Помочь сайту

4149 4993 8418 6654

К открытию памятника И. П. Котляревскому

К открытию памятника И. П. Котляревскому.

Публикуется по изданию: Газета "Южный край", Харьков: № 7835 - 30.08(12.09).1903, стр. 2-3; № 7836 - 31.08(13.09).1903, стр. 2, 5; № 7837 - 01(14).09.1903, стр. 1-3; № 7838 - 02(15).09.1903, стр. 2; № 7844 - 08(21).09.1903, стр. 3.

Опубликовано: Центральна наукова бібліотека Харківського Національного Університету ім. В. Н. Каразіна

Перевод в html-формат Борис Тристанов.

Южный край, № 7835 - 30.08(12.09).1903, стр. 2

Памятник И. П. Котляревскому.
(30 августа 1903 г.).

Есть на поле, под Полтавой
Славный памятник... На нем
Имена покрытых славой,
Павших воинов найдем.
То — сыны семьи Петровой,
Что за честь родной земли
В битве страшной и суровой,
Как герои, все легли...

* * *

Годы шли... И перед нами
Новый памятник стоит...
Не кровавыми боями
Он о прошлом говорить.
Нет! На мирной ниве слова
Он воздвигнут, и на нем
Блещет лик певца родного
Вечной славы торжеством.
То — певец Украйны милой,
Что и смехом, и слезой
Воплощал с могучей силой
Жизнь страны своей родной...
Тихо реет над Полтавой
В этот светлый, славный день,
Возвеличенная славой,
Вновь певца Украйны тень...
Красоты и правды тайны
Вновь с собой она несет...
И певцу народ Украйны
Память вечную поет...

Василий Иванов.

Об И. П. Котляревском, как
авторе "Энеиды".

Существует мнение, наиболее ярким выразителем которого был П. А. Кулиш, что Котляревский в перелицеванной "Энеиде" смеялся над украинцами. Кулиш находил, что "уже самая мысль написать пародию на языке своего народа показывает отсутствие уважения к этому языку". Вопреки этому крайне одностороннему мнению Н. И. Костомаров с похвалой отзывается об "Энеиде" и усматривает в ней "верную картину малорусской жизни". Историк украинской литературы проф. Н. И. Петров, во многом оправдывая Котляревского литературными традициями и условиями семинарского образования, все таки находит, что Котляревский "пародировал малорусскую народную жизнь". Вообще, и в похвалах, и в порицаниях сквозит бытовая точка зрения, в приложении к Котляревскому, в особенности к его "Энеиде", несколько ошибочная. Котляревский в "Энеиде" не преследовал бытовых целей; верного изображения малорусской народной жизни он не искал и даже, в интересах пародии, сознательно и намеренно прибегал к преувеличениям. Мы имеем дело с памятником литературным, с целями литературными, и потому на первом месте должна стоять не бытовая, а литературная точка зрения. Если в "Энеиде" и проскальзывают местами бытовые черты, большей частью весьма интересные, то на них нужно смотреть, как на случайное явление; автор пользовался ими мастерски, но мимоходом, как орудием для других, литературных целей. Котляревский отлично знал быт, нравы и язык малороссов, и потому у него часто прорываются меткие наблюдения. Можно быть лишь благодарным памяти поэта за эти оброненные им мимоходом этнографические богатства, но нельзя осуждать его за отсутствие стройных и цельных описаний малорусской природы и малорусского народного быта. Будь в то время так поднят интерес к народности и к этнографическим изучениям, как это было уже много лет позднее, в 40 и 50-е годы, то, можно думать, и Котляревский нашел бы другие литературные способы для применения своего богатого природного дарования и своих обширных этнографических познаний. Время выхода "Энеиды", т. е. конец XVIII ст. было временем лишь элементарного, зачаточного изучения народной жизни, временем исключительно личных наблюдений, без опоры в литературе или в науке.

Среди значительного числа отзывов об "Энеиде" Котляревского особенного внимания заслуживает сравнительно с другими мало известный и в то время весьма содержательный и наилучше обставленный в научном отношении отзыв проф. Н. П. Дашкевича в "Киевской Старине" 1898 г. В статье "Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды" проф. Дашкевич рассматривает произведение Котляревского на широком поле сравнительного изучения.

Любопытно, что "Энеида" Вергилия — произведение, пользовавшееся в течение многих веков большим литературным авторитетом, издавна стала предметом пародии и шутки. Еще в XVII ст. французский писатель Скаррон выпустил

Южный край, № 7835 - 30.08(12.09).1903, стр. 3

"La Virgile travesti" — шутливую переделку "Энеиды", где классические боги и богини разделаны под орех, со многими веселыми картинами, местами с такой фривольностью, перед которой Котляревский оказывается очень скромным. В Германии в. XVIII ст. "Энеиду" пародировали Михаэлис и Блумауер, в России незадолго до Котляревского — Осипов. Котляревский, как человек образованный, был знаком с некоторыми предыдущими переделками и, в частности, кое в чем подражал Скаррону. Чем объясняется выдающееся положение "Энеиды" Котляревского? Вот тут то и оказываются ценными беспристрастные научные выводы профессора Дашкевича. "Украинская "Энеида", говорить проф. Дашкевич, представляет сочетание пародии и бурлеска с глубокими мыслями, между прочим, с просвещенным вниканием в общественные отношения Малороссии в пределах русского государства и с народничеством. Народная стихия преобладает в этом сочетании, которое оказывается смехотворным лишь при поверхностном взгляде, а на деле озарено светом гуманной мысли, какой в то время было не так много в обществе". В талантливости шутливого изображения, в безыскусственности комизма Котляревский не уступает Скаррону и превосходит его по тонкости отделки и обилию бытовых подробностей. Проф. Дашкевич называет поэму Котляревского "обширной картиной малорусской общественности в рамках травести и бурлеска". Забавный тон преобладает, но не властвует исключительно. Над всем господствует своеобразное общее созерцание жизни, своего рода философское миросозерцание. Наряду с веселыми шутками проскальзывают печальные мотивы, например:

Бида не по деревьям ходыть,
И хто-ж ии не скуштовав?
Бида биду, говорять, родыть,
Бида для нас — судьбы устав!

