Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды

• 

Подробности

Просмотров: 1559

Николай Дашкевич. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды.

Подається за виданням: Дашкевич Н. П. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды // «Киевская старина», 1898. Т. 62, кн. 9. С. 145-188.

Джерело: Internet Archive.

Переведення в html-формат: Борис Тристанов.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 145

МАЛОРУССКАЯ И ДРУГИЕ БУРЛЕСКНЫЕ
(ШУТЛИВЫЕ)¹⁾ ЭНЕИДЫ²⁾.

I.

Новейшую украинскую литературу с широким кругозором народного пошиба, сменившую собою литературу схоластическую, богословско-учительную и риторическую, а также поэзию старинных апокрифов, легенд, псальм, кантов, вирш, элегий, песен и интерлюдий, начинают обыкновенно с "Енеиды, на малороссийский язык перелициованной И. Котляревским",³⁾ с выхода которой в свет путем печати исполнилось в настоящем году ровно сто лет.

В свое время появление малорусской Энеиды было крупным литературным событием, и автор этой поэмы приобрел весьма скоро почетную известность не только в среде своих ближайших земляков, но и в пределах всей широкой России. Как сочинитель Энеиды, И. П. Котляревский удосто-

¹⁾ Так назвал свою Энеиду Осипов в заглавии "Овидиевых любовных творений", напечатанных в 1803 г.

²⁾ Настоящая статья получена была в редакции, когда еще не выходила из печати книга журнала июль-август, вследствие чего автор ее не касается статьи И. Стешенко "Осипов и Котляревский в их взаимоотношении". Ред.

³⁾ В издании 1809 г., выпущенном в свет самим И. П. Котляревским, согласно общей тенденции, замечающейся в том тексте, к сближению с общерусской литературной речью, заглавие несколько видоизменено: "Вергилиева Энеида, на малороссийский язык переложенная И. Котляревским".

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 146

ился в 1816 г. лестного внимания со стороны вел. кн. Николая Павловича ¹⁾, ставшего потом императором, в царствование которого малорусская литература очень долго — до конца 40-х годов — не подвергалась официальным преследованиям ²⁾ и напротив, впервые достигла значительного развития и подъема.

Энеиду Котляревского при импер. Александре и Николае Павловиче "читали с удовольствием как умную шалость", по выражению Н. Полевого ³⁾, не только малороссы, но и великороссы ⁴⁾.

Потом, как нередко бывает, в среде самих малороссов восторг сменился некоторым равнодушием и даже принижением Энеиды, во главе которого в начале 60-х годов стоял Кулиш ⁵⁾.

Теперь уже целое столетие отделяет нас от момента появления Энеиды, и порождавший резкие отзывы задор 60-х годов, сопряженный с энтузиазмом поры обновления и ре-

¹⁾ См. наш отзыв о сочинении г. Петрова: "Очерки истории украинской литературы XIX столетия" в "Отчете о XXIX присуждении наград графа Уварова" (1888 г.), стр. 1-2.

²⁾ Да и дело о Шевченко, Костомарове и др. не привело тогда к общим репрессивным мерам.

³⁾ Очерки русской литературы, ч. II, стр. 489.

⁴⁾ Кроме приведенного только что свидетельства Полевого (1833-1839 г.) см. еще в предисловии Основьяненка (1883 г.) к повести "Салдацький патрет" ("Суплика до пана издателя"): "Хыба ж не жыво вчыстыв пан Котляревськый Енея? Эге! об ним и доси Москва товче и перетовкуе, и з якого боку ни зайде, сплесне руками, та й каже: "ну так, славно!" См. еще в ст. Милюкова: "Вопрос о малоросийской литературе" ("Эпоха" 1864 г.), стр. 80: "Экземпляры хохлацкой Энеиды не только распространились на юге, но проникли и во внутреннюю Россию и зачастую встречались в чисторусских семействах".

⁵⁾ См. уже в его "Хате" "Передне слово до громады. Погляд на украинську словесность", стр. VII-VIII: "Охотнийше почалы наши хлопята слухати бурлацьке юродство Котляревського, аниж чепуркувату Карамзинщину". Начало не вполне благоприятного отношения к Энеиде Котляревского, как сейчас увидим, замечается уже в юношеской статье А. А. Котляревского (1856 г.) Ранее галичанин Вагилевич, хотя и усматривал в Энеиде "стремление представления лихого в звычаях и обычаях своих краян", полагал однако, что она "для многих отличных, навет редких красот будет всегда оздобою литературы, особенно що ся залицает невымушеным гумором и гладкою сплавностью" (Русск. Библ., VIII, 153).

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 147

форм, отошел уже в область прошлого, хотя все еще весьма близкого и родного нам, а с другой стороны и увлечение чарующими созданиями поэзии Шевченко, произведениями Квитки и других малороссийских писателей, заглушивших громкую славу Котляревского, также лишилось первоначальной свежести и уже не может подавлять голоса исторической справедливости. Время потому проверит обстоятельнее, чем то делалось до сих пор, суждения об Энеиде и поставит вопрос: сохранит ли она значение, помимо чисто исторического, и теперь, когда малорусская литература уже не бедна талантами в России и также в Галичине, имеющей такого писателя как Франко, и находится на пути к выработке из себя литературы, не только удовлетворяющей требованиям ограниченной среды и чисто народного вкуса, но и достигающей высокого эстетического и социального подъема и становящейся всенародною, что видим в Галичине и отчасти в Буковине?

С первого взгляда могут возникать некоторые сомнения, удержит ли Энеида Котляревского непреходящее значение и в наступающей второй век ее литературного существования; могут одолевать колебания, не был ли близок к правде Кулиш, ставивший Энеиду Котляревского довольно низко на литературном горизонте?

Как показывает уже самое заглавие поэмы Котляревского, последняя — произведение не оригинального содержания; мало того, она — памятник т. наз. бурлескного жанра, о котором отзываются с пренебрежением некоторые авторитеты литературы. Этот род творчества подвергся решительному осуждению не только со стороны строгого французского законодателя классического Парнасса XVII в. — Боало, но и со стороны двух корифеев новейшей поэзии, Шиллера ¹⁾ и Гёте, хотя последний в молодости был не прочь иногда от этого жанра в своей поэтической деятельности. Неблагосклонно относятся иные к бурлеску и травестии и теперь ²⁾.

¹⁾ См. в его статье "О наивной и сентиментальной поэзии".

²⁾ См. напр. в "Beilage zur Allgem. Zaitung" 1893, № 67, в статье о Блюмауэре: "birgt doch diescs poetische Genre zu wenig lautera Gjldes, um die

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 148

Таким образом, уже литературная правоспособность самого содержания Энеиды Котляревского возбуждала сомнения. "Взгляд автора, имеющий целью смешить своих читателей во что бы ни стало, выставлять потехи ради, во очию мира, все с смешной стороны — совершенно противен коренным чертам украинского характера", писал А. А. Котляревский в своей юношеской статье, уже выказавшей, впрочем, в нем талант замечательного литературного критика. "В сфере пародий едва ли возможно истинно народное развитие украинской словесности", читаем там далее ³⁾.

Некоторые были настолько подавляемы неудержимым бесшабашным смехотворством Энеиды Котляревского, что потому именно и ставили ее совсем невысоко в ряду произведений украинского слова.

Ее значение, казалось бы, должно умалиться еще в силу того, что за автором ее иные готовы признавать совсем слабую степень самостоятельности. Уже в половине 50-х годов был поднят вопрос об отношении перелициованной Энеиды Котляревского к "Энеиде, вывороченной на изнанку Н. Осиповым". А. А. Котляревский писал тогда: "Осипов первый, сколько известно, выворотил на изнанку Энеиду, и это не замедлило отозваться на противоположном конце русского мира, в Малороссии; и там явилась перелициованная Энеида, первое литературное произведение на малороссийском языке. Всякий согласится, что перелициованная Энеида уже никоим образом

Krone der Unetcrblichkeit zu verleihen". Парижский профессор Petit de Julleville говорит в Histoire de la Langue et de la Litterature française des Origines à 1900, t. IV, p. 79: "Le goût de dénicher le grotesque au fond de toutes les tragedies et de toutes les épopées humaines peut se justifier, j'y consens: mais c'est à condition qu'il s'exprime et se satisfasse brièvement, par un trait, par une page au plus; mais non dans des poèemes entiers, dont la lecture devient écoeurante avant la fin du premier feuillet". Morillot там же называет "le burlesque" — "sorte de monstre littéraire" (p. 448), "genre outré, monstrueux ephémère, voué à uu fatal et prompt discrédit" (p. 453).

³⁾ Сочинения А. А. Котляревского, т. I, Спб. 1893, По поводу сочинения г. Данилевского об Основьяненке. 1856, стр. 14 и 15.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 149

не могла быть вызвана потребностями украинского общества, вовсе не причастного литературному движению русского севера; напротив, она была плодом современного направления собственно русской словесности, а для самого автора не более, как литературною шуткою, забавою" ¹⁾.

Лет 13 назад этим вопросом занимался г. Минский, пришедший к неопровержимому, по его словам, выводу, что первенство по времени принадлежит поэме Осипова, которому несомненно подражает Котляревский ²⁾.

В своем отзыве о книге г. Петрова мы высказали требование осторожности в приговоре по этому вопросу и указали на необходимость более тщательного сличения Энеид Котляревского и Осипова с иностранными, которого, к сожалению, мы не могли выполнить сами, потому что не имели тогда необходимого времени для того, чтобы отдаться этому специальному разысканию.

