История Полтавы

Дневник Алексея Григорьевича Пащенко

• 

Подробности

Просмотров: 7276

Дневник А. Г. Пащенко (январь 1904 года - февраль 1906 года).

Публикуется по машинописной копии, хранящейся в Государственном архиве Полтавской области (фонд р-8826, опись 1, дело 65).

Перевод в html-формат - Борис Тристанов.

Из семейного архива.

ДНЕВНИК

Героя русско-японской войны
АЛЕКСЕЯ ГРИГОРЬЕВИЧА ПАЩЕНКО.

Январь 1904 года - февраль 1906 года
(Мемуары военного содержания)

Отпечатано на машинке, с подлинника,
сыном автора дневника ПАЩЕНКО Владимиром Алексеевичем
в 1978 году

г.Москва.

— 1 —

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Имя Алексея Григорьевича Пащенко, героя русско-японской войны, хорошо известно в истории Отечественной военной науки. Его заслуги впервые в мире осуществившего боевую стрельбу с закрытых позиций 11 июля 1904 г. под Ташичао, описаны не только в специальной военной литературе, но и в ряде статей, помещенных в газетах и даже в художественных произведениях.

Предлагаемый дневник А. Г. Пащенко представляет собой записи, отражающие ход войны с января 1904 г. по февраль 1906 г. интересные в смысле субъективной оценки военных действий и условий их ведения, с точки зрения непосредственного участника войны.

Высокий патриотизм автора дневника, находит в нем яркое отражение в высказанных тяжелых переживаниях, имеющих место в ходе войны, неудач. Свойственная ему же принципиальность, честность и строгое отношение к выполнению воинского долга, проявляется в резкой критике не только общей обстановки в армии, но и поведения отдельных должностных лиц различного ранга.

Эти морально-этические высказывания, проводимые на многих страницах дневника, поражающие иногда беспощадностью суждений, несомненно заслуживают серьезного внимания - как выражения взглядов передовых, образованных офицеров.

Непосредственным поводом к опубликованию дневника, пролежавшего в семейных архивах более 70-ти лет, послужило принятое в 1977 году решение отдела культуры Полтавского облисполкома о необходимости приведения в порядок и взятие под охрану государства, как памятника истории и культуры, - могилы А. Г. Пащенко, похороненного в 1909 году на хуторе с. Сагайдак в 60-ти километрах от Полтавы.

На первой, утерянной странице дневника, по семейным воспоминаниям, имелись записи, касающиеся проведения мобилизационного предписания об отправке на Дальний Восток, в начале осложнений с

— 2 —

Японией, по одной батарее из бригад внутренних округов. Нечеткость присылаемых в декабре 1903 года из Управления Начальника Артиллерии [указаний] свелось в конечном итоге к выделению отправляемого личного состава по жребию.

"...Все эти распоряжения исходили большей частью из Управления начальника Артиллерии, который, к слову сказать, и сам приезжал два раза в бригаду для разъяснения этих, весьма несложных вопросов; и все же до последней минуты я не знал куда мы поедем, зачем поедем.

Вся эта безалаберщина отнимала только время и противоречила той поспешности, которая вытекала из секретного повеления о движении наших сил на Дальний Восток, ввиду осложнений там.

К чему писались мобилизационные планы, когда пошла такая сутолока и беспорядочность, а главное полная неосведомленность, чего хотел Главный Штаб и наше Главное Артиллерийское Управление или вернее затруднение. В конце концов, кажется по инициативе генерала Воротникова, батарея оставила все имущество для вновь формируемой 5-й батареи 6-й артил. бригады. Регалии, дела, канцелярию, суммы, архив, собственное имущество батареи - все было приказано отдать вновь формируемой батарее безвозмездно.

Больно было осознавать, что это произвол, но пришлось покориться и выступить из родной бригады c затаенной грустью; это тем более было для батареи обидно, что батареи соседней 4-й бригады были отправлены с полным хозяйством.

21 января 1904 года в 9 часов утра я расстался с женой и малюткой - своим сыном, которых я отправил в Царское Село к брату. Много горя перенесла несчастная женщина, которой после полуторагода совместной жизни пришлось, может быть навсегда, покинуть мужа. Я сам изболелся душой глядя на ее страдания за последние дни и ожидал только того часа, когда я останусь один среди своих боевых товарищей и солдат, чтобы хоть искусственно заглушить в себе

— 3 —

всю боль и тяжелое горе любящего супруга, едва вкусившего счастье своей семейной жизни.

22 января со ст. Барановичи. В 8 час. вечера я покинул батарею, чтобы уехать к себе на хутор возле Полтавы и проститься со стариком отцом, одиноко живущим в своем хуторе.

Тяжелая сцена расставания с дорогим родителем, напутственный молебен в доме родителя, снова растравили все мои душевные раны, снова заставили меня испытать все муки, так еще недавно мучившие мое сердце.

28-е января. Самара. Я догнал свою батарею. Точно камень свалился с сердца, когда попал к своим боевым товарищам. Точно ожил после своих многих страданий...

Еще по дороге от Пензы до Самары разнеслась молва о взрыве наших броненосцев японцами. Много было самых разнообразных версий на устах пассажиров, но вот в Самаре получены телеграммы, что действительно в ночь с 26-го на 27-е японцы внезапно атаковали нашу Порт-Артуровскую эскадру и их миноносцы повредили 3 наших броненосца, что военные действия начались и Высочайший манифест объявлен. Словно электрический ток встрепенул каждого из присутствующих на станции, и пассажиры, доселе не в меру равнодушные ко всем предшествующим объявлению войны событиям, заволновались, заговорили о войне.

Вечерние телеграммы от 28-го числа оповещали нас, что японцы произвели бомбардировку Порт-Артура и что вместе с ней произошло морское сражение, в котором еще пострадало 4 военных судна.

Столь неудачное для нас начало сильно отразилось на всех окружающих, пошли толки об отсутствии бдительности в нашем флоте, о слабости его вообще и малой на него надежде.

28-го ночью в Самаре распространился слух, что Порт-Артур взят.

29-го утром моя батарея двинулась в путь по Самаро-Златоустовской жел. дор. не имея никаких дальнейших известий с театра военных

— 4 —

действий.

30-го января. Вот и Уфа с ее холмами. На вокзале тишина, в газетах известий с театра военных действий никаких; слух о взятии. Порт-Артура, как и следовало ожидать, сущий вымысел. Англия и Соединенные Штаты объявили свой нейтралитет. Японцы начали высадку в Чемульпо - вот все сведения, полученные в Уфе.

Солдатики наконец угомонились; видно денег поубавилось, да и кабаков по дороге стало меньше. Погода великолепная, оттепель, такая же как была в Смоленске, Туле и Самаре.

31-го января. Челябинск. Ветер, холод, неприглядная обстановка. Давка, шум, бестолковщина на вокзале, к слову сказать, весьма несимпатичном и набитом самым разнообразным сбродом. Кого только тут нет. И откормленный, выхоленный в дорогой бобровой шубе золотопромышленник; и смирный, задумчивый, углубившийся в мрачные думы, вырванный из родной семьи, от любимой жены и посылаемый на произвол судьбы русский воин, покорно глядящий в глаза своей судьбы и тихо затаивший в груди, в своем железном сердце все горе и муки наболевшей души.

10-е февраля. Тихо, мирно текла наша жизнь в поезде и протекла быть может также еще много дней, если бы не была нарушена ужасным происшествием. 9-го февраля, а именно наш поезд чуть не разбился вдребезги и мы все остались живы лишь благодаря воле Божьей.

Случилось следующее: 9-го февраля в 2 часа дня по Петербургскому времени сидели мы втроем в нашей столовой-купе и мирно пили чай. Вдруг странный толчок, за ним другой, третий и весь наш вагон пошел прыгать точно колеса его соскочили с рельс и прыгают по шпалам, а между тем поезд продолжает идти своим нормальным ходом. Все мы в чем были (без сюртуков и в туфлях) вмиг очутились на площадке и готовый каждый броситься в снег на всем ходу поезда. В вагоне беготня и суета поездной прислуги и наших вестовых, все толпятся на площадке, чтобы выпрыгнуть. Я наконец кричу: "Сапоги,

— 5 —

пальто и шапку", и вмиг все трое были в сапогах и пальто и все дергали за веревку, чтобы дать знать механику о случившемся.

22-е февраля. Просидев шесть дней бесцельно, глупо и непроизводительно на ст. Иннокентьевская, наконец двинулись дальше на Иркутск и Байкал. Относительно этого Иннокентьевского сидения стоит поговорить. По приезде в Иннокентьевскую 13 февраля нам было объявлено, что дальше мы так скоро не поедем, да это мы и сами тотчас же сообразили, так как на станции царил хаос изрядный и толпилась тысячная толпа запасных солдат, а поодаль на коновязях стояла масса лошадей, с обмерзлыми мордами и покрытых инеем. Правда и мороз был градусов -30. Вокруг коновязей горели костры, а возле этих последних сидя на корточках грелись солдатики в своих вечно теплых шинелях и вечно довольной рожей.

Нас встретил какой-то инвалид на костылях с некоторыми признаками офицерского звания - как оказалось потом, это был комендант ст. Иннокентьевской. Еще не доезжая ст. Иннокентьевской мы предчувствовали что-то недоброе, т.к. уже на станции Суховская наш поезд был задержан на 10 часов под предлогом, что Иннокентьевская нас принять не может за отсутствием свободных путей. И действительно, по приезде на ст. Иннокентьевскую мы узрели тысячи вагонов 1-го класса, в беспорядке расположенных вокруг станции, а много стояло прямо в поле на рельсах, наскоро уложенных.

Э! - думаем, - значит Кузнец (жид, взявшийся проложить железнодорожный путь через озеро Байкал для провозки воинских поездов) не окончил раньше срока своего подряда и не получил улыбавшегося ему куша, в виде премий по 3000 руб. за каждый день ранее 15-го февраля. На ст. Иннокентьевской выгрузили людей и лошадей, разместили тех и других, кстати сказать по-свински (людей в бараки как сельдей в бочки, а лошадей под открытым небом), а сами, вопреки требованиям инвалида, остались в вагоне, так как жизнь в офицерском флигеле была обставлена такими строгостями, что вагон для

— 6 —

каждого из нас, даже после месячного пребывания, казался роскошью. В коридорах так называемого офицерского флигеля висели за подписью инвалида и какого-то немца подполковника Генерального Штаба, заведывающего передвижением войск, что-то вроде "ДЕМУЛИКЛИСИОНА" изложенных в 20-ти пунктах правил для имевших неосторожность попасть в стены этого таинственного здания. Таинственного потому уже, что в нем пионерами состояли и тепло пристроились акционерная кампания, состоящая из главаря - представителя Интендантства, какой-то полуумный интендантский чиновник, комендант инвалид, заведывающий продовольственным пунктом - сумасшедший по виду, настоящий каторжник штабс-капитан и его помощник - весьма подозрительный тип - поручик. На всем этом фоне как-то странно вырисовывалась фигура помощника коменданта какого-то штабс-ротмистра.

Начнем по старшинству: при встрече в комендантом, т.е. с Инвалидом - он заявляет мне решительно, что надо немедленно выгружаться, но что он коновязей дать не может, так как у него нет, на что я ему тоже решительно заявил, что мои лошади хотя и устали за 20 дней, но без коновязи стоять не будут; у меня же кроме штатной по укладке никакой другой нет. Не знаю что за идея родилась у него, но через фельдфебеля мне доложил, что коновязь кем-то была разбита и все лошади поставлены.

Через час тот же инвалид мне объявил, что будьте готовы, быть может нас он отправит на Байкал. Я почему-то скептически к этому отнесся, никому даже не сказал, иначе мне пришлось бы собираться, как потом оказалось, шесть дней.

Видел я его еще раз - при отъезде моем в Иркутск по своим делам - он пристал ко мне с требованием перенести амуницию с одного места на другое, для нее неудобное, но я, поняв, что речь идет не о моей амуниции сначала пытался ему это разъяснить, но попытка была напрасной - перестал обращать на него внимание.

— 7 —

Больше я его не видел, так как грузился ночью, когда всем, кроме солдата и строевого офицера, полагается спать.

Относительного его можно одно еще сказать, что жаль, что такую ответственную станцию как Иннокентьевская - уподобляют приюту для призрения увеченных воинов.

Нарушив строгую последовательность старшинства скажем несколько слов о помощнике коменданта. Юный штаб-ротмистр - бывший быть может лихим строевым драгуном - имеет вид просящего извинения у всех проезжающих на войну офицеров, что он променял лихого коня на венский стул, в такую важную минуту.

Я невольно останавливаюсь подробно на этой кампании, потому что такой кунсткамеры ей богу не подберешь при всем желании -это был общий голос всех попавших туда офицеров.

Перл этого букета, конечно, был заведующий продовольственным пунктом, штабс-капитан. Это тип! Это смесь типа Максима Горького и самородка Сибирского. Нравственный его облик обрисовывается его рассказами всей кампании приезжающих с эшелонами войск, со всей матушки России, офицерами - какая выгодная статья теперь быть заведывающим продовольствием, когда у него в день около 5000 человек кормится и когда он не меньше 50 рублей в день имеет личного дохода, а может иметь и 80 руб., но только стесняется. Нет, ведь совести-то сколько хватает, 50 рублей в карман кладет и еще разговаривает о совести. Вид этого существа грязного, немытого, нечесаного, с изорванными брюками и в импровизированной форме -внушает каждому полное отвращение. При этом он вечно пьян. Его помощник - тонкая штука, прехитрый тип с лисьими глазами - обходит каждого и старается на его счет выпить рюмочку и закусить за то, что возмутительным голосом споет при полном неумении под аккомпанемент гитары.

Интендант - как я сказал - сумасшедший человек, в припадке своего бешенства вдруг начал кричать часовому у склада сена, дающего

— 8 —

ему уже не 50 руб. в день: "Стреляй в него, стреляй скорей!" В кого же спросите Вы? Оказывается в моего солдата ездового, который грелся у костра, разведенного у своих лошадей и оказавшегося ближе к сену, чем хотелось этому полуумному чинодралу. А коновязь то разбита по указанию коменданта и с его разрешения отпущены и дрова для дневальных по коновязи. Побив физиономии 2-м фейерверкерам - ни в чем не повинных - этот сумасшедший чинодрал исчез, оставив за себя на все 6 дней агента штрюка. Наверное поехал жаловаться на мою батарею высшему начальству.

Вообще отношение к проходящим войскам чинов уполномоченных какой бы то ни было властью на пунктах стоянок (кормление, дневка, обеспечение водой и прочее) самое возмутительное, самое обидное. И наоборот - местной железнодорожной администрации, мирных обывателей - самое отрадное и заботливое отношение. Трудно понять это обстоятельство. Единственное предположение - что на все эти должности попадают наши отбросы, выброшенные из настоящей офицерской семьи; им чужды чувства общей симпатии и связи солдата и офицера.

Вернемся к Байкалу. Накануне выступления со ст. Иннокентьевская, т.е. 20-го февраля, вошел ко мне в вагон сконфуженный штаб-ротмистр и объявил, что сегодня в ночь 21-е мой эталон, т.е. 2-я полубатарея, выступают на Байкал с поездом № 20. Значит дорога готова, подумали мы.

Их всех 14-ти поездов артиллерии, стоящих на ст. Иннокентьевской - мой идет на Байкал первым. Это так сказать первая проба; мы читали в газетах, что на днях отправлен после молебствия, в присутствии министра путей сообщения, первый воинский поезд через Байкал.

Поехали, но вместо 4 часов утра 21-го мы прибыли на ст. Байкал лишь в 10 часов утра, так так в пути лопнула шпала и мы задержались. Прибыли - а поезда нигде не видим и тех легких паровозов, о которых так много говорят на ст. Иннокентьевской, точно нигде нет.

— 9 —

Неужто поедем в своем же поезде?

Ай да Кузнец, ай да Хилков! - подумали мы. Каково же было наше удивление, когда через какие-нибудь пять минут после остановления поезда на ст. Байкал, т.е. на самом берегу озера, является капитан пехоты, комендант, и объявляет, что ввиду опоздания поезда надо разгружаться на всех парах. Как разгружаться? Надо оказывается все выгрузить до последней нитки, т.к. поезда не ходят, а все войска передвигают походным порядком с собственными грузами на спине, и это 42 версты.

Вытянулись наши физиономии длинней всего Байкала и начали мы расспрашивать как и почему, да где же девалась дорога, где же та заслуга Хилкова, о которой даже английская газета "те1 " протрубила. Оказывается все это вздор, пустой звук и собственно никакой дороги нет, а есть только рельсы, по которым не проходил, а пробовал было пройти один паровоз - да и тот провалился, отъехавши всего на три версты от пристани.

Вот она наша российская затея, подумал я! Вот почему у нас денег то нет и все обстоит благополучно в Питере.

Через два часа после прибытия на ст. Байкал, моя полубатарея после напутственного моления потянулась потихоньку по льду - орудия за орудием, а сзади на наемных санях в одну лошаденку 80 подвод с имуществом.

Дорога идет вдоль проложенных рельс, на которых кое-где стоят пустые багажные вагоны, но ни один из них даже ветром не шевелит. Эти вагоны, говорят ямщики, перекатывают на другой берег, а пока они стоят - то инженеры думают вместе с прогоревшим Кузнецом как перекатить и паровозы. А где же Министр, спрашиваю я, помня что я читал в Иркутском вестнике, что он присутствует лично при переправах войск. Они изволят все время жить с супругой в Лиственнице; а что это за Лиственница бог знает.

Погода нам благоприятствовала и мы через три часа добрались до ст. Середина на 22-й версте. Пообедав и отдохнув 2 часа пошли

— 10 —

дальше. Местами попадались большие трещины; через некоторые из них были наскоро сделаны деревянные мостки, а некоторые пришлось брать как препятствие.

В 8 часов вечера батарея после продолжительного странствования по берегу Байкала прибыла на воинскую станцию Танхой. После продолжительного странствования потому, что ни одному из 2-х комендантов ст. Танхой не пришло в голову, что батарея может и не знать где платформа и что она может пойти на станцию, куда приходит Ледокол, где собственно и сконцентрирована вся жизнь и куда прямо ведет проезжая по льду дорога.

26-го февраля. Вот и Монголия нас приняла в свои широкие объятия. Боже, что за пустыня, что за неприветливая страна. Полное отсутствие всякой поэзии. Голые серые пространства изредка волнистые и полное отсутствие какой бы то ни было жизни. Станции неблагоустроенные. Ст. Маньчжурия - это грязный деревянный барак, где в одном маленьком домике сосредоточены все учреждения железной дороги. Хаос царит во всем! Никто ничего не знает. Обращение служащих со всеми грубое, нахальное, невежественное. Всякий смотрит на приехавшего как на что-то мизерное, его не касающееся. Что он только и человек, а прочее дерьмо. И что обиднее всего для нас военных, что наш брат - наш же враг. Неужели это везде и всюду? Нет, положительно офицер хорош пока он в строю, но сделайте его штатским человеком - дрянь, невежа, хам.

