

За нього згадує Марія Іванівна Гоголь-Яновська в листі до Андрія Андрійовича Трощинського від 4 червня 1838 р., відправленому з Василівки: "… На сих днях я возвратилась из Яресек! Где ничего не узнали об Иосифе Аф. Тукалевском от его родных, кроме того, что у него один только сын! И мне сумнительно точно ли они знают, в чем состоит его семейство. Потому что он никогда к ним не пишет. По словам брата его Данила Аф. которого мне удалось увидеть, живет он так что совершенно никто их не видит. И между собой братья не видятся и у родителей не бывают, даже и в церкви нельзя их видеть. Старший их брат Демьян А. по замечанию тамошніх жителів пьет, отец желает чтобы сын его Иосиф купил у вас имение, а братья не желают, некогда он оставил  в Архангельске должность недавно вступя в нее, то верно на тот счет чтобы купить у вас имение и поселиться в нем, дай только бог чтобы он заплатил вам желаемую сумму"¹⁰.

¹⁰ Гоголь-Яновская Мария Ивановна, письма (22) ее к Трощинскому Андрею Андреевичу. 1838-44. ОРИ ИРЛИ. Ф.51. Оп.1. Д.68а. Л.1-1 об.

Відомо що в Опанаса був син Гавриїл, який жив в Тверській губернії й помер 3 липня 1876 р.¹¹.

¹¹ Бертгольдт, Григорий Васильевич. Наследство по закону (т. X, ч. 1, ст. 1104-1161) по кассационным решениям Правительствующего сената : сборник решений Гражданского кассационного департамента за XXX лет / сост. Г. В. Бертгольдт, присяжний поверенный. - Изд. неофиц. - Москва : А. Кузис, 1897. - CXLIII, 895 с., [1] л. ил.; 23 см. С.493.

И. Тукалевский. Воспоминания — 25

ВОСПОМИНАНИЯ

И. Тукалевского

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Осипов золотые дни детства провел в тесных пределах родины. Не был нигде дальше окрестностей местечка Яресек и хутора Степашкова. Дважды покушался воспользоваться свободою и погулять на своей воле; но один раз чуть не утонул в волнах реки Псла, откуда школьники вытащили его без чувств, в другой заблудившись близ Степашкова и будучи застигнут ночью и сильною грозою, от которой земля потрясалась, он со страху спрятался в сено. Стая волков, вероятно чувешвуя близкое присутствие человека бродила недалеко от его ужасного убьжища и выла, как бы испрашивая позволения пожрать несчаст-

И. Тукалевский. Воспоминания — 26

ного мальчика. В самую критическую минуту, когда уже не было спасения и волки обнюхивали стог сена, послышался скрип колес и говор людей и вскоре подъехало несколько возов и остановились у сена. Волки убежали преследуемые криком людей и лаем собаки. Осипов почти полумертвый выполз из засады и к неописанной своей радости в приехавших узнал работников своих, кошорым поручено перевезти сено в хутор Сшепашково. Не меньше страшны были для него ведьмы, русалки и другие фантомы воображенья Малороссиян. Мальчик был обладаем различными ужасами. Ночью на кладбище, близ церкви, — в духов день в саду мечтались ему привидения, от которых не мог найти защиты, потому что собственное воображение их производило. Худым воспитанием умственные способности его были испорчены и сфера познаний его была самая тесная. Он рештельно по осьмому году ничего не видал, ничего не знал. Осипов не подозревал, что на земле есть города превосходящие величиною Ярески, что в них возвышаются огромные дома, высокие каменные церкви, досягающие до облаков башни. Каким же удивлением объят был, когда пред глазами его открылся великолеп-

И. Тукалевский. Воспоминания — 27

ный вид Полтавы! высокая белокаменная колокольня Воздвиженского монастыря, с сияющим от лучей солнечных крестом, приветствовала его за десять верст от города. Приблизившись к Полтаве, он увидел триумфальные ворота, чрез которые въезжали в город, с изображением победы над Шведами никогда не доходившими до его слуха, — высокий земляной вал, с пушками покоившимися там со времени бессмертной битвы, глубокий сухой ров, — ведущий в средину города мост и другие триумфальные ворота, каменные церкви, дома крытые черепицей и тесом, выкрашенные разноцветными красками, длинный ряд лавок с многочисленными товарами, — экипажи, между коими смиренная повозка отца его, запряженная двумя деревенскими коньками, чушь — чушь могла пробираться: — такие чудеса и во сне ему не грезились! по мере как раскрывалась пред ним картина Полтавы, испуганное воображение его носилось над Семинарией, которую представляло огромнейшим зданием и учителей проливающих там яркие лучи света — собором мудрецов. Осипов в заключении своем не ошибся. В Семинарии было строение, были и учители.