Год спустя после выхода в свет упомянутого нашего отзыва о книге г. Петрова, проф. А. И. Соболевский поместил заметку, в которой, между проч., повторил тезис г. Минского, дав гораздо более узкую постановку его развитию. По словам А. И. Соболевского, «Котляревский пользовался только трудом Осипова... переделывает строфу Осипова за строфою, удерживая их порядок, и ограничивается изменением по преи-

¹⁾ Геннади, Справочный словарь о русских писателях и ученых, т. 1 Берл. 1876, указывает на заметку в "Московских Ведомостях" 1855 г. № 46, о том, что Энеида Котляревского написана прежде переделки Осипова, хотя напечатана позднее. Мы, к сожалению, не могли добыть этой заметки, но думаем, что она тождественна с тою, которую автор статьи об И. П. Котляревском, помещенной в "Нови" 1885 г. Н.В.М., т. е., Минский (с этим полным обозначением фамилия извлечена из статьи 1883 г., помещенной в сборнике Венгерова, Русская поэзия, вып. V, Спб. 1895), цитирует как помещенную в Московских Ведомостях 1856 г. № 46, при чем автор последней обозначен псевдонимом скубента-Чупрыны, которым, сколько нам известно, пользовался А. А. Котляревский. В собрании сочинений последнего, т. I, стр. 14, действительно, читаем мнение, которое г. Минский приводит из № 41 "Московских Ведомостей" 1856 г., но поправки, напечатанной в № 46 тех же "Ведомостей", мы не нашли в собрании "Сочинений А. А. Котляревского".

²⁾ Русская поэзия, V, стр. 808.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 150

муществу подробностей великорусского городского быта подробностями быта малорусской деревни, да опущением как отдельных частностей, так и целых эпизодов. Впрочем, кое-где им сделаны прибавления (особенно в описании казней грешников в аду), но они не многочисленны. Вдобавок, Энеида Осипова написана "на вульгарном русском языке", а Энеида Котляревского «на грубом малороссийском наречии» ¹⁾.

При этом А. И. Соболевский заметил, что "не имеет права на существование" наше "предположение, что мысль последовать Скаррону и выворотить Энеиду на изнанку принадлежит Котляревскому и что Осипов мог быть подражателем Котляревского".

В последних строках допущена некоторая неточность в передаче нашего мнения: приписано нам то, чего мы не высказывали с решительностью. Мы говорили только, что "не может подлежать сомнению, что один из перелагателей Энеиды пользовался произведением другого", указали даже на замечательные совпадения отдельных выражений, но оставили нерешенным "вопрос о том, читал ли Котляревский произведение Осипова, или же последний приступил к своей Энеиде, познакомившись с рукописью начала поэмы Котляревского" (мы разумели первые части последней). "Нам кажется, писали мы тогда, что этот вопрос может быть решен только после обстоятельного сравнения Энеид Осипова и Котляревского и сопоставления их с латинским подлинником и французскими и немецкими переделками его. Такого сравнения мы еще не имеем... Котляревский... мог читать Скаррона, не говоря уже о том, что он был хорошо знаком с Вергилиевой Энеидой ²⁾".

¹⁾ Библиограф 1889 г., № 10-11: "К юбилею И. П. Котляревского", стр. 192 и 189.

²⁾ Отзыв, стр. 29-31 (отдельного оттиска). На стр. 46-47 мы выразились: "Народный элемент наполнил собою в огромных размерах схему Энеиды, взятую извне, может быть, независимо от Осипова... Котляревский очистил свой литературный вкус, познакомившись с формами русских литературных произведений, но в содержании "Энеиды", а в особенности драматических произведений выказал полную оригинальность".

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 151

Мнение г. Минского и А. И. Соболевского о следовании Котляревского в Энеиде Осипову принял и автор краткой заметки о Котляревском в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона, Н. С-в ¹⁾, признавший при этом поэму Котляревского «классическим произведением малорусской литературы, по простоте и изяществу стиля и истинно хохлацкой иронии... Самостоятельность Котляревского обнаруживается в языке и во многих оригинальных эпизодах, написанных с большим талантом".

Если бы суждения, выраженные в приведенных словах А. А. Котляревского (в первой редакции — до поправки в № 46 «Московских Ведомостей» 1856 г.) и А. И. Соболевского оказались верными, то надлежало бы признать за «Энеидой» И. П. Котляревского лишь кратковременное, чисто историческое значение по пословице: «на безрыбье и рак — рыба», и допустить, что лишь отсутствие крупных литературных произведений в украинской литературе до появления в свет поэмы И. П. Котляревского послужило причиною выдающегося успеха последней и славы ее автора, и что в настоящее время она уже не может считаться классическим созданием малорусской поэзии, в особенности когда раскрыта чрезвычайно-де близкая зависимость ее от Энеиды Осипова, как ее первообраза.

Но нам кажется, что отзывы в роде приведенных суждений А. А. Котляревского и А. И. Соболевского подлежат ограничению, и мы попытаемся подтвердить то.

 

II.

Скажем прежде всего о бурлеске и шутливых поэмах, порожденных им вплоть до Энеиды Котляревского, а затем об отношении к ним последней.

В человеческой душе, отчасти в силу несомненно присущей ей любви к контрастам и стремления к всестороннему

¹⁾ Т. XVI, стр. 442.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 152

охватыванию сущности и внешности явлений, на раду с наклонностью к возвышенным концепциям жизни, живет потребность в детской шутке, веселом смехе, юморе и даже язвительной и горькой иронии. Пародия, травестия ¹⁾ и бурлеск — одни из проявлений этой потребности.

Бурлеск создал целый ряд замечательных и ценных произведений в важнейших западноевропейских литературах, начиная с итальянской, т. е. той, которая была первой вдохновительницей этого литературного жанра.

Мы не станем касаться здесь бурлескных поэм вообще и ограничимся лишь бурлескными переделками Вергилиевой Энеиды.

Поэма Вергилия, пользовавшаяся великим авторитетом целые века, смущавшая своею прелестью даже христианских аскетов самого темного времени средневековья, внушавшая восторженное почитание Данту и бывшая еще и в XVII в. одним из известнейших произведений древности, при свойственных ей несообразностях и в силу удобства ее схемы, должна была стать излюбленным предметом пародий. Намечаясь уже в древности, ²⁾ они развились по преимуществу в новое время и не прекращаются и в нашем столетии ³⁾.

Ряд их открывает поэма итальянца G. В. Lalli — Eneide travestita (1633 г). С нею был знаком, вероятно, и по ее примеру писал, но затмил ее своим "Le Virgile travesti" (1648-1653 г.) знаменитый французский писатель реалистического на-

¹⁾ Junker в цитируемой ниже статье так определяет пародию и травестію: "Das Verfahren derselben besteht darin, dass sie den Helden, Yorgängen und Worten eines ernsthaften Gedichtes oder Dramas unbedeutende, niedrige Persjnen, oder kleinliche Motive und Hfndlungen unterschi ben... Die Par die unterscheide sich aber dadurch von der Travestie, dass sie die Form des ursprüngliches Gedichts beibehält, während die Travestie im andern Versmasse abgefasst ist, als der Original, Beide haben also das gemeinsame, cinen Kontrast zu erzeugen"...

²⁾ Пародирование бегства Энея из Трои с отцом на плечах нашли на одном стенном изображении в Помпее.

²⁾ В русской литературе ряд их завершает "Юмористическая Энеида" Бойчевского, Спб. 1896.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 153

правления в XVII в., галантный аббат Paul Scarron (1610-1660 г.)¹⁾. Он жил в век господства академического приличия, чопорности, напыщенного идеализма и прославления героизма в поэзии и галантного кавалерства в жизни. В поэзии царили величавые сюжеты и герои, величавые чувствования и пышные фразы, т. наз. неоклассицизм. Излюбленными его формами были эпос, героический роман, героическая трагедия и пиндарическая ода. Скаррон, говоря словами одного из лиц в его «Roman comique», находил, что довольно уже изображали «этих воображаемых героев древности, неудобных иногда потому, что они слишком уже порядочные люди" ²⁾. Скаррон подрывал увлечение всем этим, осмеивая древних богов и героев, которых столь прославляли поэты и изображали романисты, и низводя их до низменного уровня самых пошлых существ. Взамен напыщенного выражения прекрасных чувствований и утонченностей стиля, доходивших до смешного, Скаррон выдвигал противоположную крайность, умышленные цинизм и тривиальность. Этим он немало подготовил торжество новой школы во французском классицизме, которая выступила в правление Людовика XIV и склонялась более к естественности, чем прежняя. Словом, Скаррон явился представителем реализма во французской поэзии XVII в.

«Le Virgile travesti» — одно из ярких выражений этого общего литературного направления автора.

Скаррон в общем удержал характеры богов, богинь и людей, а также действия, какими нашел их у Вергилия, но обрисовал их более рельефно в духе реализма и бурлеска.

¹⁾ О Скарроне см. Н. P. Junker, Studien über Scarron — в "Zeitschrift für französische Sprache und Litteratur, Bd. III, s. 1 ff. u. 201 ff. V, s. 1 ff. Последняя статья этого отдела вышла отдельно под заглавием: "Paul Scarron's "Virgile travesti". Inauguraldissertat. Oppeln, G. Maske, 1883, 4t S. in 8°. — P. Morillot, Scarron et lt genre burlesque, Par. 1883. См. еще Н. Lutze, Ueber Scarron (Wissensch. Beilage zum Programm des Gymnasiums zu Sorau, Ost. 1881).

²⁾ "Ces héros inaginaires de l'antiquité qui sont quelquefois incommodes à force d'etre trop honnétes gens".

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 154

И у Скаррона ходом действия в значительной мере заправляет гнев суетной и легко раздражающейся Юноны, которая мстит "sans honneur et sans foi" Энею и его спутникам, вышедшим вместе с ним из разоренной Трои, за обиды, нанесенные ее суетности: Юнона хотела бы, чтобы покровительствуемый ею Карфаген сделался тем, чем стал потом Рим, а между тем ей довелось слышать, что некогда Троянцы погубят бедных Тирян; сверх того, Юнона не забывала, что Троянец Парис отдал предпочтение красоте ее соперницы Венеры:

Outre qu'il avoit révélé,
(Heureux s'il n'eût jamais parlè!)
Qu'elle avoit trop longue mamelle
Et trop long poil dessous l'aisselle,
Et pour Dame de qualité
Le genouil un peu trop crotté.

А тут еще вдобавок вспоминалось похищение юного Ганимеда. Всего этого вместе было достаточно, чтобы побудить Юнону

.... faire aux Troyens
Се que les laquais font aux chiens,
C'est — à — dire guerre terrible.

Увидев Троян весело плывущими по морю, Юнона вскипела в своем гневе:

J'en aurai done le démenti,
Cria-t-elle, et cette gueusaille
A ma barbe fera gogaille?