Китайцев почти нет, хотя по Монголии едем вот уже второй день. Всюду те же русские мужички, точно я еду по Баробинским степям. Чем дальше от Хайлара - тем местность богаче и живописней. Целые горы леса на станциях свидетельствуют, что где-то впереди будут дремучие леса.

Настроение везде спокойное - точно войны и не существует. Войска почти все стоят еще на своих местах. В Чите, например, и до сих пор стоят казачьи полки со своей артиллерией и со своим

— 11 —

вождем Рененкампфом. Чего дожидаются - неизвестно. Видно и здесь Кузнец и тут Хилков виноваты. Без запасных не двинешься. На нас смотрят как на каких-то Спасителей отечества - это первая батарея, проследовавшая со дня объявления мобилизации, а всякий чувствует, что там артиллерии мало, что там она нужна.

28-е февраля. Наконец мы в Харбине, в главном центре всей деятельности. Это так сказать бюро войны. Жизнь и физиономия всего города выглядит совсем иначе, чем это пришлось наблюдать в проеханных местах. Здесь нет того хаоса, беспорядка, безобразия и пустой толчеи. Тут идет спешная работа, работа продуктивная и прямо относящаяся к делу войны.

Достаточно сказать, что прибыв в Харбин и зайдя через час в Окружной Штаб военно-воздушных управлений Маньчжурской армии, где сосредоточены управления всех военных ведомств, и обратившись с вопросом как мне быть с имуществом, взятым из штаб-квартиры по мирному времени и не берущимся в военный поход, чтобы несмотря на то, что по этому вопросу Главный штаб не сделал никакого распоряжения, хотя сам нас отправил с этим имуществом, нам через 2-3 часа были сделаны все распоряжения Интендантам и Коменданту г. Харбина. Я смог приступить к сдаче имущества возле своих вагонов, не зная никаких хлопот.

Написав всего один рапорт Начальнику Штаба, на который ровно через час получил уже резолюцию о немедленной сдаче на хранение батарейного имущества. Все делалось скоро, толково, умело. Приятно, что тут голову не потеряли и делают свое дело. Настроение уверенное, отрадное.

В штабе пришлось познакомиться с несколькими генералами: Даниловым (пом. команд. войсками) и начальником артиллерии Севастьяновым. Оба очень милые люди - редко просты и отзывчивы.

Будущность этого города велика, благодаря его прекрасному положению на большой реке Сунгари. Город обстраивается чрезвычайно

— 12 —

широко. Много уже начертано русской мощной рукой, а многое еще будет начертано после войны. Город состоит из нескольких частей: Нового Харбина, Старого, Китайского и Пристани. Все это со временем соединится, а пока совершенно различные места.

29-го февраля, 1-го и 2-го марта. Мы в пути из Харбина в Ляоян. Чем дальше вглубь Маньчжурии, там места все более и более населены китайцами, но везде парит мощный дух России. Везде видно по дороге как деятельно работают над постройками для войск, для служащих на дороге. Характер Маньчжурии в смысле общего вида -это настоящая Малороссия - довольно ровная степь, кое-где холмы, и на ней раскинулись отдельные хутора.

Вокруг домика непременно садик и маленькое хозяйство. Полное отсутствие каких-либо заводов и фабрик.

Зима стоит суровая. Снегу на аршин, не меньше и морозы по ночам до -12, -15 градусов. Китайцы говорят, что у них никогда еще не было снегу, но теперь русские пришли и принесли.

Жалкое впечатление в общем производит эта нация. По всему видно, что их культура ничего общего с нашей не имеет и они чувствуют, что уж по одному этому их русские не считают за людей, а за каких-то животных. Обращаются в ними положительно, как с животными. Видимо это проникло во всю их жизнь. Полицейский чин, например, выбранный из китайцев, уже ходит не иначе как с огромной палкой дубиной, которой расправляется во всех тех случаях, когда наш полицейский действует словами. Разговоров у них нет - везде палка. Такое же отношение установилось сразу и русских с китайцами. Вот слова одного интеллигентного служащего "сначала я сам думал, что это жалкий народ, а теперь убедился, что надо бить". А вот мнение солдата пограничной стражи: "Ваше высокоблагородие, если их не бить, то ничего не достанешь. Когда их просишь или говоришь по-человечески он не слушает Вас и ничего не исполнит, а как побьешь так сейчас скажет шанго, т.е. хорошо, и немедленно все даст и исполнит".

— 13 —

Народ грязный, но здоровый, рослый и сильно сложенный. Все бритые, кроме глубоких стариков. Женщину увидеть трудно; она нигде не появляется и ее здесь видеть можно только в деревнях и вообще в их жилищах.

7 марта. Много событий случилось за эти дни, но записать их по дням, было очень трудно. 3-го марта батарея прибыла в Инкоу, т.е. 2-я полубатарея, с которой я ехал сам.

После долгих мытарств я, наконец, узнал от полковника Лисовского, командира 33-го полка, а в данном случае от начальника Инкоусского отряда, что мое место в Русском поселке, т.е. возле восточного вокзала Восточно-Китайской железной дороги (есть еще северный вокзал, ведущий в Шанхай) и что меня тут ожидали со страхом и трепетом, так как в отряде кроме 4-х орудий китайских, составляющих 1-ю батарею или вернее нештатную охранной стражи - нет вовсе артиллерии. Полковник Лисовский просил приехать к нему завтра, т.е. 4-го. Как скоро я узнал в Инкоу имеется 2 батальона 33-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, 1 сотня Приморских драгун и 4 артиллерийских батареи. За городом имеется форт с 2-мя 6-ти дюймовыми в 120 п. пушками и 8 полевых 4-х дюймовых. Вот вся сила г. Инкоу.

По имеющимся сведениям японцы предполагают подъехать на канонерских лодках с устья Ляо-хе в направлении к Восточному вокзалу и сделать высадку либо в городе, либо у вокзала, как только тронется лед и уйдет две лодки, Американская и Английская. Тут же, в Ляо-хе стоит наша канонерская лодка "Сивуч", довольно жалкого вида, по своей ветхозаветной старине.

На другой день, т.е. 4-го я явился к начальнику авангарда Маньчжурской армии генералу Кондратовичу. Это еще молодой генерал, небольшого роста. Человек, видно, не боевой и производит впечатление

— 14 —

весьма нерешительного человека. По всему видно было, что он очень взволнован положением вещей в ожидании каких-то ужасов, которые якобы японцы нам приготовили, между которыми один уже известен - это отравление колодцев, сделался его достоянием. Вообще он произвел на меня неприятное впечатление и я почувствовал сразу, что на него надежды мало.

Поехал к начальнику отряда полковнику Лисовскому, а по дороге представился капитану "Сивуча" - вид жалкий, какого-то больного человека. Принят был весьма любезно офицерами, хотя чувствовал себя не совсем хорошо; как-то было мне самому стыдно за моряков после ночи 26-го января. Я этого позора никогда не прощу, а особенно он давит меня, когда за него посыпались Георгии даже пленным с "Варяга" и "Корейца", а артиллерии Порт-Артура, спасшей жизнь целого флота и спасающий его все время, ничего. Ну впрочем об этом потом, а пока о Лисовском.

Полковник Генерального штаба на вид - умирающий с голода (кожа и кости). Человек хотя и нервный и больной, но видимо раздражительный и не трус. Общее впечатление не подбадривающее, а напротив, скорее угнетающее. Побывав у него, заехал к нашему консулу и градоначальнику Гроссе, которого никогда не назвал бы русским, если бы не был предупрежден. Это типичный иностранец по всему -по манере, по выговору, по типу. Молодой человек с весьма неразвитым черепом.

Со слов своих начальников я вынес впечатление, что неприятель ожидается со дня на день, хотя Ляо-хе еще покрыта льдом. Тем не менее я все же спокойно поджидал свой 1-й эшелон, хотя меня начало волновать обстоятельство, что мой боевой комплект не приведен в окончательно готовый вид, т.е. дистанционные трубки не ввинчены, так как инструмент для сей цели находится в повозке артикул № 1, т.е. в 1-м эшелоне.

— 15 —

По приходе в батарею я распорядился на всякий случай сделать три ключа, с целью на другой день приступить к работе.

Мирно ночевали мы с 4-го на 5-е, как вдруг меня вызывает по телефону полковник Лисовский и сообщает, чтобы я был готов к выступлению на всякое время ночи (это было в 10 часов вечера), а пока выслал бы своих фейерверкеров с охотничьей командой для рекогносцировки дороги через город к форту, куда вероятнее всего батарее придется двинуться. Трудно себе представить, что пережил я в эти минуты, не имея возможности стрелять. В миг разбудил своих офицеров, поднял на ноги людей и закипела работа в импровизированной лаборатории (комната для фельдфебеля и канцелярии, освещаемая тремя свечами, поставленными на табурет).

В работе принимали участие все офицеры эшелона, которые собственноручно ввертывали трубки. К 4-м часам утра 4 передка и 4 зарядных ящика были готовы.

К счастью, батарею не вызвали и на другой же день я закончил работы и вздохнул свободно. Много тяжелых минут пережил я за эту ночь. Знай японцы, что я был в таком положении - много бы бед они наделали нам; позор был бы нам на всю артиллерию.

6-го марта прибыл второй эшелон моей батареи и я немедленно приступил к снаряжению боевого комплекта. К утру 7-го батарея была готова ко всяким случайностям.

7-го утром была получена депеша от нашего агента из Лондона, что 8 марта в понедельник японцы намерены произвести сильную бомбардировку Порт-Артура и одновременно с этим энергичную высадку в Кайджоу, вследствие чего начальник отряда решил по первому требованию - мою батарею двинуть в Кайджоу походным порядком или по железной дороге, для чего был приготовлен поезд на ст. Инкоу. Я все подготовил на случай перевозки; люди спали не раздеваясь, все было уложено. Ночь миновала - тревоги не было.

8-го получены новые сведения, что сегодня ночью японцы намерены

— 16 —

бомбардировать Инкоу - посмотрим!

9-го марта. Вся ночь прошла в тревоге. Японцы в ночь с 8 на 9-е начали бомбардировку Порт-Артура и продолжали ее с перерывом до 8 часов утра. Пока точных сведений нет, но по имеющимся данным - безрезультатно. Утром в 9 часов был назначен военный совет.

Когда началась бомбардировка, я получил телефонограмму от начальника отряда (в 3 часа ночи) быть готовым к немедленному выступлению в Кайджоу, но людей не будить. Прободрствовав до утра снова перешел на мирное время, которое теперь заключается в том, что с вечера укладывается все в обоз и оставляется только полевой багаж и кровать, а с утра снова кое-что вносится в наше жилище. 9-го утром был созван начальником Южного Авангарда генералом Кондратовичем у себя в квартире возле нашего вокзала, военный совет, состоящий из генерала, его начальника штаба полковника Елагина, начальника отряда полковника Лисовского, начальника Артиллерии, т.е. меня, командира 2-го батальона 33-го полка подполковника Агапова, командира лодки "Сивуч", командира конной батареи охранкой стражи ротмистра Стефани, командира эскадрона охранной стражи и начальника артиллерии форта поручика Борейко.

На совете были решены вопросы: как может действовать неприятель, как надо действовать нам и какое участие может принять в бою лодка "Сивуч". Хотя мнения разделились и главным образом выступает то обстоятельство, что меньшинство согласилось с планом начальника отряда полковника Лисовского в том, что неприятель произведет наступление непременно ночью, послав вперед свои канонерки обстрелять форт с дальней дистанции, а затем форсировав реку Дяо-хе высадить транспорты десанта в город и на поселке. При этом он заявил, что препятствовать форсированию всей раки, от устья до города, считает невозможным (около 12 верст).

Начальник Южного отряда горячо протестует против безнаказанного форсирования флотом такой длинной оборонительной водной линии

— 17 —

и высказал свое решение - сосредоточить всю оборону у форта, оставив только небольшую часть пехоты в поселке и городе. Между тем, как полковник Лисовский предполагает у форта оставить одну роту, в городе и на поселке 3 роты с артиллерией, которая ввязывается по выяснении обстоятельств.

Начальник штаба Южного Авангарда высказывает мнение, что действия японцев будут состоять из 4-х фаз и непременно днем: 1) Появление канонерок и бомбардировка форта с дистанции недосягаемой нашим фортом; 2) Артиллерийского состязания с дистанции достигаемости форта и полевой артиллерии; 3) Появление десанта и 4) Высадки. В виду того, что в первые моменты в форте и у форта полное отсутствие пехоты - а только одна артиллерия - начальник отряда полковник Лисовский высказал мнение, что японцы могут высадиться и днем и ночью, и что препятствовать прохождению их канонерок весьма трудно, так как они и пехота вовсе неуязвимы, а для артиллерии почти, ввиду этого ввязываться полевой артиллерии, а тем более пехоте в бой с канонерками излишнее ослабление себя. Поэтому, предполагая, что высадка может быть днем в городе и поселке, считает рациональнее большую часть пехоты держать в поселке, а также и всю артиллерию, и только 2 роты в форте.

Начальник Южного Авангарда генерал Кондратович убежден, что вся операция произойдет у форта и поэтому, по его мнению, следует все силы держать поближе к форту, а по тревоге направлять к форту и никоим образом не дать лодкам и десанту пройти водную линию от форта до города (около 8 верст) безнаказанно. При этом генерал даже не допускает мысли о высадке ночью.

Начальник Артиллерии подполковник Пащенко высказал, что высадка более вероятна ночью и при том вероятнее всего в городе и поселке, а не у форта, где высаживаться придется на болоте (до 1 версты) и под огнем. Возможна с целью отвлечения внимания войск к форту проведение противником демонстраций с канонерок. Поэтому

— 18 —

всей армии ехать по тревоге к форту рискованно, следует оставить по крайней мере 4 орудия 3-х дюймовых в поселке.

Вообще мнения разделились, но начальник отряда видимо остался при своем мнении.

10-е марта. Рекогносцировка берега южнее форта с 8 часов утра до 4-х часов дня, которая показала, что высадка у форта вряд ли возможна, так как ил и болото непроходимы, даже для пешего.

11-го марта. Двухсторонний маневр в предположении, что японцы высадились у маяка, т.е. в 4-х верстах южнее форта.

Вызваны были по тревоге одна полубатарея моей батареи и взвод конной батареи. Погода убийственная. Снег, выпавший накануне, сделал грунт невозможным для проведения каких бы то ни было операций. Люди и лошади вязли в грязи по уши.

12-го китайцы с утра потянулись из города Инкоу в соседние деревни со своим жалким скарбом - надо думать, опасность для Инкоу приближается. Эти канальи тонко знают весь ход положения вещей, но никто из них ни одним словом не обмолвится европейцу об истинном положении вещей. Много дал бы я, чтобы проникнуть в души этих загадочных людей. Вчера на обеде у доктора Конели, старожила Китая, мне пришлось услышать ужасные вещи по характеристике этого народа, главная черта которого сводится к тому, что каждый китаец считает европейца несравненно ниже самого необразованного китайца, а военных чем-то презренным, низменным и недостойным какого-либо уважения. Все они убеждены, что мы настолько глупы, что созданы исключительно для эксплуатации китайцами и для того чтобы нас грабить, надувать и прочее. Вот какими чертами украшен мир этой, на вид жалкой, нации, которую все бьют, понукают и обращаются как с животными, ибо по существу, по своему строю жизни, они только животное и больше ничего.

Сегодня обедал у нас герой Китайских недоразумений ротмистр Елец, который сообщил, что при бомбардировке с 8-го на 9-е марта

— 19 —

Порт-Артура видели как прошло 18 транспортов с японцами в направлении Кайджоу. Надо полагать, что не позже 14-15-го мы увидим давно желанного гостя.

14-го марта. Приехал командир бригады генерал Мрозовский. Позвал к 9-ти часам утра к себе. В 2 часа дня делал инспекторский осмотр. В общем произвел впечатление неприятного, сухого человека.

15-го марта. Рекогносцировка позиции у форта, совместно с генералом Мрозовским.

16-го марта. Рекогносцировка дороги мною лично севернее форта.

18-го марта. Ввиду предположения перевести батарею в самый город, ездил выбирать помещения под батарею.

19-го марта. Был военный совет, на котором решено, что против прорыва канонерок противопоставить исключительно 16 орудий скорострельной полевой артиллерии.

20-е марта. Осмотр позиций у форта.

23-го марта. Приехал генерал Куропаткин - командующий Маньчжурской армией. Смотр войскам Инкоусского отряда у форта. Осмотр позиций у форта и самого форта.

Командующий мрачный, неприветливый, с солдатиками холоден и не приветлив. "Здорово стрелки, спасибо за службу" - вот все, чем подарил нас наш вождь. И только одному батальону, назначенному для охраны форта, - сказал еще: "Надеюсь, что порадуете царя батюшку и матушку Россию своей службой". Не того ожидали наши солдатики. Желали услышать поклон своего царя, пожелание успеха и теплого слова напутствия перед боем. Какими мрачными доползли солдатики до форта (12 верст) - такими же молчаливыми, с задумчивыми лицами, словно друг другу чужие, потянулись они к себе на биваки. Музыки и горнистов во вновь сформированной дивизии нет, а потому это еще больше усугубляло мрачное настроение.

28-го марта, 1-й день Пасхи. Ночью тревога. Огни на взморье, удалившиеся после 14-ти выстрелов из 6-ти дальнобойных пушек.

— 20 —

31-го марта. Получено известие, что около Порт-Артура появилось 30 боевых судов японцев. Ночь тревожная.

1-го апреля. Утром разнеслась весть, что адмирал Макаров убит и ранен Великий Князь Кирилл Владимирович.

2-го апреля. Печальное известие о смерти адмирала Макарова подтверждается новыми сообщениями. Приехал из Порт-Артура священник, который передает, что "Петропавловск" шел после непродолжительного боя на рейд, как был взорван видимо подводной лодкой и пошел ко дну со всем штабом и командой. Спасся один матрос и Великий Князь.

Неужели это верно? Неужели Россия понесла эту жертву? Говорят в Порт-Артуре рыдания во всех домах. Боже - какое впечатление произведет это ужасное событие в России, да и во всей Европе! Какой ужас, какая потеря для флота! Новый козырь дерзкому врагу! И так тяжело на душе, а с получением подобных недобрых вестей, становится как-то пусто на сердце и полнейшая апатия ко всему, что так еще недавно волновало душу и ум, что так воодушевляло и подымало упавшие силы.

Война идет медленно, но с тяжелыми жертвами для России. Не наткнулись ли мы опять, подобно "Енисею", на свою же мину? Если верить тому хаосу, который создался в Порт-Артуре во всех сферах управления, то подобное положение не лишено основания.

Вчера получена телеграмма от нашего консула из Лондона, что 25-го марта вышла летучая эскадра и транспорты в 10 тысяч человек из Нагасаки для высадки у Инкоу. Надо полагать, что около 4-го апреля разыграется кровавая драма и у нас. Бог ведает, что ожидает каждого из нас.

9-го апреля. Целая неделя прошла спокойно и совершенно на мирном настроении. Сегодня прибыла наша 4-я батарея, сформированная из 15-й Артиллерийской бригады, а вместе с ней появились и

— 21 —

тревожные известия о появлении вблизи неприятеля.