Заслуживают внимания те места, где автор высказывает свои личные нравственные воззрения.

Та вже що буде те и буде,
А буде те, що Бог нам дасть.
Не ангелы, такие ж люде,
Колысь нам треба всим пропасть.

Та же философия житейской мудрости слышится в словах:

Колы чого в руках не маеш,
То не хвалыся, що твое,
Що буде, ты того не знаеш,
Утратыш, може, и свое.
Не разглядивши, кажуть, броду,
Не суйсь прожогом першый в воду,
Бо щоб не насмышив людей.

В том же роде:

Не иды в дорогу без запасу,
Бо хвист от голоду надмеш.

На тему, что пугливая ворона и куста боится:

З людьми на свити так бувае,
Колы кого мих полякае,
То посли торба спать не дасть.

К тому же разряду моральных сентенций можно отнести последние стихи поэмы:

Живе хто в свити необачно,
Тому нигде не буде смачно,
А бильш колы и совисть жмет.

Здесь затронуто начало совести, те ее мучения, о которых Пушкин сказал:

Когтистый зверь, скребящий сердце...

Котляревский, однако, более склоняет читателя к радостному настроению:

Чим бильш журытыся — все гирше,
Заплутаешься в лиси бильше,
Покинь лиш горе и заплюй...

Проф. Дашкевич находит, что "сатиризм Котляревского исполнен грандиозной мысли; он приближается по своему смыслу к основной идее "Похвалы глупости" Эразма Роттердамского, к ироническому изображению мира у Ариосто и, вообще, к концепции великих сатириков".

При такой высокой оценке Котляревского, с точки зрения общего миросозерцания и настроения, заслуживает еще внимания масса разброшенных в "Энеиде" любопытных замечаний по археологии малорусского быта и замечаний на живые темы современных автору общественных отношений. Так, заслуживает внимания сочувственное отношение к крестьянам, без вражды к дворянам, к числу которых принадлежал сам автор.

"Бувають всякии паны",

говорит Котляревский, и потому у него есть паны и в аду, и в раю. В раю

Бувають вийскови, значкови,
И сотники, и бунчуковы,
Яки правдыву жизнь вели;

но любопытно, что в ад паны попали за дурное обращение с крестьянами.

Панив за те там мордовалы,
И жарили зо всих бокив,
Що людям льготы не давалы,
И ставили их за скотив.
За те воны дрова возылы,
В болотах очерет косылы.

Интересно еще замечание Котляревского, что

Мужича правда есть колюча,
А панська на вси боки гнуча.

Кое-где проскальзывают замечания о чиновниках, между прочим, о главной язве тогдашнего чиновничьего быта — взяточничестве.

У нас хоть трохы кто тямущый...
То той хоть з батька та здере.

Достается не мало

"ченцям, попам и крутопопам"

за то, что

Мырян щоб зналы научать,
Щоб не ганялысь за грывнямы,
Щоб не возылись з попадями,
Та зналы церковь щоб одну,

особенно ксендзам, "до баб щоб не йиржалы".

Не лишено интереса описание рекрутчины, близкое к народному пониманию.

Пишлы, розвывшы короговку,
И слезы молодежь лила,
Кто жинку мав, сестру, ятровку,
У инчых мылая була.

В другом месте приводится мысль, что для войны нужны деньги и запасы хлеба:

Вийско треба харчеваты
И воин без вина хомяк,
Без битой голои копийки,
Без сий прелестницы злодийки,
Неможна воювать нияк.

Чуткая отзывчивость на современные общественные интересы создала Котляревскому прочное положение в потомстве. Насколько это положение прочно, можно судить по сравнению Котляревского с Николаем Ивановичем Гнедичем. Котляревский и Гнедич вместе учились в полтавской семинарии, были приятелями и похоронены рядом на городском полтавском кладбище [?]. Гнедич получил широкую известность среди современников переводом "Илиады", Котляревский — пародией на "Энеиду". Любопытная игра судьбы — осмеяние классической старины со стороны Котляревского сыграло гораздо большую роль и оставило по себе неизмеримо большие литературные последствия, чем прославление классической древности со стороны Гнедича. Котляревскому воздвигаются памятники; Гнедич почти забыт, а, между тем, и Гнедич обладал талантом, быть может, не меньшим, чем талант Котляревского. Известно, как в 1830 г. Пушкин сочувственно встретил перевод "Илиады":

Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи,
Старца великого тень чую смущенной душой.

Обладая тонким поэтическим слухом, Пушкин в тяжелых гекзаметрах Гнедича расслышал умолкнувшие звуки божественной эллинской речи; но для широких слоев образованного общества здесь было только тяжелое бряцание громких словес. Гнедич и в оригинальных своих поэтических произведениях пробовал выдержать высокопарный стиль, причем так далеко ушел от родины, от жизни, от бытовой действительности, что читающая публика увидела в нем незнакомца и совершенно забыла и его, и все его произведения, переводные и оригинальные.

Котляревский пошел навстречу живым запросам общества; он стал разрабатывать на малорусском языке такие мотивы, которые еле были затронуты в семинарских литературных продуктах старого времени и привлекали к себе внимание, вызывали веселый смех, порождали анекдоты и шутки. Он пошел навстречу местным сценическим потребностям и таким путем не только ответил на запросы среднего общества, но и людям высокого общественного положения он доставил большое удовольствие; таков, был, напр., малороссийский генерал-губернатор князь Я. Н. Лобанов-Ростовский, любивший изящные искусства и содействовавший к устройству в Полтаве театра любителей; таков был, напр., малороссийский военный губернатор князь Н. Г. Репнин, который содействовал постановке "Наталки Полтавки" на полтавской сцене в 1819 г.; таков был, наконец, Император Николай Павлович, читавший в молодости "Энеиду" Котляревского. Кулиш глубоко ошибался, когда в 60-х годах писал, что "Энеида" Котляревского нравилась армейским офицерам товарищам поэта да их лакеям; будто простолюдины не смеялись: им было не до "Энеиды". В действительности, смеялись все, до кого только доходила "Энеида": и князья, и простолюдины, — и в этом смехе были плодотворные культурные зародыши, зарождались новые литературные стремления, крепла наклонность к литературному воспроизведению бытовой действительности, к проповеди братских и гуманных сословных отношений. Для конца восемнадцатого столетия это были зародыши большой важности и большого значения, особенно в этнографических пределах Малороссии.