Паллада возмогла сделать то, чего не смогу я, сестра и жена Юпитера? продолжает Юнона. Если я не успею погубить эту проклятую породу,

... chacun me méprisera
Et pas un ne m'adorera.
Car qui diable seroit si bête
De vouloir célébrer ma fête?
Qui voudroit me sacrifier
Boenf, vache, mouton, ou bélier?
Oui, bélier, mouton, boeuf, ou vache?
Il n'est personne que je sache,

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 155

Qui veuille m'offrir seulement
Un rat, qui n'est qu'un excrément.

Юнона не брезгует никакими средствами, чтобы погубить ненавистных ей Троянцев. По этому поводу поэт издевается над древними богами:

Ils se fâchent done comme nous?
Je ne les croyois pas si fous,
Et les croyois être sans bile,
Ces beaux Dieux d'Homère et de Virgile.

Юнона успевает сразу склонить на свою сторону старика Эола, пообещав ему прекраснейшую из своих Нимф:

C'est la parfaite Deiopée,
Un vrai visage de poupée;
Au reste on ne le peut nier,
Elle est nette comme un denier:
Sa bouche sent la violette,
Et point du tout la ciboulette,
Elle entend et parle fort bien
L'Espagnol et l'Italien;
Le Cid du Poëte Corneille
Elle le récite à merveille;
Coud en linge en perfection,
Et sonne du Psalterion.

Эол благодарит ее с французскою галантностью, "découvrant sa tête chauve":

"C'est à vous, Dame, à commander,
Et je n'ai rien qu'a seconder
Les vdontez de ma Princesse;
Sans m'enquerir pourquoi ni qu'est ce".

Он признателен Юноне за то, что, по ее милости, он имеет в небе

Un assez bel appartement;
Par vous Jupiter favorable, говорит Эол,
M'admet à sa divine table,
Ou j'avale tant de Nectar
Que je m'en trouve gras à lard,
Ou d'Ambrosie, et de la bonne,
Jusqu'au cou souvent je m'en donne.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 156

Когда разгулялись ветры, выпущенные Эолом, последний,

Voyant tous les vents déchainez,
Mettant son manteau sur son nez,
Il avoit regagné bien vite,
De peur d'être mouillé, son gite.

В комическом также виду представлен и Нептун, когда, заметив бурю,

Voyant l'obscurité telle,
Qu'il avoit besoin de chandelle,
Encore qu'il ne fût que midi,

всплыв на поверхность вод и увидев бедствия Троянцев, вознегодовал против ветров и стал журить их:

Au premier Chapitre des Cieux,
J'ai bien peur, si mon avis passe,
Que le Roi du Ciel ue vous casse
Et la brouée et les frimats,
Par la mort... il n'acheva pas,
Car il avoit l'âme trop bonne:
Allez, dit-il, je vous pardone,
Tirez-vous vitement d'ici...

Так смеется Скаррон почти над всеми богами, которые выставлены то в более комическом, то в менее смешном виде. Противница Юноны, мать Энея, Венера, грациозно обрисована то как привлекательно-кокетливая и женственно лукавая, иногда стыдливая девушка, то как мать, нежно и горячо заботящаяся о своем сыне и заступающаяся за него. Бог же, под которым сотрясается свод высокой тверди, "comme il agit incessaroent", смотрит "au travers d'un châssis de verre, все-ли в порядке в его земном королевстве. Попечение этого верховного бога имеет однако мало цены, потому что

Le Destin... fait bien pester
Même le grand Dieu Jupiter.

Равным образом бессилен и гнев Юноны, несмотря на частые препоны, устраиваемые ею для того, чтобы замедлить, если не отклонить, исполнение предначертаний Рока, возвещаемых

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 157

Юпитером. Но и самый этот рок внушает поэту насмешку, как, напр., в словах:

On doute si се fut péché:
Car on tient que la destinée
Avoit telle chose ordonnée.

Более пощады дает поэт людям, которые предстают у него также в комическом виде, но иногда без крайностей в таковой обрисовке, следовательно — в более правдивых очертаниях, при чем комически подчеркивается лишь та или иная сторона характера в целях общего бурлескного впечатления. Иногда недостойные поступки людей прямо объясняются велениемь судьбы; так об Энее читаем:

Non qu'il fut d'un esprit sauvage,
One ne fut meilleur personnage:
Mais il obéissoit aux Dieux,
Et le destin capricieux
L'avoit rendu d'horame traitable,
Homme de coeur impénétrable.

Этот герой поэмы, Эней, и у Скаррона, как у Вергилия, называется не раз благочестивым ¹⁾, но также и galant homme ²⁾. Он постоянно предстает в комическом виде, начиная с момента бегства из Трои, когда он уносил на своих плечах престарелого отца, гревшего его в шею кулаками ³⁾, или когда встретил свою жену Креузу среди сумятицы в Трое ⁴⁾. Очевидно, он не из храброго десятка.

¹⁾ "Le pie, ou pour mieux dire, le pieux", "le pieux matire Énée".

²⁾ Таковым он назван уже в самом начале.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 158

Скаррон хорошо оттеняет усмотренные им недостатки Вергилиева героя, проявления нерешительности и отсутствия самостоятельности характера в его длинных речах и частых плачах. Когда пришлось оставить Дидону, Эней

... gratte et regratte sa tête
Pour trouver un prétexte honnête
De quitter ces aimables lieux...

Не раз Эней оказывается жалким ¹⁾, каковым называет себя сам в обращении к Зевсу и Аполлону, не раз он изображается "плачущим, как теленок". Он боится смерти и в одном месте поэмы сравнивает себя с убегающим зайцем.

Дидона, или "dame Elize" ²⁾, является подходящей товаркой беде Энея. Она была предана памяти своего покойного мужа Сихея, но, с появлением Энея, не прочь расстаться со своим вдовством. Подпав любви, она несколько напоминает однако героинь французской литературы XVII в., и таким

 

^l) "Le pauvre", "pauvre hère".

²⁾ "Pleurant comme un veau".

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 159

образом в изображении того, что переживала Дидона, и в выражении чувствований ее попадаются прекрасные и художественные места, каких не найти в других бурлескных Энеидах.

Вообще Скаррон выказал по местам талант меткой обрисовки и психологического анализа.

К сожалению, он удержал в своем повествовании много подробностей, излишних для обыкновенного читателя нового времени и интересных лишь для любителей классического мира и литературы, хорошо знакомых с последними. Но нужно сказать, что многое невероятное передается у Скаррона с комическим уверением в правдивости повествуемого, иногда со ссылкой на Вергилия ¹⁾, или же просто с выражением удивления. Некоторые эпизоды содержать меткую критику по адресу самого Вергилия ²⁾ и ошибок и промахов его повествования.

Скаррон внес также немало излишних грубых подробностей, переходящих в цинизм, — между прочим и в самых патетических местах, как, напр., в изображении Дидоны, горюющей по оставлении ее Энеем ³⁾. Таким образом, Скаррон переступает иногда меру в веселом комизме и шутке.

¹⁾ Au moins Virgile nous l'a dit.

²⁾ Скаррон критикуем, отдельные искусственные выражения Вергилия и его литературную манеру в целом, напр., длинные речи действующих лиц:

Jupiter se sécha la langue
A cette ennuyeusa harangue,
Juequ'à s'en enrouer la voix;
Vénus en bâilla quatre fois:
Mais enfin il conclut la chose,
Dont l'Auteur qui ces vers compose
En son coeur le remercia
Car si fort il s'en ennuya,
Que deux fois, faute de courage,
Il pensa quitter là l'ouvrage.

Через две страницы опять подобная же подробность

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 160

Но рядом со всем этим встречаем у него много замечаний, почерпнутых из наблюдений над жизнью своего времени и из присущей автору наклонности к реалистическому изображению. Оттуда сатирические замечания о поэтах ¹⁾, медиках ²⁾, юристах ³⁾, о заведывающих государственными сборами, различные сентенции ⁴⁾, и целый ряд картин нравов и даже внешней обстановки, при чем имеется в виду

³⁾ О верховном суде, учрежденном Юпитером в Карфагене, Скаррон замечает:

II en fit un présidial
(Je ne sais s'il fit bein ou mal).

⁴⁾ Упомянув об усмешке даже угрюмого Харона при виде золотой ветви Скаррон восклицает:

Mais pour dé l'or qui ne riroit?

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 161

по преимуществу знатное общество с его галантностью ¹⁾ и жеманностью. Чисто гоголевскую картину рисует Скаррон, изображая вступление Энея в Новый Пергам, в который вводит его Гелен ²⁾. С целью более комического воздействия на читателя Скаррон прибегает не раз к сопоставлениям, заключающим анахронизмы. Вообще внезапные вторжения автора в повествование производят весьма комическое действие, за исключением, разумеется, таких мест, которые выражают условные понятия XVII в., напр. презрительное отношение к крестьянам ³⁾.

В общем получается впечатление добродушной насмешки над классической древностью с ее слабыми сторонами и вместе над современными автору уродливостями в знат-

¹⁾ См., напр., как взаимно выказывают учтивость Венера и Эней:

... sa tête il désaffubla,
See deux jurrets elle doubla
A lui faire la révérence
Il fit une eirconferénce
Due pied gauche, à l'entour du droit.

²⁾ Эней так рассказывает об учтивости Гелена:

Or, comme il а l'âme civile,
Il me voulut faire passer;
Nous fimes, comme on peut penser,
Force compliments à la porte,
Et ce fut de si bonne sorie,
Que faisant des saluts bien bas,
L'un priant, l'autre n'entrant pas,
Nous nous couchâmes sur le ventre,
Lui disant: Maudit sois si j'entrel
Moi, disant: Maudit sois ausait
Mais nos gens, nous voyant ainsi,
Nous prirent et nous emportèrent.
Elle dit tout ce que la rage
Fait dire au rustique courage
Quand elle en prend possession...
Les paisans, maudite engeance
Qui n'entend raison null ment,
Le saisirent brutalement
Des premiers batons qu'ils irouverent...

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 162

ном обществе, начиная с пристрастия к выведению своей генеалогии от Троянцев.

То была как бы своего рода литературная фронда ¹⁾, отрицание направления, господствовавшего во французской поэзии XVII в., и критика вычурностей, отличавших идеал изящного галантного общества XVII в.