Стало положительно известно, что 2-я армия японцев направлена на западный Квантун, т.е. в направлении на Инкоу. На горизонте около 5-ти часов вечера показались силуэты военных судов. Настроение тревожное.

18-го апреля. Давно ничего не писал, да и нечего было писать. Все томительное ожидание, и больше ничего.

Сегодня приехал Великий Князь Борис Владимирович. Около 6-ти часов вечера получено известие, что против Кайджоу появились миноносцы и видны транспорты. Дай бы Бог, чтобы японцы и к нам зашли.

19-го апреля. В 10 часов утра смотр войск Инкоусского отряда Великим Князем Борисом Владимировичем.

Как-то странно смотреть на всю эту комедию; какой может делать он смотр? Странное отношение людей к солдату. Странно видеть мальчишку, рядом с боевыми седыми генералами, объезжавшего войска на боевых позициях, готовых ежеминутно положить свою жизнь ради долга, ради славы своего Отечества и закуривающего тут же небрежно папиросу. Это оскорбление самого святого, самого что есть в нас лучшего.

Вообще присутствие в войсках этого элемента нежелательно, а в военное время тем более. Солдат любит своего царя, каждый офицер есть верный раб своего монарха и ничто не поколебит этой верности. Но в то же время чувство обиды, наносимое появлением в рядах их на всех преимуществах и правах, недосягаемых для обыкновенного смертного офицера, - людей, сверх людей, которым и без того предоставлены сверх права личные и которые никаких обязанностей не несут - это внедряет в войска разврат, озлобление и деморализует. Разве не обидно седому герою-генералу, полковнику, подполковнику, прослужившему своему царю 30-40 лет честным солдатом и отдавшим на славу своей Родины лучшие годы и все силы и теперь накануне боя,

— 22 —

некоторые быть может последней своей славы, - преклоняются перед мальчишкой, отдать ему свое законное первенство, не сметь поздороваться со своим солдатом. Нет, это ненормально, как ненормален весь строй нашей жизни - политический, так равно и экономический.

Сегодня получены печальные известия из Ялу. Наши отступили с тяжкими потерями, отступили на 30 верст. Сильно пострадала артиллерия. Японцы успели стянуть к Ялу сильную артиллерию; против наших 8-ми скорострельных пушек - выставили 32 и еще несколько 12 см. Теперь становится понятным, почему японцы так долго молчали. Они основательно подготовили свое наступление. Вообще они прекрасно действуют; сосредоточили огромную армию, где-то еще сосредотачиваются 2-я и 3-я армии, а мы разбросали на огромном пространстве свои силы и ничего не знаем об их армиях. Непонятен наш план действий, или сосредоточить силы на Ялу и значит желать принять бой, или, если не имелось этого в виду - то оставить только охранительные отряды, а главные силы отодвинуть подальше.

Выходит ни того, ни другого, а что-то среднее. Где же кавалерия, где же наша сила и преимущество перед японцами? Где же Раненкампф, на которого столько надежд возлагал с началом операций на суше? Или он занимается обучением шоку своей кавалерии в Ляояне?

24-е апреля. Тяжелое время переживает в настоящий момент вся армия - вся Россия. Телеграммы генерала Засулича от 17-го и 18-го апреля с Ялу, хотя и кратки, но ясно дают понять, что наши передовые отряды на Ялу потерпели тяжелые поражения. Хотя в телеграмме и сказано, что атакованный с фронта и левого фланга 22-й полк отступил - по слухам он позорно бежал в паническом страхе, бросив всю артиллерию, которая и досталась японцам. Командир 2-й батареи и офицеры, все кроме одного, убиты, 3-й батальон 11-го

— 23 —

23 полка покрыл себя неувядаемой славой - он принял на себя бой целой дивизии, окружившей 12-й и 24-й полки и тем самым выручил их, дав возможность отступить, сам же лег костьми на поле битвы, из батальона не осталось в живых никого. 24-й полк исчез и неизвестно где он находится.

Убитых и раненых в сражении 17-го и 18-го апреля более 2800 человек, из коих 17 офицеров. Потеряно около 20 орудий. Дай Бог поменьше таких дней как 17-е и 18-е апреля. Много слез в России будет пролито за них. Много сирот осталось и быть может по неосторожности наших же начальников, допустивших схватку 2-3-ех батальонов с 2-мя дивизиями японцев. По имеющимся сведениям Командир 22-го полка Громов и Начальник 6-ой дивизии генерал Трусов отрешены от должности.

По частным сведениям 2-ая японская армия высадилась в Бидзыво и направилась к Цзынь-чжоу, то есть с целью осадить Порт-Артур. Оригинально то, что наши старожилы Маньчжурии уверяли все, что в Бидзыво высадка невозможна и поэтому там у нас ничего не было.

3-я армия японцев якобы высадилась в Корее и служит резервом 1-й армии, которая разделилась на 2 колонны: одна наступает на Фынхаунчен, а другая на Порт-Артур.

Части Канджоусского отряда двинуты к Порт-Артуру. Мы с минуты на минуту ожидаем того движения. Но куда? Сказать пока трудно. Сегодня наш форт разоружен. Всю артиллерию 4 пушки 6-ти дюймовых в 120 п. 8 орудий полевых поршневых, 1 китайская 2-ух дюймовая пушка -свезены на вокзал со всеми боевыми запасами для отправки на север.

Таким образом, 70.000 рублей брошенных на форт и дороги к нему - истрачены зря.

Не сегодня - завтра весь наш отряд потянется по дороге к Ташичао, оставив без войск Инкоу и сдав его китайцам. Тяжело переживать это событие, сжившись с мыслью, что отходить не придется. Правда,

— 24 —

если японцы высадятся в Инкоу с превосходящими силами, то положение будет крайне тяжелым. Ведь позиций нет и японцы бьют в наши пути отступления. С каждым днем становится все яснее и яснее насколько мы еще не готовы вести войну.

25-го апреля. Узнает ли Россия все, что случилось 17-го и 18 го апреля на Ялу или нет? Как надо назвать то обстоятельство, что простояв на Ялу около 2-х месяцев Отряд в составе дивизии со своей кавалерией совершенно не имел никаких сведений не только о численности неприятельской наступающей колонны, но даже о направлении движения японцев. Что же делали казаки Карцева и кавалерия Мищенки? Где же тут охрана и разведка, когда три дивизии окружают два полка и разбивают на голову весь восточный авангард, захватив более 20-ти пушек. И это в самом начале войны, когда ничего подобного не должно было входить в планы передового отряда при обороне? История не знает подобного факта во весь период существования России. Были случаи потери 2-х даже 4-х орудий, но 20-ть орудий в одном сражении не было. По крайней мере я не знаю тех начальников, которое такое допустили. Мало их повесить. Преподнесли России такой подарок в начале войны - значит на всю кампанию протянуть красную кровавую черту и запятнать позором всю историю этой войны. И это делают те япошки, о которых с таким презрением все говорят и никто не считает их лучше китайцев. Нет тут главная причина -наша халатность, присутствие в армии массы бездарностей, коим вверена судьба интересов России. Не умеют у нас выбирать Начальников по заслугам; все основано исключительно на личном знакомстве. Весь наш Генеральный Штаб действующей армии - сплошная бездарность, сплошная избалованная, изнеженная аристократия, дальше зубристики не ушедшая.

— 25 —

Надо послушать только, что говорится о жизни в главной квартире в г. Ляояне и в Ташичао. Это сплошное пьянство, сплошной разврат. Где же тут место серьезным людям, честным слугам своего Отечества, когда всякий на войну смотрит как на средство наживы и кутежа? Нет, Россию спасает лишь серый солдат, а не его руководители!

Зачем нас держат в Инкоу, когда стало ясно всем известно, что японцы начали наступление, когда наши передовые отряды отошли и нам угрожает быть отрезанными от Ляояна? Неужели же мало еще потерь ненужных, ничем не оправданных? И зачем нам Инкоу, город, в котором кроме полиции, войск и градоначальника ни одного русского, порт, в котором ни одного торгового русского парохода?

Непонятно, что же творится у нас? Или принимать бой авангардный, или отходить на наши главные позиции для сосредоточивания нашей разбросанной армии. Нет, так и просят разбить нас по частям; точно все делают в угоду японцам. Нет - это не война, а ряд глупостей, позорных и тяжелых для России.

3-е мая. Что-то странное и непонятное творится в нашей армии. Сегодня все войска из Инкоу - вдруг завтра снова возвращают. Еще вчера считали нужным убухать около 70 тысяч рублей на укрепление Инкоу, то вдруг все вооружение снимается и увозится куда-то на север. Ко 2-ому мая в Инкоу осталось: одна моя батарея и 33-ий стрелковый полк, но вдруг ночью прибывает еще батальон 34-го полка. Видно только одно - что японцы делают свои дела прекрасно и водят нас за нос, как хотят.

Неделю тому назад твердили все, что надо все войска отряда держать поближе к форту, что было проведено в жизнь, но вдруг теперь снова возвратили все войска на Русский поселок, то есть подальше от форта, оставив в этом последнем взвод от моей батареи и 2 роты пехоты.

— 26 —

Начальником Инкоусского Отряда назначен генерал Мрозовский, хотя генерал Кондратович живет по-прежнему в Инкоу. Личность Мрозовского начинает вырисовываться все ярче и ярче; - это весьма основательный, умный, упрямый, но сухой человек. Тяжелый начальник, но видимо на него можно положиться.

Где-то вдали слышны отзвуки отдаленных пушечных выстрелов в направлении Кайджоу. Надо полагать не спроста прислан нам в помощь батальон; где-нибудь тянут в нашем направлении японцы. Обидно будет, если им удастся нас отрезать от Хайчена. Пробивать сквозь их заслон не имея хороших путей - дело весьма трудное.

Не может быть, чтобы в Главной квартире так небрежно относились к участи хотя бы и маленьких отрядов, но по нашим силам - имеющим огромное значение.

Японцы высадились у Сеньючена. Их выстрелы слышны все сильнее и сильнее. Вечером батальон послан южнее Утхайдзе для прикрытия остального отряда. Задача, заданная отряду, довольно мудреная; с одной стороны задержать наступление противника, а с другой, в случае превосходства его сил - отступать без потерь. Посмотрим, что скажет утро.

19-го мая. Все было спокойно до сих пор. О неприятеле и о Тюренчене стали забывать.

Вчера разнеслась весть о новом побоище у Цзиньджоу. Результаты пока неизвестны, но в воздухе веет неприятным, в подтверждение чего началось передвижение 1-го корпуса на юг к Кайджоу во главе с командующим армией Генералом Куропаткиным, который экстренно в 5 часов утра укатил на юг.

Сегодня наш 33-й полк покидает Инкоу, а батарея остается в городе с 2-мя батальонами 34-го полка.

29-го мая. Слухи о взятии японцами Цзинь-джоу подтвердились.

— 27 —

После 18-ти часового, ужасного боя, в котором, как говорят, полегло около 7000 человек японцев и наших около 500 человек, наши отступили к Порт-Артуру, а японцы наступают вслед.

Неужели Порт-Артуру грозит быть взятым? Это будет ужаснейшее из событий. Это будет такой удар для России, какого трудно представить другого. Вот они - плоды нашей политики! Забраться на 10 тысяч верст от государства и держать горсточку военной силы. Где же тут политика? В Питер напихали - пройти нельзя, а в Порт-Артуре ни солдат, ни пушек, ни снарядов. Дорого нам обойдется наша политика; она не помогает нам в военном деле, а портит.

1-й корпус двинут к Порт-Артуру. На днях и моя батарея должна выступить к Кайджоу.

31-го мая. Выступили в 4 часа утра из Инкоу. Шли до 9 1/2 часов утра. Обед в 3 часа дня. Прибыли в Кайджоу в 6 часов вечера.

1-го июня. Два дня у Вафангоу идет бой арьергарда генерала Штакельберга с японцами. Японцы в преобладающих силах теснят нас. Из Кайджоу то и дело, что посылают поезда, вагонов по шестьдесят, с войсками. Вот и теперь стоит поезд, набитый солдатиками 34-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, которые оглушают всю эту мрачную местность широкой русской песней. Чудная натура этот русский солдат; он идет на смерть, идет со своей песней!

2-го июня. Выступив из Кайджоу прибыли в 9 часов вечера в Боасиджой, где и расположились на бивак. Утром 2-го июня в 5 часов выступили в Сеньючен и прибыли туда к 10 часам утра. По дороге сломались две дышловых оттяжки, так что уже третья это; одна сломалась по дороге из Инкоу в Кайджоу. Ящик опрокинулся и стрела согнулась.

3-го июня. В 4-е часа утра батарея выступила к станции Ванзелин. В 3 часа дня получено приказание возвращаться назад в Сеньючен, так как весь 1-й корпус, понеся поражение тяжелое, отступает.

— 28 —

Тяжелое чувство на душе. Произошло что-то ужасное, потрясающее. Целая армия разбита. Тысячи убитых и раненых брошены на поле боя. Убит несчастный Михаил Александрович Александров. Бедная жена. На тяжелые думы наводят эти события. Что-то у нас неладное творится в армии. Солдат герой - а чего не хватает? Руководителей.

4-е июня. Батарея подошла к Сеньючену и стала биваками. Подводятся итоги боя у Вафангоу. Никто не может сказать почему отступили. Одно оправдание у всех - нельзя было выдержать того ада, какой происходил в течение 5-6-ти часов. Японцы, не переставая стрелять из массы пушек, осыпали пулями все пространство нашей позиции и особенно все потеряны. Просто устали все и физически, и нравственно и отступление вышло само собой. Число убитых и раненных еще не выяснилось, но по словам - около 2000 человек.

26-го июня. 25-го и 26-го шел бой у Кайджоу. Батарея моя, вместе с 36-м стрелковым пехотным полком, составляла арьергард Южного Отряда и должна была принять на себя первый удар. 25-го около 5 часов вечера противник обнаружил свои силы; замечено было до 30-ти орудий. Батарея стреляла по 5-ти японским эскадронам, дерзко подступающим к станции железной дороги. 25-го ночью переменили позиции ввиду обнаружения энергичного наступления и трудности отступления батареи под натиском противника (см. схему расположения войск в бою у Кайджоу 24 и 25 июня 1904 г.).

Рано утром в 4 часа утра, японцы, оповещенные китайцами о нашем расположении, открыли сильный артиллерийский огонь, где накануне стояли наши орудия и чрезвычайно меткими выстрелами начали положительно засыпать эти окопы. Батарее после нескольких выстрелов было приказано скатить орудия и уходить, дабы своим движением не загородить ворот Шаулинского перевала - пути отступления нашего отряда на главную позицию.

— 29 —

11-го июля. Прибыв 26-го июня в Ташичао батарея начала занимать позиции, заранее подготовленные саперами при содействии китайских рабочих. Однако, вследствии того, что оборудованные окопы не удовлетворяли требований закрытой стрельбы, были намечены новые позиции, за хребтами возвышенностей. При этом окопы не отрывались, с целью лишить китайцев возможности передать неприятелю сведений об истинном расположении батарей.

11-го июля батарея выдержала славный бой под Ташичао, где имела дело в течении 15-ти часов против 12 батарей японских, выпустив 4178 патронов, потери в батарее 2 убитых и 7 раненых. Ранен Командир батареи, то есть, я, в левую руку шрапнельной пулей на вылет у кисти. Только разумно выбранная позиция могла дать славную страницу артиллерийского боя 2-й батареи у Ташичао. Начав стрельбу в 6-м часу утра и продолжая ее без перерыва до 8-ми часов 20 минут, мы не были обнаружены японцами. Они так и не смогли отыскать батареи и только случайные выстрелы попадали в район наших позиций. Всего было в боевой линии в этом бою 4-ре батареи, то есть 32 орудия. Но это не помешало генералу Оку донести, что против него действовало 100 русских пушек. За весь день ни одна японская батарея не передвинулась ближе как на 4 с половиною версты (См. схему боя).

Раненым около 12-ти часов дня, я оставался после перевязки на позиции до 9-ти часов вечера, после чего был отправлен ночью в Хайчен в Курский Земский госпиталь. Усталый, измученный двухсуточным пребыванием на позиции и 15-ти часовым беспрерывным артиллерийским боем я очнулся впервые 12-го вечером под звуки тихого, стройного и мелодического пения малороссийской песни Сестрами госпиталя.

Что за чудный миг я пережил! Полное нравственное успокоение. Сознание, что я сделал все что мог, благодарности высших началь-

— 30 —

ников - слезы людей преданных после спуска с горы к батарее. Поцелуи своих боевых товарищей - все это вместе наполнили мою душу какой-то обаятельной отрадой. Раненые нижние чины были тут же. Они понимали меня больше всех других и в их глазах я читал такую преданность, какой до сего не мог понять и оценить.

13-го июля. Пришел в мою госпитальную палату Начальник всех госпиталей генерал Трепов и объявил, что сейчас меня посетит Командующий Армией генерал Куропаткин. Какое-то волнение овладело мною. Вошел Командующий, лицо спокойное, приятно-спокойное. Подходит прямо ко мне. Объявляю - Полковник Пащенко. Говорит: "Благодарю Вас, слышал, что работали отлично. Благодарю Вас. Патронов только израсходовали много". "4173", - ответил я. "Сколько батарей?" "Одна моя", - отвечаю. "А остальные?" "Остальные около 2500 патронов", - опять отвечаю я. "Если есть сознание, что они выпущены не даром, то не жаль. Дальше отступать некуда".

Вручив мне Станислава 2-й степени с мечами со словами: "Помимо того, к чему Вас начальство представит. Примите это от меня". (Перед приходом Командующего забегал адъютант с вопросом, какие я имею ордена). "Прощайте. Благодарю Вас", - сказал еще раз Командующий.

Весь этот день являлись ко мне и знакомые и не знакомые офицера, корреспонденты и военные агенты, расспрашивали о подробностях этого дела.

С 12-го по 20-е июля. Я пролежал в госпитале Курского Земства и признаюсь, что нашел там полный отдых, заботу и необычайное внимание всего персонала служащих. Такого благоустройства, такой бескорыстной работы, такой любви к своему делу, начиная от санитара до Главного Уполномоченного - трудно было ожидать при том скоплении больных и раненых, какое выпало на долю их. Трудно описать те умилительные сцены, которые представляли из себя встреча больных и

— 31 —

раненых сестрами и докторами. Сестры сами моют солдатиков, кормят, поят, и дни, и ночи пребывают возле них, развлекая своим чтением и рассказами. Мне пришлось много слышать о наших военных госпиталях и госпиталях Красного Креста, и я вынес такое впечатление, что госпиталя Земств - открыли новый путь для организации наших санитарных отрядов и госпиталей.

20-го июля меня отправили в Ляоян и поместили в госпиталь Харьковского Земства.

24-го июля я поехал навестить батарею, которая в это время занимала позиции впереди Айсяндяна, входя в состав авангарда Южной армии.

Подъехав на лазаретной линейке к батарее я увидел весьма тронувшую меня картину. Две батареи (1-я и 2-я, то-есть моя) выстроены в развернутом строю, имея на правом фланге оркестр 23-го полка. При моем приближении 2-я батарея взяла на Караул - музыка заиграла встречу. Командующий батареей штабс-капитан Бобров (был назначен моим заместителем) подошел с рапортом. Поцеловав дорогого товарища и поздоровавшись со своими любимцами, солдатами батареи, высказав надежду, что скоро еще лучше чем 11-го июля наложим коварному врагу, обошел фронт, поцеловал, как своих, так и офицеров 1-й батареи.