Проф. Н. Ф. Сумцов.

И. П. Котляревский родился в 1769 году, умер в 1838 году. Дед его был дьяконом в полтавской соборной церкви, отец служил по судебному ведомству. 14 лет он поступил в полтавскую семинарию и начал писать стихи. Товарищем его по семинарии был Н. И. Гнедич. По окончании курса семинарии К. состоял домашним учителем в домах богатых помещиков, служил в новороссийской канцелярии, затем в военной службе и участвовал в битвах с турками. С 1808 г. К. проживал в Полтаве, в должности надзирателя в институте "воспитания детей бедных дворян". К. считается отцом новой малорусской литературы. Главное его произведение: "Энеида Вергилия, перелицованная на малорусскую мову". "Энеида" была напечатана впервые в 1798 г. (первые три песни) и затем выдержала много изданий. Полное и точное издание "Энеиды" К., без изменений в языке, сделано Волохиновым в Харькове, в 1842 г. Наиболее распространенное издание Кулиша, 1862 г., представляет крупные переделки текста. В 1819 г. К. написал две оперетки: "Наталка Полтавка" и "Москаль Чаривник", до настоящего времени занимающие первостепенное место в малороссийском репертуаре. "Наталка Полтавка" была впервые напечатана в 1837 г., "Москаль Чаривнык" — в 1841 г.

Участие Харькова в празднестве Полтавы.

Сегодня особые депутации, выехавшие из Харькова, приветствуют Полтаву с празднеством, по случаю открытия памятника славному украинскому поэту И. П. Котляревскому. Депутация от университета поднесет адрес, на папке которого надпись: "Памяти Ивана Петровича Котляревского, 30 августа 1903 г., от Императорского харьковского университета".

Адрес следующего содержания:

"Императорский харьковский университет приносит полтавскому городскому общественному управлению свои сердечные поздравления по случаю симпатичного торжества открытия памятника Ивану Петровичу Котляревскому. Не бедна та народная почва, на которой могут выростать такие наблюдательные и отзывчивые писатели, как И. П. Котляревский, равно как не бедна и та общественная среда, которая умеет ценить свое историческое прошлое и закрепляет вещественными памятниками свои лучшие культурные традиции. Более ста лет прошло с тех пор, как появилась перелицованная "Энеида", почти столетие протекло, как вышла в свет "Наталка Полтавка" и "Москаль Чаривник", и, однако, произведения эти живут до сих пор, охотно читаются, идут на сцене и часто переиздаются. Такая прочная устойчивость сочинений Котляревского свидетельствует об их жизненности: она ясно говорит о том, что писатель вполне удачно ответил на литературные и просветительные стремления общества. Главными проводниками в Харькове влияния Котляревского были Костомаров, Срезневский, Метлинский, Квитка — почтенные деятели, оставившие по себе в литописях университета и города хорошую память. Независимо от тесных литературных связей, сближавших некогда Харьков с Полтавой, произведения Котляревского имеют в настоящее время немаловажное значение для археологии старинного малорусского быта по обилию в свое время живых, а ныне уже вымерших, характерных бытовых подробностей, например, относительно украшения жилища, пищи, одежды, нравов, песен. Но не в одних заслугах для археологии состоит значение И. П. Котляревского. Императорский харьковский университет также высоко ценит в нем живого общественного деятеля, стремившегося к широкому удовлетворению местных культурных интересов. Благодарное потомство поставило И. П. Котляревскому памятник, который служит, с одной стороны, наглядным свидетельством заслуг этого писателя, с другой — доказательством живых общественных стремлений полтавского городского общественного управления и всего местного полтавского образованного общества. Да послужить же память о заслугах И. П. Котляревского, как для современного общества, так и для будущих поколений, новым побуждением к дальнейшему развитию гуманизма и просвещения!"

Депутация от города поднесет адрес, на папке которого надпись: "Приветствие полтавскому городскому общественному управлению от харьковского, по случаю открытия памятника Ивану Петровичу Котляревскому".

Адрес следующего содержания:

"Город Харьков, приветствуя своего ближайшего соседа, город Полтаву, просит принять поздравление с только что совершившимся радостным событием: в стенах Полтавы состоялось открытие памятника первому и любимому малорусскому писателю Ивану Петровичу Котляревскому.

Много времени протекло, пока долго лелеянная мечта — увековечить память дорогого поэта, наконец, осуществилась.

Много трудов затрачено, что бы иметь удовольствие видеть любимые черты его в реальном изображении.

Зато, при воспоминании об этом, тем более восторженное состояние охватывает нас, и тем ярче воскресают образы литературных памятников украинской народности, созданные незабвенным Иваном Петровичем: "Наталка Полтавка" с самоотверженной и нежно любящей героиней, так прекрасно передающей основные особенности малорусской женщины, и "Москаль Чаривнык" с своей проповедью строго нравственных начал, лежащих в основи малорусской жизни, и вечно веселая "Вергилиева Энеида" с прекрасно выраженными бытовыми картинами, проникнутыми тонким малорусским юмором.

Старые, но милые образы, как бы вновь возрожденные, длинною вереницею толпятся в наших воспоминаниях и, одаренные жизненными свойствами, вложенными в них талантом, переносятся к нам в настоящее, чтобы в нем многое объяснить и украсить.