Скарронова травестия явилась лучшей в ряду перелицовок, вошедших в моду благодаря успеху этой попытки. Под влиянием ее развилась fureur de burlesque — неистовая страсть к бурлеску, как выразился один из современников, так что название бурлескных давали даже произведениям серьезного содержания, чтобы привлечь внимание читавшей публики; в 1649 г., напр., явилось "La Passion de Notre Seigneur en vers burlesques". Бурлеском увлекались и grands seigneurs-ы, и лакеи, и торговки, и он царил лет 15 во Франции. Боало так жаловался на это господство бурлеска:

Au mepris du bon sens, le burlesque effronté
Trompa les yeux d'abord, plut par sa nouveauté...
Cette contagion infecta les provinces,
Du clerc et du bourgeois passa jusqu'au princes...

На этот жанр набросились и поэты по призванию и непоэты. Явилось немало охотников выворачивать Вергилия на изнанку по образцу Скаррона и продолжать произведение, которое последний оставил неоконченным в силу одолевшей его усталости, а также вследствие того, что и сюжет к концу не представлял уже прежнего удобства, состоя почти исключительно из описания битв.

Из французских подражателей и продолжателей Скаррона, в числе которых находим и знаменитого Perrault, ни один не поравнялся в таланте и успехе с "maître dans cet art — мастером этого искусства", как выразился об авторе

¹⁾ Lutze, ss. 17: "Ее ist aber gewiss auch niсht zufällig, dass diese littera risсhe Richtung mit Scarron zu der Zeit verschwand, wo König Ludwig XIV in seiner Person die äussere Ordnung, den äusseren Anstand und die willlährige Unterthänigkeit zum Gesetz in der staatlichen Gesellchaft erhob".

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 163

"Вергилия, вывороченного на изнанку", один из позднейших продолжателей последнего.

Ряд этих продолжений закончился век с лишним спустя по выходе в свет поэмы Скаррона, именно в 1767 г. Это объясняется успехом произведения, вызвавшего обширное движение в сторону травестии. "Le Virgile travesti" очень нравился, между проч., и Расину и был неоднократно перепечатываем в XVII и VIII вв.; он был переведен даже на английский язык (в 1664 г.).

Для нас интересно, что в числе этих позднейших подражаний Скаррону были бурлескные Энеиды на областных наречиях Франции, провансальском и бургундском ¹⁾, и, следовательно, уже там являлись произведения, до известной степени соответствующие Энеиде Котляревского.

В Германии долго не видим ничего подобного. Там лишь во второй половине прошлого века вышло две бурлескных Энеиды.

Один из этих опытов, принадлежавший J. С. Michaelis-y, появился в 1771 г. Он был вскоре забыт, потому что его затмила "Wirgils Aeneis oder Abenteuer des frommen Helden Aeneas" Aloys-a Blumauer-a, ²⁾ явившаяся в трех частях в годах 1784-1788 и не оконченная подобно другим пародированным Энеидам (напр., Скарроновой), хотя Блумауер прожил еще лет десять после издания последней части Энеиды, так что столетняя годовщина его кончины совпадает с столетием со времени выхода в свет Энеиды Котляревского и поминается также в настоящем году.

Насмешник уже по природе, наделенный талантом остроумного изложения, бывший воспитанник Венской иезуитской коллегии, стал потом просвещенным сатириком и юмористом и на этом пути — ревностным поборником Иосифа II. Он горячо сочувствовал стремлениям последнего и, меж-

¹⁾ Последняя явилась в Дижоне в 1718-20 г.г.

²⁾ О Блумауэре имеется монографія P. v. Hofmatin-Wellenhof, Alois Blumauer. Litterarhistorische Skizze aus dem Zeltalter der Aufklärung, Wien 1885.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 164

ду проч., желанию освободить государство от иерархических оков и устранить чрезмерно разросшееся влияние католического духовенства и уродства, до которых доходило монашество.

Идею выворачивания Энеиды на изнанку Блумауер почерпнул прежде всего у Михаэлиса, но, пародируя Вергилиев оригинал в порядке его повествования, Блумауер сообщил своей обработке самый живой отпечаток нолемических тенденций времени и среды, к которым принадлежал, и уснастил свою поэму целым рядом соответственных анахронизмов и сатирических выходок. Таким образом, Энеида Блумауера полна намеков на современность ¹⁾ и интересна как отражение эпохи Иосифа II Австрийского, хотя и искривленное, как в вогнутом зеркале ²⁾. Один из известнейших вождей вольнодумства на французский лад в Германии второй половины прошлого века, Виланд встретил с сочувствием Энеиду Блумауера, как удачное осуществление мысли посредством травестованной Энеиды споспешествовать одному из полезнейших помыслов Иосифа II ³⁾.

Сообразно такой задаче "благочестивый герой Эней" (der fromme Held Aneas) неоднократно упоминается, как основатель папского Рима (der Urpapa der Datarie und Curia), и уже в самом начале читаем, что

..... er hatte Teufelsnot
Den Vatican zu gründen ⁴⁾.

¹⁾ См., напр., в заключении VIII-ой книги прославление Иосифа и намек на посещение Вены папою Пием VI (1782 г.), которое являлось неслыханным шагом Римского первосвященника. О том же посещении папы и неудаче последнего в попытке ослабить антиклерикальное направление реформ Иосифа II говорят и стихотворения Блумауэра, относящиеся к 1782 году.

²⁾ Выражение P. Pasig в статье: "Alois Blumauer" — Beilage zur Ahgem. Zeitung 1898, № 17.

³⁾ "Der Gedanko, die Aeneis auf eine solche Art und nach einem solchem Piano zu travestiren, dass sie dadurch eine der grössten und gemeinnütz gsten Absichten Jhree grossen Monarchen befördern, diesor Gedanke ist Jhnen von Gott cingegeben".

⁴⁾ У Скаррона тоже в начале говорится, что без Энея

..... nous n'aurions pas Rome
Ni tous ces illustres Remains
A qui nous baisons tous les mains,

но эта сторона не выдвигается так у него на первый план, как у Блумауера.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 165

Эней со своим благочестием представлял удобную мишень для автора.

Конечно, по пути достается от сатиры, насмешек и шуток Блумауера многим, начиная с журналистов и краснобаев (Schöngeister), которые отнимали время и деньги у людей, и оканчивая жителями Вены, но более всего не поздоровилось духовенству и монашеству от папы и до противника Лессинга, пастора Goeze. О папе, позднейшем преемнике Энея, Зевс пророчествует, как о морочащем весь свет ¹⁾. Равно и люди, подпавшие влиянию клерикальной среды, выставлены в самом неблагоприятном свете. Так, Эней оказывается человеком, проникнутым крайней религиозною нетерпимостью, усматривающей спасительный подвиг даже в избиении нечестивых ²⁾. Благочестие Энея представлено, как сопряженное с суеверием ³⁾. В беде на море

Nachdem er viel solch Zeug geschwättzt,
Verlobt er noch zu guter Letzt
Sich heimlich nach Lorette.

 

²⁾ Кругозор Энея высказывается между проч. в словах, произнесенных им, когда он собирался убить Елену:

Ja, во gering der Ruhm auch ist,
Ein schwaches Weib zu töten,
So muss doch jeder gute Christ,
Die Welt von Sünden retten.
Potz Wetter! warum wäl ieh denn
Der fromme Held Äneas, wenn
Ich nicht die Sünden strafte?

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 166

Вообще католические святыни нередко фигурируют в поэме Блумауера, иногда — в сопоставлениях, производящих комическое впечатление ¹⁾. Неоднократно отмечаются и любовные похождения духовных лиц, напр. в рассказе Энея о ночи разрушения Трои ²⁾. Встречаются шутки в роде той, что в собаках, погнавшихся за болонкой жены лесника в Латинской земле, был дьявол, который

Schon vor zweitausend Jahren
Einst in die Schweine fuhr nunmehr
Mit aller Wut gefahren.

Услышав, что в лесу по соседству с основанным им городом показывался страшный дух, который был

..... schwarz und weiss und trage aich
Wie ein Dominikaner,
Ich kriegte nun auch Appetit,
Den Kobold zu beschwören,
Nahm einen Kapuziner mit,
Damit wir sscher wären.
Dann wappnet' irh mich ritterlich
Und deckte statt des Helmes mich
Mit einem Weihbrunnkessol.

В одном храме

..... sass die saubre Helena
Yersteckt in einem Beichtstuhl.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 167

Энеида Блумауера несомненно блещет остроумием, но рядом с тем в ней нашли место плоские, непристойные шутки и по местам переступаются пределы хорошего вкуса и нравственного достоинства. Эта поэма произвела сильное впечатление на современников в немецких землях. В Австрии она пользовалась успехом долго после Иосифа II, а немецкое юношество и теперь еще читает ее с удовольствием.

И, вероятно, Энеида Блумауера сохранить надолго известность, как литературный памятник эры Иосифа II с ее просветительно-полемическим направлением. Но она не может быть высоко поставлена в художественном отношении, да и в идейном переступает меру, так как Блумауер отдавал в ней на поругание (в особенности в VI-й книге) многое высокое.

Она породила вскоре немало сорных трав в немецкой литературе.

К подобным же продуктам невысокого качества должна быть причислена и русская Энеида Осипова, которая не имела серьезных задач, кроме смехотворства ¹⁾, и взамен антиклерикальных выходок Блумауера, сообразно исконному греху русского народа, выдвинула на видное место то, что справедливо назвали кабацким элементом. И кстати и не кстати у Осипова постоянно изображается запивание сивухой.

¹⁾ См. в посвящении известному Шешковскому, которое предпослано Осиповым вместо предисловия:

Того лишь только и смотрел,
Чтоб как нибудь хотя немножко
В Парнасско изгнездиться лукошко.
Терпенья больше не имел;
И на шутливую погудку
Настроил вместо лиры дудку
И не спросясь никак рассудку
Отважился, дерзнул... запел...
И выбрав древнюю побаску,
Скропал из ней смешную сказку,
По новому совсем одел...
Людскую скуку разгонять.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 168

Иногда последний утрирует в этом отношении легкие упоминания у Блумауера в роде того, что говорится по поводу браков:

Ein braves Volk, mit welchem wir
Bei einem Krug Trojaner Bier
Ofr Bruderschaft getrunken.