Вышел командир 1-ой батареи подполковник Краузе и громко крикнул: "Герою Алексею Григорьевичу подполковнику Пащенко, Ура!" И это "Ура" громким раскатом огласило горы впереди лежащей позиции, за которыми верстах в десяти был наш враг.

Целый день этот провел среди дорогих друзей. Музыка играла и после него. Это был праздник - это были счастливые минуты сознания, обаяния передо мной моих подчиненных. Этот день и 11-е июля сроднили меня навеки с моими подчиненными.

Рука еще болела и я 25-го июля снова покинул батарею, чтобы

— 32 —

уехать на север, куда вывозили всех больных и раненых из Ляояна.

28-го июля. Прибыл в Харбин и поступил в Плавучий лазарет Его Императорского Высочества Великой Княгини Ксении Александровны. Лазарет - это плавучая баржа Китайско-Восточной железной дороги, приспособленная для больных. Оборудована довольно прилично.

21-го августа. Выписался из госпиталя и поселился в гостинице "Кронштадтское подворье".

22-го августа. С 11-го числа идут беспрерывные бои у Айсяидяна и, наконец, у Ляояна. По словам участников, это форменный бой народов. 400 тысяч японцев против 200 тысяч наших войск; 1000 орудий - 400-от наших.

18-го августа ранен генерал Мрозовский и сегодня прибыл в Харбин.

24-го августа я выехал из Харбина на Юг.

25-го августа я прибыл в Лошагоу.

1-го сентября. Выехал из Лошагоу.

4-го сентября. Прибыл в Мугден в поезде с генералом Холодовским.

8-го сентября. Прибыл в батарею в дер. Линцаза. В батарее не застал ни одного своего офицера. Гринберг - ранен, Пущин и Жиряков заболели.

12-го сентября. Получилась телеграмма о назначении меня в распоряжение генерала Холодовского.

13-го сентября. Прибыл в Мукден и узнал, что мне предстоит ознакомиться с осадной нашей артиллерией, предназначенной для защиты Мукдена.

15-го сентября. Вечером Командующий осматривал осадные батареи. Я ехал с ним в поезде в его вагоне. Увидев меня, он сказал: "Позвольте пожать Вам руку. Такой молодой и побывал в таких больших делах. Дай Бог Вам дальнейшего успеха".

Разнесся слух, что через неделю наступаем. Командующий был в

— 33 —

хорошем настроении, много благодарил артиллеристов за работы.

16-го сентября. В 7 часов вечера обед у Командующего, где получил орден Св. Георгия 4-ой степени с груди Командующего. Командующий сердечно поздравлял, просил протелеграфировать жене. Пожелал остаться живым. "Вы женаты, Пащенко? Телеграфируйте жене - пусть порадуется. Желаю остаться живым".

За обедом рядом сидела жена адъютанта княгиня Урусова. Куропаткин видя, что я мало к ней внимателен, обращается к ней: "Княгиня, Ваш сосед лучше стреляет, чем ухаживает за дамами". Я на это ответил, что за время войны забыл это, но думаю, что к концу обеда вспомню.

22-го сентября. Войска перешли в наступление. Главный удар готовится на Янтай, то есть на их правый фланг и в обход фланга, прибыл 6-ой Сибирский корпус.

29-го сентября. Переход в наступление, как оказалось, был очень неудачен. Японцы сами перешли в контратаку, ударили на наш центр, прорвали его, благодаря бегству 10-го и 17-го корпусов, и отбросили нас за реку Шахе. Потери наши, говорят, более 40 тысяч человек. Потеряли 24 орудия 9-ой артиллерийской бригады и 16 орудий 3-ей артиллерийской бригады.

После этих тяжелых дней я, вместо отдыха, должен был начать новое дело, мало мне знакомое и ответственное.

5-го октября. Был командирован на станцию Суятунь, для установки 4-ех орудий 42-х лин. Орудия поставили за дер. Уенченцу, а наблюдательные пункты в дер. Далиньтуле и на посту у железной дороги. Целую неделю провел на Суятуне. Организовал стрельбу батареи, будучи сам на наблюдательном пункте.

Вернувшись в Мукден, занялся военной литературой, помещая две статьи в "Вестнике Маньчжурской Армии". Включил в эти статьи следующее: Бой 11-го июля, О биноклях и дальномерах, Об угломере в

— 34 —

полевых мортирах и вообще о полевой мортире.

30-го октября. Получено распоряжение о моем откомандировании в батарею. Я очень этому рад. Ходят слухи о представлении меня в полковники и назначении Командиром Мортирного полка. Даже и здесь на войне без слухов не обходится.

1-го ноября. Выехал в батарею и прибыл поздно вечером на бивак в дер. Босинзай. 9-ая дивизия со своей артиллерией стоит в резерве за 2-ым Сибирским корпусом. Местность гористая - позиции сильные.

8-го ноября. Все дни пришлось повозиться на позиции по подготовке всех данных для стрельбы и по знакомству с местностью. Даже письма своей жене написать некогда. Все тихо. Ни японцы, ни мы не проявляем никакой активности, только мы все копаем и копаем, да заплетаем проволочные заграждения. До чего дойдет это окапывание трудно сказать, но одно уже ясно, что атака с фронта немыслима.

14-го ноября. Ночью получено известие, что японцы атаковали Рененкампфа.

16-го ноября. Все спокойно, но все признаки столкновения в скором будущем есть.

На прошедшей неделе генерал Линевич объезжал 9-ую дивизию. Старик, глубокий старик, но солдат до мозга костей; как прорывается боевая жилка и как солдат ее чувствует. Что-то новое, невиданное еще, слышно в дружном голосе стрелков. Какой-то ток, новый могучий прошел по рядам при виде седого ветерана Сибирских войск - популярного вождя Линевича.

Да, этот не похож на холодных, надменных питерских героев, не знающих души русского солдата, русского офицера, собственно, это человек, который ничем не отличается от солдата, только масштаб иной. За этим пойдут, этот поведет храбрых стрелков и дело сделает. Этот не будет думать так о карьере - это солдат и храбрый русский солдат. Ему Россия дорога больше всех своих благ.

— 35 —

Я много слышал рассказов о Линевиче и верю в его авторитет слепо и сильно.

Десять месяцев войны миновало. Многому мы научились, много людей зарекомендовало себя и героями и людьми полезными, а сколько людей вредных, мешающих? Поразительнее всего то, что чем выше подымишься, тем все меньше людей полезных! Насколько много полковых командиров хороших, героев - настолько мало бригадных, а еще меньше начальников дивизий. Все это без всяких сведений, без воли, без инициативы - это буква, это писарь. Нет людей творческих, находчивых, популярных. Вся их забота о солдате не идет дальше бумаги. Нет, ты живи с солдатом, ты раскрой им свою душу, влезай сам в их душу. Пойми, что это твоя дружина, а не пушечное мясо тебе чуждое, тогда она покажет, что умеет умирать за своих витязей, за отцов-командиров, за своих вождей.

Живи ты поближе с нашим братом, не будь ты для нас каким-то мифическим богом, все нас пугающим своими приказами, будь нам отцом-командиром - и все мы, семья от генерала до солдата составим такую твердыню, которую не сокрушит никакая сила.

22-е ноября. Все дни провожу на позициях с дальномером.

24-го ноября. Все без перемен, только приказы Куропаткина твердят о скором наступлении.

26-го ноября. Пир горой. Первый праздник Св. Георгия Победоносца, так сказать, день Св. Ангела Хранителя, отпраздновал достойным образом. Шампанское лилось рекой. Чествовали меня в соседнем 34-ом Восточно-Сибирском стрелковом полку, где командир подполковник Мусхелов, тоже кавалер.

Погода сердится. Целый день ветер и снег. И у меня в батарее сей день был большой праздник.

27-го ноября. Ночь была тревожна. Около 3 часов ночи получилось донесение, что значительные силы японцев передвигаются от

— 36 —

Ламантуня к Мандаринской дороге. Быть готовым к выступлению.

5-го декабря. Чем дальше - тем зависть и честолюбие людское разыгрывается все больше и больше. Положительно вредно иметь такие антракты. Вот уже с 4-го октября нет боев. Публика не говорит больше ни о чем, как только о наградах. Все считают себя обойденными, обиженными не по заслугам, наградами. Все хотят Георгиев!

В начале войны наша бригада была больше сплочена, чем теперь, когда прошло 10 месяцев тяжелой жизни, способствующей, казалось бы, сближению. Вышло на деле иное; пошли разговоры, сплетни, ссоры. Правда на войне, в боях как раз и сказываются люди, и в нашей семье-бригаде всплыли наружу низкие душонки. Тут и выявляются настоящие товарищи; и сказываются подлые душонки. Есть их много и у нас, и не лежит душа к ним и сердце тех, кто честно идет выполнять свой долг.

Господин Бобров - украл Георгия, нечестно поступил, написав реляцию в отсутствие заболевшего поручика Пущина, в которой выставил себя героем, а между тем, действовал-то со взводом Пущин и только он один заслужил Георгия. Что может быть подлее такого поступка, кто станет уважать такую личность!

Господин Краузе командир 1-ой батареи - отъявленный трус, во всех боях сидящий в ямах специального типа, выработанных только для него, а награды и ему сыплются.

Господин Панютин командир 2-ой батареи - всегда уступающий свое место своему капитану Розанову, а сам наблюдающий за порядком на батарее.

Ну какая же может быть семья - одно целое в такой семье. Нет, не мудрено, что нас бьют, будут бить пока будут такие типы. Эти люди думают только о себе и никогда о пользе дела. Ради себя они способны на всякую гадость.

— 37 —

А господин Яжинский, командир 4-ой батареи 1-ой Восточно-Сибирской бригады - это позор русской артиллерии, позорный трус и нахал, уверяющий, что он задыхается от удушливых газов, падая в обморок от первого выстрела японцев.

Правду говорит солдат - храбрые не возвращаются целыми с поля битвы. Славная, благородная личность, высоко светлая личность - честный солдат, убежденный воин.

8-го декабря. Обед представителей стрелков Императорской фамилии, служащих в рядах Маньчжурской Армии, на который была приглашена и моя батарея. Много было высказано хорошего в честь этой батареи, много приятного по моему адресу. Вообще 2-ух месячное бездействие начинает сказываться и в сторону хорошую и дурную. Хорошая сторона выразилась в сближении частей, в изучении друг друга, чего нельзя сделать в период боевой жизни. Дурная сторона - то, что приучив свои нервы быть всегда напряженными, взвинченными, в период затишья ищут всякого и малейшего повода, чтобы поддерживать это состояние. Водка, карты - вот помощники! До каких размеров доходят эти забавы трудно себе представить, а что делается, говорят, там в тылу - сам Господь знает. Праздный ум в досужее время начинает тоже забавляться. Пошли сплетни, критика на наших руководителей и не пропустили и Куропаткина. Уже нашли его бездарностью, теряющегося в опасную минуту, теряющемся в мелочах, отсутствие в нем самостоятельности под влиянием даже таких миниатюров, как его адъютанты (Шереметьев, Урусов).

Из всего одно выясняется, что интриги царят всюду и вокруг Главнокомандующего. Что всюду проникают бездарности, желающие быть Скобелевыми, и, когда им дают понять, что они далеко не заслуживают внимания, они начинают интриговать, гнусно интриговать -подрывая авторитет власти.

9-го декабря. Был в бане.

— 38 —

Целый вечер шел оживленный спор. Я утверждал, что к весне война окончится во всяком случае, так как даже если флот не уничтожит японского, то обречет его на 2-3 месяца на невозможность подвозить припасов боевых и укомплектования из Японии, а при удаче нашего флота войне конец через месяц после этого. Сытин спорит, что война затянется не меньше как на год, что японцы это предвидели. Я утверждаю, что к лету кровь перестанет литься.

11-го декабря. В ст. "Указание об употреблении полевой артиллерии в бою" стр. 1 п. в § 2 генерал Иванов говорит: "Уметь быстро сосредоточить огонь большого числа батарей на том или ином участке неприятельской позиции".

В этих словах кроется вся сила скоростной батареи. Это величайшая тайна современной артиллерии, это в достаточной степени изучили японцы и показали, что мы в этом от них отстали. Под Вафангоу наши батарея были поставлены так, что даже две батареи не могли одновременно поражать японскую батарею; вернее японцы стали так, благодаря заранее уже сделанным нами окопам. Под Ташичао батареи наши етояли идеально, но управлять ими было некому, так как единственного знатока и умевшего выполнять это дело генерала Мрозовокого назначили начальником боевого участка, и командир корпуса барон Штакельберг не отпускал его от себя.

Сосредоточение огня в обоих боях у японцев было блестящее. Под Ляояном развернулась полная мощь искусства японской артиллерии в этом направлении.

12-го декабря. Куропаткин начинает терять популярность. Кажется это не только тут, но и в России. Генералитет давно уже его критиковал, но теперь это начал делать и Генеральный Штаб. Его стали ругать за его неспособность с их точки зрения.

Черт знает, как только боев нет, то Наполеонов хоть отбавляй, а как только начинаются бои - они все сквозь земле провалились.

— 39 —

Что ни начальник ответственный, то и испортит дело либо трус, а Генеральный Штаб и вовсе удирает, так что бедному Куропаткину не у кого совета спросить. Будем посмотреть!!!

18-го декабря, вчера уехал в Мукден - сегодня возвратился. Поездка с приключением. Сломалась ось экипажа и я шел пешком 4 версты. В Мукдене за обедом познакомился о французским генералом Сельвестро, чрезвычайно скептически относящимся к действиям нашей артиллерии. По его мнению, она мало подвижна, как в смысле маневра, так и в отношении стрельбы.

19-го декабря. Наконец-то открыли тайну и японцы будут побиты! После 10-ти месяцев войны наконец узнали, что у них сил не только не больше, но быть может и меньше, но видите ли у них линейная тактика, а у нас колонная; вот-де почему они на всяком пункте позиции были сильнее нас и били всюду. Теперь дудки! Секрет открыт, и вам япошки, каюк! Наконец-то наш Генеральный (га...ый) Штаб начинает думать и нам помогать. 10-ть месяцев они разгадывали японскую тактику. А ну как теперь япошки изменят тактику и нам придется еще 10-ть месяцев гадать.

21-го декабря. До чего может довести погоня за Георгием ярко свидетельствует сие повествование:

26 сентября с.г. командуя 2-ой батареей, составляющей с 34-ым Восточно-Сибирским стрелково-пехотным полком левый авангард 1-го Сиб. корпуса, я был вызван к Туманлинскому перевалу для поддержки конного отряда генерала Самсонова. Войдя с батареей в теснину Туманлинского перевала и оставив 4 орудия южнее д. Саньшайдзы я выехал с 4-мя орудиями 1-ой полубатареи на позицию в долину под

— 40 —

сильным огнем японской артиллерии, расположенной в 2-х верстах 200 саженей, снялся с передков, открыл огонь по неприятельской артиллерии и несмотря на то, что был обстрелян двумя японскими батареями, неся 40-ка процентные потери, заставил замолчать японские батареи, вследствие чего 34-ый Вос.-Сиб. стр. полк без всяких потерь 26-го сентября занял передовые позиции.

28-го сентября огнем 4-х орудий 2-ой полубатареи, имея два орудия постоянно наведенными по одной японской батарее, а два другие - по другой и, занимая отличный наблюдательный пункт впереди на линии нашей пехоты, при каждом появлении японской прислуги у орудий открывал огонь, чем заставлял молчать две японские батареи в течении целого дня. За все время боя с 26-го по 30-ое сентября командовал одновременно двумя полубатареями, стреляя не только днем, но и ночью, занимая позиции в 2 верстах 100 саженях от неприятельской артиллерии, выполнил все задачи, возложенные на меня Начальником Отряда Генералом Кондратовичем, Начальниками участков генералом Зыковым и полковником Мусхеловым, а 26-го сентября генералом Самсоновым.

Ввиду вышеизложенного прошу о представлении меня к награде орденом Св. Георгия 4-ой степени на основании п.п. 17 и 18 ст. 295 кн. VI С.В.П.

Капитан: Сытин.

Надпись Командующего 34-м Вост. Сиб. Стр. пехот. полком полковника Мусхелова.

2-ая батарея 9-ой Вост. Сиб. стр. арт. бригады на левом Туманлинском перевале работала в связи в 34-м полком. Батарея эта, по-видимому, хорошо подготовленная, всегда действовала образцово, но на Туманлинском перевале она была выше ожидания и похвал. Находясь с полком в 2000 шагов от неприятеля я был невольным свидетелем поразительных действий 2-ой батареи и не раз приходил в благовей-

— 41 —

ный восторг, видя дивный результат ее стрельбы и замешательство противника.

26-го сентября, вследствие особых условий местности капитан Сытин выдвинул на позицию только 4 орудия и открыл огонь по 2-м японским батареям. Огонь был столь метким и разрушительным, что батареи замолчали и дали 34-ому полку проследовать вперед совершенно безнаказанно. Утром 28-го сентября батарея японцев открыла огонь по нашей полубатарее и позиции 34-го полка, такой сильный, что мне пришлось части полка отвести в безопасное место.

Канонада продолжалась недолго; меткий огонь 2-ой батареи заставил замолчать еще раз и на весь день. На батареях противника замечалось следующее, достойное внимания явление: как только японцы бывало выйдут к своим орудиям, над ними тотчас разрывается граната и обращает их в бегство. Эффект получался необычайный. Солдаты 34-го полка при каждом случае вскрикивали восторженно "ура"!

Командующий 34-ым полком Полковник
Мусхелов

Надпись генерала Самсонова.

26-го сентября в бою близ д. Саньманзы 2-ая батарея выехала на позиции не под огнем. Неприятельская артиллерия молчала и при снятии с передков и открыла огонь только после нескольких наших выстрелов. Батарея заняла позиции не на дистанции 2 вер. 200 саж. от неприятельской артиллерии, а по крайней мере в 4-ех верстах. Названная батарея боролась этот день не с 2-мя японскими батареями, а всего с 4-мя орудиями. Эти орудия замолчали только с наступлением темноты, так как стрельба нашей батареи велась крайне неудовлетворительно. Только первые выстрелы батареи были удачны, все же остальные были с большими уклонениями в стороны и недолеты. Одно же орудие все время давало недолеты на половину дистанции до цели.

— 42 —

34-ый Вос. Сиб. стр. полк занял позиции вечером 26-го сентября без потерь, но на это обстоятельство 2-ая батарея не имела никакого влияния. Позиция, которую занял 34-й полк, вечером 26-го сентября, весь этот день занималась спешенными сотнями Сибирских казаков. Подойдя засветло к этой позиции и укрывшись складками местности, 34-ый полк выждал наступления темноты и только тогда сменил казаков, заняв те же самые позиции. Каковы были действия 2-ой батареи в последующие дни мне не известно.

Командующий Сибир. Кав. дивизией
Генерал-майор Самсонов.

Надпись начальника дивизии генерала Кондратовича.