Харьковцы приносят благодарность полтавцам за все эти приятные воспоминания и выражают пожелание, чтобы всегда в будущем вновь открытый памятник вызывал у всех возвышенные чувства и идеальные мысли, воодушевлявшие героев произведений Котляревского".

От города же будет возложен на вновь открытый памятник венок. Составленный из серебряных — лавровой и дубовой — ветвей, венок этот имеет три четверти аршина вышины; на лентах, связывающих ветви, выгравирована надпись: "Ивану Петровичу Котляревскому от харьковского городского общества".

Депутация от харьковского губернского земства поднесет адрес, на папке которого надпись: "Привет от харьковского губернского земства полтавскому городскому управлению, в день открытия памятника Ивану Петровичу Котляревскому в Полтаве, 30 августа 1903 г.".

Адрес следующего содержания: "Сегодня в сердце старой Украины открыт памятник знаменитому малорусскому писателю Ивану Петровичу Котляревскому. Впервые увековечена память создателя новой малороссийской литературы, в произведениях которой нашли себе талантливое выражение лучшие стороны малорусского народного гения: его спокойный, незлобивый ум, тонкая наблюдательность, меткий и в то же время добродушный юмор. Знаменательно и отрадно, что память Котляревского чествуется в доме, носящем имя другого, уже мирового писателя, также уроженца Полтавской губернии, Н. В. Гоголя: его бессмертные творения проникнуты тем же духом и теми же особенностями, которые впервые выразились в музе Котляревского. Мы, представители харьковского губернского земства, прибывшие из центра новой Слободской Украины, приносим поздравление полтавскому городскому управлению, с окончанием дела, имеющего важное культурно-просветительное значение. Вмести с тем мы выражаем уверенность, что имя Котляревского навсегда останется в памяти малорусского народа и что к памятнику славного писателя, по выражению поэта, "не зарастет народная тропа".

Депутация от харьковского уездного земства поднесет адрес следующего содержания:

"Мы только что присутствовали при открытии памятника Ивану Петровичу Котляревскому... Кто из грамотных малороссов не знает произведений этого знаменитого украинского писателя? В нем наилучшим образом воплотился малорусский народный гений: безобидный юмор, тонкий наблюдательный ум блещут в каждой строчке его сочинений. Полтавская губерния счастлива на великих художников слова: гениальный Гоголь, сделавшийся мировым писателем, также уроженец ее. И Полтава умеет чтить великих людей, чему ярким доказательством служит сегодняшнее торжество. Да здравствует полтавское городское управление, трудами которого так увековечивается память славных ее сынов! Харьковское уездное земство, представителем которого я имею честь быть, будучи уверено, что И. П. Котляревский не исчезнет никогда из памяти малорусского народа, почитающего в нем великого выразителя своих характерных черт ума и сердца, поручило мне принести поздравления городскому управлению с окончанием задачи, достойной культурного города".

Председатель харьковской уездной земской управы С. Литарев.

Кроме того на празднестве присутствует депутация от состоящего при харьковском университете историко-филологического Общества.

Южный край, № 7836 - 31.08(13.09).1903, стр. 2

Телеграммы.
Наших корреспондентов и
"Торгово-Телеграфного Агентства".

Полтава, 30 августа. Открытие памятника И. П. Котляревскому последовало в третьем часу дня; ему предшествовала панихида на могиле поэта, которую совершал преосвященный Илларион; съехалось более 200 приглашенных, в том числе несколько галичан. На памятник возложено много венков от различных учреждений, обществ и редакций повременных изданий. На торжествах участвует все почти население Полтавы; настроение праздничное.

Южный край, № 7836 - 31.08(13.09).1903, стр. 5

Полтава.
(От нашего корреспондента).

К открытию памятника И. П. Котляревскому.

Поклонникам и почитателям лиры И. П. Котляревского, во множестве съехавшимся теперь в Полтаву, следовало захватить с собою не только соответствующий запас восторгов, но и некую дозу скептицизма. Еще на вокзале извозчики встречают вас грустной новостью о том, что, по случаю предстоящих торжеств, все гостиницы заняты, а затем, проникшись участием к беспомощному пассажиру, предлагают ему свои услуги по части разыскания свободного помещения. Благодаря услужливому вознице, пассажир попадает в некие подозрительные номера, содержимые большею частью евреями, и здесь, после долгих переговоров, получает, наконец, отвратительную комнату за безбожно высокую плату. Содержатели номеров уверяют вас при этом, что такса на помещения утверждена "самим полицеймейстером", но при первом же протесте приезжего забывают о таксе и начинают торговаться. Вот тут-то и нужен скептицизм: надо усомниться в правильности показаний извозчиков и содержателей грязных номеров и велеть везти себя в порядочную гостиницу, где оказывается приличный номер за обыкновенную цену и дело в том, что шустрые содержатели грязных номеров стакнулись с извозчиками, а порядочные гостиницы этого не сделали.

Прелюдия к торжествам началась еще с 28 августа. В залах губернского земского музея открылась художественная выставка в память И. П. Котляревского. К Котляревскому собственно касательства она имеет мало. Отношение ее к Котляревскому исчерпывается тем, что посреди первой залы выставлен большой портрет автора "Перелицованной Энеиды", задрапированный малороссийскими "ручниками" и обставленный цветами в простых "поливяных" вазах. Затем, в разных местах выставки разбросаны произведения, которым скорее бы всего место у портрета. Таковы: вид усадьбы Котляревского, рисованный г. Кульчицким, и 13 рисунков к "Энеиде" г. Мартыновича. Вот, кажется, и все, связанное с именем Котляревского, остальное относится к настоящему и прошлому разных уголков Малороссии. Есть тут кое-что близкое и сердцу харьковца: найдет он тут и основянскую греблю, и бабаевский лес, и старую Николаевскую церковь. Для любителя малорусской старины чрезвычайно интересны акварели художника Н. С. Самокиша [акварели С. И. Васильковского для альбома "Из украинской старины" с виньетками художника Н. С. Самокиша - Т.Б.]. Интересных для малоросса вещей на выставке много, но сама выставка носит все-таки смешанный характер. Какое, например, отношение к Малороссии, не говоря уже о Котляревском, имеет "Сеятель" Г. Г. Мясоедова, или "Перед маскарадом" г. Селастиона? А таких произведений на выставке очень много. На наш упрек по поводу такого смешения "французского с нижегородским" нам ответили: "дякуйте и за то". "Дяковать", конечно, следует, а все же было бы лучше, если бы зритель выносил с выставки впечатление более цельное.