Но часто у Осипова обильная выпивка является там, где о ней нетт и помину у Блумауера, который более соблюдал меру в этом отношении ¹⁾.

Энеида Осипова — плохое подражание Блумауеровой ²⁾, нередко излишне многословное. Подпав склонности к широковещанию, Осипов прибегал по местам доя разжижения повествования еще к помощи Скаррона ³⁾, в существе — без

¹⁾ Так, у Осипова Эней рассказывает о потере жены:

Потом к своей пришедши шайке,
Всю грусть и скуку я забыл,
И севши в рощи на лужайке,
Стаканчик водочки хватил.

Потом Эней Осипова приглашает и своих спутников "перехватить" с приличным случаю разглагольствованием. У Блумауэра читаешь лишь в заключительной строфе 2-й книги:

Und alle pokulierten drauf.

²⁾ Даже — в подробностях, не характерных для русской жизни. Так, бумагомаратель у Осипова (песнь III) говорит о себе:

С людьми я строил разны шутки,
Работая моим пером;
У всех расстраивал рассудки
И оборачивал верьх дном:
И забавляясь чудесами,
Я умных делал дураками;
Гнал честь и правду из сердец;
Осмеивал законы веры;
Считал все вещи за химеры.

В этих словах разумеется, очевидно, бессовестный вольтерианец, какого у нас не бывало. Это — никогда не существовавший в русской действительности мертворожденный заместитель Schöner Geist у Блумауера, т. е. лицо, которое было типическим выражением целого периода литературной жизни Германии, когда в последней процветали так наз. schöne Wissenschaften.

³⁾ Так, VI-я песня Осипова в начальных тирадах ближе к Скаррону, чем к Блумауэру, у которого повествование очень кратко в том месте. Вна-

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 169

истинной в том надобности, потому что дело шло о подробностях, мало интересных для русского читателя из широкой публики, на которую была рассчитана русская перелицовка. Но нужно поставить в заслугу последней то, что она изобилует чертами русского народного или, лучше сказать, простонародного городского быта и применяется к нему и языком. Она являлась одним из выражений спасительного поворота русской литературы и ее языка к большей простоте и народности. В этом отношении роль ее несколько напоминает роль Скарроновой Энеиды.

 

III.

Первые три части Энеиды И. П. Котляревского явились в печати по выходе в свет первых четырех частей Энеиды Осипова ¹⁾, продолженных в начале настоящего столетия Котельницким. Таким образом, уже этот несомненный факт как-бы свидетельствует в пользу первенства Энеиды Осипова, вряд ли могшей остаться неизвестною Котляревскому.

Но, тем не менее, и после статей г. Минского, А. И. Соболевского и разысканий других лиц, мы, как и прежде, отказываемся считать это обстоятельство решающим в вопро-

чале у Осипова почти полное совпадение со Скарроном. Я не могу потому согласиться с А. И. Соболевским, что Энеида Осипова и Котляревского, "не будучи ни в какой близкой связи с прототипом Энеид на изнанку — "Le Vrgile travesti en vers burl squrs" Скаррона, находятся в полной зависимости от немецкого подражания Скаррону — Блюмауэра; Осипов следует по пятам за Блюмауэром". Заметим, что уже г. Минский упоминал о "некоторых, длиннотах, заимствованных у Скаррона или у Виргилия" Осиповым. Последний издал на ряду с Энеидою и "Овидиевы любовные творения", образчик которых имеется во Французской поэзии XVII в.

¹⁾ Первые две части Енеиды на изнанку вышли в 1791 г., III-я в 1794 г., а IV-я — в 1796 г. В одном из каталогов букиниста Клочкова под № 12302 мы встретили указание на две части Энеиды Осипова с датою 1791 г. Отмечаем это в исправление неточного замечания г. Минского, что это первое издание "давно исчезло".

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 170

се о взаимном отношении обеих Энеид и оставляем этот вопрос пока без окончательного ответа.

Старое предание о первенстве по времени замысла Энеиды Котляревского ¹⁾ вряд ли может считаться подорванным и несогласным с фактами, почерпаемыми непосредственно из сравнения обеих Энеид между собою и с их предшественницами.

Как ни заманчиво отождествление мацапуры, о котором явилась вставка в издании 1809 г. ²⁾, с Парпурою, издателем текста 1798 г., потом профессором Харьковского универ-

¹⁾ См. выше сведение о второй заметке (А. А. Котляревского?) в "Московских Ведомостях" 1856 г. об Энеиде И. П. Котляревского. Под "людьми, близко знакомыми с предметом", на свидетельство которых сослался автор той заметки, надо разуметь, быть может, О. М. Бодянского, земляка автора малорусской Энеиды. Отголосок того же старого предания можно усматривать и в первом печатном каталоге библиотеки Университета Св. Влад. (Т. II, К. 1855 г.) под словом "Энеида". — Первый и самый авторитетный из биографов И. П. Котляревского, хорошо знакомый с последним, Степ. Стеблин-Каминский, вскоре после смерти этого поэта писал в Северной Пчеле 1839 г., № 146 ("Биография поэта Котляревского"; содержание этой статьи передано в Журн. Мин. Нар. Просв. 1839, т. XXIV, отд. VI, стр. 166-168): "Из собранных нами сведений известно, что первые три части Энеиды написал он, едва вступив в военную службу", но ранее в той же статье Стеблин-Каминский поставил вопрос, не в семинарии ли уже зародилась первая мысль о переложении Энеиды на народное наречие"? Нужно сказать при этом, что С.-К. считал Энеиду Котляревского свободным переложением Вергилиевой.

²⁾ Виргилиева Энеида, на малороссийский язык переложенная И. Котляревским, вновь исправленная и дополненная противу прежних изданий, часть третья, Спб. 1809 г., стр. 28:

Якусь особо мацапуру
Там шкварили на шашлику;
Горячу мидь лили за шкуру
И роспинали на быку.
Натуру мав вин дуже бридку,
Кривив душею для прибытку и т. д.

Интересно, что упоминание об этой мацапуре следует за описанием муки "писарчуков поганых вирш", а Осипов в начале своего посвящения Шешковскому писал:

Стихов писачкам подражая
И в авторы попасть желая, и т. д. (см. выше).

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 171

ситета, оно может быть заменено с таким же удобством отождествлением с Осиповым, если допустим, что последнему было известно начало Энеиды Котляревского, и он принялся за расширение его при помощи Блумауера и Скаррона и, таким образом, воспользовался лишь общим замыслом Котляревского ¹⁾.

Заметим при этом, что, судя по предисловию ("уведомлению") Котляревского к изданию 1809 г. ²⁾, по-видимому, до первого появления малорусской Энеиды в печати было в ходу не мало списков ее, и двумя, по крайней мере, изводами ее пользовался в 1798 г. и Парпура ³⁾. Для распространения же нескольких редакций текста малорусской Энеиды в рукописях нужно было немало времени с момента первоначального наброска ее.

¹⁾ Вряд ли Парпура, посвятивший свое издание "любителям малороссийского слова", мог надавать "для прибытка" с умышленным нарушением прав литературной собственности (нам неизвестно, что последние не признавались тогда в России). Парпура мог издать Энеиду "без ведома и согласия" автора, как выразился Котляревский, в смысле отсутствия прямого одобрения со стороны последнего.

²⁾ "Она", т. е. Энеида, досталась господам издателям со многими ошибками и опущениями" (не относится ли к последним и упоминание о мацапуре?), случившимися от переписки". Выходит как будто, что первый издатель не пользовался автографом автора. Предание однако гласит, что Парпура "выпросил у автора позволение переписать его Энеиду" (И. П. Котляревский. Собрание сочинений на малороссийском языке. Издано под редакцией С. П. Катранова, К. 1874. Вместо предисловия, стр. VII, примеч. В конце вводной заметки Катранов выражает признательность С. П. Стеблин-Каминскому, "лично знавшему поэта и давшему возможность иметь под рукою необходимый материал, на основании которого в составлен этот небольшой очерк"). Что до ценности текста 1798 г. для восстановления текста Энеиды Котляревского в его последовательном развитии, то мы не считаем возможным относиться к нему с пренебрежением, хотя не отрицаем, что Парпура мог допустит кое-какие описки и неудачные поправки. Теперь текст издания 1798 г. стал общедоступным, благодаря перепечатке в издании Львовского "Наукового товариства имени Шевченка".

³⁾ Поправка в конце III-й части изд. 1798 г. (стр. после 72-й) видимо взята из другого текста более исправной (второй?) редакции, притом принадлежавшей самому Котляревскому, потому что вошла в издание 1809 г. (ч. I, стр. 10 и 18).

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 172

Но преимущественно заслуживает внимания то обстоятельство, что, при сходствах Энеид малорусской и Осиповской, нельзя признать исключительную либо весьма значительную зависимость одной от другой. Несомненно, по местам замечается огромное сходство либо некоторое совпадение Энеиды Котляревского с поэмой Осипова в отдельных словах, выражениях, стихах ¹⁾ и даже рифмах стихов, изредка в целых тирадах, а также известная близость в самой манере повествования, в преобладании в нем простонародного пошиба. Все это указывает на то, что один из авторов знал другого и воспроизводил иногда его выражения, либо мысли, либо образы; но всего этого мало для того, чтобы говорить о пользовании со стороны одного трудом другого в целом, либо в отдельных частях, так что нельзя сказать, что которая нибудь из поэм есть целиком или же в главном содержании переделка другой.

Первая часть Энеиды Котляревского короче соответственных, т. е. первых четырех песен поэмы Осипова ²⁾, но, несмотря на то, не выказывает постоянной и даже сколько-нибудь решительной зависимости от нее, между тем как знакомство Осипова с малорусской Энеидой не заключало бы в себе ничего невозможного с внутренней стороны, если бы обращать внимание лишь на последнюю, а не на внешнюю, т. е. на хронологическое первенство Осиповской Энеиды, и если бы иметь в виду компилятивный ее характер, т. е. составление ее не по одному только источнику ³⁾, и также ее малороссий-

¹⁾ Мы отметили это уже в своей не раз названной здесь рецензии на книгу г. Петрова.

²⁾ Сопоставление 1-й части Энеиды Котляревского с І-III песнями Осипова с указанием эпизодов, отсутствующих у первого, см. в упомянутой выше статье А. И. Соболевского "К юбилею И. П. Котляревского", стр. 192.