Препровождаю переписку с надписью генерала Самсонова, предписываю потребовать от капитана Сытина объяснений почему данные его рапорта и словесный доклад о деле 26 сентября не соответствует данным, сообщенным генералом Самсоновым. Объяснение это, вместе с подробным заключением временно командующего бригадой полковника Панютина представить мне.

Генерал Кондратович.

Вот те и клюква, как говорят солдаты! Вместо Георгия - оправдайся во лжи. Бог с ним с таким Георгием, его и носить-то будет не легко. Довольно одного Боброва, носящего чужой Георгий и скрывающегося поэтому от всех, а пуще всего от 2-ой батареи. Факты знаменательны и назидательны для потомства.

23-го декабря. Интересные кроки битвы у Циньджоу, Ташичао и Ляояна найдены в записной книжке у офицера 14-го арт. полка, взятого в плен (См. схемы).

24-го декабря. 9 часов утра. Тяжелый прошел слух о взятии Порт-Артура. Хотя мысль подсказывает, что этот удар рано или поздно должен был быть нанесен России, но как никогда нельзя привык-

— 43 —

нуть к смерти и никогда не думать об этом, так не хочется верить, думать о падении Порт-Артура. Дай Бог, чтобы зловещий слух был только слухом и несбыточной мечтой надменного нашего врага. Падение Порт- Артура сильно понизит бодрость духа нашей армий, так воспрянувшей за этот период, а между тем, по известиям, положение японцев неважное: болезнь - эпидемия тифа, упадок духа от неудач под Порт-Артуром. Было даже предупреждение следить за возможным их отступлением.

10 часов 40 минут. Получено предупреждение, что японцы намерены нас атаковать сегодня.

26-го декабря. Вести из Порт-Артура самые неутешительные. "Продержимся лишь несколько дней". Вот тяжелые слова Стесселя все стучащиеся в голове. Неужели же капитуляция? Неужели же этот беспримерный в Русской истории факт - сдача крепости?

"Смирнов арестован за неповиновение". Вот что дополняет краткие известия. Значит не все за капитуляцию. Идет борьба между жизнью и смертью. Как трудно судить нам кто прав, кто виноват. Надо пережить все, что пережили эти несчастные защитники Порт-Артура, чтобы бросить укор кому-нибудь из них. Какой это великий момент для японцев, как свободно они теперь вздохнут. Руки развязаны, черное пятно на горизонте рассеяно.

С новой силой, с новой энергией хлынут они теперь своей волной опять на север и начнутся опять жестокие кровопролития; опять жертвы, стон и плач.

Боже! Когда же все это кончится? Все во 2-ой эскадре. Ее гибель равносильна победе японцев над Россией. Без победы нашего флота война не может быть окончена никакими жертвами, никакой силой.

Сосредоточить более 300-400 тысяч человек Россия не в силах, да и невозможно прокормить эту армию, имея базу за 10 тысяч верст. Я думаю, японцы это прекрасно понимали всегда. Россия может быть

— 44 —

страшна им только на воде, а на суше армии всегда будут численно равны, но пропитание русской армии будет поставлено в критическое положение.

С замиранием сердца ожидаешь дня на день столкновения эскадр и сердце болит и в голове сумбур от нарождавшихся вопросов. Боишься задать себе вопрос. Какое-то уныние всюду настало. Апатия, точно никто не ожидал падения Перт-Артура. Даже письма трудно написать. Словно что-то оборвалось внутри, чего-то нет в душе.

Нет Порт-Артура - нет сердца всей войны. Продержись он быть может 2-3 недели, картина войны могла бы измениться.

Нет, Господне наказание висит над Россией. Прогневали мы Бога и должны потерпеть его гнев.

11 часов ночи. Лагерь спит. Только в одной из рот раздается заунылая русская широкая песня, напомнившая мне о далекой, родной и любимой Украине. На сердце так тяжело, в груди так больно и слезы душат всего от наболевшей тоски по Порт-Артуру. Грустно, больно, тяжело и обидно. Впереди нет просвета. 29-го декабря. Вызванный телеграммой ночью с 26-го на 27-ое в штаб армии, прибыл в Хауношань. Явившись к генералу Харкевичу узнал, что меня вызвали для выбора позиции для осадных орудий - как единственного специалиста в 1-ой армии.

"Вот Вы пишите и сделались известностью", так встретил меня генерал Харкевич, Начальник Штаба в 1-ой армии.

Явился к генералу Фролову Инспектору Артиллерии 1-ой армии. Симпатичный хохол. Познакомился с генералом Орановским генералом квартирмейстером - видно, умница и понимает обстановку. Вообще штаб генерала Линевича производит хорошее впечатление.

На другой день 27-го поехали о генералом Фроловым на позиции; заехали в Штаб 1-го Армейского корпуса. Познакомившись с Командиром корпуса бароном Мейндорфом. Какая развалина! Какой типичный

— 45 —

барон! Ох, уж эти нам бароны! Какая мания величия и какое детское состояние. Какой типичный добродушный немецкий старичок - любящий забавляться и потешаться всюду.

Там же познакомился с генералом Фан-дер-Флитом, начальником артиллерии 1-го корпуса. Умный, толковый старик. Приятное лицо, умные речи. Понимает артиллерийское дело и любит его. Виден опыт и серьезный взгляд на дело. Но его времена прошли - не нужна одна удаль. Требуются знания, тонкое изучение новой пушки, а ему не догнать этого.

Старик обиделся, когда узнал зачем я приехал с генералом Фроловым. Я понимаю его, седого старика, претендующего по праву на свой авторитет, а к тому же генерал Фролов моложе его.

От генерала Майндорфа поехали к начальнику 22-ой дивизии генералу Флейшеру, который в это время был на обеде у командира Выборгского полка полковника Зиочковского, моего профессора в академии по предмету "Право войны". Милая встреча! Генерал Флейшер, узнав, что я Пащенко, тот самый, что пишет артиллерийские вопросы, наговорил мне массу комплиментов, выделив меня из ряда всех артиллеристов, заявив, что я поучаю всех начальников в армии и прекрасно популярно излагав весьма полезные мысли. Он большой мой поклонник и вполне со мною солидарен. Целый обед все пил мое здоровье, добавляя: "Так это Вы Пащенко, очень рад познакомиться!" Бодрый генерал, умное живое лицо, прекрасно говорит и производит чрезвычайно отрадное впечатление. Немного у нас таких генералов в армии в строю. Это будет истинным помощником Линевичу.

Познакомился с Командиром 4-ой бригады генералом Волковицким. Симпатичный, добрый, но кажется и все качества.

Проехали к Путиловской сопке, той самой знаменитой, где столько полегло и нащих, и японцев, на тех местах ныне мирно живут в землянках солдаты славного 19-го полка. Подойдя к Путиловской сопке

— 46 —

встретил горохового шута - генерала Путилова. Неприятное он производит впечатление: фигляр, шут, что угодно, но только не воин. Трудно дураку быть умным шутом! Но самое главное, что шутом он сделался после получения Георгия. К сожалению, сопку взял-то не он, а полковник Свачевский. Как часты случаи неправильного награждения этим почетным орденом. Бобров, Путилов, говорят, и Алиев - все получили не по заслугам своим, а своих подчиненных.

Обошли много артиллерийских позиций. Общее впечатление, что построены батареи без всякой системы и связи с общими оборонительными постройками. Такое впечатление, что артиллеристы сами по себе, а пехота сама по себе, каждая батарея тоже сама по себе.

Все у нас врозь и бьем-то мы японцев врозь и пользы мало. Всюду видны следы проявления воздействия мелких начальников на постановку батарей только сообразно своей узкой задаче.

Это наш большой недостаток вследствие пассивной роли старших начальников артиллерийских, которые, в силу обстоятельств действительно не могут объединить свою артиллерию для дружной работы. Могут быть батареи специального назначения и должны быть, но масса артиллерии должна быть свободна, гибка, подвижна в своем огневом действии и управляема одним артиллерийским начальником.

Нарисуем себе карту так. Заведомо известно, что надо непременно взять сильную оборонительную позицию и как ее тактический ключ - высоту А. Желая взять с малыми потерями - надо использовать по возможности всю артиллерию, для чего расположить ее сообразно данной задаче. Сосредоточить на ней возможно больше артиллерийского огня и только часть батарей получают специальные задачи, но ожидающие помощи главной группы. Сильную батарею, хорошо подготовленную, надо иметь свободной от всяких задач, но поставленной так, чтобы она могла выполнить всякое поручение. Она будет

— 47 —

поставлена открыто, но чрезвычайно маскировано и будет молчать во весь, быть может, период артиллерийской дуэли. Но достаточно какой-нибудь из неприятельских батарей или колонн показаться, как такая батарея, по своему ли почину или по приказу Начальника Отряда на них набрасывается.

Вообще-то организации управления огнем артиллерии в 1-ом корпусе не видно. Видимо нет сознания еще, что могущество артиллерии не в поражении противника, а чисто в моральном отношении в первый период боя. Надо морально подавить артиллерию, не дав возможности ей проявить свое могущество.

Сегодня посетили меня генералы Фролов, Вай-дер-Флит и генерал Осипов, начальник артиллерии IV-го Сиб. корпуса. Они говорили о том, как пагубно отразилось на артиллерии подчинение ее начальнику дивизии.

28-го декабря. Генерал Линевич объезжал позиции 1-го корпуса. Подъехал к Путиловской сопке в экипаже, дальше пошел пешком. При встрече со мной сказал: "Много слышал о Вас и много читал, очень рад повидаться". Старик, видимо, любит помпу. Чрезвычайно шустрый и неутомимый. В нем виден старый кавказец, боевой солдат. Опытный глаз знает, что нравится солдату. В него веришь и чувствуешь, что в бою можно на него положиться. Сделал дельные замечания.

Особенна ценно было его мнение, высказанное одному из Командиров батареи: "Наша артиллерия несравненно выше, наши артиллеристы искуснее японских".

Постараюсь набросить схему наших позиций у Путиловской и Новгородской сопок.

30-го декабря. Выехал в 7 часов утра для выбора позиций для осадной батареи, совместно с генералом Ивановым и вернулся домой в 6 часов вечера - ничего не ел и не отдыхал. Устал до невозмож-

— 48 —

ности. Назначают управлять всей осадной артиллерией 1-ой Армии, расположенной в районе: I-го Армейского и IV-го Сибирского корпусов.

31-го декабря. С 9-ти часов утра до 5-ти часов дня был в поле, трассировал батареи. В 5 часов 30 минут выехал из Хауньшаня в свою батарею, чтобы встретить Новый год в своей семье. Лошади были так уставши, что ехал я до 9 часов вечера.

Дивная ночь - теплая, лунная. Тишина всюду гробовая. Как далека эта обстановка от войны. Завтра 1905-й год и для России должна начаться новая звезда, новое счастье - Победа!

2-ое января. Получена телеграмма из штаба армии о вызове меня для управления осадной артиллерией.

4-ое января. Прибыл в Хуаньшань, в распоряжение инспектора Артиллерии 1-ой Армии генерала Фролова для заведывания осадной артиллерией 1-ой Армии.

7-го января. Назначен управлять группой осадных орудий 14 - 6 д., в 120 п. и 6 - 42-ух лин. Странно, как бедна наша матушка Россия крепостными артиллеристами; приходится мне, полевому артиллеристу бросать свое дело и браться за новое.

Приказано 11-го быть готовым к началу нашего действия. 11-го января назначен день боя, быть может последнего боя, смертного боя.

14-го января. Трудно помириться со всеми теми событиями, которые творятся в России, выстрел боевой из орудия в процессию водоосвящения 6-го января на Иордани, в присутствии Царя - это нечто сверхъестественное, возмутительное, нечеловеческое. Дальше этого идти некуда. Это надругание над всем - религией, царем, государством. Неужели же и войска, да еще гвардия в заговоре против царя - России, и ведут ее к революции в такое тяжелое время.

Вчера 13-го Грипенберг перешел в наступление. Два дня идет страшная канонада на нашем правом фланге и гробовое молчание на средине у Линевича и Каульбарса. Японцы, в свою очередь, перешли

— 49 —

в наступление с юга вверх по река Хуанхе, и юго-восточнее на с. Маляндань. Наше наступление приостановлено. Сегодня Грипенберг продолжает наступление, а Линевичу и Каульбарсу приказано в Центре демонстрациями привлечь на себя внимание японцев. Вышло что-то непонятнее или, как всегда говорит генерал Венюков, "Не вышло". Какая-то вялая орудийная стрельба без всяких попыток со стороны атаки пехоты. Впрочем пурга все окутала туманом и ничего не было видно. Осадные мои орудия выпустили всего по Слюсаренковой и Двугорбовой сопкам 5 пороховых бомб, после чего стрельба прекращена за невидимостью цели.

15-го января. С утра тихо. Морозный солнечный день. В 11 часов утра началась вновь канонада на правом фланге наших позиций и окончилась лишь с темнотой. Никак не могут взять Сандепу.

Ранен Мищенко. Сегодня сделал пристрелку по Двугорбой и Слюсаренковой - выпустил 13 бомб.

17-го января. Проснулся рано. Прекрасное весеннее утро, солнце приветливо взошло из-за горы. Чудная дева подымается на ее вершину. Свежая травка, первые весенние ласточки и стая скворцов - возвестили о пришествии весны. Ландшафт местности напомнил мне наш хутор, долину.

30-го января. Утром получил телеграмму жены от 22-го января, поздравляющую меня с полковником и вместе с ней из Главной Квартиры. Какое счастье и радость! Получить чин полковника на 2-ом году подполковничьего - это небывалый пример.

5-го февраля. Нет, положительно пора наступать для обеспечения успеха. С каждым днем все новые и новые слухи об усилении японцев, о их 11-ти дюймовых пушках, об обходе Харбина и т.д. и т.п.

Как мало в нас веры в самого себя, в свои силы, в своих начальников. Стоит только пустить нашим недругам утку, как у нас

— 50 —

всюду уныние.

Прошел слух, что японцы высадились в Северной Корее и забили тревогу, заволновались, а дела все же мало.

6-го февраля. Ночевал у инспектора артиллерии генерала Фролова. 8 часов утра. Все спит кругом во дворе инспектора артиллерии и дежурного генерала. Вдруг раздается громогласное воззвание: "Есть ли тут какой-нибудь генерал!" "А в этой фанзе кто живет?" "Инспектор Артиллерии Его Превосходительство генерал Фролов, - отвечает солдат, - только они спят", "А кто еще там живет?" "Три офицера, но и они тоже спят". "Все равно я пойду - мне надо". Входит генерал в полумрачную фанзу № 22 - Управление Инспектора Артиллерии 1-ой армии и громко спрашивает: "Где Инспектор Армии?" Когда тот вышел, он ему говорит: "Ваше Превосходительство, простите, что так рано я, a la guerre, a la guerre, вот генерал Ползиков забыл рукавицы и я не знаю кому их передать, а сам сейчас уезжаю походом на крайний запад. Будьте добры передать эти рукавицы ему". "Как Ваша фамилия?" "Генерал Фролов". "А я - генерал Данилов. Простите". Уходит.

Я проснулся от его крика и не мог не расхохотаться при виде такого чудака. Это тот самый Данилов, которому я передал на хранение свое пианино и сервиз. Когда он хотел выйти из фанзы, я его окликнул громко (он глуховат): "Ваше Превосходительство, а как поживает мое пианино. Я - Пащенко, который Вам подкинул сохранить пианино и ящик"."Как, Вы Пащенко? Нет, Вы не Пащенко!" - заорал во все горло генерал Данилов. "Да право же, я Пащенко". "Ну так Ваше пианино и ящик у пограничника Попова", - сказал чудак, симпатичный генерал и скоро исчез из фанзы, а мы еще долго хохотали над ним. Только истинно русский человек может понять этого, в высшей степени симпатичного героя.

12-го февраля. Второй день идут бои на левом фланге в отряде

— 51 —

генерала Алексеева - бывшем Рененкампфа. Японцы наседают и теснят наших. В воздухе нависла гроза - вот, вот готовая разразиться.

Сегодня был на позициях 43-й Артиллерийской бригады, и на поршневой позиционной. Там мне рассказывали, как японцы подбросили письмо, в котором между прочим они пишут: "Любезные русские, сколько у вас Пащенковых, один говорит на правом фланге, а другой еще есть на левом?" Видно дался я им, ведут охоту на меня специально.

13, 14, 15, 16-го февраля. Японцы усиленно бомбардируют Путиловскую, Новгородскую, Люафантунь, 42-ух лин. батарею и Удятунь с 6-ти дюймовыми батареями.

15-го числа, будучи на горе Эрдагоу, наблюдая в трубу Цейса стрельбу 42-ух лин. - я был свидетелем падения в 30-40 саженях 11-ти дюймового снаряда. Я не поверил бы, я спорил до сих пор о невозможности установить так скоро 11-ти дюймовые орудия, но тут я обалдел, увидевши и убедившись, что оно было именно 11-ти дюймового снаряда. Полагаю, что это мортира, так как угол падения был близок в 90^о. Такие же снаряды падали на Путиловской сопке, Новгородской и по всей нашей позиции. Целые дни шла бомбардировка, ночью же наши саперы исправляли поврежденные блиндажи.

Потери за эти дни от бомбардировки 4-ех дюймовыми, 6-ти дюймовыми и 11-ти дюймовыми орудиями ничтожны. 7-8 человек убитыми и около 30-ти ранеными. Разрушения блиндажей и окопов - ужасные.

17-го февраля. Ночью с 16-го на 17-е получено приказание всему Штабу Армии выехать в направлении на северо-восток в Фушун. Всю ночь шла усиленная работа по укладке. Ушло Управление Инспектора Артиллерии и я остался со своими вестовыми и лошадьми, выброшенный на улицу. Решил приютиться у командира парковой бригады М. Р. Аракелова - бывшего своего сослуживца по Кавказской Гренадерской бригаде. Отправил туда свою двуколку и лошадей, а сам

— 52 —

в 7 часов утра направился на позиции, где в это время шла уже убийственная канонада по всей линии. В 7 часов 30 минут я был уже у себя на осадной 6-ти дюймовой батарее - где происходил истинный ад. Японцы положительно засыпали наши позиции осадными снарядами и полевыми шимозами. Осколки 11-ти дюймовых снарядов, разорвавшихся на Новгородской и Путиловской сопках, летели над головами и падали в Удятуне, то есть на 650 саженей от места разрыва, снося одним ударом фанзы. Некоторые из осколков доходили до полутора пудов.

Подготовка энергичной атаки со стороны японцев ясно обнаружилась уже в 8 часов утра. Вся японская артиллерия сосредоточила свой огонь по участку Путиловской и Новгородской сопок и по нашим осадным батареям, то есть по д. Удятунь, где они их предполагали. Это был сплошной гул и тысячи бомб 2-х, 6-ти и 11-ти дюймовых положительно зажгли землю.

Наша полевая артиллерия засыпала все пространство впереди наших окопов шрапнельными пулями, а осадные пушки бомбардировали Слюсаренкову, Хуатхайскую и Двугорбую сопки. Сила и сосредоточение нашего артиллерийского огня, прекрасно введенного в дело, остановили первый натиск японцев и канонада немного стихла. Пошел снег. Ничего не видно. Все стало затихать.