Здание, заключавшее в себе рассадник

И. Тукалевский. Воспоминания — 28

наук (seminarium) был деревянной дом, довольно обшарпаный, не новый, принадлежавший прежде частному человеку. Тут помещались все классы и имел жительство Поручик Артемов, — славный в то время учитель Философии. Пронив главного корпуса стоял длинный флигель, называвшийся бурсою. Здесь жили содержавшиеся на казенном иждивении дети бедных священно- и церковно-служителей. Они не занимались пением по домам днем и кражею ночью для поддержания своего существования. Жизнь их была гораздо счастливее тех бурсаков, о коих дал некоторое, впрочем преувеличенное понятие Нарежный. Они имели от казны пищу, одежду, отопление и освещение. Бурсак, достигший философского класса получал учеников и из бурсы переселялся на квартиру. Он сбрасывал иго убожества; одевался чище, лучше и благовиднее. Бурсаками управлял Сениор из риторов. Право его над ними далеко не простиралось; он не мог сам собою наказывать, но о всех происшествиях доносил Префекту, от коего зависел верховный суд. С другой стороны, противоположной Семинарии и бурсе, находились службы с кухней и столовой бурсаков. Между этим стро-

И. Тукалевский. Воспоминания — 29

ением был обширный двор, где бурсаки и семинаристы в позволенное время играли мячом и гуляя занимались беседами, — конечно не такими, как Платон философ, но и не вовсе глупыми. Семинария делилась на семь классов; с первого до поэзии учреждены были для поощрения учеников скамьи, называвшиеся Сенатом, и сидевшие на них именовались Сенаторами. Случалось видеть нередко, что у иного Сенатора не было сапогов. В каждом классе находился Ценсор, хотя и не Катон Римский, но с одинокою целью надзора за чистотою нравственности. Он записывал за леность, за шалость в классах, в церкви и небытность в ней и по приказанию учителя или Префекта сек. — Семинарист несмотря ни на какой возраст, ни на какую погоду должен непременно быть в церкви и стоять там благопристойно. Чтобы ученики совершенствовались в латинском языке без дальних хлопот учителя, заведены были по классам калкулюсы — маленькие ящики: они передавались тем, которые говорили по-русски. Семинаристы не умея говорить по-латыни или мололи вздор, уродуя латинские слова или молчали. Нередко один другого преследовали по городским улицам, что-

И. Тукалевский. Воспоминания — 30

бы передать ужасный калкулюс. Тот, кто с ним приходил в класс, как очевидно изобличенный в русском разговоре, подвергался наказанию. И так в Семинарии секли за шалость, за леность, за небытность в церкви и за кулкулюс. Сколько ж еще косвенных обстоятельств, подвергавших семинариста наказанию, трудно исчислить!

Метода прежнего семинарского воспитатания разделялась на две части: домашнее под надзором Инспектора, который жил с учениками вместе и получал от них содержание и денежную плату от пяти до десяти рублей в год. Он имел обязанность наблюдать за поведением учеников, смотреть, чтобы заданные им в классах уроки учили и делать им объяснения, — и классное. Здесь учитель в течении года проходил курс, предписанный начальством. Наружность сносна; жаль что внутренность не соответствовала нисколько. Говорили, что из духовных училищ выходили во время оно великие умы, — столпы церкви и отечества. Гений вероятно вознес их, как возносит нередко людей из самого низкого звания и состояния. Но не подобным училищам обязаны они своим величием. Мы так думаем и едва ли ошибаемся. Мог ли

И. Тукалевский. Воспоминания — 31

выйти образованный человек из училища, где три года преподавали латинскую грамматику и более ничего. Где не услышишь бывало отрадного сердцу слова; — только и дела что задают из грамматики уроки, — томят оккупациями или упражнениями с русского на латинский язык, подчеркивают в тетрадях ошибки, подписывают bene, optime хорошо, очень хорошо, или male, pessime худо, очень худо, ставят на колени, бьют ферулями по ладоням и секут, — где поэзия латинская заключалась в узнании долгих и кратких, руская в мере стихов, — где искусство красноречия ограничивалось пустою Бургиевою книгою о периодах, хриях и подобных предметах, изложенных весьма недостаточно, где бедный ученик не видел и не слышал ничего из области литературы, — алкал познаний и не находил их; не только не было библиотек, но еще наблюдали, чтобы какая книга случайно не попалась в руки семинариста и не развратила нравственности будущего служителя олтаря. В этой тьме — поэт не имея ни о чем ни какой идеи, должен был писать стихи, ритор сочинять хрии, философ речи и богослов греметь с церковной кафедры проповедями. Писали и говорили. —

И. Тукалевский. Воспоминания — 32

Блаженные времена, когда ученость так легко доставалась! Класс Философии славился не Баумейстером — вечная ему память со всеми силлогизмами, но тем, что гладные умы и сердца находили приятную пищу в беседе умного Артемова. Он возвещал им о Боге, природе и человеке. Слушатели, пройдя Аравийскую пустыню семинарских курсов, в оазе учителя Философии пили росу истин, дотоле не слыханных. Воздав Артемову должную признательность и пожелав ему вечного блаженства и награды за претерпенные им на земле бедствия, мы свидетельствуем благодарные чувства Д. Сулиме и П. Куницкому. Они были добрые, кроткие и образованные учителя; следовали духу времени и не в силах были дать полет умам в такую эпоху, когда все ползло подобно черепахе.

Из первого класса дошел Осииов до поэзии в четыре года. — Весь успех его состоял в том, что он мог читать по латыни, и по руски и что в душу его запала искра, которая могла б воспламениться в великий свет; но судьбе угодно было запечатлеть кго знамением служителя Фемиды, которой он принадлежит теперь по праву земской давности неотъемлемо.