³⁾ См. выше о том, что Осипов пользовался и травестией Скаррова. Нужно иметь в виду, что Осипов был человек, довольно начитанный в иностранных литературах, деятельный компилятор хозяйственных книг, издатель сатирических журналов и переводчик. См. перечень его литературных трудов в статье митроп. Евгения, перепечатанной у Венгерова. Указания митр. Евгения можно бы исправить и дополнить. Так, еженедельное издание "Что-нибудь от

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 173

ские выражения и обороты ¹⁾. В особенности достопримечательно, что у Котляревского проскальзывает, хотя бы и в мелочах, самостоятельное знакомство с поэмами Вергилия и Скаррона, происшедшее, очевидно, не чрез посредство Осипова ²⁾, и вместе с тем

безделья на досуге" вышло в 1800 г. в количестве 26 №№. в числе переводов Осипова следует обметить "Гонзальв Кордуанский, или обратно завоеванная Гренада. Творение Флориана", Спб. 1793, 2 части. О переводах Осипова с немецкого в 1790 годах см. в ст. Саитова, Журн. Мин. Нар. Просв. 1878, № 6.

¹⁾ К словам, приведенным нами в рецензии на книгу г. Петрова, прибавим литературную опечатку (?) у Осипова: стиху Котляревского:

Стояв як в землю врытый стовп

у Осипова соответствует выражение "как шаль"; "шаль" не опечатка ли вместо малороссийского "паль"?

2) Сравним, напр., начало 1-й части поэмы Котляревского с соответственными местами у Осипова. У Котляревского, как и у Скаррона, Юнона "побачила з неба" Энея, плывущего на море; у Осипова она "узнала" о том. У Котляревского Эол не развязывает мешка с ветрами, как у Блумауера и Осипова, а

Зобрав всех вітрів до двора.

У Скаррона (р. 86) читаем:

Jusqu'au Ciel les vaisseaux porterent,
Ma_s __s en furent rupportez
Plus vite qu'ils n'etoient montez;

У Котляревского:

Як рав на мори и гора,
А дали потим яр глубокий.

У Осипова не находим такой картины... У Котляревсвого Нептун

... митью осидлавши рака.
Схвативсь на иого як бурлака,
И вырнув з моря, як карась.

У Блумауера в соответственном месте говорится о biorutsch (однодеревке), у Осипова — об одноколке, у Скаррона (р. 90) находим образ, из которого легко мог получиться вариант Котляревского:

Fit faire avec beaucoup d'art
A son char millе caracoles... —

У Котляревского:

... сонце глянуло на свет;

о солнце же говорят Скаррон (р. 90), Блумауер, а у Осипова говорится только

просіял красной день

У Котляревского:

Куды иому уже до Риму?
Хиба як здохне чорт в рови!

У Скаррона (p. 98):

A la fin du compte sera
Le diable qui l'emportera. И т. д., и т. д.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 174

несогласие с Блумауэровским изводом, которого украинский поэт, по-видимому, не знал и который послужил по преимуществу основою поэмы Осипова, что справедливо подтвердил А. И. Соболевский.

Эту независимость от Осипова в некоторых подробностях и приближение в них к Скаррону можно с вероятностью утверждать об Энеиде Котляревского 1798 г., т. е. о первых трех частях малорусской Энеиды, написанных, по-видимому, не одновременно с четвертою и остававшихся к 1798 г., быть может, еще без продолжения. Что же касается остальных трех частей Энеиды Котляревского, то вопрос об отношении их к Энеиде Осипова уже не имеет первостепенного значения в выяснении генезиса малорусской Энеиды, да и следы пользования со стороны Котляревского Энеидою Осипова становятся явственнее, начиная с вступительных тирад IV-й части ¹⁾. Не уклоняясь в ней от близости по местам к тексту Осипова, что могло бросаться в глаза тем более, что к 1809-му году, когда впервые явилась в печати та часть малорусской Энеиды, поэма Осипова выдержала уже два издания, украинский поэт, очевидно, не придавал особого значения открытию этой близости читателями ²⁾.

¹⁾ Так, Котляревский придерживается извода Блумауера=Осипова в таких характерных эпизодах, как о сновидении Турна (у Скаррона же говорится, что Турн видал фурию на яву), о собаке, из-за которой возникла война (у Скаррона, как и у Вергилия, говорится об олене пастуха и его сестры).

²⁾ Но и относительво IV-й части нельзя принять утверждения А. И. Соболевского о постоянном следовании Котляревского Осипову (см. выше). При сопоставлении этой части малорусской Энеиды с Осиповскою оказывается что, напр., начиная с 67-й тирады по 133-ю включительно, Котляревский совсем не имеет соответствия у Осипова в строфах 68, 69, 76, 80, 91, 99-103, 107, 112, 117, 119 и представляет малое соответствие Осипову в строфах 74, 77, 98, 104-110, 116, 123; мотивирует лучше Осипова и строфах 70-71, 75 и из шести тирад Осипова сделал две (82-83); в тех же тирадах, которые близки к Осиповским по общей мысли, взамен подробностей, находящихся у Осипова, подобраны вполне подходящие к малорусской истории и обстановке, к которым постоянно применяется Энеида у Котляревского.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 175

Повторяем, для нас здесь в особенности интересен вопрос о первом замысле Котляревского и первоначальном процессе его творчества. Быть может, старое предание верно, и украинский поэт задумал свою перелицовку уже в годы молодости под влиянием знакомства со Скарроном ¹⁾ и независимо от Осипова и тогда же и начал свою работу, а когда вышла "Виргилиева Енеида на изнанку", стал несколько переделывать и видоизменять первоначальный набросок ²⁾; мог обратно и Осипов ознакомиться в рукописи с текстом первых частей Энеиды Котляревского.

Высказывая эти догадки, мы оставляем по прежнему вопрос о генезисе малорусской Энеиды непорешенным и желаем лишь обратить внимание будущих исследователей на необходимость, для окончательного решения этой проблемы, подробного, стих за стихом, сравнения Энеиды Котляревского как с Вергилиевой ³⁾, так и со всеми другими, какими могли пользоваться Котляревский и Осипов. Одного сопоставления Энеиды Котляревского с Вергилиевою и Осиповскою недостаточно. Равным образом, и для определения степени самостоятельности и характера творчества Котляревского необходимо обстоятельное сопоставление всех Энеид, какого мы доселе не имеем. К сожалению, мы лично не располагали всем необходимым для того материалом, какой представляют западноевропейские Энеиды ⁴⁾, и потому и в этот раз должны были отказаться

¹⁾ Котляревский несомненно знал французский язык и любил французскую литературу классической эпохи. См. сведение об его библиотечке: Стеблин-Каминскій, Воспоминания об И. П. Котляревском (Из записок старожила), Полт. 1869. стр. 6.

²⁾ Следы неоднократной работы над текстом первых частей Энеиды, кажется, ясны при сопоставлении текстов 1798 и 1809 гг., при чем иногда варианты издания 1809 г. оказываются хуже находящихся в первопечатном издании; этому нечего удивляться, если вспомним, что иногда сами авторы неудачно поправляют первоначальную редакцию своих произведений.

³⁾ Когда писал Котляревский, существовал уже в русский перевод поэмы Вергилия: "Еней. Героическая поэма Публия Вергилия Марона. Перев. с лат. В. Петровым" 2 ч. (без обозначения года и места печатания).

⁴⁾ Мы имели перед собою лишь Энеиды Скаррона (в Oeuvres de monsieur Scarron, Nouv. edition, Amsterdam MDCCXXXVII, t. IV, V и X (Les deux Suites du Virgile Travesti) и Блумауера (в издании Bоbertag-a в Deutsche National - Litteratur).

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 176

от выполнения работы, столь полезной для всестороннего уяснения вопроса о силе таланта Котляревского, но не необходимой для установления общего значения его поэмы не в ряду всех Энеид вообще, а лишь в литературе русской и в частности малороссийской.

Каков бы ни был, однако, результат работы, на необходимость которой мы указываем, даже если бы пришлось окончательно убедиться в том, что, слагая и три первые части своей Энеиды, Котляревский знал сразу и имел в виду поэму Осипова, а последний не видал малорусской перелицовки до издания своей собственной, значение малорусской поэмы нисколько не умалится. Ведь в художественных произведениях часто верна не оригинальность замысла и фабулы в целом, а та или иная обработка заимствованного содержания и смысл, какой влагается в последнее. Великие корифеи творчества, каковы Данте, Боккаччио, Ариосто, Шекспир, Мольер, Гете, неоднократно лишь перерабатывали готовые сказания и, тем не менее, никто не станет понижать на том основании цену их созданий. Последние, хотя представляют переделку схем, ранее уже бывших в обращении, отличаются крупными достоинствами, каких лишены предшествовавшие им литературные обработки тех же сюжетов.

Так и для правильной оценки Энеиды Котляревского необходимо рассматривать ее преимущественно со стороны отличий ее от прочих.

При таком сопоставлении ее с двумя известнейшими западноевропейскими предшественницами ее, а равно и с поэмою Осипова, и при рассмотрении ее в связи с основною ее мыслью, приходится уделить ей довольно высокое место.

Поэма Котляревского, явившаяся в конце длинного периода литературного развития замысла, выражением которого служит, достойно завершает это развитие.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 177

Котляревский переступал иногда меру и не избежал излишеств в шутливом тоне своего повествования ¹⁾, не остался свободен от некоторых погрешностей Осипова, напр., от чрезмерно частого повторения картин пьянства, но заметим, что даже Байрон допустил подобные излишества в шутливом изображении глубоко-трагических ситуаций в своем "Дон-Жуане", напр., в картине крушений на море.

Помимо таких второстепенных недостатков, из всех подражаний итальянскому бурлеску, какие нам известны, в частности в пародировании Энеиды, поэма Котляревского занимает первое место по степени народности ²⁾; по своему же широко просветительному значению она может быть поставлена рядом с Блюмауэровой и даже выше.

Конечно, Котляревский понял лучшие стремления XVIII-го в. не во всем их объеме; но он усвоил главное из них, приведшее к развитию чувства гуманности в самом широком смысле — деятельной любви к человеку, как таковому, и ко всему народу и чувства социальной справедливости, что не мешало поэту подмечать и выставлять не только недостатки других национальностей ³⁾, но и темные стороны в характере и жизни своего народа.