Около 12 часов снова загремели орудия, затрещали пулеметы и пошла новая атака на те же сопки и на р. Лидзятунь. Снова жестокая схватка, снова отбита атака.

Около 2-ух часов дня погода проясняется и японцы ведут третью атаку на Новгородскую, Путиловскую сопки и на 6-ой корпус. Тут пустили они в ход свои шрапнели, но они не поражали дальше наших пехотных окопов.

До этого времени японцы все дни перед этим, а так же и 17-го подготовили атаку ударными фугасными выстрелами и, конечно, ни-

— 53 —

чего не могли сделать, так как наши солдатики их не боятся. Страшна именно шрапнель.

Третья атака отбита, при атом на сей раз японцы пошли колоннами и спустились уже в д. Нанчанзу, пристрелянную хорошо осадными батареями.

Генерал Путилов присылает просьбу выручить стрелочников-соколиков побомбардировать д. Нанчанзу.

2-3 залпа меленитовых бомб из 10-ти 6-ти дюймовых орудий обратили всю деревню в жалкие остатки, а колонна японцев обратилась в бегство.

Ночь встретили спокойно, пошел снова снег. В 10 часов вечера японцы повели четвертую атаку снова на Путиловскую сопку. Пошли пачки-пулеметы. Грянули залпы по Нанчанзе, 7-ой бригаде, 43-й и осадной. Ночь озарилась заревом сотни шрапнелей, которые змейками украсили небо. Через полчаса стрельба ружейная прекратилась -японцы отхлынули. В час ночи они повели еще одну последнею атаку, пятую по счету, но и она была отбита. Только в 3 часа ночи я немного прилег и усталый забылся, но заснуть не смог.

Много тяжелых минут пережил я за этот день. Прорви японцы линию нашей обороны, вся операция на Шахе погибла бы, мы потеряли бы всю осадную артиллерию. В этот день я выпустил из 10-ти осадных пушек около 800 бомб и получил благодарность от генерала Путилова, генерала Теодоровича и Командира Корпуса за прекрасное действие осадной артиллерии.

18-го февраля. Сравнительно тихо, полевые пушки японцев не открывают огня. Не двинули ли японцы всю свою полевую артиллерию на правый фланг наш, где все эти дни идет сильная канонада.

19-го февраля. Тихо у нас. Только то там, то сям шлепают бомбы 11-ти дюймовых пушек (мортир) и 6-ти дюймовых мелинитовых. На правом фланге - бой. Ночью японцы снова повели атаку на Пути-

— 54 —

ловскую сопку и д. Люцдзятунь, но были отбиты.

Вчера вечером было приказано снять осадную артиллерию, оставив на батареях по одной и увезти на север, ввиду угрозы обхода с запада. Ночью того же дня получено приказание, что ввиду изменения обстановки - поставить пушки на свои места.

20-го февраля. Радостное известие о наших успехах на правом фланге снова омрачено известием об опасном положении, об обходе нас и наступлении японцев. Приказано было уже рано утром пушки все убрать, осадные и позиционные, оставив по одной, которые сегодня же вечером убрать и везти на север.

Настроение тяжелее. Все омрачено, все встревожилось. Японцы нас окружают - японцы отрезали нас с севера. Неужели же так? Неужели же армия в 400.000 человек дала себя окружить? Выше этого позора нет!

Я остался пока на Хуаньшане, чтобы закончить вывозку всех осадных орудий, снарядов и имущества. Целую ночь и весь день пришлось провозиться, чтобы не оставить врагу ни единой бомбы.

Все кругом ругают Куропаткнна, все считают, что он погубит Россию, что он виновник всего и в том, что война началась так несчастливо для нас, и в том, что теперь обходят нас. Ему одному приписывают все неудачи. Но я, кажется, один я, верю в него одного. Верю, что он один выведет нас отсюда с честью и восстановит престиж России. Верю, что и в этих тяжелых боях только Куропаткин будет народный герой - честь и слава России.

Я в жизни мало так верил во что-нибудь, как верю в Куропаткина. Но когда я во что-нибудь верил - вера меня не обманывала!

Я верил, что попаду в академию - и попал. Я верил, что на 6-м году службы получу батарею - и получил. Я верил и высказывал, что на войне совершу подвиг, о котором заговорят газеты - и случилось. Я верю, что Куропаткин гений - и он гением будет, наверное.

— 55 —

21-го февраля. Вчера вечером настроение ужасное - обозы тянутся с запада на восток, у всех какая-то тревога на лице. Взоры всех обращены на запад, откуда доносятся зловещие звуки орудийной пальбы.

Около 11 часов дня разнеслась радостная весть - успех на правом фланге, 2-ая армия теснит японцев, поспешно отступавших. Церпицкий с 10-ым корпусом идет им на перерез. С севера подошла 4-ая стрелковая бригада. Сегодня в штаб корпуса 1-ой армии привели около 150 японцев пленных и 3 пулемета. Настроение сразу изменилось к лучшему. Дал бы Бог удачи! Скорее кончилась бы эта ненавистная всем война!

22-го февраля. Вторник. Целую ночь шла беспрерывная канонада, целую ночь бились народы за жизнь и смерть. Утром сегодня канонада усилилась и приблизилась. На востоке сравнительно тихо. К 11-ти часам тревожная весть окончательно убила настроение - приказано 1-му корпусу отступить ровняясь напрела, то есть бросить Путиловскую, Новгородскую и другие позиции. Сняли последнюю позиционную артиллерию (поршневики и мортиры) и мне их тоже предстояло направить в Мукден. Спасибо генералу Фандерфлиту, который многое сделал в помощь мне.

В 4 часа дня передано решение отступать. Какое несчастье, какое горе! Опять это ужасное отступление. Нескончаемые страдания - ужасы войны. Когда же наконец окончатся наши страдания, когда наконец кончится эта глупая война? Слава богу, успели снять всю артиллерию и направить в тыл, а сами остались при войсках 1-го корпуса.

В 8 часов вечера выступил на север вместе со Штабом IV-го Сиб. корпуса и частями войск 1-ой Сибирской Пороховой бригады, куда я пристроился на довольствие, или вернее, вместе с М. Р. Аракеловым, у которого жил с уходом из Хуаньшаня Квартиры Командующего 1-й

— 56 —

армией. Тяжелое чувство на душе, а еще тяжелее мысли в голове. Куда и на сколько времени отступление, какой дальнейший план Куропаткина, к чему свелись эти ужасные бои?

В 12 часов ночи я и М. Р. остались на ночлег в Тавагоузе, где расположились в одной фанзе накатом человек 15 офицеров прямо на полу. Вид всей этой обстановки удручающий, мрачный, усталый.

Измученный нравственно, я заснул крепким сном. Проснулся в 6 часов утра, выпив стакан чаю я снова понесся верхом вдоль Фушуйской ветки в направлении на Сяофашен и дальше по долине на север до д. Сюбинсай, где назначена стоянка парка.

5-ое апреля. Прибыв из командировки по рекогносцировке предмостных укреплений у переправ на реках Сунгари и Лялинхэ 4-го апреля, я сегодня отправился в батарею после длительного отсутствия. С 10-го марта по 1-ое апреля скитался я по Гиринской провинции в составе комиссии под председательством генерала Папенгута.

7-го апреля. Прибыл в Каомяосан. 12-го апреля. Смотр войскам 1-го Сибирского корпуса генералом Линевичем.

13-го апреля. Батарея выступила из д. Каомяосан.

14 апреля. Прибил к д. Херсу (д. Шуадявайза).

17-го апреля. В заутреню был в церкви 35-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, а разговлялись у себя в бригадном управлении. Было очень шумно - засиделись де 8-ми часов утра. Было торжественно. Вообще публика освоилась, привыкла и умеет устраиваться как у себя на родине. Было все так, как было бы в Питере. Были сырные пасхи, куличи и прочая арматура.

Снова собралась вся батарея 2-ая (Филин, Марцел, Пушкин, Слон, я и Сытин и новый подполковник Обельянинов). Ходят упорные слухи о возможности назначения меня Командиром нашей же бригады. Не верю в возможность этого небывалого скачка.

— 57 —

Своими славными делами батарея умножила во много раз свою Славу. Всюду о ней знают: много писем получаю из России с комплиментами по ее адресу. Все сплочены как родная семья, живут душа в душу и дали батарее хороший фундамент навсегда. Непременный член фельдфебель Николай Зуев - дополняет семейную картину батареи.

Снова стоим мирно, тихо, а надолго ли, неизвестно.

8-ое мая. Пятого числа командирован для выбора позиции у г. Интунжоу, в составе комиссии: генерал Кондратович, инженер-подполковник Исаков и я, взяв с собой Пущина. Позиции хороши на 3 корпуса. Сегодня окончили выбор позиций на 24 батареи. Третий день с 7-ми часов утра до 6-ти часов вечера в поле на коне - катаюсь по сопкам и долинам.

В день отъезда из д. Шиудивайза узнал, что вместо Мрозовского предложено назначить нам полковника Капродина из 29-ой артиллерийской бригады. Куда-то меня бросит судьба? Думаю, что получу дивизион в 7-ой бригаде, куда меня прочил Фандерфлит.

Что-то нам готовит "Папаша" - Линевич? Многое в армии изменилось, многое обновилось и вновь зародилось. Кавалерия с тыла перешла на фронт. Генеральный Штаб из санитарного ведомства перешли на должности штабные и т.п. Это уже большой шанс на удачу.

Наш курс в Китае все больше и больше падает. Сегодня в Итунжоу наш рубль равен 75-ти копейкам, при чем до нашего приезда, то есть до начала постройки укреплений, он был равен 80-ти копейкам.

Вообще, видимо китайцы мало верят в наши будущие победы или, по крайней мере, в наше влияние на Дальнем Востоке.

Мало по малу публика как будто начинает снова поддаваться чувству веры в возможность еще победы. Правда это больше в войсках Сибирских, так как Российских мы мало встречаем.

Все же нам надо много поработать над собой, чтобы убедить себя

— 58 —

в своей силе и не думать, что японцы какие-то гении.

Из выяснившихся деталей последних боев положительно убеждаешься, что нас японцы просто затормошили, воспользовавшись нашей неповоротливостью, нашей некоторой беспечностью, но не своими тактическими и стратегическими маневрами. Уж больно они хитры на всякие выдумки. Это вошло у них в культ, этим озабочен каждый солдат, каждый начальник, всюду у них этот вопрос проведен в жизнь и ему отдано большое место.

Нахальства у них очень иного. Их девиз - полезай во всякую дыру - где-нибудь да вывезет. Этого нам недостает.

10-го мая. Почему японцы нас бьют? Потому что наш девиз: "Не могу знать". Да, это наш девиз. Это самое любимое слово всех русских солдат, да и офицеров.

Спросите любого солдата, прожившего в деревне хотя бы полгода, как называется эта деревня, Вы получите ответ: "Не могу знать". Спросите у него: "Где штаб полка?" - "Не могу знать". "Где его командир живет?" - "Не ногу знать" и т.д. и т.д. везде одно успокоительное - "Не могу знать". Правду сказал французский писатель про нас: "Jes ne savazent pas", - это был Нодо.

Во весь период войны "Мы не могли знать" и Нодо заканчивает свое повествование - "Бедные наши друзья - они не знали".

Еще картинка: - Приезжают два офицера, назначенные вновь в 34-ый Вост. Сибир. полк на этап в Херсу, куда они привели укомплектование и заявили Коменданту, что их надо направить в 34-ый полк. На это они получили распоряжение отправиться в Итунжоу, чтобы ехать далее на Хейлунчен в отряд генерала Рененкампфа. Бедные офицеры не подозревали, что они были в 30 верстах от своего полка, а их отправили в Итунжоу, чтобы ехать далее на Хейлунчен. И это начальник Этапа, полковник, получающий 200 рублей полевых порционных. Я убежден, что он не знал, что 34-ый Стрелковый полк

— 59 —

в 9-ой дивизии и что эта дивизия в 1-ом Сибирском корпусе и что штаб ее около Херсу в 1 версте и т.п.

Вот почему нас японцы бьют; надо больше бить этих толстокожих идиотов!

14-го мая. 590 тысяч японцев против 250 тысяч русских - вот что за бой был под Мукденом, вот какое соотношение сил начинает выясняться. Если принять во внимание, что уже из 1-го Сибирского корпуса участвовало всего 2 полка, а из 8-го и того меньше, то надо удивляться этим чудо богатырям, которыми никто собственно не распоряжался, как они не были все уничтожены.

История покажет, что это за бои и сколько шансов у нас было на выигрыш. Так ли уж сильна и страшна японская армия, как о ней пишут. Что касается артиллерии полевой - то она слабее других родов оружия и если действовала в первый период войны сравнительно успешно, то только благодаря прекрасному знанию своих пушек и плохому знанию нами своей. Дальше - преимущество на нашей стороне во всех отношениях и если японцы не перевооружат своей артиллерии новыми пушками, то им грозит страшный удар. Наша артиллерия специализируется с каждым новым боем.

Теперь довольно ярко уже обрисовались части: храбрые и трусы. Чембарцы - прославились более других, 6-ой Сибирский корпус с Соболевым не отстал от них. 25-ая дивизия, 54-ая, 71-ая, 5-ый Сиб. корпус, 8-ой корпус, 6-ая Артил. бригада - вот номера часто повторявшиеся в спорах о наших неудачах.

Церницкий, Соболев, Артамонов, Холодовский, Засулич, Лауниц, Орлов, Терпиловский, Добржинский, Путилов, Новиков - вот генералы не герои, а уж о генерального штаба - пролазах, прихлебателях, лакеях - и говорить не хотят.

15-го мая. Разнеслась радостная весть: Рождественский разбил Того. Дал бы Бог!

— 60 —

18-го мая. Неужели правда, что Рождественский потерпел крупную неудачу, неужели новое несчастье над Россией?

Ум отказывается работать при одной мысли и на душе точно камень тяжелый давит. Жизнь как бы опостыла и не знаешь, что думать, что делать и на что надеяться.

Ах, как скверно, невыносимо тоскливо на душе - точно потеряно в жизни все. Еще никогда на меня не нападало такое отчаяние, как сегодня. Неужели, в самом деле все потеряно и длинная, бесконечная со всеми ее ужасами война, видно затянется на много лет, на горе и несчастье России.

19-го мая. Выехал из Итунжоу и прибыл в д. Шудиманза (Херсу). Вести о флоте неважные. Видимо, флота действительно нет!

21-го мая. Утром получены тяжелые вести о морском бое, о наших потерях, о гибели всего нашего флота, о гибели самого Рожественского. Боже мой, что это будет! Неужели позорный конец этих ужасов? Ум не способен всего взвесить и дать определенный ответ. Сегодня батарея перешла в д. Сондахаза.

23-го мая. Нет сомнения, флот наш весь погиб и сам Рожественский в плену. Позор и ужас необъяснимый, неисчислимый. Горе непоправимое! Сегодня объявлена подписка в Корпусе на флот. Я дал 100 рублей и ежемесячно по 10 процентов, те есть около 40 рублей.

28-го мая. Сегодня Куропаткин осматривал батареи бригады на биваках. Меня узнал, расспрашивал о здоровье. Проходя вдоль фронта и остановившись против бомбардира Желудовского, на груди которого висело 3 медали и Георгиевский крест, он сказал: "Желал бы видеть его фейерверкером, если он того заслужил". Я ответил: "Вполне". После его отъезда вошел с ходатайством.

Постарел наш Куропаткин. Совсем старик и трудно верится, что тому год назад этот бодрый, свежий, веселый генерал, величественно и уверенно напутствовал свои войска в Ташичао на бой у Вафангоу.

— 61 —

Как много воды утекло с тех пор, как сильно изменился генерал за этот год.

1-го июня. Сегодня годовщина боя у Вафангоу и какой злой рок -сегодня же разнеслась весть о начатых, якобы, переговорах о мире. Неужели Россия так обезумела, что это возможно? Неужели же мы так опустились низко? Господа! До чего же мы можем дойти. Если это так, то действительно у нас одна гниль всюду, но не в армии.

3-го июня. Зловещие слухи о начатых переговорах и о происшедшей революции в Питере, жертвой которой пали Мария Федоровна, и Алексей и Алексеев при 15-ти тысячах других смертей, повергли нас в уныние, а к моим страданиям добавляется еще и беспокойство за моих родных, от которых нет телеграммы.

7-го июня. Целый день чувствовал себя очень нехорошо, тошнота, рвота, боли в желудке и голове. Не смог участвовать в рекогносцировке позиций.

10-го июня. Странное затишье, странное положение - с одной стороны разговоры о мире, а с другой всюду трактуют о боях, движениях японцев и т.п. Какая-то комедия, что-то тут неладное. На душе тяжело. Ничего не могу писать.

20-го июня. Получил телеграмму от Краевского, что я назначен Командиром 2-го дивизиона 7-ой бригады.

28-го июня. Нет сил ничего писать: тяжелые думы на сердце от всего, что происходит в России и в частности в Одессе.

Руки опускаются, мысли путаются и в общем настроение такое, что все опостыло, все омертвело и тебе нет места на земле. Тяжелое состояние - не знаешь куда пойти, чем заняться; все валится из рук, ничто не укладывается в голове стройной мыслью, порой и жить как будто надоело. Боже мой, когда же блеснет святой луч и озарит путь новой жизни, спокойной и радостной!

29 июня. Вышел приказ Главнокомандующего о моем назначении

— 62 —

Командиром 2-го дивизиона 7-ой бригады.

6-го июля. Вчера отпраздновали достойным образом и с соответствующей помпой наш батарейный праздник. В 11 часов обедня и молебен, а в 6 часов вечера обед на берегу Даляохэ. Были Бринкен, Кондратович, Олышевский, Командиры полков, вся бригада и много гостей. Пьянство было больше прошлогоднего. Хитрово лег костьми, а возле него Вериго. Григорович, как всегда, балаганил. Хорошо сказал Пущин о причинах наших неудач, оттенив, что Куропаткин вселил в нас дух отступления, а не японцы нас принуждали отступать. Очень трогательно описал картину Ташичао эпизод на моей сопке и воспел мои доблести. Конради выпил за меня, как за редко хорошего человека. Мне это дорого, так как он всего месяц в бригаде. Вообще целый вечер я слышал объяснения в любви и живо мне нарисовалась картина боя 11-го июля и последующие счастливые дни.

8-го июля. Покинул батарею и уехал в 7-ую бригаду.

9-го июля. Вот я на новом месте. Сегодня явился Теодоровичу. Вид у него плачевный. Утром посетил дивизион Мрозовский. Выразил мне свое мнение наедине, что пока еще ничего не сделано в нашей области. Просил приняться за дело немедленно.

11-го июля. Сегодня годовщина Незабвенного Ташичао - моя Слава, моя гордость и счастье. Как жаль, что я не между своими друзьями? Сегодня сделал опрос претензий своему дивизиону и начало уже неприятное. В 3-й батарее заявлена жалоба на мордобитие.

Послал телеграмму в батарею с поздравлением. Год тому назад войска наши были полны надежды и могущества.

17-го июля. День Полон приключений! День чудесного избавления от смерти!