Было бы грехом, говоря о выставке, не упомянуть о двух таких прелестных вещах, как "Як бы вы не паныч", г. Красицкого, и "Опизнылась" — г. Богданова. По художественности исполнения и по производимому ими впечатлению — это настоящие chef d'oeuvre'ы выставки.

После панихиды на могиле И. П. Котляревского и открытия памятника, вечером состоялось торжественное заседание городской думы. Художественная, так сказать, часть празднества назначена на 31 августа. Предполагается литературно-музыкальное утро (оркестр под управлением известного малорусского композитора г. Лисенко), а вечером поставлена будет "Наталка-Полтавка", Котляревского, с участием лучших сил малорусской сцены.

Кругом памятника устраивается бульвар с чугунной решеткой.

Южный край, № 7837 - 01(14).09.1903, стр. 1

Телеграммы.
Наших корреспондентов и
"Торгово-Телеграфного Агентства".

Полтава, 31-го августа. Выставка картин в память И. П. Котляревского очень содержательна; особенно хороши рисунки г. Мартыновича; харьковские художники гг. Васильковский, Кричевский и другие дали много картин на местные темы. Гостей приехало на открытие, вместо ожидавшихся 500, 1,500 человек. Памятник представляет собою бюст с горельефами, работы г. Позена; к его подножию положено много венков и адресов. Галичане сказали восемь эффектных приветствий по-русински. Член австрийского рейхсрата Романчук говорил от имени львовского Общества "Просвита" и его 1,300 читален. Профессор львовского университета Студинський говорил от "Товарыства Шевченка". Было одно приветствие от чехов. Все остальные адреса, в частности и харьковские, изложены по-русски. Думское заседание с чтением адресов и телеграмм затянулось за полночь. Литературно-музыкальное утро, с участием хора и оркестра под управлением г. Лисенка, прошло художественно. Особых изданий не было. Ожидается выход в свет альбома рисунков г. Мартыновича. Харьковцами был положен венок у памятника, прочитаны адреса в думском заседании и заказаны для историко-филологического Общества снимки с картин исторического и этнографического содержания.

— Торжественное заседание городской думы в память И. П. Котляревского в гоголевском здании просветительных учреждений 30 августа закончилось инцидентом: в виду запрещения читать малорусские адреса, часть публики оставила зал и городской голова закрыл заседание. На второй день чествования, в воскресенье, состоялось литературно-музыкальное утро, а вечером — спектакль малороссов.

Южный край, № 7837 - 01(14).09.1903, стр. 2

Открытие памятника И. П. Котляревскому.
(От нашего корреспондента).

Торжества 30-го августа открылись панихидой на могиле И. П. Котляревского на городском кладбище. Могила родоначальника новой малорусской литературы увенчана теперь прекрасным гранитным памятником и отделена как от остального кладбища, так и от могилы другого поэта-полтавца, известного переводчика "Илиады" Гнедича. На могильном памятнике И. П. Котляревского вырезаны строфы из известного стихотворения Т. Г. Шевченко, посвященного автору "Перелицованной Энеиды". Панихида, начавшаяся в 1 час дня, привлекла на кладбище громадную толпу молящихся, плотной стеной окружавшую ограду могилы. За ограду пускались только представители правительственных и общественных учреждений и депутаты, явившиеся в Полтаву на празднество. В час дня из кладбищенской церкви вышла церковная процессия с преосвященным Илларионом и началась панихида, закончившаяся кратким словом преосвященного.

В 2 часа дня громадная толпа народа собралась на площади по Мало-Петровской улице, где возвышался задрапированный холстом памятник Котляревскому. Ограда памятника вся была убрана дубовыми листьями, цветами и венками, везде веяли национальные флаги. Напор толпы сдерживался полицией и казаками. Заняты были не только все прилегающие улицы, балконы и окна домов, но и крыши. Начался молебен, совершенный преосвященным Илларионом с соборным и городским духовенством. После многолетия представителям городского управления и всем жертвователям, давшим возможность воздвигнуть памятник, достойный имени поэта, и после "вечной памяти" самому поэту, управляющий губернией вице-губернатор С. И. Фонвизин сдернул покрывало и глазам присутствующих памятник предстал во всей своей красоте. Это сооружение делает честь художнику, над ним трудившемуся, и городу, который его воздвиг. Четырехгранная гранитная колонна увенчивается бюстом автора "Наталки-Полтавки". Под бюстом обозначены годы рождения и смерти поэта (1769—1838), ниже золотыми буквами высечено имя Котляревского, а еще ниже несколько строк из его "Москаля-Чаривника":

Де згода в симействи,
Де мир и тишина,
Щастливи там люде,
Блаженна сторона.

Еще ниже идет прекрасно исполненный скульптором Л. В. Позеном горельеф на сюжет, взятый из "Энеиды". На противоположной стороне памятника надпись из Шевченка:

        Слава
Солнцем засияла,
Не вмре кобзарь, бо на вики
     Его привитала.

На двух остальных сторонах монумента помещены горельефы того же Позена из "Наталки-Полтавки" и "Москаля-Чаривника".