¹⁾ Напр., прощаясь в аду с Энеем,

Анхиз крачав як в марте кит.

Мать, убивавшаяся по своем сыне Эвриале,

Кувикала мов порося.

Замечаются крайние преувеличения и в ее сетованиях. Что до "тривиальностей", которые указывали, то они есть и у предшественников Котляревского напр., у Скаррона.

²⁾ Оттуда обилие характерных анахронизмов. Котляревский вставлял неоднократно в свое повествование об Энея не только в сравнениях факты в имена Украинской истории и быта, иногда частнее — прямо местные, Полтавские (напр., "Кочубейский Тарас"); равным образом, у него масса местных бытовых упоминаний, напр., в перечне кушаний и напитков в IV-й части; сюда же относятся упоминания о селеньях близ Полтавы (в IV-VI частях). Такого обнароднения сюжета не находим в других Энеидах.

³⁾ См. в описании острова Цирцеи (в IV-й части) коническое изображение различных народов, при чем в особенности достается французам времени революции и Наполеона I.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 178

Стоя по своим основным идеям на почве гуманных стремлений XVIII-го в., Котляревский, по художественным приемам изображения, из своих иностранных предшественников оказался, по-видимому, наиближе к Скаррону ¹⁾.

Воздействие Скаррона обнаруживается в отношении Котляревского к античным божествам ²⁾, в удачном подборе анахронизмов и уподоблений, в нагромождении эпитетов по местам и перечисления целого ряда предметов и лиц в комическом сопоставлении, в упоминаниях о Вергилии ³⁾, в употреблении иногда латинских слов и тарабарской речи ⁴⁾, во внесении плоских шуток и также размышлений, в изображении иногда и не комических, а напротив трогательных и возвышенных ситуаций. Даже 8-сложный ямбический стих с попарными рифмами с глухим или звучным окончанием у Котляревского соответствует такому же стиху Скаррона, считавшемуся бурлескным по преимуществу.

Но не основательно было бы считать на этом основании поэму Котляревского простым подражанием. Скаррон мог подать Котляревскому лишь общую мысль о перелицовке Энеиды, как и сам оказался независимым в выполнении мысли, на которую навел его Lalli.

И, подпав некоторому влиянию Скаррона и Осипова, Котляревский выказал, тем не менее, большой талант и

¹⁾ Интересно, что даже заглавие в издании 1798 г.: "Енеида, на малороссийский язык перелициованная" напоминает заглавие произведения Скаррона: "Le Virgile travesti". В издании 1809 г. вм. слова "перелициованная" находим уже "преложенная" (то же выражение "преложить" находим и в "уведомлении").

⁴⁾ Ср. у Скаррона: il g'eau bénita, Dame Aimée est alectonée и т. п.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 179

огромную долю самостоятельности. Так, напр., его Эней не столь бесхарактерен и нерешителен, как Скарронов, и не столь жалок, как герой поэмы Блумауэра. Под конец Эней, отрекомендованный поэтом в начале, как "на все зле проворный", "пройдысвит и не промах", который "привидця був во всих содомах", видимо пользуется сочувствием автора ¹⁾, полюбившего его завзятость и проворство. Хотя Котляревский, быть может, не столь изобретателен, как Скаррон, но за то и не столь расплывчат. Поэмы Скаррона и Осипова многословны, изложение Котляревского кратче, но ярче, рельефнее и нагляднее. Его повествование почти везде носит значительный отпечаток личности автора, вернее — народности и среды, к которой он принадлежал.

Котляревский отбросил весь ученый и критический аппарат Скаррона и Блумауэра ²⁾ и ослабил до крайности мифологические данные, вполне превратив божества в комические типы людей. У украинского поэта не находим того, чем страдает иногда Энеида Осипова, эпизодов, мало интересных для русских читателей. Есть, правда, кое-где следы книжных припоминаний ³⁾, но они не заметны и не вредят народности поэмы.

Вообще Энеида Котляревского глубоко народна: и по языку ⁴⁾, богатому различными оттенками, хотя не всеми, полному

¹⁾ См. слова Диомида в передаче Венула. В VI-й части и сам автор говорит: "Эней, правдывый чоловьяга"...

²⁾ Макароническая речь в частях IV-VI и изречение киевского скубента: "горе гришныкови сущу, благых дил вовся не имущу", не представляют нарушения этого общего положения, потому что могли входить в обиход малорусского книжного люда; ср. разговорную речь Домина Галушкинского в "Пане Халявском" Квитки. Ср. также надгробную речь того-же Галушкинского с подобною же pечью "фылозопа" в VI-й части Энеиды.

³⁾ Такова, напр., картина наступления ночи:

Як тилько темна, та пахмурна
Из неба слизла чорна ничь...

Она несколько напоминает подобную же картину в одном из стихотворений Ломоносова.

⁴⁾ Народности языка Энеиды Котляревского не служит помехою то обстоятельство, что в нем встречаются иногда слова в обороты общерусской литера-

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 180

истинно малороссийской силы, выразительности и образности, иной раз достигающему замечательной красоты и поэтичности, а не редко, конечно, и грубоватому, согласно переливам народной речи, которые хотел передать автор; и по стилю, блещущему меткими сравнениями, взятыми из украинской природы, истории и быта, и оборотами, заимствованными из народной поэзии ¹⁾; и по частностям содержания; и, наконец, по общему направлению.

Остановимся несколько на последних сторонах Энеиды, т. е. на ее содержании и направлении.

Поэма украинского поэта народна в широком смысле этого слова, т. е. не только в силу включения в нее массы характерных подробностей малорусского быта, панского ²⁾ и простонародного, иногда нераздельных с общерусской жизнью, не только в силу переполнения ее народными воззрениями ³⁾

турной речи там, тех могли бы быть употреблены чисто малорусские (в издании 1809 г. неоднократно усматривается стремление в замене последних первыми) и ненужная иностранщина (напр., "море шпуе"). Сам Котляревский (?) отметил в приложенном к Энеиде словаре иностранные (преимущественно немецкие) этимологии целого ряда слов.

¹⁾ В некоторых местах поэмы отзываются поэтические приемы серьозных народных песен, чего не найти ни у Скаррона, ни у Блумауера:

Не хмара сонце заступыла,
Не выхор порохом вертыть,
Не галыч чорна поле вкрыла,
Не буйный витер се шумыть:
Се військо йде всима шляхами и т. д.

В изобилии привзошли народные пословицы, из которых иногда состоит вся тирада целиком; в подобающих местах употребляются также сказочные обороты.

²⁾ Сюда же относятся и подробности общерусского характера, напр., из армейского быта, с которым автор был хорошо знаком по своей службе; в V-й части читаем:

Так в армии колысь велось и т. д.

в VI-й отметим строки об "армейском копытане", о Венере:

Венера молодыця смила,
Бо все з военными жыла, и т. д.

о Лавынии:

крыкнула "увы!" списьменьска.

³⁾ Отметим упоминания о поляках ("до лясу!" и т. п.), суждения о женщинах.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 181

и поверьями ¹⁾, но и вследствие проникновения духом и традициями казачества, бывшего так долго излюбленным выражением народных стремлений Украины. В Энеиде Котляревского находим немало сочувственных упоминаний о казацкой старине, напр. о временах Сагайдачного, Дорошенка, о Сечи, о Железняке, о старинном "лыцарстве" и о "казаках лыцарковатых", которые как бы следовали правилу:

Де общее добро в усадку,
Забудь отця, забудь и матку,
Леты повынность исправлять.

Имея в виду и те времена, поэт писал:

Любовь к отчизне де героит,
Там сыла вража не устоит,
Там грудь сильнийша од гармат,
Там жизнь — алтын, а смерть — копийка,
Там лыцарь — всякий парубийка,
Казак там чортови не брат.

Вспоминаются в поэме и другие эпизоды из истории южно-русского казачества:

Як в пикинеры набирали,
Як мандровав козак всю нич!..

Несколько раз упомянута "Полтавская Шведчина",

И неня якь свою дитину
З двора проводила в поход.
Як пид Бендери пидступали,
Як без галушок помирали,
Колись як був голодный год ²⁾!

¹⁾ На них наталкиваемся постоянно. Ведьма, заменившая Сивиллу, и ее жилище описаны чертами народных сказаний. Упоминаются неоднократно сказочные личности (в том числе и великорусские Полкан и Бова, былевой Илья Муромец и т. п.), есть и сказочные диковинки ("кылым самольот", скатерть самобранка, "сапьянци самоходы"). При этом нельзя не вспомнить, что, по сообщению биографа, Котляревский "знал наизусть бездну пословиц, народных поговорок, сказок, присказок украинских и песен". Стеблин-Каминский, Воспоминания, стр. 11.

²⁾ См. комментарий к этим строфам в нашем отзыве о книге г. Петрова (стр. 28 отдельного оттиска).

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 182

К этим позднейшим временам казачества как бы приурочивает поэт и Энея. Последний именуется не только "сподарь", либо "богатырь"; он сразу описывается читателю, как "хлопець хоть куды козак", что и не удивительно, потому что Эней "в вийни и взрис и постарив". Иногда он выступает в повествовании Котляревского прямо как "козак", а его дружина как "кош". Она не только "ватага пройдысвита", как выразился Шевченко: Эней и его спутники — это как бы казачество, бродившее по свету после разрушения Сечи,

Мов запорожци чупрындыри,
Що их не втне и Асмодей.

Эней говорит о себе Эвандру:

Я кошовый Эней Троянець,
Скытаюсь по мыру, мов ланець,
По всим товчуся берегам,

а тот называет Энея перед Аркадцами "гетьманом". Конечно, автор был далек от ложной идеализации казачества, и Юпытер в гневе говорит богиням:

Пошлю вас в Запорожську Сичь;
Там вашых каверз не вважают,
Жинок там на тютюн миняют,
В день пьяни сплят, а крадут в нич.

Но, тем не менее, Запорожские песни названы "гарными", и их (и вообще исторические песни) распевали Троянцы Котляревского, плывя на своих челнах. То были родные их песни. В IV-й части Энеиды находим и прямую похвалу казацкому войску ¹⁾, между прочим и с точки зрения общерусских государственных нужд и пользы:

Воно так, бачышь, и не гарне,
Як кажут то — не регулярне,
Та до вийны самый злый гад ²⁾.