Утром в 6 часов я отправился совместно с командующим бригадой полковником Теодоровичем и генералом Мрозовским на осмотр позиций 3-го корпуса. Около 4-х часов дня, по окончании осмотра, возвраща-

— 63 —

лись в парной бричке обратно домой, но набегает тучка, потом тучи и полил тропический дождь. Хлынула вода с гор и ручейки обратились в бурные реки. Подъехали мы втроем в экипажа к реке Манзихэ и стали спускаться в реку, бушующую своими волнами, как с берега раздается крик китайца: "Хуй-ла-ла, хуй-ла-ла!"; то есть "иди назад". Но мы все-таки переехали с трудом един рукав, хотя экипаж наш уже был полон воды.

Перед вторым рукавом мы призадумались и решили сначала послать верхом кучера попробовать. Кучер сунулся было, но лошадь его на середине закинулась и выбросилась на берег. Китаец начал кричать благим матам и бежать в нашу сторону, видя, что второй рукав нам не переехать, мы решили вернуться назад, но пока запрягли обратно -вода стала так прибывать, что остров, разделяющий два рукава, вмиг исчез и перед нами целое море воды. Быстро ударил кучер по лошадям, бросились мы на первый рукав, но вода была выше колес, лошади повернули, их захватило в пучину, экипаж поплыл по течению - настала критическая минута, когда все мы отдались на волю судьбы. Был момент, когда, казалось, мы погибли и только счастье нас спасло; лошадей, экипаж и нас, уцепившихся крепко за поручни и уже сбросивших с себя верхнее пальто, выбросило на берег. Лошади снова восстановили равновесие и мы выкупавшись до головы в воде, вздохнули легко. В этот же день утонул тут же офицер Каспийского полка и солдат другого полка. Еще 2-3 минуты задержки на острове и нас залило бы водой и были бы еще 3-4 новые жертвы.

20-го июля. Получил орден Св. Владимира 4-ой степени за Мукденские бои 12-го и 22-го февраля.

6-го августа. Мир или война? Вот вопрос, который кажется не в силах разрешить определенно. В течении одного дня мир сменяется войной и обратно. Если же взглянуть на окружающую обстановку, то она полна воинственного характера, так как никогда войска так ак-

— 64 —

куратно на подходили, никогда не строили столько дорог, никогда так старательно не укрепляли позиции, как тогда, когда начинались таинственные переговоры.

Кто-то хитрит в этом всем предприятии и быть грозе с одной из сторон. Думается, что хитрит Россия и под шумок переговоров стягивается, сосредотачивается и приводит в порядок внутренний свой хаос.

Время скоро покажет действительность, но думается мне, что тут хитрость России и довольно удачная. Лучшего момента для нашей победы еще не было. У нас теперь есть все для победы и тяжело будет это сознавать после мира.

19-го августа. Как молния пронеслась весть о заключении мира. Кто-то, где-то перехватил телеграмму Витте к государю, что японцы согласились на все наши условия.

21-го августа. Разнеслась весть, что японцы недовольны условиями, принятыми их уполномоченными, перервали кабель с Шанхаем и повели наступление на Каульбарса.

Сразу изменилось настроение. Кто рад, а кто повесил нос: особенно те, кто начал уже чемоданы увязывать.

Я не верю в возможность теперь военных действий. Это последняя вспышка больного ума и всего организма, неудовлетворенного сына Марса, видящего во всем еще возможность загладить свои промахи. Ни Куропаткин, ни Линевич не хотели так закончить войну, а вместе с ними и многие другие. Россия же и Япония, видимо, смотрят иначе на это дело. Они решили, видимо, прекратить эту бесцельную войну.

24-го августа. Сегодня снова мирное настроение, снова толки о заключении, якобы, мира. Эта весть, как и следовало ожидать, не производит никакого впечатления. Публика равнодушно относится ко всему. Чувствуется у всех душевный разлад - неудовлетворенность, уязвленность самолюбия, но наболевшая, истосковавшаяся по родине

— 65 —

и близким душа не способна выражать протест и отдалась инертно на волю судьбы.

27-го августа. В газетах объявлено: - "Мир подписан". Свершилось величайшее мировое событие. Кончилась бойня, стоны раненых. Вздохнула Россия полной грудью. Только армия стоит не весела. Стоит, поникнув свою буйную голову - ожидая своего приговора. Но в чем они провинились? В чем повинны те, кто шел на верную смерть, не страшась ее во имя своего долга, чести своей Родины. Но такова логика вещей и виновник должен быть назван - "Виноват стрелочник!" Всяк это чувствует и не смеет крикнуть во всеуслышание: "Армия велика, могущественна и достойна своей великой Родины, достойна всяких лавр, но употребили ее не на прочных устоях.

Сам помост, на котором происходило зрелище, сама арена действий не прочна и на выдержала она под напором могучей армии". Много было причин нашим неудачам, да не хотят их назвать своими именами!

29-го августа. Прочитана при собрании всех чинов нижних телеграмма о заключении перемирия. В честь государя, за его милость и сострадание к армии, вырвалось из груди тысячной толпы могучее русское несмолкаемое "ура!".

Вот кому нужен мир, так это серому солдату, пушечному мясу. За них можно порадоваться и поблагодарить Бога за его милосердие к этому безгласному рабу войны.

30-го августа. Сегодня смотр войскам 1-го Армейского корпуса Куропаткиным. Корпус представился блестяще. Люди одеты чисто, вид молодцеватый, роты полны - словом только побеждать и побеждать, а им говорят война окончена. Никогда за 18 месяцев не были в таком порядке и достатке войска, с такой боевой подготовкой и все-таки мы должны считать себя побежденными.

Да разве побежденная армия может по одному мановению своего

— 66 —

вождя, любимого Куропаткина, возвестить истерзанному его сердцу, что она готова лечь вся костьми за благо своей Родины?

Нет, тут есть злая насмешка, кошмар, гипноз: все, все - только не поражение России, ее могучей армии! Вся эта война - сплошной гипноз!

Только теперь стряхнула с себя армия этот кошмар, только после пережитых 17-ти месяцев очнулась армия от того гипноза, в который ее умышленно ввели все, кому это надо было и поняла все случившееся, а понявши это, зашевелила своими фибрами души и просит воли, но ей уже не дают. Ее сковали как преступника, как узника и заставляют и заставляют творить волю пославшего. Так убивают лучшие качества армии, так калечат армию и ведут Россию на позор и унижение!

3-го сентября. Сегодня в 12 часов дня начало перемирия.

11-го сентября. Чувствую себя не хорошо. Всю ночь был озноб и боли в животе. Утром, хотя и лучше, но все же общая слабость, ломота в теле и боли в желудке.

12 сентября. Чувствую себя неважно. Общая слабость, боли в желудке и вообще настроение меланхолическое.

16 сентября. Сегодня смотр корпусам 1-му Армейскому, 1-му и 4-му Сибирским, Главнокомандующим.

Боже, сколько приготовлений, волнений, приказов, инструкций, предупреждений посыпалось со всех сторон, чтобы обеспечить весь успех смотра, то-есть чтобы обеспечить похвалу за то, что войска умеют стать по линейным, пройти строевым шагом мимо Главнокомандующего.

Дошли до такого безумия и низости, что за два дня до смотра отдают приказ, где не стыдясь говорят: "Подкормить лошадей, поставить на сторону начальника пожирнее лошадей" и т.д. И это после столь ужасного испытания, и урока, это после 19-ти месяцев войны! Нет, нас мало побили, если у нас так внедрилась эта язва обмана, обмана и обмана.

— 67 —

Ни для одного из боев за всю войну не была дана столь подробно разработанная диспозиция, каковая была дана для парада. В этой сфере каждый генерал оказался Богом, гением, а Генеральный Штаб выше похвалы. Всю эту ненужную церемонию они провели, кстати сказать, очень сложную, с точностью до минуты.

Войска стали в линию в 7 часов утра. Начальник артиллерии объехал в 8 часов утра. Корпусные начальники в 8 часов 30 минут, а главнокомандующий - в 9 часов 30 минут.

Начали перестроения к церемониалу в 11 часов утра, прошли мимо Главнокомандующего в 1 час дня, вернулись домой в 3 часа дня, выйдя из дома в 5 часов утра, при расстоянии от бивака 7 верст.

Нормально ли это и не приучает ли это войска к мысли, что это самое важное? Боже, когда же мы образумимся? А время идет и уроки войны забываются ох как скоро, такими бездарностями как господа Лауницы и Ко.

20-го сентября. Был в Гунжулине, получил деньги. Назад ехал в поезде Куропаткина, потому что на часовой опоздал, а следующий идет в 6 часов вечера и я должен был бы ехать верхом от станции Гадзядань до 11-ти часов ночи верхом.

Согласно здравому смыслу, сунулся к коменданту поезда с просьбой о разрешении сесть на этот поезд из 6-7 классных вагонов и получил весьма нелюбезное разрешение: "Где-нибудь примостим".

Завел разговор со состоящим при Куропаткине подполковником Генерального Штаба, но он тоже красноречиво уклонился от приглашения в свое купе. И уже, когда поезд двинулся, я чуть ли не силой сунулся в последний вагон 2-го класса, почти пустой, чтобы стать на площадке. Но и тут какой-то служитель, конечно солдат, заявил чтобы я слез, что тут никому ехать нельзя.

Я решил не сходить и остался. Проехав десяток верст, я вошел сам в вагон для прислуги и сел в купе, все залито электричеством,

— 68 —

где важно восседали денщики господ квартирантов этого дворца. Один из них очень снисходительно разрешил мне сесть и я чувствовал, что он сделал мне одолжение.

И это полковник, пробывший в боях 18 месяцев, Георгиевский кавалер, и должен ютиться на площадке, боясь чтобы его не высадил кондуктор или жандармский унтер-офицер. Нормально ли это и не возмутительно? Не это ли главная причина наших поражений? Пора проломать эту стен между мнимой черной и белой костью? Пора спустить на землю земных богов и дать каждому гражданину свободу личности, права и ответственность за свои поступки и слова, лишь перед верховной властью и его законами, а не измышлениями лакеев и прихлебателей, - людей поставленных у сильной власти.

Куропаткин приезжал на обед Мадритова и его почитателей.

Тысячная толпа сошлась еще раз взглянуть на своего любимца. Надо было видеть стихийную толпу, выражавшую свою радость первому своему полководцу, обставившему так беспримерно в истории всех своих подчиненных за всю тяжелую войну, жертвой которой он был во весь ее период, и будет всю свою жизнь. Чувствуется необычайная любовь солдат к этому человеку. Есть в нем что-то обаятельно, что-то могучее, что понимает каждый солдат и многие офицеры. Среди солдат он пользовался всегда необычайной популярностью, среди офицеров он потерял ее после Мукдена и только немногие, в том числе и я, считают его гениальным полководцем, но для которого сложилась вся война несчастливо.

Он не умеет выбирать себе маршалов! Он слишком добрый человек, но в России нет другого Куропаткина!

24-го сентября. Сегодня призовая стрельба наводчиков всех батарей корпуса. Каждая батарея (8 номеров) стреляла по одному разу

— 69 —

для каждого наводчика в одну мишень на 300 сажень. Дано было 6 минут, но большинство выпустили снаряды в 4-5 минут. 5-ая батарея дала средний радиус удаления пробоин от средней точки 14 дюймов, 4-ая батарея - 16 дюймов.

28-го сентября. Прошел слух, что мы едем в Россию после Кавказских казаков, 4-го Сибирского Корпуса, пленных Порт-Артурцев, 10-го и 17-го Корпусов, то есть в начале марта.

Боже мой, сколько тоски и мучений в этой пустой, бесплодной и глупо непроизводительной жизни! Еще полгода бессмысленного прозябания.

5-го октября. Мир утвержден Государями и конец войне несомненен. Сомнения нет! Не веселит этот мир, когда сознаешь, что еще полгода томиться в этой тяжелой обстановке.

Вчера был в Штабе 1-ой Армии у священника и наслушался массу анекдотов, создаваемых синклитом окружающих Куропаткина людей, составляющих оппозицию штабным Линевича. В этих анекдотах старика "папашку" выставляют дураком, мужиком, выжившим из ума стариком, а Куропаткина - гением, мировым светилом, невинной жертвой.

8-го октября. Наши воеводы верны себе всегда. Все их таланты мы снова ощущаем в их распорядительности по ликвидации блестяще разыгранной ими войны. Они подучились, набрались опыта и знаний и совсем выжили из ума. Если до войны они вовсе не отличались инициативой, то теперь ею стали злоупотреблять.

Дело отхода войск на зимние квартиры так усложнили, так организовали порядок движения и довольствия в пути, что войска, конечно, ничего не будут иметь, а интенданты выведут в расход сотни миллионов рублей.

В бригаде осталось по одному офицеру при командире батареи, -все остальные уехали квартирьерами заготовления продовольствия для частей. Где этот фураж покупать, по какой цене и куда его сво-

— 70 —

зить и на чем - все это скрыто тайной!

Даны офицеру 2 нижних чина и приказано в несколько дней заготовить 1000 пудов соломы, несколько кубических сажен дров и куда-то доставить. При чем, число офицеров, число нижних чинов для них, способ их передвижения и т. д. менялись много раз. Наконец они разъехались на сотни верст. Однако накануне выступления приказано было изменить количество заготавливаемого фуража, так как 200 лошадей штаба корпуса не пойдут походом. Ищи ветра в поле, а приказали - надо исполнять.

Назначено выступление 10-го октября. Все подготовлено. Сегодня отмена - перенесли на 14-ое. Наряду с этим инженеры разбирают грошовые мосты, боясь обеднить Россию (украв на их постройке тысячи) и именем Главнокомандующего повелевают войскам немедленно получить дрова и зачесть по отчетностям, а главное перевезти. И это накануне отправления в поход и это Великая нация уходит из разоренной ею страны!

Всюду, везде одно распоряжение глупее другого. Всюду отмена одного приказа и отдача нового: и так без конца губят эти господа создание великой армии, доведя ее уже до позора. Вот где сказывается глупая голова, канцелярский взгляд на вещи!

Скорее Государственная дума гони от нас все отжившее свое время и заражающее нас своими трупным ядом. Не то ли самое говорится в телеграмме: "Объявить, что полушубки и валенки будут выданы по прибытии войск на новые биваки".

Спрашивается, где же нужнее они: в походе 20 дней или на биваках. Это равносильно тому, что в прошлом году большинство частей полушубки и валенки получили в марте. Но там хоть войска везли, а теперь? Валенки и полушубки теперь не из России, а из Читы и Харбина. Все одна и та же песня! Воровство!

А 300 тысяч рублей, взятых из батареи на составление истории

— 71 —

войны и кем же? Ротмистром Агафоновым, ни каким-нибудь шарлатаном капитаном Генерального Штаба, достойным образом воспоющим Генштаб и Кавалерию - главными вершителями событий войны.

Все это прекрасно сказано одной фразой: "... ввиду перехода армии на мирное положение, обратить внимание на обмундирование по форме ..." - это первое предупреждение итога войны.

А на синие штаны такое гонение, как ни на одну из отраслей военного дела неправильно поставленную. А их очень много -больше чем синих штанов!

9-го октября. Тяжелые вести идут из России: сего дня пришло известие, что туда требуют немедленно кавалерию и молодых солдат призыва 1904 и 1905 годов, так как на местные войска надежды нет. На это якобы командующие армиями ответили, что отпустив молодых в Россию - не надеются на спокойствие запасных и что лучше брать целые корпуса.

В довершение этих злостных слухов еще один: какой-то помещик подал просьбу на Высочайшее имя об отпуске из армии его двух сыновей, прапорщиков запаса по окончании войны, на каковое получил от Начальника Штаба армии письмо, в котором его извещают, что его сыновья не могут быть исключением из общих правил. Тогда он отвечает на это письмо тоже письмом, что я дескать не знаю кто Вы такой, господин генерал, и знать не хочу, я просил милости у своего Государя, потому что не хочу подвергать своих сыновей той перспективе, которая предстоит господам офицерам возвращающимся с войны эшелонами.

Насколько все эти слухи верны - трудно сказать, но все это очень грустно, очень грустно.

Наряду с такими слухами на глазах творятся все те же безобразия. Генерал Куропаткин для своего удовольствия желает про-

— 72 —

катиться по колее из Херсу в Гунджалин - и это тормозит движение настолько, что войска сидят без фуража и продовольствия 3 дня. Войска с позиций посылают обозы за фуражом за 20-25 верст в Херсу и повозки пустые возвращаются обратно, простояв целый день у вокзала. На второй день то же самое, на третий тоже. Да не возмутительное ли это явление? Да ведь камни скоро возопиют о справедливости!

Когда же господа Куропаткины это поймут без доклада маленьких людей, потому что большие, его окружающие, все негодяи, воры, мошенники или идиоты.

13-го октября. Дивизион выступил из Счандятуня в новую стоянку за рекой Лялинхе и прибыл в 3 часа дня на ночлег в д. Ню-хуй. Погода хорошая, хотя дул северный холодный ветер. Мрозовский проводил дивизион и 71-й парк бригады у д. Уратгоу.

14-го октября. Дивизион выступил из Ню-хуя в 10 часов утра и прибыл в Гунджулин в 6 часов вечера. Ввиду позднего прихода, пришлось ночевать в отвратительной фанзе, китайской хлебопекарне, в страшно вонючей и жаркой комнате вместе с хлебопеками.

Всю ночь не спал от жары и духоты.

15-го октября. Прибыл в 12 часов дня в д. Лауан-фу. День отравлен неприятным событием. Прапорщик 5-ой батареи Щепанский, едучи верхом и обгоняя ползущую по д. Лауан-фу пехоту 37-ой дивизии, наткнулся на штык грудью и получил ранение в мышцу около левой ключицы. Лошадь прапорщика испугавшись бросилась в сторону наклоненного штыка. Рана серьезная, главное можно полагать занесение грязи в рану. Больной чувствует себя нехорошо.

Все эти дни ничего не могу написать, потому что по приходе на бивак не в силах, а по вечерам рано ложишься от усталости. В Кванчензах постараюсь написать на дневке. Китайцы очень при-

— 73 —

ветливо провожают непрошенных гостей, кончающих, наконец, свой несносный визит.

17-го октября. В 11 часов утра прибыл в Квачензы. Холодно. Более 10 верст шел пешком.

С каждым днем мы удаляемся от тех мест, где произошло столько событий, кровавых драм и пережито столько горя и ужаса. Потянулись длинные, бесконечные колонны, уныло тянущиеся на север, оставляя за собой поля Маньчжурии с одиноко разбросанными могилами соратников, витязей погибших в неравном бою. Тщательно отделанные руками боевых товарищей, они уныло смотрят на покидающих их собратьев и молчаливо, но красноречиво, говорят многое нашему сердцу. На кого мы их оставляем? Кто облегчит их одиночество, кто выразит им свою благодарность за их дело? Только ветер Маньчжурских полей скажет им свое холодное слово.

Скоро невинный страдалец китаец постарается стереть с лица своей родины последние следы возмутительной кровавой драмы, разыгранной двумя нациями для своего удовольствия и на горе ни в чем не виноватого китайца. Тогда не станет и этих аккуратно отделанных могилок героев и только в архивах войск будет значиться след этой драмы.