К подножию памятника было возложено множество венков от общественных учреждений и частных лиц. Особенно обильно выразила свои симпатии к поэту соплеменная нам Галиция. Возложение венков сопровождалось бурными овациями со стороны присутствовавшей публики. В день открытия памятника и на другой здесь перебывала вся Полтава. Праздничные, нерабочие дни дали возможность принять участие в торжествах всему простонародью.

Памятник сооружен скульптором Л. В. Позеном по проекту академика А. И. Ширикова [архитектора Ширшова].

Вечером в здании просветительных учреждений имени Н. В. Гоголя состоялось торжественное заседание городской думы.

Театральный зал, в котором происходило заседание, был украшен цветами и венками, возложенными к подножию памятника. Гласные заседатели на сцене, изображавшей лес. Заседание открылось речью городского головы В. П. Трегубова, в которой он отметил отношение к идее памятника Котляревскому города Полтавы и многочисленных разбросанных по всей России, почитателей поэта. Закончилась речь головы приветом собравшимся гостям. Затем была прочитана историческая записка о сооружении памятника, а потом г. Стешенко произнесена была речь о художественном значении произведений Котляревского и его заслугах.

Начались приветствия. Первое слово было предоставлено дамам. Говорила сперва г-жа Косач, а после нее наша землячка А. Я. Ефименко. Затем настала очередь иностранных гостей, прибывших из австрийской Галиции и Буковины. Первым из них говорил депутат Галиции в австрийском рейхсрате Романчук, приветствовавший Полтаву от имени львовского Общества "Просвита", затим проф. львовского университета Студинський, директор национального львовского театра Губчак, доктор Лопатинский (из Львова), д-р Кордуба, д-р Симович (из Чернивцев) и др. Речи галичан, прочитанные по малорусски, были встречены горячими

Южный край, № 7837 - 01(14).09.1903, стр. 3

восторгами публики, особенно речь буковинского делегата. Затем читались адреса: харьковского университета, городов: Харькова, Киева, Чернигова, Лубен и др. Заседание затянулось до двух часов ночи. Когда некоторые из русских малороссов пожелали прочесть свои приветствия по малороссийски, голова заявил, что он этого допустить не может. Оказалось, что право употреблять малорусскую речь в торжественных случаях принадлежит только иностранцам, но не малороссам русского подданства. Словом, вышел инцидент...

Утром 31-го августа в просветительном здании имени Гоголя состоялось литературно-музыкальное утро с участием г-ж Калиновской и Старицкой и гг. Внуковского и Старицкого. Хором (в нем, между прочим, приняли участие и архиерейские певчие) дирижировал известный украинский композитор Н. В. Лисенко. Утро закончилось кантатой "На вичну памьять Котляревському" Шевченка, положенной на музыку Лисенком. Вечером в здании просветительных учреждений состоялся спектакль. Была поставлена "Наталка-Полтавка". Такой же спектакль состоялся и в саду собрания чиновников.

Д. М.

Южный край, № 7838 - 02(15).09.1903, стр. 2

Открытие памятника И. П. Котляревскому.
(От нашего корреспондента).

Второй день полтавских торжеств состоял из музыкально-литературного утра, обеда от города почетным гостям, данного в ресторане "Монголия", и вечернего спектакля, во время которого была поставлена оперетта Котляревского "Наталка-Полтавка", в исполнении корифеев малорусского театра: г.г. Кропивницкого (выборный), Карпенко-Карого (возный), Садовского (Микола), Внуковского (Петр), г-жи Калиновской (Наталка) и г-жи Тобилевич (Горпына). Нечего и говорить, что такого исполнения и ансамбля не часто встретишь. Всем исполнителям были от города поднесены букеты (дамам) и венки (мужчинам). Спектакль закончился кантатой в честь Котляревского, музыка которой написана г. Лисенко на слова Шевченка: "На вичну памьять Котляревському". Кантата начинается трио: баса, тенора и сопрано и заканчивается хором. Заключительные слова кантаты: "Слава солнцем засияла, не вмре кобзарь, бо на вики его привитала" вызвали гром аплодисментов.

Что касается музыкально-литературного утра, то оно состояло из чтения г. Старицким отрывков из "Энеиды" и г. Садовским выше помянутого стихотворения Шевченка; затем были исполнены несколько сольных и хоровых номеров киевскими и харьковскими хорами под управлением г. Лисенко. Особенный энтузиазм вызвала известная песня: "Гей, не дивуйтесь, добрые люде", которой предшествовала музыкальная прелюдия. В этой прелюдии г. Лисенко передал шум битв, о которых поется в песне. Это произведение было несколько раз повторено и г. Лисенку при туше оркестра и аплодисментах тысячной публики поднесен был венок.

В программу "yтpa" вошли также световые картины — типов Котляревского из альбома полтавского художника г. Мартыновича. Между прочим, были показаны снимки торжеств открытия памятника, происходивших накануне.

Эта неожиданность возбудила в публике громадный восторг. Вообще, нельзя не отметить, что полтавская публика, наэлектризованная праздничным, поднятым настроением, представляла очень увлекающуюся массу, не умевшую сдерживать ни свои восторги, ни негодования.

Выше мы упомянули о городском обеде; во время его было произнесено много прекрасных речей, из числа которых своей образностью и ораторскими красотами выделялась речь галицийского делегата, члена австрийского рейхсрата г. Романчука. Говорили и наши харьковцы.

В общем, полтавские двухдневные торжества оставили во всех участвовавших и присутствовавших самое лучшее воспоминание, которое омрачается известным нашим читателям из телеграммы вчерашнего номера печальным инцидентом, возникшим по поводу запрещения читать русским делегатам адреса по малорусски.

     Южный край, № 7844 - 08(21).09.1903, стр. 3    

Три дня в Полтаве.