 

²⁾ Ср. отношение к казачеству военного губернатора Украины в начале 30-х годов, кн. Репнина, которого Котляревский был любимцем. См. в ст. Н. С.: "К истории малороссийских казаков в конце XVIII и в начале XIX веков", "Киевская Старина" 1897.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 183

В другом месте читаем:

Було полковнык так Лубеньскый
Колысь к Полтави полк веде
Пид земляни Полтавьски валы
(Де Шведы головы поклалы)
Полтаву матушку спасать.

Поэт, очевидно, примирял в себе общерусскую государственную идею с любовью к своей народности и родной старине. Он видимо — убежденный монархист:

Вельможи! хто царя не слуха,
Таким обризать нис и уха
И в рукы всих отдать ватам.

При этом он не поступается личным достоинством пред несправедливыми и высокомерными притеснениями и не благоволит к буйному и юркому "москалю", который "мутит на селе" ¹⁾. Москаль рисуется не особенно привлекательными чертами, согласно с народным воззрением. Оставляем в стороне такую смехотворную внешнюю характеристику москаля, как данная в изображении вида, какой получают люди различных национальностей на острове Цирцеи ²⁾, но отметим такие упоминания, как

Хто Москаля oбъиxaв зроду?
А займеш, — ноги уноси.

Интересно также, чего ждут спутники Энея для украинцев, которые попадут на остров Цирцеи:

По нашому хохлацьку строю,
Не будеш цапом, ни козою,
А вже запевне що волом,

т. е. им придется нести самые тяжелые работы.

¹⁾ Ср. стихи:

С диявола швидки, проворны,
Пидпустят москяля як раз.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 184

Таковы истинно народные воззрения, которыми наполнена поэма Котляревского. Остается отметить в ней еще самое важное — любовь в народу во всей его совокупности без кастовых, классовых пристрастий и предрасположений. Энеида Котляревского уже как бы проникнута гуманными мыслями в роде тех, которые выразил Шевченко в "Гайдамаках":

За що люде гынуть?
Того ж батька таки ж диты, —
Жыты б та брататься;
Ни, не вмилы, не хотилы,
Треба разъеднаться!

Оттуда в Энеиде целый ряд обличений печальных проявлений грубого эгоизма, как то, которое читаем в стихах:

Ты знаеш, дурень не бере —
А хто хоть трохи в нас
Умие жить по правди сущий,
То той хоть з батька — та здере.

В обличениях, которыми наполнено изображение ада, не дано пощады никому, кто заслуживал кары: в шеренге осужденных выступають, между прочими,

Начальники, пьявки людскии,

"старшины без розбору", "сутяги", неправедные "судьи", и паны,

Що людям льготы не давали
И ставили их за скотив,

"пидпанки", "багати та скупыи", "купчыкы проворни", обманывающие покупателей, и "святи понури",

И вси розумни филозопы,
Що в свити вчились мудровать;
Ченци, попы и крутопопы,
Мирян щоб знали научать...
А мудры звизд щоб не знимали,
Були в огни на самом дну.

Рядом с этими осужденными возвеличиваются те,

Що людям помагать любили,
Хто чим богат, то тим и рад.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 185

Тут так же старшина правдива,
Бувають всякие паны;
Но тилько трохи сього дива,
Не кваплются на се воны!

Особое сочувствие автора видимо на стороне утесненных, т. е. простого народа:

Мужыча правда есть колюча,
А панська на вси бокы гнуча.

Таким образом, для уяснения задушевных помыслов Котляревского картина ада весьма ценна ¹⁾. Но и вся поэма, содержа изображение в комическом виде того, что было, но заслуживало порицания и осмеяния, как бы учила, чего не должно быть. В силу естественного контраста читатель чувствовал инстинктивно, в какую сторону направляться его мысли и чувству.

Как бы то ни было, в Энеиде была дана весьма широкая картина: здесь впервые в художественной литературе предстала со своею резко обозначавшеюся индивидуальностью вся Малороссия.

Успех Энеиды Котляревского много обусловливался, кроме смешного, наполняющего ее ²⁾, такою яркою и рельефною обрисовкою ³⁾, притом в духе истинной гуманности, и вместе удивительною простотою и прозрачностию поэтического замысла. Общенародного в такой мере поэтического произведения в конце XVIII в. не было и в общерусской литературе. Котляревский как бы осуществлял уже тот идеал всенародного

¹⁾ Нужно сказать при этом, что картины ада были нередки в русской литературе XVIII в. См. напр. Бурцева, Описание редких Российских книг, ч. II, СПБ. 1898 стр. 526 и след.

²⁾ На это смешное, как на причину успеха Энеиды, указан I. Галка, (Костомаров): Молодик на 1844 г., Харьков 1843 г., стр. 164.

³⁾ Мы не распространяемся здесь о художественных достоинства Энеиды Котляревского, напр., о меткости в передаче множества бытовых наблюдений, о типической обрисовке самых разнообразных лиц, при чем и боги, напр., "Юнона козырь-молодыця", предстают в удивительно пластичных очертаниях. Не говорим и о том, что иные образы были отчасти снимками с живых определенных лиц (см., напр., уподобление Турна Нечесе князю, т. е. Потемкину).

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 186

произведения, какой предначертывает в наши дни для искусства Л. Н. Толстой. Этим украинский певец странствований Энея отличается и от Скаррона, и от Блумауэра, и от Осипова.

Вообще Энеида Котляревского неизмеримо народнее всех своих предшественниц и богаче их количеством разнообразных черт народности и современности.

Это зависело отчасти и от того, что бурлеск как бы сроден украинскому народному гению. Понятно оттуда, что в талантливости шутливого изображения, в безыскусственности комизма, в почерпании его из ясности и глубины своего духа Котляревский не уступает Скаррону, у которого также была, как говорит он сам,

.... âme gaie
Qui m'a fait, malgré tous mes maux
Le moins chagrin des animaux;

в разносторонности же содержания стал выше предшественников.

Эта положительная сторона Энеиды Котляревского, ее народность, поднимает ее над уровнем травестий, т. е. произведения, которое само по себе не имеет истинной поэтической цены. Поэма Котляревского может быть названа обширной картиной малорусской общественности в рамках травестии и бурлеска. Забавный тон преобладает, но не властвует исключительно. Над всем господствует своеобразное общее созерцание жизни, также выводящее произведение Котляревского из ряда простых травестий.

Своего рода философское миросозерцание украинского поэта, основанное на наблюдении жизни, сообщает довольно печальную окраску веселым с первого взгляда картинам, какие он рисует в неудержимом размахе кисти.

Бида не по деревьях ходыть,
И хто ж ии не скуштовав?
Бида биду, говорят, родыть,
Бида для нас, — судьбы устав!

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 187

— читаем в начале V-й части, и та же мысль повторяется и в других местах поэмы ¹⁾. В соответствие с нею могут быть поставлены и другие сентенции в роде тех, что "гришными судьба вертыть", "и исполын есть червь и прах", и некоторые отступления в поэме ²⁾.

Это-то общее миросозерцание, проходящее чрез всю поэму, и сопутствующее ему моральное начало, проглядывающее в заключительных стихах всего произведения:

Жыве хто в свити необачно,
Тому нигде не буде смачно,
А билш, колы и совисть жмет, —

усвояет Энеиде Котляревского особую идейную основу, а не значение одной лишь шутки.

Смехотворство украинской Энеиды получает более глубокий смысл, потому что не только возбуждает смех и приближает читателя к радостному настроению, обычно сопровождающему смех, но и оттеняет присущий нашей натуре контраст воли и бессилия, стремления и исполнения, порывов к созданию чего-то великого в жизни и обрываний и падений, подобно тому как много зол претерпел и Эней на пути к основанию великой Римской державы. В общем однако проскальзывает мысль, выраженная в словах Охрима Энею:

Чим бильш журытыся — все гирше,
Заплутаешся в лиси бильше,
Покынь лышь горе и каплюй.

Соответственно всему тому и сатиризм Котляревского исполнен грандиозной мысли. Он приближается по своему смыслу к основной идее "Похвалы глупости" Эразма Роттердамского, к ироническому изображению мира у Ариосто и вообще к концепции великих сатириков. Как, напр., изображение войны Энея с Турном и Латинами напоминает соответ-

¹⁾ Напр.,

Бувае щастья скриз поганьцям,
А добрый мусить пропадать.

²⁾ Напр., строфа (V, 4) о сне. Конечно, она не может идти в сравнение с знаменитым лирическим рассуждением Мицкевича о сне.

Дашкевич Н. Малорусская и другие бурлескные (шутливые) Энеиды — 188

ственный эпизод в романе Раблэ! Из-за каких пустяков разгорелась она! из-за раздражения полупьяного Турна, не отличившего сновидения, представившегося ему, от действительности, и из-за собаченьки! Весьма комический характер получило это начало войны Троянцев с Латинами, Турном и союзниками последнего уже у Блумауера ¹⁾, Осипов старался увеличить этот комизм, но вполне законченную форму дал ему Котляревский.

Итак, украинская Энеида представляет сочетание пародии и бурлеска с более глубокими мыслями, между прочим — с просвещенным вниканием в общественные отношения Малороссии в пределах русского государств и с народничеством. Народная стихия преобладает в этом сочетании, которое оказывается смехотворным лишь при поверхностном взгляде, а на деле озарено светом гуманной мысли, какой в то время было не так много в обществе. Вспомним, как был встречен в Англии в начале своей деятельности истинный начинатель народничества в тамошней поэзии Wordsworth, сверстник по летам Котляревского!

Украинская литература в лице последнего, как автора "Энеиды", рано вступила на благотворный путь, ведущий к осуществлению истинных задач, обязательных для всякой литературы, как живой общественной силы, и потому-то мы не можем не присоединиться к полным задушевности словам Шевченка в стихотворении "На вичну память Котляревському":

Все осталось, все сумуе,
Як руины Трои;
Все сумуе, тильки слава
Сонцем засияла:
Не вмре кобзарь, бо на вики
Его прывитала.

Н. Дашкевич.

¹⁾ У Скаррона повествование о том носит не столь комический характер.