Тяжело покидать навсегда эти поля, сделавшиеся нам близкими и родными. Тяжело передавать прозаическому забвению те места, где столько пережито и перечувствовано. Эти пустынные долины, мрачные горы Маньчжурии с молчаливыми Фанзами, добродушными китайцами - нам близки и не чужие. Прощайте, дорогие бойцы! Вы одни можете спать спокойно, хотя и на чухой земле. Вас не тревожит будущее. Мы же идем в свою родную сторонушку с болью в сердце за прошлое и с тяжелой думой за будущее.

Как нас встретит наша матушка? Какой ответ потребует от своих

— 74 —

сынов? Что-то тяжелое творится там, если и телеграммы не принимают в Россию.

18-го октября. Расположились на дневку в Кванчензах, как и в 12 часов дня прибыла 43-яя Артиллерийская бригада и выяснилось, что мы ошибочно встали на дневку и что нам надо было еще передвинуться на один переход. И вот в 1 час дня дивизион на всех парах помчался снова в поход. Тайфун разыгрался во всю. Все заволокло пылью и ветер рвал и метал; несмотря на переход в 21 версту, мы прибыли в Синлунчен, где и будет дневка.

19-го октября. Дневка в Синлунчене. Погода ясная, теплая. Тайфун окончился.

*                    *
*

В то время, как в Европе вся жизнь, все интересы жизни, все события жизни, все сводится к служению женщине, к ее поклонению; в то время, как чуть ли не мировые события совершаются не без участия европейской женщины - в Китае и Маньчжурии - она не играет ровно никакой роли, не только в жизни нации, но даже в своей семье.

Ей закрыты все пути к проявлению самостоятельности, индивидуальности. Она лишена свободы, света, юридических прав; это рабыня в полном смысле этого слова.

Мужчина ей уделяет внимание не более любой вещи своего ежедневного обихода. Духовный мир женщины для него тайна и он не силится его разгадать. Начиная с того, что жену ему преподносят родители на основе своих личных интересов. Далее мужчину никто не обязывает иметь одну, две и три жены в одной и той же деревне. Никто не обязывает его жить с женой - он ее может бросить на произвол судьбы. И вот униженные, подавленные нравственно, бес-

— 75 —

словесные, бесправные затворницы женщины китаянки должны помнить одно - служить мужу, быть ему верной, знать только его и своих детей и им посвятить всю свою жизнь.

С нею не разговаривают долго, ее не ласкают - это считается недостойным мужчине. Целые дни сидит она на кане с трубкой в зубах, окруженная детишками и работает без усталости. Она шьет на всех, она готовит пищу, она убирает жилище и никогда не помогает мужу в полевых работах, кроме добывания опиума из мака или собирания огородных овощей. Ее нельзя увидать днем в обществе мужчины, разговаривающей с ним. Это два разных полюса, две разные величины.

*                    *
*

20-го октября. Чем дальше отходишь во времени от войны, тем ярче встают все безобразия и грабежи России. Интенданты, похваленные первыми на войне, как теперь оказывается и сейчас остались верны себе. Достать ячменя, овса и других продуктов из складов было трудно, а купить можно. На 84-ом разъезде и в Херсу как теперь выясняется, они продавали все продукты, при чем ячмень и овес со скидкой 40 копеек со справочной с пуда. В Харбине продаются подковы, брезенты, и т.п., а по свидетельствам и просьбам войск отпуска нет. Если же послушать, что говорят о господах Новаганских и Дюбюках, о их проделках с переводами и назначениями, то на голове волосы дыбом становятся.

Жалкую роль играет Михеев, окруженный такими завзятыми негодяями.

21-го октября. Мадиона. Чем дальше на север, тем холодней. Мрачные слухи идут с севера о забастовках железных дорого, о взрыве воинского поезда на Иннокентьевской и т.д.

— 76 —

Вчера был запрос кто из нижних чинов когда-либо служил на железной дороге; видимо, тяжело пришлось правительству бороться с забастовщиками. Напрасные усилия правительства отразить волну тревог и революции - оно не в силах бороться в этой неравной борьбе и чем раньше это осознает, тем и для него и для России будет легче.

25-го октября. Лошагоу. Линевич смотрел дивизион и пожаловал 2 креста на батарею.

Ровно 7 месяцев тому назад я был тут в последний раз, выбирал позиции для батарей 1-го армейского корпуса и не думал, что все напрасно, что все уже закончено. От Кванчензы до Сунгари ряд сильных позиций, частью уже закрепленных, говорят о том, что Куропаткин собирался еще долго драться, но ему не суждено было довести до конца великое начало.

Сегодня разнесся слух, что 1-ый корпус идет после 9-го, который идет после 13-го корпуса.

Сегодня же разнеслась весть, что 21-го октября дарована России конституция. Дал бы Бог, чтобы все эти слухи были истиной!

26-го октября. Сыдяза. Сегодняшний переход тяжелый. Выпал снег, гололедица, мороз и ветер. Переправа через реку Сунгари по специально построенному мосту саперами заняла очень много времени. Началось с того, что по проходе бригады и пехоты, со своими обозами, мост пришел в негодность и его пришлось ремонтировать. Батарея проходила по мосту около 25 минут, а дивизион 1 час 10 минут. Длина моста около 100 сажен.

Только сегодня узнали, что России дарована свобода слова, печати, личности и собраний.

Итак, Россия вступила в новую жизнь - на путь возрождения. Как-то шагнет она, не спотыкнется ли с первым шагом?

— 77 —

Наконец-то вздохнет русский человек полной грудью свежим воздухом.

27-го октября. Дневка в Сидязе.

28-го октября. В 3 часа дня дивизион прибыл в свой новый квартирный район, кончилось странствование!

Главной приятной новостью было, что мы идем первыми после 13-го корпуса и начинаем движение в начале ноября. По дороге у моста через реку Лялин-хэ смотрел дивизион и парковую бригаду. Наша "каракатица" Ланцов (корпусный командир).

Злой презлой потому, что пришлось ему ожидать на холоде 2 часа.

2-го ноября. В воздухе запахло скорой погрузкой для отправки дивизиона в Россию. Все бумаги дышат этой атмосферой, хотя нигде нет намека, ни точного указания дня посадки, а между тем как важно войсковым частям знать это. Сколько затрат финансовых и физических можно было бы сберечь - не тратить напрасно. И вот так у нас, из всякой вещи делают тайну от войск, делают тайной то, что именно надо знать войскам. А у нас наоборот! Знали все, что Мукден решили бросить еще 18-го февраля, а те кто ведал обозами и имуществом не только не знали, а напротив, свозили в Мукден с Севера запасы и строили хранилища.

Знали все тыловые учреждения Харбина и, конечно, японцы по каким дорогам надо отступать обозам и войскам в случае приказания об этом, но не знали войска, и потому все сбилось в одну кучу у Тавы и Телина.

Знают в Питере, Харбине, Владивостоке, Кванчензах и всюду в каком порядке пойдут корпуса в Россию, только не знают этого войска и интенданты, покупающие и снабжающие войска громадными запасами фуража, дров, порционного скота и т.п. накануне выступления войск в поход. Есть батареи, у которых накопилось пор-

— 78 —

ционного скота по 1-ое февраля, а им быть может придется выступать в ноябре. А наряду с этим войскам не дали ни одного полушубка, ни одной фуфайки, ни одной пары валенок для обеспечения от холода в 300-от верстовом походе, а когда прибыли на место, то предлагают даже сапоги, конечно, гнилые.

Все это нормально для таких бездарностей как господа Лауницы, а вот разрешение, данное начальником эшелона генералом Ползиковым двигаться дивизиону самостоятельно, а не вместе с пехотой и обозами своего корпуса, соблюдая только маршрут, - вызвало целую бурю ругани и разноса, как что-то криминальное, не совместимое с воинским званием.

5-го ноября. Ну как не наброситься на Генеральный Штаб, когда каждое их распоряжение, запрос - все вызывает недоумение. Не дальше как вчера требуют из Штаба Корпуса и Штаба Армии "Представить немедленно сведения, сколько в частях состоит запасных: 1) Призванных в период с 1-го сентября 1904 г. по 1-ое марта 1905 г.; 2) Призванных с 1-го марта 1905 г. по 1-ое сентября 1905 г. и т.д."

И части понимают: одни периоды, когда запасные прибывали в части, другие - когда они были призваны к Воинскому Начальнику. Так как эти сведения нужны Главнокомандующему для учета запасными и для статистики, а может быть для документов по итогам войны, то можно себе представить выводимое заключение. И всюду так?

9-ое ноября. Вчера батарейный праздник 6-ой батареи. Было много шума, шума, пьянства, карт.

Ходят упорные слухи, что Владивосток весь разрушен, что много жертв, особенно офицеров, среди них генерал Данилов, Начальник 6-ой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Неужели это верно, неужели этот герой, любимец Сибирских стрелков, этот честнейший и храбрейший из солдат, этот истинно русский человек, светлейший начальник - погибает от руки безумца, от руки негодяя солдата, за которого он готов был всегда отдать свою жизнь, с которым пережил одинаково все тяготы этой войны.

Имя этого генерала известно всей армии, а для Сибирских стрелков - это гордость и слава, это истинно русский начальник и отец солдат. Знают ли безумцы, кого они убили, знали ли на кого подняли руку? Знали ли они, что с именем Данилова связаны лучшие бои и Россия гордится им, как гордится душой обороны Порт-Артура генералом Кондратенко?

Безумцы, вы в своем опьянении дошли до полного безумия и отнимаете у России лучших ее сынов. Спи же спокойно храбрый витязь, ты не боялся смерти на поле брани, ты верил в нравственную свою силу в боях со своими стрелками, ты не боялся смерти и среди обезумевшей толпы, и верил

— 79 —

в свои силы и с верой пал от руки безумца, как честный солдат, свято выполняющий свою присягу. Благодарная и честная Россия тебя не забудет, а над безумцами, тебя погубившими, будет висеть вечное проклятие, истинных сынов России.

Сегодня Мрозовский осматривал дивизион. Более или менее остался доволен, но один факт из караульной службы - все испортил. В 5-ой батарее начальник караула не скомандовал караул - "строиться" и загорелся сыр-бор. Оказывается, что в батарее было два ефрейторских караула и помещались они в разных местах. В день смотра командир батареи распорядился свести их в одно помещение, но не образовал из двух караулов одного с одним начальником; поэтому, когда генерал вошел в помещение, стоявший там бомбардир не считал себя обязанным скомандовать караулу: "Стройся",- и подойти с рапортом, а на замечание:"Почему этого не делает?" ответил: "Я не должен, это не мои часовые". Впечатление отвратительное! Мне и в голову не приходило, что может быть такое положение.

14-го ноября. 12-го и 13-го пробыл в своей родной 2-ой батарее в д.Чанлинза (близ станции Шитоученза). Всех застал в сборе, но многое изменилось там. Перемена Командира бригады сильно отразилась к худшему на бригаде. Конради оказался совершенно не способным руководить столь боевой бригадой, через полгода своего пребывания довел бригаду до полного разложения.

Отсутствие всякого авторитета, характера, знаний и ума сделали то, что в бригаде все застыло, все отошло на задний план и только царство веселья, пьянства и карт нашли себе почву.

Куда девалась любовь к строевому делу? Больно видеть умирающего человека - каким я себе представляю 9-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду.

Правда, что может дать больше та часть, у которой пьяница Корпусной Командир (Гернгрос) не брезгует пить и доходить до отупения с прапорщиками. Какой может иметь авторитет начальник, бьющий по физиономии спьяна начальников частей.

Нет, скоро пропадет слава 1-го Сибирского корпуса, если не уберут оттуда господ Гернгросов, Кондратовичей и Конради!

Самое большое зло для части - это не на месте стоящий высший начальник! И все это мы видели тогда, когда начинается полное разложение армии, когда офицер не гарантирован от наглого оскорбления солдатом. Теперь, когда строгая законность только и может гарантировать прочность устоев - мы видим полный произвол, полное нарушение законов и дисциплины.

— 80 —

26-го ноября. Деревня Эндятунь. Вчера собрались "Михайловцы" в числе 9-ти человек 7-ой бригады и скромно провели время в мирной беседе о славном прошлом родного заведения.

Хотели послать телеграмму в училище с поздравлением с 85-ой годовщиной, но телеграф забастовал.

Сегодня скромное моление в день Св. Георгия. Скромно принял я поздравление своих сослуживцев с днем своего праздника.

Год тому назад в Босинзан этот день был многолюден и многошумен. Это был праздник на Славу и мне на утешение - среди своей родной и любимой батареи.

29-го ноября. Две недели не получаю известий из дома, так как в России что-то делается ужасное. Жизнь прекратилась - всюду ужас, кровь, произвол. Страшно заглянуть туда даже мысленно и стараешься не думать, и стараешься убедить себя, что там все благополучно.

17-го декабря. Тяжело на душе, невыносимо. В России что-то ужасное. Севастопольская история заставляет призадуматься о многом. Забастовка всеобщая доведет до полной гибели Россию. Последние слухи ужасны! Витте будто бы убит, какой-то дворцовый переворот. Неужели же Россия дойдет до позора - вмешательства Европы? Господи, за что такие муки нам, страдальцам! И какая странная судьба наша!

Год тому назад болела душа по Порт-Артуру - теперь по своей Родине, по России, гибнущей от рук своего народа.

Полная неопределенность наверху у правительства, полная непоследовательность и отсутствие решимости губит и правительство и всю Россию.

Я верил в хороший исход войны до Мукденского погрома, верил глубоко, непоколебимо. Вера меня обманула, но я неизменный и верю, что найдется среди этого ужаса и смерти, среди хаоса и общего разлада, группа людей, сгруппирующая вокруг себя, как центра, сильную сторону жизни нашего народа.

Я верю, что мне счастье еще улыбнется, как оно улыбалось за всю войну.

18-го декабря. Получил Золотое оружие за вывоз всей осадной артиллерии и боевого комплекта из 1-ой Армии.

Слух о дворцовом перевороте снова страшно звучит в устах приехавших из Харбина: Владимир стрелял в Государя и ранил его в руку, а Михаил Александрович убил Владимира. Витте убит. Государь уехал в Данию. Господи! Неужели анархия, гибель, разорение?

— 81 —

Не радуют меня теперь никакие награды, не веселят меня мои личные блага, когда все мысли, все чувства направлены туда далеко, к моим дорогим и близким, от которых не имею никаких сведений.

22-го декабря. Все та же неизвестность, гнет, тоска. Точно нет России, точно все умерло, что было близко и дорого сердцу. Из России ничего нет.

26-го декабря. Великий праздник снова омрачен одиночеством. Второй год на исходе, как я разлучен со своей любимой женой, от которой я ничего не знаю вот уже третий месяц.

3-го января 1906 г. Вот и Новый год, а мысли все старые, все те же мрачные. 26-го декабря уехал в батарею. Переночевав там и пробыв 27-ое весь день, я 28-го уехал в Лошагоу к Воротникову. Вечером попал на попойку к Начальнику 38-ой дивизии генералу Грек, где был и командир 19-го Армейского Корпуса вместе с Воротниковым.

На вечеринке было три дамы, под названием "сестры", а больше - Прекрасные Елены. И такая атмосфера изо дня в день, как я узнал там же. За этих прекрасных Елен нас японцы и побили.

31-го декабря. Бухаи. В гостях у Гаитенова в 3-ей артиллерийской бригаде. Новый год встретил среди офицеров этой бригады, собравшихся у Гаитенова.

1-го января 1906 г. Прибыл в свою родную 2-ую батарею и поместился у Филинха.

3-го возвратился в Эндятунь в свой дивизион. Писем из дома все нет.

13-го января. Приехал из Шаунченцу, где пробыл 9, 10, 11 и 12-ое у Мрозовского. Наконец-то легче на сердце, из России есть хоть какие-нибудь сведения. Кой какой там порядок

— 82 —

уже есть, хотя и достигнутый потоками крови.

16-го января. Получена телеграмма Великого Князя Сергея Михайловича, требующего меня в Офицерскую Школу. О счастье, о радость! Неужели же конец моим страданиям и я скоро увижу своих жену и сыночка!

21-го января. Ровно два года тому назад в этот день я расстался со своей женой. С 16-го числа я точно с ума схожу от радости и только думаю о скорой встрече с ней.

24-го января. Сегодня только закончил переборку своих вещей. Все сохранилось в целости.

29-го января. Все еще не могу придти в себя от радости. 2-го февраля думаю мне удастся выехать наконец.

2-го февраля. Наконец-то настал давно желанный час; я получил разрешение на отьезд в Россию.

3-го февраля. Ночью около 12-ти часов прибыл в Харбин и того же дня в 8 часов утра мой поезд (эшелон штаба 37-ой дивизии) отъехал на запад в родную сторону, в милый и родной край.

10-го февраля. г. Чита. Рененкампф навел ужас и страх на всю республику Читу и нынче все ходят как шелковые. Много повесил и выпорол. Главные вожаки Дмитриевский и Полымов -бежали в Китай, при чем последний (военный инженер) похитил 82000 рублей.

13-го февраля. г. Иркутск. На экспресс нет мест, а почтовый медленно идет и мало удобен. Приходится и дальше плестись с воинским.

16-го февраля. г.Тайшет. Хотел пересесть на экспресс, но места не было.

18-го февраля. г. Красноярск. Простояли 8 часов ввиду бывшего впереди крушения. Видимо, тут самое опасное место.

— 83 —

Два года назад 9-го февраля я спасся чудом в этих местах.

20-го февраля. Ст. Тайга. Снова питаю надежду на скорый поезд завтра на Оби, и тогда буду в Москве 26-го февраля, вместо 6-7  марта.

21-го февраля. Разбиты мечты попасть на скорый. Мест нет и придется  до Москвы тянуться в воинском.

25-го февраля. г. Челябинск. Получил телеграмму от жены за подписью сынишки: "Здоровы ждем Целуем".

27-го февраля. г.Уфа. Настроение после Челябинска у меня настолько упало, так как в телеграмме не было ни слова о том, что жена моя поспешит на Москву, чтобы скорей меня обнять. Может быть это невозможно по многим обстоятельствам, о которых я ничего не знаю.

28-го февраля. 9 часов вечера г.Самара. Как свежи воспоминания мои о проезде через этот город 2 года тому назад. Здесь я нагнал свою батарею по выезде от отца, тут я узнал об объявлении войны, тут я получил первую телеграмму от брата о том, чтобы я был спокоен за жену и сынишку, что им будет хорошо и берег себя. Вот тот самый столик, за которым я сидел со своими офицерами и читал манифест о войне.

Невольные слезы скатились с глаз и сердце заболело о моих близких и дорогих.

*                    *
*

Примечания:

Помимо отпечатанного на машинке текста в подлинной рукописи дневника имеется: схемы боев и позиций, критические заметки и предложения, касающиеся вопросов управления стрельбой с помощью сигнализации флагами, желательных реформ по организации интендантской службы и материальной части, а также некоторые распоряжения, переданные в ходе боя на специальных бланках.                   

Верно:

Нач. отдела использования и публикации документов Полтавского облархива (подпись)                                               В. Н. Жук

25 сентября 1983 г.