Весть об открытии памятника украинскому поэту Котляревскому облетала всю Россию. Дошла она и до Черного моря, где счастливые обитатели южного берега наслаждались, глядя на светлое небо, на синее море, на лунные ночи и янтарный виноград, который только что созрел и красовался на солнце. Но несмотря на всю эту чарующую обстановку, нас потянуло туда, на Украину, к "биленькым хаткам" и "вышневым садкам", где чествовали память певца нашей родины, где ставили ему монумент. Между тем, слухи носились самые неблагоприятные: говорили, что Полтава ни в каком случае не может вместить в себе того количества людей, которые соберутся туда; что к нам думает нагрянуть чуть ли не вся Галиция; что со всех концов России едут депутации, и многим придется жить под открытым небом, но мы не устрашились такой перспективы и 29-го августа приехали в Полтаву. Действительно, в ней было все переполнено, но счастливый случай помог нам занять прекрасный номер в Европейской гостинице, которая вполне вправе носит это название: чистые, светлые комнаты, электрическое освещение, приличная прислуга — все это дает те удобства жизни, которыми избалован интеллигентный человек.

Тотчас по приезде каждый невольно чувствовал какое-то особенное настроение, царившее в Полтаве. Не успели мы войти в номер, как учтивый официант сказал озабоченно: "если вам, сударыня, требуется что-нибудь купить, то не угодно ли вам похлопотать об этом сегодня, так как, по случаю открытия памятника Котляревскому, все лавки, магазины и даже маленькие лавочки будут заперты три дня". Действительно, на другой день все абсолютно было закрыто, и густая толпа народа направлялась к кладбищу вместе с экипажами официальных лиц в расшитых мундирах и нарядных барышень и барынь. Еще издали видно было, как публика стояла шпалерой у врат церкви, и какая-то простая деревенская женщина, воодушевленная, видимо, общим энтузиазмом, энергично устилала путь зеленой осокой в ожидании приезда архиерея. Полицейские хотели было воспретить ей это, но публика дружно заступилась за эту экзальтированную особу, и она восторженно продолжала начатое дело. Но вот приехал и сам владыка; стройный хор певчих встретил его появление, и толпа медленно и торжественно двинулась к могиле Котляревского. Первое, что привлекло наше внимание, это была надпись на памятнике:

"Будеш, батьку, пануваты,
Покы жывуть люде;
Покы сонце з неба сяе,
Тебе не забудуть".

Шевченко.
(На вичну памьять Котляревському).

Затем над головами толпы чиновные и не чиновные люди проносили роскошные венки. Широкие ленты на этих венках развевались в воздухе и привлекли взоры публики. Надписи были по преимуществу на малороссийском языке, но прочесть их было трудно, и мы услышали их позднее на площади при открытии памятника. Толпа молча прослушала торжественную панихиду, точно будто всю ее поголовно охватило благоговейное чувство. Голоса певчих раздавались в воздухе с удивительной ясностью. Особенно хорош был сильный и приятный дискант, который казался соловьем среди общего хора других голосов. По окончании панихиды преосвященный произнес несколько прочувствованных слов. Он говорил о Котляревском, как о замечательном писателе, человеке и гражданине, желал, чтобы и последующие поколения явились достойными потомками этого замечательного человека, так же любили свою родину, так же прославили ее и чтобы на их могиле собрались не тысячи, как теперь, а хотя бы сотни людей, которые благоговейно помянули их память добрым словом. "Спасыби" — послышалось тихо в толпе, и она стройно двинулась на площадь, где стоял памятник, покрытый белой пеленой. Здесь толпа как-будто удвоилась: к ней присоединились и старые, и малые, которые, вероятно, оставались дома, и площадь настолько заполнилась, что оттиснула цепь казаков; все крыши ближайших домов были усеяны народом, и, когда покрывало было сорвано с памятника, раздались оглушительные возгласы в первый момент за оградой, а затем точно гром прогремели на площади, на улице, на крышах: "Слава!" прокатилось по толп и, как эхо, отдалось издали. Вся толпа слилась в дружном восторге. В эту минуту значение Котляревского поняли инстинктивно даже те, кто не слышал прежде его имени. На подмостки памятника взошел украинский поэт; его прекрасное лицо дышало вдохновением и сильный грудной голос произнес громко надпись на 1-м венке: "Борцеві на ныві народній". — "Слава!" — прокатилось по толпе с удвоенной силой. Он высоко поднимал в воздухе роскошные венки и читал на развевающихся лентах, сине-желтого цвета (национальных цветов Галиции). "Украиньско-руське товариство "Бесіда" у Львові Ивану Котляревському, творцеві народноі драмы", "Товариство "Просьвіта" — народному просьвітныкові", "Від академичноі громады з Галычыны —

Будеш, батьку, пануваты
Покы жывуть люде;
Покы сонце з неба сяе
Тебе не забудуть".

"Редакція "Поступу" в Коломыи — Котляревскому", "Редакція "Діло" у Львові — первоначальныку украиньского відродження", от "Товариства украінських дивчат", Котляревскому от малорусских писателей из Киева с надписью: "Украинскі письменныкы — ім до нового всесвітнього життя збудыв рідне слово".

Размеры статьи не позволяют нам привести здесь надписей всех возложенных на памятник венков, так как их было многое множество. Каждая надпись встречалась новым громом рукоплесканий, и толпа долго, долго не расходилась по домам, точно будто ждала еще чего то, точно будто этот памятник соединил ее воедино.

Не успели мы отдохнуть от сильных впечатлений утра, как наступило торжественное думское заседание вечером. Впрочем, в промежутке каждому предстояло пообедать, и все, точно сговорившись, собрались на террасе Европейской гостиницы. Наскоро составлены были все столы, имеющиеся на лицо, но в стульях оказался недостаток, так как никто не ожидал такого наплыва публики, и их пришлось переносить из номеров. Здесь был и представитель Галиции в австрийском парламенте депутат Романчук, и профессор львовского университета доктор Студинский и выдающийся молодой галицкий писатель-новеллист Васыль Стефанык, и поэтесса Леся Украинка, и наши выдающиеся украинские художники, артисты и деятели. Обед был в высшей степени оживлен. Все знакомились друг с другом, узнавая в собравшихся любимые имена; все были веселы, разговорчивы, бодры, произносили речи и тосты на родном языке. Вечернее заседание думы было в Гоголевском театре переполнено публикой. Думские деятели и делегаты заседали на сцене в полном своем составе.

В предыдущих номерах "Южного Края" упомянуто было о порядке заседания и докладах А. Я. Ефименко, О. П. Косач и др., а потому скажем только несколько слов о том сильном впечатлении, которое произвели на нас наши галицкие гости. Первым из них говорил депутат Галиции в австрийском рейхсрате Романчук, приветствовавший Полтаву от имени львовского Общества "Просьвіта". Пред нами стоял энергичный старик с таким умным, благообразным лицом, какие встречаются иногда на старинных портретах. Он говорил так плавно, с такой энергией и достоинством, что публика притаила дыхание и слушала его, как слушают знаменитых певцов. Гром рукоплесканий покрыл его речь, полную симпатии к Украине и к знаменитому виновнику торжества. Речь свою он произносил по малорусски и это, кажется, вызывало особенный восторг в наэлектризованной событием публики. Вообще, украинская речь слышалась отовсюду и даже к официальным лицам публика обращалась на родном языке. Вслед за Романчуком вошел на кафедру профессор львовского университета Студинский. Это истый энтузиаст, и самая его наружность с блестящими черными глазами и выразительным лицом производила уже благоприятное впечатление. Но когда он заговорил на прекрасном малорусском языке, речь его была полна такой энергии и силы, что точно электрическая искра пробежала по всей толпе Он сравнивал Украину с орлом, который учит летать своих детенышей все выше и выше, до самого солнца, и закончил свою речь словами: "До світла!! до сонця!!". Даровитый оратор сам походил в эту минуту на орла. Вслед за произнесением речей на русском языке от общественных учреждений на кафедру взошла молоденькая девушка — украинская поэтесса, долженствовавшая произнести стихотворение на малорусском языке. Не успела она сказать несколько слов, как была прервана замечанием городского головы, что он не вправе разрешить русским гражданам произнесение речей иначе как по русски и, если это будет продолжаться, он вынужден будет закрыть заседание. Вслед за этим произошло нечто, что в газетах называют инцидентом и о чем толкуют всюду вкривь и вкось. Между тем, это "нечто" было следующее. Публика — и старики и молодые — бесшумно поднялась со своих мест. В зале прозвучало восклицание: "Украинці, додому!" и толпа покинула театр и разошлась по домам. Впрочем, часть публики, человек полтораста-двести, отправились ужинать в один из местных садов. Когда все это огромное общество уселось по местам, молодой галичанин занял центральное место и весело заявил, что необходимо отдохнуть от серьезных занятий и повеселиться. Он предложил устроить Kneipp на немецкий лад и, наполнивши бокалы пенившимся пивом, начал остроумнейшую, шутливую речь. Ему отпарировал с неменьшим остроумием его vis-a-vis, так называемый contra punct, а когда они замолкли, на сцену явился третий молодой человек— галичанин, дирижирующий хором. Чудные сильные голоса выразительно исполняли лирические малорусские песни, и по окончании этого веселого ужина все разошлись в самом прекрасном душевном настроении. Чем то бодрым, юным веяло от этого молодого веселья.

На другой день все стремились в то же просветительное здание имени Гоголя на "литературно-музыкальное утро, посвященное памяти славного украинского поэта И. П. Котляревского по случаю открытия памятника", как значилось в афишах. Утро прошло прекрасно. Кантата "На вичну памьять Котляревському" — слова Шевченки, музыка Лысенки — обставлена была необычайно эффектно. Огромный хор в полтораста человек был одет в самые разнообразные малороссийские костюмы. Здесь были и маленькие "хлопчики" современной нам жизни, и парубки щеголевато одетые в синие чинарки, и люди более зрелого возраста в старинных красных жупанах, и типичные "дивчата" в плахтах, запасках с венками на голове. Это была огромная, художественная картина, от которой невозможно было оторвать глаз. Хор под управлением талантливого композитора с удивительной стройностью и выразительными оттенками исполнял с энтузиазмом родные песни. Но ни одна из них не произвела такого сильного впечатления и не вызвала таких бурных аплодисментов, как:

Гей не дывуйте та добріи люде...

Между утром и вечером нас опять ожидал оживленный обед в Европейской гостинице, на котором мы не досчитывались, однако, наших заграничных гостей; они должны были присутствовать на официальном обеде, который давал им город. Это не мешало, однако, общему веселому настроению, так как все ближе перезнакомились друг с другом и чувствовали себя прекрасно. Вечером шла "Наталка Полтавка" с Кропивницким, Садовским и Карпенко-Карым, которые на этот раз исполняли свои роли с каким-то особенным воодушевлением и художественностью. Не доставало только нашей талантливой Заньковецкой, о чем мы искренно пожалели.

"Наталка Полтавка" смотрелась нами, точно новая пьеса, заставившая нас пережить еще раз все красоты художественного таланта Котляревского.

На другой день мы отправились в ту местность, где жил Котляревский, и глазам нашим представилась чудная картина: на высоком холме приютился небольшой домик, а у подножия его расстилалась широкая равнина, протекала сверкающей лентой река Ворскла, и зеленый лес манил своей прохладой.

Вечером мы поехали на Шведскую могилу. Кругом было тихо и безмолвно. Огромный гранитный крест вырисовывался на звездном небе, как будто придавливал к земле своею тяжестью высокую скалу. Эта мрачная могила навивала невольную грусть, но грусть эта тонула в море светлых впечатлений пережитых трех дней, и ярче всего вставали в воображении слова галицийского оратора:

"До світла! до сонця!"

X. Д. Алчевская.

 

Ссылки на эту страницу


1 Памятник И. П. Котляревскому в публикациях
Публікації у газетах і журналах, спогади учасників свята відкриття пам'ятника, дослідження

Помочь сайту

4149 4993 8418 6654